Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Историко-культурные предпосылки и интеллектуальная традиция решения проблемы человека до начала IV в. н.э .:
1. Арнобий и Лактанций: эпоха, жизнь, творчество -
2. Человек в античной традиции 77
3. Человек в христианской апологии I - III в. 96
Глава II. Проблема человека в творчестве латинских христианских апологетов Арнобия и Лактанция :
1. Творение человека
114
2. Тело человека 134
3. Душа: сущность и происхождение 150
4. Спасение души (сотериология) 173
5. Природа человека 182
6. Социально-этические воззрения Арнобия и Лактанция 195
Заключение 212
Список источников и литературы
- Человек в античной традиции
- Человек в христианской апологии I - III в.
- Душа: сущность и происхождение
- Социально-этические воззрения Арнобия и Лактанция
Введение к работе
Актуальность темы. В последние десятилетия внимание отечественных и зарубежных исследователей интеллектуальной истории все более сосредоточивается на изучении проблем и особенностей мировоззрения людей ушедших эпох, и в этой связи осмысление современниками проблемы человека приобретает особое значение.
Для исторической науки, которая обычно рассматривала человека и как объект, и как субъекта исторического познания, проблема человека всегда связана с конкретной эпохой, а сам человек рассматривается как часть общественной, политической, религиозной жизни своего времени. Представления о нем являются неотъемлемой частью культуры, они выражаются в воззрениях мыслителей, чьи труды служат источниками подобного исследования.
Проблема человека становится особенно актуальной в переходные эпохи, связанные, в том числе, с изменениями ментальности (периоды становления и кризиса античных полисов, эпоха Возрождения, кризис культуры Нового времени и т.п.). Временем кардинальных перемен в мировоззрении стал и рубеж между Античностью и Средневековьем.
Исследование проблемы человека в латинской христианской апологетике, видными представителями которой были Арнобий и Лактанций, позволяет не только более подробно рассмотреть позиции этих раннехристианских авторов по отдельным вопросам о природе и сущности человека, но и проследить развитие антропологических взглядов в рамках зарождения и становления новой, христианской культуры, выявить преемственность между античным философским наследием и формирующейся христианской мыслью. При этом в центре внимания оказываются не только философская и религиозная составляющие данной проблемы, но и связь антропологических воззрений с развитием общественных отношений, которые претерпевали существенные изменения под влиянием христианства.
Объектом исследования является процесс становления раннехристианской антропологической мысли в историко-культурном и социальном контекстах в период со второй половины III по начало IV века включительно.
Предмет исследования — представления о человеке латинских христианских апологетов Арнобия и Лактанция. Взгляды этих христианских мыслителей на человека будут рассмотрены в сопоставлении, что обусловлено местом авторов в истории христианской апологетики, их принадлежностью одному поколению, взаимоотношениями учительства-ученичества, сходством в использовании риторических приемов и обширного интеллектуального наследия предшественников. В то же время нередко доходящие до противоположности оценки человека, его определяющих качеств и места в мире позволяют продемонстрировать разнообразие антропологических учений, сосуществовавших в раннем христианстве на рубеже III – IV вв.
Хронологические рамки исследования охватывают преимущественно период со второй половины III до начала IV в. – время жизни и творчества Арнобия и Лактанция. Однако задачи работы требуют также обращения к более ранним периодам античной истории.
Степень научной разработанности темы.
В отечественной историографии проблемы можно выделить три основных периода: дореволюционный, советский и постсоветский.
В дореволюционный период изучением творчества апологетов занимались в основном историки Церкви, что определило своеобразие исследовательских выводов, — взгляды Арнобия и Лактанция оценивались с точки зрения их соответствия или несоответствия догматам христианства. Тем не менее, исследователи на этом этапе приложили немало усилий для изучения биографий Арнобия и Лактанция, для определения времени создания и источников их апологий. Особенно важны исследования Н.М. Дроздова, автора подробного очерка о жизни и творчестве Арнобия, и А.И. Садова, изучавшего труды Лактанция. Взгляды Арнобия и Лактанция рассматривались и в обобщающих патрологических трудах И.П. Реверсова, К.И. Скворцова.
События 1917 г. и последовавшие за ними изменения в истории России оказали серьезное влияние на судьбу российской гуманитарной науки в целом, но поистине катастрофические последствия они имели для изучения святоотеческой литературы и христианской мысли. Наиболее обширные труды за этот период, посвященные Отцам Церкви, принадлежат российским ученым, по тем или иным причинам оказавшимся в эмиграции и чьи сочинения были впервые опубликованы за рубежом. Это работы Л.П. Карсавина, арх. Киприана (Керна), протоирея И. Мейендорфа.
Только во 60-80-е гг. XX в. отечественные ученые, обращаясь к истории позднеантичной культуры, заостряют внимание на трудах раннехристианских мыслителей. Так, С.С. Аверинцев остановился на сути критики Лактанцием античного эстетизма, И.Н. Голенищев-Кутузов обратил внимание на эпикуреизм Арнобия, В.И. Уколова также отдала должное вкладу Арнобия и Лактанция в сохранение материалистических идей Эпикура для средневекового сознания.
Прямое отношение к нашей теме имеют еще две работы, вышедшие в советское время. Это, во-первых, монография Г.Г. Майорова, в отдельных главах которой автор выделяет значимые философские аспекты апологий Арнобия и Лактанция. Отметив различие антропологических учений этих мыслителей, автор видит истоки пессимизма одного автора и оптимизма другого в особенностях той социальной среды, которой оба они принадлежали. Во-вторых, особого внимания заслуживает исследование В.В. Бычкова, который обращается к творчеству раннехристианских авторов в рамках изучения истории эстетики. Говоря об антропологии, он не только подчеркивает ее важность для всей христианской культуры в целом, но и выводит из антропологической идеи в творчестве апологетов понятие человечности. В. В. Бычков обстоятельно рассматривает антропологические взгляды Лактанция, и, в частности, его «христианский гуманизм». Творчеству Арнобия он также уделяет некоторое внимание, но скорее с целью оттенить его пессимизмом возвышенные представления о человеке Лактанция.
В постсоветский период наметилась тенденция к возрождению интереса к святоотеческим творениям. В числе прочего поднимается волна интереса к творчеству Арнобия и Лактанция, которых изучают в рамках социальной истории (А. Мусин), истории исторической мысли (В.М. Тюленев), патристики (А.А. Столяров, А.Р. Фокин), религии (И.В. Максимова), философии (М.М. Шахнович) и литературы (В.С. Дуров). Однако проблема человека в творчестве наших авторов по-прежнему остается по преимуществу за пределами внимания исследователей.
Иная ситуация сложилась в западной историографии, в которой интерес к патристике был традиционно высок. В конце XIX – начале XX века творчеству Арнобия и Лактанция уделяли существенное внимание такие известные специалисты по истории античной и христианской культуры, а также церковной истории, как А. Гарнак, П. Монсо. Они выдвинули немало идей об источниках апологии Арнобия и Лактанция, о содержательной стороне их сочинений, о степени возможного влияния этих авторов друг на друга, находя следы последнего весьма призрачными. Взгляды апологетов на человека изучались, как правило, в рамках решения вопроса о воздействии различных философских школ Античности на авторов апологий. В отношении Арнобия это влияние эпикуреизма (теорию У. Клауссмана о следовании Арнобия за Эпикуром оспаривают Е. Раписарда и Г. Хагендал), платонизма и неоплатонизма (М. Симмонс, Е. Форти и П. Курсель), гностицизма (А. Эберт, Ф. Шайдвайлер). Непрекращающаяся дискуссия разворачивается вокруг сущности понятия viri novi («новые люди»), о которых упоминает Арнобий. На эту тему спорят А. Фестикуэр, Е. Форти, М. Мацца, П. Курсель. Вопрос о степени знакомства Арнобия с текстами Священного Писания изучали Е. Мика, Г. Ле Боньек, П. Гаврилюк. О взглядах Лактанция написано немало трудов, в которых также уделяется внимание источникам сочинений апологета. Речь идет, прежде всего, о влиянии Цицерона и сочинений «Герметического корпуса» (С. Брандт, В. Буше), христианской апологии (Р. Пишон), гностицизма (К. Вильхельмсон, А. Влосок), стоицизма (Й. Сигерт). Степень знакомства апологета со Священным Писанием пытались выяснить П. МакГукин, М. Милхау, Р. Огилви. Синкретический характер творчества апологета как результат влияний разнообразных философских школ Античности отмечают Г. Карпп, В. Луа и Е. Хек.
Специальное внимание антропологии авторов в зарубежной исторической науке, как и в отечественной, уделяют немногие исследователи. В этой связи, прежде всего, следует назвать труды Б. Амата об Арнобии и М. Перрена, подробно анализирующего проблему человека в сочинениях Лактанция.
Отдавая должное значительной исследовательской работе, проделанной российскими и западными исследователями в области изучения творчества Арнобия и Лактанция, следует отметить, что избранная нами проблематика еще не была объектом целостного, комплексного и сравнительного научного исследования. Недостаточно изученными остаются вопросы о соотношении общего и особенного в решении проблемы человека нашими апологетами, об особенностях складывания антропологических представлений на завершающем этапе развития латинской христианской апологетики.
Исходя из недостаточной изученности темы, автор ставит следующую цель исследования — проанализировать представления Арнобия и Лактанция о человеке в рамках интеллектуального диалога рубежа III–IV вв. и в контексте перехода от Античности к Средневековью, от синкретической религиозности позднего римского общества к христианству. Для реализации поставленной цели определены следующие задачи:
1. Определить роль интеллектуальных предшественников Арнобия и Лактанция в формировании их собственных антропологических взглядов, т. е. включить представления апологетов о человеке в контекст развития античной и собственно христианской антропологии.
2. Исходя из культурно-исторического контекста рубежа III–IV вв., из индивидуальных мировоззренческих и методологических установок Арнобия и Лактанция проанализировать антропологические взгляды апологетов: решение принципиальных для христианства вопросов о творении, теле и душе человека, о спасении, о природе человека.
3. Путем сравнения взглядов Арнобия и Лактанция по перечисленным вопросам выявить общее и особенное в представлениях авторов, а также исследовать социально-этические аспекты учения о человеке Арнобия и Лактанция и отражение в них отдельных аспектов морально-нравственного кризиса позднеримского общества.
4. Определить вклад учений Арнобия и Лактанция о человеке в историко-культурный синтез эпохи перехода от Античности к Средневековью.
Теоретико-методологический аспект рассматриваемой проблемы связан с особой ролью произведений латинских апологетов Арнобия и Лактанция в процессе формирования христианского мировоззрения. Именно решение проблемы восприятия и понимания человека христианскими авторами конца III – начала IV в. способствует пониманию того, какие особенности несла в себе формирующаяся христианская культура; какие трудности преодолевал нарождающийся христианский мир в столкновении с позднеантичной, языческой (в его представлении) ментальностью. В христианстве как антропоцентричной религии природный и социальный мир воспринимался через человека, через его природу, его сущность. Важно помнить, что именно на рубеже III–IV вв. рождается собственно христианская антропология, причем рождается она в остром, хотя и заочном споре. Арнобий и Лактанций дают во многом не просто различные, но и подчас противоположные оценки человека. Разобраться в этом феномене – значит понять сложность процесса формирования христианской идеологии вообще.
Методологической основой диссертации стали основные принципы исторического познания: историзм и объективность. Исследование имеет комплексный, интегративный характер. Среди важнейших методов исследования мы выделяем общенаучные и специальные исторические. Среди первых и очевидных можно назвать методы анализа и синтеза, индукции и дедукции. Ко второй группе можно отнести ретроспективный метод, герменевтический метод, сравнительно-исторический и историко-генетический методы, системный метод. Наконец, особое внимание было обращено на принцип проблемности при анализе источников и исследовательской литературы.
Диссертационное исследование основано на широком комплексе письменных источников. Их можно условно разделить на следующие группы:
— к основным источникам относятся труды Арнобия «Против язычников» и Лактанция «О творении Божием», «Божественные установления», «О гневе Божием». Как и подавляющее большинство произведений раннехристианских авторов, сочинение Арнобия и труды Лактанция представлены в переводах на русский язык (Арнобий – в переводе Н.М. Дроздова; Лактанций – в переводах Е. Карнеева и В.М. Тюленева). Автор диссертации, работая с оригинальными текстами Арнобия и Лактанция, также обращалась к существующим переводам.
— группа дополнительных источников представлена широким комплексом сочинений античных (Платон, Аристотель, Цицерон, Эпикур, Лукреций, Плиний Старший, Плотин), христианских авторов (Иустин Мученик, Феофил Антиохийский, Татиан, Киприан Карфагенский, Минуций Феликс, Тертуллиан, Августин Блаженный, Иннокентий III) и писателей эпохи Возрождения (Дж. Манетти, П. Браччолини, Дж. Джелли); также в работе использованы тексты Ветхого и Нового Заветов.
Научная новизна. Впервые в отечественной науке проведен комплексный анализ взглядов Арнобия и Лактанция на проблему человека. Определено общее и особенное в трактовке данного вопроса апологетами. Выявлены изменения в понимании антропологических проблем на рубеже языческой и христианской культур с учетом особенностей восприятия христианских истин представителями интеллектуальной элиты, чье мировоззрение и способ мышления формировались в контексте языческой религии и культуры.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Духовное наследие античного мира рассматривается Арнобием и Лактанцием двояко. С одной стороны, авторы охотно привлекают необходимые аргументы своих античных предшественников, представителей позднеримской культуры для собственного теоретизирования, но вместе с тем вступают в полемику с отдельными авторами или отдельными аспектами их систем взглядов. Переработка и усвоение интеллектуального багажа Античности шли в направлении частичной адаптации ее культурного наследия к нарождающейся христианской культуре, что создавало систему взглядов, которая, при некоторой эклектичности, все же обеспечивала интеллектуальную преемственность. Применительно к христианским апологиям Арнобия и Лактанция парадокс заключается в том, что влияние античных философов явно преобладало, оставаясь основой мировоззрения авторов. Обращение к Священному Писанию на этом фоне эпизодично и не позволяет говорить о его определяющем влиянии на формирование антропологических взглядов апологетов.
2. В трудах Арнобия и Лактанция заложены основы нового по сравнению с античным понимания человека, его природы, предназначения и места в мире. На примере их апологетических сочинений, которые были созданы в культурно-историческом контексте переходной эпохи от поздней Античности к раннему Средневековью, мы можем наблюдать ключевые изменения в сознании людей этого рубежного периода, сложности приобщения к христианству позднеримской интеллектуальной элиты в III – начале IV в. Решения проблемы человека, которые дают Арнобий и Лактанций, зачастую противоположны, они демонстрируют сложность и противоречивость процесса складывания христианской антропологии и подчеркивают важность и принципиальность тех вопросов о человеке, которые пытались решить апологеты.
3. Отход Арнобия и Лактанция от традиционных для античной культуры антропологических и социально-этических подходов выразился в попытке определения уникальных характеристик человека, не только отличающих его от всего остального мира, но вместе с тем и обременяющих его особой ответственностью в духовном и практическом отношении; в стремлении распространить принципы гуманности и милосердия на все сообщество людей, то есть освободить человека от строгой принадлежности к тем или иным гражданским и социальным категориям. Христианское понимание человека, в том числе понимание его социальной природы, было неразрывно связано с тезисом о божественном происхождении человека. Именно он был призван, с точки зрения христианских мыслителей, кардинальным образом изменить систему моральных ценностей современного им общества.
Теоретическая и практическая значимость. Материалы исследования могут быть использованы при дальнейшем изучении интеллектуальной истории переходного периода от Античности к Средневековью, истории становления христианской антропологии. Выводы и основные положения диссертации могут найти применение при разработке учебных пособий, общих и специальных курсов по истории культуры и религии позднеантичного Рима и раннесредневековой Европы.
Апробация научных результатов. Основные положения и выводы исследования были представлены на конференциях различных уровней в Санкт-Петербурге (Всероссийская конференция студентов, аспирантов и молодых ученых «Курбатовские чтения», 2010 г.), Иванове (Фестиваль студентов, аспирантов и молодых ученых «Молодая наука в классическом университете», 2009–2011 гг.), Шуе (Сессия студентов, аспирантов, молодых ученых, 2009 г.)
Все основные положения и выводы диссертации опубликованы в 11 научных работах, три из которых в журналах, включенных в Перечень ВАК РФ. Общий объем публикаций 3,35 п.л., лично автору принадлежат 3,35 п.л.
Соответствие исследования паспорту специальности. Выводы и положения диссертации соответствуют паспорту научной специальности 07.00.03 – всеобщая история, в частности, таким областям исследований, как п. 2 (история древнего мира), п. 3 (история средних веков), п. 18 (человек в истории), п. 20 (история общественной мысли, интеллектуальная история).
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка источников и литературы.
Человек в античной традиции
Имена Арнобия и Лактанция, часто встречаются вместе в исследовательской литературе. Оба автора жили (за исключением недолгого времени пребывания Лактанция в Никомедии) в западной части Римской империи, получили хорошее риторическое образование. Разочаровавшись в язычестве, они увлеклись христианскими идеями и посвятили апологии христианства свои труды на латинском языке. Кроме того, известно, что Лактанций был учеником Арнобия. При этом воззрения Арнобия, особенно в части, касающейся антропологии, резко отличаются от взглядов Лактанция. Все перечисленное в совокупности позволяет параллельно рассматривать труды этих апологетов.
Историографический обзор следует начать с обобщающих трудов по святоотеческой литературе, среди которых более или менее подробное упоминание о творчестве Арнобия и Лактанция мы встречаем у К. И. Скворцева и И. Реверсова.
Книгой о философии отцов Церкви К. И. Скворцева1 открывается серия солидных патрологических исследований Киевской Духовной Академии. Значительное внимание в ряду прочих апологетов автор уделяет Арнобию и Лактанцию. В своей работе К. И. Скворцев характеризует Арнобия как «в высшей степени оригинального писателя», высоко оценивает красноречие его сочинения, но отмечает в нем «ошибки и странности», которые объясняет непросвещенностью апологета в христианстве на момент написания «Adver-sus nationes». Одной из таких странностей назван, в частности, мрачный взгляд Арнобия на человечество2. Отмечая пессимистический характер антропологии Арнобия, К. И. Скворцев объясняет его единственно риторическими причинами и «рвением не по разуму»: желанием ответить язычникам их же обвинениями и чрезмерно эмоциональным подходом апологета к написанию сочинения1.
В антропологии Лактанция К. И. Скворцев основное внимание уделяет вопросам о душе и, в связи с этим, о страстях человеческих. Исследователь отмечает, что в антропологии Лактанция есть много «странного», похожего на дуалистические идеи. Однако он не считает, что Лактанций проповедует дуализм, так как он возводит все творение к божественному началу2. Автор отмечает и позитивные стороны антропологии Лактанция, которые заключены в устремленности человека к небу, его способности познавать Бога и в признании бессмертия человеческой души3. Однако этим сравнительно небольшим экскурсом у К. И. Скворцева исчерпывается исследование антропологической тематики у Лактанция.
Более или менее подробно пишет об интересующих нас апологетах (впрочем, в большей степени об Арнобии) и профессор Казанской Духовной академии И. П. Реверсов. Он был известен на рубеже XIX - XX столетий как исследователь древней церковной письменности, автор академических трудов, раскрывающих значение апологетики в истории Древней Церкви. Говоря творчестве Арнобия, исследователь обращает внимание, что всю задачу своей апологии Арнобий понял как «отрицательную», то есть опровержение язычества, а не защиту христианства. Отсюда крайности и ошибки, которые проявляются и в его антропологии . И. П. Реверсов приходит к выводу, что антропологическая позиция Арнобия может оцениваться не иначе как «част ное мнение»5. Интересно, что творчеству Лактанция в своем исследовании И. П. Реверсов уделил не так много внимания, и мы не находим у него оцен ки антропологии данного автора.
В самом конце XIX в. увидело свет и специальное исследование, полностью посвященное Лактанцию — монография А. И. Садова, преподавателя Санкт-Петербургской духовной академии, чья докторская диссертация была посвящена творчеству этого апологета. В своей работе А. И. Садов рассматривает биографию апологета; особенности его творчества: источники апологий, в том числе использование Лактанцием языческих и библейских текстов; он подробно говорит о размышлениях Лактанция о религии: о Боге и богопо-читании, о происхождении зла в мире, о гонениях на христиан и об этических представлениях апологета. Но собственно антропологической проблеме, которая интересует нас здесь в первую очередь, автор не уделяет значительного внимания, он лишь замечает, что произведение Лактанция, хотя и несовершенно, однако для IV века его можно назвать «ценным компендиумом по антропологии»1.
На дореволюционный период приходится исследовательская деятельность и Н. М. Дроздова, который является переводчиком апологии Арнобия «Против язычников» и автором очерка «Древнехристианский писатель Ар-нобий и его апология христианства». В своей работе Н. М. Дроздов проводит достаточно подробное исследование биографии и творчества латинского апологета. Он пишет об условиях и времени создания апологии, о ее задачах и источниках. Рассматривает особенности Арнобия как полемиста, апологета и богослова. В частности, пишет и об его антропологии. Н. М. Дроздов дает в своем очерке подробное описание того негативного образа человека, который присутствует у Арнобия. В вопросе о душе отмечает полемику апологета с Платоном, и, главным образом, с его последователями, неоплатониками . Делая выводы о значимости труда Арнобия, Н. М. Дроздов замечает, что если его сочинение и несовершенно, нельзя отказать Арнобию в основательности и оригинальности многих развиваемых им суждений .
Давая общую оценку дореволюционной историографии, можно отметить ряд положительных моментов: обширная переводческая деятельность, изучение биографий христианских писателей, определение хронологической принадлежности апологетических произведений. Особое внимание исследователи уделяли выявлению источников, которые формировали воззрения Святых Отцов. Однако догматический подход авторов к исследовательским проблемам, поиск в святоотеческих трудах подтверждения христианских истин накладывали определенный отпечаток на результат научно-исследовательской деятельности, и привели к тому, что петрологические исследования XIX - начала XX века сегодня подвергаются критике и содержащиеся в них выводы в некоторых случаях требуют пересмотра.
События 1917 г. и последовавшие за ними изменения в истории России оказали серьезное влияние на судьбу российской гуманитарной науки в целом, но поистине катастрофические последствия они имели для изучения святоотеческой литературы и христианской мысли. Наступил качественно иной этап в развитии отечественной исторической науки. Наиболее обширные труды за этот период, посвященные Отцам Церкви, принадлежат российским ученым, по тем или иным причинам оказавшимся в эмиграции и чьи сочинения были впервые опубликованы за рубежом. Это работы Л. П. Карсавина2, арх. Киприана (Керна)3, протоирея И. Мейендорфа4. В силу пропагандируемого атеистического мировоззрения интерес к церковной истории и идеологии в СССР заметно ослаб. Труды христианских авторов не были совсем исключены из поля зрения исследователей, — например, в конце 1940-х гг. в машинописном варианте появилось сочинение А. И. Сагарды о древней церкви. Однако чаще всего творческое наследие христианских писателей привлекалось либо в качестве исторических источников, либо в рамках изучения истории философии, эстетики, литературы.
Ослабление нажима на Церковь в конце 1970-х годов отразилось на исторической науке. Появляются труды и по истории христианства, в которых, так или иначе, затрагивались вопросы идеологии, — это, в первую очередь, исследования И. С. Свенцицкой . Ученые обращаются к истории позднеан-тичной культуры, в связи с чем могут быть упомянуты работы С. С. Аверин-цева3, И. Н. Голенищева-Кутузова4, Г. С. Кнабе,5 В. И. Уколовой,6 Е. М. Шта-ерман7. В частности, В. И. У колова отдает должное вкладу Арнобия и Лак-танция в сохранение для средневекового сознания материалистических идей Эпикура8. На эпикуреизм Арнобия обращает внимание также И. Н. Голени-щев-Кутузов9. Однако, как позднее и для В.И. Уколовой, для И. Н. Голенищева-Кутузова воззрения Арнобия и Лактанция на человека не стали предметом специального внимания.
Человек в христианской апологии I - III в.
Подобно своим предшественникам, Лактанций в апологии пытается найти зачатки христианского вероучения уже в трудах древних авторов. Некоторых философов он считает особенно близко подошедшими к пониманию христианской истины, например, Цицерона, который среди римских философов обладал для Лактанция наибольшим авторитетом3, и Сенеку. Апологет пишет, что в истории «не было ни одной столь сумасбродной школы и ни одного столь пустого философа, которые бы не увидели хоть чего-то истинного» \Lact. Div. Inst. VII.7.2]. К Цицерону Лактанций прямо или косвенно обращается в «Божественных установлениях» 121 раз, в сочинении «О творением Божием» 3 раза, «О гневе Божием» —10 раз. В антропологической части своих рассуждений Лактанций чаще других авторов привлекает Цицерона в разговоре об этике. Следует отметить, что с учениями многих философских школ Лактанций в значительной степени был знаком посредством сочинений Цицерона, в которых были предельно синтезированы идеи греческой философии. Например, в трактате «О природе богов» самым ценным для христианских писателей было то, что Цицерон описывает полемику по вопросу о сущности божества, возникшую между представителями трех важнейших философских школ: стоиков, эпикурейцев и последователей Академии. И фрагменты этого трактата часто фигурируют как у Лактанция, так и у Арнобия1.
В ряду философов стоиков Лактанции особо выделяет Луция Аннея Сенеку, которого именует «остроумнейшим» [Lact. Div. Inst. П.8.23] и «самым последовательным стоиком среди римлян» [Lact. Div. Inst. 1.5.25]. Для Лактанция полезными оказываются, в частности, положения этической концепции Сенеки Младшего, его учения о добродетели и, особенно, о понимании бессмертия как высшей награды за саму добродетель . В «Божественных установлениях» Сенека упоминается 21 раз. Почитаемый апологетами за мудрость Платон уступает у Лактанция по количеству упоминаний Цицерону, к нему автор в «Божественных установлениях» обращается 55 раз, «О творении Божием» насчитывается 2 упоминания, «О гневе Божием» — 7. Однако Лактанции дает этому мыслителю весьма высокую оценку, особенно почитает то, что этот греческий философ признавал единого Бога, творца и устроителя всего сущего [Lact. Div. Inst. 1.5.23; VII.7.8]. По мнению исследователей, Лактанции пришел к христианству именно через платонизм3. В разговоре о человеке, центральной теме сочинения «О творении Божием», «оппонентом» Лактанции избирает Эпикура, представления о воззрениях которого он черпает в основном из сочинений Лукреция. Лактанции спорит с атомистическим пониманием мира эпикурейцами, их восприятием божества как безразличного к людям и т.п., в целом Эпикур цитируется 6 раз, Лукреций — 3.
Как и в случае с Арнобием, знакомство Лактанция с христианской традицией не столь обширно, хотя и прослеживается более четко. Его сочинения обнаруживают некоторое знание текстов Священного писания4. Он, безусловно, читал писавших по латыни Минуция Феликса, Тертуллиана и Киприана, чей вклад в защиту христианства он кратко анализирует в начале пятой книги «Божественных установлений» \Lact. Div. Inst. V.1.21-28], ссылается на греческий тест апологии Феофила Антиохийского и даже приводит косвенную цитату из его сообщения «К Автолику» [Lact. Div. Inst. 1.23.2-5]. Однако этим и ограничивается список христианских авторов, с которыми Лактанций был знаком непосредственно1. По замечанию А. Р. Фокина, Лактанций в своем творчестве предпочел следовать средним путем, сочетая с красотой слога и ясностью мыслей свидетельства как ветхозаветных пророков, так и языческих поэтов и философов .
В целом обращение апологетов преимущественно к античному наследию было обусловлено не только тем естественным фактом, что недавно пришедшие в христианство интеллектуалы, риторы, учителя красноречия гораздо лучше были осведомлены в тонкостях античных философских учений, нежели в текстах Священного Писания, но и той аудиторией, на которую были рассчитаны сочинения. Языческое общество неизбежно воспринимало христианство через призму существующих в античной философии теорий, использовало наработанный веками понятийный аппарат. К тому же обоснование существования зерен истины в сочинениях языческих авторов (чему немалое внимание уделял, например, Лактанций3) должно было лишний раз доказать образованной части римской аудитории, что христианство еще и потому достойно внимания и уважения, что самые выдающиеся философы древности шли к нему, сами того не осознавая.
Сочинения Арнобия и Лактанция, рассматриваемые в сравнении, дают нам не только представление о складывании антропологических воззрений первых латинских христианских апологетов, но также позволяют увидеть цельную картину решения проблемы человека апологетами III — начала IV вв. со всеми ее сложностями и противоречиями.
При выполнении своей задачи апологеты не были стеснены в выборе средств и приемов для борьбы: каждый вел ее так, как понимал свою цель и как того требовали условия времени и места, в которых он жил и действовал.
При всем разнообразии индивидуальных, временных и местных условий, все апологеты, за немногими только исключениями, держались двух главных методов. Первый из них самый естественный и наиболее необходимый, прямо вытекающий из требований задачи, можно назвать положительным, апологетическим1. Сущность его сводилась к тому, что апологеты оправдывали христиан от возводимых на них обвинений через раскрытие христианского вероучения и жизни, безупречность которых должна была освобождать христиан от преследований. Во времена, когда писали эти апологеты, еще не была потеряна надежда на добровольное примирение язычества с христианством. Кроме того, многие из апологетов II века подавали свои апологии императорам; следовательно, раздражать их резким осуждением языческой религии, которой они дорожили, было и несвоевременно, и неблагоразумно .
После того, как христианство заняло в общественном сознании достаточно прочное положение и привлекало все большее количество людей, право христиан на свободное от притеснений существование можно было доказать и косвенным путем, посредством критики враждебных христианству религий. Раскрытие того, что язычество есть сплошное уклонение от божественной истины, и не может дать удовлетворения ни религиозным, ни нравственным потребностям человека, наглядно доказывало «несправедливость тех, которые преследовали религию лучшую, сами держась религий или потерявших свое значение, или совсем не имеющих его» . Этот второй метод можно назвать отрицательным, полемическим. Он служил как бы дополне
Душа: сущность и происхождение
Собственно, Лактанцию присущ и мотив сотворения человека как того единственного существа, которое могло бы по достоинству оценить мастерство своего Творца [Lact. Div. Inst. VII.5.4]. Человек был сотворен Богом после животных и всего остального, Бог создал его как чувственное и разумное подобие самому себе, то есть «по форме образа своего, совершеннее которого ничего не может быть» [Lact. Div. Inst. И. 10.2-4]. Лактанций ссылается на авторитет Гермеса Трисмегиста2, который также говорил, что человек создан по образу Божию, и Платона, который наименовал облик человека божественным . Бог сотворил человека из праха, от чего тот и получил свое название (homo от ex humo). В тело Бог поселил «душу, которой мы дышим» [Lact. Div. Inst. IIЛ 0.2-4, 19]. Идея души как дыхания будет воспроизводиться Лактанцием не раз, вероятно, такое объяснение души было ему близко. Каким образом Бог сотворил человека Лактанцию точно не известно, но человечеству, предполагает он, и не нужно этого знать. Однако бесспорно, что создание истинного и живого человека из праха принадлежит только Богу [Lact. Div. Inst. П. 10.13, 11.20]. Результат этого «славного творчества» Лактанций характеризует эпитетами, заимствованными у Цицерона: человек животное прозорливое, проницательное, разностороннее, остроумное, памятливое, обладающее разумом и сообразительностью [Lact. Div. Inst. П. 11.15-17]4. Бог по подобию своему сотворил мужчину, потом по образу самого человека создал женщину, чтобы они размножались [Lact. Div. Inst. П. 12.1].
А. Р. Фокин замечает, что в последнем утверждении Лактанций возможно опирается на слова апостола Павла: Муж... есть образ и слава Божия; а жена есть слава мужа5. Он же пишет, что Лактанций наряду со словом «сотворены» употребляет слово «рождены» от Бога, который есть «наш создаель и родитель», и «мы рождены им, ибо он сам — познавательная сила» [Lact. De opif. Dei. 2.1]1. Впрочем, здесь опять-таки скорее следует трактовать «рождение человека» как «рождение», или создание души, познавательной потенцией причастной Богу.
Человек представляет собой некое подобие самого мира: он состоит из двух начал — души и тела, как бы из неба и земли [Lact. Div. Inst. П. 12.3]. Представление о человеке как микрокосме, или малом мире, у Лактанция проявляется довольно четко2. Эта идея, восходящая к Платону, в христианстве воспринималась неоднозначно. Микрокосм Платона — это микромир души человека, противостоящей макрокосму — государству. Три части души — разумная, аффективная и неразумная — должны гармонично сосуществовать в человеке так же, как в идеальном государстве сосуществуют социальные силы: философы, воины и труженики3. Человек как микромир, с одной стороны, воспринимался Святыми Отцами, однако буквальное соотнесение человека с миром вызывало определенные нарекания. Например, Григорий Нисский считал, что язычники принижали человека, сравнивая его с миром. Таким образом, они почитали его просто как тварное существо, мало чем отличающееся от комара или мыши, тогда как величие человека не в подобии тварному миру, а в том, чтобы быть по образу естества сотворившего4. Наши апологеты приходили некоторым образом к этой мысли, однако не столь однозначно. Если Лактанций был против буквального соотнесения человека с миром, дабы избежать слияния принципиально различных творений (конечного и бесконечного, природного и божественного), то Арнобий, напротив, настаивал на включении человека в число прочих творений, наряду с животными, безо всякого обособления в какой-либо уникальный микромир. Довольно грубо Арнобий высказывает возмущение, что человека, который без должного научения и воспитания будет «не лучше скота, тупее дерева и кам ня», некоторые превозносят как некую драгоценность и именуют «малый мир» (mundus minor) [Arn. Adv. nat. 11.25].
Его отрицание мысли, что человек — нечто уникальное, а мир создан для него, можно сопоставить с эпикурейской трактовкой данного вопроса. В поэме «О природе вещей» Лукреций называет глупостью предположение, будто мир мог быть создан во имя людей1. Это небезосновательное сопоставление служит одним из поводов считать Арнобия сторонником эпикурейской философской традиции. Хотя мысль об эпикуреизме Арнобия достаточно прочно закрепилась по крайней мере в отечественной историографии2, в действительности это не совсем так и требует дальнейшего пояснения. Лактан-ций же довольно последовательно выступает как оппонент Эпикура, и, в частности, берется разъяснить то, что Эпикур не знал, а именно — для чего же создан мир? Апологет особо оговаривает мысль, что даже стоики, которые признавали создание мира «ради людей», все-таки ошибались: вернее будет говорить «ради человека», в котором и заключен род людской \Lact. De ira Dei. 13.1; Div. Inst. VII. 4.2]3, разнообразие же людей — также часть божественного замысла, ибо Бог «хотел видеть людей под разными своими образами, ... чтобы услаждать себя» \Lact. Div. Inst. VII. 3.18-19].
Как уже говорилось, по убеждению Лактанция не только весь природный мир существует ради человека, но и животные, населяющие его, должны служить человеку, ведь они, в отличие от людей, не могут постичь смысла этого мира [Lact. Div. Inst. VII.4.9-10]. Эта мысль впоследствии многократно транслировалась гуманистами эпохи Возрождения4. Тем более разительно на этом фоне выделяется призыв Арнобия взглянуть, сколь незначительно отличается человек от животных, и как мало у него причин для высокомерных представлений о собственной уникальности [Arn. Adv. Nat. 11.16]. Лактанций оправдывает и то, что природные стихии порой кажутся враждебными чело веку. Обращаясь к Цицерону, который удивлялся, как Бог, создавший людей, дал столь большую силу природным стихиям, — он говорит, что таким образом человек тренирует свою разумность в борьбе с негативными проявлениями окружающего мира. И, кроме того, человек равным образом нуждается в существовании добра и зла, как созданный из противоположных начал: души и тела, неба и земли, неосязаемого и осязаемого, вечного и преходящего, наделенного светом и темного [Lact. Div. Inst. VII.4.11-12]. Арнобий таких настроений был чужд, и акцентировал внимание не на способности человека одолеть стихию посредством разума и прочих качеств, а на том, что в этом мире человек подвержен многим несчастьям со стороны Природы, и эта уязвимость только подчеркивает его слабость и ничтожность [Arn. Adv. nat. 11.40, 54].
Социально-этические воззрения Арнобия и Лактанция
Сотериологическая миссия Христа, по мнению Арнобия, состояла в установлении истинной религии и в даровании душам бессмертия: именно на него Богом Отцом возложено дело спасения и присвоения душам того, что «им подобает и необходимо получить» [Arn. Adv. nat. 1.38,46; 11.14; 1.65; П.2;34;65]. Арнобий поясняет, что сделано это «по сокровенным и таинственным причинам», однако языческой аудитории как раз должно быть знакомо, ведь и боги языческого пантеона имеют определенный круг обязанностей, равно как и определенные полномочия. Тот же принцип должен быть отнесен к Христу [Arn. Adv. nat. 11.65]. Согласно Лактанцию, Сын Божий сошел на землю, чтобы воздвигнуть Храм Богу (Церковь) и научить людей праведности, преподать учение, принять смерть и воскресением своим даровать надежду на победу над смертью (бессмертие) [Lact. Div. Inst. IV. 10]2. Грехопадение, познание «плодов добра и зла», о котором Лактанций не слишком подробно, но все же упоминает, отняло у человека бессмертие [Lact. Div. Inst. II. 12.15-19]. Христос был послан на землю, чтобы изменить ситуацию, он выступает как посредник между миром высшим и низшим, и как учитель нравственности, своим примером показавший, что грех — «пища смерти», однако он совершается по добровольной склонности, и значит, его можно победить [Lact. Div. Inst. IV. 10-12, 14, 25-26]. Лактанций употребляет в отношении Христа три имени: magister justitiae (учитель праведности), dux virtutis (вождь добродетели) и victor mortis (победитель смерти), то есть рассматривает его как учителя и наставника на пути к истинному Богу и истинной религии, как духовно-нравственный пример праведности, и как победителя смерти, то есть того, кто сам победил страдания и смерть и даровал людям надежду на бессмертие3.
Итак, несмотря на принципиальные расхождения Арнобия и Лактанция в вопросе о сущности души, апологеты в целом приходят к сходным выводам . о спасении: Христос пришел на землю как учитель истинной религии, и если человек не обратится к этой религии (христианству), то погубит истинного себя — свою душу, обрекая ее на буквальную смерть, разрушение (Арнобий), или на вечные муки (Лактанций), что равносильно смерти, потому что души навсегда потеряют возможность уподобиться ангелам и жить в вечном царстве Бога [Lact. Div. Inst VII.6.1]. На этом пути к спасению человек более или менее свободен, и даже Арнобий, оценивающий природу человека гораздо ниже прочих апологетов, утверждает возможность для человека сделать верный выбор и обратиться к истинной религии, в которой и заключено спасение. Хотя, как бы там ни было, именно у Арнобия природа человека сильнее всего препятствует его достойной жизни как в этом мире, так и за его пределами.
Понятие «человеческой природы» можно трактовать достаточно широко. Традиционно под природой человека понимается природа его души, ее происхождение и врожденные свойства. Однако природа человека — это также и его разумность, его склонность к добродетели или пороку, его сущность не как тела или души, но как телесно-духовного единства, бесконечно многообразного в своих проявлениях.
Главное противоречие в человеке, которое интересовало апологетов, это его желание видеть себя в самом достойном свете, оценивать собственную персону крайне высоко, и при этом предаваться самым разнообразным порокам. Человек приписывает себе внешнюю привлекательность, мастерство, разумность, достоинство, как в античной, так и в христианской культуре ищет родину своей души в высших сферах, среди звезд, возле Верховного Божества. Однако если душа есть божественное начало в человеке, самостоятельная реальная сущность, единственный носитель и причина всех так называемых душевных явлений, то естественно возникают вопросы о том, как объяснить происхождение страстей и борьбу с ними действием одной и той же души? И чем управляются и от какой силы зависят все независимые от разума и воли низшие отправления человеческой природы, так называемые физиологические процессы?
Церковные писатели, как бы отвечая на эти вопросы, различают в духовной природе человека два начала: высшее и божественное — «дух», который является носителем высших проявлений и способностей духовной природы человека — разума и воли, и низшую, неразумную, или «собственно душу», посредствующую между духом и телом, оживляющую организм и управляющую низшими проявлениями человеческой природы — чувственными желаниями и физиологическими процессами1. Однако человек как пограничная фигура все равно постоянно пребывает в центре борьбы двух начал, и, строго говоря, негативная сторона человеческой натуры более заметна, более наглядна, чем тонкие материи.
В сочинении Оригена «Против Цельса», язычник и противник христианства Цельс высказывает мысль, что «изменение природы [человека] — дело чрезвычайно трудное», на что Ориген возражает: все разумные души единой природы, и то, что в земной жизни они приобщились ко греху, и получили как бы вторую, испорченную природу, поправимо. Для Божественного слова нет ничего невозможного, изменить эту испорченность можно, для этого необходимо верить в Бога и совершать все с намерением угодить Ему2, то есть действовать в соответствии с заповедями. Тот факт, что испорченность природы человек преодолевает в религии, для большинства апологетов не означало автоматического принижения человека самого по себе. Однако не все авторы находили гармоничный баланс между человеком-божественным творением и человеком-грешником.
