Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 . Лирическая циклизация. Теоретический аспект 9
Раздел 1 . Понятие циклизации 9
1. История вопроса 9
2. Общее понятие о циклизации 27
Раздел 2. Циклические образования и их место в жанровой системе 33
1. Жанровая теория. XVIII-ХХвека 33
2. Типология циклических образований 42
Раздел 3. Из истории циклизации 58
Глава 2. Лирическая циклизация в поэзии XVIII - ХГХ веков 65
Раздел 1 . Циклизация XVIII - начала ХГХ веков 65
1. Циклизаторские тенденции в поэзии классицизма 65
2. Циклизация и распад жанровой системы 74
Раздел 2. Циклизация в пределах книжной формы в ХГХ веке 83
1. Собрания стихотворений начала XIXвека 83
2. «Сумерки» Е. Баратынского 86
3. «Итоговая» книга 100
Раздел 3. Циклизация малых форм в ХГХ веке 107
1. «Цикл отрывков» 107
2. Эволюция тематической подборки 109
3. Распад романтической поэмы и становление цикла 117
4. Многочастные стихотворения и вариации 120
Глава 3. Лирическая циклизация в XX веке 123
Раздел 1. Типы циклических структур в поэзии символистов 123
1. Циклизация в раннем творчестве символистов 123
2. Новые веяния в литературе и их влияние на принципы
лирической циклизации 127
3. Идея «тотальной циклизации» 141
Раздел 2. Циклические формы в творчестве А.А. Блока 146
1. «Лирическая трилогия» как единое циклическое образование... 146 2. «Снежная и маска» и «Заклятие огнем и мраком». Ансамбль и цикл 158
Раздел 3. Циклизация в постсимволистской поэзии 175
Заключение 190
Библиография 193
- . Понятие циклизации
- . Циклизация XVIII - начала ХГХ веков
- Циклизация малых форм в ХГХ веке
- Типы циклических структур в поэзии символистов
Введение к работе
Циклические формы характерны для всех родов литературы (и не только для литературы), но максимального многообразия они достигли именно в лирике. Потому естественным представляется, что значительное количество работ посвящено лирическим циклам/циклическим образованиям. Однако это главным образом исследования теоретического плана или же посвященные циклизации в «синхронном срезе»: одному циклу, одному автору, одной эпохе. В данной же работе предпринято рассмотрение лирической циклизации в ее эволюции. О необходимости обобщающих исследований на данную тему в трудах последних лет говорилось немало, некоторыми учеными предпринимались шаги в этом направлении. Актуальность данной работы заключается в том, что в ней делается попытка такого обобщения накопленного материала на основе теории стадиального развития литературы.
Лирическая циклизация выходит на авансцену, когда нормативная поэтика заменяется авторской, образуя новый тип литературного канона. Он достаточно гибок, чтобы позволять бесчисленные вариации, не ограничивающие авторских устремлений, но в то же время придает им определенную оформленность. Даже в эпоху нормативной поэтики циклизаторские тенденции заметны в творчестве тех поэтов, у кого индивидуальное начало особенно ярко проглядывает сквозь поэтический канон (Петрарка, Шекспир). Все это делает лирическую циклизацию важным объектом для рассмотрения ее в аспекте исторической поэтики.
Научная новизна исследования, как представляется его автору, состоит в соединении диахронного подхода к циклизации с представлениями об эволюции жанровых систем. Во-первых, предпринят опыт построения интегративной теории циклизации на основе системного описания различных типов циклических образований, существовавших на разных этапах литературного процесса. Во-вторых, охарактеризована лирическая циклизации в России в ее стадиальном развитии, что позволило
говорить о различных типах цикличности и разграничить собственно циклы и другие виды циклических образований, а также дать описание процессов, приведших к формированию цикла как жанра.
В качестве методологии исследования выступает историзм, понимаемый как рассмотрение явления в связи с литературной ситуацией эпохи, «не только изучение литературного процесса, но также и изучение самой структуры произведения в динамике, в функциональной изменчивости ее элементов», «изучение литературного процесса в его причинных связях, в его соотношениях с исторической действительностью»1, — по словам Л.Я. Гинзбург, а также соединение типологического и генетического подходов. В русле этой методологии, укорененной в литературоведении последних двух столетий, находится историческая поэтика А.Н. Веселовского. Задачу данной дисциплины ученый видел в том, чтобы «определить роль и границы предания в процессе личного творчества» и проследить «эволюцию поэтического сознания и его форм» . В том же русле характеризовали поиски ученого В.М. Жирмунский, И.К. Горский, И.О. Шайтанов, - исследователи его научного наследия.
Нами учтены также статьи Ю.Н. Тынянова о литературном факте и литературной эволюции, в частности его замечания о перемещении жанров с периферии в центр литературного процесса, о канонизации и о наследовании через поколение, а также его представления о «революциях» в литературном процессе, дополняющие «эволюционность», актуализированную А.Н. Веселовским: где у создателя исторической поэтики речь идет об эволюции и стадиальности литературного процесса, у
1 Гинзбург Л.Я. О психологической прозе. -Л., 1977. - С. 3; Гинзбург Л.Я. Тынянов-ученый //
Воспоминания о Ю.Н. Тынянове: портреты и встречи. — М., 1984. — С. 145-156.
2 Веселовский А.Н. Поэтика сюжетов // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М., 2004. — С. 493.
Веселовский А.Н. Из введения в историческую поэтику IIВеселовский А.Н. Историческая поэтика. -М.,
2004.-С. 53.
Ю.Н. Тынянова — революционность и прерывистость: «Не планомерная эволюция, а скачок, не развитие, а смещение»3.
Еще один важный источник понимания нами исторической поэтики - статья коллективного авторства (С.С. Аверинцев, М.Л. Андреев, М.Л.Гаспаров, П.А.Гринцер и А.В.Михайлов) «Категории поэтики в смене литературных эпох». Опорным для данного исследования является членение литературного процесса на три стадии и выделение внутри последней из них (от середины XVIII века до наших дней), к которой и относится бурный расцвет циклизации, нескольких периодов.
Рассматривая лирическую циклизацию в русской поэзии, мы опирались прежде всего на достижения таких ученых, как И.В. Фоменко и М.Н. Дарвин (теоретические проблемы), а также на работы О.В. Мирошниковой и Л.Е. Ляпиной.
Основным материалом работы послужили прижизненные поэтические книги и сборники русских поэтов XVIII-XX веков, издания серии «Библиотека поэта», а также факсимильные копии прижизненных изданий. Иногда привлекались более поздние издания, по возможности репринтные.
Объектом исследования являются циклические образования в русской литературе XVIII - XX веков. В тексте диссертации так или иначе упоминается более двухсот циклических образований приблизительно ста поэтов.
Предмет исследования — лирическая циклизация в многообразии ее форм и циклические образования как результат процесса циклизации.
Целью работы было рассмотреть стадиальное развитие лирической циклизации на материале русской литературы в период с XVIII по XX в., время активной эволюции циклических образований в русской литературе. Цель эта распадается на несколько более локальных задач:
3 Тынянов Ю.Н Литературный факт// Тынянов Ю.Н. Поэтика. История литературы. Кино. — М., 1977.— С. 256.
Установление взаимосвязей между эволюцией жанровых систем и динамикой циклических явлений.
Определение места различных циклических образований в лирической поэзии XVIII - XX веков.
Иллюстрирование теоретических положений о динамике циклических явлений конкретными примерами русской литературы XVIII — XX столетий.
Цель работы определила ее построение. В первой, собственно теоретической, главе рассматривается история изучения феномена циклизации и предлагается система рабочих определений, необходимая для описания конкретных исторических форм циклизации. Вторая глава посвящена лирической циклизации в ранний, говоря условно, «дожанровый» для цикличности период, когда складывались основные разновидности циклических образований, когда поэты искали новых путей художественной выразительности, способных передать не отдельное настроение, а целостный взгляд личности на мир. Третья глава посвящена циклическим образованиям как жанровым/сверхжанровым явлениям, когда найденные в XIX веке возможности объединения текстов обрели устойчивость.
Положения, выносимые на защиту:
Лирическая циклизация больших и малых форм проходит несколько этапов эволюции, «поворотными точками» которой оказываются рубеж XVIII - XIX и рубеж XIX - XX веков.
До XIX века циклизация играет лишь вспомогательную роль, но с выходом категории личности на первый план литературного процесса, становится активно используемым художественным средством.
В XIX веке существуют многочисленные разновидности циклических образований, это по преимуществу «циклоиды»
(предшественники цикла), но собственно «цикл» и «книга стихов» как устойчивые формы еще не сложились.
На рубеже XDC - XX веков лирическая циклизация становится активной жанрообразующей силой.
Под действием этой силы возникают новый жанр: «лирический цикл», а также явление, близкое к нему, но не имеющее жанрового статуса: «ансамбль».
Апробация результатов работы проводилась на нескольких международных, всероссийских и региональных конференциях во Владимире («Художественный текст и культура», ВГПУ), в Иваново («Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века» ИвГУ) и в Нижнем Новгороде («Грехневские чтения», НГУ им. Лобачевского).
. Понятие циклизации
Прежде всего попытаемся более четко обозначить рамки интересующих нас явлений. Речь пойдет только о стихотворной лирической циклизации. «Стихотворения в прозе» и другая прозаическая лирика нами не затрагиваются. Что касается непосредственно лирической поэтической циклизации, в нашей работе рассматриваются лишь те явления, которые оказались в центре эволюции циклических форм.
Данный выбор обусловлен спецификой темы. Историческая поэтика, по словам И.О. Шайтанова, «есть поэтика жанровая; этот вариант названия подсказан как всем ходом мысли ее основателя, так и тем, что именно жанр оказался точкой соприкосновения у последователей Веселовского, расходившихся между собой...» . Лирический цикл в строгом смысле слова рассматривается нами как один из жанров современной поэзии, а книга стихов - как родственное ему сверхжанровое образование. Поскольку в задачи исторической поэтики входит «исследование процесса складывания основных элементов жанра, устойчивости его функций, понимания принципов нормы и канона»5, постольку нас главным образом интересовало ядро явления — феномен жанровой эволюции. Все относительно периферийные явления оставались в стороне. Из тех же соображений подбирался иллюстративный материал: мы постарались отобрать лишь то, что выглядело наиболее показательным. По меткому выражению В.Э. Вацуро, «тема исследования не "поэты", а "поэзия"»6, и общие закономерности интересовали нас больше, чем специфика каждого конкретного циклического образования.
В работах последних лет тщательно освещено и происхождение слова «цикл», и то, как оно входило в литературоведческий обиход. Многократно излагались и ранние теоретические соображения о проблеме циклизации (в России — предисловия к книгам и переписка символистов, в Европе — высказывания Гейне и Бодлера). Поэтому, сославшись на вышеуказанные работы, мы лишь вкратце остановимся на этих вопросах.
Само слово «цикл» появляется в России, по всей видимости, в начале XIX века, несколько раз встречается оно в статье В.Г. Белинского о книге Е.А. Баратынского «Сумерки» . В собственно же литературоведческом значении слово «цикл» появляется в книгах А.Н. Веселовского. Но речь идет не о цикле в узком терминологическом понимании этого слова. В работе «Синкретизм древнейшей поэзии и начала дифференциации поэтических родов»9 ученый говорит о естественной циклизации произведений на ранних этапах литературного процесса и о циклах фольклорных. Упоминаются циклы обрядов (еще не собственно литературоведческое понимание, похожее значение слова «цикл» встречалось и у В.Г. Белинского), затем появляется понятие «весенний цикл», относимое как к обрядам, так и к обрядовым песням. Видимо, такова логика появления собственно литературоведческого употребления слова «цикл» у Веселовского. Далее речь идет уже о собственно циклах в фольклоре.
Однако до Серебряного века слово «цикл» не использовалось для описания феноменов современного литературного процесса. Первыми, кто заговорил о рождении нового явления, были сами поэты. Высказывания 8 В употреблении Белинского значение слова «цикл» близко по значению слову «период»: «Целый цикл жизни отжила наша Русь, возрожденная, преображенная Петром Великим, начала новый цикл жизни»; «Озеров сделал из французской трагедии все, что можно было сделать из нее для России, и в лице его французский псевдоклассицизм совершил на Руси полный свой цикл...» Белинский ВТ. Стихотворения Е. Баратынского // Белинский В Г. Полное собрание сочинений. - М., 1955. T.6.-С. 456-488. 9 Веселовский А.Н. Три главы из исторической поэтики // Веселовский А.Н. Историческая поэтика. — М., 2004.-С. 200-380. В.Я. Брюсова, А.А. Блока, А. Белого, содержащиеся в предисловиях, рецензиях, записных книжках, — являют попытки уяснить себе и объяснить читателю суть новой формы. В предисловии к «Urbi et orbi» (1903) В.Я. Брюсов излагает свои воззрения на природу поэтической книги: «Книга стихов должна быть не случайным сборником ... а именно книгой, замкнутым целым, объединенным единой мыслью. .. - Отделы в книге стихов — не более как главы, поясняющие одна другую, которых нельзя переставлять произвольно»10.
Брюсов полагал, что единой должна быть не только книга, что все творчество поэта должно представлять из себя некое подобие архитектурного ансамбля. Говоря о книге «Cor Ardens» В. Иванова, он утверждал: «Если "Кормчие звезды" были крепким фундаментом, рассчитанным на величественное здание, если "Прозрачность" была перистилем, а "Эрос" — великолепной аркой, поставленной перед будущим храмом, то "Cor Ardens" — являет нам уже часть этого храма.. .»п.
Подобная книга, по мнению Брюсова, является единым произведением, ни в коем случае не тождественным простому набору стихотворений: «На маленькую книжку Вячеслава Иванова надо смотреть как на единую лирическую поэму. Отдельные стихотворения, входящие в "Эрос", тесно связаны между собою, и, в своей строгой последовательности, образуют цельную, стройную песнь»В сходном ключе высказывался и А.А. Блок в предисловиях к своим книгам. «План третьей книги моих стихов — неизбежная, драматическая последовательность жизни»13, «Каждая книга для поэта — этап развития личности, часть духовного пути: "Стихи о Прекрасной Даме" — ранняя
Сходные идеи высказывал и А. Белый в предисловии к берлинскому изданию «Стихотворений» (1923). Он прежде всего акцентирует внимание на индивидуальности, авторском стиле поэта, почувствовать который, с его точки зрения, можно, только прочитав несколько стихотворений, связанных между собой творческим замыслом: «Только на основании цикла стихов одного и того же автора медленно выкристаллизовывается в воспринимающем сознании то общее целое, что можно назвать индивидуальным стилем поэта»15.
Причина, по которой так важно, по мнению Белого, прежде всего уловить эту индивидуальность, состоит в том, что творчество каждого поэта едино и цельно и основа его — не отдельные произведения, а вариации мотивов, которые эту цельность обеспечивают. Эти вариации создают творческую индивидуальность: «Лирическое творчество каждого поэта отпечатывается не в ряде разрозненных и замкнутых в себе самом произведений, а в модуляциях немногих основных тем лирического волнения, запечатленных градацией в разное время написанных стихотворений; каждый лирик имеет за всеми отрывками свою ненаписанную лирическую поэму»16.
. Циклизация XVIII - начала ХГХ веков
Циклизаторские тенденции в поэзии классицизма Зарождение явлений циклического характера мы находим уже в поэзии XVII века. Так, рассматривая творчество Симеона Полоцкого, Л.И. Сазонова указывает, что его книги несут отпечаток композиционной продуманности, призванной донести до читателя концепцию автора; т. е. в его произведениях присутствует элемент циклизации. Особое внимание исследовательницы привлекает «Вертоград многоцветный» в первой рукописной редакции, где предпринята попытка поэтической реализации барочной метафоры «мир есть книга». «Вертоград» строился как модель мира, все части которой должны находиться в строгой логической взаимосвязи: «в идейной основе "Вертограда" - поэтическая концепция стройного миропорядка. Она охватывает весь космос»110. Ведь если мир — книга, то, по концепции Симеона Полоцкого, верно и обратное: книга — мир, сотворенный автором, который в творении уподобляется богу, служа ему. «В автографе», — по словам исследовательницы, — «стихи читаются иначе, чем в алфавитной композиции окончательного текста. Здесь открывается особая многомерность поэзии "Вертограда" благодаря тому, что более очевидна соотнесенность каждого отдельного стихотворения с целым, а иногда и между собой»111. Стихи сгруппированы по тематическим узлам, между которыми присутствуют логические переходы. Сазонова настаивает на том, что «при внешней разнородности "Вертоград" обладает внутренней целеустремленностью, обусловленной цельностью авторского замысла, единством нравственно-философской концепции. ... Из разнородных, разножанровых стихотворений составлено панорамное повествование, в котором представлена модель мира, состоящая из бытия
Однако же автором был предпочтен алфавитный вариант построения. Причины этого однозначно определить вряд ли возможно, вероятно, отчасти сказалось влияние традиции сборников-садов, отчасти же дело было в особенности материала. По мере приращения сборника последовательность композиции становилось выдерживать все сложнее, соответственно возрастал риск, что читатель увидит перед собой не ухоженный сад, а непроходимый лес, чересчур усердно скрывающий от непосвященных сокровища мудрости. Алфавитный порядок позволил эту проблему решить.
С современной точки зрения кажется, что подобный подход сводил на нет попытки построения мира-книги. Но следует помнить, что для книжника эпохи барокко алфавит вовсе не был простой формальностью. Слово считалось сакральным, и порядок букв дышал божеством, символизировал своей твердой последовательностью упорядоченность мироздания, являл собой олицетворение космоса,
О философском значении алфавитного построения книги пишет A.M. Панченко: «В стихотворении "Мир есть книга" Симеон Полоцкий совершает последовательное движение от общего к частному и опять к общему: он разлагает книгу на части - листы, слова, буквы ("письмена"), обозревает каждую из них в отдельности ... и, убедившись в неизреченной красоте частей целого, завершает стихотворение величанием автора книги — бога. Эта совокупность восходящего и нисходящего движений очень важна, поскольку она дает Симеону Полоцкому основание свести бесконечное разнообразие мира к конечному и обозримому числу элементов — алфавиту, приравнять "письмено", букву, явлениям чувственного и духовного мира. Алфавитный феномен ... еще у Платона в первоначальных формах несла в себе идею мироустроения, впоследствии ставшую жанрообразующей для цикла. Но в семнадцатом веке, как и в более ранние эпохи, она еще не была частью собственно циклической формы, а скорее наоборот, цикличность подчинялась иным композиционным приемам: логической, хронологической или алфавитной упорядоченности.
Несмотря на резкие изменения в поэтической системе, в XVIII веке сохраняется тот же логико-концептуальный принцип организации поэтической книги, хотя и реализуются эти принципы иначе. Природа данных различий закономерно вытекает из особенности новой системы: в начале этого столетия происходит не только заимствование нового, силлабо-тонического, стихосложения. Вместе с силлабо-тоникой в Россию приходит классицизм с его строгой упорядоченностью и иерархичностью. Тредиаковский предложил довольно жесткий размерный код, Ломоносов соотнес его со стилевым и жанровым. Новая поэзия начиналась с кодификации, с заимствования традиции и нормы.
Однако ни одна поэтическая система не является простым набором технических правил поэтики, это в какой-то мере и отражение мировоззрения эпохи. XVIII век - век разума, «рацио». Он перенимает от XVII столетия идею гармонично устроенного мира, однако в представлениях об устроителе этой гармонии государство заметно потеснило бога. Мир предельно иерархичен: бог - государство -отдельный человек. Иерархичен и поэтический язык, и жанры вновь рождающейся литературы приводятся в соответствие с общей системой ценностей: оды — богу и богоподобному правителю, басни и сатиры — составлены по канону, основным принципом которого и была подобная иерархия ценностей, а в связи с ней - иерархия жанров. Те, кто обращался к теме циклизации в лирике XVIII века, отмечали несколько общих закономерностей. Прежде всего: «на ранних этапах развития русской поэзии циклизация совершалась в пределах книжной формы»114, т. е. элемент циклизации прослеживался только на уровне поэтических сборников — больших форм. Принципы ее сводились к следующему:
Стихотворения располагались в соответствии с вышеозначенной иерархией (богу—царю—человеку). Соответственно следовали друг за другом жанры: оды — элегии - песни - эпиграммы и др. (По этому принципу построены собрания М.В. Ломоносова, А.П. Сумарокова, В.К. Тредиаковского, Г.Р. Державина). Сохраняется этот принцип даже тогда, когда сами жанры начинают терять четкие очертания. Так, в «Сочинениях» (1796) В.В. Капниста за духовными и торжественными следовали «елегические» оды.
Циклизация малых форм в ХГХ веке
Как уже говорилось, циклизация малых форм в поэзии XVIII в. практически отсутствовала. Зачаточные тенденции, выражавшиеся в тяготении друг к другу переложений псалмов и анакреонтики, а позднее — песен, являясь первым проявлением одной из распространившихся в следующем столетии тенденций: к объединению стремилось все «маргинальное» в творчестве поэта, выпадавшее из «основного потока», экзотичное.
Самой ранней из таких маргиналий стал отрывок. Довольно популярна была форма коротких поэтических набросков, напоминающих путевые заметки либо заметки о пребывании где-то (соединение дневниковой записи и послания). Они писались в разговорном тоне, часто с долей насмешки, сатирическими интонациями, что резко выделяло их из «серьезного», возвышенного творческого контекста, поневоле объединяя в обособленные группы.
Первыми в русской литературе появляются циклоиды данной разновидности в творчестве П.А. Вяземского в 10-20-е годы XIX в. Это небольшие (2-4 стихотворения) объединения сатирической окраски: «Путешествие Вздьгхалова», «Зимние карикатуры». В какой-то мере к ним примыкает «Деревня», но довольно условно: в собраниях она перепечатывается по редакторской реконструкции. Известно, что по замыслу «Деревня» была одним большим стихотворением. Однако в сохранившемся варианте это именно цикл отрывков: собранные воедино незавершенные фрагменты. «Путешествие Вздьгхалова» также оставляет ощущение незаконченности, будто это лишь эпизоды задуманного, но нереализованного замысла.
«Зимние карикатуры» уже являют собой следующий этап в развитии данного типа циклоидов. Перед нами четыре вполне законченных стихотворения, каждое из которых имеет собственное название, объединенные ироническим тоном, темой зимнего путешествия по России. Такой тип циклизации не станет особенно значимым для русской поэзии, но и не исчезнет вовсе. Из более поздних произведений, к нему можно отнести «Отрывки из книги любви» В.Г. Бенедиктова, «Из дневника молодой женщины» Д.К. Лизандера, «Из дневника одностороннего человека» К.К. Случевского.
В целом это форма скорее маргинально-переходная, в какой-то мере причастная основному направлению развития русской поэзии, но не вполне к нему принадлежащая. Сатирическая окраска «прирастет» к данной разновидности циклоидов и позднее сблизит ее с прозаическим очерком, жанром, который во многом станет образцовым для видоизменившейся, обретшей большую законченность, но не потерявшей генетической памяти первоначального жанрового образца разновидности циклического образования. Такие очерковые циклы мы находим в творчестве К.К. Случевского («Мефистофель») и Д.С. Мережковского («Семейная идиллия», «Конец века»). Каждое стихотворение подобных циклоидов вполне самостоятельно, но без поддержки остальных ощущается как «недостаточное», не дающее полноты картины.
«Цикл отрывков» всегда будет оставаться периферийным явлением в русской литературной жизни, но не исчезнет, а будет видоизменяться. Так, срастаясь с «тематической подборкой» (о которой ниже), он образовал «очерковый цикл», а позднее, соединившись с циклоидом, сформировавшимся в результате распада романтической поэмы, он переродится в набор «отрывков из ненаписанной поэмы» — сложную жанровую разновидность переходного характера, вполне показательная для процессов жанровой эволюции рубежа веков.
«Тематическая подборка» возникает в русской литературе как результат взаимодействия ряда однонаправленных процессов. С одной стороны, она по своему происхождению напрямую связана с разделами книг в восемнадцатом веке и надолго сохранит свое родство с ними: «Фракийские Элегии», «Гимны», «Мелодии». Жанровые заголовки сохраняются, но их значение становится все более номинальным177. Раздел постепенно эволюционировал. Заглавия видоизменяются: «Очерки Рима», «Неаполитанский альбом», «Фантазии», «Житейские думы», — с одной стороны сохраняется намек на жанровую природу, с другой — часто заметна идущая от восемнадцатого века традиция ассоциаций поэзии с музыкой, и, наконец, часто прослеживается связь с традицией «путевых картин», созданной Гейне. На более поздних этапах столь явные связи с традицией начинают стираться. Жанровых и жанроподобных заглавий становится все меньше, связь их со стихотворениями внутри рубрики — тематической, а позднее - ассоциативной: «Гадания», «Вечера и ночи», «Море», «Снега».
С другой стороны, «Отдельное стихотворение ... переставало существовать само по себе,., стало нуждаться в определенном окружении, в других стихах, чтобы более широко, более объемно была воспринята его индивидуальная тема и идея. Из этого качества лирики вырастает потребность в циклической ее организации. Циклическая связь приобретает внутренний характер, стихи объединяются не по внешним признакам (тематическим или жанровым), а по единству концепции, единству того конкретного человеческого лица, которое вырисовывается
Типы циклических структур в поэзии символистов
Поэты-символисты начинали свой творческий путь на стыке нескольких литературных традиций, что неизбежно отразилось как на характере их творчества в целом, так и на специфике их циклизации. Если мы сравним первые книги К.Д. Бальмонта, поэтические сборники Д. Мережковского и Н. Минского с выходившими в то же время изданиями поэтов предыдущего поколения, то принципиальной разницы не обнаружим: «Последние песни», «Вечерние огни», «На закате», «Вечерний звон» - с одной стороны, и «Под северным небом», «В безбрежности», «Символы» — с другой, естественно встраиваются в один ряд. «Стихотворения» Мережковского и Минского также подобны одноименным изданиям Случевского, Полонского, Плещеева. Посвящение, программное и завершающее стихотворение, некоторая тематическая однородность — все это, как уже указывалось, свойственно итоговым книгам поэтов 60-80-х годов. Однако то, что для поэтов предшествующего поколения было итогом, для будущих символистов стало отправной точкой, и уже самые ранние их книги несут в себе отпечаток иной, новой поэтики. Обращаясь к «Стихотворениям» Н. Минского, Р. Вроон утверждает: «A number of superficial features suggest that Minskifs collection is to be read as a whole, not simply as an arrange of poems»1 4, пусть, по его же мнению, «the unity of Minskif s collection is obviously flawed»195. Прежде всего, обращает на себя внимание первое (многочастное) стихотворение «Вакханкой молодой ко мне она вошла», напечатанное отдельно от остальных (принципиально нового в этом нет: напомним, «Сумерки»
Баратынского открывались посвящением, да и в других собраниях XIX века первое стихотворение нередко задавало общий тон книги). Стихотворение-программа Минского характеризует специфику авторской поэтики. Перед поэтом являются богини-музы. Первая олицетворяет собой анакреонтическую (легкую) поэзию, вторая — поэзию гражданственную. Лирический герой отвергает обеих, в аллегорической форме порывая с традицией, утверждая свою собственную поэтику. Его третья муза заявляет: Я не зову тебя, меня призвал ты сам, Я — жажда Истины, я — Совесть мирозданья. Задачу собственного творчества Минский видит в поисках слабого «шепота Истины»: Во всем, что ты считал добром, увидишь ложь И неизбежное — в порочном и преступном... И сокровенное в сердцах людей открою. И ложь своей души увидишь ты и в них, И не поверишь ты пророку и герою196.
Несмотря на пылкую декларацию, в действительности Минский во многом остается в плену традиционной поэтики, в том числе и в отношении циклизации. Единственное близкое к циклам образование в сборнике - вполне традиционная группа «С восточного». Не ново само по себе и внутреннее членение на разделы (их шесть), хотя то, что вместо названий они просто пронумерованы — достаточно необычно. Каждый раздел обладает определенным тематическим единством: гражданская поэзия, любовная лирика, мистические поиски отчаявшейся души и т.д., но последний раздел - пьеса - заметно нарушает единство книги, лишая ее чисто лирического характера.
В построении сборника есть еще несколько особенностей, указывающих на стремление Минского достичь единства: подчеркнуто нехронологический порядок стихотворений (у большинства указана дата написания) и стремление в каждом разделе первым и последним поставить стихотворения, которые могли бы считаться ключевыми (например, «Мой демон» и «Песня» во втором разделе).
В целом его «Стихотворения» немногим отличаются от сборников-книг XIX века (Фета, Некрасова и Майкова). Однако у Минского впервые соединены два достижения девятнадцатого века: полный отказ от жанрового принципа — с одной стороны, и наличие чисто тематического членения - с другой. У него же попытка создать не собрание стихотворений, а единую книгу впервые выражается в том числе и полиграфическими средствами.
В сходном ключе выстроены «Стихотворения» Мережковского (1888). Они поделены на пять разделов, три из которых озаглавлены римскими цифрами, еще два носят заглавия «Поэмы и легенды» и «Эскизы». Структура книги ближе всего к «Вечерним огням» Фета и «Последним песням» Некрасова. Лирические разделы обладают единой тематической или эмоциональной доминантой: гражданственность — для первого, природа - для второго, любовь - для третьего, но не представляют собой единой структуры. Это собрание показательно не как этап в развитии принципов циклизации, но как свидетельство того, насколько значимы становятся в 80-90-е гг. циклизаторские тенденции: даже если поэт не привносит в них ничего нового, то ощущает потребность воспользоваться достижениями предшественников.
Сборник К.Д. Бальмонта «Под северным небом» (1894) построен в русле той же традиции. Подзаголовок издания жанровый: «Элегии, стансы, сонеты». Его нельзя назвать подчеркнуто архаичным (ср. «Песни илегенды» Мережковского), но отсылка к более ранним традициям ощущается. Тем более что никакой композиционной нагрузки подзаголовок не несет. Эта небольшая по объему книга вообще не поделена на разделы, но обрамлялась темой смерти, открытой первым стихотворением и завершенной своеобразной колыбельной — "Смерть, убаюкай меня" . Порядок стихов не абсолютно произвольный: несколько основных тем-скреп, а также обрамляющая тема — смерть — придают книге единство. Скрепляющие темы можно разделить на две группы. Первая — религия, красота отречения, смерть. Вторая - северные пейзажи. Объединяются эти темы мотивами печали и стремления за пределы видимого. Однако какой либо намеренной последовательности, сюжетного развития в чередовании этих тем не наблюдается. Часть стихотворений и вовсе выбивается из общего контекста книги. Тем не менее, общий минорный настрой, символический образ «северного неба» и сквозные мотивы создают впечатление цельности, позволяющей говорить о начале перерождения сборника в книгу стихов. Объединяют стихотворения сборника и некоторые принципы оформления: сквозная нумерация и общий эпиграф при отсутствии эпиграфов к отдельным стихотворениям.
