Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Издательская деятельность русской эмиграции в Харбине: 1917-1945 гг 16
1.1. Харбин - главный культурный и издательский центр русской эмиграции в Китае 16
1.2. Издательская деятельность научных обществ и литературных студий Харбина 32
1.3. Русская периодическая печать в Харбине 42
Глава 2. Издательская деятельность русской эмиграции в Шанхае 1917-1947 гг 88
2.1. Формирование русского культурного центра в Шанхае 88
2.2. Особенности издательской деятельности русских в Шанхае 95
2.3. Периодические и продолжающиеся русские издания в Шанхае 103
Глава 3. Частный архив поэтессы Л.Ю. Хаиндровой как источник документов по истории издательской деятельности русской дальневосточной эмиграции (Харбине, Шанхай) 118
3.1. История образования архива Л.Ю. Хаиндровой 118
3.2. Эпистолярные документы в архиве Л.Ю. Хаиндровой 123
3.3. Журналы и книги русских писателей, изданные в Китае, из архива Л.Ю. Хаиндровой 140
Заключение 163
Список использованных источников и литературы 170
Приложения
- Харбин - главный культурный и издательский центр русской эмиграции в Китае
- Издательская деятельность научных обществ и литературных студий Харбина
- Формирование русского культурного центра в Шанхае
- История образования архива Л.Ю. Хаиндровой
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. Издательское дело первой русской эмиграции XX века все более привлекает к себе пристальное внимание отечественных и зарубежных исследователей. В конце 1980-х - начале 90-х годов после долгих лет замалчивания проблемы порево-
люционной эмиграции открылся доступ в спецфонды библиотек и архивы, наладились контакты с зарубежными исследователями, были изданы первые
сборники произведений эмигрантов, появились публикации библио- и биобиблиографических справочников. Однако главный интерес исследователей был связан с изучением издательской деятельности русских в европейских
эмигрантских центрах. К изучению дальневосточной части эмиграции и русского издательского дела в Китае как специальной научной проблеме учёные
обратились только в последнее десятилетие. Но в появившихся монографиях изучалась история культуры эмиграции в Китае в целом, а вопросы издательского дела затрагивались попутно, без должного анализа. Объясняется это тем, что до настоящего момента исследователи испытывают недостаток фактического материала по «китайской» русской эмиграции, так как издания, появившиеся в Китае в период 1917 - 1947 года, в 50-х подверглись истреблению по указанию руководства коммунистического Китая. Сохранилось только то, что смогли увезти с собой разъехавшиеся по разным странам россияне, уже во второй раз ставшие эмигрантами. В крупнейших книгохранилищах мира нет полных подшивок многих, даже самых крупных, журналов и газет, изданных в Китае, некоторые авторские книги известны только по библиографическим каталогам того времени и библиографическим обзорам в периодике.
Однако именно в Китае русское население, сильно увеличившееся с появлением эмигрантов (учёные насчитывают до полумиллиона беженцев), проживало компактными поселениями на специально отчуждённой Китаем
территории для строительства Китайской Восточной железной дороги ещё с
*
1898 г. и чувствовало здесь себя полноправно. Вся эта территория, как свидетельствует харбинская поэтесса Е. Рачинская, «говорила по-русски» (244. Ч. 1. - С. 47), следовательно, и читала по-русски. Здесь русские издания являлись жизненно необходимыми в повседневной практике. Издательская деятельность в городах Китая с появлением эмигрантов значительно возросла и стала весьма разнообразной. В Харбине, Шанхае, Тяньцзине, Дайрене и дру-
гих городах выпускались книги самой широкой тематики - от записок-воспоминаний русских офицеров, прошедших первую мировую и граждан-
скую войны, до теоретических работ по техническим наукам. Издавались газеты, журналы, периодические сборники, плакаты, буклеты, листовки - все то, что обращалось с печатным словом к читателю-россиянину. Русская зару-
бежная культура наиболее полно выразила себя в слове, поэтому издательскую деятельность в Китае можно рассматривать в качестве своеобразной ле-
тописи жизни дальневосточной диаспоры. Она стала самостоятельной и значимой частью всего русского зарубежного издательского дела, созданного за годы существования эмиграции первой волны.
В связи с тем, что монографических исследований, комплексно и системно исследующих издательскую деятельность русской эмиграции в Китае практически нет, представляется актуальным выдвинуть ее как тему отдельного диссертационного исследования.
Объект исследования - издательское дело пореволюционной русской эмиграции в Китае.
Предметом исследования является издательская деятельность русской эмиграции Харбина и Шанхая в 1917-1947 гг.
Цель диссертационного исследования: определить особенности, место, инфраструктуру издательской деятельности пореволюционной русской диаспоры в Харбине и Шанхае.
Для достижения поставленной цели представляется необходимым решение ряда исследовательских задач:
«
Выявить условия, сформировавшие особенности русской диаспоры на территории Китая, и культурно-исторические причины активного развития в её основных центрах (Харбин и Шанхай) издательской деятельности в период 1917-1947 гг.
Изучить деятельность основных русских издающих организаций в Китае (профессиональных, политических, религиозных, научных, литератур-
но-творческих и др.), определить уровень, объем и направление их деятель
ности в обозначенный период.
3. Проанализировать характер русских печатных изданий на примере
наиболее значимых газет, журналов, альманахов.
4. Показать деятельность структур книгораспространения: русские
книжные магазины, библиотеки.
5. Выявить источниковую ценность крупнейшего на юге России частно-
го литературного архива харбинской поэтессы Лидии Юлиановны Хаиндро-
вой в Краснодаре, описать и проанализировать имеющиеся в нем материалы
с точки зрения книговедения, библиотековедения, библиографоведения, обос
новать необходимость введения в широкий научный оборот наиболее значи
мых документов.
Хронологические и территориальные рамки исследования:
Исследование охватывает временной период существования русской эмиграции в Китае и развития в её культурных центрах (города Харбин и Шанхай) издательской деятельности: 1917-1947.
В отличие от русских европейских диаспор, в которых с появлением фашизма в Италии и Германии и началом развязанной им в Европе второй мировой войны культурная жизнь к 1939 году фактически прекратилась, в Китае она продолжалась и в 40-е годы: работали издательства, выходили русские газеты, журналы, книги.
Территориальные рамки исследования определяются двумя главными
культурными и издательскими центрами эмиграции в Китае - городами Хар-
бин и Шанхай.
«
Степень научной разработанности проблемы. Научная литература о русском издательском деле в Китае немногочисленна. В широкоизвестном и первом доступном в России труде американского учёного Марка Раева «Россия за рубежом» (159) в главе «Галактика Гутенберга. Издательское дело на чужбине» этой теме посвящена одна страница текста.
П.П. Балакшин в двухтомном историковедческом труде «Финал в Ки-
тае» (14) обращался к периодическим изданиям Харбина и Шанхая для характеристики общественной и политической ситуации, однако специально
вопросов издательской деятельности не рассматривал.
В монографиях отечественных историков, вышедших за последние 15 лет, обращение к русской печатной продукции в Китае как к источнику ин-
формации стало необходимым и более детализированным. В трудах историка-китаеведа Г.В.Мелихова «Маньчжурия далекая и близкая» (112), «Россий-
екая эмиграция в Китае» (113), «Белый Харбин середины 20-х» (110), а также в монографиях А.А. Хисамутдинова - «По странам рассеяния. Часть первая - Русские в Китае» (244) и «Следующая остановка - Китай» (246) проблемам русской печати посвящены отдельные главы.
Некоторые сведения об издательской деятельности дальневосточников содержатся в монографии Л.Ф. Говердовской «Общественно-политическая и культурная деятельность русской эмиграции в Китае в 1917 - 1931 гг.». - в главе «Культурное наследие русской эмиграции: литература, печать, книгоиздательство, театр, музыка, живопись и архитектура» (49, С. 117-173).
Первая попытка осветить литературно-художественную деятельность
русской эмиграции всех трёх волн XX века сделана в монографии В.В. Аге-
носова «Литература русского зарубежья» (3). «Китайская» эмиграция впер
вые оказалась вписанной в общую картину печатного дела русского зарубе
жья (очерк «Литературный Харбин» (3, С. 51-62); глава «Прошедший все сту
пени» - о поэте Арсении Несмелове (там же, С. 265-279)). В обширном Ука
зателе имен писателей, упоминаемых в тексте, названо 34 автора из «русско-
« го» Китая.
«
В книге Светланы Г.Х. Сюй (Нью-Йорк) «Литературная жизнь русской эмиграции в Китае (1920-1940-е гг.)» (220) собраны сведения о литераторах Харбина и Шанхая (к сожалению, в книге оказались ошибки: поэт Н.А. Щёго-лев на страницах 56-57 назван Щегловым, а на 66-й - Щегольевым, поэтессе Л. Хаиндровой - страница 53 - приписывается не существующий сборник «Разноцветье»).
Т.В. Кузнецова, работая с материалами Хабаровского государственного
архива (которые были вывезены в 1945 году из Харбина и только в середине
90-х оказались доступны для изучения), выпустила биографический словарь «Деятели русского книжного дела в Китае» (98), и монографию «Русская книга в Китае. 1917-1949» (99). В монографии освещаются проблемы, связанные
с производством и распространением русских изданий в нескольких городах диаспоры. Книга снабжена именным указателем с обозначением писатель-
ских псевдонимов. На сегодня это первая крупная научная работа по данной теме. Наше исследование, поставив целью рассмотреть издательское дело в Харбине и Шанхае, отчасти перекликается с названной работой, однако мы анализируем другие источники, из фондов РГБ, и документы ещё никем не исследованного краснодарского архива харбинской поэтессы Л.Ю. Хаиндровой.
Первые публикации литературного наследия дальневосточного русского зарубежья принадлежат профессору МГУ Е.П. Таскиной: «Харбин. Ветка русского дерева» - проза и поэзия (241) и «Русский Харбин» - мемуары, статьи из харбинской периодики, другие редкие материалы (179). Мемуары, архивные документы, литературные произведения русских авторов из Китая содержат книги литературно-исторического ежегодника «Россияне в Азии», из-даваемого с 1994 г. доктором Ольгой Бакич (Торонто) (169).
Библиографические своды Русского Зарубежья - важная часть научной
литературы по проблемам издательской деятельности в эмиграции. В первом
таком своде, созданном доктором филологических наук Л.А. Фостер, - «Биб-
* лиография русской зарубежной литературы. 1918-1968» (233) было отражено
65 изданий из Китая. Есть именной указатель, список публикаций учтенных авторов. Свод составлялся не всегда по «живой» книге, и это обстоятельство стало причиной неточностей: в списке публикаций харбинской писательницы Н.С. Резниковой отмечена журнальная статья «Из воспоминаний о А.И. Ремизове: к 10-летию со дня смерти» (ФРГ, Мосты, 1968, № 13-14) (233, С. 920), написанная парижской эмигранткой Н.В. Резниковой. Среди книг хар-
бинской поэтессы Л.Ю. Хаиндровой указан никогда не существовавший сборник стихов «Раздумья» (без года издания и со ссылкой на Г. Струве) (там
же, С. 969).
Первый отечественный библиографический указатель А.Д. Алексеева «Литература Русского Зарубежья. Книги 1917-1940. Материалы к библио-
графии» (6) отразил 309 изданий из Китая (а всего в справочнике более 2600 описаний). Причём сведения о книгах Алексеев собирал в Государственных
библиотеках им. В.И. Ленина, им. М.Е. Салтыкова-Щедрина, Академии наук СССР, библиотеках Риги, Тарту, Таллина и в пражском знаменитом архиве РЗИА (Русский зарубежный исторический архив). (Следует заметить, что архив и библиотека РЗИА пополнялись из стран Дальнего Востока только до начала Второй мировой войны, до 1939 г.).
Библиографический указатель в 3-х частях «Книга Русского Зарубежья в собрании Российской государственной библиотеки. 1918 - 1991» (83) содержит 6835 библиографических описаний, из них «китайских» изданий -только 180.
В 1999 вышел «Сводный каталог периодических и продолжающихся изданий русского зарубежья в библиотеках Москвы (1917-1996)» (186), в нём отражено журналов, альманахов, сборников, газет более 1700, из Китая - 230 названий.
Каталог собрания библиотеки Гавайского университета «Русская печать в Китае, Японии и Корее» (151) изданный в Москве Патрицией Полански (США), представил библиографические описания 718 изданий из Китая.
Библиографический указатель «Печатные издания харбинской россики» (146) (из спецхрана Хабаровского государственного архива) отразил 211 изданий, опубликованных в Китае.
Биобиблиографический словарь А.А. Хисамутдинова «Российская эмиграция в Азиатско-Тихоокеанском регионе и Южной Америке» (2000) представляет более 2000 персоналий: писатели, журналисты, издатели, учё-
ные, музыканты, предприниматели, врачи, общественные деятели (почти все они имели различного рода печатные публикации). Значительное количество
лиц вводится в научный оборот впервые. Несмотря на критические замечания в адрес этой работы, сделанные Е.П. Таскиной (228) и Н.Е. Абловой (2, С. 19), это единственная попытка показать эмигрантское сообщество (в основном в
Китае) в зеркале печатных изданий.
Китайский учёный Диао Шаохуа издал книгу «Литература русского за-
рубежья в Китае (в Харбине и Шанхае). Библиография (Список книг и публи
каций в периодических изданиях)» (251). Кроме библиографии, даётся «Крат
кий обзор истории русской печати в Харбине».
Ценным справочным изданием по проблеме книжного дела русской эмиграции всех трёх волн является «Литературная Энциклопедия Русского Зарубежья» ( 106) в 2-х томах: «Писатели русского зарубежья» и «Периодика и литературные центры», в которых имеются сведения о деятельности русских издателей и писателей в Китае. Однако недостаточная изученность «китайской» темы сказалась и здесь: наблюдаются неточности и прямые ошибки в энциклопедических статьях:
- в томе «Периодика...» харбинскую поэтессу Викторию Янковскую
превратили в Яновскую, а поэта Николая Щёголева в том же материале - в
Щеглова (106, Т. 2, С. 294). Ошибка повторилась и в Алфавитном указателе
имён на страницах 635 (Янковская В. и Яновская В.) и 634 (Щеглов Н. и
Щёголев Н.), то есть возникли «двойники».
- харбинская поэтесса, писательница и журналистка Наталия Семёнов-
* на Резникова в Алфавитном указателе ЛЭ РЗ «Периодика...» (там же, С. 624)
*
и во всех сносках на её участие в периодической печати зафиксирована как Н. Резникова. Но на 18 странице появилось расшифрованное имя Нина Резникова - среди авторов известного харбинского поэтического сборника «Семеро», но в нём опубликованы стихи Резниковой Наталии Семёновны. В другом томе ЛЭ РЗ - «Писатели русского зарубежья» - правильно указана как автор публикации об A.M. Ремизове Н.В. Резникова (106, Т. 1, С. 335). Зато
под этой фамилией с инициалами Н.В. в Указателе имён (С. 500) значатся 16 страниц, на которых приводятся литературные рецензии (как правило, из хар-
бинского журнала «Рубеж»), принадлежащие Н.С. Резниковой. На самом деле существовали две Резниковы: одна - жившая в Европе эмигрантка Наталия Викторовна Резникова (1905 г. рожд.), дочь В.М. Чернова, руководителя
партии эсеров в дореволюционной России. Другая - Наталия Семёновна Резникова, родившаяся в Иркутске (1911 г.) и с 10-летнего возраста находившая-
ся в Харбине до переезда в Шанхай, писательница и журналистка. Ей принадлежит несколько поэтических и прозаических книг (рассказы, повести, романы) и названные рецензии.
В антологии «Литература русского зарубежья» (104) также оказались неразличимыми эти участницы издательского процесса русской эмиграции: о Резниковой Наталии Викторовне, кроме биографической справки и воспоминаний о Ремизове («Огненная память», США, 1980), говорится как об авторе стихов, но публикуется несколько стихотворений, принадлежащих Наталии Семёновне Резниковой, из сборника «Багульник» (Харбин, 1931 год) (104, С. 540).
До сих пор остаются неизвестными отечественному читателю многие газеты, журналы, антологии, продолжающиеся сборники, книги русских писателей, изданные в китайском зарубежье, а значит и сведения об авторах, издателях, издательствах той поры.
Изучение монографических, библиографических, энциклопедических
изданий приводит к выводу о том, что сегодня возрос научный интерес к из-
дательскому делу в «китайской» эмиграции, но недостаток изученности этой
проблемы делает попытку книговедческого, библиографоведческого и библиотековедческого подхода к заявленной теме актуальной.
Источниковую базу данного диссертационного исследования составили русские печатные издания, выходившие в Китае за период 1917-1947 гг. Мы проанализировали часть периодических изданий Харбина и Шанхая из фондов Российской Государственной Библиотеки, определяя продолжительность выпусков, их материальную конструкцию, форму, характер оформления. Устанавливали собственника издания или субсидирующую организацию, редактора, типографию. Для выяснения зависимости издания от издающей организации обращались к документам из фондов ГАРФ.
Другой группой источников явились библиографические указатели, названные выше, методика работы с ними позволила по библиографическим описаниям изданий составить фактическую и статистическую характеристику издательств и их репертуара, типографий, мест и времени выхода изданий, даже выявить фамилии художников-оформителей изданий.
Частью необходимых источников стали мемуары писателей и журналистов, живших в обозначенный период в Китае: В. Перелешина «Два полустанка» (Амстердам, 1987) (137); Ю. Крузенштерн-Петерец «У каждого человека есть своя родина» (Торонто, 1994 - 2000) (169); В. Слободчикова «О судьбе изгнанников печальной... Харбин, Шанхай» (М., 2005) (191). А также материалы современных периодических изданий, выпускаемых обществами бывших харбинцев: в России - «Русские в Китае» (175), «Русская Атлантида» (172), «На сопках Маньчжурии» (118); в Канаде - ежегодник «Россияне в Азии» (169).
Особую часть источников составили материалы семейного архива, сохраненные дочерью Л.Ю. Хаиндровой, Татьяной Алексеевной Серебровой. Архив содержит книжную коллекцию (32 названия), куда входят авторские книги харбинских и шанхайских писателей (многие с дарственными надписями) и другие русские издания, вышедшие в Китае. Большой научной ценностью обладает подшивка шанхайского журнала «Сегодня» за 1943 год (15 но-
*
меров), не зафиксированного в названных нами библиографических справочниках, зарубежных и отечественных.
Переписка Л.Ю. Хаиндровой с известными деятелями русской эмиграции занимает в архиве более десяти объёмистых папок и содержит более 500 писем. Из них небольшая часть «китайских» 30-40-х гг.: 16 писем поэта и издателя Арсения Несмелова из Харбина в Дайрен, потом в Шанхай, где нахо-
дилась Л.Ю., 2 письма поэта Валерия Перелешина из Шанхая в Казань, куда попала Хаиндрова по возвращении в СССР. Самую обширную часть перепис-
ки составляют письма 60-80-х гг.: только В. Перелешин написал около 400 из Бразилии, писали П.П. Балакшин (США), поэтесса Ларисса Андерсен (Таити, Франция), журналистка Е. Сентянина (Бразилия). В России адресантами были
бывшие харбинцы и шанхайцы: писатель Вс.Н. Иванов, друзья по литературным объединениям В.А. Слободчиков, Э.Ф. Индриксон, В.А. Серебряков и
другие. Ценность этих писем в том, что их авторов всегда волновали литературные проблемы, они обсуждали события своей литературной и издательской деятельности, из периода эмиграции в Китае называли книги, периодические издания, которые выходили из печати, но затерялись во времени, имена редакторов, издателей.
Часть папок архива занимают ещё не разобранные рукописи Л. Хаиндровой. Вместе с письмами они представляют собой массив научно не изученных документов.
Теоретико-методологическую основу исследования составляют общенаучные принципы объективности, историзма и детерминизма, методы сравнительно-исторического, системно-структурного анализа, а также теория самоорганизации и развития открытых систем, выдвинутая синергетикой. Издательская деятельность русской эмиграции в условиях Китая рассматривается нами как явление, структурно возникшее при взаимодействии и кооперации отдельных частей.
Для написания данной работы были использованы методологические
« и теоретические положения, содержащиеся в трудах отечественных ученых:
*
книговедов, библиографоведов, библиотековедов. Это исследования по теории и истории русской книги и книжного дела (И.Е. Баренбаум, А.А. Сидоров, А.И. Назаров, А.З. Окороков, О.Д. Голубева, СВ. Белов, А.И. Рейтблат); по разработке методологических основ библиографоведения (А.И. Барсук, О.П. Коршунов, М.В. Машкова); по статистике печати (Н.В. Здобнов, Т.А. Подмазова), по проблемам литературно-краеведческого библиографирова-
* ния (Н.К. Пиксанов, С.А. Пайчадзе), по проблемам архивоведения (В.П. Коз
лов, П.В. Крылов); по проблемам книжного дела эмиграции (М. Раев, Е.П.
Таскина, Т.В. Кузнецова, С.А. Пайчадзе, П. Полански, О Бакич).
Практическая значимость исследования состоит в следующем:
- введены в научный оборот не известные ранее документы (письма, ав-
# тографы, произведения писателей русской диаспоры в Китае 30-40-х годов
XX столетия);
- сообщён ряд сведений, которые могут быть использованы для подго
товки словарей, библиографических указателей, при переиздании произведе
ний представителей дальневосточной ветви русского литературного зарубе
жья, для написания научных комментариев к ним;
выявлены и обоснованы фактические неточности в некоторых научных изданиях о русском печатном наследии и его создателях в Китае;
основные результаты проведённого анализа издательской деятельности русской диаспоры в Китае могут быть использованы в преподаватель-ской работе в качестве раздела лекционного курса по истории книжного дела русской эмиграции XX века, в качестве отдельного спецкурса, а также возможно использование материалов диссертации для преподавания истории отечественной литературы и отдельных разделов культурологии.
Теоретическая значимость исследования:
- Углублена теоретическая разработка подхода к проблеме русской из
дательской деятельности в Китае как части общероссийского книгоиздатель
ского дела.
Уточнено содержание понятий колония-диаспора-эмиграция применительно к русским в Китае с учетом «двуслойности» сложившегося общества.
Разработана новая методика изучения книжных изданий и архивных документов с применением методов количественного анализа.
Материалы диссертационного исследования обосновывают необходимость реинтеграции печатного наследия русской эмиграции в современную культурную среду.
Научная новизна исследования:
впервые использован комплексный подход к изучаемому материалу издательской деятельности русских в Китае;
впервые введены в научный оборот документы личного архива и книжная коллекция харбинской поэтессы Л.Ю. Хаиндровой;
даны описания русских изданий из Китая по виду материальной конструкции с указанием размеров книжного блока или газетного листа, объёма, по формату, по характеру художественного оформления;
выявлены ранее не зафиксированные издания, писательские псевдонимы, автографы;
обнаружены неточности и ошибки, допущенные в некоторых публикациях по теме русской издательской деятельности в Китае.
Положения, выносимые на защиту.
Издательская деятельность русской колонии в Китае в период с 1917 по 1947 год является важнейшей составной частью истории книжного дела пореволюционного русского зарубежья по количеству изданий разных видов и жанров; по кругу издающих учреждений, организаций, объединений; по масштабам возникшей литературной общественности.
Главными издательскими центрами в «русском Китае» в 1917 - 1947 годах были Харбин и Шанхай, поскольку в них сосредоточилось большинство российского населения (потенциальные читатели), возникла широко разви-
тая издательская инфраструктура, книгораспространяющие учреждения, творчески работало значительное число русских литераторов и журналистов.
3. Условием культурной самоорганизации издательской деятельности русских в Харбине и Шанхае является создание «культурных гнезд» как традиции, имеющей истоки в русской культуре XIX веке. Объединяя вокруг себя творческие силы эмигрантского общества, они способствовали развитию
патриотических, научных, художественных, просветительских тенденций и,
как правило, выполняли роль издающих организаций.
4. Документальный архив харбинской поэтессы Лидии Юлиановны Ха-
индровой является репрезентативным источником для изучения издательско
го дела русской эмиграции в Харбине и Шанхае, включающим в себя книги,
журналы, изданные в Китае, переписку с крупными деятелями русской эмиг
рации в изучаемый период, а также в 60-80-е гг. XX века.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертационного
исследования были изложены в материалах международных научных конфе
ренций: «Культура и образование в информационном обществе» (Краснодар,
ш 2003); «Единое информационное пространство России: федеральный и ре-
гиональный компоненты» (Краснодар-Геленджик, 2004); «Информационная культура и эффективное развитие общества» (Краснодар, 2005); региональной научно-практической конференции «Гуманитарное образование в современном вузе: традиции и новации» (Краснодар, 2002). По теме диссертационного исследования были опубликованы статьи общим объёмом более 5 п.л. Материалы исследования использовались в курсе изучения отечественной литературы в Краснодарском государственном университете культуры и искусств.
Структура диссертационного исследования определяется его целями и задачами. В основу изложения материала положен системно-исторический принцип. Диссертация состоит из введения, трёх глав, заключения, приложения, списка архивных источников и использованной литературы.
Харбин - главный культурный и издательский центр русской эмиграции в Китае
Русская колония на территории китайской Маньчжурии образовалась в самом конце XIX века по причине строительства русскими силами КВЖД, для чего по договорённости с Китаем Россия получила в своё распоряжение большую территорию. До 1917 года колония по численности достигала 150 тысяч человек. В начале 20-х годов XX века она приняла в свои пределы мно-госоттысячную волну эмигрантов и стала основой для возникновения восточной ветви Русского Зарубежья. Достоверного количества россиян, эмигрировавших в Китай, назвать невозможно так же, как установить полную цифру всей эмиграции первой волны (1917 - 1945 гг.). Исследователи последних лет определяют количество эмигрантов в Китае цифрой в 400 и даже 500 тысяч человек (113, С. 58; 147, С. 264; 99, С. 48). Это почти пятая часть всех беженцев первой эмиграции XX века. По количеству русских подданных колония в Китае занимала 4-е место в мире после Франции, Германии и Польши. Китайское правительство после свершившейся в России революции вело осторожную политику по отношению к русскому населению, признавало административные структуры бывшей империи на отчуждённой территории. Русские консульства продолжали работу во всех крупных городах Китая и Маньчжурии. В Пекине действовало российское посольство. Русское руководство сохраняло в своих руках все юридические права на дорогу и в соответствии с имевшимся двусторонним русско-китайским соглашением осуществляло гражданское управление русским населением.
Подчеркивая эту особенность существования русских эмигрантов на китайской (маньчжурской) территории, Н. Лидин так характеризует Харбин, «столицу» русской диаспоры 20- начала 30-х гг.: «...социально-административный уклад жизни носил ярко выраженный русский характер.
Функционировал русский суд, русская почта, русская полиция, городское самоуправление, сконструированное по русскому образцу. На улицах, в магазинах, в учреждениях господствовал русский язык. Харбин по облику своему напоминал былой русский город» (103, С. 313). Русским не нужно было даже овладевать китайским языком, наоборот, китайцы, получившие благодаря русским поселениям оплачиваемую работу, сами стремились говорить по-русски.
Огромную роль в жизни эмигрантов в Китае сыграла Русская право славная церковь. Она оказалась в суровые годы крушения прежних общественных ценностей цементирующей силой и духовной опорой. В местах своего расселения на китайской земле русские воздвигли за 40 лет десятки православных храмов. В одном только Харбине было около тридцати церквей. Русская православная миссия вела большую издательскую деятельность.
Подданные Российской империи из тех, кто приехал сюда еще в 1890-е годы, называли себя построечниками, старожилами, они изначально обеспечивали строительство, а в дальнейшем работу дороги и существование всей необходимой для общественной жизни инфраструктуры. Здесь всё было создано их трудом: первоклассная железная дорога со всеми станциями, туннелями, мостами, техническим обслуживанием, выстроенная в кратчайшие сроки; городки и посёлки, поднявшиеся в глухих до того местах; красавец Харбин. Появление эмигрантов внесло в жизнь русской колонии новые проблемы. Беженцы были политизированы, раздражены новой властью в советской России, выражали через средства массовой информации свои антибольшевистские взгляды. Так сложилась «двуслойность» русской колонии на территории КВЖД, которая определялась различиями исторических судеб первопоселенцев и эмигрантов и, конечно, отразилась в их печатных произведениях.
Советская власть всех бывших российских граждан, живших за пределами России, отнесла к разряду эмигрантов-беженцев. Название эмигранты неправомочно закрепилось и за всеми бывшими российскими гражданами в
Китае, даже за теми, кто родился здесь до революции. На проблему «двуслойности» российского дальневосточного зарубежья не обратил принципи ального внимания никто из современных ученых, кроме Н.Е. Абловой (2, С. 400), позицию которой мы разделяем. Применительно к русскому обществу на отчуждённой китайской территории в монографиях ведущих специалистов одновременно используются термины колония, диаспора, эмиграция.
Издательская деятельность научных обществ и литературных студий Харбина
Интеллектуальные потребности харбинской интеллигенции реализовывались, как это было и в старой России, путем образования «культурных гнезд», вокруг которых создавалась особая духовная атмосфера. Это были и научные общества (ОИМК - Общество изучения Маньчжурского края, ОРО -Общество русских ориенталистов и др.), и литературные студии, и даже частные литературные салоны, действовавшие в домах известных людей. Эти организации участвовали в книгоиздательском деле - создавали свои издательства, печатали поэтические сборники, журналы, газеты. Известно, что только ОИМК за 6 лет (1922-1928) выпустило 87 изданий, а всего было напечатано до 70 тысяч книг (99, С. 19). Большую издательскую работу вели высшие учебные заведения.
Однако в Харбине больше всего читали русскую художественную ли тературу, молодежь стремилась знать свою культуру в совершенстве, тянулась к творчеству. Успешнее всего проявляли себя поэты, прозаиков было намного меньше. С 1918 по 1947 гг. в Харбине поэты издали 118 авторских и 15 кол лективных поэтических сборников (173, С. 704-709). Все годы эмиграции в городе действовали литературные студии и кружки, как правило, бравшие на себя издательские функции.
Бывший харбинец В.А. Слободчиков вспоминает о кружке, который собирался в доме поэтессы А.П. Паркау в середине 20-х годов. Он назывался «Среда» (173, С. 687). Слободчиков описал одно из заседаний: «... ровным, негромким, как мне показалось, застенчивым голосом читал стихи Арсений Несмелов. В отличие от него громко и четко Леонид Ещин декламировал Мая-ковского. ...На вечере в футуристическом жанре выступили Федор Камыш-нюк, Георгий Машуков, Михаил Спургот. Читали стихи также Вс.Н. Иванов, Леонид Астахов, Евгений Яшнов, Алексей Ачаир, Елизавета Рачинская и другие» (179, С.66 ).
Слободчиков называет еще один «гостеприимный дом, принадлежащий Ольге Николаевне и Владимиру Андреевичу Барри». Он - выдающийся инженер, по проектам которого строились сложные сооружения, в частности, виадук, соединивший две части города: Пристань и Новый город. Она - бывшая актриса одного из московских театров, великолепно декламировала стихи русских поэтов «серебряного века». «В салоне Барри было примерно так же, как у Нилусов, с той, пожалуй, разницей, что здесь вслед за хозяйкой гости выступали в основном не со своими стихами, а со стихами уже признанных поэтов; немного веяло декадентством и авангардизмом» ( Там же, с. 67). Слободчиков считает, что были и другие дома, где устраивались подобные вечера, но он их не знал.
В 1919 году образовалась студия «Кольцо». Как утверждает в своих воспоминаниях Ю. Крузенштерн-Петерец, из поэтов в студию входили С. Алымов и Ф. Камышнюк. Беседы с Алымовым высоко ценили начинающие поэты. «Говорил он о хаосе, из которого родится космос, о звуках сфер, слы шимых лишь артисту, о том, что говорил Блок. Для харбинской молодёжи всё это было ново... беседы с Алымовым оставляли в умах след несравненно бо лее глубокий, чем его стихи» (92). Алымов жил в Харбине с 1917 года. В сво ём творчестве он был близок к Игорю Северянину, наполнял стихи изыскан ными образами. Поэтический сборник «Киоск нежности», появившийся в Харбине в 1920 году, принёс Алымову настоящую славу, сделал его «кумиром молодёжи». Студию «Кольцо» вспоминает и О. Сафонова, указывая тот же 1919 год: «В неё входили артисты, художники и поэты. Был на виду там поэт Сергей Алымов, высокий, красивый, с большими татарскими тёмными глаза ми. Часть молодёжи восторгалась его стихами, ...другие посетители студии называли его поэзию «парфюмерной» (245, С.28; 246, С. 120).
В 1920 году «по инициативе поэта С. Алымова было образовано «Харбинское литературно-художественное общество» и начато издание литературного ежемесячника «Окно». Вышло 2 номера, среди авторов - поэты футуристы С. Третьяков, Н. Асеев, В. Март (Матвеев, отец известного поэта европейской эмиграции Ивана Елагина). В № 2 опубликована поэма известного харбинского поэта А. Несмелова «Смерть Гофмана» (107, С. 294).
В конце 1920-х годов возник кружок «Акмэ», в самом названии которого обозначалась близость к русским дореволюционным акмеистам и в частности к Гумилёву. Кружок выпустил сборник «Лестница в облака» (1929 г.), который открывался стихотворением, посвященным Гумилёву. В сборнике выступили шестеро поэтов: Н. Алябьев, Т. Андреева, Г. Копытова, В. Обухов, Н. Резникова, Н. Светлов.
Ещё одна литературная организация - «Общество писателей и журналистов в Харбине», просуществовавшая, правда, недолго - с 1921 по 1923 год, привлекла к себе значительную часть творческой интеллигенции (26, С. 282 ). Она не носила характера профессионального объединения. Членами «Общества...» мог стать любой интересующийся литературой человек. Заседания проходили по четвергам - устраивались дискуссии на литературные темы, прослушивались и обсуждались доклады. Приверженцы классической литературы отстаивали традиционные приоритеты в спорах со сторонниками новых течений Серебряного века. Первым председателем «Общества» была писательница Е.И. Щировская, автор романа «Перед войной» (Харбин, 1921 г.). Членами являлись выдающиеся представители Русского Зарубежья, известные не только дальневосточной эмиграции. Например, харбинский профессор Г.К. Гине, преподаватель Юридического факультета, был редактором журнала «Русское обозрение», автором многочисленных работ о Достоевском, Пушкине, Л. Толстом, Бунине и др. Профессор того же учебного заведения Н.В. Устрялов писал политические и философские книги, был одним из создателей идеологического движения «Смена вех» в русской эмиграции, редактировал журнал «Окно». Поэт Сергей Алымов, соредактор Н. Устрялова в харбинском журнале «Окно», был и редактором газеты «Рупор». Писатель и журналист Л. Арнольдов в 1925 году, уехав из Харбина, стал главным редактором газеты «Шанхайская заря».
Формирование русского культурного центра в Шанхае
В отличие от «русского» Харбина, Шанхай до революции 1917 года имел в составе своего населения всего около 10 тысяч русских. Это были граждане России, руководимые Российским генеральным консульством во главе с В.Ф. Гроссе. Вскоре (сентябрь 1920 г.) китайское правительство отказалось признавать легитимность царской дипломатической миссии. Было образовано Бюро по русским делам, которым управлял чиновник китайского МИДа, а его замом стал В.Ф. Гроссе. В это время Шанхай представлял собой многомиллионный город - «Желтый Вавилон», как его образно называли. Административно он делился на крупные районы, где проживали тысячи иностранцев. Самой крупной была французская концессия, остальные иностранцы населяли международную часть города - Сеттльмент. За рекой находилась японская часть. Больше всего русских жило на территории французской концессии. Здесь находились и две русские церкви. Главная улица этой части города -Авеню Жоффр была полна русскими магазинчиками и вывесками на русском языке.
С прибытием сюда волны эмигрантов из Владивостока в октябре 1922 года, а затем беженцев их Харбина и других поселений по линии КВЖД от японских властей (с 1934) число российских граждан увеличилось, как считают некоторые ученые, до 50 тысяч (99, С. 148). «Это было началом необычайного десятилетия, декадой культурного расцвета» (144, С. 32-33). Шанхай был международным портом и крупным промышленным городом, «здесь всегда можно было найти работу» (131, С. 17). После признания Китаем СССР в Шанхае появилось Генконсульство СССР, агентство Совторгфлота и другие советские учреждения.
Конечно, картина политической жизни русской колонии отличалась большим разнообразием взглядов и идей. Были здесь эсеры (организация
«Крестьянская Россия»), начал действовать Дальневосточный отдел всенародной партии националистов, в 1930 году возник шанхайский отдел Союза мушкетеров (по примеру Харбинского союза он являлся полувоенной организацией молодых людей). Действовал отдел европейской организации Союз младо-россов, пропагандирующий восстановление монархии при сохранении Советов. Работали с молодежью несколько разрозненных фашистских кружков.
Часть русской молодежи в Шанхае входила в действующую при советском консульстве комсомольскую организацию. Существовал ряд общественных объединений: Русское благотворитель ное общество (основано ещё в 1910), Общество медицинской помощи (с 1928), Центральный благотворительный комитет (с 1929), Лига русских женщин (с 1930) и др. Но наиболее влиятельными были Казачий союз в Шанхае (с 1925); Комитет защиты прав и интересов русских в Шанхае (с 1924); « Право в славное братство» (с 1923) (2, 186, 189).
Первое русское реальное училище открылось в городе в 1921 году, в нём обучалось 150 человек. Вскоре заработало коммерческое училище, русское морское училище, женская гимназия. Появились также вечерние школы. Открылся и русский университет - Высшие коммерческо-юридические курсы. Инициатором создания этих учебных заведений была общественная организация Русская национальная община, и содержались они почти целиком на средства русской колонии. Русские дети учились и в католических частных фран-цузских и немецких школах, в которых обязательно преподавались русский язык и русская история. Возникла проблема русских учебников, которая стала разрешаться работой издательств и типографий Шанхая.
Вторая половина 30-х годов стала временем расцвета русской культуры и литературы в Шанхае и развития книгоиздательского дела, чему способствовал переезд сюда почти всех значительных писателей, журналистов, книгоиздателей из Харбина. Их потребность в творческом общении так же, как в Харбине, реализовывалась в создании литературно-художественных салонов, студий и кружков, которые становились издающими организациями.
Одним из первых в 1929 году возникло объединение молодых эмигрантских прозаиков, поэтов и художников «Содружество русских работников искусств» (другое название «Понедельник»). Его создатели - художник Н. Соколовский и литераторы B.C. Валь, Л.В. Гроссе (сын бывшего русского консула), П.А. Северный. Председателем содружества был избран прозаик и поэт Михаил Васильевич Щербаков. В 1930 году это объединение выступило спервым номером журнала «Понедельник», в котором был опубликован очерк Арсения Несмелова «Оборотень» (отклик на самоубийство В. Маяковского),рецензия А.Н. (А. Несмелова) на книгу Всеволода Иванова «Сонеты», изданную в Харбине в 1929 году, отзыв М.Щ. (Михаила Щербакова) на книгу стихотворений Арсения Несмелова «Кровавый отблеск» (Харбин, 1928). Второй номер журнала «Понедельник» появился в 1931 году. Здесь снова обращают на себя внимание публикации Аре. Несмелова: впервые появившаяся в печати поэма «Через океан» и статья, подписанная А.Н., «О белом стихе (в порядке дискуссии)». Напечатан также рассказ Вс.Н. Иванова «Первый бой». Всего вышло 4 книги журнала (№ 4 - в 1934 году) (107, С. 308,309).
История образования архива Л.Ю. Хаиндровой
Архивы - это элементы национальных систем информации. Личный архив, запечатлев в своих документах факты, наблюдаемые человеком в определённых исторических условиях, обладают уникальностью и становятся для исследователя источниковой базой. Из «китайской» эмиграции в Россию попало немного материальных свидетельств издательской деятельности, что и отразили известные отечественные библиографические указатели (6; 83; 186; 146). Репатриированные русские впоследствии вспоминали о том, что материалы личных архивов удавалось привезти «шанхайцам», но выезжающие из Харбина были лишены такой возможности. В этом городе «китайские власти просматривали имущество харбинцев, не разрешая брать с собой бумаги и книги» (244, Ч. 2, С. 162), но и советские органы НКВД также препятствовали проникновению «идеологически чуждых» документов.
Но харбинская поэтесса Лидия Юлиановна Хаиндрова уезжала в 1947 году именно из Шанхая в СССР, и ей удалось вывезти достаточно крупный архив, который оказался в Краснодаре, так как его владелица с 1950 по 1986 год проживала в этом городе (теперь архив сохраняет дочь поэтессы Т.А. Се-реброва). К сожалению, будучи собранием частным, архив не систематизирован, папки частично подписаны, хронология документов не соблюдена. Уникальность этого архива состоит в том, что Хаиндрова не только привезла из Китая книги, ставшие раритетами, некоторые письма, но и в течение многих лет вела непрекращающуюся переписку с литературными друзьями по китайскому зарубежью - и с теми, кто вернулся в СССР, и, с периода «оттепели», с теми, кто находился в других странах, на других континентах. С конца 60-х годов она вела переписку с неизвестными тогда в России «китайскими» поэтами В.Ф. Перелешиным и Л.Н. Андерсен. За 20 с лишним лет интенсивного эпистолярного общения при бережном сохранении писем в архиве Хаин-дровой накопилось большое количество папок с документами, содержащими важные для исследователей русской эмиграции факты литературной и издательской деятельности русских в Китае и в тех странах, где они нашли следующий приют. Сохранились единичные письма к Л.Ю. харбинского литератора и издателя Всеволода Никаноровича Иванова, ставшего по возвращении из Китая известным советским писателем (207). Ждут своего исследователя письма к Хаиндровой П.П. Балакшина, русского эмигранта, писателя, журналиста, издателя, исследователя, одного из самых известных деятелей русского зарубежья первой волны, в альманахе которого «Земля Колумба» (Сан-Франциско) в 30-е годы печатался харбинский поэт Арсений Несмелое. Имя поэтессы Лидии Юлиановны Хаиндровой сегодня известно всем, кто интересуется поэзией русской эмиграции. Её стихи вошли во все изданные в настоящее время отечественные поэтические антологии русского зарубежья, в том числе и в самую последнюю по времени выпуска - «Русская поэзия Китая» (М., 2001).
Жизнь Лидии Юлиановны Хаиндровой до 37 лет была связана с Китаем, а 39 лет - с Краснодаром. Она родилась в семье харбинского предпринимателя, крупного домовладельца и общественного деятеля Ивлиана Левановича Хаиндравы, российского гражданина грузинской национальности. В Харбине он оказался с самого начала века, и в одной из первых справочных и адресных книг «Весь Харбин на 1923 год» адрес его трёхэтажного дома на престижной Китайской улице, 39, с телефоном обозначен среди значительных персон (36, С. 314).
Первый брак отца распался, двух малолетних дочерей отец вынужденно отправил к своим родителям в Грузию, родовое село Лехаиндрава. Так что первым языком, на котором залепетала будущая поэтесса, был грузинский. Вскоре отец снова женился на русской женщине и привёз девочек в Харбин. В автобиографиях Лидия Юлиановна всегда называла местом своего рождения Харбин, год - 1910. Однако во многих антологиях и справочниках упорно пишется, что она родилась в Одессе (32, С. 664; 116, С. 349; 245, С. 323; 173, С. 698). В книгах некоторых современных исследователей Л.Ю. Хаиндрову неправомочно относят к эмигрантам, как и ряд её сверстников, с детства живших в «русском» Китае ещё до революции в России. Так В.В. Агеносов в биографическом приложении к книге «Литература Русского зарубежья» писал о Хаиндровой - «в эмиграции с 1920-х гг.» (3, С.537).
Выросшая в атмосфере русского Харбина, воспитанная на образцах русской культуры, закончившая одну из лучших женских гимназий М.А. Окса-ковской (в юбилейной книге, выпущенной в Харбине к 25-летию гимназии, есть имя Л.Ю. Хаиндровой среди выпускниц 1925 года: книга имеется в архиве), Лидия стала настолько русским человеком, что даже изменила фамилию на русский образец. Она упростила и звучание отчества, хотя люди старшего поколения обращались к ней в письмах по-прежнему Иулиановна (Ив-лиановна). Она же стала Хаиндровой Лидией Юлиановной. Была причина сделать это - девушка начала сочинять русские стихи, в 18 лет стала печататься и хотела простоты в своём полном имени. Отец понимал её и не препятствовал. Отвечая в 1934 году на вопросы редакции журнала «Рубеж», 24-летняя поэтесса писала о себе: «Моя родина - Харбин, здесь я родилась и выросла. В России и на Кавказе была настолько маленькой, что совсем их не помню. С детства любила читать. Люблю Пушкина, Лермонтова - последнего чуть больше. Из новейших - Блока, Гумилёва, Есенина, Брюсова, Ахматову. Нравится кое-что у Маяковского, поражает Пастернак. Но Гумилёв властвует над всеми» (Смотр женских литературных сил эмиграции Дальнего Востока. // Рубеж. - 1934. - 17 ноября. - С. 25).
Л.Ю. Хаиндрова рано начала трудовую жизнь - с 18 лет служила переводчицей, секретарём; в газете «Заря» - завотделом объявлений, журналисткой; позднее, в 1936 г. - представителем и корреспондентом издательства «Заря» в Дайрене. В 1932 году кончилось благополучие в родительской семье - с приходом к власти японской администрации (Япония завоевала Маньчжурию) И.Л. Хаиндрава разорился. Взрослая дочь в 1933 вышла замуж за А.Л. Сереброва, бухгалтера по профессии, и вскоре уехала с ним в Дайрен. В 1936 родилась дочь Татьяна. Нельзя не заметить, что в биографических справках фамилию мужа поэтессы часто печатают с ошибкой: Серебряков - например, в биобиблиографическом справочнике Хисамутдинова. Выйдя замуж, она взяла фамилию мужа и стала Серебровой, оставив девичью фамилию для поэтических и журналистских публикаций. И только при оформлении советского паспорта приняла двойную фамилию: Хаиндрова-Сереброва (дочь вспоминает, что это в течение дальнейшей жизни приводило к бюрократическим придиркам). Двойная фамилия была у Л.Ю. до конца жизни, но об этом не го ворится ни в одном справочнике.
