Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Старообрядчество на территории Вятского края в конце XIX- первой трети XX в 36
1. Вятские старообрядцы в контексте истории и культуры России 36
2. Федосеевщина и её культурные центры 60
3. Л.А. Гребнев - выдающийся деятель старообрядческой культуры 73
ГЛАВА II. Духовная культура вятского старообрядчества 85
1. Собирательство книг как показатель культурного уровня старообрядцев. Старообрядцы - авторы и переписчики книг 85
2. Помянники и родословия и их роль в старообрядческой культуре 114
3. Книгопечатание вятских старообрядцев как уникальное явление русской культуры в целом 124
4. Специфика музыкальной культуры и изобразительного искусства 137
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 163
ПРИМЕЧАНИЯ 167
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА 206
ПРИЛОЖЕНИЯ 229
- Вятские старообрядцы в контексте истории и культуры России
- Собирательство книг как показатель культурного уровня старообрядцев. Старообрядцы - авторы и переписчики книг
- Помянники и родословия и их роль в старообрядческой культуре
Введение к работе
В последнее время в российском обществе происходят серьёзные изменения, связанные с модернизацией всех сфер жизни. Причём, как выясняется, упорно внедряемая властями западная модель жизни с её культом материального встречает упорное сопротивление россиян. В оказавшейся на идеологическом перепутье стране вновь борются между собой, как это бывало в истории и раньше, два цивилизационных начала: западное, предусматривающее унификацию национальных особенностей, и традиционалистское, ратующее за сохранение самобытности и своеобразия национальной культуры.
Ещё в начале XX в. старообрядческий публицист И.А. Кириллов, словно предвидя нынешнюю ситуацию в стране, заметил: «Каждый самостоятельно и национально развивающийся народ ближе к другим народам по пути самобытно-национального развития; те же народы, которые заимствуют формы жизни, становятся не в братские, а в рабские отношения к тому, от которого заимствовали устройство своей жизни, и ко всем прочим -в отчуждённые и часто враждебные. Только самобытно-национальное развитие может служить путём для сближения народностей между собой, ибо общечеловеческие ценности есть синтез ценностей национальных» [1].
Выход из тупика, что позволил бы великой стране вновь занять в мировом сообществе подобающее ей место, видится в выработке государственной идеи, которая сплотила бы многонациональное государство. Отсюда - обострённый интерес к православию, во многом определившему своеобразие страны и культуры подавляющей части её населения, а также к такому его направлению, как старообрядчество. Именно последнее, большей частью противостоя происходившим в XVII-XX вв. процессам европеизации страны, сохранило в себе черты традиционного мировоззрения и быта. Особенно это касается духовной культуры, воплотившейся в письменном и
устном словотворчестве, в культе книги и создании живописных произведений, в интересе к просвещению и древностям.
Актуальность темы данного исследования и определяется тем, что возвращение указанных аспектов в повседневную жизнь современных россиян существенным образом повлияло бы не только на духовное, но и на материальное благополучие общества, ведь, как известно, именно старообрядчество выдвинуло из своих рядов наиболее удачливых предпринимателей. Примечательно, что многие из них, например, Морозовы, Третьяковы, Рябушинские, немалую часть своих капиталов направляли на
благотворительные и просветительские цели. Кроме того, изучение духовной
культуры старообрядцев может быть полезно и самим ревнителям «древлего благочестия», стремящимся к сохранению наследия предков.
Это тем более значимо, что сейчас число старообрядцев в России составляет, по некоторым данным, более 2 млн. чел. [2], или примерно 1,5%
от всего населения страны. В Российской Федерации практически нет
территорий, где не жили бы представители старообрядчества (см. Приложение 7), традиционно подразделяющегося на два основных направления: приемлющих священство (поповцы) и не приемлющих священства (беспоповцы). К первому относятся: Русская православная
старообрядческая церковь (РПЦС) и Древлеправославная Патриархия
Московская и всея Руси (ДПМ), ко второму - Древлеправославная поморская
церковь (ДПЦ) и автономные общины христиан древлеправославного
кафолического вероисповедания и благочестия старопоморского безбрачного
согласия (федосеевцы).
Из более чем 2000 официально зарегистрированных на местах
религиозных организаций 6 (см. Приложение 2) действуют в Кировской
области, унаследовавшей большую часть территории бывшей Вятской губернии. 4 из них канонически относятся к вновь открытой в 2001 г. Казанско-Вятской епархии РПСЦ, во главе которой до февраля 2004 г. был
епископ Андриан (будучи главой РПСЦ, в августе 2005 г. скончался во время
крестного хода на р. Великую), а с мая 2005 г. - епископ Корнилий. По одной общине имеют на Вятке ДПЦ и древлеправославное старопоморское согласие (федосеевцы).
Несмотря на декларированное законом равенство прав юридически
оформленных в стране конфессий, со стороны гражданских властей и Вятской епархии Русской Православной Церкви отношение к старообрядцам остаётся враждебным. Так, в Вятском духовном училище по-прежнему обучают методам борьбы с «раскольниками» и возвращения их в лоно официальной церкви, адепты которой по-прежнему упорно отказываются называть старообрядцев - хранителей исконного православия — православными [3]. Старообрядцам г. Кирова с большим трудом удалось получить в аренду лишь помещение бывшего сельсовета в с. Красном, тогда как они имеют полное юридическое право на возвращение им здания старообрядческого храма в центре города, занимаемого ныне одним из учреждений культуры. Известны случаи препятствования местными властями крестному ходу на реку Великую к месту явления чудотворной иконы святителя Николая, который старообрядцы ежегодно проводят не в июне, как Вятская епархия РПЦ, а самостоятельно в августе.
Игнорирование старообрядчества чиновниками связано с незнанием ими (вплоть до главного специалиста по вопросам законодательства о свободе совести) истории и специфики этого феномена. Материалы же, посвященные старообрядчеству, публикуются, как правило, в малотиражных научных сборниках, а то, что попадает в популярные издания например, в газету «Вятский наблюдатель»), подчас не выдерживает никакой критики.
Автор данного исследования надеется, что, будучи опубликовано, оно может положительным образом повлиять на изменение отношения к старообрядцам официальных лиц области, "послужит гармонизации межконфессиональных отношений, востребованности духовного наследия старообрядцев учреждениями культуры и учебными заведениями.
Степень изученности вопроса. Интерес к старообрядческой культуре и важности её сохранения и изучения периодически возникал в русском обществе, начиная с конца XVIII в. Однако особенно пристальное внимание уделялось старообрядцам в периоды социальных потрясений, когда особенно важно было найти ориентиры для дальнейшего развития страны. В них видели союзников в борьбе с самодержавием (А.И. Герцен), хранителей русского духа (Н.С. Лесков).
Литературу, посвященную избранной для исследования теме, на наш взгляд, целесообразно разделить на вышедшую с 1895 по 1917 гг., на издававшуюся в советский период истории страны (в том числе за рубежом) и на появившуюся после 1985 г., когда перестройка и гласность позволили открыто говорить о старообрядчестве в прошлом и настоящем.
Дореволюционная историография представлена прежде всего обобщающими работами церковных и светских авторов.
Недостатком трудов клириков государственной церкви является изначальная заданность выводов, долженствующих свидетельствовать о заблуждениях и ошибках старообрядчества. Однако наиболее объективные из этих авторов не могли не отметить положительной роли старообрядцев в сохранении древнерусской культуры. К таким мы отнесём «точного и плодовитого специалиста по расколу» [4] П.С. Смирнова с его «Историей русского старообрядчества» [5], а также исследования его коллег Е.Е. Голубинского [6] и Н.Ф. Каптерева [7]. Опубликованные в их книгах фрагменты сочинений старообрядцев, описания их храмов, богослужебного пения и икон до сей поры делают эти издания ценными источниками по духовной культуре старообрядчества.
Среди светских авторов, рассматривавших в 1895-1917 гг. старообрядчество в русле отношений с репрессивным по отношению к нему государством, следует выделить В.М. Скворцова [8], С.Г. Рункевича [9], Д.В. Философова [10]. Последний, будучи сторонником офицального православия, тем не менее не мог не признать в старообрядчестве
«православнеишую из православных церквей», указав при этом на «самодеятельность мирян» как на одну из главных особенностей конфессии [11]. Именно эта «самодеятельность» и позволяла старообрядцам не только хранить, но и творчески продолжать книжные, музыкальные и изобразительные традиции предков.
Внимание просвещённой публики на несомненные достоинства произведений старообрядческих авторов обратил Я.Л. Барсков [12]. На этот же аспект (в ряду прочих) указывали и авторы народнического толка, идеализировавшие в своих работах старообрядчество как носителя общинной
идеологии русского человека. Среди последних наиболее известен
специалист по расколу и сектантству А.С. Пругавин [13].
К сожалению, практически во всех этих работах сведения о старообрядцах Вятского края отсутствуют, однако названные труды не только полезны в методологическом плане, но и позволяют рассматривать
региональный аспект на общероссийском фоне. Публикации вятских авторов
дореволюционого периода, касающиеся преимущественно проблем современности, рассмотрены нами в разделе «Опубликованные источники». К собственно исследовательским трудам по истории местного старообрядчества, опубликованным в г. Вятке, относятся работы священников В. Тронина [14], М. Желобова [15], Ф. Тихвинского [16], П. Цвейтова [17], Г.Е. Верещагина [18].
После событий октября 1917 г. начинается новый этап в изучении истории отечественной (в том числе старообрядческой) истории и культуры, определяемый идеологией одержавших политическую победу большевиков. Новая власть поставила перед учёными стратегическую задачу ведения
антирелигиозной пропаганды, подходить к которой «нужно как можно
серьёзнее, осторожнее, глубже, во всеоружии научных знаний, без наивного стремления единым ударом победить вековое историческое явление» [19].
Одним из взявших на вооружение эту установку был Н. Маторин, автор
обзорного труда о религиях народов Волго-Камья [20]. Книга любопытна
описанием реалий быта, в том числе старообрядческого. Эта тема применительно к развитию капиталистических отношений (в частности, у поморцев и федосеевцев) подробно рассмотрена в выдержавшем несколько изданий известном труде Н.М. Никольского [21] и статье О. Рустика [22].
В ряду атеистически настроенных изданий определённой лояльностью к старообрядцам и их культуре выгодно отличается изданный в 1925 г. под ред. В.П. Семёнова-Тян-Шанского путеводитель по рекам Волге, Оке, Каме, Вятке и Белой, характеризующий, в частности, Новотушкинский музей местного края с его старообрядческим отделом [23].
На рубеже 1960-1970-х гг. появились книги В.Ф. Миловидова [24] и А.Е. Катунского [25] о старообрядчестве в прошлом и настоящем. В этих идеологически выверенных обзорных работах, предсказывающих старообрядчеству скорое вымирание, содержатся и некоторые сведения о его культуре. В русле истории религиозного сектантства рассматривал феномен старообрядчества А.И. Клибанов, в ряду прочего характеризовавший утопические сочинения ревнителей «старой» веры [26].
Разумеется, совершенно с иных позиций рассматривали феномен старообрядчества представители русской эмиграции. Так, А.В. Карташев считал, что раскол церкви и общества вызван не косностью и отсталостью противников церковной реформы, а прежде всего бескомпромиссной политикой патриарха Никона [27]. П.Н. Милюков объяснял феномен старообрядчества стремлением старообрядцев сохранить своеобразие Руси, не уподобить её латинскому Западу [28]. Представитель знаменитого рода старообрядцев-предпринимателей В.П. Рябушинский попытался развенчать распространённое представление о том, что для старообрядцев важен обряд как таковой, а не дух, воплощённый в обряде [29]. В числе первых исследователь обратил внимание на значимость для отечественной и мировой культуры древнерусской иконы, сохранявшейся преимущественно в старообрядческой среде [30]. Одним из путей русского богословия считал старообрядчество о. Г. Флоровский [31].
В 1930-1940-е гг. в Румынии над книгой «Краткая история древлеправославной (старообрядческой) Церкви» трудился выдающийся деятель Белокриницкой иерархии Ф.Е. Мельников. В этом фундаментальном труде, впервые опубликованном по рукописи почти через полвека [32], для нас особый интерес представляют главы, посвященные духовной культуре старообрядчества в его «золотой век»: богослужению и иконографии, церковному чтению и пению, просветительству и книгопечатанию.
В 1937 г. в Риге издал «Историю Церкви Христовой» беспоповец-федосеевец И.Н. Заволоко, завершивший свою не потерявшую научного значения книгу главами о культуре современных ему старообрядцев Прибалтики.
История раскола и характеристика основных старообрядческих толков и согласий даны в книге С.А. Зеньковского, по мнению которого, тяготение к «старой» вере в Архангельском, Вологодском и Вятском краях связано с тем, что здесь по-прежнему давала о себе знать «древняя привязанность к свободе... в церковной и особенно монашеской жизни сохранялся дух заволжских старцев... несомненно имело значение и враждебное отношение северных епископов [в том числе Александра Вятского. - B.C.] к Никоновским новшествам» [33].
Приводимые названными авторами сведения об истории и культуре вятского старообрядчества минимальны, однако эти работы чрезвычайно ценны в методологическом отношении.
К работам общего плана следует также отнести труды Ю.М. Ивонина, который одним из первых обратился к рассмотрению вопроса о появлении старообрядцев в Вятской губернии, обобщил сведения об их истории и отчасти культуре на территории Удмуртии как отдельно, так и в контексте христианства вообще [34]. Изданные в годы советской власти, эти труды, разумеется, имеют соответствующую атеистическую направленность, тем не менее приводимый в них богатый фактологический материал по-прежнему придаёт им солидный научный вес.
Несмотря на идеологический прессинг, ряд учёных советского периода продолжил начатое в дореволюционный период комплексное изучение культуры старообрядчества. Особенно большое внимание уделялось книжности. Теоретической базой её исследования стали прежде всего труды В.И. Малышева [35], Я.Н. Щапова [36], А.И. Копанева [37], И.В. Поздеевой [38], Н.Н. Покровского [39], А.А. Амосова [40], Н.Ю. Бубнова [41], А.Г. Мосина [42]. Во многих из них в том или ином объёме содержится и вятский материал.
Одним из первых о книжных сокровищах Вятского края написал побывавший здесь в 1937 г. знаменитый исследователь древнерусской книжности, основатель Древлехранилища Института русской литературы (Пушкинский Дом) В.И. Малышев [43]. Целью его поездки по ряду северных городов был сбор сведений о протопопе Аввакуме и знакомство с хранившимися в библиотеках, музеях и архивах старинными рукописями и книгами.
Через 20 лет Кировскую область посетил сотрудник Отдела рукописей Государственной библиотеки им. В.И. Ленина Я.Н. Щапов (ныне член-корреспондент РАН). Опубликованный им отчёт дополнен перечнем рукописей, хранящихся в областной библиотеке им. А.И. Герцена, областных краеведческом и художественном музеях, а также краеведческом музее г. Слободского. По сути дела это первое научное описание рукописных старообрядческих книг, часть которых Я.Н. Щапов вынес в отдельный раздел. Один из охарактеризованных раритетов - сборник первой половины XIX в., переданный в областной краеведческий музей из с. Старая Тушка ещё в 1924 г. [44].
В.И. Малышев и Я.Н. Щапов явились предтечами планомерного археографического изучения Вятской земли, начало которому положил местный уроженец А.И. Копанев, автор ряда работ, обосновывающих важный и убедительный вывод учёного о крестьянском характере древнерусской книжности [45]. Выдающийся историк, археограф,
источниковед, он с 1953 по 1969 гг. возглавлял Рукописный отдел Библиотеки Академии наук, а с 1975 по 1990 гг. - Ленинградское отделение Археографической комиссии АН СССР [44]. Привезённые А.И. Копаневым в 1968 г. из Кировской области (в частности, из с. Старая Тушка) 4 старинные рукописи положили начало Вятскому собранию БАН, уже в 1970 г. насчитывавшему без малого 200 рукописей и старопечатных книг. В числе уникальных находок оказался старообрядческий «Стих о смертном часе», признанный «первым русским лирическим стихотворением» и «в равной мере... первым русским романсом» [46].
А.И. Копанев не только сам поразился открывшейся ему на Вятке исследовательской целине, но и привлёк к её изучению своих коллег из БАН Н.Ю. Бубнова [47] и И.А. Мартынова, подведших итоги своим полевым разысканиям на страницах областной газеты [48].
Огромный вклад в изучение книжности вятских старообрядцев внёс доктор исторических наук А.А. Амосов [49], впервые посетивший Вятский край вместе с Н.Ю. Бубновым и двумя студентками-музыковедами в 1978 гг. [50] и приезжавший сюда вплоть до 1994 г.
Практически единственным исследователем старообрядческой книжности на Вятке был в рассматриваемый нами советский период Е.Д. Петряев. Он первым забил тревогу о спасении в Кировской области «памятников письменности, которые остаются неизвестными для науки и могут просто погибнуть» [51], первым обратил внимание на издательскую деятельность Л.А. Гребнева [52], после чего не раз возвращался к этой фигуре в других своих работах. Предметом особого интереса Е.Д. Петряева были издания Ивана Фёдорова на Вятской земле, хранившиеся в основном в собраниях старообрядцев [53].
. С 1985 г. начался новый этап в изучении отечественной истории и культуры.. Отсутствие идеологического диктата вызвало к жизни ряд фундаментальных исследований, посвященных старообрядчеству и его месту в истории и культуре страны. К их числу в первую очередь отнесём работы
А.В. Антонова [54], О.П. Ершовой [55], А.В. Панкратова [56], М.О Шахова [57].
Большую роль в данном направлении играет созданная в 1990 г. Международная научная ассоциация исследователей старообрядчества (МНАИС), целью которой является «всемерное и всестороннее развитие, расширение и углубление исследований русского старообрядческого движения во всех странах мира, где существуют старообрядческие конфессии» [58]. Итоги трудов работающих под эгидой МНАИС учёных обобщаются в сборнике «Мир старообрядчества», формируемом, как правило, по тематическому принципу. Так, 1-й выпуск получил название «Личность. Книга. Традиция» (1992), 2-й - «Москва старообрядческая» (1995), 3-й - «Книга. Традиция. Культура» (1996), 4-й - «Живые традиции: Результаты и перспективы комплексных исследований русского старообрядчества» (1998), 5-й - «История и современность» (1999).
С конца XX в. по программе «Традиционная культура русского народа (история и культура русского старообрядчества)» [59] работают учёные Московского государственного университета. Один из них - А.А. Исэров -ввёл в научный оборот оригинальные исторические сочинения живущих в Уржумском районе Кировской области филипповцев [60]. Тексты, украшенные заставками работы Л.А. Гребнева, сопровождены обстоятельным предисловием и комментариями.
С 1994 г. сборник «Старообрядчество: история, культура, современность» издают Московский Музей истории и культуры старообрядчества и Боровский историко-краеведческий музей (в 2004 г. вышел в свет 10-й выпуск). Под тем же названием обозначенные выше учреждения выпускают и сборники материалов организуемых ими научно-практических конференций, последняя из которых (7-я по счёту) состоялась в Москве в феврале 2005 г.
В 1997 г. в Москве при общине федосеевцев на Преображенском кладбище создан исследовательский центр, ставящий целью решение
стоящих перед современным старообрядчеством задач [61] и издающий книги, посвященные, в частности, духовному наследию старообрядчества [62].
Примечательным явлением стал возрождённый в 1992 г. Русской Православной Старообрядческой Церковью журнал «Церковь» (выходил в 1908-1918 гг.), нулевой (неофициальный) выпуск которого увидел свет под обложкой 9-го номера исторического журнала «Родина» ещё в 1990 г. Несмотря на длительные перерывы, вызываемые финансовыми трудностями, старообрядческий церковно-общественный журнал, в котором содержатся и научные публикации, продолжает издаваться. Так, в 2000 г. увидел свет его 3-й номер. В 1996 г. издательством журнала «Церковь» был издан единственный в своём роде энциклопедический словарь «Старообрядчество» [63]. Будучи первым опытом обобщения знаний о старообрядчестве, словарь содержит ряд неточностей и ошибок (в частности, в статье о Л.А. Гребневе [64]), тем не менее без ссылок на него обходится редкое современное исследование.
В 90-е гг. XX в. старообрядческая периодика пополнилась такими изданиями, как «Вестник Митрополии» и «Духовные ответы» (Москва), «Старообрядец» (Нижний Новгород), «Костромской старообрядец», «Русь православная» (Приморский край). Преследуя просветительские цели, эти издания часто печатают научные статьи, посвященные тем или иным (в частности, культурным) аспектам старообрядчества.
Из трудов общего плана, вышедших в рассматриваемый нами период, следует отметить книги ижевских авторов Ю.М. Ивонина о христианстве в Удмуртии с древних времён [65] и Е.Ф. Шумилова об истории Ижевской и Удмуртской епархии [66]. Последняя особенно ценна обилием вводимого в научный оборот архивного материала, касающегося, в частности, гонений со стороны новой власти на старообрядцев в 1920-1940-е гг.
Пристальное внимание учёные продолжают уделять старообрядческой книжности. Теоретическая база её изучения на новом этапе заложена
трудами И.В. Поздеевой, ещё в 1988 г. опубликовавшей в академическом журнале программную статью [67], Н.Н. Покровского [68], Е.М. Юхименко [69], Н.Ю. Бубнова [70]. В работах последнего характеризуется и личность епископа Александра Вятского - выдающегося книжника, как известно, симпатизировавшего старообрядцам [71]. Без обращения к трудам названных авторов изучение региональных аспектов истории и культуры старообрячества было бы неполным.
Особенно важным изданием, посвященным духовной культуре вятских старообрядцев, является сборник «К истории книжной культуры Южной Вятки» [72] , подводящий итоги экспедиций сотрудников БАН и Уральского госуниверситета за период с 1984 по 1988 гг. Здесь рассмотрены особенности местной книжности и менталитета её творцов и хранителей, дана краткая характеристика старопечатных книг и рукописей, как созданных за пределами Вятского края, так и относящихся к местной традиции. В завершающем книгу разделе факсимильно воспроизведены некоторые издания тушкинской типографии Л.А. Гребнева, в том числе уникальная брошюра «О степени отеческой».
Анализ вятских материалов дал основание А.А. Амосову и Р.Г. Пихое сделать важный вывод о том, что, вопреки расхожему мнению о «демократическом характере староверия как конфессии... русское староверие изначально родилось и далее развивалось как конфессия выражено элитарная, а носители и выразители старообрядческой идеологии превосходно осознавали свою принадлежность к интеллектуальной элите общества» [73].
О вятской книжности А.А. Амосов писал и в работах, предшествовавших выпуску сборника 1991 г. [74]. В созданном им научно-исследовательском производственно-коммерческом центре «Хронограф» готовилась к изданию книга о Л.А. Гребневе, однако преждевременная кончина учёного не позволила осуществиться этим намерениям.
Неоценимым является изучение книжной культуры вятских старообрядцев школой уральских археографов во главе с А.Г. Мосиным. Ещё в 1986 г. защитив по указанной теме кандидатскую диссертацию [75], он является одним из наиболее авторитетных знатоков вятской старообрядческой книжности, изучаемой им в самых различных аспектах: от круга чтения и содержательной стороны произведений письменности до их роли в духовной жизни населения предуральского региона [76].
Изучением старообрядческого книгопечатания активно занимается заведующая лабораторией археографических исследований УрГУ И.В. Починская, нашедшая ряд интересных материалов в хранилищах Москвы и Санкт-Петербурга (например, Российском государственном историческом архиве, Российской государственной библиотеке, Библиотеке Российской Академии наук). Её перу принадлежит единственный в своём роде очерк, посвященный истории вятских федосеевцев на протяжении более чем полутора веков [77]. Однако, характеризуя в качестве центра вятских беспоповцев с. Русский Турек Уржумского уезда, автор, на наш взгляд, совершенно напрасно принимает на веру статью миссионера М. Желобова «История раскола в д. Туреке Уржумского у. Вятской губ.», насчитавшего в конце XIX в. в указанном населённом пункте и близлежащих деревнях 6 старообрядческих толков [78]. Известно, что «изобретение» многочисленных толков, согласий и сект было выгодно миссионерам и официальным исследователям старообрядчества, ибо могло подвигнуть духовные и светские власти на увеличение финансирования миссионерской деятельности. На это в своё время указывал ещё Ф.Е. Мельников [79].
В 1996 г. в содружестве со своими коллегами А.В. Вознесенским и П.И. Мангилевым И.В. Починская издала материалы к словарю, посвященному старообрядческому книгопечатанию на территории бывшей Российской империи [80]. Ею охарактеризован период со второй половины XIX до начала XX вв., который автор называет «совершенно не исследованным»
[81]. Однако списки литературы, сопровождающей словарные статьи, заставляют сомневаться в столь категоричном утверждении.
Л.А. Гребневу и его типографии И.В. Починская отвела немало места в статье, опубликованной в 1997 г. на страницах «Уральского сборника» [82]. Важным моментом исследования является установление по надписи на старинном снимке года рождения Л.А. Гребнева - 1867, что констатировано исследовательницей и в статье о книгопечатнике в «Уральской исторической энциклопедии» [83].
Среди других уральских исследователей вятской книжности следует отметить И.Л. Манькову. В её обзорной статье, посвященной круг чтения и читательским интересам уральских крестьян, приводится немало сведений о вятских старообрядцах, особенно федосеевцах и филипповцах [84].
Книжность вятского старообрядчества привлекла внимание профессора американского университета Вашингтон Даниэля Кларка Уо (Daniel Clarke Waugh). Во вводных главах к своей монографии, посвященной скрупулёзному анализу обнаруженного им в г. Ташкенте вятского по происхождению Анатолиевского сборника, автор остановился и на проблемах изучения вятской книжной культуры, заметив, в частности, что в плохой сохранности библиотек XVII - начала XVIII вв. «до известной степени... виновата политика церкви, заключавшаяся в конфискации и намеренном уничтожении книг старообрядцев и верующих, не согласных с принятой догмой» [85]. В книге дан обзор трудов петербургских и уральских, а также местных исследователей, в частности, В.В. Низова, посвятившего ряд работ личности епископа Александра Вятского, библиотеке преподобного Трифона Вятского и книгам, бытовавшим в старообрядческой среде [86].
В 2002 г. кандидатскую диссертацию по теме: «Конфессиональная политика государства по отношению к старообрядцам во второй половине XIX - начале XX века (На материалах Вятской губернии)» защитила В.В. Машковцева. Наряду с прочим в работе показаны гонения со стороны духовных и светских властей на старообрядческие школы, библиотеки и
типографии, охарактеризован культ дониконовской богослужебной литературы. Всё это идёт в русле рассматриваемых нами в данной диссертации проблем, однако В.В. Машковцева преимущественно касается более раннего, нежели избранный нами, периода. К тому же диссертант не ставил своей задачей обстоятельное исследование деятельности Л.А. Гребнева, выходящей за хронологические рамки диссертации, фрагменты которой опубликованы в различных изданиях [87].
Серьёзный вклад внесли уральцы. и в изучение музыкально-поэтической составляющей духовной культуры вятских старообрядцев. Здесь прежде всего следует назвать имя М.Г. Казанцевой [88]. Постоянно участвуя в экспедициях УрГУ по различным областям и республикам Урала, она в 1987 г. впервые оказалась в Кировской области, где и занялась профессиональным изучением сохранившихся в старообрядческой среде певческих сокровищ. Проведённая М.Г. Казанцевой вместе с Л.А. Петровой скрупулёзная работа по составлению указателя первых строк духовных стихов из рукописей Вятского собрания Библиотеки Академии наук и Кировского собрания УрГУ оказалась не только «первым опытом установления реального корпуса текстов применительно к определённому региону», но «в какой-то мере и практическим пособием для коллег из других археографических центров» [89].
В 1991 г. М.Г. Казанцева выступила с докладом «Духовные стихи в певческой традиции Вятского края» на проходившей в г. Кирове научно-практической конференции «Вятский фольклор. Традиции и современность» [90]. Текст в сборник, к сожалению, не вошёл, однако основные положения сказанного отразились в статье, опубликованной в г. Ростове-на-Дону [91].
Знаменное пение федосеевцев и филипповцев, сохранивших исполнительские традиции Древней Руси, явилось предметом анализа в
t
единственной вятской публикации М.Г. Казанцевой [92]. Позднее эта тема была развита ею в кандидатской диссертации [93] и ряде других трудов. Так, в монографии «Традиционная культура русского крестьянства Урала XVIII XIX вв.» перу исследовательницы принадлежат параграфы, посвященные календарным обычаям и обрядам, а также досугу и певческому искусству уральских крестьян, в том числе вятских федосеевцев [94]. Есть вятские моменты и в большой публикации 2002 г. [95].
С 1988 г. комплексное изучение вятского фольклора ведёт кафедра устного народного творчества филологического факультета МГУ. Особое внимание учёные уделяют духовным стихам, разумея под ними «произведения, тяготеющие к разным жанрам, которые объединены одной основной темой и появились в результате освоения народом христианских идей и представлений» [96].
В центральных и региональных научных изданиях регулярно появляются аналитические статьи, обобщающие итоги экспедиций фольклористов по различным районам Кировской области, в том числе Малмыжскому и Уржумскому, где исследования проводятся, в частности, в таких традиционных центрах старообрядчества, как Старая Тушка, Шурма, Русский Турек. Так, в выпускаемом Кировским областным Домом народного творчества сборнике «Вятский родник» опубликованы проблемные статьи о причинах сохранения в среде старообрядцев Слободского и Уржумского районов фольклорных традиций, причём, по мнению П.Л. Асановой, именно этноконфессиональный аспект является в этом плане одним из наиболее важных [97]. Интересны публикации об эсхатологических представлениях, определяющих жизненную специфику староверов Афанасьевского, Слободского, Малмыжского и Уржумского районов [98].
Скрупулёзный анализ записанной в 1999 г. от старообрядцев Малмыжского района шуточной песни «Ах ты, зимушка-зима», содержащей перечень прозвищ жителей различных деревень, дан руководительницей экспедиции доцентом кафедры устного народного творчества А.А. Ивановой в сборнике материалов VIII Герценовских чтений [99]. Справедливости ради следует сказать, что первая публикация оригинального текста, записанного нами ещё в 1984 г., осуществлена в 1990 г. [100].
Другие «нерелигиозные» жанры устного творчества старообрядцев вошли в 5-й выпуск серии «Антология вятского фольклора», издаваемой Вятским региональным центром русской культуры [101]. Книга посвящена семейным обрядам: родинам, свадьбе, рекрутчине, похоронам. Все записи точно документированы, причём (что особенно ценно для нашего исследования) принадлежность информатора к старообрядчеству особо оговорена.
На Вятке музыкально-поэтическое творчество старообрядцев изучает М.А. Валовая. Так, в 1990 г. ею был записан от старообрядцев с. Старая Тушка ряд духовных стихов, опубликованных позднее в соавторстве с В.А. Поздеевым с комментарием и нотным сопровождением. Сожалея «об угасании культуры духовного стиха, относительно редко исполняемого в быту даже старшими членами старообрядческих общин, малоизвестного молодёжи и практически не порождающего новых образцов и новых ответвлений», публикаторы выразили надежду, что этот жанр народного творчества «должен остаться частью российской духовной культуры, укрепляющей и возвышающей лучшее в человеке» [102].
В рассматриваемый нами период появились первые научные публикации об иконописном и литейном искусстве вятских старообрядцев. Так, деятельность Л.А. и Ф.Л. Гребневых как иконописцев охарактеризована Г.А. Моховой [103]. Литьё мастерской Л.А. Гребнева изучает Н.П. Мартынова, ещё в 1993 г. выступившая с докладом по этой теме на III Всероссийском семинаре в г. Дмитрове [104] и впоследствии не раз возвращавшаяся к заявленной теме [105].
Объектом изучения в последние два десятилетия стала также история вятских старообрядцев. Она охарактеризована, например, в компилятивной статье В.В. Гайды, неправомерно относящей поморцев к «умеренному крылу» старообрядчества [106]. Ряд работ, посвященных взаимоотношениям старообрядчества с государством и официальной церковью, опубликовал в центральных и местных научных изданиях А.А. Машковцев [107].
Этнографические аспекты (в частности, этнопедагогику) изучает И.Ю. Трушкова [108]. В монографии, посвященной традиционной культуре вятчан [109], ею наряду с прочим уделено внимание и таким явлениям, как книжность и духовные стихи. Однако конспективность изложения и недостаточная степень аргументации отдельных умозаключений, тяжёлый наукообразный стиль («Взаимосвязь между сильной степенью сохранения староверия и книгоиздательской деятельности, созидание в книжности укрепляло ментальность» и т.п.) значительно снижают ценность названного труда.
Вятскому старообрядческому женскому костюму посвящены статьи СВ. Горожаниной [110] и Л.Л. Лихачёвой [111].
Об обычаях современных старообрядцев пишет Е.В. Шуплецова. Публикция построена на полевых материалах экспедиций Кировского объединённого краеведческого музея по старообрядческим селениям Уржумского, Малмыжского и Вятскополянского районов в 1989-1993 гг. Приводимые в работе конкретные факты любопытны, однако вряд ли можно признать серьёзным и без того очевидный вывод: «В ходе исследовательских работ выяснилось, что в наши дни старую веру хранят, в основном, люди старшего поколения» [112]. Вызывает недоумение отнесение автором к «ионовцам» (последователям филипповского наставника Михаила Ионовича) некоторой части федосеевцев. В статье содержатся неточности, связанные с возрастом и фамилиями информаторов (Шихова вместо Шихалёва).
Большое исследование по истории старообрядчества опубликовал в 2003 г. В.А. Ветлужских, поставивший цель проследить взаимоотношения уржумских старообрядцев с приверженцами официального православия [113]. Автором обобщены итоги многолетней работы в архивах и библиотеках, сведения, полученные в ходе личных встреч со старообрядцами. Введение в научный оборот устных рассказов старожилов и является наиболее ценной стороной труда. Что касается авторов, писавших об уржумских старообрядцах, то к большинству из их сочинений (особенно
написанных миссионерами) автор подходит слишком доверчиво, порой принимая на веру явные вымыслы.
В издаваемом В.А. Ветлужских с 1991 г. альманахе «Уржумская старина», получившем высокую оценку не только на местном [114], но и на общероссийском уровне [115], теме старообрядчества всегда уделялось большое внимание, будь то история отдельных родов [116], предпринимательства [117], населённых пунктов [118].
Таким образом, можно заметить, что в обобщающих трудах по истории старообрядчества тема его духовной культуры представлена фрагментарно, а в специальных работах охарактеризована явно недостаточно. Более всего изучена книжная культура старообрядчества, однако её региональный аспект рассмотрен лишь в самых общих чертах. Это непосредственно относится и к Вятскому краю, где наряду с оригинальной книжной традицией сохраняются локальные особенности музыкальной и изобразительной культур.
Объектом данного исследования как раз и стала духовная культура старообрядчества. В это понятие, по мнению современных исследователей, входят «и религиозная философия, и культ, и церковная организация, и мораль, и искусство, и жизненный уклад, и материальные носители религиозного сознания» [119]. Сознавая всю условность деления культуры как таковой на духовную и материальную (последняя определяется учёными как «совокупность всех созданных человеческим трудом материальных предметов конкретного общества в их функциональной взаимосвязи» [120]), автор тем не менее уделяет первостепенное внимание таким наиболее показательным, на его взгляд, явлениям, как книжность, музыкальная культура, иконопись и литьё.
Объектом диссертации выбрано наименее изученное к настоящему времени федосеевское согласие, причём собое внимание уделено нами деятельности Л.А. Гребнева (1867-1932), оставившего ощутимый след в различных сферах интеллектуальной жизни. Несмотря на то, что к этой фигуре давно обращаются историки, археографы, искусствоведы, краеведы,
какого-либо обобщающего труда о подвижнике вятских старообрядцев не создано. Мы стремимся восполнить этот пробел.
Цель исследования - комплексное историко-культурологическое исследование духовной культуры старообрядчества на примере отдельно взятого региона, выявление её специфических особенностей.
В связи с этим автор ставит перед собой следующие исследовательские задачи:
1. На основе изучения архивных материалов и научной литературы рассмотреть развитие культуры старообрядчества Вятской губернии в конце XIX - первой трети XX вв. в связи с событиями общероссийской истории.
2. Выявить локальные особенности духовной культуры вятского старообрядчества в её основных составляющих (книжность, музыкальная культура, иконопись).
3. Систематизировать биографию Л.А. Гребнева и проанализировать его духовное наследие в области книжного дела, сочинительства, иконописи, систематизировать его биографию.
Хронологические рамки исследования: конец XIX - первая треть XX вв. Нижний предел обусловлен тем, что в 1894 г. в России начал царствовать Николай II, при котором старообрядчество пережило свой недолгий «золотой век». Верхним пределом является завершение этого периода при советской власти, когда были физически уничтожены виднейшие представители старообрядческой культуры, в том числе Л.А. Гребнев.
Методологические и теоретические основания работы. Методология исследования обусловлена его предметом и целью. В ходе работы над диссертацией автор руководствовался принципами историзма, системности, объективности. Принцип историзма позволил подвергнуть конкретно-историческому анализу развитие старообрядческой культуры, выделить её этапы. Принцип системности дал возможность сравнить различное отношение властей к старообрядцам и их культуре в центре и на местах. Использование принципа объективности позволило попытаться
научно и достоверно проанализировать исследуемые явления и процессы вне зависимости от симпатий и антипатий к тем или иным историческим фигурам.
В работе использовался ряд взаимодополняющих друг друга методов: сравнительно-исторический (для сравнения рассматриваемого периода с предшествующим и последующим); проблемно-хронологический (для периодизации взаимосвязанных друг с другом событий); герменевтический (для правильного прочтения культурных текстов с учётом замысла их авторов).
Теоретической и методологической базой стали научные труды, которые можно разделить на философско-культурологические (А.В. Карташев, П.Н. Милюков, СИ. Самсонов, Г.В. Сенатов, Г.В. Флоровский, М.О. Шахов), исторические (Е.Е. Голубинский, С.А. Зеньковский, Ю.М. Ивонин, Ф.Е. Мельников, А.С. Пругавин, П.С. Смирнов), историко-литературные (А.А. Амосов, В.А. Базанов, А.И. Копанев, В.М. Малышев, А.Г. Мосин, Е.Д. Петряев, И.В. Поздеева, Н.Н. Покровский, И.В. Починская, Е.М. Юхименко, Я.Н Щапов), искусствоведческие (М.А. Валовая, И.Н. Заволоко, М.Г. Казанцева, Мартынова Н.П., В.Г. Пуцко, В.П. Рябушинский).
Источниковая база исследования. Источники, использованные в данном диссертационном исследовании, могут быть подразделены на следующие виды: 1. Законодательные и нормативные акты; 2. Делопроизводственные материалы; 3. Материалы статистики; 4. Источники личного происхождения; 5. Книги и рукописи, характеризующие духовную культуру старообрядчества в изучаемый период; 6. Периодические издания и публицистика.
1. Законодательные и нормативные акты. К данной группе источников относятся нормативно-правовые документы, опубликованные в Полном собрании законов Российской империи (собрание третье) и характеризующие политику властей по отношению к старообрядцам. Это прежде всего именной Высочайший Указ Сенату «Об укреплении начал
веротерпимости» от 17 апреля 1905 г. и Указ от 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин». К документам советского времени относится «Инструкция о выборах городских и сельских Советов о созыве съездов Советов» от 26 ноября 1926
г., опубликованная в издававшемся Народным комиссариатом юстиции
«Собрании узаконений и распоряжений рабоче-крестьянского правительства Российской Социалистической Федеративной Советской Республики».
2. Делопроизводственные материалы. К источникам данного вида относятся прежде всего материалы Государственного архива Кировской
области (ГАКО). В документах, характеризующих деятельность созданного
для борьбы с «расколом» Вятского Братства во имя святителя и чудотворца Николая (Ф. 270), содержится немало ценных сведений об истории духовных центров старообрядцев, о «расколоучителях», о находившихся в молитвенных домах и в частном владении книгах и иконах.
И хотя в обзорной статье сотрудницы ГАКО Е.В. Царёвой
утверждается, что «цель братства, осуществляясь на практике, позволила решать важнейшую задачу в жизни Вятского края - способствовать просвещению местных жителей» [121], документы архива, наглядно свидетельствуют о том, какое зло нанесли старообрядческой (а следовательно, древнерусской и общенациональной) культуре не
гнушавшиеся никакими средствами миссионеры.
В документах Ф. 582 (Канцелярия Вятского губернатора) особый интерес представляет «Прошение крестьянина Гребнева об открытии типографии со словолитнею для печатания богослужебных книг в с. Тушке Малорожкинской вол.». Текст этого документа уже введён в научный оборот
щ [122], однако изучение дела показало, что и сопутствующие «Прошению...»
бумаги также представляют большой интерес.
Ф. 716 (Малмыжское уездное полицейское управление) содержит дела, связанные с предоставлением губернским властям сведений о числе
т
старообрядцев на территории уезда, переписку по поводу отведения им земли под строительство молитвенных домов и проч.
Ценную информацию о культуре старообрядчества содержат документы Ф. 2222 (Кировский областной музей краеведения), отражающие состав книжных собраний старообрядцев и характеризующие старообрядческий отдел Новотушкинского музея местного края.
Материалы для изучения биографии Л.А. и Ф.Л. Гребневых, а также других пострадавших за веру старообрядцев хранятся в Государственном архиве социально-политической истории Кировской области (ГАСПИ КО). Это прежде всего архивно-следственные дела (Ф. 6799), которые, несмотря на недостоверность многих документов, часто содержат такие сведения о репрессированных, их окружении и соответствующей эпохе, которые в других источниках отсутствуют [123].
Из других материалов ГАСПИ КО нами изучены имеющие отношение к теме исследования отчёты уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви и Совета по религиозным культам по Кировской области (Ф. 1290), а также документы Рожкинской волостной партийной ячейки (Ф. 8).
3. Материалы статистики. В диссертации нашли отражение материалы Первой всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., дающие представление о количестве и распространении по губернии вятских старообрядцев. Аналогичные сведения за другие годы содержат сборники «Вятская епархия» (1912) и «Вятский край на рубеже тысячелетий» (2002), а также «Памятные книжки Вятской губернии и календари».
4. Источники личного происхождения. Источники данного вида подразделяются на опубликованные и неопубликованные. К опубликованным прежде всего относятся мемуары художника А.В. Фищева [124] и выходца из старообрядческой среды Б.Г. Черезова [125], воспоминания о деятеле старообрядческой культуры И.Н. Заволоко [126] и о. Александре Коновалове [127].
Особое внимание уделялось неопубликованным источникам, найденным в государственных и частных собраниях, а также хранящимся в личном архиве автора. К таковым относятся ведшийся в течение полувека дневник выходца из старообрядческой семьи П.М. Черезова, а также воспоминания свидетеля «социалистических преобразований» в с. Старая Тушка на рубеже 1920-1930 гг. Г.К. Селезнёва (Малмыжский р-н), рукописи которого («Рассказ о том, где мы живём», «История колхоза «Путеводитель» и др.) уже не раз использовались нами [128].
В диссертационном исследовании нами использованы рассказы жителей и уроженцев старообрядческих сёл и деревень Малмыжского, Кильмезского и Уржумского районов, записанные нами в 1980, 1984, 1991 и 2003 гг. и касающиеся в первую очередь жизни и деятельности Л.А. Гребнева и его сподвижников. Кроме того, множество интересных сведений содержится в письмах исследователей и знатоков рассматриваемой нами темы, старообрядцев и их родственников, полученных нами в разное время из районов Кировской области, а также из городов России (Москва, Казань, Пермь, Екатеринбург), Латвии и Украины.
5. Книги и рукописи, характеризующие духовную культуру старообрядчества в изучаемый период. Источники данного вида мы изучили и просмотрели de visu в ряде библиотек, институтов, музеев.
Прежде всего это издания Старотушкинской типографии Л.А. Гребнева. Одно из них - «Устав о домашней молитве» - хранится в Научной библиотеке МГУ. Примечательны многочисленные инскрипты её владельцев, свидетельствующие о многолетнем бытовании раритета в старообрядческой среде. В Сектор редких книг Российской национальной библиотеки ещё до революции 1917 г. поступили «Беседа о таинстве брака» Т.С. Тулупова и «Путь, ведущий христианина к прощению грехов» Г.Е. Фролова. Последняя обнаружена нами и в Древлехранилище Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН. Сюда книга привезена в 1986 г. из Латвии, где ею пользовались жители д. Речини Резекненского района.
Огромное количество (свыше 1000 названий) ценных для нашего исследования материалов, в том числе изданий Л.А. Гребнева, хранится в Вятском собрании (Ф. 74) Библиотеки Академии наук.
9 изданий Л.А. Гребнева сосредоточено в секторе редких, ценных книг и рукописей Кировской областной научной библиотеки им. А.И. Герцена. Эта коллекция и послужила основой для характеристики продукции Старотушкинской типографии в соответствующем параграфе данного исследования. Есть гребневские издания (напр., «Устав со святцами») в фондах Кировского областного и Малмыжского районного краеведческих музеев, в частных собраниях вятских и московских книжников.
Ко второй группе связанных с жизнью и деятельностью Л.А. Гребнева источников следует отнести принадлежавшие ему книги, рукописи, документы. Таковые имеются в Вятском собрании БАН, Кировской областной научной библиотеке им. А.И. Герцена (напр., «Исторический очерк русского книгопечатного дела» И.Н. Божерянова (СПб., 1895) с пометами владельца), Кировском областном краеведческом музее (напр., «Сборник богослужебный», «Стихарник», рукописное «Ответо-словное письмо священнику с. Турека Стефану Тронину», составленный Л.А. Гребневым альбом заставок, фотографический материал).
В отдельную категорию источников целесообразно выделить материалы, посвященные Л.А. Гребневу и духовной культуре старообрядцев в целом: исторические документы, фотографии, рукописи и книги.
Так, в Вятском собрании БАН наряду с прочим хранятся собранные археографами биографические сведения о Л.А. Гребневе и его окружении. В секторе редких книг Кировской областной научнной библиотеки им. А.И. Герцена имеются принадлежавшие вятским старообрядцам рукописные и старопечатные книги, многие из которых созданы или бытовали в рассматриваемый нами период. Представляют интерес ксерокопии страниц сборника духовных стихов, поступившие в 1999 г. в областную научную ч
библиотеку из Национальной библиотеки Беларуси. Судя по записям на полях, рукописная книга имеет вятское происхождение [129].
В Кировском областном художественном музее им. В.М. и A.M. Васнецовых нами были получены ксерокопия плана иконостаса
• Старотушкинского молитвенного дома, фотографии икон кисти Л.А.
Гребнева и литья его мастерской (оригиналы хранятся в частной коллекции).
Малмыжский районный краеведческий музей, содержащий, по нашему
наблюдению, наибольшее количество связанных с исследуемой темой
материалов, располагает, в частности, оригиналами старинных документов,
щ многочисленными старообрядческими книгами, брошюрами (отметим
гектографированное в 1898 г. с рукописи XVII в. «Письмо ст. Г. Акишина Хрисанфу Анисимовичу»), рукописями, иконами, фотографиями.
Уникален по содержащейся в нём информации машинописный «Отчёт об экскурсии в д. Новую Тушку, с. Старую Тушку, д. Шишкино и на Аргыжское городище 14-24 мая 1922 года», совершённой А.И. Пентеговым, М.Г. Худяковым и Н.А. Машковцевым. К материалам последнего относятся записная книжка 1922 г. и общая тетрадь 1921-1922 гг., где есть «Памятные записи издаваемых книг в Славянской типографии Л.А. Гребнева и Бр атьев Семёновых с 1909 года», а также родословия жителей д. Новая Тушка, составленные А.И. Янкиным. В фондах музея хранятся
• неопубликованные статьи А.И. Янкина (например, «Экономическое
значение Ново-Тушкинского музея местного края»), рукописные журналы: «Музейные проблески» (1923 г.) и «Записки Шурминского музея местного края» (1936 г.).
Папка, посвященная семье Янкиных, обнаружена нами в фондах музея
л Вятского государственного гуманитарного университета. Наряду с прочим
здесь оказались ценные сведения о краеведческой деятельности А.И. Янкина и его супруги в старообрядческой среде.
В Уржумском районном краеведческом музее также имеются материалы по исследуемой нами теме. Таков машинописный список
т
«Рукописи, письма и книги из библиотеки старообрядческой типографии, принадлежащей Луке Арефьевичу Гребневу, в селе Старая Тушка» и другие материалы, собранные основательницей музея Н.Н. Арбузовой.
В диссертационном исследовании нашли отражение и документы из личного архива автора. Это записанные нами воспоминания А.Ф. Гребневой (г. Екатеринбург) о её деде Л.А. Гребневе и других родственниках и земляках, копии с привезенных ею фотографий и уникальной рукописной книги [130]. В 2000 г. архив пополнился письмами, документами, фотографиями и рукописями (в их числе созданное на Вятке «Скитское покаяние»), принадлежавшими жившей в Латвии родственнице Л.А. Гребнева О.А. Шмаковой (1926-2000).
В личном архиве имеются также использованные при работе над данной диссертацией издания Л.А. Гребнева, рукописные сборники и старопечатные книги из Малмыжского и Уржумского районов, оригинальные фотоснимки, предметы культа (медное литьё) и т. п. Многое из собранного использовано нами при работе над текстом данной диссертации.
Отдельным фондом хранятся в архиве материалы, полученные от Е.Д. и Н.Е. Петряевых. Таковы машинописный текст «Старообрядчество Рожкинской волости» (из дневника П.М. Черезова), помещавшийся А.И. Янкиным в «Архивных записях» Ново-Тушкинского музея местного края за 1927 г., оригиналы извещений о напечатанных в Старой Тушке книгах и фотокопии некоторых изданий, карточки открытых писем с изображением «райских птиц» Сирина и Алконоста, копии переписки по поводу Л.А. Гребнева с В.И. Малышевым и И.Н. Заволоко, рабочая картотека. Масса сведений содержится и в частично обнародованных нами письмах Е.Д. Петряева автору данной диссертации [131].
Материалами своих собраний с нами любезно поделились протоиерей Апексий Сухих (Вятские Поляны) и журналист В.А. Ветлужских (Уржум). Первый располагает рядом изданных Л.А. Гребневым книг и рукописных певческих рукописей, второй - записями воспоминаний старообрядцев, а
также копиями и оригиналами различных документов, характеризующих жизнь федосеевских и филипповских общин.
6. Периодические издания и публицистика. В диссертационном исследовании использованы материалы центральной и местной
• периодической печати, а также публицистические произведения.
К дореволюционным изданиям относятся прежде всего «Вятские епархиальные ведомости» и «Вятские губернские ведомости». В «Вятских епархиальных ведомостях» часто печатались такие священнослужители-миссионеры официальной церкви, как Н. Тихвинский [132], П. Цвейтов [133],
(0 П. Одоев [134], М. Желобов [135], Н. Трапицын [136], Ф. Тихвинский [137],
И. Маракулин [138], Н. Ергин [139] и др. При всей тенденциозности изложения материала в этих работах можно найти немало достойных внимания и анализа фактов из жизни современного им старообрядчества. Наряду с прочим в этих публикациях нередко содержатся особенно интересные для нашего исследования сведения о книжности, пении и музыкальной грамоте, иконописи.
Касались проблем раскола церкви и «Вятские губернские ведомости», в которых, наряду с прочим, сообщалось о современном положении дел [140], давались обзоры того, что пишется о расколе и сектантстве в других периодических изданиях [141] и т. п.
(• Информацию о старообрядцах можно найти в «Памятной книжке
Вятской губернии и календаре», где, в частности, публиковалась «Хроника общественной жизни» на тот или иной год со сведениями о расколе [142].
После получения в 1905 г. религиозной свободы начали издавать свою периодику и старообрядцы. Представители Белокриницкой иерархии стали
щ выпускать в Москве газеты «Голос старообрядца», «Слово правды», журнал
«Церковь» (со второй половины 1914 г. - «Слово Церкви») [143]. Не
замыкаясь на узкоконфессиональных интересах, издатели «Церкви»
старались давать широкую панораму событий, происходивших на всей
территории Российской империи, в том числе в Вятском крае. Журнал Ш
рассказывал о жизни вятских общин [144], характеризовал деятельность своих адептов [145]. На страницах издания давалось слово и беспоповцам. Один из них - федосеевец из Малмыжского уезда К.Е. Шубников - является единственным из известных нам дореволюционных авторов, упомянувших имя Л.А. Гребнева [146]. Имеются сведения о вятских ревнителях старой веры и в журнале «Старообрядческая мысль» [147].
К периодике беспоповцев прежде всего относится издававшийся с 1912 по 1917 гг. в г. Саратове поморцем В.З. Яксановым журнал «Щит веры» (1912-1917). В качестве приложения к журналу издавалась многочисленная богослужебная и полемическая литература, представленная именами как самого издателя, так и авторов-поморцев Л.Ф. Пичугина, Т.П. Худошина, Т.С. Тулупова, одна из книг которого («Беседы о таинстве брака») печаталась и в Старотушкинской типографии.
Указанные издания мы можем рассматривать в качестве опубликованных публицистических источников по рассматриваемому в диссертации периоду. К этому же виду источников примыкают изданные в период с 1905 по 1917 гг. сочинения представителей Белокриницкой иерархии, наиболее известными из которых были епископ Михаил (Семёнов) [148], Г.В. Сенатов [149] и И.А. Кириллов [150]. Последний в 1916 г. в типографии Товарищества Рябушинских напечатал убедительную и аргументированную книгу «Правда старой веры», на страницах которой имеются сведения о стремлении вятских старообрядцев к образованию, строительстве ими новых храмов, «круговой» взаимопомощи «раскольников», книгах и письмах, отобранных властями в г. Вятке у игумена Феоктиста и проч. [151].
К периодическим изданиям 1920-1930-х гг., в которых в той или иной мере отображена духовная культура старообрядчества, относится журнал «Казанский музейный вестник», в котором была напечатана статья уроженца г. Малмыжа историка и археолога М.Г. Худякова «Музеи Малмыжского края». Рассказывая о созданном учителем А.И. Янкиным в старообрядческой
д. Новая Тушка музее местного края, М.Г. Худяков (в то время сотрудник музейного отдела Наркомпроса Татарской Республики), в частности, отметил: «Старообрядческое население Малмыжского края заметно выделяется повышенным культурным уровнем [курсив наш. - B.C.] и выдающейся предприимчивостью». Доказывая этот тезис, он указал и на «старообрядческую типографию [курсив автора. - B.C.], существовавшую в селе Старой Тушке вплоть до революции», и на то, что «местное старообрядческое население уже давно привыкло любить старину» [152]. Это значительно облегчило основателю музея его труды.
Определённый интерес представляют материалы газеты «Вятская правда», в которой встречаются публикации о музее А.И. Янкина, в котором «можно найти много интересного», причём «самым ценным отделом является старообрядческий» [153].
Тему взаимоотношений в Вятском крае власти большевиков с верующими на рубеже 1910-1920-х гг. характеризуют многочисленные материалы «Известий Вятского губкома РКП» и «Известий Малмыжского уездного исполнительного комитета советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов».
Материалы, посвященные вятским федосеевцам, в частности, Л.А. Гребневу, встречаются и в издававшемся в 1927-1933 гг. в г. Риге журнале «Родная старина», репринтное переиздание которого было осуществлено в г. Москве в 1997 г. в связи со 100-летием со дня рождения издателя -старообрядческого писателя, историка, педагога И.Н. Заволоко (1897-1984). По его инициативе статья о Л.А. Гребневе (с портретом) была напечатана в «Старообрядческом поморском церковном календаре» на 1971 г. В этом ежегодно выходящем в Прибалтике издании (в выпусках на 1968, 1969, 1971, 2000 гг.) мы нашли и другие полезные для данной работы сведения.
Научная новизна нашего исследования состоит в том, что в нём впервые в научной литературе на региональных примерах проанализирована духовная культура одного из важнейших направлений старообрядчества федосеевщины, показана связь вятских федосеевцев с их единоверцами из других мест страны, в частности, из Прибалтики и Поволжья. Духовные достижения вятских федосеевцев рассмотрены в общероссийском историко-культурном контексте, без чего картина развития региональной культуры старообрядчества была бы неполной. Также мы сочли необходимым дать сравнительный анализ развития духовной культуры федосеевцев и представителей иных (как беспоповских, так и поповских) направлений и толков.
В работе рассмотрен вклад в развитие культуры старообрядчества его наиболее ярких представителей, прежде всего, Л.А. Гребнева, биография которого, прежде во многом неизвестная, ныне впервые обобщена. Отдельно охарактеризованы его заслуги в области книгописания и книгопечатания, музыкальной и художественной культуры.
Нами впервые вводится в научный оборот ряд редких документов, как хранящихся в государственных и частных хранилищах, так и собранных автором. Практическая значимость исследования определяется
возможностью применения его результатов в вузовских курсах и учебных пособиях по культурологии, истории русской культуры, религиоведению и регионоведению, в дальнейших научных трудах по истории и культуре старообрядчества.
Материалы исследования позволяют (и уже позволили) использовать их при создании экспозиции о культуре старообрядчества в Малмыжском районном краеведческом музее, а также в других музеях области, в подготовке теле- и радиопередач [154], тематических краеведческих страниц в периодических изданиях, составлении календарей памятных дат [155] и библиографических указателей [156].
Полученные результаты важны для успешного осуществления местной властью грамотной религиозной и культурной политики, что является особенно актуальным для Кировской области, населённой исповедующими
различные религии народами. Именно так поступают, например, в Бурятии, где эффективно реализуется рассчитанная на 2001-2006 гг. целевая программа по изучению, сохранению и развитию культуры местных старообрядцев [157].
При этом данное исследование может быть полезно самим старообрядцам, стремящимся к восстановлению и сохранению своего духовного наследия и проявляющими большой интерес к работам соответствующей тематики.
Апробация работы. Ход работы над диссертацией и её итоги обсуждались и были одобрены на заседаниях кафедры истории и краеведения Вятского государственного гуманитарного университета и кафедры общегуманитарных дисциплин Кировского филиала Московского гуманитарно-экономического института. Основные положения исследования излагались на следующих научных конференциях: Петряевские чтения (Киров, 1988, 2001), научно-практическая конференция «Вятский фольклор: традиции и современность» (Киров, 1991), региональная научная конференция «Народная культура Севера: «первичное» и «вторичное», традиции и новации» (Архангельск, 1991), межрегиональная научная конференция «История и культура Волго-Вятского края: К 90-летию Вятской учёной архивной комиссии» (Киров, 1994), городские научные конференции преподавателей гуманитарных наук вузов г. Кирова: «2000-летие христианства: Актуализация проблем русской религиозной философии и культуры» (Киров, 2000) и «Проблемы русской философии на фоне информационной глобализации» (Киров, 2001), VIII международная научная конференция «Актуальные проблемы теории и истории библиофильства» (Санкт-Петербург, 2001), международная научная конференция «Интеллектуальная элита России на рубеже XIX-XX веков» (Киров, 2001), научная конференция «Старообрядческий мир Волго-Камского региона и проблемы его комплексного изучения» (Пермь, 2001), научно-практическая конференция «Взаимодействие культур Европейского Севера: традиции и
современность» (Киров, 2001), межвузовская научная конференция «Провинциальная поэзия в контексте русской культуры. Поэзия Ермила Кострова в историко-литературном процессе» (Киров, 2001), V региональная научно-практическая конференция «Вятская земля в прошлом и настоящем» (Киров, 2001), V межрегиональная межвузовская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы гуманитарных и экономических наук» (Киров, 2002), 54-я научная сессия по итогам научно-исследовательской работы за 2001 год (Киров, 2002), VIII Герценовские чтения (Киров, 2002), межрегиональная научно-практическая конференция «Проблемы повышения деловой культуры России» (Киров, 2002), VI и VII научно-практическая конференция «Старообрядчество: история, культура, современность» (Москва, 2002, 2005), межвузовская научно-практическая конференция «История России ХІХ-ХХ веков: историография, новые источники» (Нижний Новгород, 2002), VI межрегиональная межвузовская научно-практическая конференция «Актуальные проблемы гуманитарных и экономических наук» (Киров, 2003), научная конференция «Вятка. Век XIX» (Киров, 2003), научно-практическая конференция «История музыкального образования и музыкальной культуры Вятского края» (Киров, 2003), VII региональная научно-практическая конференция «Этнокультурный ландшафт Вятского края XX века» (Киров, 2003), III межрегиональные общественно-научные историко-краеведческие Стефановские чтения (Котлас, 2004), научно-методическая конференция «Актуальные проблемы преподавания гуманитарных наук» (Киров, 2005), VI научно-практической конференции «Слободской и слобожане» (Слободской, 2005).
По теме исследования в местных, региональных и центральных изданиях опубликовано 25 научных статей.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, примечаний, списка использованных источников и литературы, приложений.
Вятские старообрядцы в контексте истории и культуры России
Старообрядчество является следствием раскола Русской Церкви в XVII в., когда, казалось бы, оправданное намерение духовной власти привести богослужение в соответствие с греческими образцами раскололо общество на два непримиримых лагеря. В итоге государству был нанесён непоправимый ущерб, а многие лучшие его представители оказались лишены возможности проявления творческой инициативы.
Наивно думать, что вопрос касается лишь обрядовой стороны, хотя в России, население которой исповедует свои религиозные убеждения преимущественно на обыденном уровне, обряду всегда придавалось и придаётся исключительное значение. Не случайно сторонники «древлего благочестия» даже в наименовании своём - старообрядцы - несут указание на это столь важное для русского человека понятие.
Не останавливаясь на характеристике причин и сути раскола, что не входит в задачу нашего исследования, укажем на то, что обострение интереса к этому феномену в XIX в. было вызвано самой жизнью страны. Будучи идеологией и практической философией значительной части населения Российской империи, старообрядчество, как и в предыдущие века, продолжало представлять собой серьёзную общественную силу. Известно, что даже атеистически настроенные революционеры-демократы А.И. Герцен и Н.П. Огарёв пытались найти в лице приверженцев «старой» веры своих союзников в борьбе с самодержавием [1].
Естественно, не могло не считаться со старообрядчеством и правительство. С подачи ряда высших чиновников, осознававших, вопреки гонителю старообрядцев обер-прокурору Священного Синода К.П. Победоносцеву, необходимость урегулирования взаимоотношений с огромным числом знаменующихся «двема персты» россиян, Александр III подписал 3 мая 1883 г. Указ «О даровании раскольникам некоторых прав гражданских и по отправлению духовных треб». В сравнении с политикой предшествующих монархов это была определённая уступка требованиям «раскольников», хотя, по большому счёту, документом «узаконивалась лишь зависимость всего старообрядчества от усмотрения министра внутренних дел, обер-прокурора Синода и местных губернаторов или начальников областей» [2].
Такое «усмотрение» на местах (а Вятская губерния в этом отношении не исключение) оказывалось, как правило, не в пользу старообрядцев, чьё правовое положение подчас оказывалось даже хуже, нежели положение католиков и протестантов. Не явилась в этом отношении исключением и Вятская губерния (характеристика её населения в конце XIX в. дана ниже), где старообрядчество существовало с самого начала церковного раскола [3].
Указ 1883 г., дозволявший открытие старообрядческих храмов, местными властями часто игнорировался, поскольку епархиальное руководство боялось усиления позиций старообрядчества и перехода в него части своей паствы. Так было, например, в Сарапульском уезде Вятской губернии [4] и Сердобском уезде Саратовской губернии, где поморцам д. Мокшан было запрещено «обратить в моленную жилое строение их односельчанина Ушакова. ... Исправник считал разрешение опасным для «православия», почему и губернатор, разделяя взгляд исправника, отказал в ходатайстве поморцев» [5].
Построенные старообрядцами молельни по указу властей могли сломать, а инициаторов их возведения приговорить к тюремному заключению [6]. По-прежнему велась активная работа по «увещеванию старообрядцев и раскрытию ложности их учения» [7].
Для борьбы с «раскольниками» власти скрупулёзно пересчитывали их, причём наиболее достоверными являются миссионерские отчёты, составители которых, «ежедневно соприкасавшиеся со старообрядцами... были, как слуги официальной церкви, кровно заинтересованы в нейтрализации «раскола» и проводили свою деятельность на основе учёта реального состояния старообрядческого движения в епархии» [8]. Именно поэтому в нашем исследовании так много внимания уделяется цифрам, взятым из миссионерских бумаг. При этом автор делал поправку на то, что соствители некоторых отчётов проявляли некомпетентность, когда в число сектантов записывали те или иные толки старообрядцев, в идеологии которых они до конца не разбирались.
Собирательство книг как показатель культурного уровня старообрядцев. Старообрядцы - авторы и переписчики книг
Книги «Священного Писания», богословская и религиозно-нравственная литература занимали в жизни старообрядцев исключительное место. Лишь имея чёткое представление о христианской вере, можно было отстаивать собственное мировоззрение в борьбе с представителями официального православия и в «прениях» с адептами других толков и согласий.
Невозможно представить себе старообрядца, у которого не было бы книг и который был бы неграмотным. В наибольшей степени это относится к лидерам старообрядчества, чей авторитет базировался на эрудиции и осведомлённости в религиозных вопросах, что, в свою очередь, напрямую зависело от количества и качества их домашних библиотек, представленных прежде всего древнерусской рукописной и старопечатной книгой [1].
Именно книга, по замечанию И.В. Поздеевой, с самого момента появления старообрядчества стала «духовной основой этого движения, одним из условий его существования... и связь эту оно неизменно осознавало и сохраняло» [2].
Культ книги как «лествицы», ведущей к Богу, пронизывал жизнь старообрядцев с их младенческих лет. По ним (чаще всего по «Псалтыри») они учились читать, обучали грамоте своих и чужих детей, из них набирались мудрости в свободное от повседневных забот время. Книги «божественного писания» старообрядцы собирали, не жалея денег, бережно обращались с ними. Чаще всего книги хранились в сундуках, иногда в шкафах и столах, причём обязательно в лежачем положении, т.к. ставить книги «на попа» возбранялось.
Культ книги предполагал также крестное знамение и вымытые перед чтением руки. Книгу обязательно клали на стол (читать на весу или положив на пол или на колени запрещалось). Древний этикет требовал перелистывать страницы с правого верхнего угла, причём слюнявить палец при этом считалось недопустимым [3]. Существовала культура закладок, изготовлявшихся, как правило, из ценного, иногда художественно оформленного материала. Страниц, разумеется, никто не загибал.
В Уржумском уезде, «прежде чем показать книгу, иногда на стулья раскладывали полотенце. Страницы нельзя было мять... Запрещалось бросать книгу, оставлять открытой, даже класть наоборот, «вверх ногами», и лицевой стороной вниз. Перед чтением и после него «благословлялись». Продавать книгу можно было один раз, не более, потом дарить, передавать из рук в руки. Если книга попадала в руки пьяницы, то её старались сразу выкупить» [4].
Именно с книгой в руке запёчатлён почти на всех известных нам фотографиях Л.А. Гребнев, имевший одно из наиболее богатых по количеству и уникальных по составу книжных собраний не только в Вятском крае, но и далеко за его пределами. Посетившим Л.А. Гребнева в с. Старая Тушка в 1922 г. сотрудникам Малмыжского уездного музея «в своём книгохранилище Лука Арефьевич показал большое количество рукописей времён царя Михаила Фёдоровича, в том числе много богослужебных книг с крюковыми нотами, иногда миниатюрные издания изумительно тонкой работы. Далее - список Соборного уложения, рукописи Поморские, рукописи современные, Московского, Казанского и Вятского письма... печатные издания: Острожская библия (в библиотеке Луки Арефьевича это не единственный экземпляр изданий первопечатника Ивана Федорова), киевские издания Петра Могилы и т.д. ... Осмотренные сокровища произвели на экскурсантов глубокое впечатление, и необходимость основания в Тушкинском музее специального старообрядческого отдела стала для всех очевидна» [5].
Под Тушкинским музеем здесь имеется в виду описанный выше (см. гл. 1 3) музей местного края, созданный в 1921 г. в д. Новая Тушка А.И. Янкиным. Уважая учителя за его подвижническую деятельность и беспокоясь о судьбе своего книжного собрания, Л.А. Гребнев передал в «наиболее ценный и богато обставленный» старообрядческий отдел музея «много дорогих пожертвований», в том числе «редкостный экземпляр работы первопечатника Ивана Фёдорова «Псалтырь», рукописи прежних времен» [6]. Можно предположить, что в число таковых входили печатные и рукописные книги XVI-XVIII столетий: «Катехизис», «Евангелие толковое» Василия Бурцева, «Лунник», «Диоптра», «Великое зерцало», «Пращица духовная», «Цветник», «Златоуст», «Поморские ответы» и другие.
Помянники и родословия и их роль в старообрядческой культуре
Одной из отличительных черт русского старообрядчества является памятование о смерти, обусловленное твердым убеждением, что «человек на земле - пришлец-ушлец» [110]. Поэтому приготовлением к «жизни будущаго века» служит весь земной путь раба Божия: от его прихода в мир до «христианской кончины живота».
Возможность стать «небесного царствия причастниками» даёт строгое следование заповедям Господним, одна из которых велит чтить «отца твоего и матерь твою» как при их жизни, так и после смерти. Неустанные ежедневные молитвы о прощении всех вольных и невольных грехов необходимы сроднику по плоти не только для помощи душам родителей во вселении в «светлые чертоги небеснаго Иерусалима», но и для собственного спасения, поскольку «усопшие... в свою очередь молятся за нас» [111]. Отсюда понятно, почему старообрядцы так хорошо знали деяния своих «прежде отшедших отец и братии» и почему так скрупулезно вписывали и до сей поры вписывают их имена с датами рождения и смерти в так называемые помянники (поминальники).
Множество этих самодельных (часто в твердом переплете) книжечек, являющих собой «один из распространённых жанров местной рукописной традиции» [112] и начинающихся, как правило, словами «Помяни, Господи, души усопших раб Своих...» (см. Приложение 4) [113], было обнаружено в 1970-1990-е гг. на Южной Вятке экспедициями археографов из Ленинграда Санкт-Петербурга и Свердловска-Екатеринбурга. Так, в 1977-1978 гг. в Отдел рукописной и редкой книги Библиотеки Академии наук СССР из с. Старая Тушка Малмыжского района и окрестных деревень поступило 7 помянников, принадлежащих родам Богдановых, Черезовых, Мосуновых, Вагановых, Помыткиных [114]. Через несколько лет эту коллекцию пополнил помянник крестьянина с. Токашур нынешнего Кильмезского района СИ. Колобова, интересный, в частности, тем, что «первичный текст поминаний писан в 1818 г.» [115].
В 1988 г. сотрудники лаборатории археографических исследований Уральского государственного университета привезли в своё древлехранилище три помянника XIX-XX вв., отчасти написанных рукой «одного из старейших и наиболее авторитетных руководителей филипповской общины Уржумского района (васинского толка), участника гражданской войны Д. А. Метелёва (1897-1987)» [1,16]. Важным приобретением для уральцев в 1989 г. стал поминальник, «содержащий записи о жителях села Шурмы (Уржумский район) и окрестных деревень за первые десятилетия XX в.» [117].
В 1991 г. из Малмыжского района в Екатеринбург была доставлена часть архива А.Д. Хлюпиной, игравшей большую роль в жизни общины старообрядцев-федосеевцев с. Старая Тушка. Характеризуя «группу документальных материалов», А.Г. Мосин указал на тот «несомненный интерес», что «представляют поминальные записи семей Хлюпиных, Вагановых и памяти духовных отцов и других лиц, охватывающие около ста лет и делавшиеся как в книгах («Устав о христианском житии», Часовники), так и на других пригодных для того материалах, например, на обложке «Книги для записи почтовых повесток...» за 1897 г.». По бесспорному мнению ученого, эти записи вместе с другими «аналогичными материалами... составляют ценнейшую источниковую базу для изучения культуры края, истории местных старообрядческих родов XIX-XX вв.» [118].
Судя по «Каталогу старопечатных и рукописных книг Древлехранилища Лаборатории археофафических исследований Уральского государственного университета», именно в Вятском собрании представлено наибольшее количество привезённых учёными из экспедиций помянников.
