Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Философские основания социодинамики 24
1.1. Исходные положения 25
1.1.1. Базовые понятия 29
Система и элемент системы 30
Прогресс системного образования 36 Социальная ситуация 46
1.1.2. Аксиомы и постулаты социодинамики
60 Аксиоматические положения 60
Постулаты социодинамики 61
1.2. Человек, потребности, общество 79
1.2.1. Проблема личностных потребностей 81
Понятие потребности 81
Таксономия потребностей 88
1.2.2. Потребности как источник социальной активности 95
Эмоции и сублимация 95
Архитектоника поведенческого акта 100
Социальные потребности 106
Глава вторая. Начала общей теории социодинамики 114
2.1. Первое начало социальной динамики 126
2.1.1. Источник социальной динамики 127
Постановка проблем ы 128
Проблема источника количественно-качественных изменений 132
Проблема источника социальных изменений 138
Природа нестрогой детерминации 144
2.1.2. Константа социальной стабильности 150
Понятие топохронного канала 150
Ситуационная постоянная (первое доказательство) 153
Второе доказательство постоянной 157
2.1.3. Иллюстрация первого начала социодинамики 163
А брис ситуации 164
Алгоритм ситуации 171
2.2. Второе начало социодинамики 178
2.2.1. Условная продолжительность жизни поколения 182
Средняя продолжительность предстоящей жизни 182
Условная продолжительность жизни поколения 187
Сценарии демографического процесса 196
2.2.2. Вторая константа социальной стабильности 201
Исходная формула численного роста популяции 202
Вторая постоянная 207
Демографическое давление 221
2.3. Третье начало социодинамики 230
2.3.1. Энергетическая характеристика социальной системы 239
Закон роста &— т 239
Суммарная энергетическая характеристика 248
2.3.2. Работа общества 254
Социально-демографическое понятие работы 254
Понятие энергетической нагрузки 267
Заключение 288
Литература 297
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Со времени возникновения сложных грамматических форм языка в нем нашли отражение динамические характеристики реальных процессов, в том числе и феноменов социальных. Времена глагола связали в единую цепь событий давно прошедшее (преждепрошедшее), прошедшее и прошедшее несовершенное с тем, что происходит здесь и сейчас. Сослагательное наклонение позволило моделировать вероятностные линии развития. Соответственно и будущее было представлено в виде возможного, необходимого и неизбежного, или даже разделенного на последовательные этапы «раньше будущего» и «затем будущего», из которых одно обусловливает другое. Тем самым было осознано наличие объективных закономерностей физической действительности, и стало актуальным обнаружение подобных отношений в движении социальных явлений. Уже на доци-вилизационной стадии человеческих сообществ такие понятия, как фатум — рок - участь, фортуна - удача — случай передали ощущение неотвратимого, непреодолимого и неминуемого наряду с тем, что было или есть, а могло бы и не произойти при других обстоятельствах.
Формирование писаного права поставило категорию закона выше обычая и традиционных нравов и заставило признать существование чего-то большего — не человеком положенных законов физического мира и социального бытия. В античной Греции логически последовательно и, пожалуй, близко к современной идее науки эту точку зрения выразил Пифагор. Все есть число, и сущность процесса определена числовой пропорцией, которая должна быть раскрыта на языке математических формул. В эпоху постренессанса это становится возможным в отношении к части природных явлений, и трудами Декарта, Галилея, Ньютона и целой плеяды других выдающихся мыслителей натуральная философия превращается в физическую науку. На рубеже XIX-XX веков совершается такой же прорыв в области знания о химических реакциях, благодаря чему XX век делает скачок
в сферу математизации биологических процессов. На повестку дня выносится вопрос обнаружения числовых пропорций социальных феноменов.
Таким образом, с одной стороны, тема исследования закономерностей общественного бытия и познавательного моделирования социальной динамики была, есть и будет актуальной всегда. С другой стороны, историческое развитие человеческих знаний о строении великого здания Вселенной с неизбежностью ведет к формализации социальной философии. Появление новых математических идей и развитие прежних концепций предоставляют мощную базу для решения этой задачи, что наделяет ее особой остротой актуальности. Теория множеств, изучение стохастических процессов, открытие «странных аттракторов» и множеств Мандельброта усиливают интерес исследователей к изучению социальных явлений с позиции их математической интерпретации.
Человек, потребности, общество
Сидя под смоковницей, названной впоследствии деревом боддхи, размышлял Шакьямуни — монах из племени шакьев — о сущности бытия.В идеальных условиях, вдали от жизненных невзгод, окруженный всеобщим вниманием и заботой, рос принц Сиддхартха Гаутама. В положенное время, в возрасте шестнадцати лет, он женился, и любимая жена родила ему сына. В положенное время должен был он вступить в наследство и править государством. Тогда в Индии существовал замечательный обычай, по которому монарх при достижении сыном возраста, позволявшего ему принимать самостоятельные мудрые решения, оставлял свой трон и уходил в странствующие монахи, живя подаянием и принимая милостыню от своих бывших подданных. Но прежде чем его отец перешел в ашрам ухода от мира, Сиддхартха, движимый желанием больше узнать о царстве, которым ему предстояло править, покинул дворец и здесь, за его пределами, столкнулся с человеческим горем и страданиями. Он повстречал дряхлого старика, дрожавшего от пронзающего ветра и съежившегося в своем ветхом тряпье, и узнал, что в мире существует нищета и старость. Он встретил неизлечимо больного и был потрясен видом его мучений. Он увидел похоронную процессию и осознал, что всем суждено умереть. Бренность, тщета и тленность сущего поразили его до глубины души. Не мог он взять на себя управление государством, где люди страдают, и облегчить их страдания не в силах ни один человек, не устранив их причины.
В двадцать девять лет оставил он родной дом, чтобы стать Шакья-муни и, размышляя, найти причину страданий и избавить от них всех людей. Сперва Гаутама странствовал по морям чужой мысли, но никто не мог объяснить ему, каким образом освободиться от мук телесных и духовных и обрести путь спасения.
Затем стал он отшельником и аскетом и шесть лет истощал свое тело, отказывая себе во всех жизненных удовольствиях, но убедился, что этот путь ни к чему не ведет и аскеза бесполезна. И вот тогда под смоковницей вблизи города Варанаси сказал он себе: «Я не сойду с этого места, пока не достигну высшего и абсолютного знания, хотя бы и пришлось оставаться здесь, пока не высохнет моя кровь, и не истлеют мои кости».
Семь недель, не принимая пищи, смотрел он на Восток и вдруг овладел тем, что искал: Гаутама стал Буддой (пробужденным, просветленным). Свершился поворот колеса дхармы, и начался новый период в существований Вселенной, осознавшей причину мирового страдания. Четыре благородные истины открылись Будде:
1) существовать — значит страдать;
2) страдание имеет свою причину;
3) от страдания можно избавиться;
4) есть путь, ведущий к прекращению страдания.
Первым пяти своим ученикам возвестил Будда данное ему откровение. Причина страданий — наличие желаний! Все беды и все несчастья людей связаны с ними. Люди всегда чего-нибудь желают, а природа их такова, что они бегут всего, что имеют, и стремятся к тому, чего у них нет.
Согласимся и мы с этим утверждением великого мыслителя, жившего 2,5 тысячи лет назад. Однако воспользуемся его логикой и продолжим размышления Шакьямуни. Очевидно, следует признать, что не только страдания имеют причину, и эта причина - желания, но и то также, что желания имеют свою детерминанту.
Понятие потребности
Любое желание представляет собой ментальный процесс. Оно есть акт воления (хотения), изъявления воли и, как таковое, подразумевает направленность на объект, в каком бы виде этот объект ни присутствовал - в вещной ли, предметной, телесно-материальной форме или в форме образа действия, паттерна поведения, т.е. выступает как целеполагание и намерение достижения цели. При этом объект желания выступает целью, а цель, как потенциальное следствие действия, имеет своей противоположностью причину, каковой следует признать потребность. В отличие от своего внешнего проявления желания - она изначально лишена цели в виде конкретного объекта и имеет цель в самой себе - в удовлетворении потребности.
Отсутствие или наличие целевой конкретности находит отражение в языковом различии данных понятий. «Хочу» как выражение желания, вожделения, воли к достижению цели — обладания конкретным объектом или осуществления действия именно в этой, а не в какой-то другой форме — несет оттенок субъективности.
В индоевропейских языках мы можем видеть это единство желания и воли, подчеркнутое родством происхождения корневой основы слов. Так, например, немецкое wollen и итальянское volere — глаголы, родственные русскому существительному «воля» (еще более ярко: ит. voglia [wolja] — желание), означают «желать», «хотеть». Напротив, «мне нужно» есть выражение необходимости, определенно безразличной к форме удовлетворения, что акцентируется даже самой грамматической формой древнего дательного самостоятельного падежа. Постановка подлежащего, в данном случае личного местоимения, в дательном падеже вместо приземленного и обыденного «я хочу...» позволяет передать смысловой оттенок из ряда вон выходящих обстоятельств, либо возвышенности речения по типу «...одному Богу ведомо...»1 и в то же время - значение долженствования, предрешенности и неизбежности некоторого события.
Кстати, языковой материал позволяет видеть также и возможность аморфного использования выражения желания, воли, вожделения. В следующем высказывании - «я хочу есть» — желание не обращено на конкретный объект, в нем не отражено что именно хочет человек съесть, оно безразлично к качеству еды и ее форме. Но в этом случае выражение желания представляет собой как раз констатацию наличествующей потребности. И
1. Сабенина А.М. «Дательный самостоятельный» как высокий стилистический вариант предложения. // Восточные славяне: Языки, история, культура. / Отв. ред. Ю.Н.Караулов.-М.: само данное исключение, по-видимому, лишь подтверждает, что желание есть ментальная актуализация потребности в форме конкретной цели действия.
Проблеме человеческих потребностей посвящено значительное число научных публикаций. При этом в большинстве случаев понятие потребности подменяется понятием потребления, из чего с неизбежностью логического вывода авторы приходят к определению потребности как нужды1. Следует, однако, обратить внимание на некорректность такого решения вопроса, во-первых, потому что «экономическая» дефиниция потребления не исчерпывает сущность феномена потребности, ибо последний, даже с чисто-биологической стороны, может быть не только присвоением чего-либо из окружающей среды, но и отчуждением, хотя бы в виде отправления нужды. Во-вторых, потому что нужда возникает именно вследствие неудовлетворения, причем длительного неудовлетворения потребности, а это не позволяет поставить между ними знак равенства.
Колебательный процесс между неудовлетворенностью и удовлетворением представляет собой ощущение органического метаболизма, естест-венно-эволюционно заложенное в структуры мозга как возбуждение центров удовольствия и неудовольствия, столь хорошо известных нейробио-логам. Взаимодействуя с окружающей средой, организм человека, как и любой организм, черпает из нее необходимую для жизни энергию, заключенную в материальном субстрате среды, и отдает во внешний ему мир часть своей внутренней среды в виде материи и энергии. Постоянный обмен организма и среды веществом и энергией, иначе говоря — метаболизм, является способом органического существования. Ощущение этого процесса, его пропорциональности, режима осуществления мы и называем потребностями. Но прежде чем снова к ним вернуться и для того, чтобы к ним вернуться, посмотрим на другую сторону проблемы, которой является постановка вопроса о количестве человеческих потребностей и их классификации.
Традиционный буддизм, с изложения предания которого я начал эту часть работы с тем, чтобы показать древность проблемы и способа ее ре шения, так вот — традиционный буддизм утверждает, что у человека есть 108 желаний. Причиной тому наличие пяти органов чувств и разума (ито го: 6), возможности высказать желания устно, письменно или мысленно (6 3 = 18). Кроме того, желания могут относиться к миру материальному или ф духовному (18-2 =36), к настоящему, прошлому или будущему (36 3 = 108).
Источник социальной динамики
Величайший из древних греков, я имею в виду Аристотеля Стагири-та, размышляя над причиной видимых изменений, пришел к выводу о необходимости наличия их источника, который представлял бы собой силу, внешнюю тому, что подлежит изменению1. Действительно, если мы признаем наличие изменчивости, текучести бытия, — а от такого представления трудно избавиться, разве только отбрасывая само понятие «бытия», как сделал Ницше, подменив его понятием «жизнь», или как Парменид, сознательно приписывая бытию определение неподвижности, - то поневоле встает проблема его источника. И эта проблема не имеет иного решения, чем в каждом конкретном случае допустить действие фактора, внешнего изменяющейся системе. При другом варианте ответа распадается вся картина мира, основанная на фундаментальных законах, сформулированных наукой. Так, скажем, закон сохранения материи и энергии требует, чтобы взаимодействие материальных систем вызывало в них соответствующие изменения. Если одно тело воздействует на другое, и это воздействие, таким образом, выступает фактором его изменения, то любая трансформация, происходящая в нем, тождественна силе или разнице сил, или, что то же, сумме сил, действующих на него. Тем самым, допуская и обратное действие, каковое подразумевается процессом взаимодействия, мы приходим вновь к уже сделанному прежде утверждению о взаимном отображении всего множества событий в многомерном факторном пространстве. И если от одного тела к другому происходит передача материи и энергии, то одно из них утрачивает такое же их количество, какое приобретает другое.
Принцип взаимных отображений подразумевает, что если в пространстве действия одного какого-либо фактора мы имеем определенную на множестве событий их последовательность, например еь ег, ... , еп є Ek, то при отображении их на событийное множество другого факторного пространства мы получаем последовательность В абстракции это выглядит логичным. Однако в действительности, когда мы анализируем математически заданную функцию, мы уже имеем полученную опытным путем или наблюдением зависимость между переменными, и это позволяет нам строить прогноз их дальнейшего поведения и восстанавливать то, что предшествовало отрезку времени, на котором была получена названная зависимость. В случае с суммой векторов, которой определяется поведение нашей системы, изменение ее движения, очевидно, является следствием изменения переменных величин. И если последнее не происходит одновременно, тем более, равномерно, то мы делаем вывод о проявлении действия ранее не учтенного фактора или об изменении отношения наличествующих сил действующих факторов. Но и то, и другое, в свою очередь, требует объяснения.
При этом настала пора внести ясность относительно понятия изменения, которое, безусловно, родственно понятию движения вообще. Но движение «вообще» может быть простым перемещением, равномерным и прямолинейным. Может быть усложненным, характеризуемым наличием второй, третьей и т.д. производных. И, наконец, может быть сложным, описываемым сложной функцией. В этом случае на тело (систему) действует суммарная сила, определенным образом изменяющаяся. Это-то последнее нас и интересует. Иначе говоря, не движение «вообще» представляет предмет нашего интереса, а изменение материально-энергетических форм, которое вызывает изменение функционирования (поведения) системы и соответственно ее взаимодействия с другими системами и средой своего существования.
Следует для начала остановиться на позициях строгого детерминизма, чтобы понять его несостоятельность. Несостоятельность противоположного мнения об отсутствии причинно-следственных событийных связей настолько очевидна, что на нем не стоит задерживать внимание. Если бы это было так, то никакое научное знание не могло бы существовать, а его результаты — быть регулярно применимыми на практике.
С другой стороны, оставаясь на позициях строгого детерминизма, мы неизбежно приходим к внешнему источнику изменения переменных, т.к. изнутри, сколько бы факторов мы ни учли, не только неоткуда взяться изменению в поведении системы, но даже переменному действию каждого из внутренних факторов. Только внутренние факторы не в состоянии вывести систему из равновесия и придать ей жизненность, а мы приходим к явному противоречию с аксиоматическим положением Гераклита - все течет, все меняется. Пытаясь выйти из него, Аристотель формулирует идею перво-двигателя, первоисточника, который должен положить начало событийному процессу в его всеобщей причинно-следственной обусловленности и при этом находиться за его пределами1.
Представление о строгой детерминации, так или иначе, приводит к понятию первовзрыва Вселенной как источнику всего движения. Но и в этом случае указанное соответствие отображений гасит волну изменения уже при следующей итерации и заставляет лишь воспроизводить полученное в результате состояние, постоянно двигаясь по циклу отображений на событийных множествах факторных пространств раз и навсегда данного бытия, т.е. в вечно стационарном режиме функционирования. Таким образом, первопричина изменений оказывается долженствующей действовать все время и все время присутствовать в изменяющемся мире, иначе говоря
— быть действующей причиной, а не только причиной бытия, которая пребывает где-то в бесконечном временном удалении от настоящего момента. А значит, в результате первотолчка (первовзрыва): либо при отсутствии всякого сопротивления изменения не происходят, а наличное состояние лишь воспроизводится во все большем масштабе разбегающихся миров; либо следует допустить действие некоторой силы сопротивления, которая приводит к уменьшению силы действия первичного фактора и тем самым порождает изменения по мере его угасания, а потом и обратного движения
— сжатия Вселенной, как в концепции Фридмана. Кстати, при первом варианте мы все равно получаем изменение в виде уменьшения силы взаимодействия между разбегающимися мирами, а это означает и усиление сопротивления самому процессу. И мы, следовательно, опять приходим ко второму сценарию. Но в этом случае становится необходимым объяснить сам феномен пульсирующей Вселенной. И если такая пульсация не представляет собой кальки с предыдущего состояния в последующее, то требуется допустить изменение самого первоисточника изменений, что и позволяло бы им происходить постоянно, не затухая.
Вторая константа социальной стабильности
. В 1845 году Ферхюльст предложил формулу, ставящую коэффици ент прироста населения в зависимость от некоторого максимального для данной территории обитания численности биологической популяции. Он допустил, что это максимальное значение равно единице, а действительное значение меньше единицы, но стремится к ней. В результате процесс при роста популяции становится нелинейным. Его общий вид выглядит так: k = R(l-x), (2.2.11)
где к — коэффициент прироста популяции; R - некий постоянный параметр роста;
х - действительная численность популяции в процентном выражении к ее максимально допустимому значению.
Исходная формула численного роста популяцииA
Переводя на язык современной науки, скажем, что единица Ферхюльста представляет собой объем экологической ниши, а х — ее заполненность. Природные условия, характеризующие объем экологической ниши популяции, ограничивают ее рост, потому что любая экологическая ниша может обеспечить существование только определенного количества особей. Тем самым, коэффициент прироста должен снижаться по мере приближения к максимальной численности и меняться вместе с количественным изменением популяции. Когда х 1, популяция растет. Но лишь до тех пор, пока не достигает значения х = 1. Вообще-то, если строго придерживаться формулы Ферхюльста, это не должно произойти никогда, т.к. коэффициент к просто становится все меньше и меньше. Но реальный, нестрого детерминированный процесс, конечно, отклоняется от этой математической абстракции и поневоле
Чтобы определить характер устойчивости состояния равновесия х = 1, можно обратиться к изменению со временем малых отклонений 5\ = Xj - 1. Линеаризируя 2.2.12, получаем
5i+i (l-R)6i, откуда видно, что по абсолютной величине 6І+І меньше, чем 5j, когда О R 2. Таким образом, вблизи максимума величина х еще растет, но когда ее значение несколько выше указанного уровня (при х 1) коэффициент роста становится отрицательным1. Возможные увеличения параметра роста при R 2 нас в аспекте данной работы не интересуют, т.к. для человеческой популяции не характерны. Более того, даже параметр R 1 для нее невозможен.
Оказавшееся изначально в очень тесной экологической нише, человеческое общество еще на стадии Homo habilis было погружено в крайне невыгодные с биологической точки зрения условия. Разница 1 — х уже тогда не могла быть большой, а значит, не мог быть большим и коэффициент прироста. Только использование интеллекта, орудий труда и совершенствование трудового процесса и социальной организации давали возможность раздвигать стенки экологической ниши. В общетеоретическом плане следует полагать, что периодически с каждым новым технологическим прорывом и эволюционными стадиями совершенствования социальной организации человеческое общество более или менее успешно увеличивало ее объем, в остальное время сосредоточиваясь на поддержании темпов расширения своего жизненного пространства. Да и названные технологические прорывы были не более чем реакцией на изменения внешних условий его существования. Поэтому в ретроспективе и вообще мы вправе сказать, что величина ферхюльстовского х для человеческого общества всегда весьма высока. Она, очевидно, представляет собой пропорцию S/Smax, где S - численность населения на какой-либо момент времени, a Smax - максимально возможная его численность, или — объем экологической ниши в абсолютном выражении. Стало быть, уравнение 2.2.11 может быть переписано в виде:
і- s
k = R
V тахУ
(2.2.13)
Время от времени локальные общественные образования упираются в стенки экологической ниши, и происходит сброс излишнего населения. Неспособное по каким-либо причинам к технологическому и социальному совершенствованию, оно приходит к отрицательному значению демографического коэффициента прироста и, не в силах удержать уже достигнутый объем Lebensraum, начинает попятное движение под давлением пресса экзогенных факторов. Так его уменьшение происходит до тех пор, пока, образно говоря, собравшись с силами, общество не обращает свою энергию в работу по новому расширению и углублению своей экологической ниши.
Одним из характерных примеров такого движения является Римская империя. Известно, что во времена Диоклетиана Рим мог выставить 70 легионов, т.е. порядка 700 000 солдат. Поскольку численность армии составляет примерно один процент от общей численности населения, то мы приходим к цифре 70 млн. А если прибавить к ним еще около 50-ти млн. рабов, получаем 120 млн. населения. Пусть на Западную Европу, считая по минимуму, приходилось 20 млн. человек. Все равно поражает реконструируемая на конец 5-го века численность населения в теперь уже бывшей, павшей под нашествием варваров Западной Римской империи — 5 млн.
Другой, более точный пример дает Китай начала нашей эры:
57 год от Р.Х. - 21 млн. жителей;
75 год - 34 млн.;
88 год -43 млн.;
105 год - 53 млн.
При этом коэффициент прироста значительно снижается: с к « 0.02677 за период 57-75 гг. до к « 0.01162 за период 105-123 гг., когда численность населения достигает отметки в 60 млн. человек. Перепись 157 года уже дала цифру 56 млн. Империя Хань соприкоснулась со стенками экологической ниши1.
Уравнение 2.2.13 позволяет установить значение пропорции х = S/Smax и тем самым определить максимально возможную численность населения через коэффициент его прироста
Похожие диссертации на Принципы ситуационного моделирования динамики социальных процессов
