Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Тендерная стратегия и тендерная тактика как аспект языка политика 15
1.1. Специфика понятия «политический дискурс» 20
1.2. Функционирование понятия «язык политика» в политическом пространстве 26
1.3. Специфика применения тендера в языке политика 36
1.3.1. Понятие «гендер» в лингвистическом описании 36
1.3.2. Тендерные стратегии и тактики, применяемые в языке политика 53
1.3.3. Специфика тендерных стратегий и тактик 61
1.4. Речевое воздействие как цель применения тендерных стратегий и тактик 79
1.5. Уровни применения тендерных стратегий в языке политика 84
Выводы по первой главе 89
ГЛАВА 2. Сопоставительный анализ применения гендерных стратегий в выступлениях русскоязычных и англоязычных политиков 92
2.1. Тендерная стратегия использования типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения 92
2.1.1. Понятие «речевое поведение» 92
2.1.2. Характеристика типично мужского/женского речевого поведения 98
2.2. Специфика проявления тендерных стратегий в выступлениях русскоязычных политиков 103
2.2.1. Тендерные тактики радикальной смены и корректирования речевого поведения в реализации тендерной стратегии использования типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения русскоязычными политиками 103
2.2.2. Тендерные тактики «отзеркаливание» и использование тендерных стереотипов и метафор в реализации тендерной стратегии адресации к мужской или женской аудитории русскоязычными политиками 122
2.3. Специфика проявления тендерных стратегий в выступлениях англоязычных политиков 129
2.3.1. Тендерные тактики радикальной смены и корректирования речевого поведения в реализации тендерной стратегии использования типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения англоязычными политиками 130
2.3.2. Тендерные тактики «отзеркаливание» и использование тендерных стереотипов и метафор в реализации тендерной стратегии адресации к мужской/женской аудитории англоязычными политиками 139
2.4. Сравнительный анализ применения тендерных стратегий русскоязычными и англоязычными политиками 150
2.4.1. Сопоставление проявления тендерных стратегий в выступлениях политических деятелей разных лингвокультур 150
2.4.2. Сопоставление уровней применения тендерных стратегий русскоязычными и англоязычными политиками 164
Выводы по второй главе 174
Заключение 177
Список литературы 183
Список источников 212
Список сокращений 213
Приложение 215
- Функционирование понятия «язык политика» в политическом пространстве
- Речевое воздействие как цель применения тендерных стратегий и тактик
- Характеристика типично мужского/женского речевого поведения
- Тендерные тактики радикальной смены и корректирования речевого поведения в реализации тендерной стратегии использования типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения англоязычными политиками
Введение к работе
Диссертационное исследование по языкознанию выполнено в русле теории политического дискурса и дискурса масс-медиа, социолингвистического анализа и посвящено анализу политического дискурса в тендерном аспекте.
Изменения, происходящие в политике, требуют переосмысления сфер деятельности, неразрывно связанных с общественным сознанием, и тех явлений, которые активизируются в политическом пространстве. К последним со всей очевидностью относится гендерология в политическом дискурсе.
Тендерные исследования в настоящее время являются одними из самых продуктивных направлений в отечественной и мировой лингвистике. Начаты систематические описания речевого поведения в национальных лингвокультурах общностей, речевого поведения профессиональных и возрастных групп, анализируется речевое поведение носителей языка. Появляются и тендерные коммуникативные исследования. Однако до последнего времени в фокусе внимания гендерологов были отдельные аспекты тендерного речевого поведения носителей языка, и практически не предпринималось попыток исследования возможностей использования тендерных стратегий в политическом дискурсе как средства дополнительного воздействия на аудиторию.
В лингвистике до сих пор остаются мало исследованными тендерные особенности политического дискурса, не до конца определен статус политического языка. Несмотря на большое количество работ, посвященных политическому дискурсу и политическому языку, в языкознании не сложилось однозначного понимания этих терминов. Различие подходов обусловлено многоаспектностью понятия «политика», которое включает: деятельность органов государственной власти и управления, деятельность общественных организаций и политических партий, деятельность
представителей органов власти, а также кандидатов в органы власти; вопросы и события общественной и государственной жизни; полемика, обсуждение в обществе действий и высказываний политических и общественных деятелей, принимаемых решений и т.д.
В исследованиях, посвященных анализу выступлений политических деятелей, употребляются различные термины: «политической язык», «язык политики», «язык власти», «политический дискурс» как синоним «политического языка», «язык, речь и дискурс» по отношению к отдельному политику (например, дискурс В.В. Жириновского). Все это свидетельствует о необходимости уточнения понятия «политический язык» и определения понятия «язык политика», под которым мы понимаем языковые особенности всех выступлений отдельного политика как языковой личности.
Выделение пласта языка политика как части политического языка обусловлено тем, что политический язык образуется из выступлений различных участников политического процесса. Политический язык формируют выступления публичных деятелей сферы государственной власти, лидеров различных партий, парламентских фракций, а также внепарламентской оппозиции; влиятельных теневых политиков и неформальных советников, участвующих в публичной политике; значимых общественных деятелей; авторитетных аналитиков, лидеров и пиарменов крупнейших корпораций и т.д. Кроме этого, на политический язык, как отмечает П.Б. Паршин, оказывают влияние и различные СМИ: «конкретные СМИ, взятые как целое; персонифицированные представители СМИ, работающие в различных режимах: информационном, аналитическом, публицистическом. И, наконец, метафорические генераторы, например, различные идеологии, а также сам народ и их импровизированные представители организуют дискурсивное пространство политики» [Паршин 2001: 192]. Но основополагающими и определяющими для всего политического языка и дискурса являются выступления политиков, характерные особенности которых и определяет язык политика.
Язык политика представляет собой сложное конструированное образование, направленное на воздействие на аудиторию. Для эффективности воздействия в выступлениях политических деятелей применяются различные стратегии, в том числе и тендерные. Все это делает актуальным освещение проявления тендерных стратегий в языке политиков.
Язык в политических выступлениях используется для того, чтобы позиционировать себя совершенно определенным человеком, чтобы заявить о той или иной позиции, высказать те или иные идеи, воздействовать на ход событий. Такое применение языка также подразумевает учет тендерных особенностей в этих проявлениях.
Наряду с понятием «политический дискурс» (А.Н. Баранов, М.В. Ильин, Е.И. Шейгал) употребляются понятие «общественно-политическая речь» (Т.В. Юдина), «агитационно-политическая речь» (А.П. Чудинов), «язык общественной мысли» (П.Н. Денисов), «неустоявшийся идиополитический дискурс» (П.Б. Паршин), «политический язык» (О.И. Воробьева), «политическая коммуникация» (Т.А. Ван Дейк, Ю.Н. Караулов, В.В. Петров). Наличие разных терминов - это не только свидетельство терминологической практики, но и отражение того, что сам феномен политической речи недостаточно изучен и предполагает многоаспектность его исследования. На наш взгляд, понятие «политический дискурс» наиболее полно отражает специфику задач, стоящих перед политической лингвистикой: исследование политической речи в широком социальном контексте, внимание к процессам продуцирования и восприятия речи, учет фоновых знаний, в том числе и в аспекте тендерных лингвистических исследований. В политической лингвистике наблюдается процесс выработки методологических принципов и понятийного аппарата нового направления. Результаты осмысления теоретических основ политической лингвистики нашли свое отражение в работах П.Б. Паршина (1999), А.П. Чудинова (2003), Е.И. Шейгал (2000), Т.В. Юдиной (2001) и др.
Авторы многочисленных работ последних лет пользуются термином
«политический дискурс» (М.Р. Желтухина, И.М. Кобозева, П.Б. Паршин, Е.И. Шейгал и др.), вкладывая в него разное содержание, тогда как до сих пор существует множество расхождений в трактовке самого термина «дискурс». Остается не выясненным, какое место он занимает в ряде таких устоявшихся и не требующих дополнительных пояснений терминов, как «язык», «речь», «коммуникация», «общение» и т.д.
Между тем именно дискурсивный подход к сфере политической коммуникации представляется особенно плодотворным, потому что он задает исследованию тот курс, который позволяет осмыслить важную сторону этой области функционирования языка - тендерную специфику осуществляемой в ней концептуализации мира, порождающей широкий спектр форм речевого воздействия.
Дискурсивный подход обеспечивает такое направление исследования, которое соотносится с одной из главных особенностей современной лингвистики - «стремлением уйти от атомарности и найти крупные ментальные структуры, детерминированные социально и коммуникативно» [Фрумкина 2001:357].
Лингвисты рассматривают политический дискурс как объект лингвокультурологического изучения (Е.И. Шейгал), как «вторичную языковую подсистему, обладающую определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием» (О.И. Воробьева), как видовую разновидность идеологического дискурса (В.Н. Базылев). В.З. Демьянков выдвигает тезис о том, что для описания политического дискурса необходим общий понятийный аппарат -политологическая филология. При этом ученый выделяет две филологические дисциплины: политологическую лингвистику и политологическое литературоведение. Политологическая лингвистика занимается микроуровнем, ее предметом являются: а) синтактика, семантика и прагматика политических дискурсов, б) инсценировка и модели интерпретации этих дискурсов. Политологическое литературоведение
исследует микроструктуры политического дискурса: смену и мотивацию сюжетов, мотивов, жанров и т.п., то есть анализирует дискурс с помощью литературоведческого инструментария [Демьянков 2002: 35].
Мы рассматриваем дискурс не просто как связанный текст (коммуникат), а как сложное коммуникативное явление, которое включает в себя и социальный контекст, дающий представление как об участниках коммуникации (их характеристики), так и о процессах производства и восприятия (Ван Дейк (1989); Водак (1997); Кубрякова (1995); Романов (2002)). Политический дискурс как целостное образование выступает в виде определенного, то есть построенного по определенному образцу (схеме, фрейму), комплексного речевого действия. И его надлежит рассматривать как форму социального действия, определяемую конкретными ценностями и социальными нормами, условностями и социальной практикой, всегда ограниченной и находящейся под влиянием конкретных институциональных структур в социуме и реальных исторических (временных) процессах» [Романов 2002: 25].
Проводимое исследование продиктовано также дефицитом эмпирических данных о специфике тендерных стратегий в политическом дискурсе. Вынесенное на защиту исследование, выполненное на материале текстов выступлений политических деятелей, представляет собой начальный, исходный этап накопления сведений о специфике проявления тендерных стратегий в языке политических деятелей.
Важным для понимания тендерных стратегий в рамках нашего исследования является положение отечественного гендоролога А.А. Григоряна о том, что «было бы большим упрощением ожидать, что тендерные различия будут выражены бинарной формулой: мужчины (как группа) говорят и поступают так; женщины (как группа) говорят и поступают иначе. Кроме того, изучение тендера может быть связано вовсе не только с исследованием различий. Тендерные особенности могут проявляться в наличии определенных черт сходства между некоторыми женщинами и
некоторыми мужчинами. Не следует также забывать о том, что тендер -конструируемая на протяжении всей жизни категория; поэтому его "строительство" обязательно связывается с множеством других категорий: статуса, семьи, расы, национальности, образования, рода занятий и т.д.» [Григорян 2005: 33].
Теоретическую базу исследования составили работы лингвистов по психолингвистике (А.А. Залевская, И.А. Зимняя, Ю.Н. Караулов, А.А. Леонтьев, А.Н. Леонтьев и др.), когнитивной лингвистике (Т. ван Дейк, Е.С. Кубрякова, З.Д. Попова, Е.В. Рахилина, И.А. Стернин, А. Ченки и др.), теории дискурса (Т.Н. Астафурова, Н.Н. Бел Озерова, Р. Водак, В.И. Карасик, Э.Р. Лассан, М.Л. Макаров, П. Серио, Е.И. Шейгал и др.), политическому дискурсу (А.Н. Баранов, Е.Г. Казакевич, П.Б. Паршин, А.П. Чудинов, Дж. Оруэлл), теории сознания (М.К. Мамардашвили, Дж. Сёрль, У. Эко), теории культуры (Ф. Жюльен, И. Хёйзинга), тендерной социологии (Дж. Батлер, И. Гофман, М. Мид, И.С. Кон, О.В. Рябов), лингвистической теории тендера (Е.И. Горошко, Р. Лакофф, А.В. Кирилина, М.С. Колесникова, И.И. Халеева), лингвокультурологии и лингвоконцептологии (Н.Д. Арутюнова, А. Вежбицкая, С.Г. Воркачев, М.Р. Желтухина, В.И. Карасик, Н.А. Красавский, Г.Г. Слышкин, Ю.С. Степанов, В.Н. Телия, А.Д. Шмелев).
Объектом исследования являются публичные выступления русскоязычных и англоязычных политиков конца XX- начала XXI веков.
В качестве предмета исследования выступают тендерные стратегии политической коммуникации, их реализация в языке политика.
Материалом для исследования послужили политические речи, опубликованные и запечатленные в звучании в отечественных и зарубежных средствах массовой информации. Это выступления российских политических деятелей: В.В. Жириновского, Г.А. Зюганова, В. Матвиенко, Э. Панфиловой, В.В. Путина, И. Хакамады, американских: Дж. Буша, X. Клинтон, М. Олбрайт, К. Райе, британских: Т. Блэра и М. Тэтчер.
Всего проанализировано 1540 политических речей, общим объемом
10780 страниц. Рассматриваемые речи ориентированы на широкие слои населения граждан как своей, так и другой страны и представляют разные жанры: официальные выступления (как устные, так и письменные), парламентские дебаты, интервью, выступления в теледебатах, телемостах и в других теле- и радиопередачах.
Цель настоящей диссертационной работы состоит в выявлении, описании и сопоставлении особенностей проявления тендерных стратегий в языке политика на основе дискурс-анализа публичных речей англоязычных и русскоязычных политических деятелей.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
решение вопроса соотношения понятий «политический дискурс», «политический язык» и «язык политика»;
введение и обоснование понятия «гендерная стратегия», определение его специфики и взаимодействия с дискурсивными, коммуникативными и речевыми стратегиями;
выявление уровней применения тендерных стратегий для сопоставительного анализа выступлений политических деятелей; рассмотрение особенностей применения тендерных стратегий в языке русскоговорящих и англоговорящих политических деятелей;
сопоставительный анализ специфики применения тендерных стратегий в рамках исследования.
Для достижения поставленных задач в работе используется комплекс методов и приемов лингвистического исследования:
метод анализа и синтеза, с помощью которого изучены различные подходы к проявлению тендерных стратегий в политическом дискурсе и полученные сведения обобщены в виде соответствующих выводов;
индуктивный метод, позволяющий от конкретных наблюдений над языковыми фактами перейти к их систематизации и обобщению, а затем к выдвижению предположений о причине исследуемых явлений;
описательно-аналитический метод, применяемый для описания и анализа тендерных стратегий в политическом дискурсе;
метод структурно-семантического анализа, задача которого заключается в исследовании значения, структуры и функционирования языковых элементов, участвующих в построении политического дискурса;
метод дискурс-анализа, представляющий собой концентрацию не только на тендерных характеристиках выступления, но и в целом на текстуальном и контекстуальном анализе дискурса;
метод сопоставительного анализа, позволяющий определить и сопоставить степень проявления тендерных стратегий в выступлениях англоязычных и русскоязычных политических деятелей;
анкетирование и статистико-математический метод, которые легли в основу экспериментального исследования.
Научная новизна исследования обусловлена тем, что в нем:
вводятся в понятийный аппарат научного знания и обосновываются термины «язык политика», «тендерная стратегия» и «тендерная тактика»;
определена специфика тендерных стратегий и тендерных тактик;
разработаны уровни проявления тендерных стратегий в языке политика;
тендерные стратегии рассмотрены в контрастивном аспекте на материале выступлений англоязычных и русскоязычных политических деятелей.
1) Теоретическая значимость работы состоит в выявлении специфики тендерных стратегий в языке политика. Исследование вносит определенный вклад в разработку теории политического дискурса и тендерных лингвистических исследований. Результаты диссертационной работы могут способствовать дальнейшему изучению тендерных стратегий в политической Практическая ценность работы состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в курсе лекций и семинарских занятий по гендернои и политической лингвистике, теории дискурса, социолингвистике и психолингвистике, а также в журналистике и политической риторике при подготовке и написании речей для политических деятелей.
На защиту выносятся следующие положения:
Язык политика - это а) индивидуальный, имеющий признаки принадлежности к определенному лицу язык профессиональной сферы, который может существенно меняться в зависимости от ситуации или применяемых стратегий; б) средство для создания речевого портрета и сознательного воздействия на слушателей, для чего он конструируется при помощи различных речевых и тендерных стратегий.
Целью применения тендерных стратегий в языке политика является речевое воздействие и установление быстрого контакта с мужской/женской аудиторией, что позволяет прийти к нужному для политического деятеля результату (популярность, выборы, поддержка среди депутатов и т.д.).
Тендерные стратегии проявляются при конструировании языка политика на уровне отбора типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения, для придания нужных характеристик речевому портрету политического деятеля.
В качестве адресации непосредственно к мужской или женской аудитории тендерные стратегии проявляются в использовании специальных приемов быстрого установления контакта с аудиторией и применении тендерных стереотипов и метафор с учетом национальных особенностей; выявленные уровни применения тендерных стратегий в языке политика позволяют провести сопоставительный анализ выступлений политических деятелей разных лингвокультур.
Апробация работы.
Основные положения и результаты исследования опубликованы в рецензируемом ВАК издании «Вестник Костромского государственного университета» (Кострома, 2006), а также апробированы на XXXV Международной филологической конференции СПбГУ (Санкт-Петербург, 2006), Международной научной конференции «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск,
2006), II Всероссийской научно-практической конференции «Власть и властные отношения в современном мире» (Екатеринбург, 2006), Международной научной конференции «Изменяющаяся Россия: новые парадигмы и новые решения в лингвистике» (Кемерово, 2006), Межвузовской научно-практической конференции «Актуальные проблемы теории и методологии науки о языке» (Санкт-Петербург, 2006). Всего по теме диссертации опубликовано 10 работ.
Структура и объем работы определяются поставленными целями и задачами исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, библиографического списка, включающего 347 наименований, списка источников материала, списка сокращений и приложения. В работе представлены 5 таблиц и 2 рисунка, общий объем работы составляет 214 страниц печатного текста, с приложением - 216 страниц.
Во введении обосновывается выбор и актуальность темы, определяются цель и задачи исследования, раскрывается научная новизна, теоретическая значимость и практическая ценность работы, описываются основные методы исследования, его объект и предмет, перечисляются положения, выносимые на защиту.
В первой главе рассматриваются теоретические предпосылки данного исследования, лингвистические споры о статусе политического языка, вводится и объясняется понятие «язык политика», вводятся и обосновываются понятия «тендерная стратегия» и «гендерная тактика», разрабатываются для дальнейшего анализа уровни применения тендерных стратегий в языке политиков.
Вторая глава посвящена сопоставительному исследованию и выявлению специфики тендерных стратегий в выступлениях политических деятелей, выявляются уровни проявления тендерных стратегий в дискурсе англоязычных и русскоязычных политиков.
В заключении обобщаются основные результаты исследования, делаются выводы о роли тендерных стратегий в языке политика, намечаются
перспективы дальнейшего исследования.
Функционирование понятия «язык политика» в политическом пространстве
Средством реализации политического дискурса является политический язык, особенности которого давно привлекали внимание ученых. Современное состояние политического языка в последние годы активно обсуждается различными исследователями: (Базылев 1999; Баранов 1997; Безменова 1989; Воробьева 1999; Демьянков 2002; Ермакова 2000; Земская 1997; Казакевич 1991; Карасик 2000; Караулов 1987; Костомаров 1999; Крысин 2000; Купина 2000; Паршин 1999; Почепцов 2000; Серио 1999; Сорокин 1999; Феденева 1997; Чудинов 2001; Шапошников 1998; Шаховский 1998;Шейгал2000идр.).
На основе анализа лингвистической литературы мы пришли к выводу, что ученые рассматривают данное явление неоднозначно. Так, А.Н. Баранов, Е.Г. Казакевич, А.П. Чудинов определяют политический язык как особую подсистему национального языка, предназначенную для политической коммуникации с определенными целями [Баранов, Казакевич 1991; Чудинов 2001]. Расширяя данное толкование политического языка, О.И. Воробьева уточняет, что он является «вторичной языковой подсистемой, обладающей определенными функциями, своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием» [Воробьева 1999: 68]. Противоположного мнения придерживается П.Б. Паршин, считая, что политический язык ничем не отличается от любого национального языка, имея такую же грамматическую структуру и лексические нормы, а сами «своеобразия политического языка немногочисленны и непросто поддаются идентификации» [Паршин URL]. Подобной точки зрения придерживаются и некоторые западные исследователи. Так, П. Коркоран определяет политический язык как «аморфное образование», интуитивно ощущаемое носителями языка, а его специфику объясняет тем, что среди вербального потока повседневной жизни мы просто выделяем категорию «определенных слов и высказываний, которые относятся только к определенному предмету, и ни к какому другому» [Corcoran 1979: 31]. Можно лишь сказать, что у политики «есть свой собственный диалект», который «при первом приближении идентифицируется скорее по содержанию, нежели по форме» [цит. по Корнейко 2003: 75]. Политический язык также рассматривается как язык, детерминированный властью. Так, у X. Д. Лассвелла и Н. Ляйтса мы находим следующее определение данного термина: «так как политика — это власть, а власть — это принятие решений, то политический язык — это язык власти, то есть язык решений» [Lasswell, Leites 1989: 106]. Е.И. Шейгал также рассматривает политический язык как «язык власти» и выделяет концепт «власть» как основной в политическом дискурсе [Шейгал 2000: 74]. Но мы расцениваем подобную трактовку как недопустимую, поскольку политический язык не может рассматриваться в таких ограниченных рамках. Более того, как отмечает СВ. Разворотнева, «сама власть не ограничивается политической сферой — она многолика, растворена в самой ткани социальных отношений» [Разворотнева 1999: 222]. Иного взгляда придерживается В.Н. Базылев, определяя политический язык как «разновидность идеологического дискурса» [Базылев 1999].
В рамках нашего научного исследования под политическим языком мы будем понимать язык, действующий на всем политическом пространстве, предназначенный для политической коммуникации и обладающий своеобразным тезаурусом и коммуникативным воздействием. Специфика политического языка базируется на разных подходах изучения данного явления, которые расходятся в зависимости от того, что лежит в их основе (пределы языка или пределы власти), и отсюда они делятся на инструментальный и дискурсивный. Инструментальный подход содержит в себе представление о политическом языке как об инструменте власти, локализация и проявления которого ограничиваются политической сферой. Дискурсивный подход (П. Бергер и Т. Лукман) представлен континентальными и социологической традициями. Среди континентальных исследований следует выделить франкоязычную школу. Прежде всего, это работы французских структуралистов и постструктуралистов (Р. Барта, Э. Бенвениста и П. Бурдье). Таким образом, говорить означает «обладать властью говорить». Вождь обладает монополией на легитимное слово, он — рупор закона группы. В таком типе общества обязанность выступать обладает свойствами способа господства. Но лицо, обладающее властью слова, само находится во власти слова. Это "человек слова" в обоих значениях этого выражения [Ленуар 1999: 41]. Здесь уже не приходится говорить о дискурсе власти, то есть сам дискурс становится целью власти. А манипулятивность отдельных речевых действий политиков меркнет перед всепринуждающей и неосознаваемой властью языка. Несмотря на то, что общепринятым термином в политической лингвистике является политический язык, мы считаем, что для характеристики особенностей речевого поведения политиков требуется иной термин, а именно - язык политика. Мы разграничиваем данные понятия, считая, что политический язык - более широкое явление, охватывающее все политическое пространство в целом, в то время как язык политика - более узкое понятие, действующее внутри понятия «политический язык» и указывающее именно на профессиональную принадлежность коммуникантов, являющееся основополагающим для развития собственно политического языка. На основе анализа литературы и собственного исследования под языком политика мы понимаем целенаправленно конструируемый на уровне отбора языковых средств созданный для политических деятелей язык, использующий феминные/маскулинные характеристики для быстрого установления контакта с целевой женской/мужской аудиториями и для целенаправленного воздействия на тендерные группы. Кроме того, язык политика наделяет образ конкретного политического деятеля дополнительными ценностями (социальными, политическими, культурными), которые проявляются на семантическом, лексическом, синтаксическом уровнях, также язык политика характеризуется использованием специальных коммуникативных стратегий, тактик, приемов и средств, способствующих формированию необходимого имиджа политического деятеля. Несомненно, именно язык политика направлен на создание имиджа конкретного политика, который формируется в результате коммуникации между ним и аудиторией, при этом необходимо иметь в виду, что образ политика для электората выступает как сконструированный, и поэтому его имидж может обладать практически любыми заданными характеристиками. При этом для имиджа политического деятеля важен поиск тех каналов и форм коммуникации, которые максимально и с достаточной долей эффективности позволят завоевать доверие необходимых политику целевых аудиторий, обеспечат точность передачи информации, совпадение знаковых систем коммуникатора и получателя сообщения и в наиболее выгодном свете будут позиционировать политика для эффективного воздействия на мужские/женские аудитории.
Речевое воздействие как цель применения тендерных стратегий и тактик
На современном этапе науки понятие «гендер» является междисциплинарным, хотя изначально использовалось только в языкознании применительно к грамматической категории рода. Как справедливо отмечает А.В. Кирилина, данный термин пришел в лингвистику довольно своеобразным путем: английский термин gender, означающий грамматическую категорию рода, был изъят из грамматического контекста и перенесен в исследовательское поле других наук - социальной философии, социологии, истории, а также в политический дискурс. Перенос был сделан, чтобы «уйти» от термина sexus (биологический пол), так как это понятие связывает с природной детерминированностью не только телесные различия мужчин и женщин, но и полоролевое разделение труда, неодинаковые требования и отношение общества к мужчинам и женщинам, разную общественную «ценность» лиц в зависимости от их пола. Термин «гендер» был призван подчеркнуть не природную, а социокультурную причину межполовых различий. Такое понимание термина «гендер» пришло в языкознание несколько позднее из сферы социальных наук, когда тендерные исследования (ГИ) получили статус междисциплинарного направления [Кирилина 2000: 18-19].
Сам заимствованный термин "гендер" (gender) изначально появился в англоязычной философской и социологической литературе в конце 60-х годов XX века. Смысл его заимствования социологами и философами заключался в акцентировании того, что различия между полами в области разделения общественного труда, ролей в семье, сегрегация социального пространства по признаку пола, культурные тендерные различия условны, насколько условен род существительных [Барчунова 2002: 180].
Междисциплинарные исследования определяют термин «гендер», следуя традиции англоязычной исследовательской литературы, где gender означает «социальный пол» и разграничивается от «биологического пола» (sex). Гендерный подход в целом, при наличии отдельных теоретических расхождений, предполагает, что различия в поведении, мышлении и восприятии мужчин и женщин определяются не только их психофизиологическими особенностями, но и социальными факторами, такими, как воспитание в духе распространенных в каждой культуре представлений о мужском и женском предназначении [Костикова 2001: 68].
Хотя понятие «гендер» признается сегодня большинством исследователей, существует ряд различий в его понимании, что можно объяснить сравнительной новизной этого термина. Это приводит к тому, что в научной литературе наряду с данным понятием используются и другие: «пол», «секс». Прояснению данного вопроса не способствует растущий поток переводов с английского на русский язык, где английское соотношение sex — gender оказывается не вполне соответствующим русскому пониманию аналогичных понятий. Так, А.В. Кирилина выявила следующие причины функционирования данных терминологических единиц: - значительная часть трудов, посвященных полоролевой дифференциации общества и связанных с ней процессами, написана до возникновения термина «гендер» и оперирует понятиями sex, sexus, sexuality даже в тех случаях, когда речь идет о социальных аспектах взаимодействия полов [Кирилина 2000:19]; - термин «гендер» возник в англоязычном пространстве и является английским омонимом грамматической категории рода, что в ряде случаев приводит к неясностям именно в лингвистическом описании; - ряд исследователей придерживается старых понятий, пользуясь терминами sex bias, sex role, sex difference и т.д., включая, однако, в свои рассуждения положения о социальной и культурной значимости пола. Во многих англоязычных трудах оба понятия используются параллельно [Филипс 1987: 79]. Заметна и противоположная тенденция — стремление заменить слово пол (sexus) новым термином. Так, Д. Вайс, говоря о биологическом поле, применяет термин natural gender, снабжая его в скобках пояснением (sexus) [Вайс 1987: 423]. Особенно это касается трудов, время создания которых совпало с возникновением понятия «гендер». Все это свидетельствует о затруднительности последовательного разграничения обсуждаемых терминов; - для определения «тендера» имеются и сложности, связанные с переводом иноязычных работ на русский язык. Так, в немецком языке наряду с понятием Gender используются немецкие номинации Geschlecht, das soziale Geschlecht. Некоторая путаница возникает и в русском языке, особенно при переводе термина "секс" в значении "пол" (как, например, он применяется в переводе трудов М. Фуко) [Табачникова 1996:399]; - при выборе терминологии имеет значение также концептуальная позиция автора. Так, представители биодетерминистского направления, настаивающие на физиологически и психически обусловленной дифференциации когнитивных различий и языковой способности мужчин и женщин, применяют традиционное обозначение пола, хотя и в их работах встречается понятие «гендер» [Кирилина 2000: 20]; - в отечественном научном дискурсе понятие «гендер» находит широкое применение. Однако некоторые авторы предлагают пользоваться терминами, включающими слово «пол»: социальный (социокультурный) пол, половой диморфизм, полоролевая дифференциация, биосоциальные (биокультурные) характеристики человека. Последние подчеркивают двойственный характер пола, его природную и культурную составляющие [Кирилина 2000: 20-21]. И все же термин «гендер» не может быть отброшен, так как он входит в состав названий институционализованных научных подразделений, периодических изданий и оправдал себя, прежде всего, как обозначение междисциплинарного научного направления. Вместе с тем наши наблюдения показывают, что в специальной литературе на русском языке чаще применяется не сам термин «гендер», а его дериваты: гендерные исследования, гендерные аспекты, гендерные отношения, гендеристы, гендерология.
Характеристика типично мужского/женского речевого поведения
Язык часто используется людьми для того, чтобы предстать и представить себя совершенно определенным человеком, чтобы заявить о той или иной позиции, высказать те или иные идеи, воздействовать на ход событий. Такое применение языка также подразумевает участие тендера во всех этих проявлениях, которое может быть выражено самым различным образом: тоном и высотой голоса, интонационными моделями, выбором лексики и грамматических структур. Они свидетельствуют о наличии тендерных аспектов в речи говорящего, а также о том, как говорящий "видит" себя по отношению к своим собеседникам, к их полу, социальному положению и т.д. В то же время существующая соотнесенность используемых лингвистических средств с идеалами маскулинности и фемининности (наличествующими в том или ином обществе на определенном этапе его исторического развития) служит потенциалом как воспроизведения и закрепления этих идеалов, так и вызова существующим в обществе нормам.
В настоящее время при изучении проблемы взаимоотношения языка и гендера и наличия определенных особенностей в женском и мужском вербальном поведении среди многих направлений можно выделить следующее: выявление определенных различий языковых уровней (фонетики, морфологии, семантики и синтаксиса), а также различий в области вербальных стереотипов в восприятии женщин и мужчин. Нас интересует, прежде всего, выявление определенных различий в женском и мужском вербальном поведении на семантическом и синтаксическом уровнях. Так как в рамках нашего научного исследования мы анализируем мужское и женское речевое поведение на материале английского и русского языков, то нас особенно интересуют выявленные в лингвистике отличия русско- и англоговорящих мужчин и женщин.
Так как тендерные особенности языка изначально изучались на Западе и имеется достаточное количество исследований этого плана, то сначала мы рассмотрим характерные отличия по половому признаку в английском речевом поведении. Мужчины в большей степени чем женщины восприимчивы к новым фактам в языке, они употребляют больше неологизмов, а также слов из терминологической и профессиональной лексики [Spender 1978]. Одна из книг, посвященных проблеме полового диморфизма в речи, так и называлась "Мужчина создает язык" [Spender 1985]. Некоторыми исследователями делается вывод о том, что книги авторов-мужчин читать и понимать сложнее, так как в текстах встречается большое количество редких, диалектных и малоупотребительных слов, технических терминов, что для иноязычных читателей вызывает определенные затруднения при понимании и переводе. Женщины в большей степени, чем мужчины используют престижные формы слов, новомодные иностранные заимствования [Bate 1976; Bernard 1972; 1987; Key 1975; Lakoff 1975; Theodor-Reik 1988; Trudgill 1972; Valentine, Damian 1988]. В условиях билингвизма женщины, как правило, отдают предпочтение тому языку, который в будущем может обеспечить их детям более значимый успех в жизни [Wardhaugh. 1986]. Мужчина же тяготеет к так называемому скрытому престижу - к отклонению от установленных норм и правил общения. Поэтому в целом речь женщины более мягкая, бесконфликтная. Женщины менее категоричны в выражении и отстаивании мнений. Было замечено, что женщины используют неологизмы и "модные" слова в повседневной речи, в то время как в официальной речи они стремятся их избегать [Lakoff 1975]. Также были обнаружены соответствующие закономерности в использовании единиц вульгарной и табуированной лексики, жаргонизмов, инвектива и сленга [Baumann 1979; Ellis 1986; Risen 1987; Schultz 1975].
Различное восприятие цвета является важным аспектом в области тендерных исследований. Считается, что по сложившемуся стереотипу женщины предпочитают светлую часть спектра. Мужчины говорят о цвете, если это для них ситуативно важно, иными словами, цвет в их понимании существует не ради самого себя, а как атрибут интересующего их предмета [Eakins, Eakins 1978]. Мужчинам свойственно использовать больше конкретных определений. При описании собственной соотнесенности и в системной иерархии других признаков это может проявляться в морфологических показателях, таких, как степени сравнения прилагательных, употребление порядковых числительных. На основании вышеизложенного можно считать синонимичными коллокации ту dearest, ту best, ту first friend, которые указывают на то, что иерархия признаков является атрибутом референта, и на то, как это вписывается в пространственно-временную соотнесенность. У женщин выражение иерархичности признаков и их пространственно-временная соотнесенность либо отсутствует, либо сводится к единичным проявлениям [Колосова 1996].
Тендерные исследования, рассмотренные на материале английского языка, обнаружили различия на уровне употребления языковых форм. Тендерные различия на уровне языка как системы выявляют определенные асимметрии, проявляющиеся в виде семантических лакун, когда в языке отсутствует обозначение для какого-то концепта [Халеева 2000].
Во многом схожие характеристики мужской и женской речи выявляются и на материале русского языка. В России на протяжении длительного периода времени фактор пола рассматривался в лингвистическом описании наряду с иными прагматическими категориями. Анализ властных отношений и феминистский дискурс в российской лингвистике отсутствовали по причинам, как политического, так и социального характера.
Анализ имеющихся трудов позволяет определить ряд линий, по которым велась весьма интенсивная исследовательская работа. В первую очередь это психо- и социолингвистические исследования, а также изучение наименований лиц женского и мужского пола, категории рода и связанных с ней проблем референции.
Отличительной чертой советской, а затем российской лингвистической гендерологии можно также назвать выраженную практическую направленность исследования мужской и женской речи: большое количество трудов связано с потребностями автороведческой криминалистической экспертизы [Вуд, Мартысюк 1987; Вуд, Горошко 1992; Гомон 1990; Горошко 1994, 1995]. Наиболее значима для этого вида исследований разработка методик установления имитации речи лица противоположного пола [Гомон 1990]. Более устойчивым признаком имитации автор считает «наличие в тексте, составленном от лица женщины (мужчины), характеристик, в большей степени отражающих психолингвистические навыки мужской (женской) письменной речи» [Там же]. К ним автор относит для мужчин: частое употребление вводных слов, особенно имеющих значение констатации - очевидно, несомненно, конечно; большого количества абстрактных существительных; однообразие лексических приемов при передаче эмоции и др. Для женщин считается типичным наличие модальных конструкций, выражающих различную степень неуверенности - может быть, по-моему, по-видимому; использование нейтральных слов и эвфемизмов; склонность к употреблению престижных, стилистически повышенных форм; клише; книжной лексики [Кирилина 2001].
Тендерные тактики радикальной смены и корректирования речевого поведения в реализации тендерной стратегии использования типичных феминных/маскулинных качеств речевого поведения англоязычными политиками
Важнейшему фактору воздействия на слушателей - речевому поведению - англоговорящие политики уделяют самое большое и пристальное внимание, поэтому во всех их выступлениях наблюдается проявление тендерных тактик радикальной смены и корректирования речевого поведения в реализации тендерной стратегии использования типичных феминных/маскулинных качеств.
В британском политическом дискурсе, с точки зрения применения тендерной стратегии изменения речевого поведения, особое место принадлежит М. Тэтчер, которая первой из женщин-политиков применила гендерную тактику радикальной смены речевого поведения, этот факт доказывается в ее мемуарах и книгах, посвященных ей самой.
Проявление тендерной тактики радикальной смены речевого поведения особенно ярко проявляется в торжественных речах политика. Например, в выступлении, посвященном победе над Фольклендскими островами, проводятся прямые аналогии с победой во Второй мировой войне, хотя в действительности, в контексте исторических реалий, войны как таковой на Фолькленде и не было, но такие пышные, величественные сравнения нужны были для придания уверенности, силы политику и созданию образа «воина-победителя», при этом подчеркивался вклад каждого члена нации в победу: every one realised that his contribution was essential for the success of the whole -каждый понимал, что его вклад был решающим для общего успеха. All were equally valuable—each was differently qualified. - Все были полезны в равной степени, каждый был специалистом в своей области; придание исключительной значимости не самому большому событию: it took the demands of war for every stop to be pulled out and every man and woman to do their best - Война потребовала устранить каждое препятствие и каоїсдому муоісчине и женщине сделать всё возможное; they achieved the impossible — они совершили невозможное (Margaret Thatcher: Speech to Conservative Rally at Cheltenham, 1982 July 3).
У слушателей этой речи складывается впечатление, что ее произносит не только яркий, сильный политик, но и мужественный воин-победитель, который чествует свою, абсолютно преданную ему армию, при этом возникают образы исторических персонажей - «победителей»: У. Черчилля, адмирала Нельсона. В результате происходит подсознательное перенесение маскулинных качеств воина-победителя на женщину-политика М. Тэтчер. Более того, М. Тэтчер - единственный англоговорящий политик, который, занимая высший государственный пост, открыто сравнивал себя с Наполеоном: land Great Britain are fit for Napoleon sfame - я и Англия достойны славы Наполеона.
Маскулинные черты в выступлениях М. Тэтчер проявляются и в логически аргументированном изложении материала. Например, подчеркивается дух прошлых побед, необходимых для государства: we fought for our own people and for our own sovereign territory. - Мы сражались за наш собственный народ и за нашу суверенную территорию. We faced them squarely and we were determined to overcome. — Мы встретили их смело и были нацелены только на победу. That is increasingly the mood of Britain. - Это и есть известный дух Великобритании. В этих аргументах прослеживается «железная» логика: за что сражался весь английский народ, что явилось причиной победы (вера и дух) (Margaret Thatcher: Speech to Conservative Rally at Cheltenham, 1982 July 3).
Проявление тендерной тактики радикальной смены речевого поведения относительно своего биологического пола наблюдается и в использовании модальности: we must understand - мы должны понять, they could take the right choice - они могли сделать правильный выбор. На уровне синтаксиса преобладают простые, часто нераспространенные или односложные предложения: Children and passers-by are shot at and killed. - Стреляют в детей и прохожих. The matter is urgent. -Это дело не терпит отлагательств. Hesitation has already proved costly. -Нерешительность нам уже дорого обошлась. Твердость, жесткость, напор и решительность речевого поведения стали визитной карточкой не только М. Тэтчер, но многих и женщин-политиков, которые стремились, каждая по-своему, подражать ей. М. Олбрайт в выступлениях также отдает предпочтение маскулинным языковым средствам. Проиллюстрируем это на примере выступления на заседании Совета Безопасности ООН, посвященном проблемам на Ближнем Востоке. Данное выступление полностью лишено таких образных средств, как метафоры, сравнения, почти отсутствуют эпитеты (во всей речи их только 3, и все они носят уточняющий характер): illicit transactions - незаконные сделки, the world s poorest countries - беднейшие страны мира, this important initiative эта важная инициатива (Remarks at the UN Security Council Small Arms Ministerial. New York, September 24, 1999). Каждая фраза имеет четко обозначенную логику, в которой нет лишних слов, для подчеркивания основных моментов выступления используются простые нераспространенные предложения, а также слова-усилители и эмфатические конструкции: In each case, it is the people who are the losers. - И как всегда страдают от этого только люди. В целом, М. Олбрайт не столько призывает слушателей к обсуждению темы, сколько призывает следовать выданным рекомендациям: The international community must develop an integrated, comprehensive response — Международное сообщество должно совместно подготовить исчерпывающий ответ, We should all commit negotiations - Мы все должны взять на себя обязательство завершить переговоры. М. Олбрайт часто использует глаголы повелительного наклонения (до 50% всех глаголов) и инфинитивов (от 30 до 40% всех глаголов), то есть мы считаем, что для М. Олбрайт задача выступления заключается в том, чтобы чётко донести свою мысль до адресата, а отбор языковых средств для оформления этой мысли это уже задача второго плана. У этого политика происходит преобладание мужского типа речевого поведения. Именно в этом проявляется тендерный аспект асимметрии в языке политика, что создает образ силы и маскулинности.
