М. И. Венюков: международные отношения и внешняя политика России : Вторая половина XIX - начало XX вв. Кузнецова Анна Васильевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ М.И. ВЕНЮКОВА ПО ВОПРОСАМ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX -НАЧАЛЕ XX В.В. 41

1.1. Формирование взглядов и основные периоды деятельности М.И. Венюкова 41

1.2. Концепция внешней политики России и международных отношений М.И. Венюкова (вторая половина XIX-начало XX вв.) 61

Глава II. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ М.И. ВЕНЮКОВА И ДАЛЬНЕВОСТОЧНАЯ ПОЛИТИКА РОССИИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В 90

2.1. Теория и практика русской колонизации на Дальнем Востоке в 50-х -70-х гг. XIX в. (по материалам М.И. Венюкова) 90

2.2. М.И. Венюков о политике России и западных держав в Китае и Японии (бО-е-70-егг. ХІХв.) 134

Глава III. М.И. ВЕНЮКОВ О КОЛОНИАЛЬНОЙ ПОЛИТИКЕ РОССИИ В СТРАНАХ АЗИИ И АФРИКИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В 178

3.1. Присоединение среднеазиатских ханств к России и англо-русское колониальное соперничество в Средней Азии во второй половине XIX в. в концепции М.И. Венюкова 178

3.2. М.И. Венюков о политике западных держав в Африке и позиции России (последняя треть ХІХв.) 239

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 271

ССЫЛКИ И ПРИМЕЧАНИЯ 283

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 316

• Формирование взглядов и основные периоды деятельности М.И. Венюкова
• Теория и практика русской колонизации на Дальнем Востоке в 50-х -70-х гг. XIX в. (по материалам М.И. Венюкова)
• Присоединение среднеазиатских ханств к России и англо-русское колониальное соперничество в Средней Азии во второй половине XIX в. в концепции М.И. Венюкова

Введение к работе

Актуальность темы. Значение личности в истории столь же проблематично, сколько неоспоримо. Михаил Иванович Венюков (1832-1901 гг.) является выдающимся российским ученым, путешественником, общественным деятелем и автором проекта политического обновления России, военным разведчиком и политологом-аналитиком. Круг интересов М.И. Венюкова включал в себя различные, иногда далеко отстоящие друг от друга науки и области знания, и практически везде автор проявлял эрудицию и профессионализм, демонстрировал активность, выходившую за пределы официальных обязанностей, возложенных на него правительством России.

Имя М.И. Венюкова имеет непосредственное отношение к эволюции российской внешнеполитической концепции и общественно-политического сознания. Его взгляды отразили не только особенности мировоззрения автора, но и характерные черты российского политического сознания и ментальности, общие и одновременно особенные стереотипы мышления для России и Запада.

Обновление концептуальных подходов в отечественной историографии связано, в частности, с ростом интереса к историческим персоналиям и их значению в исторических процессах. Это побуждает по-новому рассмотреть и личность М.И. Венюкова в российском времени и пространстве второй половины XIX - начале XX вв. Осмысление современными российскими политологами и экономистами внешнеполитических теорий своих дореволюционных соотечественников и предшественников представляется ныне актуальным. Оно способно пролить дополнительный свет на эволюцию внешнеполитической концепции России, в частности, на смену приоритетов по линии «Запад - Восток». Историческая ретроспекция, интерполированная в современное международно-политическое пространство, помогает осмыслению содержания и сути внешнеполитических интересов России в настоящее время.

Особое значение приобретает обращение М.И. Венюкова к событиям, которые лежат у истоков современных политических и военно-политических, национальных и конфессиональных контактов и конфликтов, как на территории России, так и в ее отношениях со странами «ближнего зарубежья». Речь идет и о региональных, и о глобальных проблемах, связанных с сохранением территориальной целостности России.

К региональной проблематике относятся исторические и политологические изыскания М.И. Венюкова относительно Курильских островов и острова Сахалин. М.И. Венюков допускал существование «дотационных», но стратегически важных для России территорий в составе империи. Данная точка зрения может стать «ответом» на вопрос о целесообразности сохранения финансово «убыточных» областей в составе России, а также возможности передачи их Японии за «достойную компенсацию». М.И. Венюков приводил в качестве примера продажу Аляски, которая могла бы стать источником сырья и стратегически важным регионом не только для США, но и, в исторически не состоявшейся реальности, также для России.

Прогноз М.И. Венюкова относительно грядущей перспективности российско-китайских и российско-японских отношений, необходимости разработки программ по их формированию также подтвердило время. Ныне в условиях проблемного и замедленного развития отношений с индустриально развитыми странами Запада, многие отечественные политологи полагают более перспективной ориентацию России на государства Востока.

Не менее актуальной представляется реконструкция политики России в Средней Азии по материалам М.И. Венюкова. Они проливают дополнительный свет на место русского Туркестана и советских республик в государственно-политической системе царской России и СССР, а также на их современный статус как суверенных государств. Не исключая неоднозначности отношений между царской и советской Россией, с одной стороны, и народами Средней Азии, с другой, которая нередко трактуется исключительно с позиций колониального давления со стороны царского и советского империализма, исторически продолжительная преемственность их развития неизбежно ставит задачу их многопланового изучения и осмысления.

В контексте «чеченской проблемы», актуальность которой вряд ли нуждается в настоящее время в обосновании, интересны политические прогнозы М.И. Венюкова. Участник военных действий на северо-западном Кавказе в 60-е годы XIX в., он обратил внимание на противоречивость процесса геополитического расширения России, его связь с исторической закономерностью национально-государственного движения вовне и насильственным характером данного процесса по отношению к народам Кавказа, игнорированием их этнокультурных традиций. М.И. Венюков обращал внимание своих современников на очевидное противоречие между репрессивной политикой царизма и «миролюбивыми» заявлениями российского правительства. В настоящее время, когда связанные с исламом проблемы имеют глобальное значение, политические прогнозы российского автора вновь приобрели актуальность.

М.И. Венюков неизменно обращался к роли ислама в развитии народов и государств на Кавказе и в Средней Азии. Формирование «исламской» конфликтной зоны во второй половине XIX в. представляет общественно-политический интерес и в России в начале XXI в. при разработке ее внешнеполитической концепции. Особое значение имеют рассуждения М.И. Венюкова относительно необходимости учитывать религиозные и ментальные особенности народов Кавказа и Средней Азии в российской внешней политике. Теоретические разработки ученого, подкрепленные его практическим участием в военных действиях на Кавказе и в экспедициях в Средней Азии, особенно актуальны в настоящее время, когда дестабилизирующее влияние исламского экстремизма испытывает не только Россия, но и другие государства.

Актуальность проблем национальной интеграции в многонациональной стране, какой является Россия, побуждает к изучению и объективной оценке этнополитической ситуации в дореволюционный период, включая историю ок- раин бывшей Российской империи. Рассуждения М.И. Венюкова о колониальной политике России во второй половине XIX в. способствуют выявлению истоков этнических и территориальных противоречий и конфликтов на территории современной России. На основе ретроспективного анализа оказывается возможным установление преемственности и направленности развития отношений Российской империи и Советского Союза с народами в составе многонационального государства и в отношениях с сопредельными странами. «Выход» в современность имеет и Восточный вопрос, проработанный по многим направлениям М.И. Венюковым.

В настоящее время, когда в России доминирует разрушение «старого», а «новое» еще слабо и неустойчиво, особое значение приобретает правильный выбор концептуальной основы внешней политики страны, учет преемственности исторического развития. Именно внешняя политика демонстрирует миру характер и направленность происходящих в государстве перемен и, что значительно важнее, обеспечивает внешние условия, которые дают возможность продолжить и развить внутренние преобразования. В свете меняющихся задач, которые встают перед правительством современной России в области внешней политики, очевидной становится необходимость обращения к историческому опыту, теоретическим разработкам российских государственных, военных и политических деятелей.

Понятия «патриотизм» и «национальные интересы» сохраняли свой дискуссионный характер применительно ко всем историческим эпохам, государствам и народам. Это очевидно, поскольку «патриотизм» и «национальные интересы» одной страны способны вступать в конфронтацию с другими государствами, политическими режимами и мировоззренческими установками. М.И Венюков был человеком своего времени и действовал в полном соответствии с присущими ему представлениями относительно насущных интересов России. Воззрения М.И. Венюкова по вопросам внешней политики убедительно свидетельствуют о нерасторжимости связи между национально-государственными интересам России во вторую половине XIX - начале XX вв. и на современном этапе.

Хронологические рамки диссертации охватывают исторически важный, переломный период в истории международных отношений - вторую половину XIX - начало XX вв. В это время шел процесс становления М.И. Венюкова как ученого, военного, политического и общественного деятеля, формировалось его мировоззрение и авторская концепция российской внешней политики.

Территориальные рамки исследования включают в себя Дальний Восток, Среднюю и Центральную Азию, Кавказ - территории, на которых протекала профессиональная деятельность М.И. Венюкова. Данные регионы являлись объектом колониальной экспансии Англии, Франции, Германии, США, России и играли важную роль в формировании международных отношений во второй половине XIX - начале XX вв. В этом контексте в диссертации затрагивались также проблемы раздела Африки в последней трети XIX в.

Историография. Интерес к неординарной личности М.И. Венюкова в отечественной историографии закономерно совпадал с актуальностью того круга проблем, которыми он занимался. Исследовательская и военно-разведывательная деятельность русского ученого и офицера привлекала внимание отечественных историков и политологов. Для России, которая принимала активное участие в формировании системы международных отношений, интерес к альтернативным точкам зрения по вопросам внешней политики был совершенно закономерным. Однако историографы проявляли известную сдержанность и старались избегать сюжетов, связанных с деятельностью М.И. Венюкова как военного разведчика. Одновременно в отечественной историографии советского периода настойчиво акцентировалось внимание на контактах М.И. Венюкова с революционными демократами А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Систематически же мировоззрение и деятельность М.И. Венюкова ни в дореволюционной, ни в последующей отечественной историографии не изучались, хотя даже фрагментарное обращение к отдельным эпизодам из его био- графии позволяло видеть направления возможных исследований. Это относится как к талантливым, так и вполне ординарным попыткам осветить страницы из истории России, которые неразрывно связаны с именем ученого, офицера, разведчика - М.И. Венюкова.

Начало изучению деятельности М.И. Венюкова было положено его соотечественниками уже в XIX в. Оно было представлено, в частности, рецензиями и библиографическими заметками о статьях и трудах М.И. Венюкова по географии, этнографии, политической истории и статистике азиатской части России и прилегающих к ней регионов - Японии, Китая, Индии. Посвященные М.И. Венюкову публикации являлись откликами на его труды «Очерки современного Китая», «Краткий очерк английских владений в Азии», «Результаты торговых трактатов Японии и Китая с европейскими государствами». В этих публикациях, наряду с признанием заслуг М.И. Венюкова как ученого, присутствовала также критика. Ее происхождение было связано с откровенным негативизмом оценок и резкостью суждений М.И. Венюкова относительно российских внешнеполитических приоритетов и практических мероприятий официального Петербурга в Средней Азии и на Дальнем Востоке. На историографическую традицию данного периода большое идейное влияние оказал позитивизм. На оценках военно-политической деятельности М.И. Венюкова сказалась также борьба в российских политических кругах относительно выбора внешнеполитического приоритета - прогерманского или пробританского (профранцуз-ского) курса.

Анонимный автор публикации в журнале «Дело» (1874 г.) заметил, что «сочинения Венюкова походят больше на отчет военного агента, чем на книги, написанные для публики» . Аноним также полагал, что М.И. Венюков недооценил значение и возможности заимствований Китаем и китайцами достижений западной цивилизации. Но, с другой стороны, полагал анонимный автор, М.И. Венюков переоценил перспективы и возможности роста военно-политического влияния в Срединной империи США, Англии, Франции, Герма- нии. В то же время автор поставил в вину М.И. Венюкову игнорирование позитивной для России деятельности западных держав, которые произвели «открытие» Китая. В связи с этим рассматривалась в качестве неправомерной исключительно негативная оценка («темные краски») деятельности в Китае британских, французских, американских дипломатов. Еще более критичным был аноним по отношению к однозначно негативной оценки М.И. Венюковым деятельности российской дипломатии, которая, по его мнению, непрофессионально действовала в Китае и не отстаивала в полной мере интересы России в регионе. Полагая недопустимой англофобию М.И. Венюкова, автор-аноним фактически определил собственное политическое кредо относительно выбора внешнеполитической ориентации России.

По многим позициям точку зрения анонима разделял российский консул К.А. Скачков в Тяньцзине , опубликовавший в 1875 г. рецензию на книгу М.И. Венюкова о Китае. Личная неприязнь и взаимонепонимание между М.И. Венюковым и К.А. Скачковым в период их совместной деятельности в Китае проистекали из расхождений по политическим вопросам, в частности, в оценке перспектив расширения российского влияния в ходе раздела сфер влияния иностранными державами. К.А. Скачков не допускал противопоставления интересов России интересам других держав в Китае и считал, что, в соответствии со своим международно-политическим статусом, царизм неизбежно займет подобающее место при разделе сфер влияния в Срединной империи. Он полагал, что, не являясь профессиональным политиком и дипломатом, М.И. Венюков преувеличивал британскую опасность, включая перспективы развития русско-китайской торговли. Как апологет корпоративных интересов «касты» российской дипломатии, он, естественно, опроверг обвинения М.И. Венюкова относительно профессиональной некомпетентности его коллег-дипломатов и постарался дезавуировать деятельность российского военного агента.

И. Минаев (1876 г.) обратился к изысканиям и оценке перспектив расширения военно-политического влияния России в Средней Азии. В его оценке, опубликованной в «Журнале Министерства народного просвещения», проект русского похода в Индию, выдвинутый М.И. Венюковым, был воспринят саркастически, поскольку не отвечал политическим и национальным интересам россиян. Скептически относился И. Минаев и к прагматической целесообразности геополитического расширения России в Средней Азии. Стабильность англо-русских отношений И. Минаев полагал приоритетной по отношению к возможной перспективе политического размежевания на среднеазиатском плацдарме.

В том же году в журнале «Дело» появилась публикация аналогичной политической направленности. Ее анонимной автор полагал, что «книга Венюкова совершенно специального содержания, и сам автор считает ее лишь «кратким военно-статистическим очерком». «Тем не менее, - считал аноним, - и штатские читатели могут отыскать в ней кое-что интересное» ⁴. В то же время не пожелавший назвать себя автор также придерживался мнения относительно отсутствия у России насущных интересов в Индии, способных, кроме того, спровоцировать резкое ухудшение англо-русских отношений.

Еще более оптимистичными виделись перспективы развития русско-китайских отношений, особенно в области торговли, А. Воейкову, который в 1877 г.⁵ также откликнулся на публицистическую деятельность М.И. Венюкова («Русский вестник»). В отличие от своего соотечественника, А. Воейков полагал, что британское влияние в Китае будет неуклонно снижаться, а Англия не способна негативно влиять на политико-дипломатические и торговые отношения между Россией и Китаем. Интересно, что, в отличие от других политических обозревателей, включая М.И. Венюкова, А. Воейков предостерегал от недооценки военно-политического потенциала Китая.

Перечисленные отклики-рецензии на труды М.И. Венюкова отражают официальную позицию российского правительства, призваны обосновать закономерность проводимой им внешней политики с точки зрения общегосударст- венной и национальной целесообразности. Очевидно, по тем же соображениям, часть рецензий была анонимна.

В 1888 г. появилась первая подробная публикация о М.И. Венюкове. Ее автором был М.И. Семевский - издатель журнала «Русская старина», в котором регулярно печатались материалы М.И. Венюкова. Желая познакомить читателей журнала с его авторами и современниками, М.И. Семевский издал оригинальный краткий справочник - «Знакомые» , в числе которых оказался и М.И. Венюков. Перед российской общественностью он предстал как известный путешественник, ученый, географ, автор трудов по географии и этнографии, известный деятель Русского Географического общества.

Краткие сведения о его жизни и деятельности, перечень трудов (непол-ный) содержатся в статье для энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона (1892 г.). В библиографическом словаре под редакцией И.В. Добролюбова и

С.Д. Яхонтова (1910 г.), которые пожелали увековечить выдающихся деятелей Рязанской губернии, подчеркивалось дворянское происхождение М.И. Венюкова, кратко описывались основные эпизоды его биографии. Оба издания акцентировали внимание на выдающихся достижениях своего соотечественника как ученого - путешественника, этнографа, географа. Эта деятельность описывалась настолько подробно, насколько позволяли справочный характер данных энциклопедических изданий. Именно в это время и сложилась традиция, связанная с игнорированием или умолчанием относительно действий М.И. Венюкова в качестве российского военного разведчика.

В появившейся в 1892 г. многотомной «Истории русской этнографии» А.Н. Пыпина ⁹ подробно описана научная деятельность М.И. Венюкова. Либерально-демократические убеждения известного российского общественного деятеля, публициста и академика А.Н. Пыпина побудили его высоко оценить заслуги М.И. Венюкова в изучении этнографии, связанной с проблемами исследования народов и народностей как базисного параметра исторического развития. Одновременно труд А.Н. Пыпина отразил характерную для своего вре- мени тенденцию: сращивание географической и этнографической наук с политикой в интересах колониальной экспансии России и других капиталистических держав. Это превращало некогда «академические» науки в прикладные. Такого рода информация присутствует как бы «между строк» в подробных описаниях деятельности М.И. Венюкова как исследователя Дальнего Востока, Средней Азии, Японии и Китая. Как известно, именно эти регионы являлись средоточием внешнеполитических устремлений царской России.

А.Н. Пыпин назвал М.И. Венюкова одним из первых исследователей р. Уссури, отметил его вклад в исследование транспортных коммуникаций до гаваней, расположенных на побережье Японского моря, а также других регионов на Дальнем Востоке. Стратегически важные области, прилегающие к р. Чу в Средней Азии, этнографическая карта Северного Кавказа рассматривались автором только с точки зрения «научных» интересов М.И. Венюкова и вклада российских исследователей в развитие географической науки. Аналогична оценка А.Н Пыпиным подробных географических и этнографических описаний М.И. Венюковым «дикокаменных киргизов», хозяйственного и общественного строя казахов.

Высокая оценка деятельности М.И. Венюкова как члена Русского Географического общества и автора работ по географии, истории и этнографии азиатской части России дана в труде П.П. Семенова ^] «История полувековой деятельности Императорского географического общества» (1896 г.). Однако автор не вдавался в подробности, и потому информация о М.И. Венюкове лаконична. Это было продиктовано как политическими соображениями, связанными с нарастанием российской экспансии на Дальнем Востоке и в Средней Азии, так и с причинами субъективного характера. После эмиграции М.И. Венюкова, критиковавшего внешнеполитический курс российского правительства, ученый и офицер стал для многих своих коллег персоной «нон грата». Отношение к нему в научных и политических кругах России неофициально (или официально) инспирировалось государственной бюрократией. Негативизм дополнялся «нереспектабельными», с точки зрения многих его коллег по Географическому обществу и Военному министерству, контактами в эмиграции с А.И. Герценом и Н.П. Огаревым. Вполне возможно, что для деятеля либеральных убеждений П.П. Семенова-Тянь-Шанского (кстати, так же как и М.И. Венюков, выходца из Рязанской губернии), выполнявшего, как глава Географического общества, официальный заказ императорской Академии, такая оценка М.И. Венюкова могла носить вынужденный характер. В то же время не оставляет сомнений, что именно военно-политическая деятельность М.И. Венюкова в Средней Азии и на Дальнем Востоке определила внимание и интерес П.П. Семенова, равно как и других авторов, к его личности. Однако деятельность М.И. Венюкова «во благо России» неизменно и искусственно ограничивалась его достижениями как «географа» и «ученого». Это позволяет со всей очевидностью говорить об ограниченности оценочной и содержательной части творческой биографии М.И. Венюкова.

В связи со смертью М.И. Венюкова в 1901 г. в печати появилось несколько некрологов. Они были предельно лаконичны. Так, в некрологе «Умерший географ» Русского Географического общества были кратко перечислены заслуги М.И. Венюкова как исследователя Дальнего Востока и Средней Азии. Некролог в журнале «Исторический вестник» также акцентировал внимание на заслугах М.И. Венюкова как ученого. При этом в стороне остался вклад умершего в Париже российского эмигранта как государственного служащего, офи-цера Генерального штаба и сотрудника Военного министерства России .

В последующий период имя М.И. Венюкова было предано забвению.

Октябрьская революция 1917 г. обозначила рубеж в развитии отечественной историографии. Эволюция методологической основы исторических исследований, связанная со сменой позитивизма марксизмом-ленинизмом, способствовала более глубокому изучению как внешней политики царизма в целом, так и конкретных ее участников. Однако имя М.И. Венюкова оказалось вне избранной для изучения политической «портретной галереи».

Особенность методологии марксизма, связанная с исследованием общих тенденций и закономерностей развития внешней политики и международных отношений и направленная против субъективизма в истории, также не способствовала возвращению М.И. Венюкова из исторического небытия.

На историографию послереволюционного периода большое влияние оказала также политическая установка, действовавшая в рамках принципиально новой системы отношений между исторической наукой и советским государством. В частности, предполагалось разоблачение советскими историками «империалистической» и «экспансионистской» политики царизма и противопоставление ей «миролюбивой» политики Советской России. Ученый и офицер М.И. Венюков оказался в рядах «империалистов» и «экспансионистов». Это надолго определило его ординарность как исторической персоналии для отечественного исследователя и не побуждало к изучению его военно-политической деятельности. Таким образом, на развитие историографической традиции существенное влияние оказывал государственный диктат, качественно новое представление о содержании и сущности национально-государственных интересов.

После продолжительного перерыва, в 1951 г. имя М.И. Венюкова было возвращено из забвения при издании Большой советской энциклопедии ¹³, где россиянин фигурировал как «русский географ, путешественник, этнограф, корреспондент «Колокола». Встречи с А.И. Герценом и Н.П. Огаревым, а также интерпретированный в «демократическом» смысле факт эмиграции М.И. Венюкова из царской России сделали возможным упоминание его имени в столь солидном справочном издании. При этом по-прежнему в тени оставалась государственная, военно-политическая деятельность российского офицера и военного чиновника.

Упоминания о М.И. Венюкове в энциклопедическом издании оказалось достаточным для своего рода «реабилитации» и возвращения «забытой» исторической персоналии в историческую науку. Определилась и новизна интерпретации личности и деятельности М.И. Венюкова. В том же 1951 г., когда ис- полнилось 50 лет со дня его смерти, появились статьи, написанные В.А. Максимовым ^u - и А.А. Степановым ¹⁵.

Личность М.И. Венюкова освещалась в связи с историей освободительного движения в России, изданием «Колокола», корреспондентом которого он являлся, а также деятельностью А.И. Герцена и Н.П. Огарева. Акцентировалось внимание на том, что, по многим положениям, критический труд М.И. Венюкова «Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора (1855-1878 гг.)» был издан в типографии I Интернационала. «Царское правительство старалось предать забвению имя прогрессивного ученого-мыслителя, сохранившего до конца своей жизни любовь к Родине и ненависть к ее угнетателям» , - писал В.А. Максимов.

Негативные оценки внешнеполитических мероприятий российского правительства М.И. Венкжовым трактовались исключительно с позиций критики царизма с «классовых» позиций. Пребывание М.И. Венюкова с секретной миссией в Китае и Японии было названо «путешествиями», предпринятыми по личной инициативе. О финансировании их правительством России и полученных офицером в Военном министерстве инструкциях ничего не говорилось. Перечислялись заслуги М.И. Венюкова перед Отечеством: участие в исследовании Дальнего Востока, включая открытие коммуникации через Сихотэ-Алинь, в подписании важного для России Айгуньского договора (1858 г.), в исследовании Средней Азии. Исключительно с «научной» точки зрения рассматривались контакты М.И. Венюкова и П.П. Семенова-Тянь-Шанского. Мнение М.И. Венюкова относительно актуальной необходимости в военно-политическом усилении России в Средней Азии явно не вписывалась в его «прогрессивный» и «демократический» образ. Идея колониальной экспансии, активным сторонником которой являлся российский ученый и офицер, кроме того, создавала представление о преемственности между царским и советским «империализмом» применительно к политике в республиках Средней Азии. Об этом писали многие западные историки и политологи. Поэтому В.А. Максимов и А.А. Степанов закономерно умолчали об этой стороне деятельности и воззрений М.И. Венюкова.

Вне сомнения, обращение отечественных историков к личности и деятельности М.И. Венюкова являлось позитивным явлением. Однако продолжавшие действовать, хотя и видоизмененные, стереотипы исторического и политического мышления неизбежно привносили односторонность в интерпретацию событий российской истории XIX- начала XX вв., а по ряду позиций фактически фальсифицировали их.

В 1952 г. Хабаровское книжное издательство предприняло переиздание трудов М.И. Венюкова, тематически относящихся к дальневосточному региону - «Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии». Вступительную статью к документальному изданию написал А.А. Степанов . Освоение Дальнего Востока в советский период рассматривалось автором как продолжение хозяйственного развития региона, начавшегося еще в XIX в. Деятельность М.И. Венюкова оценивалась с точки зрения его вклада в исследование дальневосточных рубежей России. Речь шла об экспедициях по Амуру и Уссури. Приводились документальные материалы с высокой оценкой деяний М.И. Венюкова такими известными деятелями, как П.П. Семенов-Тянь-Шанский и В.К. Арсеньев. Кратко отмечалось несовпадение официального правительственного курса и мнения ученого и офицера относительно перспектив развития событий на Дальнем Востоке и определения в них места России. В контексте данных несовпадений автор указывал на «передовые» и «демократические» воззрения М.И. Венюкова.

А.А. Степанов довольно подробно описал оценкаи М.И. Венюковым «грабительской» политики Англии, США и Японии, основанной, в частности, на «неэквивалентной торговле». Упоминая критические высказывания М.И. Венюкова об «экспансионистских интересах» западных держав на Дальнем Востоке, автор статьи исходил из отсутствия геополитических интересов у социалистической России. Отношения между СССР и Китаем на данном истори- ческом этапе вполне отвечали «пожеланиям» из прошлого о перспективности в грядущем будущем мирных и добрососедских отношений между двумя государствами.

Публикация документов и статьи А.А. Степанова вызвала интерес, от- клики и рецензии со стороны российских историков (В.А. Воробьев , М.А. Сергеев ¹⁹, Г. Погудин ²⁰. Позитивная оценка научных изысканий хабаровских историков совмещалась с признанием актуальности деятельности М.И. Веню-кова в контексте развития советско-китайских отношений и экономического развития советского Дальнего Востока. «Империалистическая политика» царизма противопоставлялась внешнеполитическому курсу советского правительства. Большое внимание уделялось научному вкладу российского соотечественника в изучение этнографии региона, быта и традиций дальневосточных народов.

Аналогичными по содержанию, характеру, оценкам являлись статьи В.А. Есакова ²¹ (1956 г.) и В.А. Максимова ²² (1957 г.). В.А. Есаков подготовил и опубликовал переписку между М.И. Венюковым с Н.М. Пржевальским. Краткая авторская вступительная статья не предполагала сколько-нибудь подробного анализа писем и ограничилась констатацией общности судеб и интересов двух выдающихся россиян, которые критически относились к царскому самодержавию. Приоритетное внимание обращалось на научно-исследовательскую сторону деятельности М.И. Венюкова.

Статья В.А Максимова, предпосланная публикации переписки между М.И. Венюковым и В.В. Докучаевым, в значительной мере повторяла сложившийся стереотип. М.И. Венюков представал перед читателем как ученый-исследователь и патриот, ратовавший за национально-государственные интересы России и критически воспринимавший самодержавие.

Отечественная историография внесла существенный вклад в разработку проблематики по истории международных отношений и определению в них места России и царизма во второй половине XIX - начале XX вв. В фундамен- тальных исследованиях Н.А. Халфина и А.Л. Нарочницкого , воссоздающих панораму событий, связанных с завершением колониального раздела и сфер влияния в различных регионах мира великими державами, упомянут и М.И. Венюков. Интересно, что два столь профессиональных ученых совершенно по-разному оценили вклад М.И. Венюкова в формирование внешнеполитического курса России.

Н.А. Халфин обратился к личности М.И. Венюкова в связи с оценкой двух подходов - pro et contra - в российском правительстве и политических кругах относительно наращивания активности в Средней Азии в общей системе международных отношений и координации курса России по линии «Запад -Восток». М.И. Венюков, как сторонник активной политики царизма в регионе, имел поддержку в министерстве иностранных дел, в Азиатском департаменте в лице его начальника Е.П. Ковалевского. Нетерпимость М.И. Венюкова по отношению к иной оценке статуса России в Средней Азии рассматривалась Н.А. Халфиным как одна из причин, побудившая ученого и офицера эмигрировать: «Даже такой желчный и едкий в своих оценках человек как М.И. Венюков, считавший себя незаслуженно обойденным и неоцененным в России, эмигриро- вавший за границу, весьма положительно отзывался о Е. П. Ковалевском» .

К иным аспектам деятельности М.И. Венюкова обратился А.Л. Нароч-ницкий в связи с исследованием российской внешней политики на Дальнем Востоке. Он акцентировал внимание на деятельности М.И. Венюкова как путешественника и ученого-географа. Статус его как правительственного чиновника и военного офицера не упоминался, хотя трудно предположить, что А.Л. На-рочницкий о нем не знал. Однако историк все же не ограничился оценкой деятельности М.И. Венюкова на Дальнем Востоке как исключительно исследовательской. А.Л. Нарочницкий полагал, что М.И. Венюков совершенно справедливо и профессионально оценил деятельность британского правительства, систематически разрушавшего военно-морской потенциал Китая, что облегчало, прежде всего, колониально-экономическое внедрение Англии . Таким обра- зом, в весьма осторожной форме известный российский историк все же намекнул, что присутствие М.И. Венюкова в Китае было вызвано не только научными интересами.

В новом ракурсе творческая биография М.И. Венюкова была рассмотрена в «Очерках истории исторической науки в СССР» (1963 г.). Его изыскания по исторической тематике, а также историко-этнографические труды были включены в общий контекст развития российской исторической науки.

В 1960 г. была предпринята первая попытка по систематизации творческого наследия М.И. Венюкова. Наиболее точную и полную библиографию опубликованных трудов М.И. Венюкова составила Сотрудник Российской государственной библиотеки (г. Москва) В.В. Клевенская. Список включил в себя свыше 230 работ ²⁸. В него вошли не только книги, но также публикации М.И. Венюкова в периодической печати.

Коллега В.В. Клевенской В.Г. Зимина ²⁹ изучила личный архив М.И. Венюкова, находящийся в Российской государственной библиотеке, и составила подробную биографическую справку, включившую в себя основные этапы его творческой биографии.

ПІД. Кадыров "(1963 г.) в статье «Вопросы истории Киргизии» в трудах М.И. Венюкова» описал роль российского офицера в исследовании региона, большое место уделил якобы имевшей место критике ученым колониальной политики российского правительства. Произошла любопытная подмена: из участника российской военной колонизации Средней Азии М.И. Венюков превратился в критика колониализма и системы национально-колониального угнетения, сочувственно относившегося к попранию прав киргизского народа.

Ф.Б. Белелюбский (1967 г.) обратился к изучению частной проблемы -вкладу М.И. Венюкова в отечественную синологию. Публикация была закономерно инспирирована состоянием и проблемами советско-китайских отношений. Реабилитация исторического прошлого призвана была определить статус социалистического «старшего брата». Так же как и предыдущий автор, М.И.

Венюков был показан как критик империализма, что снимало вопрос об участии России в разделе сфер колониального влияния в Китае. Автор статьи сосредоточил внимание на позитивных сторонах русско-китайского сотрудничества или на тех, которые сам Ф.Б. Белелюбский считал «позитивными».

В подробной и весьма информативной статье Ю.Д. Акашева (1970 г.) ³² был рассмотрен широкий круг вопросов о переселенческой политике царизма на Дальнем Востоке по материалам трудов М.И. Венюкова. Освещалась борьба внутри российского правительства относительно конкретных мероприятий и темпов колонизации дальневосточных территорий, исключительно «мирные» методы российской колонизации противопоставлялась «империалистической политике» Англии и других западных держав. Автор статьи дал развернутый анализ и положительно оценил программу М.И. Венюкова по колонизации Дальнего Востока, но умолчал о репрессивных санкциях, которые предлагал использовать при этом российский специалист. Отсутствие должного отклика со стороны официального Петербурга, не сумевшего, по мнению Ю.Д. Акашева, по достоинству оценить проект, объяснялось некомпетентностью правительственных чиновников. При этом игнорировалось совершенно очевидное обстоятельство: «прогрессивные взгляды» М.И. Венюкова реально отражали более радикальный вариант внешнеполитической экспансии даже по отношению к правительственному варианту.

Историографическая новизна присутствовала в статьях В. Толочко , опубликованных в 70-е годы XX в. Автор обратилась к такой стороне деятельности М.И. Венюкова как его вклад в изучение истории и этнографии Казахстана и Киргизии. Однако В. Толочко не ограничилась традиционными сюжетами и обратилась к чисто военным аспектам деятельности российского правительства через изучение материалов экспедиций М.И. Венюкова по регулированию границ. И хотя автор не вышла за пределы данной, вне сомнения, узкой темы, оторванной от других проблем военно-политического спектра, объективно пространство исследований расширилось. Трактовка М.И. Венюкова пре- терпела существенные коррективы. Он рассматривался теперь не только как ученый и прогрессивно мыслящий деятель, но и как профессиональный военный специалист, действовавший в Средней Азии по заданию правительства России.

Сотрудник Хабаровской краевой научной библиотеки А. Маслова составила библиографический список трудов М.И. Венюкова ³⁴ (1976 г.), в который вошли практически все публикации ученого. Аннотации к трудам М.И. Венюкова представляют собой самостоятельный, авторский вклад в изучение жизни и деятельности российского исследователя и военного чиновника. Данная публикация является базисной для историка, избравшего в качестве исследования личность М.И. Венюкова, а также хронологический период его деятельности, насыщенный многими важными для России событиями.

Историографический обзор содержится в статье В.В. Прониной «Основ- ные проблемы изучения жизни и деятельности М.И. Венюкова» , опубликованной в 1977 г. Исследовательская и политическая деятельность М.И. Венюкова рассмотрены автором в контексте ее научной значимости. Обращено внимание на наличие нерасторжимой связи между деятельностью М.И. Венюкова и ключевыми событиями российской истории второй половины XIX - начала XX вв. Итоговым выводом В.В. Прониной стал вывод о необходимости комплексного и углубленного изучения данной проблемы. Наиболее важными направлениями будущих исследований должны были стать, по мнению автора статьи, деятельность «неутомимого и страстного публициста, популяризатора географических знаний», участие М.И. Венюкова в издании «Колокола», а также эволюция его идейно-политических воззрений. Обращалось внимание и на вклад М.И. Венюкова в развитие отечественного востоковедения и африканистики.

В 70-е годы в отечественной историографии появился целый ряд исследований, посвященных политике России на Дальнем Востоке. Имя и деяния М.И. Венюкова оказались политически значимыми в контексте исследуемых проблем, связанных с распространением геополитического влияния царской России в регионе. Характерная для отечественной историографии тенденция, присущая исследованиям периода 50-70-х годов и связанная с исключением «колониальной» и «экспансионистской» терминологии применительно к внешней политике России, обусловила ставшую уже традиционной оценку деятель-ности М.И. Венюкова. Так, Р.В. Макарова , обратившаяся к личности российского ученого и офицера в связи с русско-японскими отношениями, а также к публикации М.И. Венюкова по данной проблематике, разделила его мнение относительно «агрессивных» намерений западных держав и «мирных» намерений царской России по отношению к Японии.

Не менее традиционной стала оценка деятельности М.И. Венюкова в монографии А.И. Алексеева. Автор назвал М.И. Венюкова «первым путешественником, побывавшим в горах Сихотэ-Алинь», что имело значение исключительно «для географии края» ³⁷. А.И. Алексеев отказался выйти рамки исследования по историко-географической проблематике. О содержании «задания», полученном М.И. Венюковым, равно как и правительственном происхождении данного задания, автор монографии предпочел умолчать. Таким образом, общая оценка деятельности М.И. Венюкова объективно оказалась неполной. А.И. Алексеев по личным и политическим соображениям, как и многие другие российские историки, отказался признать связь, существующую между географическими исследованиями и геополитическими интересами царизма. Более того, описание «научной» деятельности россиянина прямо противоречило содержательной части целого ряда исследований отечественных авторов по истории международных отношений и внешней политике России на Дальнем Востоке, самой исторической логике описываемых событий.

Имя М.И. Венюкова неоднократно упоминается в монографии Б.Д. Па-ка , который исследовал историю русско-корейских отношений в конце XIX -начале XX вв. Политические оценки М.И. Венюкова по корейскому вопросу, считал автор, соответствовали позиции правительства России. Так, Б.Д. Пак полагал, что М.И. Венюков вполне объективно оценивал политический смысл японо-корейского договора 1876 г., открывшего путь колониальному проникновению держав, прежде всего Франции и США. Несомненной заслугой Б.Д. Пака является то, что он «встроил» политические оценки М.И. Венюкова в общий контекст японо-корейских и русско-корейских отношений в связи с проникновением в Корею западных держав, а также показал направленность эволюции в расстановке сил в регионе. Б.Д. Пак обратился также к политическим воззрениям М.И. Венюкова в связи с общественно-политическими событиями в России. В частности, он писал: «Позиция русских революционеров-демократов в корейском вопросе отчасти нашла отражение в трудах прогрессивного учено-го публициста и путешественника М.И. Венюкова» .

Таким образом, оказалось, что деятельность М.И. Венюкова уже невозможно рассматривать исключительно в научно-географическом контексте, поскольку круг его интересов далеко выходил за эти рамки. Об этом убедительно свидетельствовали и разработки отечественных ученых по истории внешней политики России и других держав на Дальнем Востоке.

После 9-летнего перерыва в 1986 г. появилась статья Л.Н. Журавлевой - представительницы известной в России саратовской исторической школы. В статье шла речь о совершенно не исследованном аспекте деятельности М.И. Венюкова - о его оценке британской политики в Бирме. Статья «М.И. Венюков за рубежом остается с Россией» В.А. Есакова (1993 г.) систематизировала и обобщила предыдущие публикации автора и была обращена к патриотизму и гражданственности русского эмигранта.

Новизна трактовки личности и деятельности М.И. Венюкова присутствует в издании «История внешней политики России. Вторая половина XIX в.» (1999) . Н.С. Киняпина и В.М. Хевролина рассмотрели деятельность российского в Средней Азии и на Дальнем Востоке, а также политические оценки М.И. Венюкова с позиций его статуса как государственного чиновника и профессионального военного. «Тандем» Д.А. Милютин - М.И. Венюков авторы оценили с позиций его направленности официальному правительственному курсу, не связанному с наращиванием колониально-экономического и военно-политического проникновения в Среднюю Азию. Была вскрыта взаимосвязь между политическими прогнозами М.И. Венюкова относительно Туркестана и европейской политикой России. Показательно, что Н.С. Киняпина и В.М, Хев-ролина отказались от принятой ранее «революционности» и «прогрессивности» воззрений М.И. Венюкова, как по внутриполитическим, так и по внешнеполитическим вопросам. В частности, авторы ограничилась термином «либерал» при оценке общественно-политических взглядов М.И. Венюкова. Более того, Н.С. Киняпина и В.М. Хевролина впервые обратили внимание на то, что «мирная» политическая риторика М.И. Венюкова распространялась исключительно в европейском пространстве и допускала военно-политическое давление и карательные санкции по отношению к государствам и народам Средней Азии.

В целом, несомненным достижением периода 50-90-х гг. XX в. являлось возвращение имени М.И. Венюкова из небытия. И хотя оценки его деятельности являлись, в известной мере, односторонними, а о деятельности в качестве военного разведчика попросту умалчивалось, именно в эти годы отечественные историки положили начало исследованию проблемы. Российские историки определили также основные направления возможных изысканий, подготовили базис, на основе которого представляется возможной комплексная разработка проблем, связанных с личностью и деятельностью М.И. Венюкова и международными отношениями второй половины XIX - начала XX вв., участие в формировании которых принимал и российский ученый и офицер.

Таким образом, историографический анализ убедительно свидетельствует, что личность и деятельность М.И. Венюкова привлекали внимание отечественных исследователей, однако публикации носят в целом фрагментарный характер и не сведены в единую систему. Кроме того, ряд сторон военно-политической деятельности М.И. Венюкова вообще не исследовался по политическим соображениям. Более того, отказ от использования термина «колони- альная политика» применительно к царской России в отдельные периоды развития отечественной историографии в некоторой мере исказил научное представление о характере и смысле политических проектов и действий М.И. Веню-кова. Эволюция методологических подходов в отечественной исторической науке также открывает новые перспективы в изучении творческого наследия ученого, автора политических проектов, военного разведчика.

Цель и задачи диссертации определены с учетом достижений отечественной историографии в изучении международных отношений и внешней политики России во второй половине XIX - начале XX вв., а также участия М.И. Венюкова в практических мероприятиях царизма и разработке им собственной концепции российской внешней политики.

Цель диссертационного исследования состоит в системной реконструкции теоретических воззрений М.И. Венюкова по вопросам внешней политики России и западных держав, а также его участия в реализации внешнеполитических проектов российского правительства в Средней Азии, на Дальнем Востоке и других регионах. Предполагается изучение динамики и направленности развития политического мышления М.И. Венюкова на фоне эволюции внешнеполитического курса России и западных держав во второй половине XIX - начале XX вв., с учетом актуальности рассмотренных им проблем в современной системе международных отношений.

При этом учтена целостность и внутренняя противоречивость происходивших процессов, как на теоретическом уровне, так и в практической политике. Воссоздание общей картины межгосударственных отношений предполагает анализ соответствия или несовпадения прогнозов и проектов М.И. Венюкова с официальным внешнеполитическим курсом Петербурга и эволюцией международных отношений в целом.

Анализ теоретических конструкций российского ученого и офицера неотделим от его практического участия и вклада в укрепление дальневосточных рубежей и территориально-колониального расширения России в Средней Азии и других регионах.

Достижение указанной цели ставит следующие задачи: установить основные этапы научной, военной и политической деятельности М.И. Венкжова, выявить идейные истоки и эволюцию его общественно-политических воззрений; исследовать содержание и направленность внешнеполитической концепции М.И. Венюкова, соотнести ее с официальным курсом внешней политики царского правительства, а также с альтернативными идеями Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева и др.; показать вклад ученого и офицера Генерального штаба в реализацию проектов российского правительства на Дальнем Востоке в процессе формирования международных отношений в 60-70-е гг. XIX в., включая объяснение причин несовпадения исходных проектов и практических результатов колонизации; проанализировать взгляды М.И. Венюкова относительно перспектив развития событий в «треугольнике» Китай - Корея - Япония на фоне нараставшей борьбы России, Англии, Франции, Германии и США за сферы влияния и геополитическое преобладание в регионе; определить связь между теоретическими разработками и практической деятельностью М.И. Венюкова в Средней Азии, его точку зрения относительно состояния и перспектив развития отношений с политическими элитами региона в условиях нарастания англо-русского колониального соперничества в регионе; рассмотреть проекты М.И. Венюкова, как военного специалиста, связанные с возможностью участия России в колониальном разделе Африки, а также влияние «африканского фактора» на международные отношения на Дальнем Востоке и в Средней Азии.

Источникоеая база диссертации представлена архивными материалами, опубликованными документами, прессой (газеты и журналы) и публицистикой, мемуарной литературой. Ряд источников впервые введен в научный оборот, другие - интерпретируются в контексте проблем, исследуемых в данной диссертации.

Первую группу источников составили неопубликованные документы из фондов архива Внешней политики Российской империи (АВПРИ), Государственного архива Российской федерации (ГАРФ), Российского государственного архива древних актов (РГАДА), Российского Военно-исторического архива (РГВИА), Архива Русского географического общества (АРГО), Российского государственного исторического архива (РГИА), Российского государственного архива военно-морского флота (РГА ВМФ), Отдела рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ).

Наиболее информативными оказались материалы следующих фондов: «М.И. Венюков» в ОР РГБ (№ 363), «Александр И» в ГАРФ (№ 678), «СПБ Главный архив» в АВПРИ (№ 161), «Ф.Р. Остен-Сакен» в РГАДА (№ 1385), «Н.М. Пржевальский» в АРГО (№ 13), «Канцелярия Морского министерства» в РГА ВМФ (№ 410). Ряд архивных документов, использованных при написании диссертации, впервые вводится в научный оборот. Они освещают военно-разведывательную деятельность М.И. Венюкова, действовавшего по поручению российского правительства в Китае и Японии (фонды «Главный штаб» и «Военно-ученый комитет» в РГВИА (№ 400-401).

По содержанию архивные материалы, использованные при написании диссертации, можно разделить на три категории:

1.Источники, отразившие основные направления научно-исследовательской деятельности М.И. Венюкова. К ним относятся документы личного фонда М.И. Венюкова (Ф. 363), хранящиеся в ОР РГБ; переписка М.И. Венюкова с Н.М. Пржевальским (Ф.13) в АРГО; личные бумаги М.И. Венюкова (Ф.1-1855 и разряд 11) в АРГО; письма М.И. Венюкова директору департамента внутренних сношений Министерства Иностранных Дел России барону Ф.Р. Ос-тен-Сакену (Ф. 1385) в РГАДА, (Ф. 1-1861) в АРГО.

Материалы о деятельности М.И. Венюкова в Главном штабе, а также деловая документация, отразившая процесс формирования внешней политики России во второй половине XIX в. Их авторами являются представители верхнего «эшелона власти» в российском правительстве. Документы представлены следующими фондами: Ф. 400 (Главный штаб), Ф. 401 (Военно-учебный комитет), Ф. 38 (Департамент Генерального штаба), Ф. 846 (ВУА) РГВИА, Ф. 678 (Александр II), Ф. 598 (В.Н. Ламздорф), Ф.730 (Н.П. Игнатьев) ГАРФ, Ф. 161 (СПБ Главный архив), Ф. 137 (Отчеты МИД России), Ф. 138 (Секретный архив), Ф. 151 (Политархив) АВПРИ, Ф. 417 (Главный морской штаб) РГА ВМФ.

Документы, связанные с деятельностью местных органов власти, которые освещают проблемы хозяйственного освоения и политического воссоединения новых территорий, вошедших в состав России во второй половине XIX в.: Ф. 846 (ВУА) РГВИА, Ф. 678 (Александр II) ГАРФ, Ф. 1265 (Второй Сибирский комитет) РГИА, Ф. 410 (Канцелярия Морского министерства) РГА ВМФ.

Вторая группа источников авторская, она представлена трудами и статьями М.И. Венюкова, которые позволяют реконструировать творческую биографию ученого, военного и политического деятеля. Они содержат обширную информацию о внешней политике России и формировании мировоззрения М.И. Венюкова во второй половине XIX в.

В данную группу источников вошел, в частности, труд «Старые и новые договоры России с Китаем» (1861 и 1863 гг.) . В нем М.И. Венюков системно рассмотрел историю русско-китайских отношений и дал оценку договорам, заключенным российским правительством с точки зрения перспектив развития отношений между двумя странами.

В 1868 г. были опубликованы материалы экспедиций М.И. Венюкова -«Путешествия по окраинам русской Азии и записки о них» ⁴³. В сборник вошли статьи, ранее напечатанных в изданиях Русского Географического общества («Обозрение реки Уссури и земель к востоку от нее до моря»; «Замечания об озере Иссык-Куле и реке Кошкар»; «Очерки Заилийского края и Причуйской страны», «О Памире и верховьях Аму-Дарьи», «Болоры и их страна», «Некоторые новые заметки о Болорском нагорье», «Краткий обзор внешней торговли через Западную Сибирь в 1851-186 гг.», «Старые и новые договоры России с Китаем», «Вопросы о колонизации», «Колонизация русской Азии», «Очерк пространства между Кубанью и Белой», дополнение к статье «Старые и новые договоры России с Китаем»).

Данный сборник, который содержит авторский анализ целей и методов, достижений и неудач российской колонизации в Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке, существенно расширяет представление исследователя об экономическом и военно-политическом освоении российских окраин. Уровень объективности названного источника определяется прагматизмом целей, поставленных перед М.И. Венюковым российским правительством. Профессиональные воззрения ученого в области этнологии неизбежно приходили в противоречие с военными и политическими реалиями. М.И. Венюков, как профессиональный военный, отразил взгляд Военного министерства на положение дел в Средней Азии, Сибири и на Дальнем Востоке. Причем, совершенно очевидно прослеживается несовпадение мнений Военного министерства и Министерства иностранных дел относительно перспектив развития данных регионов в составе Российской империи. М.И. Венюков выступал как экспансионист, сторонник классической имперской политики. Выражая взгляды руководства Военным министерством, он предлагал непрерывно наращивать военный потенциал России в этих регионах и активно противодействовать расширению колониального влияния Англии. Необходимо учитывать также идеализацию М.И. Венюковым методов российской колонизации, «положительный» характер которой он сравнивал с менее результативным и «безнравственным» применительно, например, к британской колониальной политике. Рассматриваемая публикация отражает как радикализм ее автора (преодоленный впоследствии), так и экстремизм ряда российских политических группировок и борьбу мнений в российском правительстве относительно внешнеполитических приоритетов.

К данному источнику примыкает подборка статей М.И. Венюкова, опубликованных в 1952 г. в Хабаровске - «Путешествия по Приамурью, Китаю и Японии» ⁴⁴ («Воспоминания о заселении Амура в 1857-1858 гг.»; «Обозрение реки Уссури и земель к востоку от неба до моря»; «Путешествие в Китай и Японию»).

Большое значение для понимания эволюции политических воззрений М.И. Венюкова имеет вышедшая в 1869 г. его работа о содержании и результатах командировки в Японию - «Очерки Японии» ⁴⁵, а также «Обозрение Японского архипелага в современном его состоянии» (1871 г.)⁴⁶. Если в первой работе автор обращается преимущественно к географии и этнографии Японии, то во второй - М.И. Венюков подробно анализирует стратегическое положение островов, возможные варианты развития русско-японских отношений. Оценивая военный потенциал Японии, М.И. Венюков видел перспективы его усиления в Азиатско-тихоокеанском регионе и призывал учитывать данную тенденцию при конструировании русско-японских отношений. Фактически данная, альтернативная в политических кругах России точка зрения во многом предвосхитила события и исход русско-японской войны 1905-1907 гг.

В публикации «Опыт военного обозрения русских границ в Азии» ⁴⁷ М.И. Венюков подробно характеризует состояние российских границ от Каспийского моря до Тихого океана. Совершенно очевидно, что автор достаточно фундаментальной публикации разделял мнение СМ. Соловьева о способе национально-государственного существования и развития России через непрерывный территориально-пространственный рост.

Острота англо-русских противоречий побудила М.И. Венюкова обратиться к изучению их предыстории. В «Кратком очерке английских владений в Азии» ⁴⁸ (1875 г.) автор предпринял попытку анализа военно-политического положения и перспектив развития событий для Англии в странах Центральной и Средней Азии. И вновь М.И. Венюков выступил как сторонник активизации внешней политики России в данном регионе, который он считал закономерно «российским». Историческая предопределенность вхождения данных территорий в состав Российской империи становилась обоснованием радикального военно-политического противодействия Англии в ее попытках расширить здесь свои сферы влияния.

Большой интерес для историка представляет сборник статей М.И. Венюкова «Россия и Восток» ⁹, который позволяет реконструировать взгляды автора на геополитическое значение ряда регионов в составе империи, а также возможности ее дальнейшего расширения. Авторская концепция отношений между Востоком и Западом и определение в них места России важна для понимания содержания российского политического мировоззрения и российской ментальносте во второй половине XIX в. Она позволяет также осветить ряд малоизвестных эпизодов из истории внешней политики России и международных отношений, борьбу мнений в российском правительстве относительно внешнеполитических приоритетов. При этом М.И. Венюков выступал как сторонник активизации движения России на Дальний Восток и в Среднюю Азию. «Исторические очерки России со времен Крымской войны до заключения Берлинского договора 1855-1878 гг.» отразили дальнейшую эволюцию политических воззрений М,И. Венюкова, а также изменения в системе международных отношений. Они же зафиксировали личный и концептуально-политический разрыв между ученым и офицером, с одной стороны, и правительством, с другой в понимании целей и направлений внешней политики России. «Очерки», напечатанные в 1878-1880 гг. в Женеве, относятся к начальному периоду жизни М.И. Венюкова в эмиграции. Они в полной мере отразили авторское восприятие истории как прикладной науки: интерес М.И. Венюкова распространялся почти исключительно на те исторические сюжеты, которые имели «выход» в современность.

Неприятие правительством внешнеполитического радикализма М.И. Ве-нюкова побудило эмигранта критически взглянуть на государственно-политический строй России. В «Исторических очерках» автор подверг критике внешнеполитические мероприятия правительства. Такая логика рассуждений привела М.И. Венюкова к мысли о демократическом обновлении России, участии «народа» в выработке «национальной» внешней политики. Однако о радикализме в общественно-политических воззрениях М.И. Венюкова речь не идет. Он выступал всего лишь сторонником конституционной монархии, в которой видел заслон от монархического произвола, некомпетентности и волюнтаризма российской бюрократии.

Дополнительный свет на мировоззрение и внешнеполитическую концепцию М.И. Венюкова проливают его воспоминания и дневниковые записи, относящиеся к 1895-1901 гг. ^э1. Автор предпринял попытку систематического осмысления своей научной и военно-политической деятельности. Общие оценки и рассуждения трудно назвать панегирическими, однако совершенно очевидна идеализация М.И. Венюковым своей деятельности в качестве ученого и военного чиновника, с позиций ее национально-государственного значения для России. Резкость суждений М.И. Венюкова, который в 1877 г. покинул Россию и стал эмигрантом, породила негативную оценку им отдельных представителей российского правительства, включая Александра П. «Травля», о которой писал М.И. Венюков, рассматривалась им не только как личная обида, но и выражала патриотическое сожаление по поводу вынужденной политической недееспособности в своем желании служить Отечеству.

В 1880-1884 гг. воспоминания М.И. Венюкова печатались в отрывках в «Русской старине», «Русском архиве», «Русской мысли» с крупным «цензурным коэффициентом», по ироническому выражению их автора. «Цензурный коэффициент» был связан не только с политическим радикализмом М.И. Венюкова, способным привнести напряженность, прежде всего в англо-русские отношения или повлиять на официальное реноме правительства

России и проводимые им внешнеполитические мероприятия. Вполне закономерным представляется недовольство правящих кругов России относительно разглашения М.И. Венюковым в эмиграции некоторых секретных сторон российской дипломатии, известных ему как полковнику Главного штаба в Военном министерстве.

При использовании названных публикаций М.И. Венюкова необходимо также учитывать и другое обстоятельство. Оно связано с ограниченностью сведений о практической политике и замыслах российского правительства в проникновении на Дальний Восток и в Среднюю Азию. «Закрытость» части информации, не предназначенной для массового российского читателя и иностранных обозревателей, восполняется использованием в диссертации архивных материалов с грифом «секретно».

Кроме трудов обобщающего и аналитического характера, М.И. Венюков является автором статей и заметок, посвященные частным проблемам этнологии, демографии, истории, политологии, дипломатии, военной стратегии. Он написал более 200 публикаций за период с 1859 по 1901 гг. Статьи М.И. Венюкова публиковались в различных, главным образом, либеральных, органах печати: «Записки РГО» («Известия РГО»), «Военный сборник», «Время», «»Ко-локол», «Северная пчела», «Вестник Европы», «Русский инвалид», «Голос», «Русская старина», «Русский вестник», «Русский архив», «Русская мысль», «Восточное обозрение», «Наблюдатель», «Книжки недели», «Северный вестник».

Изыскания М.И. Венюков о колониальной политике России в Средней Азии, ее целях и методах позволяют проследить процесс возникновения и формирования этнополитических противоречий и конфликтов в русском Туркестане. Кроме того, статьи М.И. Венюкова позволяют рассмотреть различные аспекты столкновения геополитических и экономических интересов России и Англии в среднеазиатском регионе, уточняют взаимосвязь между среднеазиатским вектором внешней политики и европейской политикой России.

Третью группу источников составляют мемуары государственных и политических деятелей второй половины XIX в. Они корректируют сведения, приводимые в трудах и статьях М.И. Венюкова, и дают возможность рассматривать его деятельность в общеисторическом контексте.

Дневниковые записи министра иностранных дел В.Н. Ламздорфа , воспоминания министра финансов СЮ. Витте ⁵³, письма военного губернатора Тифлиса Н.П. Ломакина , другие материалы освещают закулисные стороны деятельности российского правительства, государственной бюрократии, роль различных министерств и структур в решении внешнеполитических вопросов. Они позволяют определить положение в этом политическом макромире отдельных личностей, включая М.И. Венюкова.

Представляют интерес также отдельные сюжеты в воспоминаниях таких известных деятелей кайзеровской Германии как канцлеры О. Бисмарк и Б. Бюлов ⁵⁶ о политике России в Средней Азии и на Дальнем Востоке.

Мемуары С.С. Татищева , К.А. Скальковского , П.Н. Подмигайлова , Д.В. Цветаева⁶⁰, В.В. Андреева ^б1, А. Вандама^б2, Ю.С. Карцова ⁶³ помогают исследователю воссоздать общую картину борьбы в России по вопросам выбора внешнеполитических приоритетов и определить место М.И. Венюкова, его концептуальных конструкций в политическом пространстве официального Петербурга. Воспоминания И.Ф. Бабкова ⁶⁴ и Г.И. Невельского ^б5, работы Ф.Ф. Мартенса , В.И. Денисова , Д.И. Романова значительно дополняют и уточняют официальные документированные источники по вопросам дальневосточной политики России второй половины XIX в. - начале XX в.

Мемуары известных деятелей Военного министерства России Ф.И. Лобы-

6Q 70 71 72. севича , Л.Н. Соболева , А.И. Глуховского и Л.Ф. Костенко воссоздают ключевые эпизоды из истории проникновения и закрепления России в Туркестане. Вне данного информационного пространства практически невозможно представить условия деятельности М.И. Венюкова в регионе, а также побудительные мотивы его военной и политической деятельности. Изучение этой группы мемуаров свидетельствует о том большом влиянии, которое оказала на формирование внешнеполитической концепции М.И. Венюкова позиция руководства и чиновников Военного министерства.

Публикации офицеров более консервативных, чем М.И. Венюков, убеж-дений (Л.К. Артамонов , М. Грулев , М.А. Терентьев ) обращены к англорусским противоречиям в Средней Азии. В отличие от М.И. Венюкова, игнорировавшего возможные последствия их обострения, авторы представили иной взгляд на предысторию колониального конфликта и прогнозировали возможные варианты его развития. Военная публицистика, написанная по «горячим следам», отражает альтернативную, по отношению к воззрениям М.И. Венюкова, точку зрения на политику России в Туркестане.

Представляют интерес также воспоминания А.Ф. Керенского , англофильские взгляды которого принципиально расходились с мнением М.И. Венюкова относительно перспектив развития англо-русских отношений. Однако именно несовпадение мнений двух деятелей по международно-политическим вопросам и позволяет глубже понять значение проблем, к которым обращался М.И. Венюков.

К четвертой группе источников относятся теоретические труды и полемические публикации, касавшиеся перипетий борьбы мнений в России по во-

77 7Я просам внешней политики. Взгляды Н.Я. Данилевского , В.О. Ключевского ,

К.Н. Леонтьева дают базисное представление о направленности формирования и развития внешней политики царской России. К ним примыкает работа

М.Н. Каткова " . Его идеи о целостности России как имперского государства во многом перекликаются с аналогичными воззрениями М.И. Венюкова.

Воспоминания В. Федорова (Машкова) , возглавившего в конце 80-х годов XIX в. экспедицию в Эфиопию, содержат сведения об участии России в колониальном разделе Африки. Они посвящены малоизвестным эпизодам в истории российской внешней политики и концептуально стыкуются в позицией

М.И. Венюкова по поводу создания российских военно-стратегических плацдармов на африканском континенте.

В диссертации использованы также тексты договоров и соглашений, заключенных правительством России с государствами Европы и Азии ⁸², которые представляют важность для понимания целей и содержания деятельности М.И. Венюкова.

Пятую группу источников составили материалы периодической печати: «Отечественные записки», «Русский архив», «Горный журнал», «Голос», «Русский инвалид», «Московские ведомости», «Русская старина», «Время», «The Times», «The Saturday Revew». В них освещались события, участником которых являлся М.И. Венюков.

Вышеперечисленные источники, с учетом их тематического и жанрового разнообразия, позволяют реконструировать мировоззрение и деятельность М.И. Венюкова в контексте формирования системы международных отношений во второй половине XIX в. Источники выявляют мировоззренческую и творческую индивидуальность М.И. Венюкова как ученого и военного чиновника, неординарность его политического мышления, а также направленность развития политического сознания и ментальности российского общества во второй половине XIX в. Использованные в диссертации источники позволяют также воссоздать малоизвестные и ранее неизвестные сюжеты в истории внешней политики России и международных отношений.

Методологической основой исследования являются гносеологические принципы и методы познания, прежде всего историзм и системный анализ.

Обращение автора диссертации к методологии марксизма вполне закономерно. Неразрывная связь, существовавшая между экономическими и политическими интересами России в ее движении вовне, отчетливо прослеживается в трудах и донесениях М.И. Венюкова. Его общественно-политическая деятельность может быть интерпретирована с учетом разработок идеологов марксизма по проблемам взаимодействия личности и социума, по национально-колониальному вопросу, о системе взаимодействия базиса и надстройки.

Методологически продуктивным оказалось обращение к моделированию истории, как совокупности цивилизаций. Это позволило расширить теоретико-информационное пространство исследования, включая состояние и перспективы развития международных отношений, главным образом их национальных компонентов (трактовка М.И. Венюкова). Интерес к личности, присущий историкам, сторонникам цивилизационной модели истории, а также сравнение данных методологических параметров с марксистскими подходами оказали большую помощь в понимании личности М.И. Венюкова и его вклада в российскую науку и политику.

Позитивизм, присущий мировоззрению М.И. Венюкова, в полной мере отразился в его оценках событий и явлений политической жизни Европы и России во второй половине XIX - начале XX вв. Идеи позитивизма сегодня привлекает внимание многих отечественных исследователей. В рамках «теории равноправных факторов» прикладное значение приобретает обращение М.И. Венюкова к экономическим, дипломатическим, демографическим, географическим, мировоззренческим аспектам внешнеполитической деятельности России.

Расхождение методологических принципов, в известной мере, объективно отражает многоплановость и внутреннюю противоречивость исследуемых в диссертации проблем.

История жизни и деятельности М.И. Венюкова, эволюция его воззрений исследовались в динамической целостности. Принцип историзма широко использовался при установлении хронологической последовательности международных событий, закономерностей и взаимосвязей между историческими процессами и эволюцией мировоззрения М.И. Венюкова.

В диссертационной работе использовались классификационный, истори-ко-сравнительный, проблемно-хронологический методы. Они позволили систематизировать и сравнить взгляды М.И. Венюкова по вопросам внешней поли- тики России и международных отношений во второй половине XIX в. с подходами и оценками Военного министерства, министерства Иностранных дел, а также известных общественных и научных деятелей России.

Тема диссертации и поставленные в ней проблемы, связанные с многосторонностью интересов М.И. Венюкова, побудили обратиться к смежным с историей наукам - военной истории, политологии, этнологии, географии, топографии. Это позволило рассматривать проблемы в развитии и взаимодействии.

Методологические разработки и достижения отечественной и зарубежной исторической науки оказали огромную помощь в работе с источниками и при разработке концепции диссертационной работы.

Научная новизна диссертации состоит в том, что в ней предпринята первая в отечественной историографии попытка комплексного изучения политических воззрений и деятельности М.И. Венюкова (1832-1901 гг.) - путешественника, географа, этнографа, политолога, востоковеда и африканиста, историка, публициста, общественного деятеля и офицера Генерального штаба. Поставленные в диссертации проблемы позволяют рассмотреть соотношение объективного и субъективного факторов в исторических процессах второй половины XIX - начала XX вв.

На основе привлечения архивных материалов, многие из которых впервые введены в научный оборот, выявлены неизвестные и подробно освещены малоизвестные эпизоды из жизни М.И. Венюкова. Наряду с систематическим изучением научной деятельности, была подробно рассмотрена его деятельность как представителя Военного министерства, офицера Генерального штаба, военного разведчика. Это позволило сделать ряд качественно новых выводов и обобщений, дать новый взгляд на известные сюжеты из истории внешней политики России и западных держав, установить «выход» теоретических изысканий и практической военной и политической деятельности М.И. Венюкова на глобальные международные проблемы второй половины XIX - начала XX вв.

Исследование деятельности российского ученого и военного разведчика, офицера Генерального штаба в Средней Азии и на Кавказе позволило увидеть преемственность в возникновении и развитии национальных и территориальных противоречий и конфликтов, как на территории России, так и в сопредельных регионах.

Впервые автор диссертации подверг анализу и ввел в научный оборот материалы, отражающие точку зрения М.И. Венюкова относительно геополитических интересов России в Африке.

Анализ теоретических конструкций М.И. Венюкова существенно дополняет наши представления о процессе формирования российской внешнеполитической концепции. Он проливает дополнительный свет и на состояние международных отношений во второй половине XIX - начале XX вв. Использование новых материалов о жизни и деятельности М.И. Венюкова позволяет сделать ряд концептуально новых выводов относительно содержания и направленности эволюции российского политического сознания во второй половине XIX в., включая национально-русский вариант развития геополитики.

Объектом исследования стали международные отношения и внешняя политика России во второй половине XIX - начале XX вв. в концепции М.И. Венюкова.

Предметом диссертационной работы является концепция М.И. Венюкова, как вариант российской внешнеполитической доктрины, процесс ее эволюции и попытки реализации на Дальнем Востоке, в Центральной и Средней Азии.

Практическая значимость работы состоит в том, что ее результаты и выводы, во-первых, могут быть использованы при написании обобщающих исследований и монографий по истории внешней политики России и западных государств во второй половине XIX - начале XX вв.

Во-вторых, они могут быть востребованы при разработкисовременных концептуально-обновленных сегодня учебников и учебных пособий для вузов и школ по истории. Большее внимание к роли личности в истории, персонификация исторических процессов способны привлечь интерес к такой неординарной личности, как М.И. Венюков.

В-третьих, конкретно-исторический материал и выводы диссертации можно использовать в учебном процессе в высшей школе при чтении лекций и проведении семинарских и практических занятий по всеобщей и отечественной истории, при проведении спецкурсов и спецсеминаров по истории внешней и колониальной политики, при подготовке и написании дипломных и курсовых работ.

На основе материалов и выводов, представленных в диссертации, возможен компаративный региональный и проблемный анализ политики великих держав, например, на Дальнем Востоке или в Средней Азии.

Материалы диссертации могут быть также полезны политологу, поскольку деятельность М.И. Венюкова в Средней Азии и на Кавказе связана с актуальными ныне этнополитическими и конфессиональными противоречиями и конфликтами. Преемственность исторического развития народов и государств Дальнего Востока побуждает с большим вниманием отнестись к рассуждениям и политическим прогнозам М.И. Венюкова, поскольку многие из них со временем подтвердились.

Апробация работы. Диссертация была подготовлена на кафедре всемирной истории Иркутского государственного педагогического университета. Основные положения и результаты исследования были изложены в опубликованных статьях, тезисах, сообщениях и докладах на международных и региональных конференциях в г. Иркутске. ₄₁ гос7ДА-:;"';^;:';:^:^

Формирование взглядов и основные периоды деятельности М.И. Венюкова

М.И. Венюков родился в Рязанской губернии в селе Никитском 23 июня 1832 г. в семье небогатого дворянина, майора в отставке И.А. Венюкова.

В 12 лет, отлично выдержав экзамен, Михаил Венюков поступил в кадетское училище в Петербурге. Основное направление своей будущей деятельности М.И. Венюков определил уже в 13-летнем возрасте: служение истине, Отечеству. Они являлись для будущего офицера Генштаба главной ценностной максимой, которой он руководствовался на протяжении всей своей жизни.

В кадетском корпусе Михаил Венюков проявил огромный интерес к науке. Изучая труды ученых прошлого и современников, М.И. Венюков увлекся естествознанием, геодезией, топографией, черчением. Стремление расширить свой научный кругозор привело к тому, что в 1850 г. он ходатайствовал, чтобы его оставили в выпускном классе еще на один год для продолжения занятий наукой. При этом военную науку, как и саму службу, он ненавидел, так как «посвящая им себя приходится жертвовать собственным человеческим достоинством» . Вмешательство отца расстроило планы Михаила Венюкова. В 1850 г. будущий исследователь и путешественник был прикомандирован прапорщиком к Дворянскому полку в Серпухове. В 1853 г. - назначен подпоручиком по полевой пешей Артиллерии. Осенью 1854 г. его зачислили слушателем в Николаевскую академию Генштаба.

Геодезия, топографическая съемка и черчение ближе всего отвечали интересам М.И. Венюкова и определили его дальнейшую деятельность.

Успешно окончив академию в 1856 г., молодой офицер был направлен в департамент Генерального штаба, а затем поступил в распоряжение генерал-губернатора и командующего войсками Восточной Сибири. В апреле 1857 г. М.И. Венюков приступил к своим обязанностям при штабе Н.Н. Муравьева. С первых же дней М.И. Венюков проявил здесь свои способности, блестяше выполнив срочное задание по изготовлению карты Маньчжурии и Восточной Монголии.

Летом 1857 г. офицер Генштаба получил задание произвести топографическую съемку русских казачьих поселений вдоль осваивавшегося в то время Амура. За успешное выполнение этого задания М.И. Венюков был назначен капитаном.

В 1858 г. М.И. Венюков в составе российской делегации участвовал в подписании Айгуньского договора. Амурское дело вызвало огромный интерес у капитана Венюкова, вылившийся в дальнейшем в теоретические разработки и практические рекомендации по вопросам заселения и хозяйственного освоения Сибири, Приамурья и Дальнего Востока. Это побудило автора обратиться также к русско-китайским и русско-японским отношениям периода 60-х - 70-х гг. XIX в., которые пребывали в нерасторжимой связи с проектами российской колонизации на Дальнем Востоке.

Зимой 1857/58 г. М.И. Венюков был назначен начальником экспедиции в Уссурийский край. Экспедиция должна была установить возможность сообщения по р. Уссури с гаванями Японского моря. С конца мая по август 1858 г. М.И. Венюков был на Уссури, занимаясь съемкой реки и ее описанием. Он первым из ученых перешел от р. Уссури через хребет Сихотэ-Алинь к Японскому морю, достигнув и описав места, до тех пор совершенно неизвестные. По возвращении из уссурийской экспедиции, М.И. Венюков опубликовал в «Вестнике Русского географического общества» свой подробный отчет о поездке, который являлся первым географическим описанием области реки Ус-сури. К отчету прилагалась карта Приуссурийского края и низовьев Амура , составленная экспедицией М.И. Венюкова.

Активизация политики царизма в конце 50-х гг. XIX в. России в Средней Азии вела к укреплению позиций России в геополитически важном регионе. Оно постепенно распространялось из Заилийского края в Зачуйский и в котловину Иссык-Куля, что позволило русским географам и путешественникам, большая часть которых выполняла задания Военного ведомства, приступить к систематическому исследованию районов, которые являлись «белым пятном».

23 февраля 1859 г. 26-летний М.И. Венюков был назначен начальником первой русской разведывательной экспедиции, направленной российским правительством в долину среднеазиатской реки Чу. В ходе экспедиции было составлено описание Заилийского края и «Причуйской страны», где, наряду со статистическими и географическими данными, содержались сведения о нравах и обычаях казахов и киргизов. Экспедиционные записи М.И. Венюкова имели важное значение: использование их российским военным командованием в ходе дальнейшего покорения народов Средней Азии позволило более детально определить основные направления военных действий, учитывая «слабые» и «сильные» стороны противника.

Теория и практика русской колонизации на Дальнем Востоке в 50-х -70-х гг. XIX в. (по материалам М.И. Венюкова)

Ослабление позиций России в Европе и на Ближнем Востоке в результате Крымской войны (1853-1856 гг.) российское правительство пыталось компенсировать активизацией внешней политики на Дальнем Востоке и в Средней Азии. Актуальность дальневосточного направления дипломатии России определялась усилением колониальной экспансии ведущих западных держав в Китае. В этой связи перед царским правительством остро вставал вопрос об уязвимости юго-восточных границ Российской империи и необходимости территориального разграничения между Россией и Китаем.

Основными стратегическими задачами внешней политики России на Дальнем Востоке в 50-х гг. XIX в., ввиду данных обстоятельств являлись, во-первых, четкое определение границ с Китаем. При этом, важным условием заключения договора для российских политиков было включение Приамурья и Приморья в состав России, что обеспечивало выход России к Тихому океану, способствовало развитию морской торговли со странами Дальнего Востока и США, и, кроме того, обеспечивало безопасность российских дальневосточных территорий. Во-вторых, предполагалось активизировать сухопутную российскую торговлю с Китаем через Кяхту и, в-третьих, укрепить позиции России на Дальнем Востоке.

Условием достижения означенных задач являлось усиление военно-политического присутствия в регионе, в частности, в Восточной Сибири, которая рассматривалась царским правительством как потенциальный плацдарм для продвижения России в юго-восточном направлении. Генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский уделял этому большое внимание, а главной задачей российской дальневосточной политики считал присоединение Приамурья и Приморья, обеспечивавшее выход России к Тихому океану. Он полагал, что Россия должна утвердиться на Тихоокеанском берегу и предотвратить появление там английских военных баз. С этой целью, по его мнению, следовало укрепиться в устье Амура и на о. Сахалин, а также подготовить оборону своих опорных границ на побережье . Последнее было особенно актуальным в связи с началом Крымской войны в 1853 г.

Еще до заключения русско-китайского договора, официально определявшего границы двух территорий под руководством Н.Н. Муравьева-Амурского, началось активное заселение левобережья Амура. Это привлекло к себе интерес российской общественности. В конце 50-х - начале 60-х гг.ХІХ в. на страницах как местных, так и центральных печатных органов развернулась борьба мнений в связи с начавшимся заселением и хозяйственным освоением Приамурья. Мнения о самом крае и о событиях, в нем происходивших, были крайне разноречивы. С одной стороны, это были стереотипные представления о Сибири как «стране каторги», а, с другой, - преувеличенно высокая оценка новых территорий. Она закономерно возникла под влиянием первых радостных впечатлений очевидцев происходящих в регионе событий. В потоке информации с трудом выделяются сообщения объективные, лишенные отпечатков излишней увлеченности делом.

Особый интерес для современного исследователя представляют воспоминания, статьи, политические обзоры М.И. Венюкова, являвшегося не только свидетелем, но и непосредственным участником событий. Публикации М.И. Венюкова отразили растущий в России общественно-политический интерес к проблемам освоения Дальнего Востока и политике иностранных держав в Китае. Российский офицер осветил основные этапы присоединения и хозяйственного освоения Дальнего Востока, результаты колонизации Восточной Сибири, Приамурья и Приморья. При этом выразил мнение о недостаточном внимании правительства к данному региону, непосредственным отражением чего стал незавершенный характер колонизации этих территорий, что, в свою очередь, могло привести, как считал ученый и военный, к потере дальневосточных территорий в случае войны с западными державами (Англией, Францией).

После окончания Николаевской академии М.И. Венюков, по распоряжению Генерального штаба, был командирован в Восточную Сибирь, где в апреле 1857 г. приступил к своим обязанностям в качестве адъютанта при штабе генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева-Амурского 2.

Летом 1857 г. М.И. Венюков получил задание провести топографическую съемку казачьих поселений «от Хингарского хребта до р. Зеи» вдоль осваивавшегося в то время Амура. В ходе экспедиции им были произведены измерения глубины (с помощью буссоли и лота) и ширины Амура. Были получены следующие результаты: ширина оказалось равной 220 саженям, а глубина - 27 футам (почти 4 сажени). На протяжении 1137 верст вдоль Амура до его устья М.И Венюковым была проведена топографическая съемка. Российский военный с успехом выполнил возложенную на него правительственную задачу.

Начало заселения и экономического развития Приамурья он расценивал как акт огромной важности. М.И. Венюков был уверен: «...если еще нашим современникам может казаться, что Кавказ, Польша и Финляндия важнее, то потомки, конечно, скажут противное...» . Он совершенно обоснованно полагал, что ни Польша, ни Финляндия, ни Закавказье никогда не станут «чисто русскими землями» 5, в то время как Приамурье, при благоприятных для заселения условиях, «как, например, Калифорния или Австралия» 6, виделось ему через 25-50 лет одной из самых цветущих, «вполне русских» провинций.

Присоединение среднеазиатских ханств к России и англо-русское колониальное соперничество в Средней Азии во второй половине XIX в. в концепции М.И. Венюкова

Развернувшаяся во второй половине XIX в. в российском обществе дискуссия по поводу политики в Средней Азии отличалась масштабностью и вовлекла в свою орбиту военных, политических и общественных деятелей России.

Наиболее активно данная проблема обсуждалась представителями Военного министерства, выступавшими за активизацию военных действий в Средней Азии и сторонниками сдержанной политики России в регионе, людьми, близкими к Министерству Иностранных Дел.

Первые настаивали на расширении экспансии в Туркестане. Так, подполковник Главного штаба А.И. Глуховской считал, что Россия «принуждена была непременно присоединить к своим владениям все среднеазиатские ханства. Это есть, - писал он, - исторически непреложная необходимость для России» \ Его взгляды перекликались с точкой зрения М.И. Венюкова, убежденного, что «естественные» границы России должны лежать по Гиндукушу, Балху и Бадахша-ну , а также офицеров Главного штаба - М.Д. Скобелева, Л.Н. Соболева, которые выдвигали в перспективе и проект «индийского похода» 3.

Сторонники сдержанной политики в Средней Азии призывали к постепенным действиям и указывали на опасность осложнения отношений с Англией. Российский историк, генерал-лейтенант царской армии М.А. Терентьев, так же, как и советник министра иностранных дел Ф.Ф. Мартене, подчеркивая влияние среднеазиатских дел на англо-российские отношения, полагал, что Россия не имела «ни малейшего желания, ни намерения напасть на Индию... Россия очевидно сознает себя не столько сильной, чтобы действовать самостоятельно, не заботясь о том, что скажет Англия» . Эта точка зрения не соответствовала позиции М.И. Венюкова, указывавшего на необходимость активизировать действия России в Средней Азии, что, по его мнению, могло ослабить влияние Англии в регионе, и, кроме того, способствовало бы решению Восточного вопроса в выгодном для России направлении. Речь шла о «русской угрозе» британским владениям в Индии. М.И. Венюков считал, что опасения потерять Индию сделают Англию «более сговорчивой» при обсуждении международных вопросов на Балканах. В этой связи российский офицер рассматривал территориальную экспансию России в Средней Азии как одну из главных национальных задач. Однако, и в Военном ведомстве не все разделяли мнение М.И. Венюкова: офицер Главного штаба, 14 лет прослуживший на Дальнем Востоке и в Средней Азии, М. Грулев 5 и профессиональный военный Л.Ф. Костенко б также выступали противниками расширения границ России в Средней Азии и военного столкновения России с Великобританией.

Сторонники активной политики в Азии справедливо считали, что Россия не должна ограничивать свою внешнеполитическую деятельность только европейским направлением, тем более, что Средняя Азия и Дальний Восток становились сферой интересов европейских держав.

Несмотря на то, что среднеазиатский вектор российской внешней политики не являлся центральным во второй половине XIX в., интерес царского правительства к Средней Азии значительно возрос. Это было вызвано рядом причин, главными из которых являлись:

1. Поражение России в Крымской войне (1853-1856 гг.), блокировавшее возможность активной политической деятельности России в Европе.

2. Углубление русско-английского соперничества в Средней Азии.

3. Развитие капиталистического производства обозначило новые экономические интересы России, которые подталкивали правительство к решению проблем расширения рынков сбыта, поисков новых сырьевых баз, развития торгово-экономических связей со странами Востока. В этом контексте Средняя Азия рассматривалась как территория, способная стать сферой приложения российского капитала.

4. Военно-стратегические планы России выражались в необходимости укрепления юго-восточных границ империи.

Таким образом, расширение российских границ в Средней Азии в целом отвечало общегосударственным интересам России на Востоке.

В своих работах М.И. Венюков, рассматривая влияние перечисленных причин на активизацию среднеазиатского направления внешнеполитической деятельности России, осветил основные этапы российской колонизации Средней Азии, ее «положительные» и «негативные» стороны. Кроме того, российский офицер проанализировал динамику англо-российских отношений в регионе, рассмотрел причины и последствия обострения противоречий между Англией и Россией.

В своих трудах М.И. Венюков использовал термин «Русская Азия». Во второй половине XIX в. «Русская Азия» включала в себя территории Средней Азии, Сибири, Дальнего Востока, Приморье, Забайкалье, о. Сахалин, Маньчжурию и Чжунгарию. В этой связи «азиатскими» границами ученый определял границы Российской империи на юге, юго-востоке от Каспийского моря до Охотского.

В 1897 г. М.И. Венюков назвал себя «старым любителем Востока» , имея в виду почти 40-летний опыт изучения стран Азии, начавшийся в 1859 г. экспедицией на р. Чу.

Похожие диссертации на М. И. Венюков: международные отношения и внешняя политика России : Вторая половина XIX - начало XX вв.

Отношения между сопредельными территориями России и Китая на Амуре во второй половине XIX - начале XX вв.Тимофеев Олег Анатольевич

"Ирландский вопрос" и общественно-политическая мысль Англии и России второй половины XIX - начала XX вв.Чернов Сергей Константинович

Боснийско-герцеговинская политика Австро-Венгрии последней трети XIX - начала XX в. и ее роль в развитии международных отношений на БалканахНовикова Оксана Николаевна

Хорватско-российские общественно-политические и культурные связи : вторая половина XIX - начало XX вв.Ващенко, Михаил Сергеевич

Теории расизма в общественно-политической жизни Западной Европы второй половины XIX - начала XX вв. : Ж.-А. Гобино, Г. Лебон, Х.-С. ЧемберленЛепетухин Николай Владимирович

Стихийные бедствия и проблемы социальной стабильности в позднеимператорском Китае, 2-я половина XIX - начало XX вв.Донская Александра Евгеньевна

Османская Империя в мировой экономической системе : Вторая половина XIX - начало XX в.Иванов Сергей Михайлович

Развитие кустарной промышленности в Харьковской губернии во второй половине XIX - начале XX в.Малышев Александр Владимирович

Процесс культурной идентификации в Японии во второй половине XIX - начале XX вв.Васильева Елена Борисовна

Международные административные союзы: создание и опыт деятельности : вторая половина XIX - начало XX вв.Ростова Анастасия Александровна