Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Источники и историография
1. Царь Пирр в античной исторической традиции 18
2. Образ Пирра в зарубежной и отечественной историографии — 117
Глава II. Становление власти. Начало взаимоотношений с соседями
1. Краткий очерк допиррового Эпира 183
2. Утверждение у власти 240
3. Пирр и диадохи 250
Глава III. Эллинизм и Рима: начало контактов
1. Балканские греки и римляне: проблемы первых контактов 271
2. Рим и Тарент к 280 г.: начало конфликта 282
Глава IV. Военные кампании царя Пирра. 280 - 272 гг. до н.э .
1. Первая кампания Пирра в Италии 297
2. Сицилийский эксперимент 355
3. Последняя кампания Пирра в Италии 383
4. Борьба Пирра за гегемонию в Македонии и Греции. Трагический исход 403
Глава V. Эллинистическая монархия
1. Проблема властных полномочий 426
2. Градостроительная деятельность 443
3. Соратники Пирра 447
4. Армия Пирра. Развитие военного искусства 459
Глава VI. Идеология
1. Легитимация и сакрализация власти 478
2. Панэллинская идея в политике Пирра 496
3. Монеты как средство идеологической пропаганды Пирра 503
Глава VII. Дипломатия
1. Переговоры Пирра с римлянами как историческая проблема 508
2. Династические браки как средство решения дипломатических вопросов 544
Заключение 548
Приложение
1. Список сокращений 562
2. Источники 564
3. Список литературы
- Образ Пирра в зарубежной и отечественной историографии
- Утверждение у власти
- Сицилийский эксперимент
- Монеты как средство идеологической пропаганды Пирра
Введение к работе
Актуальность темы. Античная эпоха привлекает нас, прежде всего, обилием тех ярких личностей, которые во многом определяли ход истории. В ряду плеяды выдающихся деятелей античного мира особое место принадлежит Пирру, царю Эпира, небольшого горного государства на севере Греции. Как справедливо отметил нидерландский исследователь А. Б. Недерлоф, различные факторы - неспокойная юность, бурная карьера, эффектная смерть, героическая и одновременно трагическая судьба - всё это объясняет, почему Пирр как ранее интересовал своих современников, так и затем продолжает привлекать внимание своих потомков1.
Несмотря на то, что личность Пирра как в античной исторической традиции, так и в современной историографии получила самые противоречивые оценки, все авторы единодушно сходятся в одном: это была одна из величайших личностей античного мира. По словам английской исследовательницы К. Ломас, «Пирр, племянник Александра Великого, был одним из самых экзотических характеров греческой истории и одним из тех, кто произвел впечатление на многих поздних биографов и историков».2
В лице Пирра мы находим не только одного из выдающихся лидеров эллинистического мира, но и типичную харизматическую личность своей эпохи. Термин «харизма» был введен М. Вебером для выяснения легитимности власти. Один из трех упоминаемых им видов такой власти связан с авторитетом «внеобыденного личного дара (харизма), полная личная преданность и личное доверие, вызываемое наличием качеств вождя у какого-то человека: откровений, героизма и других, -харизматическое господство, как его осуществляют пророк, или - в области политического - избранный князь-военачальник, или плебисцитарный властитель, выдающийся демагог и политический партийный вождь». М. Вебер подробно рассматривает второй вид господства, базирующийся на харизме. Люди проявляют личную преданность своему правителю, ибо видят в нем спасителя и оказывают ему полное доверие. Они считают его настоящим лидером, призванным быть их руководителем, потому что он обладает выдающимися чертами, которых нет у других. «Преданность харизме пророка или вождя на войне, или выдающегося пророка в народном собрании или в парламенте как раз и означает, что человек подобного типа считается внутренне призванным руководителем людей, что последние подчиняются ему не в силу обычая или
1 NederlofA В Pyrrhus van Epirus Amsterdam, 1976. S. 295.
2 Lomas К Rome and the Western Greeks. London/1993. P. 5U-
3 j ЯОС НАЦИОНЛ. i,
установления, но потому, что верят в него Именно к личности вождя и ее качествам относится преданность его сторонников: апостолов, последователей, только ему преданных партийных приверженцев»3. Набор указанных М. Вебером черт харизматической личности как нельзя лучше соответствует образу Пирра
Некоторые историки видели в Пирре исключительно кондотьера, имевшего в жизни только одну цель - войну Другие, высоко оценивая его полководческий талант, в то же время считали его слабым полиги-ком\ Находились даже исследователи, которые всю деятельность Пирра окрашивали исключительно в черные тона, рисуя образ кровожадного вояки и алчного грабителя. До сих пор еще встречаются работы, в которых Пирр, без каких-либо убедительных аргументов, называется «авантюристом», а его военные кампании «авантюрами» Это свидетельствует не только о полном отсутствии у упомянутых авторов принципов историзма, но и об исключительно поверхностном их знакомстве с историей Пирра.
Отмеченная противоречивость оценок не может не вызвать острой необходимости возвращения к рассмотрению этой выдающийся личности и, насколько это возможно, объективному анализу итогов ее деятельности.
Как только речь заходит об Эпирском государстве, мы сразу же вспоминаем о Пирре. Эти два имени существуют в нашем сознании как бы неразделимо. И это не случайно: именно Пирру Эпир обязан периодом своего высшего расцвета Однако, подобно тому, как рамки Македонии оказались слишком тесны для Александра Македонского, так и территория Эпира оказалась неимоверно мала для Пирра. Не лишенный честолюбия и жаждавший военных подвигов и славы, он был типичным порождением своей эпохи
По словам американского исследователя К. Кинкейда, «для некоторых историков стало привычкой преуменьшать сю достижения и сравнивать со сверкающим метеором, который блеснув в темноте ночного неба, исчез, не оставив после себя никакого следа»6 Однако, как мы увидим, это далеко не так
Говоря о самом Пирре, нельзя не сказать и о той эпохе, в которую он жил. «Жизнь Пирра - верное отражение того времени, времени пол-
3 Вебер М Избранные произволения М. 1990 С 647
" Pais Е Storia dclKItalia antica е della SiciUa Milano. 1933 Vol 2 P 691
5 ІПтолльГ I срои Рима в войне и мире/ Пер с нем СПб. 1896 С 165, 178,
Hassel U Pyrrhus Munchen, 1947 S 75
6 KmcaidC Successors of Alexander the Great Chicago, 1969 P 103
ного великолепной отваги, сильных страстей, неудовлетворенных амбиций. Диадохи были завоевателями иного плана Если бы вместо сухого историка нашелся восторженный поэт, то их деяния были бы воспеты, и они предстали бы перед нами в образе гомеровских героев», - писал об этом времени немецкий историк В. Ине7.
История его жизни и деятельности ставит перед нами ряд проблем, которые носят, поистине, глобальный характер. Попытаемся кратко их обозначить. Во-первых, длительное время развивающиеся параллельно, греческая и римская цивилизации практически не вступали между собой ни в какие контакты, и западная кампания царя Пирра была первым знакомством между греками и римлянами. Это было также и первое прямое столкновение Рима с эллинистическим Востоком, которое произошло к тому же не на греческой, а на римской земле. Именно западная кампания Пирра открыла римлянам Грецию, а грекам-Рим.
Во-вторых, как известно, походы Александра Македонского на Восток, в конечном итоге, привели к созданию системы эллинистических государств, территориальных монархий, обладавших целым набором характерных черт. С именем Пирра связана не только трансформация власти от героической басилейи к эллинистической монархии в самом Эпире, но и, что самое важное, попытка создания іерриториальной монархии на Западе, а именно на Сицилии, которая стала объектом подобного эксперимента. Исследование эллинистической монархии Пирра, которая по неизвестным причинам выпала из поля зрения практически всех авторов, представляет для нас немалый интерес.
В-третьих, все исследователи, занимающиеся изучением истории Пирра, упустили из виду еще одну проблему: свою экспедицию на Запад Пирр прикрывал панэллинской идей, выставляя себя защитником греков Италии и Сицилии от варваров- италиков и карфагенян. Без всякого сомнения, панэллинская идея служила Пирру прикрытием его захватнических планов. Однако немалый интерес для нас представляют те попытки обоснования его особой роли вождя всех эллинов, которые использовал Пирр и его «идеологический штаб». В силу этих причин проблема разработки и осуществления панэллинской идеи Пирром будем предметом нашего пристального внимания.
Кроме того, применительно к Пирру и его государству существует целый комплекс проблем в сферах дипломатии, военного искусства, идеологии, управления и і д, которые лишь поверхностно рассматри-
7 Ihne W R6mische Geschichtc 2 Aufl Leipzig, 1893. Bd. I S. 505.
вались в зарубежной историографии и, в силу этих причин, требуют более глубокого изучения Дополнительным стимулом к обращению к данной теме может служить то, ч го она никогда не являлась предметом специальных исследований отечественных антиковедов
Источниковая база исследования. Прислупая к изучению данной темы необходимо учитывать имеющуюся в нашем распоряжении источниковую базу, от полноты которой зависит успех исследования Эта проблема нашла свое подробное освещение в первом параграфе первой главы диссертации
Среди различных видов исторических источников, вне всякого сомнения, приоритетное значение для нас имеют нарративные источники Античная историческая традиция представлена двумя группами источников К первой принадлежат труды греческих историков ГИ в до н э (труды Проксена, Гиеронима, Тимея, Филарха, к которым можно отнести и работу самого Пирра). Эта группа источников представляется наиболее правдивой и достоверной, однако, к сожалению, от работ названных историков сохранились лишь отрывочные фрагменты Вторую группу можно назвать «источниками эпохи римского владычества», объясняя это тем, чю некоторые авторы, будучи греками по происхождению, писали на греческом языке, но жили в эпоху римского владычества (а порой, и в самом Риме), испытали на себе влияние римской ан-налистики и, главное, стояли на проримских позициях. Сюда же относятся как работы римской анналистики (Валерий Анциат, Клавдий Квадригарий) и следующей ей традиции (Тит Ливии, Флор, Евтропий, Зонара), так и работы известных греческих авторов, писавших на греческом языке, но испьнавших на себе значительное римское влияние (Ап-пиан, Дионисий Галикарнасский)
Что же касается эпиграфических источников, то мы, к сожалению, должны отмеїиіь следующее Раскопки в Долоне, проводимые в 70-е гг XIX в К Карапапосом, дали богаїьій эпиграфический материал, существенно дополнивший наши сведения об Эпире8, однако содержащаяся в нем информация в основном касается внутреннего положения страны до прихода Пирра к власти К времени царствования Пирра относится лишь несколько надписей посвятительного характера Обясне-нием этого может служить то обстоятельство, что большая часть деятельности Пирра протекала за пределами его страны
Кроме надписей, дополни і ельным материалом уточняющего характера являются нумизматические данные Как извесшо, во время своей экспедиции на Запад Пирр чеканил золотые и серебряные монеты,
Carapanos С Dodone et ses ruines Paris, 1878 T 1-2
которые несут в себе достаточно интересную, ценную, а порой и уникальную информацию9. Только комплексное и критическое исследование всех имеющихся в нашем распоряжении видов исторических источников может оказаться плодотворным и позволяет решить поставленные в исследовании задачи.
Степень разработанности проблемы. Как личность Пирра, так и его деятельность были предметом постоянного и устойчивого интереса в зарубежной историографии.
В ведущих европейских странах Франции, Германии, Великобритании, Италии, а затем и в США - на протяжении XIX - XX вв. появлялись серьезные исследования, затрагивающие отдельные аспекты деятельности эпирского царя. Так, среди работ германских историков можно отметить труды Р. Шуберта, Р. Скалы, Б. Низе, О. Гамбургера, У. Хассела, среди французских - работы П Виллєм ье, П Левека, британских - Э. Бикермана, Г. Кросса, Г. Мальдена, итальянских - работы М. Жакемод, Е. Манни, Д. Ненчи и т д В отечественной историографии пока всё еще так и не создано научного монографического исследования на данную тему.
Значительное число имеющихся трудов имеют научно-популярный характер Но даже в ряде весьма солидных научных сочинений рассмотрение целого комплекса вопросов, связанных с деятельностью Пирра, не носит системного характера. Анализируя основные результаты деятельности Пирра, мы сталкиваемся с удивительным парадоксом: в научных исследованиях по истории Пирра (в работах Р. Шуберта, Р. Скалы, О Гамбургера, П. Левека, Д. Ненчи) мы не найдем не только развернутого анализа результатов его деятельности, но и даже каких-нибудь общих оценок. Что же касается научно-популярной литературы, то данные там оценки деятельности эпирского царя имеют общий существенный недостаток, объективный анализ итогов деятельности Пирра подменяется оценкой личностных качеств героя. Однако подобная морализаторская линия, идущая еще от Плутарха, едва ли может нас удовлетворить. Вей это не может не вызывать необходимости нового обращения к исследуемой теме.
Цели и задачи исследования. Цель работы состоит в объективном анализе деятельности царя Пирра и руководимого им Эпирского государства в системе межгосударственных отношений эллинистической эпохи. Это предлагает постановку и решение следующих задач:
9 Franke Р R Die antike Miinzen von Epeiros. Wiesbaden, 1961
изучить имеющуюся в нашем распоряжении источниковую базу и основные тенденции ее развития с целью определения ее истинности и достоверности,
показать первые шаги Пирра, направленные на внутреннюю и внешнюю стабилизацию Эпирского царства, а также выяснить его взаимоотношения с диадохами и эпигонами и определить их роль в системе межгосударственных отношений в эпоху эллинизма;
проследить процесс перерастания героической басилейи эпи-ротов в монархию эллинистического типа со всеми присущими ей атрибутами,
определить причины неудач Пирра в создании территориальной монархии эллинистического типа на Западе;
зафиксировать начало и особенности первых контактов между балканскими греками и римлянами,
показать роль идеологии при дворе Пирра, а также особенности панэллинской идеи, олицетворением которой стала деятельность эпирского царя на Западе;
выявить, в чем состоял полководческий талані Пирра, и определить его вклад в развитие теории и практики воєнною искусства эпохи эллинизма;
показать особенности дипломатической службы при дворе Пирра.
Решение поставленных задач позволит нам значительно приблизиться к установлению научною понимания той роли, которую играл Пирр и руководимое им Эпирское государство в системе межгосударственных отношений в рассматриваемый период.
Методологическая основа диссертации. Методологической основой диссертации является комплекс разработанных отечественным и зарубежным антиковедением приемов исторической критики и источниковедческого анализа В работе использовался также метод структурного системного анализа, предполагающий рассмотрение явлений во взаимосвязи и развитии, в совокупности всех его составляющих элементов. При работе над диссертацией мы руководствовались также принципом историзма, позволяющим рассматривать явления в процессе их возникновения и эволюции, в гесной связи с конкретными историческими условиями, что способствует выявлению качественного и количественного своеобразия явлений.
В центре нашего исследования находится личность. С великой личностью обычно связаны великие дела И хотя анализ деятельности этой личности происходит на широком историческом фоне, именно она
является основным объектом нашего внимания. Анализ деятельности Пирра неизбежно заставляет нас вернуться к одному из сложнейших вопросов современной философии - о роли личности в истории.
История - это сложный и многогранный процесс, имеющий внутреннюю логику и развивающийся на основе своих имманентных законов. Но вместе с тем история - результат деятельности людей, каждый из которых преследует свои цели и интересы. Как же можно определить роль выдающейся личности в истории?
Традиционно под такими личностями подразумевают либо политических и государственных деятелей (царей, императоров, вождей), либо полководцев и т. д. Эти люди в силу своего социального положения, дающего им возможность принимать судьбоносные решения, оказывали и оказывают наибольшее влияние на ход истории, на политику государства, и поэтому, естественно, они попадают под понятие выдающиеся личности Гегель называл таких людей героями, ибо они, по его мнению, появляются в то время, когда созревают необходимые условия для принятия решительных действии, имеющих всемирно-историческое значение
Для того чтобы стать великим государственным деятелем, нужны исключительные обстоятельства, которые возникают на крутых поворотах истории и оказывают огромное влияние на дальнейшее развитие человечества. Если образно представить себе исторический процесс, то можно заметить, что он есть не прямая дорога, а зигзаі ообразен. Более того, в некоторых местах мы видим повороты, валуны, ухабы, которые нельзя обойти, но без преодоления которых дальнейшее продвижение вперед совершенно невозможно. В эти моменты появляются лидеры, способные преодолеть все препятствия, расчистить дорогу для социального прогресса и обновления. Таких лидеров принято считать выдающимися людьми. Иными словами выдающаяся личность- продукт исключительно важной исторической эпохи.
Но чтобы стать исторической личностью, разумеется, одних исторических условий недостаточно. Сам лидер должен обладать гениальным умом, выдающимися чертами, необходимыми для выполнения больших, трудных и ответственных задач. Он должен быть образованным, решительным, твердым, принципиальным и очень ответственным, стоять на голову выше своего окружения, не боятся брать на себя риск и ответственность за принятые решения и доводить их до конца.
Роль личности зависит не только от сложившихся исторических обстоятельств, но и от того, какое политическое и социальное положение она занимает в обществе. Чем выше это положение, тем выше роль личности, так как тем больше возможностей у нее влиять на ход собы-
тий В значигельной мерс роль личности определяется и состоянием цивилизованности общества, политической культурой народа Чем меньше развиты демократические институты, предполагающие универсальную избирательную систему, разделение законодательной, судебной и исполнительной властей, чем ниже сознание и самосознание народа, чем меньше возможностей контролировать деятельность государственных и политических мужей, тем выше роль личности Такая чинность концентрирует в своих руках огромную власть, чго дает ей возможность крепко держать «руль истории»
Этими методологическими принципами мы руководствуемся, анализируя тот вклад, который внес Пирр в историю эллинизма.
Хронологические рамки исследования, по преимуществу, охватывают промежуток времени с 319 по 272 гг. до н э. и совпадают со временем жизни и деятельности Пирра Однако, по мере необходимости, эти рамки могут расширяться Так, с одной стороны нами был дан краткий экскурс истории допиррового Эпира, с друтй - ретроспективный взгляд на историю упомянутого юсударства уже после смерти Пирра.
Научная новизна работы. Настоящая работа является первым в отечественной историографии исследованием, в котором предпринята попытка дать системный анализ деятельности эпирского царя Пирра и возглавляемого им государства В работе приведен всесторонний анализ источниковой базы исследования и выявлены основные тенденции ее развития Впервые показана деятельность Пирра внутри самого Эпира, рассмотрен процесс трансформации власти Пирра из племенной баси-лейи в территориальную монархию эллинистического типа Доказано, что экспедиция Пирра на Запад была, фактически, первым знакомством балканских греков с римлянами Представлены факты, свидетельствующие о том, что Пирр успешно использовал панэллинскую идею не только в борьбе с римлянами но вообще во всей своей политике. Впервые в исторической науке рассмотрена государственная деятельность Пирра на Сицилии и показаны причины крушения его сицилийской державы В работе дана авторская трактовка переговорного процесса, который имел место между Пирром и римлянами. Выводы, содержащиеся в работе, позволяют пересмотреть устоявшее в науке мнение о деятельности Пирра в античную эпоху
Практическая значимость результатов исследования зактю-чается в том, что они помогают изменить закрепившееся в исторической науке стереотипы, по-новому оцени і ь личность Пирра и основные рс-
10 Гобоюе И Л Введение в философию истории М, 1999 С 339
зультаты его деятельности Выводы, полученные в холе исследования, могут быть использованы преподавателями исторических факультетов высших учебных заведений при чтении общих курсов по истории Древней Греции и Рима, а также при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам межгосударственных отношений в эпоху эллинизма. Материалы диссертации могут стать основой для дальнейших научных исследований по ряду актуальных проблем эпохи эллинизма.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы, содержащиеся в диссертации, были изложены автором в двух монографиях и более чем тридцати публикациях По материалам исследования автор сделал доклады на международных, всероссийских и региональных конференциях-
в г Ростове-на-Дону «Проблемы истории. Научная конференция исторического факультета профессорско-преподавательского состава исторического факультета РГУ». РГУ, 1996, «Международные отношения в бассейне Черного моря в древности и в средние века». РГПУ, 2001, 2003 гг.; в г.Новочеркасске' I, Пи III Лосевские чтения НГТУ 1998, 1999, 2000 гг; в г. Ставрополе: «Проблемы повседневности в истории-образ жизни, сознание, методология изучения» Ставропольский ГУ, 2001; в г. Армавире: «Проблемы повседневности в истории: образ жизни, сознание и методология изучения» Армавирский ГУ, 2002.; в г. Казани: «Античность в современном измерении» Казанский ГУ, 2001.; в г Санкт-Петербурге- «Античное общество-IV» СПбГУ, 2001; НІ «Жебе-левские чтения». СПбГУ, 2001.
Образ Пирра в зарубежной и отечественной историографии
Как известно, успех любого исторического исследования зависит от полноты и достоверности источниковой базы. Что касается первого фактора, то в этом отношении историкам, занимающимся историей Пирра, в некоторой степени повезло: эта личность в течение нескольких веков привлекала к себе пристальное внимание античных авторов. И это не случайно. Как справедливо подметила английская исследовательница К. Ломас, «Пирр, племянник Александра Великого, был одним из самых экзотических характеров греческой истории и одним из тех, кто произвел впечатление на многих поздних биографов и историков».1 Судьба этого героя, чередовавшая головокружительные взлеты и трагические падения, не могла не волновать античных авторов. Слава воинственного, а порой и кровожадного захватчика, жаждавшего военных побед, но не лишенного царственного величия и рыцарского благородства, служила долгое время поучительным примером для потомков. «В то время как историки посвящали себя восстановлению его бурной жизни и деятельности, моралисты извлекали из неё свои уроки, наконец, такие поэты, как Ликофрон, возвышали его жизнь до уровня эпопеи». К этому же можно добавить, что Пирр был одним из самых выдающихся полководцев своего времени, а его война с римлянами было первым крупным военным столкновением эллинистического мира и Рима.
Вместе с тем, располагая сравнительно неплохой источниковой базой, мы испытываем определенные сложности как в классификации источников, так и в определении степени их достоверности. пойти традиционным путем и разделить имеющиеся источники на греческие и римские вызвала у ряда исследователей серьёзные возражения.3 Так, итальянский историк Д. Ненчи назвал разделение источников на греческие и римские «фиктивным и эмпирическим».4
Действительно, многие греческие историки писали в римскую эпоху и испытывали на себе сильное влияние римской историографии. Куда, например, следуя классификации Б. Низе, можно отнести Дионисия Галикарнасского, который хотя и был греком и писал на греческом языке, но целиком находился на стороне римлян, писал в эпоху римского владычества и испытал на себе влияние римской анналистики?
В связи с этим нам представляется корректным несколько иное разделение. К первой группе источников мы предлагаем отнести греческие источники Ш в до н.э. Немецкий историк Р. Скала предлагает называть их «первичными источниками».5 Это, прежде всего, труды историков -очевидцев и непосредственных участников описываемых событий (Гиероним из Кардии, Проксен), или же тех, которые жили и творили непосредственно после этих событий (Филарх, Тимей).
Вторую группу трудов античных авторов мы предлагаем называть «источниками эпохи римского владычества». Сюда мы можем отнести не только работы римской анналистики (Валерий Анциат, Клавдий Квадригарий) и следующей ей традиции (Тит Ливии, Флор, Евтропий, Зонара), но и работы греческих авторов, хотя и писавших на греческом языке, но живших в эпоху римского господства и занимающих, соответственно, проримские позиции (Аппиан, Дионисий). Первая задача, которая была поставлена нами в данной главе — рассмотреть и проанализировать ту источниковую базу, которая в той или иной мере затрагивала образ Пирра и связанные с его личностью исторические события. Другими словами, определить ту оценку, которую получила личность и деятельность Пирра в античной исторической традиции.
Приступая к решению данной задачи, мы руководствовались следующими соображениями. Античная история — это один из тех разделов исторической науки, где мы не располагаем тем обилием исторических источников, которое позволяет нам при первом же сомнении в их подлинности по своему усмотрению отбросить одни, заменив их на другие. Здесь каждый источник может нести в себе уникальную историческую информацию, поэтому игнорирование какого-либо источника под предлогом его «недостоверности» едва ли может являться продуктивным. В нашем случае необходимо комплексное использование всех имеющихся в нашем распоряжении видов источников - нарративных, эпиграфических (этим видом источников, к великому сожалению, мы располагаем лишь в небольшом количестве), нумизматических и т.д. Некоторые из них зачастую удачно дополняют друг друга. Только их комплексное сочетание в полном объёме позволит представить интересующую нас картину.
Что касается использования нами фрагментов трудов не дошедших до нас работ греческих историков Ш в. до н.э., то здесь нами были использовали ставшие библиографической редкостью издания К. Мюллера (Fragmenta Historicorum Graecorum) и Ф. Якоби (Fragmente der griechischen Historiker).
И ещё на один момент хотелось обратить внимание. В своём исследовании источников по истории Пирра мы опирались на работы немецких историков XIX века. Источниковедческое направление в немецкой историографии античности, основы которого были заложены Б.Г. Нибуром, было с успехом продолжено его идейными последователями К. Брюкнером, Ю. Колльманом, М. Хаугом, А. Ханнаком, Г. Петером, Ф. Ройссом, П. Мюллемейстером, Р. Шубертом и другими.6 Эти работы в целом отличает глубочайший источниковедческий анализ, основанный на блестящем знании классических языков. Порой приходится слышать от некоторых коллег упрёки по поводу того, что якобы «мало используется новейшая литература». На это с полным основанием хотелось бы ответить: до сего времени новейшая историография античности, за редким исключением, не создала ни одного сколько-нибудь серьёзного источниковедческого исследования по интересующему нас периоду. И хотя некоторые рассуждения немецких учёных кажутся нам надуманными и не лишёнными субъективизма, по нашему глубокому убеждению, они не утратили и ещё долго не утратят своего значения.
Утверждение у власти
Пробуждением интереса к личности Пирра, его трагической и неординарной натуре мы обязаны французским философам и историкам. Эпоха Просвещения, наступившая во Франции в конце XVII - XVIII вв., как бы в наследие от эпохи Возрождения, получила неугасающий интерес к щ, античной истории, к выдающимся личностям древней Греции и Рима. Известный французский философ Мишель Монтень (1533 - 1592), живший примерно двумя веками ранее упомянутой эпохи, тем не менее, рассматривающийся, как своего рода предтеча Просвещения, прекрасно знал классические языки и читал в подлиннике работы Плутарха. Именно этот греческий историк давал для анализа человеческой природы, который приводил М. Монтень, необходимый материал.
В сравнении с «доблестными» римлянами эпирот явно проигрывает в глазах французского философа: «Натуре моей более свойственно следовать примеру Фламинина, которому ближе были те, кто в нем нуждался, чем те, кто мог его облагодетельствовать, нежели примеру Пирра, унижавшегося перед сильными и надменного со слабыми»200.
Заслуживает порицания и случай с переодеванием Пирра со своим соратником Мегаклом, ибо полководец должен своим видом воодушевлять солдат: «... одевшись в доспехи Мегакла и, отдав ему свои, он, конечно, спас свою жизнь, но зато потерпел другую беду - проиграл битву» (Здесь, однако, заметим, что М. Монтень допускает фактическую ошибку, ибо эту битву Пирр всё же выиграл).
Он порицает Пирра за неумеренность и честолюбие. Анализируя беседу Пирра со своим советником Кинеем накануне экспедиции царя в Италию, М. Монтень делает морализаторский вывод: «Mores cuique sui fingimt fortunam» («наша судьба зависит от наших нравов»).202
В последующие годы к образу Пирра обращались философ Ж.-Ж. Руссо и вождь якобинцев М. Робеспьер.
Однако самой первой попыткой составления подлинно научной биографии Пирра можно считать труд французского исследователя Ж. Журдана «История Пирра, царь Эпира». Это первая известная нам работа, посвященная жизни и деятельности эпирского царя.
Для Ж. Журдана история - это достоверная картина прошлого, рассмотрение которой доставляет удовольствие нашему разуму и сердцу, позволяет нам сопереживать, сочувствуя одним героям и ненавидя других. И в этом смысле нет более достойного нашего внимания, чем история Пирра: великолепное поле для воображения писателя, интересное чтиво для читателя.
Как это ни удивительно, но уже тогда, в середине XVIII в., автор попытался сделать пусть робкую, но попытку критики источников. По его мнению, греческие историки являются подлинными рабами Рима, а их работы проникнуты злобой их господ, и лесть заглушает в них естественные чувства. «Правда только скользит у них из-под пера».205 Не лучше и римские авторы: следуя своим привязанностям, они готовы замарать любого героя, если только он - враг Рима.
Ж. Журдан порицает захватнические войны римлян. Полемизируя с теми, кто отождествляет эпоху республики с добродетелями и мудростью граждан, он не верит в справедливый характер этих войн: тот, кто обирает нищих в пользу своих сограждан и ради пополнения государственной казны, действует не ради справедливой цели.
Французский исследователь избрал необычный для нашего времени метод рассмотрения личности и деятельности своего героя - посредством постоянного сравнения Пирра с другой выдающейся личностью античности -Александром Македонским. Если в личности Александра автор видит «принца, выросшего в нормальных условиях, владевшего искусством полководца, с отцом, взрастившем его, как величайшего деятеля античности», то в Пирре он видит всего лишь «сироту с мечом в руке и с очень слабой поддержкой».206 Постепенно Пирр занимает соответствующее ему положение, хотя его образование было гораздо ниже, чем у Александра. Да и по умственным способностям превосходство за эпиротом: его разум более живой, более «точный», чем разум Александра. Оба отважны и неустрашимы, однако к боевым действиям Пирр был всегда ближе, чем Александр. Его чаще можно увидеть в сражении, он всегда руководит военными действиями.
Моральные качества Пирра тоже гораздо выше, чем у Александра. В отличие от македонянина, Пирр лишь один раз нарушил заключенный договор (в отношении Деметрия), да и то, имея для этого личные мотивы. В то время, как Александр в своих бесчисленных грабежах и убийствах более похож на разбойника, Пирр никогда не был жесток с врагом. Он проливал кровь только в сражениях, был очень человечен, приветлив, менее чувствителен к личному осуждению, одним словом был человеком широкой "УП7 души. «В Александре этого не было». Едва ли можно согласиться с тезисом Ж. Журдана о том, что Пирр, в отличие от Александра, не имел советников. Рядом с ним, вплоть до его повторного возвращения в Италию, находился мудрый фессалиец Киней, военные дела он всегда мог доверить смелому и решительному стратегу Милону, к числу его командиров относились Никомах, Мегакл, одевший на себя в битве доспехи Пирра и тем самым спасший ему жизнь, и другие. Их трудно было поставить на одну доску с целой плеядой великих полководцев и государственных деятелей, окружавших Александра, но, тем не менее, они I» были.
Ж. Журдан сетует на то, что история Александра Македонского, ставшая классической и переведенная на французский язык, является украшением библиотек, в то время, как несколько греческих трудов о Пирре, незаслужинно пылятся на полках. «Всё разбросано, и никто не пытается все это собрать воедино», - сетует автор.208 Он убежден в том, что Пирр был не менее, а даже более великим, чем Александр, и его главная задача - воздать должное его многочисленным заслугам.
Сицилийский эксперимент
Каковы были отношения с Лагидами после смерти основателя династии в 283 г.? Для дальнейшего понимания взаимоотношений Пирра с Лагидами имеет важное значение правильная интерпретация пассажа Юстина, где упоминается та помощь, которая была оказана отправляющемуся в Италию Пирру эллинистическими монархами (Just. XVII. 2.13). В числе монархов Юстином назван и Птолемей Керавн, оказавший Пирру самую действенную помощь - войсками.
Данный пассаж Юстина, долгое время не подвергаемый сомнениям никем из исследователей, был подвергнут пересмотру Н. Хэммондом. В своей статье «Какой Птолемей направил войска и оставался протектором царства Пирра?» он пришёл к выводу, что Юстин, сократив рассказ Помпея Трога, допустил путаницу. Эта путаница привела к тому, что вместо Птолемея Филадельфа, который, якобы, на самом деле оказал помощь Пирру, в рассказе оказался Птолемей Керавн.167 Нельзя не признать, что если бы такая перестановка действительно имела бы место, то это в корне изменяло бы наше представление о той ситуации в эллинистическом мире, которая сложилась к моменту Западной кампании Пирра.
Какие же доводы в пользу своей гипотезы приводит английский учёный? Во-первых, Птолемей Керавн, который после убийства его покровителя Селевка оказался вовлечённым в борьбу с Антигоном Гонатом (FGrH 434. F. 8.4-6), Антиохом в Азии и Пирром (...bella cum Antiocho et Pyrro... - Trogus. Prologue. 17), смог заключить мир с Антиохом и Пирром не потому, что был сильнее их, а потому, что они были отвлечены другими более важными для них делами: Антиох - восстаниями в Малой Азии, а Пирр - подготовкой к походу в Италию. Во-вторых, количество войск и слонов, предоставленных Птолемеем Керавном Пирру, якобы, явно непропорционально тем силам, которые имелись у новоиспечённого македонского царя. Воины Селевка, которые перешли под командование Керавна, по словам Мемнона (FGrH. F. 8), последовали за ним «по необходимости». Отданные Пирру 5 тыс. пехоты, 4 тыс. конников и 50 слонов, якобы, существенно бы ослабили силы Керавна. В-третьих, Н. Хэммонд одновременно подвергает сомнению тот пассаж Юстина, где говорится о женитьбе Пирра (пятой по счёту) на дочери Птолемея Керавна (Just. XXIV. 1.8). Главным аргументом для него служит тот факт, что Плутарх в список жён Пирра (Plut. Pyrrh. 9) не включает дочь Керавна, а также то обстоятельство, что о женитьбе Керавна за двадцать лет до упомянутого события, якобы, не упоминает ни один из источников. В-четвёртых, назначение Птолемея Керавна «протектором царства» (vindicem regni) на время длительного отсутствия Пирра, по словам Н. Хэммонда, «было бы верхом безумства со стороны Пирра». Птолемей Керавн показал себя крайне жестоким и неразборчивым в средствах, когда дело касалось власти. Вручить протекторат над Эпиром, а вместе с ним и судьбу 15-летнего сына Пирра Птолемея означало бы обречь юношу на неминуемую смерть. Пирр, который был компетентен в решении подобного рода вопросов (устранение своего соправителя Неоптолема), никогда бы не пошёл на подобный шаг. К тому же оставить Эпир под протекторат Керавна фактически означало бы отдать свою страну и её народ на разграбление своих недавних врагов. «Совокупность этих нестыковок неизбежно приводит меня к заключению, что Юстин смешал в одну кучу Птолемея Керавна, Птолемея Сотера и Птолемея Филадельфа», - делает свой основной вывод английский учёный.169
Но даже если мы отбросим гипотезу Н. Хэммонда, как маловероятную и абсолютно недоказанную, тем не менее, в истории с назначением Птолемея Керавна vindicem regni не всё так ясно. Дело в том, что в своём другом пассаже Юстин, теперь уже в качестве custodis regni, изображает сына Пирра Птолемея (.. .relicto custode regni Ptolemeo filio annos XV nato - Just. XVIII. 1.3).
Так о каком же из Птолемеев говорит Юстин? В. Тарн нисколько не сомневается, что имелся ввиду именно Керавн.170 По мнению X. Хайнена, противоречие разрешается следующим образом: Птолемей-сын был назначен внутренним хранителем царства, в то время как Птолемей-тесть был определён ответственным за внешнеполитическое положение Эпира.171 Тем не менее, путаница у Юстина явно налицо, и это не могли не отметить некоторые исследователи.172
Более всего принципиальным для нас является вывод Н. Хэммонда о том, что помощь Пирру войсками была оказана не Птолемеем Кервном, а Птолемеем Филадельфом. Попробуем разобраться в этом вопросе. То, что Птолемей Филадельф обладал огромными военными силами, несравнимыми с силами Керавна, не подлежит сомнению. Так, в военной процессии, которая проходила в Александрии в 271 - 270 гг., как следует из заметки Калликсена (FGrH 627. F. 2), были задействованы 23 тыс. конников, 57 600 тыс. пехоты и большое количество слонов. Эти данные принимаются современными исследователями.173 Более значительные цифры приводит Аппиан (Арр. Proem. 10): 40 тыс. конницы, 200 тыс. пехоты и 300 военных слонов. Кроме того, Птолемей Филадельф имел мощный флот, который действовал в Эгеиде, где он контролировал «союз островитян» (SIG 390), что могло позволить ему перебросить по морю свои войска в Амбракийский залив и на Керкиру, контролируемые Пирром.
Но настолько ли была слаба армия Керавна? Под его контролем оказались все военные силы Селевка, которые должны были включать в себя и остатки разбитой ранее армии Лисимаха. Только располагая значительными военными силами, Керавн мог вести одновременно войны с Антигоном Гонатом, Антиохом и Пирром. Достаточно вспомнить один факт: в армии Селевка в один из моментов насчитывалось около 300 слонов. Поэтому тезис о слабости военных сил Керавна мы отвергаем как несостоятельный.
Когда Н. Хэммонд всерьёз утверждает об угрозе захвата горного Эпира Птолемеем Керавном, он забывает одно обстоятельство: ни один из завоевателей ни до, ни после Керавна не пытался всерьёз и надолго овладеть этой страной. В лучшем случае, территория Эпира служила объектом грабежа и захвата военной добычи. Иллирийцы, Деметрий, Лисимах или кто-либо другой после опустошения территории Эпира спешно её покидали и уходили прочь. Едва ли Керавн мог бы рассчитывать на что-либо большее.
Имеются ли какие-либо свидетельства о взаимоотношениях Пирра с Птолемеем Филадельфом? Гипотетически можно было бы предположить, что ты тёплые отношения, которые сложились у Пирра с его отцом, будут продолжены и с его сыном. Однако источники не дают нам никаких свидетельств на этот счёт. Более того, они свидетельствуют об обратном. Достаточно упомянуть два факта. После не совсем удачного исхода битвы при Беневенте, как свидетельствуют источники (Just. XXV 3.1; Paus. I. 13.1; Polyen. VI. 6.1), Пирр повторно обратился за помощью к эллинистическим монархам - Антигону в Македонию и Антиоху в Малую Азию, но никак не к Птолемею Филадельфу в Египет. Заметим, что призыв о помощи был обращен именно к тем монархам, к кому Пирр уже обращался ранее (Птолемей Керавн, как известно, к этому времени уже погиб). Если он не обращался к Филадельфу в первый раз, то, видимо, не обратился и во второй. Если бы Птолемей Филадельф действительно являлся протектором царства Пирра и его союзником, такое обращение неминуемо бы последовало.
И, наконец, второе. В Египте вовремя уловили процесс укрепления могущества Рима и заключили с ним союзный договор (Liv. Per. ІЗ).174 Более того, некоторые исследователи считают, что Птолемей Филадельф отказал Пирру в помощи против Рима и поздравил римлян с победой.
Кроме того, нельзя не учитывать ещё одно немаловажное обстоятельство: отсутствие взаимных интересов у Птолемея Филадельфа и Пирра и географическая удалённость их друг от друга. Первого едва ли интересовала как безопасность далёкого Эпира, так и западные планы своего
Монеты как средство идеологической пропаганды Пирра
В близкой связи с этим, по нашему глубокому убеждению, находится и объяснение того, почему Пирр выбрал не Македонию, а Сицилию.
Своей экспедиции на Запад Пирр всеми силами старался придать ярко выраженный панэллинский характер. Это нашло свое проявление как в идеологии, так и в действиях царя. На Западе Пирр мог сражаться только с помощью греков и ради греков, отстаивая интересы эллинизма. Поэтому его преждевременный уход в Македонию и вступление в борьбу за македонскую корону означало бы крушение всей его идеологической доктрины. Пирр старался быть гегемоном всех эллинов, вступив же в борьбу за Македонию, он вольно или невольно встал бы на сторону одних эллинов против других."4
Благоприятная для Пирра ситуация на острове сложилась тогда, когда карфагеняне, напав на Сиракузы, настроили и объединили против себя все греческое население, но как видно по меткому определению итальянского историка А. Пассерини, «Пирр выжидал еще некоторое время, чтобы явиться на Сицилию не в обличий воинствующего кондотьера, не союзника какой-либо партии, а в образе освободителя и союзника всех греков острова».115 Поэтому его план переправы на Сицилию не мог окончательно созреть раньше весны 278 года. Он ожидал вестей от Кинея, посетившего во время своего визита на остров Сиракузы, Акрагант, Леонтины, и пока новости из Греции и Сицилии не убедили его в необходимости нового лучшего плана действий - похода именно на Сицилию.
Именно Сицилия сулила ему, на первый взгляд, блестящие перспективы. Она могла дать гораздо больше, чем истощенная непрерывными войнами бедная Македония. Несмотря на наступление карфагенян, ресурсы острова могли казаться неистощимыми. Здесь можно было найти все, что нужно для успешного ведения войны: деньги, сильный флот (которого у эпирота никогда не было), людские ресурсы, но главное - его ждали и были готовы вручить ему неограниченную власть. Он получал здесь все то, чего его лишили в Италии, или точнее, чего уже было там нельзя получить.
Кроме того, необходимо упомянуть ещё одно обстоятельство, на которое указывают практически все исследователи, так или иначе касающиеся истории Пирра. Эпирский царь мог рассматриваться как своего рода претендент на наследство тирана Агафокла, внук которого Александр, будучи сыном Пирра от его брака с дочерью тирана Ланассой, мог рассматриваться как законный правитель Сицилии (Арр. Samn. 11; Diod. XXII. 8.2; Just. XXII. 3.3).П6
Всё это убеждает нас в том, что экспедиция Пирра на Сицилию не была причиной его сиюминутного изменения настроения или внезапного приступа глубокой обиды на италийских союзников. И едва ли в этом смысле можно согласиться с мнением В. Ине о том, что якобы «мудрость римских сенаторов» увела Пирра от Италии на Сицилию.
План захвата острова у Пирра был и имелся давно. Кроме общеизвестной беседы Пирра с Кинеем, в достоверности которой можно усомниться, но которая, тем не менее, в завуалированной форме передаются планы царя (Plut. Pyrrh. 22-23), существует прямое указание Зонары, который недвусмысленно сообщает о стремлении царя захватить Сицилию (Zon. VIII.
Сравнивая возможности царя в Македонии, Италии и Сицилии, необходимо указать на еще одно немаловажное обстоятельство: Сицилия была островом, который был в некоторой степени изолирован от внешнего влияния. В силу этих причин, в случае полного изгнания карфагенян с острова, Пирр получал удобный плацдарм уже для созидательной деятельности — создания государственности в виде территориальной монархии эллинистического типа.
Вопрос о том, стремился ли Пирр создать на Западе империю по типу империи своего кумира - Александра Великого - спорен и трудноразрешим, свидетельством чему является разнообразие точек зрения среди исследователей.
По нашему мнению, планы Пирра менялись в зависимости от изменения конкретной исторической обстановки. Если первоначально цели его экспедиции на Запад были ограничены оказанием помощи тарентинцам и их
1,8 Приписываемую Пирру идею создания империи на Западе, опираясь на сведения античных авторов, отстаивают: Моммзен Т. История Рима... С. 309; Штолль Г. Герои Рима в войне и мире. Т. 2. СПб., 1896. С. 178; Ihne W. Romische Geschichte... S. 499; Santi A. I/ultima campagna... P. 292; Scullard H. A History of the Roman World from 753 to 146 B.C. London, 1980. P. 141. Против этого мнения возражают: Bickerman Е. Apocryphal correspondance of Pyrrhus // Classical Philology. 1947. V. XLII. P. 145; Nenci G Pirro... P. 135-147. Из современных исследователей большие сомнения на этот счёт высказала К. Ломас: «Не определена даже мотивация Пирра. Он говорил, что хочет завоевать империю на Западе, но этот мотив, приписываемый многим другим полководцам, включая Александра Эпирского, весьма подозрителен» (Lomas К. Rome and the Western Greeks... P. 52). союзникам в борьбе против Рима, то затем в его планах заняла прочное место Сицилия.
Нам неизвестно, насколько широко афишировал свои планы эпирский царь, но о них стало известно карфагенянам. Прямым следствием озабоченности карфагенян планами Пирра стало появление в Остии пунийского флотоводца Магона со 120 кораблями, который предложил Риму помощь против Пирра (Just. XVIII. 2.1-5; Val. Max. III. 7.10).
После переговоров с римлянами, Магон отплыл к Пирру с целью разведать его планы относительно Сицилии (Just. XVIII. 2.4). Как справедливо заметил казанский историк А.Ш. Садыков, «сведения, которые при этом пуниец смог приобрести... оказали существенное влияние на последующие решения карфагенян осадить Сиракузы. Встреча Пирра с Магоном была неудачной карфагенской попыткой избежать вооруженного столкновения».119
Ничто уже не могло изменить планы Пирра. Он никогда не принимал скорых решений, но если уже решение было принято, то ничто уже не МОГЛО щ его поколебать.
Тот восторженный прием, устроенный ему греками на острове, те стремительные успехи, которые знаменовали начало его борьбы с врагами, неопровержимо свидетельствовали, что планы Пирра относительно Сицилии имели под собой прочные основания. Планам этим, в конечном итоге, к сожалению, не суждено было сбыться, но это уже тема другого разговора.
Наш рассказ о первой кампании Пирра в Италии не будет полным, если мы не сделаем попытки раскрыть сущность понятия «Пиррова победа», которое стало обобщающим и приобрело не только исторический, но и определённый философский смысл.
