Содержание к диссертации
Введение
Глава I Переменные основания внешней политики Польши 23
1.1. Национальный интерес и концептуальные основания внешней политики Польши 23
1.2. Индивидуальные и ролевые факторы внешней политики санационной Польши 51
1.3. Источники новаций внешней политики Польши: конференция в Локарно и майский переворот 1926 г 70
Глава II От политики интегрирования к политике равновесия 90
2.1. Позиция Польши по вопросам всеобщей безопасности и европейского директората 90
2.2. Польско-советский пакт о ненападении 1932 г. и проблема безопасности в Восточной Европе 119
Глава III Инерция внешней политики Польши в трансформирующейся системе европейских отношений 148
3.1. Польско-германский пакт в контексте трансформации системы европейской безопасности /l48
3 2. Вопрос коллективной безопасности в Европе и позиция Польши 174
3.3. Декомпозиция санационной власти и континуум внешней политики Польши 191
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 211
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ ; 222
- Национальный интерес и концептуальные основания внешней политики Польши
- Позиция Польши по вопросам всеобщей безопасности и европейского директората
- Польско-германский пакт в контексте трансформации системы европейской безопасности
Введение к работе
История Польши последних двух столетий - это история разделов, зависимости, восстановления государственности в 1918 г. и, наконец, полного самоопределения в 1990 г. Появившаяся в 1918 г. II Речь Посполитая обладала всеми атрибутами независимого государства, наиболее важным из которых являлась возможность самостоятельного ведения внешней политики. Однако вторая мировая война вновь лишила Польшу независимости - сначала немецкая оккупация, а затем годы зависимости от СССР.
Актуальность темы следует из того, что история II Речи Посполитой принадлежит к «вечно живым» и болезненным темам европейской истории. Это во многом обусловлено тем, что именно нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. стало началом второй мировой войны. Международная политика 1920-1930-х гг. приковывает внимание исследователей, пытающихся, найти в ней источники конфликта, самого масштабного за всю историю человечества. В различных странах издано и продолжает выходить в свет впечатляющее количество монографий, мемуарной литературы, архивно-документных публикаций, посвященных международной политике лет, предшествовавших второй мировой войне. Ни одно систематическое исследование, посвященное европейским отношениям того периода, не обходится без пристального внимания к политике санационной Польши, являющейся предметом дискуссий в исторической науке.
Традиционно, основное исследовательское внимание уделяется последним годам, предшествовавшим второй мировой войне. Между тем, по признанию большинства исследователей, именно они представляются безальтернативными. Соответствующей является и диспропорция внимания к истории санационной Польши, большая часть которого обращена к событиям второй половины 1930-х гг. Необходимость изучения процесса становления и закрепления внешнеполитической традиции, сложившейся в период
нахождения у власти маршала Ю. Пилсудского, кажется очевидной. Именно она во многом определила способы политических реакций на вызовы,
создававшиеся тенденцией развития конфликтности в Европе.
Современная Польша, обретя политическую самостоятельность, отчасти столкнулась с теми же проблемами и альтернативами, что и в межвоенный период. Некоторые из внешнеполитических факторов продолжают действовать до сих пор. Поставленный в работе акцент на динамической стороне «политического» обостряет также и проблему наличия постоянных детерминантов, определяющих внешнюю политику государства в различных условиях.
# В исторической науке отсутствует бесспорная и общепринятая
периодизация внешнеполитической истории Польши межвоенных лет. Как правило, она зависит от частного предмета исследования и поставленных задач. Границы настоящего исследования охватывают период с 1925 по 1935 гг.
Первый рубеж непосредственно связан с конференцией в Локарно, которая явилась одним из важнейших событий международнополитической истории межвоенной Европы. Вслед за М. Захариасом, Ж.-Б. Дюрозелем, 3. Вроняком и другими исследователями мы придерживаемся мнения об
^ определяющем характере Локарнских соглашений для будущего порядка в
Европе и положения Польши в частности.
Период 1925-1935 гг. важен тем, что был временем появления в Европе интеллектуальных концептов, призванных обеспечить мир и стабильность. До середины 1920-х гг. запас прочности европейского порядка, гарантировавшийся версальскими постановлениями, позволял европейской дипломатии не думать о создании новых принципов и схем отношений, способных обеспечить бесконфликтное развитие. С момента начала обсуждения Рейнского пакта в
^l, 1925 г., все последующее десятилетие прошло под знаком поиска путей
обеспечения стабильности. После 1935 г. обычной дипломатической практикой в Европе становится актуализация моделей, взятых из недавнего прошлого, но
показавших прежде неэффективность или невозможность реализации.
В предлагаемом исследовании 1935 г. принят в качестве второго рубежа по той причине, что к этому времени относится пресечение прежних тенденций в развитии системы международных отношений и появление новых. Условно говоря, этот год был тем временем, когда мир в Европе был нарушен агрессией Италии против Абиссинии. Он характеризуем зарождением тенденций, в полной мере проявившихся в конфликтах, предшествовавших второй мировой войне. Возможно говорить об эскалации конфликтности, как в рамках европейской системы отношений, так и на глобальном уровне. Доминантой политики западноевропейских демократий становится идея умиротворения, выражавшаяся в готовности согласия с Германией в ущерб возможности согласия с СССР. Вариант развития событий по известному историческому сценарию определился уже в 1935 г., когда Восточный пакт, а затем линия Отрезе показывают свою неэффективность. Следующий, 1936 г. становится временем, когда оказалось возможным окончательное разрушение версальского порядка в итоге Рейнского кризиса, а расстановка сил в будущем глобальном конфликте становится очевидной.
Источники исследования. Представляемое исследование выполнено на широкой источниковой базе. Основными явились материалы, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской Федерации1, в фондах рефературы по Польше 122 и 0122. Особое значение имеют источники фонда 0122, засекреченного ранее. Значительная их часть до сих пор не была введена в научный оборот. В фонде 0122 хранятся материалы различного рода -письма Г. Чичерина высшим советским руководителям, в том числе Сталину, отчеты советских полномочных представителей в Польше, адресованные в НКИД, сообщения советских послов в Германии по польским делам, сведения о европейской политике и настроениях государственных деятелей разных стран по вопросам, касающимся Польши. Особый интерес представляет переписка
В ссылках обозначается далее как АВПРФ.
советского полпреда в Варшаве П. Войкова и высокопоставленного деятеля НКИД Б. Стомонякова, чрезвычайно важная по уровню информативности и отражающая советскую позицию по ряду вопросов двусторонних отношений. В своих письмах П. Войков передает содержание бесед с представителями польских политических партий, официальными лицами правительства и иностранными посланниками, аккредитованными в Варшаве.
В фонде 122 представлены информативные рефераты полпредства о стране пребывания, экономические обзоры, сведения о переговорах между СССР и Польшей, взаимные ноты НКИД и польского министерства иностранных дел, обзоры взаимоотношений и т.д. Немалую часть материалов фонда составляют обзоры польской и европейской прессы, относящиеся к проблемам международной и внешней политики Польши.
Представляет чрезвычайный интерес так называемый архив Г. Чичерина - фонд 04, рассекреченный лишь недавно. Значительную массу материалов составляет запись бесед народного комиссара иностранных дел с иностранными послами и государственными деятелями. В этом фонде собрано также большое количество сообщений, направленных Г. Чичерину и М. Литвинову советскими представителями из-за рубежа. Особенно важными среди них представляются письма полпреда в Германии Н. Крестинского.
Значительное количество сообщений Н. Крестинского помещено в фонде 082, из которого в работе были использованы документы, относящиеся к позиции Германии по польскому вопросу.
Наиболее важными для настоящего исследования являются дневники М. Литвинова, хранящиеся в фонде 09. Глава советской дипломатии обладал феноменальной памятью, которая давала ему возможность практически дословно воспроизводить в дневниках беседы с иностранными представителями. Особенно значимы записи переговоров с польским посланником С. Патеком по пакту о ненападении. Эти материалы способны внести определенность во многие дискуссионные вопросы. К сожалению, лишь
в незначительной части дневник Литвинова был прежде объектом внимания исследователей.
В целом, материалы Архива внешней политики Российской Федерации представляют широчайший спектр информации, способный удовлетворить потребности, возникающие при работе над заявленной темой.
Существенное значение для нашего исследования имеют материалы, содержащиеся в фондах Российского государственного военного архива1. Многие из них привлекали внимание исследователей, но, как правило, польских. Речь идет, прежде всего, о документах фондов 308, 460, 461, где фондообразователем являлся II отдел Генерального штаба Польши, выполнявший функции внешней разведки.
Источником документов, хранящихся в фонде 476, являлся Институт Юзефа Пилсудского по изучению новейшей истории Польши, располагавшийся в Варшаве, а после второй мировой войны и в наши дни - в Нью-Йорке, США. В основном, в фонде представлены материалы, имеющие отношение к биографии Ю. Пилсудского - вырезки статей о нем из польских газет и прочее. Некоторый интерес представляют неопубликованные воспоминания польского дипломата, посла в Болгарии В. Барановского о встречах и беседах с Ю. Пил-судским в 1916-1931 гг. В фонде 476 хранятся также важные документы по внешнеполитической истории Польши, такие как письма министра иностранных дел А. Залеского Маршалу Ю. Пилсудскому и некоторые инструкции, предназначенные для внутреннего пользования высшими лицами польского МИД.
В фонде 1353 хранятся материалы Сената вольного города Данцига. К числу представляющих интерес документов относятся информационные сообщения бюро печати г. Данцига о международной политике, обзоры прессы, переписка президента Сената с корреспондентом газет «Тайме» и «Депеш де Тулус» (Швейцария) Л. Немановым о политическом положении в Польше.
В ссылках далее как РГВА.
Источником материалов фонда 1364 являлся II отдел Генерального штаба министерства национальной обороны Чехословакии, отвечавший за внешнюю
VJ? разведку страны. В числе прочих документов представляет особый интерес
реферат по истории чехословацко-польского конфликта в Тешинской Силезии, составленный в 1935 г. посольством Чехословакии в Париже.
В фонде 1422 были использованы материалы: вырезки из немецких газет 1917-1938 гг. по вопросам международной политики, разнородные документы по внешней политике Польши и польско-данцигским отношениям на немецком и французском языках, фотокопия книги Х.-Д. Хайна «Торговый договор между Германией и Польшей» 1928 г.
Я^ В настоящем исследовании были использованы также опубликованные
источники. Наибольшее количество материалов представлено в многотомном собрании «Документы внешней политики СССР»1, к сожалению, в нем оказались опубликованными источники, относящиеся только к деятельности советской дипломатии, и международный контекст не представлен совершенно. Сборник «Документы и материалы по истории советско-польских отношений» охватывает исключительно сферу двусторонних отношений, что не позволяет на его базе полно и адекватно оценить дипломатическую активность двух
^v стран2. Общей особенностью источников, опубликованных в двух
вышеупомянутых собраниях, является их выборочность. Оказались не представленными многие действительно значимые документы, и это актуализирует необходимость использования неопубликованных архивных источников.
В работе были использованы документы, относящиеся к конференции в Локарно3, а также к истории Мюнхенского соглашения4.
Отдельные международные акты и заявления, как правило,
^ представляющие значительный интерес, были опубликованы сразу же после
1 Документы внешней политики СССР. ТТ.3-21. М, 1958.
2 Документы и материалы по истории советско-польских отношений. ТТ.3-6. М., 1963.
3 Локарнская конференция 1925 г. Документы. М., 1959.
4 Документы по истории Мюнхенского сговора 1937-39. М., 1979.
своего оглашения в журнале «Мировое хозяйство и мировая политика» в 1920-
1930-е гг. Некоторые из них оказались опубликованными на русском языке
^ лишь однажды.
Среди польских собраний источников, прежде всего, необходимо
выделить «Документы по истории польской внешней политики 1918-1939» под
редакцией Т. Ендрушчака и М. Новак-Келбиковой, содержащие, главным
образом, источники, долгое время запрещенные к публикации1. Для
исследования нами был использован ряд других польских сборников
документов, изданных еще в межвоенное время и в ПНР. Среди них -
«Материалы, относящиеся к деятельности правительства в период от 15 мая
Ф 1926 г. до декабря 1927 г.»2, включающие, в числе прочего, отчет министерства
иностранных дел Польши о работе за обозначенный период.
Довольно значительным источниковым пластом является политическая
публицистика изучаемого периода. Среди отечественных работ такого рода,
прежде всего, выделяются политические очерки К. Радека, посвященные
проблемам международных отношений - они представлены в советской прессе,
но часть из них собрана и опубликована в отдельных сборниках . В качестве
источников в диссертации был использован и ряд монографий, изданных в
^v СССР в 1920-1930-е гг., посвященных польской политике и взаимоотношениям
СССР с Польшей и другими странами Европы4. Такие работы скорее являлись политической публицистикой, нежели научными исследованиями. Они представляют интерес характерным отображением политической позиции советского руководства.
Источниками, представляющими значительный интерес, являются идеологически окрашенные работы польских политических деятелей - Р. Дмов-
1 Dokumenty z dziejow polskiej polityki zagranicznej 1918-39. TT. 1-2. W-wa, 1989.
2 Materialy odnoszqce si? do dziafalnosci rzadu w czasie od 15 maja 1926 do grudnia 1927. Sprawozdania
ministerstw. W-wa, 1928.
3 Радек К. Международная политика. Том 1: Обозрение за 1924 г. М, 1925; Радек К. Подготовка
борьбы за новый передел мира. М, 1934.
4 Ламов Л.М. Польша и ее армия. М., 1937; Гессен С. Окраинные государства. Л., 1925; Волынский Л.
Антисоветский союз шести. Франция и ее союзники. М., 1932.
ского1, Б. Гроха2, В. Грабского3, М. Недзялковского4, А. Скшиньского5, И. Бар-тошевича6. Значительную исследовательскую ценность представляет сборник «Выступления, декларации, интервью 1931-1939» Ю. Бека, министра иностранных дел Польши7. Среди мемуарных источников его воспоминания
также принадлежат к числу наиболее ценных . Они были продиктованы им перед смертью в начале 1940-х гг., когда бывший польский министр был интернирован в Румынию. Особенностью этих воспоминаний является то, что Ю. Бек нигде не указывает на наличие неразрешимых для польской дипломатии проблем, не выказывает непонимания причин тех или иных явлений, не пытается анализировать свои неудачи так, как если бы их не было. Может даже создаться впечатление, что агрессия Германии на Польшу 1 сентября 1939 г. не имела предпосылок и разразилась сама собой. Характерным является и недостаток сведений о переговорах, проводившихся польским министром.
Наиболее значительными для настоящего исследования среди мемуарной литературы явились воспоминания польского посла в Вене в 1932-1938 гг. Я. Гавроньского, содержащие богатый материал в виде комментария событий международной политики и характеристики польских политических деятелей и дипломатов9. В работе были использованы воспоминания вице-министра иностранных дел Я. Шембека10, польского дипломата Я. Мейштовича11,
1 Dmowski R. 6wiat powojenny і Polska. W-wa, 1932.
2 Groch В. Polska jako czynnik pokoju Europy і swiata (Pod zozwage, sejmu polskiego) Czei6 II Przemysl,
1919.
3 Grabski W. Idea Polski. W-wa, 1935.
4 Niedzialkowski M. Polozenie mie_dzynarodowe Polski і polityka socializmu polskiego. W-wa, 1925.
5 Skszynski A. Dwie mowy. Nacjonalizm a internacjonalizm. Polityka Polski a Liga Narodow. W-wa, 1927.
6 Bartoszewicz J. Zagadnienia polityki polskiej. W-wa, 1929.
7 Beck J., Przemowinia, deklaracje, wywiady 1931-1939. W-wa, 1939.
8 Beck J. Ostatni raport. W-wa, 1987.
9 Gawronski J. Moja misja w Wiedniu 1932-1938. W-wa, 1965.
10 Diariusz і teki Jana Szembeka. Opracowal T. Komarnicki. T.I. Londyn, 1964.
11 Meysztowicz J. Czas przeszly dokonany: Wsp6mnienia ze sluzby w Ministerstwie Spraw Zagranicznych
w latach 1932-1939. Krakow, 1984.
мемуары адъютанта Ю. Пилсудского X. Комте , дневники К. Свитальского -одного из приближенных Ю. Пилсудского , дневники маршала польского Сейма М. Ратая3, воспоминания французских послов в Польше Ж. Ляроша4 и Л. Ноэля 5, мемуары французского посла в Берлине А. Франсуа-Понсе6.
В качестве источников нами была использована также периодика межвоенных лет - газеты и журналы, издававшиеся в Польше, СССР, Германии, Франции, Великобритании и в других странах.
Степень научной разработки темы. Изучение внешнеполитической истории Польши 1920-1930-х гг. первоначально осуществлялось в науке как некое продолжение споров, актуальных еще во времена санации. Одним из первых, кто, не прекратив своей публицистической деятельности, вдруг оказался историком, был лидер виленских консерваторов С. Мацкевич, некогда один из апологетов режима санации. Всегда имевший собственное мнение по вопросам внешней политики, он продолжал давать оценки деятельности польской власти и тогда, когда независимая Польша уже перестала существовать. Его работы не являются историческими исследованиями в полном смысле этого слова, скорее - перенесенными на бумагу рефлексиями с вкраплениями некоторых общеизвестных фактов . Однако, заслугой С. Мацке-вича является первичное осмысление внешней политики Польши и постановка ряда вопросов, ставших дискуссионными в последующие годы. Это проблема эффективности в работе польской дипломатии и преемственности тактики Ю. Бека после 1935 г. прежней линии Ю. Пилсудского. Многие вопросы внешнеполитической истории II Речи Посполитой С. Мацкевич склонен оценивать с позиции альтернативности, предлагая свои варианты решений.
1 Comte Н. Zwierzenia adiutanta w Belwederze і па Zamku. W-wa, 1976.
2 Switalski К. Diariusz 1919-1935. W-wa, 1992.
3 Rataj M. Pami^tniki. W-wa, 1965.
4 Laroche J. Polska lat 1926-1935. Wspomnienia ambasadora francuskiego. W-wa, 1966.
5 Noel L. Agresja niemiecka na Polsk^. W-wa, 1966.
6 Francois-Poncet A. Bylem ambasadorem w Berlinie. W-wa, 1968.
7 Mackiewicz (Cat) S. Historia Polski od 11 listopada 1918r.do 17wrzesnia 1939 r. W-wa, 1989.
Работа известного польского исследователя В. Конопчиньского, посвященная становлению, развитию и гибели польского государства, представляет собой критическое осмысление истории II Речи Посполитой, отчасти - неприятие санационной власти, вполне объясняемое его принадлежностью к правой, национально-демократической оппозиции. «Политическая история Польши 1918-1939» В. Конопчиньского является глубоким исследованием, написанным в 1947 г., по свежим воспоминаниям и изданным только в 1995 г.1. Автор предисловия к первому изданию Т. Витух пишет об этом сочинении: «Опубликованная работа является именно плодом труда и рефлексии известного историка, но также и эффектом декларировавшихся политических взглядов поляка и гражданина»2.
Систематическое изучение истории II Речи Посполитой, особенно такой ее дискуссионной стороны как внешняя политика страны, началось лишь в конце 1950-х гг., когда к проблемам стали обращаться именно исследователи, а не деятели, имевшие отношение к санационной власти или состоявшие в оппозиции к ней. Однако, последовавшая идеологическая конфронтация в значительной мере препятствовала подлинно научному осмыслению истории санационной Польши.
В Народной Польше, первой попыталась объективно взглянуть на внешнеполитическую историю своей страны М. Турлейска, фактически оторвавшись от прежних тенденций в исторической науке, определявшихся идеологическим прессингом советских и польских властей. Ее работа «Год перед катастрофой», изданная в 1960 г., до сих пор представляет значительный интерес. Дальнейшее развитие польской исторической науки связано с поэтапной публикацией в Польше и в других странах воспоминаний политических деятелей межвоенной поры, сборников документов и прочих источников. В качестве исследований, представляющих наибольший интерес,
1 Konopczynski W. Historia polityczna Polski 1914-39. W-wa, 1995.
2 Wituch T. Wst?p do: Konopczynski W. Historia polityczna Polski 1914-39. W-wa, 1995. S.12.
3 Turlejska M. Rok przed kl^ska,. W-wa, 1960.
следует отметить работы Т. Ендрушчака1, Я. Коженьского2, X. Батовского3, изданные в 1960-е гг. Существенный интерес представляет работа С. Серпов-ского «Польско-итальянские отношения в 1918-1940 гг.», изданная в 1975 г.4. Значительное количество исследований того периода посвящено проблемам двусторонних отношений. Лишь работы X. Батовского удачно осуществили цель включения польской истории в общеевропейский контекст, при том без фактической потери объекта исследования. Свое внимание этот автор концентрирует преимущественно на второй половине 1930-х гг., периоде аншлюса Австрии и мюнхенского раздела Чехословакии.
Особое место в изучении внешнеполитической истории II Речи Посполитой занимает исследование М. Захариаса «Польша в отношении изменений в расстановке сил в Европе в 1932-1936 гг.», по праву признаваемое лучшим из имеющихся на сегодняшний день . Важным для нас является концептуальное положение М. Захариаса о том, что в 1932-1936 гг. в европейском балансе сил произошли принципиальные изменения, связанные с разрушением прежних структур и началом замещения их новыми, которые дали Гитлеру возможность начать вторую мировую войну.
Появление работы М. Захариаса в 1981 г. имело своим результатом отход многих ученых от попыток полного и всеобъемлющего анализа, но зато их внимание было обращено к рассмотрению вопросов, считавшимся прежде второстепенными. Примером могут служить работы П. Лоссовского, направленные на изучение отношений Польши с малыми прибалтийскими государствами6. Прекрасная работа М. Лечика, опубликованная в кон. 1990-х гг.,
1 Jqdruszczak Т. Stosunki polsko-niemieckie w okresie mie_dzywojennym IIZ dziejow stosunkow polsko-
niemieckich. W-WA, 1964.
2 Kozenski J. Czechoslowacja w polskiej polityce zagranicznej w latach 1932-38. Poznan, 1964.
3 Batowski H. Kryzys dyplomatyczny w Europie. W-wa, 1962; Batowski H. Rok 1938 - dwie agresje
hitlerowskie. Poznan, 1985.
4 Sierpowski S. Stosunki polsko-wloskie w latach 1918-1940. W-wa, 1975.
5 Zacharias M. Polska wobec zmian w ukladzie sil politycznych w Europie w latach 1932-1936. Wroclaw,
1981.
6 Lossowski P. Lotwa-nasz sasiad. W-wa, 1990; Lossowski P. Stosunki polsko-estonskie 1918-39. Gdansk
1992.
посвящена армейским контактам санационной Польши - важной проблематике, ранее почти не освещавшейся1.
Характерной чертой современной исторической науки в Польше является значительный рост внимания к истории межвоенного двадцатилетия. В первую очередь необходимо обратить внимание на работы посвященные Ю. Пилсуд-скому, среди которых особое место занимают биографические исследования А. Гарлицкого . Существенный интерес представляет исследование Ю. Кукул-ки «Франция и Польша после Версальского трактата»3, а также работы М. Вой-чеховского4, В. Матерского5 и Я. Фарыща6.
Особое место в польской историографии II Речи Посполитой занимает по нашему мнению исследование 3. Вроняка «Политика Польши в отношении Франции в 1925-1932 гг.»7. Автор рассматривает изучаемый им период как единственный, когда Польша была свободна в своей внешней политике и не стеснена диктатом держав. Данная работа представляется нам одной из лучших во многом потому, что автор стремится через призму польско-французских отношений рассмотреть основную массу проблем, стоявших перед польской дипломатией.
Из исследований польских ученых последних лет кажется необходимым отметить работы В. Ройека8, В. Сулейи9 и П. Окулевича10.
1 Leczyk М. Polska і sasiedzi. Stosunki wojskowe. Bialystok, 1997.
2 Garlicki A. Jozef Pilsudski 1867-1935. W-wa, 1989; Garlicki A. Pod rzadami marszalka. W-wa, 1987.
3 Kukulka J. Francja a Polska po traktacie wiersalskim. W-wa, 1989.
4 Wojciechowski M. Stosunki polsko-niemieckie 1933-38. Poznan, 1980.
5 Materski W. Tarcza Europy. Stosunki polsko-niemieckie 1918-39. W-wa, 1994.
6 Farys" J. Koncepcje polskiej polityki zagnanicznej 1918-1939. W-wa, 1981; Farys J. Niemcy w mysli
politycznej pilsudczykow w latach dwudziestych// Niemcy w polityce miqdzynarodowej. 1919 - 1939. T.I.
Era Stresemanna. Poznari. 1990.
7 Wroniak Z. Polityka Polska wobec Francji w latach 1925-1932. Poznan, 1987.
8 Rojek W. Poczynania dyplomacji Polskiej na tie polityki mocarstw w Srodkowej і Poludniowej Europie w
latach 1936-38IIZ dziejow polityki і dyplomacji Polskiej. W-wa, 1994.
9 Suleja W. Josef Pilsudski. Wroclaw-W-wa-Krak6w, 1995.
10 Okulewicz P. Koncepcja "miedzymorza" w mysli і praktyce politycznej obozu Jozefa Pilsudskiego w
latach 1918-1926. Poznan, 2001.
В предлагаемом исследовании были использованы исследования ряда британских авторов. Одной из первых была работа X. Сетон-Ватсона «Восточная Европа между двумя войнами 1918-1941», опубликованная в 1945 г. и впоследствии неоднократно переиздававшаяся1. Она, скорее, представляет взгляды автора на международную политику и принципы его мышления в этой области, нежели является источником объективной информации и глубоких оценок. Выгодно отличается от этой работы исследование В. Джордана «Великобритания, Франция и германская проблема в 1918-1939 гг.», переведенная и изданная на русском языке в 1945 г. . Двухтомная история Польши Н. Дэвиса представляет для нас интерес лишь некоторыми статистическими данными и точками зрения на генезис
'У
санационной власти . Автор почти не затрагивает вопросы внешней политики, но раскрывает свои взгляды на этот счет в одном из своих интервью4. Чрезвычайно интересным представляется исследование британского историка С. Ньюмана «Март 1939: британские гарантии Польше»5. В нем автор обращает внимание на сам характер отношений Польши и западноевропейских держав, который предопределил начало второй мировой войны.
Из числа германских исследователей следует отметить X. Рооса6, Г. Ро-зенфельда7, Г. Хюбнера8.
Ряд интересных исследований, использованных нами, относится к американской историографии. Это работы: P.M. Цитино «Эволюция тактики
1 Seton-Watson Н. Eastern Europe between two wars. 1918-1941. Colorado, Boulder, 1986.
2 Джордан В. Великобритания, Франция и германская проблема в 1918-39 гг. М., 1945.
3 Davis N. Boze igrzysko. Historia Polski. Krakow, 1996. Т.П.
4 Davis N. Polacy jak irlandczycy. Электронная версия:
.
5 Newman S. March 1939: the British guarantee to Poland. Oxford, 1976.
6 Roos H. Polen und Europa. Studium zur polnishen AuBenpolitik. 1931-1933. Tubingen, 1965.
7 Rosenfeld G. Wplyw linii politycznych z Rapallo і Locarno na stosunki niemiecko-polskie II Niemcy w
polityce miedzynarodowej 1919-1939. T.l. Era Stresemanna. Poznan, 1990.
8 Hubner H. Traktat wersalski a problem niemieckiego militaryzmu II Niemcy w polityce miqdzynarodowej.
1919 - 1939. T.I. Era Stresemanna. Poznan. 1990.
1 7.
блицкрига» , А.Х. Фурниа «Дипломатия умиротворения» и др. К этой же традиции мы относим исследование польско-германских отношений,
*^ принадлежащее перу канадского историка немецкого происхождения Г. фон
Рикхоффа3.
Представляют интерес работы французского исследователя Ж-Б. Дюро-зеля, известного специалиста в области теории международных отношений и истории международной политики (прежде всего франко-германских отношений) межвоенных лет4.
Первыми исследованиями, опубликованными в СССР в 1920-1930-е гг. и направленными на изучение международной политики были работы Л. Ива-
'4F> нова5 и М. Баха6. Исследования этих авторов отличаются значительной
идеологической непредвзятостью, точным анализом и высокой объективностью, что позволяет оценивать их как действительно научные исследования. Работы Л. Иванова, по нашему мнению, до сих пор являются одними из лучших в плане оценки международной политики межвоенных лет.
В 1951 г. в СССР на русском языке была опубликована работа польского коммуниста В. Гроша «У истоков сентября 1939 г.», представляющая, несмотря на идеологическую окрашенность, определенный научный интерес . В 1956 г.
^ была опубликована работа Л. Гросфельда «Государство досентябрьской
Польши на службе монополий»8, а в 1959 г. исследование И.Д. Кундюбы
1 Citino R.M. The evolution of blitzkrieg tactics: Germany defends itself against Poland 1918-1933. New-
York, 1987.
2 Furnia A.H. The Diplomacy of appeasement: Anglo-French relations and the prelude to World War II.
1931-1938. Washington, 1960.
3 Rickhoff H. Von German-Polish relations 1918-1935. Baltimore-London, 1971.
4 Duroselle J.-B. Histoire diplomatique de 1919 a nos jours. Paris, 1962; Дюрозель Ж.-Б. Луи Барту и
франко-советское сближение в 1934 г. // Французский ежегодник (1961). М.,1962.
5 См. напр. Иванов Л.Н. Англо-французское сближение// Мировое хозяйство и мировая политика.
1928 №11; он же - Мировая политика после Версаля. М., 1928; он же - Лига Наций. М.,1929.
6 Бах М. Проблема безопасности Восточной Европы и страны Прибалтики // Мировое хозяйство и
мировая политика. 1935 №8.
7 Грош В. У истоков сентября 1939 г. М., 1951.
8 Гросфельд Л. Государство досентябрьской Польши на службе монополий. М., 1956.
«Исторические предпосылки краха панской Польши» . Характерной чертой этих работ является жесткая привязка всей деятельности польских властей к факту гибели польского государства в 1939 г. В такой постановке проблемы можно увидеть попытку поставить европейскую историю в зависимость от политической линии польского правительства, объясняя ошибками последнего начало второй мировой войны. Согласно этой логике, ее причины, во многом, коренятся в нежелании Польши присоединиться к системе коллективной безопасности, предлагавшейся СССР. Причины отказа польского правительства рассматривались этими исследователями тенденциозно, интерес Польши не учитывается вовсе, но на первый план ставится проблема абстрактного интереса европейского мира. Подобная тенденция прослеживается и в более поздних работах отечественных и, отчасти, польских авторов, находившихся под одним идеологическим прессингом.
Жесткой критике политика Польши была подвергнута в работах Д.С. Климовского, фокусировавшего свое внимание на отношениях с Германией. Первая из его крупных работ - «Германский империализм - злейший враг Польши» была опубликована в 1963 г.2. В последующих работах Д.С. Климовского все более возрастала авторская осведомленность, благодаря которой они представляют интерес до сих пор, их основное достоинство - богатство фактическим материалом3. Этот автор был первым в нашей стране, кто занялся систематическим изучением внешней политики Польши, рассматривая ее историю отдельно, а не в общеевропейском контексте. Исследования И.В. Ми-хутиной являлись для своего времени новым словом, поскольку в них достаточно основательно оказались изученными советско-польские отношения
Кундюба И.Д. Исторические предпосылки краха панской Польши. Киев, 1959.
2 Климовский Д.С. Германский империализм - злейший враг Польши. Минск, 1963.
3 Климовский Д.С. Германо-польское сближение в 1933 г. //Дранг нах Остен. М., 1967; он же -
Германия и Польша в Локарнской системе европейских отношений. Минск, 1975; он же -
Антипольская кампания Тревирануса и заблуждения санационных дипломатов // Вестник Белорус.
Ун-та. Сер.З. История, философия, экономика, право. 1971 №3; он же - Зловещий пакт. Минск, 1968.
начала 1930-х гг.. Отчасти, эти работы сохранили свое значение до сегодняшнего дня, несмотря на свою идеологическую окрашенность.
Дальнейшее развитие отечественной историографии внешней политики Польши связано с работами В.Я. Сиполса , B.C. Парсадановой , М.И. Семиряги4, А. Трубайчука5, В.М. Фалина6. Однако, необходимо отметить, что внешнеполитическая история Польши тогда уже вновь перестала быть самостоятельным объектом исследования, но лишь вписывалась как малозначимая составляющая в картину исследования международной политики предвоенных лет. Это было связано преимущественно с тем фактором, что критический импульс уже окончательно исчерпал себя, и внешнюю политику Польши стали подвергать изучению в контексте европейских отношений. Однако эта положительная тенденция имела ту негативную сторону, что внешняя политика Польши по существу вышла на долгое время из исследовательского внимания и стала рассматриваться как функция отношений великих держав.
Некоторое переосмысление польской внешнеполитической истории было предпринято в 1989 г., после публикации секретных приложений к пакту Молотова-Риббентропа. Представление о Польше как о жертве не только германской, но и советской агрессии повлияло и на способы осмысления внешней политики II Речи Посполитой в целом, лидеров которой теперь оказалось сложным критиковать или упрекать в непонимании действительности. Появление в зоне исследовательского внимания новых данных, относящихся исключительно к 1939 г. фактически привело к
1 Михутина И.В. Советско-польские отношения 1931-35. М., 1977; она же, Советско-польский пакт о
ненападении и внешняя политика Польши в 1931-32 гг.//Советско-польские отношения 1918-45 гг.
М., 1974; она же, СССР глазами польских дипломатов (1926-1931 гг.) // Вопр. Истории. 1993, №9.
2 Сиполс В.Я. Советский Союз в борьбе за мир и безопасность. М., 1974; он же-Дипломатическая
борьба накануне второй мировой войны. М.,1989.
3 Парсаданова B.C. Трагедия Польши в 1938 г. Новая и новейшая история. М., 1989, №5.
4 Семиряга М.И. Еще раз о «Кризисном годе 1939...» // Мировая экономика и международные
отношения. 1989, №2; он же - Советский Союз и предвоенный кризис // Вопросы истории. 1990, №9.
5 Трубайчук А. Пакт о ненападении. Была ли альтернатива второй мировой войне. Киев, 1990.
6 Фалин В.М. 1939 г. Уроки истории. М., 1990.
переоценке внешнеполитической истории санационной Польши на всем ее
протяжении. Другой негативной реакцией на публикацию полного текста
^ советско-германского соглашения было еще большее усиление наметившейся
ранее тенденции рассмотрения внешнеполитической истории Польши как функции отношений великих держав. После распада соцлагеря научный интерес к внешнеполитической истории Польши в нашей стране переживает значительный спад.
Нами было использовано значительное количество исследований,
охарактеризовать каждое из которых не представляется возможным. Однако
среди тех, которые лишь соприкасаются с избранной нами тематикой, следует
#> выделить ряд работ по политической истории Франции: З.С. Белоусовой ,
К.А. Малафеева2, Ю.И. Рубинского3, С.А. Стегаря4, Ю.В. Владимирова и В.П. Петрова5.
Целью данной работы является изучение внешнеполитической адаптации Польши к изменениям в европейских отношениях. Это предопределяет постановку следующих задач:
1) Определить факторы и особенности внешней политики Польши на
различных этапах изучаемого периода.
=. 2) Проанализировать связь внешней политики Польши с
общеевропейскими тенденциями в вопросах решения проблемы безопасности.
3) Изучить поиски решения проблемы национальной безопасности, предпринимавшиеся польской дипломатией.
Кроме поставленных задач исторического характера существует ряд второстепенных, не подчиняющихся основной цели исследования. Прежде всего, это теоретическое определение таких исходных и необходимых для
1 Белоусова З.С. Советский Союз: поиски безопасности // Европа между миром и войной. М., 1992;
|^ она же - Угроза фашизма и народный фронт// История Франции: В 3 т. М., 1973. Т.З; она же -
v^ Франция и европейская безопасность. М., 1976.
2 Малафеев К.А. Луи Барту- политик и дипломат. М., 1988.
3 Рубинский Ю.И. Тревожные годы Франции. М., 1973.
4 Стегарь С.А. Дипломатия Франции перед второй мировой войной. М., 1980.
5 Владимиров Ю.В., Петров В.П. Кэ дэ Орсэ. М., 1966.
анализа понятий, как «безопасность», «стабильность», «национальный интерес». В науке, изучающей международные отношения, существует большое число точек зрения относительно этих понятий, поэтому требование определенности и точности анализа делает необходимым создание собственных определений, рабочих в рамках предлагаемого исследования. Вторичной, политологической целью работы является анализ способов моделирования стабильности и ее форм.
Методологические основы исследования. При написании диссертации основным явился историко-генетический метод, предполагающий исследование явления, его предпосылок и взаимосвязей.
Для исторической науки традиционно характерен методологический плюрализм. Его основанием является широкий охват действительности прошлого, делающий необходимым поиск специальных способов познания, адекватных конкретному явлению, подлежащему анализу. В соответствии с изложенной логикой, для решения поставленных в диссертации задач представляется необходимым использование парадигм, относящихся к сфере изучения международных отношений. Магистральными считаются два направления, к которым тяготеют все прочие школы: «реалистическое»1 и «либеральное». В исследовании используются некоторые положения реалистической школы, а также традиционные для нее категории - «национальный интерес», «стабильность», «безопасность», являющиеся полюсами интеллектуального притяжения исследователей данного направления. Однако
Преимущественное внимание представители реалистической школы обращают на государство per se, на источники его политики и дипломатические методы, представляющиеся неизменными на протяжении всей истории. Один из крупных представителей реалистической школы Р. Гилпин, утверждает: «Фундаментальная природа международных отношений не изменялась на протяжении тысячелетий. Международные отношения продолжают оставаться постоянно повторяющейся борьбой за богатство и власть между независимыми акторами в состоянии анархии. Классическая история Фукидида является таким же значимым руководством к поведению государств сегодня, как и тогда, когда она была написана, в V веке до н.э.». Gilpin R. War and Change in World Politics. Cambrige, 1983. P.34.
преимущественное значение для предлагаемого исследования имеют положения либеральной школы сфокусированной на изучении процессов институционализации отношений, способствующих миру и общих принципов, на основании которых функционирует и постоянно трансформируется система международных отношений
Значительное влияние на способ рассмотрения оказали идеи нелинейной динамики (синергетики), предложенные и развиваемые в рамках естественных наук, исследователями Г. Хакеном, И. Пригожиным, И. Стенгерс, Д. Нико-лисом и др.1.
Научная новизна. Определяющим для нее является способ постановки проблемы и подход к ее изучению, аналогичных которым не было. Предлагаемое исследование является попыткой подойти к диахроннои составляющей внешней политики Польши, выделить наиболее существенные механизмы ее трансформаций, определявшие способы изменения внешней политики.
В данной работе представлена попытка концептуального анализа внешней политики санационной Польши 1925-1935 гг., еще не предпринимавшаяся исследователями после открытия доступа к засекреченным прежде материалам. Использование новых источников способно внести определенность в дискуссии по ряду проблем, дать фактическую точность и способствовать более верной интерпретации событий.
Объем и структура диссертации. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованных источников и литературы. В первой главе, состоящей из трех параграфов, мы имели целью всесторонне проанализировать факторы, имевшие влияние на структуру выбора стоявшего на начальном этапе санации перед польской дипломатией, а так же повлиявшие на характер принятых впоследствии решений.
Первым попытался использовать принципы нелинейной динамики для изучения международных отношений американский политолог Д. Розенау, в книге «Турбулентность в мировой политике». Rosenau J.N. Turbulence in World Politics. Study of Change and Continuity. Princeton, 1990. В настоящее время попытки применения теории нелинейной динамики в практике политического анализа предпринимают отечественные исследователи А.Д. Богатуров, М.А. Пешков, К.С. Гаджиев.
Вторая глава состоит из двух параграфов, связанных между собой не столько тематически, сколько концептуально. При этом, основным было стремление продемонстрировать динамическую сторону внешней политики Польши, наиболее убедительным образом показав процесс перехода от политики интегрирования в европейские структуры и институты, к линии, направленной на обеспечение безопасности страны посредством двусторонних трактатов.
Третья глава в значительной мере построена по хронологическому принципу, что не мешает ей также соответствовать заложенным в структуру концептуальным схемам. Она призвана показать и объяснить путь формирования новой внешней политики Польши, основной чертой которой была прогрессирующая инвариантность. Предполагается, что первый параграф прояснит характер польско-немецких отношений в период Веймарских правительств в Германии и даст ответ на вопрос о причинах, по которым согласие с Германией стало возможным. Второй параграф в большей степени сфокусирован на проблеме снятия альтернативности в европейской политике в целом. Третий параграф, завершающий в этой работе, демонстрирует внешнеполитическую инерцию, характерную для последних лет режима санации.
*
Национальный интерес и концептуальные основания внешней политики Польши
В науке, изучающей международные отношения, проблема национального интереса является одной из спорных. Для целого ряда исследователей национальный интерес был магистральной линией исследования, на которой находилось все, что было достойно научного ч внимания. Нередко за пределами сферы анализа оказывались явления, не умещавшиеся в соответствующую концепцию. X. Моргентау является виднейшим представителем направления апологетизирующего концепцию национального интереса. В 1970-1980-е гг. его взгляды на международную политику были подвергнуты серьезной критике. Либеральное направление в изучении международных отношений, перехватившее пальму первенства у реалистической школы, обращает внимание на те стороны международной действительности, которая прежде не была объектом пристального внимания s исследователей. Д. Розенау считает, что со временем в изучении международных отношений все меньше будет оставаться места для концепции национального интереса, однако сам не исключает ее полностью1. Эту концепцию подвергли критике Р. Снайдер, Б. Рассет и многие другие исследователи. Последний пишет: «В действительности нет единого национального интереса для всех слоев и элементов населения. Есть некоторые интересы, такие, как простое выживание государства, которые разделяются всеми, но особые цели будут занимать различное место у различных подгрупп» . Соглашаясь с приведенным мнением, мы все же далеки от того, чтобы исключить национальный интерес из исследования, поскольку на практике это грозит потерей ряда важных элементов, которые мы готовы условно рассматривать как политический мотив. Если для политика национальный интерес, допускающий различные интерпретации, может не являться основанием политики, то для исследователя он является ориентиром, актуализирующим вопрос об эффективности внешней политики и ее препятствиях тем способом, что выясняется несовпадение реальной политики и умозрительного национального интереса. Определение национального интереса имеет лишь эвристический смысл, поскольку в реальной политике то, что может быть приближено к нему по смыслу, пребывает в постоянном становлении и изменении. Д. Френкель ф максимально близок нам в этом, поскольку он классифицирует национальные интересы, подразделяя их на аспирационные, операционные и дескриптивные, которые включают все споры и дискуссии в парламентах, прессе, общественном мнении по вопросам внешней политики1. К аспирационным потребностям относятся интересы, напрямую связанные с вопросами существования и безопасности государства. Классик политического реализма X. Моргентау утверждает, что относительное постоянство того, что может быть названо сердцевиной . национального интереса, складывается из трех факторов: природы интереса, который должен быть защищен, политического окружения, в котором действует интерес и рациональной необходимости, ограничивающей выбор целей и средств для всех акторов, действующих на международной сцене2. По словам X. Моргентау, «в мире, разделенном конкуренцией и борьбой за власть суверенных наций, внешняя политика любой нации должна обеспечивать нации удовлетворение первоочередной потребности - выжить. Тем самым, все нации, в соответствии с отведенными им возможностями, стремятся к одному - защите своей физической, политической и культурной идентичности перед лицом опасности вторжения извне»1. Требование безопасности является выражением аспирационных потребностей государства. Отчасти смысл безопасности выражает определение, предложенное В. Липпманом: «Нация находится в состоянии безопасности, когда ей не приходится приносить в жертву свои законные интересы с целью избежать войны и когда она в состоянии защитить при необходимости эти интересы путем войны» . Представляется необходимым дополнить это определение рядом замечаний: для каждого из обществ, живущих своим укладом, представляет ценность именно их собственный способ Щ- существования; утеря традиций и уклада возможна не только путем войны; угрозой безопасности могут быть тенденции, факторы, действия, не обязательно исходящие извне. Таким образом, складывается общее определение безопасности: состояние общества, в котором оно не испытывает угроз формам своего существования, когда изменение уклада происходит достаточно медленно и не отражается деструктивно на общественных связях и жизни большинства индивидов. Итак, безопасность не связана напрямую с миром. Для обществ милитаризированных, таких, как тамилы на севере Шри-Ланки, кхмеры или масаи, мир может быть фактором небезопасности, так как способен нарушить традиционный уклад, внутреннюю структуру общества, иерархические связи. Однако для Европы XX века понятия безопасность и мир являются жестко связанными. Исходя из предложенного нами определения безопасности, она оказывается связанной, прежде всего, со стабильностью, какой бы характер та ни носила. Адекватное и близкое нам понимание стабильности представляет А. Богатуров: «Стабильность представляет собой вид саморегулирующегося (самокомпенсирующегося) движения как оптимального с точки зрения выживаемости системы. Значит, безопасность системы может считаться если не целью, то полюсом тяготения стабильности»1. Правда, мы не можем разделить мнение А. Богатурова в том, что достаточно условная связь между стабиль ностью и безопасностью существует лишь на общесистемном уровне. «С долей погрешности, - пишет он, - допускать отождествление стабильности и безопасности можно, если речь идет о глобальной системе. На страновом же уровне подобное допущение выглядит некорректно»2. Предложенное нами определение безопасности как раз подразумевает обратное. Кроме того, представляется вообще невозможным говорить о безопасности на уровне глобальной системы, поскольку понятие опасности не может быть приложимо к W системе, которая не может быть и реципиентом угроз. Способность испытывать угрозу - удел индивидов и групп, обладающих определенной идентичностью и способных к ее утрате. Тем не менее, можно говорить о моделях безопасности для глобальных систем, с той лишь оговоркой, что они являются творением ряда доминантных акторов и представляют такую конфигурацию стабильности, которая способна служить их собственной безопасности, но не безопасности малых государств.
Позиция Польши по вопросам всеобщей безопасности и европейского директората
С окончанием первой мировой войны в общественном мнении многих европейских стран распространяется убеждение, что другого подобного конфликта в истории не будет. Слишком велики были человеческие потери и экономический ущерб для всех сторон, чтобы рассматривать цели войны как рациональный интерес, который может быть удовлетворен. Крушение трех европейских империй только добавило убежденности пацифистам, которые и прежде были готовы рассматривать войну как развлечение аристократии. Сам феномен вооруженного конфликта, казалось, должен был исчезнуть в условиях новой реальности торжества демократии в Европе. Мыслители и публицисты, со скепсисом относившиеся к возможности продолжительного мира в Европе, получили прозвище циников, а впоследствии вошли в историю политической мысли как «реалисты». Но и те люди, кто хотел верить в мирные перспективы и плодотворность усилий по предотвращению будущих войн, отмечали слабость и недостаточность интеллектуальных основ пацифизма. Т. Манн писал: «Вот до чего дошли люди, их просвещение остановилось на пацифизме. Для людей с низким уровнем сознания это большой шанс, их «исторический час»»1.
Особенностью политического мышления 1920-х гг. был легализм -попытка усовершенствовать общество посредством законодательной деятельности и вера в то, что, используя международное право, можно положить конец войнам. Легализм стал основой для тех концепций международной безопасности, которые мы объединяем на основании этой общности и ряда характеризующих признаков в одну группу. Отличая от прочих, мы именуем их моделями всеобщей безопасности.
Целью всеобщей безопасности, в основании которой лежит идея поддержания стабильности, является исключение войн путем участия всех государств в миротворческом процессе. Причем, такая деятельность не имеет целью предупреждение агрессии, готовящейся явно, и возможна лишь на тех стадиях, когда противоречия еще не вступили в полную силу. Концепции всеобщей безопасности часто являются миру в виде удивительных фантазий, а заявление, что они являются «новым словом» в международной политике, всякий раз подчеркивает их искусственность. Существует четыре основных формы, в которых мы до сих пор могли наблюдать эту модель. Первая — создание международного института, либерального по своему устройству и предполагающего активное, хотя зачастую и фиктивное участие второстепенных членов международного сообщества. Такими институтами являются Лига Наций, ООН и ряд локальных сообществ, способных выполнять функции контроля и инспекции, арбитража и санкций против страны, ф нарушившей базовые для этой организации принципы. Вторая форма - декларативная. Она предполагает участие всех государств или их большинства в декларации по тому или иному вопросу в общих интересах. Такой декларацией об отказе от войны как средства решения споров был пакт Бриана-Келлога, впоследствии - конвенция о нераспространении оружия массового поражения и др. Третья форма - процесс, призванный укрепить основание мира или уменьшить военные возможности сторон. Прежде всего, имеется в виду , процесс разоружения, к которому приглашаются лишь избранные державы, но с целью оградить от применения оружия не только друг друга, но и все прочие страны. Как правило, в добровольном разоружении держав преобладают не гуманитарные, но иные интересы, которые с определенного момента начинают диктовать обратное, в результате чего подобные соглашения недолговечны. Четвертой и, пожалуй, наиболее радикальной формой всеобщей безопасности является интеграция, призванная, помимо прочего, исключить само понятие врага. Наглядным примером является европейская интеграция, причем не только наших дней, поскольку такие попытки предпринимались и ранее. Пан-европейская концепция А. Бриана была первой инициативой такого рода, обсуждавшейся представителями ряда стран на официальном уровне. Инициаторами первых легалистских по духу концепций были, после инициативы В. Вильсона, Франция и СССР. Французские предложения начала 1920-х гг. имели целью ограничить вооружение, но не сокращать. В ход была пущена формула «вначале безопасность - потом разоружение», смысл которой заключался в необходимости первоначального создания гарантий безопасности как условия дальнейшего разоружения. В 1922 г. на региональной конференции по разоружению в Москве советской стороной было предложено масштабное сокращение вооруженных сил и военных бюджетов, а также ряд других конкретных предложений. Стремясь дать пример доброй воли и не испытывая уже потребности в такой большой армии как в период гражданской войны и 4.\ интервенции, советское правительство в 1923 г. сократило свою армию на 25 процентов. Польша и балтийские государства выставили на первый план проблему безопасности сегодняшнего дня и принцип «морально-политического разоружения», опирающегося на обязательствах и политических гарантиях. В вопросе разоружения не возникло единство, но что касается Польши, то она не была готова сокращать свои вооруженные силы даже при наличии серьезных финансовых трудностей.
Польско-германский пакт в контексте трансформации системы европейской безопасности
Определяющим фактором в отношениях Польши и Германии после первой мировой войны было непризнание последней границ, а также прав Польши на участие в строительстве европейского порядка. Соглашаясь на Я границу с Польшей, начертанную в результате арбитража, Германия, тем не менее, опротестовала ее как навязанную силой, и впоследствии это давало основания не считать себя связанной обязательствами соблюдения границ с Польшей. Такие источники как выступления германских политиков и фрагменты их бесед с иностранными дипломатами, позволяют сделать вывод, что Польша в их представлении была временным и чрезвычайно искусственным образованием. Наиболее значительным в отношениях двух стран был конфликт из-за так называемого польского коридора - территории, . позволяющей Польше иметь выход к морю, но отделяющей Восточную Пруссию от остальных германских земель. В 13-м пункте Вильсона говорится о создании независимого польского государства с правом выхода к морю - в итоге демаркации береговая линия II Речи Посполитой составила 88 английских миль. Однако общая площадь коридора - польской провинции Поморье составляла 4552 мили , т.е. это территория большая, нежели Эльзас-Лотарингия во Франции. Конвенция 1926 г. давала право транзита через Польшу пассажиров и грузов, и сама прусская администрация признавала, что , это положило конец изолированному положению Восточной Пруссии1. Согласно статистике, две трети сообщения между Восточной Пруссией и Рейхом проходили по польским железным дорогам, минующим Поморье . В качестве ответа на германские притязания Польша также выставляла территориальные претензии, но не подчеркивала их2. До тех пор, пока Германия была связана военными ограничениями, возможность польской агрессии отчасти была реальным опасением, но больше - средством воздействия на собственно германское общественное мнение и способом оправдания антипольской политики. Газета «Ахт Ур Абендблатт» от 5 сентября 1925 г. публикует статью, повествующую о том, что Польша, не довольствуясь препятствиями, которые она чинит переговорам о гарантийном договоре, планомерно собирает материал, чтобы добиться со стороны держав признания за ней свободы действий в случае вооруженного столкновения с Германией . Газета заявляет, что польский министр иностранных дел А. Скшиньский ведет воинственную травлю против Германии. Целью планов Польши, по мнению многих газет, является Восточная Пруссия.
1925 г. начался для Польши с германских территориальных претензий. Канцлер Г. Лютер, выступая в Кенигсберге 15 февраля 1925 г., впервые коснулся идеи пересмотра восточной границы - тогда идеи ревизионизма были впервые подняты на официальном уровне. Решению территориальной проблемы должен был служить «проект Кестера», предполагавший уступку Поморья Германии. В качестве компенсации та гарантировала Польше свободное железнодорожное сообщение через германскую территорию, свободный транзит по Висле и сооружение для нее порта на Балтике, «за счет чего удовлетворятся известные претензии Польши на доступ к морю и отпадет необходимость владения ею Поморьем»4. После конференции в Локарно ревизионистские заявления Германии участились и стали нормой. Польско германские отношения того времени польский исследователь 3. Вроняк называет не иначе как «холодной войной»1.
Особое беспокойство в Польше вызывало раппальское сотрудничество Германии и СССР. Германский ревизионизм находил поддержку с одной стороны с СССР, с другой стороны, особенно после Локарно во Франции, где пацифистские настроения служили политике соглашения с Германией и вступали в противоречие с прежним курсом протектората восточноевропейских лимитрофов.
Позиция советского правительства в отношении германских претензий до 1933 г. была однозначно благоприятствующей ревизионизму. В работе Л. Во лынского, изданной в 1932 г., - между прочим, это был период окончательного согласования польско-советского пакта о ненападении - написано: «Под властью польского фашистского орла находятся: ... Данцигский коридор, отрезающий Германию от Восточной Пруссии»2. Автор дополняет это сведениями о том, что в 1921 г. Польша получила после инсценировки «народного голосования» (кавычки Л. Волынского - Д. О-Б.) часть германской верхней Силезии и бывшей австрийской Силезии. Л. Волынский пишет: «Пилсудчики открыто готовятся к захвату Данцига и включили в свои планы завоевание Восточной Пруссии»3.
