Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН - ГЕНРИХ БЁЛЛЬ: КУЛЬТУРЫ ДВЕ - ЦЕННОСТИ ОДНИ 16
1.1. Неотделимость от народа и национальной культуры 16
1.2. Принадлежность мировой культуре и наднациональным ценностям 29
1.3. Нобелевские лекции А.И. Солженицына и Г. Бёлля 41
1.3.1. А.И. Солженицын и Г. Бёлль: что есть искусство? 43
1.3.2. А.И. Солженицын: жить не по лжи 49
1.3.3. Г. Бёлль: эстетика гуманного 52
ГЛАВА 2. ДИАЛОГ СИМВОЛОВ У СОЛЖЕНИЦЫНА И БЁЛЛЯ 57
2.1. «Светлое будущее» и «третий рейх»: ирония против мифа 57
2.2. Символ разрушенного храма в судьбе России и Германии XX века .66
2.3. Красная Россия и коричневая Германия: цветовые триады в произведениях А.И. Солженицына и Г. Бёлля 76
2.4. Изоморфизм художественного пространства и времени у
А.И. Солженицына и Г. Бёлля 85
2.4.1. Хронотоп замкнутого пространства 89
2.4.2. Принцип «сжатого времени» 93
ГЛАВА III. АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ СОЛЖЕНИЦЫНА И БЁЛЛЯ.99
3.1. Темпоральные структуры произведений Солженицына и Бёлля 99
3.2. «В круге первом»: симметрийные структуры А. Солженицына... 111
3.3. «Глазами клоуна»: семантические антисимметрии Г. Бёлля 119
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 130
ЛИТЕРАТУРА 132
Приложение 1
- Неотделимость от народа и национальной культуры
- «Светлое будущее» и «третий рейх»: ирония против мифа
- Темпоральные структуры произведений Солженицына и Бёлля
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Идея диалога культур, возникшая в XX в. в настоящее время становится одним из ведущих мотивов развития теории культуры, источником ее динамики. Диалогичность рождается в поисках нового без разрушения старого, в сопряжении с иным, в стремлении к взаимопониманию и признанию за культурами относительной истинности.
Актуальным представляется изучение феномена диалога культур в свете развивающихся отношений России и Германии. Давние этнокультурные связи двух стран складывались непросто: ни с одним из неславянских народов русские не имели такого тесного, почти «домашнего» соприкосновения и в тоже время такого интенсивного противоборства, как с немцами. Несмотря на диаметрально противоположные культуры, обе страны в XX в. имели слишком много общих бед и проблем и находились исторически в состоянии конфронтации. Еще совсем недавно, всего полвека назад, трудно было предположить, что в отношениях стран, бывших заклятыми врагами, наступит оттепель. Сейчас никого не удивляет новый формат российско-германских отношений: в сознании русского народа «образ врага» замещается статусом обновленной демократической Германии, немецкое же общество проявляет все больший интерес к современной демократической России. Немалая роль в этом процессе принадлежит деятелям культуры. Так, в творчестве Александра Исаевича Солженицына (1918-2008) и Генриха Бёлля (1917-1985) переосмысливается узконациональное прошлое и прогнозируется наднациональное будущее. Творчество писателей дает яркий и поучительный пример того, сколь общими оказываются духовные заботы и чаяния человека, независимо от его национальной и религиозной принадлежности.
Оба писателя были «властителями дум» своей эпохи, их творчество имеет не только своих поклонников и сторонников, но и критиков и противников. Ушел из жизни Г. Бёлль, не стало А.И. Солженицына: прошло очень мало времени, чтобы беспристрастно и исчерпывающе оценить
многомерное творчество писателей. Как выразился М.Н. Новиков, «проблеме Солженицына— 80 лет» [92, с. 105]: его творчество вызывает жаркие споры и носит остро дискуссионный характер. Поэтому особую важность в изучении и осмыслении творчества писателей приобретает комплексный подход, охватывающий не только традиционные, но и нетрадиционные методы научных исследований. С этой точки зрения актуальным и перспективным представляется использование в диссертационном исследовании применительно к произведениям Солженицына и Бёлля структурно-симметрологического и теоретико-информационного методов, методов эмпирической эстетики и фрактального анализа. Диссертация выполнена в канун 90-летних юбилеев писателей, что придает ей особую остроту и актуальность.
Степень разработанности проблемы.
Диалог культур.
В середине XX в. идея диалога вошла в проблемное поле философского
мышления и неуклонно расширяет сферу своего влияния. Существуют разные подходы к изучению феномена диалога, что объясняется многообразием форм диалоговых отношений. Большое значение имеют работы, в которых обоснована коммуникативная природа диалога -понимание.
С позиции социолингвистики диалогическую коммуникацию рассматривали Л.В. Щерба [150], Л.П. Якубинский [151], герменевтики — Х.Г. Гадамер [50], феноменологии — Э. Гуссерль [60], М.К. Мамардашвили [86], онтологии - М. Хайдеггер [145].
В области психологии диалогический подход рассмотрен в работах А.А. Леонтьева [78], А.А. Бодалева [37], Б.Ф. Ломова [80], Г.М. Андреевой [3]. Различные аспекты понимания в контексте межкультурного диалога изучались в рамках социальной антропологии К. Леви-Строссом [77].
Проблема взаимодействия и диалога культур, интерпретация культурного взаимодействия как исторической закономерности рассмотрена
в трудах Дж. Вико [46], И.Г. Гердера [57], Н.Я. Данилевского [61], М.С. Кагана [66]. Широко известны исследования Ю.М. Лотмана [82] и С.С. Аверинцева [2] в области семиотики. О диалоге культур также писали В.Н. Топоров [138], С.Н. Артановский [5], Э.В. Соколов [104], Л.С. Выготский [54].
Опорой для диссертанта стали работы Г.С. Померанца, посвященные изучению феномена диалога культур «Культ этики или диалог культур» [97], «Столкновение или диалог культур? Альтернативы для Европы» [98].
Интересными представляются исследования наших современников, в
работах которых анализируется роль принципа симметрии—антисимметрии в
художественном тексте (А.В. Волошинов [49-52, 186, 187]), механизмы
смыслового восприятия текста в рамках триады «автор-текст-читатель»,
психолингвистические закономерности адекватного понимания
художественного текста и условия его эффективного воздействия на реципиентов (Е.А. Чижова [147]), рассматриваются формы функционирования художественного произведения, модели самоопределения смысла бытия как текста (И.А. Семакина [103]).
Однако несмотря на то, что идея диалога культур не нова для философии, несмотря на значительное количество исследований, разрабатывающих философско-герменевтические, лингвистические и психологические аспекты понимания, культуротворческая природа диалога изучена слабо.
Первые подступы к осмыслению идеи диалога культур были предприняты в 20-е годы минувшего века в работах М.М. Бахтина [7, 8], М.С. Кагана [66]. Предшественник М.М. Бахтина и М.С. Кагана Мартин Бубер определял человеческое бытие как «диалогическую жизнь» [39], М.М. Бахтин видел в культуре форму диалога: «...культура есть там, где есть две (как минимум) культуры, и что самосознание культуры есть форма ее бытия на грани с иной культурой» [7, с.85]. При этом диалог возможен только благодаря некоторому атому общения — тексту. В «Эстетике
6 словесного творчества» М.М. Бахтин указывал на то, что человека можно изучать только через тексты, созданные или создаваемые им [8, с.222]. М.С. Каган усматривал в диалоге оптимальную форму духовного общения людей в реальной жизни [66, с. 143].
Логическое продолжение идеи М. Бубера и М.М. Бахтина получили в исследовательских работах B.C. Библера. Основные положения его диалогической концепции культуры опубликованы в работах [22-33]. B.C. Библер определяет культуру как форму одновременного бытия и общения людей различных — прошлых, настоящих и будущих — культур, иными словами культура есть особая форма общения: «...в «диалоге культур» речь идёт о диалогичности самой истины (...красоты, добра...), о том, что понимание другого человека предполагает взаимопонимание «Я — ты» как онтологически различных личностей, обладающих — актуально или потенциально — различными культурами, логиками мышления, различными смыслами истины, красоты, добра... Диалог, понимаемый в идее культуры, — это не диалог различных мнений или представлений, это — всегда диалог различных культур...» [31, с.299].
В каждой культуре B.C. Библер находил некую доминирующую форму - «произведение произведений», композиция, склад, конфликт которого задает архитектонические принципы любого произведения культуры во всех ее сферах. Например, диалогической вершиной, произведением произведений греческой философии является «Парменид» Платона. В античной литературе - это трагедия: безоглядное упорство героя, приводящее к трагической перипетии, оборачиванию в противоположность, столкновение человека с самим собой; хор, зрители; трагический «патос» (очищение страха и страдания). Произведением произведений, архитектоническим средоточением средневековой культуры был храм, так что каждое целостное произведение здесь можно считать храмоподобным, а весь мир Средневековья собирался вокруг собора как одно большое произведение произведений. В Новое время таким произведением
B.C. Библер считал роман: наполненная авантюрами, событиями, внутренними поворотами, многоголосая история становления характеров, индивидуальной души, семьи, общества, человечества. В XX в. идея «произведения произведений» обнаруживает свой онтологический смысл: сам мир - вечный, загадочный, бесконечно возможный — раскрывается, как если бы он был произведением. Итак, диалог культур — это диалог со-авторов таких мировых произведений, диалог миров: мира-трагедии, мира-собора, мира-романа.
Многое было сделано участниками знаменитых библеровских семинаров - А.В. Ахутиным, Л.М. Баткиным, Т.Б. Дуглач, С.С. Неретиной, В.Л. Рабиновичем, Л.Б. Тумановой, работа на которых продолжалась в течение тридцати лет, вплоть до последних дней жизни Библера. Диалогическая концепция B.C. Библера — наиболее разработанная, но в тоже время малоизученная отечественными исследователями интерпретация философии культуры. В своей статье «Все еще только начинается...» А.В. Ахутин писал: «...Философия B.C. Библера очень глубоко укоренена в истории классической философии, она имеет и свою собственную — весьма драматичную - историю, у нее есть излюбленный круг внутренних собеседников, свои пристрастия и антипатии, но на всех этапах и во всех оборотах это всегда философия от собственного лица, на собственный страх и риск, под собственную ответственность. <...> Рассказать, изложить ее — как и любую серьезную философию - невозможно. Мне остается только попробовать исполнить несколько тем из этой симфонии на своей трубе...» [6,с.126].
В целом диалог — это не только вопросно-ответная форма мышления, как он трактуется в словарях, не только «сократовский» способ обучения, не только авторский прием, но и само реальное бытие культуры, ее имманентная сущность, способ реализации ее функций. Он возникает при общении смысловых концепций двух или нескольких различных субъектов, составляя суть их взаимодействия. При этом исходным для диалога является
принцип самоценности. При нарушении этого принципа никакого диалога нет и быть не может, ибо культура диалогична по своей природе. Таким образом, диалог культур есть ни исключительно коммуникация, ни исключительно взаимодействие. Диалог культур есть общение культур на основе признания обоюдной самоценности.
А.И. Солженицын.
В первом номере «Литературного обозрения» [128] за 1999 г. опубликована «краткая» библиография сочинений Солженицына и работ о нем - перечень содержит свыше 500 источников. Биографии писателя посвящена книга Л.И. Сараскиной «Александр Солженицын» [102], разные аспекты творчества освещались в работах французского исследователя Ж. Нива [91], изучались А.Г. Битовым [35, 36], Г.Д. Гачевым [56], А.С. Немзером [90], П. Е. Спиваковским [129], вопросам солженицынской поэтики посвящены работы Л.А. Колобаевой [68], К.С. Маёровой [84]. Специфика художественного времени произведений изучались Е.А. Крайновой [70], П.А. Лаврёновым [73], Л.Г. Хижняк [146]. Н.А. Струве проводил с писателем интервью на литературные темы, а в 2005 г. в соавторстве с В.А. Москвиным выпустил альманах «Между двумя юбилеями» [87], в котором собраны выступления отечественных писателей, публицистов, литературоведов и приурочены к 80-ти и 85-летнему юбилеям Солженицына.
В стенах Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского в ноябре 2008 г. состоялась третья Всероссийская научно-практическая конференция «А.И. Солженицын и русская культура», на которой обсуждались историко-литературные, культурологические, историко-философские аспекты творчества писателя.
Надо сказать о том, что политический резонанс вокруг личности Солженицына был всегда сильным. Широко известны критические работы О.В. Андреевой-Карлайл [4], B.C. Бушина [40-43], В.Я. Лакшина [74, 75], А.А. Трапезникова [139]. Неоднозначно творчество А.И. Солженицына
оценивалось такими корифеями отечественной литературы как К.М. Симонов, А.Т. Твардовский, М.А. Шолохов. По мнению диссертанта, Солженицын - явление в русской литературе, его творчество по-прежнему вызывает неподдельный интерес, подлежит дальнейшему изучению и осмыслению.
Г. Бёлль.
Библиография критических работ о Г. Бёлле составлена немецким критиком Б. Совински [185]. Перечень содержит свыше 600 источников, последние работы датируются 1977 г. В журнале «Текст и критика» за 1982 г. представлен целый ряд работ, посвященных проблемам поэтики Г. Бёлля. Среди них статьи А. Берната [156], X. Глейда [165], М. Ланге [174], В. Нойхауса [179], X. Херлина [166], К. Шрётера [184].
До конца 80-х гг. в исследовании творчества Бёлля, особенно при трактовке как идейного плана произведений, так и системы образов, преобладали категории социального, а не лингвокультурологического анализа. В этой ситуации собственно анализ художественного текста отходил на второй план. Пример тому - работы Г. Мюллера-Швефе [178], Й. Райда [182], СВ. Рож-новского [101, В.И. Стеженского [131], М.И. Фрадкина [144] и т.д. Среди зарубежных работ этого направления наиболее интересной является работа Г.Й. Бэрнхарда - «Романы Генриха Бёлля — общественная критика и общественная утопия» [154].
В дальнейшем творчество Бёлля оценивалось как бы извне: с точки зрения религии произведения немецкого писателя рассматривались исследователями X. Кушелем [173], М. Молингом [176], И. Ниленом [180]; феминистической теории посвящены работы авторов А. Хувшки [169], Л. Бэка [155], художественной манере Бёлля посвящена работа «От модернизма к постмодернизму» Й. Райда [182], вопросы поэтики освещались в работе Т. Циолков-ски [190].
Исследованию творчества Бёлля в социокультурном контексте Германии XX в. посвящены работы и отечественных исследователей:
монография Т.Г. Струковой и О.Н. Пономаревой «По разные стороны войны» [133], критические статьи П.М. Топера [137], И.М. Фрадкина [144] наряду с работами других авторов в коллективном труде «История литературы ФРГ».
Литература отдельно о А.И. Солженицыне и отдельно о Г. Бёлле -необозрима. Однако сопоставление творчества двух писателей в контексте диалога культур фактически никем не проводилось. Такое сопоставление и стало основной целью диссертационного исследования.
Научная гипотеза исследования.
Семантика художественного произведения находит свое отражение в структуре текста, определяет не только его синтаксис, но и может конструировать (анти)симметрийные структуры в частности и задавать фрактальную морфологию произведения в целом.
Объектом исследования являются этнические, кросскультурные, семантические, символические и структурные инварианты, нашедшие свое отражение в творчестве двух писателей, и послужившие основой диалогового взаимодействия русской и немецкой культур.
Предмет исследования — феномен диалога культур в творчестве Александра Солженицына и Генриха Бёлля.
Цель и задачи исследования — выявление диалогических интенций в творчестве Солженицына и Бёлля, выделение кросскультурных инвариантов в социокультурном развитии России и Германии первой половины XX в. Для достижения поставленной цели предусматривается решение следующих задач:
Определить смысл понятия «диалог культур» применительно к творчеству Александра Солженицына и Генриха Бёлля.
Выявить этнические, семантические, символические и структурные характеристики творчества двух писателей.
Исследовать роль иронии, смыслообраза «разрушенного храма», семантическое поле цветовой символики в произведениях Александра Солженицына и Генриха Бёлля.
Исследовать изоморфную структуру пространства и времени в текстах писателей.
Используя графические методы исследования художественных текстов, представить и сравнить графики темпоральных структур текстов писателей. Выявить и сопоставить (анти)симметрийные структуры произведений Александра Солженицына и Генриха Бёлля. Теоретико-методологическая основа исследования.
Диапазон анализируемых произведений и теоретико-методологическая база диссертации была определена целями и задачами исследования. Теоретическую и методологическую основу работы составили:
— компаративистский анализ текстов произведений Солженицына («В
круге первом», «Архипелаг Гулаг», «Один день Ивана Денисовича»,
«Матренин двор», «Раковый корпус», «Красное колесо» «Крохотки») и Бёлля
(«Бильярд в половине десятого», «Глазами клоуна», «Дом без хозяина»,
«Долина грохочущих копыт», «Крест без любви», «Женщины на берегу
Рейна»);
семиотические методы послужили выявлению художественного приема — иронии — артефакта стратегии обоих авторов в развенчании мифов «светлого будущего» и «третьего рейха», позволили обнаружить символические поля «разрушенного храма», «цветовых триад», «замкнутого пространства» и «сжатого времени»;
графический метод моделирования художественного времени и пространства позволил представить и сравнить линейные и непрерывные темпоральные структуры в произведениях Солженицына и нелинейные и прерывные темпоральные структуры в произведениях Бёлля.
— структурно-симметрологический и теоретико-информационный
методы, методы эмпирической эстетики и фрактального анализа были
использованы при анализе (анти)симметрийных структур в романах «Глазами клоуна» и «В круге первом» и послужили основой для получения основных результатов третьей главы.
Комплексный подход, охватывающий не только традиционные, но и не традиционные методы исследования позволил решить поставленные задачи, сформулировать понятие «диалог культур», раскрытый в новом аспекте соотношения творчества писателей.
Результаты исследования позволили сделать ряд выводов, которые сформулированы в основных положениях, выносимых на защиту:
Диалог культур в контексте творчества Александра Солженицына и Генриха Бёлля представляет собой синтез поиска, реставрации, и утверждения наднациональных ценностей в «стыковых» русской и немецкой культурах в контексте социокультурного развития России и Германии XX века.
В текстах произведений Александра Солженицына и Генриха Бёлля ирония - не столько экспрессивный художественный прием, сколько важнейший артефакт авторской стратегии. Оба автора усматривали в иронии мощное оружие в развенчании мифов «светлого будущего» коммунистической России и «третьего рейха» фашистской Германии.
Особое место в творчестве писателей занимает смыслообраз разрушенного храма. Разрушенный храм в произведениях Солженицына и Бёлля — печальный символ иррациональной эпохи. В России уцелевшие руины порушенных святынь служат напоминанием о безвинных жертвах красного террора, в Германии это след коричневой чумы.
В текстах произведений авторов обнаруживается триада с отрицательной семантикой красное-коричневое-черное. Оппозицией цветовому полю отрицательной триады выступают положительные триады: зеленый-золотистый-белый у Александра Солженицына и зеленый-серебристый-белый у Генриха Бёлля. Внутри полярных триад
прослеживается бинарная оппозиция мужского начала (красный) и женского (зеленый).
5. В произведениях писателей обнаруживается изоморфная структура
художественного пространства и времени. Хронотоп замкнутого
пространства и принцип сжатого времени организуют пространственно-
временную модель, которая носит универсальный характер, заключает в себе
приметы кризиса и безысходности XX в. как для российского, так и
немецкого народов.
Однако, несмотря на схожую семантику, графические методы представления темпоральных структур показали: художественное время в произведениях Бёлля («Глазами клоуна» и «Бильярд в половине десятого») нелинейно и прерывно, а в повести «Раковый корпус» и в романе «В круге первом» Солженицына наоборот, линейно и непрерывно.
6. Важнейшими морфогенетическими элементами романов «В круге
первом» Солженицына и «Глазами клоуна» Бёлля являются зеркальные
(анти)симметрии. (Анти)симметрийные структуры реализуют себя в
композиции романов и организуются семантической и морфологической
(анти)симметриями, обнаруживая себя, по меньшей мере, на пяти уровнях:
на уровне всего романа;
уровне смысловых блоков романа;
уровне одной главы;
уровне диалога;
уровне предложения. Структурно-симметрологический анализ романов позволил обнаружить
внутри (анти)симметрий романов следующие особенности: в романе «В круге первом» интервал повторяемости симметрийных структур составляет 12 глав. В романе «Глазами клоуна» симметричные пары глав располагаются симметрично относительно семантического и морфологического центра произведения.
Научная новизна исследования. Как уже отмечалось, библиография по литературоведческому анализу творчества двух писателей огромна. Менее обширна литература, рассматривающая творчество А.И. Солженицына и Г. Бёлля в философском и культурологическом плане. И практически нет работ, выявляющих наднациональные и общекультурные проблемы, поднимаемые в творчестве обоих писателей. Новизна диссертационного исследования заключается в следующем:
1. Впервые сформулировано понятие диалога культур в контексте
творчества А.И. Солженицына и Г. Бёлля.
Осуществлен культурологический анализ художественного символизма текстов А.И. Солженицына и Г. Бёлля. В произведениях писателей обнаружен смыслообраз разрушенного храма, исследована роль иронии, раскрыта диалогическая связь цветовых символов.
Исследована структура художественного пространства и художественного времени в произведениях писателей. Осуществлен анализ темпоральных структур в романе А.И. Солженицына «В круге первом» и произведениях Г. Бёлля «Глазами клоуна» и «Бильярд в половине десятого», с помощью графического метода, который впервые применен диссертантом для исследования отдельного целого текста, а также для сопоставления нескольких произведений.
На основе принципов симметрии и фрактальности исследованы авторские стратегии Г. Бёлля и А.И. Солженицына. Осуществлен анализ (анти)симметрийных структур романов «В круге первом» и «Глазами клоуна».
Теоретическая и практическая значимость работы.
Сопоставление духовных путей двух народов - представителей русской и немецкой культур является наиболее трудной и наиболее актуальной задачей нашего сверхкоммуникабельного времени. Именно такое кросскультурное сопоставление в равной мере способствует как выработке
общекультурных ценностей, так и определению национальной идеи каждой нации.
Материалы диссертационной работы могут служить методологической базой для культурологических работ, а также могут быть использованы в рамках различных спецкурсов по истории и теории культуры, литературоведению, эстетике.
Апробация работы. Основные положения диссертации излагались
автором на Всероссийской научной конференции «Стратегии и идеалы
современного общественного развития» (Саратов, 7 декабря, 2007),
Международной научно-практической конференции «Современные
проблемы взаимодействия языков и культур» (Благовещенск, 25-26 апреля
2008), третьей Всероссийской научной конференции «А.И. Солженицын и
русская культура» (Саратов, 20-21 ноября, 2008), I Международной научно-
практической конференции «Проблемы лингвистики, методики обучения
иностранным языкам и литературоведения в свете межкультурной
коммуникации» (Уфа, 11 февраля, 2009), Международной научно-
практической конференции «Современное образование в инновационном и
социо-культурном контекстах» (Саратов, 11-12 марта 2009), II
Международной научно-практической конференции «Проблемы
лингвистики, методики обучения иностранным языкам и литературоведения в свете межкультурной коммуникации» (Саратов, 24-25 марта, 2009), Всероссийской научной конференции «Психолингвистические аспекты языкового анализа текста» (Саратов, 14-16 октября 2009).
Структура работы обусловлена задачами диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения и списка библиографии. Главы работы разделены на 10 параграфов, а параграфы на 5 подпараграфов. Список литературы содержит 190 работ отечественных и зарубежных авторов. В приложении дан авторский перевод на русский язык Нобелевской лекции Г. Бёлля.
Неотделимость от народа и национальной культуры
В XX в. Г.С. Померанц поставил перед собой задачу найти группу культур, к которой можно отнести Россию, в более глубоких пластах истории, до Петра I. Это оказалась группа «стыковых», «перекресточных» культур. «Перекресточными» культурами Г.С. Померанц называет группу культур, сложившихся на пересечении субэкумен. Эта группа, по мнению исследователя, является лабораторией, в которой продолжается процесс синтеза культурных начал и возникают новые субэкуменальные узлы. В русской культуре тесно переплелись два начала — европейское и азиатское, поэтому она не может существавать отдельно, изолированно от культур каждого из континентов, и именно поэтому Россия, русская культура является наиболее приемлемым объектом для изучения диалоговых связей между различными культурами. Яркое тому подтверждение — российско-германские отношения. Несмотря на исторические катаклизмы, между русскими и немцами существует не поддающееся никаким дефинициям духовное родство. По мнению Г.С. Померанца, русские и немцы, а возможно и евреи, относятся к тем народам, которые можно назвать метафизическими народами, что, собственно и гарантирует русскому и немецкому народам двустороннюю открытость для диалога, как со стороны русской, так и со стороны немецкой культуры. Русская, равно как и немецкая культура являются уникальными и занимают свое место во всемирном историческом процессе. Имея давние, сложившиеся онтологически исторические связи, обе культуры выстраивали свои отношения на основе признания самоценности каждой из культур.
Согласно определению Г.С. Померанца «диалог - это форма речи, разговор, в котором дух целого возникает и прокладывает себе дорогу сквозь различия реплик» [72, с.97]. В первой главе мы и попытаемся выявить этот «дух целого», объединивший двух писателей. Александр Солженицын и Генрих Бёлль... Трудно найти более разобщенные внешне и более соединенные внутренне фигуры в истории современной культуры. Ровесники, родившиеся, когда Россия и Германия еще находились в состоянии первой кровопролитной войны1. Враги, воевавшие друг против друга во второй еще более кровопролитной войне. Оба пытались получить филологическое образование: один заочно на филфаке МИФЛИ в Москве, другой — очно в Кёльнском университете, и обоим война помешала в полной мере осуществить задуманное. Оба начали войну вместе со своими государствами: первый - в 1941 г., второй - в 1939 г., и для обоих война закончилась трагически: для первого — в феврале 1945 г. сталинскими лагерями, для второго - в апреле 1945 г. американским пленом.
Но судьба в целом была благосклонна к обоим - они выжили, выстояли, нашли себя и снискали мировую славу: с разницей в два года стали лауреатами Нобелевской премии. В феврале 1972 года судьбе было угодно сопоставить их вместе не только в метафизическом, но даже и в физическом смысле: председатель ПЕН-клуба Генрих Бёлль приехал в Москву, чтобы увидеться с Александром Солженицыным. Встреча писателей, мистически выпавшая на православный праздник «Прощёное воскресенье», оказалась судьбоносной для русского писателя: Генриху Бёллю удалось вывезти за границу завещание А.И. Солженицына, в котором судьба его книг, равно как и авторская воля, были юридически защищены. Это был «ход конем»: в случае бесследного исчезновения, заключения в тюрьму, внезапного помещения в психбольницу или лагерь, документ немедленно вступал в силу. Случись форс-мажорные обстоятельства, все права на книги Александра Солженицына переходили жене писателя, а Нобелевская премия вручалась сыну.
«Светлое будущее» и «третий рейх»: ирония против мифа
«Весь мир и все его составляющие моменты, и все живое и все неживое, одинаково суть миф и одинаково суть чудо» [81, с. 160], — таково мнение А.Ф. Лосева, в полной мере отражающее сущность мифа. Хронологически миф переживал три стадии своей эволюции. На заре цивилизации, во времена, когда человек не отделял себя от природы и воспринимал окружающую среду синкретично, возникла архаико-традиционная мифология; с течением времени картина мира менялась, произошла трансформация: появилась новая мифология, становление которой было тесно связано с социально-политическим мифотворчеством и обусловлено общественными процессами, так называемой «исторической принудительностью»; и, наконец, сегодня в свои права вступила искусственная мифология - продукт массовой культуры, появившийся сравнительно недавно, но прочно занявший свою нишу в сознании потребительского общества.
Понятие «миф» внутри разных научных парадигм трактовалось по-разному. Геродот полагал, что миф — это приукрашенное историческое событие. Английский философ Ф. Бэкон усматривал в мифе аллегорическое повествование первобытной религии [44]. Натурфилософы считали, что миф —это своеобразное описание природных явлений. К. Леви-Строс рассматривал миф с точки зрения структурализма и психологии [77]. «Она (мифология) есть мир ... , - писал Ф.В. Шеллинг, — только в пределах такого мира возможны устойчивые и определенные образы, через которые только и могут получить выражение вечные понятия»[149, с. 101].
В XX веке «передовиками» социально-политического мифотворчества стали Россия и Германия. В Советском Союзе строители коммунизма создавали «светлое будущее», в Германии же многие немцы бредили «европейской идеей» и приближали наступление третьего рейха. Оба мифа старательно воспевались пропагандистскими машинами красной России и коричневой Германии. Для Александра Солженицына, равно как и для Генриха Бёлля, мощным оружием в развенчании официозных мифов путем показа их оборотной стороны стала ирония.
Ирония Г. Бёлля горька и беспощадна, тем более, когда речь идет о жизни и смерти. Так, Ганс Шнир, главный герой романа «Глазами клоуна» вспоминает свое военное детство и маленького друга Георга погибшим в ходе бестолковых учений, проводимых «бледным, белобрысым, с лицом фанатика» вожаком гитлерюгенда Гербертом Каликом. С тихой грустью и горькой усмешкой рассказывает Шнир эту историю: «Меня приговорили к рытью противотанковой траншеи под надзором Герберта; ... свою траншею я вел по любимой клумбе дедушки, на которой он сажал розы, прямехонько к тому месту, где стояла копия Аполлона Бельведерского, и с радостью предвкушал минуту, когда мраморный Аполлон падет жертвой моего рвения; но радость эта была преждевременна: статуя Аполлона пала жертвой веснушчатого мальчугана по имени Георг; Георг погубил и себя, и Аполлона, нечаянно взорвав противотанковую гранату. Комментарии Герберта Калика к этой прискорбной истории были предельно краткими: — К счастью, Георг был сиротой» [11, с.26]. Примечательно, что писатель подыскивает своим персонажам такую смерть, о которой принято говорить: оказался не в том месте, не в то время. Сложись обстоятельства по-другому — глядишь, и уцелел бы. На внешнем событийном уровне смерть у Г. Бёлля случайна, бессмысленна и даже абсурдна: редко кто из героев погибает в бою с противником. Все это так, но вот что отмечал в статье «Теодицея Генриха Бёлля» М. Горелик: «Бёлль подыскивает каждому умерщвляемому им персонажу смерть, которая была бы клиенту точно по росту, нигде бы не жала, не висела, была бы к лицу. То, о чем говорят: а вам идет. ... Смерть как концентрированное выражение жизни. У каждого своя собственная. Раздавая эти подарки, Г. Бёлль демонстрирует не только изрядную изобретательность, но и черный юмор...» [58, с.ЗЗ]. Ирония А.И. Солженицына искрометна и язвительна, она безжалостно бичует или вырывает с корнем. С горькой иронии начинается пролог к трехтомному «Архипелагу»: «Году в тысяча девятьсот сорок девятом напали мы с друзьями на примечательную заметку в журнале «Природа» Академии наук. Писалось там мелкими буквами, что на реке Колыме во время раскопок была как-то обнаружена подземная линза льда - замерзший древний поток, и в нем замерзшие же представители ископаемой (несколько десятков тысячелетий назад) фауны. Рыбы ли, тритоны ли эти сохранились настолько свежими, свидетельствовал ученый корреспондент, что присутствующие, расколов лед, тут же охотно съели их» [105, с.6].
Вроде бы обычные будни пытливой советской науки. Немного настораживает, правда, «река Колыма», и заметка писанная «мелкими буквами», и ученые попались какие-то нетерпеливые: взяли и съели археологический памятник. Но вот автор смотрит на те же события глазами «посвященного», и сразу все встает на свои места: «Мы — сразу поняли. Мы увидели всю сцену ярко до мелочей: как присутствующие с ожесточенной поспешностью кололи лед; как, попирая высокие интересы ихтиологии и отталкивая друг друга локтями, они отбивали куски тысячелетнего мяса, волокли его к костру, оттаивали и насыщались. Мы поняли потому, что сами были из тех присутствующих, из того единственного на земле могучего племени зэков, которое только и могло охотно съесть тритона» [105, с.6].
Темпоральные структуры произведений Солженицына и Бёлля
Несмотря на схожую во многом специфику художественного времени, в темпоральности произведений А.И. Солженицына и Г. Бёлля присутствуют явные различия. В пользу такого утверждения свидетельствуют графические методы представления темпоральных структур романов «Глазами клоуна» и «Бильярд в половине десятого» Г. Бёлля и произведений А. Солженицына «Раковый корпус» и «В круге первом». Метод темпоральных структур, позволяющий наглядно представить и сопоставить структуру художественного времени текстов обоих писателей, впервые был предложен в работе Е.В. Крайневой «Графический метод представления темпоральных структур художественных текстов» [70].
За единицу измерения структуры романа по оси абсцисс принята одна глава, а за единицу измерения времени по оси ординат — один год. Как видно на рис. 1., темпоральная структура романа то и дело прерывается, «рваная» линия графика отражает семантику произведения: текст Бёлля представляет собой «поток сознания» главного героя Ганса Шнира. Чередование временных отрезков неожиданно, подчинено субъективному восприятию комического актера и требует от читателя высокого эмоционального напряжения и активизации ассоциативного мышления.
Тонкий психологизм и ассоциативные связи — неотъемлемые черты творческой манеры Генриха Бёлля. Так, начало повествования в романе автором никак не датируется, тем не менее, по характерным признакам, а лучше сказать, приметам исторического времени становится понятным, что действие в романе приходится на 60-е гг. послевоенной Германии. В романе вскользь упоминается статья в боннской газете «Штраус — последовательный политик», посвященная политической деятельности одного из демократов Германии 60-х гг. Не случайно, в статье «Свидетель и участник сопротивления» П.М. Топер писал: «В свойственной ему (Бёллю) ассоциативной манере письма эти приметы никогда не случайны, их воздействие на читателя строго рассчитано; и страх Ганса Шнира перед встречами с «полупьяными немцами определенного возраста», которые «не находят ничего плохого ни в войне, ни в убийствах», и голосующий за правящую партию «почтенный супруг», который всегда говорит так, словно командует: «Огонь!», — все это знаки, приметы, по которым можно сразу определить время — начало шестидесятых годов» [137, с.491].
И все же нехитрые арифметические действия позволяют обозначить границы событийного времени в романе — нижний предел 1945-й год, верхний — 1963-й год — всего 18 лет. Темпоральная структура романа распадается на три пласта. Первый - настоящее, один вечер в 1962 году (главы 1, 6, 9, 11, 13, 16, 18, 19, 20, 21, 23, 25). Шнир звонит своим знакомым, среди которых больше врагов, чем друзей. Во время телефонных разговоров взгляд клоуна блуждает по предметам интерьера, останавливается на деталях одежды и перед ним неизменно всплывают картинки из прошлого. Шнир замечает за собой одну особенность — представляясь, клоун признается: «Да, я забыл упомянуть, что природа наделила меня не только меланхолией и головными болями, но еще одним почти мистическим даром: я различаю по телефону запахи...» (гл. 1) [11. с. 13]. Так, от Моники Зильвс исходит еле уловимый запах «Тайги» (название духов), импрессарио Цонерер пахнет пивом, а католические церковники - квашеной капустой. Будучи творческой личностью, Шнир воспринимает окружающую его реальность, ощущая запахи, рассматривая цвет или оценивая форму предметов, и тогда клоун начинает блуждать по лабиринтам времени, вспоминая события прошлого, переживая настоящее, фантазируя на тему будущего.
Прошлое - второй пласт темпоральной структуры романа: в сознании 27-летнего Ганса Шнира всплывают события давно минувших дней. Получивший травму комический актер вспоминает о своих отношениях с Мари (1957 год, гл. 2), и в том же году он познакомился с Моникой (гл.З). В 4-й и 5-й главах Ганс Шнир вспоминает свое детство: шел 1945 год, унесший жизни сестры Генриэтты и маленького одноклассника Георга. Оба события произошли в феврале месяце. Надо сказать, что этот эпизод если не единственный, то один из немногих строго датированных в романе, причем настолько строго, насколько это только возможно — неизвестен только день гибели, но здесь Шнир поясняет: «Генриэтта в синей шляпке с рюкзаком на спине. Она так и не вернулась и мы по сей день не знаем, где она похоронена. Когда война кончилась, к нам пришел какой-то человек и сообщил, что она "убита под Леверкузеном"» [11, с.26].
