Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Зарубежная традиция политической и правовой интерпретации теории конфликта 21
Глава II. Разработка проблематики политического конфликта в отечественных политических и правовых исследованиях 86
Глава III. Политическая и правовая конфликтология о способах разрешения политического конфликта 145
Заключение 210
Список использованной литературы 213
- Зарубежная традиция политической и правовой интерпретации теории конфликта
- Разработка проблематики политического конфликта в отечественных политических и правовых исследованиях
- Политическая и правовая конфликтология о способах разрешения политического конфликта
Введение к работе
Динамизм общественного развития обуславливает «разнокалиберные», различные по своим масштабам и характеру, перемены в обществе, с необходимостью порождая при этом конфликты, соперничество, разногласия на всех уровнях социума, по всему спектру политических отношений. Широкое научное признание получило представление о значительной роли конфликтов, как в жизни отдельного человека, семьи, так и в процессе функционирования больших социальных образований, систем — организации, общества, государства, наконец, человечества в целом. Поэтому исследования, располагающиеся в русле конфликтологической парадигмы, отвечают актуальным задачам, стоящим ныне перед всей системой общественных и гуманитарных наук.
Речь идёт, во-первых, о принципиальном преодолении последствий бесконфликтной теории развития общества, которая фактически господствовала в отечественном обществознании в послевоенный период, вплоть до конца 80-х годов (своеобразно сочетаясь с теорией классовой борьбы, «предназначенной» для рассмотрения т.н. антагонистических обществ, в особенности буржуазных. Хотя политика превратилась в современной России в настоящий клубок конфликтов, а в науке преобладает понимание конфликта как общественной нормы, продукта и условия демократии, с обыденной точки зрения конфликт продолжает оставаться однозначно отрицательным явлением. В общественном сознании и в сознании политических элит конфликт по-прежнему воспринимается как социальное зло, негативное и разрушительное явление. Разумеется, следует учитывать, что и реальное положение дел в политике мощно подпитывает эту «конфликтофобию» (А.В. Долгов).
Во-вторых, наряду с критическим переосмыслением идейного наследства советских времён стоит задача наращивания теоретического и практического потенциала исследований проблемы конфликта, во всех её основных аспектах — познания сущности, причин, механизмов конфликтов, а равно — разработки путей и средств их предотвращения, регулирования и разрешения.
При этом особый интерес представляет собой синтез конфликтологических проблем с основными положениями юридической науки. Дело в том, что многие социальные конфликты протекают в сфере правовых отношений или порождаются юридически определёнными ситуациями1. Это относится и к политическому конфликту, который в рамках традиции отечественных исследований может быть определён как разновидность социального конфликта, включающего явления и процессы, разворачивающиеся на уровне макроструктур. Вполне характерным является истолкование социального конфликта как «предельного случая обострения социальных противоречий, выражающегося в столкновении различных социальных общностей — классов, наций, государств, социальных групп, социальных институтов и т.п., обусловленном противоположностью или существенным различием их интересов, целей, тенденций развития»2.
Политический конфликт возникает и существует по поводу целей, сфокусированных на проблеме функционирования политической власти в обществе, её завоевания, использования, удержания. Именно потому, что политический конфликт выявляет себя в качестве перманентной формы борьбы за власть в данном конкретном обществе, его отличают особые острота, масштабность, социальная значимость. Конфликт, возникающий на почве политический отношений, предполагает мобилизацию наибольшей численности со стороны всех конфликтующих сил, в нём оказываются задействованы большие социальные группы, в конечном счете, тысячи и миллионы людей. Соответственно, его последствия сказываются по общему правилу на всех основных сферах общественного бытия.
Кроме того, сама природа поля политики благоприятствует выбору акторами, «мобилизованными» группами — особенно в обществах с нарушенным гомеостатическим равновесием — стратегий, ориентированных прежде всего на подавление противника, подкрепляемых восприятием политики как ожесточённой борьбы, а оппонента в качестве антипода. Согласно концепции
К. Шмитта, одного из крупнейших политических мыслителей XX столетия, «политическое мышление и политический инстинкт теоретически и практически подтверждают себя в способности различать друга и врага. Высшие точки большой политики суть одновременно те мгновения, когда враг в конкретной чёткости прозревается как враг».3 Разумеется, классическая шмит-товская «матрица» политического, позволяющая принципиально обозначить специфику политики как формы общественной деятельности, не есть универсальное мерило политических отношений для всех времён и стран, это, скорее, — обобщение, сделанное в соответствии с веберианской методологией «идеального типа». Реальное наполнение конфликтных ситуаций, содержание конфликтных установок, культура политического конфликта в целом зависят от многих факторов, как базовых социально-экономических и этнопо-литических характеристик социума, так и от происходящих в нём политических процессов и коллизий.
Пространство политической практики, политического опыта, образующее основу политических диспозиций в современном российском обществе, как раз отличает рост напряжённости в различных сферах социального взаимодействия, нарастание числа и интенсивности конфликтных противоборств, присутствие мощных конфликтогенных факторов. Непосредственные причины этого состояния заключаются в противоречиях и напряжениях российского «транзита» конца XX — начала XXI веков, связаны с процессом перехода от тоталитарной системы к демократическим порядкам. Социально-политические противоречия сопрягаются с противоречиями национально-государственного и геополитического характера. После распада СССР между Россией и новыми независимыми государствами, образовавшимися на территориях бывшего Советского Союза, сложились многоступенчатые системы противоречий и конфликтов. Внутри государственно-правового пространства самой России возникли напряжения по линии «Центр — субъекты федера ции», некоторые из конфликтов прошли путь эскалации вплоть до «военного оборота дела», как в Кавказском регионе.
Однако высокая степень конфликтогенности российского социума объясняется не только животрепещущими вопросами и перипетиями политической жизни. Свою роль играют также исторические традиции. В России на всём протяжении её истории конфликты оказывали, по сути дела, решающее воздействие на развитие страны. Нынешними поколениями участников политического процесса получена «по наследству» жёсткая модель взаимодействия, предполагающая и жёсткое определение своей позиции, происходящей в идеологической форме. Идеологизация, призванная усиливать внутригруп-повую консолидацию, на деле нередко расширяет поле конфликта, обостряет его. Биполярное, дихотомическое мышление действующих лиц политики сказывается на выборе политического курса, когда в стремлении к главной цели отбрасываются все другие, даже в том случае, когда они в совокупности имеют не меньшее значение; в определении возможных союзников и противников по принципу «или — или»; в принятии таких моделей поведения и восприятия политической реальности, которые стимулируют разжигание конфликта.
Конфронтационная модель поведения своеобразно сочетается у агентов политического поля современной России с отмеченной уже выше «конфлик-тобоязнью», оборачивающейся зачастую стремлением «избавиться» от конфликта, нанося решительное поражение противоположной стороне, нежеланием встать на путь рационализации и институционализации конфликта. В полной мере дают знать о себе стереотипы прошлого, порождённые ситуацией недемократической, закрытой системы, цель которой состоит в том, чтобы ликвидировать конфликты во имя всеобщей гармонии, единомыслия и всеединства. Противоречивость политических позиций, а нередко и ситуацион-ность политической идентичности российского истеблишмента порождают «непоследовательность, неопределённость во взглядах значительной части российской элиты по таким принципиальным для политического и в целом общественного развития страны проблемам, как оценка октябрьских событий (1993 года) в Москве, пути и методы решения чеченского конфликта», что «значительно затрудняет выполнение ею функции лидера общественного мнения» 4.
Конечно, картину политической жизни России нельзя рисовать одной — чёрной, например, — краской. Происходят позитивные изменения в политической культуре. Опыт того же политического кризиса осени 1993 года, который с позиций конфликтологического подхода предстаёт как противоборство ветвей власти, продемонстрировал разрушительную мощь неуправляемого политического конфликта. Пробивают себе дорогу осознание неизбежного характера конфликта, признание необходимости как-то «уживаться» с ним, не доводя дела до наиболее острых столкновений. Наблюдается стремление к более «мягким», безопасным, иначе говоря, компромиссным формам конфликтного взаимодействия. Да и сам быстрый рост количества конфликтов сигнализирует о демократическом — несмотря на все трудности и противоречия — векторе эволюции российского общества, поскольку сформировались разнообразные социальные группы, внятно артикулирующие свои идентификации, открыто выражающие свои интересы — пусть эти манифестации и расходятся со стратегиями власти.
Однако признание позитивной роли конфликтогенности российского общества с точки зрения становления России как демократического государства ничуть не преуменьшает значения системного применения — и, соответственно, научного познания — способов предупреждения и конструктивного разрешения политических конфликтов.
Согласно современным научным представлениям существуют две основных области исследований по мирному, ненасильственному разрешению конфликтов. Первая развивается в рамках правовых дисциплин и направлена на анализ юридических форм урегулирования конфликтов. Вторая область, находясь в рамках политической науки, ориентирована на поиск взаимоприемлемого согласия между участниками конфликта политическим путём, а именно с помощью переговоров и посреднических процедур (политическое урегулирование конфликтов)5. Проблематика данного диссертационного исследования, связанного прежде всего с подходами юриспруденции, отнюдь не отвергает достижений политологии. Наоборот, оно строится с их учётом. А это имеет особое значение для осмысления тенденций развития современной России. Существенная особенность складывающихся в стране политических отношений заключается в «превращении конфликта в политико-правовой, что вполне закономерно в период развала одной политической и правовой системы и становления противоположной — либерально-буржуазной»6.
Актуальность рассмотрения проблемы конфликта с таких позиций усиливается тем обстоятельством, что продвижение страны по пути к демократическому, открытому обществу повышает роль права, которое как строго институциональная система имеет ряд серьёзных преимуществ по сравнению с другими социальными регуляторами. Право «не только упорядочивает поведение людей, оценивает и направляет их деятельность, но и является важнейшим средством согласования общественных интересов. В этом плане оно приобретает исключительную социальную ценность, играет стабилизирующую роль в жизнедеятельности социума. Исторически сложилось так, что гражданское общество не располагает другими, более действенными регуляторами (институтами), способными вытеснить правовые; таковые, попросту говоря, не выработаны в ходе развития человечества» .
Между тем в обществе не только по существу не сформировались правовые механизмы работы с конфликтами. Едва ли не весь социум, включая политическую элиту, пронизывает правовой нигилизм, требования правовых, в том числе и конституционных, норм нередко уступают задачам политической целесообразности, идеологическим соображениям. Невозможность или нежелание разместить конфликт в правовом формате приводит к тому, что конфликт становится неуправляемым, трудно поддающимся регулированию и разрешению.
Если необходимым условием формирования эффективных механизмов регулирования конфликтных ситуаций выступает научное познание феномена конфликта, то на состояние самой науки о конфликтах, в свою очередь, оказывают заметное воздействие степень разработанности её методологических и теоретических вопросов, осмысление той конкретной ситуации, которая складывается в сфере исследования конфликтов. Изучение характера политической и правовой интерпретации теории конфликта — как в мировой, так и в отечественной научной традициях — представляется тем более значимой исследовательской задачей, что «отечественные конфликтологи пока не выработали общего подхода к пониманию сущности конфликтов, их классификации, генезису, структуре, функциям и т.д. Такой подход может быть выработан на основе обсуждения большинством конфликтологов одного, а лучше нескольких вариантов системных представлений о содержании конфликтологической науки»8.
Историко-научный взгляд на проблему политического конфликта, использования права как инструмента для его разрешения одновременно будет способствовать ликвидации последствий влияния «политической юстиции в СССР» (В.Кудрявцев, Д.Трусов) — единого института в системе тоталитарного государства на отечественную правовую теорию, законодательство и юридическую практику. Без этого невозможно ни успешное построение правового государства, ни выработка правовых и политических механизмов предупреждения и конструктивного разрешения конфликтов различных уровней.
Степень разработанности темы. В качестве атрибута общественного бытия конфликт воспринимался с древнейших времён. Первые попытки постичь природу социального противоборства были предприняты ещё античными мыслителями. В Европе в Средние века и в эпоху Возрождения доминировало обусловленное христианской этикой негативное отношение к любым возмущениям социальной статики. Позитивные функции противостояний в социально-политической сфере были декларированы в XIX веке
Г.Гегелем, получили отражение в работах социал-дарвинистов (Г.Спенсера,
Л.Гумпловича, Г.Ратценхофера, У.Самнера и др.), рассматривавших конфликтные противоборства в качестве проявления борьбы за выживание, в ходе которой получают возможности для развития наиболее приспособленные сообщества.
В социально-политических и правовых концепциях общественного развития на рубеже XIX—XX веков отчётливо обозначился интерес к проблематике конфликта. Формируется «конфликтологическое» направление в обществознании, которое ориентируется, прежде всего, на идеи Г.Зиммеля и К.Маркса, исходивших из того, что социальный конфликт — наивысшая форма проявления общественных противоречий, энергия которых является основным фактором человеческого прогресса. В относительно спокойный период между двумя мировыми войнами получает распространение теория структурного функционализма Т.Парсонса9, который с позиций политического консерватизма поставил во главу угла своего подхода те факторы, что обеспечивают поддержание стабильности социальной системы.
Формирование конфликтологического подхода в 50—60-е годы прошлого века явилось результатом того интеллектуального наступления, которое повели на позиции функционализма левые профессора (Р.Дарендорф10, Й.Галтунг11 и др.) и позитивисты-реформаторы (Л.Козер12, К.Боулдинг13, Л.Крисберг14).
Усилиями исследователей из Национального института мира при Университете Дж.Мейсона был сформулирован получивший широкое признание в последнее десятилетие XX века адисциплинарный подход15, ориентированный на практическое решение конфликтов.
Исследования конфликтного взаимодействия в современной политике осуществлялись при поддержке правительств США и стран Западной Европу, что в значительной степени явилось залогом не только формирования общей конфликтологической парадигмы, но получения практических результатов в области управления и разрешения конфликтов. Причём, схемы
управления конфликтами, предложенные для стран евроатлантического сообщества, основаны в немалой степени на использовании правовых средств и юридических институтов, обладающих высокой степенью эффективности и легитимности.
Отечественные исследователи обратились к проблематике политического конфликта лишь в 90-е годы XX века, поскольку в советской науке конфликт, по сути дела, не рассматривался как феномен, требующий самостоятельного анализа. Между тем проблеме конфликта, хотя и в неявной форме, было уделено определённое внимание в связи с изучением вопросов диалектики общественного развития16. В соответствии с революциоцентрист-ским подходом к теории и истории общества рассматривались противоречия, лежащие в основе революционного процесса17.
В правовой теории проблема конфликта обозначалась в работах, посвященных изучению различных сторон советского права, содержащихся в нём противоречий, развитию социалистического правосудия18.
Нельзя односторонне подходить к работам, посвященным критическому анализу западных теорий конфликта, интерпретируемых и теоретически разоблачаемых как «буржуазные» 19. С одной стороны, они призваны были оградить отечественную науку от влияния концепций и идей, выдвинутых западными специалистами. Но есть и другая сторона. В такой своеобразной форме достоянием отечественных учёных становились достижения мирового научного сообщества. Хотя исследования зарубежных специалистов и были представлены в них фрагментарно и в тенденциозном виде, само наличие таких работ способствовало динамичному освоению отечественной наукой мировой традиции изучения конфликта.
В конце 80-х годов в отечественном обществознании наблюдается всплеск конфликтологических исследований. Опираясь на результаты разработок западных конфликтологов, российские учёные делают попытки генерировать оригинальные теории конфликта, разрабатывают методологию ис-следовании .
Политические конфликты и методы их разрешения привлекают интерес специалистов разных научных дисциплин, усилиями которых сформировалась специфическая — политическая — парадигма конфликтологических исследований21.
Девяностые годы отмечены развитием исследований проблемы кон-фликта в правоведении , вопросы права как инструмента регулирования социальных и политических конфликтов получают отражение на страницах учебных пособий по теории государства и права . Вместе с тем в конфликтологических работах ставятся вопросы о традиции познания феномена конфликта, состоянии этой проблематики в советское время, в условиях господства моноидеологического подхода, оцениваются те или иные моменты развития современной конфликтологии, её отдельных направлений24. Увидело свет первое отечественное издание, в котором сделана попытка обобщения и систематизации научных знаний о конфликтах, полученных в различных областях российской науки25.
Налицо серьёзные достижения отечественных учёных, в частности, социологов, политологов, правоведов, как в познании феномена конфликта, его различных сторон и аспектов, так и в осмыслении путей развития конфликтологии. Вместе с тем остаётся недостаточно разработанной проблема, связанная с изучением правовой интерпретации политического конфликта, вопросов и взаимосвязей в отечественной политической и юридической конфликтологии при исследовании политического конфликта. Разработка этой малоизученной проблемы будет способствовать наращиванию теоретического потенциала науки о конфликтах, усилению роли права как социального регулятора, средства согласования интересов в политической сфере жизни общества.
Постановка и обоснование актуальности темы, выявление степени её изученности подводят к вопросу об объекте исследования, каковым выступает научная традиция изучения природы и роли конфликтных отношений в политической сфере, обусловленная как внутренней логикой эволюции науки
об обществе, так и общественно-политическими условиями международного
и региональных масштабов. Соответственно в качестве предмета исследова ния предстаёт правовая и политическая мысль, посвященная изучению про блемыполитического конфликта, и взятая в становлении и развитии.
В соответствии с замыслом работы формулируются её цели и задачи. Целью данной диссертации является комплексное исследование процесса познания феномена политического конфликта в правовой и политической теории.
Реализация цели предусматривает решение следующих задач: выявить основные этапы и «узлы» процесса познания феномена конфликта в теоретической и научной мысли; обозначить роль факторов мирового общественно-политического развития в процессах эволюции теории конфликта; определить характерные признаки и особенности разработки проблематики политического конфликта в отечественных политических и правовых исследованиях; определить сходные черты и различия в подходах и интерпретациях политического конфликта в западной и отечественной исследовательских традициях; проанализировать взгляды юристов и политологов по вопросам разрешения политических конфликтов; обозначить и оценить спорные и недостаточно разработанные проблемы научного осмысления политического конфликта; наконец, интерпретировать дискурсивность и понятийный аппарат, свойственные современным конфликтологическим исследованиям.
Методологическая база исследования складывается из методов познания различных классов и уровней, используемых современной наукой. Общенаучные методологические универсалии (анализ, синтез, моделирование и др.) преломляются в работе через посредство следующих научных методов — историзма, системно-структурного, сравнительно-правового, а также принципов общего и особенного, абстрактного и конкретного, исторического и логического. Специфика темы диссертации, которая находится на стыке теории государства и права, истории политических и правовых учений, поли тологии и конфликтологии, обусловила необходимость привлечения соответствующей литературы.
Научная новизна исследования определяется как самой формулировкой темы, так и полученными в ходе её разработки результатами. Впервые в русле теории государства и права, истории правовых и политических учений подвергается комплексному анализу традиция политического и правового изучения феномена политического конфликта, выявляется общее и особенное в этом «секторе» юридической и политической конфликтологии.
Практическая значимость состоит в возможности использовании его результатов, содержащихся в нём выводов и обобщений в научно-исследовательской, педагогической, законотворческой и правоприменительной деятельности. Особое значение данное исследование имеет для дальнейшей разработки концептуальных и предметно-содержательных проблем теории и истории государства и права, истории политических и правовых учений.
Основные положения, выносимые на защиту:
• Этапы развития процесса познания феномена конфликта представлены в работе в проблемно-хронологическом формате. Эти выводы и обобщения автора обрели вид своего рода эволюционной «кривой», отражающей в схематическом, сжатом виде главные параметры движения научной мысли.
• Познание феномена конфликта вообще, политического конфликта в частности и в особенности, обуславливается не только внутренней логикой эволюции научного познания, но и в значительной мере внешними обстоятельствами — соотношением между стабильностью и кризисными явлениями на том или ином этапе мирового общественного развития; политическими режимами; позицией правящих элит по отношению к тому, кто и как изучает конфликтные взаимодействия в обществе.
Правовая составляющая теории конфликта, как правило, не представлена в «чистом» виде, поэтому общие теории конфликта надлежит рассматривать как в качестве общеметодологической основы правовой интерпретации политического конфликта, так и на предмет выявления в этих теориях подходов, элементов и сюжетов юридического характера.
Традиция правовой интерпретации конфликта складывается двояко: во-первых, в виде идей и сюжетов, разрабатываемых в русле общей и частных теорий конфликта; во-вторых, в рамках изучения политической сферы, в работах собственно юридического или политологического происхождения. С точки зрения политико-правового подхода к проблеме конфликта и его разрешения особое значение имеет выдвижение Г.Зиммелем, одним из основоположников современной социологии и сделавшим достоянием науки само понятие «социологии конфликта», положения о «третьей стороне», т.н. медиаторе (посреднике, миротворце) в конфликте. Этот концептуальный подход лежит в основе направления западной теории, которое носит название конфликтного медиаторинга.
Среди работ юридического и политико-социологического характера особое значение для осмысления политического конфликта имеют те, которые базируются на конфликтных (конфликтно-консенсусных) определениях политики, с позиций которых политика рассматривается как деятельность, связанная с насильственным и мирным разрешением конфликтов. Видная роль в политико-правовой интерпретации теории конфликта принадлежит К.Шмитту, разрабатывавшему вопросы об особенностях использования права (в том числе путём тенден-циозно-инструменталистского использования идеи права) для разрешения конфликтных ситуаций, возникающих в сфере политики. Политическая и правовая интерпретация теории конфликта в отечественном обществознании складывается из ряда компонентов: это, — во-первых, конфликтологические сюжеты и подходы в социологических, политологических и собственно юридических исследованиях, осуществляемых в рамках частных конфликтологии (социология конфликта, юридическая, политическая конфликтология); во-вторых, междисциплинарные области научного знания, объединяющие в себе познавательные ресурсы обществоведческих дисциплин в сфере изучения конфликта (социология права, политическая социология, опыты синтезирования двух дисциплин — политологии и юридической науки в единое целое для комплексного их изучения); в-третьих, политико-правовой подход к теории конфликта обнаруживает себя в ходе историко-научной систематизации и классификации исследований конфликта вообще, осуществляемых с самых различных позиций. Хотя вопрос о конфликте в политической сфере активно изучается в западной научной традиции (Р.Дарендорф по существу обозначил его автономное положение), само понятие «политический конфликт» как теоретически обоснованная дефиниция для неё не характерно. Причинами этого являются отождествление политического конфликта с крайними, экстремальными формами противостояния, а также влияние такой методологии, в соответствии с которой типология политических противостояний базируется на различении конфликтующих сторон, а не сфер проявления конфликтов. Напротив, в отечественной политической конфликтологии, которая широко использует «сфер-ный» подход, и где утверждается взгляд на конфликты в сфере политического как на нормальное явление, получает теоретическое обоснование само понятие политического конфликта. Последний изучается в его основных структурных и динамических характеристиках и типологическом разнообразии.
Явственно обнаруживается зависимость подхода к феномену политического и юридического конфликтов, оценки их социальной роли и функций, от соответствующей теории правопонимания. Конфликто логический подход в юридической и политической дисциплинах базируется, с одной стороны, на отходе от юридического позитивизма в пользу либертарной концепции правопонимания и дискурса социологии права, с другой — на институциональных, конфликтно-консенсусных определениях политики. В этом теоретико-методологическом формате право предстаёт в качестве способа выражения, защиты и реализации конфликтующих друг с другом социально-политических (правообразующих) интересов, а политика рассматривается прежде всего как деятельность по насильственному и мирному разрешению конфликтов.
Продолжает сохранять актуальность задача согласования систем познания, понятийного аппарата и дискурсивности правовой теории, социологии права, политической и общей социологии, политологии с целью усиления междисциплинарного начала в исследованиях феномена политического конфликта. Прежде всего это касается выработки такой трактовки права, которая вписывалась бы в социологическую и политологическую концепции.
Применению современных моделей разрешения конфликта на правовом поле, на основе конституции, которая является главным легитимным средством урегулирования политических конфликтов, препятствует то обстоятельство, что сам термин «конфликт», используемый в юридической и политической науках, отсутствует в Конституции РФ. Последняя «знает» лишь понятие противоречия (ст. 15, 85, 115 и др.). Поэтому в современной юридической литературе начинает звучать обоснованный вывод о том, что наш законодатель, не используя в должной мере конфликтологическую систему понятий («правовая коллизия», «юридический конфликт», «снятие (преодоление) юридического конфликта» и т.д.) тем самым в немалой степени провоцирует реанимацию идеи бесконфликтного развития российского права.
• Действует и противоположная — относительно указанной выше — тенденция. Наблюдается известное стремление законодателя мобилизовать систему понятий, сложившихся в юридической и политической конфликтологии: хотя на сей момент определение терминов конфликтологического порядка и отсутствуют в законе, оно всё более распространяется в нормативно-правовом материале. Однако тенденция закрепления в законодательстве базовых понятий из сферы правового и научно-политического истолкования конфликта наталкивается на препятствия когнитивно-гносеологического характера, а именно, на смысловые разночтения при использовании этих понятий в научной литературе; значительную инвариантность категорий юридической конфликтологии; непрояснённость вопроса о причинах семантической «разноголосицы» в этой сфере; практическое отсутствие попыток специалистов, демонстрирующих различное отношение к базовым понятиям, критически осмыслить и соотнести свои позиции. Не способствуют нахождению общего языка учёного и законодателя ригористические, крайние точки зрения, которые выражают некоторые представители правовой теории и политологии (положение о том, что современные системы производства политического поля существуют не в режиме представительства интересов социальных групп, а лишь в режиме «самообслуживания», самовоспроизводства; сведение, по сути дела, процессов институционализации политического конфликта лишь к методам правотворчества; представление о том, что все политические споры и конфликты должны обсуждаться и решаться на основе права и проч.). Структура диссертации. Особенности темы и замысел автора нашли
отражение в композиционном построении работы. Она состоит из введения,
трёх глав и заключения.
Зарубежная традиция политической и правовой интерпретации теории конфликта
Процесс возникновения и наращивания знаний, связанных с конфликтом, уходит своими корнями в древние времена. Поэтому рассмотрение философско-социологической традиции изучения конфликтов, являющейся фундаментом, базой для всех направлений конфликтологических изысканий, принято начинать с Античной эпохи и Средних веков. Так, специалисты в области правоведения возводят научную традицию, которая рассматривает конфликт не как отклоняющееся от нормы и преходящее явление, но как постоянный и даже необходимый компонент социальных отношений, к Аристотелю, Гоббсу, Марксу, Веберу1. Более того. Некоторые конфликтологи относят самые ранние исследования проблемы конфликта к VII—VI векам до н.э. Имеются в виду китайские мыслители того времени, полагавшие, что источник развития всего существующего — во взаимоотношениях присущих материи положительных (янь) и отрицательных (инь) форм, находящихся в постоянном противоборстве и приводящих к конфронтации их носителей .
Значение историко-генетического подхода для изучения проблематики конфликта состоит в том, что он ориентирует исследователей на соотнесение тех или иных концепций современной науки о конфликтах с изначальными, базовыми идеями, выдвинутыми мыслителями прошлого, в том числе весьма далёкого, кроме того, — утверждает взгляд на научную традицию как на сложное взаимодействие позиций, их преемственность и конкуренцию — этот «конфликт интерпретаций» (термин введён французским философом П.Рикёром, представителем герменевтики — системы знаний об истолковании и символических функциях языка ), которым отмечен процесс эволюции теорий конфликта.
Наряду с принципом историзма следует обозначить некоторые другие, менее общие, методологические ориентации, имеющие важное значение для осмысления процесса изучения проблемы конфликта в теоретической и научной мысли. Во-первых, — это подход, согласно которому познание феномена конфликта обуславливается не только внутренней логикой эволюции научного познания, но и в значительной мере внешними для науки обстоятельствами, вненаучными ценностями — соотношением между стабильностью и кризисными явлениями на том или ином этапе мирового общественного развития политическими режимами; господствующими морально-этическими и идейно-политическими представлениями, которые один из основателей социологии культуры Альфред Вебер назвал социальными религиями, в невиданных масштабах формирующими «практически-динамические преобразующие силы современного человеческого бытия» ; позицией правящих элит по отношению к тому, с каких позиций рассматриваются конфликтные взаимодействия в обществе.
Действительно, с самого начала проблематика конфликта и консенсуса, согласия была ценностно окрашена. Даже социал-дарвинисты, признававшие «естественный» характер происхождения конфликта, расходились во мнении относительно того, являются ли конфликты «неизбежным злом» или «позитивным фактором естественного отбора»5. Да и нынешний конфликтный «социум» негативно воздействует на исследователя, который рискует быть вовлечённым в острые политические события, отступив от беспристрастной, объективной точки зрения. Ведь и в относительно спокойные периоды развития официальные круги склонны были осуждать любые попытки «подрыва» согласия, к которому якобы ведут конфликтологи6. Во времена социально-политических сдвигов, резкого усиления действия конфликтогенных факторов, которые особенно характерны для современной России, тем более возрастают претензии властных структур к конфликтологии: «Хорошо это или плохо, но от неё требуются не только академические изыскания, но и предложения о путях решения конфликтных практических задач, таких как противостояние в Чечне, несогласованность в действиях разделённой, согласно Конституции, государственной власти, конфликты политических партий и многое другое»7. Во-вторых, надлежит учитывать то обстоятельство, что концепции конфликта разрабатывались, прежде всего, в рамках теории общественного развития, социологии, а также психологии, где в центре внимания находятся субъективные причины возникновения и развития конфликтных ситуаций. Что же касается политических и правовых учений, то там собственно конфликтологические теории выделить весьма непросто, тем более что конфликтные модели приходили в эти учения из других «секторов» обществознания, прежде всего, из социологии и общей теории систем. Это вовсе не означает, что утрачивается, не поддаётся вычленению политическая и правовая содержательность теории конфликта. Речь идёт о том, что в ходе обзора традиции изучения конфликтных взаимодействий общие теории конфликта должны быть рассмотрены как в качестве общеметодологической основы политико-правовой интерпретации проблемы конфликта, так и на предмет выявления в этих теориях подходов, элементов и сюжетов политико-юридического характера.
Наконец, следует сказать, что современная теория конфликта утверждалась в противовес теории «равновесия», которая выражала первоначальные представления социологов об относительно стабильной и интегрированной природе общественного устройства. Известный финский социолог Э.Асп, автор многих работ по проблеме социального взаимодействия, выводя summa summarum проблематики конфликта, делает вывод: «В социологии существуют различные теории и состояния общества. Одни подчёркивают динамический характер общества и конфликты, связанные с этим, другие акцентируют стабильность и стремление к равновесию. Первая трактовка являет собой конфликтную модель состояния общества, вторая — равновесную модель». При этом «многие исследователи сходятся на том, что конфликт предохраняет социальные системы от окостенения, требуя изобретения новшеств и созидательности. По их мнению, например, европейская культура перестала бы существовать, не будь классовых противоречий и социальных конфликтов. По этой теории конфликты необходимы социальной системе для обновления энергии и возрождения творческих сил. Экономическое, техническое и социальное развитие рождалось в противоречиях и подталкивалось ими»8. Подобным же образом оценивают развитие теории конфликта и отечественные исследователи, подчёркивающие как противостояние, так и теоретическое взаимодействие на поле научных изысканий равновесной и конфликтной парадигм в социологии, для первой из которых характерно изучение механизмов, обеспечивающих социальный порядок, а для второй — исследование механизмов, которые систематически порождают социальные конфликты и перемены9.
Разработка проблематики политического конфликта в отечественных политических и правовых исследованиях
Отечественные учёные, в 1990-х годах вплотную обратившись к изучению феномена конфликта, и при этом, по выражению академика В.Н.Кудрявцева, «стремительно догоняя Запад», осваивают его теоретические идеи и концепции. Наряду с этим российские обществоведы формируют собственный образ процесса развития познания конфликта. Контрапунктом современной отечественной проблематики конфликта является осознание её российским научным сообществом в качестве мировой интеллектуальной традиции, на основе которой в 50—60-е годы XX века сформировалась специфическая отрасль знания, наука — конфликтология . Содержащие в литературе характеристики конфликтологии являются, по существу, производными от признаваемых наукой определений конфликта и объектных полей
В западной социальной науке, отмеченной стремлением избегать жёстких организационно-научных рамок, строгих идентификаций, фигурирует понятие теории конфликта (conflict theory) и отсутствует понятие конфликтологии как самостоятельной науки. При этом многие современные конфликтологи скептически настроены относительно и возможности, и необходимости выдвижение единой универсальной теории конфликта, претендующей на описание разнородных явлений (См.: Аберкромби Н., Хилл С, Тернер Б.С. Социологический словарь (The Penguin). Казань, 1997. С. 137-138; Большой толковый социологический словарь (Collins). Т.2. М., 1999. С.329-330). Возможно, на исследовательскую ситуацию продолжает оказывать влияние фактор, который ещё в середине XX века выделил Дж.Бернард: западные социологи хотели бы избежать отождествления с марксизмом, доминировавшим в исследовании конфликтов (См.: Гришина Н.В. Психология конфликта. СПб., 2000. С.34). его изучения. Как правило, исследователи исходят из того, что «есть все основания говорить о самостоятельной комплексной науке конфликтологии, предметом которой является изучение природы, причин, механизмов конфликтов в человеческом обществе, а также путей их предотвращения и разрешения. Эта наука ближе всего стоит к юриспруденции и социологии, но она также тесно соприкасается с психологией, политикой, теорией игр и другими дисциплинами»1. При этом подчёркивается, что «существенной особенностью конфликтологии является её комплексный характер»2, она определя-ется «как область междисциплинарного исследования конфликта» , объединяющая «теоретические, методологические и методические подходы к описанию, изучению и развитию практики работы с конфликтными явлениями разного рода, возникающими в различных областях человеческого взаимодействия»4. Особо оговаривается практическая направленность конфликтологии как важного научного направления5.
Хотя первые отечественные публикации, в которых проблема конфликта выделяется как самостоятельная, появляются в 20—30-х годах, в дальнейшем развитие теоретической мысли было заторможено постулатами советского обществоведения о «бесконфликтности» советского общества в противовес неизменной конфронтации присущих капитализму антагонистических сил. В этих условиях, когда «поощрялись лишь чисто прикладные исследования, а теория вообще никому не была нужна и даже рассматривалась как нечто опасное и чреватое непредвиденными последствиями»6, судьбу направлений и школ нередко определяли не столько теоретические и логические аргументы, сколько жизненные позиции и поступки людей: принципиальные учёные, адаптируясь к партийно-идеологическому контролю, создавали «тематические анклавы, своего рода ламинальные зоны, где воспроиз-водились образцы независимого, самодостаточного знания» . Ориентация на поиск научной истины, высокий профессионализм, осмысление альтернативных идей, сохранявшиеся в научном сообществе, позволили отечественным специалистам во времена переоценки ценностей развернуть широкие исследования в области изучения конфликтов.
Авторы первого и единственного пока междисциплинарного обзора по проблемам конфликта А.Я.Анцупов и А.Н.Шипилов8, сочетая количественный и качественный подходы к анализу публикаций, предложили периодизацию истории отечественной конфликтологии, выделив три периода её научного развития.
I период — до 1924 года. В это время конфликтологические идеи заро ждаются и развиваются как практическое знание людьми принципов, правил и приёмов поведения в реальных конфликтах. Начинают накапливаться и первые научные знания о конфликтах, конфликт изучается в рамках филосо фии, права, военных наук, психологии, но не выделяется как самостоятель ное явление. II период — 1924—1990 годы. Это период зарождения, становления и развития частных конфликтологических наук — отраслей конфликтологии. Конфликт начинает изучаться как самостоятельное явление в рамках сначала двух наук (правоведение, социология), а к концу периода — одиннадцати, хотя междисциплинарных работ практически нет. Второй период в истории отечественной конфликтологии включает в себя четыре основных этапа: пер вый этап: 1924—1934 годы, он охватывает первую «волну» публикаций; вто рой этап: 1935—1948 годы, характеризуется практически полным отсутстви ем публикаций; третий этап: 1949—1972 годы. Начинаются исследования конфликта как самостоятельного явления в философии, педагогике, истори ческих и политических науках; четвёртый этап: 1973—1989 годы. Ежегодно публикуются не менее 35 работ по проблеме конфликта, в том числе в облас тях правоведения и политологии.
Политическая и правовая конфликтология о способах разрешения политического конфликта
Конфликтология изначально складывалась как система знаний, соединяющая в себе различные теоретические истолкования феномена конфликта и праксеологические подходы к «работе» с очагами социальных противоборств. При этом структурно-динамические характеристики конфликта служат своего рода трамплином, основой именно для того главного дела, которое и породило эту отрасль знания — «снятия», минимизации противоречий в обществе и урегулирования порождаемых ими политических и иных столкновений. Социальная нацеленность конфликтологии оборачивается тем, что иные специалисты тяготеют к чёткому определению или хотя бы учёту своих идейно-политических позиций к объекту своего анализа, что мы уже наблюдали в яркой форме в концептуальных подходах британского социолога Д.Рекса, американского теоретика движения «новых левых» Ч.Миллса.
Позиция социального активизма близка и многим отечественным конфликтологам, которые нередко опираются, как это подмечено в литературе1, на так называемую активистскую социологию, разрабатываемую французским социологом Аленом Турэном и его школой. Сторонники этого подхода «полагают, что социолог должен непосредственно участвовать на стороне той силы, которую он считает прогрессивной, и содействовать тому, чтобы участники конфликта постоянно рефлексировали по поводу своих действий и высказываний, отдавали себе отчёт в том, как они формулируют цели своего движения и какими средствами они собираются пользоваться и пользуются на самом деле» .
В этом ключе действует группа российских социологов, возглавляемая А.А.Гордоном, изучающая в режиме «поддержки» современное рабочее движение в России. На эти позиции, по сути дела, ориентируется А.Я.Анцупов, подчёркивая, что одним из заглавных критериев конструктивного разрешения конфликта является победа в нём правого оппонента . Это положение развёрнуто автором в созданном им совместном с А.И.Шипиловым обобщающем исследовании по конфликтологии: победа правой стороны, утверждение истины, победа справедливости благоприятно сказываются на социально-психологическом климате организации, эффективности совместной деятельности, служат предупреждением лицам, которые потенциально могут стремиться достичь сомнительной с правовой или нравственной точки зрения цели с помощью конфликта4.
Между тем точка зрения, которую отстаивают Анцупов, Шипилов, ряд других авторов встречает и возражение специалистов в области конфликтологии, в том числе её юридической и политической версий. Н.В.Гришина ставит под сомнение «победу правого оппонента» в качестве критерия конструктивного разрешения конфликта, поскольку победа одного предполагает поражение другого, что часто становится психологической основой возобновления конфликта. Самым «рабочим» критерием разрешённости конфликта она считает удовлетворённость участников его исходом5. Другой исследователь, С.В.Соколов, не просто сомневается в целесообразности критерия «правых» и «виноватых», но и полагает, что отказ от деления противоборствующих сторон на «правую» и «неправую», даже если одна из них и является таковой, — это само по себе уже важнейший принцип разрешения конфликта. «Тем более в сложных конфликтах трудно точно определить «правую» и «неправую» стороны. Это было легко в случае агрессии фашистской Германии и милитаристской Японии в годы Второй мировой войны, но нелегко в Чеченской войне»6. Поэтому главным в случае начала разрешения конфликта автор считает поиск компромисса, взаимные уступки, прекращение противоборства7. К этим критическим замечаниям примыкает точка зрения В.С.Жеребина, который оспаривает утверждение А.Я.Анцупова и А.И.Шипилова (внутренне взаимосвязанное с идеей «правых» и «неправых» в конфликте), что профилактическая деятельность субъектов социального взаимодействия может привести к полному исключению вероятности возникновения конфликтов между людьми: «Признать подобное умозаключение истинным значит допустить возможность наступления особого социального состояния, при котором появление юридических конфликтов в обществе станет невероятным явлением» . Очевидно, что авторы, критикующие позицию «правый-виноватый» в качестве критерия завершения конфликта, не посягают по сути дела на возможность применения этого критерия. Критические замечания направлены против того, чтобы этот критерий универсализировать, выводить за пределы его научной применимости. Так, он вполне уместен в области урегулирования юридического конфликта. Это подчёркивают специалисты по юридической конфликтологии, выявляя условия развития такого конфликта. В частности, специфической чертой развития юридического конфликта с участием правоприменительных (правоохранительных) органов является то, что цель деятельности этих органов, цель их вмешательства в конфликт не сводится к его прекращению. Не менее важно восстановить справедливость во взаимоотношениях участников, решать дело по закону. Поэтому даже если конфликт и прекращён, но сторонам не «воздано по заслугам», конечная цель юриспруденции не будет достигнута9.
В самом деле, в собственно юридическом конфликте иной подход будет равносилен посягательству на смысл правового регулирования социальной жизни, на компенсирующий механизм права. Надо только иметь в виду, что в политическом конфликте поиск правых и виноватых, пусть и на основе норм формального права, чреват дальнейшей эскалацией конфликта. Что же касается стремления универсализировать критерий «воздания по заслугам», то здесь мы сталкиваемся со своеобразным проявлением теории борьбы, которая облачается в форму идеи достижения общества всеобщей социальной справедливости. Комментируя судьбы теории борьбы в политической истории России, Г.А.Белов (может быть, излишне оптимистично) поясняет, что «борьба исторически себя изживает, так как постепенно исчезают условия её воспроизводства»10. В целом борьба развивается в обществах, которые опутаны классовыми, кастовыми, религиозными различиями и контрастами. В России в 90-е годы общие условия для борьбы существуют в остаточной и смазанной форме. Прежняя жёсткая и высоко иерархизированная социальная структура развалилась, господству идеологии пришёл конец. В этом смысле можно считать, что нет широкой основы для борьбы, ведущей к гражданской войне, мятежу, массовому террору в стране. Однако даёт о себе знать борьба, ведущая к острым политическим кризисам, поляризации позиций11.
