Содержание к диссертации
Введение
Глава первая Распространение знаний о хорватских землях в россии до середины XIX в.
1. Путешествия русских славистов по хорватским ig землям
2. Хорватские сюжеты в русских периодических изданиях 28
Глава вторая Отечественная кроатистика во второй половине XIX - начале XX вв.
1. Хорватская тема в работах отечественных ученых
2. М.Ф. Раевский и его роль в развитии хорватско-российских отношений 66
3. Л.В. Березин и его работы по истории Хорватии 83
Глава третья Хорватские общественно-политические деятели и Россия
1. Й.Ю. Штроссмайер и Ф. Рачки 100
2. А. Старчевич и Е. Кватерник 124
3.И.В.Ягич 149
4. С.Радич 170
5.К.Геруц 193
6. Проблема авторства брошюры «Хорваты и борьба их с Австрией».
Роль К. Геруца и М. Дошена 218
Заключение 245
Список источников и литературы
- Хорватские сюжеты в русских периодических изданиях
- М.Ф. Раевский и его роль в развитии хорватско-российских отношений
- А. Старчевич и Е. Кватерник
- Проблема авторства брошюры «Хорваты и борьба их с Австрией».
Введение к работе
Постановка проблемы
Диссертация посвящена исследованию хорватско-российских связей в общественно-политической и культурной сферах во второй половине XIX - начале XX вв. и роли различных деятелей в их формировании и развитии.
До начала XIX в. сложно говорить о каких-то сформировавшихся взаимных представлениях хорватов и русских друг о друге и тем более об устоявшихся контактах между двумя народами в культурной и общественно-политической сферах. Только в конце XVIII - начале XIX вв. Россия окончательно утвердилась в статусе великой державы, которая была покровителем угнетенных народов, в частности, в Юго-Восточной Европе. Именно тогда складывается балканское направление во внешней политике России. Но на покровительство Петербурга могли рассчитывать прежде всего православные славяне. Славяне-католики, в том числе и хорваты, в силу своей принадлежности к западной ветви христианства и интегрированности в имперский механизм геополитического противника России - Австрии, не пользовались такой ее поддержкой в своей борьбе за национальное возрождение, как, например, сербы. Поэтому объектом заинтересованности представителей официальной России (прежде всего дипломатов) хорваты становятся сравнительно поздно, в середине девятнадцатого столетия.
Если с поддержкой хорватов на государственном уровне ситуация была непростой, то в научной сфере дела обстояли лучше. В начале XIX в. в нескольких крупнейших российских университетах зарождается отечественная славистика. Первые специалисты в области славянских языков и славянской культуры в 1830-1840-х гг. посещали хорватские земли, собирали материал для научной работы в хорватских библиотеках и архивах, знакомились со своими хорватскими коллегами. В этот период в Хорватии формируется иллирийское движение, с лидерами которого, в частности, с Л. Гаем, устанавливают контакты отечественные слависты. Русские периодические издания публикуют отчеты славистов о поездках, обзоры хорватской литературы, новости о деятельности иллиров.
Однако только применительно ко второй половине XIX в. можно говорить о серьезных и последовательных попытках налаживания хорватско-российских отношений в области культуры и в политической сфере. Хорватское национальное движение, зарождавшееся в начале XIX в. в форме иллиризма, имевшее в первую очередь культурную направлен-
ность, испытавшее себя на прочность в революцию 1848-1849 гг., в этот период стало приобретать ярко выраженную политическую окраску. В борьбе за самостоятельность хорватские общественные деятели искали союзников в Европе, среди великих держав. В числе этих союзников некоторые из них видели и Россию.
Один из идеологов и лидеров Партии права Е. Кватерник после окончания Крымской войны 1853-1856 гг. пытался искать поддержку своих идей в Петербурге и какое-то время состоял на русской службе. Его соратник А. Старчевич, посвятивший роли России в Европе и славянском мире несколько работ, также долгое время считал Россию союзником хорватского народа. Относились к России с симпатией и лидеры хорватского югославистского движения - епископ И.Ю. Штроссмаиер и Ф. Рачки. Среди хорватских ученых особую роль в установлении хорватско-российских контактов в области культуры сыграл Ватрослав Ягич, проживший в России около десяти лет. В последней трети XIX в. значительный вклад в развитие отношений между Хорватией и Россией внесли лидер Хорватской народной крестьянской партии С. Радич, а также предприниматель и публицист, сторонник Партии права К. Геруц.
Интерес к Хорватии у представителей русского образованного общества также начинает интенсивно проявляться именно во второй половине XIX в. Русские дипломаты, работавшие в консульствах России в Риеке и Дубровнике, следили за жизнью хорватского общества и по мере возможности участвовали в ней. Л.В. Березин, вице-консул России в Риеке, стал автором ряда работ, посвященных истории, культуре и этнографии Хорватии. Особая роль принадлежит священнику русской посольской церкви в Вене М.Ф. Раевскому (1811-1884), выступавшему в качестве посредника между Россией и зарубежными славянами, в том числе и хорватами. Многие отечественные слависты (В.В. Макушев, К.Я. Грот, П.А. Кулаковский, И.Н. Смирнов) уделяли хорватской теме внимание -как в работах общего характера, так и в трудах, посвященных непосредственно Хорватии.
Итак, с одной стороны, хорватско-российские связи по сравнению, например, с сербско-российскими, не являлись приоритетными для правительства России и русского общества в силу принадлежности хорватов к католическому миру и подчиненности их Габсбургам. С другой -эти связи существовали и развивались благодаря хорватским и российским ученым, дипломатам, общественным деятелям. Именно во второй половине XIX - начале XX вв. хорватско-российские отношения стали приобретать ясные очертания. Изучение всех аспектов этих отношений
позволит понять особенности их развития и формы, которые они приобретали, определить место, которое Хорватия занимала в научной и общественной жизни России, и степень влияния самой России на развитие хорватского общества и хорватской политической мысли.
Актуальность исследования состоит в том, что изучение хорватско-российских отношений во второй половине XIX - начале XX вв. позволяет расширить общую картину становления отечественной славистики в указанный период и составить представление об отношении в России к зарубежным и, прежде всего, австрийским славянам. Кроме того, данная работа помогает углубить и дополнить представление о политическом и культурном развитии хорватских земель в период становления хорватской национальной идеологии и формирования хорватской нации.
Основные цели и задачи исследования
Целью настоящего диссертационного исследования является всесторонний анализ процесса развития хорватско-российских отношений в общественно-политической сфере и в сфере культуры в указанный период. Данная цель предполагает постановку следующих задач:
-
Рассмотреть начальный этап становления хорватско-российских связей в первой половине XIX в.;
-
Определить место хорватской темы в работах отечественных славистов во второй половине XIX - начале XX вв.;
-
Проанализировать роль и значение деятельности М.Ф. Раевского в налаживании и поддержании хорватско-российских контактов;
-
Определить вклад Й.Ю. Штроссмайера, Ф. Рачки, А. Старчевича, Е. Кватерника, В. Ягича, С. Радича и К. Геруца в развитие хорватско-российских связей;
-
Провести аналитический разбор текста сочинения «Хорваты и борьба их с Австрией» и попытаться установить его авторство.
Методология исследования
Диссертация написана с учетом современных методов исторических исследований. При работе над ней применялся историко-сравнительный метод, анализ (в том числе текстологический) и синтез. Для решения поставленных научных задач проводился критический анализ исторических источников, использовались принципы объективности и системности.
Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XIX - начало XX в. Нижней хронологической границей является 1856 г., дата окончания Крымской войны, после которой в общественно-политической жизни России стали происходить изменения, способствовавшие росту интереса к славянам. С другой стороны, с середины 1850-х гг. в хорватских землях начинается формирование двух национально-интеграционных идеологий - югославизма и правашства. Верхней хронологической границей является 1914 г., начало Первой мировой войны. Некоторые исторические сюжеты начала XX в., требующие отдельного исследования (к примеру, участие хорватов и русских в неославистском движении), оставлены за рамками настоящей работы.
В исследование включен экскурс в историю развития хорватско-российских связей в первой половине XIX в.
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые в отечественной историографии хорватско-российские отношения во второй половине XIX - начале XX вв. рассматриваются как комплекс проблем политического и культурного характера. Связи двух народов реконструируются и исследуются в контексте развития отечественной славистики, а также в рамках общественно-политического развития как России, так и хорватских земель. Также впервые изучен вопрос о пропагандистской деятельности Партии права в России. Впервые в научный оборот вводится ряд новых источников, на основе которых предпринята попытка переосмыслить существующие в науке представления, предложить оригинальную авторскую интерпретацию изучаемых событий.
Практическая значимость работы
Материалы и выводы, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы при создании обобщающих исследований как по истории отечественного славяноведения в XIX - начале XX вв., так и общественно-политического развития хорватских земель, а также при подготовке учебных пособий и специальных курсов по истории югославянских народов в указанный период.
Апробация работы
Основные положения и выводы исследования автора диссертации отражены в публикациях автора (см. список работ), а также в выступлении на Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых «Ломоносов-2011» (Москва, апрель 2011 г.).
Степень научной разработанности проблемы
Хорватско-российские контакты в общественно-политической и культурной областях как объект исследования стали привлекать внимание российских ученых и их хорватских коллег уже на рубеже XIX-XX вв. В работах отечественных историков и филологов того времени, помимо сведений о собственно хорватской истории и культуре, упоминалось о связях двух народов, о том, что объединяет или, напротив, разъединяет их. Хорватские авторы XIX в. в своих трудах также часто упоминали о контактах своих выдающихся современников с Россией. Особенность этих работ состоит в том, что некоторые из них можно рассматривать одновременно и как историографические работы, и как исторические источники. Но об определенной историографической традиции изучения хорватско-русских связей как в отечественной, так и в югославской (хорватской) историографии можно говорить только применительно ко второй половине XX в. Роль таких деятелей, как Й.Ю. Штроссмайер, В. Ягич, С. Радич, внесших значительный вклад в установление контактов между двумя народами, анализировалась как в общих работах по истории Хорватии, так и в специализированных исследованиях. Хорватско-российские связи изучались и изучаются в контексте исследования истории отечественного славяноведения XIX - начала XX вв.
* * *
В отличие от сербов или болгар, хорваты сравнительно поздно стали объектом непосредственного исследования русских ученых. Первой серьезной работой, посвященной Хорватии, стала книга историка, дипломата, этнографа и публициста Л.В. Березина «Хорватия, Славония, Далмация и Военная граница» (1879). В работе содержатся географические, исторические, статистические и экономические сведения о хорватских землях, не обойдены вниманием вопросы их административно-территориального устройства, религии и культуры. Несмотря на то, что этому объемному труду свойственны компилятивность и некоторая эклектичность, его появление стало важным событием в истории отечественной кроатистики '.
Известный русский литературовед, этнограф и публицист А.Н. Пыпин также обращался к хорватской теме. Так, в работе «Панславизм в прошлом и настоящем» он пишет, что отношение русского обще-
1 Березин Л.В. Хорватия, Славония, Далмация и Военная Граница. Т. 1. СПб., 1879.
ства к «католическим сербо-хорватам...лишено связей единоверия», и поэтому русскому обществу гораздо труднее определить свое отношение к ним 2.
Монография П.А. Кулаковского «Иллиризм» стала первой в отечественной историографии работой, посвященной этому этапу хорватского национального возрождения3. Исследование иллиризма для Кулаковского важно прежде всего потому, что оно, по его мнению, может помочь понять характер русско-славянских отношений в целом.
В Советском Союзе в межвоенный период к теме хорватско-российских отношений обращался В.Н. Кораблев, исследовавший деятельность хорватского ученого И.В. Ягича4. Кораблев отмечал его заслуги в области славистики, но в то же время обвинял ученого в «примитивном патриотизме», службе интересам австрийской и русской буржуазии и непонимании «классового характера» науки. Хорватская тема нашла отражение и в статье А. Сидорова, представителя русской эмиграции в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, опубликовавшего в 1926 г. в Загребе статью «Епископ Штроссмайер и русские» .
Одним из наиболее выдающихся исследователей проблем хорватской истории в послевоенный период являлся В.И. Фреидзон, автор статей и монографий по новой истории Хорватии . Хорватско-
2 ПыпинА.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. М., 2002. С. 70.
3 Кулаковскгш П.А. Иллиризм. Варшава, 1894.
4 Кораблев В.Н. Памяти академика И.В. Ягича // Труды Института славянове-
дения АН СССР. Л., 1934. Т. П. С. 311-351.
5SidorovA. Biskup Strossmayer і Rusi// Strossmayer. Spomen-spis prigodom otkrivenja spomenika hrvatskom rodoljubu і narodnom prosvjetitelju. Zagreb, 1926. S. 63-67.
6 См., например: Фреидзон В.И. Страницы истории национально-освободительного движения в Хорватии (деятельность Евгения Кватерника в 1858— 1867 гг.)// Австро-Венгрия и славяно-германские отношения. М, 1965. С. 36-73; Он же. О жизни и деятельности Евгения Кватерника// Славянское возрождение. М., 1966. С. 139-150; Он же. Борьба хорватского народа за национальную свободу. Подъем освободительного движения в 1859-1873 гг. История, идеология, политические партии. М., 1970; Он же. Статьи Степана Радича в журнале «Славянский век» // Балканские исследования. Вып. 16. Российское общество и зарубежные славяне (XVIII - начало XX вв.). М, 1992. С. 215-222; Он же. Две беседы Й.Ю. Штроссмайера с российскими дипломатами // Lik і djelo Josipa Juraja Strossmayera. Zbornik radova. Osijek, 2008. S. 189-200; Более подробную библиографию работ В.И. Фрейдзона можно найти в его книге «История Хорватии. Краткий
российские связи он рассматривал в рамках национально-освободительной борьбы хорватов в XIX в. В монографии «Борьба хорватского народа за национальную свободу» (1970) он писал о роли России в идеологиях Партии права и хорватских югославистов. Отдельные статьи В.И. Фрейдзона посвящены деятельности Е. Кватерника, в которых ученый исследовал попытки хорватского политика заручиться поддержкой России после окончания Крымской войны. Заслугой ученого является выявление, перевод и опубликование важных архивных документов, проливающих свет на многие аспекты хорвато-российский связей, к примеру, автобиографии Кватерника или писем российских дипломатов о беседах с епископом Штроссмайером.
Об истории хорватско-русских связей писала И.И. Лещиловская, посвятившая несколько работ истории иллирийского движения в Хорватии в 30^Ю-е гг. XIX в.7. Помимо анализа сущности иллирийского движения как такового, она обращалась и к изучению контактов иллиров с представителями других славянских народов, в том числе и с русскими. Исследовательница посвятила отдельную статью освещению деятельности Й.Ю. Штроссмайера в русской периодической печати, сделав вывод, что газеты и журналы России, вне зависимости от направления, высоко оценивали его вклад в развитие отношений между Хорватией и Россией.
Деятельность Штроссмайера исследовала в своих работах и И.В. Чуркина. Она, в частности, писала о его контактах с русским философом B.C. Соловьевым и об их совместных усилиях, направленных на объединение церквей 8, которые до того оставались за рамками серьезного анализа в отечественной историографии. Автор высоко оценивает старания Соловьева и Штроссмайера, но приходит к выводу, что их идеи в
очерк с древнейших времен до образования республики (1991 г.)». СПб., 2001.
Лещиловская И.И. Иллиризм. К истории хорватского национального возрождения. М., 1968; Она же. О социальной сущности и периодизации хорватского национального возрождения // Советское славяноведение. № 5. 1971. С. 37-45; Она же. Славянские связи иллиризма в области культуры // Межславянские культурные связи. М., 1971. С. 112-136; Она же. Й.Ю. Штроссмайер в русской современной ему периодической печати // Lik і djelo Josipa Juraja Strossmayera... S. 511-530.
Чуркина И.В. B.C. Соловьев и Й.Ю. Штроссмайер об объединении церквей// Вопросы истории. 1993. №6. С. 143-148; Она же. Й.Ю. Штроссмайер и русское общество: особая роль М.Ф. Раевского и B.C. Соловьева// Lik і djelo Josipa Juraja Strossmayera... S. 493-509.
то время не могли практически осуществиться. И.В. Чуркина в течение длительного времени изучала контакты М.Ф. Раевского с зарубежными славянами, в том числе и хорватами 9. Исследовательница ввела в научный оборот новые архивные материалы из фонда Раевского, которые проливают свет на отношения между хорватскими и российскими общественно-политическими деятелями во второй половине XIX в.
С.А. Романенко обращался к вопросу о хорватско-российских связях в рамках исследования влияния католицизма на формирование хорватской нации, в частности, об отношении А. Старчевича к русскому православию 10. Более подробно хорватско-русские связи в XIX в. ученый рассмотрел в монографии «Югославия, Россия и «славянская идея». Вторая половина XIX - начало XXI в.» (2002), где он пишет об отношении к России как лидеров Партии права, так и югославистов, а также о роли России в политических воззрениях С. Радича. Автор приходит к выводу о «несостоятельности мифа о том, что хорватский национализм неизбежно должен носить антирусский и антироссийский характер, а сербский -обязательно основан на обожании России и подчинении Сербии ее интересам» ' .
Хорватско-российские связи во второй половине XIX в. изучала Л.И. Ровнякова. В статье «Франьо Рачки и Россия» она, основываясь на богатом эпистолярном наследии хорватского ученого, осветила его деятельность на ниве укрепления этих отношений, его поездку в Россию, контакты с отечественными славистами. Отметив важную роль Рачки в их установлении, Ровнякова приходит к выводу, что тесные научные связи между хорватскими и русскими учеными, в частности, между двумя
9 Чуркина И.В. Архив М.Ф. Раевского как источник по истории связей между
славистами России и Австрии (40-70-е годы XIX в.) // Культура и общество в эпоху становления наций (Центральная и Юго-Восточная Европа в конце XVIII в. - 70-е гг. XIX в.). М., 1974. С. 166-178; Она же. К вопросу о первом русском обществе помощи югославянским народам // Общественные и культурные связи народов СССР и Балкан. XVIII-XIX вв. М, 1987. С. 62-75; Она же. М.Ф. PajeecKH и .Іугословени // Историйки часопис. Кн>. XXXII. Београд, 1986. С. 121-151.
10 Романенко С.А. Католицизм и православие в формировании хорватской и
сербской наций на территории Хорватии, Славонии и Далмации // Роль ре
лигии в формировании южнославянских наций. М., 1999. С. 75.
11 Романенко С.А. Югославия, Россия и «славянская идея». Вторая половина
XIX - начало XXI в. М., 2002. С. 27.
академиями наук, в то время существовали, хотя правящие круги Габсбургской монархии пытались им помешать |2. Интересовалась исследовательница и биографией К. Геруца. Ему она посвятила отдельную статью, где описывается его роль как владельца «Русско-славянского книжного магазина» в Петербурге |3. О деятельности Геруца в России писал и Е.Ф. Фирсов, который уделил особое внимание его участию в хорватско-русском обществе памяти Крижанича 14.
Таким образом, можно сделать вывод, что хорватско-российские связи в общественно-политической сфере и в области культуры во второй половине XIX - начале XX вв. получили достаточно широкое освещение в отечественной литературе. Тем не менее, данной теме пока не посвящено ни одной специальной монографии, многие аспекты этих связей, такие, как, например, место России в идеологии Партии права, остаются слабо изученными. Взаимоотношения между хорватами и русскими в указанных областях требуют более глубокого и детального анализа.
* -к тк
Как и в отечественной литературе, в хорватских исследованиях тема взаимоотношений с Россией и русскими стала появляться уже в конце XIX в., в частности, в работах, посвященных выдающимся деятелям хорватского народа: Штроссмайеру, Рачки, Старчевичу, Кватернику, Радичу. В них упоминалось о тех или иных сторонах их деятельности, связанной с Россией. Уже Т. Смичиклас в книге, посвященной Ф. Рачки, писал о посещении ученым России в 1884 г. как об одном из наиболее важных событий в его жизни 15. К. Шегвич в книге «Первое изгнание Ев-
12 РовняковаЛ.И. Франьо Рачки и Россия. Из истории хорватско-русских культурных отношений последней трети XIX века // Зарубежные славяне и русская культура. Л., 1978. С. 156-199.
13РовняковаЛ.И. Русско-славянский книжный магазин в Петербурге (1887-1893) //Зарубежные славяне и русская культура. Л., 1978. С. 82-105.
14 Фирсов Е.Ф. Югославяне К. Геруц и Л. Тума - создатели и меценаты сла
вянских культурных обществ в прежней России // Югославянская история
в новое и новейшее время. М., 2002. С. 177-185; Он же. Словацко-русское
общество памяти Людевита Штура в России и идея славянского единства //
Славянский вопрос. Вехи истории. М., 1997. С. 162-165.
15 Smiciklas Т. Zivot і djela Franjo Radkoga. Zagreb, 1895. S. 119.
гения Кватерника», основываясь на его дневниковых записях, подробнейшим образом исследовал деятельность Кватерника в России .
Хорватский журналист и писатель М. Нехаев в своей книге «Ра-ковица», также посвященной Е. Кватернику, достаточно подробно писал о его поездке в Россию, сделав вывод о его фиаско на русской службе как о следствии несовпадения его стремлений и целей официальной России |7. А. Спилетак посвятил обширную статью роли православия в жизни Й.Ю. Штроссмайера, в которой опубликовал текст его «Меморандума» русскому правительству, назвав его одним из наиболее важных произведений хорватского епископа ,8. Изучению контактов Рачки и Штроссмайера с Россией уделил внимание хорватский историк В. Новак. Он, в частности, подробно исследовал историю отношения Ф. Рачки к России и детально описал его поездку по русским городам, отметив, что, несмотря на принадлежность к католическому клиру, ничто не могло поколебать его русофильства". М. Пеич в статье, также посвященной поездке Ф. Рачки в Россию, особо подчеркивает его роль как автора путевых за-
меток .
Одним из первых исследователей хорватско-российских культурных и политических контактов, посвящавших этой теме большую часть своей деятельности, был А. Флакер, историк и теоретик литературы. Он занимался и изучением политических контактов хорватов и русских, чаще всего тоже в рамках изучения литературных связей. Так, его интересовало влияние русской литературы и революционных демократов на идеи Партии права в 80-е гг. XIX в.21 Обращался исследователь и к вопросу о месте России в
16 Segvic К. Prvo progonstvo Eugena Kvaternika. Godine 1858-1860. Zagreb, 1907.
17 NehajevM. Rakovica. О 60-godisnjici smrti Eugena Kvaternika. Zagreb, 1932.
S. 82.
nSpiletakA. BiskupJ.J. Strossmayer і pravoslavlje// Bogoslovska smotra.
Vol. 23. № 3. Zagreb, 1936. S. 288. 15 Новак В. Фран>о Рачки (1828-1899). Београд, 1958. С. 335.
20 Peic М. Franjo Racki kao putopisac II Zbornik zavoda za povjesne znanosti
istrazivackog centra Jugoslavenske akademije znanosti і umjetnosti. Vol. 9.
Zagreb, 1979. S. 270.
21 Флакер А. Хорватская литература и русская революционно-демократи
ческая мысль// Международные связи русской литературы. М.-Л., 1963.
С. 351-358; Он Dice. PravaStvo і recepcija ruske knjizevnosti u osamdesetim
godinama// Ante Starcevic і njegovo djelo: zbornik radova/ Znanstveni skup о
правашской внешнеполитической концепции . А. Флакер пришел к выводу, что кажущееся противоречие между неприятием правашами славянской идеи и их симпатиями к России в 1880-х гг. объясняется поиском союзников в борьбе с Веной, верой в возможность политического освобождения с помощью России. Именно А. Флакер одним из первых назвал работу «Хорваты и борьба их с Австрией» «правашской брошюрой», выразив сомнение в ее русском авторстве.
Наиболее полно и всесторонне историей хорватско-российских связей в XIX в. занимался советский и хорватский ученый И.Д. Очак, посвятивший этой странице российской и хорватской истории немало работ . Среди них - монография «Хорватско-российские связи. Вторая половина XIX - начало XX в.», в которой он осветил деятельность И. Кукульевича-Сакцинского, Й.Ю. Штроссмайера, Е. Кватерника, С. Ради-ча и К. Геруца. И.Д. Очак справедливо отмечал, что хорватско-российские связи всегда находились в тени сербско-российских и черногорско-российских, а хорваты из-за своего католицизма и других признаков западной цивилизации были далеки и в какой-то степени чужды России. Но исследователь в то же время замечает, что, несмотря на это, хорватам было свойственно романтическое представление о России как о великой славянской державе, хотя связи между двумя народами в XIX в. носили индивидуальный характер 24.
Многие хорватские историки, занимавшиеся историей общественно-политического развития и модернизации хорватских земель в XIX в., интересовались ролью и местом России в идеологии Партии права. Так, И. Хорват в исследовании, посвященном истории хорватской
100 obljetnici smrti Оса domovine, 18 і 19travnja 1996. u Zagrebu. Zagreb,
1997. S. 155-161;
Флакер А. О pravaskom radikalizmu 80-h godina XIX stoljeca// Historijski
zbornik. VII. Zagreb, 1954. S. 85-101; Он же. PravaStvo і Rusija (mjesto
Rusije u pravaskoj vanjsko-politickoj koncepcii) II Historijski zbornik. XI-XII.
1958-1959. S. 105-119.
См., например: Ocakl. Krunoslav Heruc, pobornik hrvatsko-ruskih veza
potkraj XIX і па pofietku XX stoljeda II Historijski zbornik. XXXVII. Zagreb,
1984. S. 139-163; Он же. Stjepan Radic і Rusija// Radovi Zavoda za hrvatsku
povijest Filozofskog fakulteta. Vol. 25. Zagreb. 1992. S. 103-122.
Ocakl. Hrvatsko-ruske veze. Druga polovica XIX і pocetak XX stoljeca.
Zagreb, 1993. S. 255.
журналистики, упоминает о пророссиискои ориентации Партии права в 1880-е гг. и отражении этого момента в правашской печати .
Более подробно об этом писала М. Гросс. В монографии «Истинное правашство» исследовательница в отдельной главе проанализировала отношение А. Старчевича и других деятелей Партии права к России . Как и А. Флакер, она считает, что переход правашей к пророссиискои ориентации был вызван не стратегическими, а тактическими соображениями 27, связанными как с надеждой на русскую помощь в борьбе с Австрией, так и с внешнеполитическими и военными успехами России в конце 1870-х гг. М. Гросс, как и А. Флакер, считала монографию «Хорваты и борьба их с Австрией» делом рук хорватов. Кроме того, она привела в монографии и имена конкретных авторов - К. Геруца и М. Дошена . О деятельности этих двух хорватов в России писал и С. Маткович в своей монографии о Чистой партии права, утверждая, что Геруц стремился развивать хорватско-российские отношения ради взаимной выгоды . Я. Туркаль, специалист по истории Партии права, в последнее время также уделяет в своих работах внимание теме пророссиискои ориентации правашей. В работе «Правашское движение 1878-1887 гг.» она цитирует статьи А. Старчевича, посвященные России, утверждая, как и ее предшественники, что пророссийские симпатии лидера партии были его тактическим ходом. Тем не менее, исследовательница подчеркивает, что в некоторых вопросах Старчевич шел на компромисс и, высказываясь позитивно о России, резко отзывался о поляках, по отношению к которым он всегда был дружелюбно настроен30. Взаимоотношения Соловьева и Штроссмайера, их деятельность по объединению церквей в последнее время также исследуются в хорватской историографии .
25 Horvat J. Povijest novinstva Hrvatske. Zagreb, 1962.
26 Gross M. Izvorno pravaStvo - ideologija, agitacija, pokret. Zagreb, 2000.
27 Gross M. Osnovni problemi pravaske politike 1878-1887 II Historijski zbornik.
XV. Br. 1-4. 1962. S. 87-88.
28 Ibid. S. 562.
29 Matkovic St. Cista stranka prava 1895-1903. Zagreb, 2001. S. 321-322.
30 TurkaljJ. Pravaski pokret 1878-1887. Zagreb, 2009. S. 68.
31 См., например: Mihaljevic N. Put і ostvarenja V.S. Solovjova// Obnovljeni
zivot. № 59(3). Zagreb, 2004. S. 375-387; Karaula Zeljko. «Bjelovarska afera»
1888. - pozadina (jugo)slavenske ideje і ujedinjenje crkava// Povijest u nastavi.
Br. 1(9). Zagreb, 2007. S. 15-25.
Таким образом, можно заключить, что хорватские историки уделили достаточное внимание исследованию отдельных сторон хорватско-российских связей, начиная от контактов в литературной сфере и заканчивая политическими вопросами. Но многие аспекты хорватско-российских отношений, например, освещение истории и культуры Хорватии в трудах русских ученых, еще недостаточно изучены в работах хорватских историков. В хорватской историографии, как и в российской, отсутствуют комплексные труды, в которых бы всесторонне освещались хорватско-российские контакты в общественно-политической и культурной сферах.
* * *
В трудах представителей славистических школ других стран хорватско-российские связи никогда не были объектом детального исследования. Хотя работы по истории Габсбургской монархии на английском, французском и других языках стали появляться уже во второй половине XIX в., о роли России в политическом и культурном развитии хорватов или о контактах хорватских политиков и общественных деятелей с русскими коллегами в них упоминалось изредка, в рамках отношения России к славянам Габсбургской монархии в целом.
Французский славист Л. Леже в своей «Истории Австро-Венгрии» (1889) пишет о влиянии России на положение австрийских славян (в том числе и хорватов) в контексте повествования об иллиризме, выступая против распространенных в Европе суждений об инспирировании Россией национальных движений среди зарубежных славян. Он утверждает, что славянские национальные движения были абсолютно самостоятельным явлением, хотя славяне и надеялись на Россию, которая, по утверждению историка, была далека от того, чтобы эти движения поддерживать 32.
Один из родоначальников английской славистики, Р. Сетон-Уотсон, упоминал в своих работах о деятельности епископа Й.Ю. Штроссмайера, связанной с его усилиями по объединению церквей 33. Американский историк Р. Канн, исследовавший историю образо-
32 LegerL. A History of Austro-Hungary from the earliest time to the year 1889.
London, 1889. P. 502-503.
33 Seton-Watson R. The Southern Slav question and the Habsburg Monarchy.
London, 1911; Seton-Watson R. German, Slav and Magyar. A study in the ori
gins of the great war. London, 1916.
вания и распада Австро-Венгрии, также писал о влиянии России и «панславистской идеи» на австрийских славян. Он подчеркивал, что статус австрийских славян, которые пользовались культурной и отчасти политической автономией, был гораздо выше, чем у подданных Российской империи, и поэтому именно среди славянских народов Габсбургской монархии России, по мнению автора, было сложно распространять свое влияние34.
Одной из немногих работ на английском языке, посвященных непосредственно хорватско-российским отношениям, является статья американского историка хорватского происхождения А. Кадича «Владимир Соловьев и епископ Штроссмайер» 35. В своей работе автор подробно исследует историю взаимоотношений русского философа с хорватским епископом, стремившихся к объединению православной и католической церквей. Кадич приходит к выводу, что эта идея, не находившая поддержки ни в Петербурге, ни в Риме, была нереалистичной. Тем не менее, автор высоко оценивает контакты русского философа со Штрос-смайером, считая их доказательством того, что православные и католики могут не только дискутировать о своих различиях, но и находить что-то общее.
Сербские историки как в монархической и социалистической Югославии, так и в современной Сербии затрагивали тему хорватско-российских связей в XIX в. прежде всего в контексте изучения ими деятельности Штроссмайера и Рачки. О русофильских убеждениях Штрос-смайера писал С. Иованович, утверждавший, что епископу Россия была близка как глубоко религиозная страна, «где шла борьба с еврейством и современным безверием, в которой властвовали старые христианские настроения, сохранившиеся со времен средневековья» J .
Связи Штроссмайера с Россией среди сербских историков подробнее всего изучал К. Милутинович, посвятивший «русофильству Штроссмайера» отдельную главу в одной из своих монофафий37. Историк использовал материал, уже собранный и опубликованный В.И. Фрейдзоном, в частно-
34 Капп R. The Habsburg Empire. A study in integration and disintegration. N.Y.,
1957. P. 56-57.
35 Kadic A. Vladimir Soloviev and bishop Strossmayer II The American Slavic and
East European Review. Vol. XX. April 1961. № 2. P. 163-188.
36 JoeaHoenh C. LLhpocMajepoBa спол>ашн,а политика// Из наше исторще и
кгьижевности. Београд, 1931. С. 102.
37 Mihitinovic К. Strosmajer і jugoslovensko pitanje. Novi Sad, 1976.
сти, письма русских дипломатов, встречавшихся с хорватским епископом, а также переписку самого Штроссмайера и материалы периодической печати Австро-Венгрии. Милутинович излагает различные версии конфликта епископа с Францем Иосифом I (т. н. «беловарского инцидента»), предположив, что официальная Россия могла защищать Штроссмайера от нападок австрийских властей, дипломатическим путем воздействуя на Вену.
О политической деятельности Штроссмайера пишет исследователь сербско-хорватских отношений В. Крестич. Он утверждает, что главной целью епископа было укрепление позиций династий Габсбургов и Австро-Венгерской монархии в целом, что, по его мнению, могло способствовать расширению влияния Хорватии на Балканах в ущерб православной России38. Крестич особо отмечает, что у русских дипломатов, к которым Штроссмайер обращался со своими идеями, не вызывала доверия инициатива епископа, которого они считали «австрийским агентом-провокатором» 39.
О хорватско-российских связях упоминается и в болгарской историографии. Р. Божилова, исследовавшая хорватское национально-освободительное движение XIX в., упоминает о политике Партии права в отношении России в 70-80-х гг. XIX в. Она отметила, что разочарование сторонников партии в способности России помочь Хорватии способствовало дальнейшей эволюции правашской идеологии в сторону признания возможности создания Великой Хорватии в рамках Австро-Венгрии . О деятельности Геруца писал и С. Елдыров, осветивший в нескольких работах его деятельность в Болгарии и отчасти в Хорватии и России . Елдыров определяет жизненную цель Геруца как поиск и служение славянской культурной общности.
Kpecmuh В. Бискуп IIlrpocMajep у светлу нових извора. Нови Сад, 2002. С. 81. КрестиЬВ. Бискуп IihpocMajep: Хрват, Великохрват или .Іугословен? Ягодина, 2006. С. 38.
Божилова Р. Хърватското национално-освободително движение през по-гледа на българите 1878-1914. София, 1988. С. 52-53. Епдъров С. Хърватски доброволци в българската армия по време на сърбско-българската война през 1885 г.// Военноисторически сборник. №3. София, 2005. С. 12-16; Он же. Нашият специален дописник съобщава... Хърватският корреспондент и доброволец Крунослав Херуц за България и българите. София, 2005; Он же. Крунослав Геруц (1859-1929) - «посредник» между двумя славянскими культурами // Славянский альманах 2008. М., 2009. С. 81-96.
Итак, можно заключить, что тема хорватско-российских отношений, за исключением хорватской и советской (российской) литературы, нашла определенное освещение только в сербской и отчасти болгарской историографии. В исследованиях западноевропейских и американских ученых о связях этих двух народов и стран лишь упоминается, почти нет и специальных работ, посвященных этой тематике.
Источниковая база исследования
Источниками для написания диссертации послужили как опубликованные, так и неопубликованные архивные документы на русском, хорватском и сербском языках. Это материалы переписки и путевые заметки российских и хорватских ученых, дипломатов и общественных деятелей, научные работы, посвященные истории и культуре Хорватии, мемуары, публицистические произведения, материалы периодической
печати.
В работе были использованы неопубликованные документы из следующих архивов: Отдела письменных источников Государственного Исторического музея (далее - ОПИ ГИМ), Архива внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), Рукописного отделения Института русской литературы Российской академии наук (далее - РО ИРЛИ РАН), Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (далее -ОР РНБ), Санкт-петербургского филиала Архива Российской академии наук (далее - СПФ АР АН).
Особую ценность для исследования хорватско-российских отношений представляет фонд М.Ф. Раевского (№ 347) ОПИ ГИМ. В нем удалось обнаружить письма хорватского политического деятеля, участника иллирийского движения и государственного чиновника О. Утешеновича-Острожинского и письма историка, этнографа и вице-консула России в Риеке в 1862-1869 гг. Л.В. Березина, еще не введенные в научный оборот.
Несколько важных документов было найдено в АВПРИ, в фонде «Славянский стол» (№ 146). Это, в частности, письмо Л.В. Березина заместителю министра иностранных дел России Н.К. Гирсу, в котором дипломат выражал свою просьбу содействовать распространению его главного труда «Хорватия, Славония, Далмация и Военная граница». Еще одним ценным источником, обнаруженном в фонде № 146, является ходатайство хорватского политического деятеля, предпринимателя и публициста К. Геруца в Азиатский департамент Министерства иностранных дел России о выдаче ему пособия для организации книготорговли в
Санкт-Петербурге. В том же фонде хранится и адресованное в департамент письмо из Санкт-Петербургского славянского благотворительного общества, в которое Геруц также обращался с просьбой о денежной помощи.
Большое исследовательское значение представляет фонд В.И. Ла-манского (№ 35) СПФ АРАН. В нем хранятся письма хорватского и русского ученого В. Ягича к Ламанскому, в том числе не опубликованные до настоящего времени, и ответы русского слависта Ягичу. Значительная часть эпистолярного наследия И.В. Ягича находится в фонде А.Ф. Бычкова (№ 120) ОР РНБ. В диссертации были использованы документы и из других фондов архива - А.А. Майкова (№ 452), И.В. Помяловского (№ 608), А.Н. Пыпина (№621), М.Ф. Раевского (№627). В фонде П.А. Кулаковского (№572) РО ИРЛИ РАН удалось обнаружить рукопись его лекций по истории сербского и хорватского национального возрождения.
В диссертации широко использованы материалы документальных публикаций. Среди них следует отметить двухтомник «Зарубежные славяне и Россия» и «.Гугословени и Pycnja», изданный в 1975 и 1989 гг. , в котором опубликованы письма корреспондентов М.Ф. Раевского из славянских земель, в том числе и хорватов. Несомненный интерес представляет и переписка идеологов югославистского движения в Хорватии Й.Ю. Штроссмайера и Ф. Рачки 43. Сборник документов «Хорватские свидетельства о России» 44, изданный в 1945 г., является уникальной и единственной в своем роде документальной публикацией, посвященной хорватско-российским культурным и политическим связям . При работе над диссертацией использовались сборники документов: «Письма И.В. Ягича к русским ученым (1865-1886)» 46, «Корреспонденция Ватрослава Ягича» 47, «Корреспонденция Степана Радича» 4S.
Зарубежные славяне и Россия. Документы архива М.Ф. Раевского. 40-80-е гг. XIX в. М., 1975; .Гугословени и Pycnja. Документи из архива М.Ф. Раевског. 40-80 година XIX века. Београд, 1989.
43 Korespondencija Racki - Strossmayer. Knj. I-IV. Zagreb, 1928-1931.
44 Hrvatska svjedocanstva о Rusiji. Zagreb, 1945.
В 1999 г. в сборнике «Хорватия-Россия: культурно-исторические связи» (Hrvatska-Rusija: kulturno- povjesne veze. Zagreb, 1999) были опубликованы многие тексты из книги «Hrvatska svjedocanstva о Rusiji» в русском переводе.
46 Письма И.В. Ягича к русским ученым (1865-1886). М.-Л., 1963. ;
47 Korespondencija Vatroslava Jagica. Knj. 2. Zagreb, 1970.
48 Korespondencija Stjepana Radica (1885-1918). Knj. I. Zagreb, 1972.
Среди опубликованных источников следует назвать путевые записки как хорватского, так и русского происхождения. Это, прежде всего, дневник ученого и публициста Ф.В. Чижова, в котором содержится одно из первых подробных описаний хорватских земель в отечественной литературе49, записки отечественных славистов И.И. Срезневского, В.И. Григоровича и других русских ученых, побывавших в хорватских землях50. Уровень хорватско-российских отношений во второй половине столетия отражен в «Путевых воспоминаниях о России» Ф. Рачки, посетившего Россию в 1884 г. и оставившего впечатления о самых разных сторонах русской жизни5|.
В работе использовалась и официальная документация, в частности, отчеты русских славистов (к примеру, В.И. Григоровича) об их поездках в Хорватию по заданию Министерства народного просвещения .
Важными источниками по истории хорватско-российских связей являются дневниковые записи и мемуары. Среди них следует отметить опубликованные в 1907 г. К. Шегвичем записи Е. Кватерника, в которых он описывает свои впечатления от пребывания в России и нахождения на русской службе. В биографических произведениях В. Ягича53 содержатся суждения хорватского филолога о состоянии русской славистики во второй половине XIX в., о представителях российской научной и политической элиты, о его частной жизни в России.
Одним из важнейших источников по исследованию хорватско-русских отношений являются работы отечественных славистов об истории, культуре и политическом положении хорватских земель. Среди наиболее важных работ следует назвать труд К.Я. Грота, посвященный ранней хорватской истории 54, исследования В.В. Макушева, посвященные
Козьменко И.В. Дневник Ф.В. Чижова «Путешествие по славянским землям» 1855 г. // Славянский архив. М., 1958. С. 127-260.
50 Путевые письма Измаила Ивановича Срезневского из славянских земель.
1839-1842. СПб., 1895.
51 Racki F. Putne uspomene о Rusiji II Hrvatski putopisci XIX. і XX. stoljeca.
Zagreb, 1955. S. 138-153.
52 Донесения В.И. Григоровича об его путешествии по славянским землям.
Казань, 1915.
53 Jazith В. Спомени Mojera живота. II део (1880-1923). Београд, 1934.
54 Грот К.Я. Известия Константина Багрянородного о сербах и хорватах и их
расселении на Балканском полуострове. СПб., 1880.
истории Дубровника и российско-дубровницким связям , работы И.Н. Смирнова5б, Л.В. Березина57. Кроме того, в диссертации использованы монографии и статьи отечественных славистов, которые затрагивали хорватскую тему в работах, напрямую не связанных с исследованием Хорватии. Некоторые из этих источников, например, работы В.В. Макушева или Л.В. Березина, могут рассматриваться и как историографические работы по истории хорватско-российских отношений.
Среди публицистических работ, использовавшихся при написании диссертации, следует назвать прежде всего сборник статей лидера Партии права А. Старчевича «Отношения к России» 58. О попытках пропаганды хорватской национальной идеи в России под вывеской «славянской взаимности» свидетельствуют публицистические произведения К. Геруца, опубликованные им на русском языке 59. Одно из центральных мест среди использованных источников публицистического характера занимает работа «Хорваты и борьба их с Австрией», изданная под именем русского ученого М.М. Филиппова 60.
Для раскрытия темы диссертации привлекались и материалы периодической печати. Прежде всего, это дореволюционные литературные и политические журналы, в основном славянофильского и охранительного направлений. Одним из наиболее значимых для написания настоящей работы периодических изданий является «Журнал министерства народного просвещения»б|, а также журналы «Москвитянин», «Современ-
Макушев В.В. Материалы для истории дипломатических сношений России с Рагузской республикой. М., 1865; Он же. Исследования об исторических памятниках и бытописателях Дубровника. Приложение к XI тому записок императорской академии наук. М., 1865.
56 Смирнов И.Н. Очерк истории хорватского государства до подчинения его угорской короне. Казань, 1879.
51 Березин Л.В. Хорватия, Славония, Далмация и Военная граница. Т. 1-2. СПб., 1879.
58 StarcevicA. Ruski odnosaji. Varazdin, 1995.
59 Геруц К.Ю. Две беседы о «Русском зерне» - обществе для содействия
подъему народного хозяйства. Пг., 1909; Он же. О Думской библиотеке.
Несколько слов о задачах и об устройстве библиотеки Государственной
Думы. Пг., 1909. Он же. Всеславянство и Хорватия. Пг., 1914.
60 Филиппов М.М. Хорваты и борьба их с Австрией. Пг., 1890.
61 Журнал министерства народного просвещения. СПб., 1834-1917.
ник» , «Русская беседа» и некоторые другие. Использовались при работе над диссертацией и отдельные публикации в газетах м. Также были рассмотрены отдельные хорватские, сербские и словенские периодические издания, в которых публиковались работы В. Ягича, К. Геруца и С. Радича65.
Таким образом, можно сделать вывод, что по истории хорватско-российских отношений в XIX — начале XX вв. имеется достаточное количество разноплановых источников, как опубликованных, так и неопубликованных, на русском, хорватском и сербском языках. С их помощью возможно провести всесторонний анализ общественно-политических и культурных связей между хорватами и русскими в указанный период. Особенностью источниковой базы данной работы является большое количество опубликованных источников, которые до настоящего времени не были глубоко и всесторонне использованы и проанализированы.
Хорватские сюжеты в русских периодических изданиях
Уже в первые десятилетия XIX в. русские ученые и публицисты начинают узнавать Хорватию, либо посещая собственно хорватские земли с исследовательскими целями, либо собирая сведения о ней, приезжая в столицу Австрийской империи Вену, либо путешествуя по другим славянским землям Габсбургской монархии (прежде всего чешским) и общаясь со своими чешскими, сербскими, хорватскими, словенскими коллегами.
Одним из первых русских путешественников, побывавших в XIX в. в хорватских землях, стал морской офицер В.Б. Броневский (1784-1835). Начиная с 1805 г., он участвовал в боевых операциях русского флота в средиземноморском регионе против Наполеона. В 1810 г. Броневский, возвращаясь в Россию, посетил и хорватские земли. Описание своего военного похода Броневский изложил в работе «Записки морского офицера»66, а впечатления от посещения Хорватии - в книге «Путешествие от Триеста до Санкт-Петербурга в 1810 году», изданной в 1828 г. Целью своей работы автор назвал ознакомление русской публики с Венгрией, однако в записках Броневского нашлось место и описанию славянских земель, в которых ему удалось побывать . В них содержится описание устройства Военной границы , приводятся статистические данные о ее населении и историческая справка об этом регионе. Броневский упоминает названия хорватских городов: «Карлстад» (Карловац), «Вараздин» (Вараждин), ему знакомы названия основных хорватских исторических областей, составлявших «Триединое королевство»: «Кроация», «Славония» и «Далмация». Население этих областей Броневский называет не только «кроатами», но и «иллирийцами» - в 1810 г. часть хорватских земель входила в т.н. «Иллирийские провинции» в составе империи Наполеона. Характеризуя поселенцев Военной границы, Броневский пишет: «Кроатские полки, прославившиеся в Семилетнюю войну и известные в Европе под именем пандуров, и доныне составляют лучшие егерские полки в австрийской армии» . Броневский приводит в своих заметках и некоторые сведения о средневековой и новой истории Хорватии, в частности, об установлении венгерского господства над Хорватией, а также о
Карловацком мире 1699 г . Хотя сведения о Хорватии в записках Броневского кратки и весьма отрывочны, они заслуживают особого внимания уже потому, что их автор был одним из первых русских путешественников, побывавших в хорватских землях. Положительная характеристика, данная Броневским хорватам (точнее, хорватским полкам), тем более примечательна, что ее автор — русский офицер, участвовавший в войне с наполеоновской Францией, под властью которой находилась часть хорватских земель и в армии которой служили и хорваты. Можно сказать, что путевые впечатления о Хорватии Броневского (позже ставшего членом Российской Академии Наук, Общества истории и древностей российских, прославившегося как историк и писатель) стали своеобразным прологом к дальнейшим описаниям хорватских земель, сделанным русскими авторами.
Одним из таких авторов, для которых славяне вообще и хорваты в частности всегда представляли большой интерес, был историк, писатель и журналист М.П. Погодин (1800— 1875). Начальный период его деятельности пришелся на 1820-1830-е гг., .время зарождения отечественного славяноведения, когда при главных российских университетах учреждались кафедры славянской филологии, а первые ученые и общественные деятели из России стали посещать славянские земли с исследовательскими целями. Хотя Погодин во время своих поездок в Австрийскую империю не посещал саму Хорватию, у него была возможность получать сведения обо всех славянских народах империи (в частности, от славянских ученых и общественных деятелей - П.Й. Шафарика, Е. Копитара, Ф. Миклошича), в том числе о хорватах, чьим положением он также активно интересовался. Именно в этот период у славянских народов Габсбургской монархии начался процесс национального возрождения; у хорватов он наиболее ярко воплотился в деятельности участников иллирийского движения. Все это нашло свое отражение в письмах Погодина министру народного просвещения С.С. Уварову от 1839 и 1842 гг. В них он высказывает и свои соображения по поводу русской политики в отношении славянских народов, предлагая Уварову свой проект поддержки русско-славянских связей, предусматривавший издание словаря всех славянских наречий, сочинений по истории славянских государств, «всеславянского журнала» и т.п. Письма Погодина никак не повлияли на политику России в отношении славян. Более того, они стали достоянием общественности только в 1858 г., когда были опубликованы в журнале «Русская беседа». Тем не менее, о степени осведомленности о Хорватии и хорватах в России в конце 30-х — начале 40-х гг. XIX в. можно судить как раз по письмам Погодина. Именно он в то время был одним из лучших в России знатоков славянства, и вряд ли будет ошибкой считать, что уровень его знаний о хорватах был на тот момент одним из лучших в России.
В первом письме Погодина приводятся самые общие сведения об австрийских славянах, их численности, названиях их исторических областей (так, по его сведениям, в «Кроации, Славонии и Далмации» иноплеменников гораздо меньше, чем в Богемии и Моравии71), но основной упор делается на германизаторскую политику австрийского правительства. Как пишет Погодин, австрийцы в ущерб славянам покровительствовали даже мадьярам и итальянцам, в частности, в языковом плане «в Славонии и Далмации отдается преимущество итальянскому». Приводит Погодин и такой любопытный факт о «Кроации и Славонии» - там священнослужители не подвергаются презрению своей паствы, в отличие от других славянских областей, куда вчерашние семинаристы приезжают, не зная ничего о народе, вверенном их духовному окормлению. Случай с вышеназванными областями Погодин считает исключением.
Что касается терминологии автора, с помощью которой он дает определения славянским племенам, то единого этнонима для обозначения жителей Хорватии у Погодина нет. Им используются такие термины как «кроаты», «долматы» и «католические иллирийцы». Более всего сведений в первом письме приводится именно о последних. Автор, повествуя о проявлениях национального возрождения у австрийских славян, сообщает следующее: «Католические иллирийцы имеют главное местопребывание в Аграме , где теперь одушевление является, так же как и в Пресбурге , в высочайшей степени, и оттуда, электрически сообщается во все стороны, особенно на Славяно-Кроатскую военную границу, которая может, во всякую минуту, выставить от 80 до 100 тысяч войска. Душою этого движения есть Гай, который, в короткое время, произвел, говорят, чудеса своею типографией. Я слышал, что он обращался за помощью к Российской академии» . Нельзя не отметить, что, как и Броневский, Погодин особо выделяет роль Военной границы как территории, где проживало и хорватское население. Чувствуется уважение автора не только к культурным достижениям хорватов и деятельности Людевита Гая в частности , но и к той военной мощи, которые представляли собой полки Военной границы.
М.Ф. Раевский и его роль в развитии хорватско-российских отношений
Отметим, что и самого Раевского волновали эти хорватские политические «невзгоды», он активно интересовался происходящим в хорватских землях. Так, в 1870 г., уже после заключения австро-венгерского и хорвато-венгерского соглашений; когда обострилось противостояние между провенгерски настроенным баном Раухом и хорватскими национальными силами, Раевский 20 июня 1870 г. писал из Вены Гильфердингу и Погодину: «...Вы, без сомнения, приметили, какая сильная борьба началась теперь между национальною партиею в Кроации и мадьярским правительством бана Рауха; читали, без сомнения, в газетах, что семь человек лучших профессоров. патриотов лишены теперь баном своих мест за то, что решили поддержать честь хорватского имени при торжестве в память бана Елачича...»239. Раевский упоминает и о некоем хорватском патриотическом комитете (возможно, имелось в виду какое-то объединение антивенгерски настроенных университетских профессоров в Хорватии), которых Раевский называет «жертвами гонения правительства против славян» и призывает Гильфердинга и Погодина выслать им 400 рублей .
Помимо вопросов книгообмена и сотрудничества в литературной области вообще и новостей политического состояния Хорватии, в письмах Кукульевича-Сакцинского к Раевскому нередко звучали и традиционные просьбы об оказании протекции выходцам из Хорватии, пожелавшим учиться или работать в России. Так, в письме от 29 ноября (11 декабря) 1859 г. он просил своего русского корреспондента оказать содействие некоему Игинио Микошу, стремившемуся устроиться на службу в пароходное общество в Одессе и порекомендовать его послу России в Австрийской империи В.П. Балабину: «Молодой человек вполне способен и обучен мореплаванию, долгое время уже является капитаном дальнего плавания, знает много языков, как-то: итальянский, французский, хорватский и немного английский»
Среди рекомендованных Кукульевичем Раевскому людей был, к примеру, и банатский серб Александар Басарабич, офицер австрийского генерального штаба. Он, по словам хорватского ученого, «отважился, из одной только любви к своему народу и благородной ненависти ко всему, что происходит в Австрии, поступить на русскую службу, если ему удастся получить разрешение от вашего правительства»262. Кукульевич-Сакцинский, помимо перечисления достоинств Басарабича (знание языков, восточных стран, доверие австрийского генерала Габленца ), не забывает отметить, что офицер - сын достойных родителей и исповедует православную веру, хотя и предваряет эти сведения вводной фразой о ненужности такого рода сведений. Тем не менее, понятно, что это всего только формула вежливости, и хорватскому ученому была особая- выгода отметить сербское происхождение и православное вероисповедание офицера австрийского генерального штаба.
М.Ф. Раевский находился в переписке с хорватским политическим и общественным деятелем сербского происхождения Огнеславом Утешеновичем-Острожинским (1817-1890). Сам он считал себя сербом, исповедовал православие и писал письма Раевскому на сербском языке, используя кириллицу. Но и его можно считать именно хорватским общественным деятелем, политиком и писателем, поскольку вся его жизнь связана с хорватской общественной и культурной жизнью. Родился он в городке Острожин в области Кордун, закончил юридическую академию в Загребе. До революции 1848-1849 гг. Утешенович-Острожинский участвовал в иллирийском движении, затем работал в правительстве бана Елачича, а также в Канцелярии по хорватским делам в Вене, занимал должность жупана в Вараждине. Утешенович известен и как литератор. Так, одним из самых известных его произведений является поэма «Воскресение бана Елачича», написанная им в 1866 г. и приуроченная к открытию памятника бану в Загребе, о чем он сообщал в одном из своих писем Раевскому от 24 ноября (8 декабря) 1866 г.263. Хорватский корреспондент Раевского, конечно, обращался к нему с различными просьбами, к примеру, о помощи православной церкви на его малой родине: «Если бы Вы как-то могли что-то сделать для церкви в моем родном городе, о чем мы с Вами говорили, то попросил бы Вас приготовить все необходимое и дать мне знать, чтобы я смог забрать все у Вас завтра вечером»264. Поскольку Утешенович-Острожинский долгое время жил именно в Вене, будучи сотрудником Канцелярии по хорватским делам, то он также мог осуществлять своего рода посреднические функции: так, в 1862 г., когда Кукульевич-Сакцинский, в числе прочих югославянских общественных деятелей, деятелей культуры и церкви, получил от императора Александра II орден, то он просил Утешеновича получить этот орден и переслать ему в Загреб . Великий жупан, начальник Канцелярии по хорватским делам Кушевич (непосредственный начальник Утешеновича) также обращался к нему с просьбами. Вот что пишет Раевскому его хорватский корреспондент в 1866 г.: «Я получил письмо от великого жупана Кушевича, в котором обращается ко мне с просьбой, чтобы я порекомендовал Вам его родственника, капитана Милана Кушевича, который был у Вас и способствовал его переводу на службу в русскую царскую армию» 66.
Но, как можно узнать из дальнейшей переписки Раевского с Утешеновичем, начальник последнего, просивший о посредничестве в устройстве своего родственника на русскую службу, проявил чудеса неблагодарности. В письме от 25 августа. 1867 г. (интересно, что это было первое письмо, написанное Утешеновичем по-русски) хорватский корреспондент Раевского сообщает, что его понизили в должности, сократили жалованье, а Кушевич заявил ему буквально следующее: «...Вас подозревают в симпатиях русских. Вы очень много сообращаете (так в тексте - М.В.) с господином Раевским (курсив мой -М.В). Вы взяли в дом Ваш служанку русскую для науки русского языка у Ваших детей. Вы кореспондуєте с епископом Стросьмаером (так в тексте —М.В.). И также я не могу Вас поддержать»
А. Старчевич и Е. Кватерник
Правда, что здесь имеет в виду автор, не совсем понятно, учитывая то, что Россия и материально помогала балканским народам в их борьбе, и дипломатическим путем, и военным (например, во время Первого сербского восстания 1804-1813 гг.). Что же касается самих народов, то Старчевич вовсе не считает, что помощи заслуживают все. Он приводит в пример западноевропейские страны — Испанию, Францию, Италию, которые некогда были разношерстными конгломератами разных княжеств и народностей и, в конце концов, объединились, но эти внутренние различия сказываются» на их жизни до сих пор. То же самое, предупреждает Старчевич, может произойти и с народом, «который, без всякой причины, носит имя, которого следует стыдиться, рабское имя славянское или сербское», и продолжает: «Никогда, ни в каком виде, разумный человек не называл и не будет себя так называть, славянином или сербом... сила - только в настоящих, исторических названиях народов»464. В очередной раз отказав сербам в «историчности» и даже в «разумности», а, значит, поставив под сомнение необходимость помощи им со стороны России, Старчевич пишет: «В историческом и народном смысле только два народа на Востоке близки России: это хорваты и болгары. Если у Востока, и у России на Востоке, и есть какое-то будущее, это будущее связано с этими двумя народами и только с ними»465.
Итак, хорваты и болгары - ближайшие союзники России на Востоке. Как Старчевич это обосновывает? Прежде всего, с экономической точки зрения — и те, и другие имеют выход к морю и Дунаю, которые бы могли стать для России важными» торговыми путями. Кроме как через Хорватию, пишет автор, Россия никаким образом не сможет организовать торговлю ни на Дунае, ни на Адриатике, ни на Средиземноморье. «А без торговли в этом регионе, — пишет автор, — нельзя говорить серьезно ни о какой русской торговле»466. Конечно, здесь автор несколько преувеличивает - внешняя торговля Россия во второй половине XIX в. развивалась довольно успешно, и ее основными партнерами в этой области были Великобритания, Германия и Нидерланды, т.е. страны, никак не связанные ни со Средиземноморьем, ни с Адриатикой. Но, конечно, нельзя отрицать важности и адриатическо-средиземноморского направления, и есть рациональное зерно в словах Старчевича, утверждавшего, что в данном случае у России и Хорватии можно найти взаимные интересы: для хорватов это доходы от русской торговли, для русских - выгода от использования хорватских портов. Это интересы денежные, самые практичные, пишет он.
Изложив свое видение хорватских и российских интересов на Балканах, Старчевич сразу же пытается упредить хорватского читателя, который, во многом не без оснований, мог бы посчитать все эти утверждения автора достаточно сомнительными. Лидер правашей ставит несколько риторических вопросов, в которых, как можно предположить, отражены представления о России целевой аудитории газеты «Хрватска» — печатного органа Партии права, которые, по его признанию, разделял и сам Старчевич. Да неужели Россия сможет отречься от своей «византийщины», которая ничем по сути не отличается от «славосербщины»? Разве Россия откажется помогать Сербии, которой не идет на пользу вся эта помощь? Разве русские не радуются покорению Кавказа и Бухары, которые не стоят жизни ни; одного из них, при том, что все свои позиции в Европе Россия теряет? И, наконец, разве русские стыдятся своего подневольного положения?
Со всем этим Старчевич согласен, но все это, по его мнению, верно только на настоящий момент, когда в России царствует деспотизм, когда для славянских народов она остается пугалом, а ее власти мыслят непрактично.
России посвящена и вышедшая в 1878 г. брошюра Старчевича «Где мы?». Издана она была практически «по горячим следам», после завершения Восточного кризиса 1875— 1878 гг., включившего в себя и два восстания, и русско-турецкую войну, поэтому можно сказать, что эта работа в равной степени посвящена как России, так и Османской империи и народам, жившим в ней. Степень критичности Старчевича по отношению к России, точнее, к ее восточной политике, так же высока, как и в начале 1870-х гг. Он, в частности, все так же считает, что вопрос веры и судьбы славянских народов для нее только средство. Старчевич позволяет себе довольно резкие, впрочем, никак не аргументированные высказывания в адрес политики России на Востоке: «На самом деле, никто не ненавидит славян и славянство, под каким бы то ни было именем, больше, чем русские, и более чем необоснованным является мнение, согласно которому Россия хочет защищать поляков, хорватов, болгар, чехов, сербов или какую-то еще отдельно взятую народность... Русские вовсе не пекутся о свободе веры для христиан в Турции или где-то еще, это пошло бы во вред им самим, напротив, речь идет об ухудшении их положения, дабы они мечтали о России»467. Автор не забывает добавить, что Россией правят «славосербы», что уже для Старчевича является достаточным объяснением сложившегося положения дел, а также вновь упомянуть о конституции, о введении которой, по его мнению, многие русские чуть ли не умоляют власти. А правительство, дабы избежать введения конституции, совершает ловкий маневр. «Что может быть проще обычной государственной хитрости, - пишет автор, - чтобы отвлечь народ от положения дел внутри страны, его развлекают внешнеполитическими событиями. И в этом случае Турция подходит лучше всего»468. Лидер правашей даже выступает в защиту османских властей, утверждая, что, «начиная с Мехмеда II (т.е. с середины XV в. - М.В.) все турецкие султаны искренно пытались улучшить положение христианского населения», но все дело портили те, кто выполнял приказания султанов. Главными же виновниками положения этих народов являются, по мнению автора, они сами, точнее, их бесчестность, безверие и бездушие469.
Как можно заметить, хотя тон Старчевича по отношению к внутренней и внешней политике России более чем жесткий, в отличие от статьи начала 70-х гг., в брошюре можно найти и немало положительных характеристик России. Из текста видно, что Старчевич интересовался русской историей, в частности, вопросом закрепощения крестьян. Он писал, что в XVI в. русские были самым свободным народом в Европе, хотя. и отмечал, что зависимость все же существовала, поэтому не было прогресса ни в торговле, ни в ремеслах, ни в самом хлебопашестве. Старчевич восхищается крестьянской реформой 1861 г., отмечая, что «крестьян обеспечили землей, и люди, бывшие подневольными, получили такую свободу, которая в хваленой Пруссии была дарована только в 1872 г.»470. Старчевич восхищается русскими писателями и учеными. Судя по всему, он вовсе не разделяет взгляд многих европейцев на русских как на «варварский народ», поскольку не без иронии отмечает, что «и французы, и англичане, и итальянцы, и немцы все же не могут обойтись без чтения русских «варваров», и в русском» «деспотическом» государстве можно найти таких благородных людей, каких не встретишь в иных «конституционных» странах»471. Автор даже выражает надежду, что недолго осталось ждать тех времен, когда русским нигилистам будет позволено стать чуть ли не легальной оппозицией, свободно собираться и выражать свои мысли.
Проблема авторства брошюры «Хорваты и борьба их с Австрией».
В-своих статьях Радич уделил внимание и неполитическим темам. Он нашел место и для зарисовок: русского быта,, городской; жизни в России, без чего, впрочем;, не обходился ни один хорватский?путешественник,посещавшийфусские города: У него была возможность убедиться в безосновательности многих мифов о России и опровергнуть, их ДЛЯЇ своего хорватского читателя: «Прежде всего, необходимо; сказать. — все. это бессмысленные выдумки, что в Петербурге такая холоднаязима;;что можешь остаться»наі улицебез носа и без ушей: За последние шесть лет температуршзимойне опускалась, ниже: -15С, а: в этом, году зима была примерно такой, же,., как и у нас в% Загребе. Главное различие в том; что в Петербурге выпадает гораздо больше снега,,ной здесь снег не лежит в течение всейзимы, и петербуржцы в этом году ездили на санях где-то полтора месяца; а на Рождество ш вовсе остались без санных прогулок»615. Но многим- зарубежным представлениям о России; Радич все же нашел подтверждение в: Петербурге, и одну из статей озаглавил «Злейший враг России». Так; Радич/назвал не что иное, как водку. Его особенно возмутил тот факт, что в России существовала государственная монополия на ее производство и. продажу, а государство получало немалый доход от реализации водки: Радич рисует довольно мрачную картину положения русского общества именно в связи с высоким уровнем потребления водки: «Когда знаешь, или, точнее, видишь, что большая часть,, простого народа в Петербурге, живет в крайней бедности; что интеллигенция настолько бедна, что на днях 1280 студентов- потеряли право продолжать, обучение, поскольку они не внесли за нее плату; когда знаешь,-сколько бродяг высылается! из Петербурга почти ежедневно, с тем, чтобы они вскоре.опять вернулись, когда:оценишь» тот факт, что в Петербурге вообще нет благоприятных условий; для развития промышленности и: сельского хозяйства, и когда все эти факты, сложишь воедино,: то поймешь, что это такое, когда в таких условиях почти полмиллиарда рублей заливается в глотку не на пользу, а на погибель простого народа»616.
В отличие от «Писем», в которых Радич описывает свою поездку в Россию в относительно спокойных тонах, переписка хорватского политика со своими родными-и близкими открывает и другие стороны его пребывания в Санкт-Петербурге. Наиболее ярко он описал свои впечатления в письме к жене своего брата Антуна- Вилме Радич. По его мнению русское общество было «отравлено сербской ложью». Как следует из письма, Радичу пришлось столкнуться и с теми людьми, которые не разделяли его взглядов и которые были негативно настроены по отношению к хорватам. Среди таких.людей был, к примеру, славист А.И. Соболевский, который с иронией отзывался об утверждении
Радича, что в Хорватии старославянский язык преподается в средней школе, заметив, что это «ничего не значит», поскольку глаголицу хорваты уже почти не знают. Это замечание вызвало большое неудовольствие Радича. Вот что он пишет о других своих «оппонентах», среди которых оказался и редактор «Славянского века» Вергун: «Кроме того, доктор Вергун, обратившись ко мне, назвал всех австрийск[их] слав[ян]1 хвастунами, которые бахвалятся своим славянством, а в школах у них при этом нет никакого народного духа... большая часть общества меня поддерживала, но можешь себе представить, каково было мое душевное состояние, когда на каждом шагу приходится сталкиваться- с предрассудками и открытой враждебностью. Так, один пожилой.господин, вчера подошел ко мне только затем, чтобы сказать: «И что же вы, хорваты! Ныне вы отдаете Боснию Австрии!». Мне ничего не оставалось сделать, как раствориться в толпе, так как я не мог ему сказать, что Боснию продает Турция, которую Россия хочет поставить во главе балканского союза... Интересно, что «прогрессивные» кадеты в своей ненависти к католическим (курсив авторский - М.В.) славянам еще хуже старых правоверных славянофилов. Так, профессор Погодин однажды сказал мне, что мы, хорваты, и вообще славяне (так в тексте - М.В.) - враги и сербов и русских, поскольку мы будем биться с сербами»617.
Как следует из этих слов Радича, в России его окружали не только такие люди, как генерал Володимиров или семейство Дурдиных. Многие представители русского образованного общества, в том числе и известные слависты, продолжали видеть только то, что разъединяло русских и хорватов, продолжали видеть в них только католиков и «австрийских слуг», и, не стесняясь, высказывали это Радичу в лицо. Думается, что хорватский! политик, к 1909 г. сделавший так много дляшопуляризациифусского языка в Хорватии, в наименьшей степени заслуживал быть ответчиком за действия хорватских ультранационалистов, к которым он не только не принадлежал, но и к которым относился резко негативно, и, тем более, за действия Вены. Тем не менее, ему пришлось на себе ощутить живучесть стереотипов о хорватах в России именно во время своей третьей поездки в Петербург.
Кроме того, Радич испытывал в России и материальные трудности. В Россию он поехал с женой Марией, имея при себе меньше, чем 100 рублей. Следует учитывать и то, что Володимиров, хотя и был его другом, не помогал Радичу материально. Да и дружеские чувства Володимирова к Радичу, по словам последнего, в какой-то момент стали ослабевать - именно из-за отношения многих русских к хорватскому политику. Вот что он писал об этом брату Антуну: «В Петербурге против меня силами сербов, да и
Погодин Александр Львович (1872-1947) - филолог и историк-славист. некоторых русских, ведется отчаянная борьба, меня называют предателем (читай: шпионом) и говорят, что меня нужно уничтожить. Они в какой-то степени поколебали даже и расположение Володимирова, особенно когда Боборыкин сказал ему, что мы, хорваты, мертвый народ, когда кто-то еще сказал ему, что у нас хватает своих забот, борьбы, с венграми, и поэтому у нас не может быть интереса к славянству, но что и эта борьба ведется только в кофейнях»618. В том же письме Радич сравнивает отношение к нему в« Петербурге и в Москве, где он также читал лекции: «В Москве мои выступления / вызвали живой отклик, и если.бы у меня было еще хоть 30 рублей, я бы отправился туда еще на. пару дней»619. Интересно, что практически все хорваты, посещавшие Санкт-Петербург и,Москву, отдавали предпочтение последней - тому пример Рачки, Ягич, не стал исключением в этом ряду и Радич, чья поездка в Россию в 1909 г. прошла хотя и не без эксцессов, но достаточно плодотворно, о чем свидетельствуют статьи и письма самого хорватского политика.
Приезд Радича в Россию в 1909 г. совпал с празднованием 100-летнего юбилея со дня рождения Н.В. Гоголя. Радич имел возможность наблюдать за торжествами, ознакомиться с книгами, вышедшими к юбилею великого писателя и увидеть памятник писателю, который в том же году был открыт в Москве на Пречистенском (ныне Гоголевском) бульваре. С. Радич посвятил Гоголю статью, которой- дал весьма провокационное название - «К столетию русского чудовищного гения». На самом деле автор просто процитировал работу Д.С. Мережковского «Гоголь. Творчество, жизнь и религия», вышедшую в том же юбилейном году, где указывалось, что Гоголь - не столько «чудак», как его любили называть его современники, сколько «чудо» или даже «чудовище»620. Радич писал, что именно в этом Гоголь - истинный сын России, поскольку и она является «самым большим чудовищем на свете». Именно- поэтому, пишет Радич, Россию не понимают европейцы, которые ищут в ней Европу, и еще меньше понимают японцы, которые считают Россию Азией. «Не понимают ее и сами русские, - утверждает автор, — именно потому, что огромная часть русской интеллигенции — не русская по сути своей, но или поверхностно, лишь внешне европеизированная или развившая в себе только отрицательные черты русского характера, невероятную пассивность и дух абсолютного отрицания»621.
