Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Экранная коммуникация и православная традиция как механизмы российского культуротворчества в условиях глобализации 15
1. Идеология общественного развития и тип культурного творчества: поиск исторических альтернатив и православная традиция 15
2. Творчество как способ человеческого бытия в культуре и цивилизации: культурологический ракурс 35
3. Система средств массовой коммуникации: конфликт и взаимодействие функции социального контроля с функцией развития личности 54
4. Цифровые технологии, невидимый мир и природа экранной коммуникации 72
Глава II. Имплозия как предел эстетического опыта реципиента в системе экранной коммуникации. Православное преодоление 91
1. Творчески-преображающая функция экранных искусств как антропологический перекрёсток советской кино теории, неклассической и православной эстетики 91
2. Сотворчество как духовное служение: от интерактивности к православной теургии 111
Заключение 131
Литература
- Идеология общественного развития и тип культурного творчества: поиск исторических альтернатив и православная традиция
- Творчество как способ человеческого бытия в культуре и цивилизации: культурологический ракурс
- Творчески-преображающая функция экранных искусств как антропологический перекрёсток советской кино теории, неклассической и православной эстетики
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Особенности нынешнего состояния российского общества и его культуры делают необходимым исследование имплозии как феномена сотворчества реципиента в системе экранной коммуникации.
Человек, будучи перед лицом столкновений национальной культуры и мировой цивилизации, вынужден искать выходы из возникающих кризисных ситуаций. В процессе глобализации на первый план выдвинулись поиск и утверждение национальной идентичности. Для русского человека стали насущной необходимостью пересмотр смысла своей жизни и обновление позиционирования собственного Я по отношению к миру, человеку и вечным ценностям. Свобода личности реализуется при выборе ответов на вопросы о жизненных идеалах, о творческом пути самосовершенствования. Такие ответы современный человек черпает как из модернистских и постмодернистских концепций, так и обращаясь к традиции, под которой мы понимаем религию и всю вытекающую из неё философию творчества личной и общественной жизни. Только в процессе общения (коммуникации) человек может измениться, но будет ли это изменение к лучшему или худшему - зависит от избранного Абсолюта.
В поисках внутренней и внешней гармонии, имея желание стать целостной личностью, человек бежит от одномерной материальной цивилизации. Светская культура предлагает сразу двойную возможность как бегства от невыносимой реальности, так и духовную пищу - преимущественно в области искусства, классическим содержанием которого является Человечность. Все аффекты, страсти, метания души могут быть выражены и гармонично претворены посредством катарсиса, который может быть достигнут творчески активным реципиентом в процессе эстетической коммуникации.
Массовая культура с её техническими видами искусства сужает в тенденции функции искусства до развлечения и психологической компенсации.
Кинематограф, телевидение, интернет - аудиовизуальные (экранные) виды массовой коммуникации являются сегодня инструментами преимущественно рыночной экономики, что формирует конфликт между личностью и экранными масс-медиа, чья функция социального контроля может подменяться откровенным разложением данного человеку Божественного образа и подобия. Но из электронных сетей не так-то просто вырваться. Экранная индустрия каждодневно фабрикует представления о том, что есть реальность, какова человеческая природа и идеальный образ жизни.
Бурный рост НТП подарил человечеству цифровые технологии, создав предпосылки для тотального погружения личности в среду экранных коммуникаций. Как заявляет отечественный исследователь творчества как феномена социальных коммуникаций И.Н. Дубина: «Новые технологии изменяют не только средства выражения в культуре, они меняют и способы культуросозидания, и культуру в целом, провоцируют формирование новых историко-культурных феноменов. Мы можем дискутировать о значимости коммуникационных технологий для творчества, о том, является ли наша культура культурой репродуцирования или культурой симуляции, но мы не можем не признать, что это культура тотальных коммуникаций... [которые] уже практически превратились в парадигму человеческого существования...»1. Невозможно согласиться с такими радикальными выводами о детерминации человеческого духа экранной образностью. Поэтому нам представляется принципиально важным рассмотреть феномен имплозии как особого типа мировосприятия и возникающего на его основе мировоззрения, превращающего реальность в виртуальный симулякр, что открывает возможность анархической свободы не только для интерпретации образов действительности, но и для «преображения» мира и человека на утопических демиургических началах. При этом надо отметить, что имплозивной личности представляется, будто она творит жизнь по законам красоты и гармонии,
1 Дубина И.Н. Современное телекоммуникационное искусство. // Известия АГУ, 1999. См. также http://www.philosophy.ru/library/dubina/paradigm.html
почерпнутым в эстетическом опыте приобщения к какому-либо экранному артефакту. В этом случае имплозия возводится до уровня теургии (греч. -мистерия, богодейство), выводящей художественное творчество за пределы искусства в жизнь. Таким образом, сотворчество реципиента при его максимальной жажде преображения и мира приводит к мистическому оперированию духовным без Бога, без знания духовных законов, установленных Творцом. Неудачливый демиург, конструировавший мир по собственной воле, возможно лучше может быть подготовлен к признанию над собой высшей власти Бога Вседержителя. Эстетический опыт, полученный в сфере экранных искусств, будучи применен к реальности, приводит к познанию антиномии эстетического, разрешаемой на религиозном уровне. Так, выходя за границы светской культуры, талантливый реципиент непременно наталкивается на сердце культуры - то есть религиозный культ.
Какова научная необходимость обращения к теме имплозии, применительно ко внутренним потребностям эстетики экранных коммуникаций? Имплозия возникла и развивалась только с широким распространением технически совершенной экранной коммуникации. Она упоминается Г.М. Маклюэном уже в 1960-х гг., Ж. Бодрийяр определяет данный феномен как взрыв смысла при всё возрастающем количестве информации в начале 1980-х гг. в контексте западной культуры симуляции. Опираясь на их концепции, российский эстетик Н.Б. Маньковская осмысливает имплозию при исследовании художественных аспектов такого прогрессивного направления как виртуалистика. Н.Б. Маньковская указывает на негативные последствия имплозии, такие как размывание чувства эстетической дистанции, связанное с интерактивным способом взаимодействия с объектом, которое делает для реципиента прозрачной границу между реальностью и художественными мирами экрана. Исследователи психологии киберпространства Л.М. Тираспольский и В.В. Новиков, опираясь на концепцию теургии русской религиозной философии, считают, что «именно развитие Интернета позволит создать теургическую среду, в которой разрыв
между искусством и жизнью сведен до минимума, т. е. преодолен кризис искусства»1. Они фактически отождествляют теургию с имплозией, не указывая на кризисные последствия последней для личности.
Помимо постмодернистских взглядов на сотворчество реципиента эстетика экранной коммуникации располагает и богатым наследием советской философии кино, для которой имплозия - новый факт, явно не укладывающийся в рамки её теоретических исследований. Ведь под сотворчеством реципиента понималось преображающее воздействие искусства на личность в процессе художественного восприятия. Сотворчество рассматривалось как специфический вид деятельности, благоприятствующий развитию способностей человека и его нравственного мира.
Имплозия стала практической проблемой, при разрешении которой необходимо найти пути преодоления её негативного потенциала. Прежнего же знания о сотворчестве реципиента в системе экранной коммуникации стало не достаточно, а новое постмодернистское знание ещё не приняло законченных форм.
Степень разработанности проблемы. Как уже было сказано выше, имплозия как явление появилась лишь во второй половине XX века, в связи с массовым распространением всё более совершенных средств экранной коммуникации. Систематически и структурно имплозия была описана в работах выдающегося канадского коммуникативиста Г.М. Маклюэна , а также его французского последователя, развивающего тезис Г.М. Маклюэна о том, что «средство есть сообщение», постмодернистского философа Ж. Бодрийяра3. Идеи Г.М. Маклюэна и Ж. Бодрийяра были использованы при исследовании имплозии как неклассического типа эстетического восприятия в рамках виртуалистики и постмодернистской эстетики отечественным исследователем
Н.Б. Маньковской1. Её идеи вошли в энциклопедическое концептуальное исследование, посвященное переходному периоду в художественно-эстетической культуре XX века - от классической культуры к принципиально иному эстетическому сознанию и арт-процессам техногенно-компьютерной цивилизации XXI в. «Лексикон нонклассики» вышел под редакцией эстетика В.В. Бычкова, чья концепция ПОСТ-культуры позволила нам в нашем исследовании полнее рассмотреть последствия имплозии, выражающиеся в гаптическом мироощущении. В рамках имплозивного мировоззрения можно выделить интерактивность как способ взаимодействия с объектами, который по оценке современного философа и психолога С. Жижека, может стать «интерпассивностью» . Разработка В.В. Бычковым категории эстетического позволила нам классифицировать степени интенсивности имплозии как феномена художественного восприятия экранного артефакта. Разработка В.В. Бычковым проблемы катартического воздействия искусства помогла нам соотнести имплозию с феноменом теургии, разработанной в русской религиозной эстетике Серебряного века B.C. Соловьевым, С.Н. Булгаковым, Н.А. Бердяевым, П.А. Флоренским5 и др.
На наш взгляд, экранные искусства, основанные на дигитальной технологии, благодаря противоречивым характеристикам феномена имплозии остро нуждаются в осмыслении и переориентации в соответствии с основами христианской культуры. Это позволит реципиенту избежать изощренных соблазнов и «антикультурного» рабства. Для этого мы обратились к работам об основах построения христианской культуры П.А. Флоренского, И.А. Ильина1, а также к православной святоотеческой литературе по вопросам антропологии и искусства - к поучениям оптинского старца св. Варсонофия, св. Игнатия Брянчанинова, митрополита Иоанна Снычева, св. Тихона Задонского, св. Феофана Затворника Вышенского; современного священника А. Кураєва .
С другой стороны при исследовании имплозии нельзя не обратиться к наработкам советской и российской эстетики кино по проблеме сотворчества реципиента, или художественного восприятия в кинематографе, а также о преображающей функции последнего. Это следующие авторы: СМ. Эйзенштейн, С.Ф. Бондарчук, Л.К. Козлов, Г.К. Пондопуло, Б. С. Мейлах, П.Н. Якобсон, Э. М. Ефимов, Н.Ф. Бучило, Н.И. Киященко, Н.Э. Клейман, В.И. Фомин, Н.А. Хренов, Ю.А. Богомолов, К.Э. Разлогов, A.M. Орлов и др3.
Имплозия может быть рассмотрена с позиций постмодернистской, советской эстетики экранных искусств и оценена при помощи православных
взглядов на культуру, человека и искусство. Данные культурологические взаимосвязи мы и попытались проследить в нашем исследовании.
Объектом исследования является процесс сотворчества реципиента в системе экранной коммуникации. Под данным типом творчества мы понимаем процесс духовного развития личности, вовлеченной в один из основных культуротворческих механизмов современной российской культуры - в систему экранной коммуникации. В аудиовизуальной субкультуре за век существования экранных искусств сформировалось особое мироощущение и мировоззрение, а также особые подходы к трактовке реальности и возможностей человеческого творчества, возникли своеобразная экранная онтология и антропология. Нельзя не заметить, что экранная коммуникация участвует в решении исторических судеб русского народа и соперничает с православной духовной традицией, определяющей подлинно созидающее и охранительное жизнетворчество для современного русского человека. Период перестройки в России и необходимость интегрироваться в мировое сообщество, стали предпосылками, в соответствии с которыми вышеуказанные культурные механизмы выступили основными векторами диалогического взаимодействия российской культуры с мировой, по преимуществу западноевропейской культурой и цивилизацией.
Предметом исследования выступает феномен имплозии, возникающий как эффект в процессе сотворчества реципиента в системе экранной коммуникации. Будучи сферой искусства на базе мультимедийных технологий и экономических отношений, экранная коммуникация структурирует эмоционально-чувственный опыт личности. Осуществляется трансляция культурных смыслов через экранные артефакты, так в постмодернистской эстетике обозначаются произведения искусства в силу значительно расширенного предмета неклассической эстетики. Через эстетический опыт реципиент экранной коммуникации усваивает установки и ценности -духовную пищу, корректируя собственное мировосприятие и мировоззрение. Он не только ведёт диалог с экраном, например, с персонажами и авторами
артефакта, развивая свою эстетическую впечатлительность и вкус, но в соответствии с ними устанавливает для себя идеалы красивой жизни, целостного развития личности и гармоничных отношений с обществом.
В виду того, что предмет неклассической эстетики расширен за счет категорий безобразного, ужасного, абсурдного, а секуляризованная культура в силу своего отказа от Великого Другого (а, значит, и от триединства истины, добра и красоты) находится в кризисной ситуации, нам представляется принципиально важным рассмотреть имплозию как тип особой философии отношений человека к миру, другому человеку и Богу. Имплозия наиболее ярко проявляется в жизни реципиента, уверовавшего в постулат классической эстетики о том, что лишь «умные» эстетические чувства облагораживают и завершают целостное развитие личности.
Целью исследования является выявление пути и анализ средств преодоления имплозии как эстетико-культурной ловушки для активного, ищущего духовного совершенства реципиента экранной коммуникации.
В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи:
• уточнить представления о творчестве в русле российской цивилизационной специфики на основе рассмотрения глобализма, ведущих западных идеологий общественного развития в сравнении с отечественной религиозно-нравственной культурной идентичностью;
• сравнить творчество как способ человеческого бытия в культуре и творчество как способ человеческого бытия в цивилизации с позиций современной культурологии;
• описать конфликт между коммерциализованной массовой коммуникацией и развивающейся личностью, пытающейся преодолеть навязанные индустрией развлечений, телевидением, в частности, стереотипы социализации общества потребления и жизненный конформизм;
• выявить роль цифровых технологий в давнем стремлении деятелей экранных искусств показать невидимый мир через призму земной
аудиовизуальной образности, для чего используется материал и
коммуникативная модель сновидения;
• пересмотреть укоренившиеся представления советской кинотеории о творчески-преображающей функции экранных искусств с позиции неклассической эстетики и постмодернистского искусства, подчас актуализирующих значимость православных взглядов на пределы эстетической коммуникации светского искусства;
• установить переход от имплозивного мировоззрения с его креативным проектированием, интерактивным типом взаимодействия с миром и гаптической чувственностью через трансгрессию (грех1) к покаянному самосознанию православного христианина, соработающего своему Творцу.
Научная гипотеза диссертации заключается в том, что состояние имплозии, вызванное творчески-преображающей дисфункцией экранных искусств, может быть преодолено через осознание духовных пределов эстетической коммуникации и обращение к сфере религиозного преображения личности в Православии.
Методологическая основа исследования представлена системным подходом к явлениям культуры; принципами плюрализма, толерантности, единства исторического и логического. Также был использован междисциплинарный подход, поскольку проблематика диссертации соотносится с несколькими научными дисциплинами: историей и теорией культуры, теорией массовой коммуникации, эстетикой. Важнейшую методологическую роль сыграл взгляд на культурологию как науку, значимость которой сегодня возрастает, и на базе которой могут формироваться неклассические теории исследования личности и общества. Так как имплозия развивается на основе эстетического опыта адресатов экранных искусств, нами было осуществлено анкетирование творчески активных реципиентов о трудно вербализируемом процессе эстетического восприятия и катартических
особенностях изменения личности. При этом использовались материалы российских и зарубежных аудиовизуальных СМИ, ресурсы интернета.
Теоретической базой исследования выступили работы философов Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, священника П.А. Флоренского; святоотеческие сочинения свт. Тихона Задонского и свт. Игнатия Брянчанинова; труды культурологов и эстетиков В.В. Бычкова, Н.Б. Маньковской, Ж. Бодрийяра1, В.Д. Диденко, А.Л. Казина2; исследователей массовой коммуникации Г.М. Маклюэна, О.Я. Гойхмана, М.М. Назарова, А.В. Шарикова, И.А. Полуэхтовой3; советских и российских теоретиков и социологов экранных искусств Н.Э. Клеймана, Э.М. Ефимова, Н.Ф. Бучило, К.Э. Разлогова, Н.А. Хренова4; из зарубежных теоретиков кино - 3. Кракауэр5, др.
Научная новизна исследования, как нам представляется, состоит в том, что была предпринята попытка расширить и углубить проблематику отечественной культурологии экранной коммуникации. В ходе исследования получен ряд новых результатов:
• выявлены объективные предпосылки становления имплозии на почве современной российской культуры;
• описаны особенности имплозии как эффекта виртуализации мировосприятия на уровне личности;
• показаны последствия, произведена их оценка и намечен путь преодоления с позиций традиционной православной антропологии такого негативного для духовного роста личности постмодернистского феномена в
системе экранной коммуникации как имплозия. Подчеркивается необходимость создания христианской культуры, вне путей которой происходит стремительное расчеловечивание молодого поколения под воздействием экранных артефактов западноевропейской контркультуры.
В результате исследования мы пришли к выводам, которые сформулированы в основных положениях исследования, выносимых на защиту:
• имплозия, став феноменом современной российской культуры благодаря глобализации и широкому распространению средств массовой экранной коммуникации, потребовала пересмотра представлений о человеческом творчестве;
• непродуктивное перцептивное слияние средства и содержания, превращающее реальный мир в виртуальный симулякр, в соответствии с градацией категории эстетического по игровому, гармонизирующей коммуникации, неутилитарного созерцания, преображающе-теургическому параметрам - имеет негативные для духовного становления личности последствия различной тяжести.
• игры с идентичностью посредством экранной образности способствуют интерпассивности, деперсонификации и распаду личности реципиента; данные кризисные явления указывают на негативные пределы преображения человеческой личности в процессе эстетической коммуникации на материале экранных искусств светской культуры России и Запада, ядром которой с появлением гуманизма явилось человекобожие;
• имплозивный реципиент, «бог» виртуальной реальности, перенося анархические проекты в реальность собственной жизни, вынужден познавать ортодоксальные духовные и даже физические законы, установленные Творцом всяческих, через что может пожелать спастись, действуя совместно со Спасителем и став православным теургом.
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что материалы и выводы исследования могут быть использованы для дальнейшего
анализа феномена рецептивного сотворчества в системе экранной коммуникации и его функционировании как механизма культуротворчества. Настоящее исследование также может быть использовано в учебной работе при подготовке, чтении лекций и проведении семинарских занятий по эстетике, культурологии, коммуникативистике и искусствознанию.
Материалы и выводы данной работы могут быть экстраполированы на широкий спектр проблем, связанных с рассмотрением феномена человеческого творчества в контексте неклассической эстетики, Православия, теории экранной коммуникации и выяснением воздействий последней на творческий способ бытия человека в динамичном, порой катастрофическом историческом процессе.
Апробация работы. Основные положения диссертации докладывались на на научных конференциях, проходивших в Государственном университете управления, таких как: 19-я Всероссийская научная конференция молодых ученых и студентов «Реформы в России и проблемы управления», февраль 2004 г.; международная научно-практическая конференция «Актуальные проблемы управления», октябрь 2005 г.
Основные положения и выводы диссертации обсуждены, одобрены и рекомендованы к защите на заседании кафедры культурологии и менеджмента в культуре Государственного университета управления. По исследованной проблеме опубликованы научные статьи.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Идеология общественного развития и тип культурного творчества: поиск исторических альтернатив и православная традиция
Человеческая природа, сущность творчества, границы человеческих возможностей - эти вопросы по-разному решаются в исторических типах культур, в культурах разных стран. Но от решения главного вопроса - о человеке - зависит смысл и путь человеческой жизни, смысл и путь человеческой истории.
СССР распался. Перестройка завершилась. Но общество так и не вышло из кризиса. Сегодня Россия не имеет определённой идеологии, консолидирующей общество и направленной не только на преодоление экономического кризиса, но и на дальнейшее раскрытие созидательной роли русского этноса в мировом историческом процессе. В общественном сознании отсутствует единый взгляд на решение проблемы о призвании человека. Что он должен делать? Как должен жить? К чему должен стремиться? Каковы границы свободы воли личности в творении своей и общественной жизни? Как сочетать личные и социальные устремления и нужды?
В переломный период истории каждый индивид снова учиться жить, открывая заново духовные законы. Мы наблюдаем, как творчество стало феноменом повседневной жизни. Культуролог А.Ю. Шеманов подчеркивает: «Если прежде повседневность, казалось, служила лишь выражением устоев общества и основ его культурного единства, которые в силу своего постоянства представлялись неизменными, «естественными», то сейчас она выступила своего рода «плавильным тиглем», где возникают и кристаллизуются формы общностей и принципы взаимодействия людей»1. Кто-то избегает противоречивой ситуации, предпочитая не искать безусловных начал человеческого бытия. Стабильная повседневность не гарантирована тем, кто верит в ничто, ленивым до поиска Истины. Почва уходит из-под ног не только у нигилистов, но и у тех, кто ленится проверять свои убеждения каждодневно. Человек понял, что его жизненные принципы, формирующие и отражающиеся в делах, зависят от его личного выбора. Наступили счастливые времена, когда человеку самому снова приходится выбирать, что для него значимо. Общественное сознание расколото. Машина идеологии остановлена и не производит больше истин.
Каждый поставлен перед выбором жизненного пути. Речь идет не о самовыражении в любой сфере деятельности ради самоутверждения, когда есть тылы устойчивой государственности, а о духовной ориентации: будет человек служить добру или злу. Социальная нестабильность и внутренняя неутолимая жажда праведной жизни заставляют сильнее страдать, поэтому пути творчества современной жизни вынуждены быть сотериологическими. При всей своей греховности наследники Святой Руси православные и, по выражению философа И.А. Ильина, «...Западу не ученики и не учителя», а «ученики Бога и учителя себе сами»2.
Что же в общем представляет собой творчество в русле российской цивилизационной специфики? Для этого рассмотрим, как оно трактуется в наиболее распространенных мировоззренческих конструкциях современной культуры. Что предлагает нам Запад? Что можем найти в собственной духовной традиции?
В постмодернизме все идеологии равны по значимости, все точки зрения имеют право на существование. Парадигма современной культуры -плюрализм и полифоничность, многоголосье мировоззрений. Подразумевается, что культуры ведут между собой диалог, так вырабатываются согласованные альтернативы развития мировой истории. Человечество из простой совокупности народов, которых объединяло происхождение в ходе природной эволюции, осознает себя субъектом мировой истории. Сторонниками всеединства человечества уже в XIX в. были, например, B.C. Соловьев, достаточно упомянуть его учение о Богочеловечестве и идею вселенской теократии; О. Конт с его «Великим Существом». А.И. Герцен в книге «Былое и думы» (1852-1868) писал: «Слово «человечество» препротивное: оно не выражает ничего определенного... Какое единство разумеется под словом «человечество»? Разве то, которое мы понимаем под всяким суммовым понятием, вроде икры и т.п.»1. О. Шпенглер в своей концепции локальных цивилизаций отвергал идею единства, отзываясь о человечестве как о зоологическом понятии. А. Тойнби хотя и говорил о коллективном Человечестве, которое упорно собирает плоды науки и культуры, однако не считал его субъектом исторического действия. По А. Тойнби единой цивилизации как таковой нет. Только во второй половине XX века стали вырисовываться контуры становления человечества как сложного, противоречивого, но вместе с тем единого субъекта исторического процесса. Угроза глобальной катастрофы подвела человечество к осознанию собственной ответственности за историческое творчество. С 1968 г. Римский клуб, куда входили в основном ученые Запада, работал в данной области. Сюда же отнесем и русский космизм, и концепцию ноосферы В.И. Вернадского, ко-эволюции Н. Н. Моисеева. Сегодня мир объединен экономически, но подлинное человеческое единство - это единение душ. Глобальное сознание, глобальная этика, общечеловеческие ценности - все эти мнимо объединяющие человечество продукты массовой культуры, которую ЮНЕСКО так желает облагородить. В докладе Всемирной комиссии по культуре и развитию «Наше творческое многообразие» 1998 года предлагалось обозначить массовую культуру западного образца как «культуру мира» , которая с помощью средств массовой коммуникации будет распространять идеи и настроения мира в противовес 18 идеологии войны. Предполагалось, что облагороженная массовая культура разовьёт человека и человеческие сообщества по направлению к гражданскому обществу и правовому государству.
Творчество как способ человеческого бытия в культуре и цивилизации: культурологический ракурс
Ядром любой концепции общественного развития являются идеи о человеческой природе, сущности и границах человеческого творчества, -согласно им переосмысливается место человека в современном обществе, т.е. изменяется (возрастает или умаляется) культура данного общества.
Что мы понимаем под человеческим творчеством? Прежде всего, внутреннее творчество, т.е. творчество собственной души, в соответствии с которым формируются и являются все внешние выражения и действия человека. Становление человека субъектом своей жизни. Перманентное состояние самоидентификации, связанное с учением о свободе человеческого выбора по Священному Писанию. Борьба с отчуждением от собственной души и тела, следовательно, от собственной жизни. Покаяние (греч. «метанойя», т.е. изменение) - изменение ума, образа мыслей, целей своей жизни, желаний на основе отвращения к греху. Непрерывное бодрствование в ожидании Страшного Суда. Процесс освобождения человека с помощью Божьей от власти дьявола. Стяжание святости. Духовное трезвение. Духовное просвещение. Спасение.
Такое понимание человеческого творчества мы находим в христианстве Восточной Церкви. Зачастую концепции общественного развития направлены на достижение благополучия нехристианскими средствами. Исканием земного рая извращаются самые благие цели, тем не менее, оно не предается забвению как исторический анахронизм.
В условиях постиндустриализма и глобализации Россия обязана ответить на вызов, по терминологии А. Тойнби. Важно выбрать такую идеологию общественного развития, чтобы она не была скрыто человеконенавистнической и способствовала бы сохранению и возрастанию не только русской нации. Ф.М. Достоевский, под пером которого родился термин «русская идея», в объявлении о подписке на журнал «Время» на 1861 год писал: «Мы знаем, что не оградимся уже теперь китайскими стенами от всего человечества. Мы предугадываем, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством, с таким мужеством развивает Европа в отдельных своих национальностях»1. Если ЮНЕСКО в 1998 г. предложила развивать на основе глобальной массовой культуры «культуру мира во всем мире» в соответствии с просветительскими принципами, которые не адекватны современной ситуации, то в России уже полтора века назад была предложена необходимая современности «русская идея». На базе православия обосновывались открытость другим культурам, терпимость, стремление понять и принять инакодумающего и инаковерующего, сносный симбиоз западного и восточного культурного регионов, возможность подлинного диалога между ними. В лекции «Русская идея» один из главных её носителей В. С. Соловьев писал, что русская идея «не имеет в себе ничего исключительного и партикуляристского, что она представляет собой лишь новый аспект самой христианской идеи, что для осуществления этого национального призвания нам не нужно действовать против других наций, но с ними и для них» . Смысл русской идеи по Н.А. Бердяеву - это «братство народов, искание всеобщего спасения», а её формула - «все ответственны за всех»3. Советский философ А. В. Гулыга (1921-1996) писал: «Русская идея всеобщего спасения родилась из катастрофического прошлого страны. Сегодня весь мир, несмотря на видимое благополучие, сползает к катастрофе. Поэтому опыт России преодолевать беду важен для всех. Точнее, для тех, кто эту беду предчувствует и убежден, что ее можно избежать. Для тех, кто полагает, что пока растет производство и благополучно работает полиция, ничего дурного не произойдет, для тех русская идея не существует».
Творчески-преображающая функция экранных искусств как антропологический перекрёсток советской кино теории, неклассической и православной эстетики
Дух советского коллективизма, казалось, цементировал здание социализма на века. Круговая порука - результат тотальной партийной унификации общественного мнения. На основе марксизма «дурной коллективизм», по выражению Н.А. Бердяева, подменил идею соборного единства. Отчего же идеологическое зеркало раскололось, а осколки метанарраций образовали причудливый коллаж постмодернистской гиперреальности?
Коллективное сознание, коллективная совесть, фантасмагорическое вооружение против классового врага, препятствующего строительству коммунизма, а значит и эмансипации человека как личности - всё это метафорические выражения, поставленные, однако, превыше реальности личности с её страданиями и радостями. Н. А. Бердяев в книге «Царство Духа и Царство Кесаря» (1951) отмечает: «Ложь коллективизма заключается в том, что он переносит нравственный экзистенциальный центр, совесть человека и его способность к суждениям и оценкам из глубины человеческой личности в quasi реальность, стоящую над человеком»1. Действительно, «личной» совестью, мышлением и оценкой во многом стало советское киноискусство. Возможность социального освобождения личности впервые широко реализовалась на экране - т.е. виртуально. Но эта виртуальность не воспринималась массами, ведь первореальностью был признан коллектив. Христианский принцип ответа человека перед Богом за каждое слово, дело и мысль заглушили голоса коллективной совести и государственной ответственности.
Марксистская эстетика, как известно, определяла искусство как форму общественного сознания, вид духовного производства - надстройки на базисе общественного производства. Искусство, художественное творчество -образная форма отражения объективной действительности. Ведущим художественным методом был реализм, устремленный к объективному исследованию окружающего мира, к пониманию действительных законов его развития. Высшая форма реалистического искусства - социалистический реализм, основанный на принципах последовательно научного материалистического мировоззрения - марксизма-ленинизма. Воспроизведение реальности с целью постичь истину на подлинно научной основе - таков смысл искусства, обеспечивающий его высокую социальную ценность. Задачи советского искусства было невозможно свести лишь к наслаждению и развлечению. Советский эстетик А.Л. Андреев пишет: «...в субъективно-идеалистической эстетике под художественной правдой иногда понимают внутреннюю убедительность произведения, его способность заставить зрителя, читателя поверить художнику, проникнуться его чувствами и настроениями. ... Марксистская эстетика не может именовать эти особенности произведения истиной ... Исследователь-марксист, вооруженный диалектико-материалистическим пониманием истины, не остановится на изучении такого рода отношений между произведением искусства и его потребителем, а будет стремиться выявить гносеологические соотношения между мыслью художника и объективным миром, с тем чтобы определить, можно ли говорить об их совпадении, т.е. о правдивости, истинности искусства»1.
Если целостный образ советского человека как личности получал жизнь в коллективном сознании с помощью творцов киноискусства, то коллективной совестью была государственная цензура. Именно она на базе марксистско-ленинской идеологии оценивала целостность и истинность образов экрана. СМ. Эйзенштейн видел задачу нового кино во внедрении коммунистической идеологии в миллионы. Формула Эйзенштейна «Эксперимент, понятный миллионам», поставленная в 1920-х гг., не сводилась к задаче обязательного достижения массового успеха в любом случае, классик призывал к тому, чтобы новаторские искания художника достигли самого широкого зрителя. Кинематограф - это «последнее звено в цепи средств культурной революции, работающей на единую монистическую систему коллективного воспитания и комплексного метода обучения»1. СМ. Эйзенштейн в своей теории интеллектуального кино утверждал необходимость «...осязаемо чувственно экранизировать диалектику сущности идеологических дебатов»2.
Идеи СМ. Эйзенштейна развивает киновед Г.К. Пондопуло: «Искусство всегда отражает определенное отношение человека к миру. Если с этой точки зрения рассматривать сущность идеологических дебатов, которые ведет новый мир - мир социализма и коммунизма - со старым, капиталистическим миром, то ею будет проблема человеческой свободы. Коммунизм - это эмансипация (освобождение) человека как личности» . Подчеркивается роль мировоззрения художника: вне марксизма-ленинизма невозможно создать целостный образ личности, даже при помощи синтетических возможностей кинообраза.
Нельзя не сочувствовать марксисткой теории как попытке освободить личность. Борьба за новый мир, за лучшее будущее для человека, за справедливость, мир и радость - эти мотивы были содержательной базой советского кинематографа. Он был ориентирован на общечеловеческие, социальные, нравственные, эстетические идеалы, именно они обеспечивали единство советского кино с широкой публикой.
