Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Концептуальные основы исследования феномена византинизма 28
1. Понятие «византинизм» в русской историософии и его теоретическая актуализация в современной историко-политической мысли 28
2. Формирование проблемного поля византинизма в отечественной историософии 49
Глава 2. Разработка проблемы византинизма в пореформенный период (50-70-е гг.) 82
1. Культурно-историческая концепция Н.Я. Данилевского 82
2. «Русский византизм» К.Н.Леонтьева 97
Глава 3. Эволюция византинизма в условиях контрреформ (80-90-е гг. XIX в.) 123
1. Вл.С. Соловьев о роли византийского наследия в судьбах России 123
2. Образ византинизма в концепции монархической государственности Л .А. Тихомирова 150
Заключение 176
Список источников и литературы 191
- Понятие «византинизм» в русской историософии и его теоретическая актуализация в современной историко-политической мысли
- Формирование проблемного поля византинизма в отечественной историософии
- Культурно-историческая концепция Н.Я. Данилевского
- Вл.С. Соловьев о роли византийского наследия в судьбах России
Введение к работе
Актуальность темы. На рубеже XX - XXI вв. на всем постсоветском пространстве перед образовавшимися государствами, перед противоборствующими в них политическими силами встал вопрос о формировании новой идентичности, нового государственного и национального самосознания, новой государственной идеологии. В России в процессе становления многопартийности, пришедшемся на 90-е годы прошлого века, возникающие партии и движения не могли не определять своих идейных предшественников. Их идеологи - современные философы, историки, политологи, публицисты -рассматривают проблему исторического выбора России в системе координат, которая восходит к спорам, разразившимися между западниками и славянофилами более полутора веков назад. «Эффективным средством для политиков в борьбе за власть и влияние на избирателей, - фиксирует Г.И. Зверева, - оказалось использование масок славянофилов и западников»1.
Для создания современных идеологем, прежде всего, связанных с решением задачи выработки национального самосознания, современные авторы обратились к «каноническим» построениям историософии второй половины XIX - начала XX вв. В результате «интеллектуальными источниками и авторитетами» в 90-е годы XX в. стали славянофилы и западники XIX в., русские либералы и
Зверева Г.И. «Присвоение прошлого» в постсоветской историософии России (Дискурсный анализ публикаций последних лет) // Новое литературное обозрение. 2003. - № 59. - С. 543.
консерваторы второй половины XIX - начала XX вв., а персонально - Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, Вл.С. Соловьев, Н.А. Бердяев и др. Кумиры прошлой эпохи - революционные демократы, народники, социал-демократы - практически «выпали» из современного интеллектуального пространства. Иными словами, протекающие в стране политические процессы актуализировали исследование тех течений российской политической мысли прошлого, которым ранее, на протяжении более семи десятилетий, прежде всего, в силу идеологических причин, уделялось недостаточно внимания. Исследователи вынуждены были констатировать, что к середине 90-х годов XX в. «подавляющее большинство не только масс, но и элиты нашего общества не отдает себе даже приблизительного отчета в том, что такое либерализм, что такое либеральная программа, либеральная политика и т.д.»1. То же самое следует сказать и о представлениях о консерватизме. Во многом это было следствием и того, что теоретическое наследие, которое оставили российские либералы и консерваторы XIX - начала XX вв., говоря словами М.А. Абрамова, -«обширная Terra incognita - затонувшая Атлантида, ожидающая отечественных исследователей»2.
1 Пустарнаков В.Ф. Замысел книги //Либерализм в России. - М., 1996. -
С.З.
2 Абрамов МА. Неоконченная симфония русского либерализма, или
возвращение белого парохода // Опыт русского либерализма. Антология. М.,
1997. С. 5. Приведенное определение отнесено автором к положению дел с
исследованием либерализма. О том же писал В.И. Приленский: «Русскому
либерализму... в общем-то не очень повезло в смысле той доли внимания
со стороны исследователей, которая ему до сих пор уделялась... По срав
нению с другими направлениями общественной мысли он был незаслуженно
отодвинут на второй план» (Приленский В.И. Опыт исследования мировоз
зрения ранних русских либералов. - М., 1995. - С. 3). С еще большим осно
ванием определение М.А. Абрамова следует отнести к проблеме русского
консерватизма. В середине 90-х гг. XX в. исследователи (П.Ю. Рахшмир)
особо подчеркивали слабую изученность консерватизма именно как идеоло
гии и ценностной системы (См.: Консерватизм как течение общественной
Естественно, что и в период «перестройки», и первые постсоветские годы, когда ключевыми требованиями общества стали гражданские свободы, собственность, безопасность, «первой и осевой идеологией» (определение Б.Г. Капустина1) рассматривался либе-рализм . Одновременно в российском обществе появился интерес и к консервативной традиции. Его нарастание оказалось связанным как с политическими сдвигами в российском обществе, так и изменением вектора развития политической жизни США и западноевропейских стран3. Изменение картины политического и социокультурного развития России в 90-е годы вышло далеко за пределы прокламируемого демократами эпохи «перестройки» перехода от авторитаризма к демократии с ее рыночной системой. В менталитете российского общества, ориентированного на либеральные ценности, всемерно влекомого реформаторами «ельцинского призыва» к тому, чтобы «войти... и прочно закрепиться» в «социально-экономическом пространстве западного общества»1, стремительно «развернулись» консервативные тенденции, которые проявились в тяге к порядку, укреплению государственности, в росте интереса к на-
мысли и фактор общественного развития (Материалы «круглого стола») // Полис. - 1995. - № 4. - С. 34-35).
1 См.: Либерализм в России. - М., 1996. - С. 49.
2 Не случайно известный историк русского либерализма В.В. Шелоха-
ев подчеркивал, что «...теоретическое осмысление как содержательной
(сущностной) стороны социальной программы русских либералов начала XX
в., так и предлагаемых ими механизмов ее практической реализации прине
сет пользу современным реформаторам, если они серьезно стремятся к
созданию правового государства и системы рыночных отношений» (Шело-
хаев В.В. Социальная программа русского либерализма // Кентавр. - 1995. -
№1.-С. 110).
3 С конца 70-х гг. XX в. эти страны охватила «новая консервативная
волна». Персонифицированная такими политиками, как М. Тэтчер, Р. Рейган,
она проявилась в массовой приватизации национальных предприятий, в
торжестве монетаризма, в отказе от государственного регулирования и со
циального реформизма, в возврате к... традиционным ценностям либера
лизма. См.: Гайдар Е.Т. Государство и эволюция. - СПб., 1997. - С. 41-42.
циональным истокам и т.п.2 Это была реакция на социальные потрясения 90-х годов. В интеллектуальном плане эта «консервативная волна» была также подкреплена активизацией внимания к истории консервативной идеологии и практики, поскольку уже к середине 90-х гг. произошел, говоря словами В.Я. Гросула, «решительный поворот в сторону изучения консервативной проблематики, все более осмысленного желания разобраться в направлении, не пользовавшимся ни одобрением, ни повышенным вниманием в предшествующие времена»3.
Закономерно, что прошедшее десятилетие дало серьезные результаты в изучении русской общественно-политической мысли. Были проведены многочисленные дискуссии, «круглые столы»4, вышли монографии, сборники статей и многочисленные пособия. Российский читатель получил возможность изучать наследие русских мыслителей по современным публикациям5. В результате
1 Гайдар Е.Т. Указ. соч. - С. 43.
2 См.: Вызов Л. Неоконсервативная волна // Независимая газета. -
2001. 8 декабря.
3 Гросул В.Я. Предисловие // Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская
ВА, Шацилло К.Ф., Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм XIX столетия.
Идеология и практика. - М., 2000. - С. 7. [Далее: Русский консерватизм...].
В.Я. Гросул увидел начало этого поворота с «как бы неожиданным» издани
ем на русском языке полного перевода знаменитой книги Э. Берка «Раз
мышления о революции во Франции» (см. публикацию текста книги в: Социс.
1991-1993; издание: М., 1993).
4 См.: Консерватизм в России («Круглый стол») // Социс. - 1993. - № 1;
Консерватизм как течение общественной мысли и фактор общественного
развития (Материалы «круглого стола») // Полис. - 1995. - № 4; Русский ли
берализм: Исторические судьбы и перспективы. Материалы международной
научной конференции. - М., 1999; Либеральный консерватизм: история и со
временность. Материалы Всероссийской научно-практической конференции.
- М., 2001; Русский консерватизм: проблемы, подходы, мнения // Отечест
венная история. - 2001. - № 5 и др.
5 Отражением повышенного интереса к наследию дореволюционных
мыслителей стали многочисленные издания и переиздания их трудов. См.:
Чаадаев П.Я. 1) Статьи и письма. - М., 1989; 2) Полное собрание сочинений
и избранные письма. - М., 1991. - Т. 1-2; Хомяков А.С. 1) Полн. собр. соч.:
вступившее в XXI в. российское общество совершило важный поворот в отношении к консерватизму, признав, что он не является чем-то «темным», реакционным. Верх берет исследовательский подход. Обращение к наследию российских либералов и консерваторов раздвинуло горизонты научного поиска. Прежде всего, это выразилось в активном интересе к жизни, деятельности и научному творчеству видных русских либеральных и консервативных мыслителей. Важным направлением стало изучение процессов институци-нализации, формирования и деятельности политических течений и партий. Вырабатываемые последними политические программы, стратегические и тактические линии политической деятельности соотносились с решением их авторами проблем философии истории, в первую очередь, ставшей для них центральной темой сущности и призвания России, ее места в мировой и европейской истории, соотнесения с мировой и европейской цивилизацией. Поэтому актуальным был признан анализ выработанных русскими мыслителями историософских построений и концептов, востребованных в современной историософской литературе, публицистике.
В 8 т. - М., 1900-1914; 2) О старом и новом. Статьи и очерки. - М., 1988; 3) Сочинения: В 2 т. - М., 1994; Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. - М., 1991 (другие изд.: СПб., 1995; М., 2003); Леонтьев К.Н. 1) Записки отшельника. - М., 1992; 2) Цветущая сложность: Избранные статьи. - М., 1992; 3) Избранное. - М., 1993; 4) Восток, Россия и Славянство. Философская и политическая публицистика. Духовная проза. (1872-1891). -М., 1996; 5) Полн. собр. соч.: В 12 т. - Т. 1-6. - М., 2003-2006 и др.; Соловьев B.C. 1) Сочинения в 2 т. 2-е изд. - М., 1990; 2) О христианском единстве. -М., 1994; 3) Россия и христианская церковь. - Мн., 1999 и др.
Изданы различные хрестоматии и тематические сборники. См.: Россия глазами русского. Чаадаев, Леонтьев, Соловьев. -СПб., 1991; Византийская цивилизация в освещении русских ученых. 1894-1927. - М., 1999; В поисках своего пути Россия между Европой и Азией. Хрестоматия. - М., 1997; Визан-тизм и славянство. Великий спор. - М., 2001; Русский мир. Геополитические заметки по русской истории. Сб. - М., 2003 и др.
Еще одним, относительно новым направлением исследований стало выделение и специальный анализ созданных мыслителями прошлого «познавательных матриц», «штампов-идеологем», «политизированных образов», неких «историографических модулей», «"готовых" риторических конструкций»^'. Широко известны такие призванные передать характер политического поведения, содержание политических программ, тактик и пр. понятия, как «макиавеллизм», «тайны мадридского двора», «евразийство», «панмонголизм», «азиатские хитрости» и т.п. К их числу относится и «византинизм».
Появление названных понятий можно объяснить, обращаясь к феномену исторического опыта. Последний, как показано в литературе, включает такие компоненты как чувственный опыт субъекта, его практический опыт и опыт в виде накопленных знаний о закономерностях, устойчивых тенденциях общественного развития2. Важную роль в духовной и политической жизни также играют восприятия в той или иной мере и форме познавательного опыта других субъектов, по сути, составляющее содержание «встреч» культур, их диалога. Вот на «перекрестках» всех этих «звеньев» исторического опыта и оказываются названные обобщающие понятия.
В советской историко-политической науке явно недостаточно изучался научно и политически актуальный «познавательный опыт» тех субъектов, которые в прошлом уделяли большое внимание историософскому осмыслению Византийской цивилизации и ее наследия3. Это был идейный багаж консервативных кругов - поли-
1 Понятия предложены ПИ. Зверевой. См.: Зверева ПИ. Указ. соч. -
С. 540, 543, 544 и ел.
2 См.: Царев Б.В. Исторический опыт: проблемы освоения и мобилиза
ции. - Казань, 2001. - С. 26.
3 Следует подчеркнуть, что в области историографического изучения
наследия дореволюционных историков-византинистов ситуация была более
тических противников большевистского режима. С позиций марксистской методологии рассмотрение процесса идеологического развития сосредотачивалось на противопоставлении реакционного и революционного. При этом, как правило, реализовывался метод редукционизма - сведения тех или иных воззрений к одному из этих начал. Революционное определялось как прогрессивное. Закономерно, что сегодня как актуальная рассматривается задача «нейтрализации наиболее эпистемологически пристрастных итогов советского периода существования русской византинистики с позиций современного методологического перелома в гуманитарной области знания»1.
Естественно, что в условиях последнего десятилетия, когда происходит «рост цивилизационного самосознания в России, которое все более замещает уходящее «советское» историческое самосознание»2, сформировался интерес к цивилизационному фактору в истории, а вместе с ним и к теме социокультурных ценностей. Как это нередко бывало, импульсы к актуализации (возвращению) проблемы были даны публикацией трудов западных историков и исто-риософов3, активно обсуждавших проблему основ и характера рус-
благоприятной. См.: Очерки истории исторической науки в СССР. Т. НИ. - М., 1955-1964; Курбатов Г.Л. История Византии (историография). -Л., 1975 и др.
1 Хрущева Э.Н. Концепция византийского государства в русской визан-
тинистике последней четверти XIX - XX вв. Автореф. канд. ист. наук. - Ека
теринбург, 2003. - С. 3.
2 Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теория цивилизации от античности до
конца XIX века. - СПб., 2002. - С. 5
3 См.: Пайпс Р. Россия при старом режиме. - М., 1993; Тойнби А.Дж.
Постижение истории. - М., 1990 и др. А.Дж. Тойнби - «один из наиболее ав
торитетных наставников в теории цивилизаций» (определение В.И. Уколо-
вой) - полагал, что Россия дала «первый пример добровольной самовестер-
низации незападной страны», но вестернизация встречала сопротивление
«мощных традиционных культурных пластов» (Тойнби А.Дж. Указ. соч. -
С. 564). Объяснялось это тем, что «почти тысячу лет русские... принадлежа
ли не к нашей Западной цивилизации, но к византийской...» (Тойнби А.Дж.
ской политической традиции: унаследована ли она от Востока или заимствована на Западе1, и работ историков русской философской, религиозной мысли, оказавшихся в эмиграции2. Тогда прозвучали слова о. Иоанна (Экономцева): «Проблема отношения к византинизму, являющаяся, в сущности, проблемой исторического выбора, - это извечный гамлетовский вопрос для России и других славянских государств»3.
Объектом данного исследования выступает консерватизм как направление общественно-политической мысли дореволюционной России, предметом - проблема византинизма («византизма») как понятия-образа, выработанного в российской историософии XIX в. и ставшего одним из ключевых историко-теоретических концептов консерватизма.
Своеобразием развития духовной жизни России XIX в. оказалось то, что среди первых, обратившихся к проблеме философского осмысления «встречи» Руси с Византией, места и роли «византинизма» в исторической судьбе России, оказались те историософст-вующие мыслители4, которые поставили вопросы о том, какой вклад
Византийское наследие России // Тойнби А.Дж. Цивилизация перед судом истории. - М.; СПб., 1995. - С. 106).
1 См.: Янов А. «Россия, в которую мы не попали» // Книжное обозре
ние. - 1998. - № 29. - 21 июня.
2 См.: О России и русской философии истории: философы русского
послеоктябрьского зарубежья. - М., 1990. Особо следует отметить труды, в
которых обсуждалась исследуемая проблема: Бердяев Н.А. Судьба России.
- М., 1990; Федотов Г.П. Судьба и грехи России / Избранные статьи по фи
лософии русской истории и культуры: В 2-х т. - СПб., 1991; Флоренский Г.В.
Пути русского богословия. - Киев, 1991; Экономцев И. Православие. Визан
тия. Россия. Сб. статей. - М., 1992 и др.
3 Экономцев И. Византинизм, славяне и Россия // Вопросы истории. -
1989.-№8.-С. 55.
4 Как пишет В.А. Кошелев, историософия отличается от классической
философии истории тем, что менее занимается выяснением причинно-
следственных соотношений событий, выяснением логики мирового истори
ческого процесса, рациональным истолкованием. «Историософия - это ин-
внесла и призвана внести каждая крупная страна в прогресс человечества, какова специфика России, ее места в мировой истории. Это были П.Я. Чаадаев (1794-1856), А.С. Хомяков (1804-1860), Н.Я. Данилевский (1822-1885), К.Н. Леонтьев (1831-1891), Вл.С. Соловьев (1853-1900), Л.А. Тихомиров (1852-1923)1. Названные мыслители - наиболее яркие представители разных поколений - предприняли специальные усилия, направленные на осмысление проблемы «византинизма»2. Понятие «византинизм» формируется не в связи с развитием исторической науки, а именно что в процессе историософского осмысления феномена Византийской цивилизации.
Хронологические рамки исследования - 30-е - 90-е гг. XIX в., - время выявления и развернутого поиска историософского осмысления феномена византинизма в российском гуманитарном знании. В конце 20-х - начале 30-х годов XIX в. в России началось радикальное переосмысление наследия XVIII в. на основе идей романтизма, наступила переориентация с эпохи классической античности на эпоху поздней античности и начала христианства3. Историческая мысль обращается к осмыслению идеи национального развития. К середине XIX века завершается период «нерасчлененности общественного сознания», «отвлеченных умствований» и со времени
туитивное переживание судеб народов, эстетическое и этическое осмысление основ их исторического бытия, отыскание «корней» и прозрение будущей «судьбы» (Кошелев В.А. Алексей Степанович Хомяков, жизнеописание в документах, в рассуждениях и разысканиях. - М., 2000. - С. 196).
1 Ср.: Шаповалов В.Ф. Истоки и смысл российской цивилизации. - М.,
2003.-С. 410.
2 В диссертации не рассматриваются труды и творчество тех признан
ных русских консерваторов, которых условно относят к группе «исполните
лей-практиков» - К.П. Победоносцева, В.П. Мещерского, Я.И. Ростовцева,
ДА. Толстого и др., поскольку нас интересует опыт теоретического осмыс
ления концепта «византинизм» и феномена Византийской цивилизации в
рамках становления идеологической доктрины русского консерватизма.
3 См.: Очерки русской культуры XIX века. Т. 2. Власть и культура. - М.,
2000.-С. 19-20.
«великих реформ» наступает, по определению И.В. Лукоянова, «эпоха русского "дворянского консерватизма", его постепенного размежевания с либерализмом и формулирование ряда специфических черт, приближающих его к сословной идеологии»1. Верхняя же граница исследуемого периода совпадает с кризисом консерватизма в России как основы политической доктрины государства2.
Степень научной разработанности проблемы. Избранная тема не присутствует в историописании в качестве специализированного дискурса, она затрагивалась теми авторами, которые обращались к изучению истории духовной жизни России, ее общественно-политической мысли, творчества избранных авторов, прежде всего, К.Н. Леонтьева и Вл.С. Соловьева. Однако тема рассматривалась преимущественно в контексте изучения проблемы «Россия - Запад».
В соответствии с исследовательским интересом можно сгруппировать литературу по проблемному принципу в четыре основные группы.
Первая группа исследований включает труды по истории общественно-политических движений. Среди работ советского пе-
1 Лукоянов И.В. Российские консерваторы (конец XIX - начало XX вв.).
-СПб., 2003.-С. 7.
2 Наиболее четко мысль о том, что российский консерватизм вошел в
XX век, не представляя собой идейного направления как такового, сформули
ровал Н.А. Бердяев (см.: Бердяев Н.А. Судьба русского консерватизма // Ки
носценарии. М., 1989. № 5. - С. 164). Авторы книги «Русский консерватизм...»,
аргументировано доказывая, что тезис Н.А. Бердяева «не соответствует ре
альному положению дел», тем не менее констатируют: «...в начале XX века
консерватизм и по своему идейному багажу, и по литературно-научным силам,
и по влиянию на общество значительно уступал двум другим общественно-
политическим течениям - либеральному и леворадикальному» (Гросул В.Я.
Заключение // Русский консерватизм... - С. 421-422). Г.П. Федотов считал, что
в начале XX в. «созревала жатва духа, возросшая из семян, брошенных в
землю религиозными мыслителями XIX века», что «в лице Струве и его шко
лы... впервые после смерти Каткова возрождалась в России честная и та
лантливая консервативная мысль» (Федотов Г.П. Революция идет // Федотов
Г.П. Судьба и грехи России. -Т. 1. -СПб., 1991.-С. 170).
риода значимы исследования Е.А. Дудзинской, Н.И. Цимбаева, В.А. Китаєва, В.А. Кувакина, В.П. Дурновцева и др.1 До начала 90-х годов XX в. оказалось весьма односторонне исследованной консервативная мысль и равно консервативная идеология в России. Преимущественное внимание исследователей было направлено на изучение одной ее составляющей - «славянофильства». Кроме того, не изучался тот идейный комплекс, который был мобилизован для аргументации выдвигаемых политических программ. В этом комплексе особое место занимало обращение идеологов российского консерватизма к наследию цивилизации, в кругу которой произошло становление России, прежде всего ее, по представлениям представителей этой ветви общественной мысли, духовного стержня. Этой цивилизацией была Византия. И можно провести параллель: если либералы искали свои опорные «начала» на Западе, то представители российского консерватизма устремляли свои взоры в сторону Византии. Потому и возникла особая тема, которую активно стали обсуждать, начиная со славянофилов, тема «византинизма».
Российский читатель получил возможность изучать наследие либеральных2 и консервативных мыслителей по современным пуб-
1 См.: Дудзинская Е.А. Славянофилы в общественной борьбе. - М.,
1983; Цимбаев Н.И. Славянофильство: Из истории русской общественно-
политической мысли XIX века. - М., 1986; Китаев В.А. 1) Славянофилы в
первые пореформенные годы // Вопросы истории. - 1977. - № 6; 2) От
фронды к охранительству. Из истории русской либеральной мысли 50-60-х
годов XIX в. - М., 1972; 3) Славянофильство и либерализм // Вопросы исто
рии. - 1987. - № 1; Дурновцев В.П. Проблема «Россия - Запад» в русской
историографии (XVIII - 60-е гг. XIX в.). Автореф. дис. докт. ист. наук. - М.,
1987 и др. Советский период оставил не решенным спор сторонников мони
стического (С.С. Дмитриев, Е.А. Дудзинская, Н.И. Цимбаев и др.) и дуалисти
ческого (В.А. Китаев, З.В. Смирнова и др.) подходов к истолкованию природы
славянофильского учения.
2 См.: Российские либералы. - М., 2001; Ерыгин А.Н. Традиционная и
модернизирующаяся Россия в философии истории русского либерализма
(К.Д. Кавелин, СМ. Соловьев, Б.Н. Чичерин): Ч. 1. Философия истории рус-
ликациям. Среди работ о консерватизме особо отметим труды И.В. Лукоянова, С.Н. Пушкина1, коллективную монографию, написанную такими известными и авторитетными специалистами как В.Я. Гро-сул, Б.С. Итенберг, В.А. Твардовская, К.Ф. Шацилло, Р.Г. Эймонто-ва2. «Мы категорически против того, чтобы заведомо выносить русскому консерватизму... какие-либо приговоры...» - формулирует кредо авторского коллектива указанной монографии В.Я. Гросул. Глубокий анализ, «спокойный рассказ, основанный прежде всего на исторической конкретике», позволил авторам «Русского консерватизма...» решить тему монографически. Впервые, в отличие от как массовых, так и от специальных изданий предыдущих десятилетий, в понятие консерватизма не вкладывалось никакого негативного смысла. Определяя консерватизм как «идейное и политическое течение охранительного характера, направленное на принципиальное сохранение существующих социальных отношений и государственного устройства»3, и показывая, что он никогда не был единым, внутренне непротиворечивым, авторы вскрыли реальное место его в жизни страны, в формировании не только тех черт, которые тормозили Россию, тянули ее в прошлое, но и тех, которые создавали идейную основу российской государственности, придавали ей прочность и стабильность. Учитывая сделанное в области изучения консерватизма за рубежом в XX веке и в постсоветской России, авторы
ского либерализма второй половины XIX века (тема России). - Ростов н/Д., 2004; Осипов И.Д. Философия русского либерализма (XIX - начало XX в.). -СПб., 1996 и др.
1 См.: Пушкин С.Н. Историософия русского консерватизма XIX века. -
Н. Новгород, 1998; Лукоянов И.В. Российские консерваторы (конец XIX - на
чало XX вв.). СПб., 2003 и др.
2 См.: Гросул В.Я., Итенберг Б.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф.,
Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. -
М., 2000.
3 Там же.-С. 14.
приходят к принципиальному выводу о том, что российский консерватизм в XIX в. был одним из главнейших общественных течений, поскольку «консервативная идеология... была в России господствующей не только в правящих верхах, но и в обществе»1.
Вторая группа включает в себя труды по русской духовной культуре и русской историософской мысли (в т.ч. религиозной) XIX века2. Особо значимыми в дореволюционной и эмигрантской историографии в концептуальном плане являются труды Н.А. Бердяева, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, П.Н. Милюкова, Г.П. Федотова, Г.В. Флоровского, С.Л. Франка и др.3, в которых была осуществлена реконструкция общих теоретических схем историософии. Эти работы представляют собой блестящие образцы изучения русской духовной культуры XIX века, заложившие традиции ее оценки на долгие десятилетия. В советской историографии консервативная историко-политическая и историософская мысль исследовалась фрагментарно, не получила достаточного освещения4. Начиная с рубежа 80-90-х гг. XX в. возрос интерес исследователей к изучению русской религиозной историософии, к анализу ее поиска национальной идентичности России. Выделяются работы П.П. Гайденко,
1 Там же.-С. 13.
2 Глубокий анализ историографии русской исторической мысли XIX в.
дан О.И. Ивониной. См.: Ивонина О.И. Проблема направленности историче
ского процесса в русской христианской исторической мысли XIX - первой
половины XX века. Автореф. докт. ист. наук. - Томск, 2001. - С. 4-8. См. так
же: Гросул В.Я. Предисловие// Русский консерватизм... -С. 8-10.
3 См.: Зеньковский В.В. История русской философии. - Л.,1991. - Т.1-2;
Лосский Н.О. История русской философии. - М., 1991; Милюков П.Н. 1) Сла
вянофильство // Энциклопедический словарь. Изд. Ф.А. Брокгауза и И.А. Еф
рона. - СПб., 1900. Т. 30. Полутом 59; 2) Главные течения русской историче
ской мысли. - СПб., 1913; Флоровский Г.В. Пути русского богословия. - Киев,
1991 и др.
4 См.: Рябова Л.К. О некоторых тенденциях развития современной ис
ториографии консерватизма // Историография и источниковедение отечест
венной истории. - СПб., 2001. - С. 180.
А.Ф. Замалеева, О.И. Ивониной, И.Н. Ионова, К.В. Фараджева, А.А. Фролова, В.М. Хачатурян, Е.Н. Цимбаевой и др.1
Особо следует выделить труды представителей активно развивающегося направления философии культуры, в которых рассматривается вклад П.Я. Чаадаева, Н.Я. Данилевского, Вл.С. Соловьева, К.Н. Леонтьева и др. в разработку культурно-типологического подхода к истории цивилизаций2. Культуролог В.А. Бачинин впервые ввел понятие «византинизм» в энциклопедическую лексику: им, считает ученый, «в русской религиозной философии обозначался обширный культурно-исторический комплекс религиозных, государственно-политических, философско-нравственных, художественно-эстетических идей и соответствующих им форм социальной практики, большинство из которых восходило к образцам Византийской цивилизации и в которых отчетливо проступали социокультурные отличия российской цивилизации от европейского Запада»3.
Третью группу составляют работы, посвященные осмыслению и восприятию византийской традиции в русской общественной мысли и культуре XIX века. Среди них можно выделить две подгруппы:
1 См.: Замалеев А.Ф. Лекции по истории русской философии. - М.,
1998; Ивонина О.И. Время свободы. - Новосибирск, 2000; Гайденко П.П.
Владимир Соловьев и философия Серебряного века. - М., 2001, Ионов И.Н.,
Хачатурян В.М. Теории цивилизаций от античности до конца XIX века. СПб.,
2002; Фараджев К.В. Русская религиозная философия. - М., 2002; Фролов
А.А. Историософия славянофильства; А.С. Хомяков, И.В. Киреевский, К.С. Ак
саков // Философия истории. - № 9. - М., 2002; Цимбаева Е.Н. Русский като
лицизм. Забытое прошлое российского либерализма. - М., 1999 и др.
2 См.: Бачинин В.А. Культурология. Энциклопедический словарь. -
СПб., 2005; Егоров В.К., Философия культуры: контуры и проблемы. - М.,
2002; Кондаков И.В. Введение в историю русской культуры. - М., 1997; Ми
хайлова СМ., Коршунова О.Н. Культурология. - Казань, 1998; Сыченко-
ва Л.А. Культура Западной Европы в российском гуманитарном знании (вто
рая половина XIX - 30-е гг. XX в). - Казань, 2000 и др.
3 См.: Бачинин В.А. Указ. соч. - С. 52.
исследования, в которых реконструируется общий ход постановки и изучения в России проблемы византийско-русского диалога культур. Среди них отметим исследования А.А. Зориной, в которых выявлены социальные, политико-идеологические условия и гносеологические основы деятельности ученых-византиноведов1. Г.В. Скотникова, реализуя культурологический подход, показала движение научного познания Византии и ее культурного наследия в России от философских интуиции первой половины XIX в. (А.С. Пушкин, П.Я. Чаадаев и др.) к современным опытам концептуального обобщения (труды М.Я. Сюзюмова, А.П. Каждана, К.В. Хвостовой и др.)2;
работы, посвященные осмыслению феномена «византинизма» в российском византиноведении конца XIX - XX вв. Постановка вопроса о сущности византинизма в русской исторической науке принадлежит М.А. Поляковской, обратившей внимание на интерпретацию данного феномена российскими византиноведами Ф.И. Успенским, И.И. Соколовым, П.В. Безобразовым, А.П. Рудаковым3. Э.Н. Хрущева осуществила историографический анализ произведений русских византинистов конца XIX-XX вв.4 (В.Г. Васильевский, Ю.А. Кулаковский, Ф.И. Успенский, Л.А. Тихомиров, М.В. Левченко, М.Я. Сюзюмов, А.П.
1 См.: Зорина А.А. 1) Миф о византинизме в русской религиозной фило
софии второй половины XIX века // Этнос - Культура - Человек. - Ижевск,
2003; 2) Византийское наследие в искусстве средневековой Руси. Отечествен
ная историография второй половины XIX - начала XX веков. - Казань, 2005.
2 См.: Скотникова Г.В. Византийская традиция в русском самосозна
нии. Опыт историко-культурологического исследования. - СПб, 2002.
3 См.: Поляковская М.А. Интерпретация понятия «византинизм» в рус
ской научной литературе конца XIX - начала XX в. // Поляковская М.А. Ви
зантия, византийцы, византинисты. Екатеринбург, 2003. - С. 289-294 [доклад
на IX научных сюзюмовских чтениях (24-27.08.1997 г.)].
4 См.: Хрущева Э.Н. Концепция византийского государства в русской
византинистике последней четверти XIX-XX вв. Автореф. дисс. кан. ист. на
ук. - Екатеринбург, 2003.
Каждан, З.В. Удальцова и др.) и выявила их вклад в оформление отечественной концепции византийской государственности.
Обращение к наследию российских либералов и консерваторов раздвинуло горизонты научного поиска. Прежде всего, это выразилось в активном интересе к жизни, деятельности и научному творчеству видных русских либеральных и консервативных мыслителей. Труды о жизни, творчестве, судьбе книг и наследия П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, Н.Я. Данилевского, Вл.С. Соловьева, К.Н. Леонтьева, Л.А. Тихомирова и др. составляют четвертую группу литературы данного исследования1. Творческое наследие назван-
1 См.: Анронов Ю.В., Мячин А.Г., Ширинянц А.А. Русская социально-политическая мысль XIX - начала XX века: К.Н. Леонтьев / Под ред. Д.В. Ер-машова. - М., 2000; Бажов СИ. Философия истории Н.Я. Данилевского. - М., 1997; Балуев Б.П. Споры о судьбах России: Н.Я. Данилевский и его книга «Россия и Европа». - М., 1999; Гайденко П.П. Владимир Соловьев и философия Серебряного века. - М., 2001; Корольков А.А. Пророчества Константина Леонтьева. - СПб., 1991; Косик В.И. Константин Леонтьев: размышления на славянскую тему. - М., 1997; Кошелев В.А. Алексей Степанович Хомяков, жизнеописание в документах, в рассуждениях и разысканиях. - М., 2000; Пивоваров Ю.С. 1) Николай Данилевский: в русской культуре и в мировой науке // Мир России. - 1992. - Т. I. - № 1; 2) Очерки истории русской общественно-политической мысли XIX- первой трети XX столетия. - М., 1997; Птицын А.Н. Концепция «славянской цивилизации» Н.Я. Данилевского. -Ставрополь, 2003; Рабкина Н.А. Исторические взгляды К.Н. Леонтьева // Вопросы истории. - 1982. - № 6; СивакА.Ф. Константин Леонтьев. - Л., 1991; Смирнов И.Н. Константин Леонтьев: жизнь и творчество // Леонтьев К.Н. Избранное. - М., 1993; Янов А.Л. Славянофилы и Константин Леонтьев: Русская консервативная мысль XIX в. и ее интерпретаторы // Вопросы философии'. - 1969. - № 8; Янов А.Л. Трагедия великого мыслителя // Вопросы философии. - 1992. - № 1 и др.
О научной актуальности и значимости темы говорит то, что ее проблемы стали предметом ряда диссертационных исследований. См.: Дубина B.C. Русский консерватизм и Н.Я. Данилевский. Автореф. дис. канд. ист. наук. -Самара, 2000; Исхакова Н.Е. Формирование мировоззренческих позиций К.П. Победоносцева. Автореф. дис. канд. ист. наук. - Казань, 2000; Леонов М.М. В.П. Мещерский: русский консерватизм и правительственная политика в конце
- начале XX вв. Автореферат дис. канд. ист. наук. - Самара, 1999; Немцев И.А. Славянофильство в истории российского консерватизма XVIII - начала
вв. Автореф. дис. канд. ист. наук. - Пермь, 1999; Тимохова Е.А. Лев Тихомиров и русский консерватизм рубежа XIX - XX веков: Автореф. дис. канд. ист.
ных мыслителей вызывало заметный исследовательский интерес с момента их появления их трудов. Закономерно, что осмысление их творчества прошло через разные этапы, отразив процессы политико-идеологического развития1.
Эти исследования помогают понять социокультурные, политические условия, интеллектуальные источники, определявшие мировоззренческие позиции рассмотренных в них мыслителей. Особый интерес вызвали книги серии «Русский путь», представляющие подборки наиболее значимых исследований и рефлексий отечественных авторов о П.Я. Чаадаеве, К.Н. Леонтьеве, Вл.С. Соловьеве и др.2 Среди произведений историко-биографического жанра, предметно обращающихся к анализу разработки концепта «византинизма» К.Н. Леонтьевым, следует выделить статью Н.А. Рабкиной3, разделы в работах А.Ф. Сивака, Е.С. Гревцовой, Ю.В. Андронова, А.Г. Мячина, А.А. Ширинянца и др.4 Оценка учения о «византинизме» Вл.С. Соловьева содержится в статье Г.И. Щетининой и книге А.Ф. Лосева «Владимир Соловьев и его время»5.
наук. - Самара, 2001; Шакирова О.С. Теория и практика реформирования России в учении славянофилов и общественная мысль 2-й половины XIX -начала XX века. Автореф. дис. канд. ист. наук. - Ижевск, 1996 и др.
1 См., напр.: Птицын А.Н. Осмысление творчества Н.Я. Данилевского в
контексте смены научных и идеологических приоритетов // Ставропольский
альманах Общества интеллектуальной истории. Вып. 2. - Ставрополь, 2002.
2 См.: П.Я. Чаадаев: pro et contra. - СПб., 1998; Вл.С. Соловьев: pro et
contra. - СПб., 2000; К.Н. Леонтьев: pro et contra. Кн. 1-2. - СПб., 1995 и др.
3 См.: Рабкина Н.А. «Византизм» Константина Леонтьева // История
СССР.-1991.-№6.
4 См.: Андронов Ю.В., Мячин А.Г., Ширинянц А.А. Жизнь и идеи К.Н.
Леонтьева //Андронов Ю.В., Мячин А.Г., Ширинянц А.А. Русская социально-
политическая мысль XIX- начала XX века: К.Н. Леонтьев. - М., 2000. - С.
26-29; Гревцова Е.С. Философия культуры А.И. Герцена и К.Н. Леонтьева
(Сравнительный анализ). - М., 2002. - С. 86-94; Сивак А.Ф. Константин Ле
онтьев. - Л., 1991. - С. 26-32 и др.
5 См.: Щетинина Г.И. Владимир Соловьев: исторические взгляды // Ис
тория и историки. - М., 1995. - С. 242-244; Лосев А.Ф. Владимир Соловьев и
его время. - М., 2000. С. 293-296.
В целом, можно заключить, что в современной отечественной науке активизировалось изучение историософии русских мыслителей XIX столетия, наметился прорыв в понимании необходимости предметного, не отягощенного идеологической предвзятостью и политической ангажированностью исследования российского консерватизма. Однако до сих пор практически не предпринималась попытка системного, комплексного исследования, которое бы позволило выявить и представить место и значение концепта «византинизма» в историософии и идеологии русского консерватизма XIX в. Восполнение указанного пробела предстает как актуальная научная проблема, разрешению которой и посвящается данное диссертационное исследование.
Цель и задачи исследования. Исходя из авторского замысла, целью настоящей работы является определение роли и места проблемы византинизма в формировании идеологии российского консерватизма XIX в.
Путь к достижению цели автор видит в решении следующих задач:
изучить концептуальные основы феномена «византинизм» в русской историософии и показать направления его теоретической актуализации в современной историко-политической мысли;
выявить основные этапы разработки концепта «византинизма» в историософской мысли России XIX в., влияние на его осмысление политических и социокультурных факторов;
определить вклад в формирование дискурса «византинизм» П.Я. Чаадаева, ранних славянофилов (А.С. Хомяков);
исследовать процесс «возрождения» византинизма как центрального концепта в консервативной историософии пореформенной России (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев);
проанализировать полемику вокруг концепта «византинизм» в эпоху контрреформ (Вл. Соловьев);
изучить место проблемы «византинизм» в концепции монархической государственности Л.А. Тихомирова.
В качестве теоретической и методологической основы исследования используются следующие общенаучные принципы и методы познания: системный подход, позволивший рассмотреть проблему византинизма в ее целостности; историзм, предлагающий изучать всякое явление в его развитии, конкретной обусловленности и индивидуальности; логико-теоретический - для изучения категориального аппарата, внутренней структуры изучаемых исторических концепций. Сходства и различия в концептуальных построениях выявлялись при опоре на компаративный анализ.
Проблематика, связанная с изучением историософских концепций российских мыслителей, потребовала использования комплексного подхода (междисциплинарного синтеза), обращения к таким приемам исследований философских, философско-религиозных, политических текстов, как семиотический, аксиологический, персоналистский, историко-политической атрибуции, контент-анализ. Это позволило в исследуемых текстах выявить внутреннюю логику развития авторских идей, их эволюцию, показать их место и роль в формировании концепции «византинизма» и включения ее в идейно-политические программы русского консерватизма.
Автор опирался:
- на исследования отечественных (А.С. Ахиезера, М.А. Барга,
Б.С. Ерасова, И.Н. Ионова, И.Н. Хачатурян и др.1), и зарубежных
1 См.: Ахиезер А.С. Россия: критика исторического опыта. Т. НИ. - М., 1991; Барг М.А. Цивилизационный подход к истории: дань конъюнктуре или требование науки? // Цивилизации. Вып. 2. - М., 1993; Ионов И.Н., Хачатурян В.М. Теории цивилизаций от античности до конца XIX века. - СПб., 2002 и др.
(А.Дж. Тойнби, О. Шпенглера, С. Хантингтона и др.1) авторов, разрабатывавших цивилизационный подход в истории;
на работы, посвященные раскрытию специфики цивилизаци-онного развития России, месту России в системе «Запад - Восток», определению ее роли в мировом историческом процессе2. Применение цивилизационного подхода к осмыслению концепции византинизма позволило рассмотреть этот феномен в свете глобальной проблемы интеллектуального, политического диалога России и Запада;
на труды, посвященные теоретико-методологическим вопросам определения сущности, границ, классификации, типологий общественно-политических направлений либерализма, консерватизма, «размещения» и роли в них таких течений как западничество, славянофильство, мыслителей, выражавших их идеи и учения3.
1 См.: Тойнба А.Дж. Цивилизация перед судом истории. - М., 1995;
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. - 1994. - № 1; Шпенглер
О. Закат Европы. - Т. 1-2. - М., 1993 и др.
2 См.: Блехер Л.И., Любарский Г.Ю. Главный русский спор: от западни
ков и славянофилов до глобализма и Нового Средневековья. - М., 2003;
Дурновцев В.П. Проблема «Россия - Запад» в русской историографии (XVIII
- 60-е гг. XIX в.): Автореф. дис. ...докт. ист. наук. - М., 1987; Кантор В.К.
«...Есть европейская держава». Россия: трудный путь к цивилизации. Исто
риософские очерки. - М., 1997; Нарочницкая Н.А. Россия и русские в миро
вой истории. - М., 2004; Панарин А.С. Реванш истории: российская стратеги
ческая инициатива в XXI веке. - М., 1998; Пыльцын О.И. Россия и Евразия.
Эволюция цивилизаций. - Новосибирск, 2003; Уткин А.И. Запад и Россия:
история цивилизаций. - М., 2000; Шаповалов В.Ф. Истоки и смысл россий
ской цивилизации. - М., 2003 и др.
3 См.: Либерализм в России. - М., 1996; Пустарнаков В.Ф. Либераль
ный консерватизм и либерализм в России XIX - XX в.: различия и сходства //
Либеральный консерватизм: история и современность. - М., 2001; Репников
А.В. Русский консерватизм: вчера, сегодня, завтра // Консерватизм в России
и мире: прошлое и настоящее. Вып. 1. - Воронеж, 2001; Холодный В.И. А.С.
Хомяков и современность: зарождение и перспективы соборной феномено
логии. - М., 2004; Шелохаев В.В. Русский либерализм как историографиче
ская и историософская проблема // Вопросы истории. -1998. - № 4 и др.
Источниковая база исследования включает две основные группы источников.
Первая группа состоит из опубликованных трудов рассматриваемых мыслителей (сочинения П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева, Вл.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова и др.)1, а также тех современников, в диалоге с которыми формировался концепт византинизма или в трудах он получал первые оценки (Н.М. Карамзин, А.С. Пушкин, И.В. Киреевский, А.И. Герцен, Н.Н. Страхов, Н.И. Кареев, П.Н. Милюков и др.)2. Цен-
1 См.: Чаадаев П.Я. Философические письма; Апология сумасшедше
го; Ответ на статью А.С. Хомякова «О сельских условиях» // Полн. собр. соч.
и избранных писем. - Т. 1. - М., 1991; Хомяков А. Записки о всемирной исто
рии; Семирамида; О старом и новом; Мнение иностранцев о России; Мнение
Русских об иностранцах // Хомяков А.С. Сочинения. - Изд. 4-е. Т. 1-3. - М.,
1914; Данилевский Н.Я. Россия и Европа: Взгляд на культурные и политиче
ские отношения славянского мира к германо-романскому. - М., 1991 (1-е
изд.: СПб., 1871); Леонтьев К.Н. Византизм и славянство; Средний европеец
как идеал и орудие всемирного разрушения; Записки отшельника // Леонтьев
К.Н. Собрание сочинений. Т. 5, 6. - М., 1912; Соловьев Вл.С. 1) Три речи в
память Достоевского; Ответ Н.Я. Данилевскому; О духовной власти в Рос
сии; Великий спор и христианская политика; Национальный вопрос в России.
Вып. 1-2; Византинизм и Россия и др. // Соловьев Вл.С. Собрание сочине
ний. В 8 т. - СПб. [б.г.], Т. 3, 4, 5; 2) Русская идея; Значение государства //
Соловьев Вл.С. Россия и вселенская церковь. - Мн., 1999; Тихомиров Л.А. 1)
Апология Веры и Монархии. М., 1999; 2) Критика демократии. М., 1997; 3)
Монархическая государственность. - М., 1998; 4) Христианство и политика. -
М.; Калуга, 2002 и др.
2 См.: Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России в ее полити
ческом и гражданском отношениях. - М., 1991; Киреевский И.В. О характере
просвещения Европы и о его отношению к просвещению России // Киреев
ский И.В. Избранные статьи. - М., 1984; Герцен А.И. О развитии революци
онных идей в России // Собр. соч. В 30 т. - М., 1955. Т. 7; Страхов Н.Н. 1)
Взгляды Г. Рюккерта и Данилевского // Русский вестник. 1894. - № 10; 2)
Страхов Н.Н. Жизнь и труды Н.Я. Данилевского //Данилевский Н.Я. Россия и
Европа. - М., 2003; Бестужев-Рюмин К.Н. Теория культурно-исторических ти
пов // Данилевский Н.Я. Россия и Европа. - М., 2003; Кареев Н.И. Теория
культурно-исторических типов. О «России и Европе» Н.Я. Данилевского //
Русская мысль. 1889. - Кн. IX; Милюков П.Н. Разложение славянофильства:
(Данилевский, Леонтьев, Вл. Соловьев) // Милюков П.Н. Очерки истории ис
торической науки // Вопросы философии и психологии. - 1893. - Кн. 3/18.
Май и др.
ность их состоит в том, что они представляют первый опыт историографического анализа проблемы.
Вторая группа - источники личного происхождения: воспоминания современников, мемуары, эпистолярное наследие1. Они дополняют наши представления о биографиях, творческом пути, научных связях, интеллектуальных источниках, оказавших влияние на формирование мировоззрения данных мыслителей, позволяют более детально разобраться в мотивах обращения русских мыслителей к избранному кругу философских, историко-политических проблем. Источники личного происхождения имеют субъективный характер, требуют критического анализа, но их привлечение необходимо, чтобы раскрыть масштаб личности российских историософов, выявить социокультурный и политический контекст, в котором осуществлялась их деятельность.
Научная новизна работы содержится в самой постановке темы, в предложенном исследовательском подходе, методах его реализации. Автором предпринята одна из первых в отечественной науке попыток определения роли и места проблемы византинизма в оформлении русской консервативной идеологии XIX века. Научная новизна исследования состоит в следующем:
1 См.: Чаадаев П.Я. Письма // Полное собрание сочинений и избранные письма. - М., 1991. - Т. 2; Из переписки К.Н. Леонтьева / Предисловие и прим. В.В. Розанова // Русский вестник. - 1903. - № 5; Леонтьев К. Избранные письма 1854-1891. - СПб., 1993. Леонтьев К.Н. Моя литературная судьба: Автобиография // Андронов Ю.В., Мячин А.Г., Ширинянц А.А. Жизнь и идеи К.Н. Леонтьева // Русская социально-политическая мысль XIX - начала XX века: К.Н. Леонтьев. - М., 2000; Леонтьев К.Н. О национализме политическом и культурном (Письма к Вл.С. Соловьеву) // К. Леонтьев, наш современник. - СПб., 1993; Памяти Константина Николаевича Леонтьева: Литературный сборник. - СПб., 1911; Соловьев Вл. Письма: В 3 т. - СПб., 1908-1911; Соловьев Вл.С. Из писем; Свидетельства и воспоминания // Вл.С. Соловьев: pro et contra. - СПб., 2000 и др.
- выявлены концептуальные, идейно-политические основы
выдвижения и оформления образа/понятия (конструкта) «византи
низм» русскими консервативными мыслителями XIX в.;
# -доказано, что концепт византинизма сформировался на пе-
ресечении историософской мысли и поиска программ политического переустройства России в условиях кризисного развития страны;
- впервые применен системный подход к рассмотрению ком
плексного концепта «византинизм» сквозь призму творческого на
следия П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, Н.Я. Данилевского, К.Н. Ле-
онтьева, Вл.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова;
- выявлена роль концепта византинизм в развитии и осмысле-
нии русской национальной идеи.
Новые научные результаты, полученные автором в ходе исследования, позволили сформулировать следующие положения,
которые выносятся на защиту:
Проблема византинизма во второй половине XIX века представлялась контрапунктом российской культуры истории и политики, являясь центром идейного противостояния и претендуя на роль сущностного компонента в оформлении национальной идеи.
Концепт «византинизм» был положен в основу идейно-поли-
* тического комплекса, мобилизованного для аргументации политиче
ских программ, выдвигаемых консервативной мыслью России. В
этом комплексе особое место заняло обращение к наследию той
цивилизации, в кругу которой произошло становление России, ее
государственности, духовного облика. Задолго до «евразийцев»
теоретики российского консерватизма «переводили стрелки» с ак-
центированного «европоцентризма» на византийские основы рос
сийской цивилизации.
Своеобразием идейно-политической жизни России XIX в. явилось то, что первыми, обратившими взоры к проблемам цивили-зационной специфики России, выступили историософствующие мыслители. Обращение к Византии выступило способом изучения и определения роли и места России в мировой истории для П.Я. Чаадаева, А.С. Хомякова, К.Н. Леонтьева, Вл.С. Соловьева, Л.А. Тихомирова. Наличие тематического единства и общего методологического подхода позволяет представить работу этих исследователей в виде целого направления в системе российского политического знания и соотносить их с иными (западники, либералы, революционные демократы и пр.) идейно-политическими течениями в России.
Проведение системного исследования и сопоставление взглядов Чаадаева, Хомякова, Соловьева, Данилевского, Леонтьева, Тихомирова на феномен «византинизма», позволяют показать, что эта умозрительная конструкция приобрела облик словесной формулы только в результате интеграции всех вариантов «описания» этого понятия. Сравнение вариантов концепта «византинизм» позволило обнаружить совпадение идей, позиций и преемственность в его разработке. В этих концепциях конструировалась русская национальная идея, опиравшаяся на идеи православия, монархизма, соборности, сохранения традиционных ценностей. Национальная идея впитала в себя устойчивые представления об «исключительности» России, веру в ее мессианское предназначение.
Практическая значимость исследования определяется самой актуальностью феномена консерватизма в современной общественно-политической ситуации России. Представленные выводы и научные рекомендации могут быть использованы при подготовке обобщающих трудов по отечественной историографии и истории консервативной историко-политической мысли России. Материалы
исследования могут быть востребованы в учебном процессе при разработке специальных курсов по российской историософии, теории консерватизма. Они окажут помощь исследователям, работаю-
щим в смежных областях знания - философам, политологам, ме-
диевистам и др.
Апробация работы. Основные положения и выводы диссертации нашли отражение в научных публикациях и докладах на итоговых научных конференциях ученых КГУ (2000, 2001), КГТУ (2003, 2004, 2005), на республиканской научной конференции «Гуманитарное знание в системах политики и культуры» (Казань, 2000); на Всероссийских научных конференциях: «Античность в современном из-
Л мерении» (Казань, 2001), «Историки в поиске новых смыслов» (Ка-
зань, 2003); на межрегиональных научных конференциях: «Россия: выбор пути» (Казань, 2000), «Гражданское общество, государствен-
* ная власть и местное самоуправление» (Казань, 2001), «Государст
венное и муниципальное управление: история, теория, практика»
(Казань, 2002), «Социальное управление и регулирование в транс
формирующемся обществе» (Казань, 2003), «Социальное управле
ние: реалии и проблемы российского общества» (Казань, 2004). Со
держание диссертации отражено в 11 публикациях.
* Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав,
заключения, списка использованных источников и литературы.
Понятие «византинизм» в русской историософии и его теоретическая актуализация в современной историко-политической мысли
Как было подчеркнуто во введении, «византинизм», наряду с Ф понятиями «макиавеллизм», «тайны мадридского двора», «евразий ство», «панмонголизм», «азиатские хитрости», а равно «опрични ки», «персидские сатрапы» и т.п., относится к числу обобщающих понятий, призванных передать характер политического поведения, содержание политических программ, тактик и пр. У каждого из этих понятий своя история, своя «судьба». Так, на понятии «макиавеллизм» сосредоточили внимание политологи и историки. «Макиаве-лизм» приобрел статус постоянной категории современного политического знания1. Понятие «тайны мадридского двора» получило ши-рокое распространение в художественной литературе и журналистике, в известном смысле потому, что это амбивалентное высказывание, оно нейтрально, не отражает какую-то конкретную эпоху.
В случае с «византинизмом» - иначе, это культурно-исторический образ. Обращение к нему, оперирование им требует известных исторических и культурологических знаний и представлений.
К рубежу XX-XXI столетий понятие «византинизм» («византинизм»), судя по материалам средств массовой коммуникации и научным публикациям, оказалось в роли категории с весьма противоречивым содержанием. И это несмотря на то, что первые опыты осмысления византинизма восходят к трудам просветителей XVIII в. «Услышанное» от российских историософов XIX в. современными публицистами уже на исходе XX в., оно ныне возрождено и включено в современный понятийный историко-политической лексикон.
Содержание этого понятия менялось в зависимости от того, как менялось отношение европейских историков и философов к политической истории Византийской империи1. Так, Гегель, интегрируя мнения о политическом опыте Византии, высказанные в разное время Ш. Монтескье, Вольтером, Э. Гиббоном и др., определил свое отношение к ней следующим образом: «История высокообразованной Восточной римской империи... представляет нам тысячелетний ряд беспрестанных преступлений, слабостей, низостей и проявлений бесхарактерности, ужаснейшую и поэтому всего менее интересную картину»2. Негативная оценка политической истории Византии довольно долго продержалась в исторических концепциях западноевропейских историков и философов. «Бескультурная жизнь - это варварство; безжизненная культура - византинизм» - определял X. Ортеги-и-Гассет. В середине XX века советский медиевист М.Я. Сюзюмов вынужден был констатировать преемственность негативного образа Византии в европейской гуманитарном знании. «Просветители и романтики сомкнулись на почве отрицательного отношений к Византии, - писал М.Я. Сюзюмов, - что укрепило традиции, восходившие к Гиббону»1. Такое понимание «византинизма» долгое время не позволяло рассматривать этот историко-политический феномен как-либо иначе.
По мере развития историко-философского знания понятие «византинизм» наполняется новыми смыслами. Процесс переосмысления концепта происходит параллельно с отказом от стереотипных, оценочных характеристик Византийской цивилизации, с попыткой нового определения ее места в европейской и мировой истории.
Каким же представляется «византинизм» в России начала XXI в.? Здесь можно различить, по меньшей мере, два уровня осмысления. Первый уровень - образуют публикации в средствах массовой коммуникации, в художественной литературе, публицистике, второй - просматривается в историософских произведениях, авторы которых обращаются к проблемам взаимодействия Руси-России с мирами иных культур, цивилизаций в прошлом и настоящем.
Сопоставление этих подходов позволяет установить, что первый «уровень» однозначно негативен, его творцы продолжают пребывать в зоне представлений мыслителей XVIII в. Приведем типичные примеры. Евгений Федоров в повести «Проклятие» в экспрессивной, трагической характеристике новейшего периода российской истории говорит: «Да в этой земле, пропитанной каверзным духом византинизма, ничего не изменилось и не может измениться».
Формирование проблемного поля византинизма в отечественной историософии
XIX век начался тем, что правительство императора Александра I предприняло попытки проведения общественных реформ. Но совершенствование государственного строя и законодательства в России в первой половине XIX века отступали на второй план перед вопросом о крепостном праве. Социальные и правовые антагонизмы накапливались все более. «Дворяне страшились крестьян, крестьянство злобилось на дворянство, то и другое не питало ни малейшего доверия к правительству, а правительство боялось обоих», - писал В.О. Ключевский. Нарастающие противоречия внутри строя выражались и отражались на противостоянии охранительной и либеральной идеологий. Наиболее яркими проявлениями кризиса стали возникновение тайных обществ и декабристское выступление.
Первоначально либеральные искания и надежды олицетворяло само правительство. Период до Отечественной войны 1812 года ознаменовался весьма смелыми замыслами и экспериментами, начатыми при участии верховной власти. Однако в условиях, когда настоящей верховной властью был двор, «свободомыслящий абсолютист и благожелательный неврастеник» (В.О. Ключевский) Александр I не добился реализации либеральных замыслов. Особой вехой, в свою очередь, стал 1812 год, с которого, по оценке А.И. Герцена, начинается «новая Россия». «Не русские журналы пробудили к новой жизни русскую нацию, - ее пробудили славные опасности 1812 года», - вторил ему Н.Г. Чернышевский.
В первые десятилетия XIX века самодержавие функционировало в форме авторитарного либерализма. Явившись своеобразным развитием просвещенного абсолютизма, он завершился установлением бюрократического режима Николая I (1825-1855 гг.).
В эту эпоху перекличка имперства разных тысячелетий и реминисценции византизма проявлялись в Российском политическом строе особенно отчетливо. Ассоциации с всеобъемлющей властью константинопольского «василевса», официально культивируемый пиетет перед верховной власть, освященной религией, необъятная армия чиновников (напомним, что в Византии было шестьдесят министров), громоздкость бюрократической машины, чинопочитание как ключевой элемент имперской жизни - все эти ассоциации с Византией в период николаевского правления обрели весьма наглядные формы.
В «мрачное тридцатилетие» оформились первоначальные формы трех ключевых общественно-политических направлений: отечественного либерализма, политического консерватизма и радикализма1. Актуальность политико-правовых проблем, поставленных и по-разному решенных этими направлениями, наложили отпечаток идеологических оценок на последующий анализ доктрин, рожденных эпохой. Безнаказанность и круговая порука чиновников-столоначальников привела фактически к дезорганизации управления империей, больно отозвавшемся поражением в Крымской войне. Это не могли не ощущать мыслящие интеллигенты, особенно участники и современники войны 1812 года. Торжество теории казенного патриотизма (Н.И. Цымбаев) выразилось и в усилении про-дворянского курса в высшем образовании.
Становление официального консерватизма связано с именем С.С. Уварова. Под «народностью» понимались религиозное смирение народа, покорность властям и помещикам, привычка довольствоваться малым, общинный строй и круговая порука. Охранитель ная идеология противостояла проектам, каких бы то ни было либеральных реформ. Показательно, что знавшие и изучавшие его персону люди фиксировали внимание на противоречии между Уваровым-интеллектуалом и Уваровым-чиновником. СМ. Соловьев писал, что Уваров «говорил о православии будучи безбожником, не веруя в Христа, о самодержавии - будучи либералом, о народности - не прочитав в свою жизнь ни одной русской книги, писавший постоянно по-французски или по-немецки»1. Необходимо заметить, что хотя метаморфозы подобного рода не были единичными, и многие представители мыслящей общественности или профессора делали карьеру чиновников, морально-идеологические термины в социокультурной генетике интеллигенции имели большое значение. Важной задачей для интеллигенции было соединить воедино разорванную гражданскую ткань, объединить элиту и народ и создать более гуманное общество.
Между тем режим Николая I привел к деградации социальной и официальной жизни. Господство цензуры и официальной «наро-домании» в идеологии привели к культивированию подчиненности2. Как заметил А.И. Герцен, «аристократическая независимость, гвардейская удаль александровского времени - все исчезло с 1826 годом». Все чаще молодые дворяне чувствовали себя чуждыми режиму. Поражение декабристов и трагическое изъятие из активной общественно-политической жизни поколения лучших людей эпохи стало национальной трагедией.
Культурно-историческая концепция Н.Я. Данилевского
Вторая половина XIX века - период царствования Александра II и Александра III - ознаменовалась расцветом творческой деятельности Н.Я. Данилевского, К.Н. Леонтьева и Вл.С. Соловьева. Два императорства - это две контрастные полосы истории России: от либеральных десятилетий, прошедших под знаком популярности идей обновления и самого царя-Освободителя до конрреформатор-ского поворота 80-90-х годов - такова была линия перемен.
Реформы Александра II символизировали изменение основ политического и экономического строя. Ускорился демонтаж феодальных начал в жизни общества. Реформы поставили российское общество в новую ситуацию. Происходит освоение либеральных ценностей всесословности, правового общества как в гражданской, так и частной жизни. Понизив уровень социальных напряжений, реформы позволили избежать гражданской конфронтации. Одновременно перед опасностью резкой трансформации фундаментальных принципов функционирования общества обострилась проблема выбора идеологических акцентов.
Наряду с радикальными переменами в социально-экономической жизни в 60-70-е годы XIX в. происходили изменения на международной арене. Российская империя вплотную приблизилась к районам Восточного Средиземноморья. В прошлом эти района были зоной владения Византии и поэтому стали восприниматься в России как естественное поле деятельности. В ходе многовековой борьбы с Турцией на Балканах, Россия апеллировала к церковной общности и историческим связям с христианскими подданными Турции.
Сложную панораму представляли собой и тенденции общественно-политического развития внутри российского общества. В условиях ожидания, а впоследствии и развертывания реформ активизировались общественные движения, в том числе дискуссии вокруг проблем, разделявших лагери западников и славянофилов. Обострились дискуссии о дальнейших путях развития России, а это означало неизбежный интерес к идентификации византийского наследия отечественных традиций. Отличительной чертой духовной атмосферы явилось обращение к значимым проблемам национального сознания в координатах «Восток-Россия-Запад». Эта парадигма анализа чаще всего подразумевала выявление общего и особенного в российском прошлом и настоящем в сопоставлении с западноевропейским и восточным вариантами вектора развития1. Идеологическое своеобразие российской общественно-политической жизни пореформенного периода заключалось в выдвижении альтернатив реформы государственно-политического строя, так как в России политика отождествлялась с государством. Вот почему национализм был обречен на вращение в кругу вопросов о судьбе русского народа и российского государства. Националисты сосредоточиваются на образе государства - вершине эволюции национальной жизни2.
Истолкования образа византинизма как особого социополити-ческого и культурного начала, оказавшего негативное влияние на русское христианское общество, заложенные П.Я. Чаадаевым, были в действительности использованы представителями реформистских ориентации в идейно-политических движениях России. Проблема модернизации страны в этом смысле выступала как задача преодоления византинизма в ее культуре и общественной жизни. Либеральные литераторы и философствующие публицисты стремились утвердить идею русского европеизма не только как наиболее предпочтительную, но и как, по крайней мере, одну из самых значимых в историческом движении российского сообщества.
Пунктиром обозначилась линия, выраженная в начале 60-х гг. XIX в. А.И. Герценом. Великий русский демократ, оценивая «узловые» и, вместе с тем, болевые точки политики царской России, писал: «Варшава и Царьград были две мучительные мечты, два манящие призраки, не дававшие спать Зимнему Дворцу»1. Он, вслед за Чаадаевым2, признавая, что русский народ принадлежал «двоюродным братом к общей семье народов европейских», подчеркивал, что поздний выход на историческую арену ставил русский народ перед альтернативой: обнаружить или свою полную неспособность к развитию, или развивать «что-нибудь свое под влиянием былого и заимствованного, соседнего примера и своего угла отражения». В этом потоке заимствованного, того, что отражали лишь «верхним слоем теснившие ее берега», «самым глубоким» А.И. Герцен признавал «влияние византийское»1. Петровские же заимствования он квалифицировал как проявление «ребячества», которое, по признанию противоборствующих «Зимнего дворца» и «юной России», закончилось. Из этого противоречия и вырастало учение-призыв Герцена для России «стать на свои ноги»: «Зачем же наряжаться в блузу, - спрашивал мыслитель, - когда есть своя рубашка с косым воротом?»2.
Вл.С. Соловьев о роли византийского наследия в судьбах России
Самодержавие, решительно отвернувшись от либерализма, казалось, обрело в 80-е годы XIX в. новое дыхание. Курс Александра III стал реакцией на динамичные сдвиги в политической основе государства. Правление, проходившее под знаком официального консерватизма, обоснованного К.П. Победоносцевым, полагавшим, что «преобразование еще не значит улучшение», не разрешило глубинных общественных противоречий. Патриархальность как принцип государственной политики обеспечила двадцатилетнюю отсрочку гражданского взрыва, но не предотвратила дальнейшего обострения отношений власти и общества.
В этой обстановке обсуждение проблем византинистского наследия актуализируется. В отличие от официального органа - Синода и его руководителя К.П. Победоносцева, творившие в те же годы К.Н. Леонтьев и Вл.С. Соловьев не направляют своих стрел на разоблачение «великой лжи» - представительных органов управления страной. Они, очерчивая особенности русского уклада жизни, вовлекают в круг объектов своей рефлексии глобально-философскую тему соотношения религиозности и государственности. Разумеется, как человек умный и эрудированный, К.П. Победоносцев не может обойти эту проблему и в более принципиальной постановке. В своем «Курсе гражданского права», высоко оцененном специали стами, он приходит к выводу, что реформа еще не назрела, и что она зависит больше от нравов, чем от законодательства1.
Именно этой задаче поднятия нравственного уровня народа посвятил и свою жизнь Вл.С. Соловьев: создатель «метафизики единства» и учения о богочеловечестве, он смог охватить своим вниманием многие проблемы российской действительности, в том числе и национальный вопрос, и взаимоотношения России и Запада и т.д. Сын известного историка СМ. Соловьева, Вл. Соловьев стал первым в России философом-профессионалом. Был доцентом философского факультета Московского университета по кафедре философии, некоторое время читал лекции в Петербургском университете. В 1900 г. избран почетным академиком Санкт-Петербургской Академии наук по разряду изящной словесности отделения русского языка и словесности. В 1891 г. Соловьев приглашен возглавить отдел философии в Большом Энциклопедическом Словаре Брокгауза и Ефрона, написал более 130 статей. Внес большой вклад в обоснование нравственного содержания права2.
Вл.С. Соловьев пронес через свое творчество, по замечанию Г. Флоровского, «страстное искание социальной правды»3. Он вошел в историю религиозно-философских исканий как основополож 1 Интересна оценка главного идеолога контрреформ К.Н. Леонтьевым.
В одном из писем Т.И. Филиппову он отозвался об обер-прокуроре Синода так: «Человек не очень полезный... Он как мороз: препятствует дальнейше му гниению, но расти при нем ничего не будет. Он не только не творец, но даже не реакционер, не восстановитель, не реставратор, он только консер ватор в самом тесном смысле слова...сторож, безвоздушная гробница...» (Памяти К. Леонтьева. - СПб., 1911. - С. 124.). К.Н. Леонтьев не считал кон серватора Победоносцева человеком, который нашел магическую формулу самобытности России на почве обращения к прошлому. 2 Изучению его жизни творчества посвящена огромная литература. Особо значимы среди новейших исследований труды: Гайденко П.П. Влади мир Соловьев и философия Серебряного века. - М., 2001; Лосев А.Ф. Вла димир Соловьев и его время. - М., 2000 и др. 3 Флоренский Г.В. Пути русского богословия. - Киев, 1991. - С. 309. ник философии всеединства, автор одной из ключевых парадигм эсхатологических исканий XX века. Подобно А.С. Хомякову и К. Леонтьеву, Вл. Соловьев сознавал важность изучения истории Византии в России, стремился к пониманию целостности старорусского типа культуры сквозь призму осмысления ее восточно-православного компонента. А.Ф. Лосев писал: «Вл. Соловьев любил Россию без всякой славянофильской лакировки, наоборот, с резкой критикой византийско-московского православия, но решительно без всяких западнических восторгов перед достижениями буржуазной цивилизации»1.
Исследователи выделяют три периода в творчестве Соловьева: 1873-1882 годы - «подготовительный» период; 1880-е годы -«утопический» период, когда утверждается идея вселенской теократии и мессианского призвания; 1890-е годы - разочарование в теократическом идеале, в возможности осуществить «Царство Божие на земле», происходит переход на позиции эсхатологии - идеи конца истории с перенесением Царства Божьего «по ту ее сторону»2.
Для христианского мыслителя Соловьева характерны тенденция к этизации всех общественных проблем, попытка поставить всю сферу социальной жизни в зависимость от мистифицированной морали. Нравственное начало у него - первичный, определяющий фактор экономических, политических и правовых отношений.
Вл. Соловьев - последователь кантовского принципа «человек - цель, а не средство». Данный тезис был отправным для выхода из кризиса общественной системы. Н.А. Бердяев справедливо отмечал, что Соловьев «исходил из кризиса современной цивилиза 1 Лосев А.Ф. Указ. соч. - С. 552. ции»1. Одним из лейтмотивов идейных поисков для его последователей становится установка Вл. Соловьева: «Необходимо нравственное упорядочение экономических отношений». Эта формулировка отражает позицию Соловьева в эпоху радикальных экономических перемен, связанных с утверждением капитализма во всех его ипостасях, включая первоначальное накопление капитала.
