Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Развитие судебного законодательства и формирование правового статуса основных участников судебного рассмотрения в уголовно-политических процессах
1.1. Судебная реформа 1864 г. и ее влияние на содержание уголовного судопроизводства по делам о преступлениях против власти 15
1.2. Порядок судебного рассмотрения уголовно-политических дел и особенности производства в судах различных инстанций 48
1.3. Правовое положение участников судебного рассмотрения: судей, представителей стороны обвинения (прокуроров) и стороны защиты (подсудимых, адвокатов) 81
Глава 2. Политико-правовая характеристика судебного рассмотрения и тактические приемы, применяемые его участниками, по резонансным уголовно-политическим делам
2.1. Процесс по делу Веры Засулич (1878 г.) 113
2.2. Процесс по делу об убийстве императора Александра П (1881г.). 139
2.3. Процесс по делу о «Выборгском воззвании» (1906-1907 гг.)... 170
Заключение 196
Список использованной литературы 201
- Судебная реформа 1864 г. и ее влияние на содержание уголовного судопроизводства по делам о преступлениях против власти
- Порядок судебного рассмотрения уголовно-политических дел и особенности производства в судах различных инстанций
- Процесс по делу Веры Засулич (1878 г.)
- Процесс по делу об убийстве императора Александра П (1881г.).
Введение к работе
Актуальность темы диссертационного исследования. В результате судебной реформы 1864 г. было принципиально преобразовано уголовное судопроизводство, где впервые провозглашались вне сословность и независимость судов, гласность судебных следствий, вводились институты адвокатуры, присяжных заседателей, устанавливался ряд процессуальных гарантий для обвиняемых и подсудимых, в том числе применительно к процессам по уголовно-политическим делам. В целом это соответствовало начавшемуся с середины XIX в. процессу либеральной модернизации российского общества. Такая модернизация, в свою очередь, была обусловлена грузом социальных противоречий, накопившихся в предшествующий период, в частности, это касается противоречий между формой государственного устройства (самодержавие) и потребностями общества в демократических изменениях, которые определенным образом было смягчено судебной реформой. Однако первые же уголовные процессы по делам по преступлениям, посягающим на государственные интересы, показали, что верховная власть была далеко не во всем удовлетворена в обновленном уголовном судопроизводстве. И уже с начала 1870-х гг. уголовно-процессуальные законы стали корректироваться в сторону ужесточения. Одновременно усиливались позиции органов политического сыска, где важнейшую роль играли III Отделение и жандармерия, а затем политическая полиция. Особенно наглядно это проявилось в начале XX в., когда власть усиливала репрессии в связи с усилением революционного движения. В указанных направлениях проблематика, связанная с развитием в России уголовного судопроизводства во второй половине XIX — начале XX вв., в том числе по делам по преступлениям против государства, на основе реформы 1864 г. в историко-правовой науке исследована достаточно подробно. Вместе с тем при освещении вопросов, связанных с государственными преступлениями, основное внимание уделяется, как правило, политическим аспектам, при этом из поля зрения выпадает правовая проблематика,
и особенно это касается собственно самого судебного рассмотрения уголовно-политических дел. Между тем стадия судебного рассмотрения, начинаемая с решения о предании обвиняемого суду, является наиболее важной, если иметь в виду сущность уголовного судопроизводства, поскольку именно в этой стадии судом решается вопрос о виновности или невиновности подсудимого. Значимость этой стадии обусловлена и тем, что во время судебного заседания наиболее наглядно проявлялись изменения в уголовном судопроизводстве — общество могло непосредственно наблюдать адвокатов, реализацию прав самих подсудимых, видеть состязательность сторон обвинения и защиты. Однако многие аспекты судебного рассмотрения вообще и уголовно-политических дел в частности, еще не были предметом историко-правового анализа. Это касается прежде всего развития уголовно-процессуальных норм, регулирующих стадию судебного рассмотрения, организационно-правовых основ их реализации, правового статуса субъектов и участников судебного рассмотрения. Практически не уделяется внимание вопросам тактики, которую избирают стороны обвинения и защиты при исследовании доказательств в процессе судебного следствия. Не менее важной является комплексность исследования, когда в логической связи рассматриваются уголовно-правовые и уголовно-процессуальные вопросы, касающиеся квалификации преступных деяний подсудимых. Указанные обстоятельства диктуют необходимость обращения к данной проблематике для научного исследования на монографическом уровне.
Степень разработанности темы. Заявленная проблематика в отдельных аспектах находит отражение в научных трудах как периода Империи, так и советского и современного периодов. Речь идет прежде всего о работах таких авторов, как Виленский Б.В., Елинский В.И. , Есипов Г. В., Влади-мирский-Буданов М.Ф., Глазунов М.М., Гончаров Н.Ф., Жаров С.Н., Жильцов СВ., Жухрай В.М., Карданова М.А., Кистяковский А.Ф., Кони А.Ф., Краковский К.П., Кручинин В.Н., Ларин A.M., Лурье Ф.М., Лядов А.О., Ма-калинский П.В., Максимова Л., Матиенко Т.Л., Мозговой И.Ю., Николаевский Б.И., Перегудова З.И., Ю.А. Реент, Мулукаев Р.С., Немытина М.В., Па-
нухина Н. В., Петручак Л.А., Розин Н.Н., Сергеевский Н.Д., Сергеевич В.И., Сирица И.В., Смолярчук В.И., Беляев И.Д., Фойницкий И.Я., Чебышев-Дмитриев А. О., Чукарев А.Г., Чубинский МЛ., Тарасов А.В., Троицкий Н.А., Щеголев П.Е., Чебышев-Дмитриев А. О. и др. В дореволюционной России научные труды по политическому судопроизводству рассматриваемого периода, связанные с конкретными судебными процессами, практически не публиковались, поскольку это неизбежно сопрягалось с оценками решений органов власти и было достаточно рискованным делом. Ситуация в этом смысле изменилась в начале XX в., когда, как известно, были приняты решения по определенной политической либерализации. В советский период политическое уголовное судопроизводство оценивалось в целом однобоко, то есть крайне негативно. Это хорошо видно, например, по известному мно-готомнику М.Н. Гернета «История царской тюрьмы» (1961 г.), работе М.М. Глазунова и Б.А. Митрофанов Б.А. «Перед особым присутствием» (1980 г.) и др. Вместе с тем содержащиеся в этих трудах сведения и авторские комментарии дают возможность значительно углубить понимание проблем уголовно-политического судопроизводства в России того времени. В последние годы количество работ, в той или иной степени связанных с данной проблематикой, заметно увеличилось, чему способствует открытость многих, и прежде всего архивных источников. Ряд аспектов стали предметом диссертационных исследований (например: Агафонов А. В. Уголовно-политическое судопроизводство в России от начала контрреформ до первой революции (1881-1905 гг.). Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2006; Воронин А.В. Реализация института присяжных заседателей в России (1864 -1917 гг.): Дис. ... канд. юрид. наук.. Саратов, 2004; Коротких М.Г. Судебная реформа 1864 года в России. (Сущность и социально-правовой механизм формирования). Дис. ... д-ра юрид. наук. Л., 1990; Линник А.А. Судопроизводство по уголовно-политическим делам в пореформенной России (1864-1880 гг.). Дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2006; Плотникова Т. В. Судебная реформа 1864 года в России. Дис. ... канд. юрид. наук. Тамбов, 2005 и др.). Однако в этих работах явно преобладают вопросы организации су-
дебной деятельности, и прежде всего суда присяжных, работы адвокатуры, предварительного следствия, в то время как вопросы собственно судебного рассмотрения освещаются лишь фрагментарно . Это касается и специфики нормативно-правового регулирования и практики реализации судебного рассмотрения уголовно-политических дел.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом исследования является стадия судебного рассмотрения уголовных дел по государственным преступлениям в пореформенной России в 1864-1917 гг. Предмет исследования составляют законодательные акты уголовно-процессуального характера, правоприменительные акты, касающиеся уголовно-политической сферы, приговоры судов, практика реализации судебного рассмотрения, а также научные труды по этой теме.
Хронологические рамки диссертационного исследования охватывают российскую историю с начала судебной реформы 1864 г. до 1917 г. Такие временные границы научного анализа заявленной проблематики обусловлены тем, что в этот период в сфере уголовного судопроизводства по преступлениям против государства наблюдается характерные изменения - от ее либерализации в начале действия новой судебной системы до периода контрреформ в конце XIX в. и последующей ее ликвидации в 1917 г. Такой подход позволяет выявить все основные закономерности в реализации стадии судебного рассмотрения по уголовно-политическим делам в пореформенной России.
Цель и задачи исследования. Основная цель диссертационного исследования заключается в комплексном изучении особенностей правового регулирования и реализации стадии судебного рассмотрения уголовных дел о преступлениях против государства на основе судебной реформы 1864 г. в России в период до распада империи и на этой основе углублении познаний в истории развития российского судопроизводства по государственным преступлениям.
Для реализации этой цели поставлены следующие исследовательские задачи:
охарактеризовать сущность судебной реформы 1864 г.;
показать влияние судебной реформы на содержание уголовного судопроизводства по делам о преступлениях против власти;
изучить развитие законодательства, регулирующего вопросы предания обвиняемых суду, судебного следствия, заключительных судебных прений;
- проанализировать порядок судебного рассмотрения уголовно-
политических дел;
раскрыть особенности регулирования судебного рассмотрения в судах различных инстанций;
изучить правовое положение участников судебного рассмотрения: судей, представителей стороны обвинения (прокуроров) и стороны защиты (подсудимых, адвокатов);
дать политико-правовую характеристику судебного рассмотрения и раскрыть тактические приемы, применяемые его участниками, по резонансным уголовно-политическим делам (процесс по делу Веры Засулич, процесс по делу об убийстве императора Александра II, процесс по делу о «Выборгском воззвании»).
Методология исследования основывается на методах материалистической диалектики, историзма и системности научного анализа, являющиеся общепринятыми в историко-правовом исследовании. Характер диссертационного исследования обусловил также применение таких методов, как статистический, сравнительно-правовой, анализа и синтеза и др. В процессе исследовательской работы диссертантом использовались результаты исследований, содержащиеся в научных трудах дореволюционных, советских и современных авторов. Автором использовались материалы архивов, а также ряд литературных и публицистических работ, где в той или иной мере находила отражения исследуемая проблематика. Нормативно-правовой базой диссертационного исследования послужили законы и другие правовые акты, которые регламентировали различные аспекты судебной деятельности, в том числе Устав уголовного судопроизводства, Учреждение судебных уста-
новлений, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных и др. Важнейшим источником стали также материалы конкретных судебных процессов по уголовно-политическим делам
Научная новизна исследования определяется тем, что впервые осуществлено монографическое комплексное научное историко-правовое исследование особенностей правового регулирования и реализации стадии судебного рассмотрения уголовных дел о преступлениях против государства на основе судебной реформы 1864 г. в России в период до распада империи. Автором проанализирован ряд правовых актов, которые еще не были предметом научного исследования с точки зрения выявления закономерностей рассмотрения уголовно-политических дел непосредственно судом в судебном заседании. В работе обосновано разделение судебного рассмотрения на ряд этапов (предание обвиняемого суду, судебное следствие, заключительные прения сторон, объявление приговора), показан связь между ними, дана оценка объема и глубины законодательного регулирования каждого из этого этапов. Выявлены особенности судебного рассмотрения уголовных дел о преступлениях против государства. Показана специфика судебного рассмотрения такого рода дел в окружных судах, судебных палатах, Особом присутствии Сената, Верховном уголовном суде, военных судах. Определен правовой статус основных участников судебного рассмотрения (судей, прокуроров, подсудимых, адвокатов). В работе на примере наиболее резонансных уголовно-политических дел рассматриваемого периода истории России (1864-1917 гг.) раскрыты тактические приемы, применяемые участниками судебного рассмотрения. Установлена взаимосвязь действий участников судебного рассмотрения и конкретной общественно-политической ситуации, в которой проходил уголовно-политический процесс. Диссертант осуществил анализ и охарактеризовал противоречия между стремлением верховной власти сохранить существующий государственный строй, используя для этого соответствующее уголовно-процессуальное законодательство, и стремлением российского общества к демократическим переменам.
В результате проведенного исследования разработаны следующие основные положения, выносимые автором на защиту:
В результате судебной реформы 1864 г. в России было принципиально изменено уголовное судопроизводство — в русле передовых западноевропейских правовых идей того времени, что нашло отражение прежде всего в изменениях порядка судебного рассмотрения, в частности, были значительно расширены права подсудимых, введен институт защитников, реализован принцип устного и непосредственного восприятия судом представляемых доказательств, получил развитие принцип состязательности. Вместе с тем ряд общепризнанных социально-правовых ценностей не был воспринят новым российским уголовно-процессуальным законом, и прежде всего речь идет об отказе закрепить универсальную презумпцию невиновности. Кроме того, в отношении преступлений против государства, указанных в Разделе третьем Уложения о наказаниях уголовных и исправительных, законодатель определил ряд особенностей, которые дополнительно ограничивали права обвиняемых и подсудимых (запрет рассматривать политические дела по указанным категориям преступлений присяжными заседателями, сужения гласности такого рода процессов).
После нескольких лет реализации судебной реформы 1864 г. уголовный процесс в отношении политических преступлений стал развиваться в русле ограничения судебно-демократических начал, что дало основание считать ряд изменений в УУС во второй половине 1870-х гг. истоком последующего периода контрреформ, отражением которых стало издание в 1881 г. Положения о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия, предоставившего огромные полномочия административным органам, и прежде всего в части борьбы с политическими противниками. Позже существенным преобразованиям было подвергнуто судопроизводство по делам о преступлениях против государства, в значительной мере касающимся стадии судебного рассмотрения (отказ от принципов несменяемости судей, открытости судебных заседаний, закрытие от общества информации о политических процессах). Общая направленность изменений до начала была
связана со стремлением власти не допустить для своих оппонентов возможности использовать достаточно либеральные принципы отправления правосудия для пропаганды революционных идей, для чего принимались законы, ограничивающие полномочия и независимость судов.
После издания манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка» от 17 октября 1905 г. встал вопрос об адаптировании к новым политическим условиям и уголовного судопроизводства. Стремясь не допустить последствий либеральных решений, связанных с провозглашением гражданских прав человека и созданием Государственной думы, в систему уголовного судопроизводства, власть ввела ряд изменений в порядок рассмотрения уголовно-политических дел, в частности, видоизменилась ст. 1054 УУС, где регулировался вопрос об открытости или закрытости судебных заседаний в судебных палатах - указывалось, что судебные заседания по делам о преступных деяниях, представляющих наибольшую опасность для государства и предусмотренных статьями 103 (ч. 1 и 2), 104, 106 (ч. 1 и 2) и 107 (ч. 1) Уголовного уложения, должны были императивно происходить при закрытых дверях. Дела о других преступных деяниях против государства рассматривались в публичном или закрытом судебном заседании по определению самого суда. Такие ограничения ранее, в пореформенный период, не предусматривались, и политические процессы были открытыми.
В УУС применительно к исследуемой судопроизводственной стадии применяются различные термины, среди которых наиболее часто встречающееся - «судебное заседание». Вместе с тем этот термин («заседание») несет в себе прежде всего организационно-технологическую нагрузку, поскольку в рамках судебного заседания в соответствии с УУС должны были осуществляться: а) «проверка списка» участников судебного заседания; б) «судебное следствие»; в) «заключительные прения по судебному следствию»; г) «объявление приговора». В некоторых случаях законодатель при характеристике движения дела непосредственно в суде использует термин «рассмотрение» (ст. 682, 733, 735 Устава уголовного судопроизводства и др.), «исследование» (ст. 681, 682 и др.), «состязание» (ст. 734), «произвол-
ство» (ст. 1103), «разбор дела» (ст. 1186). Представляется, что все их объединяет понятие «судебное рассмотрение», которое, с учетом современной уголовно-процессуальной терминологии, и используется как интегративное понятие, характеризуя самостоятельную стадию уголовного судопроизводства, начало которой определяется после предания обвиняемого суду.
В общих судебных установлениях суд рассматривал дело в составе не менее трех судей. К ним по делам о преступлениях и проступках, за которые в законе положены были наказания, соединенные с лишением или ограничением прав состояния, «примыкали» и присяжные заседатели. Управление ходом дела в судебном заседании возлагалось на председателя суда, обладавшего в этом плане достаточно широкими полномочиями, за пределами которых он делил свою власть с профессиональным тремя судьями как единой коллегией. Такой подход отвечал сложившейся практике развитых стран.
В целом судебное рассмотрение уголовно-политических дел во всех судебных инстанциях проходило по уже общепринятым тогда процедурам: сначала озвучивался обвинительный акт, затем заслушивались показания подсудимых, свидетелей, потерпевших, экспертов, исследовались представленные сторонами доказательства, выступали стороны обвинения и защиты, то есть определенная состязательность процесса имела место. Вместе с тем такая состязательность носила преимущественно формальный характер, поскольку на большинстве политических процессов был очевиден обвинительный уклон.
В результате судебной реформы 1864 г. правовое положение всех участников судебного рассмотрения было определено и отрегулировано на системном уровне (в Учреждении судебных установлений и Уставе уголовного судопроизводства), хотя и в разной степени подробно (в наибольшей степени в отношении судей, прокуроров и адвокатуры). Правосудие осуществлялось судьями, для замещения должности которых законодатель закрепил довольно жесткие требования по уровню образования, практическому юридическому опыту, отсутствию порочащих биографических данных.
Формально судья в процессе судебного рассмотрения являлся процессуально самостоятельным. Вместе с тем судейский корпус формировался путем назначения по вертикали, соответственно судьи изначально были настроены лояльно власти, и это заметно проявлялось по делам о преступлениях против государства, особенно после осуществления контрреформ, в результате которых независимость судей была еще более уменьшена. Аналогичным образом можно говорить о прокурорах, которые также представляли в судебном рассмотрении государство, от имени которого и предъявляли обвинения. Права подсудимых в результате реформы были расширены, и ими обвиняемые по политическим преступлениям активно пользовались, в том числе они могли иметь своих защитников.
Судебная реформа положила начало развитию института адвокатуры в России: были определены профессиональные задачи присяжных поверенных, их права и обязанности, требования, необходимые для разрешения работать адвокатом, и в целом эта профессия получила общее признание со стороны населения; присяжная адвокатура представляла собой корпорацию лиц свободной профессии - присяжных поверенных, объединенных внутренним самоуправлением в виде выборных органов - советов присяжных поверенных. Такой статус адвокатов позволял им достаточно эффективно (в рамках имевшихся возможностей) осуществлять защиту своих доверителей, что в наибольшей степени отражалось в стадии судебного рассмотрения.
Процесс по делу Веры Засулич (1878 г.) наиболее ярко высветил глубину общественно-политического кризиса, в котором оказалась Россия. С чисто правовой точки зрения виновность революционерки Засулич в покушении на петербургского градоначальника Трепова в соответствии с действовавшими тогда нормами уголовного права (ст. 9, 1454 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных) достаточно убедительно была доказана прокурором Кесселем и не вызывает никаких сомнений. Даже защитник Александров в своей известной речи не ставил прямо вопрос об оправдании Засулич. Тем не менее она была оправдана судом присяжных. Здесь свою роль сыграла сложившаяся общественно-политическая ситуация. Самодер-
жавие и революционное движение были двумя крайними позициями, не желавшими идти на компромисс, а в середине — основная часть общества, которая, наблюдая это из своей повседневной жизни, делала свой выбор. По делу Засулич общество сделало выбор не в пользу власти. Именно в этом состоит главный итого процесса по делу Засулич, когда юридические государственные законы становятся ничтожными перед преобладающим общественным настроем. Однако для верховной власти империи ни процесс по делу Засулич, ни другие процессы не стали поводом для решительной реорганизации общественных отношений в демократическом направлении.
1 марта 1881 г. впервые и единственный раз за всю историю России действующий руководитель государства был убит своими политическими противниками, занимающими принципиально иную государственно-идеологическую позицию. Согласно действующему тогда законодательству это было самым тяжким политическим преступлением. У власти был выбор в судебной инстанции для рассмотрения этого дела: Верховный уголовный суд, Особое присутствие Правительствующего Сената, военный суд. Остановились на Особом присутствии. Поскольку во время дознания и следствия были арестованы основные соучастники преступления, которые в целом признали свою вину, то исход процесса был предрешен с самого начала. Уголовно-процессуальные права подсудимых были в основном соблюдены, в частности, Желябов отказался от адвоката и защищал себя сам, причем достаточно профессионально. В прениях сторон наиболее яркой была речь прокурора Муравьева, стиль которой был более присущ не столько обвинению, сколько защите (пафос, патетика, обращение к общественным чувствам, активная жестикуляция, образность). Несмотря на нужный смертный приговор, высшая власть сочла, что имевшие место открытость, гласность и доступность такого рода процессов более недопустимы.
Для «гарантированного» достижения цели покарання посягнувших на государство власть активно использовала юридические возможности, позволявшие осудить подсудимых с наименьшим негативным резонансом в обществе, в котором в пореформенный период все острее ощущалось проти-
востояние между властью (в лице правоохранительных органов) с одной стороны) и представителями революционного движения и сочувствующими им - с другой стороны. Так, в начале XX в. активно использовались военные суды, где судебное рассмотрение было закрытым от общества.
Теоретическое значение исследования. Результаты диссертационного исследования позволяют существенно расширить знания об истории российского права в целом и уголовного судопроизводства в частности. Теоретические положения, содержащиеся в диссертационном исследовании, могут представить определенный научный интерес в изучении истории развития форм судопроизводственной деятельности в нашей стране.
Практическая значимость диссертации состоит в том, что собранный и обобщенный историко-правовой материал может быть использован в учебном процессе при изучении историко-правовых дисциплин, а также соответствующих разделов ряда других правовых дисциплин (прежде всего уголовного процесса). Он представит также интерес для законодателя при осуществлении судебной реформы в России на современном этапе.
Апробация результатов исследования получила выражение в опубликованном автором нескольких статей научного характера. Выводы и предложения доводились диссертантом до сведения научной общественности и практических работников на международных и всероссийских конференциях и семинарах по проблемам истории права, гражданского и уголовного процесса в Ростове-на-Дону, Краснодаре, а также на межкафедральных и региональных семинарах вузовских ученых и практических работников (2007-2010 гг.). Результаты диссертационного исследования используются при проведении лекций, семинарских занятий в Кубанском государственном аграрном университете. Положения диссертационного исследования использовались при подготовке рабочих программ по ряду тем в учебных курсах по истории государства и права России, гражданскому и уголовному процессу.
Структура диссертации определена характером и объемом научного исследования и включает в себя введение, две главы, объединяющие шесть
параграфов, заключение и библиографического списка использованной литературы.
Судебная реформа 1864 г. и ее влияние на содержание уголовного судопроизводства по делам о преступлениях против власти
Судебная реформа, как и другие реформы 1860-70-х гг. (крестьянская, земская, городская, военная), была следствием определенного кризиса российского общества, в том числе и так называемого кризиса верхов, под которыми понимают обычно осознание господствующими классами, правящей верхушкой необходимости тех или иных изменений. Судебная система к тому времени находилась в плачевном состоянии1. В дореформенном суде преобладала розыскная форма судопроизводства, суд основывался на законодательстве Петра I и Екатерины II, а в отдельных случаях использовались даже нормы Соборного уложения 1649 г. Естественно, все они были, мягко говоря «немного устаревшими». Кроме этого, дореформенный суд обладал рядом других «пороков»: множественность судебных органов (особые суды для дворян, горожан, крестьян, специальные коммерческие, совестные, межевые и иные суды; ряд судебных функций выполняли губернские правления, органы полиции и другие органы); крайне низкая общая и юридическая грамотность судей; принцип письменности (суд решал дело, опираясь лишь на письменные материалы, полученные во время следствия); признание как основание для окончательного приговора и так далее. Дела бесконечно перекочевывали из одного суда в другой, зачастую возвращаясь в первую инстанцию, откуда вновь начинали долгий путь вверх, на что нередко уходили десятилетия. Недостатки судебной системы и судопроизводства вызывали недовольство даже привилегированных сословий (не только буржуазии, но и дворянства). Волокита и бюрократизм принимали ужасающий характер. По свидетельству В.О. Ключевского, в 1842 г. министр юстиции представил императору отчет, в котором значилось, что в судебном производстве насчитывалось 33 млн. незаконченных дел.
Другой порок дореформенного суда - взяточничество. Это, наряду с произволом и невежеством чиновников, типичное для всех звеньев государственного аппарата, явление здесь приобрело настолько чудовищный, всепоглощающий размах, что его вынуждены были признать даже самые ярые защитники самодержавно-крепостнических порядков. Подавляющее большинство судебных чиновников рассматривали свою должность как средство наживы и самым бесцеремонным образом требовали взятки со всех обращавшихся в суд. Попытки правительства бороться со взяточничеством не давали никаких результатов, так как этот порок охватил весь государственный аппарат. О распространении взяточничества можно судить хотя бы по такому факту: министр юстиции граф В.Н. Панин при совершении рядной записи в пользу своей дочери для ускорения дел был вынужден передать судьям через одного из чиновников Министерства юстиции взятку в 100 рублей. Все это вызывало всеобщее недовольство существовавшей судебной системой .
Таким образом, судебная реформа 1864 г. явилась следствием кризиса российского общества. Этой реформе предшествовало многолетнее и тщательное изучение опыта западноевропейских стран, отбор и творческое использование того, что могло дать положительные результаты в конкретных условиях России того времени. Так, Устав уголовного судопроизводства 1864г., как известно, заимствовал континентальную систему судопроизводства, взяв при этом за основу Уголовно-процессуальный кодекс Франции 1808 г. (первый в мировой истории уголовно-процессуальный кодекс)4. В результате судебной реформы на смену инквизиционному розыскному процессу пришел процесе состязательный, основанный на свободной оценке судом доказательств, рассмотренных в ходе гласного судебного разбирательство.
При этом по образцу государств, где давно уже утвердились буржуазные основы судопроизводства, в России была установлена так называемая смешанная форма судопроизводства, при которой уголовное разбирательство осуществляется в две стадии. Первая - предварительное разбирательство, негласное, письменное, не знающее равноправия сторон. Вторая стадия - судебное разбирательство (рассмотрение), оно основывается на гласности, устности, состязательности при свободной оценке доказательств по внутреннему убеждению судей, разделенных на коронный суд и скамью присяжных заседателей. Только по малозначительным делам, подлежавшим рассмотрению в мировых судах, разделение уголовного судопроизводства на стадии отсутствовало5. Разработка проектов нового процессуального законодательства, как основ судоустройства, началась еще в первой половине ХГХв
Так, закончив работу над Сводом законов, II Отделение с.е.в.к. под руководством М. М. Сперанского приступило к подготовке проекта Устава судопроизводства по преступлениям и проступкам, продолженной затем под руководством Д. Н. Блудова. Руководящим принципом для разработчиков служило известное указание Николая I: «Недостаток результатов прежних работ происходил, главнейше, от того, что всегда обращались к сочинению новых законов, тогда как надо было сперва собрать вполне и привести в по-рядок те, что уже существуют» . Результатом работы второго отделения стал Проект о следствии, разработанный совместно с Министерством юстиции8. Однако этот проект утвержден не был. Аналогичная судьба постигла и ряд других проектов.
Порядок судебного рассмотрения уголовно-политических дел и особенности производства в судах различных инстанций
Прежде всего отметим, что согласно Уставу уголовного судопроизводства 1864 г. различались следующие основные стадии уголовного процесса: предварительное исследование; предание суду; приготовительные к суду распоряжения; окончательное производство (судебное рассмотрение); особые порядки его; пересмотр приговоров; исполнение приговоров.
Такое выделение произвел на основании процессуальных норм известный российский правовед И.Я. Фойницкий73. Используемый им термин «окончательное производство» означало, что общие рамки судопроизводства включали и предварительное производство, то есть предварительное расследование, где, как видно из самого названия, вопрос о виновности обвиняемого решался предварительно, а окончательно его должен был решать суд в процессе судебного заседания (судебного рассмотрения). При этом он добавлял, что «только по делам важнейшим, где процедура наиболее торжественна, с полной явственностью и раздельностью могут быть усмотрены все эти стадии разбирательства; в делах же меньшей важности, где порядок производства проще, некоторые из них, именно предварительные, сливаются с другими или существуют только в зародышевом состоянии»74. К делам «меньшей важности», прежде всего, относилось производство в мировых судебных установлениях, где не было таких стадий, как предварительное следствие и предание суду . Рассматриваемые нами уголовно-политические дела, безусловно, относились к разряду «важнейших».
Следует заметить, что в самом Уставе уголовного судопроизводства применительно к исследуемой нами судопроизводственной стадии применяются различные термины, среди которых наиболее часто встречающееся -«судебное заседание» (в отношении окружных судов, применительно к которым определялись общие правила судопроизводства - Раздел четвертый Книги второй Устава, в т.ч. ст. 595, 597 и др.; в целом аналогично дело обстояло и в судебных палатах и в Сенате, но с особенностями, о которых речь пойдет ниже).
Вместе с тем этот термин («заседание») несет в себе прежде всего организационно-технологическую нагрузку, поскольку в рамках судебного заседания в соответствии с Уставом уголовного судопроизводства должны были осуществляться: а) «проверка списка» участников судебного заседания; б) «судебное следствие»; в) «заключительные прения по судебному следствию»; г) «объявление приговора».
В некоторых случаях законодатель при характеристике движения дела непосредственно в суде использует термин «рассмотрение» (ст. 682, 733, 735 Устава уголовного судопроизводства и др.), «исследование» (ст. 681, 682 и др.), «состязание» (ст. 734), «производство» (ст. 1103), «разбор дела» (ст. 1186). На наш взгляд, все их объединяет понятие «судебное рассмотрение», которое и используется как интегративное понятие, характеризуя самостоятельную стадию уголовного судопроизводства, начало которой определяется после предания обвиняемого суду.
Поскольку стадия предания суду непосредственно примыкает к стадии судебного рассмотрения, то рассмотрим ее в основных чертах. По мнению К.К. Арсеньева, порядок предания суду был заимствован отчасти из французского кодекса уголовного судопроизводства76. Так, в соответствии с Книгой второй («Порядок производства в общих судебных местах») Устава уголовного судопроизводства по получении материалов дела от судебного следователя прокурору надлежало оценить, «следует ли обвиняемого предать суду или же дело о нем должно быть прекращено или приостановлено» (ст.510 Устава уголовного судопроизводства). В любом случае он обязан был обращаться к судебной власти, не имея полномочий непосредственно решать исход дела, но от его оценки материалов зависела процессуальная форма обращения. Если прокурор приходил к выводу о необходимости пре дать обвиняемого суду, то в этом случае он составлял итоговый документ предварительного производства — обвинительный акт, форму которого устанавливал закон (ст. 520).
По делам о преступлениях, не связанных с лишением или ограничением прав состояния, то есть не подсудных суду присяжных, прокурор направлял материалы с обвинительным актом в окружной суд, который, не постановляя «определений о предании обвиняемых суду непосредственно приступал к дальнейшему производству, что означало переход дела в следующую стадию уголовного процесса. Дела, подсудные суду присяжных, направлялись прокурором в вышестоящую инстанцию — судебную палату, действовавшую в качестве так называемой «обвинительной камеры», на что обращал внимание И.Г. Щегловитых при рассмотрении этого вопроса, имея в виду восприятие опять же французского уголовно-процессуального права77. По итогам специального судебного заседания, где, в частности, заслушивалась позиция прокурора, палата либо постановляла «окончательное определение о предании суду», либо прекращала дело, либо обращала его к «доследованию» (ст. 534).
Здесь еще предварительно заметим, что излагаемый общий порядок судопроизводства относился и к рассмотрению уголовно-политических дел, за теми изъятиями, которые определялись в Уставе уголовного судопроизводства, и о которых речь подробнее пойдет ниже. В свою очередь, общий порядок судопроизводства определялся правилами, регулирующими рассмотрение в окружных судах, и эти правила применялись также в судах иных инстанций, но с особенностями, которые законодатель также определял. Это относилось и к стадии предания суду.
Процесс по делу Веры Засулич (1878 г.)
Известное дело Веры Засулич слушалось в конце 1870-х гг., то есть в период активизации революционного движения в России, которое проявлялось как мирным путем (распространение социологических идей, как это делали, например, подсудимые по делу 50-ти), так и вооруженным путем (дея-тельность террористов) . Данный процесс, если иметь в виду правоприменительную практику, был последним из уголовно-политических процессов XIX в., где стороне защиты было позволено пригласить в суд ее свидетелей — во всех последующих судебных процессах такого рода таковые не допускались, и в судебных заседаниях выступали только свидетели стороны обвинения1 4. Однако, как будет показано ниже, этот процесс интересен не только с точки зрения особенностей собственно судебного рассмотрения дела, но и с точки зрения влияния его результатов на дальнейшее развитие судебных отношений в России.
Фабула дела следующая. Вера Ивановна Засулич обвинялась в покушении на убийство Петербургского градоначальника генерала-адъютанта Трепова, совершенном ею путем выстрела из пистолета 24 января 1878г. в служебном помещении Трепова, к которому она пришла под видом заявительницы, записавшейся на личный прием. Мотив совершенного деяния был обусловлен поведением самого Трепова и тюремных начальников. 13 июля 1877 г. градоначальник инспектировал петербургский дом предварительного заключения. Как вспоминал один из арестантов, в связи появлением высокого начальства в окнах и во дворе появились заключенные. Чем-то недовольный Трепов, очевидно, распекал на ходу следовавшую за ним тюремную администрацию. Войдя во двор, Трепов повстречался с тремя или четырьмя заключенными, среди которых находился и Боголюбов.
Все они были в тюремных одеждах и, поравнявшись с Треповым, сняли шапки и поклонились. Трепов не обратил на них внимания, повернулся к заведующему тюрьмой майору Курнееву и сделал замечание за то, что подсудимые перемещаются вместе. Тогда остановившийся возле него Боголюбов сказал: «Я по другому делу». Трепов закричал: «Молчать! Не с тобою говорят!» Узнав от майора Курнеева, что Боголюбов уже осужден, Трепов добавил: «В карцер его», - и пошел дальше. Растерявшаяся администрация не сразу исполнила приказание. Боголюбов с товарищами пошел дальше и, обогнув здание, вновь встретился с Треповым и решил второй раз уже не здороваться. Вдруг Трепов обратился к Боголюбову и закричал: «В карцер! Шапку долой!» - и сделал движение, намереваясь сбить с головы Боголюбова фуражку. Боголюбов машинально отшатнулся, и от быстрого движения фуражка свалилась с его головы. Большинство смотревших на это решили, что Трепов ударил Боголюбова. Начались крики, стук в окна, произошел тюремный бунт. Трепов, потрясая кулаками, что-то кричал. После этого появился майор Курнеев, призывая всех замолчать, и сказал при этом: «Из-за вас теперь Боголюбова приказано сечь» . О событиях 13 июля появились сообщения в газетах.
Указанные подробности важны, поскольку в литературе этот эпизод освещается, как правило, поверхностно, упрощенно, в результате чего чисто юридическая сторона искажается. Между тем Боголюбов по приговору суда был лишен всех прав состояния, и в этой связи к нему могло быть применено телесное наказание (было назначено 25 ударов розгами). Однако приговор еще не успел вступить в законную силу16 . И поэтому Трепов, не будучи уверенным в законности своего приказа, непосредственно из тюрьмы поехал за консультацией в Министерство юстиции, но А.Ф. Кони, занимавшего в то время пост вице-директора департамента, на месте не застал.
По словами Кони, градоначальник искал способа отменить свой приказ, дабы «с честью выйти на законном основании из ложного положения». Министр юстиции граф К.И. Пален, с которым был обсужден вопрос, с восторгом санкционировал порку. Кони описывает сцену оправданий Трепова в своем кабинете на следующий день: «Клянусь вам, Анатолий Федорович, -сказал Трепов, вскакивая с кресла и крестясь на образ, - клянусь вам вот этим, что если бы К.И. Пален сказал мне половину того, что говорите вы теперь, я бы призадумался, я бы приостановился, я бы иначе взыскал с Боголюбова ... Но, помилуйте, когда министр юстиции не только советует, но почти просит, могу ли я сомневаться? Я солдат, я человек неученый, юриди-ческих тонкостей не понимаю! Эх, зачем вас вчера не было?!» .
По мнению А.Ф. Кони, телесные наказания за дисциплинарные нарушения допускались в отношении осужденных в каторжные работы на этапе или в местах отбытия наказания, но не в отношении обвиняемых и не в следственной тюрьме. Боголюбов был осужден и приговорен к каторге, но приговор еще не вступил в силу, поэтому приказание Трепова было незакон-ным1. Между тем по городу поползли слухи, что Боголюбову дали не 25 розг, а секли до потери сознания. Один из видных деятелей революционного движения 1870-1880-х годов - сторонник терроризма Н. А. Морозов, вспоминая о своих переживаниях, связанных с наказанием Боголюбова, писал: «За это надо отомстить, решил я ... Если никто другой не отомстит до тех пор, то отомщу я, когда меня выпустят, и отомщу не как собака, кусающая палку, которой ее бьют. Я отомщу не Трепову, а назначающим таких людеи» .
Этим настроениям поддалась дочь дворянина, отставного капитана двадцатидевятилетняя Вера Засулич, участница народнического движения. По картотеке описаний в департаменте полиции она значилась как несколько лет назад привлекавшаяся по делу Нечаева. Разыскали мать подозреваемой, проживавшую на Петербургской стороне, на свидании она опознала в под-судимой свою дочь Веру Ивановну Засулич . Как указывалось выше, на приеме у градоначальника она стреляла в него, но лишь ранила.
Медики дали заключение: выстрел был произведен в упор, рана принадлежит к разряду тяжких. Следствие по делу Засулич велось быстро, и к концу февраля 1878 г. было окончено. Обвинением деяние Засулич квалифицировалось как умышленное, с заранее обдуманным намерением что соответствовало ст. 9 и 1454 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных («предумышленное убийство»). Данный состав преступления предусматривал лишение всех прав состояния и ссылку в каторжные работы на срок от 15 до 20 лет. Здесь важно отметить, что при решении вопроса о квалификации интенсивно и болезненно и на разных уровнях обсуждался вопрос о том, не следует ли квалифицировать деяние Засулич как террористический акт и придать ему тем самым статус уголовно-политического дела со всеми вытекающими из этого последствиями. В итоге было решено не делать процесс политическим.
Процесс по делу об убийстве императора Александра П (1881г.).
1 марта 1881 г. в Петербурге было совершено покушение на императора Александра II - седьмое по счёту и последнее. Дело об убийстве царя рассматривалось Особым присутствием Правительствующего Сената. Обстоятельства совершенного преступления были исследованы дознанием и следствием в порядке, установленном в I главе 2 раздела 3 книги Устава уголовного судопроизводства, в рамках которых было проведены осмотры места преступления, изучены вещественные доказательства преступления, показания свидетелей-очевидцев224. Следствие по делу было проведено достаточно быстро, тем более, что в первые же дни после убийства императора были арестованы основные соучастники преступления - не без помощи Н.й. Рысакова, который бросил в ноги императора первую бомбу, проявив тем самым решительность в реализации «народовольческого» смертного приговора императору, но который вслед за этим, стремясь сохранить себе жизнь, после ареста во время следствия предал своих товарищей-революционеров. Следственная работа выполнялась под руководством прокурора Добржин-ского.
В результате был составлен обвинительный акт , утвержденный прокурором окружной судебной палаты Муравьевым Н.В., который на время расследования и судебного рассмотрения дела об убийстве императора исполнял обязанности «прокурора при Особом Присутствии Правительствующего Сената по делу о злодеянии 1-го марта». Нужно отдать должное прокурорам - обвинительный акт составлен основательно, подробно и в целом достаточно убедительно. Лишь в самом начале юристы отошли от чисто юридического языка и отдали дань верноподданническим чувствам: «1 марта 1881 года, в воскресенье, в третьем часу пополудни в С.-Петербурге, на набережной Екатерининского канала, против сада Михайловского дворца совершилось величайшее злодеяние, жертвою которого пал Его Императорское Величество Государь Император Александр Николаевич. Неслыханное по гнусности своей и бедственным последствиям преступление это и сопровождавшее его причинение смерти и поранений многим лицам, совершены были посредством двух производивших взрывы метательных снарядов». Пассаж о «гнусности» и стал лейтмотивом всего обвинительного акта. По версии обвинения событие цареубийства заключалось в следующем.
1 марта 1881 г. император выехал в карете в сопровождении обычного конвоя из Михайловского дворца по Инженерной улице, по выезде из которой карета повернула направо, по набережной Екатерининского канала, направляясь к Театральному мосту. Позади быстро следовавшей кареты Государя Императора, на расстоянии не более двух сажен от нее, ехал в санях полицмейстер полковник Дворжицкий, а за ним капитан Кох и ротмистр Куле-бякин. На расстоянии сажен пятидесяти от угла Инженерной улицы в две четверти часа пополудни под каретою раздался страшный взрыв, распространившийся как бы веером. Выскочив из саней и в то же мгновение заметив, что на панели, со стороны канала, солдаты схватили какого-то человека, полковник Дворжицкий бросился к императорской карете, отворил дверцы и, встретив выходившего из кареты невредимым Императора, доложил ему, что преступник задержан. По приказанию государя свидетель проводил его по тротуару канала к тому месту, где находился уже окруженный толпою народа задержанный человек, оказавшийся впоследствии тихвинским мещанином Николаем Ивановым Рысаковым. Стоявший на тротуаре подпоручик Рудыковский, не узнав сразу Его Величество, спросил: "Что с государем?", на что Император, оглянувшись и не доходя шагов десяти до Рысакова, изволил сказать: "Слава Богу, я уцелел, но вот...", указывая при этом на лежавшего около кареты раненого казака и тут же кричавшего от боли раненого мальчика. Услышав слова государя, Рысаков сказал: "Еще слава ли Богу?" Между тем, опередив на несколько шагов государя, полковник Дворжицкий принял от лиц, задержавших Рысакова, вынутые из платья его револьвер и небольшой кинжал.
Приблизившись к задержанному и спросив, он ли стрелял, Император, после утвердительного ответа присутствующих, спросил Рысакова: кто он такой, на что тот назвал себя мещанином Глазовым. Затем, как только государь, желая посмотреть место взрыва, сделал несколько шагов по панели канала по направлению к экипажу, сзади, у самых ног его, раздался новый оглушительный взрыв, причем поднятая им масса дыма, снега и клочьев платья закрыла на несколько мгновений все пространство. Когда же она рассеялась, пораженным взорам присутствующих, как пострадавших, так и уцелевших, представилось ужасающее зрелище: в числе лиц, поверженных и раненных взрывом, находился и Император. Император был тяжело ранен, с раздроблением обеих ног ниже колен, и в тот же день, в 3 часа 35 минут пополудни, «в Бозе почил». Обвинением на основании показаний многих очевидцев и признанием самого виновного не подвергалось сомнению, что метательный снаряд, причинивший первый взрыв, был брошен под карету Императора именно Рысаковым.
