Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. «Шутейные» рассказы и пьесы В.Я. Шишкова в творческой эволюции писателя 19
1. 1920-е годы как этап творческой эволюции В.Я. Шишкова 19
2. «Шутейные» рассказы и пьесы В.Я. Шишкова в литературном процессе послереволюционной эпохи 24
3. Комическое в творчестве В.Я. Шишкова 1920-х гг 36
Глава 2. Жанрово-стилевое своеобразие «Шутейных рассказов» В.Я. Шишкова 64
1. Сказовая манера повествования как жанрообразующее начало в «Шутейных рассказах» 66
2. Рассказ-анекдот и рассказ-сценка в «Шутейных рассказах». Традиции А.П.Чехова 77
3. Сказка и быличка в структуре «Шутейных рассказов» 95
4. «Шутейные рассказы» как цикл 109
Глава 3. Жанрово-стилевые особенности драматургии В.Я. Шишкова 121
1. Жанровые традиции русской народной драмы в пьесах В.Я. Шишкова 123
2. Пьесы-«сцены» 132
3. Пьесы-шутки: водевильная традиция в драматургии В.Я. Шишкова... 139
4. Драматургические произведения В.Я. Шишкова как «агитпьесы» 144
Заключение 150
Использованная литература 157
- «Шутейные» рассказы и пьесы В.Я. Шишкова в литературном процессе послереволюционной эпохи
- Комическое в творчестве В.Я. Шишкова 1920-х гг
- Рассказ-анекдот и рассказ-сценка в «Шутейных рассказах». Традиции А.П.Чехова
- Пьесы-шутки: водевильная традиция в драматургии В.Я. Шишкова...
Введение к работе
Диссертационное исследование посвящено изучению «шутейных» рассказов и пьес В.Я. Шишкова 1920-х гг. в жанровом аспекте.
В.Я. Шишков – один из самых популярных и читаемых писателей в 1930-1970-е гг. и незаслуженно забытый в наше время. Изучением его обширного наследия активно занимались до 1980-х гг. Т.Я. Гринфельд, Н.В. Кожуховская, Е.И. Лясоцкий, Д.А. Иванов, Г. Кондаков, А.А. Богданова, В. Бахметьев, Н. Еселев, И. Изотов, В.А. Чалмаев и др.
В критике 1920–1930-х гг. содержалась неоднозначная оценка творчества писателя. Первой критической статьёй, освещающей его в целостности, стало предисловие к Полному собранию сочинений Шишкова 1926–1929 гг. П. Медведева, который отметил интерес писателя к внутренней жизни человека и социальной стороне человеческих отношений как основу его творческих исканий. В первой же монографии, посвященной творчеству Шишкова, М. Майзель в большей мере давал отрицательные оценки и указывал на ошибки, связанные, по его мнению, с увлечением писателя «примитивной и убогой символикой», нежели давал объективные характеристики шишковских произведений.
Лишь в послевоенные годы, после смерти В.Я. Шишкова, критики, работающие над изучением его наследия, стали приходить к выводам, что имеют дело с высокой литературой. Первой монографией, написанной в этом ключе, стала книга В. Бахметьева, после которой произошел в буквальном смысле своеобразный «шишковский бум»: появилось большое количество статей, диссертаций, монографий. Общий недостаток этих исследований – скованность идеологическими рамками. Шишков, безусловно, требует нового прочтения и переоценки.
Последней советской монографией стала работа Н. Яновского, который предпринял попытку обобщения предыдущих исследований. Он рассуждает о художественном методе писателя, творчески осваивавшего традиции русской классической литературы; о драматической истории его внутренних борений, которые свидетельствуют о мужестве и искренности художника; о подлинном историзме его произведений, основанных на принципах гуманизма; о поиске писателем идеала народного характера.
С 1990-х гг. внимание к творчеству В.Я. Шишкова начинает ослабевать, очагами изучения его наследия остаются лишь связанные с биографией писателя Тверь и крупные сибирские города.
Последней по времени написания монографией является исследование В. Редькина «Вячеслав Шишков: новый взгляд» (1999), в котором автор рассматривает творчество писателя с позиций его религиозно-философского мировосприятия. Впервые в литературоведении было подвергнуто сомнению единогласное представление о Шишкове как о писателе соцреализма. Современное прочтение произведений Шишкова позволило исследователю определить творческий метод писателя как духовный реализм, «особый реализм с элементами романтизма, глубоким психологизмом, религиозно-философским осмыслением бытия и патриотической направленностью». Однако после публикации труда В. Редькина, в котором была обоснована необходимость переоценки наследия Шишкова и звучал призыв к его изучению с новых мировоззренческих позиций, активности исследователей не последовало.
Лишь к 135-летию писателя, в 2008 г., наметился некий сдвиг: защищается диссертация Т.Н. Закаблуковой «Сюжетная хроника как сюжетно-типологическая основа романов “Чураевы” Г.Д. Гребенщикова и “Угрюм-река” В.Я. Шишкова»; выходят публикации И.Б. Русаковой, исследующей метафорический стиль в рассказах писателя; на сайте Томской областной универсальной научной библиотеки им. А.С. Пушкина реализуется крупный библиографический проект с участием 13 библиотек, включающий 2 раздела: библиографию произведений Шишкова и библиографию публикаций о писателе (составитель А.В. Яковенко). Результатом проведенных в 2008 г. «VII Шишковских чтений» стала коллективная монография «Наследие В.Я. Шишкова: феноменология творчества», вышедшая в 2010 г.
Как видим, интерес к творчеству писателя всё же возникает и у современных исследователей. Однако отметим, что объектами их внимания, в основном, становятся романы «Угрюм-река» и «Емельян Пугачев»; неоднозначные произведения о гражданской войне «Ватага» и «Пейпус-озеро», рассказы 1910-х гг. («Тайга», «Ванька Хлюст» и др.). Юмористика 1920-х гг. фактически осталась «белым пятном» в изучении творческого пути писателя. Однако именно в эти годы вышло первое собрание сочинений В.Я. Шишкова в 12 томах – единственное, имеющее статус полного. В этот период В.Я. Шишков утверждает себя как писатель-юморист, доказательством чего является тот факт, что 4 тома из 12 составили «Шутейные рассказы». Кроме того в это же время писатель увлекается драматургией и пишет пьесы, тесно связанные по идее и содержанию с юмористическими рассказами. К настоящему времени не существует основательных исследований, посвященных этим произведениям. Частично этот пробел восполняют немногочисленные статьи (А.А. Богдановой, А.М. Бойникова, И.Б. Русаковой) и отдельные главы монографий, уделяющие внимание «Шутейным рассказам». О драматургии упоминается редко и всегда вскользь.
Критика 1920-х гг., несмотря на огромную популярность «Шутейных рассказов», отнеслась к ним как к «рассказикам для лёгкого и послеобеденного чтения», «злым карикатурным наброскам, искажающим лицо современной деревни». В дальнейшем (до 1950-х гг.) отношение к этому пласту творчества писателя мало изменилось. Лишь в монографии А.А. Богдановой, пожалуй, впервые рассказы Шишкова рассматривались как произведения, развивающие традиции русской классической литературы. А.А. Богданова особенно подчеркивала роль традиций А.П. Чехова, с чем затем будут единогласно соглашаться все исследователи. Она отметила богатство словаря В.Я. Шишкова, мастерство писателя при создании индивидуализированных речевых характеристик. Не обошлось и без отрицательных суждений: в ряде рассказов неудачами были признаны неправдоподобность сюжета и отдельных комических ситуаций («Грех», «Сатира»), неосторожность в использовании политической терминологии («Сочувствующий»). Главную же положительную роль «Шутейных рассказов» исследовательница видела в «борьбе с пережитками прошлого в советской действительности». В подобном ключе, через призму идеологии и политики, до конца XX в. будет интерпретироваться творчество Шишкова.
Размышления о творческих принципах писателя содержат в себе и обобщающие труды по русской литературе XX века. «Шутейным рассказам» большое внимание уделено в монографии Л.Ф. Ершова «Сатирические жанры русской советской литературы». Исследователь относит цикл к фольклорно-сказовой линии развития советского юмористического рассказа, считая Шишкова создателем своего, неповторимого типа рассказа. Ершов впервые высказал верную, на наш взгляд, мысль о творческой эволюции писателя – автора «Шутейных рассказов».
Наиболее обстоятельный к настоящему времени разбор «Шутейных рассказов» представлен в монографии Н.Н. Яновского, который не только писал о творческом методе Шишкова, особенностях поэтики и т.д., но и объяснял причины обращения к ним писателя, приводил многочисленные примеры. Им была предложена, хотя и не вполне реализована, методология рассмотрения «шутейных» рассказов не по отдельности, а как единого художественного целого. Яновским была высказана актуальная до сих пор мысль о необходимости не классифицировать «ошибки» писателя, а объективно подходить к его юмористике.
Драматургия В. Шишкова не была удостоена такого внимания исследователей, как «Шутейные рассказы». Драматические опыты оценивались как художественно «слабые», однако имеющие общественное значение. Так, А.А. Богданова охарактеризовала их как пьесы-агитки, которые «в образной форме разъясняли крестьянам значение политики советской власти». Однако, даже если соглашаться с такими утверждениями, это не может означать, что драматургию писателя изучать не следует. «Внимание только к вершинным произведениям обедняет наше представление о национальной литературе», – пишет В.А. Редькин, считая долгом историка литературы вспоминать и оценивать произведения «второго ряда». Действительно, изучение таких произведений необходимо для полнозначного осмысления литературного процесса конкретного периода, тем более в данном случае мы имеем дело с художественными опытами признанного классика литературы и, безусловно, талантливого мастера слова.
В настоящее время назрела необходимость нового взгляда на юмористику В.Я. Шишкова. Востребованность «Шутейных рассказов» и для современного читателя подтверждают изданные в 2007 г. в серии «Юмор. Классика» сборник «Шутейные рассказы», большинство которых было напечатано впервые за 80 лет, и в 2008 г. аудиокнига «Шутейные рассказы». Кроме того, в 2004 г. на канале «Культура» был продемонстрирован телеспектакль по мотивам юмористических рассказов Шишкова.
В диссертационной работе мы придерживаемся жанрового подхода к изучению юмористических рассказов и пьес В.Я. Шишкова 1920-х гг. На наш взгляд, именно посредством изучения жанрового своеобразия произведений возможен глубокий анализ их формы и содержания.
Жанровое своеобразие произведений Шишкова рассматривается с учетом того, что доминантой художественного творчества писателя является фольклоризм. Рассказы и пьесы Шишкова аппелировали к фольклорным жанрам: анекдоту, бытовой сказке, быличке, народной байке и др. На наш взгляд, правомерно говорить о жанровых модификациях рассказа (рассказ-анекдот, рассказ-сценка и др.) и комедии (пьеса-шутка, сцены и др.), что, безусловно, расширяет потенциал жанра. Подобные жанровые трансформации являют собой реализацию жанровых архетипов (соответственно, анекдота, сказки и т.д.), что отправляет нас к понятию «жанровой памяти» М. Бахтина и в рамках нашего исследования заставляет сосредоточиться на генетическом подходе к изучению жанровой специфики рассматриваемых произведений.
Актуальность диссертационного исследования обусловлена недостаточной изученностью юмористики Шишкова; отсутствием объективных, не скованных идеологическими нормами выводов относительно тематики и проблематики произведений; отсутствием работ, характеризующих жанровые особенности юмористических рассказов и пьес писателя.
Рассмотрение юмористических произведений Шишкова в жанровом аспекте прояснит, на наш взгляд, некоторые фундаментальные законы его творчества, а также мировоззренческие, художественные и духовные установки.
Научную новизну реферируемой работы определяет жанровый ракурс изучения юмористики Шишкова, новая интерпретация конкретных жанровых структур его творчества 1920-х гг. Кроме того, новизна исследования обусловлена привлечением к анализу и введением в научный оборот малоизвестного и малодоступного материала – драматургии писателя, которая до сих пор не становилась предметом литературоведческого рассмотрения.
Объектом исследования является цикл «Шутейные рассказы» и обнаруженные к моменту исследования пьесы В.Я. Шишкова.
Предмет исследования – жанрово-стилевые особенности юмористических произведений писателя.
Цель работы – выявить жанровые особенности юмористического творчества В.Я. Шишкова, исследовать жанровые разновидности юмористики писателя 1920-х гг.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
-
Определить место шишковской юмористики в творческой эволюции писателя, в литературе начала XX в. и в контексте жанровых процессов, происходящих в этот период;
-
Проанализировать особенности комического в творчестве Шишкова 1920-х гг.;
-
Рассмотреть юмористические произведения В.Я. Шишкова в их связи с народной смеховой культурой и фольклором;
-
Изучить связь «шутейных» рассказов и драматургии Шишкова, показать единство их поэтики и проблематики;
-
Выявить жанровые разновидности, связи и традиции исследуемых произведений; определить метажанр юмористики Шишкова.
Теоретической и методологической основой работы стали труды по общей теории жанра (М.М. Бахтина, Н.Л. Лейдермана, Ю. Подлубновой, Ю.Н. Тынянова, В.И. Тюпы, Ю.В. Шатина и др.); работы, освещающие проблемы отдельных жанров (Н.И. Ищук-Фадеевой, Е. Курганова, Л.М. Лотман, В.П. Скобелева, Л.В. Чернец и др.); труды исследователей русской литературы XX в. (Л.Ф. Ершова, Л.А. Смирновой, Б.М. Эйхенбаума и др.); исследования, посвященные вопросам смеха и комического (М.М. Бахтина, Е.Н. Брызгаловой, Л.Е. Кройчика, Д.С. Лихачёва, В.Я. Проппа, Л.Н. Спиридоновой, С.Е. Юркова и др.), традициям древнерусской литературы и фольклора (Д.С. Лихачева, С.Ю. Николаевой, А.М. Панченко, Н.И. Савушкиной и др.); учтены исследования по творчеству В.Я. Шишкова (В.Бахметьева, А.А. Богдановой, И.Изотова, В.А. Редькина, Н. Яновского и др.).
Диссертационное исследование основывается на сравнительно-историческом, типологическом и системном методах.
Положения, выносимые на защиту:
-
Анализ «шутейных» рассказов и пьес В.Я. Шишкова свидетельствует, что юмористика писателя, оказавшись в эпицентре бурно активизировавшихся в начале XX в. жанровых процессов, стала важным этапом творческой эволюции писателя. В оснащенных народнопоэтической традицией рассказах и пьесах был выведен новый тип героя, главными характеристиками которого стали противоречивость сознания, обусловленная историческими потрясениями, и шутовство как поведенческая установка.
-
Основными средствами отражения противоречивого сознания героя становится насыщенность произведений комическими ситуациями, в которые попадают комические персонажи, и их речевая характеристика. Главным средством речевого комизма в «Шутейных рассказах» является сказовая манера повествования, что соответствовало одной из жанрово-стилевых линий развития сатирико-юмористических произведений 1920-х гг.
-
Комическое в «шутейном» творчестве писателя на протяжении 1920-х гг. не статично, оно эволюционирует. В диссертации обоснована периодизация этого процесса: выделяется 3 этапа, каждый из которых отличается особенностями комизма характеров и положений, тяготением к определенным формам комического, а также видом смеха, используемого писателем.
-
Связь рассказов и пьес Шишкова 1920-х гг. с народной смеховой культурой определило жанровую природу произведений; писатель ориентируется на смеховые жанры русского фольклора. Основной жанровой модификацией рассказа становится рассказ-анекдот или рассказ-шутка, в некоторых случаях писатель использует поэтику сатирической бытовой сказки, былички, народной байки. «Шутейные рассказы», в жанровом отношении следующие традициям фольклорно-сказовой литературы и малой прозы А.П. Чехова, отличаются самобытностью повествования.
-
Основные жанровые разновидности юмористических пьес – пьеса-шутка и сцены, опирающиеся на жанровые традиции русской народной драмы, в частности, интермедии, балагана; кроме того, жанровую специфику драматургии определяют водевильность и агитационный характер пьес.
-
«Шутейные рассказы» являются литературным циклом. Жанрообразующими параметрами цикла явились его рамочные компоненты (заглавие «Шутейные рассказы» и предисловие к ним), единство проблематики, обеспечивающее семантический способ связи элементов цикла, принцип монтажной композиции, обзорность композиции, сквозной образ читателя, вариативная повторяемость мотивов, жанрово-стилевая общность произведений.
-
«Шутейный рассказ» является не только жанровой единицей цикла, но и метажанром юмористики В.Я. Шишкова.
-
Пьесы В.Я. Шишкова также образуют своеобразный цикл, каждый элемент которого системно связан с другими.
-
Определение «шутейные» правомерно относить не только к знаменитому шишковскому циклу рассказов, но и к циклу драматических произведений. Тем самым устанавливается единство жанрово-стилевых тенденций как в малой прозе, так и в драматургии В.Я. Шишкова 1920-х гг. Этот пласт литературного наследия писателя стал немаловажной частью той творческой лаборатории, в которой вызревали его крупные эпические произведения 1930-1940-х гг.
Теоретическая значимость диссертации состоит в системном анализе жанровой специфики юмористической прозы и драматургии Шишкова; в уточнении и выявлении основополагающих творческих принципов писателя; впервые даётся литературоведческий анализ пьес Шишкова.
Практическая значимость. Результаты исследования могут быть использованы для дальнейшего углубленного изучения творчества В.Я. Шишкова, а также могут быть востребованы в практике вузовского и школьного образования при изучении истории русской литературы XX века.
Апробация результатов исследования проходила на региональных, всероссийских и международных научных конференциях: «VII Шишковские чтения» (2008 г., Тверь), «Провинция в контексте истории и литературы» (2009 г., Ясная Поляна, Тульская обл.), «А. Ахматова и Н. Гумилёв в контексте отечественной культуры» (2009 г., Бежецк), «VII Чеховские чтения» (2010 г., Тверь), «Тверская книга: древнерусское наследие и современность» (2010 г., Тверь), «Русская комическая литература 20 века» (2010 г., ИМЛИ, Москва), III Зворыкинские чтения (2011 г., Муром,), «Новое в филологических науках» (2011 г., Москва). Результаты исследования нашли воплощение в соответствующих публикациях.
Структура работы соответствует целям и задачам диссертационного исследования. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения и списка использованной литературы. Внутри глав предусмотрено деление на параграфы.
«Шутейные» рассказы и пьесы В.Я. Шишкова в литературном процессе послереволюционной эпохи
В «Шутейных рассказах» и пьесах Шишков создал художественный мир, который, выражаясь словами Д.С. Лихачёва, «существует не сам по себе, и не для самого себя. ... . Он зависит от реальности, "отражает" мир действительности, но то преобразование этого мира, которое допускает художественное произведение, имеет целостный и целенаправленный характер. ... . Мир художественного произведения - результат и верного отображения, и активного преобразования действительности»1. Важнейшей стороной художественного мира Шишкова является комическое. Используя возможности комического как неиссякаемого источника народного духа, писатель создал в своих произведениях особый смеховой мир2.
На основании классификации видов комизма В.Я. Проппа можно утверждать, что комизм Шишкова в «Шутейных рассказах» и пьесах основан на «несходстве норм двух исторически сложившихся социальных укладов жизни народа»3. Однако процесс смены веков, политических ценностей, мировоззрения, религиозных представлений является закономерным и повторяемым для любого общества, поэтому смех в произведениях Шишкова, создаваемый через различные средства комического, понятен и современному читателю.
Из двух стилей комического повествования — фантастического и реалистического - писатель, в первых рассказах вводя элементы фантастики («Оборотень», «Бисерная рожа»), в дальнейшем полностью отдает предпочтение второму. Однако речь идет именно об авторском повествовании, особенность комизма Шишкова - в изображении героев и их реакции на реальность, которую они склонны наделять свойствами фантастического. В крестьянском представлении все фантастическое связано с категориями нечистой силы, дьявола, черта. Именно так воспринимает дядя Филимон телефон («Филимона вволокли к телефону силой, как к антихристу» (91), «Хреновника»); бабка Агафья - «лампочку Ильича» («сразу догадалась, что...дело нечистое, дело окаянное», «Антихристова штучка это...Колом надо эту штучку», «Не Богов это огонь» (180), «Просвещение»); бабка Акулина - велосипед («от лукавого», «Лукавый»). Дед Пахом «опасался коммунистов как огня», считая их «антихристовыми слугами», «нечистой силой», «приложат окаянную печать, живьем в аду сгоришь» (120) и даже стал носить в кармане луковку, от которой «всякая нечистая сила откачнуться должна» (120).
Тем не менее, фантастическое, сказочное привлекает крестьян, поэтому они любят слушать выдуманные, на их взгляд, истории повествователя - «враля». Так, в рассказе «Подарок» история Митюхи Рылова о воздушном бое вызывает у народа раскатистый хохот.
Среди видов смеха, выделенных Проппом1: насмешливый, добрый, злой, циничный, жизнерадостный, обрядовый и разгульный - в «Шутейных рассказах» и пьесах Шишкова доминирующим является добрый смех; в произведениях с сатирическим оттенком звучит насмешливый смех; в некоторых произведениях налицо смех разгульный. С указанными видами смеха связана типология комических характеров Шишкова. Добрый смех свойственен произведениям, в которых на первый план выступают положительные комические персонажи. «Мы смеемся над ними, но вместе с тем чувствуем к ним несомненную симпатию» . Шишков осмеи вает маленькие недостатки героев, к которым относится с чувством душевного тепла, и недостатки эти «только оттеняют положительные и привлекательные стороны их» . В рассказе «Спектакль в селе Огрызове» недостаточная грамотность, наивная простота Павла Мохова, его желание выставить напоказ свои способности красавице Тане, в мягкой юмористической тональности изображается Шишковым, который одновременно симпатизирует герою, его стремлению к образованию и культуре, желанию приносить пользу односельчанам.
По собственному же определению Павел Мохов — «коллективный автор». Подобная самохарактеристика свидетельствует об отличительной черте русского менталитета — позиционировании себя частью целого - народной массы. Народ, как правило, смеющийся, практически всегда присутствует в произведениях Шишкова. Зачастую именно регистрами его смеха определяется отношение автора к тому или иному персонажу. Злорадный смех мужиков после фразы Васютина «Я член репертуарной коллегии драматической секции первого сектора уездного культагитпросета» (23) говорит о стремлении крестьян к живому слову, нежели к вызванным политическими переворотами дефинициям («Толкуй по-хрещеному»...По-русски» (23)).
В рассказе Шишков обнажает многие недостатки деревенских жителей: абсолютное бескультурие («Публика плевал а... выражалась... от табачного дыма сизо...» (11)), воровство («в школе же после «Безвинной смерти Аннушки» недосчитались семи казённых стульев» (25)), пьянство, возникновение интереса к новому через обещания какой-либо выгоды (в созданный Павлом Моховым кружок записывались немногие до тех пор, пока дьячок не пустил слух, что «записавшимся будут селедки выдавать» (9), после этого «в ячейку привалило всё село, - даже древние старцы и старухи» (9)). Но автор не относится отрицательно к этим персонажам, стихийное, хаотичное, во многом бессознательное поведение которых приводит к комическим ситуациям. Писатель верит, что Павлы Моховы с их благородными устремлениями непременно существуют и во многом будут способствовать искоренению «темноты» из сознания крестьян. Итак, добрый смех звучит при изображении крестьян и рабочей молодёжи. Насмешливый смех ощутим в произведениях с сатирической окрашенностью. Юмор перерастает в сатиру, когда писатель обнажает различные общественные недостатки: приспособленчество («Шеф»), необоснованное своеволие и высокомерие вследствие злоупотребления своим служебным положением («Экзамен»), взяточничество («Валтасар»), моральную распущенность («Платочки», «Татарский способ»), подхалимство («Лайка») и др. Изображение перечисленных пороков осуществляется через образы отрицательных комических персонажей, которые попадают в комические положения именно из-за своего главного недостатка: в рассказе «Холодный душ» партийный работник, пользующийся привилегиями бюрократа, приезжает в баню на казенной машине и, не желая мыться сам, приглашает банщика, который принимает его за купца и в разговоре полностью воссоздаёт партийному работнику картину его жизни; в рассказе «Батрачка» жадность до абсурда доводит героя, который, преследуя цель не платить батрачке по условиям контракта, женится на ней.
Комическое в творчестве В.Я. Шишкова 1920-х гг
Бытовой сказке свойственно отсутствие сверхъестественности. «И тем не менее, замечал В.Я. Пропп, - сверхъестественное в этих сказках есть, но оно втянуто в орбиту обычной, будничной жизни и всегда окрашено комиче-ски» . Такова, например, народная сказка «Баба хуже черта». Мы приведём в качестве примера из рассматриваемого цикла Шишкова рассказ «Ведьма». Само название уже содержит намёк на сверхъестественность. В рассказе высмеиваются существующие даже в новых послереволюционных условиях суеверия крестьян. Главный герой Пашка Дрыкин, по описанию «парень грамотный, старательный» (212), имеет 2 мечты: попасть в партию и жениться на деревенской красавице Катюхе. Преградой к их осуществлению становится мать девушки - Матрена Хлобыснираза, про которую «шёл слушок: быдто волшебством занималась баба, с нечистым снюхалась», «чисто ведьма» (213). Уверенность крестьян в этом не могла пошатнуть даже глубокая религиозность женщины. Разумеется, чтобы попасть в партию, нужно было иметь атеистические настроения и продемонстрировать их на митинге, что и было предложено Пашке заведующим совхозами в области Брюквиным. Однако перед этим Пашка пообещал Матрене «встречь веры не восхваляться». Думая, что женщины нет на митинге, Пашка стал вести эмоциональную агитационную антирелигиозную речь, но оказалось, что Матрена присутствовала при этом, о чем герой узнал в чисто сказочной традиции повествования: «вдруг в тёмном уголке кто-то возьми и подкрякни по-медвежьи. Пашка туда глазом мырк: батюшки, Матрёна!» (215). В итоге ему пришлось поменять настроение своего выступления, уверенная речь превратилась в сбивчивую. Он был исключен из кандидатского списка и, надо полагать, не женился на Катюхе.
Таким образом, сверхъестественное в рассказах Шишкова существует только в сознании героев, что непременно приводит к комическим ситуациям, которые создаёт «контраст бытового фона с фантастичностью содержания»1.
Характер сказок «Шутейным рассказом» придаёт нагромождение в рамках одного произведения различных нелепых невероятностей. Это проявляется и в рассмотренном рассказе «Ведьма», и, например, в рассказе «Луковка», в котором дед Пахом, воспринимая коммунистов как «антихристовых слуг», берет с собой на митинг луковку в качестве защиты от «нечистой силы», просит ему выдать ребенка, чтобы корову не забрали, прячет эту корову в яму, где она в результате погибает. Всё описываемое кажется реальным, но навряд ли в жизни может произойти одновременно скопление такого большого количества бытовых невероятностей. Именно таково повествование в бытовой сказке.
Особую роль в фольклоре всегда играли сказки о животных. У Шишкова есть «шутейный» рассказ, главным героем которого является козёл -«Сочувствующий». «Жил в селе Вавилове замечательный козёл», - так, в духе сатирической сказки, начинается рассказ, наполненный самыми невероятными происшествиями. Описание козла Васьки пестрит комическими деталями: «характер его был несносен», «к женщинам он питал неистребимое презрение», «к пьяным не благоволил», «уважал курящих», потому что сам любил курить, «был рождён в революцию, по природе был индивидуалистом, ненавидел всякие скопища, был убежденным врагом толпы». Рассказ демонстрирует примитивизм и одновременно образность мышления крестьян, которые общественную, политическую жизнь в силу своей ментальности непременно воспринимали неотрывно от жизни природной, хозяйственной, бытовой. Только при таком, мифическом типе мышления, существующем в рамках народной смеховой культуры, в поведении козла крестьяне могли видеть «показательную антирелигиозную пропаганду», к животному можно было прикреплять ярлыки «беспартийный», «несознательный», «сочувствующий», приговаривать его к расстрелу, зачислять его в герои борцов за раскрепощение религиозных предрассудков. Подобная аллегорическая образность, изображение животных с антропоморфными чертами (в рассказе Шишкова все поступки козла Васьки подкреплены объяснениями о ходе его мыслей), изображение животного на одном уровне с человеком, роль животного как трикстера, то есть совершающего проделки, - всё это свойственно народным сказкам о животных. О комическом изображении пары «культурный герой-трикстер» мы уже писали (глава 1, 3). Здесь оно также своеобразно представлено. Исследователями подмечено, что сказки о животных достаточно тесно связаны с мифами. «Этиологические мифы о зооморфных культурных героях - трикстерах легко превращаются в сказки-анекдоты о животных» , - отмечал Е.М. Мелетинский. Действительно, козел Васька в начале повествования являет собой пример типичного трикстера, нарушающего всеми способами общественный (разгон демонстрации) и природный порядок (эпизод борьбы с быком). Однако смеховой стержень рассказа - в комически представленной трансформации козла-трикстера в своеобразного культурного героя: «теперь мы ясно осознаем, как изменилась вся идеология товарища козла», «вы должны принять заслуги этого симпатичного животного перед революцией», «предлагаю повязать ему красный бант и зачислить его в герои борцов за раскрепощение религиозных предрассудков»2. Значение образа трикстера, как в фольклоре, так и в рассказе Шишкова, не исчерпывается созданием занимательного сюжета. «Ведь сказки - пишет СП. Баєва, - это не просто народная фантазия, или бытовая переработка мифов, это еще и своеобразное отражение реальности, точнее, отношения к ней. Абсурдность многих сюжетных линий не случайна.. .Их функции заключаются не только в поэтической переработке реальности, но и в выявлении, а точнее в демонстрации, причинно-следственных связей, некоего алгоритма действий, который в той или иной мере присущ жизни»3.
Иногда, прибегая к сказу, Шишков вводит в структуру повествования цельную сказку. Например, дед Пахом из рассказа «Кутерьма» рассказывает псу Шарику сказку о черте, который «шутки шутил»: «все обутки у хреще-ных перемешал: попу девкины туфельки подбросил, телеграфисту цыганские бахилы, цыгану бабьи полсапожки, старой старушонке - поповские смазные сапоги», и подпалил селенье. «И всяк стал не своим делом заниматься...поп в девкиных туфельках русскую откалывать пошел, телеграфист коров воровать, цыган коров доить, горбатая старушонка закатистые молебны распевать да кадилом помахивать» (26). В финале сказки, по закону жанра, все оборачивается благополучно: «все вздогадались, разменялись сапогами», «да такое
Рассказ-анекдот и рассказ-сценка в «Шутейных рассказах». Традиции А.П.Чехова
Кроме того, вполне правомерно говорить 0 внутрижанровой классификации комедий писателя. Не случайно сам Шиш ков, помимо заголовка, зачастую давал подзаголовок, означающий «поджан ровую» принадлежность пьесы. Это либо «шутка» («Единение», «Лукавый», «Грамотеи»), либо «сцены» («На птичьем положении», «Мужичок»). Подоб ная жанровая неопределённость или, может быть, недоговорённость, не мог ла не иметь своих причин. Ответы, предположим, кроются в истории русской литературной традиции. Если с интуитивным определением пьесы-шутки всё не кажется сложным, то жанр «сцены» представляется более загадочным. В литературных справочных изданиях определение «сцены» не закреплено. Тем не менее, вспомнив «Сцены из рыцарских времён», «Сцена из Фауста» А.С. Пушкина, «Безденежье. Сцены из петербургской жизни молодого дво рянина», «Разговор на большой дороге. Сцена» И.С.Тургенева, «Воспитан ница. Сцены из деревенской жизни» А.Н. Островского, «Дядя Ваня. Сцены из деревенской жизни» А.П. Чехова и ряд других примеров, становится оче видным, что жанр бытовал на протяжении всего 19 в. Соответственно, не бу дучи закреплённым в авторитетных литературоведческих словарях и энцик лопедиях, он всё-таки осмысливался исследователями. Лотман Л.М., рассуж дая о драматургии И.С. Тургенева, отмечала близость его сцен физиологиче ским очеркам и направленность юмора писателя «не на конъюнктурно любопытные для публики театра ассоциации... а на ежедневный быт с его характерными ситуациями»1. Л.В. Чернец, исследуя жанровое многообразие пьес Островского , выделила 17 из 47 оригинальных пьес драматурга, кото рые имели обозначение «сцены», «картины», «этюд», и отметила, что «дан ная номинация указывала на определенный тип сюжетной компози ции»: драма, как следует из письма Островского к А.С. Шабельской2, должна, по его мнению, содержать один короткий момент, а не целый ряд событий. Современный исследователь русской драмы Н.И. Ищук-Фадеева, говоря о концепции личности в драматургии Чехова и Горького, выносит весьма интересное мнение: «смена "драмы" на "сцены" представляется нам принципиальной трансформацией не только структуры драматического текста, но и самого театрального языка»3.
Итак, исходя из рассуждений вышеназванных исследователей и собственного прочтения вышеуказанных драматических произведений, выделим жанровые признаки «сцен»: сочетание драматических и повествовательных элементов, изображение характерных ситуаций повседневного бытового уклада, воссоздание типов и нравов определённой среды, колоритность персонажей, близость физиологическому очерку. Кроме того, исходя из одного из определений понятия «сцена» Толкового словаря Ожегова как «отдельной части действия, эпизода»4 и синонимов, указанных Словарём русских синонимов5, таких как эпизод, вид, кадр, кусок, фрагмент, часть, отрывок, предположим еще одно свойство жанра - позиционирование «сцены» как фрагмента, отрывка, вырванного из жизни. Пожалуй, впервые в русской литературе осознанно «драматические отрывки» появились у Гоголя («Утро делового человека», «Тяжба» и др.).
Первым драматическим опытом В.Шишкова стала мелодрама «Старый мир» (1919), второй драмой «Вихрь» (1922) писатель закончил искания в жанре драмы. Все остальные пьесы - юмористические, и первые из них -«Мужичок» и «На птичьем положении» даны именно с подзаголовком «сцены» и «сцена» соответственно. Вспоминая историю создания «Мужичка» с подачи М.Горького, с его просьбы написать «бытовую вещь для народа» и зная, что Шишков с энтузиазмом занимался написанием пьес, но оценивал себя как драматурга несильного, осмелимся предполагать, что он «постыдился» называть свои драматические произведения комедиями, всё-таки считая это высоким, классическим жанром, и назвал их так, как вполне подошло в жанровом отношении - «сцены», а следующие пьесы - «шутки».
Итак, в классической драме её главный герой - волевая личность, нацеленная на действие, находящаяся в состоянии внутренней борьбы, совершающая или стремящаяся совершить поступок, вследствие чего меняется движение сюжета; посредством своего волеизъявления герой влияет на ситуацию в драме. Зачастую его имя было вынесено в заглавие («Гамлет», «Фауст» и др.). Что же происходит в сценах Шишкова на уровне героя? Главный герой пьесы «Мужичок» — пожилой крестьянин Панкратыч, в заглавие вынесена его характеристика, причем характеристика эта отражает определённый тип, воссоздаваемый писателем. «Мужичком» в пьесе его называют, только 1 раз, и делает это Золин, причём он же зовёт его Панкратыч - именем, вынесенным в список действующих лиц, и называет его полное имя - Илья Панкратыч. По фамилии сына нетрудно восстановить и полную картину имени -Абрамов Илья Панкратыч. Однако, вынеси Шишков такое имя в заглавие, то типизация как цель писателя не была бы достигнута полностью. И в этом заслуга Горького, который переименовал «Панкратыча» в «Мужичка», сделав пьесу более знаковой. Итак, главный герой, с одной стороны, наделен индивидуальными характеристиками, с другой стороны, это, несомненно, обобщенный образ крестьянина, существующего в условиях только что свершившейся революции. Герой шишковской пьесы никак не влияет на ситуацию, напротив, ситуация влияет не него, он становится не субъектом, а объектом действия, его же роль - в том, что он пользуется этим влиянием и парадоксальным образом, противоречащим жанровым канонам драмы, становится хозяином положения.
Пьесы-шутки: водевильная традиция в драматургии В.Я. Шишкова...
«Шутейные рассказы», имеющие полижанровый характер, связаны также с бытовой сказкой и быличкой. Писатель использует мотивную структуру этих жанров, элементы поэтики, сюжетику, систему персонажей. Многие рассказы представляют литературную обработку известных фольклорных анекдотов или сказок. Шишков обращается к жанру сказки и былички с целью изображения мифологического элемента в сознании людей, оказавшихся в новых условиях, обнаружения связи реальности и картины миры, существующей в массовом сознании.
При создании «Шутейных рассказов» писатель обращался, помимо фольклорных источников, к традициям и опыту классической литературы, о чём свидетельствуют некоторые реминисценции, ассоциации, намёки, творческие решения, стилизации, пародии, связанные с конкретными произведениями авторов-классиков. В работе был сделан акцент на рассмотрении традиций А.П. Чехова в произведениях Шишкова. Писатель использовал чеховский материал для обозначения тем и сюжетов своих рассказов, композиционного построения произведений. Жанровая форма рассказа-анекдота, разработанная (в каноническом варианте) в русской литературе А.П. Чеховым, была своеобразно художественно освоена Шишковым. Использовал писатель и свойственную Чехову форму повествования — сценку, в шишковских произведениях ставшей своеобразной альтернативой сказу. Рассказ-сценка явился одной из жанровых разновидностей «Шутейных рассказов», свидетельствующий об органическом сочетании писателем эпического и драматургического письма.
В работе высказана мысль о том, что в «Шутейных рассказах» звучит талантливо завуалированный юмором и сатирой философский подтекст. И в этих произведениях писатель остается верным своему творческому методу — духовному реализму. В комическом ключе изображая картину резкого противостояния традиционных духовно-нравственных ценностей и бытового ук лада русского народа новой морали, писатель ставил проблему трагической раздвоенности русского человека перед лицом новой реальности. «Шутейные рассказы» были рассмотрены с позиции признания их художественной целостности как цикла. Жанрообразующими параметрами цикла явились его рамочные компоненты (заглавие и предисловие), единство проблематики, обеспечивающее семантический способ связи элементов цикла, принцип монтажной композиции, обзорность композиции, сквозной образ читателя, вариативная повторяемость мотивов, жанрово-стилевая общность произведений. «Шутейный рассказ» мы определили как жанровую единицу цикла и метажанр юмористики Шишкова, а единство художественных принципов и мировоззренческих установок писателя определилось процессом циклизации. Цикл «Шутейные рассказы», таким образом, можно признать метажанровым образованием в творчестве В.Я. Шишкова.
К «Шутейным рассказам» по идейно-тематическому содержанию тесно. примыкают параллельно созданные пьесы, не изучавшиеся литературоведами по причине их художественной несовершенности. Однако в нашей работе их анализу посвящена целая глава. Мы считаем, что историк литературы должен рассматривать все произведения изучаемого писателя, только в этом случае возможно адекватная оценка его художественного мировидения. Обращение к драматическому ремеслу писателя, своей целью полагающего служение народу, вовсе не случайно. Интерес к драматургии у Шишкова появляется в период экспериментов над театральными формами и жанрами, во время, когда происходило тесное взаимодействие профессионального театра и народной драмы, когда театр понимался как новое социальное поле, способное привести к духовно-физическому единению людей. Истоками становления новой драматургии мыслились формы народного театра, что было поддержано и В.Я. Шишковым. Писатель обращался к опыту лубочной литературы, балаганных и любительских народных театров.
Близкой художественной системе пьес Шишкова стала поэтика интермедии, отражающей воззрения народных зрителей. Музыкальность, замкну тость художественного времени, элементы пантомимы, плотный контакт со зрителем, ослабление речевого этикета и речевых запретов, наличие интермедиальных персонажей, занимающих «пограничное» положение а культуре, - эти компоненты эстетики интермедии были привнесены Шишковым в свои драматические произведения.
Создавая юмористические пьесы, Шишков избегал называть их комедиями, практически всегда давал им подзаголовки «сцены» или «шутка», тем самым по-своему жанрово определяя их. Жанр «сцен», не достаточно изученный литературоведами, позволил Шишкову создать бытовые пьесы, детально дающие представление о бытовом укладе определенных слоев общества. В них быт становился не фоном, а творческой целью драматурга, также как целью была типизация персонажей.
В пьесах-шутках В.Я. Шишкова оказались актуализированными жанровые элементы водевиля, своеобразно трансформировавшиеся в условиях литературного процесса послереволюционного периода.
Пьесы Шишкова отличаются неразработанностью психологии персонажей, простотой языка, отсутствием сложного психологического подтекста действия, что объясняется их обращенностью к народно-крестьянской аудитории. Приведенные в работе рассуждения позволили предположить, что жанры «сцен» и «шутки», то есть малые пограничные жанры литературы были выбраны Шишковым как идеальные для намеренно примитивных пьес.
В драматургии писателя, созданной в период становления советского агиттеатра, оказались сконцентрированы и его методы. Агитационный характер пьес Шишкова подчеркивают злободневность тем, назидательность, насыщенность лозунгами и призывами
