Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История русских поселений в Китае (1917-1945 гг.) 15
1.1 .Образование эмигрантской диаспоры в Китае 15
1.2. Особенности адаптации русской эмиграции в Китае 43
1.3. Русская эмиграция в Маньчжоу-Го (1932-1945 гг.) 56
Глава 2. Особенности воспроизводства русской культурной традиции в Китае 75
2.1.Культурные центры русской эмиграции в Китае 75
2.2.Межпоколенная трансляция культуры в условиях эмиграции.. 83
2.3. Продолжение и развитии традиций русской культуры конца XIX - начала XX вв 108
2.4. Консолидирующая роль Русской Православной Церкви 116
Глава 3. Русско-китайские культурные связи 126
3.1 .Процесс влияния русской культуры на китайскую 128
3.2. Направления и формы влияния китайской культуры на русскую 160
Заключение 175
Список использованных сокращений 177
Список источников и литературы 178
Приложения:
- Русская эмиграция в Маньчжоу-Го (1932-1945 гг.)
- Продолжение и развитии традиций русской культуры конца XIX - начала XX вв
- Консолидирующая роль Русской Православной Церкви
- Направления и формы влияния китайской культуры на русскую
Введение к работе
Актуальность исследования. В результате массового переселения соотечественников за рубежом сформировалась многочисленная русская диаспора, явившаяся масштабным социокультурным новообразованием, совокупностью родственных анклавов. Несмотря на значительные расстояния между ними, диаспоры в результате воздействия ряда специфических социально-политических, и интеграционных факторов сохранили культурную общность и самобытность. Их деятельность способствовала сохранению этнического самосознания, национального менталитета, религиозной традиции. В силу данных обстоятельств правомерно рассматривать русское зарубежье как самостоятельный, уникальный, жизнеспособный социокультурный феномен.
Русская эмиграция в Китае является составной частью процесса культурно-исторического рассеяния. Накопленный ею в инокультурном окружении опыт по сохранению этнической культурной специфики, связей с исторической родиной, созданию действенных механизмов защиты своих прав приобрел в современных условиях весомое политическое, социально-психологическое и культурно-историческое звучание.
С начала 90-х гг. XX в. стало особенно заметным стремление к сотрудничеству с соотечественниками, готовность к установлению контактов и межгосударственных обменов. Современным процессам интеграции и сближения, воссоединения с исторической родиной способствуют принятый от 24 мая 1999 федеральный закон № 99-ФЗ "О государственной политике Российский Федерации в отношении соотечественников за рубежом"1, а также проходившие Конгрессы соотечественников (1991 г. - Москва, 1992 г,-Санкт-Петербург), Тихоокеанский конгресс (1999 г.-Владивосток).
Степень разработанности проблемы. Историография русской эмиграции в Китае обширна и многопланова и включает в себя три направления: отечественное, эмигрантское, зарубежное. Для них характерно обособленное развитие до середины 80-х гг. XX в., обусловленное идеологическими расхождениями, методологическими подходами и 1 Собрание законодательства Российской 3>едеращт.— 1999.—№22.— 24 мая.— С.4937-4949. источниковой базой.
Изучение проблем истории русской эмиграции в Китае в отечественной науке включает три этапа. Первые публикации появились сразу после окончания Гражданской войны (В.Аболдин, В.Аварин, А. Киржниц). Анализ проблем в этих работах осуществлен с идеологических позиций, и в круг изучаемых вопросов не входит культурная деятельность.
Следующий этап изучения проблемы в советской историографии продолжался со второй половины 1950-х до середины 1980-х гг. В эти годы советские историки (В,Ф.Мамонов, И.Б.Петров, В.В.Сонин) исследуют вопросы перемещения белых войск и гражданских беженцев в Китай. Особенность данного этапа в засекреченности и недоступности результатов исследований для широкой профессиональной общественности. Объективная оценка деятельности харбинских ориенталистов дана П.Е.Скачковым в "Очерках истории рз'сского китаеведения" (М.Д977). Также были изданы книги, основывавшиеся на личных воспоминаниях бывших эмигрантов, возвратившихся в СССР после Второй мировой войны. Однако трудов, всесторонне освещающих историю послеоктябрьской эмиграции из России, процессы адаптатгии. стремления к национальному самосохранению в инокультурной среде, в то время не появилось.
На рубеже 1980-1990-х гг. начался качественно новый этап в изучении русского зарубежья. Для него характерна попытка объективного анализа истории русской эмиграции на основе вводимых в научный оборот недоступных ранее архивных материалов. Общественный интерес к теме был вызван благодаря большому массиву журналистских публикаций. В России стали издаваться работы крупных философов русского зарубежья, мемуары, книги западных и эмигрантских историков. Проводились многочисленные конференции, семинары и "круглые столы", посвященные проблемам изучения русского зарубежья, предполагавшие обмен информацией и ее опенку. Были подготовлены и изданы многочисленные пособия учебных курсов, связанных с историей русской эмиграции.
Исследовательский интерес вызывают как общие для русского зарубежья проблемы: воспроизводство русской культуры в условиях эмиграции (А.А.Аронов), социально-психологические аспекты (А.И.Новиков, Н.С.Фрейнкман-Хрусталева), историография эмиграции (А.А.Пронин), архивная россика (А.В.Попов), национальные проблемы и судьба России (А.Й.Доронченков), так и тематические направления: история Русской Православной Церкви в Китае (Д.Поздняев), деятельность российской фашистской партии в Маньчжурии (Ю.Мельникова), русское книжное дело (Т.В.Киселева, С.А.Пайчадзе), судьбы женщин в эмиграции (Н.Л.Горкавенко, С.И.Лазарева, О.И. Сергеев), история русской архитектуры в странах Северо-Восточной Азии (С.С.Левошко, Н.Крадин), мода (А.А.Васильев). биографические исследования о Д.Л.Хорвате, Г.М.Семенове, И.И. и А.П.Серсбрснииковых, В.Перелепшне, А.Несмелове, Н.Устрялове (Н.Е.Аблова, Л.Быстрялова, Е.Витковский, Л.А.Юзефович) и др. Е.П.Таскииой собран внушительный нарративный материал гто истории "Русского Харбина". В 90-е гг. опубликованы мемуарные издания (Н.И.Ильина, Э.А.Одинцова, Г.М.Сидоров, Л.Тышков, А.П.Фарафонтов и др.) по историй русских в Китае.
Первая попытка выявления особенностей дальневосточной ветви русской эмиграции была предпринята хабаровскими исследователями Н Г.Дубининой и Ю.Н.Ципкиным. Позднее появились серьезные труды по истории русской эмигрантской колонии в Китае (Г.В.Мелихов "Российская эмиграция в Китае (1917-1924)", (М.,1997), И.ЕАблова "История КВЖД и российской эмиграции в Китае (первая половина XX в.)" (Минск, 1999), в которых исследованы основные этапы истории русской колонии в Китае, акцентировано внимание на деятельности политических и военных организаций, исследована история КВЖД и российской послеоктябрьской эмиграции в контексте международных отношений на Дальнем Востоке в первой половине XX в.
Одним из последних опубликованных изданий стала монография А.А.Хисамутдинова "По странам рассеяния" (часть 1 "Русские в Китае", часть 2 "Русские в Японии, Америке и Австралии", Владивосток, 2000), в которой собран огромный фактографический материал о деятельности русской эмиграции в Азиатско-Тихоокеанском регионе, однако автор избегает
6 интерпретации собранных фактов, что делает исследование сугубо описательным.
За последнее десятилетие в диссертационных исследованиях рассмотрены следующие проблемы: эстетика литературного быта русского зарубежья (О.Р.Демидова), эмиграция из восточных районов России (Н.Аблажей), российская эмиграция в Маньчжурии в 30-40-е гг. (Е.Е.Аурилене), русская эмиграция из Китая в Калифорнию (И.А.Батожок), литературная жизнь русской эмиграции в Китае (Сюй Гохун, Цзяо Чень), зарубежное российское востоковедение (М.А.Павловская, А.А.Хисамутдинов), библиотечная и библиографическая деятельность русских (Г.Б.Киселева), Харбин- аванпост русской промышленности, торговли и культуры в Маньчжурии (М.В.Кротова), общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае (1917-1931 гг.) (Л.Ф.Говердовская).
Накопленный объем фактической информации по данному вопросу закономерно привел к изданию энциклопедий, словарей, некрологов, а также научно-популярной литературы о культурной деятельности русских в Китае (Е.П.Таскина, О.И.Кочубей, В.Ф.Печерица).
В начале 90-х гг. в Новосибирске была создана ассоциация "Харбин" с отделениями в крупных городах, объединившая россиян, родившихся и выросших в Китае. С 1993 г. эта ассоциация выпускает газеты: "На сопках Маньчжурии" (Новосибирск), с 1995г.-"Русские в Китае" (Екатеринбург). Издания служат средством для дружеского общения бывших земляков и осуществляют накопление материалов устной истории.
В эмигрантской историографии среди работ, опубликованных в Китае, следует выделить: "Исторический обзор КВЖД. 1896-1923гт." Е.Х. Нилуса, ''Великая Маньчжурская империя" и "Русское искусство в Маньчжурской империи" Они содержат обзор всех сторон жизни русской эмиграции. Интересные сведения о жизни соотечественников в Шанхае содержатся в работах В.Д.Жиганова, И.И.Серебренникова, являвшихся непосредственными участниками описываемых событий.
С конца 1950-х гг., главным образом в США, вышли многочисленные научные (I Ш.Балакшин, А.С.Лукашикин), мемуарные (З.Жемчужная, Е.Рачинская, В.Санников, А.И.Кауфман), историко-литературные (В.П.Петров) труды.
В эмигрантской историографии углубленное изучение культурной жизни русского зарубежья начинается с 1970-х гг. Удачной попыткой комплексного изучения этого вопроса стала книга П.Е. Ковалевского "Зарубежная Россия. История и культурно-просветительная работа русского зарубежья за полвека (1920-1970)" (Париж, 1971), в которой есть глава о русских на Дальнем Востоке, а в дополнительном выпуске 1973 г. - о русских дальневосточных синологах. Заметным событием в изучении истории русской эмиграции стало появление работы М. Раева "Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919-1939", опубликованной на английском (New-York, 1990) и на русском (М., 1994) языках. Автор проделал огромную работу, что позволило ему создать содержательный и интересный труд. Однако не со всеми выводами автора о культурной жизни русской эмиграции на Дальнем Востоке можно согласиться. Филологическое и историко-культурное изучение русской поэзии в Китае отражено в работах Э.Штейна, В.Крейда.
Зарубежная историография представлена разработкой проблем колониальной политики России в Китае (R.K.I.Quested. P.S.H.Tang), истории политических партий (Дж. Стефан). Выпускается сборник, содержащий богатый нарративный материал ("Россияне в Азии", Торонто). Китайскими историками изданы авторские и коллективные монографии: "Ряска на ветру и под дождем: Русские эмигранты в Китае (1917-1945)" (Пекин, 1997), "История русских эмигрантов в Харбине" (Харбин, 1998), в которых собран огромный фактический материал, а в выводах не отрицается тот факт, что КВЖД объективно сыграла важную роль в развитии Северо-Востока Китая, но трактовка ярко национально окрашена. Следует отметить изданную малым тиражом работу У Нан Линя "Проблемы адаптации русской эмиграции в Китае 20-30-е гг. XX в." (М.,2001), в которой выделены особенности адаптации русских в Китае по районам расселения.
В настоящее время протекает процесс становления общей историографии русского зарубежья. В отечественных НИИ и учебных заведениях действуют центры по изучению этого культурного явления. В США, Австралии, Канаде (Торонтский университет, Гамильтонская библиотека Гавайского университета, Музей русской культуры в Сан-Франциско и др.) сложились научные центры по изучению России и русского зарубежья
Таким образом, историографический анализ литературы по различным проблемам русской эмиграции в Китае позволяет сделать следующие выводы: истоки изучения были заложены исследователями в 20-е гг. XX в.; первичное накопление и популяризация заканчивается и начинается процесс анализа, классификации; круг исследуемых проблем расширяется, но продолжает оставаться дезинтегрированным, что разрывает единую ткань культурного процесса: разрозненно изучаются различные формы культуры (области научного знания, литература, искусство, мода и др.). Подобный подход возможен и неизбежен на этапе накопления информации, однако он не способствует осмыслению рассматриваемого явления, так как не дает представления о том, чго же являет собой культура русского зарубежья. Русско-китайские культурные контакты рассматриваются поверхностно. Требуются новые подходы изучения культурной деятельности русской эмиграции в Китае, которая должна стать объектом исторического исследования культурологического характера.
Цель исследования: дать историко-культурологический анализ и выявить особенности культурной деятельности руской эмиграции в Китае с 1917-1945 гг.
Цель определила постановку следующих задач: исследовать основные потоки эмиграции из России в Китай (причины, интенсивность, периодичность, численность); рассмотреть процесс адаптации русского населения в Китае и формирования эмигрантской диаспоры; охарактеризовать основные направления общественной и культурной деятельности русской эмиграции в Китае; проанализировать темы, идеи и мотивы творчества эмигрантов в контексте истории отечественной культуры; изучить особенности взаимодействия русской и китайской культур в данный период; провести герменевтический анализ архивных материалов, воспоминаний, дневников, биографий; ввести в научный оборот новые архивные и рукописные материалы.
Объектом диссертационного исследования является русская эмиграция в Китае.
Предмет исследования - культурная деятельность русской эмиграции в Китае.
Специфика предмета исследования требует уточнения географических рамок. Большинство русских эмигрантов проживало на Северо-Востоке Китая, в Маньчжурии (территории современной провинции Хэйлунцзян): в городе Харбине и на станциях так называемой "полосы отчуждения КВЖД", где русские пользовались правом экстерриториальности. Следующими по численности и компактности проживания русских были Шанхай и территория концессии в г. Тяньцзине. В диссертации исследованы именно эти наиболее крупные районы расселения русских в Китае. В Пекине, Циндао, Ханькоу, Чань-Чуне, Хайларе, Дайрене и других городах русские жили малочисленными колониями, что также учитывается в исследовании.
Хронологические рамки исследования обусловлены возникновением после 1917 г. на Дальнем Востоке многотысячной русской эмиграции и до 1945 г. - установлением советского влияния в Китае и массовым исходом русского населения из страны. Отдельные аспекты выходят за рамки заявленных в наименовании диссертации. Это обусловлено необходимостью выявления результатов русско-китайских культурных взаимодействий.
Гипотеза исследования опирается на систему следующих предположений: универсальное и особенное в облике культуры русской эмиграции в Китае определяется включенностью в процесс политического, социального, культурного межгосударственного взаимодействий; воспроизводство русской культурной традиции в условиях эмиграции имеет целенаправленный характер и осуществляется при помощи комплекса мер общественной практики.
Теоретические основы исследования опираются на работы Н.А.Бердяева, Л.Н.Гумилева, М.С.Кагана, Ю.А.Полякова, А.Дж.Тойнби, И.Хёйзинги, ведущих отечественных ученых в области культурологии -А.А.Аронова, С.Н.Артановского, С.А.Арутюнова, С.Н.Иконниковой, Л.В.Петрова, А.Я.Флиера; этнопсихологии - Н.М.Лебедевой, Т.Г.Стефаненко, а также на философские и социально-психологические исследования русской эмиграции - А.И. Новикова и Н.С.Фрейнкман-Хрусталевой.
Методологические основы и методы исследования.
Методологической основой данного диссертационного исследования является принцип историзма, то есть рассмотрение явлений в их историческом развитии и во взаимодействии с социально-политическими и культурными процессами. Были использованы историко-культурологический, историко-сравнительный, системно-функциональный подходы к изучению культурного процесса, при которых приоритетным становится рассмотрение культуры как функционирующей системы.
Предмет и задачи исследования обусловили использование комплекса методов: теоретического и сравнительно-исторического анализа; биографического и проблемно-тематического, герменевтического изучения документов, непосредственного наблюдения.
Источниковую базу диссертации составляют опубликованные и неопубликованные источники, хранящиеся в архивных, музейных и личных фондах.
Состав материалов по культуре русской эмиграции в Китае весьма разнообразен и представлен несколькими группами источников; 1. Исследовательские труды как обобщающего, так и частного характера. 2. Справочные и библиографические издания, опубликованные в России и за рубежом, содержащие информацию о деятельности русских эмигрантов в Китае. 3. Официальные документы (законодательные, протоколы заседаний обществ). 4. Различные группы нарративных источников (воспоминания, мемуары, художественные произведения и др.), которые содержат интересные подробности и неизвестные ранее факты. Этот вид источников имеет особое значение для истории культуры, являясь своеобразным "воскрешением" прошлого, отражением духа эпохи. Развитие жанра воспоминаний особенно интенсивно происходит в периоды социальной напряженности, что вызывает потребность в выражении личного отношения к историческим событиям, стремление зафиксировать особенности собственного положения в мире, проанализировать эпоху. Особенностью этой группы источников является субъективизм, что требует тщательного анализа с точки зрения достоверности и объективности содержащихся в них сведений. Часть фактических данных была использована в исследовании. Регулярными были встречи автора с русскими, родившимися и жившими в Китае, что служит источником и методом накопления и фиксации огромного материала устной истории. 5. Издания эмигрантской периодической печати, выходившие в Китае и содержащие разнообразную текущую информацию о жизни русской диаспоры, деятельности эмигрантских организаций, событиях культурной жизни. 6. Вещественные памятники (архитектурные объекты, предметы быта).
Работа с источниками основывалась на принципах критического анализа, а также целостности и комплексности. В исследовании были использованы архивные документы, задействованы редкие библиотечные фонды:
Русского заграничного исторического архива, хранящиеся в Государственном архиве Российской Федерации (фонд Р - 9145; Коллекция отдельных документов различных эмигрантских организаций); архивного фонда библиотеки фонда "Русское Зарубежье" (рукопись В.Г.Кугушевой); Российского государственного архива литературы и искусства (ф.1337: Коллекция мемуаров и дневников; ф. 1885: С.Я. Алымова); Архива внешней политики Российской Империи МИД РФ (ф. 143: Китайский стол, 1644-1917 гг.; ф. 152: Библиотека Азиатского департамента; ф. 239: Консульство в
Кантоне, 1893-1920 гг.; ф. 301: Генконсульство в Харбине; 1901-1920 гг.; ф. 304: Консульство в Цицикаре, 1901-1920 гг.); эмигрантские фонды и периодические издания Государственного архива Хабаровского края (ф. 1128: Харбинский комитет помощи русским беженцам, 1923-1942 гг.; ф. 830: Главное бюро по делам Российских эмигрантов в Маньчжурской империи; ф.849: В.И.Чернышевой); коллекции периодических изданий русского зарубежья (1917-1990 гг.) Российской государственной библиотеки и Научной библиотеки федеральных архивов; отдела русского зарубежья Института научной информации по общественным наукам РАН; Приморского государственного объединенного краеведческого музея им. В.К. Арсеньева, владеющего достаточно полной подпиской журнала "Рубеж".
Исследуя культурную деятельность русских эмигрантов, автор использовала материалы, собранные во время личной экспедиции в г. Харбин (1999 г.): осмотр памятников материальной культуры первой половины XX в., опрос эмигрантов, беседы с местным населением, а также с китайским коллегами; выявление источников в библиотеке Хэйлунцзянской провинции и работа с ними.
Научная новизна работы состоит в том, что в ней проведен комплексный анализ культурной деятельности русской эмиграции в Китае с 1917-1945 гг.; предложена периодизация культурной жизни на основе изменения политического и экономического положения русской эмиграции в Китае; определены культурные центры (Харбин, Шанхай, Тяньцзинь); дан аналитический обзор деятельности культурных обществ, организаций, союзов и центров русской эмиграции; проанализирована общественно-политическая, образовательная, просветительская, досуговая, религиозная, бояглхвлгштешгная деятельность; выявлены наїюавления и формы этнокультурного взаимодействия русской и китайской культур, их значение и роль в этнокультурном пространстве Китая; введены новые архивные материалы и неопубликованные ранее источники (фонды АВПРИ МИД РФ, БФРЗ, ГАРФ, ГАХК, РГАЛИ, рукописи В.Г.Кугушевой, А.Ф.Кузьминской,
В.А.Морозова, В.В.Томиной); создан биографический словарь, где нашли отражение ранее не известные имена деятелей русской культуры в Китае. На защиту выносятся следующие положения:
Культурная деятельность русской эмиграции в Китае способствовала сохранению этнического самосознания, национального менталитета, религиозной традиции. Деятельность русской диаспоры по воспроизводству русской культуры в конкретных исторических условиях носила целенаправленный характер.
Характерной чертой культурной деятельности являлось стремление к организационному, институциональному оформлению. Формами, институтами ее самоорганизации выступали: общины, комитеты. Русские клубы, научные, образовательные, благотворительные, религиозные общества, издательства.
Межпоколенная трансляция культуры осуществлялась посредством социализации и инкультурации молодого поколения через систему среднего и высшего образования (начальные школы, классические гимназии, реальные и военные училища, Юридический факультет, Политехнический и Педагогический институты. Институт ориентальных и коммерческих наук); проведения праздников: Дней русской культуры, Дней русского ребенка и др.; сохранения русского языка.
Культурная деятельность русской диаспоры ориентировалась на сохранение классической традиции и развитие направлений русской культуры, сложившихся в конце Х1Х-начале XX вв. В целом для творческой деятельности характерна ностальгическая направленность, обращение к истории России, современным проблемам эмиграции, культуре Китая.
Русское пребывание в Китае оказало значительное влияние на промышленно-производственную и финансово-экономическую сферы жизнедеятельности Синьцзяня и Маньчжурии. Культурные контакты носили двусторонний характер, хотя не привели к глубокому культурному синтезу и трансформации национального сознания русского и китайского населения.
Научно-практическая значимость исследования заключается в том, что выводы и материалы диссертации могут быть использованы в обобщающих трудах по истории культуры русской эмиграции, при разработке учебных пособий по истории дальневосточной эмиграции, подготовке лекций, общих и специальных курсов по специализации "История культуры".
Апробация результатов исследования последовательно осуществлялась на всех его этапах. Результаты работы докладывались на ежегодных Российских аспирантских конференциях (Санкт-Петербург, 1999, 2000, 2001), научно-практической конференции "Дальний Восток России -Северо-Восток Китая: исторический опыт взаимодействия и перспективы сотрудничества" (Хабаровск, 1998), научной конференции "Советская культура в контексте истории XX в." (Санкт-Петербург, 1999), Четвертой Санкт-Петербургской Ассамблее молодых ученых и специалистов (Санкт-Петербург, 1999), Всероссийской научно-практической конференции "Проблемы подготовки кадров для сферы культуры и искусства" ( Хабаровск, 2001).
Автор диссертации трижды была победителем конкурса грантов для студентов, аспирантов, молодых ученых и специалистов Санкт-Петербурга в 1999 г. (М99-1. 1К-166), 2000 г. (М-00-1. 1К-160), 2001 г. (MOM. 1К-161) в категории "Кандидатский проект".
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения. В список источников и литературы включены описания архивов и их фондов; периодические эмигрантские издания, нарративные источники (опубликованные и неопубликованные), научная, справочная, художественная литература. В приложения диссертации включены: копии архивных документов, биографический словарь, фотографии автора, хронологическая таблица основных культурных событий в истории русской диаспоры в Китае.
Русская эмиграция в Маньчжоу-Го (1932-1945 гг.)
18 сентября 1931 г. произошло вторжение японского империализма в Маньчжурию. В марте 1932 г. было провозглашено марионеточное государство Маньчжоу-Го. В 1934 г. Пу И, последний император .маньчжурской династии был провозглашен императором Маньчжоу-Го [47, С. 498]. Цели у японского империализма были далеко идущими - установление гегемонии в Азии, в которой особое место отводилось Маньчжурии, как экономически наиболее важному району.
Свои захватнические планы Япония подкрепляла ссылками на расистскую теорию превосходства японской нации, основу которой составляли такие положения, как: «Япония - наиболее сильная страна в Азии; она первая вышла на широкую дорогу самостоятельного национального развития», отсюда «необходимость политического объединения народов Азии под эгидой Яиошш» [43,С27].
Теория паназиатизма в течении многих десятилетий лежала в основе идеологических диверсий Японии на Дальнем Востоке и в Азии. Паназиатские идеи вынашивались в Японии еще с конца XIX в., но особый размах пропаганда паназиатизма приобрела в 30-е г. XX века. Японский дипломат Сугимура писал: «Конечная цель японской политики - стать вождем и руководителем цветных рас и оказать руководящую помощь в их развитии» [43, С.27].
На момент установления марионеточного государства Маньчжоу-Го к 1934 г. по данным М.Раева на Дальнем Востоке проживало около 130 000 русских эмигрантов» [80, С. 38]. По советским источникам 30-х гг., к 1934 г. численность граждан СССР составляла ПО тыс. чел, и 90 тыс. белоэмигрантов [17, С Л 7]. М. Раев на 1937 г. указывает 94 тыс. русских беженцев на Дальнем Востоке [80, С.262].
Тем временем КВЖД, проданная Японии, в марте 1935 г. стала называться Северо-Маньчжурской восточной дорогой. Безусловно, изменилось и положение русского населения, вследствие изменения юридического статуса дороги. Начался исход русского населения за пределы Маньчжоу-го. В связи с продажей Японии КВЖД население с советскими паспортами стало покидать Китай и до 22 августа 1935 г. их численность составила 20 535 человек, как указывают китайские источники [120, С.122]. Канадский исследователь О.Бакич приводит данные , что около 25000 советских граждан были вынуждены вернуться в СССР [115, S. 309]. В числе уехавших были советские сотрудники, работавшие с 1924 г. и русские эмигранты, получившие советские паспорта. Многие из вернувшихся в СССР были отправлены в сталинские трудовые лагеря. В результате массовой реэмиграции число советских граждан сократилось до 7384 человека, а к 1936 г. - до 6564 [120, С Л 22].
Русское население стало переезжать вглубь Китая и в другие страны. Естественный прирост населения среди русских эмигрантов с 1930 по 1943 гг. был незначительным, а смертность превышала рождаемость в несколько раз. Эмигрантские источники этого периода называют русскими эмигрантами 53474 чел. в Маньчжурской империи, в Китае и Ниппон 87 000 чел. (ГАХК, фотоальбом № 39, л.5). К 1942 г. в Харбине русских эмигрантов насчитывалось 29770 чел., русских китайского подданства 2500 чел., советских граждан 2590 чел. Представителей восточно-азиатских народностей 780 тыс. чел. [36, С.77].
В июле 1937 г. Япония начала военные действия в Китае с целью дальнейшей оккупации страны. 28 июля был взят Пекин, 29 - Тяньцзинь.
Установление Японией оккупационного режима в Маньчжурии и создание марионеточного государства Маньчжоу-Го означало начало особого периода в истории эмигрантов в Китае. Если китайская администрация относилась к эмигрантам лояльно, то японские оккупационные власти выказывали к ним явный интерес, дав надежу на соблюдение их прав наравне с другими национальностями, проживавшими на территории Маньчжурии. Этот интерес был основан на намерении Японии использовать антисоветски настроенные эмигрантские группировки в предстоящей борьбе с СССР.
После продажи КВЖД Японии с 1935 по 1945 гг. русское население, проживавшее на территории Маньчжоу-Го находилось под строгим полицейским контролем и подвергалась притеснениям со стороны японских властей. Все направления русской общественной жизни и все аспекты были подчинены интересам Японии. В этот период проявились все особенности тоталитарного режима: подозрительность, полицейщина, прислужничество, нетерпимость, террор, политические убийства. Японские оккупационные власти решили проблему объединения русской эмиграции в административном порядке: для удобства осуществления контроля над эмигрантским населением и объединения усилий антисоветских группировок, с целью борьбы против коммунизма и советского режима в СССР 28 декабря 1934 г. было учреждено Бюро по делам российских эмигрантов в Маньчжурской империи (БРЭМ). Навязанное оккупационными властями Бюро, полностью зависевшее от Японской военной миссии (ЯВМ), должно было стать проводником японской идеологии и политики в эмигрантскую среду.
Продолжение и развитии традиций русской культуры конца XIX - начала XX вв
Один из выдающихся русских философов Серебряного века Н.А. Бердяев писал о сущности культуры: «В культуре действуют два начала -консервативное, обращенное к прошлому и поддерживающее с ним преемственную связь, и творческое, обращенное к будущему и созидающее новые ценности» [29, С.249]. Подтверждением этих слов является развитие русской культуры в конце XIX - начале XX вв., в которой наряду с классической традицией присутствовали плюралистические художественные течения, направления, творческие группы и объединения, характеризующиеся отказом от традиционных взглядов на искусство и обозначенные в истории отечественной культуры термином «Серебряный век». Для культурного прогресса плодотворным может быть только синтез культурных новаций и традиций. После революционных событий 1917 г. рухнула сложившаяся система и развитие направлений Серебряного века из-за принципов руководства новой, советской культуры в тоталитарном государстве было невозможным. Продолжение и развитие этих традиции прослеживается в творчестве русских эмигрантов в Китае.
Русская поэзия конца XIX -XX вв. является одним из самобытных явлений культуры. Символизм, акмеизм, футуризм также ярко проступили в творческих исканиях поэтов - эмигрантах в Китае, как их «братьев по перу» в Европе. Поэт Е.В.Яшнов, когда жил в Петрограде, встречался с Вяч. Ивановым, А.Блоком, Ф.Сологубом [82, С.703]. Общепринятым метром считался А. Белый. Влияние Влока испытали на себе поэты чураевского сборника «Излучины». А.Блока называл среди своих учителей В.Перелешин. Блоковские отражения находим в одном из самых первых харбинских сборников - в книге Ф. Камышнюка «Музыка боли» (1918). В журнале «Фиал» было опубликовано его стихотворение посвященное «неизбывной памяти А.Блока». Не избежала этого влияния и Мария Визи, которая первой переводила на английский язык Блока. Своему кумиру в 1927 г. она посвятила следующие строки: Из камня белого Каррары/твой профиль высечет рука/сереброструнные гитары/передадут тебя в века./Ты будешь юный и певучий /певцы живые не затмят/ушедший твой печально-жгучий/и гордый и глубокий взгляд.ЛГвой будет свет - лучом от Бога/тебя мы чудом назовем/и самой трудною дорогой/к своим святилищам пойдем [82, С. 105].
На протяжении всего времени существования в Китае русской эмиграции акмеистическое направление в поэзии оставалось преобладающим. В конце 1920-х гг. возник кружок «Акмэ», выпустивший свой сборник (Лестница в облака». Уже само название демонстрирует, что его участники причисляют себя к школе Н.Гумилева. Сборник открывается стихотворением, посвященное Мастеру. В представлении харбинских акмеистов его творчество связывалось «с той стальной деловитостью, которой характеризуются хотя бы фигуры наших дальневосточных деятелей - мореходов и землепроходцев» [82, С.37.]. Учениками К Гумилева считали себя Т.П.Андреева, Б.И.Волков, В.К.Обухов, В.Ф.Перелешин. Видимо, чарующая гумилевская муза подвигов, скитаний, небывалых стран, нежных девушек помогала многим поэтам-эмигрантам скрасить тяжелое психологическое состояния беженца. Как отмечает Э.Штейн, «нам известны лишь два бестселлера русских издателей Харбина и Шанхая. Это «Поэма еды» Всеволода Иванова и интеллектуальный бестселлер, распроданная за одни день книга - Николай Гумилева - «Посмертные стихи» (Рубеж.- 1998.-№3.-С.35).
Еще при жизни Н.Гумилева Мария Визи стала переводить на английский язык стихотворения любимого поэта. В первую свою книгу - «Стихотворения» -она включила два перевода из Гумилева - «Еще не раз вы вспомните меня...» и «Храм твой, господи, в небесах», примечательно то, что эпиграфом к книге послужили строки Ахматовой - «„.Невозможно жить без солнца телу и душе без песни». Ахматовскую лирику продолжали в своем творчестве Л.Хаиндрова, Н. Резникова, О. Тельтофт.
В 1930-е гг. образовался «Круг поэтов», следовавший традициям «Цеха поэтов», основанного Н.Гумилевым. Марианна Колосова, одна из самых популярных поэтесс русского Китая называла себя последовательницей Гумилева: Расстрелянному Гумилеву-/Чья мысль как зарево костра/Горит в стране моей суровой-/Я все же младшая сестра! Восемь лет спустя после выхода в свет сборника «Лестница в облака» в том же Харбине был издан коллективный «Гумилевский сборник» в память трагической гибели поэта с участием А.Несмелова, А.Ачаира, Л.Хаиндровой, В.Перелепшна, Г.Мурашева [39].
Консолидирующая роль Русской Православной Церкви
Глубинным консолидирующим фактором для русских в эмшрации стало Православие. Причем в данном случае Православие выступает не только как религия, но и как ментальность, то есть иерархия идей, воззрений, представлений о мире, оценок, вкусов, культурных канонов, способов выражения мысли, являясь существеннейшей частью этнической традиции [38, С. 503]. Неразрывная, органическая связь с Православием является характерной чертой отечественной культуры [19, С.27].
Несмотря на то, что общий состав эмиграции был весьма разнолик, и в том числе с мировоззренческой точки зрения, именно Церковь и возникавшие повсеместно церковные приходы стали связующей константой всего русского зарубежья. В начале XX в. в России существовала 51 епархия и одни экзархат. При них, как правило, были церковно-приходские, певческие школы, духовные училища, народные больницы, приюты, мастерские, богадельни и т.п. [НО, С.23]. Этот спектр учреждений раскрывает просветительскую, благотворительную роль Православной Церкви в Российской Империи. Эти формы деятельности были перенесены и в сложные условия эмиграции. Когда произошло крушение политических, экономических и других объединяющих основ, тогда в особенности стала понятна объединительная роль Православной Церкви.
Оказавшись в инокультурной среде первоочередной задачей стало элементарное выживание. Православная Церковь существовала на пожертвования и средства, получаемые от своей собственной деятельности. Финансирование храма зависело от паствы, оно опиралось на Устав, принятый Всероссийским поместным собором в 1917 г., согласно которому священник собирал деньги среди жителей местной общины [56,. С.20Ц.
До появления в Китае многочисленной русской эмиграции здесь существовала церковная жизнь. При российских консульствах и на территориях русских концессий в Китае были построены церкви или существовали небольшие приходы. Указом Священного Синода 29 мая 1903 г. полоса отчуждения КВЖД была подчинена в духовном отношении начальнику Российская Духовной Миссии. В 1903 г. с вводом КВЖД в эксплуатацию в приказах по дороге священнослужители были объявлены состоящими на службе КВЖД по церковному отделу. До 1922 г. в Харбине было построено 7 церквей, по западной линии- 8, по восточной -7. по южной - 3. К 1917 г. и Гражданской войне вся полоса КВЖД входила в состав Владивостокской епархии и находилась в ведении епископа Владивостокского и Приамурского Михаила (Богданова) [88, СЛО-11],
Ввиду исторических событий, происходивших после 1917 г. прервалась связь с церковным центром - Московской Патриархией. РДМ в Китае, как и другие зарубежные учреждения Русской Православной Церкви, на основании постановления Святителя Патриарха Тихона и Высшего Церковного Совета от 20 ноября 1920 г. перешла во временное подчинение Зарубежному Архиерейскому Синоду. Определением Зарубежного Синода в 1922 г. была образована новая епархия - Пекинская и Китайская. Ее возглавил Начальник 18-й Российской Духовной МИССИИ владыка Иннокентий (Фигуровский) в сане архиепископа, а позднее - митрополита. Таким образом, сохранив старое название, Миссия стала первой православной епархией на территории Китая и ее административным центром. В пределах Пекинской епархии были в том же году образованы викариатства в Шанхае - во главе с епископом Симоном (Виноградовым) и Тянъцзине (позднее перенесено в Ханькоу) - во главе с епископом Ионой (Покровским) [125, С.2].
На территории Маньчжурии была образована, непосредственно подчинявшаяся Зарубежному Синоду, Харбинская епархия, управлявшаяся митрополитом Мефодием. Епархиальному архиерею был присвоен титул «епископ Харбинский и Цицикарскии», впоследствии измененный на «епископ Харбинский и Маньчжурский» (указ высшего церковного управления от 19\1 августа- сентября 1922 г., №328) [88, С. 18]. В ее пределах оказались бежавшие из России архиепископ Забайкальский Мелетий, архиепископ Камчатский и Петропавловский Нестор и епископ Хайларский Димитрий. К 1930 г. в
Харбинской епархии насчитывалось 40 православных приходов. Также Харбине существовали старообрядческая община с двумя церквам,римско-католические костелы, евангелическо-лютеранские церкви, армянский молитвенный дом, христиане адвентисты 7-го дня, баптисты, действовало несколько синагог, буддийские храмы L138, С.3-5].
С 1922 по 1939 гг. в Харбине были построены - 12 церквей, по западной линии КВЖД - 5. в Трехречье-6, по восточной линии-7, но южной линии - 1, монастырей - 2 (Казанско-Богородичный, Боюродице-Владимирский). Кроме того, в состав Харбинской епархии входили церкви и православные приходы в Кобе (Япония), Тэйхо, г. Бандунге, на о. Ява (Нидерландская Индия) [88, С.20]. Ввиду того, что эмигрантский поток был многонациональным и многоконфессиональным деятельность Русской Православной Церкви сталкивалась с униатством и сектантством. Эти факторы способствовали появлению в Харбинской епархии викарных епископов: Димитрием, епископом Хайларским в 1934 г. и Ювеналием, епископом Цицикарским в 1940 г. [35, С.329].
Направления и формы влияния китайской культуры на русскую
Следует отметить, что этнокультурные контакты никогда не идут только в одном направлении. Именно поэтому, говоря о влиянии русской эмиграции на китайское население, мы не можем обойти вниманием и обратный процесс освоения русскими эмигрантами китайской культуры.
Одним из желательных условий приобщения к восточной культуре является знание языка или хотя бы стремление к его освоению. В воспоминаниях эмигрантов содержатся противоречивые сведения о уровне владения восточными языками в русскоязычной среде. В.А. Морозов в «Записках об эмиграции» указывает, что многие русские владели разговорным китайским языком, но письменностью не владел почти никто (РГАЛИ, ф. 1337, оп. 5, д. 10, л.12). «Следует отметить, - пишет В. Перелешин, - что русский Шанхай (и в еще большей мере Харбин), сохранил русский язык и русские традиции несравненно чище, чем те русские эмигранты, которые попали в Европу и США. Китай, как таковой, не накладывал ни на кого отпечатка своего языка или своей культуры, и в Китае молено было прожить десятилетия и при этом не научиться ни одному слову по-китайски» [75, С. і I]. Надо полагать, что подобные выводы делались авторами, исходя из собственного окружения.
Целесообразно заметить, что старшее поколение русской эмиграции сумело так изолироваться, прожив в Китае, что почти ничего о нем не узнало, прошло мимо него. Это можно объяснить сложным психологическим состоянием эмигрантов, вызванным пережитым в России и вследствие вынужденной эмиграции, «борьбой за выживание» на новом месте, «анклавным» проживанием, различными культурными кодами русской и китайской культур. Однако, в этом поколении выделялась группа ученых-востоковедов, в круг профессиональных обязанностей которых входило изучение Китая. Представители старшего поколения личностно и творчески сформировавшиеся еще на родине, жили воспоминаниями о России и воспроизводили их в своей деятельности и в своем творчестве. Молодое поколение готово было осваивать и усваивать чужие культурные ценности, сополагая их с русской классической традицией.
В отрывке из стихотворения поэта М.Ц.Спургота (1901-1993), принадлежащего ко второму поколению русской эмиграции передается отношение этого поколения к древней культуре страны - реципиента: Сижу с китайцами в харчевнях,1Ведя бесед несложных ряд,1И странной радостью напоенІМой каждый в быт Китая взгляд! ІИ, жадно впитывая сокиІКультурьі чуждой мне страны,1Я знаю, что подходят строкиГГоскою вздыбленной весны!... [82,0517].
Второе и третье поколения предпринимали действия к проникновению за «Китайскую стену», за которую не пробились отцы - за стену китайского языка, китайской грамоты. Например, поэт В. Перелешин (1913-1992) блестяще знал китайский язык и занимался переводами китайской поэзии. В первом номере тихоокеанского альманаха «Рубеж» (1992 г.) - прямого преемника журнала «Рубеж», выпускавшегося в Харбине с 1926 по 1945 гг. - была опубликована древнекитайская лирика в переводах В. Перелешина. И этот пример не единственный. Поэту Ф.Л. Камышнюку (1894(?)- не ранее 1932) знание китайского языка позволило ознакомиться с образцами классической китайской поэзией и сделать переводы в эмигрантских журналах (Вал-1922.-№4-16 дек. -С. 14). Безусловно, литературно-переводческой деятельности способствовал тот факт, что в русских учебных заведениях преподавался китайский язык. Кроме того, молодое поколение эмиграции, приехавшее в малолетнем возрасте или родившееся в Китае, видимо, по-иному, чем старшее поколение, воспринимало столь отличную от европейской древнюю культуру, что и позволило ему перестроиться на ординаты другой культуры. Для понимания чужой культуры необходимо преодолеть позицию внешнего наблюдателя, проникнуть в ее внутренние смыслы, не приписывать жителю Китая логику и потребности современного западного человека. Антропологи подчеркивают, что исследователь всегда склонен подходить к изучаемым культурам с представлениями, которые характерны для его собственной среды, и поэтому вкладывать в другие культуры совершенно чуждые для них смыслы [118, С.62].
Благоприятным фактором в овладении восточными языками было их преподавание в эмигрантских учебных заведениях. В 1930 г. усилиями видных русских общественных деятелей в Инине была создана Русско-китайская школа, разместившаяся в здании таможни. Преподавание велось на русском языке, из иностранных языков изучался китайский. В школе обучались в основном русские дети, кроме того принимались и другие национальности: уйгуры, татары, сибо, хань и др. [111, С.55].
Большую роль в распространении знаний о Китае сыграли объединения востоковедов. Общество русских ориенталистов (1909-1927), являясь Харбинским отделением Общества русских ориенталистов с центром в Петербурге, объединило профессиональных ориенталистов, в Харбине. Задачами Общества было изучение Восточной Азии в общественно-политическом, историческом, лингвистическом аспектах, «содействие в сближении России с народами Азии на почве взаимных интересов, вытекающих из культурного взаимообщения с ними» (Железнодорожная жизнь на Дальнем Востоке.-1909.-№14.-С.617).
Харбинским отделением Общества русских ориенталистов с 1909 г. по 1926 гг. издавался журнал «Вестник Азии». Статьи о Китае занимали в журнале доминирующее место. В них затрагивались вопросы антропологии, этнографии, археологии, теологии, ботаники, литературы. Особо следует выделить статьи по этнографии И.Г.Баранова, А.В.Гребенцикова, МИ.Лаврова, Л. Решетникова, В.Стромилова, основанные на личных наблюдениях, а также переводы с китайского из «Цзиньгу цигуань» Ляо Чжая и сказок, выполненные ЙТ .Барановым, Ті.В.Шкуркиньїм, Ф.Ф.Даниленко (Вестник Азии.-іМї -Т927).
