Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Макробиев «комментарий на сон сципиона » и его изучение 14
1.1. Особенности «комментария» и его основные темы 14
I. 1. 1. Предмет, жанр и метод комментирования 14
I. 1.2. Краткое содержание «Комментария» 15
I. 1. 3. Стиль и язык «Комментария» 16
I. 1. 4. Основные темы «Комментария» 17
I. 1. 4. (1). О мироздании 18
I. 1.4. (2). Об индивидуальной (или отдельной) душе 24
1.2. Изучение «комментария» 26
1.2. 1. Макробиев «Комментарий» в историографии XIX-XXI веков 26
I. 2. 2. Манускрипты, издания и переводы «Комментария» Макробия 47
I. 2. 2. (1). Основные манускрипты 47
I. 2. 2. (1а). Из истории манускрипта Parisinus Latinus 6370 58
I. 2. 2. (2) Печатные издания 62
I. 2. 2. (2а). Издания до 1501 года 64
I. 2. 2. (2Ь). Издания после 1501 года 64
I. 2. 2. (2с). Прочие издания 67
I. 2. 2. (2d). Современные издания 67
I. 2. 3. Переводы сочинений Макробия 68
ГЛАВА II. Просопография как метод исторического исследования и реконструкция биографии макробия феодосия 71
II. 1. Происхождение, имена и титулы 74
II. 2. Идентификация 80
II. 3. Время жизни и творческий расцвет 83
П. 4. Возможные потомки 87
II. 5. Макробий и кружок аристократов IV века 90
П. 5. 1. Анахронизм мизансцены в «Сатурналиях» 94
П. 5. 2. Время описываемых в «Сатурналиях» событий 96
II. 5. 3. Аристократический кружок Претекстата 98
П. 5. 4. Terminus post quem для «Сатурналий» 100
П. 5. 5. Персонаж «Сатурналий» Авиен 101
П. 5. 5 (1). Об имени 102
II. 5. 5 (2). Terminus post quem для «Басен» ЮЗ
II. 5. 5 (3). Посвящение Авиеном «Басен» Феодосию Ю4
II. 5. 5 (4). Баснописец Авиен — участник «Сатурналий» 106
II. 6. Биография Макробия Феодосия 1"
ГЛАВА III. Представления макробия о душе и о мироздании и рецепция греческого знания в латинской интеллектуальной традиции на рубеже эпох 110
III. 1. Макробий и круг его чтения 11"
III. 1. 1. Греческие источники 11
III. 1. 1. 1. Тексты, использованные Макробием явно и опосредованно,
а также оказавшие на него доктринальное влияние 111
III. 1. 1. 1 (1). Макробий и Платон HI
III. 1. 1. 1 (2). Макробий и Аристотель 115
III. 1. 1. 1 (3). Макробий — Плотин и Порфирий Н8
III. 1. 1. 1 (4). Макробий — Порфирий и Плотин 123
III. 1. 1. 1 (5). Макробий — пс.-Ямвлих и Никомах из Герасы
1. 1. 1 (6). Макробий и Нумений 0
III. 1. 1. 1 (7). Макробий и Плутарх 1- III. 1. 1.2. Тексты, разъясняющие мысль Макробия (на примере Гиерокла) 135
III. 1.1.2 (1). Этика 136
III. 1.1.2 (2). Метемпсихоз 137
III. 1. 1. 2 (3). Природа мира и человека 139
III. 1. 2. Латинские источники 140
III. 2. Картина мира у Макробия 158
III. 2. 1. «Рациональная» философия 159
III. 2. 1. 1. Три природы 160
III. 2. 1. 1 (1). Первая природа — бог или единое 160
III. 2. 1. 1 (2). Вторая природа — ум 164
III. 2. 1. 1 (3). Третья природа — мироваядуша 167
III. 2. 2. Естественная философия 170
III. 2. 2. 1. Демиург 170
III. 2. 2. 2 Мировая душа 173
III. 2. 2. 3. Отношение демиурга к мировой душе 174
III. 2. 2. 3 (1) Космологические функции высшей части мировой души 174
III. 2. 2. 3 (2) Космологические функции низшей части мировой души 176
III. 2. 3. «Этическая» философия (или учение о душе и теле) 179
III. 2. 3. 1. Трансцендентность души телу 180
III. 2. 3. 2. Нисхождение человеческой души в тело 183
III. 2. 3. 3. Имманентность души 186
III. 3. Макробий как систематизатор предшествующего знания 189
III. 3. 1. Классификация мифов и сказаний 189
III. 3. 2. Классификация сновидений 192
III. 3. 3. Классификация добродетелей 197
ГЛАВА IV. Непрерывность греко-римской интеллектуальной традиции в античности и в средние века (на примере классификации сновидений) 202
IV. 1. Макробий и дискуссии о снах в Античности 205
Г/. 1. 1. Макробий и Артемидор 205
IV. 1.2. Макробий и «Сон Сципиона» Цицерона 208
IV. 1. 3. Цицерон — Посидоний — Филон Александрийский 209
IV. 1. 4. Тертуллиан и Макробий 213
IV. 1.5. Калкидий и Макробий 215
IV. 2. Макробий и средневековые представления о сновидениях 218
ГЛАВА V. Знание «комментария» макробия в средние века 237
V. 1. «Комментарий» в текстах средневековых авторов (VI-XIII вв.) 238
V. 1. 1. Боэций и Исидор Севильский (VI-VIIBB.) 239
V. 1. 2. Дунгал, Иоанн Скотт, Ремигий (VIII-ІХ вв.) 241
V. 1.3. Бирхтферт, пс.-Беда, Регин из Прюма (X-XI вв.) 244
V. 1.4. Гильом из Конша, Бернард Сильвестр, Петр Абеляр,
Иоанн Солсберийский, Гонорий Августодунский (XII в.) 247
Макробий. «комментарий на сон сципиона » (перевод и примечания) 256
Заключение 347
Приложения
- Краткое содержание «Комментария»
- (1а). Из истории манускрипта Parisinus Latinus 6370
- «Этическая» философия (или учение о душе и теле)
- «Комментарий» в текстах средневековых авторов (VI-XIII вв.)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Среди латинских источников по истории и культуре Поздней Античности важное место занимает Комментарий на ‘Сон Сципиона’ Макробия (fl. V в.). Всестороннее изучение этого сочинения необходимо для уяснения процесса рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции Поздней Античности и далее, в Раннем Средневековье. Об актуальности настоящей работы говорит тот факт, что изучение античных и средневековых текстов, сопровождаемое научными переводами, было и остается одной из приоритетных задач как современной исторической науки в целом, так и ее основных составляющих — источниковедения, историографии, интеллектуальной истории. Однако авторам V в. транслирующим античную культуру (к числу которых относится Макробий) уделено недостаточное внимание. Это связано с тем, что антиковеды, как правило, занимаются классическим периодом развития научного знания и культуры. В свою очередь медиевисты уделяют недостаточно внимания авторам переходной эпохи от Античности к Средневековью ввиду того, что содержание их трудов сохраняет античную тематику.
Предметом настоящего исследования является процесс рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции (под которой подразумеваются доминирующие концепции или представления, свойственные ученым одной культуры и одной эпохи) Поздней Античности и Раннего Средневековья. В качестве объекта изучения избраны разделы Макробиева Комментария на ‘Сон Сципиона’, выступающие в роли самостоятельных трактатов — О душе, О мире, О добродетелях, О сновидениях, О мифах (главы 1 – 4, 8 – 14 и 17 из первой книги; 12 – 13 и 17 из второй книги). При этом Макробиев Комментарий рассматривается не только как источник для реконструкции существовавших позднеантичных представлений и анализа рецепции греческого знания в латинской традиции на рубеже эпох, но и как образец традиционного комментаторского дискурса.
Цель исследования заключалась в выявлении процесса рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции Поздней Античности и Раннего Средневековья на примере релевантных разделов Макробиева Комментария с их интерпретацией в контексте существовавшей латинской интеллектуальной традиции. Основные задачи работы таковы: определить источники Макробиева Комментария (как греческие, так и латинские); выявить специфику интеллектуальной традиции, к которой принадлежал Макробий; рассмотреть и проанализировать представления Макробия о мироздании и те теории греков, с которыми Макробий был знаком и которые были востребованы латинской культурой V в. н. э.; продемонстрировать на примере Макробиева Комментария особенности рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции Поздней Античности и Раннего Средневековья; показать непрерывность греко-римской интеллектуальной традиции; исследовать Макробия как систематизатора предшествующего греческого знания. В число задач также входила реконструкция биографии латинского автора, с дополнением и уточнением выводов предшествующих ученых, а также тщательная проверка эффективности предложенных методов проведения просопографического исследования (на примере Марциана Капеллы и Эйнхарда). В задачи исследования также входило выполнение полного, научного, подробно откомментированного перевода привлекаемых к работе разделов Макробиева текста; рассмотрение обширной историографии, ее характеристика; выполнение детального историографического обзора базовых исследований по Макробию и его сочинениям; собрание информации об основных манускриптах с текстом Комментария и имеющихся его изданий, начиная с 1500 г. вплоть до современных (2001–2003) г.
Хронологические рамки исследования определяются с учетом большого объема привлекаемых к работе текстов, как греческих, так и латинских, и охватывают период от IV в. н. э. вплоть до конца XII в. н. э.
Источники. Основными источниками исследования являются собственно тексты Макробия: его Комментарий на ‘Сон Сципиона’, а также Сатурналии и работа О глаголах; сопутствующими источниками — тексты греческих и латинских авторов, а также подписи, надписи, письма, грамоты и прочие документы, опубликованные в различных книжных сериях (Corpus Inscriptionum Latinarum; Corpus Christianorum [Series Latina]; Corpus medicorum Graecorum; Corpus Scriptorum Ecclesiasticorum Latinorum; Codex Theodosianus; Inscriptiones Graecae; Inscriptiones Latinae; Grammatici Latini; Monumenta Germaniae Historiсa; Patrologia Latina; Sources chrtiennes; Stoicorum Veterum Fragmenta et cet.).
Методика работы состоит в изучении сочинений как самого Макробия, так и иных авторов (греческих и латинских), тексты которых Макробий мог читать; в сравнительном анализе существующих исследований по данной теме; в подборе и изучении обширного просопографического материала периода конца IV–VI веков (и далее, вплоть до сер. IX в.), имеющегося в различных источниках или накопленного исследователями за последние десятилетия; в применении электронных баз данных (ALB, BTL, CETEDOC, PL, TLG, TLL). Наряду с традиционными методами исследования текстов (такими как историко-филологический анализ, опирающийся на изучение рукописной традиции письменных памятников, их текстологическое и лингвистическое исследование) проводится всестороннее сопоставление и семантический анализ изучаемых текстов, их специфики и того исторического контекста, в котором они создавались. Поскольку использование и привлечение методик других дисциплин гуманитарного знания (таких как культурология, филология, философия) было необходимым для настоящего исследования, предложенная работа выполнена как междисциплинарная. В ней предпринята попытка синтезировать подходы всех необходимых частей: исторической, историко-философской, культурологической, филологической.
Научная новизна. Несмотря на имеющиеся в зарубежной и отечественной историографии работы, посвященные некоторым аспектам избранной для исследования темы, комплексное и глубокое исследование конкретных разделов Комментария с выполнением их научного перевода применительно к изучению процесса рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции Поздней Античности и Раннего Средневековья предпринято впервые. В диссертации (наряду с учетом достижений зарубежных и отечественных исследователей) предложены новые подходы к освещению поставленной темы при выявлении источников, привлечении текстов, служивших Макробию интеллектуальным фоном, сравнительно-сопоставительном терминологическом анализе. В научный оборот введены не только упомянутые разделы Комментария, но и большое количество сопутствующих источников, привлеченных к исследованию для подтверждения полученных выводов, которые имеют самостоятельную ценность (это подписи Аврелия Меммия Симмаха и Макробия Плотина Евстахия к первому изданию Комментария Макробия; надписи о заслугах Претекстата и Квинта Аврелия Симмаха, сделанные после их смерти близкими им людьми; стихотворное посвящение Авиеном «Басен» Феодосию; автобиографическое стихотворение Марциана Капеллы, переписка Сервата Лупа и Эйнхарда и др.).
Практическое и методологическое значение работы. Результаты работы могут представлять интерес для специалистов различных сфер гуманитарного знания — историков, культурологов, литературоведов, историков науки и историков философии. Разработанная методика проведения просопографических исследований, направленная на сопоставительный анализ сведений, извлекаемых из источников разных видов и жанров, может быть использована при проведении изысканий, посвященных воссозданию жизненного пути того или иного персонажа в тех случаях, когда прямые свидетельства отсутствуют. Разработанные методики по выявлению прямых, опосредованных источников, а также источников, служивших интеллектуальным фоном, могут быть использованы при проведении историко-филологических исследований на любую тему, относящуюся к периоду Античности и Средних веков. Методы и подходы, принятые в настоящем исследовании, могут быть полезными при проведении последующих исследований как в узком аспекте (при изучении текста или текстов конкретного автора), так и в широком (например, выявлении иных интеллектуальных традиций от Античности вплоть до Современности). Материал настоящего исследования может быть использован в сфере преподавания — при чтении общих и специальных курсов по истории, интеллектуальной истории, истории античной литературы, истории философии, истории науки и культуре переходного периода от Античности к Средневековью, а также при написании и составлении различных учебных пособий.
Структура работы была продиктована поставленными задачами. Она состоит из введения, пяти глав, самостоятельного раздела, включающего в себя полный научный перевод упомянутых разделов Комментария и примечаний к нему, заключения, трех приложений, списков общих и библиографических сокращений, библиографии, списка рисунков и схем. Порядок изложения организован по проблемному принципу. Во введение сформулированы задачи исследования. Первая глава посвящена собственно Комментарию Макробия, его особенностям, выявлению основных тем и описанию современного состояния науки по изучению Комментария. Вторая глава посвящена реконструкции биографии Макробия с привлечением методов просопографии и демонстрации их работоспособности. В третьей главе в ракурсе рецепции греческого знания в латинской интеллектуальной традиции Поздней Античности рассмотрены и реконструированы представления Макробия о мироздании и о душе; изучены и проанализированы греческие и латинские источники Макробия; показано, в какой степени греческое знание было усвоено в период Поздней Античности; разобраны те представления, которые легли в основу Макробиевых классификаций о мифах и сказаниях, сновидениях и добродетелях. Четвертая глава посвящена демонстрации непрерывности греко-римской интеллектуальной традиции вплоть до XII века (на примере сновидений). В пятой главе показано, в какой степени Комментарий Макробия был востребован авторами Средних веков. Специальный раздел диссертации включает в себя полный научный перевод Комментария на ‘Сон Сципиона’ (Кн. I: гл. 1 – 4; 8 – 12 и 17. Кн. II: гл. 12 – 13 и 17), примечания, схемы и рисунки, разъясняющие текст Макробия. В заключении подводятся итоги исследования. В приложении, помимо сопутствующей информации справочного характера, относящейся к Макробиеву Комментарию, даны примеры выполнения реконструированных биографий Марциана Капеллы и Эйнхарда с использованием методов просопографии. В Библиографии приводится перечень источников (300 наименований) и литературы (260 наименований), использованных в настоящем исследовании.
Результаты исследования прошли апробацию на заседаниях Центра Интеллектуальной истории ИВИ РАН в июне 2000 г., в декабре 2005 г., в апреле 2007 г. Отдельные положения работы (в частности, полученные выводы при анализе текста Гиерокла применительно к интерпретации Макробиевых представлений) были доложены на конференции «Преемственность и разрывы в интеллектуальной истории» (Москва, 2000). Результаты исследования латинских (и частично греческих) источников Макробия были обсуждены на Международном конгрессе по Средним векам (Великобритания, 1998). Результаты просопографических исследований послужили основой для спецкурса «Специальные исторические дисциплины: просопография (на примере авторов Поздней Античности: Макробий Феодосий и Марциан Капелла)», читаемого в 2005–2007 гг. в Российском государственном гуманитарном университете (РГГУ). Краткое содержание произведений Макробия, его основные теории были рассмотрены и обсуждены со студентами РГГУ в рамках семинарских занятий по спецкурсу «Культура эпохи Каролингов: интеллектуальные традиции и новации». Вопросы, связанные с Макробием и рецепцией позднеантичного знания в Средние века, были рассмотрены и обсуждены на семинарских занятиях по курсу «Всеобщая история: Средние века» в РГГУ (а также изложены в форме лекции студентам Государственного университета гуманитарных наук (ГУГН) в рамках курса «Всеобщая история от Раннего Средневековья до начала XX века [часть I: Средние века]»).
Краткое содержание «Комментария»
Комментарий состоит из двух книг. В первой книге 22 главы, во второй 17. Макробий начинает с рассуждения о различии и сходстве между целями трактатов об устроении государства Платона и Цицерона, обосновывая причину включения этими авторами сновидений и мифов в свои работы (Комм. I, 1). Затем он говорит о допустимости использования вымысла в философских сочинениях (I, 2), приводит классифика цию снов (I, 3) и указывает цель собственного произведения — истолковать сочинение Цицерона (I, 4). Все это служит своеобразным введением ко всему трактату. Далее Макробий приступает непосредственно к комментированию, начиная с описания свойств и достоинств чисел пифагорейской десятки (I, 5-І, 7). Он приводит классификацию добродетелей (I, 8), говорит о праведном образе жизни правителей государства и об индивидуальной душе (I, 9-І, 10), границах преисподней (I, 11), стадиях нисхождения души от ее небесного источника до воплощения в тело человека (I, 12), недопущении самоубийства (I, 13), наделении человека умом и ощущениями (I, 14). Макробий пишет и о движении небесной сферы и планет (I, 15 - I, 19), и о диаметре солнца и небесных сфер (I, 20); дает описание самого первого метода разбивки Зодиака на созвездия (I, 21), доказывает, что земля находится в центре вселенной (I, 22). На этом заканчивается первая книга Комментария.
Вторая книга начинается с изложения численных отношений музыкальных созвучий и планетарных сфер, их связи с мировой душой (II, 1 - II, 3). Затем Макробий говорит о гармонии небесных сфер (II, 4) и географии (II, 5 - II, 9) — в частности, он пишет о размещении населенных людьми четырех поясах земли, о расположении океанов, о причинах приливов и длительности мирового года (II, 10 - 11), о том, что душа человека чужда смертности (II, 12); об учении Платона относительно бессмертия души (II, 13), об опровержении взглядов Аристотеля о том, что душа не может быть самодвижимой (II, 15 - 16), и в заключение о разделении философии на нравственную, естественную и рациональную (II, 17).
Стиль Макробия четкий и ясный. Стремление автора к ясности проявляется постоянно. Макробий говорит, что стремится устранить всякую «непрозрачность» некоторых мест у Цицерона. И если автор обещает что-нибудь разъяснить, например, различие между словами "sidera" (созвездия) и "stellae" (светила) (I, 17,21), он обязательно это делает. Макробий экономно использует греческие слова, объясняя их смысл, переводит цитаты из сочинений Платона. Однако «четкость» и «ясность» стиля не присутствует в передаче самих греческих учений. К характеристике стиля Макробия относится и то, что он употребляет много вводных слов и выражений, как например: ut diximus, similis, par и др. Большинство его предложений содержат частицы и союзы — enim, ergo, nam, vero, ideo и пр. Синтаксис Макробия почти не имеет отклонений от языка классического периода. Макробиев словарь зависит от Цицерона. Он использует многочисленные неологизмы, которые ввел Цицерон, чтобы передать греческие философские понятия, и которые редко встречались в латинском языке до постклассического периода. Но наряду с заимствованной у Цицерона лексикой, в Комментарии содержится большое количество терминов, находимых только у поздних авторов (V в.), например, "circumspectum" (закругление или изгиб [орбиты]), "competentia" (соединение [небесных светил], "globositas" (округлость, шарообразность), "incorporalitas" (бестелесность), "omnipoentia" (всемогущество), "profunditas" (глубина [философского учения]) и др.9.
Многое в Комментарии Макробия имеет то или иное отношение к мирозданию. Это главы по астрономии и географии, отчасти аритмоло-гии, поскольку в основе мира, по Макробию, лежат числовые структуры. Наиболее сильно «физическая» составляющая выражена в главах 9 и 17 из первой книги Комментария, а также в12-13и17из второй книги. Однако сам автор не формулирует явно собственные представления. В отношении того, как он понимает вселенную, можно делать лишь опосредованные выводы, реконструируя возможные теории на основе рассредоточенных по всему произведению упоминаний, положений и утверждений .
Общая картина мира по Макробию такова. Во главе всего у него стоит бог, являющийся единственным творцом того, что существует (I, 14, 5). Бог создает ум, который сохраняет полное подобие своего Создателя, а ум творит душу (I, 14, 6). Таким образом, мы имеем триаду: Бог - Ум - Душа, где бог является первым, ум — вторым, а душа третьим началом.
Однако в Комментарии Макробий нигде не поясняет, как именно бог встраивается в эту схему. С одной стороны, душа подобна уму: от него она получила способность рассуждения, соответствующую присущему ей божественному началу. С другой стороны, по своей собственной природе душа имеет свойства, которые соответствуют бренному во вселенной и требуют развития: это чувственное восприятие и рост (I, 14, 7). Таким образом, у мировой души имеются две составляющие: одна (высшая) относится к божественному, другая (низшая) — к бренному. Вверх от души простирается природа, непричастная телам, т. е. ум, который Макробий называет vous (I, 14, 8), а вниз от души — телесная природа.
(1а). Из истории манускрипта Parisinus Latinus 6370
В 1937 г. появился французский перевод Сатурналий в двух книгах, выполненный Анри Борнеком (Henry BORNECQUE): Les Saturnales, traduction nouvelle, avec introduction et notes, 2 vols. (Paris, 1937).
В 1952 г. был осуществлен первый полный английский перевод Комментария, выполненный Уильямом Харрисом Сталем. Переводчик, в основном пользуясь критическим изданием Л. фон Яна (1848-1852), привлек к работе два последующих издания Ф. Эйзенхарта (1868, 1893), выполнив сравнительный анализ всех трех изданий145. Титул его работы таков: Macrobius. Commentary on the Dream of Scipio , translated with an introduction and notes by William Harris STAHL (New York: Columbia University Press, 1952). Эта работа включает в себя не только перевод латинского текста, но и обстоятельное введение, а также примечания к переводу, индекс и библиографию (переиздана без изменений в 1990).
В 1969 г. Персивалем Дэвисом был выполнен первый полный английский перевод Сатурналий: Macrobius. The Saturnalia, translated with an introduction and notes by Percival Vaughan Davies (New York - London:
У. Сталь принял чтение Ф. Эйзенхарта. См. STAHL, р. 64. Columbia University Press, 1969). Переводчик, следуя подготовленному Эйзенхартом (1893) тексту, проверил и исправил его по последнему изданию 1963 года. Работа содержит введение, посвященное анализу и идентификации действующих лиц диалога, а также приложения, указатели и библиографию.
В 1981 г. вышел в свет комментированный перевод Макробиевого Комментария на итальянский язык, выполненный Луиджи Скарпой (L. Scarpa): Macrobii Ambrosii Theodosii commentariorum in Somnium Scipionis libri duo. Introduzione, testo, traduzione e note a cura di Luigi SCARPA (Padova, Livinia editrice, 1981). Перевод сопровождается латинским текстом, перепечатанным по изданию Дж. Уиллиса.
В 1983-1990 гг. в двух книгах был опубликован новый комментированный итальянский перевод, выполненный Марио Регали: Macrobio, Commento al Somnium Scipionis. Libro I. Introduzione, testo, traduzione e note a cura di Mario Regali (Pisa: Giardini editori, 1983) и Macrobio, Commento al Somnium Scipionis. Libro II (Pisa: Giardini editori, 1990). Перевод также сопровождается оригинальным текстом, перепечатанным по изданию Дж. Уиллиса. 2001-2003 годы ознаменованы появлением нового французского перевода Комментария, выполненным М. Armisen-Marchetti (см. выше). На русском языке опубликованы лишь избранные главы Коммен 146 -147 тария и вторая книга Сатурналии .
Зарождение просопографии как дисциплины восходит к XVI веку, когда она была тесно увязана с идеей коллективной, но в то же время и индивидуальной биографии. Ее цель определяют как изучение истории групп (как элементов в политической и социальной истории), достигаемое выделением последовательности личностей, имевших определенные общие политические и социальные характеристики, и затем анализирующее каждую такую последовательность с помощью разнообразных критериев для получения информации, относящейся к конкретным индивидам, установления постоянных и переменных в совокупности данных, присущих данной группе. Соответственно, про-сопография позволяет связать политическую историю людей и событий со скрытой социальной историей длительных эволюционных процессов. Многое в этой скрытой истории может быть обнаружено посредством определения общественных должностей, занимавшихся субъектами просопографического исследования, а потому просопография напрямую связана с историей социальных институтов.
Просопографический анализ занимается личностью, ее окружением, ее социальным положением, то есть личностью в контексте семьи, других социальных групп, а также местом или местами, в которых она была активна, и функцией, которую она выполняла внутри своего со Слово «просопография» образовано из двух греческих слов: Trpooomwv и урафш, что обозначает описание личности. циума . Важность просопографии как нового научного подхода к исследованию истории, в частности, к социальной, в настоящее время не подвергается сомнению.
Тем не менее, все еще продолжаются споры о том, что представляет собой просопография — является ли она отдельной исторической дисциплиной или историческим методом, или просто комбинацией методик, меняющихся в зависимости от темы; либо просопография заменяет собой биографию.
В целом, просопография может быть определена как независимая дисциплина социальной истории, использующая методы и данные специальных исторических дисциплин3. На основе литературных и материальных источников (среди которых монеты, папирусы, различные подписи и надписи) просопография пытается систематизировать описание личностей определенной эпохи, региона или общества. На основе такой систематизации можно строить биографии исторических деятелей, делать выводы по отразившихся на судьбах людей социальной, административной и хозяйственной истории. Вследствие этого, просопографические исследования направлены на изучение образа жизни, рода занятий и деятельности отдельных индивидов или групп личностей, а также различных малых народов и племен, сословий людей, живших в разное время и в
Метод (т. е. конкретное описание действий для достижения цели) и методи ки (т. е. набор методов в конкретной функциональной области) специальных дисци плин (таких как ономастика, геральдика, нумизматика, палеография, эпиграфика, генеалогия и др.) в некотором роде, могут быть приняты и в просопографическом исследовании, которое опирается на их данные. В то же время избираемые и приме няемые методы научного анализа (например, методы аналогии, систематизации, сравнения, «чтения» и «толкования» источников) могут быть различными, поскольку они зависят как от избранного для исследования временного периода, так и от по ставленной цели. разных местах4. Очевидно, что попытки понять европейское прошлое подрываются жесткой хронологической периодизацией (Античность, Раннее, Высокое, Позднее Средневековье и т. д.)5, либо жестким региональным или националистическим подходом, когда «римляне» противопоставляются «германцам», а «немцы» — «французам». Это усугубляется современной тенденцией мыслить в терминах «национальности», а также расовой либо этнической идентичности. Просопография не ищет наций «в первую очередь», но изучает прошлое общество как целое, его структуру и индивидов, которые его составляли, чтобы проследить эволюцию социальных или культурных представлений о своей принадлежности к определенной нации у лиц, живших в данных регионах, людей, которых, возможно, разделяли (или не разделяли) язык и законы.
«Этическая» философия (или учение о душе и теле)
Макробий писал для латинского читателя и помимо греческих использовал латинские сочинения. Рассмотрение последних весьма важно для понимания того, насколько они были значимы для него и каким был круг цитируемых им латинских авторов. Кроме того, представляется небезынтересным проследить, каким образом сам Макробий, воспринимая и излагая греческие теории, адаптировал их применительно к латинской культуре; в чем состоит специфика обращения Макробия к латинским авторитетным текстам; какие произведения он использовал и насколько точно сохранял исходный контекст заимствованных отрывков. Следует также выявить те латинские тексты, которые Макробий использовал чаще других, а также показать, каким образом цитаты из латинских произведений «вплетены» в его собственное изложение.
Здесь мы также ограничимся рассмотрением тех латинских текстов, которые Макробий использовал при изложении рассматриваемых нами теорий о мироздании и о нисхождении отдельной души с небесной сферы в земные тела82. Для нашего анализа важно, насколько точны приводимые Макробием цитаты и насколько смысловой контекст Комментария, в который помещается цитата, соответствует контексту этой цитаты в оригинальном произведении.
Вначале обратим внимание на произведения Цицерона и напомним, что Макробий обычно помещает строки из Сна Сципиона в начало главы Комментария 2 и посвящает последнюю их толкованию. Если исключить цитаты из самого Сна, то легко убедиться, что Макробий практически не использует другие сочинения Цицерона. С ними в рассматриваемых нами главах Комментария имеется лишь шесть смысловых (и текстуальных) параллелей, причем большая их часть взята из Тускулан-ских бесед. Ниже мы приведем перечень таких мест у Макробия с указа Впрочем, специфика обращения Макробия с источниками в рассматриваемых здесь главах типична для него, а потому полученные выводы применимы ко всему его методу цитирования латинских авторов.
Комм. І, 8, 7 (свойство справедливости в том, чтобы сохранять каждому то, что ему принадлежит) — «...каждая из них [добродетелей] обладает собственной функцией, как, например... справедливость — в том, чтобы воздавать каждому свое», О пределах блага и зла V, 23 (67);
Сравнение отрывков двух авторов демонстрирует, что Макробий достаточно точно следует и тексту, и контексту Цицерона. Однако, как представляется, сочинения Цицерона его не очень интересовали. Скорее, цитируя римского классика и часто упоминая его имя (е. g. Комм. I, 8, 12; II, 17, 15), Макробий желал сделать свое, основанное на греческих учениях, сочинение авторитетным, легко узнаваемым и «знакомым» для современного ему читателя . Далее, рассмотрим заимствования Макро-бия из произведений других латинских авторов.
Учение об индивидуальной душе лежит в основе этики Макробия; к нему он обращается, обосновывая необходимость праведного образа жизни. Он ставит в пример правителей и мудрецов, чьи души никогда не забывают о своем божественном происхождении и не дают телесному главенствовать над душой, в связи с чем им уготовано место на небе. По этой причине восьмая глава первой книги Комментария является своеобразным вступлением к учению Макробия о душе. Она начинается с цитаты из Сна Цицерона {Somn. XIII, 13), в которой речь идет о том, что высшему божеству угодны те правители государства, которые оберегают свое отечество и расширяют его пределы. Говоря о том, что только таким правителям уготовано блаженство, Макробий рассуждает о четырех добродетелях89, их видах и свойствах и подчеркивает, что только добрые мужи (viri boni) обладают гражданскими добродетелями, с помощью которых они в земной жизни управляют государством и защищают сограждан. Такие мужи заслуженно заставили других помнить себя {Комм. I, 8, 6: sui memores alios fecere merendo). Эту цитату Макро 88 В частности, в заключительной главе Комментария (И, 17, 17) Макробий бий заимствует из шестой книги Энеиды (VI, 664) Вергилия. Однако в этом месте поэт описывает загробный мир (называя его радостным краем), в котором мужам, погибшим в борьбе за отечество, жрецам, пророкам и всем, кто при жизни оставил о себе заслуженную память (Аеп. VI, 664: sui memores alios fecere merendo), венчают чело белоснежной повязкой. Макробий точно цитирует строку Вергилия, но он не следует его контексту и не упоминает ни названия произведения, ни имени Поэта.
Перечисляя свойства добродетелей, Макробий пишет, что для мужества характерно не уметь раздражаться, не желать ничего {Комм. I, 8, 9: nesciat irasci, cupiat nihil). Эту цитату Макробий взял из сатиры Ювенала, в которой речь идет о молящихся людях, испрашивающих у богов богатство, власть, талант оратора или полководца, долголетие, красоту, то есть то, что может оказаться для людей губительным и вредным. В конце сатиры Ювенал говорит, что человеку для себя можно просить лишь здравого ума и бодрого духа, не склонного к гневу, к различным страстям (Saturae X, 360: nesciat irasci, cupiat nihil). Макробий, точно цитируя, вновь не указывает в своем тексте у кого и из какого сочинения он позаимствовал эту строку.
При описании страстей, мешающих человеку вести праведный образ жизни и появляющихся тогда, когда люди боятся и жаждут, печалятся и радуются {Комм. I, 8, 11: metuunt cupiuntque, dolent gaudentque), Макробий вновь дословно заимствует цитату из шестой книги Энеиды. Но Вергилий говорит о духе, который движет всем миром, о рожденных на небе душах, тоскующих по плоти и желающих спуститься на землю, несмотря на то, что там их будет отягчать косное тело, а их жар погаснет внутри обреченной гибели земной плоти. Именно этого души, согласно Вергилию, боятся и жаждут, это их печалит и радует {Аеп. VI,
«Комментарий» в текстах средневековых авторов (VI-XIII вв.)
1 Между книгами Платона и Цицерона, которые тот и другой составили о государстве, — о сын мой Евстахий2, услада и гордость моей жизни, — мы сразу же усматриваем то различие3, что первый государство планировал, второй — воссоздавал; один рассуждал о том, каким оно должно быть4, а другой — каким его учредили предки5. [2] Однако же подражание обусловило то основное сходство сочинений, что [подобно тому] как Платон в заключительной книге [своего Государства] заставил некоего человека, возвращенного к жизни, которую тот, казалось, оставил, поведать о состоянии освободившихся от тел душ, и сопроводил это небесполезным описанием планет и созвездий, так и [Сципион6] у Туллия посредством ниспосланного ему сновидения (per quietem) рассказывает о вещах, свидетельствующих о том же . [3] Но дабы не закралась мысль будто мужи выдающейся мудрости, имевшие обыкновение усматривать в исследовании истины только божественное, добавили в свои сочинения, где взвешено каждое слово, нечто не относящееся к делу, мне (как, вероятно, и другим) представляется стоящим рассмотрения вопрос: отчего имелась настоятельная потребность [включить] в свои сочинения (в которых речь идет о вещах общественной важности) первому — подобный вымысел, а второму — по 257 добный сон; и для чего им, давая определения по управлению государ о ством, описывать [небесные] круги, сферы и шары , рассуждать о движении светил9 и вращении неба. Следовательно, прежде всего следует кратко сказать об этом, дабы смысл рассматриваемого сочинения стал ясным и понятным.
Глубоко проникая в суть всех вещей и событий, Платон на протяжении всего рассуждения об устроении государства указывает на цель10 вселить в души людей любовь к справедливости, без которой не устоит не только государство, но и простой союз людей и даже малое семейство11. [5] При этом он понимал, что ничто так не способствует привитию людям стремления к справедливости, как знание, что польза от этого не прекратится вместе с жизнью человека.
Но как показать, что эта [польза] остается и сохраняется после [смерти] человека, если прежде не известно о бессмертии души? А утвердив веру в бессмертие души, Платон пришел к выводу, что после того, как души освободились от связи с телом, им отводятся определенные места в соответствии с тем, какими — дурными или хорошими — пред-ставляются их заслуги . [6] Так, в Федоне после ясных и неопровержимых доказательств того, что истинное достоинство души [состоит] в ее бессмертии, говорится о различии мест, которые оставившим эту жизнь душам положены в зависимости от того, что каждая [из них] заслужила своим образом жизни. И в Горгиии, после завершения рассуждений о справедливости Сократ, сочетающий сладостность [стиля] с моральной строгостью, напоминает нам о положении душ после [смерти] тела. [7]15 То же самое весьма подробно прослеживается в книгах, в которых Платон говорит о должном устроении государства. В самом деле, [в Государстве] он сначала отдал первенство справедливости и учил, что душа после смерти живого существа не погибает. После этого, в конце сочинения посредством вышеупомянутой сказки16, ибо так назы 258 вают ее некоторые17, он показал куда уходит душа после тела, и откуда она приходит в тело, дабы научить, что душам уготована награда за почитание справедливости или наказание за пренебрежение ею, ведь они бессмертны и должны подлежать суду.
Туллий проявил равно здравомыслие и ум, сохранив ту же последовательность: сначала, применительно ко всем сторонам жизни государства он отдал в своем рассуждении пальму первенства справедливости ; в завершение своего сочинения, как венец всего, он описал священные седалища бессмертных душ и тайны небесных мест, указав куда должны попасть (или лучше — возвратиться) те души, что управляли государством с благоразумием, справедливостью, мужеством и умеренностью19.
[9] Того, кто поведал об этих тайнах у Платона, звали Эр20; по происхождению он был памфилиец, а по роду занятий — воином. Поскольку казалось, что от полученных в бою ран он испустил дух, на двенадцатый день его вместе с другими убитыми должен был удостоить общий погребальный огонь. После того как душа внезапно то ли возвратилась к нему, то ли и не отлетала, он сообщил — словно в обращенном ко всему роду людскому публичном заявлении — обо всем, что делал и видел в дни, прошедшие между двумя его жизнями.
Цицерон сознавал истинность [рассказанного] в этой сказке, однако, словно опасаясь, что она будет осмеяна несведущими21, и стремясь избежать глупых упреков, которым подвергался рассказ Эра, все же предпочел скорее воздвигнуть рассказчика ото сна, чем воскресить .
Но прежде чем разбирать текст Сна, следует объяснить о какого рода людях Туллий говорит, что они не верят ни в осмеиваемую ими сказку Платона, ни в то, что подобное может произойти с ними самими.
Цицерон хотел, чтобы читатель сознавал, что слова эти направлены не против невежественной толпы, но против людей, скрывающих незнание истины под маской учености23, ведь известно, что именно такие люди и читали подобные сочинения, и с жаром их порицали. [2] Мы скажем о том, кого он причисляет к того рода философам, что с готовностью упражнялись в суровой критике, и о том из них, кто даже записал свои обвинения, а затем о том, что подобает отвечать на их возражения, по крайней мере в части, непосредственно относящейся к рассматриваемой работе [Цицерона]. А когда [их доводы против Платона] утратят силу, что легко достижимо, вместе с этим рассеется и все, что злоба недоброжелателей когда-либо направляла или еще направит против мнений из Сна Сципиона Туллия.
Над священным [платоновским] свитком24 и высочайшими, серьезнейшими вещами природы потешалась вся школа эпикурейцев, в своем всегдашнем заблуждении далекая от истины и полагающая дос-тойным осмеяния то, о чем не имеет представления. А Колот , выделявшийся среди слушателей Эпикура словоохотливостью, даже собрал свои едкие насмешки в книгу. Нам придется оставить без внимания то несправедливое из написанного Колотом, что не имеет отношения к Сну Сципиона, о котором у нас пойдет речь ниже. Но мы отметём те наветы, которые, если их не опровергнуть, останутся [упреками] как Цицерону, так и Платону . [4] Колот считал, что философу не следовало выдумывать сказок, поскольку тем, кто учит истине, не пристало обращаться ни к одному из родов вымысла. «Если ты хотел дать нам понятие о небесном и о том, в каком состоянии будут пребывать души, — говорит он [Платону], — то отчего не изложил это просто и без потаканий слушателям? При обращении к вымыслу неестественность персонажа, надуманная необычность события и искусственность места действия пятнают ложью самые врата разыскиваемой истины».
