Содержание к диссертации
Введение
Гл. I. Формирование представлений о зле и мифологические истоки феномена ведовства .
1. Истоки поклонения женским божествам в европейской культурной традиции 11
2. Великая богиня минойской цивилизации 26
3. Мистерии эллинизма 47
4. Экстатическое и мистическое в мистериях Диониса 63
Гл. II. Метафизические основания проблемы зла. Формирование концепта зла в древнегреческой и христианской традициях .
1. Платон и неоплатоническая концепция зла 80
2. Гностическая концепция зла и восприятие зла в ранней христианской традиции 91
3. Понятие зла в учении Августина и Фомы Аквинского 106
Гл. III Идеология и практика ведовства. Демонологическая парадигма христианства .
1. Ереси и ведовской культ. Проблема зла в учении катаров 117
2. Образ женщины в культуре европейского средневековья 127
3. Формирование демонологической парадигмы христианства. 134
4. Деятельность священной инквизиции 140
Заключение 151
Литература 156
- Великая богиня минойской цивилизации
- Экстатическое и мистическое в мистериях Диониса
- Гностическая концепция зла и восприятие зла в ранней христианской традиции
- Образ женщины в культуре европейского средневековья
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется обострением интереса к проблеме добра и зла в современном мире. Отсутствие устойчивых идеологических парадигм, разнонаправленность культурообразующих процессов, обессмысливание человеческого существования, тотальный плюрализм и мировоззренческий релятивизм – все эти симптомы современной социальной реальности создают иллюзию вездесущности зла. Проблема добра и зла является одной из тех проблем, с которыми сталкивается человек на каждом этапе своего интеллектуального развития. При этом очевидна предельная степень относительности данных понятий. Динамика жизни с ее переменными и необратимыми смыслами заставляет задуматься о том, что критерии осознания этих понятий имеют множество оттенков, и то, что еще совсем недавно являлось объектом поклонения, вдруг безапелляционно и авторитетно маркируется как зло.
Осмысление мироздания и человеческого бытия через концепцию противостояния добра и зла составляет стержень практически всех достаточно оформленных религиозных и философских систем мира. Задавая некий нравственный идеал и идентифицируя его с добром, благом, любая философская и религиозная система не может игнорировать существование в мире явлений, находящихся в антагонизме с идеалом. Философское осмысление понятия зла имеет длительную историю. Но, несмотря на многочисленные философские попытки объяснения происхождения зла, эта проблема до сих пор тревожит своей непрояснённостью. Категория зла – сложное понятие, трудности концептуализации которого объясняются его необычайной многомерностью и неоднозначностью с точки зрения критериев истинности. Даже в рамках одной культурной традиции представления о зле способны не просто претерпевать изменения, но трансформироваться в диаметрально противоположные. Подобная амбивалентность значений и смыслов дает основание утверждать, что при исследовании эволюции представлений о зле и поиске его метафизических оснований важно учитывать не только ведущие мировоззренческие теории и концепции, но и социальный контекст, идейные предпосылки и смыслообразующие моменты в истории их формирования. Одним из таких моментов стало западноевропейское средневековье. Философам и мыслителям средневековой христианской философии принадлежит заслуга вписывания категории зла в систему мироздания в качестве одной из его основ, что явилось ведущей предпосылкой формирования явления ведовства. Средневековое ведовство как разновидность колдовства, представляло собой своеобразную форму протеста против сложившейся системы христианских ценностей; возможность выбора иного способа бытия в мире, иного сценария жизни. Основой ведовских практик и одним из ключевых элементов ведовства являются дохристианские ритуальные практики, ставящие своей целью опыт мистического постижения сущего и реактуализацию первоначального момента творения. В связи с этим актуальность диссертации также обусловлена современным интересом к культу Великой богини как единой прарелигии мира и неоязычеству, которое привлекает человека возможностью обретения новых способов духовного поиска.
Степень разработанности проблемы. Изучению проблемы зла в истории философии посвящена обширная литература. Кроме того, известно немало работ, исследующих феномен ведовства в западноевропейской культуре. Но хотя влияние понятия зла философии античности и европейского средневековья на процесс формирования ведовства является давно установленным фактом, работ, рассматривающих эти вопросы в совокупности, отнюдь не много. Среди них особого упоминания заслуживает серия работ Д.Б. Рассела, предпринявшего грандиозную попытку дать описание того, что люди понимают под злом, начиная с первых шагов письменной цивилизации и завершая нынешним днем. Исследование развития исторических представлений о Дьяволе в различных цивилизациях и понимание того, каким образом концептуальное зло персонифицируется через разнообразное преломление своей негативной сущности – такова тема основной части его изысканий. В работах «Колдовство и ведьмы в Средние века», «Сатана: восприятие зла в ранней христианской традиции», «Люцифер. Дьявол в Средние века» Д.Б. Рассел охватывает различные аспекты феномена ведовства, многие из которых проясняются только при рассмотрении их в контексте проблематики зла западноевропейской философии.
В истории философии первыми, кто попытались ответить на вопрос: что такое зло и откуда оно происходит, были древние греки. Первые попытки метафизического обоснования зла содержатся в учениях Гераклита и Парменида. Продолжателем традиции элейской школы стал Платон. Философия Платона и неоплатоников оказала самое значительное влияние на христианскую мысль и на развитие концепции зла в средневековой философии. Одно из влиятельных интеллектуальных направлений первых веков новой эры – гностицизм – уделял вопросу происхождения и сущности зла особое значение. Наделив зло онтологическим статусом, гностики поставили Отцов церкви перед необходимостью дать обстоятельный анализ концепта зла, определить его статус, происхождение и роль в системе мироздания, а также разработать последовательную дьявологию. Ответом на гностические учения стало развитие важных направлений христианской мысли. Творения Тертуллиана, Оригена, Августина Блаженного и Фомы Аквинского явились концептуальным стержнем понятия зла и имели решающее значение для окончательного становления его проблематики в христианской традиции.
Однако феномен ведовства не может быть понят в полной мере без учёта его мифологических оснований, сложившихся из хтонических и мистериальных культов, в центре которых стоят Великие женские божества древности. Для рассмотрения этого вопроса большое значения имели труды отечественных философов и ученых А.Ф. Лосева, Ф.Х. Кессиди, М.И. Шахновича, Е.М. Мелетинского, Е. Ивановой, в которых представлены основные критерии и схемы функционирования мифологического типа сознания. Мифо-ритуальный комплекс первобытной культуры явился выражением важнейших социоприродных измерений человека, в которых женское начало довольно часто играло роль космической первопотенции. Для целостного осмысления всей совокупности религиозных представлений, связанных с поклонением женским божествам, большое значение имеет исследование культа Великой богини в первой европейской цивилизации минойского Крита. Дошедшие до нас мифы критского цикла представляют собой одну из исходных мифологем древнейших религий Европы и Средиземноморья. Рассмотрению этой темы посвящены работы отечественных историков Б.Л. Богаевского, Ю.В. Андреева, С.Я. Лурье, К. Куманецкого, Е. Вардимана, авторов сборника «Астарта»: А.В. Цыба, О.А. Пушковой, Д.Ю. Арсеньевой, а также ряд работ западных ученых А. Эванса, Дж. Кембелла, Ф. Шахермайера, Дж. Пендлбери, Ж.-П. Вернана, Ж. Блона и других.
Предметом рассмотрения выдающегося отечественного ученого Ф.Ф. Зелинского явилась древнегреческая религия, в частности, ее тайное течение или мистерии, исследование которых имеет особое значение для выявления идейных предпосылок языческих элементов в составе феномена средневекового ведовства. Значимые выводы на представленную тему содержат работы отечественных исследователей И.В. Рака, Б.А. Тураева, Н.И. Новосадского, М.А. Коростовцева, В.В. Латышева, И.Ф. Анненского, Вяч. Иванова, а также работы западных ученых О. Корна, Э.Р. Доддса, Д.Д. Фрезера, Н. Пенника, П. Джонса и других. Различные аспекты мифо-ритуального комплекса мистериальных культов эллинизма станут основанием считать их прообразом ведовских практик европейского средневековья. Эта тема раскрывается в работах М. Элиаде, А.В. Меня, Э.Роде, Е.А. Торчинова.
Глубокое осмысление средневековой культуры, ее социальных истоков, идейного содержания, ритма развития, внутренних противоречий представлено в работах отечественного философа и историка А.Я. Гуревича. Ведовство как социальное и духовное явление, а также механизмы его функционирования явились предметом рассмотрения работ отечественных исследователей Н. Сперанского, Я. Кантровича, А.Х. Горфункеля, а также работ западных ученых Р.Х. Роббинса, Г.Ч. Ли, Г. Роскоффа и К. Башвитца. Целостный и обстоятельный анализ демонологической парадигмы христианского учения содержится в работах А.В. Амфитеатрова и М.А. Орлова, В.Э. Багдасаряна, К. Гинзбурга, Ю.А. Сандулова. Новые аспекты в изучении средневекового ведовства содержатся в работах авторов сборника «Культура и общество в средние века: методология и методика зарубежных исследований. Новые аспекты изучения охоты на ведьм», которые стремятся противопоставить стереотипам восприятия образа средних веков некоторые новые аспекты в изучении явления средневекового ведовства, что дает возможность по-новому увидеть и оценить далекие события средневековой истории. Но, несмотря на обширный перечень представленных работ, можно констатировать, что ведовство как многослойный конструкт, явившийся результатом синтеза языческой и христианской культур в контексте западноевропейской проблематики зла, еще не становился предметом специального исследования.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационной работы является исследование проблемы зла и феномена ведовства в европейской культурной традиции от истоков их становления до оформления в центральную проблематику средневековой христианской философии. Задачи, решение которых обеспечивает достижение поставленной цели, заключаются в том, чтобы:
1. Проанализировать мифологические истоки формирования проблемы зла и феномена ведовства в западноевропейской культурной традиции.
2. Рассмотреть основные интерпретации категории зла в философии античности и европейского средневековья.
3. Проанализировать генезис, значение и статус концепта зла в христианской традиции, установить его связь с демонологической парадигмой и определить его роль в формировании феномена ведовства.
4. Рассмотреть феномен ведовства как явление, представляющее собой результат сложного синтеза языческой и христианской традиций.
Научная новизна результатов исследования. В постановке целей и задач исследования, в полученных результатах содержится ряд моментов, обладающих научной новизной. Так, в диссертационной работе:
- Осуществлен целостный анализ феномена ведовства как явления, представляющего собой результат синтеза элементов различных культурных традиций: язычества, концепции зла античной и средневековой христианской философии, христианских ересей, демонологической парадигмы, юридически обоснованной инквизиторской практики.
- Проблема зла рассмотрена в контексте феномена ведовства, определяемого как особый вид колдовства, характеризующегося сознательным отрицанием сложившейся системы христианских ценностей.
- Определены мифологические предпосылки формирования проблематики зла, рассмотрены основные этапы и ключевые механизмы ее становления в мифологии и философии античности.
- Рассмотрены метафизические основания проблемы зла, определены статус, значение и роль концепта зла в средневековой христианской философии, установлена его связь с социокультурным контекстом.
Положения, выносимые на защиту:
1. Смысловое ядро языческих элементов, входящих в состав феномена ведовства, составляет хтонический культ женских божеств, который впервые возник в период неолита как обожествление производительных сил природы, обрел свое высшее выражение в культе Великой богини минойского Крита и распался на множество образов женских богинь классической греческой мифологии.
2. В первобытной культуре женское божество, выступая в роли космической первопотенции и олицетворяя высший принцип бытия, заключало в себе два фундаментальных начала этого мира – добро и зло. Хтонизм женского божества и его связь со смертью стал одной из идейных предпосылок формирования концепции женского несовершенства и последующей «демонизации» образа женщины в культуре европейского средневековья.
3. Отдельные аспекты ритуальных практик мистерий, посвященных Великим богиням древности и богу Дионису, впоследствии стали основанием считать их прообразом средневекового шабаша ведьм, представляющего собой специфическое единство языческих верований с элементами демонологической доктрины христианского вероучения.
4. Утверждение концепта зла фундаментальной категорией христианского вероучения обусловило формирование демонологической парадигмы в качестве важнейшего компонента средневекового мировосприятия. Концепция демонологического заговора явилась одним из вариантов осмысления кризисных явлений в обществе Западной Европы в переходный период от позднего средневековья к эпохе Возрождения.
5.Культурологическим содержанием феномена ведовства является синтез разнообразных элементов, среди которых: языческая традиция, концепция зла античной и средневековой христианской философии, ереси, а также юридически обоснованная инквизиторская практика.
Методологическую основу диссертации составляют:
- феноменологический метод, который используется на первичной стадии изучения и описания предмета исследования;
- историко-генетический метод, необходимость которого обусловлена глубокой укоренённостью предмета исследования в истории культуры и философии;
- системный метод анализа, необходимость которого связана с многоаспектным и в то же время целостным характером предмета исследования;
- герменевтический метод, который является безусловно необходимым в историко-философском и философско-культурологическом исследовании вообще и в изучении столь сложного феномена как ведовство, в частности.
Теоретической базой диссертации являются концепции и положения, содержащиеся в работах Августина, Гесиода, Еврипида, Оригена, Платона, Плотина, Прокла, Плутарха, Тертуллиана, Фомы Аквинского; в трудах отечественных и западных философов и ученых: Ю.В. Андреева, И.Ф. Анненского, Я. Бахофена, П.П. Блонского, Ж. Блона, Б.Л. Богаевского, В.В. Болотова, Е. Вардимана, Ж.-П. Вернана, А.Х. Горфункеля Р. Грейвса, А.Я. Гуревича, Э.Р. Доддса, Ф.Ф. Зелинского, В.И. Иванова, Ф.Х. Кессиди, М.А. Коростовцева, К. Куманецкого, В.В. Латышева, Г.Ч. Ли, А.Ф. Лосева, С.Я. Лурье, Г.Г. Майорова, Е.М. Мелетинского, А. Морэ, Р. Нелли, М.П. Нильссона, Н.И. Новосадского, Д. Пендлбери, З. Плавскина, М.Э. Поснова, Д. Б. Рассела, Г. Роскоффа, Р.В. Светлова, Е.А. Торчинова, Б.А. Тураева, Д. Фрезера, Й. Хейзинге, М.И. Шахновича, М.М. Шахнович, М. Элиаде.
Теоретическое и практическое значение диссертации заключается в том, что ее положения могут быть использованы в философско-культурологических и историко-философских исследованиях при дальнейшем осмыслении проблемы зла, для более глубокого и целостного понимания неоплатонической философии, учения гностицизма и средневековой христианской философии. Некоторые новые аспекты в исследовании феномена ведовства могут быть использованы для углубленного изучения и переосмысления наследия европейского средневековья, определения его специфики и места в мировой духовной культуре. Материалы настоящего исследования могут быть также использованы для расширения философско-антропологических знаний; в гендерных исследованиях при изучении идейных оснований женской дискриминации. Результаты диссертационной работы могут быть использованы в учебно-педагогической практике: при подготовке учебных материалов и спецкурсов для студентов и аспирантов по истории философии, религиоведению, философии культуры, философской антропологии, а также в лекционной работе.
Апробация результатов исследования. Основные идеи и выводы диссертационной работы были изложены в цикле статей, опубликованных в период 2005-2007гг. и были отражены в докладах на конференции «Философия культуры и культурология: вызовы и ответы» (СПб, 2006г.), а также на конференции СПГУВК (СПб, 2005г.). Диссертация была обсуждена, одобрена и рекомендована к защите на заседании кафедры философии и культурологии СПГУВК.
Структура диссертации: диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы.
Великая богиня минойской цивилизации
Древнейшие человеческие цивилизации в большинстве своем возникали в бассейне крупных рек - таких, как Тигр, Евфрат, Нил, Инд, Ганг или Янцзы. И почти все они были цивилизациями монокультурными, то есть цивилизациями одного народа и одной культуры. Это справедливо и для египтян, и для индийцев, и для китайцев. Что же касается цивилизации, создавшей такой исторический феномен, как Европа, цивилизации, породившей европейскую культуру, - она сложилась не в дельте какой-либо реки, ее колыбелью стало Средиземное море. И, в отличие от других древнейших цивилизаций, эта цивилизация была не монокультурной, а синкретической, впитавшей в себя культуры множества народов, которые обитали в Средиземноморье. Синтез этих культур произвел на свет то, что принято называть культурой классической. Средиземноморье населяли множества народов, среди которых хетты, хурриты, финикийцы, минойцы, эллины, отчасти египтяне, малоазийские кельты, этруски и римляне - все эти народы и племена, даже сохраняя культурную автономию, внесли существенный вклад в формирование единой средиземноморской культуры, кульминацией развития которой стала культура древней Греции и древнего Рима1. Древнейшей культурой Средиземноморья считается критская культура.
Как писал в своем знаменитом исследовании Ж. Блон: «Час Средиземноморья пробил за четыре тысячи лет до возведения пирамид (7500 лет до н.э.)».1 В это время в Восточном Средиземноморье зафиксированы следы морского присутствия человека, причем следы, подтверждающие факт не прибрежных, а именно морских плаваний, то есть факт морских межплеменных коммуникаций. Следовательно, к этому времени восходит и начало формирования средиземноморской цивилизации." Эти следы принадлежат «протоклассической» культуре, язык которой как убедительно доказал английский археолог Артур Эванс, не принадлежал ни к индоевропейским, ни к семитским. Представители этой культуры сегодня именуются миноицами, тогда как античные авторы называли их пеласгами - по имени их мифического родоначальника. Критская цивилизация является одним из наиболее ранних центров своеобразного соединения элементов культур древнего Востока и доисторического Запада.4 В начале II тысячелетия по двум берегам Средиземноморья еще не проходила линия разрыва между Востоком и Западом. Эгейский мир и мир греческого полуострова были неразрывно связаны с одной стороны с Анатолийским плоскогорьем, с другой - с северным побережьем Сирии, Месопотамией и Ираном. Отделившись от Киклад и создав в Фесте, Маллии и Кноссе первую дворцовую цивилизацию, Крит продолжал ориентироваться на великие царства Ближнего Востока. Через сирийское побережье критяне вступили в контакт с Египтом эпохи Нового царства. Следы тесных контактов этих цивилизаций особенно наглядно просматриваются в их религиозных системах, обнаруживающих удивительные черты сходства, 0 чем речь пойдет дальше. Минойский Крит являлся настоящей морской державой, а мореплавание и торговля - главными видами хозяйственной деятельности.
Аристотель в «Политике» писал о Крите: «Остров Крит как бы предназначен природой к господству над Грецией, и географическое положение его прекрасно».1 И хотя при таком положении вещей влияния соседних культур было неизбежным, особенностью минойской цивилизации явилось то, что, будучи открытой для влияний цивилизаций Ближнего Востока, она соединяла эту готовность к контактам с ярко выраженной самобытностью, то есть способность к достаточно критическому, избирательному усвоению чужого опыта. Действительно, систематическое сопоставление основных элементов минойской культуры с соседней, ближневосточной культурой убеждает в том, что там, где заимствования из других культур имели место, они никогда не сводились к слепому копированию, а всегда творчески переосмысливались, добиваясь органического вливания элементов чужих культур в собственную.2 Основу общественного строя минойского общества составлял матрилинейный «генос», или клан, но уже примерно с 2000 года до н.э. в критском обществе наметились процессы централизации. И с наступлением периода «Новых Дворцов» весь Крит был объединен под властью царей Кносса и представлял собой довольно большое централизованное государство. Наибольший интерес для настоящего исследования представляет религия древних критян. Анализ обнаруженных при раскопках критских дворцов стенные росписи, данные текстов табличек, ритуальные принадлежности, керамические сосуды и предметы роскоши позволяют сделать вывод о мифологии и религии пеласгов, отзвуки которых слышны в греческих мифах и греческом культе. Всюду мы встречаем женское божество, - оно едино и многообразно. Это великая владычица Земли, богиня двойной секиры, заведующая плодородием земли и человека, Великая минойская богиня. Она встречается в малой Азии и в Месопотамии, а, перейдя в древнюю Грецию, распадается на многие женские божества греческого пантеона.
По мнению А. Эванса, ученого-археолога, впервые обнаружившего следы критской культуры, минойская цивилизация Крита не только имела свою богиню в пантеоне, олицетворяющую в сознании критян представление о земном плодородии во всех его аспектах, но эта ушедшая в прошлое цивилизация характеризовалась ярко выраженной материнской ментальностью, и первородное женское божество занимало в критском пантеоне доминирующее положение по отношению ко всем остальным богам.2 Так, на многих критских геммах и перстнях встречается изображение богини со щитом, которую вполне логично представить прообразом Афины. Также известно изображение богини между двумя львами на вершине горы, в котором видят прообраз Артемиды. При раскопках также обнаружено немало изображений богини с голубем. Миф о голубице, вскормившей сына богини, относят к Великой матери и ее сыну. Видимо, и в древнейшие времена голубь символизировал собой чистоту и любовь, а Великая мать как никто вмещала в себя эти понятия. Также священными животными богини считались змеи.4 Почтением пользовались, по-видимому, все животные, имеющие к земле самое непосредственное отношение. Змеи играли некую роль в проведении религиозных обрядов, о чем говорят так называемые «Богини со змеями», керамические фигурки женщин в красивых нарядах, руки этих женщин или сжимают двух змей или обвиты ими, что, конечно, трудно себе представить вне религиозной необходимости. Связь змеи с земной, хтонической стихией и, как
Экстатическое и мистическое в мистериях Диониса
Исследование тайных культов эллинизма было бы неполным без мистерий Диониса. Как хтоническое божество, исконный «дух земли» и «бог мертвых» Дионис не мог остаться чуждым тайному культу богинь -этому узлу, где сходились все нити греческой жизни. Особенно много общего имел Дионис с Элевсинскими мистериями, хотя его роль в них до сих пор мало выяснена. Согласно Н. И. Новосадскому, имя «Диониса» или «Вакха» носит сын священного брака Деметры и Зевса. Во время Элевсинских мистерий в священной процессии из Афин в Элевсин несли его детские игрушки.3 Другой выдающийся отечественный философ и исследователь Античности Ф.Ф. Зелинскийсчитает, что именно Дионис, а не Аид, как вероятно, было первоначально, вместе с Деметрой и Корой является центральной фигурой Элевсинских мистерий. Так, в частности, обстояло дело в Афинах, где общепризнанной была троица, состоящая из Деметры, Коры и Диониса.1 О важности этого приобщения можно только догадываться. Но обе мистические религии были родственны между собой, обе давали ответ на вопрос о судьбе душ на том свете и учили людей обеспечивать себе «лучшую участь» за пределами смерти. Однако приобщение Диониса к Элевсинской чете никак не отразилось на его собственном культе, который, надо заметить, очень сильно отличался от настроения Элевсинских мистерий. В Элевсине, охраняемом жрецами, мысль и фантазия человека строго воспитывались, мисты велись по заранее намеченному пути, в то время как служение Дионису было «психологическим состоянием по приемуществу».
Мистерии Диониса - это сложный и неоднозначный феномен древнегреческой культуры и религии, «феномен вселенского значения, огромная загадка и задача, одинаково важная для разумения нашего прошлого и открывающихся перед нами новых и неведомых путей духа». Трудно найти другое такое божество в истории греческого духа, которое бы так естественно и лаконично сумело сочетать в себе столько несовместимых противоречий, божество, сущностной чертой которого можно смело назвать двойственность. Сама популярность Диониса в период эллинизма на первый взгляд кажется непонятной. Как греки, выражением мировоззрения которых была Аполлоновская религия, основанная на идеологии «благоразумия» и «умеренности», на уважении к установленным социальным граням, могли не просто принять Диониса, но и сделать его равнозначным самому Аполлону? При всей «чуждости» и «дикости» дионисизма его глубокое влияние на эллинское сознание имеет свои причины.
Происхождение культа Дионис теряется в доисторическом прошлом. О глубокой древности культа свидетельствуют тотемные черты в его образе и тот факт, что, по-видимому, Дионис был первоначально примитивным божеством плодородия.1 До открытия микенской культуры полагали, что Дионис - это чужеземный бог, который почитался у варваров и в один прекрасный день начал наступление на цивилизованную Элладу. Однако теперь установлено, что это мнение было ошибочным. Имя Диониса встречается на табличках критского линейного письма «В» еще в XIV в. до н.э. «Культ Диониса был распространен уже в микенскую эпоху. Если о нем, как и вообще о догреческих божествах, мало упоминалось в поэмах Гомера, то это объясняется тем, что греки на первых порах отвергали догреческую религию»." Дионис первоначально не входил в число олимпийских богов, культ его пришел с Востока и далеко не сразу утвердился в греческом пантеоне.3 Центром почитания Диониса была Фракия - страна на рубеже нынешней Греции и Болгарии. Там возродился этот древний культ и стал распространяться по всей Элладе. Постепенно Дионис сравнялся по своей значимости с самим Аполлоном. Теперь дельфийские жрецы, используя популярность нового народного культа, стали делить священный «пифийский год» на две части: аполлоновскую и дионисийскую.
Религия Диониса представляется объединением двух типов культа: сельскохозяйственного и оргиастического. Сельскохозяйственный культсвязан с производящими силами природы. Несмотря на обычную для такого рода культов вольность, он был глубоко укоренен в традициях гражданской общины и не задевал своей освященной обычаем распущенностью моральных устоев. Эти формы культа находили свое выражение в крестьянских праздниках в честь Диониса. Таких празднеств было много, их справляли в разные времена года: Малые, или сельские Дионисии - в декабре, Леней — в январе, Антестерии — в феврале, Великие, или городские, Дионисии - в марте, Осхофории - в октябре. Каждый из этих праздников был связан с каким-либо этапом годичного цикла выращивания винограда или изготовления вина.2
Но параллельно с этими традиционными формами культа в Греции с VII в. до н.э. получили распространение оргиастические празднества Диониса, пришедшие с Востока, сопровождавшиеся крайними, зачастую дикими, проявлениями экстаза. Феномен оргиазма и экстаза являются ключевым для понимания этой формы культа, которая была доступна лишь посвященным. Согласно В. Иванову, «первоначальной в дионисийском оргиазме является не идея плодородия, а идея загробного существования и культа хтонических сил».3 Действительно, главным назначением мистерий было раскрытие перед посвященными тайн загробного существования, чего не могли сделать официальные культы. Дионис как умирающий и воскресающий бог имел власть над верхней и нижней или подземной сферами бытия, и, следовательно, мог обеспечить лучшую участь мистов в загробном мире. Таким образом, посвящение в мистерии Диониса гарантировало бессмертие. А сами мистерии давали человеку возможность почувствовать, пережить уникальный опыт присутствие божественного посредством экстаза. Е.А. Торчинов дает такую интерпретацию дионисийским мистериям:
Гностическая концепция зла и восприятие зла в ранней христианской традиции
Другая влиятельная школа первых веков новой эры отстаивала принципиально иную позицию в определении статуса зла. Это гностицизм - одно из влиятельных течений в истории западнойинтеллектуальной традиции. Гностицизм представляет собой мировоззрение, соединяющее в себе метафизические схемы античности с этическим дуализмом, и проистекает из целого ряда источников: греческой философии и религии, иудейской традиции, христианства, мифологических форм и религиозных верований Востока.1 Гностицизм возник как попытка разрешить вопрос о происхождении мира под философским вопросом о происхождении зла в мире.
Одной из характерных особенностей духовной жизни первых веков новой эры являлась тенденция придавать знанию исключительное значение. Но это знание не было обыкновенным теоретическим знанием, но знанием, несущим человеку небесное спасение.2 Концепция знания или «гнозиса» задает основную проблематику гностицизма, центрирующуюся вокруг вопроса о сущности человека и его духовном предназначении. Ценностно-семантическое ядро гностического учения вытекает из общей космологической проблемы, а именно проблемы бинарной мировой оппозиции, понимаемой как напряженное противостояние материального и небесного начал. Гностицизм, как и неоплатонизм, представлял собой мировоззрение, содержащее в себе несколько школ и течений, каждые из которых по-своему интерпретировали те или иные ключевые моменты учения, не меняя, однако, его сущности. Общими признаками всех гностических течений являются дуализм, демиургизм и трихотомия.
Принцип дуализма выступает основой гностической модели мироздания. Причина всего сущего есть безграничное, беспредельное, абсолютное духовное начало, которому противостоит началоматериальное. Западные или александрийские гностики, к самым известным представителям которых относились Карпократ и Валентин, интерпретировали материю как пассивную границу бытия, наделяя ее призрачным существованием.1 Восточные гностики, к которым принадлежали офиты, Сатурнил, Василид, Маркион, представляли материю в виде живого, самостоятельного злого существа. Видимый, чувственно-телесный мир рассматривался гностикам как зло, как противосила, омертвляющее и разъединяющее космическое единство. Эллинистическая демонология, дополненная иранской идеей Царя Тьмы и ветхозаветным образом Сатаны, создала условия для персонификации данной противосилы."
Согласно гностицизму, непосредственное происхождение материального мира от Бога немыслимо. Для устранения соприкосновения между ними гностики создали бесконечный мир эонов, у последнего из которых возникло нечистое желание погрузиться в материю. Первым плодом соединения зона с материей и стал Демиург.3 Гностики заимствуют из неоплатонизма термин «эманация», являющийся ключевым для понимания систем мироздания обоих школ. Понятие «эманация» (от латинского emanatio - «истечение») фиксирует онтологический вектор перехода от семантически и аксиологически высшей сферы универсума к низшей. Парадигма эманации в отличие от христианской парадигмы творения снимает проблему теодицеи, поскольку идея зла обуславливается иерархией совершенства мироздания: каждый последующий уровень эманации, как порождение Единого, отличается меньшей степенью совершенства по сравнению с предыдущим. Следовательно, зло есть не что иное как недостаток блага. Но гностики переосмысляют идею эманации первоначала: миростается иерархично организованным, но эманирующие сущности служат не единению, как в неоплатонизме, а изоляции Бога и мира. Вся сложная иерархия умопостигаемых сущностей понимается как деградация света, угасания его в материи.
Умопостигаемые сущности у гностиков такие как Сущее, Ум и Душа, включают в себя несколько онтологических уровней. Количество этих промежуточных звеньев в гностических концепциях, как правило, достаточно велико: от 33 у Валентина до 365 у Василида. Ответственность за творение материального мира лежит на Душе, а точнее на ее последнем онтологическом уровне. Первый онтологический уровень Души - Третий Ум; уровень дискурсивного мышления. Следующий уровень — София, которая «склоняется долу и освещает мрак-материю, вследствие чего в ней рождается «Образ». Этот «Образ» или Ахамот можно отожествить с матерью Демиурга. И последний онтологический уровень - непосредственно сам Демиург, покинувший мать и создающий мир «в пределах крайнего из отражений».1 Итак, Бога этого мира и Царя Тьмы породила София. Этот тезис впоследствии позаимствуют представители другой дуалистической религии, возникшей несколько позже - манихеи. Но в отличие от гностиков, согласно которым Демиург является низшим и несовершенным божеством, Царь Тьмы манихейской религии — существо по силе и знанию равнозначное Богу.
Результатом падения Души стало рождение космоса, который явился всего лишь искаженным подобием космоса умопостигаемого. Демиург создал не только мир, но и людей, которые представляют собой смешение духовных начал с материей. В этом контексте и оформляется акцентированное в гностицизме учение о человеке как средоточии
Образ женщины в культуре европейского средневековья
С приходом христианства происходит переосмысление женского начала в целом. Древние представления о женской природе носили неоднозначный характер. С одной стороны, женская природа - это сила, таинственным образом рождающая сущее; с другой - захваченность женщины стихией земли, то есть стихией порождения и сотворения обусловили формирование представлений о «темной» стороне женской природы. В женщине соединилось все то тайное, темное и превосходящее любое рациональное объяснение, что сопровождает процесс рождения и смерти. Подобные представления явились основанием для религиозной и социальной доминанты женщины. Женское божество, сопряженное с осью мира естественным и закономерным образом, воплотило в себе идею мирового владычества, царственности, власти.1 Так продолжалось до утверждения классической олимпийской мифологии с Зевсом во главе, после чего богини в большинстве своем вытесняются на периферию религиозной жизни, сохраняя при этом покровительство над сферой хтонического, исконно им принадлежащей. В эпоху эллинизма особую популярность приобретают мистерии — тайные религиозные культы, в центре которых стоят великие женские божества древности. В мистериальных культах присутствует тенденция к личному спасению и обретению индивидуального религиозного опыта через глубинные переживания, в том числе через практику экс-тазиса. И, несмотря на то, что доктринально-теоретическая и культовая составляющие мистерий относительно длительное время успешно противостояли торжествующему христианству, победу одержали не они. Неудивительно поэтому, что основная линия критики христианских апологетов была направлена именно против мистерий, последнего самого сильного оплота религиозной жизни язычества. Вместе с мистериями, критики подверглись и все языческие боги и, конечно, богини, провозглашенные христианскими идеологами «демонами». Новая концепция творения Богом мира из Ничего лишила женских богинь религиозной доминанты и вытеснила их из сферы божественного.
В средневековой христианской культуре отношения к женщине носило двойственный и противоречивый характер. С одной стороны, по сравнению с античными представлениями происходит определенная апология женской природы - не случайно среди приверженцев раннего христианства было так много женщин. Линия благосклонного отношения к женщине была тесно связана с распространением культа Девы Марии. С XI века культ распространяется параллельно с ростом рыцарства и приобретает в рыцарской среде форму поклонения Прекрасной Даме. С другой стороны, средневековой культуре принадлежит «заслуга» создания наиболее развернутой и аргументированной концепции женского несовершенства. И линия негативного отношения к женской природе, безусловно, преобладала. Развитие средневековых представлений о женщине происходило под влиянием, по меньшей мере, двух факторов: во-первых, реальное положение женщины в обществе, ее статус и фактические права, и, во-вторых, идейные источники, главными из которых являлись патриархальная традиция и христианское учение. Патриархальная традиция, оформившаяся в период классической Греции, в значительной степени определила средневековое отношение к женщине. В христианской доктрине представления о женской природе берут свое начало из ветхозаветных текстов. Трактовка двух ключевых моментов человеческой истории - сотворение человека и его грехопадение, имели принципиальное значение. Те, кто постулировали несовершенство женщины в физическом, интеллектуальном, нравственном отношениях, апеллировали к двум спорным моментам повествования о сотворении человека. Во-первых, женщина создана Богом не одновременно с мужчиной, а после него и из его ребра; а во-вторых, при этом не упоминается, вдохнул ли Бог Еве живую душу. Но основная линия обвинения женщины связана с грехопадением. Ведь именно женщина первой нарушила заповедь, данную Богом, и склонила к греху мужчину. Событие грехопадения в христианской доктрине считалось крайне важным. Это один из наиболее трагических, поворотных эпизодов истории человечества, приведший к утрате божественного знания и бессмертия. Обвинение женщины в том, что она является главной виновницей первородного греха, определялось самой сутью средневекового миросозерцания, в котором грехопадение осмыслялось как победа телесного, природного над духовным. А поскольку первое отожествлялось с женским, а второе — с мужским, постольку в этой системе ценностных координат женщина была обречена нести главную ответственность за грехопадение. Большое внимание проблеме женской природы уделялось в раннехристианской литературе. Начиная со II века, ведущей стала традиция негативного отношения к женщине. Тертуллиан в своем сочинении «О женском убранстве» утверждает, что пока стоит этот мир, остается в силе и вина Евы.
Обращаясь к женщине, он говорит: «Ведь именно ты по наущению Дьявола первой нарушила божественную заповедь, сорвав с запретного дерева плод. Именно ты соблазнила того, кого не сумел соблазнить Дьявол. Ты с легкостью осквернила человека, это подобие Бога; наконец, исправление вины твоей стоило жизни сыну Божьему».1 Августин полагал, что мужская и женская душа созданы по образу и подобию Бога, что же касается телесных оболочек души, то это справедливо только в отношении мужчины - женское же тело пассивно и несовершенно. Поэтому в мужчине душа и тело образуют гармоничный союз, тогда как в женщине они конфликтуют; по этой же причине женщина ближе Сатане, чем мужчина. Большое внимание Августин уделял проблеме ответственности мужчины и женщины в истории грехопадения. Августин, уделяющий большое внимание вопросу свободы, считал, что мужчина также несет ответственность за первородный грех. Если бы это было не так, то он не имел бы свободной воли, следуя слепо за женщиной, между тем именно в наличии свободы воли - подобие человека Творцу. Фома Аквинский полемизировал с Августином, утверждая, что не
