Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Особенности русского мира 19
1.1. Источники культурной специфики России 19
1.2. Культурное влияние Запада и его силовые традиции. 31
1.3. Россия в глазах Запада: уроки сближения 38
Глава2.Восточная экспансия НАТО и реакции России 57
2.1. Культурный монизм Запада и неприятие иных традиций . 57
2.2. Социокультуная мотивация политики России 68
2.3. Столкновение двух культурно-политических парадигм 98
Глава 3. Попытки выработать компромисс 105
3.1. Опыт социокультурной совместимости 105
3.2. Антитерроризм как база культурно - геополитического сближения 119
3.3. Цивилизационное столкновение в вопросе о безопасности. 134
З.4.Россия в поисках новой политико-культурной ориентации. 144
Заключение 164
Литература и источники 177
- Источники культурной специфики России
- Культурный монизм Запада и неприятие иных традиций
- Опыт социокультурной совместимости
Введение к работе
Актуальность исследования объясняется тем, что расширение Североатлантического Союза на Восток является важнейшим событием нашего времени, влияющим на современное мировидение российского общества и государства. Отметим несколько обстоятельств, касающихся возможного хода событий и опасностей роста культурного отчуждения России и Запада:
Первое. В мае 2001 г. на встрече с лидерами стран НАТО Россия вступила в т.н. "комитет двадцати" - совещательный орган, созданный ради координации реакции на внешние события как России, так и
Североатлантического Союза. Это явилось шагом на пути их организационного сближения. Повторит ли новый орган судьбу своего предшественника - Постоянного комитета "Россия - НАТО", основанного в 1997 г. (и потерявшего значение при обращении НАТО к военной силе против Югославии весной 1999 г.) или станет шагом на пути их политико-цивилизационного сближения?
Второе. Продолжение расширения НАТО на восток. Силовые рычаги западного военного союза могут оказаться в исключительной близости от второго по значимости центра страны - Санкт-Петербурга, на фоне не забытой еще травмы этого города да и всей страны - от разрушений и жертв Второй мировой войны. Восприятие и характер реакции России как нации на потенциально угрожающей ей процесс имеет несомненную актуальность.
Третье. При официальном сближении России и НАТО нельзя игнорировать опасности потенциального ожесточения населения России , способного завести в тупик ее взаимоотношения с Западом. Такое сближение будет принято населением только в том случае, если оно будет способствовать подъему жизненного уровня. Игнорирование Североатлантическим Союзом обеспокоенности России, имеющей наибольшее число погибших в мировых войнах, может привести к резкому национальному самоутверждению, к новой волне антизападных настроений в России со всеми вытекающими отсюда последствиями. Такая реакция ни раз имела место в истории России и вошла в политическую культуру как ответ на недостаточно дружественное поведение Запада.
Четвертое. Враждебность западного военно-политического союза, неэффективность Комитета двадцати способна повлечь за собой значительные изменения во внутреннем политическом климате России, материализовать другой аспект политической культуры - переход к более жесткому политическому режиму, ограничение свобод, очередную мобилизацию российского населения, укрепление государственных барьеров с внешним миром, концентрацию усилий на оборонной сфере, создание атмосферы военного лагеря со всеми сопутствующими элементами регламентации внутренней жизни.
Пятое. В случае отчуждения может начаться культурно-цивилизационное самоутверждение России как лидера православного мира, как носителя специфических моральных, религиозных, этических ценностей, противостоящих набору негативных черт западного индустриального общества. В России может усилиться обращения к национальным традициям, ценностям, религии в качестве антитезы общегуманитарным ценностям, которые (как может показаться населению) были использованы Западом против России из-за ее временного ослабления. Данная реакция так же исторически закреплена в политической культуре.
Шестое. Отчужденная от Европы, Россия может устремиться в антизападном направлении, может начать искать союзников в Китае, Индии, Иране и среди прочих стран-лидеров незападных цивилизаций, которые с благосклонностью рассматривают возможность сближения с Россией - отчасти и на антизападной основе. Если идея "Европы от Атлантики до Урала" окончательно покажет свою утопичность, Москве, возможно, не останется ничего иного, как привычным образом обратиться к выходу из наметившейся изоляции путем сближения с бедным большинством человечества, путем развития связей не с чемпионами глобализации, а с ее жертвами. Нет сомнения, что Россия способна найти союзников вне Запада и начать противостояние с Североатлантическим регионом.
Седьмое. От решения вопроса о приоритетах внешней политики России и ее идейных оснований зависит характер создающейся ныне мировой системы. Холодная война ушла в прошлое, а новый мировой порядок еще не сформировался. Возможная структура международных отношений (однополярный, биполярный или многополюсный мир; система баланса сил; система суверенных государств; мир нескольких цивилизаций; хаос) зависит от степени сотрудничества России с западным миром.
Значимость проблемы, таким образом, определена тем, что России как нации придется искать пути военной, политической и, главное, цивилизационно-культурной адаптации к новой ситуации,. Выработка общенациональной реакции на процессы, которые одними воспринимается как часть демократической эволюции европейского региона, а другими, как рецидив "холодной войны", как покушение на национальную безопасность, является очень болезненной и зависит от культурного сближения России и Запада.
Степень изученности проблемы. Принятый ракурс исследования проблемы Восток - Запад (и, более конкретно, - отношения России к военному союзу Запада) базируется на геополитических, военно-стратегических, экономических оценках соотношения сил. Менее всего, по нашему мнению, изучены различия в общественной психологии, национальном менталитете, устоявшемся традиционном восприятии, парадигмах массового сознания, которые базируются на основах коллективной памяти народа. Диссертант в данном исследовании исходит не из сопоставления, корреляции потенциально противостоящих сил, а из анализа культурно-цивилизационных компонентов российского опыта.
Актуальность обсуждаемой темы способствовала появлению обширной литературы по проблеме значения культурных ценностей для международных отношений, важности знания ментального кода народов для выработки внешнеполитического курса каждой из стран, а особенно тех из них, которые имеют многовековые устоявшиеся традиции. Как правило, в имеющихся исследованиях обсуждаются отдельные аспекты избранной нами проблемы, и работ обобщающего характера, включающих анализ политической теории, политической истории и методологии политической науки на фоне изучения цивилизационно-культурной парадигмы данного народа относительно немного.
В России на протяжении двух последних веков уже сложилась культурно-историческая школа изучения особенностей российского менталитета, в том числе его проявлений в контакте с западной цивилизацией: Н. Я. Данилевский, П. Сорокин, Л.Н. Гумилев, Б.С. Ерасов, А.С. Панарин, Ф.И. Щербатский, С.Я Сущий., А.Г. Дружинин, Ф.С. Ахиезер, А.И. Уткин1.
Обращают на себя внимание, прежде всего, авторы, непосредственно анализирующие психо-парадигмальные особенности русского народа . Среди влиятельных иссследований по изучаемой проблеме отметим вызвавшую широкий резонанс монографию профессора гарвардского университета С. Хантингтона "Столкновение цивилизаций" (Нью-Йорк, 1996). Значимость этой монографии трудно переоценить. Она открыла дискуссию о соотношении культуры, цивилизационных основ и политики, геостратегии; она стимулировала рост общественного и научного интереса к проблемам изучения культурно-цивилизационных особенностей и их роли в международных отношениях.
Весьма полезной в этом плане является хрестоматия "Сравнительное изучение цивилизаций", составленная Б.С. Ерасовым, в которой представлены
Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения Славянского мира к Германо-Романскому. СПб., 1995; Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y., 1966; Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Возрасты этноса. Л., 1979; Ерасов Б.С. Социальная культурология. М., 1998; Панарин А.С. Реванш истории: Российская стратегическая инициатива на ХХІвек. М.. 1998; Щербатский Ф.И. Избранные труды по буддизму. М.. 1988; Сущий С.Я., Дружинин A.H. Очерки географии русской культуры. Ростов-на-Дону, 1994; Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. M., 1991; Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000. 2 Hosking G. Russia and the Russians. A History. L., 2001; Уткин А.И. Россия и Запад: история цивилизаций. М., 2000; MacKenzie D. and Curran M. Russia and the USSR in the Twentieth Century. N. Y., 1997; The Future Role of Russia in Europe and the World. Luxembourg, Ed. by A. Clesse and V. Zhurkin. Brussel,.1997; Baranovsky V. Russia and the Emerging Security Agenda. Stockholm, 1997. важнейшие работы великих историков, философов и культурологов последних двух веков3.
Многие исследователи, отдавая дань культурологическим теориям, направляет фокус своего внимания на изучение ситуации в современной Европе, где в военном смысле преобладает НАТО, но где не создано подлинно стабильной системы общеевропейской безопасности4. Достаточно велико число исследователей, дающих оценку российской внешней политике по отношению к США 5.
К значимым для нашего исследования работам относится дискуссия по проблемам заката Вестфальской мировой системы национальных государств как предпосылке глобализации, становления глобального мира, в котором США пытаются быть гегемоном и обсуждают приоритеты своей внешней политики (журнал "Полис. Альманах", 2000).
Данная диссертация продолжает традицию исследования проблем взаимодействия культурного и геополитического элемента, свойственную реалистической российской политологии последнего десятилетия. Трагические события сентября 2001 г. дали своего рода толчок общественной дискуссии по вопросу о роли культуры в политическом противостоянии основных мировых сил, о роли цивилизационного фактора в борьбе с мировым терроризмом. В 3 Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. N. Y., 1996. Сравнительное изучение цивилизаций. Сост. B.C. Ерасов. Москва, 1998. 4 США и Европа. Перспективы взаимоотношений на рубеже веков. Отв. ред. А.И. Уткин . М., 2000; Россия и основные институты безопасности в Европе: вступая в XXI век. Отв. ред. Т. Тренин. М., 2000; 5 Американский экспансионизм. Новое время. Под ред. Г.Н. Севастьянова. М., 1985; Панамериканизм: идеология и практика. М., 1981; Валюженич А.В. Американский либерализм: иллюзии и реальность. М., 1976; Гаджиев К.С. США: эволюция буржуазного сознания. М., 1981; Гаджиев К.С. Американская нация: национальное сознание и культура. М., 1990; Движущие силы внешней политики США. Под ред. И.М. Лемина. М., 1965; Дементьев И.П. Идейная борьба в США по вопросам экспансии. М., 1973; Кунина А.Е. Идеологические основы внешней политики США. М., 1973; Общественное сознание и внешняя политика США. Под ред. Ю.А. Замошкина. М., 1987; Петров Д.В. Американизм: идеологический ракурс. М., 1981; Поршнев Б.В. Социальная психология и история. М., 1979; Современная внешняя политика США. Под. ред. Г.А. Трофименко. М., 1984; Современные внешнеполитические концепции США. // Под ред. Г.А. Трофименко; Согрин B.B. Мифы и реальности американской истории. М., 1986; США: политическая мысль и история. Под ред. Н.Н. Яковлева. М., 1976; Уткин А.И. Стратегия глобальной экспансии. М., 1986; Уткин А.И. Американская стратегия на XXI век. М., 2000; Уткин А.И. Мировой порядок в XXI в. М., 2001. работе дается анализ точек зрения экспертов, которые вольно или невольно отмечают безусловное цивилизационно-культурное своеобразие России, столь важное для выбора пути развития в посткоммунистический период. Таким образом, эти исследования подготовили почву для сравнения концепций, идей и доктрин в России и США и попыток найти общую парадигму во ваимоотношениях России и Запада в критический период их истории. Указанная литература позволяет определить теоретико-методологические основания анализа их отношений.
В диссертации уделено внимание публикациям, в которых анализируется американская монополярность и стремление России (как и Европы, и Китая) к многополярности (В.И. Батюк, К.С. Гаджиев, В.В. Ильин, М.В. Ильин, А.Ю. Мельвиль, А.С. Панарин, В.П. Пугачев, А.И. Соловьев, Д.М. Фельдман, Т. Шанин).
Принципиально значимы для настоящего исследования работы, в которых методология политологического исследования тесно увязана с культурологическим (В.М. Межуев, Б.Г. Капустин, Н.М. Смирнова, В.Г. Федотова, Е.Б. Шестопал и др.).В диссертации нашли отражение идеи трудов, в которых описывается общая направленность мировых социальных трансформаций (Д. Белл, Э. Тофлер, Дж. Несбит, Т. фон Лауэ, В.Л. Иноземцев и др.).
Среди теоретических исследований по социологии духовной жизни, социологии политики и политологии автор хотел бы особо отметить исследования Т.К. Ашина, А.А. Кара-Мурзы, Н.Е.Покровского и др. Проблемы американистики наиболее детально разработаны в работах СМ. Рогова, В.А. Кременюка, А.И. Уткина.
При этом нужно специально заметить, что основная научная литература по вопросу взаимоотношений России и Запада все же основана на военно- политико-экономическом основании и абстрагируется от элемента национальной психологии и культуры. Для нас же этот последний аспект представляется ведущим. В данной диссертации анализируется не геополитический аспект, а именно столкновения весьма различного опыта политической культуры, противостояние ценностных ориентации. В замкнутости анализа взаимоотношений России и Запада на военно-политико-экономическом факторе мы видим ограниченность состояния научной дискуссии по вопросу об эволюции западной военно-политической организации, созданной в свое время против Советского Союза и пытающейся приспособить свое мировидение по отношению к современной России.
В предлагаемой работе сознательно делается акцент на моментах коллективного национального восприятия проблемы.
Необходимо констатировать значительный разрыв между уровнями изучения международных отношений: это - либо эмпирические исследования, либо далекие от реальности абстрактные теории, в которые подчас не укладывается анализ современных проблем. Пытаясь преодолеть этот разрыв, автор диссертации использовал для анализа релевантных точек зрения по ведущим внешнеполитическим вопросам как научную литературу, так и документы и материалы, содержащие международные договора и фактический материал (источники). В работе используются три типа источников. Первый -официальные документы Североатлантического Союза. Представляют значительный интерес документальные данные государственных ведомств США. Это - весьма обширный круг источников, но ему присуще некритическое (а чаще апологетическое восприятие политики США в мире) и излишне оптимистическое видение миропорядка будущего. Исключение составляют лишь некоторые доклады политиков Конгресса.
Второй важнейший круг источников - текущая литература, публикуемая западными странами. Десятки периодических изданий западных стран отражают идейную борьбу по вопросу выработки внешнеполитического курса, в той или иной мере учитывающего интересы России или противостоящего им. Известное внимание в этой литературе уделено вопросам политической культуры и влияния культуры на геополитику.
Третий тип источников и литературы - оценка ведущейся полемики по вопросам эволюции Североатлантического союза наблюдателями- специалистами в России, США, Британии, Франции, Германии и других странах. Отклики и оценки, в частности, российского научного и политического сообщества весьма неоднозначны; действует давно сложившееся разделение на западников и национально ориентированных наблюдателей. Периодические издания отражают эту разноголосицу. Тем не менее, работы отечественных специалистов по внешней политике дают очень важный материал для осмысления идейной борьбы по проблемам формирования стабильных и адекватных отношений в Европе, где ныне некоторые силы пытаются поставить Россию в положение почти изгоя, перекрывая ей пути вхождения в важнейшие общеевропейские и североатлантические организации .
Объект исследования - теория и практика внешней политики России в 1991-2002 годах, подходы и познавательные средства приспособления к военно-политической экспансии Запада в восточном направлении.
Предметом исследования являются особенности российского менталитета (производные от стратегической уязвимости страны от ее полной трагических поворотов истории) и их воплощение в идейные основания реакции России на внешнеполитическую деятельность Североатлантического Союза в 1991 - 2002 гг.
Теоретико-методологическая основа диссертации. Переходный характер современных внешнеполитических процессов ставит вопрос о новой методологии внешнеполитического анализа, который требует учета культурно-цивилизационного фактора, так или иначе влияющего на внешнеполитические доктрины и идеи, которые сформировались после окончания холодной войны и последовавшего за ее окончанием десятилетия. К числу характерных изменений относится очевидные в современном мире процессы национального, религиозного, этнического, культурного самоутверждения, создающие новые формы связи внешнеполитических концепций с реальной культурной практикой ведущих держав современного мира. Усилилось взаимодействие между научным и вненаучным политическим знанием, произошло увеличение значимости экспертного знания в области национальной психологии и культурологии.
Основная теоретико-методологическая задача автора - выявить идейные истоки и теоретические основы внешнеполитической деятельности и стратегии, проследить смену познавательных средств. Большую методологическую роль сыграли классические внешнеполитические теории -неореализма, либерализма, новых социологических подходов. Методологической основой послужили концепции национального интереса, теории глобализации, теории лидерства, сравнительные политические исследования. Используется метод сценарных прогнозов. В качестве методологического инструмента применяется понятие "парадигма" (как конкретный образец развития или анализа).
Эмпирическая база исследования - документы и материалы внешнеполитических ведомств как России, так и западных стран (прежде всего США), материалы западных законодательных органов, международные договоры, а так же интерпретационная литература.
Цель диссертационного исследования - анализ фактора культурно-психологических различий как источника возникшей напряженности в отношениях Россия - НАТО, чреватой потерей всего позитивного, что было достигнуто после окончания "холодной войны"; изучение влияния особенностей национального менталитета российского населения на формирование реакции России на эволюцию Североатлантического Союза, на возможность его сближения с Россией, на его расширение в восточном направлении вплоть до границ российского государства.
Избранная цель ставит перед автором определенные задачи. - дать анализ культурно-психологических различий как источника возникшей напряженности в отношениях Россия - НАТО; построить концептуальную модель российского культурно-психологического кода, сложившегося в специфических условиях российского развития; рассмотреть теоретические и методологические основы идейных дискуссий в России и на Западе по проблемам внешней политики; - выделить наиболее влиятельные теоретические направления в оппозиции расширению НАТО на Восток, сложившиеся в российской политической элите; - оценить компромиссные шаги навстречу, такие как создании "комитета двадцати", создание антитеррористической коалиции, потенциал движения в этом направлении.
Научная новизна диссертации. По нашему мнению, прежние подходы к анализу проблемы взаимоотношений России и Запада после 1991 г. осуществлялись в принципиально другой исторической обстановке - когда еще не осела пыль революции в международных отношениях, вызванная крушением биполярного мира, завершением периода холодной войны.
В диссертации впервые осуществлен комплексный анализ проблемы, к которой прежде подходили лишь аспектно, с разных точек зрения и в принципиально другой международной обстановке. Диссертант воспользовался тем, что впервые за долгий период произошло идейное расслоение западных теоретиков, анализирующих внешнеполитический курс России и проблемы западного сообщества. Отчетливо выделились отдельные течения, школы, направления. Помимо этой общей характеристики новизны работы, можно выделить отдельные новые результаты: - исследована идейная и культурная составляющая российского ментального кода как результата исторического развития;. выявлен на практическом и теоретическом уровне контекст внешней политики Запада на переходном этапе взаимоотношений России и Запада, определены возможности различных типов мирового порядка в будущем, которые зависят от преобладания той или иной политической культуры; эксплицированы и обсуждены основные противоречия во внешней политике Североатлантического Союза: интервенционизм и изоляционизм, стремление к глобальному контролю и ограничители этого стремления как следствие политической культуры Запада; выявлены теоретические и культурные источники, а так же методология формирования указанных подходов, дана оценка изменений в обосновании стратегии Запада после окончания холодной войны. представлены основные внешнеполитические школы в рамках поиска российским обществом своего места в мире, вскрыта их зависимость от традиционного российского противостояния славянофилов и западникеов и добавившегося к ним сегодня третьего компонента - евразийства; впервые исследована культурная роль США в мире; - выявлены основные направления, противостоящие экспансии Североатлантического Союза на восток Европы, проявившие себя на российской политической сцене, в частности в отношениии к культурному коду Запада: патриоты; левые противники Запада; демократическая оппозиция гегемонизму в международных отношениях; антиимпериалисты; - проанализирован большой объем неизвестных или малоизвестных научному сообществу источников и литературы, раскрывающих оба аспекта темы - своеобразие российского и западного менталитета и опасное развитие событий на западных рубежах России.
Положения, выносимые на защиту.
Идейные основания внешнеполитической стратегии России опираются на своеобразный ментальный код, являющийся продуктом исторического развития страны, характерного (особенно в двадцатом веке) трагическим опытом, объективно вызывающим настороженное отношение к любой -фактической или гипотетической угрозе политико-силового давления, ведущего к конфликтному разрешению противоречий; травма национальной психики, связанная с потерей в XX веке до 70 миллионов наших сограждан, не позволяет возобладать "легкому" отношению к росту и расширению военных образований на российских рубежах.
Контекст внешней политики Запада после окончания холодной войны связан с проектированием того, каким будет мир после завершения переходных процессов - имеющим гегемона, биполярным, многополюсным, подчиненным балансу сил, представляющим собой систему национальных суверенных государств, распавшимся на цивилизационные блоки или оказавшимся в состоянии хаоса. Ценностная ориентация западного - и прежде всего американского руководства - однополярный мир с умеренной гегемонией США.
Анализ содержания интервенционизма и его основных школ показал следующее: радикальный интервенционизм не знает границ распространению американского гегемонизма и готов прибегнуть к силе ради его достижения. Его источником, прежде всего, является культурная экспансия США. Культурные предпосылки такой политики - вера в превосходство Запада и особенно США, культурное доминирование (особенно в сфере массовой культуры) США в мире, убежденность в том, что только Запад способен обустроить мир на цивилизованной, демократической и обеспечивающей безопасность основе. - Культурный стереотип не позволяет Западу признать легитимность российских опасений в отношении НАТО и обоснованность российского ожидания благодарности за союзнические и дружеские отношения с Западом. -Концепции внешней политики Североатлантического Союза сближаются с идеологиями, дающими обоснование места и роли Запада в мире, ориентируясь на политическую культуру американской публики, воспроизводят стереотипы массового сознания и опираются на них. - Исторический опыт России, особенно показательный в 1991-2002 годах и включающий в себя две попытки достижения компромисса с Западом (в 1997 и 2002 гг.), свидетельствует о трудности контактов, совмещения и взаимодействия эмоционального и мыслительного процесса российских политиков и общественности с логически-холодным прагматизмом западной государственной науки управления.. - Анализ политики основных западных столиц показывает решимость Запада извлечь горький опыт из событий сентября 2001 г. только в плане силового возмездия; факт вопиющего неравенства в мире и одновременное самоутверждение различных цивилизаций (особенно исламской), говорит о том, что проблема выработки подлинного ответа на террористические вызовы не решена, и ее значимость в XXI в. будет лишь возрастать. Предположительно плюрализм подходов сохранится и приведет к целому спектру аспектных решений, принятых, исходя из разных концепций, но вполне уживающихся друг с другом. Это - один из методологических выводов данной работы. Более отчетливое решение потребовало бы от Запада признания истин мирового неравенства, колоссального потенциала конфликтности, к чему западная элита сегодня, как представляется, не готова. - Теоретико-познавательные подходы во внешней политике Запада отличаются смещением интереса с объекта и институтов на ценности и отсюда преобладанием методов понимания, интерпретации над объяснением и поисками закономерности, эмпирического знания, практического, экспертного над теоретическим, мировоззренческого над научным.
Научно-практическая значимость работы вытекает из ее актуальности. Работа может быть использована во внешнеполитической деятельности России, поскольку она содержит материал, позволяющий дать своевременное прогнозирование ответов на вызовы внешней политики Североатлантического Союза. Она может быть использована для преподавания политологии и социологии международных отношений, а так же в курсах методологии социально-политических исследований.
Источники культурной специфики России
От зарождения своего государства и до наших дней Россия жила в собственном, неимитируемом мире, исходя, как минимум, по пяти причинам:
1) Из-за того, что по ее территории не проходили основные торговые пути. Единственный стратегически первостепенный по ценности путь «из варяг в греки» довольно быстро потерял свою значимость. Далее в связи с вторжениями восточных народов происходит ослабление связей с Персией. Критическую значимость приобретает обрыв «великого шелкового пути» из Китая в Европу. Волею «торговых» судеб Русь оказалась оттертой в сторону от взаимообмена великих промышленно-торговых зон мира. Но, словно в компенсацию, Ключевым обстоятельством истории этого огромного края земли было отстояние от основных торговых и стратегических путей основных мировых цивилизаций. Царь Дарий вторгся в Скифию, чтобы потеряться в великой степи. Александр Македонский ослабил порыв на самых дальних подходах. Римляне не рисковали подниматься по Днепру. Иудаистский прозелитизм остановился на Северном Кавказе. Воины ислама - невероятный арабский порыв был заслонен Византией, которая не шла в глубь Евразии ввиду варварского натиска с Балкан.
2) Жизнь на европейском северо-востоке была сложным испытанием, там скрывались от потоков великих грабителей мира, но естественной устремленности в эти края не существовало. Ввиду суровости климата, не стимулировался приток чужеземного населения. Россия - северная страна. Там, где в Скандинавии и Канаде сосредоточены 90 процентов населения, средняя температура самого холодного зимнего месяца- плюс 4 градуса по Цельсию; а в южном Ставрополье - минус 10 градусов.
Климат требовал серьезной подготовки к суровой зиме, земледелие было ограничено очень сокращенным периодом вегетации, обязательна была капитальная одежда, южного безделья Север не терпел. До тех пор, пока капитан Ченселлор не открыл дорогу из Западной Европы в Белое море, даже чисто физическое проникновение предполагало исключительно -тысячекилометровый долгий путь по Каме, Северной Двине и небольшим северным рекам - дорогу, которую мог преодолеть не каждый.
3) Восточные славяне получили благодать и духовное наследие уходящей с исторической сцены Византии. Шаг за шагом с VIII в. и по 989 г., год своего крещения в христианскую веру, Киевская Русь все более признавала превосходство, привлекательность Византии и стремилась к ней как к наследнице античности. Именно в то время, когда Византия теряет всякое влияние на формирующий свою идентичность Запад, она оказывает влияние на южных славян, а затем на Русь. По известному выражению, Русь получила от Византии пять даров: религию, законы, видение мира, искусство и письменность. А.С. Пушкин полагал, что «греческое вероисповедание, отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер».6 Ввиду особенности той ветви христианства, которая оказалась главенствующей религией в России исключен был приток христиан северных земель Западной Европы. Католические миссионеры и епископы на протяжении многих веков стремились подвести Русскую православную церковь под римский престол (особенно это было нужно Вене, Венеции, южногерманским государствам и, отчасти, Польше для успешного противостояния Оттоманской империи). Русь поддерживали особые отношения с Византией (до ее падения в 1453 г.), с православными общинами Балкан - греками, сербами, болгарами, румынами -для противостояния натиску католического германо-польского мира. 4) По большому историческому счету Россия стояла между двумя грандиозными цивилизациями - китайской и западноевропейской. Россия никогда в полной (и подлинно) мере не являлась частью Запада, каким он вышел вперед в мировом развитии в шестнадцатом веке. (Более того, Россия явилась единственной незападной страной, не ставшей колонией Запада). Но объединяющими были параметры индоевропейской расы, христианства, общего наследия античности. Китай был дальше, но он был, существовал в связях России с внешним миром и по-своему привлекал. Собственно, речь идет в меньшей степени о собственно Китае, а больше об Азии в целом. Именно гибрид из поствизантийской системы и азиатской формы правления (тайна, жесткие внутренние выяснения; персональная лояльность и ответственность; группирование не вокруг идеи-программы, а вокруг лидера) явил собой российскую систему управления - от Святого Владимира до президента Путина. Европа же дала России ее интеллигенцию, культуру, науку, искусство. Россия прошла свой тысячелетний путь между этими двумя полюсами. Но при
6 Пушкин А.С. Исторические замечания, 1822. этом важно помнить, что Россия сознательно сняла с себя миссию «крестового похода», она по возможности христианизировала ареал своей опеки, но никогда не делала это своей «мировой» или азиатской миссией. Если бы русские витязи пошли к Тихому океану как крестоносцы, они утонули бы в море мусульманского, буддийского, конфуцианского населения и погибла бы раньше времени - как средневековые крестоносцы в Палестине. Но они отдали определенную дань обычаям и верованиям своих подданных и соседей, благодаря чему и просуществовали тысячу лет.
5) Огромный территориальный размер, открытость границ, отсталость экономики и гетерогенность населения обусловили стойкость авторитарного правления на Руси. Любая форма конституционного устройства немедленно пришла бы в противоречие с одной из частей огромного российского космоса. В условиях особенного российского развития гораздо более гибкой была система, когда верховный правитель - будь он князь, царь, император, генеральный секретарь или президент - предпочитает не «причесывать всю страну под одну конституционную гребенку». Это чревато расколом и православный или коммунистический или демократический царь предпочитает мириться с особой формой местного правления (скажем, в Грузии, Башкортостане или Калмыкии). Противоположный курс способен принести ему только нечто вроде очередной северокавказской войны. В какой-то мере это напоминает античный Рим, где принцепс не особенно старался ввести «двенадцать таблиц» города Рима или кодекс Юстиниана на всю подопечную территорию. Отношения патрон-клиент, московский правитель-местный вождь оказывались в обоих случаях гибче и жизнеспособнее. Когда любой московский правитель давал земли на кормление или привилегии постоянно перемещаемой номенклатуре, то он действовал по вековому канону, оказывающемуся живучее, жизнеспособнее, чем строгая норма писаного закона. Орудием приведения сражающихся клик в порядок был жестокий террор, выполнявший одну и ту же функцию - что при Иване Грозном, что при Сталине. Чистый результат этой, доминирующей 1000 лет формы правления: жесткость на самом верху и сплоченность на самом низу при отсутствии живительно-действенных связей на самом важном - среднем уровне. Это и обусловило отсутствие «гражданского общества», решающая слабость российского государства на протяжении всех десяти веков его существования. И сегодня ярчайшей чертой России является система отношений патрон-клиент, наиболее жесткая связка, обеспечивающая собственно функционирование общества. Без понимания значимости этой связки Западу нечего стремиться вести дела с русскими внутри и вне России.
Культурный монизм Запада и неприятие иных традиций
При всем уменьшении абсолютных размеров своей военной машины, Россия сохранила полную самостоятельность в области военного строительства и диспозиции своих вооруженных сил. Поэтому для России и для Запада был есть и будет актуальным и жизненно важным вопрос взаимных гармонических отношений. Если этой гармонии не получится и спорные вопросы выйдут на первый план, практически неизбежным явится взаимное отчуждение Запада и России, ракетно-ядерное противостояние снова встанет в повестку дня. Вот почему такую важность приобретает первая большая спорная проблема, вставшая между Россией и Западом после эффективного разблокирования 1988-1991 годов. Речь идет о расширении состава Североатлантического Союза, по разному воспринимаемое на Западе и на Востоке Европы.
2.1.Культурный монизм Запада и неприятие иных традиций. Когда СССР окончательно потерял рычаги влияния на Восточную Европу, вопрос о необходимости сохранения военной машины НАТО в Западной Европе и ее функций был поставлен под вопрос самым серьезным образом. Возникли три диаметрально противоположные точки зрения.
1. Москва и сторонники Горбачева на Западе выступили за расформирование обоих блоков - как Организации Варшавского договора, так и Организации Североатлантического союза. Первенство отдавалось панъевропейской организации коллективной безопасности, на роль которой претендовала Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе.
2. Париж и сторонники европейского самоутверждения в Западной Европе, не склонные отвергать полезность НАТО полностью, склонялись все же к той точке зрения, что в Европе лучшими рычагами стабильности могли бы стать Европейский союз и созданная в 1948 году региональная западноевропейская организация - Западноевропейский военный союз (который при определенных обстоятельствах мог бы стать военной структурой в рамках Европейского союза)
3. Вашингтон и Лондон отказались признать радикальное изменение стратегической ситуации на континенте и предприняли энергичные усилия по сохранению американского военного присутствия в Европе. Америка стала настаивать на необходимости своего постоянного стратегического вовлечения в дела региона. На этом этапе сохранение и даже возрождение НАТО зависело от приверженности Америки оставаться "стратегически вовлеченной в дела Европы и на каждом критическом повороте вести за собой союзников».
В результате довольно ожесточенной внутренней борьбы возобладала третья точка зрения, США и Великобритания сумели навязать союзникам свое видение будущей эволюции внутриевропейских отношений.
Две идеи направляли поведение западных стран в отношении Восточной Европы в это время. Первая являлась представлением о том, что крушение "железного занавеса затрагивает лишь восточноевропейцев. Запад пережил холодную войну нетронутым и достиг триумфа, в то время как Восток был сокрушен изнутри. Поэтому "мы" не должны изменяться, это должны делать "они". Быстрая дезинтеграция Восточной Германии в 1990-1991 гг. только укрепила представление о том, что коммунистический мир просто не избежит участи копирования западной модели. Вторая предпосылка действий всех западных правительств было (никогда не высказываемый на публике) страх того, что Восток Европы станет "Диким Востоком", населенным предрасположенным к насилию населением, которое, дай ему волю, разорвет на части соседа. Кровавые восстания против тиранов, массовый голод, наплыв гигантской волны беженцев, гражданские войны и новые диктатуры предсказывались как само собой разумеющиеся. Потребовалось примерно три года после коллапса коммунизма, прежде чем они потеряли всякий смысл .Eyal J. NATO enlargement: anatomy of decision. //"International Affairs", Fall 1997, p.696 Несмотря на массовое падение уровня жизни такого типа, который ни одна западная нация, восточноевропейцы голосовали мирно на одном за другим парламентских выборах.
Итак, зачем же расширение? Еще в 1990 году заместитель помощника госсекретаря по европейским делам Джеймс Доббинс объяснил роль США после окончания холодной войны в Европе перед конгрессом: "Мы нуждаемся в НАТО по тем же самым причинам, по которым эта организация была создана". Опасность, утверждал он, заключается в том, что без американского лидерства западноевропейцы снова обратятся к "ренационализации" своих вооруженных сил, играя в "старые геополитические игры" и "меняющие свой состав союзы"29. Такие взгляды в это время не стали доминирующими на Западе.
В процессе объединения Германии впервые встал вопрос о "военной судьбе" новых пяти восточных земель Федеративной республики Германии. Горбачев и его окружение согласились на германское воссоединение и роспуск Организации Варшавского договора лишь в ответ на признание Западом (и особенно Германией) того, что СССР имеет интересы в Центральной и восточной Европе и на обещание западных держав не располагать иностранных войск и ядерного оружия на территории бывшей ГДР . Западная сторона в рамках известных переговоров "два плюс четыре" дала устные, но безусловные обязательства по поводу того, что германское воссоединение не приведет к продвижению структур и юрисдикции НАТО на восток. Для правительства Горбачева, а затем Ельцина эти западные обещания были основанием будущей новой структуры безопасности в новой, воссоединенной Европе, полагающейся в своей безопасности на хельсинский процесс и его главный продукт - Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Schwartz В. Permanent interests, Endless Threats .//"World Policy Journal", Fall 1997, p.27.
Deutschland Archive, 1990, N 11, p. 1798 (Treaty on the final settlement with respect to Germany, article 5). Западные правительства говорят своим восточноевропейским партнерам, что любой разговор о военном союзе является "устаревшим". Миру ныне, мол, необходима сугубая концентрация на экономических реформах, гражданских правах, глобальной безопасности. ООН будет заново возрождена в "новом мировом порядке", основанном на законе, справедливости и социальном прогрессе. ОБСЕ станет основой стабильности.
Многие верили в то, что НАТО не переживет окончания холодной войны. Ведь чтобы спровоцировать Горбачева на ослабление восточного блока, НАТО, американское руководство было вынуждено не только сократить свое военное присутствие в Европе, но и изменить по видимости сущность миссии блока. Особенно откровенно, энергично и наглядно это было сделано в процессе воссоединения Германии и введения новых восточных земель ФРГ в орбиту НАТО - полностью на западных условиях. Именно имея в виду воссоединение Германии, лидеры стран НАТО провозгласили на своем саммите в июле 1990 года, что готовы к разработке новой военной стратегии, которая будет лишена элемента упора на передовую оборону и позволит НАТО играть скорее "политическую" роль в Европе. С окончанием холодной войны «НАТО, как казалось, пережила свою полезность... Устаревший союз начал искать новую миссию»31.
Опыт социокультурной совместимости
И российское правительство и западные руководители в начале 1997 г. пришли к мысли, что альтернатива поиску компромисса малопривлекательна. Главной целью российской политики с этого времени стала минимизация ущерба посредством двухстороннего соглашения Россия-НАТО, имеющего целью определить будущие отношения между Москвой и Брюсселем. Такое соглашение стало вырабатываться российской дипломатией в контактах с государственным секретарем США М.Олбрайт и генеральным секретарем НАТО X. Солана. Российская сторона пыталась достичь четырех целей:
1) Территория новых членов НАТО должна быть свободна от ядерного оружия. 2) НАТО не станет размещать на территории стран-новых членов НАТО каких-либо значительных обычных сил и не будет создавать направленных вовне военных структур. 3) Договор ОБСЕ будет пересмотрен в соответствии с изменившимся международным окружением. 4) Россия получит права голоса в принятии решения западным союзом и в том случае, если они не касаются Восточной Европы.
В поисках компромисса российская сторона стремилась выработать юридически обязывающий НАТО и РФ документу, способному дать РФ определенные права в обсуждении вопросов относительно расширения военного союза. Министр иностранных дел Е.М. Примаков выразил эту идею так: "Весь круг вопросов, которые прямо затрагивают нас, должны обсуждаться с полным нашим представительством и решения должны приниматься на основе консенсуса", что, соответственно, предполагало право вето для России .
Даже наиболее одиозные, открыто антироссийские теоретики как 36. Бжезинский, были на той стадии согласны с тем, что знаменующий компромиссное решение договор должен был иметь "обязывающий", строго обязательный и для членов НАТО и для России: "Предложенная России совместная структура должна иметь два компонента: первый - формальный договор о глобальном сотрудничестве между НАТО и Российской Федерацией и, во-вторых, новый механизм специальных консультаций по проблемам безопасности в рамках Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе. Договор должен подчеркнуть, что экспансия НАТО не направлена против России, оставляя открытым вопрос о конечном членстве России"98. На пути к первой волне принятия в Североатлантический Союз новых членов России был обещан именно такой договор.
Но в конечном счете западная сторона ответила, что эти требования не могут быть удовлетворены как несовместимые с американскими обязательствами по Договорам НАТО, которая резервирует право размещения войск в случае возникновения риска национальной безопасности в регионе. Во время встречи на высшем уровне в Хельсинки (20-21 марта 1997 г.) стало ясно, что Североатлантический Союз пойдет своим путем при любых обстоятельствах, и российская сторона оказалась вынужденной признать тот факт, что она не в силах остановить этот процесс. Многие в России встретили результаты хельсинского саммита как полную сдачу позиций со стороны России. Отныне главной целью российской политики с этого времени стала минимизация ущерба посредством двухстороннего соглашения Россия-НАТО, имеющего целью определить будущие отношения между Москвой и Брюсселем. Российская сторона не сумела в ходе подготовки Акта добиться юридической обязательности, договорного, а не декларативного характера всех обсуждений и решений Постоянной совместной комиссии. На этот базовый недостаток (создающий лишь видимость участия РФ в обсуждении натовских проблем) наложилась органическая организационная слабость дипломатического механизма современной России.
Так и не сумев придать характера юридической обязательности искомому документу, российский президент Ельцин подписали "Основополагающий Акт о взаимоотношениях между НАТО и Российской Федерацией" 27 мая 1997 г. в Париже. Уже по самому языку российского варианта Основополагающего Акта (оставшемуся даже в финальном варианте) видно желание России подчеркнуть значимость ОБСЕ, подчеркнуть неделимость Европы. Если вчитаться в текст Акта, можно увидеть стремление России акцентировать главенство ОБСЕ и цели достижения неделимости Европы. Этот Акт обещал "создание на основе транспарентности сильного, стабильного, стойкого и равного партнерства и сотрудничества с целью укрепления безопасности и стабильности в Евро-Атлантическом регионе". Согласно этому документу, "НАТО и Россия будут помогать в укреплении Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), включая дальнейшее развитие роли этой организации как первостепенного по важности инструмента превентивной дипломатии, предотвращения конфликтов, разрешения кризисов, послеконфликтной реабилитации и регионального сотрудничества в области безопасности". В Акте есть слова о том, что он "знаменует начало фундаментально новых взаимоотношений" между Россией и НАТО. Создавался совместный орган -Совместный Постоянный комитет (СПС), размещенный в натовской столице Брюсселе. Россия в 1997 г., скрепя сердце, согласилась с приемом трех новых членов НАТО.
Получив, как ей казалось, механизм постоянных консультаций с НАТО и обещание уступок в будущих переговорах по сохранению вооружений, Москва сняла свою ожесточенную оппозицию расширению НАТО в Центральной Европе. По существу, проблема расширения НАТО, как это ни странно, "выпала" из Основополагающего Акта (как всегда, ради жестов и "потемкинских деревень"). Впереди оказался неизбежно болезненный путь собственного (российского и западного отдельно) трактования Акта, и этот путь может привести к еще большему ослаблению его значения. Вместо улучшения климата и смягчения противостояния, вопрос о членстве в НАТО видимым образом обнажил (а не смягчил) прежние и новые взаимные обиды в регионе, переполненном самым смертоносным оружием.
Однако Соглашение никак не связывало НАТО в случае реального кризиса в ее отношениях с Россией. НАТО отказалось дать определенные гарантии никогда не развертывать ядерного оружия на территории всех стран-членов в случае кризиса. В Основополагающем Акте западная сторона сумела отстоять свою позицию: "страны члены НАТО не испытывают необходимости изменять какой-либо аспект ядерной политики НАТО - и не предвидят в будущем такой необходимости"99. ОБСЕ упоминалась лишь для проформы. Западные столицы дезавуировали претензию Кремля на то, чтобы подлинное значение Акта состояло в создании препятствий бывшим советским республикам когда-либо присоединиться к НАТО.
В результате Россия не только не почувствовала приобщенность к общеконтинентальным решениям, но, напротив, крайнее нежелание, даже боязнь североатлантического Союза иметь Россию в качестве постоянного собеседника, действенно участвующей стороны в выработке общерегиональной стратегии. (При этом нужно заметить, что и до и после подписания Основополагающего Акта Москва заключала "строгие" договоренности о двусторонних постоянных консультациях со всеми основными современными государствами, о двухразовом (в год) обмене визитами, о работе двусторонних комиссий и т.п. В свете бюрократической привязанности дипломатической машины к президенту, наказуемости инициативы, традиции забывать все, пока не напомнят сверху, исключительной перегруженности номинального главы президента как главы исполнительной власти, все указанные договоренности ограничивались эффектом самого подписания. Относительно долго "держалась" традиция полугодичных встреч с президентом США, но и она в конечном счете фактически сошла на нет).
Сомнения довольно быстро испытала и часть российского общества и западные специалисты. Как пишет западный исследователь, за всеми улыбками и бравурными речами на торжественной парижской церемонии стала видна "реальная борьба за интерпретацию договоренности. И есть подозрение, что Россия не сумела получить ожидаемого договора".100 В общем и целом видно отступление России. "Русские не сумели достичь своих главных целей: они не получили компенсации за потерю Центральной Европы и у них не будет права решающего голоса по поводу приема новых членов союза в будущем Что еще более важно, консультативный орган, созданный НАТО и Россией не имеет права вмешиваться во внутренние дела НАТО".
