Содержание к диссертации
Введение
Глава I: Типологические характеристики русского языка и языка китуба 10
1. Типологические классификации XIX - XX в 10
2. Типологические характеристики языка китуба 24
3. Типологические характеристики русского языка 52
Глава II: Сопоставительный анализ лексико-грамматических разрядов имён существительных русского языка и их соответствий в языке китуба 61
1. Имя существительное в русском языке и языке китуба 61
2 Конкретные имена нарицательные 76
3. Имена собственные 102
4. Собирательные имена существительные 116
5. Вещественные имена существительные 139
6. Абстрактные имена существительные 158
Заключение 178
Список использованной литературы 183
Список символов и сокращений 206
- Типологические классификации XIX - XX в
- Типологические характеристики языка китуба
- Имя существительное в русском языке и языке китуба
- Конкретные имена нарицательные
Введение к работе
Общая характеристика работы
Сопоставление разносистемных языков продолжает оставаться актуальным для современной лингвистики. В соответствии с генеалогической классификацией русский язык относится к славянской группе индоевропейской семьи языков, а язык китуба принадлежит к семье многочисленных языков банту.
Настоящее диссертационное исследование посвящено сопоставлению
лексико-грамматических разрядов имён существительных в русском языке и
именных классов существительных в языке китуба. В диссертации содержится
попытка изучить именные классы слов, опираясь на теоретические основы
выделения лексико-грамматических разрядов существительных в русской
лингвистической традиции: наличие общего семантического признака, который
влияет на способность слов выражать те или иные морфологические значения
или противопоставляться в пределах морфологических категорий, а также
представленность в языке китуба существительных конкретных и отвлеченных
(абстрактных), собирательных, вещественных, одушевленных и
неодушевленных, собственных и нарицательных.
Актуальность работы определяется тем, что в ней решаются задачи дальнейшего развития сопоставительной лингвистики. Эта работа актуальна и в связи с тем, что язык китуба постепенно становится официальным языком администрирования, коммерции, армии, образования для народов, населяющих Республику Конго-Браззавиль и Демократическую Республику Конго-Киншаса.
Научная новизна данного диссертационного исследования заключается в том, что проводимое сопоставление лексико-грамматических разрядов имен существительных русского языка и именных классов в китуба впервые стало предметом специального лингвистического рассмотрения. Обзор литературы
показывает, что как основоположники бантуистики, так и современные исследователи языка китуба мало уделяют внимание этому вопросу или только касаются его при исследовании именных классов. Осуществленное автором данной работы сопоставление основывается на универсальности значений конкретности, вещественности, собирательности, абстрактности.
Объектом данного исследования является описание классификации существительных языка китуба в сопоставлении с лексико-грамматическими разрядами русских существительных, а предметом — выявление и установление соответствий между понятием лексико-грамматических разрядов имён существительных в русистике и понятием именных классов в бантуистике.
Материалом исследования послужили наиболее употребительные русские имена существительные (1983 слова), выписанные из «Краткого толкового словаря русского языка» для иностранцев под редакцией В.В. Розановой (1982), а также из «Русской грамматики» (1980), и их аналоги в языке китуба.
Цель настоящей диссертации состоит в том, чтобы изучить лексико-грамматические разряды имён существительных русского языка и их эквиваленты в языке китуба.
Поставленная цель обусловила необходимость решения следующих задач:
1) уточнить типологический статус сопоставляемых языков, прежде всего
языка китуба;
2) проанализировать труды русских лингвистов по вопросу о составе
лексико-грамматических разрядов имён существительных;
3) изучить теоретические труды русских ученых-бантуистов, касающиеся именных классов;
4) в связи с отсутствием традиции описания лексико-грамматических разрядов имён существительных в грамматике языка китуба, дать краткое изложение лексической и грамматической семантики имён существительных языка китуба.
Для решения поставленных задач исследования использованы методы эмпирического анализа материала; описательного анализа, опирающегося на наблюдение; сопоставительного анализа.
Теоретической основой данной диссертации является сопоставительный метод, представителями которого являются И.И. Мещанинов, Б.А. Серебренников, Ю.В. Рождественский , Г.А. Климов, Г.П. Мельников, В.Д. Аракин, В.Г. Гак, А.В. Широкова и др. При выявлении принципов сопоставления автор диссертационной работы опирался на традицию описания имён, сложившуюся в истории развития русской лингвистики, а таюке на фундаментальное исследование грамматической системы русского языка, в том числе на результаты научного описания имён, представленные в трудах таких известных языковедов, как В.В. Виноградов, А.В. Бондарко, И.П. Мучник, Н.Ю Шведова, В.В. Лопатин, и др. При проведении лингвистического анализа языка китуба автор опирался на труды ведущих российских лингвистов-бантуистов, таких, как И.С. Аксенова, В.А Виноградов, Н.В. Громова, А.А. Жуков , Н.В. Охотина, Л.З. Сова, И.Н. Топорова, В.П. Хабиров и др.
Теоретическая значимость работы определяется ее вкладом в разработку общей теории сопоставительных исследований и общего языкознания. Диссертационная работа соответствует сегодняшним целям конголезского языкознания — подробно описать так называемые «языки национально-межэтнического общения» (лингала и китуба).
Практическая ценность работы. Данное исследование представляет значительный интерес для совершенствования образовательного процесса: в настоящее время язык китуба в основном функционирует в устной форме, на нем говорят в административных сферах, в политике, на радио и телевидении, а также в сфере религии. Церковь, радио и телевидение являются самыми действенными способами распространения этого языка, учитывая объём передач на разные темы. Религиозные миссии с давних лет распространяют язык китуба
и в письменной форме. Существует значительное количество текстов на языке китуба. В высших учебных заведениях языку китуба обучаются студенты филологического факультета, в некоторых из них на нем читаются лекции. Представленный в работе теоретический и практический материал может быть использован в лекционных курсах по контрастивной лингвистике, сравнительной типологии, в преподавании русского языка как иностранного носителям языка китуба.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, списка символов и сокращений.
О развитии языка китуба
В настоящей работе, под языком китуба имеется ввиду язык, на котором говорят в Республике Конго-Браззавиль. Он известен под разными названиями, особенно мунукутуба, китуба, киконго. Язык китуба — это один из двух надэтнических языков Республики Конго-Браззавиль, то есть относится к языкам, «которые обслуживают более чем одну этническую общность и ареал распространения которых не обусловлен какими-либо территориальными или политико-административными границами. Надэтнический язык может быть государстенным или функциональным языком более чем одной административной единицы, т.е. одновременно выступать в таковой функции и для других политико-административных единиц, вплоть до государств» (Охотина 1986,71). Язык китуба становится родным для многих людей, которые живут в городах, где многоязычье. Особенно им пользуются жители посёлков и городов, расположенных вдоль железной дороги от Браззавиля до Пуэнт-нуара, то есть от реки Конго до Атлантического океана.
Язык китуба относится к подгруппе языков конго. Как отмечает Ж.Багана, «общая бантуистика изначально признавала конго как одно из своих ответвлений / направлений. Начало изучения банту восходит к работам Е. Брюсиото ди
Ветралла, автора известной «Грамматики киконго»» (1659 г.), в которой была предложена классификация имён на основе их согласования (Багана, 2006, 81).
Согласно общепринятой, последовательной генетической классификации, предложенной Дж. Гринбергом (Greenberg, 1963), язык китуба относится к «бантоидным языкам, входящим в бенуэ-конголезскую группу нигеро-конголезских языков, относящуюся к конго-кордофанской семье» (Аксенова, Топорова, 1990, 3). В соответствии с внутрибантуской классификации, предложенной М. Гасри, семья языков банту делится на 15 зон (обозначенных латинскими буквами от А до S), каждая из зон — на группы, а те в свою очередь, — на языки, диалекты. По М. Гасри, языки конго разбиты на четыре группы: НЮ, киконго, Н20, кимбумду, Н30, кияка, Н40, кимбала. Эта классификация, основанная на географической локализации каждого языка не приняла во внимание языка китуба, давно исправлена и пересмотрена другими лингвистами (Barreteau, 1978; ALAC-Congo, 1987). Группа НЮ киконго подразделяется на следующие языки: HI 1а кибеембе, HI lb кикеенге, Н12а кивили, Н12Ь кийомбе, Н13а кикуньи, Н13Ь кисунди, Н13с кинянга, H16f килаади, H16g киконго, H16j киянгала, HI7а кидондо, Н17Ь кикамба. По отношению к этой классификации, язык китуба является надэтническим.
Язык китуба представляет собой, как выше сказанно, один из языков, имеющих в истории своего развития много подназваний, которые чаще всего дают сведения о развитии этого языка: 1) Кимбулу-мбулу «kimbulu-mbulu»; 2) Киконго «kikongo» ; 3) Киконго я лета «kikongo уа leta» ; 4) Килета «kileta» ; 5) Название Китуба «kituba»; 6) Киконго я була матади «kikongo у a bula matadi»; 7) Кибула-матади «kibula-matadi»; 8) Икеле ее «Ikele ve» ; 9) Кикуанго «kikwango» ; 10) Мунукутуба «munukutuba»; 11) Киконго-китуба «kikongo-kituba»; 12) Монокутуба «monokutuba»; 13) Киконго коммерческое «kikongo commercia» ; 14) Киконго килета «kikongo ki leta»; 15) Кикуанго коммерческое «kikwango commercial» ; 16) Фиот «flot»;17) Кисоди «kisodi».
Как видно, существуют более 10 названий для одной и той же лингвистической формы. Все эти названия, по мнению С.С. Муфуене, могут разделяться по следующим ссылкам: а) народности: «киконго»; б) функции языка-посредника: «китуба», «мунукутуба», «монокутуба»; в) официальной функции: «килета», «киконго я лета», «киконго ки лета»; г) географической местности: «кикуанго»; д) не названному государству: «килета»; е) историческим условиям возникновения языка: «кибула-матади»,, «кимбулу-мбулу»; ж) общественной деятельности, например, строительство железной дороги, которое потребовало использование языка-посредника «киконго я була матади». (Mufwene, 1997)
Из всех названий, только три наиболее известны на территории Республики Конго-Браззавиль: «китуба», «мунукутуба», «киконго».
Наиболее приемлемым является название «китуба», поскольку, во-первых, исключает возможность привнести путаницу с названием «киконго» (лингвистический континуум ), на котором говорят только жители местности Боко в Префектуре Пуль; во-вторых, позволяет различить с названием «киконго я лета», которое принято использовать в соседней Демократической Республике Конго; в третьих, название «мунукутуба» нежелательно, поскольку, является неправильной глагольной синтагмой: «munu» 'я' «kutuba» 'говорить'. Наконец, известно, что в языках банту именной префикс ki- обозначает 'инструмент' или 'язык'. Этот именной префикс используется для образования нового слова, присоединяясь к слову- названию: а) страны: ki-rundi «кирунди», 'язык страны рунди'; б) народности: ki-kongo «киконго», 'язык народа конго'; в) слову, указывающему на функцию языка: ki-tuba «китуба», 'язык коммуникации'.
Итак, название «китуба» соответствует словообразованию названий языков внутри группы языков банту.
Язык китуба - это койне киконго. Раньше, до колониального рабства, китуба употреблялся на дорогах караванов, когда местные торговцы ходили по
всей территории королевства Конго, где не говорили на знакомом языке. Развитие торговли с Европой и строительство железной дороги являются лишь двигающими факторами распространения языка китуба. Конечно, не верно утверждать, что колоннизация способствовала развитию китуба. Всем известно, что лингвистическая политика французских колонизаторов в Конго состояла всегда в том, чтобы не способствовать развитию местных языков.
Типологические классификации XIX - XX в
Термин «тип языка» появился сначала у романтиков. На рубеже XVIII и XIX в.в. Сущность романтизма состоялась в том, чтобы определить национальное самосознание на основе идейных достижений буржуазных наций. Как указывает А.А. Реформатский, «именно романтики впервые поставили вопрос о «типе языка». Их мысль была такова: «дух народа» может проявляться в мифах, в искусстве, в литературе и в языке. Отсюда естественный вывод, что через язык можно познать «дух народа» (Реформатский, 1999, 443).
«Словарь русского языка» определяет «тип» как форму, образец, «которому соответствует известная группа предметов, явлений» (Ожегов, 1990, 796).
Польский учёный В. Скаличка определяет «тип» как сумму «свободно сосуществующих явлений (Скаличка, 1963 а , 34). В другой работе, исследователь уточняет, «совокупность таких благоприятствующих друг другу явлений мы называем типом» (Скаличка, 1966,27). На основе этих определений, В. Скаличка описал признаки типов языков и выделил: а) агглютинативный тип; б) флективный тип; в) изолирующий тип; г) полисинтетический тип; д) интрофлектиный тип.
По мнению члена-корреспондента РАН, профессора В.Н.Ярцевой, «решая вопрос о типологической принадлежности того или иного языка, приходится оперировать понятием языкового типа. Языковой тип представляет собой определённую форму организации понятийного содержания языка. При выделении языкового типа с его дистинктивными признаками лучше было бы использовать одноуровневые явления языка, хотя вследствие целостности языковой системы строения одного уровня должны коррелировать со строением других уровней» (Ярцева, 1981, 13).
Другое мнение, выраженное профессором В.Г. Гаком, основывается на том, что слово «тип» в языкознании употребяется двояко: в узком смысле слово «тип» понимается как «форма универсального или общего языкового явления», в широком смысле типом называется «совокупность обобщённых особенностей групп языков в целом» (Гак, 1989, 9).
Профессор Н.Б. Мечковская отмечает, что «если в ряде языков наблюдаемое типологическое сходство охватывает большую серию системно связанных между собой явлений, то такие языки можно рассматривать как определённый языковой тип» (Мечковская, 2003, 31).
Освещение понятия языкового типа в «Лингвистическом энциклопедическом словаре» (ЛЭС далее) несколько отличается. Это понятие, по мнению составителей словаря, «может означать и «тип языка» и «тип в языке» (ЛЭС, 1990,512).
Мы придерживаемся положения, выдвинутого профессором В. Д. Аракиным, касающегося трёх типологических понятий: «1) тип языка, под которым понимается устойчивая совокупность ведущих признаков языка, находящихся между собой в определённых связах, причем наличие или отсутствие какого-либо одного признака обусловливает наличие или отсутствие другого признака или признаков; 2) языковой тип, под которым понимается устойчивая совокупность ведущих признаков языка, находящихся между собой в опредлённых связах, вне какой-либо связи с конкретным языком; 3) тип в языке, т.е. наличие в одном языке признаков, соответствующих признакам языка другого типа» (Аракин, 1989,11,12). Бодуэн де Куртенэ совершенно правильно указывает на то, что не существует чистых морфологических типов в конкретных языках. Каждый язык относится к тому или другому типу по большему или меньшему преобладанию в них элементов того или другого строя. Истолкование понятия «тип» даёт теперь возможность сказать, что термин « типология » греческого происхождения - typos - отпечаток, форма, образец и logos - слово, учением лингвистической типологии называется сравнительное изучение «структурных и функциональных свойств языков независимо от характера генетических отношений между ними» (ЛЭС, 1990, 512).
Лингвистическая типология может базироваться на отдельных структурных признаках: фонологических, морфологических, синтаксических, семантических, лексических и т.д.
По предмету исследования, выделяют функциональную и структурную типологию. Задача функциональной типологии — социальные функции изучения языка и сфера его употребления; структурная типология изучает внутреннюю организацию языка как системы (ЛЭС, 1990, 512).
Фонологическая типология основывается на характере фонологической единицы. Ю.С. Маслов указывает, что «там, где в качестве такой единицы выступает фонема, мы говорим о языках « фонемного строя » (к этому типу принадлежит большинство языков мира). Там же где основной фонологической единицей оказывается слог (силабема) или финаль и инициаль слога , мы говорим о языках « слогового строя» » (Маслов, 1998, 232). Русский и язык китуба, согласно этому определению, являются фонологическими языками фонемного строя.
В соответствии с морфологической типологией, глубоко разработанной по сравнению с другими областями типологических исследований, из ряда признаков, обычно выделяют два самых главных: а) морфологическая структура слова; б) грамматические морфемы (аффиксы). В истории лингвистики имя В. Фон Гумбольдта тесно связано с морфологической типологической классификацией языков, В. Фон Гумбольдт выделил 4 типа языков: изолирующие языки, инкорпорирующие, агглютинирующие и флективные. К агглютинирующим языкам он отнёс языки, имеющие специфическое синтаксическое предложение и называющиеся инкорпорирующими. Характеристики каждого типа языков очень подробно освещены в научных трудах, посвященных вопросу типологии языков. Напоминаем некоторые из них.
Типообразующими чертами агглютинативного типа являются стандартность аффиксов, согласование как тип связи, фузия на стыке морфем, наличие префиксов, самостоятельность корня, порядок слов, моносемичность морфем, наличие падежа и числа, чёткость границ морфемных сегментов и т.д.
Типологические характеристики языка китуба
Однако до сих пор, существуют различные мнения по вопросу о типологическом статусе языков банту в общем, и языка китуба в частности: одни относят языки банту к «чистому языковому типу»; флективному : (Док, 1963,203,227; Скаличка, 1963 б, 188); агглютинирующему: (Meinhof ,1936, 60; Гринберг, 1963, 92; Жуков, 1966,164); инкорпорирующему: (Мельников, Охотина, 1972 а, 49; Колесова. 1988 а, б, 48); другие — к смешанным типам; агглютинативно-флективному: (Скаличка, 1963 б, 146, 174; Сова, 1987, 3; Топорова, 1994 а, 5; Реформатский, 1999, 448; Сепир, 1934; ЛЭС, 1990, 69).
Говоря о типологическом статусе языков банту, Г.П. Мельников и Н.В. Охотина заключают: «итак, старый спор о том, какие черты преобладают в языках банту — агглютинативные или флективные, — должен быть разрешён с помощью детерминантного анализа следующим образом. Строй банту наиболее близок к языкам «полисинтетического» и инкорпоративного строя, которому свойственно, в качестве частных приемов выражения предикации, использование техники изолирующих языков» (Мельников, 1972 а, 49).
До решения вопроса об отнесении языков банту к ослабленной форме инкорпорирующего типа языков Г.П. Мельников писал: «начнём с рассмотрения вопросов, которые с наибольшей очевидностью имеют отношение к проблеме типологической принадлежности языков банту. Наличие развитой формальной деривации и согласования слов в предложении заставляет сразу же отказаться от мысли рассматривать строй банту как изолирующий. Отсутствие ( или во всяком случае нетипичность) многокорневых слов в языках банту делает неественной гипотезу о подобии между строем банту и строем инкорпорирующих языков. Тот факт, что гласные в корнях слов банту не могут рассматриваться как грамматические элементы словообразовательной или словоизменительной парадигмы, заставляет отвергнуть предположение о близости строя семитских языков строю банту. Остаётся два наиболее правдоподобных решения проблемы: отнести языки банту к числу агглютинативных либо к числу флективных (индоевропейской разновидности). Но так как признанию чистой агглютинативности строя языков банту препятсвует широкое распространение в них согласования слов в предложении, а признанию чистой флективности — преобладание моносемантических служебных морфем и слабое проявление фузии, то спор о типологии банту обычно сводится к дилемме: агглютинация с элементами флективности или флексия с элементами агглютинации» (Мельников, 1972 б, 138-139).
В трудах конголезских исследователей языков банту Республики Конго-Браззавиль вопросу о типологической классификации языков, не уделяется достаточного внимания: ( 1980; Adoua, 1984; Angoundou, 1990; Lipou, 1980; Loubelo, 1990; Lumwamu, 1973, 1986;Ndamba, 1977; Ndinga-Oba, 1971;Nzete, 1975, 1991; и др.).
Однако без уточнения типологического статуса языка китуба трудно взяться за такую сопоставительную работу. А.А. Реформатский указывал, «что тип языка надо определять прежде всего исходя из его грамматического строя, наиболее устойчивого, а тем самым и типизирующего свойства языка. Необходимо включать в эту характеристику и фонетическую структуру языка, о чём ещё писал Гумбольдт, но не мог осуществить, так как в то время не было фонетики как особой языковедческой дисциплины» (Реформатский, 1999,455).
Прежде чем охарактеризовать язык китуба, необходимо определить типологию языков банту, чтобы ответить на вопрос, является ли действительно китуба языком банту? Названием «банту» объединяется целый ряд африканских языков, имеющих некоторые сходства на уровне лексики (например, определённое количество общих основ) и на уровне структуры (например, общие морфологические явления). Этот термин связан с именем немецкого учёного, основоположника бантуистики В. Блика, «который впервые ввёл термин «банту» (ba-ntu люди ) для обозначения семьи языков, предпринял первую серьёзную попытку внутренней классификации африканских языков. На основании общих черт грамматической структуры, прежде всего, системы согласовательных классов, была выделена группа языков банту». (Аксенова, Топорова, 1990, 5).
Язык китуба развился за последние 50 лет как средство межэтнического общения между представителями разных типов языков (например, аналитических языков из Дагомеи и Сенегала — с севера и корнеизолирующих языков и язык йоруба — с юга). Естественно, что в этих условиях язык китуба приобретает черты аналитического языка (Колесова, 1987, 64).
Чтобы ответить на поставленный выше вопрос, мы основываемся главным образом на критериях, выделенных М. Гасри, Е.В. Колесовой ученицы Г.П. Мельникова. Что касается М. Гасри, мы останавливаемся на двух основных типах критериев: структурном и лексическом (Guthrie, 1948, II; Мельников, 1972а; Колесова, 1988 а, 49): по структурному критерию в языках банту должна быть система грамматических родов (обычно 5), которая имеет следующие характеристики: родовые морфемы выражаются именными префиксами (в языках не-банту в форме суффикса, как в языке пулаар) и позволяет распределить существительные по разным именным классам (обычно 10 или 20 классов); эти именные классы объединяются по парам единственного / множественного числа. В одних языках эта оппозиция не существует, а в других существуют оппозиции, единственное число/множественное число считаемое, и множественное число несчитаемое; все опредляющие существительного компоненты приобретают его именной префикс, то есть согласуются с ним; нет соответствующих корреляций с родом.
Применяя структурный критерий банту к языку китуба М. Гасри, можно с уверенностью утверждать, что в нём существуют: именные префиксы, позволяющие отнести имена существительные к тому или иному именному классу. В языке китуба таких классов 15 (см. дисс. на стр.54); 2). Эти именные классы действительно объединяются по парам в оппозиции единственное число / множественное число считаемое, например, mwana ребёнок / Ьапа дети . В отличие от большинства языков банту, согласование между компонентами словосочетания или предложения в китуба не действует, как отмечает Е.В. Колесова «больше всего нарушений — в языке мунукутуба, за счет несогласованности в 29 случаях из 39 классных показателей при релятивной частице между определением и определяемым» (Колесова, 1987, 64), например, muntuyayikembote человек этот добрый ; bantuyayikembote люди эти есть добрые\ В языке китуба нет соответствующих семантических корреляций с родом, за исключением именного класса 1 (mu-), к которому относятся только имена существительные, обозначающие людей.
В соответствии с лексическим критерием М. Гасри устанавливает, что опредлённая пропорция слов данного языка (12%) по системе фонетических соответствий должна относиться к корням гипотетического языка, общего банту.
В состав лексики языка китуба входят лексические единицы из всех диалектов группы НЮ. М. Гасри в своей работе «Comparative Bantu» предлагает в таких случаях, сопоставить лексику изучаемого языка с основами (4000) общего банту. Действительно словарный состав языка китуба явно свидетельствует о принадлежности его к общему банту.
Имя существительное в русском языке и языке китуба
В русском языке: имя существительное выражает значение части речи в морфологических словоизменительных категориях числа и падежа и в морфологической несловоизменительной категории рода (Русская грамматика, 1980,460). Имя существительное выполняет основные синтаксические функции подлежащего и дополнения. Кроме того, существительное может выступать в роли других членов предложения: обстоятельства и несогласованного определения. Оно также может быть членом составного именного сказуемого. В русском языке другим важным свойством существительного является способность определяться прилагательными и причастиями.
В пределах имени существительного как части речи выделяются лексико-грамматические разряды. Лексико-грамматическими разрядами называют «такие подклассы данной части речи, которые обладают общим семантическим признаком, влияющим на способность слов выражать те или иные морфологические значения или вступать в противопоставления в пределах морфологических категорий» (Русская грамматика, 1980, 459). Лексико-грамматические разряды — это существительные одушевлённые и неодушевлённые, собирательные, вещественные, отвлечённые, конкретные нарицательные, и собственные (Русская грамматика, 1980, 459 ).
Автор данной работы придерживается мнения, изложенного в «Русской грамматике» ( 1980 ), в которой более конкретно даются характеристики и критерии распределения имён существительных по разрядам. 2. Имя существительное в языке китуба В языке китуба имя существительное выражает значение части речи в морфологических категориях именных классов и числа, а таюке в синтаксической категории порядка слов (Топорова, 1996).
Обзор литературы по бантуистике в общем и о языке китуба в частности показал, что как основоположники бантуистики, так и современные исследователи мало уделяют внимания вопросу классификации имён существительных в отношении лексико-грамматических разрядов и только касаются его при исследовании именных классов. В работе П. Нзете отмечается наличие в языке лингала (родственном языке китуба) «исчисляемых и неисчисляемых существительных» (Nzete, 1975,64). Исследователи-бантуисты предпочитают рассматривать лексическую семантику существительных, составляющих именные классы: «в первых теоретических работах, посвященных изучению системы именных классов, особое внимание уделялось семантическому критерию. Однако уже К. Майнхоф, придававший большое значение семантике класса, предметному делению по классам (ср. Класс зверей , класс вещей , класс абстрактных понятий и т.д.), признавал недостаточность одного этого критерия, поскольку семантическое деление по классам не очень строго, имеют место взаимно перекрещивающиеся системы. Так, например, в один класс могут входить имена, принадлежащие к разным лексическим группам ( например, в лингала к 3 классу относятся: растения (mwete дерево ), географические понятия {mokili мир, страна ), части тела (mokongo спина ). С другой стороны, в этом же языке названия частей тела разбросаны по разным классам (например: mokongo спина , 3 кл.; liso глаз , 5 кл.; nzoto тело , 9кл.; loboko рука , 11 кл.)» (Топорова, 1996, 25).
Е.В. Колесова придерживается такого же мнения и указывает, что для того чтобы понять природу языков банту, следует рассмотреть семантические характеристики классных показателей и семантики классов. Этот вопрос, по её мнению, до сих пор не получил полного решения (Колесова, 1988 а, 60).
Для того, чтобы исследовать лексическую семантику именных классов в языке китуба в синхронном плане, будем пользоваться терминологией российских бантуистов. Вслед за ними будем исходить из того, что в большинстве языков с именными классами семантические основания классификации затемнены и лишь отдельные классы обнаруживают относительно единообразное содержание; в языках банту только 1-й класс содержит семантически однородные имена (класс людей), прочие имеют условное семантическое определение (классы растений), (ЛЭС, 1990, 173).
Теоретические положения, изложеннные в трудах ученых-бантуистов, могут быть представлены следующим образом:
Семантика класса 1 (mu-). Данный класс является единственным гомогенным классом языка китуба, так как он объединяет имена существительные, называющие лицо в форме единственного числа. Префикс указывает на личность и морфологическое значение единственного числа. При этом сами существительные указывают на социальные, национальные, возрастные, профессиональные и другие признаки лица, например, muntu человек , musantu святой , mwana ребёнок , mutekolo внук , mufalanse француз .
Мнение, высказанное И.Н. Топоровой по отношению к языку лаади, распространяется и на язык китуба : «говоря о семантике кл. 1 , нельзя игнорировать тот факт, что довольно большое количество имён, маркированных признаком личность, разбросаны по другим классам» (Аксенова, Топорова, 2005, 40). Так, в языке китуба они разбросаны по всем классам со значением единственного и множественного числа, кроме классов 10, 11, 13, 15: Ъико родителимужа или жены (класс 14), dibaba глухонемой (класс 5), mumbikudi пророк (класс 3 ), matalana хвастун , (класс 6), kisadi трудящийся (класс 7), tata отец (класс 1А ), nkoko дедушка (класс 9).
Семантика класса 1А (0-). «В разных языках банту тем или иным классам отводится роль "поглотителей" заимствованных существительных. В зулу и коса, например, это класс 5, а в лингала- 9» (Луцков, 1996,78). Однако в языке китуба, эта роль отводится классу 1А (0-). В этот класс входят имена существительные, обозначающие: термины родства: тата мама , leki младш(ий) /брат или сестра ,kento женщина , bakala мужчина ; названия плодов: fufu крупа , kwanga маниок и др. употребляются только в единственном числе; названия временных периодов: suka утро ; названия географических объектов: /о nde север , banda юг ; названия болезней редко:: tiya лихорадка ; заимствованные существительные обозначают лиц, предметы и т.п., например, тега стол , lady о радио , bulangiti одеяло , soda солдат , minisite министр .
Конкретные имена нарицательные
Из всех лексико-грамматических разрядов имён существительных, выделение конкретных имен нарицательных менее всего вызывает разногласия между исследователями. Конкретные имена нарицательные освещены во многих научных трудах, в учебных пособиях, и им было уделено наибольшее внимание лингвистов: Ю.Д. Апресян (1974), Н.Д. Арутюнова (1975), А.С. Белоусова (1986), В.Ф. Васильева (1973), СМ. Васильченко (1989), П.Н. Денисов (1980), Р.П. Козлова (1999), А.А. Колесников (1988), В.В. Лопатин (1989), И.П. Мучник (1971) и др.
Как и другие лексико-грамматические разряды, имена нарицательные конкретные являются однородным классом существительных, включают большое количество семантических групп слов, описывающих определенную часть реальной действительности: лица, предметы обихода (жилище, обувь, одежду, мебель и др.), животный мир (домашние и дикие эюивотпые, птицы, рыбы, насекомые, и др.), растительный мир (овощи, деревья, фрукты и др.), явления действительности, которые могут быть представлены в отдельности и подвергнуты счету: карандаш, кольцо, инженер, поединок, война. Имена нарицательные конкретные представляют собой организованную систему, подерживающую сложные отношения как внутри в целом, так и внутри каждой конкретной группы.
Следующее определение имён нарицательных конкретных принадлежит Е. Куриловичу: «если среди существительных конкретные имена нарицательные являются центральной семантической категорией, то это именно потому, что они обладают двумя способностями: значить (signifier) и обозначать (designer). У них есть определимое семантическое содержание, и в то же время они приложимы к реальным объектам» (Курилович, 1962, 251).
Конкретные имена нарицательные, отмечается в «Русской грамматике», представляют собой «слова, называющие вещи, лица, факты, и все явления действительности. Все конкретные имена нарицательные, за исключением существительных, не имеющих форм единственного числа (pluralia tantum), имеют формы единственного и множественного числа. По своему значению и морфологическим особенностям конкретные имена нарицательные противопоставлены не только абстрактным существительным, но и существительным собирательным и вещественным» (Русская грамматика, 1980, 462).
В русском языке конкретные имена нарицательные делятся на одушевленные и неодушевленные. По мнению Э.А. Балалыкиной, одушевленные и неодушевленные являются разновидностью конкретных имён нарицательных, обозначающих живые и неживые предметы. Это различие жестко выражается в формах множественного числа (Балалыкина, 2003, 30-31).
К одушевленным конкретным именам нарицательным относятся названия лиц, животных, птиц, насекомых, рыб: мальчик, козел, гусь, комар, сом и др. Это в основном существительные мужского и женского рода. Одушевленные конкретные имена существительные среднего рода немногочисленны: например «Краткий толковый словарь русского языка» для иностранцев под редакцией В.В Розановой даёт лишь два примера: животное, насекомое, однако в других источниках можно найти следующие примеры: лицо, дитя, чудище, страшилище, чудовище, существо (в зачении «живой организм»), млекопитающее, беспозвоночное, травоядное, земноводное, кишечно-полостное.
Деление имён нарицательных конкретных на одушевленные и неодушевленные базируется не только на семантических основаниях, но и грамматических. В именах нарицательных конкретных мужского рода, одушевленность выражается в совпадении форм винительного и родительного падежей единственного и множественного числа: вижу брата — нет брата; люблю братьев - нет братьев, т.е. винительный падеж совпадает с родительным. В именах нарицательных конкретных среднего и женского родов, одушевленность выражается в винительном и родительном падежах только множественного числа: вижу девушек — нет девушек; вижу животных - нет животных, т.е. винительный совпадает с родительным во множественном числе.
Неодушевленные имена нарицательные конкретные называют неживые предметы (названия предметов, явлений реальной действительности). При склонении существительных, винительный падеж совпадает с именительным падежом во множественном числе: вижу горы, реки, стада, деревья, апельсины.
Конструкции с предлогом в при глаголах: поступить, произвести, вступить, избрать, пойти и некоторых других, обозначающих переход в другое состояние или положение, как указывают Н.М. Шанский и А.Н. Тихонов, являются отступлением от основной нормы выражения значения одушевленности: «эти слова образуют форму винительного падежа как неодушевленные существительные: произвести в генералы, избрать в академики, кандидат в депутаты и т.п.» (Шанский, Тихонов, 1987, 97).
Понятие категории одушевленности и неодушевленности (семантическая классификация) не полностью совпадает с научными представленными о живой и неживой природе. Например, все названия растений относятся к неодушевленным конкретным именам существительным. В учебных пособиях, к числу исключений обычно относят имена нарицательные конкретные, обозначающие неодушевленные предметы, однако обладающие грамматическими признаками одушевленности: а) названия мифических существ, представляемых как живые (Зевс, дракон, кентавр и др.); б) названия кукол: {кукла, матрешка, петрушка и др.); в) названия умерших: (мертвец, покойник, утопленник и др.), однако слово труп употребляется только как неодушевленное; г) названия карточных и шахматных фигур: (дама, валет, король и др.); е) слова на—тель, «являющиеся названиями того, что производит действие или предназначено для осуществления действия: каждый атом серы или фосфора постоянно меняет своего носителя»; ж) названия спортивных снарядов, явившиеся результатом семантического переосмысления: прыгать через козла, коня и т.п.; з) названия художественных произведений (по их героям) и музыкальных произведений и танцев: читать «Братьев Карамазовых» (Достоевского), «на вашей свадьбе спляшу казачка» и др. Э.А. Балалыкина, отмечает, что «подобные исключения связаны с длительными процессами семантического преобразования слова, когда названия одушевленных предметов становились основой для производства названий неодушевленных: король (наименование лица) король (название шахматной фигуры); козел (животное)Жозел (наименование игры); конь (животное) конь (спортивный снаряд)...».
Имена нарицательные конкретные типа: кумир, болван, идол, истукан, в значении «статуя» можно относить к неодушевленным, а в переносном значении — к одушевленным: не любил этого болвана (Русская грамматика, 1980,463-464; Шанский, Тихонов, 1987, 96; Камынина, 1999, 41; Балалыкина, 2003, 32).
В синтаксическом плане, одушевленность и неодушевленность у конкретных имён существительных выражаются согласованием с прилагательными или причастиями: 1) неодушевленные конкретные имена , когда употребляются с определяющим местоименным прилагательным в значении отрицательного лица или живого существа обладают грамматическими признаками одушевленности: мешок, дуб, колпак, пень, тюфяк и др.; нашего мешка поругали; не люблю этого колпака; 2) если слова: дух (бесплотное сверхъестественное существо), гений, тип, тень (дух, привидение) употреблены в зачении лица, выступают как одушевленные: «Яему ставлю в пример немецких гениев» (А.С. Пушкин); 3) одушевленные имена нарицательные конкретные, обозначающие предметы, при названии неживых предметов, могут сохранять свои грамматические признаки одушевленности. К ним относятся: а) слова типа: бомбардировщик, истребитель, разведчик и др могут сохранять грамматический признак одушевленности; б) названия машин по маркам, фирмам, сортам: «москвич», «Тигр» и других продуктов: «толстяк» (пиво).
