Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретические и методологические основы управления общественным мнением 16
1.1 Особенности развития представлений о механизмах управления общественным мнением 16
1.2. Особенности супремативной модели воздействия СМИ на общественное мнение 32
1.3. Модель ограниченного воздействия на общественное мнение 60
ГЛАВА П. Анализ методов управления общественным мнением (на примере информационного противостояния в чеченской республике и Южной Осетии) 95
2.1. Использование методов управления общественным мнением в условиях современной России на примере информационного противостояния в Чечне 99
2.2. Использование информационных ресурсов государственными органами в ходе информационного противостояния 129
2.3. Интегрированные коммуникации при проведении информационной кампании во время войны в Южной Осетии в августе 2008 года 141
ГЛАВА Ш. Противодействие технологиям управления об1цественным мнением в контексте системы обеспечения комплекса информационной безопасности в условиях современного общества 161
3.1. Информационная безопасность в современном обществе 161
3.2. Перспективы развития системы комплексного обеспечения информационной безопасности 172
Заключение 176
Библиография 184
- Особенности развития представлений о механизмах управления общественным мнением
- Использование методов управления общественным мнением в условиях современной России на примере информационного противостояния в Чечне
- Интегрированные коммуникации при проведении информационной кампании во время войны в Южной Осетии в августе 2008 года
- Информационная безопасность в современном обществе
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Стремительно прогрессирующая информационная революция, ускоряющаяся и усложняющаяся социокультурная динамика, появление новых средств массовой коммуникации и метаморфозы, которые под их влиянием претерпевают традиционные СМИ, поставили вопрос о возрастающем влиянии на формирование общественного мнения и появлении целых комплексов технологий управления общественным мнением. Процесс глобализации способствует превращению общества в открытую систему с принципиально новой нелинейной динамикой развития, которая проявляется в прерывистости развития и том, что новое общество наполнено рисками, которые создаются как социальными акторами, так и структурами. В России общемировые тенденции развития, инициированные информационной революцией, трансформируются под влиянием процессов реформирования общественных институтов. Эти процессы обусловлены особенностями социально-политического развития страны за последние десятилетия и социокультурными особенностями российских СМИ. Российское общество наблюдало появление в течение одного десятилетия на технической, кадровой, идеологической базе, оставшейся от системы пропаганды Советского Союза, качественно новой системы СМИ. Признавая, что новые СМИ обеспечили аудитории максимальную свободу выбора, представители политической элиты в своих выступлениях постоянно подчеркивают, что эта свобода ведет к разрушению русской культуры под давлением массовых жанров и массовой информации и, в дальнейшем, к исчезновению её самобытности. В принципе, данная тенденция характерна для всех стран, в которых модернизация приводит к появлению массовой аудитории и новейших СМК. Однако в российских условиях эта враждебность обострялась общим кризисом и аномией, которые переживало общество на очередном этапе трансформации, и поэтому зачастую приобретала экстремальные формы.
Актуальность подтверждается и тем, что все чаще реальные политические, дипломатические и военные действия имеют продолжение в информационном поле с использованием технологий управления общественным мнением. И зачастую именно информационное пространство становится тем полем битвы, на котором выигрывают и проигрывают войны. Последним примером интенсивного информа-
ционного противостояния с применением комплекса технологий управления общественным мнением на фоне вооруженного конфликта можно назвать события в Южной Осетии в августе 2008 года. Серьезного анализа данной войны в силу того, что произошла она сравнительно недавно, ещё не проводилось. Первая чеченская война продолжалась несколько лет, потенциалы противников в информационном плане и плане технического обеспечения информационного противостояния значительно отличались и в качественном и в количественном отношении. Именно первая чеченская война выявила все слабости существовавшей на тот момент государственной системы информационного обеспечения и заставила пересмотреть отношение к информационным технологиям и технологиям управления общественным мнением на уровне государства. Сравнительный анализ информационного противостояния во время первой, второй чеченской войны и событий в Южной Осетии поможет не только выявить основные характеристики и особенности развития методов управления общественным мнением с учетом изменения ситуации на информационном поле и оценить последствия использования этих технологий, но также предложить варианты более эффективного обеспечения информационной безопасности российского социума.
К основным условиям успешного продвижения России на пути к более эффективному управлению потоками информации можно отнести, в первую очередь, сдвиг в сторону высоких технологий и конкурентоспособного наукоемкого производства. Постепенная интеграция информационного пространства России в мировое информационное пространство при этом должна проходить при условии сохранения национального информационного суверенитета. От того, насколько быстро и масштабно будет сформирована в России современная информационная среда, выработана система технологий управления общественным мнением и механизмы защиты российского информационного пространства от информационных атак, зависит ее национальная безопасность и будущее место в новой системе международных отношений.
Степень проработанности проблемы
Главная сложность при анализе проблемы управления общественным мнением состоит в том, что на русском языке количество серьезных исследований, посвященных данной теме, весьма невелико. Дело в том, что проблема массовой ком-
муникации стала объектом самостоятельного анализа в отечественной науке сравнительно недавно. До этого идеологическое давление на исследователей, занимавшихся изучением эффектов воздействия средств массовой коммуникации на общество, было значительным, то есть теоретическая проблема воздействия средств массовой коммуникации на общество сводилась к чисто технической проблеме совершенствования методов воздействия на население. По этой же причине исследователи, стремившиеся ознакомить советскую научную среду с разработками зарубежных специалистов в области социологии массовой коммуникации, сталкивались с серьезными трудностями. Явное предпочтение отдавалось работам, которые проводились в рамках марксистской парадигмы. Однако если выводы, к которым приходили ученые, работавшие в данной парадигме, находились в противоречии с официальной догмой, их не принимали во внимание в должной мере. Ещё одной немаловажной особенностью отечественной школы исследований в области коммуникаций с точки зрения инструментария и методологии является тот факт, что на её формирование оказали значительное влияние исследовательские работы по психологии А. Леонтьева и Л. Выготского, труды М. Бахтина по языкознанию. Социология же массовых коммуникаций ориентировалась на исследования общественного мнения, социометрию (Грушин Б., Ядов В.) и на анализ существующих теоретических наработок1. Тем не менее, несмотря на идеологическое давление, в 60-80-е годы прошлого века вышел ряд работ, в которых рассматривались некоторые направления теоретического анализа массовой коммуникации. Это работы таких ав-торов, как Н. Бирюков, А. Власов, С. Митина и др.
За последнее десятилетие XX века появилась целая серия исследований, представивших и достижения западной теории массовой коммуникации. А. Дмитриев, Л. Землянова, В. Латыпов, В. Олешко3 и другие, например, посвятили свои
Науменко Т. В. Социология массовых коммуникаций в структуре социологического знания // Социологические исследования. - 2003. - № 10. - С. 40.
2 См.: Бирюков Н. С. Буржуазное ТВ и его доктрины. - М.: Мысль, 1977; Власов А. М. Политические манипуля
ции: (история и практика СМИ США). - М.: Международные отношения, 1982; Митина С. А. Критика буржуаз
ной социологии массовых коммуникаций // Некоторые проблемы современной буржуазной социологии. Кн. 2. -
М.: Институт социологии АН СССР, 1979.
3 См.: Дмитриев А. В., Латыпов В. В. Социальная коммуникация // Социология. Основы общей теории. М.: Ас
пект-пресс, 1996; Землянова Л.М. Современная американская коммуникативистика, - М.: Изд-во МГУ, 1995;
Олешко В.Ф. Социожурналистика: Прагматическое моделирование технологий массово-коммуникационной дея
тельности. - Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 1996.
работы описанию последних этапов развития современной социологии массовой коммуникации и анализу эффектов влияния массовых коммуникаций на формирование общественного мнения. Но все они уделяли мало внимания методологическим и общетеоретическим основаниям в подходах к анализу проблем массовой коммуникации. Как следствие выводы, к которым приходили исследователи, работавшие в принципиально различных теоретических традициях, объединялись между собой. Это способствовало скорее мифологизации (а не прояснению и конкретизации) проблемы влияния на общественное мнение СМК. Новым этапом развития исследований в данной области стала монография М. Назарова4. Его работа носит обзорный характер и посвящена социологии массовой коммуникации, но, тем не менее, в данной работе дан анализ эволюции проблемы воздействия на общественное мнение в хронологическом разрезе.
Проблема управления общественным мнением и влияния СМИ на формирование общественного мнения в мировой практике изучается с момента возникновения теории массовой коммуникации. Изначально выделились два подхода к данной проблеме, один из которых абсолютизировал влияние массовой коммуникации на общество и формирование общественного мнения, а второй, наоборот, отстаивал тезис о минимальном влиянии СМИ. Основоположниками первого подхода можно считать представителей Франкфуртской школы Т. Адорно и Г.Маркузе5, а второго - американского исследователя П. Лазерсфельда6.
Дальнейшее развитие в рамках каждого из этих подходов привело к тому, что из них выделилось несколько исследовательских направлений. В рамках первого подхода была сформулирована целая система доказательств, обосновывающих тезис о полной подчиненности СМК властвующей элите (П. Голдинг, Дж. Ф. Ситтон, Дж. Карран, Дж. Мёрдок, Н. Чомски7 и др.). С другой стороны, серьезной критике
См.: Назаров М. М. Массовая коммуникация в современном мире: методология анализа и практика исследования. - М.: УРСС, 2000.
5 См.: Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика просвещения. Философские фрагменты / Пер. с нем. М. Кузнецова, - М.: Медиум, 1997; Маркузе Г. Одномерный человек, - М.: ACT, 2003.
6Lazarsfeld P., Merton R. Mass Communication, Popular Taste and Organized Social Action // The Communication of Ideas. - N. Y.: Harper and Brothers, 1948.
7 См.: Sitton J. F. Habermas and Contemporary Society. - N. Y.: Palgrave Macmillan, 2003; Curran J., Gurevitch M. Mass Media and Society. - London: Edward Arnold, 1991; Golding P., Murdock G. Culture, Communication and Political Economy // Mass Media and Society. - London: Edward Arnold, 1981; Chomsky N. Media Control: The Spectacular Achievement of Propaganda. - N.Y.: Seven Stories Press, 2002.
был подвергнут тезис о том, что аудитория является пассивным объектом воздействия СМК. Представители Бирмингемской школы (Дж. Стори, Р. Вильяме, А. Мак-робби, Т. Модлески, С. Холл, Д. Морли, Дж. Хартли8) выдвинули положение о «семантической партизанской войне» как особом способе противостояния масс попытке управления. Одновременно в рамках Франкфуртской школы собственную модель взаимодействия массовой коммуникации и общества на основе принципа историзма создал Ю. Хабермас9. Для этого ему пришлось в значительной степени переработать основные положения Франкфуртской школы. Параллельно с марксистской политологией аналогичную по структуре, но базирующуюся на несколько иных основаниях модель разрабатывали такие исследователи, как Дж. Блумлер, К. Дотрих, П. Робинсон, Т. Хартли, Э. Рэнни, Б. Багдикян10 и другие сторонники радикально-либерального подхода к исследованию СМИ.
Работы таких социологов, как П. Лазерсфельд, Р. Мертон, Э. Кац и Дж. Клаппер легли в основу множества социологических исследований, в которых изучалось воздействие СМИ и выдвигался тезис об ограниченном характере этого воздействия. С начала 70-х годов XX века появляется новое направление, основанное на феноменологической социологии и занимающееся изучением функционирования СМИ как социального и политического института. В работах таких авторов, как Т. Кук, Дж. Такмен, Дж. МакМанус, Л. Зигельман, Р. П. Сноу, Д. Олтейд1' ис-
См.: Storey J. An Introductory Guide to Cultural Theory and Popular Culture. - Athens, University of Georgia Press, 1993; Williams R. On Television: Selected Writings. - London, Routledge, 1989; McRobbie A. Postmodernism and Popular Culture. - London: Routledge, 1994; Modleski T. Loving with a Vengeance: Mass Produced Fantasies for Women. -Camden, CT: Archon Books, 1982; Hall S. Encoding/Decoding // Media and Cultural Studies. Key Works. - L., 2001; Morley D., Chen K.-H. (eds). Stuart Hall: Critical Dialogues in Cultural Studies. - London: Routledge, 1995; Hartley J. Communication, Cultural and Media Studies: The Key Concepts. - Routledge Key Guides, 2002.
9 См.: Habermas J. The Theory of Communicative Action, Vol. 1: Reason and the Rationalization of Society. -
Cambridge: Polity Press, Blackwell Publishers, 1995.
10 См.: Blumler J.G., McLeod J.M., Rosengren K.E. Comparatively Speaking: Communication and Culture Across Space
and Time. - Newbury Park, CA: Sage, 1992. - PP. 3-18; Dautrich K., Hartley T. H. How the News Media Fail American
Voters. Columbia University Press, 1999; Robinson P. The Policy-Media Interaction Model: Measuring Media Power
During Humanitarian Crisis // Journal of Peace Research, 37(5), 2000. - PP. 613 - 633; Rennie E. Community Media: A
Global Introduction (Critical Media Studies). - Rowman & Littlefield Publishers, Inc., 2006; Bagdikian В. H. The Media
Monopoly. - Boston: Beacon Press, 2000.
11 См.: Cook T. Governing with the News: the News Media as a Political Institution. - Chicago, 1998; Tuckman G. Mak
ing News: A Study in the Construction of Reality. - N. Y.: Free Press, 1978; McManus J. Serving the Public and Serving
the Market: A Conflict of Interest? // Journal of Mass Media Ethics: Exploring Questions of Media Morality, 1532-7728,
Vol. 7, Issue 4, 1992. - PP. 196-208; Siegelman L., Bullock D. Candidates, Issues Horse Races, and Hoopla: Presiden
tial Campaign Coverage, 1888-1988 // American Politics Quarterly, 19, 1991. - PP. 5 - 32; Snow R. P. Interaction with
Mass Media: The Importance of Rhythm and Temp // Communication Quarterly, 1746-4102, Vol. 35, Issue 3, 1987. -
PP. 225 - 237; Altheide D. Creating reality. How TV News Distort Events. - Sage Publications, 1974.
следовалась внутренняя организация СМИ и традиционные методы взаимодействия их с другими социальными и политическими институтами и властвующей элитой.
Синтез этих двух направлений - позитивистских исследований воздействия СМИ на аудиторию и феноменологических исследований СМИ как социального института - позволил конкретизировать модель взаимодействия СМИ и общества в виде теории установления повестки дня (agenda-setting theory). В качестве гипотезы она была сформулирована М. Маккомбсом и Д. Шоу12, а затем получила дальнейшее развитие в работах целой группы авторов, таких как Ш. Иенгар, Дж. Кингдон,
1 Ч
Дж. Коэн, Э. Роджерс и другие. В настоящее время теория установления повестки дня является базовой моделью для дальнейших исследований в этой области. При этом сравнительный анализ основных теорий воздействия на общественное мнение в современной научной литературе еще не проводился. Поэтому, несмотря на большое количество обзорных работ по теории массовой коммуникации, включая работы М. ДеФлёра и Д. Макквайла14, проблема влияния СМК на общественное мнение не проанализирована в современной социологии массовой коммуникации как целостная научная проблема. Следует учесть, что методологически анализ взаимодействия механизмов воздействия на общественное мнение ориентирован на американский тип СМИ, который обладает своей социально-исторической спецификой. Поэтому изучение господствующих моделей влияния СМК на общественное мнение, проводимое на основе определенного культурного контекста, позволяет четче увидеть границы их применения. Это также позволяет найти способы адаптации данных моделей к российским реалиям, с учетом специфики отечественных СМИ.
Целью диссертационного исследования является комплексный анализ технологий управления общественным мнением, особенностей воздействия на обще-
12 См.: McCombs М., Shaw D. The Agenda-Setting Function of Mass Media // Public Opinion Quarterly, Vol. 36. №3.
1972.-PP. 176-187.
13 См.: Iyengar Sh., Kinder D.R. More than Meets the Eye: TV News, Priming & Public Evaluations of the President. //
Public Communication & Behaviour. Vol. 1. 1986. - PP. 135-171; Kingdon J.W. Congressmen's Voting Decisions. -
N.Y., 1981; Cohen J.E. Presidential Rhetoric & the Public Agenda// American Journal of Political Science. Vol. 39. №
1. 1995. - P. 101; Rogers E. M., Dearing J. W. Agenda-Setting Research: Where Has It Been? Where Is It Going? // An
derson J.A. (Ed.). Communication Yearbook 11. - Newbury Park, CA: Sage, 1988. - PP. 555 - 594.
14 См.: DeFleur M. L. The Growth and Decline of Research on the Diffusion of the News: 1945-1985 // Communication
Research, № 14(1), 1987; McQuail D. Mass Communication Theory. - L., 1994.
ственное мнение в условиях интенсивного информационного противостояния, а также разработка модели обеспечения информационной безопасности, которая позволит минимизировать негативные последствия информационных атак на российский социум в период интенсивного информационного противостояния. В соответствии с целью ставится ряд конкретных задач:
всесторонний анализ проблемы управления общественным мнением как одной из базовых проблем современной социологии массовой коммуникации;
изучение особенностей нового типа интенсивного информационного противостояния;
исследование деятельности акторов информационных кампаний и изучение отдельных информационных атак в условиях интенсивного информационного противостояния;
анализ роли СМИ как влиятельных смыслопроизводящих институтов, активно влияющих на формирование общественного мнения, в том числе с помощью технологий управления общественным мнением;
изучение основных подходов к обеспечению информационной защиты общества от информационных атак в условиях информационного общества.
разработка предложений по созданию эффективной системы защиты социума от агрессивного информационного воздействия в условиях современной России.
Объектом исследования является управление общественным мнением в России в условиях его дисфункциональной интеграции в глобальное информационное поле, что вызывает необходимость создания собственной государственной системы противодействия технологиям управления общественным мнением, уже апробированным другими участниками информационного поля в глобальном масштабе.
Предметом анализа являются технологии управления общественным мнением, применяемые социальными в современном российском обществе в условиях интенсивного информационного противостояния.
Методологической основой исследования технологий управления общественным мнением является полипарадигмальньш подход. Принцип ценностной нейтральности со-
циологических исследований определяет ценностно-нейтральный подход к анализу технологий управления общественным мнением.
Исследование феномена аномии Э. Дюркгеймом и функционалистская теория аномии Р. Мертона сыграли важную роль при анализе в рамках данной диссертационной работы социокультурных и политических изменений в современном российском обществе.
Концепция символического обмена, «мягкого контроля, осуществляемого с помощью симуляций» и симулякров Ж. Бодрийяра используется при анализе особенностей современного глобального информационного поля.
Для определения роли значимых символов в области массовых коммуникаций и исследования теорий информационного общества использовались методологические подходы Ф. Уэбстера, который рассматривает процессы трансформации современного общества комплексно, с учетом изменений в пяти измерениях: технологическом, экономическом, профессиональном, пространственном и культурном.
Влияние нелинейной социокультурной динамики современного общества на формирование общественного мнения исследуется на основании методологии Н. Лумана, П. Штомпки, социологии постмодерна 3. Баумана, теории общества риска У. Бека и теории играизации С. А. Кравченко.
В работе используется методологический аппарат концепций глобальной культуры, динамики глобального и локального для анализа особенностей управления общественным мнением в условиях глобализации С. Хантингтона, теории конструирования социальной реальности П. Бергера и Т. Лукмана. Особенное значение для данного исследования имеет постулат последней теории о том, что понимание функционирования социальной организации, позволяющей тем, кто определяет реальность, заниматься её конструированием, способствует формированию навыка оценки состояния социально сконструированного универсума в любой точке времени или его изменения во времени.
При анализе роли СМИ в процессе формирования общественного мнения использовались теории эффектов массовых коммуникаций, в частности модель медиазависимости С. Бол-Рокич и М. ДеФлёра, теория массовых коммуникаций Д. Макквайла, гипотеза «спирали молчания» Э. Ноэль-Нойман.
При изучении тематики материалов российских и зарубежных СМИ по общественно важным проблемам использованы методологические подходы теории символического интеракционизма Д. Мида, Ч. Кули.
В рамках данной работы также использовался методологический инструментарий, предложенный М. Яновичем и Э. Шилзом, а также У. Шраммом в исследованиях влияния методов пропаганды на малые группы.
Автором в диссертационном исследовании также использовался разработанный в рамках теории установки повестки дня М. Маккомбсом и Д. Шоу взаимно-корреляционный анализ для выявления связей между результатами опросов общественного мнения и контент-анализа сообщений СМИ.
Методологические принципы теории рефлексивной модернизации Э. Гидценса, а также модель четырех социологических парадигм, разработанная Г. Барреллом и Г. Морганом, используются при анализе системы обеспечения информационной безопасности в национальном государстве, озабоченном проблемами войны и безопасности, а вместе с тем - гражданских прав и обязанностей.
Для анализа системы технологий управления общественным мнением и системы обеспечения информационной безопасности в работе использовался методологический аппарат таких исследователей, как М. Оукшотт, Э. С. Бир, Б. Клемсон. Особый методологический интерес представляет подход П. Чеклэнда, а также поведенческий подход Г. Саймона, Д. Смитцберга, Д. Истона. В диссертации также был использован методологический аппарат исследования процессов управления и эффективности технологий управления, предложенный в работах А. В. Тихонова.
Основными методами исследования являются классификация, типологизация, систематизация и компаративный анализ социологических концепций (в частности методологические подходы социальной феноменологии и теории социальных проблем), чей теоретико-методологический анализ может быть использован для анализа технологий управления общественным мнением, влияния СМИ на формирование общественного мнения, а также систем обеспечения информационной безопасности в условиях современной России. В исследовании технологий управления общественным мнением автор использует преимущества метода изучения конкретных ситуаций (case-studies), благодаря использованию которого можно проследить все этапы «жизненного цикла» социальной проблемы.
Эмпирическую основу исследования составили печатные и электронные материалы СМИ, результаты опросов общественного мнения, документы, регламентирующие работу в условиях вооруженных конфликтов в России и за рубежом, видеоматериалы программ новостей российского и зарубежного телевидения, документальные (например, «Чечня. Начало войны», «Война 08.08.08. Искусство предательства») и художественные фильмы (например, «Блокпост», «Олимпиус Инферно»).
Научная новизна работы заключается в следующем:
посредством компаративного анализа комплексно изучен широкий спектр социологических подходов к вопросу управления общественным мнением;
проанализирована роль СМИ в процессе управления общественным мнением в условиях современной России;
проанализированы подходы различных социологических парадигм к проблеме обеспечения информационной безопасности российского социума;
проведена систематизация технологий управления общественным мнением, используемых сторонами в ходе информационного противостояния;
охарактеризованы механизмы информационного обеспечения государственной политики и коммуникационного противостояния информационным угрозам, а также методы антикризисных коммуникаций и идеологического противостояния;
проведен анализ вновь полученных, не публиковавпгихся ранее материалов об особенностях информационного обеспечения работы органов государственной власти в чрезвычайных военно-политических ситуациях;
- обоснована необходимость создания новой, сетевой модели информационной
безопасности, базирующейся на принципиально новых подходах и позволяющей при от
лаженной координации действий всех элементов системы и эффективном взаимодействии
этих элементов с институтами гражданского общества противодействовать угрозам в ин
формационном поле одновременно по нескольким направлениям.
На защиту выносятся следующие положения:
1. На смену линейной коммуникации между центром и периферией пришла конвергентная или сетевая коммуникация между равноправными участниками, при которой отправитель и получатель информации постоянно меняются местами. У самой информации появляются принципиально новые характеристики: многомерность, мультимедий-
ность, интерактивная открытость для изменений. Благодаря новым СМИ значительно расширился доступ к информации и увеличился её объем, как на национальном, так и на глобальном уровне, стираются традиционные барьеры - географические, политические и социальные - на пути коммуникации.
При информационном конфликте иерархически-выстроенные структуры оказываются в менее выигрьшшом положении, чем сетевые структуры. Это связано с тем, что времени на принятие решений и реакции на происходящие изменения в быстроменяющейся обстановке, в иерархических системах требуется значительно больше, чем в сетевых структурах. Поэтому для того, чтобы эффективно противостоять информационным атакам со стороны сетевых игроков, государственным структурам необходимо по-новому выстроить схемы координации действий различных ведомств, наладить взаимодействие с негосударственными организациями и структурами, выдвигать инициативы по межгосудар-ственному сотрудничеству в информационной сфере и содействовать унификации различных национальных законодательных систем. А это в свою очередь влечет за собой появление новой, сетевой, модели национальной и международной безопасности.
В условиях современного общества использование технологий управления общественным мнением в комплексе с интегрированными политическими и маркетинговыми коммуникациями приводит к возникновению синергетического эффекта, при котором каждая из коммуникаций дополняет другую таким образом, что общий эффект воздействия превышает сумму воздействий каждого из них в отдельности. При этом синерге-тический эффект возрастает за счет повышения степени интеграции технологий управления общественным мнением с общим процессом управления всей системой. Он также может быть увеличен за счет усиления интеграции элементов коммуникационного комплекса по управлению общественным мнением между собой и за счет развития каналов коммуникации. Кроме того, усилению синергетического эффекта способствует и повышение уровня квалификации персонала, принимающего участие в разработке и реализации кампании по управлению общественным мнением.
Ни один метод управления общественным мнением не гарантирует тотального воздействия в силу того, что человек, постоянно живущий в насыщенном информационном поле, научился «отфильтровывать» информацию, которую он по каким-то причинам считает недостоверной. Именно благодаря этой особенности психики большинство
людей не испытывают перегрузку от всё возрастающих объемов поступающей информации. Более того, получение информации в режиме реального времени становится средством защиты от информационной перегрузки. Ежедневное аккумулирование информации и идей, распространяемых через СМИ, превратилось в рутинный процесс, не требующий предварительной психологической настройки и сосредоточенности. Кроме того, включенность индивида в жизнь микрогруппы и самоидентификация с лидером общественного мнения в данной группе, сплоченность этой группы в значительной степени снижает эффективность воздействия технологий управления общественным мнением.
Сообщения, нацеленные на изменение сложившихся уже представлений, или совсем не усваиваются, или усваиваются с такими искажениями, которые позволяют подкреплять существующую позицию. Эффективность воздействия на общественное мнение зависит больше от степени соответствия сообщений установкам аудитории, чем от усилий самих специалистов по управлению общественным мнением, и возрастает, если у индивида ещё не сложилось отношение к какому-то незнакомому явлению.
Понимание механизмов управления общественным мнением в условиях интенсивного информационного противостояния, а также разработка методов защиты и обеспечения информационной безопасности в значительной степени снижают последствия агрессивного информационного воздействия. Развитие у индивидов навыков критического восприятия информации, умения выявлять в информационных сообщениях об отдельных событиях контекст, определять скрытые мотивы деятельности социальных акторов в информационном поле способствуют более эффективной «фильтрации» поступающей информации при первом с ней контакте и помогают человеку найти в информационном поле подлинное знание.
Перемещение акцента в решении проблемы обеспечения информационной безопасности с сугубо технического аспекта на аспект социальный будет способствовать созданию более эффективной системы защиты социума от агрессивного информационного воздействия на общественное мнение. Это связано с тем, что в процессе информационного обмена ведущая роль принадлежит человеку - носителю, пользователю информации и знания, а следовательно, от того, как в нем будут учтены интересы, психологические особенности, характеристики личности, зависит эффективность системы обеспечения информационной безопасности в целом.
Практическая значимость работы. Проведенный в работе анализ позволит лучше понять механизмы управления общественным мнением, наметить тенденции развития этих механизмов и технологий, определить роль СМИ в процессе формирования общественного мнения и разобраться в формах и методах обеспечения информационной безопасности общества в условиях современной России.
Источниками исследования стали ранее не публиковавшиеся на русском языке тексты англоязычной социологии массовой коммуникации, разработки современных российских исследователей эффектов массовой коммуникации, документы различных государственных органов, касающиеся проведения информационной политики во время информационного противостояния, что также может представлять интерес для широкого круга читателей, заинтересованных в вопросах использования технологий управления общественным мнением.
Апробация работы. Основное содержание и выводы диссертационного исследования излагались на заседаниях кафедры Социологии и кафедры Связей с общественностью МГИМО (Университет) МИД России и в статьях диссертанта, опубликованных в различных изданиях. Положения работы также обсуждались во время семинара «Информационная деятельность государства в кризисных ситуациях», проведенного 15 апреля 2009 года в МГИМО (У) МИД России.
Особенности развития представлений о механизмах управления общественным мнением
Одной из фундаментальных проблем теории массовой коммуникации является проблема управления формированием общественного мнения. Эта проблема становится объектом исследования не только в социологии массовой коммуникации, но и в таких дисциплинах, как теория идеологии, теория социальных проблем. Но если в других дисциплинах эта проблема рассматривается как частный случай (например, в теории идеологии СМИ рассматриваются только как инструмент трансляции тех или иных идеологических положений, а в теории социальных проблем СМИ выступают как один из множества факторов, вносящих вклад в конструирование социальной проблемы), то в социологии массовой коммуникации она является одной из значимых и предопределяет направления многих исследований, как сугубо прикладных, так и фундаментальных.
В рамках этих исследований выделяется ещё одна важная для современного этапа развития общества проблема управления общественным мнением. Однако, несмотря на значимость данной проблемы, до сих пор до конца не выработан единый подход к её рассмотрению, и на современном этапе исследования ограничиваются определением списка техник и приемов и анализом каждой из этих техник по отдельности. Сложность в исследовании форм и методов управления общественным мнением объясняется тем, что, несмотря на четкое определение объекта исследования, в рамках социологии массовой коммуникации конкурируют сразу несколько парадигм. Подобного рода ситуация типична для гуманитарных наук, поэтому вполне естественно, что к анализу процессов массовой коммуникации применяются практически все подходы, существующие в современной социологии.
Анализ эффектов массовой коммуникации более или менее активно осуществляется в рамках таких направлений, как позитивистская социология, социальная феноменология, марксистская парадигма, неомарксизм, структурализм и постструктурализм, макросоциологический подход Торонтской школы. В рамках каждого из этих направлений формулируются собственные вопросы и даются оригинальные ответы на них. Например, позитивисты изучают, какое влияние оказывает массовая коммуникация на сознание и поведение членов аудитории. Феноменология рассматривает массовую коммуникацию как целенаправленный процесс конструирования реальности и анализирует основные механизмы, с помощью которых осуществляется это конструирование, и основные отличительные особенности возникающей в итоге медиареальности. Марксисты сосредоточили внимание на исследовании идеологической функции массовой коммуникации в обществе и поэтому анализируют способы, которыми она внедряет новые установки в общественное мнение. Последователи Британской школы культурных исследований исследуют массовую коммуникацию как процесс кодирования и распространения значений в интересах господствующей элиты и описывают сами значения и то, каким образом они декодируются различными сегментами аудитории в своих собственных интересах. А исследователи из Торонтской школы анализируют место и роль коммуникативных технологий в формировании социальной структуры общества и на этой основе конструируют базовые схемы коммуникативной эволюции общества от традиционного к современному, а от него к обществу постмодерна.
Различия в постановке проблем определяют различия и в методах анализа массово-коммуникативных процессов. Позитивисты обосновывают свои заключения с помощью количественных социологических исследований, феноменологи используют этнографические описания, включенное наблюдение и анализ ситуаций, постструктуралисты - «вчувствование» в позицию другого и художественную интуицию. Марксисты и исследователи Торонтской школы, делают упор на обобщающие исторические и культурологические исследования. Даже если сторонники различных направлений используют один и тот же метод, они по-разному интерпретируют полученную с его помощью информацию. Можно рассмотреть эту особенность на примере контент-анализа. Он используется позитивистами для того, чтобы «осуществить категоризацию медиасо-держания в количественной форме, а затем проанализировать его для подтверждения определенных гипотез»15. Позитивистский подход к контент-анализу часто использует ся в прикладных целях, например, в анализе электоральных технологий и в исследованиях аудитории масс-медиа.
Исследователи же марксистского и постструктуралистского направлений используют методы контент-анализа, чтобы выявить скрытые мотивы и тем самым разоблачить латентную идеологичность различных посланий. Этого же подхода придерживался Г. Лассуэлл. В 1970-е гг. методом контент-анализа пользовались исследователи «Глазго Медиа Груп»16, чтобы показать, как британские масс-медиа навязывают аудитории выгодное правящей элите понимание социальных проблем. Но позитивистские методы, подтверждающие позитивистские гипотезы, сложно применять для подтверждения иных по структуре марксистских гипотез. Поэтому многие исследователи признают, что в работах школы «Глазго Медиа Груп» результаты контент-анализа часто подводятся под уже имеющиеся идеологические посылки, при этом которые «постоянно укрепляют и поддерживают культурную рамку, внутри которой точки зрения, благоприятные для сохранения status quo, занимают предпочтительные и привилегированные пози 17 НИИ»
Различия в формулировке основных проблем и выборе методов их решения приводят к тому, что проблема управления общественным мнением описывается таким же количеством способов, сколько существует социологических направлений, занимающихся анализом массовой коммуникации. Понятно, что позитивизм и феноменология, которые в качестве источника развития приводят согласие между различными слоями общества и описывают это развитие как эволюционный процесс, в своей трактовке социальных отношений не могут не отличаться от структурализма и марксизма, которые считают двигателем развития социальные конфликты и представляют его как скачкообразный революционный процесс. Но, несмотря на значительные различия между основными направлениями исследований эффектов воздействия масс-медиа, классифицировать подходы к проблеме изучения воздействия на общественное мнение возможно.
Уже на первом этапе анализа можно выделить два возможных параметра проблемы: власть массовой коммуникации и власть над массовой коммуникацией.
В первом случае речь идет о том, насколько СМИ влияют на общество в целом и на отдельного индивида и как они конструируют социальную реальность. Во втором — решается вопрос в том, насколько независимыми являются сами СМИ как социальный и политический институт, а также в том, каким образом и посредством каких механизмов осуществляется воздействие доминирующих групп и государства на этот специфический институт.
Использование методов управления общественным мнением в условиях современной России на примере информационного противостояния в Чечне
Главным итогом первой чеченской войны в информационной сфере стала значительная утрата доверия граждан к информации, распространяемой государственными органами, что, несомненно, представляло собой серьезную угрозу в плане перспектив обеспечения информационной безопасности Российской Федерации. Официальные пресс-службы постоянно путались в размере потерь, в количестве боевиков, подчас создавалось впечатление, что они сами не знают о произошедшем. Более того, они одновременно пытались присутствовать в информационном поле и при этом сохранять молчание, воздерживаясь от комментариев событий. Зачастую официальные сообщения о произошедшем запаздывали или обнародувались в той стадии развития новости, когда участники этого процесса уже начинали интерпретировать событие .
Помимо несогласованной политики внутри отдельно взятого государственного органа присутствовало еще и нежелание координировать свои действия и согласовывать свои заявления с заявлениями и действиями других ведомств. Как отмечал тогда г-н Михайлов, возглавлявший пресс-службу ФСБ во время первой чеченской кампании, межведомственная вражда и желание каждого действовать в своих интересах, а не в интересах общего дела, было одной из главных причин поражения России в войне 1994-1996 гг., нанесшей серьезный ущерб геополитическим позициям России.
На перемену в общественных настроениях, ориентированных па внешний мир, к началу контртеррористической операции оказали влияние несколько факторов. Во-первых, сыграл свою роль фактор времени. Как уже отмечалось выше, российское массовое сознание было в значительной степени деморализовано распадом СССР и последовавшим за этим глубоким социально-экономическим кризисом, носившим общесистемный характер. Однако к концу 90-х годов шок массового сознания стал проходить. Россияне все больше привыкали к новой реальности, в том числе и к факту существования российской государственности. Во-вторых, экономический кризис, разразившийся в августе 1998 года, серьезно подорвал доверие общества к власти и фактически уничтожил надежды населения на улучшение экономической ситуации в стране. Важной особенностью посткризисиого массового сознания стало обострение националистских эмоций и усиливающийся антизападный настрой: так уже в октябре 1998 почти треть респондентов считала, что причиной кризиса стало навязывание Западом России вредного для нее экономического курса. В-третьих, произошедшее весной 1999 обострение ситуации на Балканах, после начала там военных действий между НАТО и СРЮ, привело к новому росту националистических и антизападных настроений в российском обществе. Так в ап-реле 1999 года 55,2% процента опрошенных расценили военный конфликт в Югославии как начало новой "холодной войны", 18,3%И8 высказали мнение, что основной причиной конфликта стало "желание США ослабить Россию и ее союзников". Самым показательным, видимо, является то, что 60,8% россиян считали возможным вооруженное вмешательство США и НАТО и в других точках мира, в том числе и в России149.
Иными словами, больше половины граждан российского общества вновь увидели в западных странах, и, прежде всего в США, угрозу для своей страны. Значение Югославского конфликта для внутриполитической ситуации в России заключалось в том, что он наглядно продемонстрировал реальное положение страны в мировом сообществе и кризис внешней политики России последнего десятилетия. Крупная неудача во внешнеполитической сфере сильно ударила по положению правящей элиты и лично Президента в глазах россиян, значительно повысив уязвимость имиджа представителей российской власти и авторитета государства для новых информационных атак. Таким образом, к лету 1999 года российское массовое сознание претерпело существенные изменения. Российское общество в известной степени сплотилось вокруг национальных и патриотических идей. Как отражение этого факта, можно отметить определенный рост доверия к таким государственным и общественным институтам как армия, церковь, -так по данным опроса 64,7% опрошенных в той или иной степени доверяли вооруженным силам, а церкви доверяли 56,4%15 респондентов. Этот общественный настрой сделал в принципе возможным применение военной силы для решения чеченской проблемы.
Сыграл свою роль и фактор времени: налицо была усталость общественности от самой темы чеченского конфликта. Как это ни ужасно, но россияне к тому моменту привыкли к сообщениям о террористических актах, захвате заложников, жертвам среди гражданского населения и военных. При этом отмечалось оживление общественного обсуждения необходимости окончательного решения проблемы военных действий в Чечне. Вне зависимости от региона проживания, профессиональной принадлежности и уровня подготовки, российские граждане остро реагировали и на саму тему чеченской военной операции, и на отражение ее этапов в СМИ, это продемонстрировали опросы общественного мнения, проведенные компанией «РОМИР» в 2001 году.
В общественном мнении прочно укоренилось несколько точек зрения относительно проблемы беженцев из зоны конфликта: например, что многие боевики пользуются статусом беженцев для прикрытия, что в лагерях беженцев происходит нечто ужасное, не хватает продуктов, люди живут уже несколько лет в палатках, но в то же время, что беженцы не хотят работать, они являются источником большинства преступлений, совершаемых в регионе. Во многих случаях такая диаметральность оценок может быть объяснена тем, что острота проблемы признавалась и осознавалась общественностью. Кроме того, можно заметить, что, вне всякого сомнения, со временем у российских граждан сложился комплекс вины по поводу беженцев. Аналогичным свидетельством «разорванности» общественного сознания по теме Чечни может служить сочетание мнения об «осознании (в результате разворота чеченских событий) необходимости сильной руки» - с немедленным указанием на «опасность сильной руки».
Проявившаяся открытость и явная потребность в обсуждении темы конфликта сами по себе показательны. Они создают представление не столько об информационном вакууме (каждый имеет возможность следить за событиями через их отражение в центральных СМИ - в первую очередь электронных), а о другом явлении. Прежде всего, это интерпретационный голод. Причем дело совсем не в том, что не хватало интерпретаций. Напротив, СМИ давали бесконечные комментарии, разностилевыс и разнонаправленные, и иногда их было даже слишком много. Но эти комментарии (и в целом подача информационного материала) часто и обоснованно вызывала недоверие заведомой тенденциозностью, стремлением шокировать, а потому в итоге отторгались общественным мнением.
Интегрированные коммуникации при проведении информационной кампании во время войны в Южной Осетии в августе 2008 года
Как уже отмечалось в начале Главы П, одной из особенностей восприятия информации во время информационного противостояния общественное мнение формируется на основе неполной упрощенной, а зачастую категоричной по оценкам информации. Решающую роль играет не только манера подачи информации, но и фактор времени. Участники информационного противостояния поэтому заинтересованы в том, чтобы их основные пункты их позиции были донесены до аудитории оперативно, четко и ясно. В случае с августовскими событиями можно перечислить несколько концепций, которыми оперировали участники информационного противостояния.
Во-первых, такой эмоционально-окрашенный и семантически насыщенный информационный повод, как Олимпийские игры в Пекине не мог не быть использован сторонами в информационной войне. Военный обозреватель РИА Новости Илья Крам-ник, например, писал о том, что экспертное сообщество задолго до Олимпиады задавалось вопросом, кем и как Игры в Пекине будут использованы в виде информационного оружия.190 На следующий день после открытия Олимпийских игр Президент Грузии М. Н. Саакашвили заявил о том, что олимпийская сборная Грузии в связи с событиями в Южной Осетии «собирается провести акцию протеста, чтобы привлечь внимание мира к тому, что сегодня происходит в Грузии».191 Затем в информационном поле появились сообщения о том, что Президент Грузии лично обратился к олимпийцам с «убедительной просьбой» продолжить участие в олимпиаде. И завершилась данная акция в информационном же поле решением грузинских спортсменов продолжить участвовать в Олимпиаде. Ещё раз повод олимпиады был использован во время закрытия Олимпийских игр, когда флаг США несла грузинка Хагуна Лориг, которая ранее выступала за сборную Грузии.
Российская сторона использовала данную ситуацию не настолько оперативно с точки зрения концептуального определения событий. В данном случае можно отметить лишь то, что именно в российских СМИ появился броский и хорошо запоминающийся термин «олимпийская война», который активно ими же внедрялся в информационное поле на протяжении всех кампании. Но, к сожалению, из-за упущенного фактора времени, а также других сопутствующих факторов, о которых речь пойдет далее, этот термин «не прижился». Тем не менее, России удалось воспользоваться данным событием для укрепления своих позиций через организацию серии встреч премьер-министра РФ В. В. Путина с президентом США Дж. Бушем мл. и другими мировыми лидерами.
Прием привязки к значимому событию был использован грузинской стороной во время выступлений Президента Грузии перед западной аудиторией. В частности, он на помнил о том, как советские танки, вошедшие в Прагу, растоптали надежды Чехословакии на свободу и либерализацию, как аргументировал Советский союз ввод войск в Афганистан. Тот же прием использовался и российской стороной в своей риторике. Например, когда в ходе встречи Д. Медведева с участниками клуба «Валдай» 12 сентября 2008 года заявил: «Мир изменился, и мне пришло в голову, что 8 августа 2008 года стало для России как 11 сентября для США. Это сравнение точное, соответствует российским реалиям. Из трагедии 11 сентября и других трагических событий человечество извлекло уроки. Мне бы хотелось, чтобы мир извлек уроки и из этих событий»192.
Во-вторых, уже на начальном этапе информационного противостояния началась борьба за определение собственно событий в Южной Осетии. Здесь также можно отметить то, что все стороны конфликта определяли события по-своему, исходя из собственных интересов. В СМИ Запада и Грузии часто можно было увидеть заголовки «Грузино-Российская война», «Югоосетинская война 2008», в российских СМИ конфликт определялся как «Грузино-Осетинская война», «Олимпийская война», «Война 08.08.08». Как можно заметить, западные и грузинские СМИ всячески пытались подчеркнуть то, что война ведется между Грузией и Россией, а не между Грузией и Южной Осетией. Соответственно это накладывало отпечаток на дальнейшую работу по конструированию образа врага в информационном противостоянии. Так, например, грузинскую сторону именуют миротворцами, осетинскую - сепаратистами. В ходу очень характерные штампы: «Россия вторглась в Грузию», «Грузия отстаивает свою территориальную целостность»; телеканалы показывают плакаты в Тбилиси - «Остановите Россию!» и т. п.
Российская сторона определяла происходящее в Южной Осетии как «геноцид осетинского народа». В информационном поле после появления в официальных заявлениях российских властей данного термина возникла активная полемика по поводу правомерности его использования. Сведения о том, что операция грузинских военных носила название «Чистое поле», поступили от российских военных. Впоследствии эта карта разыгрывалась российскими военными и политиками не один раз, чтобы подкрепить собственную концепцию войны как проявления геноцида осетинского народа, этниче ской чистки. В российском общественном мнении данная концепция встретила живой отклик. Но как ни печально, в западном общественном мнении, в том числе и благодаря блоггерам, распространилась информация о том, что операцией «Чистое поле» российские войска назвали свои действия, направленные против Грузии.
Информационная безопасность в современном обществе
Использование информационных технологий продолжает оставаться одной из движущих сил развития в XXI веке. Информационные системы стали неотъемлемой частью структуры любой организации. Они позволяют в значительной степени улучшить работу системы информационного обмена, они, безусловно, необходимы при построении отношений внутри общества и при этом облегчают работу с зарубежными партнерами. Как показывает опыт, при возникновении проблем в системе обмена информацией организация оказывается на гране дисфункциональное. Поэтому неудивительно, что растет осознание необходимости обеспечения безопасности информационных ресурсов. Информационная безопасность становится неотъемлемой частью стратегии развития любой организации. Кроме того, необходимость обеспечения информационной безопасности оказала воздействие не только на развитие технических средств защиты информации, но и на переосмысление отношения к данной проблеме с точки зрения социокультурного влияния на общество. Теперь все больше исследователей рассматривают проблему обеспечения информационной безопасности, как комплексную, причем технический аспект постепенно отходит на второй план, уступая место аспекту социальному и культурному. В первую очередь эта тенденция связана с тем, что в процессе информационного обмена ведущая роль принадлежит человеку - носителю, пользователю информации и знания. От того, как в процессе обмена информацией будут учтены интересы, психологические особенности, характеристики личности, зависит эффективность использования информации и надежность информационно-ориентированной системы в целом. Исходя из этой особенности, можно дать комплексное определение информационной безопасности.
Информационная безопасность - это всесторонняя защищенность не только информации о состоянии и движении материальных активов, информации о состоянии нематериальных активов и их носителях, защищенность средств хранения, 1Т-систем, обработки и передачи информации, но также обеспечение защиты жизненно важных интересов личности, общества и государства от преднамеренных или непреднамеренных воздействий в той или иной форме в сфере информации.
К сожалению, пока существует не так много полипарадигмальных исследований проблемы обеспечения информационной безопасности с учетом социологического аспекта.
Целью данной части работы является изучение вопроса обеспечения информационной безопасности с точки зрения двух социологических парадигм.
Социологические парадигмы в исследовании проблемы обеспечения информационной безопасности
Как замечают профессор Гурприт Диллон, директор Института информационных технологий и профессор Джеймс Бэкхаус, директор Information Systems Integrity Group, «важно понимать концептуальный фундамент различных подходов к обеспечению безопасности»214. В 1979 году Гибсоном Барреллом и Гэретом Морганом была разработана модель четырех социологических парадигм215, которая вполне может помочь исследователям разобраться в том, что лежит в основе различных концепций обеспечения информационной безопасности, в первую очередь в её социологическом аспекте. Итак, Г. Баррелл и Г. Морган создали особый концептуально-терминологический аппарат, в котором вьщелили в частности два блока теорий в зависимости от ориентации на роль субъективного и объективного факторов.
Объективистская позиция заключается в том, что мир видится внешним по отношению к индивидууму. Этот «внешний» мир реален, имеет четко определенную структуру с определенными функциями и существует независимо от человека. Номиналисты же, или субъективисты, воспринимают реальность, как результат индивидуального познания. Индивидуум создает социальный мир и именует отдельные феномены, чтобы наделить мир смыслом и помочь установлению взаимодействия отдельных индивидуумов в этом мире. Номиналисты считают, что объективисты допускают серьезную ошибку, превращая в нечто конкретное конструкты тем, что воспринимают мета форы буквально. Объективисты же считают, что ошибка номиналистов именно в том, что они игнорируют данные конструкты.
Второй аспект касается природы и основ знаний. Г. Баррелл и Г. Морган характеризуют здесь две позиции: позитивистскую и антипозитивистскую. Для позитивистов знания реальны и могут быть переданы в материальной форме. То, что происходит в социальном мире можно предсказать и даже контролировать извне, руководствуясь эмпирическими данными, полученными в результате научного исследования. Субъективистский же подход предполагает включение наблюдателя в сам процесс изучаемого феномена.
Третий аспект касается подхода к сущности человеческой природы. Здесь исследователи вьщелили два варианта видения: волюнтаризм и детерминизм. Детерминисты считают, что деятельность человека определяется, обусловливается и регулируется внешними обстоятельствами и конкретной ситуацией. Это, например, превращает такой феномен, как технология, в независимую переменную, которая определяет поведение человека. Волюнтаристы же считают, что человек независим и наделен свободной волей. Именно он решает, что дальше будет происходить с тем или иным социальным феноменом.
И, наконец, четвертый аспект, касающийся методологии. Номометрический / объективистский подход предполагает использование методов и методик естественных наук, особый акцент делается при этом на количественном анализе, стандартизированных инструментах исследования и чистых экспериментах для анализа социального мира, дедуктивном методе исследования. Идеографический/субъективистский подход предполагает включение в ситуацию, взгляд на тот или иной феномен изнутри. Качественные исследования, интервью и изучение отдельных ситуаций (case-study) позволяют объекту раскрыться в своей уникальной манере. Идеографическому подходу ближе метод индукции.
В данной части работы автор также будет руководствоваться моделью четырех социологических парадигм для изучения социологического аспекта проблемы информационной безопасности.
