Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Имя в жизни и литературе 13
Содержание понятия «имя» 26
Мотивы выбора имени в жизни и литературе 34
Семантический ореол имени 50
Глава II. Функции имени в художественном произведении 73
Имя как источник информации о персонаже 80
Роль имени в формировании образа 89
Имя и сюжет произведения 108
Имя как маркер интертекстуальности 119
Глава III. Антрононимикон художественного произведения как система 129
Свойства антропонимическои системы 133
Элементы антропонимическои системы 142
Взаимоотношения элементов антропонимическои системы 155
Заключение 181
Библиография 187
- Содержание понятия «имя»
- Мотивы выбора имени в жизни и литературе
- Имя как источник информации о персонаже
- Свойства антропонимическои системы
Введение к работе
Начало активному изучению литературной антропонимики было положено сравнительно недавно - в шестидесятые годы нашего столетия. В последние десятилетия наблюдается всплеск исследований литературной антропонимики': ежегодно публикуется до пятидесяти и более научных работ по этой теме .
Интерес к имени в наше время следует рассматривать в русле общего интереса к российской философии и культуре начала XX в. Раскрепощение общественного сознания, попытки его освобождения от единой государственной идеологии актуализировали интерес к богатству эстетических и философских концепций «серебряного века» русской культуры. Были заново открыты труды Н. А. Бердяева, Г. П. Флоровского, Г. Г, Шпета, многих других философов. Благодаря этому исследователи литературного имени получили возможность опереться на теоретическую базу, которую представила русская религиозно-философская мысль начала прошлого века и, прежде всего, на труды А. Ф. Лосева, П. А. Флоренского и С. Н. Булгакова, разработавших философию имени. Поэтому в работах, посвященных имени в литературе, опубликованных в кон. 80 - сер. 90-х гг., на первый план вышло толкование имени как смыслового ядра образа, вербализированной сущности литературного персонажа. Однако открывшиеся возможности, как оказалось, таили в себе серьезную опасность. Выводы мыслителей, логичные и естественные в рамках богословско-религиозных концепций, будучи перенесены на новый объект - художественное произведение - обнаружили свою неуниверсальность. Поэтому в работах нескольких последних лет наблюдается возврат к уже апробированным методикам изучения имени в литературе, но с 1 Этим термином называют имена собственные, обозначающие действующих лиц, внесюжетных персонажей, а также упомянутых в художественных произведениях исторических лиц, литературных, мифологических, библейских и фольклорных героев. Как синонимичные в разных работах встречаются термины поэтическая, художественная, стилистическая ономастика. ^ По данным электронного каталога Библиотеки ИНИОН РАН. учетом тех достижений, которые дало понимание имени как сущности предмета.
Основными направлениями исследований являются определение семантической и функциональной специфики имени в художественном произведении, выявление и описание контекстуальных и интертекстуальных связей литературного антропонима. Во многих работах изучается степень соответствия имен персонажей реальной антропонимической норме; исследуются место и роль имени собственного в общей системе номинации персонажа. Интересные результаты дает изучение особенностей именования персонажа и функционирования имени в произведениях разных направлений, родов и жанров. Ведется активная работа по сбору и анализу фактического материала. В связи с этим описываются и исследуются имена в художественном наследии русских и зарубежных авторов, составляются словари имен отдельных произведений и творчества писателя в целом. Наиболее изучено ан-тропонимическое пространство произведений Л. Н. Толстого, А. С. Пушкина, А. П. Чехова, А. М. Горького. В последние годы все больший интерес исследователей вызывают имена в творчестве прозаиков и поэтов XX в. -М. А. Булгакова, М. И. Цветаевой, Б. Л. Пастернака.
Обилие публикаций свидетельствует прежде всего об актуальности проблемы, поскольку несмотря на значительные достижения в ее разработке, многие вопросы только поставлены, решены частично либо вовсе обойдены вниманием исследователей.
Анализ публикаций показал, что за время активного изучения имени некоторые утверждения стали аксиоматичными и из работы в работу сопровождаются одними и теми же цитатами и ссылками: изучение имени перспективно и необходимо. В. В. Виноградов, разрабатывая теорию поэтической речи, отмечал, «что вопрос от подборе имен, фамилий, прозвищ в художественной литературе, о структурном их своеобразии в разных жанрах и стилях, об их образных и характеристических функциях <.. .> очень большая и сложная тема стилистики художественной литературы» [Виноградов 1963:38]; имя обладает функционально-эстетической ценностью [В. В. Виноградов, Б. А. Ларин, В. Н. Михайлов, В. А. Кухаренко]; подбор имен в литературном произведении - целенаправленный процесс, служащий воплощению авторского замысла. По наблюдению Ю. Н. Тынянова, «каждое имя, названное в произведении, есть уже обозначение, играющее всеми красками, на которое оно способно» [Тынянов 1929: 27]; имя в художественной литературе обладает спецификой по сравнению с языком и нехудожественной речью, эта специфика касается значения и функционирования имени. По мнению Г. О. Винокура, имена в литературе необходимо считать «особым модусом ономастической действительности» [Винокур 1959: 245].
Но если отнестись к этим утверждениям не как к данности, а попытаться расшифровать их, то окажется, что вопросов больше, чем ответов. Большинство этих вопросов касается того, как реализуются заявленные свойства имени, в чем они проявляются и - самое главное - что дают для понимания художественного произведения. Например, требует уточнения тезис о целенаправленности отбора: всегда ли выбор того или иного имени закономерен и предопределен, какие факторы способны влиять на решение писателя, касаются они свойств самого имени либо выбор диктуют внешние по отношению к нему причины, одинаковы ли мотивы выбора имени в жизни и литературе, а если отличаются, то чем и т.д. Подобные вопросы возникают практически по всем аспектам, касающимся функционировани имени в литературе.
Условно эти вопросы можно объединить в две большие группы. Первая из них касается того, что же в свойствах самого имени позволяет ему быть одним из важнейших элементов художественного целого. Эти вопросы, как правило, затрагивают проблемы, связанные с наличием у имени особого значения и способности имени выполнять в литературе функции, не свойственные ему в языке. Вторая группа вопросов направлена на выяснение того, какое место занимает конкретное имя в структуре художественного целого. И с этим связаны основные лакуны, имеющиеся в изучении имени.
Практика исследования литературного произведения как художественного целого показала, что наиболее продуктивным в методологическом плане оказывается системный подход. Поэтому представляется важным выяснить: взаимодействуют ли разные имена в рамках одного произведения; в случае положительного ответа возникают новые вопросы: какие отношения возможны между именами, что связывает имя с контекстом, на каких уровнях проявляется эта связь, каковы механизмы ее реализации; образуют ли имена одного произведения систему; если да, то каковы факторы, влияющие на ее возникновение, какими свойствами она обладает, какой может быть методика изучения и описания имен как системы.
Главным «пробелом» является отсутствие общей теории имени в литературе. Практически все работы, касающиеся функционирования имени в литературе, представляют собой частные и разрозненные (хотя в отдельных случаях точные и продуктивные) замечания. Собранный за несколько десятилетий материал требует обобщения. Назрела насущная необходимость в разработке теории, где на основе разрозненных наблюдений описывалась бы специфика и поэтика имени в художественном произведении.
Необходимость ответить на эти вопросы обусловили актуальность, новизну и научную ценность данной работы.
Объектом исследования стала литературная антропонимика: имена собственные, обозначающие действующих лиц, внесюжетных персонажей, а также упомянутых в художественных произведениях исторических лиц, литературных, мифологических, библейских и фольклорных персонажей. в качестве предмета изучения рассматриваются факторы мотивации имени в литературе, выполняемые им функции, а также свойства анпропони-мической системы художественного произведения.
Целью работы является стремление решить не частные вопросы, а представить вариант теории имени в литературе. Поэтому работа представляет собой, с одной стороны, обобщение уже накопленного исследователями опыта, а с другой - попытку определить основные, базовые положения, которые помогут решать частные вопросы, связанные с именем.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач: выявить особенности мотивации имени в литературе по сравнению с жизнью и определить, чем она может быть обусловлена; показать неслучайность имени в литературе, то есть обязательное наличие для него той или иной мотивации; описать основные функции, которые имя выполняет в литературе; продемонстрировать, что каждое имя в художественном произведении является полифункциональным; определить, какие факторы обуславливают взаимосвязь имен в произведении; доказать, что все имена в рамках одного произведения образуют единую антропонимическую систему.
Для решения поставленных задач необходимо адекватно определить методологию и методику исследования.
Анализ работ, посвященных функционированию имени в литературе, показал, что в изучении этой проблемы наметились две основные тенденции, которые условно можно назвать «лингвистической» и «литературоведческой». в большинстве работ имя в литературе изучается с лингвистических позиций^. Язык художественной литературы рассматривается как один из функциональных стилей естественного языка, соответственно имена изучаются в их соотнесенности с реальной антропонимикой. Можно выделить несколько основных направления лингвистических исследований имени в литературе.
Чаще имена, встречающиеся в художественном произведении, являются материалом для иллюстрации языковых процессов и моделей (частотность употребления определенных имен, формы имени и различные варианты именования, модели, по которым писатели создают имена и т.д.). Исследование имени становится самоценным, оно рассматривается отдельно от других элементов и уровней художественного целого.
Другое направление исследований характеризуется тем, что имена трактуются как характерные приметы авторского стиля писателя (описи ономастического пространства отдельных произведений и комментированные словари имен, методики подсчета имен, учета их форм, названы классификационные признаки, по которым ведется описание имен, в целом намечены принципы составления словарей и структура словарной статьи). Но при таком подходе за пределами внимания остаются взаимосвязи имен в произведении.
Изучение специфики имени художественного произведения ведется, как правило, в рамках проблемы «язык/речь». В центре внимания оказываются вопросы, связанные с семантикой. Особенности литературного имени определяются по степени соответствия/несоответствия его свойств свойствам имени в языке.
В последнее время появилось несколько работ, где исследуются тек-стообразующие функции имени в литературе. При этом художественный
Все известные нам диссертационные работы, посвященные исследованию имен в художественной литературе, защищались по лингвистическим специальностям (по данным каталога диссертаций Российской государственной библиотеки). текст рассматривается как речевое высказывание, в котором имя есть скрепа, обеспечивающая целостность восприятия этого высказывания.
Хотя лингвистические исследования имени в литературе часто дает лишь описание материала, их несомненным достоинством является тщательность и скрупулезность исследования. Примечательно, что наиболее значительные работы об имени в литературе последнего времени написаны учеными, которые пришли к анализу литературы через изучение ее языка [Топоров 1995,Пеньковский 1999].
Среди работ, которые можно условно отнести к литературоведческой традиции, особое внимание исследователей привлекает диада «имя - образ». При этом этикетным жестом стала ссылка на слова П. А. Флоренского о том, что имя есть главное слово о герое. Но это тот случай, когда частое обращение к высказанной мысли не превращает ее в расхожий штамп, а каждый раз подчеркивает актуальность заявленного тезиса. Имея общую посылку, исследователи по-разному подходят к изучению связи между именем и образом. Предлагаемые трактовки в той или иной степени тяготеют к одному из наметившихся полюсов.
В первом случае имя воспринимается как источник информации, задача которого характеризовать социальное положение персонажа и черты его личности, поэтому внимание авторов привлекают так называемые «говорящие» имена, в которых явно актуализируется этимологическое значение коренной основы. Выясняется, как употребление различных форм имени выражает отношение автора к персонажу. На основании того, какие имена исторических лиц, деятелей науки и искусства, мифологических и библейских персонажей употреблены в произведении, делаются выводы об общекультурном и образовательном уровне героя, его эстетических предпочтениях и т.д.
Второй полюс - абсолютизация роли имени, и часто интерес к имени затмевает все другие возможности интерпретации художественного текста.
Имя воспринимается как универсальная категория, с помощью которой можно объяснить все особенности произведения.
Однако имя - один из элементов художественного произведения, несомненно, очень важный и имеющий колоссальный потенциал, но существующий только во взаимосвязи с другими уровнями и элементами повествовательной структуры. Действительно, имя и персонаж - неделимое целое, но это не дает право подменять понятием «имя» понятие «персонаж», чем часто грешат интерпретаторы.
Имя в художественном произведении - уникальное по своей глубине и многогранности явление, полноценное изучение которого требует объединения разных направлений гуманитарного знания. Поэтому необходим не лингвистический или литературоведческий, а единый филологический подход с привлечением результатов исследования имени в культурологическом, социологическом, этнографическом и других аспектах.
В настоящем же исследовании имя рассматривается прежде всего как элемент художественного целого, значение и роль которого раскрывается только в его взаимосвязях со всеми уровнями художественной структуры произведения. Поэтому исследование проводилось с опорой на следующие методологические принципы: в целом имя есть воплощение сущности называемого объекта, источником знаний о нем (А. Ф. Лосев); имя является самым главным словом о герое и имеет особое значение при создании художественного образа (П. А. Флоренский); имена играют важную роль в понимании произведения и потому должны тщательно изучаться (В. В. Виноградов); литературное произведение рассматривается как целостность (М. М. Гиршман), элементы которой взаимосвязаны и находятся в сложных отношениях друг с другом, тем самым проявляя признаки системной организации (Ю. М. Лотман); в произведении реализуется художественный мир автора (М. Л. Гаспаров), смысловыми концептами которого являются имена. Методика исследования опирается на работы А. Б. Пеньковского, В. Н. Топорова, В. А. Никонова, В. Н. Михайлова, Ю.Н. Карпенко, посвященные исследованию специфики имени и его функционирования в художественном произведении. Использовались методы: статистический, сравнительно-описательный, системный.
Материалом исследования послужили произведения русской и зарубежной литературы XIX-XX вв. Намеренно выбирались произведения различных литературных течений, исторических периодов и эстетической значимости. Выбор материала обусловлен целью исследования - поиском универсальных принципов имяупотребления в литературе, поэтому чем более разным будет материал, тем убедительнее можно показать общую типологию.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она стоит в ряду исследований, закладывающих основы анализа имени в художественном произведении с точки зрения его мотивированности, особенностей функционирования, взаимодействия имени со всеми уровнями художественного целого и системности антропонимического пространства произведения. Практическая ценность работы состоит в том, что ее материалы и выводы могут быть использованы в вузовских курсах теории литературы, поэтики, анализа художественного текста, а также стать основой спецкурса по литературной антропонимике.
По теме исследования опубликованы следующие работы: 1. Виноградова Н. В. Имя литературного героя в творчестве И. С. Шмелева: На материале рассказов 10-20-х гг. // Русская литература и российское зарубежье: параллели и пересечения: Тез. науч. конф. -Алушта, 1996. -С. 44-46.
Виноградова Н. В. Антропонимическая оппозиция как модель художественного мира произведения: Повесть Б. К. Зайцева «Голубая звезда» // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы межвуз. науч. конф. - Тверь, 1998. - С. 5-6.
Виноградова Н. В. Имя литературного персонажа: Материалы к библиографии // Литературный текст: Проблемы и методы исследования. Вып. 4. - Тверь, 1998. - С.157-197.
Виноградова Н. В. Семантический ореол имени и его составляющие (имя Петр в русской литературе) // Литературный текст: проблемы и методы исследования: Материалы науч. конф. - Тверь, 1998. - С. 28-32.
Виноградова И. В., Козицкая Е. А., Доманский Ю. В. Опыт построения словарной статьи ономастикона ленинградской рок-поэзии // Литературный текст: проблемы и методы исследования: Материалы науч. конф. - Тверь, 1998. - С. 32-35.
Виноградова Н. В. Имя в символистском романе // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы межвуз. науч. конф. -Тверь, 2000.-С. 20-21.
Виноградова Н. Роль имени в авторском мифе Ф. Сологуба: Роман-трилогия «Творимая легенда» // Парадигмы: Сб. статей молодых ученых. - Тверь, 2000. - С. 143-158.
Виноградова Н. В. Роль имени в построении образа героя и сюжета произведения // Актуальные проблемы филологии в вузе и школе: Материалы межвуз. науч. конф. - Тверь, 2001.- С. 125-126.
Содержание понятия «имя»
В современном языкознании имя собственное - это слово, словосочетание или предложение, которое служит для выделения именуемого им объекта из ряда подобных, индивидуализируя и идентифицируя данный объект [Подольская 1990: 472]. Имена собственные подразделяются на группы в зависимости от категории именуемого объекта: антропонимы - собственные имена людей, топонимы - названия географических объектов, теонимы - имена божеств, зоонимы - клички животных, астронимы - названия небесных тел и т.д.
В жизни понятие «имя человека» включает в себя личное имя, отчество, фамилию, прозвище, псевдоним, криптоним (тайное, скрываемое имя), кличку [Подольская 1978: 31]. В вопросе о том, что же считать именем литературного персонажа, среди исследователей изначально наметились две основные точки зрения. Согласно первой, это слова, являющиеся именами собственными в реальном языке и оттуда вошедшие в художественное произведение, а также имена, созданные автором (как правило, по моделям реальной антропонимики). Все эти слова обладают формальным признаком имени собственного - пишутся с большой буквы. Другая точка зрения, которой следует большинство исследователей, представляется более точной: именами в художественном произведении следует считать не только имена собственные, но и нарицательные, функционирующие в роли собственных [Никонов 1974, Пеньковский 1975 и др.]. Такие имена часто называют функциональными или контекстуальными. То есть вопрос о роли имен собственных в тексте толкуется намного шире и рассматривается как вопрос о художественной номинации в целом. Эта позиция представляется более корректной, поскольку персонаж в любом случае должен быть обозначен в произведении, должно быть слово, с помощью которого читатель мог бы идентифицировать персонаж, отличив его от других, и собрать вокруг данного слова всю сообщаемую автором информацию о персонаже.
В отличие от реальной жизни, где при некоторых обстоятельствах имя у человека может отсутствовать14, в литературе имя - одно из важнейших условий существования персонажа как такового. Поэтому если персонаж назван только местоимением или нарицательным существительным, это и будет его именем. Причем сама замена неслучайна. «Безымянность», то есть отсутствие у персонажа имени, выраженного антропонимом, - всегда осознанный художественный прием, необходимый автору, чтобы обозначить роль персонажа. Обычно не получают собственных имен персонажи второстепенные и эпизодические, которые не принимают прямого участия в развитии сюжета. Это родственники и близкие действующих лиц; люди, которые соприкасаются с главными героями в области своей профессиональной деятельности и поэтому названы по профессии; персонажи, служащие для создания фона, ситуации, в которых проявляются качества ведущих героев. Но часто отсутствие имени несет и немалую идейную нагрузку. Например, в повести Пушкина «Дубровский» имена даны только тем крестьянам, которые взбунтовались против нового хозяина Троекурова, безымянные же - безликая, покорная масса [Мурадян 1988: 64].
Если имен в привычном понимании лишены главные герои, то это прежде всего знак авторского отношения. В каждом произведении причины замены имени местоимением или нарицательным существительным требуют от дельного рассмотрения с учетом литературного рода, творческого метода автора и художественных задач, однако можно отметить некоторые общие закономерности. Местоимение первого лица (я) выражает особую близость автора и героя, что наиболее характерно для лирики15. Персонажи, названные он, она, абстрагированы от автора. Употребление вместо личного имени нарицательного существительного позволяет добиться определенного обобщения: в персонаже подчеркиваются не личные, индивидуальные черты, а то, что характеризует его как представителя какой-либо социо-культурной группы, профессии, пола, возраста (няня, незнакомец, девушка и т.п.). Если нарицательное существительное выделено автором прописной буквой, то есть имя меняет свой грамматический и ономасиологический статус, это свидетельствует о высшем уровне обобщения (Женщина, Старик у Л. Андреева) и концептуальное понятия в художественном мире автора (Вечная Женственность, Прекрасная Дама у А. Блока, Очаровательница, Смерть у Ф. Сологуба). Подобные случаи редки и заслуживают отдельного рассмотрения.
Каким бы словом ни был назван литературный персонаж, это слово выполняет важнейшие функции имени - обозначение персонажа и обеспечение цельности его восприятия, - а потому равноценно имени. Но внимание читателей и исследователей привлекают прежде всего названия-антропонимы, поскольку они не просто называют, но и характеризуют персонаж, способствуя раскрытию его образа. В настоящей работе под «именем» подразумевается не только личное имя, но и отчество, фамилия и прозвище персонажа, поскольку все они несут важную смысловую и функциональную нагрузку.
Мотивы выбора имени в жизни и литературе
Вопрос о мотивах выбора писателем имени персонажа - один из интереснейших и сложнейших. Интересный потому, что имя является составляющей образа, а сложнейший - потому что никто, кроме самого автора, не сможет точно назвать факторы, повлиявшие на выбор имени. Но попытаться понять причины и принципы именования все же можно.
Чтобы разобраться, чем обусловлен выбор имени в литературе, надо прежде выяснить, какова мотивация имени в жизни.
Есть народы, у которых выбор имени жестко регламентирован. Например, в Индии до недавнего времени имя каждого человека складывалось из трех обязательных компонентов: первый зависел от гороскопа новорожденного, второй являлся показателем пола или принадлежности к религиозной секте, третий определялся названием касты [Подольская 1990: 36]. Как видим, здесь свобода
Новое - это хорошо забытое старое. Женские отчества встречаются в летописях и официальных документах. Так, сына князя Ярослава Галицкого и его любовницы Анастасии называли Олегом На-стасьичем [Словарь Брокгауза и Эфрона 1897: XXII, 475].
«В русской поэтической традиции XIX века игра сонорных приобрела сильную эстетическую окраску как «красивая», а нагромождение заднеязычных воспринималось как грубый прозаизм, хотя сами выбора сведена к минимуму. Поэтому вопрос о личной мотивации практически не встает. В русской традиции предопределены два из трех членов формулы именования: фамилия и отчество. В выборе личного имени для своего ребенка родители вольны. Практика показывает, что даже при наличии, как кажется, веских причин наречения ребенка определенным именем в отдельных случаях, в целом выбор имени в жизни довольно случаен. Отмечаемые родителями мотивировки носят необязательный характер (не присущи всем ситуациям именования) и обычно имеют значение только непосредственно при наречении ребенка, а затем теряют свою важность. Проведенные опросы родителей выявили три основных мотива выбора имени.
1. В обществе сохранились отголоски поверий, что характеристика, заключенная в этимологическом значении имени, повлияет на формирование характера и определит счастливую судьбу ребенка. Это трансформировавшийся обычай давать имена-пожелания. Так появляются Викторы-победители, Алексеи-защитники20 и и.т. Аналогична аитуация с пожеланием быть похожим на кого-то. Чаще всего образцом для подражания выступает известная историческая личность. Например, мать полководца Суворова выбрала из предложенных священником имен Александр для того, чтобы родивщийся слабеньким и едва живым мальчик стал крепким и здоровым, как Александр Македонский21.
2. Следующий мотив - назыввние е весть ьтарших чченоо вемьи. Это ооплощает идею продолжения рода, неразрывности поколений. Известно, что в семье отца Лермонтова строго придерживались правила называть внука в честь деда. Таким образом, из поколения в поколение чередовались всего два имени: «из рода в род Лермонтовы именовались то Петром, то Юрием. Поэт наш первый в длинном ряде предков получил не традиционное имя, и отец его Юрий Петрович согласился на это неохотно»22 [Висковатый 1891: 12]. 3. Самая популярная мотивировка - эстетическая: родители выбирают для ребенка «красивое» имя. Однако представление о «красоте» имени очень изменчиво и подвержено влиянию моды. «Мода на имена - это явление объективное, которое нельзя ни отменить, ни запретить. Связано оно прежде всего с психологией. В любом случае, когда имеется проблема выбора, одни люди стремятся к массовому, частотному, другие - к единичному, индивидуальному» [Суперанская 1990: 76].
Определить причины взлета популярности тех или иных имен очень трудно. Можно лишь выявить общие тенденции. Специалисты выделяют два фактора, влияющих на частотность употребления имен: лингвистический и социально-психологический. Лингвистическими причинами обусловлено постоянно снижающееся число присвоения новорожденным имени Валентин, поскольку оно при склонении дает формы, совпадающие с формами женского имени Валентина. Избегают родители имен, которые не имеют краткой формы (Зоя, Вера) или содержат труднопроизносимые звукосочетания (Амвросий). К социально-психологическим факторам относятся восприятие имени как старого/нового, красивого/некрасивого, городского/деревенского и т.п. В целом выбор имени связан с эпохой, с общественными настроениями и принадлежностью родителей к той или иной социо-культурной группе.
Имя как источник информации о персонаже
«Говорить» о персонаже, характеризовать его имя может благодаря тому, что является источником различной информации, которая помогает читателю с одного слова (имени) многое узнать о персонаже.
А. В. Суперанская выделила три типа информации, передаваемой именем: речевая, языковая и энциклопедическая. Речевая информация осуществляет связь имени с объектом и выявляет отношение говорящего к объекту. Этот тип информации предполагает, что первичное знакомство с объектом уже состоялось. Под энциклопедической информацией подразумевается весь комплекс знаний об объекте, доступный каждому члену языкового коллектива. Энциклопедическая информация во многом субъективна и индивидуальна и включает в себя сумму предварительных знаний о никогда не виденном объекте: например, Василий - это человек, мужчина, скорее всего русский и т.п. Третий тип информации - языковая - это минимум сведений, необходимых для понимания слова в повседневной речевой практике (для онимов эта информация заключается в том, что они являются именами, названиями). Вся остальная языковая информация - достояние ученого [Суперанская 1973: 259-260].
Однако в том, что касается имени в языке, а не художественной речи, переоценивать информативность имени не следует. Это очевидно, если рассмотреть трактовку имени, предлагаемую Ежи Куриловичем, который отождествляет личное имя и сведения об индивиде, носящем это имя [Курилович 1992]. Поскольку имя понимается как совокупность всех сведений, а сведения о каждом человеке разные, исследователь приходит к выводу, что «имя собственное принципиально не приложимо к другим индивидам» (там же). Если этот тезис довести до его логического предела, получим утверждение: сколько индивидов было, есть и будет, столько должно быть и имен. Но это явно противоречит реальному бытованию имен, так как антропонимикой (набор имен) каждого народа ограничен и нередки случаи, когда у нескольких людей совпадают все компоненты именной формулы (личное имя, отчество, фамилия). Второй довод неприменимости тезиса о максимальной информативности к положению имен в жизни таков: в этом случае границы значения имени оказываются совершенно размытыми, поскольку у каждого члена языкового коллектива может быть «своя» информация о конкретном объекте. Например, кто-то определит Уинстона Черчилля как страстного поклонника сигар, а другой ответит более энциклопедично: Черчилль - премьер-министр Великобритании времен Второй мировой войны. Оба респондента будут правы.
Итак, кроме социально обусловленных, иных сведений (например, о характере человека ), имя в жизни не содержит. Однако то, что неприложимо к имени в языке (жизни), оказывается важным свойством имени в литературе. В жизни в разных речевых ситуациях имя наполняется разными ассоциациями и оттенками значения. А так как число таких ситуаций неисчислимо, поэтому среди всего многообразия информации для имени можно вычленить только один общий компонент - «названный именем - человек», В художественном произведении все ситуации употребления имени «налицо», поэтому информация, связанная с персонажем и объединяемая именем, складывается на базе конкретных эпизодов, описаний в речи автора и героев и т.п. Благодаря этому значение того или иного имени в произведении может быть достаточно точно определено.
Реальная языковая практика показывает, что круг информации, которую объективно и постоянно может содержать любое имя в любой коммуникативной ситуации, довольно узок и обусловлен социальностью имени, то есть его функционированием в обществе. Когда Маркс писал: «Я ничего не знаю о данном человеке, если знаю только, что его зовут Яковом» [Маркс 1960: 110], он, как показали ономастические исследования, был прав лишь отчасти. Действительно, в жизни знание имени не дает нам каких-либо сведений о характере названного этим именем человека, его привычках, взглядах - словом, о том, что определяет уникальность и неповторимость его личности. Но некоторые сведения общего характера имя все-таки содержит. Наиболее очевидной является информация о национальности человека. Опыт подсказывает нам, что Иван -русский, Джон - англичанин или американец, Жак - француз, Ян - поляк, Иоганн - немец, Юхан - скандинав и т.п. По имени мы можем также безошибочно (если речь идет об именах родного языка) установить, мужчина это или женщина (Валентин и Валентина, Александр и Александра, Евгений и Евгения и т.п.). Форма имени и формула именования позволяет предположительно определить возраст, общественное положение человека7. Это определяется историческими причинами. Например, в к. XVIII - нач. XIX вв. трехчленная формула с полным отчеством на -ич была распространена только среди дворян, трехчленная с неполным отчеством характерна для купечества и знатных горожан. Имя и фамилия употреблялись при именовании крестьян и солдат в случае официального обращения, в повседневном же общении крестьян обычно называли уничижительной формой имени с суффиксом -к- [Зинин 1972: 52], крестьян пожилого возраста и отличившихся при барах звали только по отчеству. Эти особенности формул именования широко отражены в художественной литературе: Алпатыч в «Войне и мире» Толстого, Савельич в «Капитанской дочке» Пушкина и т.д. Среди русского дворянства нач. XIX в. существовала традиция называть даже близких друзей по фамилии.
Свойства антропонимическои системы
Антропонимическое пространство художественного произведения характеризуется системностью. Попытки определить, в чем же именно заключается системность антропонимов художественного целого, были предприняты на разном литературном материале О. Н. Фоняковой, А. Харитоновым и Л. И. Андреевой. Но в работах Фоняковой понятие системности по сути подменяется полным и исчерпывающим описанием: выявление и подсчет форм употребления, классификация элементов по различным признакам, определение источников имен и т.д. Что касается собственно системности имен художественного произведения, то в подходе к ее изучению наметились две тенденции. Исследовав имена персонажей в повести А. Платонова «Котлован», А. Харитонов определил некоторые общие факторы системности. Это 1) обязательная семантиза-ция имени персонажа (имя, соотносясь с именами других персонажей, приобретает новые, несвойственные ему до этого оттенки значения); 2) наличие различных групп имен и системные отношения между ними; 3) связь имени с другими смысловыми уровнями текста: содержательной характеристикой персонажа, эвфонией контекста, идеологическими аспектами содержания, архитектоникой произведения в целом [Харитонов 1995: 168]. В итоге изучения имен собственных в произведениях А. Н. Островского Л. И. Андреева пришла к выводу, что системность имен в литературном произведении обусловлена прежде всего имеющимися в произведении антропонимическими оппозициями, то есть противопоставлениями имен по различным признакам. Чтобы выявить эти оппозиции, исследовательница предлагает сопоставить каждое имя с: 1) всеми другими наименованиями этого произведения, 2) всеми другими именами произведений одного и того же жанра в мировой литературе, одного и того же автора, 3) всей антропонимической системой описываемого периода или всего творчества автора 4) реальным именником изображаемого периода, 5) реальной антропонимической системой, современной зрителю и читателю, 6) реальной антропонимической системой, современной писателю, и т. д. [Андреева 1995: 12].
Но в первом случае (у Харитонова) речь идет скорее о системности всего художественного целого, нежели о специфике антропонимической системы произведения. Способ доказательства системности, предложенный Андреевой, кажется малопригодным из-за того, что проведенный таким образом анализ окажется бесконечным списком сопоставлений, который вряд ли даст представление о том, почему же все имена одного произведения образуют единую систему.
На наш взгляд, обоснование системности имен художественного произведения следует начать с определения того, что вообще есть система и каковы ее составляющие.
Система (от греч. systema - целое, составленное из частей) трактуется как множество элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которое образует определенную целостность, единство [Садовский 1976: 463].
Система имеет несколько основных свойств: целостность; структурность; взаимозависимость системы и среды; иерархичность; множественность описания каждой системы.
Целостность антропонимической системы произведения заключается в том, что свойства всей системы не сводятся к сумме свойств составляющих ее элементов, то есть целостность не сводится к понятию целого (М. М. Гирш-ман). Перечисление всех имен в конкретном произведении не дает представление об антропонимической системе и ее свойствах, потому что для системы важны не только ее элементы, но и закономерность, в которой они расположены.
Эта закономерность является структурной (от лат. structura - строение, связь), поскольку между элементами системы образуются прочные относительно устойчивые связи (отношения). Элементы существуют не изолированно, а в сложном взаимодействии друг с другом, поэтому должны анализироваться с учетом их места и роли в составе системы. В литературе «тождественные имена, включенные в разные системы, различны по своему художественному воздействию» [Никонов 1974: 240]. Признак структурности определяет и то, что поведение системы обусловлено поведением ее отдельных элементов и ее структуры. В антропонимических системах, которые представлены в шедеврах мировой литературы, изменение одного элемента разрушает существующие семантические связи. Об этом говорил М. Пришвин, когда указывал на невозможность замены имени героя уже готового произведения, потому что новое имя по особенностям слоговой структуры и ударения может нарушить уже сложившийся ритмический строй фраз и лад целого [Пеньковский 1975: 52]. Набоков писал о героине своего романа «Лолита»: «...Ее первое имя Лолита слишком тесно вплетается в сокровеннейшую ткань книги, чтобы его можно было заменить».
