Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основания анализа национальной культуры и национального сознания русского общества 15
1.1. Национальная культура и национальное сознание 15
1.2. Русская философская мысль об определяющих чертах национального сознания 30
Глава 2. Константность форм проявления соборности и эсхатологизма в литературе и фольклоре 45
2.1. Формы проявления соборности и эсхатологизма в литературе и фольклоре XVII в 45
2.2. Формы проявления соборности и эсхатологизма в русской литературе и фольклоре XIX в 91
Заключение 143
Литература 146
- Национальная культура и национальное сознание
- Русская философская мысль об определяющих чертах национального сознания
- Формы проявления соборности и эсхатологизма в литературе и фольклоре XVII в
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Национальная культура является сложной многофакторной системой, основу которой составляют стержневые принципы, ценности, ориентации. Именно данные основополагающие черты определяют своеобразие культуры той или иной нации, ее лик и самобытность.
Жизнестойкость культуры зависит от непрерывного процесса трансляции ее стержневых принципов из поколения в поколение, от их осознания представителями данной культуры. В случае нарушения данного процесса передачи ценностных ориентации культуры, отсутствия преемственности происходит разрушение культурного организма, распад культуры как системы.
На протяжении XX века и в современной социокультурной ситуации процессы модернизации и глобализации обуславливают активное развитие диалога культур. Полноценный диалог возможен лишь в случае аутентичности, самобытности взаимодействующих культур.
В то же время экспансия массовой культуры приводит к стиранию истинного лица национальных культур, утрате ими своих сущностных черт. Следствием разрушения ценностно-ориентационного ядра национальной культуры является потеря оснований для самоидентификации, национального самоопределения ее представителей.
В истории социокультурного развития России немало примеров, свидетельствующих о том, что разрушение ценностного ядра культуры, насильственное внедрение ценностей других культур, противоречащих базовым принципам русской культуры, ведет к глубокому духовному, общественному кризису, усилению энтропийных процессов, разрушению социальных институтов, социальных и, прежде всего, морально-нравственных норм, основ общества.
Современное российское общество переживает аналогичный период. Ситуация усугубляется фактическим забвением проблемы исследования самобытных черт русской духовной культуры в советскую эпоху.
В данном контексте представляется актуальным обращение к исследованию сущностных черт, стержневых принципов, ведущих констант русской культуры.
Важно не только назвать черты национального сознания, но и представить формы их воплощения, существования в культуре, поскольку именно сохранение, развитие и трансляция данных форм будет способствовать расцвету культуры и нации в целом, их жизнеспособности.
Проблема возрождения русской культуры в современной России с особой остротой актуализирует необходимость определения ее основополагающих черт, того, что является существенным в нашей культуре, каковы те базовые признаки, которые придают ей жизненность и устойчивость, обуславливают самобытность русской культуры, ее качественное своеобразие.
Наше исследование форм проявления соборности и эсхатологизма в русском национальном сознании на основе анализа произведений русской литературы и фольклора направлено на выяснение сущности основ русской культуры, что является необходимым условием ее сохранения, воспроизведения и развития. Оно актуально в свете разработки стратегий возрождения и развития русской культуры в современной России.
Состояние разработанности проблемы. В философских исследованиях русского национального сознания, специфики русской культуры и русской духовности наиболее плодотворными нам представляются работы мыслителей XIX - начала XX в. Это идеи славянофилов, прежде всего, А.С. Хомякова и И.В. Киреевского; труды неославянофилов Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, концепции представителей русской религиозной философии - B.C. Соловьева, С.Н. и Е.Н. Трубецких, Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, С.Л. Франка, Н.О. Лосского, С.Н. Булгакова,
П.А. Флоренского, Б.П. Вышеславцева, В.В. Зеньковского,
Г.П. Флоровского, Л.П. Карсавина, Г.П. Федотова и др.
В работах мыслителей советского и постсоветского периодов важными для нас представляются работы о русской философии, философском самосознании В.Н. Акулинина, В.Х. Болотокова,
А.А. Галактионова, М.Н. Громова, А.В. Гулыги, И.И. Евлампиева, А.Ф. Замалеева, А.В. Иванова, А.А. Королькова, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, М.Д. Маслина, Л.К. Нагорной, Е.А. Овчинниковой, В.Н. Сагатовского, В.В. Сербиненко, К.В. Фараджева, В.Е. Фомина, С.С. Хоружего, Л.Е. Шапошникова и др.
Особо следует выделить культурологические исследования, раскрывающие вопросы сущности и структуры культуры, отличительных особенностей этнических, национальных культур, становления и развития отечественной культуры. Это труды С.С. Аверинцева, М.М. Бахтина, Н.Г. Багдасарьян, П.С. Гуревича, В.А. Ельчанинова, Б.С. Ерасова, И.А. Есаулова, Ю.Ф. Кирюшина, Т.Ф. Кряклиной, А.П. Маркова, В.М.Межуева, И.В. Можайсковой, М.М. Мчедлова, О.А.Платонова, Т.А. Семилет, Ю.И. Сохрякова, Е.С. Троицкого, В.К. Трофимова, А.С. Фролова, В.П. Шестакова и др.
Несомненный интерес представляют и исследования современного состояния русской культуры, проблем ее возрождения, развития, самовоспроизводства. Данные вопросы разрабатываются такими исследователями как Т.Ю. Бородай, С.Д. Бортников, В.А. Бакаев, А.Ш. Викторов, СИ. Григорьев, К. Касьянова (В.Ф. Чеснокова), К.Г. Колтаков, Н.И. Лапин, В.М. Соколов, Е.В. Ушакова и др.
Несмотря на огромную значимость существующих исследований о специфике русской культуры, русском национальном сознании и его основополагающих чертах, отметим, что в них слабо представлены формы проявления, отражения в русской литературе и фольклоре соборности и эсхатологизма.
В литературоведческих работах А.С. Демина, А.С. Курилова, В.В. Кускова, Д.С. Лихачева, О.В. Творогова и др. содержится разносторонняя характеристика литературных произведений.
Содержание сатирических литературных произведений XVII в. большинством исследователей трактуется как правдивое отражение быта. Все факты, данные сатирических источников понимаются буквально, их считают описанием реально существовавших порядков, событий. На наш взгляд, такая точка зрения не вполне правомерна. Здесь не учитывается специфика сатирических произведений, их особенный язык, и главное -особенности отношения древнерусского человека к пародиям, обличениям и вообще смеху, сама природа смеха. Если учесть эти особенности источников, картина национальных черт русского общества существенно изменится.
Особое значение для нашего исследования имеет работа Д.С. Лихачева «Смех в Древней Руси», в которой показана специфика восприятия русским человеком того времени смеха, его отношение к смеху и, в связи с этим, те идеи, которые отражены в сатирических произведениях XVII века.
Из многочисленных трудов о литературе XIX века отметим работы о творчестве Н.С.Лескова -Ю.В.Лебедева и А.А.Горелова, Т. Окуловой-Микешиной, А. Григоренко, А.Б. Румянцева, Вс. Троицкого и др.; о произведениях и мировоззрении И.А. Гончарова - В.И. Мельника, М.В. Отрадина, В.А. Недзвецкого; исследования наследия М.Е. Салтыкова-Щедрина, представленные в работах С.А. Макашина, В.А. Мыслякова, В.Ф. Никифорова и др.
Из исследований фольклорных источников мы использовали работы А.Н. Мартыновой «Мудрость и красота» и В.П. Адриановой—Перетц «Библейские афоризмы и русские пословицы» и др. Авторы дают характеристику пословиц и поговорок, анализируют их происхождение, содержание.
Из литературоведческих работ о русских духовных стихах базовой для нашего исследования является работа Г.П. Федотова «Стихи духовные (Русская народная вера по духовным стихам)». Из современных работ по анализу духовных стихов отметим работу Ф.М. Селиванова «Народно-христианская поэзия», в которой автор не только дает внешнюю критику источника, но и сопоставляет догматические установки с тем мировосприятием, которое отражено в духовных стихах и отмечает некоторые из противоречий между содержанием духовных стихов и содержанием церковной литературы, в частности Библии.
Работы теологов ценны для нас тем, что позволяют сравнить догматическое понимание соборности и эсхатологизма с теми представлениями, которые бытовали в народе. Среди богословских работ могут быть названы, прежде всего, статьи протоиерея Василия Зеньковского «Принципы православной антропологии», митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна «Торжество православия» и «Русь соборная», игумена Вениамина (Новика) «Актуальные проблемы российского православного церковного сознания». Кроме того, значительный материал представляет и исследование А. Кураєва «Догмат и ересь в христианском предании».
В современных исследованиях русского национального сознания преобладает философская рефлексия, направленная на создание его идеальной модели. Она фиксирует черты русского национального сознания в абстрактно-общем виде. Русские литературные произведения, фольклорные материалы XVII и XIX веков практически не используются исследователями в качестве источников для реконструкции ценностных ориентации, стержневых принципов русского национального сознания. Восполнить этот пробел, осуществить восхождение от абстрактного к конкретному - задача нашего диссертационного исследования.
Объектом нашего исследования является русское национальное сознание, запечатленное в литературных источниках.
Предмет исследования - формы проявления соборности и эсхатологизма в русском национальном сознании.
Цель и задачи исследования. Цель данной работы - выявление форм соборности и эсхатологизма как констант русского национального сознания.
Цель реализуется посредством решения следующих задач:
1) определить теоретико-методологические философские основания исследования черт русского национального сознания, запечатленных в литературных источниках;
2) проверить гипотезу о константности идей соборности и эсхатологизма в русской культуре и философии;
3) рассмотреть соборность и эсхатологизм в русском национальном сознании в аспекте социально-исторической устойчивости и изменчивости;
4) выявить формы бытия идей соборности и эсхатологизма в национальном сознании религиозного и светского периодов развития русской культуры;
5) обнаружить формы бытия идей соборности и эсхатологизма в позитивном и негативном ценностных измерениях русской культуры;
6) выявить формы бытия идей соборности и эсхатологизма в сознании различных социальных групп русского общества.
Временные рамки нашего исследования - XVII век (до церковного раскола) и XIX век - периоды развитой религиозной и светской культуры, когда русское национальное сознание имеет целостную форму, четко вырисовываются его основные черты. Так, XVII век - это время наивысшего расцвета древнерусской религиозной културы. Вторая половина XVII и XVIII век - время активного изменения, трансформации социокультурных реалий России, сознания общества, а XIX век вновь предстает как итог предшествующих изменений, представляет новую целостную форму культуры.
Источниками для заявленного исследования послужили произведения литературы и фольклора XVII и XIX веков.
Литературные произведения XVII века как источник для реконструкции русского национального сознания ранее практически не использовались. В этих произведениях отражено сознание преимущественно средних слоев населения, живущих в городах — купцов, посадских людей, а также среднего и низшего духовенства.
Особо следует отметить сатирические произведения. В них сохраняются те основные черты, которые были присущи древнерусскому смеху. Первые сатирические литературные произведения - это как бы устный источник, изложенный на бумаге. Литературная сатира XVII века еще не приобрела каких-то своих особенностей, которые бы разделили, обособили ее от древнерусской смеховой традиции, и поэтому нам кажется, что данный вид источников и должен рассматриваться именно в русле особенностей древнерусского смеха.
Мы вполне согласны с тезисом Д.С. Лихачева, что древнерусский смех представляет «мир перевернутый, реально невозможный, абсурдный, дурацкий». Для нас очень важно, что в сатирической литературе отражен не реальный мир того времени, а антимир.
Конечно, нельзя сказать, что реальный мир и антимир существуют отдельно друг от друга, параллельны друг другу и не соединяются никакими связями, не влияют друг на друга. «Изнаночный мир не теряет связи с настоящим миром. Наизнанку выворачиваются настоящие вещи, понятия, идеи, молитвы...антимир Древней Руси противостоит...некоей идеальной реальности» [109, с. 357-358].
Мы считаем, что на основе сатирической литературы XVII века можно выявить как идеальное представление древнерусского человека о мире, его ценности, так и существовавшую тогда реальность, если читать эти произведения «наоборот».
Отражение русского национального сознания в произведениях А.С. Пушкина, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого широко изучено и стало классикой. Мы в диссертационной работе обратились к произведениям
выдающихся представителей русской литературы XIX в. - Н.С. Лескова, И.А. Гончарова, М.Е. Салтыкова-Щедрина, так как они менее исследованы, но представляют значительный интерес с точки зрения постижения доминирующих черт русского национального сознания.
А. Григоренко отмечает, что Н.С. Лесков является писателем русской темы и русских проблем, русских характеров и психологии. В.И. Мельник считает И.А. Гончарова большим художником, сумевшим увидеть в народе хранителя духовных богатств нации в целом. В гончаровском творчестве даны, конечно, не только выразительные социальные характеристики героев из различных классов общества, но встречаются и сравнения, а порою и противопоставления этих характеристик. Но важно, что И.А. Гончаров при всем этом постоянно имеет в виду русский национальный характер в целом.
М.Е. Щедрин в своих произведениях часто использует приемы создания смеховых, сатирических ситуаций, характерных для древнерусской смеховой культуры, то есть переворачивает реальность, представляет ценности и идеалы «навыворот» (Д.С.Лихачев), наизнанку. Здесь мы находим гротескное описание отрицательных черт русского общества, которые представляют собой своеобразные антиподы идеалов.
Другим видом источников нашего исследования являются русские духовные стихи. Этот очень богатый, но малоизученный с культурологической точки зрения источник.
Духовные стихи сложились в допетровской Руси и представляют «уцелевший обломок московской культуры» (Г.П. Федотов). Мы согласны с Г.П. Федотовым в том, что в духовных стихах выражаются глубочайшие подсознательные стихии религиозной души русского народа.
В основе духовных стихов всегда лежали книжные повести, более или менее церковного происхождения. «Первоначальными авторами стихов должны были быть люди или книжные, или, по крайней мере, если не начитанные, то наслышанные в церковной письменности... - отмечает русский мыслитель. - Если под народом понимать низшие культурные слои
его, то слагатели духовных стихов принадлежали не к народу, а к ...народной интеллигенции... изучение религиозного содержания духовных стихов ведет нас не в самую глубь народной массы... но к тем высшим ее слоям, где она тесно соприкасается с церковным миром» [206, с. 14-15].
Истинно народной мудростью всегда считаются пословицы и поговорки. Они представляют собой наиболее противоречивый из названных видов источников. В этих кратких фразах зафиксированы и законсервированы обычаи, быт, нравы, мироощущение русского человека, его нравственные ориентиры. Русским пословицам и поговоркам присущи юмор, сатира, что, с одной стороны, затрудняет порой их понимание, а с другой - дает скрытый подтекст, который изменяет нередко смысл слов вплоть до наоборот. Отметим, что этот вид источников для реконструкции русского национального сознания исследователями привлекался мало.
Теоретико-методологической базой исследования послужили:
- идеи славянофильской и неославянофильской философии, русской религиозной философии, а также работы современных отечественных исследователей, которые разрабатывали положения о плюрализме культурно-исторического процесса, наличии самобытных культурно-исторических «индивидуальностей» в истории, об особенностях и неповторимости каждой культуры, проявляющихся, в том числе, и в существовании доминантных для каждой культуры идей, ценностей, принципов;
- идеи культурвитализма, в частности, концепция жизненных сил культуры;
- культурологические и литературоведческие работы, посвященные методам анализа и интерпретации литературных источников, в частности, работы Г.П. Федотова, М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева.
Методы исследования. Наряду с общенаучными методами анализа, синтеза, обобщения, восхождения от абстрактного к конкретному в работе
применялись сравнительно-исторический и интерпретативный методы, элементы семиотического анализа.
Научная новизна диссертационного исследования заключаются в следующем.
1. Показаны конкретные формы воплощения идей соборности и эсхатологизма в художественных образах русской культуры.
2. Определены критерии константности черт национального сознания: культурно-исторические, социально-пространственные, ценностно-смысловые.
3. Доказана эвристичность комплексного использования литературных источников (пословиц и поговорок, духовных стихов, авторских художественных произведений) для выявления сущностных черт национального сознания.
4. Существенно дополнена принятая в философской литературе совокупность идей и образов, выражающих эсхатологизм и соборность русского национального сознания.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Адекватным методом для доказательства константности черт национального сознания является обращение ко всему многообразию литературных источников, относящихся к «высокой» и «низкой», религиозной и светской культуре общества, как запечатленному сознанию нации.
2. Культурными константами могут считаться такие черты национального сознания, которые присутствуют на протяжении различных исторических периодов развития, во всех социальных слоях общества, в единстве позитивных и негативных ценностных модальностей.
3. Соборность и эсхатологизм как черты национального сознания присутствуют в религиозном и светском периодах развития русской культуры. Даже когда религия утрачивает статус духовной универсальности и тотальности в обществе (русское общество XIX века),
соборность и эсхатологизм остаются доминантами общенационального сознания.
4. Идеи и образы соборности и эсхатологизма наличествуют и в позитивном, и в негативном ценностных измерениях русского национального сознания.
5. Соборность и эсхатологизм присутствуют в сознании всех основных социальных слоев русского общества: высших (дворянство, высшее духовенство), средних (городские слои, среднее и низшее духовенство), народных низах (крестьянство).
Теоретическая и практическая значимость работы. Исследование соборности и эсхатологизма позволяет осознать глубинные основания русской культуры, во многом определяющие образ жизни, поведение и деятельность ее представителей. Оно конкретизирует представления о сущности и жизненных силах нашей культуры.
Изучение основополагающих черт русского национального сознания, форм их проявления, способствует более глубокому пониманию явлений русской культуры, новому восприятию произведений искусства и литературы, иной трактовке событий русской истории.
Результаты исследования способствуют самопознанию русской нации, что является важным условием самосохранения и развития жизненных сил национальной культуры, разработке стратегий возрождения русской культуры в ее аутентичных формах и определению границ национально-культурной безопасности.
Применение результатов исследования на практике, на наш взгляд, будет способствовать повышению культуроцентричности современного российского образования. На основе данных исследования разработаны курсы для высших учебных заведений «Духовные константы русской культуры» и «Социология русской культуры».
Апробация работы. Диссертационное исследование обсуждалось на аспирантском методологическом семинаре и заседании кафедры общей
социологии Алтайского государственного университета. Результаты диссертационного исследования содержатся в статьях, опубликованных в научных журналах и сборниках, а также отражены в докладах и сообщениях, прочитанных на Международном конгрессе «Жизненные силы славянства на рубеже веков и мировоззрений» (Барнаул, 2000 г.), XXVIII, XXIX и XXX внутривузовских научных конференциях аспирантов, магистрантов и студентов Алтайского государственного университета (Барнаул, 2001г., 2002г., 2003г.), Межрегиональной, межвузовской научно-практической конференции (школе) молодых ученых «Актуальные проблемы молодых ученых российской провинции в контексте современной социокультурной ситуации» (Бийск, 2002 г.), Межрегиональной конференции «Социология в Сибири: проблемы и перспективы развития» (Новосибирск, 2002 г.), конференции «Русская культура: проблемы возрождения, сохранения и развития» (Барнаул, 2003 г.); Межрегиональной летней школе молодых ученых и студентов «Культуроцентричность социогуманитарного образования, современных социальных теорий и методов исследований: универсализм глобальных тенденций и национально-региональные особенности, монизм и полипарадигмальность» (Артыбаш, 2003г.) и Всероссийском научно-методическом симпозиуме «Перспективы развития межрегионального образовательного пространства на базе гуманитарных кафедр российских университетов» (Барнаул, 2003г.).
Результаты исследования также были использованы при разработке авторских курсов «Социология русской культуры» и «Духовные константы русской культуры».
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав по два параграфа и заключения. Общий объем текста работы 163 страницы. Список литературы включает 228 наименований.
Национальная культура и национальное сознание
Любое исследование, посвященное тому или иному аспекту культуры, сталкивается, прежде всего, с необходимостью определения самого понятия «культура». В настоящее время существует огромное количество самых разнообразных определений этого понятия. Как подчеркивают авторы «Современного философского словаря», «одним из самых спорных моментов в понимании культуры является ее определение. Сейчас существуют сотни определений культуры, причем легко заметить, что среди них есть такие, которые противоречат друг другу» [182, с. 433].
В современных научных изданиях по вопросам культурологии, теории и истории культуры, социологии культуры, философии культуры можно без труда найти как весьма обширные перечни существующих определений, так и их классификации (см., напр., 62, с. 13-18; 49, с. 15-22 и др.). В задачи нашей работы не входит подробный, детальный анализ, сопоставление и оценка всех существующих в настоящий момент определений данного понятия. Нам необходимо в этом многообразии определить свою исследовательскую позицию.
Авторское самоопределение заключается в выборе позиций по проблеме единства и множественности культурного бытия: между универсализмом и партикуляризмом в понимании культурного развития, плюралистической и монистической картиной культурного бытия, реализмом и номинализмом в понимании мировой и национальной культур, в определении сущности и строения культурной системы.
Для понимания культуры важно решение проблемы универсальности истории, социокультурного развития. Сложились два полярных подхода: универсализм и партикуляризм.
Сторонники первого считают, что в многообразии социокультурного мира существует единая линия развития человечества, ведущая к созданию общечеловеческой культуры (концепции Ф.М. Вольтера, Ш.Л. Монтескье, Г.Э. Лессинга, И. Канта, И.Г. Гердера, К. Ясперса и др.)
Приверженцы второго подхода уверены, что не существует единой истории человечества; история осуществляется в смене культур, каждая из которых живет своей собственной, самодостаточной жизнью (концепции Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, Л. Фробениуса, А.Д. Тойнби, Э. Мейера, Э. Трельча и др.) [см. 87, с.61].
В своем исследовании мы придерживаемся последнего подхода при анализе культуры, так как считаем, что каждая социокультурная общность развивается в соответствии со своими темпоритмами, имеет свои специфические черты, обуславливающие особенность, индивидуальность ее исторического развития.
Вариант решения вопроса об универсальности социокультурного развития, как правило, тесно связан и с точкой зрения на проблему единства и множественности культур, плюрализмом и монизмом картины культурного бытия.
Не отрицая существования культурных универсалий, мы придерживаемся той точки зрения, что как реальные функционирующие системы существуют лишь национальные культуры.
Традиционно, основоположником данного направления считается Н.Я. Данилевский, хотя и до него возникали и высказывались близкие по значению идеи. Так, например, вместо признания универсальных для всех народов закономерностей славянофилы утверждали наличие особых, присущих каждому народу начал и стимулов жизни, которые определяют как самобытную культуру, так и отличный от других путь движения к цивилизации.
Н.Я. Данилевский считал, что картина истории представляет собой не однонаправленный линейный процесс, а множество расходящихся веером и перекрещивающихся линий развития. История не есть развитие единого человечества, а развитие сосуществующих или сменяющих друг друга культур, живущих каждая своей самостоятельной жизнью. Каждая культура имеет свою судьбу, свою историю, свою систему ценностей. Культуры представляются как автономные и самодостаточные образования, эквивалентные, т.е. равноценные по своей исторической значимости [см. 41, с.87-89].
Но у Н.Я. Данилевского утверждение самостоятельности исторических и региональных культур сопровождается поисками их общечеловеческой и общеисторической основы. Он считает, что народы каждого культурно-исторического типа работают не только для себя; что результаты их трудов включаются в мировую сокровищницу культуры; что смысл и исход мировых событий обусловлены не только законами естественной эволюции, но и «миродержавным Промыслом» [см. 41, с. 104-112]. Автор отмечает возможность синтеза двух противоположных подходов.
Другой классик этого подхода О. Шпенглер подчеркивает локальность культур, слабость связей между ними, отсутствие общей направленности исторического процесса и бессмысленность самого понятия человечества. В «Закате Европы» он пишет: «...вместо монотонной картины линейнообразной всемирной истории, держаться за которую можно только закрывая глаза на подавляющее количество противоречащих ей фактов, я вижу феномен множества мощных культур, с первобытной силой вырастающих из недр породившей их страны» [223, с. 173].
Такие исследователи как А.Д. Тойнби в «Постижении истории» [192] и Д.Л.Андреев в «Розе мира» [7] представили своеобразную попытку синтеза двух подходов о существовании мировой культуры. И.В. Можайскова подчеркивает: «Конечная цель (духовное единство мира) и средства достижения цели (саморазвитие культурных миров) вовсе не противоречат друг другу, что доказали своими исследованиями Тойнби в «Постижении истории» и Андреев в «Розе мира» [125, с. 107].
Здесь возникает проблема определения позиции в вопросе о реальном существовании мировой культуры. Существуют два основных подхода: «номиналистический» и «реалистический».
Русская философская мысль об определяющих чертах национального сознания
Осознание, рациональная рефлексия относительно специфических, основополагающих черт своей культуры центральная проблема и главная задача национального самосознания. Высшим уровнем национального самосознания являются философские концепции самоидентификации. Русская философия представляет метафизический уровень национального самопознания, который выражает глубинные, субстанциональные основы национальной психологии, моделирует национально-культурный автостереотип.
Специфические черты русского национального сознания выделяются по разным основаниям, в разных контекстах и сочетаниях. В качестве таковых в русской философии выделялись устремленность к Абсолюту, соборность, софийность, эсхатологизм, нравственно-эстетическая доминанта, духовность, открытость к диалогу, «разум сердца», мессианизм и другие. Исходя из того, что общественное сознание может определить как осознание реальности в пространстве и времени, мы избрали пространственно-временную систему координат. Определяющей чертой «пространственного» измерения русского национального сознания мы считаем соборность, а временного - эсхатологизм.
Соборность как характерную черту русского национального сознания отмечали многие мыслители. Со времен ранних славянофилов утвердилось положение, что подлинно христианские начала сохранились только в рамках православия. Только православной, и, в частности, русской культуре присуща соборная стихия духа, творческая устремленность, особая форма целостности, единства, имя которому -соборность.
Философское понятие «соборность» отличается от богословского. У А.С. Хомякова это понятие еще очень близко к христианскому учению о соборной личности, суть которого состоит в том, что «пребывание в
Церкви и живое участие в ней, как Теле Христовом, как богочеловеческом организме, создает «новую тварь»... Та отделенность людей друг от друга, их взаимонепроницаемость, которая есть следствие греха, как бы исчезает в благодатном действии Церкви...» [54, с. 128].
В отношении Церкви Хомяков определял соборность как «единство во множестве». По мнению А.С. Хомякова, соборность - это своеобразное единство в деле совместного понимания правды и совместного отыскания пути к спасению, единство, основанное на единодушной любви к Христу и божественной праведности, сочетание единства и свободы, опирающейся на любовь к Богу и Его истины и на взаимную любовь ко всем, кто любит Бога [см. 164, с.476].
В контексте социальной философии соборность - это общность людей, свободных от антагонизма, объединенных верой в православные ценности, совместным познанием истины, это сочетание в христианской любви свободы каждого и единства всех.
Соборность, по А.С. Хомякову, подразумевает оцерковление социальной жизни. Общество, чтобы стать соборным, должно восстановить атрибуты первохристианской апостольской церкви начала новой эры.
Мыслитель подчеркивает: «Внешнее единство есть единство, ; проявленное в общении таинств; внутреннее же единство есть единство духа. Многие спаслись (например, некоторые мученики), не приобщившись ни к одному из таинств Церкви (даже и Крещению), но никто не спасается, не приобщившись внутренней святости церковной, ее Вере, Надежде и Любви; ибо не дела спасают, а Вера. Вера же не двояка, но едина - истинная и живая» [216, с. 25.].
Значительный вклад в разработку тематики соборности внес B.C. Соловьев. У него это понятие трансформировалось в понятие «всеединства», «софийности». И всеединство, и софийность являются определенными условиями достижения Богочеловечества, без их выполнения оно невожможно, немыслимо.
Л.К. Нагорная замечает, что «понятия "соборности", "всеединства" мы встречаем в работах А. Хомякова, Н. Федорова и других, но разработка всеединства как метода целостного восприятия имеет место лишь в философии Соловьева» [130, с. 53].
B.C. Соловьев определяет понятие «всеединства» следующим образом: «Я называю истинным или положительным, всеединством такое, в котором единство существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы. И само оказывается таким образом пустотою; истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия» [183, с. 552].
Церковное воссоединение является для B.C. Соловьева одним из внешних выражений и высшим пунктом соединения всех людей в единый организм Богочеловечества. B.C. Соловьева, отмечает, что Вселенской Церкви, для внешнего выражения Богочеловечества недостаточно, с его точки зрения, необходима еще и вселенски единая множественность национальных государств.
С.Н. Трубецкой более детально занимался вопросами соборного сознания. Он считал: «Сознание не может быть ни безличным, ни единичным, ибо оно более чем лично, будучи соборным... Только признав... коренную коллективность... органическую соборность человеческого сознания, мы можем понять, каким образом оно может всеобщим и необходимым образом познавать действительность; только тогда мы можем понять, каким образом люди психологически и логически понимают друг друга и все вещи...» [29, с. 115-116]
Формы проявления соборности и эсхатологизма в литературе и фольклоре XVII в
Широкие слои русского народа в XVII веке были далеки от сложных философских категорий и рассуждений о национальном сознании и его чертах. В народном сознании соборность и эсхатологизм отразились в различных аспектах, претерпели существенную трансформацию по сравнению как с церковно-догматическим, так и философским их восприятием.
Такой аспект соборности как единение всех людей, народов на основе всеобщей любви к Богу весьма интересно описан сатирическими произведениями XVII века.
В сатирических произведениях XVII века нарисован антимир, где всем основным понятиям, ценностям соответствуют антиподы. Что же является антиподом такой черты русского национального сознания как соборность? Так как соборность - это единение в Боге, на основе любви к Богу, то ее «перевертыш» - это единение вокруг (или во имя) чего-либо греховного, противного Богу, или же наоборот - отстранение, отделение от мира и от всего святого.
В источниках мы нашли несколько примеров подобного отражения соборности. Так, в «Калязинской челобитной» монахи жалуются: «Да он же, архимандрит, приказал старцу У ару в полночь з дубиною по кельям ходить, в двери колотить, нашу братью будить, велит часто к церкви ходить. А мы, богомольцы твои, в то время круг ведра с пивом без порток в кельях сидим, около ведра ходя, правило говорим, не успеть нам, богомольцам твоим, келейного правила исправить, из ведра пива испорознитъ, не то, что к церкви часто ходить и в книги говорить» [63, c.211] «Богомольцев» здесь объединяет такое «благочестие» как пьянство, и собрались они не вокруг церкви, а вокруг ведра с пивом.
Еще один пример единения вокруг греха мы находим в «Сказании о крестьянском сыне»: «Стати мнь лутче у богатых мужиковъ красть ... и почну себе товарищавъ прибирати, таких же воровъ, каковъ я самъ» [178, с.225].
Крестьянский сын выступает как антипод Христа. Он противопоставляет себя ему, сравнивает себя с ним: «...крестьянской сынъ...рече: «Взыде Иисусъ на гору Фаворскую со ученики своими, а я — на дворъ кресъянский с товарищи своими»... «Взыде Исусъ на гору Елеонскую помолитися, а я — на клеть крестьянскую...» [178, с.225]. Но если ученики собираются вокруг,Христа, движимые любовью к Богу, то вокруг крестьянского сына - движимые желанием наживы.
В сатирических произведениях XVII века место действия или же главные герои как бы отделены от мира, не слиты с ним, не составляют с ним единого целого. С одной стороны, наличие таких двух миров, их противопоставления является показателем того, что один из них - это иной мир, антимир; но, с другой стороны - это и показатель ограниченности антимира. Место действия или же главные герои произведений просто не могут стать единым целым с остальным миром, то есть это тоже своеобразное проявление антипода соборности. Наиболее яркие примеры такой ситуации мы находим в «Сказании о попе Саве» и в «Калязинской челобитной»:
А зовут ево, попа, Савою, да не мелак он славою. Аще живет и за рекою, а в церкву не ногою. Люди встают - молятся, а он по приказам волочитца, Ищет, с кем бы ему потегатца и впред бы ему с ним не видатца» [180, с.215].
Прежде всего отметим то, что здесь поп Сава нарисован как антипод служителя церкви, Бога, то есть как служитель дьявола. Хотя прямо об этом и не говорится, но поступки, дела попа говорят сами за себя. Сава не находится в церкви, его не объединяет с другими молитва к Богу, бескорыстная вера, он - в приказе, он ищет выгоды. Более того, его не объединяет с людьми любовь к Богу, между ними встает преградой жажда сиюминутной выгоды. Сава не только не стремится к единению с другим миром, но и всячески старается не допустить этого: «Людьми он добрыми хеалитца, а сам от них пятитца...» [180, с.215].
Идеи, противные антимиру попа Савы, высказывает попадья, в том числе, это касается и соборности: «...кто друга съедает, тот всегда сам пропадает...» [180, с.216]. Она пытается вразумить Саву, перевернуть его представление: «А ты бы сам, Савушка, шел да простился, с кем вчера побронился» [180, с.216]. Посредством покаяния поп Сава может искупить свои грехи, тем самым он соединится с миром, и тогда антимир рухнет. Но если бы это произошло, то произведение потеряло бы свой смеховой эффект, перестало быть смешным. Поэтому главный герой и отвечает попадье: «Поистине ты, попадья, не смыслеш и дела не знаєш. И рад бы шол да простился, да со многими людьми разбронился» [180, с.216].
