Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. К определению понятий "игра", "языковая игра", "игра слов"
1.1. Языковая игра как частный случай социально-когнитивного феномена "игра" 8
1.2. Игра слов как разновидность языковой игры 19
1.3. Типология игры слов в русском и немецком языках 27
1.4. Категория комического 42
1.5. Выводы по главе 51
Глава 2. Выразительные возможности игры слов 53
2.1. Комические эффекты, реализуемые игрой слов 53
2.2. Эстетические эффекты, реализуемые игрой слов 64
2.3. Когнитивные возможности игры слов 82
2.4. Импликативные возможности игры слов 98
2.5. Суггестивные возможности игры слов 106
2.6. Выводы по главе 113
Глава 3. Передача игры слов при переводе
3.1. Современные концепции трансляции игры слов 118
3.2. Передача игры слов в художественном произведении 123
3.2.1. Передача на иностранный язык каламбуров, построенных на основе полисемии 125
3.2.2. Передача на иностранный язык омонимических каламбуров.. 129
3.2.3. Передача на иностранный язык омофонической игры слов... 135
3.2.4. Передача на иностранный язык игры слов, основанной на обыгрывании фразеологизмов 140
3.3. Передача на иностранный язык игры слов в анекдотах 150
3.4. Выводы по главе 155
Заключение 158
Библиография 161
- Языковая игра как частный случай социально-когнитивного феномена "игра"
- Игра слов как разновидность языковой игры
- Комические эффекты, реализуемые игрой слов
- Современные концепции трансляции игры слов
Введение к работе
В конце двадцатого века в языкознании зародилось и начало интенсивно развиваться антропоцентрическое направление, поставившее в центр своих интересов не столько язык (с точки зрения закономерностей его внутреннего строения), сколько "человека говорящего", т.е. языковую личность, способную совершать речевые действия. Неограниченные возможности для творчества такой личности предоставил сменивший в 60-70 годы очередную культурную эпоху постмодернизм, неотъемлемым и характерным признаком которого стала языковая игра. Выйдя за рамки отдельных писателей или языка их героев, она получила распространение в речевой действительности конца XX начала XXI веков.
Исследования языковой игры и ее разновидностей в работах отечественных, и зарубежных лингвистов получили иную направленность, обусловленную бурным развитием прагмалингвистики, когнитологии, психолингвистики, социолингвистики.
Актуальность настоящей работы обусловлена тем, что, несмотря на большое количество научных изысканий, посвященных игре слов, как частному случаю языковой игры, сопоставительные исследования данного феномена на современном этапе представляются достаточно редкими, а изыскания по сопоставлению в русском и немецком языках комплекса выразительных возможностей игры слов отсутствуют. В работе впервые дан сравнительно-сопоставительный анализ выразительных возможностей игры слов в русском и немецком языках, способов ее создания, проведено сопоставление переводческих возможностей русского и немецкого языков при передаче игры слов с исходного языка на переводящий.
Целью работы является сопоставительное исследование выразительных возможностей игры слов в русском и немецком языках, универсальных и характерологических особенностей способов ее создания, сопоставление переводческих возможностей русского и немецкого языков
для выявления их эффективности в достижении полноценного перевода на основе анализа существующих способов передачи игры слов.
В соответствии с целью исследования определяются и конкретные задачи:
определить соотношение понятий "языковая игра", "игра слов", "каламбур";
дать типологию игры слов в русском и немецком языках;
определить выразительные возможности игры слов в русском и немецком языках;
проанализировать и сопоставить средства создания игры слов в русском и немецком языках, а также особенности способов ее создания в сопоставляемых языках;
проанализировать способы передачи игры слов с исходного языка на переводящий в соответствии с видом игры слов в сопоставляемых языках;
обосновать случаи "непереводимости".
Объектом исследования послужила игра слов на русском и немецком языках в анекдотах, игра слов, используемая в поэзии, молодежном сленге, газетном дискурсе, рекламном дискурсе, а также игра слов на английском языке, представленная в сказке Л. Кэрролла "Приключения Алисы в Стране Чудес" и ее переводах на русском и немецком языках.
Предметом исследования являются выразительные возможности игры слов, особенности создания игры слов в сопоставляемых языках, особенности способов передачи игры слов с исходного языка на переводящий, а также проблема "непереводимости".
Научная новизна диссертационного исследования заключается в комплексном исследовании и сопоставлении выразительных возможностей игры слов в русском и немецком языках, анализе и сопоставлении способов создания игры слов в обоих языках. Кроме того, впервые дается сопоставительный анализ переводческих возможностей сопоставляемых
языков на основе семантико-структурных характеристик игры слов, контекста, а также с учетом экстралингвистических факторов.
Материалом исследования послужили русскоязычные и немецкоязычные тексты анекдотов, газет и журналов, поэтических сборников, словари молодежного сленга, тексты, представленные на интернетовских сайтах, сказка Л. Кэрролла "Приключения Алисы в Стране Чудес" на английском языке и тексты ее переводов на русском языке, выполненные Н. Демуровой и Б. Заходером, и немецком языке, выполненный А. Циммерманном. Общий объем проанализированных текстов составил 5200 единиц.
Теоретическая значимость научного исследования заключается в попытке общетеоретического анализа игры слов в плане выявления комплекса выразительных возможностей игры слов в разных типах дискурса (анекдотах в целях достижения комического эффекта, в поэзии - как средство достижения эстетического эффекта, рекламе - суггестивного воздействия, газетных текстах - как средство выражения концептуальных представлений социума, в дискурсах, создаваемых социально дифференцированными группами (молодежь) - как средство расширения знаний об окружающем мире, с одной стороны, и собственно языке, с другой. В диссертации дается сопоставительный анализ способов создания игры слов в русском и немецком языках, классификация способов трансляции игры слов с исходного языка на переводящий. Результаты работы могут быть использованы для дальнейших исследований игры слов в сопоставительном плане также и в других языках.
Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов в вузовской практике при чтении лекционных курсов по сравнительной типологии русского и немецкого языков, сопоставительной стилистике, спецкурсов по теории и практике перевода, интерпретации художественного текста, а также при составлении учебных и методических пособий и написании курсовых и дипломных работ.
6 В диссертационном исследовании были использованы такие методы, как сопоставительный анализ (описательно-аналитический, компонентный, переводческий, функциональный, обусловленный прагматической направленностью игры слов), синтез, сравнение. Последний метод является частью переводческого анализа, включающего в себя также типологический и трансформационный анализ.
Методологической основой работы послужили фундаментальные исследования по общему и сопоставительному языкознанию, функциональной стилистике, социолингвистике, психолингвистике, когнитивной лингвистике, прагматике, языковой игре, теории перевода, представленные трудами отечественных и зарубежных лингвистов (Н.Д.Арутюнова, К.Вагенкнехт, Х.Вайс, В.В.Виноградов, Л.Витгенштейн, С.Влахов, И.Н.Горелов, К.Детеринг, А.Л.Зеленецкий, Е.А. Земская, М.В.Китайгородская, Л.К.Латышев, П.Ф.Монахов, Я.К.Никишин, Б.Ф.Поршнев, А.Потебня, В.Я.Пропп, Л.Райнерс, Л.А.Сазонова, В.3.Санников, К.Ф.Седов, З.Теча, А.В.Федоров, С.Флорин, Ф.Хайберт, Ф.Хаусманн, И.Хейзинга, Ю.Шультц, Э.Экхардт, М.Н.Энштейн, Р.Якобсон и
ДР-)
На защиту выносятся следующие положения:
І.Игра слов - стилистический оборот речи, обнаруживающий как общие для сопоставляемых языков черты, так и характерологические особенности способов его образования, способствующие порождению разного рода функциональных эффектов, обусловленных прагматической направленностью игры слов. Игрой слов являются также разного рода выразительные аномалии, возникающие вследствие осознанного нарушения нормы.
2. Выразительные возможности игры слов релевантны как для русского, так и для немецкого языков. Игра слов в сопоставляемых языках порождает аналогичные эффекты. Обнаруженные сходства эффектов обусловлены природой изучаемого явления. Различия в использовании
средств для создания игры слов характеризуют отличительные черты языковых систем сопоставляемых языков и соответствующих содержащихся в игре слов явлений лингвокультурологического и общекультурного характера.
3. Специфика сопоставляемых языков обнаруживается в
доминировании одних выразительных возможностей над другими, а также
одних способов создания игры слов над другими в зависимости от типа
дискурса и цели создания соответствующих приемов.
4. Общими для сопоставляемых языков являются используемые в игре
слов узуальные и окказиональные средства и модели, а также
словообразовательные процессы, применяемые для создания новых
лексических единиц. Виды средств и моделей и степень участия,
словообразовательных процессов являются характерологической чертой
сравниваемых языков, обусловленной системой этих языков.
5. Возможности сохранения игры слов текста оригинала в тексте
перевода, а также возникновение ситуации "непереводимости" игры слов
обусловлены как объективными (внутрилингвистическими и
экстралингвистическими) факторами сравниваемых языков, так и
субъективными (зависящими от переводчика) причинами.
Апробация работы. Теоретические положения диссертации изложены в пяти опубликованных автором работах. Основные аспекты исследования докладывались и обсуждались на научно-практических конференциях молодых ученых Адыгейского государственного университета (Майкоп 2004, 2005), на международных научных конференциях "Язык и межкультурная коммуникация" (Майкоп 2004), "Язык. Культура. Коммуникация" (Волгоград 2006).
Цель работы и поставленные задачи определили содержание и структуру исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка.
Языковая игра как частный случай социально-когнитивного феномена "игра"
Игра - феномен, интерес к которому порождает многочисленные исследования ученых разных направлений со времен античности до наших дней (Платон, Ф.Шиллер, И.Кант, Й.Хейзинга, М.М.Бахтин, З.Фрейд, Р.Барт, Ж.Делез, М.Фуко). Впервые теоретические положения об игре высказал Платон в своем проекте идеального государства. Он предопределил дальнейшее появление и развитие многочисленных трактовок и концепций игры, указав на ее двойственность, восходящую к учению о дуализме вещей и идей. "Все последующие наиболее влиятельные концепции игры так или иначе соотносятся с одной из сторон этой диалектики, акцентируют либо "надо жить играя", либо "человек - всего лишь игрушка" [М.Эпштейн 1988, 278].
В настоящее время не существует единого определения игры, дать которое представляется весьма сложным по ряду причин, одной из которых, как указывает теоретик игры Людвиг Витгенштейн, является неприложность любого из потенциальных признаков игры к некоторым ее видам. Соперничества нет в пасьянсе, ловкости - в шахматах, победа и поражение есть в играх с мячом, но отсутствуют в подбрасывании ребенком мяча. В играх нет чего-то общего, присущего им всем, а есть объединяющее их родство. "Мы видим сложную сеть подобий, накладывающихся друг на друга, сходств в большом и малом" [Л.Витгенштейн 1994, 111]. Для понятия игры не определены четкие границы, а значит "... ты, собственно, и не знаешь, что понимаешь под "игрой" ... Но это никогда не мешало тебе пользоваться словом "игра" [Там же, 112]. На невозможность отрицания игры, независимо от наличия или отсутствия ее понятия в языке, указывает историк культуры, автор первого фундаментального исследования в области данного феномена Й.Хейзинга: "Каждое мыслящее существо может представить игру, даже если
в языке нет такого понятия; можно отрицать все абстракции: право, красоту, бога. Все серьезное можно отрицать, но не игру" [И.Хеизинга 1992, 11].
Учеными предложены многочисленные определения игры и классификации ее видов, отличающиеся различным мировоззренческим содержанием. Как указывает Г.П.Немец, "в современном общественном понимании теория игры - это комплекс научных концепций и конкретных методик игровой деятельности, построенный на различных подходах: философском, эстетическом, психологическом, лингвосемиотическом и др." [Г.П.Немец 1999, 548]. Каждый из подходов отражает, согласно диалектики Платона, двойственный характер игры.
Так, эстетический подход подчеркивает созданную эстетической иллюзией полную свободу и власть над реальностью, а социологический, напротив, - внешнюю детерминированность и обусловленность исполняемой человеком социальной роли.
Культурологические концепции Й.Хейзинги и М.М.Бахтина обнаруживают как общие черты, так и различия. Историк культуры И.Хеизинга считает игру основой возникновения всей культуры, в то время как М.М.Бахтин - "народно-площадной карнавальной" [М.М.Бахтин 1990, 11]. У Й.Хейзинги человек, играя, освобождается от природной зависимости. М.М.Бахтин, напротив, видит единение народной культуры с природой, противопоставляя его иерархическим отношениям, привилегиям, нормам, запретам.
В словаре "Современной западной философии" игра рассматривается как форма свободного самовыявления человека, реализация "человека возможного", в ней человек устремлен к преодолению собственной ограниченности и скованности, к динамическому выявлению возможной полноты экзистенции" [Современная западная философия 1991, III].
Ученые, подчеркивая связь игры с искусством, указывают на ее семиотическую функцию - овладение миром в условной, знаковой форме. М.Чипизубова выделяет три типа моделей игры в искусстве: субъективистскую (Платон), две десубъективистские (постструктуралистскую (Р.Барт, Ж.Делез) и герменевтическую (Х.-Г. Гадамер, Э.Финк, М.Бахтин)) и модель М.Фуко. В субъективистской модели игра - творческий процесс, субъект творчества - доминантная категория, создающая целостность произведения. В десубъективистской модели субъектом творчества является не автор, а набор текстов и стереотипов, игра - способ бытия произведения искусства. В модели М.Фуко "субъект творчества - принцип организации дискурсов (наделенных "функцией автора") в произведении искусства, продуцирующий определенные дискурсивные регулярности ... Иными словами, субъект творчества является тем, кто порождает смысл и одновременно его умалчивает" [М.Чипизубова 2004, 66].
Несмотря на то, что различные подходы по-разному трактуют категорию игры, в каждом из них можно обнаружить собственные признаки игры, к которым Й.Хейзинга относит: "...действие, протекающее в определенных рамках места, времени и смысла, в обозримом порядке, по добровольно принятым правилам и вне сферы материальной пользы или необходимости. ... Она вне дизъюнкции мудрости и глупости ... , не знает различения истины и лжи. Настроение игры есть отрешенность и воодушевление -священное или просто праздничное, смотря по тому, является ли игра посвящением или забавой. Само действие сопровождается чувствами подъема и напряжения и несет с собой радость и разрядку" [Й.Хейзинга 1992, 69].
Игра слов как разновидность языковой игры
Анализ работ в отечественной и немецкой лингвистике по рассматриваемому явлению позволил выдвинуть следующую рабочую дефиницию "игры слов": игра слов - стилистический оборот речи, основанный на принципе смыслового объединения в одном контексте разных значений одного слова, однозвучности или подобия звучания при имеющемся смысловом различии; к игре слов относятся также разного рода выразительные аномалии, возникающие вследствие осознанного нарушения нормы. Функциональные эффекты игры слов обусловлены ее прагматической направленностью.
В русском языке рассматриваемое понятие обозначается как "игра слов", "каламбур". В немецком языке данное явление имеет гораздо больше наименований, представленных сложными словами, первым компонентом которых является лексема Wort "слово": Wortspiel, Wortspielerei "игра слов"; Wortscherz, Wortwitz, Wortspass, Wortulk "шутка, основанная на игре слов"; Worthumor "словесный юмор". К номинациям феномена относится также существительное Каїанег "не(остро)умная, большей частью основанная на игре слов, шутка". Немецкие композиты Wortscherz, Wortwitz, Wortspass, Wortulk "шутка" конкретизированы компонентом Wort "слово", русское же слово "шутка" может считаться как языковой игрой, имея наименование "языковая шутка", так и игрой слов, если основывается на принципах построения последней. В.3.Санников выделяет ее в отдельный вид языковой игры, целью которого является создание комического эффекта [В.3.Санников 1999, 15]. Понимаемая в широком смысле, языковая шутка обладает смысловой и грамматической законченностью, автономностью. Узкая трактовка разграничивает шутку, остроту и балагурство. Хотя толковые словари и не различают шутку и остроту, теоретики комического указывают на новизну и ценность смысла в последней. По словам З.Фрейда, остроту создают, шутку - находят [Цит. по В.З.Санникову 1999, 16]. Балагурство является "одной из национальных русских форм смеха, в которых значительная доля принадлежит лингвистической его стороне. Балагурство разрушает значение слов и коверкает их внешнюю форму. Балагур вскрывает нелепость в строении слов, дает неверную этимологию или неуместно подчеркивает этимологическое значение слова, связывает слова, внешне похожие по звучанию и т.д." [Д.С.Лихачев, А.М.Панченко, Н.В.Понырко 1984, 21]. Иными словами, балагурство - один из видов каламбура, игра слов. Несмотря на существующие противопоставления между шуткой, балагурством и остротой, ученые подчеркивают условность и неопределенность имеющейся границы и указывают на то, что все три вида языковой игры могут нести характеристики игры слов.
Немецкие лингвисты также считают рассматриваемый стилистический прием отдельным видом языковой игры. В словаре Дудена (Duden) он определяется как один из структурных элементов, лежащих в основе языковой игры: "Языковая игра - игра с языком при использовании многозначности, звукоподражающих звуков, игры слов и др." [Дуден 1989, 1440].
При существующем единстве мнений среди отечественных и немецких ученых относительно понимания игры слов как отдельного вида языковой игры работы ученых обеих стран характеризуются разными подходами к ее определению. Соответственно, проблематика изучаемого явления в русскоязычной литературе отличается от проблематики в научных изысканиях лингвистов Германии.
Предметом разногласий отечественных исследователей является содержание и соотношение понятий, выражаемых терминами "игра слов" и "каламбур".
Существует два подхода в изучении данных феноменов. При первом оба явления рассматриваются как синонимичные, при втором - автономные стилистические приемы. Разными учеными выдвигаются различные критерии, на основании которых "игра слов" и "каламбур" отождествляются либо разграничиваются. Прежде чем перейти к их рассмотрению обратимся к этимологии французского слова "calembour" , от которого произошли русское "каламбур" и немецкое "Kalauer", на что указывают лексикографические источники обоих языков. Существует множество версий. Так, например, С.Влахов и С.Флорин свидетельствуют, что слово "каламбур" происходит по имени графа (по другим источникам барона) Калемберга, речь которого на французском языке, по мнению двора Людовика XV, была настолько непонятна и, следовательно, двусмысленна, что "французы жестоко отомстили барону, исковеркав его фамилию и завещав в таком виде поколениям" [С.Влахов, С.Флорин 1977, 357 -358].
По другой версии появление "каламбура" обязано имени комического лица в немецких повестях, аббата Caleraberg a , характерной особенностью речи которого являлись каламбуры [Л.А. Сазонова 2004, 14].
Одна из историко-литературных гипотез указывает на то, что первоосновой слова "каламбур" стало каламбуровое дерево, название которого использовал в своей песне аббат Шерье. По свидетельству жившего в XVIII веке французского драматурга Фюзелье, аббат обычно не принимал участия в застольных песнопениях, устраивавшихся главным сборщиком податей. Однажды, поддавшись требованию гостей, он все-таки сочинил и спел песню, первые две строфы которой в переводе с французского означали: "будем плакать в сей день о каламбуровом дереве ...". Все присутствовавшие знали, что орлиное дерево (каламбур - старинное название), привозимое из Индии для изготовления четок, считалось ценной древесиной редкой породы. Почему аббат Шерье вспомнил именно о нем - неизвестно. Историки указывают только на то, что отсутствие у аббата голоса и абсурдные слова песни вызвали всеобщий смех.
Комические эффекты, реализуемые игрой слов
Стилистическая цель игры слов - создание комического эффекта. В качестве основного элемента, обеспечивающего комический эффект, ученые называют непредсказуемость того или иного звена в цепи речи. "Появление каждого элемента речевой цепи как бы предопределяется всеми предшествующими элементами и предопределяет все последующие элементы" [Колесниченко 1977, 107]. Механизм действия игры слов основывается на использовании непредсказуемого для слушателя (читателя) звена. Реципиент либо вместо встреченного в отрезке речевой цепи значения (прогнозируемого языковым опытом) одного знака неожиданно встречает его другое значение, не предсказанное предыдущим текстом, либо воспринимает одновременно и предопределенное значение и то, которое не "предусмотрено" данной речевой ситуацией. Его внимание задерживается на нем, и "неожиданное восприятие двух значений создает комический эффект" [Там же, 108].
Среди литературных жанров анекдот является жанром, в котором неожиданность и непредсказуемость выдвигаются необходимым условием его существования. В нашем исследовании мы обращаемся к анекдотам, построенным на лингвистической основе (приемах игры слов). По мнению С.А.Мегентесова, "языковая игра, представленная в каламбурах и анекдотах, является важным фактором освоения языка, осознания его природы и механизмов. Для множества говорящих, не являющихся специалистами-языковедами, именно эти формы речевой деятельности представляют возможности, может быть, впервые обратить внимание на сам язык, осознать его "фактуру" и условности" [С.А. Мегентесов 2002, 50-51].
Среди приемов построения анекдота одно из ведущих мест, как в русском, так и в немецком языке, занимает обыгрывание полисемичных и омонимичных слов . Анекдоты данного вида идентичны по структуре. Комический эффект возникает из-за столкновения значений, реализующихся в различных контекстах. Одно из значений получает отличную от другого значения интерпретацию и изменяет, таким образом, весь смысл ситуации. Рассмотрим ряд примеров, построенных на обыгрывании полисемичных слов на русском и немецком языках:
Накануне предвыборной кампании кандидат ходит по квартирам избирателей. Подойдя к очередному дому, он постучал. Дверь открыла хмурая женщина. - Что надо? - спросила она. - Скажите, пожалуйста, к какой партии принадлежит ваш муж? -начал разговор кандидат. - Так вот, юноша. Я составляю ему именно ту партию, которая ему нужна, - ответила женщина. ["Вот мы - так мы!" 1994, 317]. В анекдоте реализуются разные значения лексемы партия. Это создает оппозицию смыслов: политическое противопоставляется бытовому. - Урна, которую вы видите, содержит пепел фараона, - говорит экскурсовод. Турист: - Вот уж не думал, что фараон был таким заядлым, курильщиком. ["Вот мы-так мы!" 1994,322]. В данном анекдоте в разных контекстах обыгрывается многозначность сразу двух лексем: урна и пепел. Понимание этих слов экскурсоводом отличается от их понимания туристом. Комический эффект возникает из-за столкновения смыслов, обусловленных альтернативной трактовкой лексем. Обыгрывание словесной полисемии лежит в основе анекдота на немецком языке: Die Brant nach dem dicken Krach: "Du brauchst mir nicht zu versprechen, ein andererzu werden. Den anderen habe ich schon" [Nikol 2002, 12]. (Невеста после страшной ссоры: "Тебе не обязательно обещать мне стать другим. Другой у меня уже есть. ")
Во многих случаях игры слов, построенной на основе полисемии, одно из значений многозначной лексемы является прямым, другое метафорическим. Метафора, представляя собой вторичную лексическую номинацию, присутствует во всех языках. "Способность слова к переносному употреблению есть отражение в нашем сознании объективно существующих связей между явлениями и предметами, то есть денотатами. Отражение этих связей в полисемии слова есть одновременно результат функционирования языка как инструмента познания. Следовательно, перенос наименования имеет также универсальный характер. Этим и объясняется наличие во многих языках одинаковых метонимий и метафор" [Зеленецкий, Монахов 1983, 191-192]. В метафоре "скрыта игра слов" [Й. Хейзинга 1992, 14]. "Схематически модель анекдота, основанного на игре слов, на обыгрывании многозначности (а таких ведь большинство) можно уподобить двухуровневой структуре: метафора - расщепленная метафора, то есть не осознаваемая как таковая" [Е. Курганов 1997, 37-38].
Перевод следующего анекдота с немецкого языка на русский не представляет трудностей, так как обыгрываемые прямое и метафорическое значения в оригинале эквивалентны значениям в переводящем языке: Kunde: "Ich moechte ein Buck kaufen. " Verkaeufer: "Etwas Leichtes? " Kunde: "Das ist nicht wichtig. Ich habe meinen Wagen mit. " [Пестрая смесь 2002, 7]. (Покупатель: "Я хотел бы купить книгу. " Продавец: " Что-нибудь легкое? " Покупатель: "Все равно. Я на машине.") Содержащееся в вопросе продавца слово легкое означает "развлекательную литературу, для понимания которой не требуется напряженной работы головного мозга". Покупатель же использует его в значении "вес книги ".
Современные концепции трансляции игры слов
Вопрос о передаче игры слов в дискурсах составляет одну из специфических проблем в лингвистике, характеризующуюся понятием "непереводимости", возникающей по ряду причин, которые могут носить как объективный, так и субъективный характер.
Объективными причинами "непередачи" игры слов на иностранный язык могут являться как внутрилингвистические особенности рассматриваемого приема, так и экстралингвистические факторы, например, содержащаяся в дискурсе не только общекультурная имплицитная информация, нередко требующая "декодирования" для носителей исходного языка, но и так называемая "без- эквивалентная" лексика, обозначающая понятия, имеющиеся только в культуре народа, с языка которого осуществляется перевод. В этом случае переводчик для выполнения адекватного оригиналу текста на иностранном языке должен обладать лингвокультурологическими (или фоновыми) знаниями.
Субъективные причины имеют иную природу. "Передача игры слов связана с личностными качествами переводчика, его тезаурусом. Художественное произведение с комической направленностью предъявляет особые требования к переводчику, который должен заметить и понять комическую игру смыслами во всей ее глубине и нюансах, а затем воспроизвести при переводе как можно более полно" [Л.А. Сазонова 2004, 147].
Поскольку создаваемые автором стилистические приемы не фиксируются в словарном фонде языка источника, то их воспроизведение на Т1Я зависит от творческого подхода и мастерства переводчика, стремящегося не только передать игру слов оригинала, но и индивидуальный авторский стиль, компонентом которого является используемое изобразительно-выразительное средство.
Несмотря на все трудности, задача переводчика заключается в достижении максимальной степени соответствия в текстах исходного языка (ИЯ) и переводящего языка (ПЯ) как содержания, так и стилистической функции (например, порождение комического эффекта, эстетического воздействия) того или иного языкового средства (в данном случае, приема создания игры слов), возникающей в результате соотношения между единицами плана содержания и плана выражения.
В современном переводоведении основным признаком и условием существования перевода является эквивалентность. "Хотя перевод и предназначен для полноправной замены оригинала, полная тождественность ему не достижима, и поэтому можно говорить лишь об эквивалентности, то есть о какой-то степени близости переводного текста (ПТ) исходному тексту (ИТ)" [Е.Г.Санарова 2005, 7].
Данное понятие трактуется лингвистами по-разному, в зависимости от положенных в основу теории главных определяющих признаков. Сторонники формального соответствия ставят целью перевода сохранение в ПТ всех элементов ИТ без учета выполняемой ими функции. Передача всех существенных элементов содержания с соблюдением норм ПЯ является главным критерием эквивалентности в концепции нормативно-содержательного соответствия (Л.С.Бархударов). Данная теория предполагает разделение элементов на "существенные" и "несущественные". При переводе в содержании неизбежна потеря последних в пользу соблюдения норм, поэтому достижение абсолютного соответствия текстов оригинала и перевода невозможно.
Отличительными качествами полноценного (адекватного) перевода А.В.Федоров и Я.И.Рецкер называют исчерпывающую передачу (смыслового) содержания исходного текста равноценными средствами. Под равноценностью средств понимается не тождество языковых средств на формально-структурном и лексическом уровнях, а их функциональное равенство. Это означает, что при переводе необходимо передать смысловую и стилистическую функцию языкового средства, возникающую в результате соотношения единиц плана содержания и единиц плана выражения. Для достижения этой цели языковые средства в формальном плане в текстах оригинала и перевода могут не совпадать.
Ряд исследователей (Л.К. Латышев, А.Д. Швейцер) рассматривает понятие эквивалентности в коммуникативно-прагматическом аспекте. Согласно данному подходу эквивалентность определяется не равенством формальных особенностей ИТ и ПТ, а тождеством коммуникативного эффекта, производимого данными текстами на реципиентов ИЯ и ПЯ. Для проверки достижения эквивалентности коммуникативного эффекта следует сравнивать, по мнению Л.К.Латышева, внеязыковые реакции (ответ, понимание, сочувствие) получателей этих текстов. В данном случае речь идет не об индивидуальных реакциях, а о "конструктах - некоторых усредненных реакциях: реакции русского и немца, русского и англичанина, француза и японца и т.д. Эти конструкты носят характер прогноза и представляют собой абстракции, создаваемые путем "вычитания" из потенциальных реальных реакций компонентов, обусловленных личными убеждениями, личным опытом, эмоциональным типом получателя текста и т.п. Остаются и учитываются лишь "лингвоэтнические" реакции. Они и являются объектами сравнения" [Л.К.Латышев 1981, 21].
Вопросы наполнения и структуры содержания, сохранения его частей при переводе послужили основой создания теории уровней эквивалентности, имеющей различные трактовки у разных авторов (B.C. Виноградов, В.Г. Гак, А.Д.Швейцер, В.Н.Комиссаров). Наибольшую популярность получила трактовка В.Н.Комиссарова, согласно которой эквивалентность представлена двумя видами: потенциально достижимой и переводческой. Для первого типа характерна максимальная общность содержания двух разноязычных текстов, допускаемая различиями языков, на которых созданы эти тексты, для второго - реальная смысловая близость текстов оригинала и перевода, достигаемая переводчиком в процессе перевода. "Пределом переводческой эквивалентности является максимально возможная (лингвистическая) степень сохранения содержания при переводе, но в каждом отдельном переводе смысловая близость к оригиналу в разной степени и разными способами приближается к максимальной" [В.Н. Комиссаров 1990, 51].
