Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Стратегия управления природопользованием 20
1.1 Природопользование как единство социально-организационных и социально-культурных процессов 20
1.2 Становление субъекта природопользования исторически нового типа 31
1.3 Управление природопользованием как всеобщим делом 45
Глава 2 Научное обеспечение управления природопользованием .59
2.1 Формирование и смена социально-экологических парадигм 59
2.2 Методологические основы и научные принципы применения достижений в социальной экологии при принятии управленческих решений по совершенствованию природопользования 129
2.3 Социально-экологический мониторинг как инструмент непрерывного научного обеспечения управления природопользованием 168
Глава 3 Опыт информационно-социологического обеспечения организации взаимодействия основных субъектов природопользования при решении кризисных проблем экологически неблагополучных территорий 193
3.1 Организация и опыт взаимодействия основных субъектов природопользования при изучении и преодолении кризисных проблем экологически неблагополучных территорий 193
3.2 Опыт применения социологического мониторинга в реализации федеральных целевых программ социальной и радиационной реабилитации населения Уральского региона 223
3.3 Анализ результативности организационных мер по социальной и радиационной реабилитации населения пострадавших территорий . 255
Заключение 283
Библиографический список 294
Приложения 312
- Природопользование как единство социально-организационных и социально-культурных процессов
- Методологические основы и научные принципы применения достижений в социальной экологии при принятии управленческих решений по совершенствованию природопользования
- Организация и опыт взаимодействия основных субъектов природопользования при изучении и преодолении кризисных проблем экологически неблагополучных территорий
- Анализ результативности организационных мер по социальной и радиационной реабилитации населения пострадавших территорий
Природопользование как единство социально-организационных и социально-культурных процессов
Вынесенная в название параграфа тема предполагает изучение ряда узловых вопросов. Это рассмотрение сущностных характеристик природопользования, специфики социально-экологических проблем, определение понятия «экология» и раскрытие происхождения исследовательского анализа указанных проблем в социальной науке. И если в прошлые годы ученые значительно продвинулись в познании, понимании и объяснении трех первых вопросов, то последний остался недостаточно изученным.
На наш взгляд, отмеченному обстоятельству способствовало несколько причин. Во-первых, начиная с периода научной революции Коперника - Галилея - Ньютона, в эпоху Нового времени XVI - XVII веков утвердилась точка зрения, согласно которой экологические проблемы были отнесены к объекту и предмету исследования естествознания. Во-вторых, после опубликования книги «Всеобщая морфология организмов», введения в научный лексикон и оборот немецким философом, биологом-эволюционистом Э. Геккелем в 1866 году термина «экология» объем понятия стал постепенно неоправданно сужаться до состояния среды, окружающей человека. Иными словами, влияние социума на среду, его роль и место в ней были вынесены за скобки теоретического анализа наук о природе. В-третьих, в последние десятилетия XX столетия в отечественной и зарубежной гуманитарной литературе получила распространение гипотеза о становлении исследования экологических проблем в социологии, формировании таких дисциплин как социальная экология, экология человека и экологическая социология (в англо-американской концептуально-языковой традиции - ин-вайронментальная социология (environmental sociology)) в академических рамках Чикагской школы социальных исследований, видные представители которой Р. Парк и Э. Бёрджесс в 20-е годы на территории США предприняли комплексное изучение городского общества и поставили вопрос о применении экологических принципов к пониманию пространственного распределения социальных групп и связей внутри них.1
С точки зрения автора настоящей диссертационной работы, указанная гипотеза, при всей ее важности и ценности, существенно редуцирует вопрос о генезисе исследования социально-экологических проблем в социологии, низводит его до анализа трактовок американской социально-экологической традиции, охватывающей сравнительно непродолжительный, короткий отрезок времени и фактически не учитывает тысячелетний европейский теоретический опыт натурфилософского, космологического, исторического и социологического рассмотрения целостного и взаимосвязанного феномена «человек - природа - общество».
Таким образом, в современном теоретическом знании нет относительно устоявшегося, общепринятого взгляда на вопрос о происхождении изучения социально-экологических проблем в социальной науке. Нет и разработанной концептуальной гипотезы об общесоциологическом статусе и континуальной ориентированности, сфокусированности общественных дисциплин на рассматриваемом вопросе. Тем самым его специальный теоретический анализ становится важным условием углубления и совершенствования научных представлений о роли социологии в познании и толковании разнонаправленного хода социально-экологического развития.
Научное исследование движения общества и его сегментов предполагает разные способы проникновения в живую ткань социальной реальности. Иными словами, познавательный поиск может быть теоретическим и эмпирическим, историческим и логическим, аналитическим и синтетическим. Чем больше средств и ракурсов изучения рассматриваемого предмета, тем мно-гослойней возникающая картина, тем сложнее и объемнее высвечиваемая совокупность связей и отношений, специфицирующих изучаемый объект, тем интересней результаты проведенной работы. Вместе с тем, чтобы полученная информация, обобщения, выводы и рекомендации могли убедить адресатов в ценности и важности проделанной научной деятельности, необходимо определение исходных понятий, раскрытие отправных элементов, формирующих исследовательские установки и выбор методологических инструментов, применение которых производит новые концепты и дискурсы, позволяющие проникнуть в сердцевину предмета и очертить контур его движущих противоречий. Таким образом, познание предмета неотделимо от проекции и рисунка его образа, неотделимо от объяснения и воссоздания процесса зарождения и развития предмета.
Сделать это непросто, поскольку в научном сообществе существуют отличающиеся друг от друга, спорные суждения о том, что такое человеческое общество и окружающая его природа. Сложно это и по той причине, что социальные исследователи до сих пор дискутируют вопрос о содержании социологического знания, его предназначении и границах.
Разные представления ученых о сущности экологии и роли этого термина в социальном анализе (в сочетании с культурно-историческим, политическим опытом и традициями западных и восточных обществ) привели, с одной стороны, к фетишизации и гипертрофии указанного понятия, а с другой стороны, к примитивизации и полной редукции его функций до статуса узко специального термина.
Очевидно, что подобные трактовки теоретического понятия являются крайностями, равноудаленными от истины, которая открывается и находится посередине полярных подходов.
Обсуждение вопроса о происхождении и содержании основополагающих концептуальных понятий является обязательным предварительным аспектом любого вида инновационного творчества, так как логические правила доказательств требуют от нас «не обманываться неоднозначностью терминов и не забывать мысленно подставлять вместо них определения, которые их ограничивают и разъясняют».1
С легкой руки Э. Геккеля, предложившего рассматривать экологию в качестве одного из направлений зоологии, призванного изучать отношения живых организмов и окружающей природной среды, исходное определение термина «экология» (или «ойкология» - от греч. «oikos» - дом, жилище, местопребывание, родина), перекочевавшее на страницы словарей и справочников начала XX века, звучало так: «Экология, ойкология, отдел зоологии, обнимающий собой сведения о жилищах животных (норах, логовищах, гнездах и пр.)». Под «экологической географией растений» понималась «наука об отношении организмов к внешней среде, исследующая влияние условий внешней среды: температуры, влажности, освещения и пр. на органическую жизнь и формы приспособления организма к внешней среде».3 Бесспорная заслуга Геккеля состояла, в частности, в том, что он в одном понятии сумел объединить разные части природного целого - органический и неорганический мир, внутреннюю и внешнюю среду обитания элементов первичной (неискусственной) природы, а также обратил внимание ученых на важность специальных исследований средовых воздействий на популяции животных и растений.
Вместе с тем механистическое мировоззрение немецкого философа и биолога, критиковавшегося современниками за вульгарный материализм и детерминистский редукционизм, сравнивавшегося в российских духовно -религиозных журналах с Антихристом, не позволило выделить в предложенном понятии интегративный междисциплинарный смысл, далеко выходящий за рамки естествознания. Как это часто бывает в истории науки, получившее рождение и признание в академических кругах теоретическое понятие зажило собственной жизнью и в результате разных трактовок и истолкований значительно эволюционировало в своем развитии. Объем понятия не только трансформировался, но и расширился. В начале XXI века отчетливо обозначились несколько ведущих подходов к определению термина «экология».
Различия в подходах, в частности, обусловлены разным пониманием географической среды и природы. Например, С. Э. Крапивенский утверждает, что «понятия «природа» и «географическая среда общества» не тождественны, хотя и в социальной философии (под влиянием кантовского противопоставления природы и общества), и в географической науке в течение столетий господствовало чисто природное понимание «географической среды»; в действительности же географическая среда общества есть та часть природы, с которой общество непосредственно контактирует на данном историческом этапе; для обозначения сферы взаимодействия природы и общества в научной литературе применяются различные термины-антропосфера, техносфера, социосфера, ноосфера, но суть каждого из них вполне вписывается в данное выше определение географической среды общества».1
Методологические основы и научные принципы применения достижений в социальной экологии при принятии управленческих решений по совершенствованию природопользования
Продолжая нить теоретического анализа, необходимо подчеркнуть, что освобождение от догматического социологического предрассудка сравнительно недавнего и спонтанного появления социально-экологического знания, подобного «чудесному рождению» Минервы из головы Юпитера, позволяет с объективных позиций подойти к изучению основных направлений развития современной экосоциологической мысли. На наш взгляд, в ней на удивление мало нового, если соотнести это «новое» с «хорошо забытым» и «незабытым» старым парадигмальным наследием. Иными словами, классики социально-философской науки сформировали ведущие дискурсы и высказали прогнозные оценки, вокруг которых сегодня не утихают дискуссии, ломаются «концептуальные копья» и летят полемические стрелы (см. рис. 1).
Знакомство с публикациями по инвайронменталъной проблематике показывает, что за теоретическим частоколом языковых неологизмов и постмодернистских метафор отчетливо проступают фигуры Бэкона и Декарта, Спинозы и Шеллинга, Шопенгауэра и Ницше, Федорова и Соловьева. Представители «новой технократической волны» на Западе перефразируют ведущие принципы ортодоксального европейского рационализма, эко-логисты и алармисты воодушевлены пантеистическими идеями, экоэкстре-мисты и анархисты, левые и правые радикалы к месту и ни к месту пересыпают тексты своих политических манифестов и прокламаций цитатами из произведений циничных апологетов пессимизма и мессианства, глобалисты базируют собственные статистические и футурологические выкладки на исходных постулатах русского космизма.
Думается, что все это не случайно, поскольку XX век расплачивался по долгам века XIX, а век XXI будет «платить по векселям» XX столетия. Сказанное означает, что «зубы экологического дракона» высеваются историческими предшественниками, а «сорняковые экологические всходы» приходится выпалывать потомкам: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: «смотри, вот, это новое»; но это было уже в веках, бывших прежде нас».1 К примеру, глобальная социально-экологическая и политическая проблема последних десятилетий, связанная с практикой и угрозами применения ядерного оружия, строительством и эксплуатацией объектов атомной энергетики, хранением радиоактивных отходов, закладывалась учеными под фундамент человеческой цивилизации еще в XIX веке.
Взрыв научных открытий, осуществившийся в лабораториях физиков Старого света, предшествовал атомным взрывам на американском полигоне в Лос-Аламосе и ядерным бомбардировкам японских городов Хиросима и Нагасаки, прогремевшим через пятьдесят лет после обнаружения эффекта радиоактивности. Великий русский ученый и философ В. И. Вернадский одним из первых обратил внимание на значение трех специальных научных феноменов в экспериментальной физике для последующего развития науки и человеческой цивилизации: «Мы можем проследить начало указанного взрыва с исключительной точностью. Правильно указал Э. Резерфорд, что современное развитие физики, перевернувшее наше мировоззрение в проблемах, выдвигаемых современной физикой, на 9/10 обязано радиоактивности. Эксперимент в течение трех лет в разных местах подошел почти одновременно к открытию трех новых явлений, неотделимых от радиоактивности: Х-лучей в Вюрцбурге В. Рентгеном в 1895 г., радиоактивности урана А. Беккерелем в Париже в 1896 г., электрона в Кембридже Д. Д. Томсоном в 1897 г. Их совпадение определило взрыв научного творчества. Но без открытия основного явления радиоактивности - бренности атомов, - объяснившего и Х-лучи и электроны, и их возникновение, современной физики не было бы. (Мне кажется, что само такое допущение случайности этого совпадения сейчас научно неправильно. Мы вышли уже из того времени, когда это было возможно. Оно связано с представлениями о случайности научных открытий. Но наука, в том числе и физика, есть проявление организованности ноосферы, ход ее развития есть научно выражаемый природный процесс. «Случайности» в нем быть не может, пока мы не выходим из рамок научного мышления). В ближайшие же месяцы силами огромной армии физиков всего мира учение о радиоактивности было создано, и началось бурное развитие нового миропонимания. Захвачены были последствиями открытия Беккереля вся жизнь человечества, вся философская его мысль, все его научное мировоззрение».1
К концу 60-х и началу 70-х годов XX века нараставшие в развитых западных странах экоапокалиптические настроения гражданских масс серь езно обеспокоили национальные правительства, неофициальные международные центры политиков, ассоциации бизнеса и т. д. (Бильдербергский клуб, Совет бизнеса США, Организацию молодых президентов американского бизнеса и др.). Было решено обратиться к научным экспертам нетехнократического профиля - философам, социологам, экономистам, экологам, культурологам и пр. Экстренные «мозговые штурмы»,1 проводившиеся для экспертов под патронажем правительственных ведомств и на спонсорские деньги транснационального и крупного капитала США, Западной Европы и Японии, принесли определенные плоды. «Определенные» потому, что предлагавшиеся учеными кардинальные решения - ограничение экономического роста, пересмотр ценностей общества сверхпотребления, списание внешних долгов развивающихся стран и др. - вызвали недовольство могущественных бюрократов и предпринимателей и приняты не были. Но с энтузиазмом были встречены некоторые институциональные и политические паллиативы, на «раскрутку» которых влиятельные медиа-империи не пожалели ни средств, ни сил. Весной 1968 года по инициативе итальянского экономиста, бизнесмена, члена руководства фирмы «Фиат» и вице-президента компании «Оливетти» А. Печчеи рождается Римский клуб, неформальная организация, объединившая сто ученых, общественных деятелей и представителей коммерческих фирм из 53 стран 5 континентов мира.
Важно подчеркнуть, что Римский клуб выступил инициатором научных исследований по вопросам изучения глобальных проблем, прогнозирования социально-экологических последствий технологического развития, экономических, политических и культурных изменений в жизни мирового сообщества. Римский клуб начал осуществлять проведение широкомасштабных информационных кампаний с целью привлечения внимания правительственных органов и общественности к проблемным, кризисным ситуациям на планете, а также организацию научных совещаний, конференций, симпозиумов по вопросам мирового развития.
С самого начала концепция Римского клуба строилась на ряде фундаментальных теоретических положений:
- применение глобальных подходов к масштабным, комплексным мировым проблемам, отражающим постоянно растущую взаимозависимость всех стран в рамках единой планетарной системы и требующим всемирной солидарности и всеобщего заинтересованного участия в их решении;
- холистическое мышление, проникновение в суть всего комплекса современных проблем: политических, экономических, социальных, культурных, психологических, технических и природоохранных, для обозначения которых Римский клуб ввел термин «мировая проблематика». Проблемы эти сегодня тесным образом взаимосвязаны, что создает дополнительные трудности в их решении;
- понимание, что решение глобальных проблем — долгосрочная перспектива.
Сегодня трудно представить, сколько времени потребуется для ее осуществле ния. Участники Римского клуба убеждены в постоянстве этих положений. Для клуба важно следовать им и в дальнейшем, пока правительства, част ный сектор, научные академические круги и другие общественные организа ции недостаточно деятельны в этой области. Многочисленные попытки сформировать представление о мировой проблематике в целом, проанализиро вать истоки глобальных противоречий убеждают в необходимости поиска та ких решений мировых проблем, которые требовали бы участия большого коли чества людей. Также необходимо продолжать переговоры на всех уровнях го сударственного управления (бездействие и конфронтация должны быть преодолены при решении глобальных проблем). Решение задач, стоящих перед Римским клубом, требует веры, понимания, мудрости и мастерства.2
Организация и опыт взаимодействия основных субъектов природопользования при изучении и преодолении кризисных проблем экологически неблагополучных территорий
С нашей точки зрения, мониторинговые исследования незаменимы при изучении тех предметных сфер, где крайне важно получить системное и целостное представление о наблюдаемых объектах. В первую очередь это относится к сложным и комплексным социально-экологическим вопросам. Познание и преодоление общественных и инвайронменталъных проблем связано с получением, обработкой, анализом и обобщением системной информации. Но чем она отличается от информации обычного характера? Следует подчеркнуть, что в современной науке нет единого мнения о сущности, атрибутах и специфике системного знания.1 Во многом это объясняется тем, что практически любое знание о мире носит системный характер, поскольку сама действительность есть системное целое. Говоря о системном знании, исследователи, как правило, пытаются противопоставить его знанию отрывочному, фрагментарному, одностороннему и узко специальному. Ученые стараются показать, что по сравнению с ним системное знание в содержательном и формальном плане является более полным, единым, полиаспектным и междисциплинарным. Системное знание рождается на стыке и пересечении разных наук и направлений поисковой деятельности. Метод мониторинга предполагает систематический и организованный процесс предметного наблюдения за конкретным объектом. Информация, полученная в результате его применения, носит системный характер, поскольку собирается системным образом и охватывает многочисленные свойства, характеристики и стороны объекта как самостоятельной совокупности элементов. Деятельность, связанная с добыванием системной информации, способствует формированию динамичного мегана-учного мышления, смело оперирующего эвристическими и глобальными категориями, противоположного инерционному отраслевому мышлению, опирающемуся на фундамент специализированных понятий и терминов. Кроме того, системная информация становится источником общенаучного языка, чрезвычайно важного для прогресса и роста человеческого знания. Она превращается в высококачественное «топливо», обеспечивающее работу механизмов системной методологии, обладающей творческой направленностью и способной преодолевать заблуждения, догмы и стереотипы. Экологическая социология как форма интегративного научного знания имеет дело с большими системными массивами межотраслевой информации, которые востребованы теорией и практикой современной науки и используются в обществе комплексным образом. Как дисциплина она ориентирована на познавательное изучение больших и малых систем, модельное изображение которых подразумевает концептуальную фиксацию и обобщенное воссоздание сложных прямых и обратных внутри- и межсистемных связей, выстраивающихся иерархическим образом. Системное знание направлено на анализ наиболее противоречивых и подвижных процессов пересечения экологических систем и социально-экономических систем, образующих пространственно локализованные природно-антропогенные и природно-техногенные комплексы.
Стратегия управления природопользованием наряду с планированием предполагает информационно-социологическое обеспечение процессов регулирования, связанных с организацией взаимодействия основных субъектов природопользования при решении кризисных проблем экологически неблагополучных территорий. Роль информационно-социологической составляющей в управлении является одной из ключевых, поскольку она отражает системные свойства и раскрывает актуальное состояние управляемого объекта, сигнализирует о степени эффективности и результативности регулирующих действий.
По содержанию (качеству) социологическая информация должна адекватно и с необходимой полнотой отражать реальное существование объекта управления, быть достоверной, устойчивой и репрезентативной; по количеству социологическая информация не должна быть дефицитной или избыточной, должна представлять собой оптимальный баланс данных, используемых и циркулирующих в управляющей системе; по форме (пакетированию) и структуре (компоновке) социологическая информация должна соответствовать задачам управления, возможностям управляющей системы; по назначению (выполняемой функции) социологическая информация может быть ознакомительной (раскрывающей объектную ситуацию, свойства и качества объекта, особенности его функционирования и развития, тенденции его изменения и превращения) и регулятивной (указывающей на приоритетность, последовательность, интенсивность и локализованность управленческих действий); по методу получения социологическая информация группируется на теоретическую и эмпирическую, количественную и качественную, мониторинговую и немониторинговую, систематическую и разовую, множественную и единичную; по способу использования социологическая информация разделяется на оперативную, тактическую и стратегическую (краткосрочную, среднесрочную и долгосрочную ; по характеру использования социологическая информация делится на открытую и закрытую, общую и служебную; по степени сложности социологическая информация может быть моноаспектной (раскрывать один из параметров изучаемого и управляемого объекта) и полиаспектной (раскрывать разные параметры изучаемого и управляемого объекта); по предметной спецификации социологическая информация может быть социально-экологической, социально-организационной, социально-экономической, социально-бытовой, социально-политической, социально-культурной и т. д. Указанные виды социологической информации призваны обеспечить правильную постановку управленческих целей, оптимальный выбор регулятивных средств и управленческих механизмов для своевременной и эффективной реализации организационной стратегии.
Репрезентативная социологическая информация жизненно необходима для последовательного управления комплексными системами социально-экологического уровня, предпринимаемого с целью оптимизации их развития. Следует заметить, что Н. Винер называл информацию коррелятом организации и подчеркивал ее значение в уменьшении энтропии, создании условий и возмоэюностей для будущего развития общества, естественного мира и творимой человеком искусственной природы.1 Мысль Винера не только выдержала проверку временем, но и получила дополнительное продолжение - на протяжении последних пятидесяти лет культурно-эволюционный прогресс социумов во все большей степени зависел от генерации информации, модернизации каналов ее распространения и доставки, совершенствования способов хранения, переработки, усвоения и использования информационных ресурсов. Управление социально-экологическими процессами, традиционно зависевшее от техносферы -энергетической и технологической основы общества - стало стремительно изменяться под воздействием компьютерной и сетевой инфосферы, ускорившей нововведения и общественные перемены, создавшей условия для резкого скачка в сторону культурного развивающегося многообразия современной цивилизации. По словам А. Тоффлера, возникшая инфосфера в корне изменила восприятие людьми собственного внутреннего мира и поведения, сделала «возможным поток новых теорий, идей, идеологий, художественных озарений, технических прорывов, экономических и политических инноваций, которые до сих пор были в самом прямом смысле не-мыслимыми и невообразимыми».
Анализ результативности организационных мер по социальной и радиационной реабилитации населения пострадавших территорий
С 2 октября по 15 ноября 2000 года под научным руководством автора диссертационной работы сотрудниками Челябинского филиала Института экономики Уральского отделения Российской Академии наук (по заказу Главного управления по радиационной и экологической безопасности администрации Челябинской области) было проведено сравнительное социологическое исследование хода практической реализации федеральной целевой программы «Социальная и радиационная реабилитация населения и территорий Уральского региона, пострадавших вследствие деятельности производственного объединения «Маяк», на период до 2000 года».
Миссия (или стратегическая цель) исследования состояла в сборе среди руководителей и главных специалистов организаций - исполнителей Госпрограммы в Челябинской области экспертных оценок осуществления главных задач радиационной реабилитации и оказания помощи пострадавшим жителям в 1996-2000 годах, анализе и обобщении предложений и рекомендаций экспертов по совершенствованию механизмов выполнения Госпрограммы и усилению ее результативности в Южно - Уральском регионе.
При подготовке экспертного опроса, проектировании его инструментария автор исходил из совокупности положений и предпосылок, определяющих контуры всей работы.
Парадигма исследования заключалась в полиаспектном, многофакторном, сравнительном подходе к изучению такого сложного комплексного объекта, как четырехлетний процесс реализации федеральной целевой программы по социальной и радиационной реабилитации в Челябинской области.
Анализ хода осуществления указанной программы важно было построить на разных "горизонтах" ее практического планирования и функционирования.
Многоуровневость рассмотрения вопроса предполагала ознакомление с документами официальной отчетности организаций-исполнителей программы, выявление экспертных оценок руководителей и главных специалистов соответствующих предприятий и учреждений, контент-анализ неформальной вербальной информации, получаемой посредством интервьюирования экспертов, сравнение и сопоставление мнений по спектру радиоэкологических и социальных проблем, высказываемых лицами, профессионально занимавшимися организацией и выполнением программы реабилитации.
В связи с этим тематику вопросов, задаваемых экспертам, следовало структурировать не только по разделам Госпрограммы, но и по проблемам, возникшим в период ее реализации, и результатам, полученным в 1996-2000 годах.
Необходимо было учитывать, что обобщение, систематизация и сравнение экспертных оценок по предмету исследования являются только одним из предварительных условий полного системного анализа общих итогов Госпрограммы, достигнутых в Челябинской области.
Требовалось также принять во внимание, что объективное определение эффективности реализации Госпрограммы - трудный, дискуссионный и до сих пор неразработанный методологический вопрос, поскольку поиском и нахождением интегрального критерия ее эффективности никто специально не занимался.
В зависимости от оснований классификации выделяются несколько критериев эффективности: экономический, социальный и экологический, количественный и качественный.
Указанные критерии могут быть разнонаправленными: то, что считается экономически эффективным, в экологическом аспекте будет выглядеть неэффективным и даже деструктивным.
Кроме того, позитивная динамика процессов в экосоциальных региональных системах ранга "человек-природа-общество" преимущественно зависит не столько от количественных, сколько от качественных показателей: уровня жизни и благосостояния населения, проживающего в депрессивных зонах и на территориях устойчивого развития.
В вопросной форме проблема формулируется следующим образом: где стыкуются и согласуются критерии экономической, социальной и экологической эффективности, количественные и качественные показатели?
С некоторой долей упрощения вероятно допустить, что если экологический критерий эффективности раскрывается через дихотомию "снижение загрязнения - рост загрязнения", то социальный критерий выявляется через сравнительное сопоставление прироста материальных и бытовых услуг за годы реализации программы со среднеобластными показателями развития социальной сферы.
Подчеркнем, что с экономической эффективностью дело обстоит намного сложнее. В условиях "трансформной" (переходной) экономики, дезорганизации межрегиональных хозяйственных связей, деградации промышленного потенциала быстрой отдачи от капитальных и бюджетных вложений в производственную сферу загрязненных территорий ожидать не приходится. Экономическую эффективность подсчитать чрезвычайно трудно.
Вместе с тем существует возможность подойти к решению проблемы с другой стороны. Обращение к этимологии терминов "эффективность" (лат. - действенность) и "результативность" (лат. - отражение итогов) позволяет сделать вывод о значимости социологического изучения организаторской и исполнительской работы по достижению запланированных и строго очерченных целей программы, выразившейся после осуществления системы мероприятий в конкретных практических результатах.
При таком "вещественном" подходе задачи экспертной оценки результативности программы становятся более индикативными и адресными и во многом освобождаются от груза максимальной неопределенности, разнокачествен-ности и субъективности постановки задач оценочной трактовки эффективности программы, понимаемой управленцами, экономистами, социальными работниками, медиками и экологами в разных смыслах в силу отраслевой и профессиональной специфики.
Вместе с тем это не отменяет необходимости особой научно-междисциплинарной проработки вопроса о критериях эффективности федеральных целевых комплексных программ, связанных с радиационной реабилитацией территорий и оказанием помощи пострадавшему населению на долгосрочную перспективу.
Позиция, согласно которой указанные программы можно уподобить традиционным техническим системам (или агрегатам), коэффициент полезного действия которых определяется удобно и легко, не выдерживает критики по целому ряду причин и прежде всего в связи с тем, что инвайронментали-стика, как сложнейшая междисциплинарная система гуманитарных и экологических наук, просчитывающая и моделирующая варианты сценариев изменения экосоциальных региональных систем под влиянием радиационных и внерадиационных факторов, находится на старте серьезного и долгого научного пути.
При подготовке инструментария социологического опроса экспертов автором были использованы материалы и учтены рекомендации специалистов Главного управления по радиационной и экологической безопасности администрации Челябинской области.
Сложность построения анкеты эксперта определялась обязательностью широкого охвата разных направлений и аспектов Госпрограммы, потребностью учета многопрофильности и организационной емкости проводившихся мероприятий, важностью комплексного освещения процесса ее практической реализации.
В итоге был сформирован объемный стандартизированный опросный лист эксперта, насчитывающий вместе с социально-демографическим паспортом пятьдесят четыре вопроса, с приложением инструкции о порядке заполнения анкеты.
Для того, чтобы инициировать творческий потенциал экспертов и предоставить им максимальную свободу в высказывании независимой точки зрения по всему спектру обсуждавшихся проблем, двадцать вопросов анкеты были открытыми и полузакрытыми, т.е. содержали в себе возможность формулирования собственного варианта ответа.
