Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Старчество Оптиной пустыни: личностный и мировоззренческий аспекты 13
1.1. Основные методологические предпосылки изучения старчества 14
1.2. Генезис и историко-культурный контекст становления феномена старчества 30
1.3. Личность в аспекте нравственной ценности добродетели 45
1.4. Смирение и любовь как основные добродетели Оптинских старцев 54
1.5. Духовно-нравственная ценность свободы как основа становления личности 65
Глава II. Влияние оптинского старчества на духовно-нравственную культуру России XIX века 79
2.1. Оптинские старцы в духовно-нравственной жизни русского народа 80
2.2. Православная духовность в системе мировоззрения И. Киреевского 89
2.3. Н. Гоголь: смысл жизни и творчества в зеркале ценностей святоотеческой традиции 99
2.4. К. Леонтьев: поиск духовного совершенства 110
2.5. Нравственная проблематика романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» в контексте духовного пути оптинского старчества 122
2.6. «Новая религия» Л. Толстого и Оптина пустынь 133
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 150
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 154
- Основные методологические предпосылки изучения старчества
- Генезис и историко-культурный контекст становления феномена старчества
- Оптинские старцы в духовно-нравственной жизни русского народа
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В условиях изменившейся социокультурной ситуации, начало которой отмечено новым столетием, особенно остро стоит вопрос о тенденциях и перспективах развития отечественной культуры, базирующихся на поиске новых духовных ценностей. Открытость информационного пространства способствует активности культурных запросов общества, восполнению культурных потребностей. В этих условиях возрастает роль культурного наследия, онтологических основ национальной культуры, которые осознаются как органическая живая часть современной культуры, без которых невозможно формирование национального и индивидуального сознания, понимания непреходящих ценностей истории.
Проблема кризиса национальной культуры предстает сегодня во
множестве ракурсов - и как историко-философская проблема, и как оценка
культурфилософской ситуации, что делает необходимым осмысление
системы ценностей, составляющих основу духовного бытия человека. Кризисы
и катастрофы нынешних дней, поиски путей возрождения России вновь и
вновь заставляют нас обращаться к духовному наследию России XIX века,
когда предельно поляризованное поле русской культуры явило собой новый
социокультурный феномен, в котором стремление к единству, синтезу форм
духовного сознания обрело характер напряженных поисков, духовных и
художественных открытий, пророчеств. Непреходящее значение в
разворачивании этих процессов, их интенсивности отводится духовной и
культурной миссии старчества, феномен которого только начинает
осмысливаться современной культурологией в единстве всех его
составляющих.
Актуальность исследования определяется не только необходимостью обобщить и систематизировать находящийся в поле зрения исследователя
4 эмпирический материал, но и выяснить основные тенденции сложного антиномичного осмысления духовного феномена старчества русской культурологической мыслью XIX века.
Цель исследования - на примере анализа духовного опыта старчества Оптиной пустыни как феномена русской духовной культуры, формирующего ее мировоззренческий и поведенческий контексты, выявить основные доминанты его влияния на развитие отечественной культуры XIX века, представленной в диссертации творческим наследием И. Киреевского, Н. Гоголя, К. Леонтьева, Ф. Достоевского и Л. Толстого.
Постановка цели определила необходимость решения следующих задач:
- выяснение сущностных характеристик феномена старчества в единстве
его культурно-исторического и религиозно-философского генезиса и
контекста;
реконструкцию мировоззренческого и поведенческого комплекса оптинского старчества на материале житийной, мемуарной, эпистолярной и иной литературы;
анализ процесса вхождения православной культурной традиции, носителями которой были оптинские старцы, в русскую культурфилософскую и нравственно-этическую мысль XIX века;
интерпретацию с точки зрения евангельской, святоотеческой и старческой традиций ведущих христианских ценностей: смирения, любви и свободы, ставших центром культурной рефлексии русской философии и литературы XIX века, в многообразии их проявления в наследии И. Киреевского, Н. Гоголя, К. Леонтьева, Ф. Достоевского и Л. Толстого.
Объект исследования - феномен старчества Оптиной пустыни в системе его нравственных ценностей, рассмотренный с точки зрения его обусловленности историческими и культурными особенностями и влияния на русскую духовную культуру XIX века
Предмет исследования - система культурфилософских и нравственно-этических идей представителей русской культуры - И. Киреевского, Н. Гоголя,
5 К. Леонтьева, Ф. Достоевского и Л. Толстого в контексте этической культуры старчества. В сферу анализа вошли теоретические, художественные, публицистические, мемуарные и эпистолярные материалы, составляющие наследие как старцев Оптиной пустыни, так и мыслителей XIX века.
Методологические и теоретические основания работы. Методология исследования обусловлена его предметом и целью, предполагающими выявление религиозно-философских оснований духовного совершенствования как ведущей парадигмы культурного сознания XIX века. В работе используются методы сравнительно-сопоставительного анализа культурных текстов, теории толкования текстов культуры и словесных текстов. В основу диссертации положен целостно-системный подход к изучению культурной преемственности с учетом сравнительно-типологического, историко-генетического и текстологического методов исследования. Теоретическую базу исследования составили работы, посвященные различным аспектам культурной, социальной, философской антропологии, типологии общественного и религиозного сознания, онтологии культуры.
Степень научной разработанности проблемы. Степень научной разработанности проблемы. Решение задач исследования оказалось возможным при условии обращения к широкому кругу научной литературы, которые группируются по пяти направлениям.
Теоретическую базу исследования составили работы религиозно-философского плана, определяющие ментальные характеристики русской культуры (П. Новгородцев [108], Н. Лосский [97], П. Сорокин [142], Г. Федотов [151], Н. Бердяев [13]). Основные подходы к проблеме были выработаны в работе И. Концевича. В своей кандидатской диссертации он [78] на материале житийной, мемуарной и эпистолярной литературы показывает, как жизнедеятельность оптинского старчества повлияла на духовную культуру России XIX века, характеризует формы обращения русских мыслителей к духовному источнику Оптиной пустыни. Исключительное значение Оптиной пустыни в русской духовной культуре
6 XIX века выявляет П. Флоренский [153]. С. Хоружий [158] выдвигает концепцию неопатристического синтеза, согласно которой любое продвижение культурфилософской мысли в русле православного умозрения требует обращения к святоотеческому преданию. Оно есть своего рода общение с отцами церкви, являющими собой духовный авторитет, ориентир и меру. Тезис о том, что смысловое содержание культурно-исторического процесса в России включает в себя освоение и проработку Православия, является фундаментальным основанием данного диссертационного исследования. Православие как основа социокультурного бытия России анализируется в антологии «Православие. Pro et contra» [118]. Паломничество по святым местам и посещение старцев как характерные особенности русского православного духа описаны и исследованы С. Весни-ным (Святогорцем) [16]. Особенности русского старчества XIX века (близость к народу, создание духовной литературы, адресованной мирянам, и пр.) систематизированы Е. Зимаковой [57].
Кроме того, имеются специальные монографии и публикации, посредством которых можно реконструировать характер влияния оптинского старчества на русскую культуру XIX века. В своем исследовании Н. Павлович выявляет причины обращения «великих людей» к духовному наследию Оптиной пустыни [111]. Философские и религиозно-этические аспекты творческого наследия И. Киреевского, Н. Гоголя, К. Леонтьева, Ф. Достоевского, Л. Толстого рассматриваются многими авторами. А. Евгин [44] оценивает влияние оптинских старцев на жизнь и творчество Н. Гоголя прежде всего в аспекте нравственной ответственности писателя за свои произведения. Биографические материалы о взаимодействии Гоголя с оптинскими старцами систематизированы Г. Георгиевским, Ю. Манном [99] и др. Система этических взглядов и направление духовного поиска Гоголя представлены в эволюционном ключе В. Зеньковским [56], Г. Хьетсо [21], В. Гиппиус [20] и
др.
7 Православие как духовная опора процесса формирования личности и мировоззрения К. Леонтьева исследуется В. Косиком [81], свящ. К. Зайцевым [77], В. Котельниковым [82]. В последнее время жизненная и творческая судьба Леонтьева активно анализируется в контексте темы покаяния, что нашло отражение в целом ряде публикаций (М. Сумбатян [144] и пр.). Специфика взгляда Леонтьева на систему нравственных ценностей православия в их иерархической значимости исследуется А. Антоновым [8]. Л.Авдеева [1] и Г. Слесарева [131] обозначают в качестве скрепы миросозерцания К. Леонтьева неприятие «прогресса» и мещанства, которые ведут к искажению духовной составляющей русской культуры.
Своеобразие восприятия Ф. Достоевским святоотеческой и старческой традиций в контексте поставленной писателем проблемы нравственно-возрождающего влияния одной личности на другую проанализировано митр. Антонием (Храповицким) [7]. Трансляция жизненного опыта общения со старцами и «перевод» впечатлений в систему художественного текста исследуется применительно к творчеству Достоевского П. Евдокимовым [175], И. Зограб [58] и др.
Оценка биографического и мировоззренческого компонентов взаимоотношений Л. Толстого с оптинскими старцами содержится как в мемуарной литературе [85,145], так и в специальных исследованиях Е. Белоу-совой [12], В. Эрна [146]. Неоднозначность и противоречивость восприятия Толстым христианских ценностей смирения, любви и свободы рассматривается В. Артемовым [9].
Особую группу текстов, связанных с темой диссертационного исследования, составляют работы историко-религиозного плана. Они обращены к истории монастыря, укоренившейся в нем старческой практики, к описанию опыта духовного взаимодействия старцев с представителями светской культуры России XIX века. Так, оптинский старец Варсонофий в своей книге осмысливает причины обращения Н. Гоголя, Ф. Достоевского, Л.Толстого к духовной мудрости оптинских подвижников [13]. С. Нилус
8 [107] рассматривает сложности взаимоотношений Н. Гоголя и оптинских старцев. Игумен Андроник (Трубачев) [6] выделяет три направления в деятельности Оптиной пустыни, сделавшие монастырь сокровищницей русского православия (старчество, духовность, народность), анализирует духовное руководство старца Амвросия мирянами, среди которых оказались К.Леонтьев, Ф. Достоевский и Л. Толстой. Иеросхим. Иосиф (Литовкин) доказывает, что Достоевский побывал в Оптиной пустыни с целью сбора материала для романа «Братья Карамазовы» [69].
Культурно-исторический аспект формирования старчества
рассматривается исследователями в единстве с терминологическим
определением данного феномена. С. Соловьев [141] не соотносит старчество с
системой церковной иерархии. Для него старцы - это «лучшие праведники,
достигшие высокой духовности», а старчество — это «особый вид святости».
С.Смирнов [133] раскрывает сущность старчества через истоки этого явления в
практике монастырской жизни: избрание в скиту или в монастыре опытного в
духовно-аскетической жизни инока с целью стать для братии духовным отцом.
Г. Флоровский указывает на необходимые особенности личности старца:
возможность принимать откровения помыслов, руководство духовными
детьми, наделение благодатными дарами (харизмами) [154, 155].
Существующие подходы к определению понятия «старчества» обозначают
множественные трактовки сущности явления, констатируют сложность
определения его объективных черт. И. Концевич, глубоко изучив вопрос о
возникновении и принципах духовного делания, доказывает, что оптинское
старчество является продолжателем традиции Афона [79]. Митр. Трифон
(Туркестанов) [150] разрабатывает обзор традиции старчества в истории
христианской культуры и показывает причины ее расцвета в Оптиной
пустыни. В концепции митр. Трифона (Туркестанова) оптинские старцы явили
миру пример смирения и христианской любви, достигли духовной свободы.
Взгляд современного православного богословия на проблему человеческой личности в системе ее нравственных добродетелей обобщен в
9 работе архим. Платона (Игумнова) [114]. Автор показывает, что человек ориентирован на свое собственное бытие, на этическое отношение к окружающему миру и религиозные взаимоотношения с Богом, что норма, ценность и благо соответствуют трем названным аспектам ориентации личности и являются ступенями восходящего ряда на пути ее богоуподобления и достижения идеальной полноты бытия. М. Новоселов, выделяя три элемента в христианстве (догматический, этический и мистический), показывает, что все они взаимообусловлены и взаимосвязаны, но нравственный элемент в христианской культуре - решающий [109].
Информационными источниками исследования послужили работы В. Розанова, Л. Шестова, В. Лясковского, Н. Федорова, С. Булгакова, Е.Трубецкого, свящ. Игнатия (Брянчанинова), свящ. Ивана Беллюстин, ахрим. Федора (А. Бу-харева), Н. Барсова, А. Ельчанинова, Л. Карсавина, Г. Адамовича, В. Иванова, В. Маклакова, М. Бахтина, Д. Мережковского, Е. Поселянина, Ф. Степуна и др.
Материалы и источники исследования.
Изучение святоотеческой нравственной традиции обусловило обращение
к духовному наследию святых отцов: Григория Богослова, Иоанна
Лествичника, Иоанна Златоуста, Максима Исповедника, Макария
Египетского, аввы Дорофея, Исаака Сирина и многих других.
Источники, освещающие жизнь и духовное наследие оптинских старцев представлены их житиями: архим. Агапит (Беловидов) «Жизнеописание Оптинского иеромонаха Леонида (в схиме Льва)» архим. Агапит (Беловидов) «Жизнеописание в Бозе почившего Оптинского старца иеромонаха Амвросия», иеромонах Леонид (Кавелин) «Житие иеромонаха Макария», «Житие иеросхимонаха Льва», «Житие иеросхимонаха Иосифа», «Житие иеросхимонаха Илариона» и другие, а также эпистолярным наследием.
В качестве источниковой базы привлекались философские труды, письма, отчасти литературные произведения И. Киреевского, Н. Гоголя, К. Леонтьева, Ф. Достоевского, Л. Толстого.
10 Научная новизна диссертационного исследования обусловлена широким охватом материала, ракурсом его анализа, интегративным подходом к проблеме, трактовкой основных вопросов и методикой анализа:
Впервые предлагается комплексное исследование поставленной проблемы, предполагающее освещение разных граней освоения духовного опыта оптинских старцев в духовном сознании XIX века как проявления процесса самопознания личности.
Более глубоко и многоаспектно выявлено и изучено влияние религиозно-этического опыта старцев Оптиной пустыни на русскую духовную культуру XIX века в границах культурфилософского осмысления категорий смирения, любви и свободы.
Представлен культурологический комментарий к эпистолярному и религиозно-философскому наследию старцев Оптиной пустыни, что позволило реконструировать пути и формы взаимодействия феноменов светской и религиозной культуры XIX века.
Теоретическая значимость диссертационного исследования
обусловлена:
дальнейшей разработкой проблем, связанных с процессами преемственности в духовной культуре и взаимодействием сфер культурного сознания;
в расширении и уточнении категориального аппарата применительно к онтологическим аспектам культурной целостности феномена старчества, его культуросозидательной роли;
применением новых принципов теоретического осмысления проблемы целостности и синтеза в отечественной культуре XIX века.
Практическая значимость заключается в следующем:
на основе разработанных принципов возможно проведение аналогичных научных исследований других персоналий отечественной культуры;
работа может представлять интерес для теоретиков и историков русской и мировой культуры и литературы;
- материалы диссертации могут быть использованы в практике преподавания курсов истории русской литературы и культуры, религоведения, истории философии, культурной антропологии, этики, отечественной истории.
Личный вклад диссертанта состоит в том, что исследование осуществлено на междисциплинарном уровне, с привлечением материала, не рассматривавшегося в русле комплексного подхода. Кроме того, личный вклад автора заключается в актуализации проблематики, принципиально значимой для осмысления закономерностей развития русской духовной культуры XIX в.
На защиту выносятся следующие положения:
Сущностные характеристики старчества как уникального феномена культуры, проявившиеся в «экзистенциальности», традиционности, соборности, открытости миру, духовно-практической направленности, определили доминантные черты русской культуры XIX века, которые выразились в обращении к духовным ценностям святоотеческой культурной традиции.
Доминантные духовно-нравственные ценности смирение, любовь и свобода явились основополагающими категориями в процессе преемственности трех линий культуры (святоотеческой, старческой и светской), реализуясь в своем проявлении многоаспектности и диалогичности.
Проблемное поле, созданное культурой XIX века, объединившее между собой всех современников, наделило их общим духовным опытом, порожденным эпохой, выразившимся в единой проблематике, сложном духовном поиске основ бытия, размышлениях о противоречивости духовной судьбы человека.
4. Творчество таких русских мыслителей, как И. Киреевский, Н. Гоголь, К. Леонтьев, Ф. Достоевский и Л. Толстой, являясь сферой реализации самопознания личности, отразило процесс вхождения в русскую культуру XIX века православной культурной традиции, носителями которой были оптинские старцы. При этом в каждом случае рефлексия и культурное осмысление этой традиции осуществлялись своим особым путем,
12 формировали оригинальную мировоззренческую систему, определяя ее место в процессе национальной самоидентификации русской культуры.
Апробация работы осуществлялась в ходе выступлений на научных конференциях: «История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии)» (1994), «История и культура Волго-Вятского края (К 90-летию Вятской ученой архивной комиссии)» (1994).
По результатам выполненного исследования опубликовано четыре статьи. Отдельные главы и диссертация в целом обсуждались на кафедре этики МГУ и кафедре культурологии ВятГГУ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, включающих 11 параграфов, заключения и списка литературы. Объем работы - 166 страниц, библиографический список включает 182 наименования.
Основные методологические предпосылки изучения старчества
В XIX - XX вв. в религиозной, культурологической, философской мысли сложился определенный круг идей по поводу роли и места старчества в культурном процессе России XIX в., представляющий собой попытку различных мыслителей показать влияние старцев Оптиной пустыни на духовную культуру отечества. В настоящее время можно выделить наиболее важные направления исследования: нравственно-богословское, богословское, этическое, культурологическое, историко-культурное, аксиологическое.
При определении важнейших направлений исследования в первую очередь следует выделить нравственно-богословское, согласно которому православие - не просто один из феноменов исторической судьбы России, а неустранимая основа ее социокультурного бытия. Оно - как определенное миропонимание и мировоззрение - содержит в себе три элемента: догматику, этику и мистику. Эти три элемента крепко связаны между собой. Пренебречь одним из них - это значит неизбежно исказить два других. Органическую связь между догматом, моральной и мистической жизнью христианина можно выявить и в Новом Завете, и в Деяниях и Посланиях Апостольских, и в творениях Отцов и учителей Церкви.
Отцы церкви особенно часто останавливаются на выяснении значения этики для мистики: по их убеждению, основанному на личном опыте, истинное мистическое «ведение», или «Божественное созерцание» дается только по мере возрастания в «добром житии», по мере достижения нравственного совершенства. Можно согласиться с М. Новоселовым: «Сколько бы человек не употреблял усилия, чтобы духовное снизошло к нему, оно не покоряется. И если он все равно обращает свой взор к духовному или будет доходить до него разумом не в свое время и не подготовленным нравственно к его восприятию, то скоро притупится его духовное зрение, и, вместо действительно духовного, он увидит призраки и образы» [109, с. 13].
С другой стороны, как считает богословская наука, мораль, даже самая высокая, сама по себе не дает сил для исполнения ее требований. Лишь при содействии благодати (мистика) человек может стать поистине нравственным человеком (этика), который творит добро «чисто».
Огромное значение догматического учения состоит не только в том, что оно ложится в основание мировоззрения верующего, а еще в том, что догматика указывает также цель и путь духовной жизни, направляет эту жизнь в определенном русле. Евангелие свидетельствует о глубокой связи, существующей, в частности, между верой и христианской нравственностью, между догматами и заповедями: «Если пребудете в слове Моем, то вы истинно Мои ученики, и познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Ин. 8, 31-32). Так, с одной стороны христианское вероучение открывается человеку по мере его духовного роста, по мере исполнения им евангельских заповедей: с другой стороны, познание Истины, о чем свидетельствует Евангелие, помогает человеку не грешить, нравственно совершенствоваться.
Святые отцы не отделяли сферу сознания от духовной жизни человека. Без правильных представлений о Боге и человеке нельзя понять, почему человек должен жить так, как предписывает заповедь, а не иначе. Так, заповедь Христа о покаянии становится понятной в свете догматического учения о грехопадении человека и его спасении, совершаемом в «соработничестве» с Богом.
Итак, три элемента существенны в христианстве - догматический, этический и мистический. Изучая культурологическую сторону феномена старчества, мы будем затрагивать и этический, и мистический, и догматический элементы христианства, поскольку все три взаимообусловлены и взаимосвязаны. Но нравственный элемент в христианской культуре -решающий: «Будьте святы, как Он свят» (Лев. 11: 14), «Кто не возьмет креста своего и не последует за Мною, не может быть Моим учеником» (Лк. 14: 27). Основа христианской жизни - крест Христов, добровольное участие в кресте Христовом - и вместе с тем, - это основа нравственного учения Православия: участие в страданиях Христовых есть необходимая предпосылка для участия в Его преображенной жизни. Эта жизнь - жизнь постоянного напряжения, неустанной борьбы, «умерщвления» плоти, жизнь в постоянном подвиге.
Все христианство в целом, а не только старчество, следует понимать как особый мир, где духовное неотделимо от земного, как тайну жизни, открывающуюся верующему по мере вхождения в эту жизнь. При этом феномен старчества с трудом поддается рациональному описанию. Для того, чтобы представить данный феномен в системе научного знания, необходимо «перевести» тексты с духовного языка на язык науки, при этом не исказив первоначальный смысл. Чтобы быть уверенным в правильном понимании феномена старчества и его персональных воплощений, нужно взглянуть на эту проблему изнутри, встать на точку зрения Церкви и самих старцев, обратив при этом более пристальное внимание на религиозную литературу.
Безрелигиозное сознание может во многом сомневаться, считать то или иное недоказанным, противоречивым, предлагать иные интерпретации, но оно не может не признавать - если не откажется от своих же рациональных принципов - реальности самого феномена старчества.
Генезис и историко-культурный контекст становления феномена старчества
Согласно богословской антропологической традиции, человек существует не сам по себе, не в силу своей самодостаточности, поскольку не имеет в самом себе источника бытия, а существует благодаря своей онтологической причастности ко Христу. После грехопадения человек, потерявший совершенство и, как следствие, способность к богообщению, оказался отчужденным от Бога и нуждающимся в посреднике - старце, который, достигнув духовного совершенства, мог бы явить пример пророческого служения, открывать всем остальным волю Бога, тем самым быть полезным всему человечеству. После крещения человеку дается благодать к исполнению всех заповедей, но грех, входя в душу, разрушает ее. Поэтому, получив благодать, но не следуя заповедям, находясь под действием греха, человек теряет возможность к богообщению.
Человек может стремиться к праведности или жить в состоянии греха. Путь достижения праведности в христианской аскетике называется «внутренним деланием», которое имеет своей целью приобретение духовно-нравственного совершенства, очищение души от страстей, усвоение добродетелей и самопознание, т.е. приобретение духовных знаний, усвоение психологических законов и глубокое проникновение в свою душу. Цель аскетики не просто в победе над соблазнами, моральном совершенствовании и духовном уподоблении Богу. Это только ступени к высшей цели аскетического делания, которая заключается в преображении, «обожений» всего человеческого естества, души и плоти, причем не метафорически, а реально, не в загробной жизни, а здесь, на земле. Аскетика есть высочайшее художественное творчество, материалом которого является сам человек. Современная наука признает возможность такого творчества [19, с. 312-313].
Старец - точнейший перевод слова «пресвитр» (по греч. presvis -старейший, старик). Старцы - это такие люди, которые стремились к высокому духовно-нравственному подвигу, полностью отрекались от мира и уходили в скит, где вели строгую подвижническую жизнь в уединении, безмолвии, молитве. В своем подвиге, достигнув совершенства - становились проводниками воли Бога, наставниками и руководителями людей в духовной и нравственной жизни. Старчество - это не иерархическая степень в Церкви. Старчество - это, с одной стороны, «праведники», лучшие монахи, достигшие высокой духовности, а с другой - это особый тип святости.
Сущность старчества заключается в том, что в скиту или в монастыре избирается опытный в духовно-аскетической жизни инок, чтобы стать руководителем, духовным отцом. Добровольные ученики приходят к нему, раскрывают пред ним всю свою душу, открывают помыслы, поступки и желания, спрашивают советов и по его благословению все делают. Духовные дети отказываются от своей воли, мыслей и все это передают старцу, беспрекословно повинуясь ему. Он становится для учеников умом, совестью и сердцем.
Особенностями старца являются возможность принимать откровения помыслов, руководство духовными учениками, наделение его благодатными дарами (харизмами): "различения духов", "рассуждения", прозорливости, пророчества, изгнания бесов, исцеления болезней и воскрешения мертвых.
Различие между деятельностью старца и духовника состоит в том, что духовник - это прежде всего совершитель таинства покаяния, а старец всегда являлся изъявителем воли Бога, должен был, будучи водим Святым Духом, открывать волю Бога людям, к нему обращавшимся.
Вопрос о применении высоких истин христианства в жизненной практике православных подвижников имеет огромное значение в бытии конкретного человека. Опыт показывает, как велика сила примера, как известный образ действия способен стать всеобщим примером. Поэтому в деле нравственного совершенствования пример имеет важное, а в приложении к идее старчества, даже решающее значение.
Ограниченность возможностей человека есть общепризнанный факт обыденного и научного сознания. Человек подчинен закону постепенного и постоянного развития. Он в силу изначального несовершенства должен учиться. Так например, человек, не достигший высокой меры духовного роста, не обладающий даром «различения духов», не может различать помыслов, т.е. добрых и злых внушений со стороны Св. Духа и со стороны духов зла. И поэтому человек вверяется учителю (старцу), который делом и опытом направляет, указывает верный путь. В Евангелии сказано, что Господь никому не открывает пути совершенства, кроме духовных отцов и пророков: «Вопроси отца твоего, и возвестит тебе, старцы твоя, и рекут тебе» (Втор. 32, 7). Так поступали сами старцы, повинуясь своим духовным отцам, становясь затем учителями.
Старчество как продолжение служения Христа сохранило свою сущность и свое великое значение на протяжении всего Нового Завета. Его пути и проявления в жизни Церкви во многом обусловили ход и течение самой ее истории. Старчество, органически связанное с иноческим внутренним подвигом, имеющее цель достижения духовного совершенства, возникло одновременно с монашеством, но процветало временами, а временами приходило в упадок, совсем забывалось, но потом возрождалось вновь. Иисус Христос, основав Церковь на земле, учредил в ней особое сословие людей -архиереев и иереев, которые должны были руководить людьми «на пути к спасению». Сначала верующие ревностно стремились к высокому уровню нравственного совершенства, но впоследствии обнаружилось ослабление этого желания, что повлекло за собой упадок нравов. Многие из них не смогли изменить свою жизнь согласно христианским духовным требованиям и возвращались к прежней греховной жизни. Кроме того, ощущалась нехватка пастырей, которые могли бы помочь правильно выполнять людям заповеди, научить жить по-христиански. И тогда - по воле Бога - были введены другие должности в Церкви - игумены и духовные отцы из иночествующих, которые должны были не только помогать людям жить праведно, но быть при этом духовно совершенными, «иметь в себе благодать» [129, с.97]. Как видим, различалось два рода старчества: в первом случае старец являлся непосредственным избранником Бога без административного значения в Церкви, во втором - он одновременно был и пастырь, и наставник, занимающий место настоятеля обители или другую начальственную должность.
Оптинские старцы в духовно-нравственной жизни русского народа
Живым примером активного служения ближнему в российской культуре были оптинские старцы. В них русский народ ощущал близость Бога, в них видел переход к высшей степени бытия, живых свидетелей божественной действительности. Старцы уходили в леса и пустыни, но народ шел к ним, т.к. знал, что великие силы и возможности любви к ближнему выработаны ими в молитвенном уединении. Суровый личный подвиг, смирение, трезвенность и простота, сочетающаяся с великой духовной мудростью, духовный такт и «горение» духа, просветляющие всю окружающую атмосферу, - вот характерные черты оптинских подвижников.
Старцы были духовными учителями и выполняли возложенные на них функции по просвещению и «просветлению» народа, который считал их святыми. Святость в российском обществе признавалась высшим нравственным идеалом поведения не только Церковью (канонизация), но и простыми людьми (почитание). Доказательством того, что старчество в России являлось необходимым элементом духовной культуры, было то, что десятки тысяч людей всех сословий приходили в монастыри для того, чтобы открыть душу старцу, получить от него совет и наставление, услышать ласковое слово утешения и одобрения, найти указание выхода из разных деловых, семейных и личных затруднений. Старец Амвросий часто шутливо говорил: «Как на людях я родился, так все на людях и живу» [2, ч.І, с.4]. М.Курдюмов в своем исследовании «Православие и большевизм» отмечает, что «весь народ русский так или иначе пребывал в постоянном странничестве» [118, с.341]. Старцы, которые еще при своей жизни признавались народом святыми, были хранителями правды, мудрости, благонравия. Иметь живой образ святости, т.е. видеть человека, который живет по заповедям Христа, придерживается всех моральных норм христианства, как бы они не тяжелы, было духовно-нравственной потребностью российского народа.
Для простого народа общение со старцами имело нравственно-воспитательное значение. Поучительна сама жизнь старцев, их беседы с прихожанами, ответы на вопросы духовных детей. В речах старцев можно найти ясное изложение тех догматов Церкви, за которые они страдали, и предостережение от заблуждений, противоположных этим догматам. О необходимости следовать во всем воле Бога старец Амвросий говорил: «Иди -куда поведут, смотри - что покажут, и все говори: да будет воля Твоя!» [2, ч.І, с Л 04]. Старцы помогали найти основания для решения разных проблем. Для этого у них на каждый случай всегда имелись примеры из своей жизни или из жизни святых. Как пишет игумен Андроник (Трубачев), старцу Амвросию приходилось иметь дело с разными людьми, оказавшимися в различных жизненных ситуациях: и «гибнувших от нищеты», и потерявших «все, что было дорого в жизни», не видевших смысла в жизни, страдающих от одиночества, неизлечимой болезни или от потери веры и Т.Д. [6, С.91]. Вообще, общение со старцами представляло богатую сокровищницу, из которой можно было брать все, что нужно для духовной жизни. Идеал праведного жития, осуществленный подвижниками, имел на русский народ своеобразное влияние. Подвижничество святого и достигнутая им в затворе праведность освещали всю мирскую жизнь народа. Уверенность, что эту жизнь ни улучшить, ни изменить нельзя, оборачивалась пониманием, что для душевного спасения надо ее терпеть. Чтобы легче было терпеть и грехи мирские замаливать, следует хотя бы иногда соприкасаться со святынями: ходить на поклонение к угодникам и искать наставления от праведных людей. Старчество имело огромную силу, только не юридического свойства, а нравственного: советы, разъяснения, воодушевления, молитвы. В житиях и воспоминаниях «духовных детей» описывается множество случаев, свидетельствующих о любви и мудрости старцев: «С девяти часов начинала скрипеть входная дверь, возвещая о приходе первых посетителей... Духовное рассуждение и личный опыт придавали силу словам богоносного старца, когда он давал те или иные советы и наставления, всегда принимая во внимание различие характеров, способностей и уровень духовного состояния человека... Чаще приходили не только за советом, но и с просьбой об исцелении от различных болезней, душевных и телесных... И Господь по молитвам Преподобного Макария подавал исцеление» [120, с.70-71]. Педагогическими средствами, кроме слова и примера, служили произвольные труды и лишения, которые налагались старцем на послушника. В системе воспитания старец сообразовывался с нравственной природой и развитием человека. Он, прежде всего, терпеливо, ласково и внимательно выслушивал любого, обращавшегося к нему за советом, определял недуг и соответственно этому давал необходимое каждому.
Жизнь, духовный подвиг и старческое служение Макария не могли быть незаметными для людей. В его житии мы находим подтверждение этому: «Принимая откровение помыслов, преподобный Макарий обнаруживал не только богатый личный опыт, глубокое практическое познание Священного Писания и аскетической литературы, но и благодатные дары духовного рассуждения и прозорливости. Но по смирению Старец скрывал свою прозорливость...» [71, с.68].
Старцу Макарию принадлежит заслуга в издании святоотеческой литературы. Духовным регламентом Петра I и указами 1787 г. и 1809 г. печатание книг духовного содержания было предоставлено на усмотрение св. Синода, а согласно цензурному уставу 1804 г. они могли печататься только в духовной типографии. Всего лишь одна аскетическая книга была напечатана в 1793 г. по распоряжению св. Синода. Таким образом, читатель был лишен духовной литературы. При таком положении дел обращение к изданию святоотеческих творений было событием, имеющим историческое значение. Большую помощь и покровительство в книгоиздании были оказаны митрополитом Филаретом Московским. Эта работа объединила вокруг себя многих. В ней участвовали профессора: П. Шевырев, М. Погодин, профессор Московской Духовной Академии - Ф. Голубинский, писатель Н. Гоголь, И. и П. Киреевские, А. Муравьев, впоследствии Л. Кавелин (арх. Леонид), Карл Зедергольм (о. Климент) и Т. Филиппов и др. Центром этого дела была Оптина пустынь. Возглавлял его старец Макарий. Книгоиздание продолжалось и при преемнике старца Макария - старце Амвросии. Просветительская деятельность Оптиной пустыни была значительная: в XIX веке ею было выпущено свыше 125 изданий в количестве 225 000 экземпляров. Библиотека, собранная о. Моисеем, состояла из 5 000 книг [78, с.177-178].
