Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Народные предания об атамане разбойников Кузьме Рощине: обзор источников, текстологический анализ 10
1.1. Историческая основа преданий П
1.2. История собирания преданий о Рощине 15
1.2.1. Фольклорные источники 15
1.2.2. Текстологический анализ фольклорных источников 18
ГЛАВА 2. Мотивы преданий об атамане Рощине в их историческом развитии 60
2.1. Систематизация преданий о Рощине 60
2.2. Основные мотивы преданий об атамане Рощине 79
ГЛАВА 3 . Атаман Кузьма Рощин в литературе и лубке 119
3.1. Атаман Кузьма Рощин в литературе первой половины XIX в 119
3.2. Атаман Кузьма Рощин в лубке и народной драме второй половины XIX- начала XX вв 133
3.3. Атаман Рощин в литературе второй половины XX в 157
3.4. Влияние лубочных и литературных произведений об атамане
Рощине на народную традицию 163
Заключение 173
Список экспедиционных материалов 179
Список сокращений 185
Библиография 186
Приложение 209
- Историческая основа преданий
- История собирания преданий о Рощине
- Основные мотивы преданий об атамане Рощине
- Атаман Кузьма Рощин в литературе первой половины XIX в
Введение к работе
Актуальность темы. Изучение народной исторической прозы, несмотря на достаточно большое количество работ, посвященных проблематике жанра, продолжает привлекать к себе пристальное внимание исследователей. Предания о разбойниках, как отдельный вид народной прозы, в этом плане являются наименее исследованными, особенно в рамках региональных циклов. В полной мере это относится и к народным преданиям об окском атамане разбойников Кузьме Рощине, бытующим в некоторых районах Нижнего Поочья. Несмотря на свою достаточно давнюю известность - первые экспедиционные записи были опубликованы Н. Д. Комовской в издании «Предания и сказки Горьковской области» еще в 1951 г., предания об атамане Рощине предметом специального изучения до сих пор не становились. Между тем их изучение позволяет выйти на ряд актуальных проблем, таких как:
специфика отражения в преданиях исторической действительности;
проблемы региональности преданий;
эволюция фольклорных мотивов;
литературное влияние на народную историческую прозу.
Кроме того, многочисленные записи преданий, сделанные в различное время (и особенно опубликованные, цитируемые и переиздаваемые) нуждаются в проведении их текстологического анализа.
Мотивы преданий, представленные в записях XIX - начала XXI вв., требуют их систематизации, как на базе уже имеющихся подобных опытов, так и с учетом их региональных особенностей.
Предлагаемое в данной работе комплексное исследование народных преданий об окском атамане Кузьме Рощине проводится впервые и позволяет вновь рассмотреть обозначенные проблемы на основе конкретных региональных материалов.
Предметом исследования в данной диссертации являются записи народных преданий об атамане разбойников Кузьме Рощине. Разыскания, проведенные в различных центральных архивах (АРГО, АРЭМ, РГАДА, РГАЛИ), фондах (БРАН, ГТБ, РГБ, РНБ) и местных музеях (Выксунский, Елатомский, Касимовский и Муромский краеведческие музеи), позволили нам выявить обширный исторический, фольклорный и литературный материал, нашедший отражение в настоящем исследовании. В диссертации рассматриваются исторические документы, подтверждающие существование реального прототипа атамана Рощина, и литературные и лубочные произведения об атамане Рощине.
Экспедиционные исследования, проведенные в 2004 - 2005 гг. в Нижнем Поочье - на территории Вачского, Выксунского и Навашинского р-нов Нижегородской обл., Меленковского и Муромского р-нов Владимирской обл. и Касимовского р-на Рязанской обл., позволили установить современный ареал рощинских преданий и определить зону исследования: приокские регионы Выксунского р-на Нижегородской обл., Муромского и Меленковского р-нов Владимирской обл. и Касимовского р-на Рязанской обл.
Цель диссертационной работы - изучение всего цикла преданий об атамане Рощине, известных к настоящему времени.
Задачами исследования являются:
поиск архивных фольклорных материалов об атамане Рощине, записанных в XIX - XX вв.;
вовлечение их, а также современных экспедиционных записей преданий в научный оборот;
текстологический анализ записей и публикаций фольклорных материалов;
систематизация тем и мотивов преданий;
исследование основных мотивов в их эволюции;
определение региональных и локальных особенностей преданий;
выявление влияния на народную традицию литературных и лубочных произведений о разбойнике Кузьме Рощине;
исследование литературных и лубочных произведений о Рощине в их отношении к фольклорной традиции.
Методология и методы исследования.
В основу изучения народных преданий об атамане Рощине положен комплексный метод, включающий в себя следующие методы исследования: структурно-типологический (вычленение мотивов преданий), историко-типологический (сравнительный анализ текстов преданий, выявление типологических параллелей в разбойничьих преданиях других регионов), сравнительно-исторический (сопоставительный анализ мотивов в историческом плане).
Степень изученности.
Народные разбойничьи предания неоднократно становились предметом научных исследований.
Начало публикациям текстов было положено во второй половине XIX в. в книгах известных собирателей русского фольклора С. В, Максимова «Сибирь и каторга» (1871), Д. Н. Садовникова «Сказки и предания Самарского края» (1884), П. И. Якушкина «Путевые письма» (1884) и др., а также в различных заметках и статьях в местной прессе (чаще всего в неофициальной части губернских «Ведомостей»).
Кроме того, в середине и конце XIX в. большое количество материала было собрано в составе прочих записей для Русского географического общества и этнографического бюро В. Н, Тенишева. Тогда же, во вт. пол. XIX в., были опубликованы и первые работы по изучению разбойничьих преданий (например, статьи И. Беллюстина «Разбойники прошедших веков» (1853), Н. Я. Аристова «Предания о разбойниках» (1864) и др.).
В XX в. предания о разбойниках неоднократно становились предметом специальных исследований многих отечественных фольклористов, особенно в составе наиболее распространенных циклов о Кудеяре - работы Л. С. Шептаева (1974), А. А. Крупп (1975) и др., Ермаке - работы А. И. Лазарева (1968), В. В. Блажес (1969), Т. И. Тумилевич (1969, 1972), Л. И. Гридневой (1971) и др., Разине -работы Л. С. Шептаева (1965, 1966, 1968, 1975), Ф. В. Тумилевич (1969) и др., Пугачеве - работы Г. И. Площук (1970, 1971, 1973, 1977), Л. Г. Бараг (1975), В. П. Кругляшовой (1975) и др.
Комплексное исследование разбойничьих преданий было предпринято в монографии В. К. Соколовой «Русские исторические предания» (1970), где предания о среднерусских разбойниках были рассмотрены в рамках цикла о «благородных» разбойниках.
Наиболее подробно основная проблематика разбойничьих преданий была освещена в ряде работ Н. А. Криничной. В монографии «Русская народная историческая проза. Вопросы генезиса и структуры» (1987) рассматриваются основные циклы русских преданий, их историко-этнографические истоки, выделяются важнейшие сюжетообразующие мотивы преданий, прослеживается их взаимодействие и зависимость от социально-экономических и исторических условий. В работе «Персонажи преданий: становление и эволюция образа» (1988) исследуются проблемы изображения персонажей, начиная с образов мифических первопредков и кончая образами поздних исторических преданий, раскрываются различные этапы и тенденции в становлении и эволюции образов, раскрываются реминисценции предшествующего персонажа в последующих образах. В изданиях «Северные предания (Белом орско-Обонежский регион)» (1978) и «Предания Русского Севера» (1991) представлен опыт отбора систематизации и комментирования севернорусских, в том числе и разбойничьих, преданий.
Предложенное В. К. Соколовой выделение цикла преданий о «благородных» разбойниках, поддержанное затем Н. А. Криничной разделением разбойничьих преданий на две группы - о среднерусских «благородных» и севернорусских «собственно» разбойниках [Криничная 1987: 171], на основе наиболее характерных мотивов, отражающих социальную направленность действий пресонажсй, до настоящего времени являются в отечественной фольклористике доминирующими критериями при изучении разбойничьих преданий. И несмотря на критику данного подхода со стороны некоторых исследователей (см., например: [Новичкова 1991: 251], именно с учетом данной классификации осуществляется большинство современных исследований преданий региональных разбойничьих циклов (см., например, работы Л. И. Гридневой (1971), Я. Р. Кошелева (1985), В. Панькиной (1985), М. Р. Ульяновой (1985) и др.).
В настоящей работе предпринимается исследование народных преданий без ориентировки на устоявшиеся положения, на конкретном фольклорном материале.
Во второй половине XX в. достаточно большое внимание исследователями уделялось проблеме взаимодействия фольклора и действительности (работы С. Н. Азбелева (1965), Л. С. Шептаева (1972), В. Я. Проппа (1976), В.К.Соколовой (1981), Б. Н. Путилова (1988), С. 10. Неклюдова (1998) и др., (см. библиографию работ: [Мельц 1981], [Тимопииа 2004]).
Значительная литература имеется по исследованию циклов преданий в отдельных регионах (работы Л. Г. Бараг (1965, 1975), В. В. Блажес (1969), В. В. Дмитриева (1972), Т. И. Тумилевич (1972), Л. С. Шептаева (1973), А. А. Крупп (1975), Т. А. Бернштам (1981), Н. А. Криничной (1981), В. П. Аникина (1990), 10. А. Новикова (1998) и др.).
Одной из наиболее актуальных проблем жанра народной исторической прозы вплоть до настоящего времени продолжает оставаться текстология преданий. Вопросы текстологии фольклора наиболее остро в отечественной фольклористике были поставлены в конце 1950-1960-х гг. в целом ряде научных статей (работы В. Я. Проппа (1956), К. В. Чистова (1963), Б. М. Добровольского (1963, 1966), Л. В. Домановского (1966), Б.Н.Путилова (1966) и др.).
Эта проблематика касается преданий и требует дальнейшей разработки.
Систематическое собирание фольклора в Нижегородской обл. началось в середине 1950-х гг. и с тех пор планомерно производится ежегодными фольклорными экспедициями кафедры русской литературы ИНГУ. Хотя к концу XIX в. скопились значительные материалы о Рощине, в исследованиях нижегородских фольклористов они освещения не получили.
Предания о Рощине, в основном из сборника Н. Д. Комовской, нашли отражение в исследованиях народной исторической прозы В. К. Соколовой и Н. А. Криничпой, использовавших их только в качестве иллюстративного материала.
Источники.
Материалы о Рощине представлены в различных источниках:
1)опубликованные в составе фольклорных сборников;
2)неопубликованиые, находящиеся в архивах;
3)литературные и лубочные произведения.
Основной источниковой базой исследования стали рукописные и опубликованные материалы, собранные в XIX в. в Меленковском уезде Владимирской губернии, тексты из издания Н. Д. Комовской «Предания и сказки Горьковской области», а также архивные материалы фольклорных экспедиций ННГУ второй половины XX в. и материалы экспедиций ННГУ 2004-2005 гг. под руководством автора.
Научная новизна исследования состоит в привлечении и введении в научный оборот значительного числа материалов, во-первых, находящихся в архивах, во-вторых, записанных самим автором. Рассмотрению материала предшествует его текстологический анализ. Народные предания рассматриваются в их взаимодействии с литературными и лубочными произведениями.
Практическая значимость настоящего исследования заключается во введении в научный оборот фольклорного материала, дающего представление о характере бытования как различных мотивов, так и всего цикла разбойничьих преданий в отдельном регионе.
Некоторые положения и выводы настоящей работы могут быть использованы при исследовании других региональных разбойничьих циклов. Исторические и литературные (лубочные) материалы привлеченные из различных архивов и введенные в научный оборот в настоящем исследовании, могут найти применение в смежных областях знания -истории, литературоведении, культурологии.
Структура. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения, Библиографии и Приложения. Библиографический список содержит 221 источник, из них 40 - текстовых.
Историческая основа преданий
Разыскания, проведенные нами в различных областных и центральных архивах, позволили установить, что у народных преданий о разбойничьем атамане Рощине имеется историческая основа.
Бассейн р. Оки и ее основных притоков (Мокша, Цна и др.) издавна привлекал всевозможных разбойников, как оживленностью торговых путей, так и возможностью укрыться в непроходимых Муромских лесах. Известия о разбоях в приокских районах встречаются и в XVI, и в XVII вв. (в эпоху Смутного времени). Резкое увеличение вооруженных нападений происходило обычно во время различных народных восстаний.
Наибольший подъем народных выступлений в Нижнем Поочье произошел во время восстания Е. Пугачева 1773-1775 гг., когда повстанческие отряды, разбитые под Казанью, в июле 1774 г. появились в Арзамасской и Алатырской провинциях Нижегородской губернии. Только в
Арзамасской провинции восстанием было охвачено 62 селенья [Курмачева 1975: 46], а в самой губернии действовало до 20 вооруженных отрядов [Курмачева 1975: 73]. Народные волнения охватили и левобережье Оки. Обострение ситуации произошло в Муромском уезде Владимирской провинции Московской губернии и в Касимовском уезде Шацкой провинции Воронежской губернии, где восстанием были охвачены многие села.
Разгром пугачевского восстания ослабил размах народных волнений в приокских районах, однако вооруженные отряды продолжали действовать в прибрежных лесах и на самой Оке.
Именно к 1775 г. относятся сведения о действиях па реке Оке вооруженного отряда атамана Петра Рощина, по размахам своей деятельности намного превосходившего мелкие разбойничьи шайки.
В фондах Арзамасской провинциальной канцелярии (АПК) находится «Дело о принятии мер по обнаружению и задержанию отряда Рощина, напавшего на суда заводчика А. Р. Баташева между Касимовым и Елатьмой 22 апреля 1775 г.», в котором сообщается, что «.между городов Касимов и Елатьма на реке Оке пограбит его Баташева суда разбойники как будто до пятидесяти человек с их атаманом Рощиным, и железо в воду побросали» [РГАДА, ф. 419, оп. 1 ч. VI, № 85, л. 3].
В фондах АПК находятся «Рапорты Кадомской и Касимовской воеводских канцелярий о получении указов Арзамасской провинциальной канцелярии о розыске и задержании отряда атамана Рощина», датированные 28 июля - 3 августа 1775 г.
Поддержку отряду Рощина оказывали крестьяне прибрежных деревень и баташовских заводов, о чем свидетельствует «Дело о допросе и высылке в Шацкую провинциальную канцелярию крестьянина с. Кавреси Шацкой провинции Сергея Афанасьева, бежавшего с Выксунского завода Баташева в отряд атамана Рощина, действовавший весною и летом 1775 г. па р. Оке у Касимова», датированное 2-8 июня 1775 г., в котором сообщается, что С. Афанасьев после своего побега находился «с известным разбойником атаманом Рощиным, разбойничавшем по реке Оке между села Ласина и Дмитровых гор» [РГАДА, ф. 419, оп. 1 ч. VI, № 82, л. 1].
С. Афанасьев также сообщил, что во время его пребывания в отряде Рощина были совершены нападения на различные речные суда, а также на неизвестное ему село в Касимовском уезде, на дом бурмистра в д. Семилово того же уезда и мелкие грабежи крестьян в Рожновом бору, а после перестрелки на р. Мокше с сыскной командой «разбежались все врозь, и ноне, где кто находится, не знается» [РГАДА, ф. 419, оп. 1 ч. VI, № 82, л. 9 об].
Отец Сергея Афанасьева Афанасий Никитин, также задержанный, как показано в «Деле о допросе и пересылке в Шацкую провинциальную канцелярию крестьянина Афанасия Никитина, находившегося на обучении на выксунском заводе, поддерживавшего связь со своим сыном Сергеем Афанасьевым во время его пребывания в отряде атамана Рощина», датированном 10 - 15 июня 1775 г., на допросе сообщил, что «во время разъезда по реке Оке разбойника Рощина с его воровскою злодейскою шайкой, в копюрсйимелся и означенный сын его Сергей, ... пришли на стан в лес поблизку того выксунского заводу, ... и пришед, увидя сына своего Сергея, который по уговору с ним дал ему и разбойных денег двадцать рублев, ... А потом вскоре того с разбойнического стана пошел ... обратно на тот выксупский .железный завод, и пришед, те взятые у сына своего Сергея деньги двадцать рублев неподалеку работиичьей избы зарыл потаенно в землю, а из земли уже неведомо кем вырыты и унесены» [РГАДА, ф. 419, оп. 1 ч. VI, № 82, л. 4].
Действия отряда Петра Рощина начались гораздо раньше весны 1775 г. В фондах ШПК находится «Дело по обвинению помещика Ермолова Шацкого уезда за укрывательство разбойника Рощина Елисея», датированное 10 ноября 1774 г. - 21 января 1775 г., содержащее направленное 23 октября 1774 г. донесение муромского воеводы Василия Чубарова, о том, что задержанный «разбойник Елисей Рощин ... показал: имел он с братом своим атаманом Петром Рощиным пристань Шацкого уезду у жительствующего в деревне Алферьевой помещика Ивана Ермолова, то ему в разные времена по приходу их давали денег ... рублев до двухсот» [РГАДА, ф. 453, он. 1 ч. III, № 2843, л. 1].
Ликвидировать отряд Петра Рощина властям окончательно удалось, видимо, во второй половине 1775 г., когда после разгрома пугачевского восстания для ликвидации мелких отрядов были направлены дополнительные армейские части.
О судьбе самого Петра Рощина (судя по имеющимся в настоящее время архивным документам) сведений не сохранилось, хотя данное обстоятельство позволяет сделать предположение, что Петр Рощип ни убит, ни арестован при ликвидации его отряда не был, а, скорее всего, пропал без вести. Действия отряда Петра Рощина получили отражение в научных и публицистических работах авторов, занимавшихся во второй половине XX в. изучением событий 1773 - 1775 гг. в приокских районах.1
Таким образом, документы, находящиеся в фондах Арзамасской и Шацкой провинциальных и Муромской воеводской канцелярий, свидетельствуют о том, что в 1774 - 1775 гг. на реке Оке близ Касимова и Елатьмы действовал крупный вооруженный отряд муромских крестьян братьев Петра и Елисея Ивановичей Рощипых, атаманом которого являлся Петр Рощин.
История собирания преданий о Рощине
Круг материалов, в которых представлены тексты преданий об атамане разбойников Кузьме (Василии) Рощине, достаточно широк.
До последнего времени в научные исследования были вовлечены только записи преданий из сборника К Д. Комовской «Предания и сказки Горьковской области» (1951) по которым в отечественной фольклористике и сложилось представление об основных сюжетах и мотивах рощинского цикла.
В настоящее исследование привлекаются архивные материалы и публикации XIX в. в местной прессе, а также неопубликованные архивные записи фольклорных экспедиций ННГУ второй половины XX в., собственные записи и записи экспедиций ННГУ 2004-2005 гг. под руководством автора.
Источниками, относящимися к XIX в., являются: - записи священника с. Шиморское Меленковского уезда Владимирской губернии А. Н. Полисадова, сделанные для Русского Географического общества в конце 1840-х гг.; - записи владимирского краеведа Н. Г. Добры и ки на, сделанные в д. Старая Верея Меленковского уезда в 1865 - 1869 гг. и опубликованные в 1895 г. в неофициальной части «Владимирских губернских ведомостей» (№ 34 -38); - записи священника с. Домнино Меленковского уезда Владимирской губернии П. И. Каманина, присланные в 1899 г. в этнографическое бюро В. Н. Тенишева; - поэтический пересказ народных преданий «Воспоминание старика Выксы» служителя Выксунских заводов Н. П. Голованова конца XIX в.
Кроме того, упоминание о существующих преданиях об атамане Рощине и о знакомстве с этими преданиями авторов содержатся: - в сочинении А. А. Титова «Историческое обозрение города Мурома» (1843); - в романе П. И. Мельникова-Печерского «На горах» (1875 - 1881); - в книге С. В. Максимова «Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила» (1903).
Источниками, относящимися к XX в., являются: - записи московской писательницы-фольклориста Н. Д. Комовской, сделанные в Выксунском р-не в 1937 г. и опубликованные в издании 1951 г. «Предания и сказки Горьковской области» (28 текстов); - материалы фольклорных экспедиций Горьковского государственного университета 1958 г. (под руководством В. М. Потявина), 1964 - 1965 гг, (под руководством К. Е. Кореповой), 1972 г., 1981 г. (под руководством В. Н. Морохина), 1985 г. (под руководством Н. В. Морохина) (в общей сложности 32 текста); а также упоминание о преданиях, содержащиеся в пояснительной записке известного спелеолога И. Я. Стеллецкого (1878-1949) к проекту разведочио-оборонной экспедиции, направленной в начале 1930-х гг. в Инженерный отдел Рабоче-Крестьянской Красной Армии.
Кроме того, предания о Рощине в конце XX в. нашли отражение в публикациях в местной прессе (статьи М. Рогова в 1985 - 1986 гг. в районной газете «Выксунский рабочий»). Некоторые тексты из издания
Н. Д. Комовской, а также тексты, созданные по мотивам рощинских преданий, содержатся в статье Вал. К. Соколовой, посвященной рязанским историческим преданиям, опубликованной в 1972 г. в Рязани в «Литературоведческом сборнике», а также в нижегородских фольклорных сборниках, составленных В. Н. Морохиным в 1971 и 1998 гг. (последний подготовлен к печати Н. В. Морохиным и Д. Г. Павловым, переиздан в 2002 г.).
Источниками, относящимися к началу XXI в., являются: - материалы фольклорных экспедиций ННГУ 2004 - 2005 гг. (под руководством автора, 93 текста2); - пересказ преданий в публикациях в местной (статья В. А. Осипова 2004 г. в меленковской газете «Коммунар») и центральной (статья московских журналистов М. Мешкова и Ю. Снегирёва, посетивших в 2004 г. с. Виля Выксунского р-на, в «Комсомольской правде») прессе; а также тексты, созданные по мотивам рощинских преданий, в нижегородском фольклорном сборнике, составленном М. П. Шустовым (2001).
На основе народных преданий об атамане Рощине созданы два литературных произведения: - повесть М. Н. Загоскина «Кузьма Рощин» (1836); - повесть Н. П. Ключарева «Железная роза» (1964) (вошедшая затем в состав дилогии «Работные люди» (1984)). Кроме того, к настоящему времени нам известно 14 различных изданий лубочных повестей о разбойнике Кузьме Рощине, издававшихся с 1876 по 1917 гг., созданных как по мотивам повести М. Н. Загоскина, так и являющихся плодом художественного вымысла их анонимных авторов. Фольклорные материалы записаны в различных идеологических, социально-экономических и культурных условиях и требуют тщательного текстологического анализа и изучения.
Основные мотивы преданий об атамане Рощине
Предания об атамане Рощине представляют собой довольно обширный цикл, в состав которого входят различные локальные предания -нижегородские, владимирские и рязанские, имеющие также свои местные особенности.
В преданиях показывается не только разбойная деятельность атамана, но и выстраиваются основные этапы его биографии. Однако, хотя биография Рощииа отталкивается от фактов исторической действительности, его изображение о преданиях опирается на традиционное понимание образа разбойника в фольклоре, в том числе и на многие типологические мотивы, широко представленные в преданиях.
Одной из основных особенностей преданий рощинского цикла является наличие в них разных имен атамана Рощина - Кузьма и Василий. Кроме того, в единственном случае в муромских преданиях нач. XIX в., встречается имя Егорка: «по системе Оки был известен Егорка Рощип» [Титов 1991: 76], и имеется указание на то, что Рощин в местных преданиях «зовется то Васькой, то Петром, то Кузьмой» [Рогов 1986], однако ни одной записи преданий о Петре Рощине нам не известно.
В самых ранних записях преданий, сделанных А. Н. Полисадовым в конце 1840-х гг., атаманом разбойничьей шайки называется Василий Рощин: «Василий Рощин - это был какой-то адский, страшный чудо-богатырь» [АРГО, VI, оп. I, № 67, с. 60], также как и в записях 1860-х гг. Н. Г. Добрынкина: «... разбойнике Василии Иванове Рощине» [Добрынкин 1895: № 34]. Однако П. И. Мельников-Печерский в романе На горах» (1875—1881) говорит о Кузьме Рощине: « Кто говорил, что клад Кузьмы Рощина достался ему...,»[Мельников 1978 , 10]. Н. П. Голованов в конце XIX в. также писал об атамане разбойников, что «Кузьмою Рощиным он звался». П. И. Каманин не сообщил имени Рощина, называя его лишь «Окским атаманом», однако С. В. Максимов в книге «Крестная сила. Нечистая сила. Неведомая сила» (1903), написанной на основе материалов этнографического бюро В. Н. Тенишева, в составе которого находятся и записи П. И. Каманина, также сообщает имя Кузьмы Рощина: «Кузьма Рощин, грабивший в Муромских лесах купеческие караваны...» [Максимов 1989, 100].
В записях, сделанных Н. Д. Комовской в 1937 г., называются уже оба имени Рощина: «...Рощина звали Василий Иванович» [Комовская 1951: 61], «Кузьму Рощина по-настоящему Василием звали...» [Комовская 1951: 55]. В преданиях вт. пол. XX в. также называется имя Кузьмы Рощина: «Кузьма Роїцин рос...» [З, 1964, 2220226]; «Кузьма Рощии - атаман, разбойник...» [10,1981,8(5)].
Два имени Рощина фиксируется в преданиях и в настоящее время: «В некоторых преданиях он даже не Васька Рощии, а Кузьма» [23, 2004, 14]; «Здесь Кузьма, в основном, командовал» [16,2004, 1].
Кроме того, имя Кузьмы Рощина называлось в 1930-хх гг. в народных преданиях в правобережных приокских селах Муромского р-на (территория современного Вачского р-на Нижегородской обл.): «У деревни Голяншцево, что под Муромом, есть высокий мыс ... (искали здесь клад разбойника Козьмы Рогцина)» [Белоусова 2002], и исключительно Кузьма Рощин упоминается в настоящее время в преданиях в с. Урваново Меленковского р-на Владимирской обл.: «Атаманом этих бандитов был Кузьма Рощин» [52, 2004, 75].
Родиной атамана Рощина обычно называют д. Тамболес: «В старину Тамбалес43 принадлежал уезду Муромскому и составлял имение какого-то графа ... . Лето сто назад, по преданию старожилов в Тамболесе жили три брата родные - крестьяне Елис, Петр и Василий Ивановы, по фамилии Рощины...» [АРГО, VI, оп. 1, № 67, с. 59]; «Более сотни лет назад ... в недальней деревне Тамболесе ... проживша крестьянская семья Рощиных44. Она состояла из трех женатых братьев: Василия, Петра и Елисея Ивановых и сестры-девушки. У старшего брата, Василия, был сын -паренек, Герасимом звали» [Добрынкин 1895: № 34]; «Родился он в деревне Тамболес» [5, 1964,215-217].
Кроме того, в поздних преданиях появляется еще одна фамилия: «Кузьму Рощина по-настоящему Василием звали, Василием Самариным» [Комовская 1951: 55]; «Рощина фамилия была Самарии, прозвище ему дали Рощин, потому что он все по рощам, ходил» [Комовская 1951: 56];
Атаман Кузьма Рощин в литературе первой половины XIX в
В первой трети XIX в. в русской литературе наблюдалось усиление внимания к отечественной истории, вызванное, не в последнюю очередь, влиянием основных тенденций развития европейской литературы. В 1820-е гг. в России огромную популярность получили исторические романы Вальтера Скотта, а чуть позже, в 1830-е гг., - Виктора Гюго. В отечественной литературе в это время появились исторические произведения Н. М Карамзина53, И. И. Лажечникова54, Н. А. Полевого", Н. В. Гоголя5 , А. С. Пушкина и др.
Вместе с переводными историческими романами в этот же период большую популярность получили также различные разбойничьи романы и поэмы. Именно в 1820-е гг. в литературе появилось понятие «романтический разбойник» - герой многих романтических поэм того времени. Немалую роль в популяризации переводных разбойничьих поэм в России сыграла поэма Ф.Шиллера «Разбойники» (1782), театральная постановка которой (в переделке Н. Н. Сандунова), хотя и сильно искаженная цензурой, шла с 1814 по 1845 гг. [Савушкина 1988: 34].
Именно образ «романтического», т.е. «благородного» (сам термин «благородный разбойник» известен со времен Ф. Шиллера [Криничная 1987: 171]) разбойника создал в это время в своих произведениях «Братья -разбойники» (1820) и «Дубровский» (1832) А. С. Пушкин.
В то же время образ «благородного» разбойника-индивидуалиста не получил в русской литературе дальнейшего развития. Разбойничья тема в произведениях русских писателей 1830-х гг. стала развиваться совершенно в ином направлении. Причиной этому в немалой степени послужила внутриполитическая обстановка, сложившаяся в стране к этому времени. В 1830-е гг. по всему миру прокатилась волна народных волнений (революция во Франции, восстания в Албании, Турции, Алжире, Индостане). В это же время произошли стихийные крестьянские восстания и в России, не затихавшие на протяжении всего десятилетия. В этот период А. С. Пушкин создает «Историю пугачевского бунта» (1833), «Капитанскую дочку» (1834 -1836), а М 10. Лермонтов, воспринявший поначалу разбойничий образ в трактовке Ф. Шиллера и раннего А. С. Пушкина , использует тему пугачевского бунта в незаконченном романе «Вадим» (1832 - 1834). Н. В. Гоголь, обращавшийся к теме народной вольницы в нач. 1820-х гг, в несохранившейся трагедии «Разбойники», в поэме «Мертвые души» (1835 -1842) в «Повести о капитане Копейкине» также создает образ разбойничьего атамана, причем местом действия разбойной шайки называется Рязанская губерния: «... появилась в рязанских лесах шайка разбойников, и атаманом -то этой шайки был...» [Гоголь 1981: 236].
В связи с этим черты «благородства» в образах разбойников, бунтовщиков, пугачевцев в литературных произведения этого периода, не заняли, естественно, главенствующего положения. В то же время такие писатели, как А. С. Пушкин или М. Ю. Лермонтов, при создании своих произведений ориентировались в том числе и на народные рассказы60, сохраняя в своих произведениях некоторые черты фольклорных образов героев.
Повесть М. Н. Загоскина (1789 - 1852) «Кузьма Рощин», опубликованная в 1836 г. , также может являться своеобразным откликом автора на популярную в 30-е гг. XIX в. тему народной вольницы.
Начало 1830-х гг. - кульминация творчества М. Н. Загоскина, когда автор популярных исторических романов «Юрий Милославский» и «Рославлев» обратился к жанру повести, оставаясь, впрочем, верным исторической теме. Работая над историческими произведениями, М. Н. Загоскин не единожды обращался к теме фольклора. Так, например, в рассказе «Бабий городок» (1847) М. Н. Загоскин прямо указывает на фольклорное происхождение его сюжета: «... известное народное предание, .„ что я слышал от одного почти столетнего мещанина...» [Загоскин 1988: 384], а в романе «Юрий Милославский» (1829) довольно красочно описывает дурную славу Муромских лесов и поиски «заклятого» клада
Столь пристальное внимание автора к Муромским лесам и прекрасная осведомленность о событиях, происходивших в них в недавнем прошлом, может объясняться тем фактом, что М. Н. Загоскин, будучи родом из с. Рамзай Пензенской губ., где находилось родовое имение его отца, неоднократно совершал туда поездки из С-Петербурга или Москвы, проезжая через Муром и Арзамас по дорогам, проходящим по этим лесам.
В повести «Кузьма Рощин», состоящей из двух частей - «Разбойник» и «Суд Божий», рассказывается о похождениях знаменитого в недавнем прошлом разбойничьего атамана. При создании образа главного героя М. Н. Загоскин ориентировался, во-первых, на литературную традицию романтических поэм о «благородных» разбойниках, во-вторых, на народные предания об атамане Рощине. Однако М. Н. Загоскин значительно усложнил разработку разбойничьей темы проблемой судьбы, «божьего суда» над преступником (вторая часть).
Творчество М. Н. Загоскина исследовалось с самых разных сторон, однако фольклорные мотивы в повести «Кузьма Рощин» до сих пор не рассматривались.
В первой части повести рассказывается о нападении шайки атамана Кузьмы Рощина на имение некоего помещика Ильменева, находящееся на берегу реки Оки в селе Зыково64 «Ка...го65 уезда» Рязанской губернии «в верстах восьми от уездного города, произошедшем лет восемьдесят тому назад66» [Загоскин 1987: 619].
