Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Семиолингвистическии аспект кросс-гендерного переодевания 13
1.1 Основные положения семиолингвистики 14
1.2 Тендер-Пол, соотношение понятий 19
1.3 Тендер как система 24
1.4 Мужское и женское 27
1.5 Тендерные исследования в лингвистике 32
1.6 Речевое поведение мужчин и женщин 37
Выводы по главе 50
Глава 2. Карнавальная природа кросс-гендерного переодевания в пьесах У. Шекспира и А. К. Гладкова 53
2.1 Идеи М. Бахтина о карнавальности и многоголосии 53
2.2 Кросс-гендерное переодевание и трансвестизм, проблема разграничения и определения 57
2.3 Переодевание в пьесах У. Шекспира. Кросс-гендерное переодевание в «Двенадцатой ночи», «Венецианском купце» и «Давным-давно» 59
2.4 Кросс-гендерное переодевание в анализируемых пьесах как представление и карнавал 68
2.5 Карнавал как интерференция культур, стилей, идентичностей 71
Выводы по главе 77
Глава 3. Семиолингвистическии аспект речевого поведения переодевающихся героинь в пьесах У. Шекспира и водевиле А. К. Гладкова 80
3.1 Семиолингвистическии аспект речевого поведения Виолы в пьесе У. Шекспира «Двенадцатая ночь, или что угодно» 83
3.2 Семиолингвистическии аспект речевого поведения Порции в пьесе У. Шекспира «Венецианский купец» 111
3.3 Семиолингвистическии аспект речевого поведения Шуры Азаровой в водевиле А.К. Гладкова «Давным-давно» 148
Выводы по главе 190
Заключение 194
Список использованной литературы 199
Приложения 215
- Основные положения семиолингвистики
- Тендер-Пол, соотношение понятий
- Идеи М. Бахтина о карнавальности и многоголосии
- Семиолингвистическии аспект речевого поведения Виолы в пьесе У. Шекспира «Двенадцатая ночь, или что угодно»
Введение к работе
Данная работа посвящена исследованию семиолингвистических аспектов кросс-гендерного переодевания как вида карнавализации в пьесах У. Шекспира и водевиле А.К. Гладкова. Диссертационная работа выполнена в рамках сопоставительного языкознания, тендерной лингвистики, семиолингвистики, литературоведения и направлена на изучение семиолингвистических параметров речи героев У. Шекспира и А.К. Гладкова при кросс-гендерном переодевании.
В современной научной парадигме в связи с развитием антропоцентрического подхода всё большее внимание уделяется личности, её влиянию на общество и окружающий мир. Пол - одна из основных характеристик личности в социуме, культуре и языке. Принадлежность к тому или иному полу влияет на отношения между человеком и обществом, на восприятие вербального и невербального поведения, и, следовательно, на речь языковой личности. Таким образом, проблематика пола переходит из сферы биологии в сферу социальной жизни и культуры, становясь одним из центральных понятий тендерных исследований.
Обращение к мотиву переодевания как вида карнавализации встречается в исследованиях многих лингвистов и литературоведов, например М.М. Бахтина, А.И. Белкина, Н.Н. Белозеровой, Е.Ю. Лыковой, Б.А. Успенского. Внимание к данному вопросу можно объяснить тем, что любое переодевание в определенной степени разрушает привычную связь между формой и содержанием, показывая, что не существует неразрывной биологической связи между полом, возрастом, национальностью, интеллектуальными или физическими возможностями и вербальным и невербальным поведением, предпочтениями, интересами, социальным или профессиональным положением. Следовательно, с одной стороны, переодевание ставит под сомнение существующие тендерные, социальные, национальные стереотипы. С другой стороны, переодеваясь, вновь созданная личность, чтобы вписаться в существующую систему, вынуждена выстраивать свое поведение именно с опорой на существующие стереотипы. Таким об- разом, любое переодевание как вид карнавализации основывается на стереотипах, и, наблюдая, слушая, изучая речь и поведение переодевающегося, мы можем получить представление о принципах функционирования того или иного общества, его традициях, стереотипах, ежедневной жизни, нормах вербального и невербального поведения.
Актуальность темы исследования обусловливается обострением противоречия между повышенным вниманием науки к личности, её влиянию на общество и окружающий мир и малой изученностью семиолингвистических аспектов кросс-гендерного переодевания как вида карнавализации из-за сравнительной молодости тендерных исследований как вообще, так и в лингвистике (особенно отечественной) в частности. Более того, осмысление речевой репрезентации мужского и женского поведения требует системного подхода. Однако научные исследования по данной проблеме пока разрозненны: мотив переодевания разрабатывается в рамках литературоведения и культурологии; кросс-гендерное переодевание - в рамках культурологии, социологии, психологии; речевое поведение мужчин и женщин - в рамках тендерной лингвистики, пси-хо- и социолингвистики. В данной работе сделана попытка объединить все эти подходы и направления исследований, что делает исследование необходимым.
Объектом настоящего исследования являются новые смыслы, возникающие в результате кросс-гендерного переодевания как вида карнавализации.
Предметом исследования становятся семиотические и лингвистические параметры речевого поведения переодевающихся героев в «мужском» и «жен- CKOM» ОДеЯНИИ. ;
Материалом исследования послужили микроконтексты из пьес У. Шекспира «Двенадцатая ночь, или Что угодно» и «Венецианский купец» и водевиля А.К. Гладкова «Давным-давно», где мотив кросс-гендерного переодевания занимает центральное место в сюжете и играет важную роль в раскрытии смысла произведения.
Методом сплошной выборки нами были выделены все реплики переодевающихся персонажей (Виола в «Двенадцатой ночи» и Порция в «Венециан- ском купце»; Шура Азарова в «Давным-давно»), затем все отобранные реплики были разделены на мужские и женские. Использование для анализа лишь реплик женских персонажей связано с отсутствием пьес, где мужское кросс-гендерное переодевание является основным или важным элементом произведения. Общий объем исследуемого материала составил 233 высказывания на английском языке, из них 93 (40%) «женских» и 140 (60%) «мужских», и 336 реплик на русском языке, из них 135 (40%) женских и 201 (60%) мужских.
Материалом нашего исследования являются художественные тексты, т.е. все речевые ситуации смоделированы автором. В основе данного моделирования лежат интенция авторов, возможности труппы, эпистемологические характеристики периода, социальный заказ и другие элементы. Однако мы, вслед за Ю.М. Лотманом, считаем, что искусство в целом и художественные тексты в частности воссоздают мир, образ жизни в соответствии со структурой, свойственной данному явлению в реальной жизни [Лотман, 1994]. Более того> для создания этого образа выбираются наиболее существенные и важнейшие черты, что позволяет нам рассматривать реплики героинь как отражающие основные тенденции реального дискурса.
Исходной гипотезой проведенного исследования было следующее: при кросс-гендерном переодевании как виде карнавализации речь героев отражает основные тендерные стереотипы эпистемы; переодевающийся персонаж оказывается вне тендерной системы, что является новым смыслом, возникающим при кросс-гендерном переодевании как виде карнавализации.
Целью данного исследования является выявление семиолингвистических параметров возникновения новых смыслов при кросс-гендерном переодевании как виде карнавализации.
Реализация названной цели предполагает постановку и решение следующих задач: осветить основные положения, составляющие теоретическую основу кросс-гендерного переодевания как вида карнавализации, и составить понятийный аппарат нашего исследования; систематизировать результаты зарубежных и отечественных тендерных исследований в области лингвистики, в особенности посвященных различиям в речевом поведении мужчин и женщин, и выработать основные «мужские» и «женские» черты для последующего анализа речи персонажей; проанализировать виды, причины, роль и результаты кросс-гендерного переодевания в исследуемых произведениях и выявить новые смыслы, возникающие в результате изучаемого вида карнавализации; выявить особенности речи персонажа на различных уровнях в зависимости от «одежды», то есть внешней, репрезентируемой тендерной принадлежности; сопоставить различия в речи переодевающегося персонажа в английских и русской пьесах.
Понятийный аппарат исследования составляют следующие основные термины: карнавализация — литературная форма, переворачивающая и дестабилизирующая установленные нормы, смыслы бинарных оппозиций. Это одно из основных понятий семиотической теории М.М. Бахтина о карнавале, рассмотренной в Главе 2; кросс-гендерное переодевание - представление индивида противоположного пола, включающее не только использование «маски» или смену одежды, но и изменение поведения. Подробнее данное понятие рассмотрено в Главе 2; гендерные стереотипы - сформировавшиеся в культуре обобщенные образы феминниности и маскулинности; представления о том, как ведут себя мужчины и женщины; семиолингвистический - характеристика подхода, метода и т.п., при которых в качестве носителя значения рассматриваются как язык и текст во всех его проявлениях, так и все явления культуры в различных социальных коммуникативных средах; семиотический квадрат - зрительное представление логической организации (членения) той или иной семантической категории; нарративная программа — это совокупность манифестаций актанта, заключающаяся в диахроническом переходе из одного состояния к противоположному; -речевое поведение — вербальное поведение, речь персонажей, их реплики.
Методологической основой исследования является, во-первых, сложившийся взгляд на семиотику как на особую форму диалога между системами языка и двумя порядками макрокосма (социальный порядок и естественный порядок), к которым принадлежит человек; во-вторых, сложившиеся среди представителей структурального и постструктурального направлений положения о том, что весь универсум художественных произведений структурирован и структурируется из бинарных оппозиций.
Теоретическую базу данного исследования составляют труды российских и зарубежных ученых: в области семиолингвистики М. М. Бахтина, Н.Н. Бело-зеровой, А.Ж. Греймаса, Ю.М. Лотмана, В.Я. Проппа, Б.В. Томашевского, У. Эко; в области гендерных исследований и исследований переодевания Дж. Бат-лер, С. Де Бовуар, М. Гарбер, В.А. Масловой, Р. Стэма; в области гендерной лингвистики О. Л. Антинескул, Е.И. Горошко, Е.А. Земской, Д. Камерон, А.В Кирилиной, М. А. Китайгородской, Дж. Коутс, Г.Е. Крейдлина, Р. Лакофф, С.К. Табуровой, Д. Таннен, Р. Уодак, а также работы ряда других ученых, разрабатывающих проблемы семиолингвистики, кросс-гендерного переодевания или гендерных различий речевого поведения.
Для решения задач и проверки гипотезы нами использовались такие общенаучные методы: теоретического уровня - анализ литературы по проблеме исследования, моделирование, теоретический анализ и синтез, дедукция и индукция, интерпретация, эмпирического уровня - общелингвистический описательный метод и се-миолингвистические методы количественного, сопоставительного, контекстуального, лингвостилистического, семного и структурного анализа. Для отбора материала исследования был использован метод сплошной выборки.
Научная новизна проведенного исследования заключается в том, что изучение дискурсивных характеристик речевого поведения персонажей пьес является современным подходом в изучении языка, поскольку расширяет и уточняет сферу применения антропоцентрического принципа в лингвистике; в работе вводятся такие понятия как «кросс-гендерное переодевание», «ген-дерная интерференция», а также впервые проводится комплексный анализ кросс-гендерного переодевания в рамках семиолингвистического подхода.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что тендерный анализ речевого поведения в художественном тексте позволяет более тщательно изучить влияние пола говорящего на речевые характеристики, определить способы реализации тендерных стереотипов и тендерных отношений. Вводимые в данной работе понятия «кросс-гендерного переодевания» и «гендерной интерференции», принципы анализа речи переодевающихся могут быть использованы в тендерных исследованиях, как в рамках лингвистики, так и социологии, психологии, антропологии, культурологии.
Практическая значимость исследования заключается в возможности использования его результатов в теоретических курсах по культурологии, психолингвистике, социолингвистике, семи о лингвистике, гендерной лингвистике. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке спецкурсов и семинаров, а также учебных пособий, посвященных проблемам соотношения языка, речи и пола, тендера; проблемам речевого коммуникативного поведения; проблемам образования и функционирования тендерных стереотипов.
Положения, выносимые на защиту: - с точки зрения семиолингвистического подхода, кросс-гендерное переодевание при карнавализации основывается на противопоставлении пола и ген-дера и приводит, с одной стороны, к сочетанию мужских и женских качеств (андрогинное существо), а, с другой стороны, к их полной нейтрализации (бесполое существо). Принадлежность к обеим категориям сразу и одновременное нахождение вне их обеих являются новыми смыслами, возникающими в результате исследуемого вида переодевания; в анализируемых произведениях карнавальное кросс-гендерное переодевание всегда имеет обоснование и оправдание, приводит к желаемым результатам (нарративная программа успешно выполняется) и получает положительную социо-культурную оценку; на изменения речи при смене репрезентируемой тендерной принадлежности наибольшее влияние оказывают существующие тендерные стереотипы речевого поведения и представления авторов; в анализируемых пьесах тендерные различия имеют более универсальный характер, чем национальные или культурные, поэтому основные различия между мужской и женской речью героинь аналогичны для английских и русского текстов.
Апробация материалов исследования. Основные положения диссертационного исследования излагались в докладах и сообщениях на ежегодных научных конференциях Уральского Государственного педагогического Университета «Уральские лингвистические чтения - 2005», «Уральские лингвистические чтения - 2006»; на научной конференции преподавателей и аспирантов в Тюменском Государственном Университете «Актуальные проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков и культур»; на 14-й и 15-й международных конференциях молодых ученых «Человек, Природа. Общество. Актуальные проблемы», проводимых Советом молодых ученых Санкт-Петербургского Государственного Университета; на региональной конференции студентов и аспирантов «Соединенные Штаты Америки: Итоги XX века; Вступая в новый век» в Томском Государственном Университете; на международной конференции «Образование без границ» в г. Дубай, ОАЭ; на международной конференции «Естественный и виртуальный дискурс: когнитивный, ка- тегориальный и семиолингвистический аспекты» в Тюменском Государственном университете.
По теме диссертационного исследования опубликованы следующие работы:
Тендерная интерференция в фильме «Здравствуйте, я Ваша тетя!»// Филология. Искусствоведение. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2008. № 3. С. 259-264
Тендерная интерференция в фильме «Здравствуйте, я Ваша тетя!» [Электронный ресурс] // Филология. Искусствоведение. Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2008. № 3. «URL:
Особенности использования понятия «gender» в английском языке // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. Ч. 1. СпБ: Изд-во Санкт-Петербургского Университета, 2006. с. 332-335
Особенности использования понятия «gender» в английском языке [Электронный ресурс] // Человек. Природа. Общество. Актуальные проблемы. Ч. 1 URL:
Тендерный аспект переводов пьесы У. Шекспира «Гамлет» //Актуальные, проблемы лингвистики и методики преподавания иностранных языков и культур. Тюмень, 2005. С. 153-161
Тендерный аспект переводов трагедии У. Шекспира «Гамлет» // Languages and Literatures, № 19 [Электронный ресурс] // URL: 19/journal.htm
Особенности использования понятия «gender» в английском языке // Актуальные проблемы лингвистики. Материалы ежегодной научной конференции. Екатеринбург, 2006. С. 112-113
8. Кросс-гендерное переодевание в пьесах У. Шекспира // Languages and Lit eratures, №21 [Электронный ресурс] //URL: Объем и структура исследования. Настоящая работа состоит из введе ния, трех глав, выводов по каждой главе, заключения, списка литературы, включающего 185 наименований (из них 87 иностранных), и 5 приложений.
Во Введении определяется общее направление исследования, обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, формулируются гипотеза, цели, задачи исследования и положения, выносимые на защиту, выявляется научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, дается описание материала и методов исследования, а также приводятся данные об апробации результатов и структуре диссертации.
Первая глава посвящена тендерным исследованиям в лингвистике. В ней разграничиваются понятия «пол» и «гендер», представлены наполнение понятия «гендер» в различных науках, основные направления тендерных исследований в лингвистики, основные результаты исследования речевого поведения мужчин и женщин. В данной главе также даются основные положения семи-олингвистики.
Вторая глава посвящена исследованию феномена переодевания в пьесах, видам переодевания, и месту кросс-гендерного переодевания среди них. В данной главе дается определение кросс-гендерному переодеванию, анализируются его природа, причины, цели и результаты в анализируемых произведениях. Так как кросс-гендерное переодевание рассматривается как вид карнавала, то в рамках данной главы представлены идеи Бахтина о карнавальности, разноречии и многоголосии.
В Третьей главе рассматривается, каким образом тендерные стереотипы речевого поведения реализуются в репликах переодевающихся героинь в английских пьесах и русском водевиле.
В Заключении формулируются результаты и значимость проведенного исследования. В конце приводится список цитируемой литературы.
Основные положения семиолингвистики
Наше исследование основано на семиолингвистическом методе, поэтому остановимся на основных положениях семиотики и семиолингвистики. Ю.С.Степанов определяет семиотику как «научную дисциплину, изучающую общее в строении и функционировании различных знаковых (семиотических) систем, хранящих и передающих информацию, будь то системы, действующие в человеческом обществе, в природе или в самом человеке» [ЛЭС, 1990: 440]. Л.В.Чернец и И.Н. Исакова пишут, что семиотика изучает характерные особенности отношения «знак - означаемое», которое нельзя свести к причинно-следственным отношениям [Чернец, Исакова, 2009]. Руднев добавляет, что семиотика связана с логикой, с аналитической философией, семантикой возможных миров, структурной и генеративной поэтикой [Руднев, 1997]. Таким образом, семиолингвистика являясь разделом семиотики, изучает человеческий язык как знаковую систему и исходит из постулата о существовании универсальных структур, лежащих в основе значения.
Е. Горный считает, что «под семиотикой можно понимать такой подход к тексту, который концентрируется на его знаковой природе и пытается объяснить и истолковать его как феномен языка». Согласно ему, текстом является любая вещь, рассмотренная семиотически [Горный, 1996]. Семиотическое исследование, согласно У. Эко, - это исследование, в котором «все феномены культуры рассматриваются как факты коммуникации и отдельные сообщения организуются и становятся понятными в соотнесении с кодом» [Эко, 2004: 35]. Более того, целью семиотического исследования является стремление доказать, что всякий коммуникативный акт перенасыщен социально и исторически обусловленными кодами и от них зависит [Эко, 2004].
Основным объектом семиотического и лингвистического анализа является текст, который понимается и исследуется как информационное целое, порож-денное с помощью знаковых систем и выражаемое вербально и невербально [Кармин, 1997; Белозерова, 2001]. Текст предстает не как реализация сообщения на каком-либо языке, а как сложное устройство, хранящее многообразные коды, обладающее способностью трансформировать получаемые сообщения и порождать новые как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности [Лотман, 1992]. В Московско-Тартуской школе семиотики, главой которой был Ю. М. Лотман, семиотический подход к тексту рассматривается как исследование, фокусирующееся на знаковой природе текста и объясняющее текст как языковое явление. При этом текст мыслится как иерархия уровней, а формальное (структура) и есть то, что порождает значение.
Итак, согласно Ю. М. Лотману, в любой семиотической системе знаки, сочетаясь по правилам синтагматики, образуют текст. Объектом нашего исследования являются художественные тексты, поэтому рассмотрим особенности знака в искусстве. В искусстве обозначаемое, т.е. содержание, передается всей моделирующей структурой произведения, поэтому сам текст становится знаком, а составляющие его единицы (слова, предложения) становятся элементами знака. Таким образом, понятие знака в искусстве становится не некой материальной данностью, а пучком функций [Лотман, 1994].
Более того, в семиолингвистике текст художественного произведения рассматривается как нечто большее, чем просто сумма составляющих его частей. Ян Мукаржовский отмечает, что «для художественного произведения как знака характерна способность заключать в себе несколько смысловых значений одновременно» [Мукаржовский, 1994:281]. Принципом семиотического анализа художественного произведения является направленность на исследование не изолированных элементов художественной системы, а отношений между ними [Томашевский, 1996; Гаспаров, 1997].
В нарративном дискурсе выделяют три основных семиотических уровня. Первый - поверхностный уровень: на нем изображаются персонажи и их поступки в их семантической и предметной конкретности. На втором уровне антропоморфных действий выявляются инварианты этих персонажей в виде актантов и их функций. В. Я. Пропп («Морфология сказки», впервые опубликована в 1928) одним из первых определил «действующее лицо» согласно его функции в произведении, т.е. предложил систему, в которой функция определяет своего актанта. В.Я. Пропп предложил семиперсонажную схему, Э. Сурио (1950) выделил шесть функциональных актантов, а Теньер (1959) разработал трехактантную модель. Основываясь на данных исследованиях, А.Ж. Греймас представил шестиактантную модель, где субъект и объект связаны модальностью «желать», адресат и адресант модальностью «знать», а помощник и противник модальностью «мочь». Совокупность манифестаций актанта называется «действием». Нарративная программа, разработанная А.Ж. Греймасом, представляет собой формулу, используемую для обозначения данного действия. Высказывание делания (действие - F) состоит из диахронического перехода из одного состояния к противоположному ему под влиянием актанта (S1 - субъект действия). На третьем, глубинном, уровне описания синтагматические и диахронические связи функций редуцируются к парадигматическим отношениям между термами логической структуры, что помогает раскрыть систему функционирования смысла всякого культурного текста и динамику взаимодействия фундаментальных оппозиций, обеспечивающих стабильное поддержание текста как целостной системы. На данном уровне возможно выделение ахронного «семиотического квадрата» и установление между его членами логических отношений противоположности, противоречия и импликации. Семиотический квадрат позволяет уточнять и улучшать анализ оппозиций, путем увеличения классов с двух до четырех, восьми или десяти и может быть представлен следующим образом.
Тендер-Пол, соотношение понятий
Основными понятиями тендерных исследований являются «гендер» и «пол», поэтому данный параграф посвящен выявлению их различия и взаимосвязи. Кроме этого, рассмотрим связанное с ними понятие «род».
Впервые о соотношении грамматического рода и биологического пола задумывались еще античные ученые. Долгое время (включая средневековье) бытовали взгляды, что грамматический род (genus) возник как отражение в языке природной данности - существование особей мужского и женского пола (самцов и самок). При этом именам мужского рода приписывались свойства силы, энергии, мощи, активности, а существительным женского - пассивности, слабости, мечтательности и греховности.
В 17 веке были открыты языки, в которых категории рода либо вообще не существовало, либо мужское и женское существовали как два обособленных варианта. Вследствие этого, в настоящее время род имен существительных рас-., сматривается как чисто лингвистическая категория, как класс слов, характеризующийся определенными падежными окончаниями и особенностями согласования [Пушкарев, 1999].
Помимо мужского и женского рода в языке и сознании существует и понятие «пол» - тоже мужской и женский. Оно относится только к одушевленным предметам. Пол, в определении Л.Н. Пушкарева, - это каждый из двух разрядов одушевленных существительных - мужчин и женщин у людей, самцов и самок — у животных; это природное явление биологического порядка, не зависящее от человека [Пушкарев, 1999].
Термин «гендер», как пишет А.В. Кирилина, был заимствован из лингвистического контекста (английский термин gender - грамматическая категория рода) и перенесен в исследовательское поле таких наук, как социальная философия, социология, антропология, история, а также политический дискурс. Перенос был сделан, чтобы противопоставить его термину sexus (sex) - биологический пол, так как это понятие связывает с природной детерминированностью не только биологические различия мужчин и женщин, но и поло-ролевое разделение труда, неодинаковые требования и отношение общества к мужчинам и женщинам [Кирилина, 1999].
Н. Л. Пушкарева считает, что этнографы были первыми, кто обратил внимание на различия в понимании представителями разных народов и этносов социальных ролей, позиций, прав и обязанностей мужчин и женщин. Эти различия определяются множеством факторов, как социальных, так и внесоциальных (географических, климатических, биологических и др.) [Пушкарева, 1998]. Еще в 30-е годы известная американская антрополог Маргарет Мид показала, как по-разному в изученных ею обществах определялись роли матери и отца, позиции мужчин и женщин в общественной иерархии [Mead, 1928, 1949]. Исторические исследования, проведенные в 70-80-е годы 20 века, показали, что представление о типично мужском и типично женском меняются даже в истории одного и того же общества [Воронина, 1999].
Итак, дихотомия пол - тендер была впервые предложена для обозначения различий между мужчинами и женщинами, мужским и женским, которые являются биологическими, врожденными и не могут быть изменены (органы, гормоны, строение тела, физиология и т.д.), и для отделения их от социальных и культурных различий (гендерные роли, стереотипы, тендерное разделение труда и т.д.), которые хотя и создаются, долгое время считались также естественными. О тендере рассуждали и до сих рассуждают только в связи с полом. Иными словами, как сказала Кристин Делфи, тендер - это «социальная дихотомия, определяемая естественной дихотомией. В настоящее время мы считаем тендер содержимым, а пол - это контейнер, емкость. Содержимое может изменяться, и некоторые уверены, оно должно меняться. Однако контейнер воспринимается, как нечто неизменное, так как это часть природы, а природа не меняется» [Delfy,2002:52].
Американский антрополог Кэтрин Марч считает, что пол относится к ген-деру, как свет к цвету. Пол и свет — естественные физические явления, допускающие объективное измерение. Тендер и цвет — исторические, культурно-обусловленные категории, с помощью которых люди произвольно группируют определенные свойства, придавая им символическое значение. Хотя физиология восприятия света у людей более или менее одинакова, одни культуры терминологически различают только два или три, а другие - несколько десятков и даже сотен цветов. То же самое верно и в отношении пола/гендера. Репродуктивная биология знает только два противоположных пола - мужской и женский. Для общественных, гуманитарных наук этого не достаточно [Bern, 1995].
Таким образом, считается, что сначала идет пол, он биологически определен и естественен. Тендер, в свою очередь, является некой надстройкой над полом, появляющейся в процессе социализации и воспитания. Тендерные различия являются следствием половых различий. Они могут варьироваться от культуры к культуре, от общества к обществу, в течение времени [Deify, 2002; Stanley, 2002].
Как отмечает М. Гарбер, большое внимание, уделяемое переодеванию литературоведами и культурологами, объясняется его статусом «знака конструированное тендерных категорий» [Garber, 1993: 9]. Другими словами, считается, что кросс-гендерное переодевание основывается на четком разделении между полом и тендером, на разрушении связи, которая зачастую воспринимается как естественная, между мужским полом и маскулинностью или женским полом и женственностью (феминниностью).
Однако у всех известных видов млекопитающих не существует четкого и сильного разделения между мужским и женским, маскулинностью и феминниностью, как у людей. Более того, как отмечают Стэнли, Каплан и Роджерс, в результате развития генных исследований биологи установили, что дихотомия мужской Ъкенский не так уж абсолютна, а довольно проблематична и подвергается сомнению. Было обнаружено, что клеточные и гормональные различия между полами, которые, как считалось раньше, значительны, оказываются не столь неоспоримы [Kaplan, Rogers, 1990; Stanley, 2002]. Таким образом, в нашей «биологии» меньше различий между полами, чем в социальном мире, полная противоположность мужского и женского - это социальный конструкт, а данная дихотомия почти иллюзорна.
Как результат, естественность пола и половых различий подвергается большому сомнению, что позволяет Кристин Делфи утверждать, что тендер предшествует полу, а не наоборот. «Пол сам по себе лишь отмечает социальные различия, (...) он служит для существования социального разграничения и признания тех, кто доминирует, и тех, над кем доминируют» [Delphy, 2002: 53].
Лиз Стэнли разграничивает биологический пол и пол по воспитанию, отмечая, что тендер, психологический пол - это результаты воспитания. Согласно ей, обращение к биологии, ссылки на природу все еще существуют, так как они происходят из рационального метода объяснения и создания, что значит быть мужчиной или женщиной в обществе [Stanley, 2002].
Идеи М. Бахтина о карнавальности и многоголосии
Михаил Бахтин раскрывает концепцию карнавальности в своей книге "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса", где он под термином «карнавал», с одной стороны, понимает образ жизни, с другой стороны, форму языка, стоящего в оппозиции официальному дискурсу. Это явление является выражением вселенской (полной) свободы от официальных норм и ценностей как в обществе, так и в языке. Автор описывает карнавальность как нечто создаваемое тогда, когда основы карнавала искривляют, опрокидывают и заставляют мутировать фундаментальные основы социальной структуры [Бахтин, 1990].
М. Бахтин прослеживает историю карнавала до его корней в Древней Греции - на празднествах Диониса, и в Древнем Риме - на Сатурналиях. Пика своей ритуальности и символизма это явление достигает в Средние Века. М. Бахтин обогатил современную ему теоретическую базу знанием о том, насколько глубоко в массовой ранненовоевропейской культуре заложены пышные традиции карнавальности, парадировавшей в свою очередь эти традиции, историю и общественно принятые идеи судьбы, предназначения и неотвратимости. Будучи многолик своими масками и монстрами, пирами, играми, драмами и процессиями, карнавал объединял всё. Это было праздное наслаждение; мир, перевёрнутый вверх дном; единение разрушения и созидания; это была философская теория познания времени, истории и судьбы; эта была утопия и космология. Само наслаждение карнавала было одновременно и философской категорией. В результате принцип карнавальности разрушал иерархии, социальные классы и уровни, давая взамен жизнь, свободную от традиционных правил и ограничений [Stem, 1989; Zappen, 2000].
Основными идеями карнавала являются: повышение ценности Эроса и жизненной силы; понятия бисексуальности и практики трансвестизма как способа освобождения от оков половых ролей, налагаемых обществом; семиотика телесного, чествующая гротеск, чрезмерное телесное и «половое» нижней части человеческого тела. Традиционная темой карнавала является также «относительность гомосексуальности» и неопределённость и амбивалентность двуличия. В карнавале всегда присутствует точка зрения на язык, которая повышает ценность непристойного, безумного, «базарного диалекта» как выражение языковой изобретательности обычных людей. Кроме того, карнавал рассматривается как представление, подразумевающее активное участие публики, как «праздник без света рампы», стирающий границы между зрителем и исполнителем. [Stam, 1993:116-145] М. Бахтин утверждает, что цель низвержения официального дискурса достигается через высмеивание языка другого, прямого дискурса. Одним из основных способов осмеяния (но, безусловно, не единственным) является подражание, «передразнивание», пародирование другого, травести. Сатира базируется на игре со стереотипами, которые преувеличены и сводятся к типажам. М. Бахтин считает, что через такое высмеивание, сатиризацию, пародирование ставится под сомнение существующий статус-кво. Таким образом, основной функцией смеха и карнавала соответственно является корректировка существующего порядка. В частности, в своей работе "Из предыстории романного слова" М. Бахтин пишет: «Пародийно-травестирующее творчество вносит постоянный корректив смеха и критики в одностороннюю серьезность высокого прямого слова, корректив реальности, которая всегда богаче, существеннее, а главное — противоречивее и разноречивее, чем это может вместить высокий и прямой жанр. (...) Все эти многообразные пародийно-травестирующие формы составляли как бы особый внежанровый или междужанровый мир. Но мир этот был объединен, во-первых, общностью цели: создать смеховой и критический корректив ко всем существующим прямым жанрам, языкам, стилям, голосам, заставить ощутить за ними иную, не уловленную ими противоречивую реальность» [Bakhtin, 1992].
Согласно М. Холквисту, карнавальность также как и полифония - множество голосов или личностей в романе, среди которых авторская точка зрения является лишь одной из многих и не доминирует — это два особых пути выражения первичного условия существования многоголосия [Holquist, 2002]. Явление многоголосия - это разница между различными дискурсивными пластами в рамках языка, оно рассматривает многообразие речевых стилей в языке. Любое выражение приобретает свою особую форму в среде диалогизированного многоголосия, являясь основным условием, определяющим действие смысла в этом выражении. Таким образом достигается главенство контекста над текстом в связи с тем, что в любой определённый момент времени, в определённом месте будет существовать набор условий для несения смысла словом в выражении, уникального для этих условий. Другими словами, термин «многоголосие» относится к качествам языка, которые являются вне языковыми, свойственными всем языкам. Эти категории включают перспективу, оценку и идейное (идеологическое) позиционирование. Большинство языков неспособно оставаться нейтральными в условиях того, что каждое слово практически неразрывно связано с контекстом, в котором оно существует [Clark and Holquist, 1984; Morson and Emerson, 1990].
Важно отметить, что один и тот же человек или герой способен использовать различные языки в зависимости от ситуации и собеседника. Смена одного языка на другой, или, скорее, одного стиля на другой может произойти в рамках одного выражения (высказывания), такой сдвиг «предопределён и не является умышленным» [Bakhtin, 1992]. Иначе говоря, это изменение происходит в какой-то мере подсознательно, без определённого намерения или усилия. В связи с тендерной маскировкой переодевающийся находится в постоянном движении между своими «женским» и «мужским» амплуа, то говоря «от лица» одного пола, то - от противоположного. Иногда такое движение неочевидно и аудитория находится в замешательстве, лишь предполагая, кто на самом деле в данный момент перед ней - мужчина или женщина.
Говоря о многоголосии, следует отметить позицию М. Бахтина, который также говорит о центростремительных (стремящихся к объединению) и центробежных (стремящихся к разделению) силах, которые играют свои роли, или, скорее, сталкиваются в каждом выражении. Как филолог он обращал внимание на язык, настаивая на том, что борьба сил единения и разделения, существующая как в природе, так и в культуре, всегда лежала в центре бытия. В «Слове в романе» он пишет: «Каждое конкретное высказывание речевого субъекта является точкою приложения как центростремительных, так и центробежных сил. Процессы централизации и децентрализации, объединения и разъединения пересекаются в нем, оно довлеет не только своему языку как его речевое индиви-дуализованное воплощение, оно довлеет и разноречию, является активным участником его» [Бахтин, 1975: 199]. Что касается карнавала/карнавальности, то эти термины обозначают и историческое явление, и литературное течение, как определяет его Бахтин. Как уже говорилось ранее, он был особо увлечён великими карнавалами средневековой Европы, которые рассматривались им как возможность «переворачивания» политических, юридических и идеологических устоев светской и церковной властей, хотя лишь на короткое время, в около-анархические и либеральные периоды эры карнавалов. Таким образом, карнавальность (карнавал) превращается в набор визуализированных стратегий низвержения официальной гегемонии на видение мира [Clark and Holquist, 1984; Morson and Emerson, 1990]. Перед тем, как перейти к анализу кросс-ген дерн ого переодевания и его карнавальной природы в рассматриваемых пьесах, определим основные понятия.
Семиолингвистическии аспект речевого поведения Виолы в пьесе У. Шекспира «Двенадцатая ночь, или что угодно»
Как уже было указано раньше, были проанализированы реплики Виолы из пьесы Уильяма Шекспира «Двенадцатая ночь или что угодно» в объеме — 117 высказываний (реплик), из них 18 (15%) «женских» и 99 (85%) «мужских». Одна мужская реплика произнесена на французском языке. В качестве «женских» высказываний мы считали реплики, сказанные Виолой в женской одежде (разговор с капитаном в первой сцене первого акта), а также произнесенные ей в сторону и когда она находилась одна на сцене. К «мужским» высказываниям были отнесены все реплики Виолы к другим героям, перед которыми она представала в мужской одежде как Цезарио, паж, образованный молодой человек. В большей части текста пьесы не возникало проблем с разделением реплик на мужские и женские. Однако выработанные принципы оказались недостаточными в последнем пятом акте пьесы, где кросс-гендерное переодевание Виолы становится известным, все «нарушения» нормализуются, но при этом Виола все время находится в мужском платье. Поэтому, было решено отнести реплики Виолы в данной сцене к мужским лишь до появления Себастьяна (ее брата), так как до данного момента все еще она воспринимается другими героями как мужчина, даже несмотря на возникающие недопонимания и нестыковки.
В общем объеме текста выбранные реплики как Цезарио состоят из 180 (61%) строк (высказывания в прозе считались как одна строка, независимо от объема высказывания), реплики как Виолы из 81 (39%) строки. Таким образом, мы видим, что «женские» реплики чаще более длинные, занимают больше строк. Это связано, на наш взгляд, во-первых, с тем, что у Цезарио больше высказываний в прозе (39, не учитывая коротких эллиптических высказываний -ответов на реплики других героев, т.е. 40% всех высказываний Цезарио, у Виолы их всего 3, причем одно из них - это лишь продолжения «мужского» прозаического высказывания, что составляет лишь 16 % всех «женских» реплик). Во-вторых, как уже было сказано раньше, как женщина Виола говорила, практически лишь оставаясь наедине, если не считать разговор с капитаном, и 4 ее реплики из 18 представляют собой монологические высказывания. В образе Цезарио героиня выступала лишь в диалогах с другими героями, и как неотъемлемая часть диалога в речи Цезарио встречается больше коротких высказываний.
Женские реплики Виолы состоят из 51 предложения, таким образом, в среднем на одну реплику приходится 2,8 предложения. Однако, 6 реплик состоят из 1 предложения и чаще всего - это короткие простые предложения. 5 из этих однофразовых реплик употреблены в диалоге с капитаном, где Виола расспра шивает об Иллирии, Орсино и Оливии, таким образом знакомясь сама и знакомя аудиторию с другими героями и местом действия. Шестое является продолжением реплики Цезарио.
Мужские реплики в качестве Цезарио насчитывают 150 предложений, и в среднем одна реплика состоит из 1,5 предложения. Короче и среднее предложение в мужских репликах, оно состоит из 11,5 слов, в сравнении с 12,9 словами в среднем женском предложении. На наш взгляд, это связано не только с тем, что «женские предложения длиннее мужских», но с тем, что, как уже упоминалось выше, Цезарио (мужское Я Виолы) выступает лишь в диалогах с другими героями. Однако при этом в процентном соотношении мужских реплик, состоящих из одного простого предложения, меньше, чем женских (39 к 6, т.е. 26%) к 33%)). Отличительной особенностью мужских коротких реплик является то, что большинство из этих простых предложений являются эллиптическими, то есть неполными, в которых отсутствует подлежащее или сказуемое, или оба главных члена предложения. Однако мы разберем данный феномен несколько позже.
Интересно отметить, что в самой длинной реплике, монологе Виолы во второй сцене второго акта (женские реплики), в котором Виола рассуждает о превратностях судьбы, о любви Оливии к Цезарио (т.е. к ней в мужском одеянии) и о любви самой Виолы к Орсино, большинство предложений короткие, не больше 9 слов. Однако, учитывая, что большинство из них являются восклицательными, то это скорее показывает повышенную эмоциональность и некоторую несформированность мысли, чем служит показателем длины «женских» предложений. В предложениях в рассматриваемом монологе также есть включения, отступления, вкрапления {"And I (poor monster) fond as much of him "), что является именно женской чертой речевого поведения.
Степень эмоциональности текста также повышают восклицательные предложения и инверсивные конструкции. 9 предложений Виолы из 51 заканчиваются восклицательным знаком. Часть из них короткие, простые и назывные, т.е. на уровень эмоциональности показывает не только знак препинания в конце, но и сама форма предложения: Pray God defend те! I am the man! yet a barful strife! Orsino! Однако встречаются и сложные, распространенные предложения, в которых обычно не ожидаешь обнаружить восклицательный знак в конце: /. As I am man, \Му state is desperate for my master s love; \As I am woman (now alas the day!), \ What thriftless sighs shall poor Olivia breathe! 2. О that I serv d that lady, \ And might not be delivered to the world \ Till I had made mine own occasion mellow \ What my estate is! 3. How easy is it for the proper-false \ In women s waxen hearts to set their forms! 4. Prove true, imagination, O, prove true, What I, dear brother, be now ta enfor you! 5. Fortune forbid my outside have not charm d her!
При более внимательном анализе можно заметить, что эмоциональность в данных предложениях выражаться также и структурой предложений. В первом предложении это вводная часть now alas the day! и конструкция с what. Во втором предложении эмоциональности добавляет сочетание междометия О и союза that, которое является синонимом конструкции If only. В третьем случае предложение начинается с эмфатического How, а в пятом с эмоционального словосочетания Fortune forbid, которое хоть и имеет явное лексическое значение, скорее выполняет функцию междометия. В четвертом предложении повышенный уровень эмоциональности достигается использованием параллельной конструкции prove true —prove true.
