Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Обычное право на Северо-Западной и Центральном Кавказе и религиозно-правовая политики Османской и Российской империй в XV-XVIII ев 26-63
1. Конфессиональный фактор в формировании обычного права (адата)на Северо-Западном и Центральном Кавказе 26-35
2. Характистика обычного права на Северо-Западном и Центральном Кавказе 3 6-63
Глава II. Адат и российское государство в первой половине XIX на Северо-Западном и Центральном Кавказе 64-102
1. Право как инструмент политической борьбы между Османской и Российской империями в первой половине XIX в 64-75
2. Формирование государственного права (модернизация традиционной системы власти и управления горцев, создание и развитие системы государственного управления) 76-78
3. Характеристика адата на Северо-Западном и Центральном Кавка зе 79-88
4. Религиозно-правовая политика Российской империи на Северо-Западном и Центральном Кавказе в первой половине XIX в. и функции российской-имперской администрации в развитии и реализации прав 89-102
Глава III. Судебные преобразования Российской империи на Северо-Западном и Центральном Кавказе во второй половине XIX - начале XX вв.: создание механизма реализации обычно-правовых норм 103-155
1. Османская и Российская империи и реализация адата на Северо-Западном и Центральном Кавказе 103-108
2. Формирование государственного права 109-115
3. Российская империя и формирование механизма реализации адата на Северо-Западном и введение российского права на Центральном Кавка зе 116-155
Заключение 156-158
Библиография 159- 179
- Конфессиональный фактор в формировании обычного права (адата)на Северо-Западном и Центральном Кавказе
- Право как инструмент политической борьбы между Османской и Российской империями в первой половине XIX в
- Османская и Российская империи и реализация адата на Северо-Западном и Центральном Кавказе
Введение к работе
Актуальность темы исследования.
История права и в особенности история обычного права во всем мире изучается как юристами, так и историками. Обычное право на Северном Кавказе в течение многих веков было господствующей правовой системой. Ни мусульманское право, ни законодательство Российской империи, советского государства не смогли полностью его ликвидировать. До сих пор исследователи, изучающие современное правовое поле на Северном Кавказе, наблюдают применение местными народами отдельных адатных и мусульманских норм. Более того, особенности сохранения обычного права в современных обществах стало в 1990-е годы важным объектом многих диссертаций и монографий. Вызвано это, как справедливо отмечает В.В.Момотов, "попыткой многих полиэтничных государственных образований вести гибкую, эффективную и маневренную правовую политику в своем социокультурном пространстве с учетом ментальносте и особенностей культуры народов населяющих эту территорию ".
Стремление России к формированию демократического общества тесно связано с соблюдением прав человека, одним из которых, безусловно, является учет тех правовых особенностей, которые до сих пор имеют место в российских регионах. Вопрос о возможности утверждения в России правового плюрализма как правовой идеологии вообще и применительно к Северному Кавказу, в частности, стоит достаточно остро.
В то же время происшедшие в 1990-е годы общественно - политические изменения в России предоставили религиозную свободу народам России, что привело к возрождению как православия, так и ислама - основных религий, господствующих и сосуществующих на российской территории в течение многих веков. Закон о свободе вероисповедания, принятый Государственной Думой РФ в 1997 г., подтвердил права и обязанности верующих России. Возрождение ислама сделало актуальным проблему возрождения элементов мусульманского права и его соотношения с сохранившимися до наших дней отдельных норм адата.
Актуальность формирования грамотной религиозно-правовой политики на Северном Кавказе вызывает необходимость изучения истории основных направлений деятельности России в области контроля над религиозно-правовым полем в этом регионе в течении XVII-начала XX вв.
Степень научной разработанности проблемы. В мировой науке понятие обычное право используется наряду с другими, такими как местное право, традиционное (туземное) право, право коренных народов, обычаи, адат2. Изучение обычного права в современной науке имеет два основных аспекта: 1) анализ его как источника права, как правовой системы прошлого, и в связи с этим изучение его соотношения с обычаем вообще, и правовым, в частности, как древнейшей формой права; 2) анализ обычного права как явления исторического, развившегося у северокавказских обществ в древние века, активно функционировавшего в XIX - начале XX в., и частично в виде отдельных норм сохранившегося у некоторых народов Северного Кавказа до наших дней.
Анализу обычного права как правовой системы вообще посвящены многие работы правоведов. Эти исследования, как нам представляется, следует разделить на две категории: в первую могут быть включены работы, появившиеся в 1980-1990-е годы, в которых были поставлены вопросы теории и методологии изучения обычного права как одной из правовых систем. Среди работ этого направления укажем исследования С.С.Алексеева, А.Б. Венгерова, Т.В. Кашаниной, В. А. Кряжкова, В.Н.Кудрявцева, М.А.Супашаева, Д.Ю.Шапсугова, М.И.Марченко, Г.В.Мальцева, Г.Н.Мапгова, Л.Г. Свечниковой .
В российском правоведении обычай рассматривается как комплекс правил поведения, сложившиеся в ходе истории4. Если обычай получал санкцию государства, то становился правовым. Ученые разграничивают неправовые и правовые обычаи и обычное право. Единого критерия у ученых нет. Так, Ю.И.Семенов, В.К.Бабаев и П.П.Баранов жестко увязывают правовой обычай с необходимостью санкций со стороны государства5. Другие, например, В.А.Кряжков считает, что нужно анализировать содержание обычая: "обычай должен быть основан на сознании его необходимости (обязательности), на убеждении, что следует поступать непременно так, а не иначе в интересах общежития". Правовой обычай отличает неоднократность применения, нравственная основа и действие в юридически значимых сферах ( землепользование, имущественные споры, брачно-семейные отношения и т.д.).
Как справедливо указывает Г.Н. Матов в своей книге "Теория государства и права", "в современной правовой науке отсутствует единое понимание обычая как источника права, и даже в правовой доктрине од ной и той же страны можно найти разные определения правового обычая"6.
В советской исторической и юридической науке под обычным правом понималась совокупность так называемых юридических обычаев, догосударственных норм, которые были санкционированы государством и составили древнейший слой права. Ю.И. Семенов указывал, что обычное право возникает на стадии раннепервобытного общества, регулируя первоначально отношения только между родами и общинами. На стадии позднепервобытного общества субъектами обычного права становятся и индивиды. На предклассовой стадии, когда начинает формироваться государственный аппарат и появляются постоянные судебные органы, происходит, как указывал Ю.И. Семенов, дальнейшая эволюция обычного права и начало становления права . Классовое общество характеризуется формированием права и сужением роли обычного права.
Нам близка позиция В.С.Нерсесянца, согласно которой "обычное право - совокупность обычаев, санкционированных государством в качестве правовых норм"8. Государственное санкционирование обычая и превращение его в правовой обычай (или обычное право), как отмечает B.C. Нерсесянц, может осуществляться различными способами.
В правоведении правовой обычай или обычное право является одним из источников позитивного права. Обычно историки права применяют это понятие к древнему правовому обычаю, или обычному праву, упоминая, например, Русскую правду как источник при формировании русского права или обычное право для английского права. Но в нашей работе мы акцентируем внимание на том правовом обычае, который бы товал в XVIII - начала XX вв. и частично сохранился до наших дней на Северном Кавказе.
Исследователи права считают, что существует два варианта, или вернее две стадии развития обычного права: права, используемого и соблюдаемого самими местными общинами, и права колониального периода в интерпретации государственных институтов. Поэтому ряд ученых придерживаются точки зрения, согласно которой в период введения новой правовой системы старые правовые нормы, входящие в нее в качестве составной части, трансформируются в новое право. Такой механизм имел место во многих колониальных странах мира. "Новое право" перестает рассматриваться антропологами как туземное право (англ. indigenous law), а определяется как обычное право (англ. customary law).
8 советской науке применялся подход, в основе которого лежало рассмотрение обычного права, вовлеченного в сеть новой правовой системы, как не изменяющегося. Ученые, начиная с М.М.Ковалевского и кончая современными исследователями обычного права, видели в нем источник по реконструкции общественного строя народов Северного Кавказа с древнейших времен до российского завоевания. Ни в дореволюционных, ни в советских исследованиях не делалось различий между дореформенным и пореформенным обычным правом на Северном Кавказе9.
Во вторую категорию работ по обычному праву могут быть включены исследования, которые мы относим одновременно к истории права и к истории северокавказских обществ. Работы этой категории в большей степени опираются на архивный материал, собранный, главным образом, советскими и российскими историками и историками права. Среди работ такого направления укажем исследования ТТ.И.Магаяевой, Ф.Д.Эдиевой, A.M. Ладыженского, З.Х.Мисрокова, В.Н.Невской, В.О.Бобровникова, Г. Т. Трофимовой, С.А.Лугуева, Э.Д.Мужухоева, З.М.Блиевой, З.В.Кануковой, В.А.Азимова, А.С.Омарова, В.И. Маргиева, М.У.Дзидзоева, Ю.М.Кетова, И.Л.Бабич, Ф.Г.Камкия, М.М.Цурова, Н.А. Нефляшевой10, Х.Д.Гаглоева, Ф.А. Гантемировой, А.И.Мусукаева, К.А. Кокурхаева, К.Г.Азаматова, Ф.Д. Эдиевой.11
Крупные исследования по кавказскому адату - работы A.M. Ладыженского, который проследил зарождение и формирование обычного права на Кавказе. В процессе работы он выдвинул гипотезу, что в период родового строя и его разложения у северокавказских народов существовал неправовой обычай. Обычное право и соответственно обычноправо-вые нормы формируются в период становления государственной власти. Считая, что к моменту завоевания Северного Кавказа Российской империей, у народов, населявших этот регион, первобытнообщинный строй уже перерос в классовое общество, A.M. Ладыженский утверждал, что адаты из неправовых норм трансформировались в обычное право. Под обычным правом автор понимал "определенную совокупность правил внешнего поведения", опиравшуюся на три ключевых принципа. Во-первых, эти правила должны были рассматриваться членами социального объединения как обязательные. Их обязательность связывалась либо с влиянием условий общественной жизни, либо с наличием какого-либо значительного общественного авторитета. Во-вторых, эти нормы должны были исполняться всеми членами данного общества. При их нарушении одним из членов коллектив принимал репрессивные меры. И наконец, в-третьих, эти нормы должны были защищать интересы определенной общественной группы, являвшейся или зачатком класса, или уже вполне сложившимся классом.
А.М.Ладыженский справедливо указывал, что в позднепервобыт-ной общине, характерной для народов Северного Кавказа, гражданское право сливалось с уголовным, причем уголовные преступления часто влекли за собой чисто имущественную ответственность, а гражданские правонарушения - уголовно-правовую санкцию. Эту точку зрения в современной российской науке поддерживает Ю.И. Семенов, который отмечает, что разделение права на уголовное и гражданское характерно собственно для права классового общества . Ю.И. Семенов подчеркива ет, что для позднепервобытной общины характерно " понятие ущерба, который члены одной человеческой группы причиняют членам другой группы". Это понятие тесно переплетается, хотя полностью и не совпадает, с понятием обиды. "Причинение имущественного ущерба равно как и физического ущерба имело одинаковый смысл - нанесение ущерба личности и разрешались одними и теми же способами .
В кавказоведении много исследований, в которых анализировалась правовая ситуация, характерная для горской общины конца XVIII -начала XIX в. Отметим работы В.К.Гарданова, Т.Х.Кумыкова, В.Х. Ка-жарова, И.Х.Тхамоковой. Обычное право адыгов рассматривалось как атрибут феодального общества.
Сама по себе история реализации горского адата в XV - начале XX вв. специально не изучалась. Есть работы историков и юристов, в которых есть отдельные разделы, посвященные аспектам поставленных в данной работе исследовательских задач. Это монографии В.О.Бобровникова, И.Л.Бабич - об обычном уголовном праве народов Северного Кавказа, З.Х.Мисрокова, Х.М.Думанова — об имущественном и земельном праве кабардинцев, Ж.А.Калмыкова — об судебных преобразованиях Российской империи на Северо-Западном Кавказе. По нашему мнению, применительно к Северному Кавказу наиболее близко подошла к сочетанию юридических и историко-этнографических методов исследования Л.Г.Свечникова. Наиболее показательны следующие ее работы: "Понятие обычая в современной науке", "О некоторых особенностях в судоустройстве и судопроизводстве у коренных народов Южного Федерального округа в первой половине XIX в."14
Для данной диссертации важным является вопрос о претворении российской имперской идеи и становление государственности на Северо-Западном и Центральном Кавказе. В связи с этим в диссертации использованы работы, посвященные особенностям российского управления национальными окраинами. Эти вопросы хорошо рассмотрены в монографиях Н.П.Ерошкина и П.А. Зайончковского15. В парадигме российско-имперской политики на национальных окраинах были два подхода к модернизации местной жизни: региональный и централистский. Регионализм предполагал гибкое приспособление форм российского управленческого аппарата к местным обычаям, социальным и правовым нормам и процесс постепеннной модернизации жизни. Централизм подразумевал более радикальное внедрение имперских органов власти, судебных и иных учреждений, по образцу тех, которые были образованы и функционировали в остальных российских регионах16. Американский историк Л.Г.Райнелендер пронализировал соотношение этих двух тенденций на примере формирования новой административной системы Грузии . В данной диссертации на конкретном материале мы попытаемся проследить в каких исторических периодах и какой метод преобладал, а какой -нет.
За последние годы среди кавказоведов значительно возрос интерес к исследованию особенностей северокавказского варианта национальной политики позднеимперскои России. В целом взгляды нынешних исследователей можно разделить на три группы.
К первой довольно многочисленной группе относятся те кавказоведы, которые поддерживают идею колонизаторского характера российской политики на Северном Кавказе. К ним можно отнести Р.З. Куадже, Ж.А.Калмыкова, С.Х.Мафедзева, И.Я.Куценко, В.Х.Кажарова и др.18. По мнению В.Х.Кажарова, "столетняя война, массовый геноцид, аннексия территорий, изгнание большей части народов в пределы Османской империи, военно-оккупационный режим в зонах, отведенных для проживания его остатков, - все это поставило адыгов на грань полной деэтниза-ции" . Согласно данной точке зрения, речь может идти только о геноци де адыгов, их насильственной ассимиляции . Близка этой позиции и точка зрения исследователей Б.МДжимова, ХМ. Думанова, Х.С.Кушхова, Т.Х.Кумыкова, А.В.Фадеева, которые считают, что главной целью российской политики на Северном Кавказе было расширение сферы влияния российской экономики, т.е. расширение рынков сбыта, освоение источников сырья, территориальные захваты, при этом судьбы северокавказ-ских народов Россию не интересовали .
Есть и противоположная точка зрения на характер национальной политики позднеимперской России на Северном Кавказе. Ее высказывают исследователи В.А.Матвеев, В.Н.Мальцев, A.M. Авраменко, О.В. Матвеев, П.П.Матющенко, В.Н.Ратушняк, В.С.Гальцев, Ф.П. Тройно22. В основу российской политики на Северном Кавказе, как указывает В.А. Матвеев, была положена идея гражданского приобщения северокавказских народов к России, т.е. их включение в российскую империю как граждан. Главным результатом этого процесса должно было стать формирование у народов Северного Кавказа нового общероссийского само-сознания" . По мнению В.Н.Мальцева, данный процесс включал в себя постепенное вовлечение Северного Кавказа в сферу российского государственного, административного, правового устройства, а также в сферу социальной политики и экономики2 . В связи с этим некоторые исследователи отмечают положительную роль России в развитии экономического и культурного развития северокавказских народов.
Третья точка зрения представлена Т.Х.Кумыковым. Он отмечал, что особенностью правовой политики позднеимперской России на Северном Кавказе являлось стремление к консервации этнической самобытности всей жизни народов, в том числе и их правовых институтов. Этот автор писал, что "царизм умышленно задерживал введение в национальных окраинах русских судебных органов, несмотря на то, что судебная система, действовавшая в Кабарде и Балкарии, уже не соответствова ла новым социально-экономическим условиям конца XIX - начала XX в."25
В 1990-е годы появились диссертации, посвященные вопросам правового регулирования отношений государства и народов российской империи в области права и религии. В Российской империи религия не была отделена от государства, поэтому основные положения жизни православных и мусульман регулировались государственными законами, указами и постановлениями (Е.А.Муравская) . Частично в этих работах затрагивалось и правовые статусы в области религии народов Северо-Западного и Центрального Кавказа.
В данной диссертации привлечены научные работы, в которых рассматривается конфессиональная политика и ее соотношения с судебными преобразованиями на российских национальных окраинах. Для нас важно, во-первых, проследить основные варианты этой политики, а, во-вторых, показать сходства и различия исламской и православной политики на национальных окраинах Российской империи. Как известно, Российская империя постепенно приобрела территории, которые стали ее национальными окраинами с преимущественно мусульманским населением: это Поволжье, Крым, Туркестан и Кавказ. Так, в Туркестане российская администрация проводила политику "игнорирования" ислама на мусульманских окраинах империи, например, в Туркестане {П.П.Литвинов) . Д.Ю.Арапов дал общий анализ истории формирования политики российской администрации по отношению к мусульманским общинам Россси .
В советском и российском кавказоведении существует много работ, посвященных отдельным аспектам российской политики на пореформенном Северном Кавказе в целом. В основном, учеными затрагивались проблемы формирования системы военно-народного управления, административной и судебной систем на Северо-Западном и Центральном Кавказе29.
Объектом диссертационного исследования является процесс историко-правового развития на Северо-Западном и Центральном Кавказе обычного права горцев как правовой системы и проблема создания Российской империей механима его реализации в исследуемом регионе.
Предметом диссертационного исследования стали правовые документы, связанные с обычным правом горцев, основные тенденции правовой политики России на национальных окраинах и ее соотношение с мусульманским воздействием Османской империей, правовые документы, регулирующие функционирование права на Северном Кавказе.
Цель исследования состоит в рассмотрении истории формирования механизма реализации обычного права (адата) народов Северо-Западного и Центрального Кавказа, установленного вначале Османской (XV-XVIII вв.), а затем и Российской империей (XIX - начало XX вв.), его соотношения с процессом формирования российской государственности и с основными направлениями конфессиональной политики (исламского и православного миссионерства) в исследуемых регионах.
Хронологические рамка исследования — XV- начало XX вв. К Северо-Западному Кавказу мы относим адыгские и тюркоязычные народы (балкарцев и карачаевцев). К Центральному Кавказу - осетин Северной Осетии.
Для анализа сформулированной выше цели исследования в диссертации планируется решение следующих задач:
• Рассмотреть этапы исламизации народов Северо-Западного и Центрального Кавказа, проводимой Османской империей.
• Выявить отношения исламских миссионеров к адату и способов внедрения мусульманского права при ограничении механизма реализации адата в исследуемых регионах.
• Проследить характер православной миссионерской деятельности, проводимой Грузией и Российской империей на Центральном и Северо-Западном Кавказе и отношения православия к горскому адату до начала XIX в.
• Изучить истории формирования государственного права в исследуемом регионе.
• Проанализировать бытование институтов гражданского обычного права (вещного, обязательственного, брачно-семеЙного и наследственного) на Северо-Западном и Центральном Кавказе.
• Проследить эволюцию институтов уголовного обычного права на Северо-Западном и Центральном Кавказе.
• Рассмотреть характер деятелности созданных Россией новые судебных органов и применение в них норм обычного права горцев.
Методологическую основу диссертации составляет комплекс методов: сравнительно-правовой, в основе которого лежит сопоставление правовых институтов в разные исторические периоды в различных этни-ческих обществах Северного Кавказа , системно-структурный, формально-юридический, а также историко-сравнительный, который позволил диссертанту решить поставленную цель и задачи с историко-правовых позиций.
В диссертации использована принятая периодизация развития права на Северном Кавказе31: XVIII - первая половина XIX вв. - так называемое дореформенное время, т.е. время, когда российская администрация еще не начала радикальных перемен на Северном Кавказе, вторая половина XIX - начало XX вв. - пореформенное время, период активной модернизации права. Рассмотрение обычного права как правового института применительно к Северному Кавказу невозможно без учета его взаимодействия с проникающим в этот регион начиная с X в. мусульманским правом (шариатом). Считаем целесообразным выделить и еще один период XV - середина XVIII вв. - время проникновения ислама на Северо-Западный Кавказ со стороны Крымского ханства и Османской империи, а также время распространения православия среди горцев Северо-Западного и Центрального Кавказа.
Источниковую базу исследования представляют следующие основные группые:
Архивные материалы. В диссертации использована целая группа архивных источников, которые были опубликованы как в советские годы, так в 1990-е годы. Ряд архивных материалов по северокавказскому адату собраны и опубликованы российскими кавказоведами, например, В.К.Гардановым (Материалы по обычному праву кабардинцев. Нальчик, 1956), Х.М.Думановым и Ф.Х.Думановой (" Правовые нормы адыгов и балкаро-карачаевцев в XV-XIX вв." (Майкоп, 1997).
В отличие от обычного права других народов, населявших национальные окраины имперской России адаты народов Северо-Западного и Центрального Кавказа долгое время оставались неписаными. Первые попытки кодификации адатов одного из народов СевероЗападного Кавказа, кабардинцев, по свидетельству Ш.Б.Ногмова, были сделаны еще в начале XVI в., но списки не сохранились. Х.М.Думанов утверждает, что в Ка-барде в конце XVIII-начале XIX в. адаты были вновь записаны, но и они не сохранились. Единственный раз сохранившиеся адаты горцев были записаны в первой половине XIX в. с помощью чиновников и военных Российской империи {Голицыным, Кучеровым и др. ) и впервые были опубликованы в Одессе Ф.И.Леонтовичем в сборнике "Адаты кавказских горцев"33.
Сословная иерархия, как подчеркивал В.К. Гар данов, положенная в основу записанных в первой половине XIX в. адыгских адатов, в связи с ликвидацией зависимых сословий перестала играть доминирующую роль в общине34. Во второй половине XIX в. адыгские адаты трансформировались, приобретя во многом демократичный характер. Во второй половине XIX в. обычное право адыгов вновь становится неписаным. В это время российская администрация ввела контроль за деятельностью обычноправовых и шариатских юридических институтов: принимаемые адатно-шариатскими судами решения стали записываться и предоставляться в российские судебные органы. Эти документы хранятся в республиканских архивах Северного Кавказа.
Материалы о жизни адата у горцев Северо-Западного Кавказа в XVIII в. содержатся в сборнике архивных документов " Черкесы и другие народы Северо-Западного Кавказа в период правления императрицы Ека-терины II 1775-1780 гг." . Для понимания истории взаимоотношений кабардинцев и России в свете проведения православной миссионерской деятельности и отношению к адату среди горцев в XVI-XVIII вв. важны следующие сборники архивных документов: Кабардино-русские отношения в XVI - XVIII вв., Белокуров С.А. Сношения России с Кавказом. Это сборник документов, извлеченных из Московского Главного архива Ми-нистерства иностранных дел . Материалы о роли в христианизации осетин Грузии содержатся в Сборниках: "Документы по взаимоотношениям Грузии с Северным Кавказом в XVIII в" , а также в сборнике "Русско приведены архивные материалы Центрального государственного архива древних актов и Архива внешней политики , в частности, материалы о крещении осетин в середине XVIII в.
Материалы, касающиеся жизни мусульманских общин и отношению к адату в российском государстве, частично опубликованы Д.Ю.Араповым, А.Б.Юнусовой, Ю.Н.Сергеевым и В.В.Латыповой. в двух сборниках документов: "Ислам в Российской империи. Законодательные акты, описания, статистика" и "Ислам в Законодательстве России. 1554-1929 гг." . Чрезвычайно важны для нашей темы архивные документы по движению Шамиля, мюридизму и его роли в реформировании адата и учреждении шариата на Северо-Западном и Центральном Кавказе в первой половине-середине XIX в. отражены в сборниках документов: "Шамиль — ставленник султанской Турции и английских колонизаторов", в котором опубликованы архивные материалы, хранящиеся в Центральном государственном архиве Грузии, относящиеся к периоду с 1826 по 1864 гг., и "Восстание дагестанцев и чеченцев в послешамилевскую эпоху и Имамат 1877 г."40
Наряду с опубликованными архивными материалами в диссертации использованы материалы, обнаруженные нами в различных фондах центральных и местных архивов России: Центрального Государственного архива Кабардино-Балкарской республики (ЦГА КБР, Нальчик), Центрального Государственного архива Северной Осетии-Алания (ЦГА РСО-Алания, г.Владикавказ), Госурадственного архива Краснодарского края (ГАКК, Краснодар), Российского Государственного военно-исторического архива (РГВИА, Москва), Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ, Москва) и Центрального государственного архива Грузии (ЦГИА Грузии).
В фонде ЦГА КБР нас интересовали следующие фонды: Ф.И-2 -материалы Управления Кабардинского округа, Ф.И-6 - материалы Управления Нальчикского округа. Особый интерес для диссертанта представляли материалы Нальчикского Горского Словесного суда (фонд N 22 ЦГА КБР). В ЦГИА Грузии наиболее интересны фонды, связанные с деятельностью Кавказского наместника (Ф.4, 1845-1858 гг.; Ф.8, 1858-1867 гг.), а также Главноначальствующего Кавказа (Ф.5, 1859-1883 гг.; Ф.12, 1883-1905 гг.), чьи канцелярии находились в Тифлисе.
В диссертации использованы архивные материалы следующих фондов РГВИА: Ф.400, документы Азиатской части Главного штаба Военного министра (1836-1919 гг.), Ф. 13454, материалы Штаба войск Кавказской линии и Черномории (г.Георгиевск) (1772-1860 гг.). Интересующий нас материал содержится в оп.1 (1772-1830 гг.) и оп.2. (1790-1856 гг.), например о развитии мюридизма на Северо-Западном и Центральном Кавказе интересны дело "Переписка об искоренении магометанских проповедников, шейхов, вредных русскому правительству" (РГВИА. Ф.13454. Оп.2. Д.463, 1849), фонд Военно-ученого архива, в частности, "Записка" Дельпоцо, 1808 г. (Д. 18491) и т.д.
Литературные материалы. В диссертации привлечены многочисленные свидетельства российских и иностранных путешественников, чиновников, шпионов, исследователей XIX в., произведения северокавказских историков и писателей о жизни мусульман и православных на Северном Кавказе, и об адате и шариате (С.Эсадзе, Н. Дубровин, Т.Лапинский, В.Миллер и др.) , {П.Г.Буткова, Э.Спенсера и др. ), Существенная информация по теме диссертации находится в сборниках: "Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов"43, "Осетины глазами русских и иностранных путешественников (XIII- XIX вв.)". Многие путешественники описывали обстоятельства бытования адата на Северо-Западном и Центральном Кавказе (Дж.Интериано, Г.Ю.Клапрот, Я.Рейнегс и др.). Нами будут использованы исследования правоведов XIX в. {М.Н.Агишева, М.М. Ковалевского, А.В.Комарова, Н.Ф.Грабовского4 ). Чрезвычайно ценным источником стали произведе ния известных исламских и православных идеологов Северного Кавказа. Их работы собраны и опубликованы в целом ряде сборниках (Р.У.Тугановым, Р.Х. Хашхожевой, З.М.Налоевым и др.)45.
Газетные материалы. В диссертации используются материалы из местных газет, издаваемые во Владикавказе и Тифлисе во второй половине XIX - начале XX вв.: "Терские ведомости", "Казбек", "Терек", "Северный Кавказ", "Тифлисский листок", "Кавказ". Газетный материал содержит сведения о проведении православной миссионерской деятельности и отношению к осетинскому адату46.
Научная новизна диссертации. В диссертации впервые предпринята попытка, опираясь на комплекс опубликованных и неопубликованных источников, рассмотреть историю формирования механизма реализации адата народов Северного Кавказа в контексте системы управления и государственного законодательства Российской империи, религиозной политики и становления российской государственности на национальных окраинах империи. В советские годы темы "адат и государство", "религия и государство" не могли быть объектом исследования в силу идеологических рамок советского времени. Предлагаемое исследование -первый опыт сравнительного анализа отношения Османского и Российского государств к северокавказскому адату в связи с историей формирования исламского и православного пространства на Северном Кавказе. В данной диссертации в качестве объекта исследования взяты два региона с разной конфессиональной принадлежностью и разной исторически сложившейся религиозно-правовой политикой.
Теоретическая значимость диссертации определяется созданием комплексного исследования одной из ключевых направлений имперской политики на Северном Кавказе - правовой. Эта тема рассмотрена в диссертации всесторонне, на основе историко-сравнителъного метода, благодаря которому автор смог показать различия в подходах империи к православию и исламу в исследуемых регионах, а значит и к адату и шариату. Выявленные различия позволяют оценить и практическую значимость диссертации. Современная правовая и религиозная политика нынешнего российского государства во многом продолжает выработанные еще империей тенденции взаимоотношения ислама и государства.
Дидактическое значение данного исследования заключается в том, что результаты работы и представленный в ней фактический материал могут быть использованы в дальнейшем исследовании проблемы формирования правового поля на национальных окраинах Российской империи в XVIII-начале XX вв., для подготовки учебных пособий по истории права и государства на Северном Кавказе и для разработки лекционных курсов.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена на заседании кафедры государственно-правовых дисциплин Нижегородской Академии МВД. Отдельные положения диссертации представлены в докладах на всероссийских конференциях (Международной научной студенческой конференции "Государство и право", Новосибирск, 2000; Научно-практической региональной конференции, 23-24 ноября 2001 г., Нальчик; Научно-практической конференции "Юридическая наука: состояние и перспективы развития на Северном Кавказе", Ростов-на-Дону, 2001), а также в ряде публикаций.
Конфессиональный фактор в формировании обычного права (адата)на Северо-Западном и Центральном Кавказе
Правовая система горцев Северного Кавказа развивалась под воздействием комплекса политических процессов. История функционирования обычного права тесно связана с характером и основными направлениями имперской политики Османского и Российского государства в течении XV-начале XX вв. Значительную роль играл военный фактор (Кавказская война). Но главным среди других факторов, влиявших на функционирование горского адата в исследуемый период, безусловно, был конфессиональный. Проводимые Османской империей исламизация и Российской - христианизация народов Северо-Западного и Центрального Кавказа в значительной степени повлияли на жизнь горского адата. Рассмотрим основные направления этих процессов в течение XV-XVIII в.
Исламизация горцев. С XV в. началось активное проникновение ислама на Северо-Западный и Центральный Кавказ со стороны Османской империи и Крымского ханства, вошедшего в состав империи в 1475 г. и. В Османской империи бытовал ислам суннитского направления ха-нафитского толка1. Сунизм был возведен в ранг государственной религии. Мусульманское духовенство в Османской империи было очень многочисленным. В Стамбуле было построено около 500 религиозных учреждений (мечетей и медресе). Была создана система школьного обучения, имевшая исключительно религиозный характер и введено шариатское судопроизводство.
Османская империя просуществовала около 600 лет (около 1300 -1918 гг.). Она сложилась в XV-XVI вв. в результате завоеваний турков-османов в Азии, Европе и Африке. В период своего наибольшего территориального распространения, в XVI-XVII вв. Османская империя включала в себя: Анатолию, Грецию, Трансильванию, Валахию, Молдавию, Венгрию, Болгарию, Сербию, Далмацию, Боснию, Героцоговину, Албанию, Македонию, ногайцев, северное побережье Черного моря до Кубани и часть его восточного побережья, Азов, Крым, Южную Грузию, часть Армении, Курдистан, Сирию. Ливан, Палестину, Месопотамию, Аравию, Алжир, Тунис, Египет, Кипр и т.д.
Империя выработала свою, отличную от европейской, практику соединения в единое государство различных подвластных ей территорий. "Для ее пограничных областей были характерны особые отношения вассалитета, когда вхождение в империю было обусловлено лишь уплатой дани, либо какими-то военными обязательствами, и признанием верхо-венства османских султанов" .
Основными направлениями исламизации во второй половине XVI-XVII вв. на Северо-Западном Кавказе были следующие:
Строительство крепостей на Черноморском побережье {Су-хум, Гагры, Анапа ).
Развитие активной торговли между турками и горцами Северо-Западного Кавказа.
Право как инструмент политической борьбы между Османской и Российской империями в первой половине XIX в
Первая половина XIX в. - время, с одной стороны, активизации исламской жизни и начало внедрения норм мусульманского права на Северо-Западном и Центральном Кавказе, а с другой, начало серьезной борьбы Российской империи с исламом и мусульманским правом и одновременно начало активной поддержки адата.
Исламизация горцев. На Северо-Западном и частично на Центральном Кавказе в начале XIX в. начинается рост численности исламских духовных руководителей: эфенди (турец.), имевших начальное исламское образование, и мулл (татарс), являвшихся помошниками первых. Именно в этот период стали появляться первые исламские лидеры из местного населения. Как правило, ими становились лица высших сословий2.
В целом исламское духовенство этого периода не было глубоко образованным, и подчас даже не знало арабского языка, передавая населению, как писал Н.Дубровин, «шаткие понятия о религии». Но были и исключения4. Так, известен первостепенный уздень, кабардинский эфенди Исаак (Исхак) Абуков, который получал жалованье от Турецкой Порты и занимался миссионерской деятельностью среди соседних горских народов (балкарцев, карачаевцев)5. В 1808 г. генерал-майор Дельпоццо указывал, что "эфенди Исхак более всего старался набожностью под видом отличной добродетели привлечь к себе народ. И так искусно достиг желаемой цели, что в короткое время успел всю кабардинскую нацию усовершенствовать в магометанском законе". Известен и причерноморский кади Хаджи Измаил1. В 1830-е годы активно работал и кабардинский кадий (мусульманский судья) Аджи Умер Шеретлоко-эфенди . Кадий натухайцев Магомет Эмин эфенди пользовался значительным авторитетом у своего народа именно как грамотный человек9. Со временем многие местные духовные лидеры, получившие исламское образование и соответствующие познания, приобрели авторитет среди своих соплеменников
Система исламского образования в первой половине XIX в. на Северо-Западном и Центральном Кавказе переживала период становления. Уже были организованы мечетские начальные духовные школы, в частности, Дж.Лонгворт и Г.Ю.Клапрот обнаружили их у карачаевцев и адыгов11. Наряду с учебой в школах желающие стать кадиями брали частные уроки арабского или персидского (по желанию) и турецкого (обязательно) языков для того, чтобы они могли свободно пользоваться турецкими и арабскими книгами по мусульманскому праву . С этого времени молено говорить о начале формирования корпуса исламских судей.
Благодаря близости Анапы и деятельности ее комендантов по исламизации адыгов, больше всего мечетских школ было на черноморском побережье. Д.Белл указывал, что в Причерномории, по данным на 1830 г., было около 40 мечетских школ. Каждую школу посещало примерно от 10 до 60 учеников13. Так, шариатский судья причерноморских адыгов Хаджи Измаил рассказывал, что к нему для обучения прислали 12 мальчиков, проживающих в 16 населенных пунктах. Обучение длилось три года14.
Первая половина XIX в. - это время установления связи между борьбой горцев с Российской империей и формированием идеологического фундамента этой борьбы, основанной на исламских понятиях о гяурах, принудивших Магомета спасаться в Мекке и Медине, под которыми в данной ситуации они подразумевали русских. Понятие гяур в первой половине XIX в. стало использоваться не только применительно к иноверцу, но и для обозначения врага, главным образом, русского15. Рїменно духовные лица часто возглавляли эту борьбу местного населения с русскими. Перед началом военных экспедиций мулла совершал молитву и магические действия - ломал стрелу16.
Османская и Российская империи и реализация адата на Северо-Западном и Центральном Кавказе
Исламизация горцев. Во второй половине XIX в. народы Северо-Западного и отчасти Центрального Кавказа продолжали исповедывать ислам. В этот период наблюдалась продолжение активизации исламской жизни. В то же время в Осетии Священный Синод усердно утверждал православие.
Во второй половине XIX в. наблюдается значительное строительство мечетей на Северо-Западном Кавказе. Строительство каменных мечетей началось в 1880-е годы1. В Карачае в большинстве селений имелось по 1 мечети, но в некоторых несколько: в Картджурте - 7 мечетей, в Хурзуке - 2 . Обычно в соборной мечети был старший (главный) эфенди, мулла и муэдзин, в квартальной - эфенди (или мулла) и муэдзин . Все духовные лица были либо местными, либо из других северокавказских регионов. В каждом селении был кадий, который рассматривал подведомственные дела по шариату. Тем не менее система исламского образования в силу противодействия российского государства не смогла развить и создать более глубокое и расширенное исламское обучение. Во второй половине XIX в. единственной формой образования горцев Северо-Западного Кавказа продолжало оставаться обучение в приходской школе (медресе). Согласно архивным данным ЦГА КБР, в 1873 г. в Ка-барде и Балкарии было 42 медресе, в 1909 г. - 105. Исламские начальные школы не имели государственного финансирования и содержались на частные пожертвования4. Курс в мечетской школе длился от 3-х до 4-х лет5. В основе преподавания в таких учреждениях была положена турецкая схоластическая методика, в рамках которой преподавался арабский язык, арабская грамота и Коран, без изучения основ мусульманского права.
Во второй половине XIX в. Российская империя сформировала методы воздействия на ограничение ислама и ослабление шариата на Северо-Западном Кавказе.
Переселение наиболее радикально настроенных мусульман в Турцию6. Переселение горцев Северного Кавказа, особенно Северо-Западного Кавказа продолжалось вплоть до 1910-х годов.
Ограничение исламского и развитие светского образования. Российское правительство опасалось чрезмерного распространения исламских знаний в народе, в силу чего ограничивало работу исламских образовательных учреждений, предпочитая развивать в противовес им светское образование.
Во второй половине XIX в. Российская администрация продолжала формировать пророссийское мусульманское духовенство. Наблюдался процесс инкорпорации высших слоев российского мусульманства в состав российского дворянства. На Кавказе этот процесс принял форму службы в российской армии, получение различных военных чинов и соответствующих привилегий. Исламская аристократия Северного Кавказа приглашась на работу в государственные имперские структуры .
В этот период количество пророссийски настроенных лиц на Северном Кавказе вообще, в том числе и среди мусульманского духовенства, постепенно увеличивалось. Российскую власть поддерживали старшины, представители высших сословий в тех обществах, где была сословная иерархия, состоявшие, как правило, на военной службе в русской армии, а также некоторые мусульманские служители . Были среди исламского духовенства Северо-Западного Кавказа и антироссийские настроения. В 1883 г. эфенди малокабардинского селения Хапцево Тари Мельхаунов возглавил в обществе силы, оппозиционные пророссийски настроенному старшине Мисосту Бориеву. Непримиримая позиция представителя духовенства привела к серьезным волнениям и привлечению к внутриобщинным делам военных властей. В результате расследования были установлены факты самоуправства Мельхаунова, которое выразилось в незаконном созыве сельского схода и подстрекательстве его участников к неподчинению старшине и распоряжениям русских властей .
