Содержание к диссертации
Введение
1. Тендерная теория в системе этнокультурологического познания 13-53
1.1. От культурной антропологии — к теории тендера: этапы эволюции 13-29
1.2. Основные понятия и принципы тендерного анализа 29-37
1.3. Тендерный подход к изучению этнической культуры 37-44
1.4. Проблема матриархата в контексте тендерных исследований традиционных культур 44-53
2. Тендерная стратификация в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока 54-164
2.1. Символическая репрезентация мужского и женского в традиционных культурах 54-84
2.1.1. Тендерные особенности бинарных оппозиций 54-78
2.1.2. Тендерная символика жилища 78-84
2.2. Механизмы формирования и трансляции тендерных стереотипов 84-114
2.2.1. Формирование тендерной идентичности 84-91
2.2.2. Специфика тендерного разделения труда 91-101
2.2.3. Мужские и женские табу 101-114
2.3. Тендерная дифференциация обрядности, праздников и культов 114-164
2.3.1. Тендерная дифференциация семейной обрядности 118-149
2.3.2. Женские и мужские праздники и культы 149-164
3. Тендерные аспекты шаманизма народов Севера, Сибири и Дальнего Востока 165-260
3.1. Тендерные особенности генезиса и эволюции шаманизма 165-186
3.1.1. Женщины-шаманки в фольклорных, письменных и археологических источниках 165-172
3.1.2. Роль женщин в семейном, индивидуальном и профессиональном шаманстве 173-186
3.2. Тендерная специфика шаманского мировоззрения 186-214
3.2.1. Тендерные стереотипы в шаманизме 186-192
3.2.2. Генеалогия и избранничество шаманок и шаманов 192-206
3.2.3. Мужские и женские шаманские духи 206-214
3.3. Тендерные аспекты шаманского снаряжения и практик 214-260
3.3.1. Костюм и атрибутика шаманов и шаманок 214-239
3.3.2. Профессиональная деятельности шаманов и шаманок 239-260
Заключение 261-268
Список использованной литературы 269-291
- От культурной антропологии — к теории тендера: этапы эволюции
- Тендерные особенности бинарных оппозиций
- Женщины-шаманки в фольклорных, письменных и археологических источниках
Введение к работе
Актуальность темы
Дифференциация мужских и женских практик1 в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока присутствует во всех сферах этнического бытия, является как основой, так и следствием многих культурных процессов, вот почему описание традиционной культуры предполагает включение в него знаний, основанных на специальном анализе деятельности носителей культуры того и другого пола. Комплекс исследуемых традиций следует рассматривать как традиции «мужской» и «женской» половины этноса. Однако важно не только изучить разницу опыта мужчин и женщин, но и выявить обусловившие ее обстоятельства и. стереотипы, проанализировать характер взаимоотношений и существующую социальную иерархию полов в обществе. Решение этих задач делает актуальным тендерный подход к исследованию традиционных культур.
Тендерный порядок отражается в любом проявлении культуры, этническая культура в свою очередь выступает как основной канал репрезентации тендерных отношений. Тендерные различия конструируются в этнической общности через воздействие традиционных социокультурных установок, в рамках.традиционной культуры создаются,, осмысляются и распространяются образы тендерной реальности этноса. Пересечение проблемных полей и методологий тендерных и этнокультурологических исследований, таким образом, открывает путь к более глубокому постижению сущности традиционной культуры.
Помимо того, что изучение мужских и женских практик в обрядово-праздничной и обыденной деятельности, углубляя познание культуры народов Севера, Сибири и Дальнего Востока, является актуальным само по себе, полученная информация способствует также, выяснению механизмов формирования тендерных стереотипов и функционирования системы
1 Термин «практика» используется в англоязычном значении «повторяющегося,, привычного, регулярного способа деятельности».
4 тендерной стратификации в исследуемых обществах. Необходимость подобного анализа назрела давно, и его осуществление свидетельствует об актуальности поставленной проблемы.
Одним из наиболее репрезентативных и интересных объектов для изучения тендерных особенностей дифференциации мужских и женских практик в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока является шаманизм . Эта социально значимая сфера деятельности является общей для мужчин и женщин^ кроме того, в ней четко проявляются тендерный порядок и стереотипы общества. Проблема тендерной специфики шаманизма в настоящее время стала особенно актуальной. Решение этой проблемы позволяет восполнить существующие пробелы в познании шаманизма, обусловленные отсутствием специальных исследований женского шаманства и его сравнительного анализа с мужским. Проведение тендерного анализа выявляет сущность шаманизма как целостного явления, позволяющего судить о социальном положении мужчин и женщин в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Феномен шаманизма не может быть охарактеризован до тех пор, пока не определена его специфика, зависящая от пола практикующего шамана. Анализ деталей женского шаманства, выяснение общего и особенного по отношению к шаманству мужскому, относятся к числу актуальных научных проблем, поскольку предоставляют возможность более полного описания этнической культуры и установления общих закономерностей тендерной стратификации в традиционных обществах.
Объект исследования: традиционные культуры народов Севера^ Сибири и Дальнего Востока.
Предмет исследования: мужские и женские практики в культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
Цель и задачи работы.
В данном исследовании под термином «шаманизм» мы подразумеваем комплекс верований, явление в целом, а под термином «шаманство» непосредственно шаманскую практику, культ.
Основной целью диссертационной работы является исследование гендерных аспектов традиционных культур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:
Раскрыть содержание и перспективы тендерного подхода в этнокультурологическом познании;
Исследовать тендерную стратификацию в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока;
Изучить формы символической репрезентации мужского и женского в данных культурах;
Выявить механизмы трансляции гендерных стереотипов в процессах формирования тендерной идентичности и трудовой деятельности, в бытующих табу;
Рассмотреть особенности тендерной дифференциации в обрядах, праздниках и культах;
Проанализировать тендерные аспекты шаманизма народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
Эмпирическая, база.
Эмпирической базой диссертационной работы послужили материалы археологических, этнографических, лингвистических, религиоведческих исследований традиционных культур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Для изучения гендерных особенностей традиционных обществ была использована информация по культуре тюркоязычных народов (алтайцы, телеуты, якуты, буряты), тунгусоязычных народов (эвенки, эвены, орочи, нанайцы, негидальцы, ульчи), финно-угорских (ханты, манси, саамы, селькупы) и самодийских (ненцы, энцы, нганасаны) народов, палеоазиатских народов (нивхи, юкагиры, кеты, чукчи, коряки, ительмены). Ценные сведения о мужских и женских практиках были получены из фольклорных текстов, записок путешественников и миссионеров, отчетов участников экспедиций, организованных Императорским Русским Географическим Обществом.
6 В ходе проведения тендерного анализа шаманизма в качестве эмпирического материала были привлечены данные о женщинах-шаманках, представляющие практически все этнические группы коренных северных народов, поскольку материалы о женском шаманстве рассматриваемого региона носят фрагментарный, отрывочный характер и ни в одной из традиционных культур народов Севера, Сибири и Дальнего Востока женское шаманство не было описано как система, во всех аспектах функционирования.. Особое внимание уделено шаманизму Алтая, так как в культуре алтайских племен по сей день наблюдается живое бытование фольклора и религиозных традиций, в которых женское шаманство играет значительную роль. В связи с недостаточностью данных временные рамки исследования также довольно широки: от первых описаний шаманского культа, относящихся к средневековью до современных данных, касающихся поставленной проблемы. Названные обстоятельства обусловили выбор материала для тендерного анализа не только шаманизма, но и остальных аспектов традиционной культуры, которые рассматриваются на основе фактов, касающихся всех народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Кроме того, концентрация на изучении культуры лишь одного из народов указанного региона не представляется целесообразной, поскольку для тендерных исследований приоритетно определение факторов, влияющих на взаимоотношения полов, а эти факторы резче выявляются при сравнении нескольких тендерных систем. Социальные аспекты пола, в отличие от биологических, варьируют от культуры к культуре, вместе с тем, рассматриваемые традиции являются близкими по многим параметрам, что позволяет выявить не только особенные, но и общие черты тендерного порядка в традиционных обществах. Таким образом, для данного исследования наиболее плодотворным является проведение кросскультурного анализа, что и определило выбор материала для эмпирической базы диссертационной работы.
7 Методология исследования.
Методологической основой диссертационного исследования является тендерный анализ. В работе использован обширный круг отечественной и зарубежной литературы, в которой изложены основные понятия и принципы тендерной теории. Вместе с тем, с целью анализа, систематизации и теоретического объяснения эмпирических данных наряду с тендерной методологией применялись методы историко-генетического, сравнительно-исторического и структурно-функционального анализа.
Гипотеза исследования.
Диссертационное исследование основано на предположении о том, что изучение дифференциации женских и мужских практик и анализ связанной с ней тендерной стратификации позволит объективно и всесторонне представить особенности традиционной культуры народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Исследование мужских и женских практик в шаманизме предоставит наиболее наглядный материал для исследования тендерного порядка в этнической культуре.
Степень изученности проблемы.
Тендерные исследования в области этнологии и культурологии - новое и перспективное направление отечественной гуманитарии. Несмотря на то, что исследователи традиционных культур издавна имеют дело с проблемами половозрастной стратификации, российская наука в этой области до сих пор не имеет прецедента целенаправленных исследований механизмов воспроизводства стереотипов полоролевого поведения, символов маскулинности и фемининности, нормативных представлений и ожиданий в сфере «мужской» и «женской» субкультур.
На протяжении XIX и первой половины XX вв. внимание этнографов было обращено на сбор и анализ информации, позволяющей выявить бытовые формы полоролевой стратификации и ее последующей символизации в традиционных культурах. Однако вплоть до 70-х гг. XX века отношения между полами не становились предметом специального научного анализа. Российская. этнография и фольклористика традиционно выделяли и
8 описывали женские и мужские роли и практики, но в своих аналитических построениях ученые принимали в качестве аксиомы установившуюся в современном обществе систему тендерной дихотомии. Вопросы пола не проблематизировались, хотя и изучались. Разделение и существование двух полов в культуре интерпретировалось как «естественное» природное явление, а не социальный феномен. В этот период даже в наиболее глубоких исследованиях традиционных культур задача выявления статуса полов, а также иерархии, связанной с особенностями женской и мужской деятельности не ставилась.
Между тем необходимость подобных исследований очевидна. В отличие от собственно социологических и политологических исследований тендерной проблематики, этнография испытывает острый недостаток в обобщении огромного массива эмпирической информации, накопленной в рамках традиционного для данной дисциплины изучения брачно-семейной обрядности, воспитания детей, бытовых взаимоотношений полов. Свидетельством актуальности сравнительно-исторического и кросс-культурного анализа соответствующей информации может служить сборник «Этнические стереотипы мужского и женского поведения» (Ред. А.К. Байбурин, И.С. Кон. СПб., 1991), подытоживший работы этнологов и фольклористов по широкому кругу проблем половой дифференциации и ее отражения в культуре и остающийся по сей день единственным изданием такого рода.
Возникновение и развитие тендерной теории побудило ученых к переосмыслению исторических и этнографических данных об отношениях полов, о женской культуре, о роли женщин в передаче этнокультурной информации в традиционных культурах, о чем свидетельствуют работы Е.В. Фадеевой, Т.В. Сергеевой, А.В. Смоляк, Е.Г. Федоровой, Е.С. Соболевой, СБ. Рождественской, А.Н. Седловской, И.М. Семашко, Э.Э. Кибизовой, М. Рабжаевой, Е.А. Окладниковой. Отдельные вопросы статуса и положения женщины в традиционных культурах затрагивались этими авторами, однако всесторонний анализ тендерных особенностей мужских и женских практик в
9 обрядово-праздничной, бытовой сферах деятельности и в шаманизме у народов Севера, Сибири и Дальнего Востока до сих пор не проводился.
В отечественной этнографии накоплено достаточно информации как о мужской, так и о женской деятельности рядовых представителей этноса, данные же о мужчинах и женщинах, практикующих шаманство непропорциональны. Шаманизм всегда находился в центре внимания отечественных этнографов, однако несмотря на достаточное количество работ по этой теме, информация о женщинах шаманках встречается в литературе редко, эмпирические данные не систематизированы. Изучение женского шаманства осуществлялось такими выдающимися учеными, как А.Ф. Анисимов А.В. Анохин, В.Г. Богораз, Н.П. Дыренкова, Д.К. Зеленин, С. Крашенинников, Г.В. Ксенофонтов, И.А. Лопатин, В.М. Михайловский, П.Е. Островских, П.С. Паллас, Г.Н. Потанин, А.В. Потанина, Л.П.Потапов, В.Ф. Трощанский, С. Урсынович, В. Харузина, СМ. Широкогоров, А. Шишмарев, Л.Я. Штернберг, и др. Но в трудах этих исследователей женщины-шаманки лишь описываются, женское шаманство не анализируется как отдельный феномен.
Особого внимания заслуживает точка зрения В.Ф. Трощанского, который предположил, что женское шаманство древнее мужского и выдвинул гипотезу перехода от женского к мужскому шаманству через кузнечное ремесло [См.: 350]. Прерогативу женщин в шаманстве чукчей подчеркивал В.Г. Богораз [См.: 139, 140]. Вклад в изучение женского шаманства внес Д.К. Зеленин, связавший генезис шаманского культа с архаичными формами семейного и женского шаманства [См.: 184].
В современных исследованиях вопрос о женском шаманизме затронул В.Н. Басилов при анализе казахской культуры [См.: 129, 130]. Сибирскому женскому шаманству посвятила статью В.П. Дьяконова, которая подчеркнула высокий статус женщин-шаманок в обществе древних тюрок [См.: 176]. Вопроса о роли шаманок в семейном, индивидуальном и профессиональном шаманстве народов Сибири коснулась Е.П. Батьянова. Она предположила, что представления о мужском приоритете в шаманстве являются следствием
10 особенностей этнографической практики, объектом исследования которой становилась только мужская половина этноса. Е.П. Батьянова также отметила, что роль женщин в шаманизме северных народов была весьма существенна [См.: 132].
Несмотря на наличие работ, затрагивающих вопрос о женщинах-шаманках, проблема специфики женского шаманства и соотношения его с мужским никогда не формулировалась и не исследовалась. Изучение статуса женщин-шаманок до последнего времени не было включено в контекст исследования проблемы существования устойчивой дифференциации женского и мужского в шаманизме, а сам шаманизм как целостный феномен не становился до сих пор объектом системного тендерного анализа.
По мнению исследователей традиционных культур [См.: 81, с Л 92] информация об этнических общностях и этнофорах чаще всего отождествляется со знаниями о деятельности и поведении мужчин, обычно занимающих привилегированное положение в жизнедеятельности этнической общности и представляющих ее, как правило, официально в межэтнических отношениях. Попытки обобщить знания по этнической психологии всегда опираются на примеры поведения мужчин-этнофоров, тогда как данные о специфически женском опыте могут существенно изменить интерпретацию. Эти наблюдения справедливы и для этнических культур Севера, Сибири и Дальнего Востока. Так, большинство этнографических материалов о культовой практике представляют собой описания мужчин шаманов. Специфика женских ролей во всех сферах деятельности и их сопоставление с мужскими, остается по-прежнему наименее изученной сферой этнокультурологических исследований.
В последнее время российская наука обогатилась рядом публикаций и исследований, развивающих тендерную проблематику в сфере этнографии, однако существует диспропорция между необходимостью подобных исследований и их количеством. Фольклористы, этнографы, социальные антропологи, культурологи неизбежно затрагивают вопросы тендерной дифференциации, проявляющейся на самых разных уровнях социальной
жизни, включая язык, мифологические представления, структуру семьи, религиозные системы и т.п., но целенаправленная постановка задач, предполагающих изучение социально-исторических аспектов формирования и функционирования тендерной специфики остается пока нереализованной. Одной из причин, негативно сказывающейся на разработке гендерного подхода в области этнографии и культурологии, остается слабая разработанность как собственно понятийного, теоретического, так и методологического аппарата соответствующих исследований. Можно сказать, что научная дискуссия о тендерных исследованиях в отечественной этнологии и культурологии еще не состоялась.
Научная новизна.
В диссертации впервые поставлена и исследована с точки зрения тендерной теории проблема дифференциации мужских и женских практик в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В новом для этнокультурологического познания тендерном аспекте рассмотрены обрядово-праздничная и бытовая сферы этнической культуры. При изучении обширных этнографических материалов выявлены формы символической репрезентации мужского и женского, определены тендерные нормы, стереотипы и их истоки, а так же механизмы формирования и трансляции тендерных стереотипов, охарактеризована система тендерной стратификации.
В ходе работы обнаружено и систематизировано большое количество материалов по женскому шаманству, на основе которых проведен тендерный анализ шаманского мировоззрения и практики. В результате впервые осуществленного специального исследования женского шаманства и его сравнительного анализа с шаманством мужским удалось достичь поставленной в диссертации цели и провести всесторонний тендерный анализ дифференциации мужских и женских практик, определить причины возникновения тендерных стереотипов и то значение, которое им придается в традиционных культурах народов Севера, Сибири и Дальнего Востока.
12 Научно-практическая значимость.
Полученные выводы могут представлять интерес для специалистов в области культурологии, этнологии, этнопсихологии, фольклористики, социологии, психологии; расширят имеющиеся представления об особенностях тендерного порядка в традиционных обществах и могут быть использованы при разработке теоретических проблем шаманизма, при написании трудов по истории Сибири и Дальнего Востока, для подготовки лекций и спецкурсов по этнологии, культурологии, теории тендера, а так же при дальнейшем исследовании традиционных культур.
Апробация.
Автором диссертации опубликовано 6 научных статей по исследуемой теме общим объемом 2 печатных листа. Материалы исследования обсуждались на кафедре этнокультурологии ИНС РГПУ им. А.И. Герцена. Основные положения диссертации были изложены в докладах и выступлениях на таких международных конференциях, как «Российская женщина и европейская культура», СП6ТУ, 7-9 июня 2001г.; «Реальность этноса», РГПУ им. А.И. Герцена, 16-19 апреля 2001г.; 17-20 апреля 2002г.; 22-25 апреля 2005г.; на межвузовских конференциях молодых исследователей «Гендерные исследования как новое направление в современном обществознании», Северо-Западная Академия Государственной Службы, 16 мая 2001 г. и «Гендерные отношения в современном российском обществе», Северо-Западная Академия Государственной Службы, 23 мая 2002 г.; 2 октября 2003 г.; 22-23 октября 2004 г.
Структура исследования.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, списка используемой литературы по этнографии и тендерной теории.
От культурной антропологии — к теории тендера: этапы эволюции
Антропология сыграла немаловажную роль в развитии теории тендера ив формировании основных понятий и принципов тендерного анализа. Западные исследователи традиционных культур, изучавшие проблемы женщин, неизбежно обращались к теме соотношения полов, благодаря чему был создан теоретический и методологический аппарат для дальнейших исследований, которые стали называться тендерными.
Изучение эволюции тендерных исследований способствует не только пониманию роли антропологии в становлении теории тендера, но и уяснению отличия гендерной теории от близких по значению концепций. Среди множества толкований категории «гендер» и обусловленных ими методов исследования необходимо выявить те, которые наиболее подходят для анализа этнических культур.
Первый этап в развитии тендерных исследований связан с так называемыми «женскими исследованиями»1 и охватывает в основном изыскания антропологов. Женская тематика на Западе разрабатывалась в рамках такой дисциплины, как культурная антропология, в которой особое направление, «исследование проблем женщин», преимущественно занималось изучением дописьменных обществ, где пол и возраст являются важными «координатами» общественного положения человека. В 30-е годы данные категории рассматривались как важнейшие «культурные универсалии» в работах таких крупных американских антропологов, как М. Мид и Р. Линточ.
Этнографы были первыми, кто обнаружил значительные расхождения в понимании различными народами социальных ролей мужчин и женщин. Это расхождение детерминируется множеством факторов, как социальных, так и внесоциальных (географических, климатических, биологических). М. Мид показала, что в разных обществах по-разному определялись роли матери и отца, позиции мужчин и женщин в общественной иерархии, а представления о мужском и женском очень вариативны. «Если те качества менталитета, которые мы считаем женственными - это пассивность, отзывчивость, любовь-и нежность к детям — могут быть представленными как мужской образец в одном племени, а в другом не принимаются как большинством женщин, так и большинством мужчин, то у нас нет никаких оснований считать такие аспекты поведения обусловленными биологическим полом. ... Многие, если не все черты личности, которые мы называем мужскими или женскими так же мало связаны с полом, как одежда, манеры или форма головного убора, которые общество в данный момент предписывает полам» [Цит. по: 22, с. 20].
Интерес к изучению женщин в антропологии возрос под влиянием активизации общественно-политического женского движения в США в 60-70-е годы. Причем исследования велись не только в рамках традиционной семейно-брачной проблематики, но и в новых исследовательских направлениях, таких, как «антропология символов», экономическая антропология, «антропология развития».
На первом этапе эволюции тендерных исследований ученые сконцентрировались на раскрытии тендерной «слепоты» в общественных науках. Антропологи пересматривали постулаты своей дисциплины, что выражалось в придании собранным данным объективности путем отражения опыта и роли женщин. Западные антропологические исследования, со свойственным им холистским подходом (от whole (англ.) - весь, целый) включали характеристику различных сфер жизнедеятельности: религиозно-обрядовой, хозяйственно-производственной, семейно-бытовой. Это требовало от исследователя учета данных по положению женщин в том или ином обществе. Таким образом, «проблемы женщин» органично вписывались в основной объект изучения, однако, не являясь предметом специального внимания, не получали достаточного освещения. Американские ученые, такие как Г. Мур, заявили, что в традиционной антропологии женщина присутствовала как второстепенный объект полевых исследований; эмпирически наблюдаемая специфика ее социального положения и мировосприятия не находила отражения на уровне теории [См.: 73, с.290].
В работах антропологов, независимо от их пола, доминировала «мужская» модель изучаемой действительности с неизбежной периферийностью женских проблем. Эта ограниченность мужского прочтения антропологической проблематики послужила поводом для выделения особой субдисциплины - антропологии женщин. Многие теоретические постулаты социальной антропологии были подвергнуты серьезной критике, в первую очередь - «предрассудки этноцентризма» (европоцентризма), которые навязывали прочтение любой культуры в терминах западной традиции. Проблемное поле новой субдисциплины включало сопоставительный анализ положения женщин в различных культурных регионах и поиск социальных факторов, порождающих неравноправие женщины и мужчины. Дискуссия о происхождении тендерного неравенства положила начало новым интерпретациям антропологических данных.
Тендерные особенности бинарных оппозиций
В традиционных культурах все аспекты жизни - как ритуал, так и повседневный быт - в высокой степени семиотичны. Любой предмет несет информацию о мировоззрении его создателей, поведение людей санкционировано их миропониманием. В еще большей степени это относится к ритуальному поведению, в котором непосредственно объективируются мировоззренческие установки. Из подобных деталей выявляются тендерные стереотипы и нормы, обусловившие характер взаимоотношений полов в культуре. Поэтому прежде всего необходимо выявить специфику мужских и женских практик в бытовой и обрядово-праздничной сферах и на основе этого исследовать систему тендерной стратификации в традиционной культуре народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. Этнический тендерный порядок обнаруживается при изучении тендерных особенностей воспитания, трудовой деятельности, табу, семейной обрядности, праздников и культов. Эти особенности во многом определяются формами символической репрезентации мужского и женского, которые в традиционной культуре проявлены особенно отчетливо в системе бинарных оппозиций и в пространстве жилища.
Тендерная стратификация (распределение статусов, связанных с полом человека и их общая иерархия в социальном пространстве) в традиционных культурах связана с представлением о структуре вселенной, сложившимся в сознании общества. Самые первые отвлеченные представления человечества о мире и самом себе, так или иначе обращаются к противопоставлению двух начал: света и тьмы, жизни и смерти, начала и конца. И часто самым ярким в этом ряду оказывается противопоставление мужского и женского. Мы прослеживаем это в первых мифах о происхождении мира, в первых верованиях, в первых универсальных учениях. Дуалистическое восприятие профанного и сакрального миров в различных культурах выражается посредством так называемых бинарных противопоставлений. Это один из самых наглядных способов осмыслить различие и одновременно закрепить его.
Многие исследователи подчеркивали значение двойных оппозиций в традиционном мировоззрении и их связь с мужским и женским началами. Историография культуры конца XIX - начала XX веков, интересовавшаяся проблемами форм и символов, а также этнографические исследования начала XX века, обратили внимание на символы примитивных культур. В их ритуальном выражении, как оказалось, четко зафиксированы основные значения культуры, в том числе оппозиция мужского как чистого, положительного, высшего, и женского как нечистого, отрицательного, низшего. Эти исследования, самыми значительными из которых являются работы французского философа и антрополога К. Леви-Стросса, подтолкнули развитие социологии культуры и структурной антропологии: многообразие и сложность различных культур должны быть исследованы как реализация основных -бинарных, оппозиционных и иерархичных - структурных взаимосвязей и элементов культуры [См.: 64].
Структурный принцип «бинарных оппозиций» актуален для различных направлений антропологических исследований по сей день. По мнению А.В. Головнева природа этого принципа такова: «... качеством, отличающим человека от прочих думающих животных, является рефлексия - способность осознать мысль... «Мысль о мысли» могла сложиться только при двойном восприятии, удвоенном внимании, двойственном поведении... Следуя изначальному правилу удвоения, человек расчертил мир на свое/чужое, верх/низ, белое/черное, день/ночь, добро/зло, мужское/женское... «Гранная черта» отделила человека от окружающей среды...» [161, с. 148].
Помимо того, что бинарные противопоставления играют культуротворческую роль, посредством оппозиционной логики культура разделялась на мужскую и женскую. Этнографические исследования М. Мид доказали, что характеристики и символы полов, принятые в западной культуре не единственные, что существуют самые разнообразные способы обозначения полового различия. И одним из этих способов является принцип бинарных оппозиций.
Многие исследователи отмечают, что в различных системах двоичных противопоставлений наблюдается андроцентричное отклонение. Иржина ван Лейвен-Турновцова, изучающая бинарные оппозиции в русле концепции культурной памяти (разработанной для описания процесса образования и формирования коллективного самосознания) считает, что среди функций культурной памяти важную роль играет создание системы соотносимых понятий, моделирующей и нормативный взгляд группы на себя. В эту систему входят только определенные, доминантные групповые и оценочные элементы [См.: 220, с.233].
По мнению И. Лейвен-Турновцовой нормативная модель культурного самосознания асимметрична с точки зрения полов, а доминантными и нормативными в ней стали и остались андроцентричные групповые оценочные элементы. Элементы, связанные с женской сферой, культурной практикой и символикой из этой модели вытеснялись. Нормативная трактовка отдельных элементов женской и мужской социальных сфер отражают как реальное, так и символическое воздействие на культурное пространство человека, ее проявления и следы наблюдаются в социальной, политической и бытовой практике, в народных обычаях, в структуре вторичных семиотических систем — текстах различного рода и в языке. Исследовательница полагает, что о сфере левого-женского можно говорить как о сфере «сниженной культурной ценности» [Там же, с.243].
Исследователи тендера так же признают существование иерархии внутри системы оппозиций, связанных с понятиями «мужское» и «женское». О.А. Воронина и Т.А. Клименкова в статье «Тендер и культура» отмечают, что «бытие этих представлений распространяется далеко за пределы узкоспециальных функций. Многие, не связанные с полом феномены (природа и культура, чувственность и рациональность, божественное и земное, духовное и телесное и т.д.) через определенный культурно-символический ряд отождествляются с «мужским» и «женским» таким образом, что внутри этих пар понятий создается своеобразная иерархия. Все, символизирующее «женское»... оказывается культурно-инфернальным в культуре» [24, с. 13-14].
Женщины-шаманки в фольклорных, письменных и археологических источниках
Объективная оценка соотношения мужского и женского шаманства у народов Севера, Сибири и Дальнего Востока основывается на изучении причин появления и трансформации тендерной иерархии в шаманизме в процессе генезиса и эволюции этого феномена. Тендер включен в процесс развития менталитета и общества и, являясь культурным конструктом, изменяется вместе с культурой. Изучив трансформацию тендерной системы в развитии мировоззрения носителей культуры, в данном случае, шаманского, представляется возможным проследить возникновение и закрепление тендерных стереотипов и норм в традиции.
Шаманизм исследуемых народов сохранил основные канонические элементы шаманского культа вплоть до XX века, причем в разных регионах шаманизм обнаружен на различных этапах развития, что способствует проведению тендерного анализа генезиса и эволюции этого явления традиционной культуры. Шаманизм не исключает женского участия наряду с мужским, напротив, многие факты говорят о том, что его эволюция происходила от женской формы к мужской.
Попытку проанализировать эволюцию этого явления сделал известный исследователь ранних форм религии С.А. Токарев. По его мнению, «проследить динамику развития шаманизма удается только в общих чертах... Самую раннюю его стадию мы находим у ительменов XVIII века, где шаманы еще почти не выделялись в качестве особой профессии, и где шаманить могла любая женщина, в особенности старуха. Слабо обособлялись шаманы и у чукчей, у которых семейные обряды, выполняемые каждым главой семьи, мало чем отличаются от шаманских камланий; у чукчей очень интересно наличие шаманов «превращенного пола» - явление, в котором можно видеть пережиток стадии женского шаманства ительменского типа.
У юкагиров мы находим ту стадию или форму шаманства, при которой оно тесно сплелось с родовым культом. Пережитки этой стадии родового шаманства есть у тунгусов, остяков, вогулов, бурят. Наконец, у большинства народов Сибири развилось настоящее профессиональное шаманство с тенденцией к наследованию шаманской профессии» [336, с.304].
Таким образом, С.А. Токарев феномен женского шаманства относит к наиболее древней форме шаманизма. В.П. Дьяконова отмечает, что «в настоящее время в этнографии не опровергнуто положение о том, что женское шаманство являлось более ранним, и как самостоятельное явление оно изучено недостаточно» [176, с.36].
Обнаруженные по данному вопросу материалы позволяют включить женское шаманство в процесс эволюции шаманизма в целом, и предположить, что женское шаманство является ключевым звеном в появлении и развитии рассматриваемого феномена.
Фольклорные и письменные источники о начале шаманства свидетельствуют о роли женского шаманства в генезисе этого института традиционной культуры народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. О древности разделения шаманства на мужское и женское говорит и лингвистический анализ шаманской терминологии: для обозначения шаманов и шаманок в большинстве рассматриваемых традиций существуют разные термины. Само слово «шаман», как известно, взято из тунгусо-маньчжурских языков и через русских ученых и путешественников-исследователей Сибири вошло в мировую литературу. Естественно, каждый народ выработал свое название для священнослужителя. В алтайской языковой семье — это «оюн» для мужчин и «удаган» для женщин. Последний термин с аналогичным значением бытовал у бурят и монголов. Чукчи мужчин-шаманов называют «эенган», а женщин-шаманок - «неутат-эуган-гулен». У нанайцев и ульчей и мужчины и женщины назывались одинаково — «сама». Этот же термин распространен у негидальцев, орочей, маньчжуров, а так же некоторых групп эвенков.
Анализ шаманских терминов привел В.Ф. Трощанского к выводу о первичности женского шаманства по отношению к мужскому: «Шаман по-якутски ojyn, по-монгольски бугэ, по-бурятски бугэ и бб, по-тунгусски саман и хаман, по-татарски кам, по-алтайски кам и гам, по-карагасски кам, по-киргизски баксы, по-самоедски табыр. Прежде всего мы видим, что якуты, имея слово хамна (шевелиться, двигаться), тем не менее, не называют своих шаманов так, как их называют другие тюркские и монгольские племена, а дали им свое название. Это может быть объяснено только тем, что они, являясь в якутскую область, не имели еще шаманов, а имели только шаманок, так как у монголов, бурят, якутов, алтайцев, торгоутов, киданей, киргизов шаманка носит одинаковое название удаган, утаган, уда]ан, убакхан, утыган, утюгун, идуань, дуана; по-татарски юдиге значит хозяйка, жена. В то время как у якутов, монголов, бурят, тунгусов, алтайцев шаманки носят общее имя, шаманы в своих названиях отличаются, и мы должны заключить, что во время расселения этих племен у них были шаманки, но не было шаманов» [350, с. 118].
О преемственности мужского шаманства свидетельствуют материалы по шаманской терминологии алтайцев, собранные А.В. Анохиным. «Удул -синоним шамана (ср. монгольское удул - шаманка). В шаманских призываниях шаман часто называл себя удул или удыл... Так же называли и духи шамана... Еще один синоним шамана - учукчу. Учук — нитки для шитья материи, этими нитками зашивалась земная щель» [362, с. 175]. Оба термина, как мы видим, связаны с женским началом.
Таким образом, лингвистический анализ дает основания полагать, что женское шаманство появилось у народов Севера, Сибири и Дальнего Востока раньше, чем мужское.
О том, что первоначально шаманили представительницы слабого пола, повествуют некоторые мифы и предания. По материалам В. Басилова, «у алтайцев, тувинцев, бурят и желтых уйгуров в преданиях о начале шаманства первым шаманом выступает женщина» [127, с. 16].
В Записках Восточно-Сибирского отдела Русского Географического Общества опубликованы «Сказания бурят, записанные разными собирателями», где содержатся сведения о «самой первой шаманке»: «На северной стороне Байкала жил народ из племени Атагут и из племени Хотогут. Племя Атагуты имело шаманку Асухань, а племя Хотогуты имело шаманку Хусыхэнь. Эти две шаманки не имели детей. Однажды шаманка Асухань узнала, что у нее родился сын, которого воспитывает пороз. Она... дала ему имя Булагат. Шаманка Хусыхэнь поймала товарища Булагата...усыновила и дала имя Экирит. От этих двух мальчиков Булагата и Экирита произошли многочисленные потомки, племена Булагаты и Экириты» [315, с.94-105].
В этом же источнике приводится еще один миф о первой женщине-шаманке: «Булгата-онгон - это была прежде большая шаманка у монголов. Эта шаманка была сильнее всех шаманов и шаманок, имя ее Хан-Хамакша-утодой. Желая испытать Чубарого коня, она поднялась на нем на вершину горы. Конь, осердившись ... вознесся, оставив шаманку на вершине горы. После этого шаманка поймала скачущего по вершинам елей черного соболя и на нем спустилась. Шаманка эта после смерти сделалась Булгата-онгоном. Сейчас этот онгон есть в каждом бурятском доме» [Там же, с. 126].
