Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы исследования иностранные слова в лингвокультурологическом освещении 14
1. Проблема иностранных слов в свете взаимодействия языков и культур 14
2. Сознание и языковая картина мира 31
3. Газета The Moscow Times как источник фоновой информации о России 36
4. Основные изменения в русской лексике за последнее десятилетие XX века 39
5. Культурозначимая лексика: безэквивалентная лексика, реалии, фоновая информация 44
6. Стилистическая дифференциация русской лексики в газете The Mos cow Times 60
Глава 2. Способы раскрытия национально-культурного компонента (нкк) русских слов в английском газетном тексте 67
1. Транслитерация как способ передачи национально-специфической окраски слова 67
2. Информативный объем слова и виды лексической информации 74
3. Раскрытие НКК слова путем расширения словарного значения .86
3.1. Раскрытие денотативной информации путем конкретизации словарного значения 92
3.2. Передача НКК в словах с яркой эмоционально-экспрессивной окраской 97
3.3. Раскрытие НКК социолокального (стилевого, социогеогра-фического) характера 101
3.4. Раскрытие НКК фонового характера 103
4. Лингвокультурологический комментарий (ЛК) 107
4.1. ЛК: передача денотативной информации 110
4.2. ЛК: передача эмоционально-экспрессивной информации 113
4.3. ЛК: передача НКК социолокального характера 116
4.4. ЛК: раскрытие НКК фонового характера 119
5. Прагматическая адаптация при раскрытии НКК культурозначимой лексики 125
Заключение 142
Библиография 148
- Проблема иностранных слов в свете взаимодействия языков и культур
- Сознание и языковая картина мира
- Транслитерация как способ передачи национально-специфической окраски слова
- Информативный объем слова и виды лексической информации
Введение к работе
В последние годы произошли значительные изменения в российском медиаландшафте. Устранение информационных барьеров, бурное развитие информационных технологий, с одной стороны, и глубокие политические, экономические и социальные изменения в России, вхождение России в международное сообщество, с другой стороны, создали необходимые условия для внедрения англоязычной прессы в нашей стране.
С середины 90-х гг. зарубежная компания «Independent Media» начинает выпускать газеты The Moscow Times, The St. Petersburg Times, Capital и ряд других. Одним из ведущих изданий для экспатриантов является газета The Moscow Times, которая издается в России с марта 1992 года. Будучи качественным изданием, газета придает приоритетное значение серьезным материалам, рассчитанным на солидную аудиторию читателей-дипломатов, аналитиков, экономистов, профессуру университетов, бизнесменов.
Перед англоязычными журналистами, представляющими западную, лингвокультуру, возникла трудная задача — как средствами английского языка передать культурные, социальные, исторические компоненты русской лексики. Как сохранить культурно-специфические элементы исходной культуры и в то же время обеспечить понимание реалии реципиентами принимающей культуры. Западный журналист становится центральной фигурой межъязыковой и межкультурной коммуникации, поскольку происходит контакт двух семантических систем со своими национально-культурными особенностями, и контакт представителей двух лингвокуль-турных сообществ, каждое со своим мировосприятием и определенным фондом культурного наследия: фоновыми значениями, морально-этическими нормами, речевыми этикетами и т. д.
Поэтому западный журналист, как и переводчик, выполняет практически невыполнимую задачу: стремясь усвоить элементы чуждой ему культуры, он должен раскрыть денотативное значение реалии, которая не входит в рецептивный фонд получателя текста, {высотка, вертушка, землянка, полпреды, президентская вертикаль, силовики, ракушка, целинники, челноки, шпоры, шабашники), передать эмоциально-экспрессивно-оценочную коннотацию {долгострой, заказуха, прихватизация, коммуналка, стервология, яохотрон, чайник) и прагматически адаптировать описательный перевод реалии, который бы обеспечил аналогичное восприятие обозначаемого словом понятия в ПЯ {гаишник, интернат, мужик, мент, интернаты, прописка, спецназ, хозяин).
Актуальность исследования обусловлена несколькими факторами. Во-первых, количественным и качественным ростом англоязычной эспат-рианской прессы, что привело к естественному увеличению использования русских слов как иностранных в английском газетном тексте.
Во-вгорых, настоятельной необходимостью изучить способы передачи включенной в газетный текст русской лексики средствами английско- ' го языка. Именно поэтому системный анализ способов раскрытия НКК русских слов с национально-культурной спецификой значения, все чаще используемых в английских газетных текстах, изучение механизмов прагматической адаптации культурозначимой лексики при несовпадении объемов денотативной, экспрессивной, социолокальной и фоновой информации, имеет огромное и прикладное значение.
В-третьих, актуальность исследования обусловлена тем, что, хотя само наличие НКК в семантике переводимого русского слова-реалии получило отражение в научной литературе, ни его функционирование, ни детализация семантического механизма при переводе на английский язык в прессе для англоговорящих читателей до сих пор не описаны: при всем обилии работ по переводу русских реалий на английский язык они не ори-
ентированы на выявление особенностей культурологических, восприятий-ных аспектов переноса русских реалий на «английскую почву», па полосы английской прессы, выходящей в России. Нет системного анализа лингвистических способов раскрытия НКК культурозначимой лексики: несовпадение объемов денотативной, экспрессивной, социолокальной и фоновой информации, не проанализированы лингвистические и экстралингвистические приемы прагматической адаптации при переводе реалии на английский язык.
Поскольку журналист выступает в роли переводчика-интерпретатора включенного им в текст русского слова, то для него актуальной остается проблема эквивалентности, в частности, в плане передачи значения и смысла. Современные исследователи (3. Д. Львовская, С. Г. Тер-Минасова) прямо указывают, что значение является лингвистической и объективной категорией в отличие от смысла, экстралингвистического и субъективного по своей природе. Смысл, являясь коммуникативной и субъективной категорией, зависит не от совпадений между двумя языками, а от менталитета, восприятия мира, привычек, ценностей, а также от самой реальной действительности, в которой действует журналист, наконец, от многих факторов, которые образуют культурную полисистему.
Недостаточно разработаны вопросы, связанные с эффективностью межъязыковой коммуникации. Осуществляя межъязыковую коммуникацию, журналист может ставить перед собой различные цели, стремиться добиться определенных результатов. В целом, эти результаты можно свести к трем группам. Во-первых, задача журналиста заключается в обеспечении адекватного понимания рецептором русского слова. Во-вторых, журналист стремится добиться определенного коммуникативного эффекта, создать у рецептора желаемое эмоциональное отношение к интерпретируемому им русскому слову. И, наконец, журналист может поставить цель достижения определенного «экстрапереводческого» результата, решения
идеологических задач, не имеющих ничего общего с адекватным воспроизведением русского слова.
Необходимо указать еще одну причину которая, обусловила актуальность выбранной темы. Как отмечают некоторые исследователи, мы являемся свидетелями перехода английского языка в России из статуса «иностранный» в статус «второй язык». Процесс внедрения английского языка в нашу жизнь стремительно развивается. Он проникает во многие сферы нашей жизни. Идет процесс беспрецедентного заимствования английских слов, при этом очень часто возникает необходимость «оригинального» англоязычного описания русской культуры. Это и работа переводчика, переводящего с русского языка на английский, и работа гида, журналиста, лектора, сотрудника отдела по связям с общественностью и т. д.
В. В. Кабакчи в предисловии к пособию «Практика англоязычной межкультурной коммуникации» пишет: «По мере перехода английского языка в России из статуса «иностранный» в статус «второй язык», потребность в такой деятельности будет быстро возрастать. Вот почему речь скорее идет о достаточно свободном переводе, когда основная задача — правильная передача исходной информации на английском языке с ориентацией на конкретную аудиторию» [Кабакчи, 2004: 10].
Журналист стремится добиться коммуникативной эквивалентности, что означает, что переводчик, журналист, гид-переводчик и т. д. должен «выжать» из переводимого слова всю коммуникативную нагрузку, а затем искать в принимающей культуре самый адекватный способ достижения этой коммуникативной эквивалентности, не обращая внимание на совпадение/несовпадение формы как таковой {агитпоезда, афганцы, землянки, кандидат наук, разночинцы, путевки, стахановец и т.д.).
По мере того как английский язык все глубже проникает в различные сферы нашей жизни, становится все актуальней необходимость проанализировать, как англоязычные авторы передают реалии нашей жизни и, что
особенно важно, как раскрывается НКК русской культурозначимой лексики.
Предмет исследования - единицы русской лексики, используемые как включенное иностранное слово, и способы их передачи в газете The Moscow Times за период 1996-2008 гг.
Объектом исследования явились англоязычные мини-тексты, с помощью которых раскрывается значение национально-культурного компонента используемой иностранными журналистами русской лексики..
Соответственно, цель исследования состояла в том, чтобы выявить и изучить способы передачи НКК русской лексики средствами английского языка. Для достижения этой цели автором последовательно были рассмотрены и решены следующие задачи:
провести краткий обзор теоретических вопросов функционирования иностранных слов в свете взаимодействия культур;
рассмотреть и дать перечень основных лексических единиц, используемых журналистами в англоязычных текстах: безэквивалентная лексика, слова-реалии, фоновая информация;
систематизировать выделенные лексические единицы по тематике;
выявить и описать основные способы передачи культурозначимой русской лексики средствами английского языка, к которым относятся:
а) передача денотативной, эмоционально-экспрессивной, социолокальной
и фоновой информации путем конкретизации словарного значения;
б) лингвокультурологический комментарий;
сопоставить объемы передаваемой денотативной, эмоционально-экспрессивной, социолокальной и фоновой информации с целью раскрытия смысла кульурозначимого русского слова;
показать, что раскрытие НКК слова — сложный акт межьязыковой и межкультурной коммуникации, в процессе которого журналист, находящийся в стране изучаемой культуры, пытается не столько найти словарный
эквивалент (его зачастую просто нет в принимающей культуре) сколько максимально передать культурологическую информацию и прагматически адаптировать ее в принимающей культуре;
7) рассмотреть три вида прагматической адаптации.
Логика рассмотрения этих задач и обусловливает построение работы, которая состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Теоретическую основу исследования составили такие фундаментальные работы, посвященные взаимодействию языка и культуры, а также культурологическим проблемам перевода, как книги С. Г. Тер-Минасовой «Язык и межкультурная коммуникация», Т. Г. Добросклонской «Вопросы изучения медиатекстов», Н. К. Гарбовского «Теория перевода», В. Н. Комиссарова «Современное переводоведение», B.C. Виноградова «Перевод. Общие, лексические вопросы», О. А. Леонтович «Русские и американцы: парадоксы межкультурного общения», Швейцера А. Д. «Перевод и лингвистика», Рецкера Я. И. «Теория перевода и переводческая практика», Гудкова Д. Б. «Теория и практика межкультурной коммуникации», а также работы зарубежных лингвистов, в частности, Вежбицкой А. «Язык. Культура. Познание»; Сепира Э. «Избранные труды по языкознанию и культурологии», Bonvillian N. «Language, Culture, and Comminication»; Nida E. A. «The Sociolinguistlcs of Interlingual Communication»; Palmer G.B. «Toward a Theory of Cultural Linguistics» и др.
Научная новизна исследования состоит в попытке показать, что передача НКК русского слова не сводится к нахождению словарных соответствий, а представляет собой сложный акт межъязыковой и межкультурной коммуникации, когда журналист стремится к коммуникативной эквивалентности, исходя из своей концептуальной программы.
Впервые анализируется деятельность журналиста (а не профессионального переводчика), который являясь активным участником межъязыковой и межкультурной коммуникации, пытается не столько найти ело-
варный эквивалент (его зачастую просто нет в принимающей культуре: авторская песня, военкомат, граждановедение, друэюинники, доска почета, круг (казачий), моржи, номенклатура, продленка, пролсектор перестройки, путевка, субботники, трудовая книлска, физкультура), сколько максимально передать культурологическую информацию и прагматически адаптировать ее в принимающей культуре.
Находясь в России, готовя материалы о нашей жизни, журналист привносит в коммуникацию багаж своего менталитета, воспринимает нашу действительность через призму языковой картины мира, выработанную под влиянием сформировавшего личность окружения.
В диссертации принят нестандартный подход к приемам передачи НКК русской лексики. Вместо анализа обычных приемов перевода (калька, полукалька, функциональный аналог, транслитерация, описательный перевод) мы, следуя классификации В. С. Виноградова [Виноградов, 2004: 83-105], разделили виды переводческих лексических соответствий следующим образом: по форме и по объему передаваемой информации.
Такая классификация, включающая в себя и традиционные приемы перевода, дает возможность провести тщательный системный анализ раскрытия НКК. По форме передачи НКК русскую культурозначимую лексику на страницах The Moscow Times можно разделить на две группы:
1)НКК раскрывается путем расширения содержания языковой единицы, путем конкретизации смысла;
2) НКК раскрывается с помощью описательного перевода, социально-культурного комментария. В обоих случаях речь идет о замене словарного соответствия контекстуальным, логически связанным с ним.
Поскольку информация, содержащаяся в слове, является той инвариантной основой, которую журналист должен сохранить неизменной в своем комментарии, то особо важное значение приобретает сравнительное определение семантического объема информации, содержащейся в данном
слове. Этот анализ проводится в сопоставительном плане, когда сравнивается информация, заключенная в русском слове, и ее интерпретация средствами английского языка.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что она продолжает развивать на современном этапе теоретический тезис о том, что при интерпретации культурозначимои лексики необходимо учитывать не только языковое значение слова, но и различные экстралингвистические контексты: культурный, социальный, исторический. Передача НКК рассматривается не как формальная эквивалентность словарных значений, а как поиск коммуникативного эквивалента. Сложность задачи журналиста состоит как раз в том, что он должен раскрыть НКК, который, с одной стороны, максимально соответствовал бы смыслу слова, а с другой, — был бы приемлем в принимающей культуре. Исследователи особо подчеркивают, что перевод — не только речевой акт, но и акт взаимодействия двух культур. При проецировании реалии в другой язык и в другую культуру возникает целый ряд вопросов теоретического плана: способы передачи не только денотативного значения, но также и пути передачи национальной и культурной окраски.
Интерпретация культурозначимои лексики характеризуется наличием двух компонентов: семантического (языкового) и прагматического (экстралингвистического), при этом семантический компонент подчиняется прагматическому компоненту.
Рассматриваются вопросы, относящиеся к прагматическим аспектам работы журналиста. Многочисленные примеры передачи НКК подтверждают теоретические установки, что трансформации, специфичные для прагматического уровня, характеризуются уточняющими добавлениями, поясняющим (интерпретирующим) переводом, раскрывающим неясные получателю пресуппозиции и импликации.
Практическая ценность диссертации определяется тем, что ее положения, выводы и фактический материал мої'ут быть использованы для осуществления более осознанного и глубокого перевода, для раскрытия скрытых механизмов воздействия на адресата и повышении эффективности речевой коммуникации. Материалы и выводы, приводимые в диссертации, могут применяться в лекционных курсах по лексикологии и стилистики английского языка, интерпретации текста, в спецкурсах и спецсеминарах по лингвострановедению и лингвокультурологии.
Многочисленные примеры раскрытия НКК культурозначимой лексики могут использоваться в учебных курсах и учебных пособиях по практике перевода с русского языка на английский.
Апробация работы
Работа получила апробацию в докладах на 9-й, 10-й и 11-й международных конференциях «Россия и Запад: диалог культур», а также на международной конференции «Языки в современном мире», состоявшихся на факультете иностранных языков МГУ в 2002, 2003, 2005 и 2006 гг.
Положения докладов изложены в трех статьях, опубликованных в сборниках «Россия и Запад: диалог культур. Выступление автора по обсуждаемым вопросам включено также в статью «Иностранный язык в профессиональном образовании и деятельности политолога», опубликованной в Вестнике Московского университета, серия 12, №5, 2001 г. Основные положения диссертации изложены в статье «Русская лексика в английском газетном тексте: проблемы передачи национально-культурного компонента», Вестник МГУ, Серия 19, № 2, 2008.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В условиях информационной глобализации именно тексты массовой информации наиболее ярко и отчётливо отражают процессы взаимодействия национальных лингвокультур, в том числе русской pi англоязычной. Одним из проявлений такого взаимодействия является использование
в англоязычной прессе отдельных единиц русской лексики с чётко представленным НКК.
В подавляющем большинстве случаев западные журналисты интегрируют в английский текст русскую лексику, обладающую ярко выраженным НКК. Так, материалы газеты The Moscow Times содержат значительное количество русских слов, цель которых - максимально приблизить англоязычного читателя к реалиям русской жизни и русской культуры. Иноязычная лексика всегда выделяется курсивом.
Стилистическая стратификация русской лексики, используемой на страницах The Moscow Times, отражает главную стилистическую особенность языка СМИ - разнородность и разнообразие различных пластов лексики от высокого до разговорно-бытового, объединённых в рамках одного функционального стиля.
Интегрируя русскую лексику в англоязычный газетный текст, западный журналист, будучи носителем иной лингвокультуры, неизбежно придает толкованию слова на английском языке определенную социокультурную и идеологическую окраску.
Английские мини-тексты, раскрывающие значение русских реалий и безэквивалентной лексики средствами английского языка, можно условно подразделить на два типа: а) текст - расширение содержания и конкретизация смысла и б) текст - культурологический комментарий. Таким образом, исторические, культурные, социальные, оценочные коннотации слова передаются в основном двумя способами: 1) путем развертывания смысла, расширения и углубления словарного значения реалии; 2) путем поясняющего, интерпретирующего, комментирующего перевода, по существу с помощью социально-культурного комментария.
Авторы статей, определяя значение НКК на денотативной и кон-нотативном уровнях, часто прибегают к прагматической адаптации, вплоть до смены коннотаций одного и того же слова.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографии.
Проблема иностранных слов в свете взаимодействия языков и культур
Тезис известного российского лингвиста Г. О. Винокура о том, что «всякий языковед, изучающий язык, непременно становится исследователем той культуры, к продуктам которой принадлежит избранный им язык» [Винокур, 1952: 211], - убедительно подтверждается всей историей лингвистической мысли, начиная от древнейших мифопоэтических представлений, теоретических исследований в античной лингвистике, вплоть до концепций мыслителей XX века и, наконец, нашего века.
В книге «Человек и его язык» Р. А. Будагов вспоминает книгу И. И. Срезневского «Мысли об истории русского языка» (1894), который подчеркивал неразрывность культуры и языка: «Народ выражает себя всего полнее и вернее в языке своем. Народ и язык один без другого представлены быть не могут... Народ действует; его деятельностью управляет ум; ум и деятельность народа отражаются в языке его» [Будагов, 1976: 81].
Вильгельм фон Гумбольдт был первым, кто говорил о «картине мира (world view)», что привело к формированию к развитию множества теорий. В. фон Гумбольдт подчеркивает элемент субъективности в каждой культуре, поскольку изучающий новый язык не только узнает новые факты, но и переосмысляет старые, известные ему факты. А элемент активности субъекта и при изучении языка и при знакомстве с новыми реалиями в равной степени характерен и для языка и для культуры. «Каждый язык очерчивает границу вокруг людей, которым он принадлежит. Изучение иностранного языка должно быть освоением новой точки отсчета в предыдущем превалирующем глобальном миропонимании индивида. Но это освоение никогда не является законченным, поскольку индивид всегда привносит в иностранный язык большую или меньшую долю своей собственной точки зрения на лингвистическую модель» [Гумбольдт, 1985: 385].
В этом высказывании в сжатом виде представлены все проблемы современного общения. Иностранный язык, являясь одним из средств манифестации культуры, представляет собой другой мир, а не другой способ отражения единственно возможного мира. Такая точка зрения помогает преодолеть влияние собственных мироощущений при общении на иностранном языке.
На основе теории В. фон Гумбольдта в дальнейшем продолжал развиваться подход, направленный на категоризацию мыслительной деятельности.
На основе этого был сделан вывод о том, что язык не просто «копирует» данный объект; он скорее воплощает нематериальное отношение, которое всегда является критическим в нашем восприятии объективного, и таким определяет наше видение мира. Великий мыслитель и языковед заложил лингвистический фундамент для объединения наук о культуре.
Идеи В. фон Гумбольдта получили развитие в самых разных гуманитарных науках, прежде всего, в междисциплинарных исследованиях по лингвострановедению, лингвокультурологии, этнолингвистике, этнопси-холингвистике, этнопсихосемантике. Языковая картина мира стала предметом специального исследования в теории лингвистической относительности, представленной в Европе не-огумбольдтианством в работах Л. Вейсгербера (1993), в Америке Э. Сепиром (1993) и Б. Уорфом (1960). Основное положение теории неогумбольд 16 тианства сводится к той мысли, что люди, говорящие на разных языках, по разному воспринимают внешний мир. Согласно теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа, люди членят этот мир, организуют его понятия и распределяют его языковые значения, поскольку являются участниками некоторого соглашения, имеющего силу лишь для этого языка. Ярко и увлекательно написана книга К. Чуковского «Живой как жизнь». Бесспорной является мысль о том, что «...культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего интеллекта». Детально разбирает вопрос о связи языка и культуры Эдвард Сепир в «Избранных трудах по языкознанию и культурологи», на некоторых положениях которого имеет смысл остановиться подробнее [Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологи. М., 2001].
Э. Сепир фактически высказывает ту же мысль, что и К. Чуковский относительно связи языка и культуры, но, что особенно ценно, дает как общее, так и подробное определение культуры. Нам представляется естественным начать с наиболее общего определения культуры, которое мы находим в десятой главе «Язык, раса и культура».
В этой главе Э. Сепир отмечает, что у любого языка есть свое окружение. «Народ, говорящий на определенном языке, принадлежит к какой-то расе (или нескольким расам), то есть к такой группе человечества, которая своими физическими свойствами отличается от прочих групп. Язык не существует и вне культуры, то есть вне социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих наш образ жизни» [Сепир, 2001: 185]. Каких-либо особых вопросов относительно расовых различий между интересующими нас культурами — английской и русской — не возникает (то есть расовый вопрос в данном случае иррелевантен), поскольку и амери 17 канцы, и англичане, и русские нации принадлежат к индоевропейской расе (но к разным культурам). Даже на основании общего определения культуры уже становится очевидным, что овладеть тем или иным языком невозможно без освоения принципиально новой социально унаследованной совокупности практических навыков и идей, характеризующих изучаемый язык. В той же главе Э. Сепир обосновал и возрастающую роль языкового фактора по мере того, как «более изощренным становятся наши исследования в области социального поведения человека». «Именно поэтому, - говорит Э. Сепир, - мы можем считать язык символическим руководством к пониманию культуры. Но значение лингвистики для изучения культуры этим не исчерпывается. Многие объекты и явления культуры настолько взаимосвязаны с их терминологией, что изучение распределения культурно значимых терминов часто позволяет увидеть историю открытий и идей в новом свете» [Сепир, 2001: 262], чему мы сейчас и являемся свидетелями. Теперь от общего понимания «культуры» перейдем к более частным интерпретациям, как их видит Э. Сепир (статья «Культура, социум, личность»). «При употреблении слова «культура» ему, похоже, приписывают три основных смысла или группы смыслов. Прежде всего, это слово используется этнологами и историками культуры как технический термин, охватывающий любые социально наследуемые черты человеческой жизни, материальной и духовной. Определенная таким образом культура, терминологически соотносима с самим понятием о человеке, ибо даже находящиеся на самых низких ступенях развития дикари живут в социальном мире» (с. 466).
Сознание и языковая картина мира
Рассмотрением проблемы существования и функционирования языковой картины мира занимались многие отечественные лингвисты: Г. Д. Гачев (1995), Г. В. Колшанский (1990), В. П. Малащенко (2001) и другие. Согласно их точке зрения, языковая картина мира формируется вместе с языком. Речь идет, во-первых, о том, что язык как идеальная, объективно существующая структура подчиняет себе восприятие мира его носителями и организует его. А во-вторых, о том, что язык образует собственный мир, который отражает мир действительный. Языковая картина мира есть материализованное представление об объективной действительности. Оно реализуется через языковые формы, закрепленные в понятийно-категориальном составе языка (в лексике, грамматике, словообразовании).
Понятийно-категориальный состав языка в разных культурных и языковых картинах мира сводится к различиям в преломлении действительности этими языками и культурами. Они находятся не в соотношении часть -целое, язык - часть культуры, а в отношении взаимопроникновения, взаимосвязи и взаимодействия (Верещагин, Костомаров 1983). Язык- часть культуры, но и культура — часть языка. Отсюда следует, что языковая картина мира не полностью поглощена культурной, если под последней понимать образ мира, преломленный в сознании человека, то есть мировоззрение человека, создавшееся в результате его физического опыта и духовной деятельности. Однако именно язык реализует и вербализует национальную культурную картину мира, хранит ее и передает из поколения в поколение.
Языковая картина мира в целом совпадает с логическим отражением действительности в сознании людей [Брутян, 1968: 42]. Логика у разных народов обладает универсальными категориями: понятиями или концептами, операциями (синтез, анализ, сравнение, обобщение) [Дейк: 1989], которым свойственно отсутствие изменений при переходе с одного языка на другой. Универсальность присуща лишь простому понятию (концепту), не расчленяемому на более мелкие единицы мышления. Формальным выражением простого понятия является слово. В связи с тем, что слово служит для выражения универсальной логической формы мышления - понятия -оно является универсальным формальным типом единицы языка. Логические формы мышления не имеют национальных различий. Языковые картины мира разных народов также содержат ряд общечеловеческих категорий, что делает возможным процесс понимания и общения представителей различных наций. Так, интересна идея Г. А. Брутяна [Брутян: 1968] о ядре, общем для языка и логического отражения действительности в лингвистической картине мира отдельного народа. Данное ядро сохраняет свою универсальность при переходе от одного языка к другому, которая реализуется в виде языковых универсалий. Они присутствуют на всех уровнях языка и отражают общие и очевидные особенности языка. На фонологическом уровне — это фонемы, деление звуков на гласные и согласные, на грамматическом — способность выделения частей речи, на синтаксическом — возможность оформления мысли предложением. Развитие компонентного анализа свидетельствует о существовании семантических универсалий во всех языках.
Однако, несмотря на наличие признаков универсальности, не существует единой языковой картины мира для всех национальностей. Реальная естественная среда обитания, системы материальных и духовных ценностей, социальных и экономических отношений влияют на создание картины мира в рамках конкретных национальных языка и культуры. Взаимодействие этноса, языка и культуры формирует свою, специфическую, языковую картину мира. Это позволяет говорить о существовании проблемы неполного совпадения национальных языковых картин мира, наличие которой затрудняет коммуникацию между представителями различных лин-гвокультурных общностей.
Если культурные особенности развития можно отнести к внеязыко-вым факторам формирования своеобразия национальной языковой картины мира, то в самом языке оно заключается в особой вербальной категоризации и классификации объективной действительности [Тер-Минасова: 2004]. Путь от внеязыковой реальности к понятию и далее к словесному выражению неодинаков у разных народов, что обусловлено различиями истории и условий жизни этих народов, спецификой развития их общественного сознания. Соответственно, различна языковая картина мира у разных народов. Это проявляется в принципах категоризации действительности, которые материализуются и в лексике, и в грамматике. Ведь восприятие информации об окружающем мире, осуществляемое в языке, невозможно без определенной типизации с учетом общих черт предметов и явлений. Окружающие нас объекты представляют собой единую целостность их различных свойств. Единицы каждого языка по-своему отражают окружающую нас действительность.
Специалисты в области переводоведения отмечают, что для описания одних и тех же денотатов разные языки выбирают нередко неодинаковые их свойства или стороны. Поэтому такие описания оказываются различными, и в результате каждый язык как бы создает свою «картину мира».
Если по-английски муха «стоит» на потолке (a fly stands on the ceiling), то в русском переводе неподвижное положение мухи будет описываться уже иным образом: «Муха сидит на потолке» [Комиссаров, 1973: 93].
В основе словообразования лежит объективация отдельных свойств предметов и явлений. Поэтому понятно, почему в основе слова как единицы названия лежит, как правило, какой-либо из признаков именуемого им референта. Человек из большого количества свойств того или иного явления действительности выделяет тот его признак, который представляется ему наиболее значимым для его описания, и превращает этот признак в заместителя явления в целом.
Большое значение при выборе признака могут иметь связанные с этим явлением ассоциации. И естественно, что у людей, живущих в разных точках земного шара, не может быть идентичных ассоциаций при создании новых словесных знаков и форм.
Транслитерация как способ передачи национально-специфической окраски слова
Перед англоязычными журналистами, представляющими западную лингвокультуру, возникает сложная задача — как средствами английского языка передать культурные, социальные, исторические компоненты русской лексики. Как сохранить культурно-специфические элементы, исходной культуры и в то же время обеспечить понимание реалии реципиентами принимающей культуры? Западный журналист становится центральной фигурой межъязыковой и межкультурной коммуникации, поскольку происходит контакт двух семантических систем со своими национально-культурными особенностями, контакт представителей двух лингвокуль-турных сообществ, каждое со своим мировосприятием и определенным фондом культурного наследия: фоновыми значениями, морально-этическими нормами, речевыми этикетами и т. д.
Поэтому западный журналист, подобно переводчику, выполняет практически невыполнимую задачу: стремясь усвоить элементы чуждой ему культуры, он должен раскрыть денотативное значение реалии, которая не входит в рецептивный фонд получателя текста {баллончик, буржуйка, вертушка, высотки, землянка, ракушка, целинники, челноки, шабашники), передать эмоционально-экспрессивно-оценочную коннотацию {агитка, долгострой, заказуха, коммуналка, лохотрон, чайник) и прагматически адаптировать описательный перевод реалии, который бы обеспечил аналогичное восприятие обозначаемого словом понятия в ПЯ {гаишник, интернаты, мужик, мент, прописка, спецназ, хозяин).
Итак, с одной стороны, журналист выступает как переводчик, что делает необходимым хотя бы кратко остановиться на центральной проблеме переводоведения — эквивалентности под углом зрения передачи значения и смысла.
С другой стороны, журналист является активным участником межкультурной коммуникации, пытаясь понять, разъяснить национально-культурную специфику таких лингвокультурологических концептов как быт, вольница, государственник, душевность, община, соборность и т.д.
В ходе контакта представителей различных лингвокультурных сообществ (ЛКС) национально-специфические особенности самых разных компонентов культур-коммуникаторов могут затруднить процесс межкультурного общения. Западный журналист сталкивается с национально-специфическими чертами иной лингвокультуры, которые он должен передать средствами английского языка. Журналист привносит в коммуникацию багаж своего менталитет, воспринимает нашу жизнь через призму языковой картины мира, выработанную под влиянием сформировавшего личность окружения, при этом он оперирует категориями, являющимися принадлежностью разных культурно-языковых систем.
Глубокий» анализ расхождения концептов в межкультурной коммуникации содержится в целом ряде работ"". О. А. Леонтович, в частности, пишет: «В условиях межкультурной коммуникации расхождение концептов, которое отражает дух народов, специфику мышления и характер восприятия действительности представителями разных лингвокультур, может приводить к попытке осмыслить чужую культуру через собственную кон-цептосферу и тем самым провоцировать ситуации непонимания. ...Почему американские описания России так часто кажутся чужими, как бы и не о нас написанными? Очевидно, это отражение иного способа мышления, когда русская культура пропускается через систему американских концептов» [Леонтович, 2005: 118].
Не являясь профессиональным переводчиком, но находясь в стране изучаемой им культуры в широком смысле этого слова, журналист пытается передать национально-специфические компоненты другой лингвокуль-туры. В связи с этим его комментарий, его освещение, его выбор средств представляют для исследователя огромный практических интерес.
В нашем исследовании мы будем пользоваться различными словами для передачи понятий «свое-чужое» - иностранные слова, иноязычные заимствования, чуждые слова, заимствованная лексика, безэквивалентная лексика, варваризмы, экзотизмы. В свое время А. А. Реформатский сделал важное замечание по поводу иностранных слов: «...особенно важно сохранение таких слов при переводах с чужих языков, где вовсе не все надо переводить, а иной раз. необходимо сохранять названия, данные в чужом языке, лишь транскрибируя их. Многие такие «транскрипции» получили права гражданства и входят уже в запасной (для специальных нужд) словарный состав» [Реформатский, 2001: 137]. Действительно, такие экзотизмы, как заказуха, качалки (спортивный инвентарь для культуризма), подстава, паленые (ворованные иномарки), стервология, чайник (плохой водитель) и т. д., не зарегистрированные в русско-английских словарях, передаются способом транслитерации с последующим описательным переводом.
Выбор пути при перенесении реалии в инокультуру во многом зависит и от значимости реалии в контексте. Решающей в выборе между транскрипцией и переводом является та роль, которую реалия играет в содержании текста, ее яркость, колорит, то есть степень ее смысловой нагрузки, семантической активности в контексте. В зависимости от того, сосредоточено ли на ней внимание читателя, стоит ли она на виду или же является незаметной деталью в тексте подлинника, по-разному будет решаться вопрос о выборе. А. В. Федоров так определяет основную цель транслитерации: «Транслитерация необходима именно тогда, когда важно соблюсти лексическую краткость обозначения, соответствующую его привычности в языке подлинника, и вместе с гем подчеркнуть специфичность называемой вещи или понятия, если нет точного соответствия в языке перевода» [Федоров, 2002: 152].
Чужая реалия в плане выражения, как правило, уже выделяется из своего словесного окружения, а в плане содержания обычно нуждается в осмыслении. Обычные и привычные в языке оригинала, при транскрипции эти слова и выражения в языке перевода выпадают из общего лексического окружения, отличаются своей чужеродностью, вследствие чего привлекают к себе усиленное внимание.
Осваивая русскую лексику, журналист стремится прежде всего усвоить русскую национальную лингвистическую форму, представленную вг латинском транслитерированном варианте. Журналист транскрибирует иностранные слова на английский язык, ибо в родной речи он не находит им прямых соответствий. Основная роль транслитерированных иноязычных слов в переводе - придать речевому произведению местный колорит.
Интересный пример перехода транслитерируемого иностранного слова в разряд общеупотребительной лексики приводится в книге Я. И. Рецкера «Теория перевода и переводческая практика». Вопрос о транслитерации как прямом переводе неоднократно освещался в научной литературе. В главе «О природе и опасности буквального перевода» И. Я. Рецкер, полемизируя с Альфредом Мальбланом по вопросу о буквальном переводе, пишет: «Однако ни транскрипцию, ни транслитерацию нельзя считать буквальным переводом. По существо это беспереводное употребление иностранного слова, которое может быгь усвоено языком перевода и стать заимствованием» [Рецкер, 2004: 34].
Исследователи в области перевода отмечают, что иностранные слова могут выполнять как номинативную (называя реалии), так и художественную (помогая воссоздать национальный колорит) функции.
А. В. Федоров в «Основах общей теории перевода» обращает внимание на художественную функцию транслитерации: «...прием лексического заимствования, в частности, транслитерации при обозначении тех или иных вещей, даже при передаче междометных восклицаний и т. п., выделяясь в тексте перевода на фоне слов родного языка или вступая в случайные, даже ложные ассоциации, отделяет от читателя обстановку действия, придавая ему оттенок экзотичности» [Федоров, 2002: 384J.
Информативный объем слова и виды лексической информации
Поскольку в центре нашего внимания будут находиться вопросы, связанные с эффективностью межъязыковой и культурной коммуникации, то вначале необходимо хотя бы кратко остановиться на таких важных понятиях, как «значение» и «смысл».
Не касаясь сложных вопросов переводческой проблематики, сосредоточим свое внимание на проблеме эквивалентности с точки зрения передачи значения и смысла слова. Подробный анализ этой ключевой проблемы речевой коммуникации содержится в работе 3. Д. Львовской «Современные проблемы перевода» (Москва, изд-во ЛКИ, 2008). З.Д. Львовская указывает, что «значение, будучи лингвистической и объективной категорией, является частью системы в отличие от смысла, экстралингвистического и субъективного по своей природе» (с. 18). Поэтому раскрытие НКК русского слова нельзя представить как замену элементов исходного языка на лингвистические эквивалентные элементы в переводящем языке (ПЯ). В частности, понятие динамической эквивалентности Ю. Найды представляет собой попытку преодолеть ограничения сугубо лингвистического подхода, поскольку эквивалентность рассматривается под углом зрения соотносительных реакций получателей ИТ и ПТ, которые должны быть схожими в своих основных чертах [Nida Е., Taber С. The theory and practice of translation. Leiden, 1969, p. 202].
Анализ способов передачи HKK русских слов показывает, что конкретный выбор журналиста зависит не от того, имеются или не имеются соответствия в ПЯ, а от других, коммуникативных факторов, когда журналист стремиїся реализовать свою концепцию и обеспечить приемлемость своей интерпретации языковой единицы в принимающей культуре.
Анализ материала показывает, что несмотря на наличие языковых эквивалентов в ПЯ, порой они не могут использоваться по экстралингвистическим причинам. Безэквивалентная лексика становится помехой именно вследствие того, что она обозначает предметы и явления, не знакомые иноязычному коммуниканту и поэтому не являющиеся частью его картины мира. Такие наименования наиболее ярко маркированы с национально-культурной точки зрения.
Для того чтобы успешно передать ЫКК кулыурозначимого слова, журналист должен обладать определенным фондом знаний, связанных как с нормами речевого поведения, так и с экстралингвистическими знаниями различного характера: пресуппозитивными, энциклопедическими, фоновыми. Слово, обозначающее инокультурную реалию, не вызовет никаких ассоциаций в сознании человека, никогда не видевшего соответствующего объекта: агитпункт, высотки, вертушка, массовка, мигалки, ночлеэ/ска, землянка, телогрейка, толкучка, хозблок и т. д.
Словари передают значение реалии, а журналист стремится раскрыть смысл. Семантическая эквивалентность двух слов (афганцы, баллончик, березки, вертушка, двор, зайцы, закуска, кулак, клюква, мешочники, морж, народ, ракушка, смотрящий, хозяйственник, челноки, чайник, шпоры, шесть соток, старцы и т. д.) не гарантирует их коммуникативную эквивалентность.
Даже если объект правильно идентифицирован и поименован с помощью языка, этого недостаточно для того, чтобы он органично вписался в картину мира индивида. Возьмем, к примеру, слово целинники и его перевод как virgin lands settlers, данный в газете [16.06.2004]. Каждое из этих слов имеет свое лицо и множество культурных связей со своим окружением. До тех пор пока носитель западной культуры воочию не увидит целинные земли Казахстана, не увидит кинохронику тех лет, не будет знать всех исторических фактов, связанных с освоением целинных земель, он будет ассоциировать целинников именно как американских virgin lands settlers. Кстати, в последнем издании ORD (1999 г.) слово целинник определяется более адекватно - worker in the virgin lands (of Kazakhstan and Western Siberia).
3. Д. Львовская прямо указывает: «Смысл, являясь коммуникативной -и субъективной категорией, зависит не от совпадений между двумя языками, а от менталитета, восприятия мира, привычек, ценностей, а также от самой реальной действительности, в которой действует индивид, наконец, от многочисленных факторов, которые образуют культурную полисистему и идиосинкразию всех и каждого из их представителей» [Львовская, 2008: 53].
Это особенно актуально для нашего анализа, поскольку газета - не академическое издание, а политический орган, и толкование смысла слова почти всегда отражает идеологическую позицию журналиста.
Как будет показано ниже, журналист пытается передать смысл таких «непереводимых» с точки зрения «значения» слов, как быт, государственник, державностъ, душевность, коммуналки, община, старцы, соборность.
Журналисты дают различные интерпретации значения ряда слов (например, государственник). Выражение смысла превращается в необходимость вследствие экстралингвистических причин, а также причин языкового характера, рассмотренных сквозь призму культуры, поскольку язык -одно из самых сильных проявлений культуры. С.Г. Тер-Минасова справедливо отмечает: «Ситуация с понятием значения слова еще более осложняется, если принять во внимание специфику не только общенациональной культуры, но и особенности индивидуального представления об этих предметах или явлениях реального мира» [Тер-Минасова, 2007: 146].
Хотелось бы завершить обзор словами В. фон Гумбольдта: «Разные языки - это отнюдь не различные обозначения одной и той же вещи, а различные видения ее; и если вещь э га не является предметом внешнего мира, каждый говорящий по-своему ее создает, находя в ней ровно столько своего, сколько нужно, чтобы охватить и принять в себя чужую мысль» [Гумбольдт, 1985:349].
Семантические отношения, или отношения между означающим и означаемым, являются одним из наиболее существенных аспектов теории коммуникации. И это не случайно, ибо денотативная функция, связанная с отражением в тексте внеязыковой действительности, является одной из важнейших функций текста.
Подробный анализ этих терминов дается также в книге А. Д. Швейцера «Теория перевода — статус, проблемы, аспекты». Мы будем следовать широко распространенной в теории перевода трактовке, согласно которой «смысл есть актуализированное в речи значение языковой единицы» [Швейцер, 1988: 14].
«Переводчик, всегда имеющий дело с конкретным текстом, оперирует на уровне смысла, а не значения» [Бреус, 1998: 8]. В реальном общении смысл высказывания далеко не всегда соответствует его значению. Для правильного толкования смысла необходимо знание контекста, в том числе и культурного. В другом языке значение аналогичной языковой единицы может быть иным. Что касается смысла, то он не зависит от различий между языками и может быть передан другими языковыми средствами и значениями.
В. С. Виноградов предлагает использовать термин «информация, заключенная в слове», вместо «значение слова». Введение термина «информация» не дань моде, а необходимость, так как традиционного термина «значение» явно недостаточно. Он приводит три довода в пользу термина «информация», два из которых имеют непосредственное отношение к нашей теме. Дело в том, что в обьем понятия «значение» обычно не входят различные смысловые, оценочные, эмоциональные и экспрессивные оттенки слова, которые приобретаются им в речи и которые чрезвычайно важны при анализе языка, например, художественной литературы. Для нас это замечание чрезвычайно важно, поскольку весь наш лексический материал взят из текстов группы features, где характер воздействия обусловлен общей направленностью на достижение художественно-эстетического эффекта.
