Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретические посылки исследования когнитивного аспекта связности текста 13
1.1. Основные категории и свойства текста 13
1.2. Связность как объект лингвистического исследования, средства и способы её формирования
Глава II. Когнитивное направление в функционально-семантическом описании текста . 62
2.1. Теоретические посылки когнитивного направления в функционально- семантическом описании текста 62
2.2. Методика функционально-когнитивного моделирования связности текста 76
2.3. Методика моделирования функционально-когнитивного потенциала глагольных единиц и линий его реализации и дальнейшего развертывания в тексте 81
Глава III. Роль английских глагольных единиц в формировании связности текста . 86
3.1. Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности английского текста 87
3.2. Глагольные горизонтальные контактные линии связности английского текста 98
3.3. Глагольные сквозные вертикальные линии связности английского текста 110
3.4. Глагольные пульсирующие линии связности английского текста 114
Глава IV. Роль русских глаголов в формировании связности текста . 126
4.1. Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности русского текста 127
4.2. Глагольные горизонтальные контактные линии связности русского текста 134
4.3. Глагольные сквозные вертикальные линии связности русского текста 148
4.4. Глагольные пульсирующие линии связности русского текста 151
Глава V. Сопоставительный функционально- когнитивный анализ роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста . 164
5.1. Сопоставительный анализ функционально-когнитивного потенциала английских и русских глагольных единиц и способов его реализации в текстах на английском и русском языках 165
5.2. Сопоставительный анализ роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста 173
Заключение 183
Приложение 191
Библиография 197
- Основные категории и свойства текста
- Теоретические посылки когнитивного направления в функционально- семантическом описании текста
- Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности английского текста
- Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности русского текста
Введение к работе
Язык - орудие мысли и средство общения, и вся картина мира, вся жизнь человека, точнее человеческого общества, в мире, пропущенная сквозь коллективное человеческое сознание, отражается в языке и, находя в каждом языке соответствующие формы выражения, становится содержанием коммуникации. В основе языковой деятельности находится человек, в связи с чем нельзя познать язык, не обратившись к его творцу, носителю и пользователю - к конкретной языковой личности. Лингвистическая концепция, согласно которой человек - центральная фигура языка и как лицо говорящее и как главное действующее лицо мира, о котором он говорит, называющаяся антропоцентрической, отнюдь не нова - она получила обоснование в качестве наиболее естественной и адекватной действительному положению вещей в работах Э.Бенвениста (пер. с фр. 1974), В.В.Виноградова, Г.А.Золотовой (1982), Ю.Н.Караулова (1987) и многих других. Однако лингвисты лишь постепенно осознают весь комплекс связанных с этим проблем. В настоящее время на первый план выходят проблемы изучения языка как главного средства в интеллектуальной деятельности человека, языка как способа бытия сознания, как хранителя культуры и менталитета нации, т.е. главным становится исследование языка как когнитивного механизма, позволяющего связать функционирование языка с речемыслительной деятельностью человека. Язык при этом рассматривается не только как выстроенная структура разнотипных элементов, что правильно, но недостаточно, но и как действующий механизм порождения речи, т.е. особое внимание уделяется его деятельностному аспекту. При исследовании процессов порождения и понимания речи усиливается интерес лингвистов к проблемам организации знаний и способам их представления в языке, поскольку поведение языковых единиц в речевой коммуникации предопределено передачей разнообразных типов знаний, заложенных в их лексической и грамматической семантике, в связи с чем семантика в современной лингвистике тоже получает деятельностную интерпретацию, нашедшую выражение в теории фреймов, схем, сценариев.
Поворот лингвистики к новым содержательным аспектам и новой методике исследования ознаменовался возникновением функционально-когнитивного направления. Основополагающие принципы и черты данного направления отражают основные тенденции современного языкознания и науки в целом: всё усиливающийся интерес к языковой личности, выдвижение на первый план деятельностного аспекта исследуемых языковых единиц и отказ от интерпретации языкознания как описательной и таксономической науки, а также тенденцию к объединению идей различных школ, направлений, эпох, развитие «полипарадигматичности» современной лингвистики, обеспечивающей анализ объекта по разным направлениям, т.е. в разных парадигмах знания (Кубрякова 19946, 3-16). Разумное совмещение различных приемов исследования и способов описания является для современной лингвистики не благим пожеланием, а насущной необходимостью, поскольку каждый из них имеет свои как свои достоинства так и недостатки. Каждый из различных методов исследования в отдельности помогает раскрыть отдельные грани исследуемого объекта и обнаруживает альтернативные возможности его анализа, а все вместе они помогают представить объект наиболее полно и всесторонне (Герасимов 1981, 65).
В центре внимания в данном исследовании когнитивный аспект языка в его реализации в тексте, который рассматривается нами не только как материал исследования, из которого черпаются различные данные о системно-структурных параметрах языка, но и как его предмет - продукт текстовой деятельности, а также сама эта деятельность, в снятом превращенном виде отражающая мыслительные процессы (Голод, Шахнарович 1984). Как ни разнообразна картина лингвистических исследований, посвященных тексту, его категориям и свойствам, по одному вопросу наблюдается в ней абсолютное единство - не возникают сомнения в том, что текст не мыслим вне связности. Расцвет исследования этой основополагающей текстообразующей категории пришелся на 70-е-80-е гг. 20в. в рамках лингвистики текста, теории актуального членения, психолингвистики и ознаменовался рядом существенных результатов
и достижений, высветив при этом целый комплекс новых проблем и вопросов, касающихся в основном ее проявлений, обозначенных в качестве неявных, скрытых, глубинных или внутренних.
В современной лингвистике исследование данной текстообразующей категории напрямую связывается с проблемами представления знаний, и может осуществляться в рамках когнитивного подхода. Важной чертой нашего исследования является обращение к функционально-когнитивному моделированию связности текста и моделированиюфункционально-когнитвного потенциала отдельных глагольных единиц для выявления их роли в формировании связности текста.
Хотя глагол и его характеристики достаточно часто являются объектом исследования, диапазон действия глагольных средств формирования связности недостаточно изучен. Сама постановка и освещение вопросов, связанных со выявлением и изучением роли глагольных единиц в формировании связности текста, позволяющая расширить представление о многослойности самой категории связности, стала возможна именно в русле функционально-когнитивного направления.
В свете новейших разработок особый интерес представляют и сопоставительные исследования в целях выявления как общих закономерностей, обусловленных универсальными законами мышления человека, так и частных явлений, присущих отдельным языкам и отражающим специфику видения мира того или иного народа.
Актуальность исследования обусловлена усиливающимися в современном языкознании тенденциями к исследованию языка в активно-деятельностном аспекте с опорой на речевую коммуникацию, к интеграции нескольких подходов к изучению языковых процессов, явлений и категорий, к укрупнению семантики, связанному с теорией фреймов, схем, сценариев. Актуальность частных проблем изучения и сопоставления роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста с когнитивной точки зрения, в свою очередь, определяется во-первых, тенденцией к
выдвижению на первый план деятельностного аспекта отдельных исследуемых языковых единиц, во-вторых, недостаточной изученностью диапазона действия глагольных средств формирования связности, в-третьих, растущим интересом к созданию основы эффективной межкультурной коммуникации.
Научная новизна работы заключается в самой постановке проблемы и принципах исследования. Данная диссертация является первым опытом изучения роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности целого текста. Новым является исследование связности текста в рамках когнитивной парадигмы, в свете которой связность предстает как многослойная категория, реализующаяся в двух видах (внешнем и внутреннем) на всех уровнях текста, а глагольные единицы предстают как центральные реализаторы внутренней, глубинной связности текста, в содержательной основе которого лежит представление о глобальной ситуации, раскрывающейся в целом ряде отдельных макро- и микроситуаций. Новизной также отличаются как предложенная в настоящей диссертации методика функционально-когнитивного моделирования связности текста, так и уточненная в данной работе методика моделирования функционально-когнитивного потенциала глагольных единиц и линий его реализации и развертывания в тексте, открывающие широкие перспективы и для дальнейших исследований в этой области.
Основная цель диссертации состоит в выявлении, описании и сопоставлении роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста с когнитивной точки зрения.
Цель исследования и постановка проблемы определяют конкретные задачи работы:
Определить теоретические посылки и разработать методику исследования когнитивного аспекта связности текста;
Определить теоретические посылки и разработать методику исследования роли глагольных единиц в формировании связности с когнитивной точки зрения;
Изучить и описать роль английских глаголов в формировании
связности текста;
Изучить и описать роль русских глаголов в формирования связности текста;
Провести сопоставительный функционально-когнитивный анализ с целью выявления сходств и различий в роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста.
Методологическую основу исследования составляют новейшие достижения функционально-когнитивной лингвистики и когнитивной семантики, теории номинации, ономасиологии, теории поля, семантического синтаксиса, позволяющие проанализировать способы языкового представления и передачи знаний об окружающей действительности с высокой достоверностью и системностью.
Методика исследования когнитивного аспекта глагольных средств формирования связности включает функционально-когнитивное моделирование связности текста на базе его информационно-смыслового анализа, а также выявление, описание и сопоставление роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста на основе моделирования их функционально-когнитивного потенциала, а также линий реализации и дальнейшего развертывания этого потенциала в тексте.
Материал исследования составляют более 2200 глагольных единиц, выявленных из 40 рассказов английских, американских и русских писателей.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Связность является многослойной категорией, функционирующей на всех уровнях организации текста: семантическом, грамматическом и прагматическом, в двух видах, при этом часто параллельно: внешнем {поверхностном), имеющем формальные показатели, выраженные грамматическими и лексическими средствами и внутреннем {глубинном), формируемом функционально-когнитивным потенциалом используемых в тексте языковых единиц и являющимся доминирующим при понимании текста как связного.
Исследование категории связности можно наиболее полно осуществить в русле когнитивного подхода, не ограничивающегося поверхностными структурами, а раскрывающего суть глубинных когнитивных механизмов языка, лежащих в основе как воплощенного в тексте индивидуально-авторского знания о мире, представленного в интерпретированном отображении глобальной ситуации, так и интерпретации текста, восприятия и понимания передаваемой в тексте информации его получателем.
2. Функционально-когнитивный потенциал глаголов, получающий
развитие в тексте при реализации и дальнейшем развертывании микрофреймов
концептов именуемых ими действий/состояний, обеспечивает различные виды
глагольной связности текста на когнитивном уровне: 1) сквозную вертикальную
основную — по параметрам действие/состояние (+ субъектная отнесенность,
время и объективная модальность); 2) горизонтальную контактную и 3)
сквозную вертикальную — по соответствующим из следующих параметров:
субъект действия (S) и его квалификация (Qs), квалификация действия/состояния
(Q/vst); объект действия (О) и его квалификация (Qo); место действия (L) и его
квалификация (Ql); время действия (Т) и его квалификация (Qt); 4)
ШЛР.ЯИРУМШХШ - по параметрам: причина, цель, инструмент, средство, способ,
интенсивность(степень), оценка.
Основная масса глагольных единиц текста (= 80%) помимо участия в формировании сквозной вертикальной основной линии связности текста, образует горизонтальные контактные линии связности — до 4, обычно 2-3 и участвует в образовании сквозных вертикальных линий связности на глубинном уровне — до 3, обычно 2; а также (= в 35% случаев) формирует пульсирующие линии связности —до 2, обычно 1. Часть глагольных единиц (= 20%) участвует в образовании сквозных вертикальных линий связности текста на глубинно-поверхностном уровне. Данные виды глагольной связности, действуя в комплексе, обеспечивают связность целого текста.
3. Как английские, так и русские глаголы участвуют в образовании всех из
исследуемых видов связности и по всем из выявляемых параметров, имея при
этом разную (в количественном и качественном отношении) долю участия в формировании различных видов связности. Русские глаголы чаще, чем английские, образуют двойные горизонтальные линии связности акционально-статального блока информационно-смыслового комплекса с субъектно-квалификационным, объектно-квалификационным и локальным блоками или одновременно как горизонтальные, так и сквозные вертикальные линии связности по параметрам «квалификация субъекта» (Qs), «квалификация объекта» (Qo), «место/ направление/ положение» (L), а английские глаголы чаще, чем русские, образуют двойные горизонтальные линии связности акционально-статального блока информационно-смыслового комплекса с темпоральным блоком или одновременно как горизонтальные, так и сквозные вертикальные линии связности по параметрам «время» (Т) и «квалификация времени» (Qt)-
Теоретическая значимость диссертации определяется кругом поставленных проблем и полученными результатами, которые позволяют наметить новые перспективы исследований в данном направлении. Освещение вопросов изучения и выявления сходств и различий в роли английских и русских глагольных единиц в формировании связности текста с позиции функционально-когнитивного подхода вносит вклад в систематизацию представлений исследователей о связи языка и мышления в целом и о роли глагольных единиц в письменной коммуникации в частности.
Практическая ценность работы заключается в разработке специальной методики исследования роли глагольных единиц в формировании связности на основе функционально-когнитивного моделирования связности текста и моделирования функционально-когнитивного потенциала глагольных единиц и линий его реализации и дальнейшего развертывания в тексте. Результаты исследования могут быть эффективно использованы при разработке лекционных курсов лексикологии, спецкурсов по лингвистике текста, сопоставительно-когнитивной лингвистике. Кроме того, проведенная систематизация способов реализации и дальнейшего развертывания функционально-когнитивного потенциала глагольных единиц может иметь практическое применение и
определенную ценность при создании словаря нового типа, а именно функционально-когнитивного.
Апробация работы. Основные положения и результаты исследования были представлены на научно-практической конференции "Коммуникативно-функциональное описание языка"(Уфа, 1997), на научно-теоретическом семинаре "Теория поля в современном языкознании" (Уфа, 2000), на заседаниях кафедры английской филологии Башкирского государственного университета и нашли отражение в публикациях автора (по теме опубликовано 8 статей).
Структура и композиция работы определены целью и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, приложения и библиографии.
Во введении обосновываются выбор проблематики, актуальность и новизна проведенного исследования, формулируются основная цель и задачи работы, указывается методологическая основа и методы научного анализа, формулируются положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая значимость и практическая ценность материалов и полученных результатов.
В главе I, состоящей из двух разделов, рассматривается теоретическая база исследования когнитивного аспекта категории связности текста. В первом разделе дается краткий обзор универсальных свойств и качеств текста, наиболее часто указываемых исследователями, уточняется вопрос о системе взаимодействующих текстообразующих категорий, в которую входит категория связности, выявляется их состав, содержание, объём и взаимосвязи. Во втором разделе прослеживается эволюция взглядов исследователей на проблему связности текста в отечественном и зарубежном языкознании, рассматриваются различные аспекты исследования связности, изучаемые средства и способы её формирования, и обосновывается перспективность рассмотрения категории связности с когнитивной точки зрения.
В главе II обосновывается актуальность и освещаются теоретические посылки когнитивного направления в описании текста, выделяется то, что наиболее значимо для практического лингвистического анализа семантического
пространства текста, представляется модель анализа когнитивного аспекта связности на основе методики ее функционально-когнитивного моделирования, а также методики моделирования функионально-когнитивного потенциала глагольных единиц и линий их реализации и развертывания в тексте.
Основные категории и свойства текста
При рассмотрении языкового статуса любой категории необходимо определить, в какую систему других категорий она входит, с какими категориями соприкасается и взаимодействует. В связи с этим на данном этапе исследования представляется необходимым выявить состав, содержание, объём и взаимосвязи текстовых категорий и установить закономерности их функционирования.
Крупнейший исследователь лингвистической организации текста И.Р.Гальперин, рассматривавший текст как результат и продукт творческой деятельности, при этом подчеркивавший его автономность, структурно-семантическую целостность и завершённость в качестве объекта исследования («текстоцентрический подход»), первым предложил подробный, аргументированный и последовательный анализ текста.в полном объёме его категорий и свойств, причем ранг грамматических категорий присваивается им только тем признакам текста, которые, являясь дистинктивными, получают свои конкретные формы реализации. В его монографии в качестве текстообразующих категорий были рассмотрены следующие параметры текста: информативность, членимость, когезия (внутритекстовые связи), континуум, автосемантизация отрезков речи, ретроспекция и проспекция, модальность, интеграция и завершенность текста (Гальперин 1981, 22).
По прошествии двадцати лет количество категорий, изучаемых лингвистикой текста, увеличилось, и необходимость различать текстообразующие категории и универсальные свойства и качества текста, определяющие его природу, приобрела в связи с этим особую значимость.
В настоящее время в качестве свойств текста в лингвистической теории наиболее часто указываются: абсолютная антропоцентричность художественного текста, его социологичность; биологичность, единство его внешней и внутренней формы , развернутость и последовательность (или логичность) текста; его статичность и динамичность, напряженность текста; его эстетически обусловленная прагматичность, эстетически ориентированная концептуалыюсть и образность, а также его интерпрет ируемост ь.
По мнению Е.А.Гончаровой, абсолютная антропоцентричность художественного текста проявляется в том, что у него есть как бы три центра: автор - создатель художественного произведения; действующие лица; читатель -«сотворец» художественного произведения (Гончарова 1983, 3). Иными словами, текст создаётся человеком, предметом его изображения чаще всего является человек, и создаётся он чаще всего для человека, что и обусловливает его абсолютную антропоцентричность.
Социологичность художественного текста означает, что он с одной стороны, связан с определённым временем, эпохой, социальным устройством общества, а с другой - сам выполняет социальные функции. С этим свойством текста связаны понятия «вертикальный контекст» и «фоновые знания» (Ахманова, Гюббенет 1977). Вертикальный контекст, по мнению И.В.Гюббенет, это весь социальный уклад, все понятия, представления, воззрения социального строя, знание которых необходимо для того, чтобы произведения данного автора или произведения, относящиеся к данному направлению, могли быть восприняты читателями разных стран и эпох (Гюббенет 1991, 39), он создаётся разного рода историческими ссылками, аллюзиями, цитатами. Фоновые знания -внетекстовое понятие, которое призвано обозначать «совокупность сведений, которыми располагает каждый, как тот, кто создаёт текст, так и тот, для кого текст создаётся (там же, 7).
Диалогичность художественного текста связана, по мнению М.М.Бахтина, с еще одним свойством или качеством художественного текста - с бесконечностью, открытостью, многослойностью его содержания, которое не допускает однозначной интерпретации текста, вследствие чего высокохудожественные литературные произведения не утрачивают актуальности многие десятилетия и столетия. Кроме того, диалогичная природа текста, по
М.М.Бахтину, проявляется и в том, что любой текст является ответной реакцией на другие тексты, так как всякое понимание текста есть соотнесение его с другими текстами. (Бахтин 1979).
Единство внешней и внутренней формы текста - одно из основных его свойств, при этом под внешней формой подразумевается «совокупность языковых средств, включая их содержательную сторону, реализующая замысел автора. Это то, что дано непосредственному восприятию и что должно быть осмыслено и понято. То, что понимается, составляет внутреннюю форму, или содержание. Это мыслительное содержание, которое формируется в интеллекте человека и соотносится с внешней формой» (Новиков 1983, 5). При этом «внутренняя форма является доминирующей. Она является тем фундаментом, на котором строится текст, поскольку управляет на уровне замысла процессом его порождения и тем самым организует его внешнюю форму: осуществляет распределение слов, связь предложений, интеграцию отрезков текста в единое целое» (там же, 31)
Так как текст - это такое образование, где внешняя форма обязательно переходит во внутреннюю форму, которую составляет целостный образ содержания, то этот переход является наиболее характерным внутренним свойством текста - его глубинной перспективой, проходящей через различные этапы этого процесса. Таким образом, текст представляет собой речемыслительное образование, где языковые, речевые, мыслительные элементы, взаимодействуя между собой, образуют единое целое.
Развернутость текста обнаруживается как на содержательном уровне, так и на уровне языковых средств, составляющих внешнюю форму текста. По мнению А.И.Новикова, развернутость на содержательном уровне «находит выражение в количестве непосредственных отношений главного предмета с другими предметами, выступающими в роли аспектов его описания, которые можно назвать подтемами, а также в количестве уровней опосредованных отношений с предметами, выступающими в роли субподтем и микротем» (Новиков 1983, 24). Такое развертывание означает, что конкретность главного предмета достигается за счёт конкретизации элементов его описания, при этом подтемы обеспечивают полноту описания, а субподтемы его глубину. Содержательной развернутости текста должна соответствовать развернутость применяемых языковых средств, отбор которых должен быть необходимым и достаточным для достижения соответствующей конкретности описания и целостности образа содержания.
Развертывание замысла в полный текст должно осуществляться в определённой последовательности (по терминологии Е.А.Реферовской -логичности), которая является одним из средств реализации коммуникативной задачи. Это связано с тем, что содержание, которое должно быть выражено в тексте, не может быть представлено в нем в том же виде в каком оно существует в мышлении, а именно организованным на основе своих закономерностей, направленных на обеспечение оперативности мышления, его экономности и т.д., т.е. симультанным, представленным в виде целостных образов, данных как бы в одновременности. В тексте же оно может быть выражено только в виде последовательности языковых единиц, репрезентирующих дискретные фрагменты этого содержания. Поэтому мыслительное содержание, подлежащее выражению языковыми средствами, должно быть определенным образом расчленено и организовано в соответствии с закономерностями линейной структуры текста. Это означает, что при порождении текста должна существовать некоторая схема, отражающая порядок следования элементов содержания. Такая схема составляет композицию текста и в общем виде находит выражение в замысле (Новиков 1983, 25-26). Композиция текста допускает значительную вариативность следования элементов содержания, которая, однако, имеет определенные ограничения, связанные с подчинением логическим правилам. Именно логические правила определяют необходимую последовательность элементов текста, которая обеспечивает непротиворечивость высказываний, выводимость одного положения из другого, доказательность и т.д.
Теоретические посылки когнитивного направления в функционально- семантическом описании текста
Когнитивная лингвистика - направление лингвистических исследований, возникшее к началу 80-х гг. 20 в. в рамках когнитивной науки и исследующее проблемы соотношения языка и сознания, роль языка в концептуализации и категоризации мира, в осуществлении познавательных процессов и общении человеческого опыта, а также связь отдельных когнитивных способностей человека с языком и формы их взаимодействия. Большинство ученых считает когнитивную лингвистику одной из ведущих парадигм современного лингвистического знания (Демьянков 1994, Кубрякова 1994а,б, Кибрик 1994, Ченки 1996, Рахилина 2000, Гафарова, Кильдибекова 2003 и мн. др.), при этом она понимается либо как направление, объединяющее целый ряд самостоятельных школ, т.е. расширительно, либо как направление исследований одной из этих школ (фреймовой семантики (Ч.Филлмор и его последователи), прототипической семантики (Дж.Лакофф, М.Джонсон и др.), школы, изучающей ментальные пространства и когнитивные связи между их разными типами (Ж.Фоконье, А.Голдберг), а также школ других направлений исследований (например, работы У.Чейфа и Р.Джекендоффа), в связи с чем нам необходимо определить понятия «когнитивный подход» или «когнитивная лингвистика» специально в рамках данного исследования.
Когнитивный подход к языку - убеждение, что языковая форма в конечном счете является отражением когнитивных структур, то есть структур человеческого сознания, мышления и познания. К числу важнейших когнитивных феноменов, детерминирующих языковую форму, относятся структуры представления знаний, естественная категоризация, долговременная память, оперативная память, внимание, активация. Когнитивная лингвистика в нынешнем контексте - ветвь лингвистического функционализма, считающего, что языковая форма производна от функций языка (Кибрик 1994, 126). Однако в то время как разные направления функционализма сосредотачиваются на разных типах функций (семантических ролях, коммуникативных установках и т.д.), когнитивное направление функционализма особо выделяет роль когнитивных функций и предполагает, что остальные функции выводимы из них или сводимы к ним. Когнитивная функция языка осуществляет сложное, многогранное взаимодействие языка, мышления и объективной действительности, которое до сих пор интерпретировалось как связь значения слова и понятия. Эта функция предопределяет направление смысловых отношений и связей в наименованиях предметов, явлений, действий.
Когнитивность, понимаемая как свойство языка представлять в обобщённом виде познанные человеком явления и свойства окружающей действительности, отражает процесс восприятия и осмысления действительности, который осуществляется в типичных для данного языка концептах, представляющих собой «стереотипы сознания», «своего рода лингво-культурные изоглоссы и пучки изоглосс» (Апресян 1995) и лежит в основе формирования концептуальной картины мира, под которой понимается целостный, глобальный образ действительности, являющийся результатом всей духовной активности человека, всех его контактов с миром - предметно-практической деятельности, созерцания, умопостижения и т.д. Концептуальная картина мира носит динамический характер. Её основу составляют универсальные для всех языков мира понятийные категории, отражающие соотношение языка и действительности и эксплицирующиеся на разных уровнях с помощью лексических, словообразовательных, морфологических и синтаксических средств. К числу основных универсалий, в которых осуществляется событийно-динамическое представление мира, можно отнести концепты: время, пространство, бытие, количество, действие, состояние, признак и т.д.
Когнитивный подход к исследованию текста представляет собой чрезвычайно важную и актуальную проблему современной лингвистики, и основные причины этого можно сформулировать следующим образом. Во-первых, текст - такой же объект лингвистического исследования как и единицы других уровней и систем. Более того, текст является даже более важным, центральным объектом лингвистики, так как он заведомо не является теоретическим конструктом, и существует точка зрения, что лингвистика могла бы избавится от многих своих заблуждений, если бы начала как бы «с нуля», исследуя реально зафиксированные образцы текстов.
Во-вторых, очень многие работы по теории текста, исходящие из чисто таксономического подхода, предлагают модели анализа текстов, при которых элементы текста регистрируются, классифицируются и подвергаются статистической обработке без попыток объяснения того, почему текст (и данный вообще) строится так, а не иначе. Между тем, если ориентироваться на функциональный подход, то есть стремиться объяснять наблюдаемые явления, то при изучении текста (в отличие от составляющих меньшего размера) в принципе невозможно остаться в рамках чисто внутриязыковых координат. Неизбежен выход в экстралингвистические сферы и поиск когнитивных, культурных и социальных объяснений, причем два последние типа объяснений в конечном счете сводимы к первому, так как культурные и социальные факторы не могут влиять на текст иначе чем через посредство когнитивной системы говорящего (Кибрик 1994, 127).
В третьих, одно из ключевых понятий когнитивной лингвистики концепт, по определению Е.С.Кубряковой, сущность ментальная прежде всего, изучается в связи с процессами говорения и понимания как процессами взаимодействия психических субъектов (Кубрякова 1994а, 3), основой же литературной коммуникации также является взаимодействие двух субъектов - автора и читателя, следовательно, использование концептуального анализа естественно и для лингвистики текста. Обобщение компонентов семантического пространства, а также существенных для конкретного текста когнитивно-пропозициональных структур позволяет исследователю текста описать концептуализированные текстовые области и выявить базовые для них концепты (Логический анализ языка 1991).
Когнитивное (или функционально-когнитивное) направление в изучении текста (в рамках антропоцентрического подхода) направлено на изучение текста в качестве основного компонента речемыслительной деятельности наряду со следующими составляющими её структуры: автор (адресант текста), читатель (адресат), сама отображаемая действительность, знания о которой передаются в тексте, и языковая система, из которой автор выбирает языковые средства, позволяющие ему адекватно воплотить свой творческий замысел. Художественный текст в свете когнитивной парадигмы осмысляется как сложный знак, который выражает знания писателя о действительности, воплощённые в его произведении в виде индивидуально-авторской картины мира (Бабенко и др. 2000, 30). Причем авторское сознание не слепо копирует с помощью языковых средств реальный мир, а выделяет в нем значимые для него (творческого субъекта) события, свойства, качества и пр., своеобразно комбинируя их и таким образом создавая индивидуальную модель действительности. В тексте как результате авторского познания действительности осуществляется категоризация мира, т.е. выражаются знания о составляющих его основных компонентах, их обобщение и интерпретация, закрепленные в текстовых содержательных категориях денотативной структуры, времени, пространства.
Семантическое пространство текста, в рамках когнитивного подхода, рассматривается как многокомпонентное ментальное образование, в формировании которого участвует, во-первых, само словесное литературное произведение, содержащее обусловленный интенцией автора структурированный набор языковых знаков, во-вторых, интерпретация текста читателем в процессе его восприятия. Или, как замечает А.И.Новиков, семантику текста составляет мыслительное образование, которое соответствует непосредственному результату понимания, существующему в виде той информации, которая возбуждается в интеллекте непосредственно под воздействием совокупности языковых средств, составляющих данный текст, а также той информации, которая привлекается для его понимания (Новиков 1983, 33).
Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности английского текста
Практика применения методики функционально-когнитивного моделирования связности текста показывает, что основная масса английских глагольных единиц встраивается в блоки действий/состояний (A/St) и их квалификации (QA/SI) фактуального информационно-смыслового комплекса целого текста, объединяющего отдельные фактуальные информационно-смысловые комплексы конкретных субъектов - действующих лиц, и обеспечивает динамическое развитие текста, формируя при этом основную сквозную вертикальную линию связности посредством акционального или статального компонента, являющегося определяющим для микрофрейма того или иного именуемого глаголом концепта действия/состояния. Причем, как показывает анализ текстов, преобладающим является акциональный компонент, который в отличие от статального компонента может обеспечивать сквозную связность в информационно-смысловом комплексе рассказа самостоятельно, и доминирует при их чередовании в тексте рассказа.
Пример линии связности, формируемой между акциональными компонентами, может быть проиллюстрирован рассказом The Third Prize by A.E.Coppard: The Third Prize by A.E.Coppard: Naboth Bird and George Robins were very fond of footracing. Neither of them was a champion runner, but each loved to train andtpjrqce, thafwasjheir pastjme.i iheir passion, their princ broughtpne or the otherof themjo_me_sort of trophy.
One August bank holiday in the late nineties they travelled fifty miles to compete in a town where prizes of solid cash were to be given instead of the usual objects of glittering inutility. The town was a big town with a garrison and a dockyard. It ought to have been a city had not the only available cathedral been just inside an annoying little snob of a borough that kept itself (and its cathedral: admission sixpence) to itself just outside the boundaries of the real and proper town. On their arrival they found almost.the entire[.populace wending.to.the„camjyal.pf ga es.jn.a long, stream of.soldiersA.sa YociferousJ.ittle way.anc][.said.nothing. Out of this crowd two jolly girls, Margery and Minnie, by some pleasant alchemy soon attached themselves to our two runners. Margery and Minnie were very different from each other. Why young maidens who hunt in couples and invariably dress alike should differ as much in character and temperament as Boadicea and Mrs.Hemans affords a speculation as fantastic as it is futile. They were different from each other, as different as sherry cobbler and pineapple syrup, but they were not more different than were the two lads. The short snub one was Nab Bird; a mechanic by trade, with the ambition of a bus conductor, he sold bicycle tires and did odd things to perambulators in a shed at the corner of a street; the demure Minnie became his friend. George Robins, a cute good-looking clerk, devoted his gifts of gallantry to Margery, and none the less readily because she displayed some qualities not commonly associated with demureness. "From London you come!" exclaimed George. "How d you get here?" The young lady crisply testified that she came in a train - did the fathead think she had sum? They were jolly glad when they got here, too and all. Carriage full, and ructions all the way. "Ructions! What ructions?" ""Boozy men! Half of them trying to cuddle you." Mr. Robins intimated that he could well understand such desires. Miss Margery retorted that then he was understanding much more that was good for him. Mr. Robins thought not, he hoped not. Miss Margery indicated that he could hope for much more than he was likely to get. Mr. Robins replied that he would do that and then double it. And he asserted, with all respect, that had he but happily been in that train he too might have, etc. and so on. Whereupon Miss Margery snapped, Would he? and Mr. Robins/ // bound to say Sure! "Would you — well. I ll tell you what I did to one of them." And she told him. It was quite unpleasant. "Lady!" cried George sternly, "I hope you won t serve me like that." "Tends on how you behave." "How do you want me to behave?" "Well, how should you behave to a lady?" "Tends on what s expected of me." George delivered it with a flash of satisfaction. "Oh, go on," she retorted, "you re as bad as the rest of em. It depends really on what is expected of me, don t it?" "Oh, you re all right," he replied, "you re as goo as they make em." "How do you know?" "Well, ain t you?" "I m as good as I can be. Is that good enough for you?" "Tends on how good that is." Margery declared her unqualified abhorrence of his sort of goodness. "I m all right when I am all right," George assured her. "I know all about you!" There was a twinkle in her eyes. "Do you!" interjected Nab; "then you know more than he d like his mother to know." They arrived at the sports field. Already there were ten thousand people there, and the book-makers, having assembled their easels, cards, and boxes, were surrounded by betting men. The space adjacent to the arena was occupied by a gala fair with roundabouts, shies, booths, swings, and other uproarious seductions. The track was encircled by a wedge of onlooker ironic or enthusiastic, the sports began, runners came and went, the bookmakers stayed and roared, the hurdy-gurdies lamented and rejoiced, the van-quislings explained their defeats in terms that brought grins of commiseration to the faces of the victors, who explained their successes in terms that brought gleams of pride and triumph into the eyes of all who attended them.
Very beautifuLand bright the day was; the air smelt of grass, fuses, and coconuts. Amongst those scantily garbed figures on the track Margery and Minnie scarcely recognised the young men they had accompanied, and for a long time they were unaware that George had won the third prize in a mile race. Like al the other prize-winners he was subjected to the extravagant cajoleries of Jerry Chambers, a cockney ruffian living by his wits, a calling that afforded him no very great margin of security. He had lost his money, he was without a penny, and in the dressing-room he fastened himself upon Robins and Bird in an effort to obtain something or other, little or much, from each or either. "I tell you," he darkly whispered, "the winner of the mile is a stiff un." "What s a stiff un?" inquired Nab Bird. "A stiff un! What a stiff un is!" Chambers s amusement at this youth s boundless ignorance was shrill and genuine. "Why, he s run under an assumed name and got about sixty yards the best of the handicap. You was third in that race, Robins, and the winner was a stiff un. Make it worth my while and I ll get him pinched for impersonation. Know him! — I knew his father! I ll tell you what I ll do, I ll get the second man disqualified as well — how will that stand you? Give me a dollar now so I can lodge the objection at once and the first prize must be awarded to you, it must. A five-pound note ain it? I backed you to win myself and I don t like losing my money to a stiff un — I took ten pound to two about you. Now half a dollar won t hurt you. You won t! Well, good God Almighty!" — Chambers tilted his hat over one eye and scratched his neck —"don t let me try to persuade you. Lend us a tanner." "To hell with you!" "Make it eighteen pence, then." They did not. At the distribution of the prize money, there was much ringing of the bell, shouting of names, and some factitious applause as a pert and portly lady of title appeared at a table in front of the pavilion to.perform the ceremony. It was the only titled person our friends had ever seen, and the announcement of her grand name and the sound of her voice despite her appearance — for though she was a countess she had a stomach like a publican s wife — affected them occultly. A very gentlemanly steward, in private live a vendor of fish, bawled out the names of the prize-winners, and when it came to the turn of George Robins he was surprised to hear.
Основная глагольная сквозная вертикальная линия связности русского текста
Практика применения методики функционально-когнитивного моделирования связности текста показывает, что основная масса русских глагольных единиц встраивается в блоки действий/состояний (A/St) и их квалификации (QA/SI) фактуального информационно-смыслового комплекса целого текста, объединяющего отдельные фактуальные информационно смысловые комплексы конкретных субъектов - действующих лиц, и обеспечивает динамическое развитие текста, формируя при этом сквозную вертикальную линию связности посредством акционального или статального компонента, являющегося определяющим для микрофрейма того или иного именуемого глаголом концепта действия/состояния. Причем, как показывает анализ текстов, преобладающим является акциональный компонент, который в отличие от статального компонента может обеспечивать сквозную связность в информационно-смысловом комплексе рассказа самостоятельно, и доминирует при их чередовании в тексте рассказа. Пример линии связности, формируемой между акциональными/ статальными компонентами (с преобладанием акционального) может быть проиллюстрирован рассказом Налим А.П. Чехова:
Летнее утро. В воздухе тишина; только поскрипывает на берегу кузнечик да где-то робко мурлыкает орличка. На небе неподвижно стоят перистые облака, похожие на рассыпанный снег... Около строящейся купальни, под зелеными ветками ивняка, барахтается в воде плотник Герасим, высокий, тощий мужик с рыжей курчавой головой и лицом, поросшим волосами. Он пыхтит, отдувается, и сильно мигая глазами, старается достать что-то из под корней ивняка. Лицо его покрыто потом. На сажень от Герасима, по горло в воде стоит плотник Любим, молодой горбатый мужик с треугольным лицом и узкими, китайскими глазками. Как Герасим, так и Любим, оба в рубахах и портах. Оба посинели от холода, потому что уже больше часа сидят в воде... — Да что ты все рукой тычешь? — кричит горбатый Любим, дрожа как в лихорадке. — Голова ты садовая! Ты держи его, держи, а то уйдет, анафема! Держи, говорю! — Не уйдет... Куда ему уйтить? Он под корягу забился... — говорит Герасим охрипшим, глухим басом, идущим не из гортани, а из глубины живота. — Скользкий, шут, и ухватить не за что. — Ты за зебры хватай, за зебры. —Не видать жабров-то... Постой, ухватил за что-то... За губу ухватил... Кусается, шут! —Не тащи за губу, не тащи- выпустишь! За зебры хватай его, за зебры хватай! Опять почал рукой тыкать! Да и беспонятный же мужик, прости царица небесная! Хватай! —«Хватай»... - дразнит Герасим. - Командер какой нашелся... Шел бы да и хватал сам, горбатый черт... Чего стоишь? —Ухватил бы я, коли б, можно было... Нешто при моей низкой комплекцыи можно под берегом стоять? Там глыбоко! —Ничего, что глыбоко... Ты вплавь... Горбач взмахивает руками, подплывает к Герасиму и хватается за ветки. При первой же попытке стать на ноги он погружается с головой и пускает пузыри. — Говорил же, что глыбоко! — говорит он, сердито вращая белками. — На шею тебе сяду, что ли? — А ты на корягу стань... Коряг много, словно лестница
Горбач нащупывает пяткой корягу и, крепко ухватившись сразу за несколько веток, становится на нее... Совладавши с равновесием и укрепившись на новой позиции, он изгибается и, стараясь не набрать в рот воды, начинает правой рукой шарить между корягами. Путаясь в водорослях, скользя по мху, покрывающему коряги, рука его наскакивает на колючие клешни рака... — Тебя еще тут, черта, не видали! — говорит Любим и со злобой выбрасывает на берег рака. Наконец рука его нащупывает руку Герасима и, спускаясь по ней, доходит до чего то склизкого, холодного. — Во-от он!.. — улыбается Любим. — Зда-аровый, шут... Оттопырь-ка пальцы, я его сичас... за зебры... Постой, не толкай локтем... я его сичас... сичас... дай только взяться... Далече, шут, под корягу забился, не за что и ухватиться... Не доберешься до головы... Пузо одно только и слыхать... Убей мне на шее комара — жжет! Я сичас... под зебры его... Заходи сбоку, пхай его, пхай! Шпыняй его пальцем! Горбач, надув щеки, притаив дыхание, вытаращивает глаза и, по-видимому, уже залезает пальцами «под зебры», но тут ветки, за которые цепляется его левая рука, обрываются и он, потеряв равновесие, — бултых в воду! Словно испуганные, бегут от берега волнистые круги, и на месте падения вскакивают пузыри. Горбач выплывает и, фыркая, хватается за ветки. — Утонешь еще, черт, отвечать за тебя придется!.. — хрипит Герасим. — Вылазь, ну тя к лешему! Я сам вытащу! Начинается ругань... А солнце печет и печет. Тени становятся_кор_оче_и уходят в самиХ-Себя. как рога улитки... Высокая трава, пригретая солнцеми начинает испускать из себя густой, приторно-медовый запах. Ужскорр_лолдень, А Герасим и Любим все еще барахтаются под ивняком. Хриплый бас и озябший, визгливый тенор неугомонно нарушают тишину летнего дня. — Тащи его за зебры, тащи! Постой, я его выпихну! Ты куда суешься-то с кулачищем? Ты пальцем, а не кулаком — рыло! Заходи сбоку! Слева заходи, слева, а то вправе колдобина! Угодишь к лешему на ужин! Тяни за губу! Слышится хлопанье бича... По отлогому берегу к водопою лениво плетется стадо, гонимое пастухом Ефимом. Пастух, дряхлый старик с одним глазом и покривившимся ртом, идет, понуря голову, и глядит себе под ноги. Первыми подходят к воде овцы, за ними лошади, за лошадьми коровы. — Потолкай его из-под низу! — слышит он голос Любима. — Просунь палец! Да ты глухой, че-ерт, что ли? Тьфу! — Кого это вы, братцы? — кричит Ефим. — Налима! Никак не вытащим! Под корягу забился! Заходи сбоку! Заходи, заходи! Ефим минуту щурит свой глаз на рыболовов, затем снимает лапти, сбрасывает с плеч мешочек и снимает рубаху. Сбросить порты не хватает у него терпения, и он, перекрестясь, балансируя худыми, темными руками, лезет в портах в воду... Шагов пятьдесят он проходит по илистому дну, но затем пускается вплавь. — Постой, ребятушки! — кричит он. — Постой! Не вытаскивайте его зря, упустите. Надо умеючи!... Ефим присоединяется к плотникам, и все трое, толкая друг друга локтями и коленями, пыхтя и ругаясь, толкутся на одном месте... Горбатый Любим захлебывается, и воздух оглашается резким судорожным кашлем. — Где пастух? — слышится с берега крик. — Ефим! Пастух! Где ты? Стадо в сад полезло! Гони, гони из саду! Да где же он, старый разбойник! Слышаться мужские голоса, затем женский... Из-за решетки барского сада показывается барин Андрей Андреич в халате из персидской шали и с газетой в руке... Он смотрит вопросительно по направлению криков, несущихся с реки, и потом быстро семенит к купальне... — Что здесь? Кто орет? — спрашивает он строго, увидав сквозь ветви ивняка три мокрые головы рыболовов. — Что вы здесь копошитесь? — Ры... рыбку ловим... — лепечет Ефим, не поднимая головы. — А вот я тебе задам рыбку! Стадо в сад полезло, а он рыбку!.. Когда же купальня будет готова, черти? Два дня как работаете, а где ваша работа? — Бу... будет готова... — кряхтит Герасим. — Лето велико, успеешь еще, вашескородие, помыться... Пфррр... Никак вот тут с налимом не управимся... Забрался под корягу и словно в норе: ни туда ни сюда... — Налим? — спрашивает барин, и глаза его подергиваются лаком. Так тащите его скорей! — Ужо дашь полтинничек... Удружим ежели... Здоровенный налим, что твоя купчиха.. Стоит, вашескородие, полтинник... за труды... Не мни его, Любим, не мни, а то замучишь! Подпирай снизу! Тащи-ка корягу кверху, добрый человек... как тебя? Кверху, а не книзу, дьявол! Не болтайте ногами! Проходит пять, МИНУТ, десять... Барину становится невтерпеж. — Василий! — кричит он, повернувшись к усадьбе. — Васька! Позовите ко мне Василия! Прибегает кучер Василий. Он что-то жует и тяжело дышит. — Полезай в воду, — приказывает ему барин, — помоги им вытащить налима... Налима не вытащат! Василий быстро раздевается и лезет в воду. — Я сичас... — бормочет он. — Где налим? Я сичас... Мы это мигом! А ты бы ушел, Ефим! Нечего тебе тут, старому человеку, не в своё дело мешаться! Который тут налим? Я его сичас... Вот он! Пустите руки! — Да чего пустите руки? Сами знаем: пустите руки! А ты вытащи! — Да нешто его так вытащишь? Надо за голову! — А голова под корягой! Знамо дело, дурак! — Ну, не лай, а то влетит! Сволочь! — При господине барине и такие слова... — лепечет Ефим. — Не вытащите вы, братцы! Уж больно ловко он засел туда! — Погодите, я сейчас... — говорит барин и начинает торопливо раздеваться. — Четыре вас дурака, и налима вытащить не можете! Раздевшись, Андрей Андреич дает себе остынуть и лезет в воду. Но и его вмешательство не ведет ни к чему. — Подрубить корягу надо! — решает наконец Любим. — Герасим, сходи за топором! Топор подайте! — Пальцев-то себе не отрубите! — говорит барин, когда слышатся подводные удары топора о корягу. — Ефим, пошел вон отсюда! Постойте, я налима вытащу... Вы не тово... КРР.яга подрублена,:З.Р.„слегка надламывают, и Андрей Андреич, к великому своему удовольствию, чувствует как его пальцы лезут налиму под жабры. — Тащу, братцы! Не толпитесь... стойте... тащу! На поверхности показывается большая налимья голова и за нею черное, аршинное тело. Налим тяжело ворочает хвостом и старается вырваться. — Шалишь... Дудки, брат. Попался? Ага? По всем лицам разливается медовая улыбка. Минута проходит в молчаливом созерцании. — Знатный налим! — лепечет Ефим, почесывая под ключицами. — Чай, фунтов десять будет... — Нда... — соглашается барин. — Печенка-то так и отдувается. Так и прет из нутра. А...ах!
