Трансформация условий и структур повседневной коммуникации пользователей информационных технологий : на примере мобильной телефонии Гладарев Борис Сергеевич

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Контекст исследования: история мобильной связи и общий анализ российского рынка сотовой связи в 2003 году 29

1.1. Краткая история мобильной связи 29

1.2. Краткая история мобильной телефонии в России 35

1.3. Контекст исследования: общий анализ рынка мобильной связи в 2003 году 40

1.3.1, Основные российские операторы мобильной связи в 2003 году 41

1.3.2, Описание Петербургского рынка мобильной связи в 2003 году 43

1.3.3, Анализ тарифной системы услуг мобильной связи 45

Выводы 47

Глава 2. Анализ повседневных практик пользования мобильным телефоном 48

2.1. Описание собранных данных 48

2.1.1. Общие характеристики 14-ти социальных сетей пользователей информационно- коммуникационных технологий 49

2.1.2. Анализ основных сегментов персональных сетей информантов 51

2.2. Сравнительный анализ практик пользования различными информационно-коммуникационными технологиями,,53

2.2.1. Общение «лицом к лицу» 62

2.2.2. Использование стационарного телефона 64

2.2.3. Пользование E-mailoM, ICQ и другими системами электронной коммуникации «in-real time» 64

2.2.4. Практики пользования традиционной почтой 66

2.2.5. Практики и ситуации использования факса 67

2.3. Пути распространения технических инноваций: выбор оператора и модели мобильного телефона, проблема смены оператора 68

2.4. Анализ основных социальных опций мобильного телефона 72

2.5. Общие правила пользования мобильным телефоном 75

2.6. Стиль разговора по мобильному телефону 79

2.7. Практики экономии денег на мобильной связи 80

2.8. Анализ практик пользования SMS 81

2.9. Интерпретация поколенческой разницы практик пользования мобильным телефоном 83

Выводы 86

Глава 3. Социальные следствия распространения мобильной телефонии 88

3.1. Социальная зависимость от мобильной телефонии 88

3.2. Анализ основных социальных функций мобильного телефона 90

3.2.1. Мобильный телефон как инструмент социальной координации 91

3.2.2. Эмоциональная поддержка социальной сети: «ухаживающие звонки» 92

3.2.3. Мобильный телефон как инструмент контроля 95

3.2.4. Мобильный телефон как гарант безопасности 99

3.2.5. Мобильный телефон как рабочий инструмент 100

3.2.6. Мобильный телефон как развлечение 101

3.3. Возможные социальные следствия широкого распространения мобильной телефонии 103

3.3.1. «Императив доступности» и переход контролирующих функций от государства и организаций к социальным сетям 103

3.3.2. Атомизирующие свойства мобильной связи 111

3.3.3. Размывание границ публичного и приватного пространства пользователей мобильной телефонии 114

3.3.4. Прерывистость временного режима пользователей мобильной телефонии 119

Выводы 124

Глава 4. Тендерная специфика пользования мобильным телефоном 127

4.1. Нарративный анализ женских и мужских историй вступления в число пользователей мобильной телефонии 127

4.2. Сравнительный анализ женских и мужских практик пользования мобильной телефонией 130

Выводы 133

Заключение 136

Благодарности 142

Библиография 143

Приложения 157

• Краткая история мобильной связи
• Общие характеристики 14-ти социальных сетей пользователей информационно- коммуникационных технологий
• Социальная зависимость от мобильной телефонии

Введение к работе

Актуальность исследования

Статистические данные различных аналитических агентств говорят о распространении новых информационно-коммуникационных технологий (ИКТ) в геометрической прогрессии¹. Самой массовой ИКТ в России сегодня становится мобильный телефон (рост количества пользователей интернетом примерно в четыре раза ниже) . В настоящий момент Россия занимает первое место в мире по динамике роста рынка услуг мобильной связи . Только в Петербурге, где по данным Госкомстата проживает 4,67 млн. человек, в 2004 году насчитывалось 4,24 млн. пользователей мобильных телефонов [186]. Данные января 2005 года [112] говорят, что на тот момент у каждых девяти из десяти жителей города была одна SIM-карта мобильного телефона, а у каждого сотого петербуржца - две. К концу 2005 года «в средних городах России сотовой связью пользуются не менее 65% населения, а в сельской местности - около 42%»[208].

Широкое распространение нового информационно-коммуникационного средства видоизменяет коммуникационные практики пользователей, что приводит к трансформации структуры социального взаимодействия. Теперь огромное количество людей постоянно достижимы для коммуникации, причем почти независимо от местонахождения. Подобная ситуация оказывает влияние па привычную организацию социальных институтов, приводя к пока еще туманным последствиям как на макро-уровне социальной структуры, так и на микро-уровне повседневной жизни пользователей.

Поскольку мобильный телефон стал частью повседневной жизни значительного числа людей, представляется важным описать и проанализировать социальные следствия распространения этой информационно-коммуникационной технологии на микро-уровне обыденной жизни. Поняв, какие изменения привносит в повседневность включение человека в сети мобильной телефонии, можно будет наметить направления анализа структурных социальных процессов, связанных с инновациями в обыденной жизни.

¹ По данным агентства РосБизнесКонсалтинг [195], число пользователей сотовой связи в России в 2005 г. вырастет на 38% и достигнет 100 млн. человек. Об этом сообщил министр информационных технологий и связи Леонид Рейман на всероссийском совещании по итогам работы отрасли связи б апреля 2005 года. Он также отметил, что на конец 2004 г. количество абонентов сотовой связи выросло более чем на 50% и составило около 70 млн. человек. На сегодняшний день сотовой связью в РФ пользуются уже более 80 млн. человек.

Темпы роста количества интернет-пользователе И в России значительно ниже, чем рост количества пользователей мобильной телефонии. Телефон для среднестатистического россиянина пока доступнее компьютера. По оценкам информационно-аналитического агентства J'Son & Partners, в 2004 году недельная аудитория российского сегмента сети составляла 8,1 мил. человек, а к концу 2005 года она должна увеличиться до 10,5 млн. [197J.

³ «По данным компании iKs-Consulting, на конец 2004 года российские операторы мобильной связи обслуживали 74,5 млн, абонентов на территории РФ и СНГ. Таким образом, Россия оказалась второй в Европе и пятой в мире страной по количеству «мобилизированных» граждан. По итогам первого квартала 2005 года, с 85,5 млн. абонентов Россия оказалась на одном уровне с Японией... впереди только Китай и США» [197].

Актуальность исследования заключается, во-первых, в том, что в отличие от европейских и американских социологических дискуссий, российская социология пока фокусировалась на исследованиях прежде всего интернета, пренебрегая проводной и мобильной телефонией. В данной работе социальная роль мобильного телефона рассматривается в сравнительной перспективе с другими ИКТ (стационарным телефоном и интернетом, традиционной почтой и факсом), что открывает возможности для более глубокого анализа роли каждой из современных ИКТ.

Во-вторых, исследование актуально, поскольку при его проведении была применена пока еще мало распространенная в отечественной социологии исследовательская стратегия множественного кейс-стади, а также комплексное использование нескольких качественных методов для анализа каждого случая (триангуляция).

В-третьих, результаты изучения практик пользования мобильным телефоном могут помочь ответить на более фундаментальные вопросы социального знания, касающиеся роли технологического прогресса в жизни современного общества. Изучение мобильной телефонии на микро-уровне повседневной жизни позволит глубже понять механизмы трансформации такого важного социального процесса как коммуникация, а также выяснить механизмы воздействия новой коммуникационной технологии на организацию социальной структуры современного общества. Как отмечал Ричард Коэн, «непрерывный рост технического совершенствования отражает непрерывный процесс социальных преобразований и со своей стороны усиливает, расширяет последний. Научно-технический прогресс преобразует житейские отношения между людьми, изменяя социальные отношения производства, потребления и коммуникации» [45]. С другой стороны, вероятно и сами потребители и пользователи технических инноваций во многом определяют направление развития технологий, являются «лоцманами» научно-производственного процесса. То есть технологии не только определяют ход развития общества, но и сами социально детерминируются. Актуальность изучения процессов распространения технических инноваций, а также социальных следствий их массового использования в этом контексте кажется нам очень высокой. Степень разработанности проблемы

Как было указано выше, за последние десять лет российское общество активно включилось в глобальный процесс мобильной телефонизации. Попытки осмысления этих процессов в нашей стране до последнего времени предпринимаются в основном экономистами, маркетологами, техническими специалистами, работающими в сфере ИКТ, тогда как в других странах эти проблемы уже давно стали предметом большой социологической дискуссии.

Начиная со второй половины 1960-х годов, в ряде стран стала развиваться концепция «информационного общества» как модификация концепций постиндустриального общества. Информационное общество рассматривалось как новая социально-экономическая формация, появившееся в ходе развития информационно-коммуникационных технологий⁴.

В 1970-80-х годах исследования проблем информационного общества за рубежом значительно расширились. Во Франции наиболее видными представителями этого направления являются А. Турен [62, 179], П. Серван-Шрайбер, М. Поиятовский, в Германии

- Ю. Хабермас, Н. Луман [50J, Р. Мюнх [52], в США - М. МакЛгоэк [151], Д. Белл [85], О.
Тоффлер [61], Ф. Фукуяма [69] и М. Кастельс [40], в Японии - И. Масуда [148].

Работы этих авторов посвящены различным аспектам развития современного общества, но их объединяет интерес к влиянию новых информационно-коммуникационных технологий на экономическую, социальную, политическую и культурную сферы жизни общества. В значительной степени концепция информационного общества, сформированная перечисленными авторами, связана с концепцией глобализации или трансформации социальных институтов и человеческих взаимоотношений в условиях расширения информационной сферы. Обобщая, можно сказать, что при всем многообразии подходов эти

- во многом фундаментальные - исследования проникнуты идеями технологического
детерминизма.

В 1990-х годах исследования информационно-коммуникационных технологий получили широкое распространение, но при этом стали отличатся критическим пафосом. Работы П. Вирилио [19], У. Бека [5, 6], Р. Сенннета [171], 3. Баумана [4], Т.Х. Эриксена [78] акцентируют свое внимание на негативных последствиях «тотальной информатизации».

Основными темами этой дискуссии стали вопросы, фокусирующиеся на формировании новой пространственно-временной организации жизни современных обществ. Они описывают социально атомизированных индивидов, освободившихся от конвейера, работающих по гибкому графику, который стирает различия между работой и свободным временем, публичностью и приватностью. Индивидов, которые благодаря информационно-коммуникационным технологиям находятся в таких новых формах взаимоотношений, при которых человек постоянно доступен. Расстояния в описываемом в рамках этой дискуссии мире успешно преодолены. Пространственная организация повседневной жизни существенно изменилась. Время уплотняется, и ритм жизни постоянно возрастает. Потоки информации, увеличивающиеся в геометрической прогрессии, требуют включения индивидов в сети пользователей информационно-коммуникационных технологий для существования в новом информационно-временном формате.

⁴ См. подробнее: Bell D. [ 85]; McLuhan М., Fiore Q. [151]; Тоффлер Э. [61],

Характерной особенностью сложившейся дискуссии является доминирование макроперспективы с социально ориентированными моделями объяснения современных общественных трансформаций, которые при этом исходят из реалий развитых западных обществ.

Большинство исследователей сходятся во мнении, что технологическая революция, произошедшая в средствах коммуникации в середине 1980-х годов, становится одним из важнейших факторов общественного развития. Расширение возможностей для коммуникации посредством эффективных, недорогих и мобильных средств связи создает предпосылки для новой организации общества. По мере расширения сети пользователей интернета и мобильной телефонии, целые сферы человеческой деятельности стремительно переносятся в поле дистанционной коммуникации [36, с.132]. Привычный порядок взаимодействия изменяется как на уровне институтов, так и на уровне индивидов, участвующих в интеракциях. Трансформируются «основы и категории, в рамках которых мы до сих пор мыслили и действовали, - пространство и время, труд и досуг, предприятие и национальное государство» [5, с.25]. Как любая революция, революция в сфере коммуникаций вызывает «культурную травму», быстро вытесняя привычные формы работы, общения, образования, развлечений, властных диспозиций и замещая их новыми. Почти все западные исследователи склоняются к представлению, сформулированному Кастельсом: «Поскольку коммуникация является фундаментальным основанием человеческой деятельности, модификация процесса коммуникации посредством взаимодействия социальной структуры, социальной практики и нового ассортимента технологий связи, составляет действительно глубокое социальное преобразование» [89, с.238].

Нужно отметить, что эмпирические исследования такой информационно-коммуникационной технологии как мобильная телефония в западной социологии появились лишь в конце 90-х годов XX века. На микро-уровне практик повседневное измерение новых технологий только сейчас начинает исследоваться социологами и антропологами. Число публикаций, посвященных роли мобильных телефонов в организации повседневной жизни, стремительно растет. В декабре 2002 года, когда это исследование только начиналось, в поисковой системе на запрос "mobile phone and everyday life" было только 20 ссылок, из которых лишь две можно было отнести к научным публикациям. В декабре 2005 года по такому же запросу поисковая система выдает более 500 ссылок.

Можно назвать несколько авторов, которые на настоящий момент внесли значительный вклад в развитие этой новой проблематики. Среди них швейцарский исследователь Ганс Гесер [100], норвежский социолог Ричард Линг [137, 138, 141], группа английских антропологов во главе с Дж. Крэбтри [92], американская исследовательница

мобильной телефонии Санди Плант [193]. Также необходимо упомянуть книгу «Постоянная связь: глобальная история мобильного телефона» Эгара [80], фундаментальную работу группы исследователей в главе с Мануэлем Кастельсом «Общество мобильной коммуникации: кросскультурный анализ доступных признаков социального использования беспроводной коммуникационной технологии» [89] и научно значимые сборники статей под редакцией Б. Брауна, Н. Грина, Р, Харпера [184], Дж. Каца, М. Аакуса [162] и С. Бертши, П. Гольца [178], посвященные социальным, культурным и политическим следствиях распространения мобильной телефонии.

Книги этих авторов организуют повое проблемное поле социальных исследований, а феномен мобильной телефонии становится, благодаря этим исследованиям, актуальным предметом изучения социальных наук. В пространстве этой дискуссии можно выделить несколько тем, которые кажутся наиболее популярными.

Тема характера и динамики распространения в разных обществах технологии мобильной связи одна из наиболее востребованных, поскольку эти исследования активно используются (а иногда и инициируются) производителями мобильных телефонов и операторами сотовой связи. Этот спектр анализа касается национальных особенностей рынков мобильной связи, социалыю-демографических свойств ее пользователей, специфики популярных сервисов и соотношения практик пользования различными ИКТ разными социальными слоями. Работа финского социолога Ю.П. Руса «Социология сотового телефона: северная модель (300.000 яппи? Мобильные телефоны в Финляндии)» [169] является примером данного направления исследований.

Сравнительному анализу коммуникационных технологий также посвящена большая дискуссия . В ее рамках сравнивается аудитория пользователей интернета, стационарного телефона, мобильного телефона и выявляется социальная специфика пользования каждой из перечисленных технологий. Фактически все подобные исследования доказывают, что мобильный телефон больше соответствует развитию мировых тенденций коммуникационной сферы и становится более популярным коммуникационным устройством, чем другие дистанционные средства общения . Надо отметить, что техническое развитие мобильной телефонии делает сравнительный анализ ИКТ особенно популярной темой. Встраивание в телефон фотоаппарата, появление службы мультимедийных сообщений (MMS), развитие коммуникационной видеотехники стимулирует рост количества публикаций, посвященных

⁵ См. Rice, R.E., Katz, J.E. [1671; Mante E., Heres J. [150]; Haddon, L., Vincent J. Ц18]; Ok H. [157]; Kindberg Т..
Spasojevic M., Fleck R. and Sellen A. [130].

⁶ См. подробный анализ, сделанный в работе Donner J. "Research Approaches to Mobile Use in the Developing World:
A Review of the Literature' [95].

компаративному анализу различных ИКТ. При этом сравнивают не только технологии, но и особенности их социального и культурного использования.

Здесь следует отметить, что в последнее десятилетие оформилось целое исследовательское направление, которое можно обозначить как «этнография мобильной телефонии». В странах, где мобильная телефония получила широкое распространение, антропологи и социологи проводят все возрастающее количество исследований локальной специфики социокультурных практик пользования сотовой связью. Обширная дискуссия сложилась в Великобритании [92], США [168], Израиле [173,135], Финляндии [164,169], но особенно эта тема популярна в японской антропологии [176, 126, 81].

В то же время в странах с развивающейся экономикой исследования в русле «этнографии мобильной телефонии» достаточно редки (и российская социология не является исключением). Можно назвать только несколько работ, авторы которых обращались к проблематике мобильной связи в технологически отсталых странах. Эти небольшие исследования, обычно выполненные в русле качественной социологии, рассматривают культурное значение мобильного телефона как символа модернизации и капитализма в Болгарии [182] и России [183], как признак статуса и достатка в Турции [160], Бангладеш [91] и Китае [133], или как признак индивидуализации в Руанде [96] и городской «крутизны» в Таиланде [181]. Дж. Доннер, делая аналитический обзор исследований мобильной телефонии в странах третьего мира, указывает, что хотя число исследований, фокусирующихся на социологическом анализе сотовой связи в развивающемся мире, устойчиво растет, однако они относительно изолированы друг от друга и отделены региональными и дисциплинарными границами [95, с.1].

К другому популярному направлению можно отнести исследования молодежного использования мобильной телефонии. Статистические данные, собранные более чем в 40 странах, демонстрируют, что именно молодежь является той авангардной группой, которая первой включилась в сети мобильной телефонии, и что в молодежной среде вызревает особый стиль коммуникации, немыслимый без использования сотового телефона [89, с. 153-170]. Однако существует и региональная специфика, например, в развивающихся странах Юго-Восточной Азии самая обширная группа пользователей мобильной телефонии - это молодые профессионалы 20-30 лет, а в экономически развитых странах Европы - это прежде всего тинэйджеры и студенты.

В рамках этой дискуссии проблематизируются три основные темы. Первая - это глубокая связь между технологией мобильной телефонии и проявлениями молодежной культуры, которая, как показывает исследования норвежских подростков [138,139], финских [158], английских [117] и немецких тинэйджеров [98], ведет к развитию мобильности

молодежной культуры во всех сферах. Вырабатывается особый гибкий стиль коммуникативного взаимодействия, выражающейся в постоянной координации, когда все решения принимаются «на ходу» и могут быть изменены в любой момент [138, с.15].

В рамках второй темы мобильный телефон рассматривается как инструмент родительского контроля. Социологи проблематизируют роль сотовой связи в семейных отношениях, акцентируя внимание на «дистанционном родительстве» [138, с.17] и способах, которыми пользуются тинэйджеры, чтобы уходить от родительского контроля [81].

Третье направление исследований молодежного использования мобильной телефонии концентрируется на процессе преобразования языка молодежной культуры под влиянием «textig», то есть па специфике SMS-коммуникации, которая очень популярна среди пользователей от 15 до 25 лет [89, с.65]. Действительно, как показывают немецкие исследования [125], SMS используется подростками почти также часто, как и голосовая связь. Причем молодежь вырабатывает специфическую знаковую систему для своей перманентной переписки. Как отмечают Линг и Ирри, «пользователи SMS должны особым образом формулировать свои сообщения, чтобы каждое, не превышающее 160-200 знаков, послание было ярко и очевидно на манер хокку» [144, с. 160]. Некоторые исследователи [109] даже говорят о развитии в молодежной среде нового языка «письменный устный» ("writing orality"). Фактически эти творческие использования языка стали формой персонального и группового выражения. Но в большинстве случаев, как показывает работа исследовательской группы во главе с Кастельсом, это простая адаптация языка к формату и пределам технологии, включающая стратегии уменьшения стоимости передачи информации (молодые пользователи часто ограничены в средствах). При этом социологи и лингвисты наблюдают процесс проникновения особого словаря «texting» в стандартное литературное письмо английского, французского или испанского языков. Преподаватели начинают жаловаться на студентов, использующих SMS-словарь в своих эссе [89, с. 246].

Таким образом, молодежь фактически во всех странах рассматривается как «законодатель телефонной моды» [146], как особое поколение, выросшее в рамках новой технологической культуры «большого пальца» [178].

Еще одно популярное направление дискуссии в рамках социологических исследований сотовой связи, касается политического потенциала мобильной телефонии, Роль новых ИКТ в процессах социополитической мобилизации рассматривается, прежде всего, в работе Говарда Рейнгольда «Умная толпа: следующая социальная революция» [166] на примере правительственного кризиса на Филиппинах, когда 20 января 2001 года больше миллиона жителей Манилы были мобилизованы и скоординированы волнами SMS в огромные мирные демонстрации, свергнувшие режим президента Джозефа Эстрада. «Он

стал первым в истории главой государства, который потерял власть благодаря smart mob» [166, с. 157] . В книге высказывается предположение о новых возможностях самоорганизации и возникновения новых неожиданных сообществ, состоящих из ничем не связанных между собой и совсем незнакомых друг с другом людей⁸. «Технология сделала общество невероятно мобильным, - пишет Рейнгольд. - Мгновенная толпа может возникнуть и исчезнуть где и когда угодно - для этого нужны примитивные технические средства...» [166, с.5]. При этом средства мобильной связи могут использоваться как сторонниками демократии (пример Филиппин), так и всевозможными радикалами: от ультра-зеленых до религиозных фундаменталистов (например, в Испании или Ираке) [166, с. 157]. Среди других исследователей политического потенциала мобильной телефонии можно упомянуть Парагаса, который фокусируется на связях между демократией и технологией, рассматривая, как предшествующие реформы и либерализация на рынках телесвязи создали условия для возможности возникновения SMS-револтоций: «Читая значения таких SMS, мятежники кооперируются» [161, с.260]. Оптимисты подчеркивают их роль в перераспределении власти демократическим, вовлекающим широкие массы, способом. Примеры включают оценку тарифных протестов в Нигерии [156], где пользователи мобильных телефонов через SMS-рассылку договаривались выключить мобильные телефоны в течение условленного дня, что приводило к большим финансовым потерям местного оператора и - как следствие - к понижению тарифов на связь.

В рамках этой дискуссии существует и более критичный подход к «демократическому потенциалу» мобильной связи. Например, Винсент Рафаэль, полемизируя с Рейнгольдом, выражает сомнение в «народности» SMS-революции на Филиппинах, указывая, что доступ к технологии мобильной связи там имеют скорее представители среднего класса, чем широкие массы маргииализированного населения, которые в силу отсутствия мобильных телефонов были как бы лишены гражданских прав [165].

Кроме вышеперечисленных тем, сейчас в социальных науках западных стран наблюдается интерес к проблематике, затрагиваемой в данном исследовании. Все больше социологов обращаются к теме социального значения мобильной телефонии в организации повседневной жизни. В рамках этой дискуссии рассматривается роль мобильного телефона в изменении представлений пользователей о пространстве и новые практики взаимодействия, вызванные постоянной возможностью дистанционной коммуникации. Одно из самых

⁷ Интересно, что свергнутый посредством мобильной телефонии Эстрада дал в тюрьме свои первые интервью тележурналистам также с помощью мобильного телефона [91, с.АЗ].

⁵ Совсем свежий пример организации массовых беспорядков с помощью мобильной связи имел место 10-11 декабря 2005 года в пригородах Сиднея (Австралия). Драка, произошедшая на пляже между белыми спасателями и двумя выходцами из Ливана, всколыхнула расистские настроения местного сообщества. По

актуальных направлений этой дискуссии касается изменения границ приватного и публичного пространства, смешению рабочей и домашней сферы. Например, Ричард Харпер подчеркивает, что мобильные телефоны приводят к более, чем когда-либо прежде приватному поведению в публичных местах, к постепенному сокращению количества ограничений в том, где и когда люди могут использовать мобильные телефоны. Это общемировой феномен, хотя степень, в которой это происходит, изменяется в зависимости от различных стран [121, с.6]. Этот специфический аспект мобильных устройств привлек значительное внимание социологов и антропологов в Финляндии [131], Франции [105], Италии [107,108], Южной Кореи [129] и в других странах. Данные работы, как отмечает Дж. Доннер, «проблематизируют мобильный телефон как нового посредника и «взломщика» старых комплексов социального взаимодействия, смешивающего глобальное и локальное, индивидуальное и коллективное новыми способами» (95, с.З].

Большой интерес вызывает тема изменений «временного режима» повседневности, вызванного распространением мобильной телефонии. Исследователи диагностируют «приход новой, «краткосрочной» ментальное на смену «долгосрочной» [4, с. LV]. «Позволяют ли ИКТ сделать больше или увеличивают чувство нехватки времени, поскольку мы стараемся выполнить большее число вещей? Откуда берется время, которое мы сейчас проводим в сети или в разговорах по мобильному телефону? Теряем ли мы что-нибудь, заполняя наше время использованием ИКТ, если не остается времени на размышление?» -задается вопросами Лесли Хэддон в статье «Информационная культура личности: вклад исследований использования ИКТ в повседневной жизни» [71, с.9]. Можно назвать несколько работ, где социальные исследователи пытаются сформулировать ответы на эти вопросы. Это, прежде всего, тексты Эриксена [78], Джаурегибери [127], Гараммера [114] и Фриссена[112].

В результате обзора существующей дискуссии, можно выделить шесть основных направлений, в которых сегодня развиваются социальные исследования мобильной телефонии. В первую очередь это работы, посвященные характеру и динамике распространения технологии мобильной связи в разных обществах. Также определенный интерес представляет компаративный анализ коммуникационных технологий, где социологи пытаются определить специфическую роль мобильного телефона в сравнении с другими ИКТ. Третьим направлением можно считать «этнографию мобильной телефонии», проблематизирующую особенности практик пользования мобильным телефоном в разных культурах. Четвертым популярным направлением исследований можно считать тему

мобильным телефонам были разосланы призывы отомстить арабам и, несмотря на противодействие полиции, в воскресенье на пляже собралась 5 тысячная толпа молодежи, которая начала этнические поломы [194].

молодежного использования мобильной телефонии, в рамках которой рассматривается влияние сотовой связи на молодежные субкультуры (культура «большого пальца»), системы контроля, а также формы уклонения от него в отношениях дети-родители и особенности SMS-коммуникации, рождающей новые знаковые системы. Пятым направлением, привлекающим внимание социологов и политологов, является исследование политического потенциала мобильной телефонии в организации массовых социальных движений. И, наконец, шестой темой в рамках этого проблемного поля становятся исследования, касающиеся изменений повседневной жизни вследствие распространения мобильной телефонии. В ее рамках социальные исследователи фокусируются па влиянии мобильного телефона на пространственно-временную организацию повседневной жизни пользователей новой информационно-коммуникационной технологии.

В российской социологической дискуссии тема социального измерения информационно-коммуникационных технологий стала актуальной лишь в последнее десятилетие. Появились многочленные работы, посвященные макросе циальным процессам в информационном обществе [37, 38, 39], некоторые исследователи пытаются рассматривать эти проблемы в контексте российской специфики [59, 60]. Анализируются идеология, формирующаяся информационного общества [3], процессы виртуализации социального пространства [35, 36]. Есть исследования аудитории РуНета [72, 73, 74], лингвистических аспектов интернет-коммуникации [8], роли ИКТ в трансформации организационных процессов [58].

Особенности коммуникации, осуществляемой с помощью новых ИКТ, привлекают внимание социальных психологов, которые делают акцент на изучении норм и правил, лежащих в основе такого общения [7].

Однако в российской научной дискуссии существует тенденция, выражающаяся в том, что исследователи ИКТ концентрируются па изучении только одной технологии (пусть и весьма значимой) - на изучении интернета. В то же время круг пользователей мобильной телефонии в России гораздо шире, чем аудитория интернета. Как уже было указано выше, именно мобильный телефон в настоящее время становится самым распространенным средством дистанционной коммуникации,

Можно сказать, что в отличие от европейского, американского и японского научного сообщества, российская социология пока игнорировала тему мобильной телефонии как значимого исследовательского поля. Кроме работы Вершинской мы не имеем ни одного собственно эмпирического исследования социальных следствий распространения мобильной телефонии.

Анализ открытых источников (интернет, газетные и журнальные публикации за два года) демонстрирует широкое применение ссылок на анонимных «социологов», «аналитиков», «исследователей», которые используются для подтверждения высказываемых мнений, легитимации информации и приводимых цифр. Реально же проводимые исследования упоминаются крайне редко, а их достоверность невозможно верифицировать. Серьезное расхождение данных и очевидная ангажированность авторов статей требует критического отношения к этой информации со стороны исследователя.

Анализ разработанности проблематики диссертационного исследования в западной и российской социологической дискуссии говорит о насущной необходимости заполнить лакуну социального знания на отечественном эмпирическом материале. Изучение существующих в настоящее время практик пользования мобильной телефонией позволит, с одной стороны, включить российский контекст в пространство международной дискуссии исследователей ИКТ, а с другой - даст возможность рассмотреть на конкретном эмпирическом материале социальные следствия распространения в обществе новой коммуникационной технологии.

Учитывая основные направления современной социологической дискуссии, мы, во-первых, сравниваем мобильные телефоны с другими технологиями коммуникации, во-вторых, изучаем молодежное пользование технологией мобильной связи, и в-третьих, делаем исследование технологий в антропологической микро-перспективе, то есть изучаем изменения повседневной жизни, вызванные инкорпорированием в нее новых ИКТ. В диссертации рассматривается роль мобильного телефона в организации новых практик взаимодействия, вызванных постоянной возможностью дистанционной коммуникации, а также трансформация представлений пользователей мобильной телефонией о пространстве и времени, заботе и контроле.

Цель диссертационного исследования заключается в социологическом описании рутинных практик пользования мобильной телефонией и анализе социальных следствий их массового инкорпорирования на уровне повседневной жизни. В рамках этой цели предполагается решение нескольких исследовательских задач:

проанализировать особенности использования мобильного телефона в сравнении с другими информационно-коммуникационными технологиями и выявить его специфические социальные функции;

⁹ Анализировались публикации за 2003-2005 гг. в газетах: «Деловой Петербург», «Дело», «Известия», «Коммерсантъ», «Независимая газета», «Время новостей» и «Санкт-Петербургские ведомости», а также сайты всех крупнейших операторов и другие интернет-ресурсы, например: , , , , и другие.

произвести детальное описание повседневных практик и социальных правил пользования мобильной телефонией;

проанализировать социальные следствия включения молодых жителей Петербурга в сети мобильной телефонии, отражающиеся в их повседневной жизни;

проанализировать тендерную специфику пользования мобильным телефоном. Объектом исследовании являются молодые (16-30) лет жители Петербурга, имеющие опыт пользования мобильными телефонами. Эта группа выбрана нами в качестве объекта изучения не случайно. Анализ литературы и статистических данных показывает, что данная возрастная когорта представляет собой наиболее активную группу пользователей мобильной телефонии и поэтому представляет особый интерес в рамках нашего диссертационного исследования. Например, данные, приводимые в статье Вершинской, говорят, что в период «мобильного бума» 1999-2000 год 54,4% пользователей сотовой связи составляли молодые люди в возрасте 18-23 лет [183]. По материалам, недавно опубликованным ROMIR-Monitoring, «трое из четырех респондентов от 18 до 24 лет активно пользуются мобильником, среди пенсионеров к этому благу цивилизации приобщен только каждый десятый. На октябрь 2005 года 88% российских абонентов составляют люди в возрасте от 18 до 24 лет» [208]. Один из высокопоставленных менеджеров ОАО «Мегафон» подтвердил в экспертном интервью эти данные внутрикорпоративной статистикой. Он особенно отметил, что «мы сейчас уже не можем увеличить абонентскую базу за счет «бизнес-сегмента». Этот потребитель уже давно охвачен. Сейчас борьба идет, так сказать, за детей и стариков» (муж., 36 лет),

Такое положение находится вполне в русле мировых тенденций. Кросс-культурное исследование, предпринятое группой социологов во главе с Мануэлем Кастельсом, также подтверждает особенную вовлеченность молодежи в сети мобильной телефонии: «Молодые люди во всем мире наиболее быстро принимают технологию мобильной телефонии и приспосабливаются к ней. Они используют новые услуги и возможности мобильных телефонов более интенсивно, чем другие возрастные группы, быстрее включают их в свою повседневность. В результате они стали первой социальной группой, которая находится в сети мобильной коммуникации постоянно и чувствует себя там абсолютно комфортно» [89, с, 193].

Предметом исследования являются практики повседневного пользования мобильной телефонией жителями мегаполиса, а также социальные следствия инкорпорирования этих практик.

Методологические основания исследования

Данная работа находится в русле теоретического подхода, который получил известность как социология практик. Он ориентируется на изучение социального взаимодействия на микро-уровне и реализуется посредством применения качественной методологии. Выбор качественной методологии обусловлен исследовательским вопросом, который фокусируется на рутинных практиках пользователей мобильной телефонии. Понятие «повседневные практики» будет использоваться для обозначения рутинной деятельности индивидов - привычных способов обращения с другими людьми, вещами, символами, своим телом, языком, временем и пространством [20, с.9-24]. Практики принципиально не скрыты, по для того чтобы их рассмотреть, требуется определенная техника отстранения, описания и интерпретации [20, с.18]. Пьер Бурдье утверждал, что практика не подразумевает (или исключает) овладения выраженной в ней логики [16, с.24]. При этом практики «раскрывают» основные способы социального существования, возможные в данной культуре и в данный момент истории [20, с.16]. Поскольку особенности повседневного поведения слабо рефлектируготся непосредственными акторами, они не могут быть адекватно описаны количественными методами, которые ориентируются на сбор данных, не нуждающихся в множественной интерпретации и очевидных для участников социального взаимодействия. Как подчеркивал Пьер Бурдье, «тот факт, что практическое чувство не может (без специальной тренировки) работать вхолостую, вне всякой ситуации, делает нереальными любые опросы путем анкетирования, когда фиксируются в качестве подлинных продуктов габитуса ответы, вызванные абстрактными стимулами самой ситуации опроса» [14, с. 177].

Из достаточно широкого арсенала качественных стратегий исследования практик автор остановил свой выбор на множественном исследовании случаев (collective case approach). Такой выбор обусловлен несколькими причинами. I). Поскольку процессы дистанционной коммуникации обычно скрыты от глаз наблюдателя, этнографическое наблюдение в данной ситуации не могло являться успешной стратегией. В лучшем случае исследователь может находиться только в одной точке из двух и более, где происходит удаленное взаимодействие. 2). Анализ жизнеописания или биографический подход также кажется малоприменимым для изучения практик пользования мобильным телефоном, так как его фокус сдвинут на исторически протяженные фрагменты социальной реальности, в которых остается мало места для детализации повседневных практик. Кроме того практики пользования мобильной телефонией имеют достаточно инновационный характер и вошли в

Вадим Радаев определяет «инновационные практики» как типические действия людей, с одной стороны, не слишком широко распространенные (по крайней мере на данный момент времени), но уже достаточно

повседневную жизнь россиян относительно недавно, поэтому перспектива биографического подхода кажется преждевременной. 3), Исследование случая, собственно кейс-стади, ограничено интерпретацией лишь одного, обычно уникального, социального явления или процесса, тогда как практики пользователей мобильной телефонии скорее принадлежат к типичным, а не уникальным явлениям современности.

Исходя из вышеописанных ограничений отвергнутых качественных исследовательских стратегий, мы посчитали, что разрешению исследовательского вопроса диссертационной работы более всего соответствует стратегия множественного кейс-стади, поскольку она позволяет рассмотреть многообразие форм существующих в настоящее время практик пользования мобильным телефоном и их значение для организации повседневной жизни, не утрачивая специфики каждого отдельного случая. Как отмечала И. Козина, очевидным достоинством кейс-стади является возможность получения более глубокой информации о латентных процессах, скрытых механизмах социальных отношений; только с помощью такого качественного подхода можно реконструировать сферу неформальных отношений, существующих между людьми. Кейс-стади позволяет сделать это наиболее целостным образом, так как исследовательские стратегии сами по себе содержат наборы определенных техник, и кейс-стади в этом смысле оснащен богаче всех других. Метод определяет необходимость работать более с конкретными вещами, нежели со сконструированными типами, что позволяет обеспечить лучшее понимание социальной реальности, уникальность каждого объекта и в то же время выделить общие черты для дальнейшего обобщения [43, с. 177].

В диссертационном исследовании применялась пока достаточно редкая для российской социологии методологическая триангуляция. Данные по каждому из исследованных случаев собирались посредством совокупного применения метода глубинного интервью, спровоцированного дневника «повседневной коммуникации» и анализа документов повседневной жизни.

В глубинном интервью акцент делался на получении биографической информации, нарративов о включении информанта в сети мобильной телефонии, а также о мотивах и практиках использования сотового телефона в повседневной жизни. В организации интервью автор исходил из позиции, сформулированной Еленой Мещеркиной, что в ходе интервью исследователь провоцирует респондента на рассказ о событиях, фактах и менее всего на оценки и комментарии, зачастую привлекаемые для сокрытия истинного смысла происшедшего [11, с. 8].

заметные, а с другой стороны, являющееся новыми способами действия, которые еще десятилетие назад существовали в исключительно ограниченных масштабах или отсутствовали вовсе [57, с. 90].

После интервью каждому из информантов выдавалась форма для заполнения «дневника повседневной коммуникации», К дневнику прилагалась подробная инструкция с правилами его заполнения. Форма дневника представляла собой таблицы, где информант должен был в течение недели фиксировать все значимые контакты, отмечать время, продолжительность, место и содержание контакта. Также он/она условно обозначал/а людей, с которыми он/она общался/лась на протяжении этого времени, и форму, в которой происходил контакт: посредством технических средств, которые заранее были закодированы, или же непосредственно лицом к лицу. Графы используемого нами дневника находятся в Приложении 1а. В качестве оплаты каждый информант получал 100 евро¹¹.

Затем по каждому отдельному случаю разрабатывался гид для второго лейтмотив! юго интервью, которое включало темы, упущенные в первом интервью и вопросы, возникающие из первичного анализа дневника, сфокусированные на повседневных практиках использования мобильного телефона. Таким образом, второе интервью позволило получить комментарии к практикам, зафиксированным в дневнике. Кроме того, в ходе второго интервью информант рассказывал о своей социальной сети, опираясь на вопросы интервьюера и данные телефонной книжки своего мобильного телефона. Информант сначала отвечал на вопросы о людях, с которыми он общался за неделю заполнения дневника, затем вспоминал важных альтеров, которые не вступали с ним в контакт в течение обозначенной недели, но являются «субъективно важными» и, наконец, обращался к электронной памяти своей телефонной книжки.

В ходе второго интервью информант также заполнял специальную форму, где отмечал основную информацию о членах своей персональной сети: имя, источник информации об альтере (дневник, память информанта, данные записной книжки), возраст, пол, профессия, место жительства, место рождения, продолжительность знакомства информанта с альтером, место и контекст первой встречи, цепочка, если знакомство состоялось через третьих лиц, природа отношений и близость отношений. Форма для второго интервью находиться в Приложении 16. Рассказ информанта, сопровождающий записи в вышеуказанную форму, фиксировался на диктофон. В заключении интервью информант заполнял схему «Кругов близости», где самые близкие члены его социальной сети схематически находились рядом с ним, а наименее близкие на периферии (схема представлена в Приложении 1в),

Также в рамках диссертационного исследования проводился анализ контекста, в который были вписаны исследованные случаи. Состояние рынка сотовой связи, количество операторов, работающих в городе, характер и стоимость их услуг имели большое значение

" Исследование финансировалось грантами компаний Telenor (Норвегия) и France Telecom (Франция).

как рамка интерпретации индивидуальных нарративов, поскольку исследованные практики напрямую коррелируют с развитием рынка услуг и возможностями технологий дистанционной коммуникации. Для этого были проанализированы следующие документы: газетные, журнальные и интернет публикации, посвященные ИКТ за два года, официальные интернет-сайты всех крупнейших операторов сотовой связи, а также другие ресурсы, освещающие динамику рынка мобильной связи в Санкт-Петербурге.

Таким образом, исследование проводилось качественными методами в русле стратегии множественного кейс-стади. Каждый случай детально изучался посредством глубинного двухстадийного интервью, при помощи «дневникового метода» [83, 23] и анализа документов повседневности¹², которыми в данном случае являлись записные книжки мобильных телефонов, В ходе применения подобной методологии, были получены уникальные данные о практиках использования разных каналов коммуникации и о социальных сетях информантов,

Анализ огромного массива информации требовал систематизации полученных данных. Они размещены в ЕхеЬтаблицах и частично закодированы. Но основной объем полученной информации представляли собой качественные данные, требующие постадийной сравнительной интерпретации. Результаты интерпретации данных много раз обсуждались на семинарах, что обогатило репертуар возможных трактовок,

Единицей анализа в исследовании является индивид - пользователь мобильной телефонии .

Основные критерии отбора информантов были продуманы заранее. Этот тип отбора определяется как теоретическая выборка, то есть в каждом случае учитывались характеристики, которые имели теоретическое значение для последующей интерпретации данных.

Критериями отбора информантов являлись:

возраст - им должно было быть на момент исследования от 16 до 30 лет. Выбор возрастной когорты объясняется статистическими данными, которые выделяют ее как группу наиболее активных пользователей ИКТ в России;

тендер - было исследовано равное число мужчин и женщин;

доход - информанты имели различный размер регулярного дохода, что могло отразить специфику использования ИКТ в разных экономических стратах;

¹² См. подробнее: Козлова Н.Н., Сзндомирская И.И. [44].

¹³ Как отмечал Энтони Гидденс: «Единицей соотнесения, соответствующей анализу действия, должна быть
личность, действующее лицо» [24, с.126].

образование - информанты должны были принадлежать к группам с разным образовательным ресурсом, что также может влиять на специфику использования ИКТ в повседневном взаимодействии;

профессиональная принадлежность - информанты должны были принадлежать к разными профессиональным группам, что, возможно, продемонстрирует различия профессионального пользования ИКТ;

горизонтальная мобильность - среди информантов должны были быть как коренные петербуржцы, так и мигранты, чтобы выяснить специфику пользования ИКТ в ситуации стационарного проживания и миграции (сведения об основных характеристиках информантов находятся в Приложении 2а).

Анализируя повседневные практики пользователей мобильной телефонии, автор старался учесть возможно наиболее широкий диапазон обыденных тактик и стратегий людей, которые пользуются или в каких-то ситуациях не пользуются мобильньши телефонами.

Понятие «тактика» здесь используется в понимании де Серто; «тактика - это вычисление силовых отношений, осуществляемое ситуативно и в условиях ограниченного времени. Это микро-действие, ориентированное па конкретную ситуацию, без пролонгированного планирования последствий. Большинство повседневных практик (говорение, чтение, прогулки, шоппинг, приготовление пищи) имеют тактический характер» [90, c.XIX]. Мишель де Серто исходит из аналитического представления о наличии двух типов рутинного действия: стратегического и тактического» [90, cXVII-XIX]. Цель стратегического действия - увеличить доминирование агента над другими через техники социокультурного производства, и таким образом воспроизвести доминирующий социальный порядок. Цель тактического действия - не выходя за рамки предписанного социального порядка, используя «сильного», достичь своих целей, творчески трансформируя стратегию, создавая «антидисциплину» [90, с. XIX].

Основной массив данных был собран на протяжении 2003 года и ограничивается 14 случаями, В ходе развития исследования в 2004 году были также взяты четыре дополнительных интервью с юношами и девушками 16-17 лет, чтобы выяснить специфику пользования мобильной телефонией тинэйджерами, которые включились в сети сотовой связи буквально со школьной скамьи. Кроме этого, в массив собранных данных входит одно экспертное интервью с представителем крупнейшего оператора сотовой связи на Северо-западе России.

Ограничение количества кейсов 14 основными случаями обусловлено теоретической насыщаемостью полевых данных. Выборка осуществлялась на основании приведенных выше критериев по принципу максимальной вариативности.

Для интерпретации данных был использован метод «профильной оценки», предложенный Вернером Фукс-Хайнтритцем: «в каждом случае в основе профильного оценивания лежит предположение, что отдельные места из интервью должны интерпретироваться для себя и прямо могут быть соотнесены с соответствующими местами из другого интервью» [68, с.31]. То есть в ходе исследования выбирались фрагменты интервью, посвященные практикам повседневного пользования мобильным телефоном и сравнивались с данными дневников, затем автор переходил к «профильному сравнению» разных случаев.

Важно также упомянуть некоторые ограничения и методологические проблемы, которые возникли при сборе эмпирических данных. Основной проблемой являлось индивидуальность подхода каждого из информантов к заполнению дневника. Мы не можем контролировать их интерпретации по поводу «значимых» и «не значимых» контактов. Одни указывают продолжительность контакта с точностью до секунды (например, случай 10), другие в значительной степени ее округляют (случай 9 или 13). Одни заполняют дневник в течение дня (например, случай 3), другие в конце дня по памяти (например, случай 7). Подобного рода «разностилыгасть» в подходе к заполнению дневников создает сложности в ходе сравнительной интерпретации данных.

Кроме того, при анализе дневника необходимо было учитывать «типичность» периода его заполнения. Неделя - слишком небольшой срок, чтобы отразить все разнообразие повседневных практик коммуникации. Мы пытались нивелировать это неизбежное искажение с помощью второго интервью, посредством которого уточнялись детали повседневной жизни.

В процессе анализа данных, извлеченных из электронной записной книжки, важно учитывать длительность пользования информантом мобильным телефоном, особенности занесения номеров в память (например, случай 2 и 4, где в памяти телефона содержатся номера только мобильных телефонов, поскольку информанты по соображениям экономии не звонят на стационарные номера с мобильного телефона).

Исходя из всех вышеперечисленных ограничений, автор считает наиболее перспективным анализ массива данных через эго-перспективу, а не через общую совокупность данных. Это позволяет не терять частное в пользу обобщений, что собственно и лежит в основании исследовательской стратеги множественного кейс-стади.

В работе, осуществленной качественными методами, основной акцент делался на анализе отдельных случаев. Изучая практики пользования мобильной телефонией, автор фокусировал свой исследовательский интерес на особенностях организации повседневной жизни посредством сотовой связи. Теоретические основания исследования

Диссертационная работа находится в русле теоретического подхода, известного как социология практик. На концепции «практики» основаны многие современные теории социального действия. К числу социологических теорий практики относят конструктивистские и некоторые постструктуралистские концепции, принимающие постулат детерминации социального действия имплицитными, нерефлектируемыми («фоновыми») и надиндивидуальными практиками как символическими порядками и депозитивами действия [32].

В настоящий момент социальная теория уже накопила богатый аналитический инструментарий, позволяющий осуществлять глубокие и основательные изыскания в области как социальной истории, так, собственно, и социологии. Работы французских исследователей М. Фуко [см. например, 65,66, 67, ПО], М. де Серто [90] и П. Бурдье [14,15, 16], а также их английского коллеги - Э. Гидденса [24 и особенно - 25] дают возможность при исследовании практик повседневного использования мобильной телефонии использовать широкий спектр теорий, анализирующих рутину социального взаимодействия.

Однако сферы эмпирического применения теорий упомянутых выше классиков сильно разнятся и использование их подходов в работе должно определятся поставленным в ней исследовательским вопросом. Так, например, теория практик Бурдье кажется не очень релевантной как теоретическая рамка для исследования и анализа проблем, сформулированных в этой работе. Дело в том, что его аналитический фокус направлен на воспроизводимость и устойчивость «практического чувства» как некого механизма в производстве габитуса и не рассматривает возможности модификации или радикальной перемены уже усвоенных практик. А поскольку рассматриваемые мною технологические инновации имеют очень короткую социальную историю и еще не могли быть глубоко инкорпорированы в «практическое чувство», они не могут быть адекватно изучены с помощью аппарата Бурдье.

Теоретический потенциал, который накоплен в области социологии практик благодаря трудам Фуко и де Серто, имеет значительно большее применение в рамках нашего исследовательского поля. Их работы фокусировались в основном на объективирующих и субъективирующих индивида практиках, связанных с властью. Разработанный этими

¹⁴Как подчеркивал Энтони Гидденс: «Тела Фуко лишены лиц» [25, C.233J.

авторами подход может использоваться в качестве теоретической модели для анализа властных практик контроля, осуществляемого посредством мобильной телефонии, который будет представлен в главе 2.

Однако не только власть и механизмы контроля будут рассматриваться нами в рамках данного исследования. Автор в значительной степени концентрировал свое исследовательское внимание на изучении самых обыденных социальных процессов, на практиках рутинной, ежедневной коммуникации. Поэтому нашему предметному полю ближе подход Э. Гидденса, который в своей теории структурации концентрировал исследовательский интерес на анализе социальных практик упорядоченных в пространстве и во времени [особенно в работе 25]. Английский социолог, в отличие от своих французских коллег, видит причины для изучения рутины повседневности не только в объяснении механизмов усвоения арсенала того или иного набора практик, не столько в декодировании властных диспозиций на уровне повседневной жизни, но и возможности для анализа пути эволюции «практического чувства», руководящего нами в пространстве повседневности.

Проблематика повседневности стала одной из центральных тем современного гуманитарного знания [49, с.б]. Альфред Шюц считал повседневность «верховной реальностью» [76, с. 130], человек живет в ней и трудится в ней по преимуществу и, отлетая мыслью в те или иные сферы, всегда и неизбежно возвращается в мир повседневности. Повседневная жизнь предстает как пространственно-временной континуум, наполненный вещами и событиями. Она непосредственно дана человеку как естественная среда его обитания, по поводу которой не возникает сомнений.

В толковом словаре Даля, отражающем лексику первой половины ХГХ века, повседневное (синонимы: ежедневное, вседневное, день-подшо, изо дня в день происходящее) означает постоянное, регулярно повторяющееся [30, с. 147]. В словаре Ожегова, отражающем языковые реалии советского времени, слова «повседневный» и «обыденный» еще больше сближаются. Семантика слова «повседневный» содержит в себе два значения: 1. «проводимый изо дня в день, постоянно, не прекращающийся» и 2. «бывающий всегда, привычный, обычный» [55, с.429, 519]. То есть, для того, чтобы стать повседневной, обыденной, той, что активируется каждый день, технология должна стать ожидаемой, неизбежной, обязательной, привычной, само собой разумеющейся, понятной, должна быть пережита и оценена как тривиальное, серое, даже скучное.

Эмпирические данные нашего исследования говорят о том, что технология мобильной телефонии прочно вошла в ткань повседневности жителей Петербурга, стала «черной

коробкой», пользоваться которой способны даже дети . Н. Лебина писала, что «вещи-знаки, используемые в быту, образуют своеобразный код конкретно-исторического времени, и, если угодно, маркируют его ментальные нормы, представления о красоте, богатстве, стыдливости, прогрессивности и регрессивности и т.д.» [47, с.205]. Мобильный телефон, безусловно, стал маркером современной жизни. Энтони Гидденс писал: «Сегодня мы живем в обществе, где электронная связь считается само собой разумеющейся, в этой связи надо особо подчеркнуть очевидную специфичность традиционных обществ (а, в сущности, и всех обществ столетней давности). Специфичность эта состоит в том, что общение членов различных обществ, независимо от масштабов последних, происходит в условиях соприсутствия» [24, с.215]. Телефон и его самое последнее мобильное воплощение занимают уникальное место в истории развития человечества, - отмечают Кац и Аакус, - автомобили и самолеты имели аналоги в окружающем мире в виде соответственно гужевого транспорта и птиц, и люди были, по крайней мере, знакомы с тем, чего ожидать от новых транспортных технологических средств. По контрасту - ничто в животном мире не давало людям аналогий для той власти, которую им подарил телефон. В истории человеческого воображения власть в реальном времени диалоговой устной связи на больших расстояниях была властью настолько огромной, что даже большинство божественных существ не обладали ей: Зевс, верховное божество греческого пантеона, и то был должен полагаться на посыльного -Меркурия. Сегодня многие посыльные сами имеют собственные мобильные телефоны [128, с.2].

Распространение мобильной связи, и в первую очередь сотовой телефонии, все сильнее воздействует на человеческие жизни и отношения. Мобильные телефоны ускоряют темп и эффективность жизни, но также позволяют проявлять больше гибкости на деловых и профессиональных уровнях, также как в семейной и личной жизни [128, с.2]. Изменениям подвергаются не только практики рутинной коммуникации, но и представления о возможном пространственно-временном контексте этой коммуникации. Восприятие пространства времени в повседневности отличается своеобразием и подвержено историческим изменениям [49, с.42]. С одной стороны, привычный порядок организации и повторяемость событий повседневной жизни рождает такие ее свойства как рутинность и тривиальность, с другой - повседневность не замыкается в статичной рутине. Последняя составляет необходимый фундамент, базу стабильного, с минимальными затратами на принятие решений, повседневного существования. Таким образом, сохраняются ресурсы для принятия инновационных решений в случае поломки привычного хода событий. «Задний план

Самым популярным из ожидаемых новогодних подарков среди детей младшего школьного возраста (7-10 лет) в 2004 году был именно мобильный телефон [203].

опривыченной деятельности предоставляет возможность переднему плану для рассуждений и инноваций», - пишут П. Бергман и Т. Лукман [10, с.91]. Рутина и инновации дополняют друг друга.

Здесь можно задаться вопросом, к каким инновациям в организации повседневной жизни привело широкое распространение новых информационно-коммуникационных технологий? Как встраивается новая коммуникационная технология в привычные способы взаимодействия, в повседневные практики людей, пользующихся мобильными телефонами?

В качестве гипотезы исследования можно сформулировать предположение, что массовое распространение нового средства дистанционной коммуникации - мобильного телефона, обладающего рядом специфических свойств по отношению к другим средствам коммуникации, - способно привести к серьезным трансформациям повседневной жизни пользователей. В своей работе о «Новых правилах социологического метода» Гидденс подчеркивал, что большинство актов не обладает интенциональпым свойством, то есть свойством быть совершенными только преднамеренно [24, с.129]. Более того, даже интенциональные акты имеют множественные непреднамеренные следствия. Собственно эти непреднамеренные последствия распространения мобильной телефонии и лягут в основание нашего анализа. Их изучение представляется чрезвычайно актуальным, поскольку постепенное накапливание непреднамеренных следствий социального действия может приводить к трансформации социального порядка и появлению новых правил социального взаимодействия.

Как отмечал вслед за И. Гофманом Гидденс, «отношения с теми, кто физически отсутствует, предполагают социальные механизмы, отличные от тех, что работают в ситуации соприсутствия» [25, с.84]. «Отсутствующие другие», которые могут посредством мобильного телефона в любой момент вторгнутся в пространство и время пользователя мобильной телефонии, создают предпосылки для переопределения приватного и публичного, близкого и далекого, протяженного и прерывистого.

«Несмотря на то, что «совершенные обстоятельства соприсутствия» существуют исключительно в ситуации непосредственного контакта между физически присутствующими людьми, в наши дни, благодаря электронным коммуникациям и особенно телефону, стали возможны и опосредованные контакты, допускающие тесную связь и близость, характерные для условий соприсутствия», - писал Э. Гидденс в 1984 году, когда мобильные телефоны только появились на рынке технологий дистанционной связи [25, с.121].

В современных условиях их тотальной распространенности можно говорить о проявлении значительных непреднамеренных последствий такого социального действия.

Если для обществ, существовавших еще 100 лет назад, коммуникативный акт определялся почти обязательным соприсутствием в одном пространственно-временном континууме, то теперь социальное взаимодействие почти не зависит от места и времени.

Наличие небольшого мобильного и сравнительно недорогого средства дистанционной коммуникации создает условия для новых сложных форм социального взаимодействия как с «присутствующими», так и с «отсутствующими другими». Гофман отмечал, что для коммуникации лицом к лицу используется тактика параллельной игры на двух сценах [103]. Включая в социальное взаимодействие мобильный телефон, мы получаем возможность параллельно играть на трех, четырех сценах одновременно [143]. Эту особенность новых форм повседневных взаимодействий подчеркивает норвежский исследователь Р. Линг: «Сценическое управление может стать весьма сложным. Подобно живописи кубистов, говорящий по мобильному телефону видится из двух перспектив» [137, с.12]. То есть как Пикассо, заставляющий зрителя всматриваться одновременно в плоскость и объем пространства своих полотен, так и звонящий по мобильному телефону для своего абонента и людей, находящихся с ним в ситуации соприсутствия, предстает одновременно в двух социальных пространствах,

Действительно, основное отличие мобильного телефона от стационарного заключается в возможности вступать в интеракции с другими людьми, находясь в любой точке зоны покрытая. То есть мобильный телефон позволяет прежде всего избегать привязанности к локальным точкам в пространстве. «В современных обществах индивиды позиционируются в пределах постоянно расширяющейся сферы зон - дома, на рабочем месте, по соседству, в городе, в государстве-нации и мировой системе, - которые обнаруживают свойства системной интеграции, все в большей степени соотносящей несущественные детали повседневной жизни с социальным феноменом массового расширения пространства-времени» [25, с.142-143].

Это размывание пространственно-временного режима современных обществ порождает ситуацию, когда наиболее адекватным подходом к их изучению является сетевая перспектива. «Сетевое общество характеризуется одновременной трансформацией экономики, труда и занятости, культуры, политики, государственных институтов и, в конечном счете, пространства и времени. Новые информационные и коммуникационные технологии, являются совершенно необходимым инструментом такой многонаправленной трансформации, хотя не являются ее причиной» [41, с.22-23]. Валерий Голофаст отмечал, что «владельцы мобильных телефонов образуют то, что можно назвать неопределенной

Гидценс определял коммуникативный акт «как акт, в котором цель действующего или одна из целей связана с успешной передачей информации другим» [24, с.Ш].

совокупностью «плавающих сетей». Они плавающие потому, что ни место, ни время, ни функциональный профиль взаимодействия, пи состав их участников заранее не обусловлены» [27, с.13].

Описывая коммуникационные практики пользователей мобильной телефонии мы будем использовать широкую трактовку термина «социальная есть», определяемую как «множественность точек (или членов социальной системы) ¹⁷ и совокупность связей, изображающих взаимосвязь этих точек» [175, с,4]. Конечно, дискуссии о контексте, в котором можно применять этот термин, еще продолжаются. Социально-сетевой подход еще не превратился в единую парадигму, его приверженцы часто опираются на отличные концепции и методы, поэтому сетевой анализ скорее являет собой «свободную федерацию подходов» [86, с.131]. Однако его возможности для изучения практик повседневной коммуникации очевидны.

Социальная сеть может быть рассмотрена как целая ("whole network"), где описываются полные структуры ролевых отношений в социальной системе» [175, с.26], то есть рассматриваются одновременно сети целого сообщества, ограниченного общей, часто формальной рамкой. Например, межличностные связи сотрудников кафедры социологии, но, в принципе, как whole network может пониматься и общество в целом. Социальная сеть может быть рассмотрена и как персональная (у некоторых авторов - «эгоцентрическая») сеть ("personal network"), где описываются «актор, акторы, с которыми ои имеет взаимоотношения, и связь между этими акторами» [ 175, с. 1448]. То есть из этой перспективы социальная сеть рассматривается как совокупность личных связей одного актора с другими («альтерами социальной сети»), а изучаемая сеть ограничивается неформальными рамками личных связей только одного актора. В диссертационном исследовании мы фокусируем свое внимание на персональных сетях пользователей мобильной телефонии, что позволяет, с одной стороны, создать объемную социальную картину многообразия практик повседневного использования мобильного телефона, а с другой стороны - открывает значение этого нового средства коммуникации для организации социальных сетей.

Таким образом, теоретической рамкой диссертационного исследования является социология практик, понимаемая во взаимодополняющей стилистике исследований Мишеля Фуко, Мишеля де Серто и Энтони Гидденса. Сами практики пользования мобильной телефонии как коммуникативные акты будут анализироваться через парадигму сетевого анализа.

Точки (или члены социальной системы) в перспективе сетевого анализа могут обозначать «личность, группу, организацию, вещь, событие и т.д.» [175, с. 1447].

Научная и практическая значимость Массовое распространение мобильной телефонии требует социологического описания и анализа. Как отмечал Кастельс: «технология есть общество, и общество не может быть понято или описано без его технологических инструментов» [40, с.29]. Не впадая в крайности технологического детерминизма, важно понять какие социатьные следствия несет столь широкое принятие нового информационно-коммуникационного средства.

Научная и практическая значимость работы определяется ее инновационным характером, а также возможностями ее использования для разработки учебных курсов по социологии коммуникации и истории постсоветской повседневности. Наряду с этим результаты исследования могут быть использованы компаниями, производящими услуги мобильной связи, для практической оптимизации их деятельности. Эмпирические данные, собранные при подготовке диссертационной работы, могут быть полезны в дальнейших исследованиях социальной роли информационно-коммуникационных технологий.

Результаты исследования повседневного использования мобильной телефонии позволят подойти к анализу процесса взаимовлияния технического и социального порядков на микро-уровне. Эмпирическое исследование процессов распространения мобильной телефонии, а также выявление их социальных следствий в перспективе может способствовать разрешению многолетних, отдающих идеологической ангажированностью споров о механизмах технологического прогресса.

Дизайн данного исследования предполагает, что в ходе анализа эмпирических данных автор дистанцируется от технологического и социального детерминизма как модели интерпретации социатыюй роли мобильной телефонии. Как отмечал Никлас Луман, «с самого своего начала социология пыталась дать ответ на два весьма различных вопроса. Один вопрос - «Что происходит?», другой - «Что за этим стоит?» [51, с.27]. В данной работе мы сознательно опускаем вопрос о причинах инкорпорирования мобильной телефонии в повседневную жизнь петербуржцев/петербурженок, поскольку целью исследования является прояснение первого вопроса - «что происходит?», то есть выявление социальных следствий проникновения новой технологии в ткань повседневности. Иными словами, мы хотим понять как мобильный телефон, вещь невозможная в частном пользовании еще 15 лет назад, теперь встраивается в повседневную жизнь (вероятно изменяя ее). Вопрос «что за этим стоит?», то есть причины (социальные, технические, экономические, культурные, политические) массового распространения мобильной телефонии могут прояснится лишь в результате детального описания практик повседневного пользования мобильными телефонами. Диссертационная работа стремиться на основании конкретного эмпирического материала

сформулировать некоторые теоретические предположения о воздействии мобильной телефонии на условия и структуры повседневной коммуникации ее пользователей.

Подобная позиция объясняется нежеланием упрощать причинно-следственные связи между социальным и технологическим, где, в зависимости от позиции автора, обычно либо социальное объясняется как следствие технологического, либо технологическое трактуется как следствие социального развития. Здесь мы будем исходить из предположения, что прежде, чем примыкать к социальному или техническому детерминизму как способу объяснения распространения в обществе новых технологий, необходимо в деталях понять как эти технологии (в данном случае - мобильный телефон) используются в повседневной жизни. Только после глубокого анализа частных практик, связанных с техническим средством, можно говорить о конфигурации причин появления новых социально-технических форм поведения. Апробация работы

Основные положения диссертации были изложены в опубликованных статьях автора и выступлениях на российских и международных конференциях и семинарах (конференция «Гендерные практики: традиции и инновации» на базе Северо-западной академии государственной службы, (СПб.), 2005; семинар «Пространство и повседневная жизнь современного города» на базе Центра социологического образования и ЦНСИ (Москва), 2005; международная конференция «Меняющаяся молодежь в меняющемся мире: невидимая повседневность» на базе НИЦ «Регион» и ЦНСИ (Тольятти), 2005; международный семинар «Politics of Nature» на базе факультета социологии и политических наук Европейского университета и Centre de Sociologie de l'lnnovation, Ecole Nationale Superieure des Mines de Paris, (СПб.), 2004 и др.). Структура работы

Диссертационная работа состоит из введения, четырех глав с изложением результатов исследования, заключения, библиографии (220 наименований) и приложений (2 шт.). В первой главе рассматривается история развития мобильной связи и анализируется состояние рынка сотовой связи в России 2003 года. Эта глава является контекстуальной рамкой для эмпирического исследования. Во второй главе описываются зафиксированные в эмпирической части исследования повседневные практики пользования мобильной телефонией молодыми жителями Петербурга. Третья глава диссертации посвящена выявлению основных социальных функций мобильного телефона и анализу социальных следствий распространения мобильной телефонии. Четвертая глава фокусируется на анализе тендерной специфики пользования мобильным телефоном. Диссертация изложена на 163 страницах машинописного текста, включает 14 таблиц и 3 схемы.

Краткая история мобильной связи

Жизнь современного общества тесно связана с развитием и массовым распространением информационно-коммуникационных технологий (ИКТ). Средства коммуникации имеют большое значение для социальной организации. Как отмечал Мануэль Кастельс, «ядро социально исторической трансформации, которую мы переживаем теперь, связано с технологиями обработки информации и коммуникацией» [40, с.51]. Статистические данные говорят, что за последние 100 лет скорость передвижения на транспорте увеличилась в 10 раз, темпы обработки информации увеличились в 10 раз, а скорость работы систем связи возросла в 10 раз [34, с.115].

Таким образом, можно сказать, что наиболее динамично развивающимся технологическим направлением XX века были системы связи. С одной стороны, новые ИКТ играют решающую роль в промышленном производстве, определяют экономическую и политическую динамику, а с другой - компьютеры и мобильные телефоны стали неотъемлемой частью повседневной жизни людей.

Инновационный характер этого исследования в значительной степени определяется молодостью самого социального феномена. Коммуникационная технология мобильной телефонии начала широко распространятся во всем мире в середине 1990-х. В 1991 году на 1 мобильный телефон во всем мире приходилось 34 стационарных, а к середине 1990-х это соотношение стало 1 к 8. К 2000 году па один мобильный телефон приходилось уже меньше, чем два стационарных, а к 2003 году количество мобильных телефонов впервые сравнялось с количеством телефонов наземных линий. Таким образом, всего за 10 лет мобильная телефония трансформировалась из технологии для привилегированного меньшинства в, по-существу, господствующую технологию дистанционной коммуникации. Причем это произошло при фактическом удвоении числа наземных телефонных линий за этот период [89,с.5].

История мобильной радиосвязи началась в 1888 году, когда немецкому учёному Генриху Герцу удалось с помощью опытной установки доказать сам факт существования электромагнитных волн и найти возможность их обнаружения. Опираясь на результаты опытов Герца, русский физик Александр Попов в 1895 году создал достаточно чувствительное и надежное устройство для регистрации электрических колебаний -радиоприемник.

В том же 1895 году итальянец Гульельмо Маркони проводит опыты с электромагнитными волнами, целью которых было создание устройства для передачи сообщений, и через два года (в 1897 году) он получает патент на устройство, похожее на прибор Попова. В 1901 году Гульельмо Маркони установил радио на борт парового автомобиля «Торнисрофт», произведя таким образом первую наземную мобильную связь (аппарат передавал данные, по не голос). Как любая техническая новинка, радиосвязь в первую очередь вызвала повышенный интерес у военной индустрии,

В начале XX века радиотехника начала развиваться как морская подвижная связь. Фирмой «Маркони» в Великобритании, а затем и на предприятиях других стран (России, США, Франции и Германии) было организовано производство судовых искровых радиостанций. С 1908 по 1909 года американскими военными на передатчике «Телефункен» была проведена серия экспериментов по беспроводной связи с целью доказать целесообразность использования радиотелефонии для связи армейских коммуникаций. Надо заметить, что роль военных в развитии радиосвязи хоть и велика, но не однозначна. С одной стороны, военно-промышленный комплекс прилагал немало усилий и средств для появления и развития новых технологий (особенно в годы Второй Мировой войны), с другой стороны -ограничение использования частот для гражданского применения явилось серьезным сдерживающим фактором для развития беспроводных средств связи.

Другой военизированный институт охраны правопорядка - полиция - также проявил интерес к возможностям беспроводной связи, что в результате привело к созданию в 1921 году первой в мире диспетчерской системы телеграфной подвижной связи, разработанной для нужд полиции (США). Первые радиосистемы, используя азбуку Морзе, вызывали патрульные полицейские автомобили, чтобы те связались с полицейским участком по проводному телефону. По сути, это оказалась система пейджинговой связи, так как она была однонаправленного действия и служила только для передачи распоряжений дежурным бригадам полиции,

Технология вызвала необходимость создания социального института, регламентирующего ее использование. В 1934 году Конгресс Соединенных Штатов создал Федеральную Комиссию Связи (ФКС). Дополнительно к регулированию наземного телефонного бизнеса она также начала управлять диапазоном радио. Комиссия решала, кто какие должен получать частоты. Приоритет был дан спасательным службам, государственным агентствам, общественным компаниям и службам, которые, как полагала ФКС, помогали наибольшему числу людей.

Общие характеристики 14-ти социальных сетей пользователей информационно- коммуникационных технологий

Эмпирические материалы лежащие в основании диссертационного исследования составляют два взаимодополняющих массива данных: глубинные интервью пользователей мобильной телефонии и «дневники повседневной коммуникации». Благодаря применению комплексной методологии были получены, с одной стороны, дискурсивные данные о пользовании различными информационно-коммуникационными технологиями, содержащиеся в глубинных интервью, а, с другой - информация о повседневном их практическом применении, зафиксированная в недельных дневниках коммуникации . Эти данные дополнялись анализом материалов периодических изданий, публиковавших статьи о российской мобильной связи.

К участию в основном этапе исследования (2003 год) было привлечено 14 человек. Информанты рекрутировались через персональную сеть исследователя. Они имеют различные биографические траектории и опыт пользования мобильной телефонией (основные сведения об информантах см. в Приложении 2а). Их жизненные проекты значительно отличаются по многим параметрам. В исследовании участвовали люди с доходом от 100 (случай 4) до 1000 долларов (случай 2 и 5), с образованием от среднего (случаи 2 , 4 , 8 и 11) до поствузовского (аспиранты - случаи 6, 9, 10), коренные жители Петербурга (случаи 1, 3, 4, 5, 7, 8, 11) и мигранты (случаи 2, 6, 9, 10, 12, 13, 14), студенты и домохозяйки, программисты и профессиональные спортсмены, люди с многолетним опытом пользования ИКТ (например, случаи 5 и 7) и включившиеся в сети пользователей мобильной телефонии совсем недавно (случаи 1 и 12). При отборе информантов был соблюден тендерный баланс: семь женщин и семь мужчин участвовали в основной части исследования. Некоторые информанты (1, 3, 4, 5) принадлежали к одной социальной сети. В случаях 3 и 13 у информантов есть дети. Случаи 9 и 10 являются семейной парой, причем они заполняли дневники параллельно.

На втором этапе исследования (в 2004-2005 годах) было взято еще четыре интервью с представителями младшей возрастной когорты. Если основная масса случаев находится в возрастном диапазоне от 20 до 30 лет, то дополнительные кейсы делались с молодыми людьми и девушками в возрасте 16-17 лет. Автору исследования казалось необходимым получить дополнительные данные о практиках пользования мобильными телефонами тинэйджерами по двум причинам. Во-первых, материалы различных информационно- аналитических агентств говорят о том, что в 2004-05 годах именно за счет тинэйджеров продолжался рост абонентских баз операторов сотовой связи. На них приходилось основное количество подключений. Во-вторых, в отличие от 20-30 летних пользователей, которые приняли технологию мобильной связи уже будучи самостоятельными взрослыми людьми, тинэйджеры буквально росли с мобильным телефоном в руках. Данные четырех интервью показывают, что 16-17-летние информанты начали пользоваться мобильным телефоном в 13-14-ти летнем возрасте. Как будет показано ниже, такое раннее включение в сети пользования мобильной телефонии порождает специфические практики применения мобильных телефонов.

Также в ходе исследования было взято экспертное интервью у топ-менеджера ОАО «Мегафон», которое позволило получить экспертные заключения по ряду вопросов, затрагиваемых в диссертационном исследовании.

Таким образом, в ходе основного этапа полевого исследования было собрано 28 интервью (по два интервью от каждого информанта) и 14 дневников «повседневной коммуникации». В ходе дополнительного этапа было взято еще четыре интервью с 16-17 летними пользователями мобильной телефонии. Эти дополнительные данные дают основания для качественного анализа различий в пользовании мобильными телефонами в зависимости от возраста включения в сети сотовой связи.

Хотя в основной части исследования было проанализировано только 14 случаев, в результате были получены достаточно обширные данные. В частности, была получена информация о 710 людях, составляющих 14 персональных сетей, данные о 775 контактах с участием 911 человек, состоявшихся у 14 информантов в течение недели заполнения дневника.

Социальная зависимость от мобильной телефонии

Мобильный телефон стал обязательным аксессуаром современного молодого горожанина. Данные исследования говорят, что люди, включившиеся в практики пользования мобильными телефонами, рассматривают этот аппарат как значимую часть своей жизни. Все информанты, участвовавшие в нашем исследовании (кроме одного случая 10), не видят для себя возможности отказаться от мобильной связи. Она стала неотъемлемой частью повседневности. Отсутствие мобильного телефона воспринимается болезненно: «Я вообще сейчас не могу себя представить без сотового телефона. И дело даже не в том, что меня кто-то не может найти, а в том, что когда я без него нахожусь, я чувствую себя потерянным. Ну, просто то, что я без связи и маю ли кому я понадоблюсь срочно по работе или tie по работе - малш, например, позвонит. У меня были такие моменты, когда я оставался без телефона. Терял там. Когда телефон у меня nponadai. И я две недели находился без сотового телефона. Я просто себя чувствовал потерянным. Просто я не знал, как мне делать, что мне делать» (случай 7: 28 лет, муж., юрист).

Можно предположить, что такого рода зависимость вызвана особой ролью, которую начал играть мобильный телефон в молодежных сетях. Он стал почти обязательным атрибутом для самых разнообразных групп петербургской молодежи. Он символизирует собой «современность», «свободу», «мобильность»:

«Я сторонник технического прогресса. А еще я просто поняла, что это просто очень удобно. .., Ну, в таком смысле, что если я договариваюсь созвониться с человеком, я не должна сидеть и ждать звонка. Я могу идти куда хочу. Я могу сказать просто: позвони мне! И я уверена, что он мне дозвониться, где бы я ни была. Ну, практически везде. Пото.иу что в метро не везде есть связь. Ну, я таи еду не больше минут двадцати и, когда я выйду, он мне дозвониться. Он услышит, что я вышла и мне перезвонит. Это чрезвычайно удобно. «Ты позвони мне». И сиди у телефона жди? Это же связывает свободу» (случай 3: 28 лет, жен., переводчик).

Мобильные телефоны всегда носят с собой: кто-то в сумке, кто-то в кармане, некоторые пытаются демонстрировать свои телефоны публике. Тогда их носят на специальных шнурках на груди или же в чехлах на поясе. Это уже не только средство связи, но и определенный маркер, даже часть идентичности владельца;

«Я очень серьезно отношусь к модели и дизайну телефона. Он всегда на виду, поэтому важно, чтобы аппарат выглядел достойно» (случай 16: 16 лет, муж., 11 класс) «Вопрос: Скажи, пожалуйста, какие функции для тебя наиболее важны? Без чего бы ты пе мог обойтись в своих телефонах (у информанта их два - Б.Г.)?

Ответ: Я на данный момент считаю, что для меня не так важна презентабельность. То есть мне не обязательно, чтобы он был маченький или какой-то особенно красивый и модный. Мне важно, чтобы я всегда находтся на связи. Чтобы был хороший и надежный прием. Чтобы были хорошие возможности слышимости. Чтобы я нормально слышал, чтобы меня нормально слышали. Ну, что еще... Желательно, конечно, громкий звук звонка. Это один из самых важных моментов» (случай 7: 28 лет, муж., юрист),

Телефон в молодежной среде как бы представляет своего владельца другим людям (это символическое измерение мобильного телефона подробно рассматривается в статье Е.В. Николаевой и Т.Н. Николаевой [53]).

Сейчас бурно развивается рынок всевозможных аксессуаров для мобильных телефонов: шнурков, чехлов, съемных панелей, рингтонов и логотипов. Молодые люди активно интересуются этим рынком, чтобы «индивидуализировать» свой телефон. Важным становится все:

«Ну, хочется, конечно, чтобы у тебя какой-то особенный звук или картинка были... Это развлекает. Я, честно говоря, раза три в месяц мелодию меняю» (случай 12: 20 лет, жен., студентка),

Корреспонденты «Независимой газеты» отмечают: «На данный момент львиную долю мобильного контента составляют мелодии звонков и логотипы, но специалисты считают, что этот сегмент рынка со временем уступит лидирующие позиции мобильным играм. Среди тех, кому еще нет 16, мобильные игры загружали себе на телефон более 40%, а среди молодых людей чуть постарше (16-19 лет) этим занимается почти каждый третий» [190].

Как уже было замечено, часть опций мобильного телефона не связана непосредственно с коммуникацией. Он используется и как будильник, и как украшение , и как игрушка, и даже как открывалка для пивных бутылок (случай 7). Журналист газеты «Коммерсантъ» Алексей Кузнецов говорит, что среди потребителей появилась целая группа «мобильных модников», которые следят за всеми новинками. Это приводит к тому, что «доля более дорогих моделей отчетливо растет на рынке крупных российских городов, В 2005 году россияне склонны к покупкам новых моделей взамен устаревших, что поддерживает высокие темпы роста рынка мобильных телефонов» [205].

Похожие диссертации на Трансформация условий и структур повседневной коммуникации пользователей информационных технологий : на примере мобильной телефонии

Институциализация социальных отношений высшего образования и бизнес-структур на рынке труда в условиях трансформации российского обществаЗахаров, Дмитрий Николаевич

Русское население в этносоциальной структуре республик Сибири: особенности развития в условиях трансформации современного российского обществаПетрова Елена Викторовна

Профессиональная ориентация учащихся городских общеобразовательных школ в условиях трансформации обществаМакарова Татьяна Борисовна

Этническая элита: специфика и особенности функционирования в условиях трансформации российского обществаГубанов Леонид Сергеевич

Семья в условиях трансформации российского общества: проблема конфликтов и способы их разрешенияЯковлева Валентина Георгиевна

Особенности социальной защиты населения северных городов в условиях трансформации обществаИкингрин Елена Николаевна

Трудовая социализация молодежи в условиях трансформации трудовых ценностей в РоссииУколов Роман Александрович

Образование как социальный институт в условиях трансформации российского общества в послеоктябрьский и постсоветский периоды : Прикладной аспектАбитова Гульшад Загитовна

Семья в условиях трансформации российского общества : Теоретическая модель и эмпирическая реальностьКарцева Лидия Валерьевна

Военно-профессиональная ориентация в условиях трансформации российского обществаЛобанов Сергей Васильевич