Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Специфика зарождения и развития идеи славянского единства в России 17
1. «Панславизм», «славянская взаимность», «всеславянство»: подходы к определению и интерпретации 17
2. Славянское Возрождение и появление идеологии панславизма в России 26
3. Академическое славяноведение и его роль в становлении русского панславизма 38
Глава II. Славянофильская, консервативная и революционно-радикальная версии панславизма в России 1840-1850-х годов 49
1. Идеи славянского единства в учении славянофилов 49
2, Идея славянской взаимности в политическом творчестве М.П. Погодина и Ф.И. Тютчева 56
3. Идея всеславянства в политической публицистике А.И. Герцена и М.А. Бакунина 68
Глава III. Основные этапы развития идеи славянского единства в России второй половины XIX века 85
1. Концепции культурного панславизма 85
2. Концепции политического панславизма 113
3. Панславистские концепции периода снижения общественного интереса к славянскому единству 138
Заключение 156
Литература
- «Панславизм», «славянская взаимность», «всеславянство»: подходы к определению и интерпретации
- Славянское Возрождение и появление идеологии панславизма в России
- Идеи славянского единства в учении славянофилов
- Концепции культурного панславизма
Введение к работе
Актуальность темы исследования. История двух последних веков показывает, что идеи славянского единства1 периодически актуализировались и играли существенную роль в политике. Так было, когда славянские народы Австрийской и Османской империй боролись за независимость, так было, когда началась Первая мировая война, так было, когда Советский Союз присоединил Западную Украину. Идея славянского единства стала основой организации в 1941 году в Москве Всеславянского комитета для мобилизации борьбы всех славянских народов против фашистской Германии. В освобожденной Югославии в 1946 году прошел Всеславянский собор с участием представителей всех славянских народов, победивших в «священной борьбе против немцев - смертельных врагов и угнетателей славянства»2. До сих пор существует целый ряд партий и международных организаций, выдвигающих в своих программах тезис о славянском единстве.
Когда в 1999 году начались американские бомбардировки Белграда, российские средства массовой информации откликнулись на эти события большим количеством репортажей и статей, посвященных теме «солидарности народов России и Югославии». Показательно также, что в руководящих кругах Белграда было высказано мнение о возможности создания союзного государства Россия-Белоруссия-Югославия. В июле 2005 года в Минске состоялся очередной IX Всеславянский съезд, на котором было заявлено, что Союзное государство Беларуси и России, является ядром новой интеграции славян и звеном многополярного мира. В современной Украине, раздираемой политико-экономическим кризисом, многими осознается важность единого
1 Термин «славянское единство» в данном случае употребляется как синоним «панславиз
ма», имевшего как в досоветское, так и в советское время негативно окрашенные конно
тации, а также терминов: «всеславянство», «славянская взаимность» «славянская соли
дарность», «славянское единение», «славянское объединение», «славянская интеграция»,
«славянская идея» и т.п., отражающих различные смысловые оттенки одного и того же
явления.
2 Вперед, к победе! Митинг славян-воинов в Москве 23-24 февраля 1944 г. Обращение ми
тинга славян-воинов // Русско-славянская цивилизация. М., 1998. С. 441.
4 экономического пространства с Россией и нерушимости культурных связей с русским народом. Таким образом, очевидно, что идея славянского единства постоянно проявляет себя в тех общественных кругах Беларуси и Украины, которые выступают за тесный союз или воссоединение с Россией.
Более того, можно прогнозировать, что, когда России удастся встать на путь динамичного экономического развития, так называемые «буферные» страны, находящиеся между Россией и Западом и циклически меняющие свой вектор союзнических отношений то к Западу, то к России, займут к нам более благоприятную позицию. В такой ситуации идеи славянского единства могут получить новый импульс. Наконец, правящая элита России, постепенно набирающая силы и уверенность в международных делах, может обратиться к идеям славянского единства в отношениях со странами, где проживают славянские народы.
Практика показывает, что до сих пор у большинства политиков и политологов нет ясного представления о сущности панславизма, об идеях славянской солидарности и единства, разработанных русскими мыслителями. Конечно же, историки-слависты провели огромную работу по сбору конкретных фактов и анализу документов тех или иных панславистских организаций или их теоретиков, однако обобщающих историко-политологических исследований, рассматривающих тему под углом зрения политической науки, нет. Поэтому обращение к истории зарождения и развития идей славянского единства в русской политической мысли XIX века представляется насущным и актуальным.
Характеристика источников и степени разработанности темы. . Основными источниками при написании диссертации стали, во-первых, работы идеологов панславизма - А.С. Хомякова3, М.П. Погодина4, Ф.И. Тют-
Хомяков А.С. О старом и новом IIХомяков А.С. Соч. в 2 т. М.,1994. Т. 1. 4 Погодин МЛ. Собрание статей, писем и речей по поводу славянского вопроса. СПб., 1878; Погодин М.П. Историко-политические письма и записки в продолжение Крымской войны 1853-1856. М, 1874.
5 чева5, В.И. Ламанского6, Р.А. Фадеева7, А.И. Васильчикова8, Н.Я. Данилевского9, О.Ф. Миллера10, Ф.М. Достоевского11, А.И. Герцена12, М.А. Бакунина13, а также западнославянских авторов, пропагандистов идей славянской взаимности - Я. Коллара14, П. Шафарика15, Л. Штура16 и других. Во-вторых, особое значение для исследования имел круг источников, освещающих деятельность славянских благотворительных комитетов (позднее обществ), которые сыграли важную роль в общественной жизни России второй половины XIX века и
5 Тютчев Ф.И. Россия и Запад: книга пророчеств. Статьи, стихи. М., 1999; Тютчев Ф.И.
Незавершенный трактат «Россия и Запад» // Литературное наследство. Т. 97. Федор Ива
нович Тютчев. Кн. первая. М, 1988.
6 Ламанский В.И. Из записок о славянских землях // Отечественные записки. 1864. № 2, 5;
Ламанский В.И. Национальности итальянские и славянские в политическом и литератур
ном отношениях // Отечественные записки. 1864. № 11-12; Ламанский В.И. О славянах в
Малой Азии, в Африке и Испании. СПб., 1859; Ламанский В.И. Речь на славянском съезде
1867 г. // Русско-славянская цивилизация. М., 1998; Ламанский В.И. Чтения о славянской
истории в императорском Санкт-Петербургском университете. СПб., 1867; Ламанский
В.И. Об историческом изучении греко-славянского мира в Европе. СПб., 1871; Ламанский
В.И. Три мира Азийско-Европейского материка. СПб., 1892.
7 Фадеев Р.А. Вооруженные силы России. СПб., 1870; Фадеев Р.А. Мнение о восточном
вопросе // Фадеев Р.А. Кавказская война. М., 2005; Фадеев Р.А. Приложение к «Мнению о
восточном вопросе» // Фадеев Р.А. Кавказская война. М., 2005.
8 Васильчиков А.И. Восточный вопрос // Первые 15 лет существования Санкт-
Петербургского Славянского благотворительного общества по протоколам общих собра
ний его членов, состоявшихся в 1868-1883 гг. (с предисловием В. Аристова). СПб., 1883.
9 Данилевский Н.Я. Россия и Европа. М., 1991; Данилевский Н.Я. Горе победителям. Поли
тические статьи. М., 1998.
10 Миллер О.Ф. Славянский вопрос в науке и жизни. СПб., 1865; Миллер О.Ф. Славянство
и Европа. СПб., 1877.
11 Достоевский Ф.М. Дневник писателя II Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 30 т. М., 1884. Т.
27; Достоевский Ф.М. Пушкин II Достоевский Ф.М. Собр. соч. в 10 т. М., 1958; Достоев
ский Ф.М. Адрес Александру II, написанный Достоевским от имени Славянского благо
творительного общества // Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. в 30 т. М., 1990.
12 Герцен А.И. Старый мир и Россия. Письма к В. Линтону // Герцен А.И. Собр. соч. в 30 т.
Т. 12. М., 1957; Герцен А.И. О развитии революционных идей в России // Герцен А.И
Собр. соч. в 30 т. Т. 7. М., 1956; Герцен А.И. Россия // Герцен А.И. О социализме. Избран
ное. М., 1974.
Бакунин М.А. Воззвание к славянам // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пг., М., 1920; Бакунин М.А. Основы новой славянской политики // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пг., М., 1920; Бакунин М.А. Основы славянской федерации // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пг., М., 1920; Бакунин М.А. Внутреннее устройство славянских народов // Бакунин М.А. Избранные сочинения. Т. 3. Пг., М., 1920; Бакунин М.А. Государственность и анархия II Бакунин М.А. Философия. Социология. Политика. М., 1989. 1 Коллар Я. О литературной взаимности между племенами и наречиями славянскими // Русско-славянская цивилизация. М., 1998.
Шафарик П. Славянские древности//Русско-славянская цивилизация. М., 1998. 16 Штур Л. Славянство и мир будущего. Послание славянам с берегов Дуная. СПб., 1909.
стали институциональным оформлением идей панславизма. Это брошюра и отчет, подготовленные секретарем Славянского благотворительного комитета в Москве Н.А. Поповым17, ряд отдельно изданных протоколов заседаний этого комитета , два объемных сборника, выпущенных в 1883 и 1893 годах, которые содержат протоколы общих собраний Славянского благотворительного комитета (общества) в Санкт-Петербурге, состоявшихся в 1868-188319 и 1883-1893 годах, а также брошюра Ф.М. Истомина с краткой историей последне-
В дореволюционной русской историографии имеется немного работ, содержащих систематическое изложение идей панславизма. Так, изучением основных вариантов славянской идеи, появление которой было связано с формированием и развитием наций, определенным состоянием общественной мысли и политическими условиями в каждой стране и славянском мире в целом, занимался славист А.Н. Пыпин . Однако общий настрой его сборника «Панславизм в прошлом и настоящем» во многом определялся либеральной
Попов Н.А. Из истории Славянского благотворительного комитета в Москве. Вып. 1. М., 1871, (Вып. 2. М., 1872); см. также: Краткий отчет о деятельности (1858-1868) Славянского благотворительного комитета в Москве, составленный секретарем его Н.А. Поповым. М., 1868.
18 См.: Протокол заседаний Славянского общества, или благотворительного комитета за
1862-1872 гг. М., 1872; Славянский благотворительный комитет (Москва). Протокол засе
дания благотворительного комитета 9 декабря 1868 г. М., 1869; Славянский благотвори
тельный комитет (Москва). Речь, произнесенная председателем Московского Славянского
благотворительного комитета в заседании 17 апреля 1877 г. М., 1877 и др.
19 Первые 15 лет существования Санкт-Петербургского Славянского благотворительного
общества (бывший Петербургский отдел Славянского благотворительного комитета в Мо
скве) по протоколам общих собраний его членов, состоявшихся в 1868-1883 гг. (с преди
словием В. Аристова). СПб., 1883.
20 Последние 10 лет первого 25-илетия существования Санкт-Петербургского Славянского
благотворительного общества по протоколам общих собраний его членов, состоявшихся в
1883-1893 гг. (с предисловием В. Аристова). СПб., 1893.
21 Истомин Ф.М. Краткий очерк деятельности Санкт-Петербургского Славянского благо
творительного общества за 25 лет его существования. 1868-1893. СПб., 1893.
22 См.: Пыпин А.Н. Вопрос о национальности и панславизм // Современник. 1864. № 2-3;
Пыпин А.Н. Давность славянской идеи в русском обществе // Вестник Европы. 1878. № 5;
Пыпин А.Н. Литературный панславизм // Вестник Европы. 1879. № 6, 8, 9; Пыпин А.Н.
Русская наука и национальный вопрос в XVIII в. // Вестник Европы. 1884. № 7.
23 Пыпин А.Н. Панславизм в прошлом и настоящем. СПб., 1913.
7 критикой славянофильского подхода к славянскому вопросу24. Наряду с работами Пыпина можно выделить также статьи публициста А.С. Гиероглифо-ва и философа К.Н. Леонтьева . При этом панславизм в работах последнего не являлся основным объектом исследования, а был скорее фоном для изложения его концепции византизма.
В 1920-30-е годы тема славянской взаимности не привлекала внимания советских исследователей. Ситуация начала меняться после выхода в 1934 году известной статьи И.В. Сталина, указавшего на неправомерность резко отрицательных характеристик «экспансионистской внешней политики царизма» и панславизма, данных классиками марксизма, негативно относившихся и к «варварским», по их мнению, славянским народам, и к идее ела-вянского объединения . Эта статья стимулировала научный интерес к славянской тематике. После Великой Отечественной войны, которая сплотила народы Советского Союза со славянскими народами в борьбе с Германией, и создания блока Варшавского договора политические и культурные связи со славянским миром вышли на качественно новый уровень. Славянская тематика стала актуальной и привлекательной для ученых, хотя при этом идеи панславизма в виду главенства принципа «пролетарского интернационализма» оставались на периферии внимания и продолжали служить объектом марксистско-ленинской критики. В этом отношении характерна судьба научного труда С.А. Никитина, предпринявшего первую в СССР попытку систематического исследования панславизма. В 1947 году он подготовил в Институте истории АН СССР докторскую диссертацию «Русское общество и вопросы балканской политики России. 1853-1876 гг.» и на ее основе моногра-
24 См.: Аксенова ЕЛ. Славянская идея в интерпретации А.Н. Пыпина // Славянский альманах 1998. М., 1999. С. 87.
См.: Гиероглифов А.С. Всеславянское народное единство // Всемирный труд. 1867; Гие-роглифов А.С. Исторические стремления России и панславизм // Всемирный труд. 1867. 6 См.: Леонтьев КН. Византизм и славянство //Леонтьев КН. Восток, Россия и Славянство. М., 1996; Леонтьев КН. Панславизм и греки // Леонтьев КН. Восток, Россия и Славянство. М., 1996; Леонтьев КН. Дополнение к двум статьям о панславизме (1884 года) //Леонтьев КН. Восток, Россия и Славянство. М., 1996.
См.: Сталин И.В. О статье Энгельса «Внешняя политика русского царизма». Письмо членам Политбюро ЦК ВКП (б) 19 июля 1934 г. // Большевик. 1934. № 9.
8 фию. Однако верстку книги не пропустила цензура, а ее набор был рассыпан в 1948 году . Другое его исследование - об истории славянских комитетов в России - все же увидело свет29. В нем Никитин, используя многочисленные архивные свидетельства, рассказывает о возникновении комитетов, об их целях и направлениях деятельности. Работа содержит большой славяноведческий фактический материал, а сам Никитин предстает перед нами как основатель целой научной школы . Но при этом исследование Никитина - это все же работа историка, а не политолога. Идейной эволюции славянских комитетов, столкновению различных политических точек зрения их членов в понимании славянской взаимности здесь уделено мало внимания.
Некоторые итоги советской историографии по исследуемой теме подведены в работе И.С. Достян «Российская политика в восточном вопросе: итоги и некоторые перспективы изучения»31. Что касается современной отечественной историографии, то больших работ по истории и теории русского панславизма в ней практически нет. Исключение составляет книга32 крупнейшего исследователя славянской идеологии в России, профессора Инсти-тута славяноведения и балканистики РАН В.А. Дьякова , в которой автор рассматривает прежде всего интерпретации славянского вопроса в русском «освободительном движении» XIX века, уделяя мало внимания консервативному лагерю. Вообще, как представляется, специалисты Института славяноведения и балканистики РАН внесли большой вклад в исследование темы
См.: Воробьева И.Г. С.А. Никитин о деятельности историка-слависта Н.А. Попова // Профессор Сергей Александрович Никитин и его историческая школа. М., 2004. С. 73; Чуркипа И. В. Неизданная книга С.А. Никитина // Путь ученого: к 90-летию со дня рождения С.А. Никитина. М, 1992. С. 34.
Никитин С.А. Славянские комитеты в России в 1858-1876 гг. М., 1960. 30 Путь ученого: к 90-летию со дня рождения С.А. Никитина. М., 1992. Профессор Сергей Александрович Никитин и его историческая школа. М., 2004.
Достян И.С. Российская политика в восточном вопросе: итоги и некоторые перспективы изучения // Балканские исследования. Вып. 15. Россия и славяне: политика и дипломатия. М., 1992.
32 Дьяков В.А. Славянский вопрос в общественной жизни дореволюционной России. М.,
1993.
33 Библиографию работ В.А. Дьякова см.: Дьяков Владимир Анатольевич (1919-1995) /
Отв. ред. М.А. Робинсон. М., 1996. С. 38-90.
9 панславизма в России. Среди прочего ими выпущен ряд сборников статей, посвященных или затрагивающих тему «славянской идеологии»34, а также сборники о славянских съездах XIX века 5. В этой связи нельзя не отметить и славистов Московского государственного университета, особенно профессора Л.П. Лаптеву, внесшую огромный вклад в изучение истории славяноведения и идеологии славянского единства36.
В энциклопедических изданиях последних лет выделяются статьи о «панславизме» Э.Г. Лаврика, Э.Г. Соловьева, В.Э. Багдасаряна . Отдельные вопросы истории русского панславизма рассматривались также в ряде
-jo
научных статей и диссертационных работ. Так, диссертационные исследования Г.В. Рокиной и О.А. Французовой посвящены истории идей славян-ской взаимности и всеславянства в Словакии и Чехии XIX века , в диссертациях М.Ф. Гилязова, С.С. Лабанова, А.В. Мыриковой, Е.Б. Фурсовой, К.В. Рясенцева рассмотрено отношение к идее славянского единства И.С. Аксако-
См., например: Славяне и Россия: сборник статей к 70-летию со дня рождения С.А. Никитина. М., 1972; Балканские исследования. Вып. 15. Россия и славяне: политика и дипломатия. М., 1992; Балканские исследования. Вып. 16. Российское общество и зарубежные славяне. XVIII - начало XX в. М., 1992; Славянский вопрос: вехи истории. М., 1997; Славянская идея: История и современность. М, 1998 и т.д.
5 См.: Первый всеславянский съезд в России. Его причины и значение. М, 1967; Славянские съезды ХІХ-ХХ вв. М., 1994; Славянское движение XIX - XX вв.: съезды, конгрессы совещания, манифесты, обращения. М, 1998.
36 См.: Лаптева Л.П. История славяноведения в России в XIX веке. М, 2005.
37 Лаврик Э.Г Панславизм // Русская философия. Словарь / Под ред. М.А. Маслина. М. 2001;
Соловьев Э.Г Панславизм // Федерализм: Энциклопедия / Отв. ред. К.С. Гаджиев, В.И. Кова
ленко, Э.Г. Соловьев, Й. Траут. М., 2000; Багдасарян В.Э. Панславизм // Общественная мысль
России XVIII - начала XX века. Энциклопедия / Отв. ред. В.Н. Журавлев. М., 2005.
38 См.: Егоров Б.Ф. О национализме и панславизме славянофилов // Славянофильство и
современность. СПб., 1994; Воробьева И.Г. Письмо Н.А. Попова И.С. Аксакову о причинах
закрытия Московского славянского общества в 1878 г. // Проблемы славяноведения. Вып. 1.
Брянск, 2000; Досталь М.Ю. Славянский мир и славянская идея в философских построе
ниях и «практике» ранних славянофилов // Славянский альманах. 2000. М., 2001; Майоро
ва О. Славянский съезд 1867 г.: Метафизика торжества // «НЛО». 2001. № 51 и др.
39 Рокина Г.В. Теория славянской взаимности в истории словацко-русских научных и
культурных связей XIX века: дис.... д-ра ист. наук. Йошкар-Ола, 2005; Фрапцузова О.А.
Политический панславизм и идеи всеславянства в Чехии в первой половине XIX века: дис.
... канд. ист. наук. М., 2005.
10 ва, М.П. Погодина, Ф.И. Тютчева, Р.А. Фадеева, охарактеризованы их панславистские проекты и предложения по решению славянского вопроса40.
Что касается зарубежной историографии панславизма, обычно трактующей его как «шовинистско-русификаторскую» теорию41, то наиболее фундаментальным трудом о русском панславизме можно считать монографию американского ученого, автора ряда трудов, посвященных проблемам национализма, Ганса Кона под названием «Славянство и Запад. История панславизма» (немецкий вариант)42 или «Панславизм. Его история и идеология» (англоязычный аналог)43. Работа состоит из трех больших разделов. В первом рассматривается история панславистских течений в странах южных и западных славян (1850-1860-е годы), вторая часть носит название «Панславизм и русское мессианство» (1860-1905 годы), а третья посвящена возрождению панславистских идей в периоды региональных и мировых войн первой половины XX века (1905-1950 годы). Несмотря на серьезный научный подход, Ганс Кон остается верным западной традиции негативной трактовки русского панславизма. В ряду работ зарубежных авторов особняком стоит исследование Джонг Х.-С, выполненное в России и корректно раскрывающее особенности развития славянской идеи в России первой половины XIX века44.
Таким образом, даже краткий историографический обзор показывает, что в литературе о славянском единстве преобладают работы историков, а
Гшязов М.Ф. Политические идеи и проекты Р.А. Фадеева (1824-1884). Автореф. дис. ... канд. полит, наук. М., 2002; Лабаиов С.С. Политическая философия Ф.И. Тютчева. Автореф. дис.... канд. филос. наук. М., 2001; Мырикова А.В. Политические идеи Ф.И. Тютчева. Автореф. дис. ... канд. полит, наук. М., 2003; Рясепцев КВ. Политический консерватизм М.П. Погодина (1800-1875). Автореф. дис.... канд. полит, наук. М., 2007; Фурсова КБ. Политические принципы консерватизма в творчестве И.С. Аксакова (1823-1886). Автореф. дис.... канд. полит, наук. М. 2006.
41 См.: FischellA. Der Panslavismus bis zum Weltkrieg Berlin, 1919; Petrovich M.B. The Emer
gence of Russian Panslavism 1865-1870. N.Y., 1956; Mackenzie D. The Serbs and Russian Pan-
Slavism: 1875-1878. N.Y., 1967 и др.
42 Kohn H. Die Slawen und der Westen. Die Geschichte des Panslavismus. Wien, 1957.
43 Kohn H. Pan-Slavism. Its History and Ideology. 2 ed. N.Y., 1960.
44 Джоне Х.-С. Идея славянской интеграции в российской общественной мысли первой
половины XIX века. М., 1995.
комплексных политологических исследований этой темы практически нет. Данное обстоятельство определило выбор цели и задач настоящей работы. Объект, предмет, цель и задачи диссертационного исследования.
Объектом диссертационного исследования является идея славянского единства в политической мысли России XIX века. Предметом исследования являются конкретные панславистские концепции, созданные российскими мыслителями. Основная цель диссертационного исследования состоит в комплексном анализе развития идеи славянского единства в политической мысли России XIX века. Для достижения этой цели необходимо было решить следующие задачи:
выявить специфику зарождения и развития идеи славянского единства в России: рассмотреть социально-исторические предпосылки появления идеи славянского единства, генезис идеологии панславизма в России, роль славяноведения в этом процессе;
определить характерные черты и провести сравнительный анализ славянофильской, революционно-радикальной и консервативной версий русского панславизма 1840-1850 годов;
выделить и охарактеризовать основные этапы эволюции и институционального оформления идеи славянского единства в России второй половины XIX века.
Решение этих задач предполагало характеристику методологических оснований идейного комплекса русского панславизма. Кроме того, важным представлялось классифицировать главные виды панславистских концепций в России XIX века, раскрыть содержание основных трудов теоретиков и идеологов русского панславизма, а также дать обобщенную характеристику социально-исторических и политических условий развертывания идей славянского единства у славянских народов и в России. Учитывая широкий временной диапазон, масштаб и сложность задач исследования, в работе главное внимание сконцентрировано на наиболее крупных концептуальных разновидностях идеи славянского единства и на основных этапах развития теории
12 панславизма, которое было тесно связано с событиями на Балканском полуострове в XIX веке и политикой России в отношении славянских народов.
Хронологические рамки исследования охватывают период с 20-х годов XIX века до начала XX века.
Методологическая основа и эмпирическая база исследования.
Диссертационное исследование выполнено на основе историко-политологического подхода, конкретно-исторического и текстологического анализа. Эмпирическая база исследования представлена, во-первых, теоретическими трудами русских мыслителей, которые внесли вклад в развитие идеи славянского единства в XIX веке, принадлежавших к славянофильскому, консервативному и революционно-демократическому направлениям. Во-вторых, в основу диссертационного исследования были положены научные разработки современных отечественных ученых. В диссертации также были использованы протоколы заседаний славянских благотворительных комитетов и архивные материалы.
Научная новизна исследования. Диссертационное исследование является одной из первых работ в отечественной политической науке, в которой проведен комплексный анализ развития идеи славянского единства в политической мысли России XIX века. Ряд положений и выводов диссертации содержит научную новизну:
охарактеризованы различные подходы к интерпретации терминов «панславизм», «славянская взаимность», «всеславянство», в связи с чем обоснован вывод, что термин «панславизм», возникший в 1830-е годы в рамках германской и австрийской антирусской внутриполитической пропаганды, был принят славянскими авторами уже в позитивном понимании, в ряду таких слов, как «всеславянство», «славянская взаимность», употребляемых в работах идеологов славянского единства практически как синонимы. Термин «славянская взаимность» начал употребляться после публикации произведений словацкого поэта и мыслителя Я. Коллара «Дочь Славы» (1824) и «О литературной взаимности между славянскими племенами и наречиями» (1836). В России на протяжении XIX века именно этот термин, наравне с «всеславянством», был наиболее популярен. «Панславизмом» идея славянского единства в России стала активно называться в литературе конца XIX века.
рассмотрены социально-исторические предпосылки появления идеи славянского единства и исследован генезис русского панславизма, показано, что эта идея зародилась в землях западных славян и была связана с движением национального возрождения, одним из основных элементов которого стала мысль о необходимости славянского единения и взаимопомощи. В России интерес к славянскому миру возник после наполеоновских войн в среде русской интеллигенции, которая в заграничных походах познакомилась с реалиями европейской жизни. Возникший при этом интерес к собственной «национальной самобытности» обусловил необходимость научной разработки идей славянского родства и единства, реализованной первоначально в деятельности ученых-историков и созданных в университетах кафедр славяноведения.
определены характерные черты и проведен сравнительный анализ славянофильской, революционно-радикальной и консервативной версий русского панславизма 1840-1850 годов, показано, что панславизм с ярко выраженной политической составляющей формировался в консервативной среде (Ф.И. Тютчев, М.П. Погодин), хотя предпосылки этого направления были заложены славянофилами. В проектах же «всеславянства» русских радикалов (А.И. Герцена и М.А. Бакунина) панславизм приобретал революционную окраску: Герцен видел будущее славянского мира в свободной федерации, ядром которой ему представлялась Россия, освободившаяся от крепостничества и «немецкого» самодержавия. Бакунин призывал к разрушению не только австрийской и османской, но и российской империй, порабощающих славян и русских, на развалинах которых, по его убеждению, должна быть построена «Великая вольная славянская федерация».
обосновано положение о том, что период становления панславизма в России можно считать завершенным после образования Московского (1858) и Санкт-Петербургского (1868) славянских благотворительных комитетов. Появление этих организаций сыграло важнейшую роль в истории развития идеологии славянского единства в России, они стали центрами интел-
14 лектуальной и общественной активности, распространяли идеи славянского братства, формировали общественное мнение по так называемому «восточному вопросу». В период восточного кризиса комитеты собирали деньги на покупку оружия и снаряжения для восставших славян, отправляли на Балканы полевые лазареты, готовили добровольцев. Панславистская мысль, существовавшая в 1840-1850-е годы, дополнилась панславистским действием.
выделены и охарактеризованы основные этапы теоретического оформления идеи славянского единства в России второй половины XIX века: первый - после окончания Крымской войны (1856) до так называемого «восточного кризиса» (1875), второй - от восточного кризиса и Русско-турецкой войны до Берлинского мира (1878), третий - после Берлинского мира, показано, что, в контексте деятельности славянских комитетов, первый период можно назвать периодом преимущественно культурного панславизма, второй - политического панславизма, а третий - периодом снижения общественного интереса к славянскому единству.
уточнена классификация панславистских концепций в России, обоснован вывод, что наиболее употребляемое разделение всех панславистских концепций на «культурные» (которые имеют в виду сближение славянских народов в области культуры) и «политические» (которые предполагают их государственное объединение), не учитывает важных нюансов бытовавших взглядов. Даже те сторонники славянской взаимности, которые никогда не выдвигали программы политического объединения славянских стран, а ратовали лишь за культурное сближение, в далекой перспективе все-таки предполагали возможность объединения славянских народов в одно государство.
показано, что представителями политического панславизма (Фадеев, Данилевский и др.) можно называть тех «прагматиков» и государственников, которые считали, что «онемечивание», «отуречивание» и «мадьяриза-ция» славянских народов ставит под угрозу государственные интересы России и призывали к решительным действиям по освобождению, объединению
15 и русификации «буферных» славянских стран, разрабатывали политические программы такого объединения. Представители же культурного панславизма (славянофилы, Ламанский, Миллер), во-первых, никогда не разрабатывали программ политического объединения славянских стран. Во-вторых, они вовсе не отрицали самой возможности такого объединения, но относили ее к отдаленной исторической перспективе. В-третьих, они считали, что для начала необходимо поднять уровень гражданской культуры в собственном государстве, повысить благосостояние и просвещение русского народа. Только тогда появится возможность добровольного объединения, и славяне по собственному желанию будут просить союза с Россией. Насильственная интеграция, с точки зрения представителей культурного панславизма, была абсолютно неприемлемой.
аргументирована неправомерность возникшей еще в 1830-х годах и бытующей до сих пор на Западе точки зрения, в соответствии с которой панславизм признавался идеологическим обоснованием экспансионистской имперской политики царского правительства в Центральной Европе и на Балканах, в связи с чем показано, что панславистская идеология в России ни разу на протяжении XIX века не была использована правительством для выработки внешнеполитической или военной доктрины.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Диссертация вносит вклад в изучение истории и теории русского панславизма XIX века. Ее материал, положения и выводы могут быть использованы как в преподавании общих и специальных учебных курсов политологии, истории политических учений, так и в деятельности организаций и учреждений политической сферы.
Апробация работы. Результаты исследования использовались при разработке и проведении семинарских занятий по истории политических учений для студентов философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Основные положения работы нашли отражение в публикациях автора, а также выступлениях на научных конференциях, в том числе на IV Российском философ-
ском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 24-28 мая 2005); Международной научно-практической конференции «Белорусская политология: многообразие в единстве - II» (Гродно, Республика Беларусь, 25-26 мая 2006). Диссертация обсуждалась и была рекомендована к защите на заседании кафедры истории социально-политических учений философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, трех глав по три параграфа, заключения и списка литературы.
«Панславизм», «славянская взаимность», «всеславянство»: подходы к определению и интерпретации
Как идеология и общественное движение панславизм зародился вне России и был связан с так называемым национальным возрождением западных и южных славян, ратовавших за славянское единение в борьбе за обретение политической независимости от Австрии и Турции. Термин «панславизм» возник в 1830-1840 гг. в статьях германских и австрийских публицистов в рамках австрийской внутриполитической пропаганды и отождествлялся ими с угрозой имперской экспансии России на славянские земли Австрийской империи, их «русификаторства». Недружелюбная тональность выступлений западных публицистов была связана с тем, что, первоначально возникшая в Чехии и Словакии идея славянского единения, стала в середине XIX в. распространяться и в России. Для Австрийской империи, бывшей в то время крупнейшим по территории после России европейским государством, которое включало целый ряд славянских народов (хорват, словенцев, часть сербов, чехов и словаков, часть поляков), идеи славянского единства были опасны. Поэтому запугивание западных и южных славян угрозой поглощения их могучим восточным «варваром» - Россией, стало для австрийской короны частью внутренней политики и пропаганды.
На самом деле, тезис о «русификаторстве» в то время не имел под собой серьезных оснований, так как правительство императора Николая I было занято прежде всего сохранением сложившегося порядка в Европе. В дальнейшем этот термин был усвоен славянскими авторами уже в позитивном понимании. Он встал в ряд таких слов, как «всеславянство», «славянская взаимность», «славянская солидарность», «славянское единение», «славянское объединение», «славянская идея», употребляемых в работах идеологов ела вянского единства практически как синонимы. Таким же образом они использовались и в данной диссертации.
Подобные представления о панславизме, как о «шовинистско-русификаторской» теории существуют на Западе до сих пор. Так, например, в работе под названием «Национализм: его смысл и история» Г. Кон пишет: «Панславизм аналогично пангерманизму был движением за распространение власти России посредством включения других славяноязычных народов, даже против их воли, в «Великую Россию», население и экономические ресурсы которой создали бы достаточную базу для мирового господства России, или, как говорили в XIX в., для «Русской вселенской монархии»»45.
Между тем исследование проблемы показывает, что панславизм, как идея объединения славян, в своем генезисе имел, по крайней мере, три основные концептуальные разновидности, лишь одна из которых (наиболее поздняя), была разработана в России: «литературную», «австрославистскую» и «славянофильскую».
Представители первой - «литературного» панславизма, возникшего в западнославянских странах, - выдвигали программу культурного сближения славян, не имеющую политической компоненты. Необходимо подчеркнуть, что «литературные панслависты» (Я. Коллар, П. Шафарик) были выразителями идеи всеславянства, а не национальных устремлений какого-то отдельного славянского народа.
Качественно другая концепция, ориентированная не на все славянские народы, а на славян внутри Габсбургской империи - «австрославизм». С этой идеей выступил чешский ученый и общественный деятель Ф. Палацкий. Он призывал создать внутри Австрии федерацию из славянских автономий, однако не предполагал никакого политического участия России в этом процессе. Представители этого течения не желали видеть славянские государства суверенными и независимыми. Напротив, «австрославизм» по сути выступал за равноправие всех народов Австрийской империи и союз славянских народов внутри империи. Идеологам этой концепции казалось очевидным, что, например, чехи не способны в одиночку противостоять австрийской армии, хорваты не смогли бы устоять против турок и немцев, не говоря уже о поляках, которые имели возможность убедиться в превосходстве армии России. Таким образом, «первая политическая концепция славянского объединения ограничивалась проблемами федерализма австрийских славян»46 и видела в России угрозу для своего культурного и политического суверенитета несмотря на общность славянских корней.
Нужно заметить, что кроме этих двух больших идейных течений, также не предусматривал участие России в объединении славян и ряд более мелких идеологий, такие как югославизм, «Великая Сербия», «Великая Иллирия». Деятели хорватского национального движения (Л. Гай) мечтали об объединении южных славян вокруг Хорватии, сербы (И. Гарашанин) - вокруг Сербии, представители чешского либерализма (К. Гавличек-Боровский) призывали к единению чехов с южными славянами, наконец, украинофилы (Н.И. Костомаров и др.) в самой России проектировали славянскую федерацию с центром в Киеве 7.
Наконец, третья разновидность концепции славянского единства возникла в России в 1840-х гг. в рамках славянофильства. В это время в стране наблюдался повсеместный рост интереса к славянскому миру. В университетах открывались кафедры истории и литературы славянских наречий, на тему славянства читались публичные лекции, печатались статьи в газетах.
Славянское Возрождение и появление идеологии панславизма в России
Исследователи связывают зарождение панславистских идей в западнославянских землях с их национальным возрождением. Среди причин роста национального самосознания как западных, так и южных славян, выделяют следующие. Во-первых, обе империи - Османская и Габсбургская - начали входить в полосу системного кризиса под давлением все более обострявшихся национальных и социальных противоречий. На Балканах нарастало национально-освободительное движение против турецкого господства. Габсбургам также все труднее было удерживать от распада свою «лоскутную империю». Во-вторых, несмотря на усиленные попытки растворить славян в европейской культуре, онемечить и окатоличить их или, в турецком варианте, подвергнуть исламизации, они в целом стойко сопротивлялись чужеземному влиянию и сохраняли основы своей самобытности. «В славянских народах постепенно вырабатывался своеобразный фильтр, позволявший брать от властителей только то, что приносило пользу развитию своего народа»64.
В это время в среде славянских ученых и общественных деятелей наблюдается невиданный дотоле интеллектуальный подъем. «Нельзя без умиления смотреть на пражских ученых, которые, подобно древним христианам, сохранявшим святое предание в катакомбах, стараются поддержать, воспитать национальное чувство в своем народе, и приносят для того все возможные жертвы, подвергаются всяким лишениям, не щадят никаких трудов, не останавливаются никакими препятствиями, - писал в 1839 г. М.П. Погодин, один из первых русских ученых, выбравший славянские земли объектом своего исследования. - Сербы и словаки в Иллирии и Венгрии, пылают тем же огнем. Везде заводятся у них частные общества для чтения, учреждаются славянские библиотеки, начинаются газеты, открываются публичные безденежные курсы. Во всех главных славянских городах есть корифеи. Кто внимательно изучал историю, - резюмирует Погодин, - тот знает без сомнения, что такое движение бывает только пред великими явлениями в истории гражданских обществ, и славянам, кажется, настает эпоха возрождения, а Австрийская империя, еще более Турецкой, должна трепетать за свое существование»65.
Одним из основных элементов национального возрождения стала мысль о необходимости славянского единения и взаимопомощи, в конечном итоге приводившая к требованию политической независимости славянских народов Австрийской и Османской империй.
Среди тех, кто наиболее ярко выразил идею «славянской взаимности» был словак Я. Коллар6. Вообще, большинство исследователей указывают на словацкое происхождение идеи славянской взаимности, ведь именно «Коллар создал первую целенаправленную теоретическую концепцию славянской общности и конкретную программу духовного единения славянских народов»67. Его теория «литературной взаимности» не носила ярко выраженного политического характера, она имела в виду программу сближения славянских народов в сфере культуры. Преодоление изолированности и разобщенности славянских народов Коллар связывал с созданием единой «всеславянской» литературы. Причину разобщенности славян он видел в происшедшем расщеплении единого славянского языка на множество наречий. Повысить общую культуру и «взаимность», по мнению Коллара, можно было бы используя для интеллектуального общения четыре наречия (русское, польское, чехословацкое и иллирийское), сохраняя при этом самобытность всех существующих славянских языков для внутренних нужд народов. «Если бы все эти отдельные, мелкие (славянские. - Авт.) государства и племена, - писал Коллар в своем трактате «О литературной взаимности между племенами и наречиями славянскими»68, - соединились в один народный союз, если не политический, как, например, союз германский при императорах, то по крайней мере в союз духовный, национальный, как то было у греков, тогда все явления совершались бы у них в несравненно большем виде, производили бы живейшее впечатление, и, следовательно, сильнейшее влияние на Европу»69. Автор «Истории славянских литератур» А.Н. Пыпин называл панславизм Коллара «платоническим». По его мнению, Коллар еще не выдвигал ни один из славянских народов на роль несомненного вождя славянства, в частности, «еще не думал, чтобы русский народ и язык имели какое-нибудь решительное преимущество над остальным славянством: он находил даже, что в некоторых случаях русский язык мог бы поисправить свое положение, поучившись у чехов, словаков и иллиров».
Более молодое поколение словакских патриотов, которых возглавил другой яркий деятель славянского возрождения Л. Штур71 в 1830-х гг., требовало уже политического объединения славянских народов. Штуровцы призывали к самобытности славянских наций, не принимая колларовской теории «племен». При этом, как отмечает специалист по истории словацко-русских отношений Г.В. Рокина, они сохранили преемственность связей с Россией, придавая им новое содержание. Одно из основных положений Коллара о славянской литературной и культурной взаимности, где особое место отводилось России, приобрело в трактате Штура «Славянство и мир будущего» политическое звучание. «Штур и его последователи преодолели легитимизм и аполитичность концепции Коллара и придали словацко-русским связям откровенно политический характер»73. В своем трактате словакский ученый обратился ко всем славянам с призывом к единению: «Пора, братья, сговориться нам... Выслушайте эти речи; цель их - взаимное соглашение между нами, братья... Внемлите словам моим во всех землях и во всех округах, где только раздается славянская речь...»74.
Важной вехой в процессе становления общеславянской идеологии стал Первый Всеславянский конгресс под председательством чешского философа и общественного деятеля Ф. Палацкого , который открылся в июне 1848 г. в Праге. Десять дней 340 участников конгресса обсуждали положение славянских народов «в контексте революционной ситуации на континенте». Как отмечает О.А. Хорева: «Съезд был, по сути, блестящей импровизацией молодых славянских политических лидеров Центральной Европы ... пражский съезд представляет собой контрмеру против выпадов Германского национального собрания .. . созыв Германского Национального собрания и проведение Славянского съезда обозначали начало столкновения несовпадающих национально-государственных интересов нескольких общественных сил. Конфликт воспринимался современниками во многом как мегаэтниче-ский, как противостояние славян и германцев, чему способствовала атмосфе-ра апрельских (1848 г.) выступлений славянской общины в Вене» .
Съезд был задуман как национально-политическая манифестация славянского возрождения, выход на сцену славянских народов как самостоятельной политической силы. О них уже нельзя было говорить в духе, господствовавшем в среде тогдашних немецких историков, типа Гебгардия, Роттека, Пё-лица, Менцеля, которые утверждали, «что славяне на поприще мира или вовсе не играли никакой роли, или играли роль второстепенную, всегда стояли на последнем месте, не имели прямого назначения, а всегда служили средством для других, и поэтому почти не заслуживают внимания историка»77.
Идеи славянского единства в учении славянофилов
Принято считать, что тремя «источниками» славянофильства были, во-первых, национальный протест интеллектуалов против засилья западничества в правительственных кругах и дворянской элите страны. Вторым источником была популярная философско-историческая теория национальной самобытности («русский народ не просто материал, а духовная сущность»114). Наконец, обогащенное идеализмом немецкой классической философии, славянофильское понимание национальности укреплялось также «славянскими симпатиями», поддержкой движения «возрождения» южных и западных славян. При этом третий источник, касающийся «славянских симпатий», изначально был наиболее слабым. А.И. Кошелев в своих «Записках» отмечал: «Нас всех, и в особенности Хомякова и К. Аксакова, прозвали «славянофилами»; но это прозвище вовсе не выражает сущности нашего направления. Правда, мы всегда были расположены к славянам, .. . но это вовсе не составляло главного, существенного отличия нашего кружка от противоположного кружка западников»115.
Между тем, идеи славянской взаимности начали формироваться именно в славянофильской среде. Таким образом, исследуя генезис теории славянского единства, неизбежно приходится обращаться к наследию славянофилов и к 1840-м гг., которые не просто являлись ключевым периодом в истории этого кружка, но также, несомненно, имеют большое значение для понимания сути славянофильской концепции панславизма. В дальнейшем к разработке идеи славянской взаимности подключились и другие «партии», но несомненное право исторического первенства принадлежит здесь славянофилам.
В отечественной историографии нет единой классификации славянофильских концепций. Славянофильство принято разделять на «классическое» и «неклассическое», «раннее» и «поздние», «старшее» и «младшее» и так далее. Причем понятия «поздние», «старшие» и «неклассические» применяются чаще всего для обозначения пореформенного славянофильства. При этом, как отмечает В.М. Хевролина, мнения о конечной границе существования славянофильства в России различны: «Если С.С. Дмитриев полагал, что славянофильство не существует после 1865 г., то Н.И. Цимбаев и Е.А. Дудзин-ская отодвинули эту грань к середине 70-х гг.116 В своей последней книге Е.А. Дудзинская говорит о славянофильстве уже применительно к началу 80-х гг. , а В.А. Дьяков относил трансформацию славянофильских доктрин и появление неославистской идеологии к рубежу XIX-XX вв.118».119
Ради удобства можно остановиться на одном из условных разделений (Н.И. Цимбаева), согласно которому датой, когда «ранних» славянофилов в общественной жизни России сменили «поздние», называется 1861 г. К этому году ушли из жизни все отцы-основатели школы: братья Киреевские, А.С. Хомяков и К.С. Аксаков, но идеи продолжали жить.
Нужно сказать, что в советской историографии только к 1960-м гг. сложилось «официальное» отношение к славянофильству, которому следовало большинство авторов. В рамках этого подхода реабилитировалась «эстетика и литературно-критическая деятельность» славянофилов «ранних»121, но разгромной критике подвергалось «позднее» славянофильство. Примечательно, что именно в рамках последнего обрела свой окончательный вид идея славянской взаимности. Считалось, что в 1860-80-х гг. славянофильство утратило элементы критического отношения к действительности, что превратило это идейное течение в «откровенно охранительное и реакционное». «Это позднее славянофильство, - констатировал, подводя итоги дискуссии о славянофильстве конца 1960-х гг., У.А. Гуральник, - лишь отчасти напоминает тот корень, из которого оно выросло. Воинствующий национализм и панславизм, оголтелый религиозный обскурантизм и откровенное мракобесие - вот на каких принципах основывалась деятельность славянофилов новой формации» (речь шла о Н.Н. Страхове, К.Н. Леонтьеве, Н.Я. Данилевском и И.С. Аксакове). Подобный штамп, когда-то поставленный на консервативное течение в общественной мысли пореформенной России, до сих пор мешает объективному видению проблемы, хотя доля истины в обличительных словах советских историков, несомненно, присутствует. Об опасных соблазнах славянофильства говорил еще Ф.М. Достоевский в «Братьях Карамазовых». В одной из последних глав романа, в которой прокурор Ипполит Кириллович характеризует Алексея Карамазова, звучат следующие слова: «С моей стороны я желаю доброму и даровитому юноше всего лучшего, желаю, чтоб его юное прекраснодушие и стремление к народным началам не обратилось впоследствии, как столь часто оно случается, со стороны нравственной в мрачный мистицизм, а со стороны гражданской в тупой шовинизм - два качества, грозящие, может быть, еще большим злом нации, чем даже раннее растление от ложно понятого и даром добытого европейского просвещения» .
Итак, нам необходимо выяснить, насколько глубоко идеологи «раннего» славянофильства разрабатывали славянскую проблематику и какое оказали влияние на развитие идеи славянского единства в 1840-50-х гг. Далее мы также рассмотрим, насколько «поздним» славянофилам в 1860-80-х гг. удалось учесть предостережение Достоевского и не «скатиться» в «мрачный мистицизм» или «тупой шовинизм» от благодатных «народных начал».
«Ранние» славянофилы впервые в отечественной культуре попытались обосновать своеобразие российской культуры, доказать, что Россия имеет собственный путь развития и может пойти этим путем, не повторяя всех этапов европейской истории. Обосновывая уникальность России, идеологи раннего славянофильства стали говорить о похожих свойствах южных и западных славянских народов. Развитие этой темы позволяло более убедительно выстраивать концепцию неевропейского развития. Здесь идея славянского единства впервые получает ощутимую теоретическую основу, которой не могло быть у создателей декабристского общества «Соединенных славян». С этого времени идеология панславизма развивается в основном в рамках славянофильского и консервативного направления политической мысли России. Но насколько верны обвинения ранних славянофилов в шовинизме, в стремлении поставить русскую нацию господствовать над всеми славянскими народами? Эти обвинения звучат не только в западной, враждебной России, публицистике, но и в работах советских ученых124. Ответить на этот вопрос помогает обращение к взглядам конкретных славянофилов.
Развитие панславистских взглядов Алексея Степановича Хомякова (1804-1860) можно изучать по его стихотворениям. И одну из таких попыток предпринял О.Ф. Миллер, опубликовавший в 1869 г. статью под названием: «Хомяков - поэт славянства». Пафос статьи Миллера состоял в доказательстве отсутствия у Хомякова антидемократизма по отношению к славянским странам. Миллер приводит хомяковское стихотворение «Киев» (1839 г.), относящееся ко времени зарождения славянофильских теорий: «Слава, Киев многовечный, / Русской славы колыбель. / Слава, Днепр быстротечный, / Руси чистая купель ... / Мы вокруг твоей святыни / Все с любовью собраны. / Братцы, где ж сыны Волыни? / Галич, где твои сыны? / Горе, горе! их сманили / Польши дикие костры, / Их сманили, их пленили / Польши шумные пиры. / Пробудися, Киев, снова! / Падших чад своих зови! / Сладок глас отца родного, / Зов моленья и любви.
Концепции культурного панславизма
Период становления панславизма можно считать завершенным после образования в 1858 и 1868 гг., Московского и Петербургского славянских благотворительных комитетов, то есть институционального оформления панславистского движения. Появление этих организаций сыграло важнейшую роль в истории развития идеологии славянского единства в России. Комитеты стали центрами интеллектуальной и общественной активности. Важно отметить, что среди их членов были представители всех основных направлений политической мысли (кроме радикальных). Комитеты распространяли идеи славянского братства, формировали общественное мнение по так называемому «восточному вопросу». В период восточного кризиса комитеты собирали деньги на покупку оружия и снаряжения для восставших славян, отправляли на Балканы полевые лазареты, готовили добровольцев. Панславистская мысль, существовавшая в 1840-1850-е гг. в виде разрозненных концепций русских мыслителей, дополнилась объединенным панславистским действием. Можно говорить о качественно новом периоде русского панславизма, когда под руководством комитетов началась постоянная и целенаправленная практическая деятельность по укреплению славянского единства и солидарности.
История создания славянских комитетов такова. После Крымской войны и Парижского мира195, в конце 1857 г., в московском славянофильском кружке М.П. Погодина возникла мысль об образовании комитета, который занялся бы благотворительной деятельностью в пользу пострадавших во время военных действий славян, писал один из «летописцев» славянских комитетов Ф.М. Истомин в 1893 г.196
Н.А. Попов, автор брошюры об истории Московского славянского комитета, также объяснял возникновение по инициативе московских славянофилов первой в России подобного рода организации целями «благотворения православным». Вместе с тем, по мнению С.А. Никитина, в создании комитета были заинтересованы и некоторые правительственные круги, которые после поражения в Крымской войне искали пути восстановления российского влияния среди славянских народов Турецкой империи197.
В поданной учредителями комитета кн. A.M. Горчакову записке говорилось об «образовании в западной Европе и Турции обществ для распространения между южными славянами пропаганды латинской, иезуитской и политической с целью уничтожить влияние России и сочувствие к ней. Общая задача этих пропаганд, - отмечалось далее, - состояла в том, чтобы подорвать православие посредством так называемого космополитического общественного движения» . Создание комитета обосновывалось необходимостью противодействовать подобной угрозе. Ходатайство учредителей было удовлетворено. Так в Москве был создан Славянский благотворительный комитет.
Комитет начал свою работу в 1858 г., сначала под председательством попечителя московского учебного округа А.Н. Бахметьева («подписавшегося первым в вышеозначенной просьбе к министру иностранных дел»199), а после его смерти в 1861 г. - М.П. Погодина.
Членами Славянского благотворительного комитета, кроме известных славянофилов А.С. Хомякова, СТ. и К.С. Аксаковых, Ю.Ф. Самарина и А.И. Кошелева, стали также общественные деятели близкие к либеральному лагерю - СМ. Соловьев, Ф.И. Буслаев, слависты О.М. Бодянский, А.А. Майков, -публицист консервативного толка М.Н. Катков и другие.
Непосредственная деятельность Московского комитета началась с выделения средств славянам, получавшим образование в России, и посылки книг для школ в славянских странах. В дальнейшем возникали другие формы и направления его работы, их список постоянно расширялся. Одной из целей благотворительности было укрепление русского влияния в кругах славянских национальных деятелей. Располагая достаточно ограниченными финансовыми средствами, комитет оказывал поддержку славянским газетам, различным просветительским организациям, отдельным национальным деятелям сла вянских народов, православным церквям, а также славянским студентам . По мнению СА. Никитина, эта деятельность «носила определенную политическую окраску»201.
Объективно комитеты своей благотворительностью сделали немало полезного, это отмечал даже А.Н. Пыпин, откровенный противник славянофилов. Правда, он добавлял, что комитеты «иногда ошибались в предметах филантропии», хотя такие ошибки вполне объяснимы «новостью дела и недостатком сведений»202.
Другими важнейшими событиями в деле институционального оформления движения панславизма в России стали московский славянский съезд и создание в 1868 г. Славянского благотворительного комитета в Санкт-Петербурге. Формально он утверждался как «отдел» Московского комитета, но фактически был самостоятелен в своей деятельности.
В 1863 г. в только что открывшемся московском Обществе любителей естествознания было принято решение о проведении всероссийской этнографической выставки. Славист В.И. Ламанский203 предложил к русскому отделу выставки присоединить отдел славянский, который возглавил бы член Московского Славянского благотворительного комитета профессор Н.А. Попов. В свою очередь, принятое предложение стало формальным поводом для проведения славянского съезда в Москве.
В.И. Ламанский и другие устроители съезда намеревались, в частности, познакомить славянских ученых со страной и по возможности развеять неблагожелательный образ России, который сложился в сознании зарубежных, особенно австрийских славян, в связи с польским вопросом. С другой стороны, съезд мыслился как своего рода продолжение дела пражского славянского съезда (1848 г.), правда, с неизбежной спецификой, накладываемой на него самим фактом проведения в России. Как скажет Ламанский: «У нашего собрания тот же всеславянский смысл, но не те цели и побуждения. Тогда (на первом славянском съезде в Праге. -Авт.) славяне западные собирались спасать свое общее Отечество и толковали о вопросах политических. Мы не хлопочем о чужом спасении, никого не желаем спасать и изгоняем политику из дружеских бесед наших»204.
