Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Структурная характеристика русской и чешской систем терминов родства в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу 9
1. История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства 9
2. Структурная и ареальная характеристика терминов родства в русском и чешском языках 12
Выводы 72
Глава 2. Семантика в структуре русских и чешских словообразовательных моделей в системе терминов родства 76
1. Словообразовательные модели в системе русского и чешского языков ... 80
2. Вариативность русских и чешских терминов родства 98
Выводы 103
Заключение 105
Библиография 117
Список сокращений 132
Приложение 135
- История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства
- Структурная и ареальная характеристика терминов родства в русском и чешском языках
- Словообразовательные модели в системе русского и чешского языков
- Вариативность русских и чешских терминов родства
Введение к работе
Последние десятилетия отмечены усилившимся интересом к вопросам лексических взаимоотношений отдельных славянских языков. Можно сказать, что славянская сопоставительная лексикология, как особый раздел славянского языкознания, только еще формируется и требует более широкого масштаба исследований, чем другие разделы: уровень ее развития неразрывно связан не только с уровнем изученности лексики каждого из сопоставляемых языков, этимологических разысканий, но и с достижениями в области истории, этнографии, археологии и других смежных дисциплин.
В этой связи термины родства как в славянских языках, так и в других индоевропейских, издавна привлекали внимание исследователей, так как они содержат обширный и при этом очень древний материал, проливающий свет на социальные взаимоотношения, как внутри славянского ареала, в частности, так и индоевропейского ареала в целом.
Данная работа посвящается этой интереснейшей проблеме славянской сопоставительной лексикологии - исследованию терминов родства в языковых системах русского и чешского языков. Иными словами - выявлению тех причин и факторов, которые послужили базой для становления как общих, так и специфических черт в системах терминов родства сопоставляемых языков.
Обращение к таким частным системам терминов родства, какими является русская и чешская, поможет ответить на очень многие вопросы, которые должным образом не получили освещения в исследованиях, касающихся системы терминов родства, в той или иной отдельно взятой языковой традиции.
Существенное значение для языковедческих исследований последних лет имеет теория языковых универсалий, устанавливающая сходства языков как синхронического, так и диахронического характера, учет ее достижений, широкое внедрение типологической проблематики в современное славянское языкознание создает более надежную базу для решения проблем реконструкции, определения конкретных путей языкового развития.
Наиболее сложным разделом является область семантики, в частности, установление диахронических семантических универсалий, выявление типов и условий семантических переходов, охватывающих такую лексико-семантическую группу, как "термины родства" (далее ТР). Предлагаемое исследование дает дополнительный материал для выявления диахронических семантических универсалий в русском и чешском языках, путей образования исследуемого лексико-семантического поля и его специфических характеристик в системе сопоставляемых языков. В этом заключается первый аспект актуальности выбранной темы.
Второй аспект актуальности выбранной темы обусловлен тем, что в работе дается структурная характеристика русских и чешских терминов родства, их функционирование в системах сопоставляемых языков и ареальная оценка, приводимых лексико-семантических параллелей, которые до настоящего времени в трудах по сопоставительному языкознанию фактически не освещались.
Третий аспект актуальности выбранной темы определяется ее экстралингвистической направленностью: социальная значимость рассматриваемой лексико-семантической группы - надежный путь к реконструкции истории и культуры определенного этноса.
Объектом исследования является лексико-семантическая группа ТР в современном русском и чешском языках (в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу).
Предметом исследования являются общие и специфические черты русской и чешской систем ТР, характеризующие различные периоды существования (доисторический и исторический) сопоставляемых языков в пространстве и времени.
Предлагаемая проблематика определяет цель диссертационной работы, которая состоит в детальном исследовании лексико-семантической группы ТР в современном русском и чешском языках в диахроническом и синхроническом аспекте.
Реализация цели данной работы достигается путем решения следующих задач: 1) выявить общие и специфические черты ТР в русском и чешском языках; дать ареальную характеристику русской и чешской системе ТР в их отношении к славянскому лингвистическому ареалу; 2) показать функционирование ТР в современном русском и чешском языках, 3) показать семантическое расширение значений лексико-семантической группы, 4) взаимодействие с другими лексико-семантическими группами, 5) выявить источники заимствований, 6) архаизмы и инновации, характеризующие системы ТР в сопоставляемых языках, 7) иллюстрировать словообразовательные модели в формировании ТР, их сходство и различие, 8) дать статистический анализ рассмотренной системы ТР.
Научная новизна состоит в том, что впервые дается сравнительно-исторический и сопоставительный анализ таких частных систем ТР, как русская и чешская, так как они до настоящего времени рассматривались исключительно в работах общего характера.
Теоретическая значимость работы состоит в следующем. Полученные выводы и результаты, в особенности разработка вопросов взаимоотношений между отдельными славянскими языками и группами, дают дополнительный материал как для славянского языкознания вообще, так для истории языка и культуры русского и чешского языков, в частности.
Удельный вес и архаичность рассматриваемой лексико-семантической группы имеет немаловажное значение для воссоздания фрагмента языковой картины мира, с одной стороны, представленной в системах родственных связей, а с другой - в сопоставляемых языках и в ее отношении к древнему состоянию.
Практическая значимость работы. Выводы предлагаемого исследования могут быть использованы для сравнительной грамматики славянских языков, спецкурсов и спецсеминаров по следующей тематике: 1) взаимоотношение русского и чешского языков, 2) социальные отношения в эпоху индоевропейской, а также славянской языковых общностей и раздельного существования славянских языков, 3) истоки появления новых терминов в лексико-семантическом поле ТР (параллельные и различные пути в результате заимствования) в отдельных славянских языках.
Источником исследования послужили данные сплошной выборки из следующих словарей: 1) Этимологический словарь славянских языков под ред. О.Н.Трубачева, 1975-1995, 25 т., 2) Фасмер М. Этимологический словарь русского языка, М., 1964, I-IV тома, 3) Русско-чешский словарь сост. Й.Влчек, М.,1973, 4) А.И.Павлович.Чешско-русский словарь, М.,1989, 5) Buck CD. "Dictionary of Selected Synonyms in the Principal Indo-European Language", Chicago, 1949, 6) Gebauer J. Slovnik starocesky. Praha, D. 1-1903, D. 11-1916, 7) Holub J.-Kopecny Fr. Etymologicky slovnik jazyka ceskeho. Praha, 1952.
Материалом исследования является авторская картотека, которая содержит 1152 единицы в 2500 употреблениях, собранных методом сплошной выборки. В тексте диссертации также использован соответствующий материал из славянских языков, а также из других индоевропейских.
Методология и методы настоящего исследования обуславливаются целью и задачами, которые предстоит решить. Для их реализации использован общеметодологический системный подход к терминам родства, позволяющий увидеть предмет исследования с общетеоретической, лингвистической, исторической точек зрения, а также принцип историзма. Основными исследовательскими методами в работе являются сравнительно-исторический и сопоставительный. Наряду с ними, использовались приемы описательного метода-наблюдения, сопоставления, обобщения и статистический метод.
Теоретической базой для проведения данного исследования послужили работы отечественных и зарубежных лингвистов в области сравнительно-исторического и сопоставительного языкознания.
Проведенное исследование позволяет вынести на защиту следующие положения.
1) Русская и чешская системы ТР, являясь по своей сути продолжением индоевропейской системы ТР, характеризуются как общими, так и специфическими чертами, которые уходят своими истоками в разные хронологические срезы существования. В связи с этим дифференциируются общеиндоевропейские параллели; параллели, восходящие к праславянской эпохе (имеющие индоевропейские истоки); ТР, отражающие период самостоятельного существования славянских языков.
2) Сопоставительный анализ русской и чешской систем ТР выявляет их значительное фонетическое (структурное) сходство, что зачастую противопоставляет чешские ТР аналогичным польским ТР, являясь по своей сути неожиданным результатом.
3) Наиболее древние ТР обнаруживают большее сходство чешского языка с восточнославянским и южнославянским ареалом, а более поздние - с польским, что лишний раз свидетельствует о сложном диалектном своеобразии праславянского лингвистического ареала и об отсутствии "общеславянского единства", как это считают некоторые исследователи.
4) На чешскую систему терминов родства, в отличие от русской, значительное влияние оказала немецкая культурная традиция, что отражается в многочисленных заимствованиях соответствующих терминов; русская (восточнославянская) система ТР, являясь периферийной, заимствований из других культурно-языковых традиций не обнаруживает.
5) Как в чешской, так и в русской системах терминов родства, действовал принцип экономии языковых средств. В русской системе ТР в этой связи употребляются аналитические конструкции и слова славянского (индоевропейского) происхождения, а чешский идет по пути замены малоупотребительных славянских терминов немецкими заимствованиями, в ряде случаев чешские термины не имеют убедительной этимологии. Апробация. Выступления на конференциях, публикации. Результаты исследования были обсуждены на заседание кафедры "Русского языка и общего языкознания" КалмГУ от 20 февраля 2004 г., протокол №6.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, приложения, списка использованной литературы, включающего 215 наименований (из них 38 на иностранных языках), лексикографических изданий и принятых сокращений языков, источников, послуживших материалом для анализа. Общий объем работы составляет 133 страницы.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях :
1) Микитенко Н. Ю. Термины родства в лексико-фразеологическом поле "человек У/Научные труды ученых и специалистов Республики Калмыкия: Сб. науч. Тр. - Элиста, 1999. - Т. 6. - С. 112-116.
2) Микитенко Н. Ю. Система русских терминов родства в диахронии и синхронии (в их сопоставлении с фактами чешского языка)//Материальные и духовные основы Калмыцкой государственности в составе России (к 360-летию со дня рождения хана Аюки): Материалы Междунар. Науч. Конф. (22-25 мая 20002 г.). - Элиста, 2002. - Ч. П. - С. 115-117.
3) Микитенко Н. Ю. Система брачных отношений в славянской культурно-языковой традиции и ее индоевропейские истоки// Словарное наследие В.П. Жукова и пути развития русской лексикографии (Третьи Жуковские чтения): Материалы Междунар. Симпозиума. - Великий Новгород, 2004. -С. 63-79.
История исследования индоевропейской и славянской систем терминов родства
Поскольку славянская система ТР (в частности, русская и чешская) непосредственно продолжают индоевропейскую, то ее характеристика невозможна без обращения к индоевропейскому лингвистическому материалу.
Л.Г.Морган - крупнейший американский этнограф в своей работе "Системы родства и свойства человеческой семьи" 118711 обосновал первую научную типологию систем родства, которые он разделил на описательные и классификационные. Он обратился к терминам родства не как к чисто лингвистическому феномену, а как к исторически и социально обусловленной системе. Основной юридической, экономической, социальной единицей в эпоху индоевропейской общности был род.
Относительно исследований индоевропейской системы ТР можно указать на фундаментальное исследование Б. Дельбрюка /18891, где делаются наиболее важные выводы о характере семьи в эпоху индоевропейской языковой общности.
Подробно индоевропейская система ТР рассмотрена в известном исследовании выдающегося французского лингвиста Э. Бенвениста 119951, который дает подробную характеристику системы родственных отношений в индоевропейскую эпоху, уделяя наибольшее внимание социальному аспекту проблемы. Он подчеркивает, что в индоевропейскую эпоху наименования матери, отца, дочери, сына, сестры, брата не образовывали симметричных пар. Если термины, обозначающие мать, отца, дочь, сестру, брата всегда однозначны и постоянны, то обозначения сына могут быть самыми разнообразными и часто обновляться. Также неоднозначны и термины, обозначающие дядю, тетю, племянника, племянницу, ср. лат. nepos, обозначало одновременно "племянника" и "внука".
В работе Т.В.Гамкрелидзе, В.В.Иванова также исследуется индоевропейская система ТР с точки зрения ее социальной значимости и в ее отношении к другим неиндоевропейским системам. При этом авторы приходят к таким общетеоретическим выводам, что брачно-родственные отношения, при которых две дуальные половины обмениваются женщинами, тогда как все потомки по мужской линии остаются в пределах обеих половин, приводит естественным образом к значительному разрастанию каждой семьи и к выходу ее за пределы одного дома dom-. "Семья" через несколько поколений при таких правилах брачно-родственных отношений вырастает в "большую семью", включающую несколько супружеских пар как в одном поколении, так и в нескольких поколениях по мужской линии, живущих вместе с детьми под одним кровом, фактически образуя род. Дальнейшее разрастание "большой семьи" в пределах каждого поколения и в разных коленах могло приводить к дроблению ее на отдельные семьи, объединяемые общностью происхождения по мужской линии в особые сообщества- "роды" или "фратрии". Общеиндоевропейское gen-o (др.-инд. jana "род, место рождения", арм. сіп "рождение", лат. genus "род, совокупность потомков одного прародителя", греч. ysvos), могло обозначать именно такое объединение семей, осознававших свое общее происхождение по мужской линии. /Гамкрелидзе, Иванов, 1984: 772/. Такую же социальную значимость имел и слав. род.
Работа чехославацкого ученого А.В.Исаченко в целом носит характер предварительного исследования с принципиально новых позиций. Естественное внимание к общим и важнейшим вопросам, жесткие рамки журнальной статьи, конечно, не позволили автору более полно обобщить результаты этимологических исследований прошлого. "Лингвистический анализ основных терминов кровного родства в индоевропейских языках показал, что индоевропейская терминология родства возникла в глубокой древности в условиях материнского рода и что она построена на принципе гиноцентрическом. Этот принцип отражает такое положение вещей, при котором ориентировочной точкой родственных отношений является женщина. Гиноцентрическии принцип родственной терминологии предполагает существование материнского счета родства (матрилинейности) и перехода мужа в клан жены (матрилокальность брака)". / Исаченко, 1953: 61/. По поводу данного результата можно сказать следующее: матрилокальныи счет родства характеризует индоевропейскую эпоху очень раннего периода, когда основным занятием этноса было собирательство. Когда же условия этноса претерпели значительные изменения, появились охота и скотоводство, то родственные отношения претерпели коренную перестройку: матриархат перерос в патриархат.
Русский ученый П.А.Лавровский, опубликовавший в 1867 г. книгу "Коренное значение в названиях родства у славян", поставил своей задачей изучить их прежде всего с этимологической точки зрения. Опираясь на достижения славянской филологии, он использовал в своей работе методы сравнительно-исторического языкознания. "В ряду выражений, определение которых сопровождается особенно богатыми результатами в сравнительном языкознании, бесспорно, одно из видных мест занимают термины родства. Отметить, по возможности, полное количество их и указать на коренное их значение, основываясь на строгих и точных правилах современного языкознания, то же самое, что определить первобытную, по крайней мере основную, идею, какую соединял древнейший человек с разными степенями родственности, а такое определение само в себе должно уже заключать и данные о взгляде его вообще на связь родственную". / Лавровский, 186: 1/.
Небольшая статья о древнерусских терминах родства была написана Ф.П. Филиным в 1948 г. / Филин, 19481.
Славянская система ТР и основные термины общественного строя подробно исследуются выдающимся славистом О.Н.Трубачевым. "Задача настоящей работы - возможно полнее охарактеризовать развитие терминологии родственных отношений у славян с лингвистической точки зрения, а также с учетом данных смежных наук — истории общества, истории материальной культуры, этнографии". Исследование основывается на осознании необходимости историзма, именно такого, как его понимает диалектика, изучающая общественное развитие как закономерную эволюцию от матриархата к патриархату. Вопрос о развитии матриархата и патриархата является одним из основных в общественной истории, чем объясняется его значение и для настоящего исследования. /Трубачев, 1959: 5/. Этот вопрос имеет в лингвистической литературе свою собственную историю, которую подробно исследует и аргументирует автор.
Структурная и ареальная характеристика терминов родства в русском и чешском языках
В соответствии с целями и задачами, поставленными в нашей работе, мы используем классификацию, которая приводится в работе Л.А. Сараджевой. Армяно-славянские лексические параллели, Ереван, 1986, (с. 240). Преимущества этой классификации состоят в том, что в ее основе лежит последовательное разграничение онтологическо-субстанционального, гносеологически семантического и языково-терминологического аспектов, при этом первый считается базой для второго. В связи с этим разграничивается также естественно-биологический аспект. При описании ТР Л.А. Сараджева выдвигает принцип монизма, требующий применения одних и тех же понятий ко всем языкам. Этим обеспечивается единство описания, в данном случае выявление инвариантов и их функционирования, как в различных социальных коллективах, так и в различных языковых системах.
Данная классификация приводится в следующей таблице: Наименование макрополя 1) термины, обозначающие человека в общебиологическом аспекте, 2) термины, обозначающие семью и термины для брака, 3) термины, обозначающие первую степень родства, 4) термины, обозначающие вторую степень родства, 5) термины, обозначающие вторичное латеральное родство по отцу и матери, 6) термины свойства, 7) термины сводного родства, 8) термины, обозначающие отсутствие члена противоположных родственных отношений.
Прасл. celovekb / Cblovekb: рус. человек чеш. clovek (укр. чоловік " муж, супруг", блр. человек, польск. czlowiek, слвц. clovek, болг. чловек, човек, челяк, чиляк, сербх. ЧОв]ЄК, чдв]ек).
Термин, обозначающий человека, представляет собой общеславянский архаизм, относящийся к праславянской эпохе. Древнейшую форму celovekb сохранили восточнославянские языки (рус. человек), и так как эта форма очень хорошо вписывалась в позднее восточнославянское полногласие, она не претерпела изменений. В языках западнославянской группы, а также южнославянской, исходная прасл. форма претерпела определенные фонетические изменения, при этом языки западнославянской группы в структурном плане обнаруживают тесные связи с южнославянскими языками, что лишний раз говорит о диалектной сложности славянских наречий праславянской эпохи (ср. чеш. clovek, польск. czlowiek и болг. чловек при восточнославянском полногласии). В русском и чешском языках фактически семантика слов совпадает и обнаруживает полный параллелизм в функциональном плане.
Названия человека, казалось бы, не имеют ничего общего с терминологией родства, и это справедливо для большинства индоевропейских языков, где обычны случаи развития значения "человек" "земной", "смертный ", ср. лат. humus "земля"— homo "человек", ст.-лат. hemo; лит. гётё, лтш. zeme "земля"— лит. zmogus "человек"; и.-е. тег "умирать"— арм. mard "человек, смертный". В этом отношении славянское обозначение представляет собой интересное исключение. Своеобразие слав. celovekb заключается в его двуосновности, а также в этимологической связи с названиями рода. Интересна его способность выступать в известных условиях в роли термина родства: укр. чоловік "муж, супруг" (при местном людина "человек", рус. диал. челавечица " жена"). Первая часть celo сближается со словом челядь, далее с др.-инд. kulam "стадо, множество, семья, род", ирл. eland, clan "потомство, род", лит. kiltis "род". /Фасмер, IV: 328/. Вторая часть veh является предметом оживленных
дискуссий. Существуют две точки зрения: одни ученые / Шахматов, Бернекер и др./ связывают vekb с обозначением ребенка в балтийских языках: лит. vaikas "мальчик, ребенок", лтш. vaiks- то же, др.-прус. waix "слуга". Вторая точка зрения ІМладенов, Меие, Траутман, ЯгичІ компонент vekb с обозначением силы, то есть первоначально "исполненный силы" (ср. рус. диал. обезвекнутъ "ослабеть"). Эта гипотеза, по нашему мнению, наиболее корректна, поскольку дает представление о взрослом человеке, достигшем физической силы, что практически отражает особенности древнего мышления в восприятии человека вообще.
Скорее всего в данной индоевропейской лексеме мы имеем древнее обозначение женщины, которое получило в ходе эволюции индоевропейского общества вторичное значение, вовлекаясь в сферу родственных отношений, тем более, что в большинстве индоевропейских языков последовательно выступает именно первое значение: ср. рус. жена чеш. zena (укр. жона, блр. жана, польск. zona, слвц. zena "женщина, жена", болг. жена, сербх. жена). Параллели в других индоевропейских языках: др.-инд. janis "женщина, жена", gna "богиня", авест. gdna-,ydna-, упа "женщина, жена", арм. kin, гот. qino "женщина, супруга", qens- то же, ирл. ben, тохар. А san, В sdna "женщина". "В балтийских языках точное соответствие славянскому имеет др.-прус. genno, в восточнобалтийских соответствие славянскому отсутствует." /Топоров, 1979, III: 209/.
Структурная близость русского и чешского языков проявляется в сохранении древней индоевропейской огласовки е, которая сближает, помимо указанных языков, также словацкий и южнославянские языки, противопоставляя польскому (огласовка о) и восточнославянским украинскому и белорусскому с той же огласовкой.
Функционирование. В древнерусском языке лексема жена имела значение, подобное его современному чешскому корреляту, однако позднее для обозначения "женщины, как биологической особи" в русском языке было образовано существительное женщина ( в памятниках письменности с XVI в.). В чешском имеется аналогичное структурное образование zenstina, но оно относится к разряду сравнительно малоупотребительных слов с отрицательной коннотацией. В современном русском языке женщина употребляется в качестве просторечного обращения ("мужчина" - сюда же), независимо от социального положения и возраста адресанта, сводя всю индивидуальность человеческой личности к биологической особи. В других славянских языках, в том числе на Украине и Белоруссии в качестве обращения употребляются специализированные слова: pan, pant
Словообразовательные модели в системе русского и чешского языков
В русском и чешском языках (в широком плане в восточных и западнославянских языках) активно используется суффикс -ка, в южнославянских языках он распространен в значительно меньшей степени ІБошкович, 1984: 1371. Широко используется данный суффикс и в системе терминов родства 1. Суффикс имеет самую широкую амплитуду значений: от нейтрального, ласкательного, сентиментального, до резко пейоративного значения. Нейтральное значение представлено в русских словах: внучка-чет. vnucka, дочка-чет. dcerka, невестка (в чешском в этом же значении употребляется нулевой вариант nevesta или snocha=pyc. сноха), чеш. divka "девушка", matka "мать". Нейтральное значение дочка авторами Академической грамматики считается деминутивом от дочь /Академическая грамматика АН СССР, I960: с. 265/, но форма тетка-чет. tetka больше похожа на аугментативную, чем на уменьшительную форму от тетя. Что же касается русского слова дядька- чеш. stryc, то это слово часто употребляется не как термин родства, а в значении "неприятный на вид человек, чужой", аугментативная форма тетка может быть интерпретирована следующим образом "я не хочу говорить об этом человеке, так как он не вызывает во мне положительных эмоций". Не вызывает положительных эмоций и ситуативное употребление слов с нулевым суффиксом - тетя и дядя, которые в русской национальной среде употребляются в качестве обращения.
Ласкательное значение суффикса -ка представлено в русском слове сиротка-чет. sirotek, в данном случае суффикс выражает такие эмоции как сострадание, жалость и носит глубоко сентиментальный характер (бедный ты, мой сироткаХ).
Пейоративное значение представлено в следующих русско-чешских эквивалентах: рус. мужичка-чет. muzatka "мужеподобная женщина", рус. девка-чет. devka (груб.) "проститутка", рус. бабка-чет. babka, презрительное название пожилой женщины.
Следует особо отметить и такие русские формы, как женка и дедка. Слово женка-чеш. zenka имеет особую экспрессивность, отражающую положительные эмоции - нежность, близость: я имею к тебе какие-то хорошие чувства, о которых всегда помню: "Был я дети моложе, в Польшу съездил я тоже и оттуда привез себе женку. Вот и век доживаю, но всегда вспоминаю про нее, как гляжу в ту сторонку". ( А.С.Пушкин "Будрыс и его сыновья").
Слово же дедка, казалось, является параллелью м. рода к ж. роду бабка. Но если бабка звучит грубо и вульгарно, неся признак антиуважения, то слово дедка носит скорее иронический и шутливый характер.
Говоря о роли и масштабности суффикса, нелишне сказать и о том широком диапазоне, который он имеет в русском и чешском языках. Суффикс употребляется: 1) для образования ботанических и зоонимических обозначений: ср. рус. кувшинка, незабудка, поганка, песчанка, сыроежка, чеш. boruvka "черника", jarka "яровая пшеница", listopadka "хризантема", тисепка "страстоцвет" и др. 2) Nomina instrument!: рус. молотилка, резалка, косилка, чеш. michacka "мешалка", fezacka "резалка".
Диапазон употребления суффикса этим не исчерпывается: он может обозначать: nomina loci, nomina abstracta и nomina actionis, обнаруживая мутационный характер: ср. рус. вырубка, запашка, чеш. sihka "сени", tfeshovka "черешневый сад"; рус. плавка, дойка, ломка, чеш. bitka "драка", dalka "дальность", krivka "кривизна", рус. умник-умница, внук-внучка, мерзавец-мерзавка, чеш. druh-druzka, bohac-bohacka, Ширак- hlupacka и др. У чешского слова hlupacka русский перевод возможен только посредством прилагательного "глупая".
Суффикс -очка характерен для русского экспрессивного словообразования, в особенности для тех имен существительных, у которых краткие формы оканчиваются на твердый согласный, не составляют исключения и термины родства: ср. дева-девочка, мама-мамочка, папа-папочка. Если краткая форма оканчивается на мягкий согласный, то суффикс выступает с огласовкой е (-ечка): дядечка, тетечка, дочечка. С точки зрения морфологии суффикс -очка и его вариант -ечка дважды уменьшительный, это отражается на его семантике: он предполагает не только маленький размер дочечка, но и хорошие чувства по отношению к человеку: тетечка (ср. с тетка), мамочка, папочка. Употребляя слова с этими суффиксами, человек испытывает смесь нежности и умиления, внося ту особую экспрессивность, которая возникает при употреблении этих терминов родства, создавая особую эмоциональную ауру.
Для обозначения уменьшительных обозначений от сына в русском языке используется суффикс -очек (сыночек), в чешском -acek (synacek) полностью соответствующие по семантике.
Для многих русских терминов родства суффикс -енька играет ту же структурную и функциональную роль, которую играет и суффикс -очка: немаркированная форма мама, папа, тетя, дядя, сестра, маркированная ласкательная форма: маменька, папенька, тетенька, дяденька, сестренка. Характерно, что ни в русской, ни в чешской языковых традициях, слово отец чеш. otec фактически экспрессивных форм не образует, что объясняется употреблением слова в сакральных текстах: ср. рус. отец небесный и чеш. otec nebesky.
В чешском языке суффиксы, аналогичные русским -очка,-енька, соответственно -гска, -епка: ср. чеш. dedicka, holcicka, teticka, maticka, -ehka matenka, dcorenka, sestrenka, tetehka, synehku (сын в обращении), хотя и имеет оттенок деминутивности, но главное его значение —"относящийся к сестре". Русский суффикс -енька одинаково хорошо сочетается как с мужскими, так и с женскими именами, в чешском - только с женскими. Суффикс -іска, широко распространенный в чешском языке имеет не менее широкое употребление и в русском: ср. слова с аналогичным употреблением суффикса как в русском литературном языке, так и в русских диалектах: ср. вдовичка-деминутав от вдова, девичка-деминутив от дева, сестричка-деминутив от сестра.
Вариативность русских и чешских терминов родства
Данные суффиксы в русском языке распределены в соответствии с типом склонения мотивирующего слова: -in сочетается с существительными на -а, независимо от их рода; -ov с существительными не на -а: ср. сестрин, мамин, папин, мачехин, дядин, тетин; с другой стороны, братов, отцов и др.
В чешском соответствующие суффиксы распределены в зависимости от рода мотивирующего слова: -in сочетается с существительными женского рода, -ov с существительными мужского рода: ср. sestfin, matcin, macechin, с другой стороны, - bratruv, otcov и др.
Суффикс -sk (прасл. bsh ) представляет один из суффиксов, служащих для образования прилагательных, производных от существительных и указывающих на группу (коллектив). В русском и чешском суффикс образует прилагательные по одной и той же модели: ср. рус. женский чеш. zensky, рус. мужскои-чеш. muzsky, рус. материн чеш. matersky. Суффикс имеет индоевропейское происхождение, представляя сочетание - к и s. Он соответствует германским прилагательным на -iska (ср. гот. mannish "мужской, человеческий" от таппа, др.-в.-нем./renkisc "франский" и др.).
В практике сравнительно-исторических и сопоставительно-типологических исследований всегда придавалось особое значение вариативности лексем, входящих в ту или иную подсистему языка. Как известно, вариативность лексем может быть обусловлена как внутренними, так и внешними факторами. В качестве внутренних факторов следует отметить многоступенчатый процесс развития и преобразования корневой морфемы, выразившийся в разветвленных суффиксальных структурах. Существенен и самый набор суффиксов, соединяющихся с одним и тем же корнем. Как видно из предыдущего анализа, суффиксальные модели позволяют судить о лексикограмматических характеристиках производящей основы в русском и чешском языках, о степени тождественности/нетождественности используемых суффиксальных моделей, их относительной хронологии и о тех семантических преобразованиях, которым подвергалась первоначальная структура анализируемого слова.
Наряду с условиями, диктуемыми внутрисистемными отношениями, немаловажное значение имел процесс интерференции различных языковых ареалов как родственных, так и неродственных, что приводило к различным случаям заимствования, в конечном счете к вариативности лексем.
В синхронном аспекте тождество и различие в изучении суффиксальной структуры в системе терминов родства русского и чешского языков предполагает допущение ее вариантивности, что продиктовано диалектной сложностью языков уже на раннепраславянском уровне. Структурные основания вариативности и, соответственно, ее границы в плане выражения определяются характеристиками праславянского именного образования. Наиболее существенными признаками, для праславянских именных основ, по нашему мнению, является 1) главная роль консонантных элементов (согласных и сонантов), 2) формирование славянских суффиксов со структурой (гласный+консонантный элемент), 3) возможность присоединения самых различных суффиксов к одной и той же производящей основе. Учитывая особенности славянского именного словообразования, можно считать основным формальным признаком отношений вариативности между однокоренными именами в русских и чешских терминах родства с различной суффиксальной структурой генетическое материальное тождество хотя бы одного консонантного элемента суффикса.
Естественно, что при рассмотрении такой относительно компактной подсистемы языка, какой являются термины родства, вариативность суффиксальной структуры внутри данной подсистемы не может исчерпать явления вариативности всей языковой системы в целом.
Предлагаемое ниже краткое описание вариативности суффиксальной структуры в русских и чешских терминах родства содержит обобщения конкретного материала, который дифференцируется в системе терминах родства русской и чешской именной системы.
1. Вариативность как следствие чередований гласных в составе суффиксальной морфемы, при этом чередование гласных может и не образовывать регулярный ряд аблаута: рус. -іса-чеш. -ice (чередование а/е): рус. сестрица-чет. sestfenice; рус.-очка-чеш. -icka (чередование о/і): рус. мамочка-чет. maticka, рус. -онька-чет. -епка (чередование о/е): рус. девонъка-чеш. divenka, рус. сестренка-чет. sestrenka, рус. -ок чеш. -ек (чередование о/е): рус. сынок чеш. synek, рус. -stvo-чеш. -stvi (чередование о/І): рус. -очек- чеш. -асек (чередование о/а): рус. сыночек—чет. synacek.
2. Усложненность суффикса в одном из языков, рус. -ik-чеш. - ісек, рус. братш чеш. bratricek.
3. Чередование непалатализованный/ палатализованный (к:с; к:с) ср. чеш. bratranec:bratranek: рус. братик-братец: братичъ , рус. сестрица-сестричка. Перераспределение дублетных суффиксов -ек: -ее: -ic усиливало оппозицию к:с. Показательно, что суффикс — ich в русском жених—чеш. zenich не варьируется. Вариативность -ich/-is либо —ich/-is имела отношение к старым оппозициям, восходящим к эпохе сатемизации и генезиса -ch. К началу праславянской эпохи процесс сатемизации был завершен и действие соответствующих фонетических процессов практически прекратилось (ср. и.-е. snusa— слав. snoxa).
