Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Теоретико-мотодологические основы изучения экологических лидеров 21
1.1. Определение подходов и концепций в рамках изучения эколидеров 21
1.1.1. Доминирующая Социальная и Новая Экологическая Парадигма 21
1.1.2. Концепция мобилизации ресурсов 24
1.1.3. Консенсусные и конфликтные движения 29
1.1.4. Концепция фреймов 31
1.1.5. Сетевой анализ и ИКТ 33
1.2. Историко-теоретический анализ формирования института лидерства 38
1.3. Среда формирования эколидера 51
1.4. Экомодернизация и потенциал эколидеров 62
Глава II. Изучение ролей и особенностей экологических лидеров в контексте экомодернизации 71
2.1. Личностные характеристики экологического лидера 71
2.1.1. Качества экологического лидера как гражданина 74
2.1.2. Качества экологического лидера как профессионала 85
2.2. Взаимодействие экологического лидера с общественными институтами: властью, бизнесом, наукой и населением 95
2.3. Роли лидера в затяжном социально-экологическом конфликте vs. в условиях мобилизации 101
2.3.1. Историко-социологический анализ борьбы эколидеров за Байкал 102
2.3.2. Специфика работы эколидеров в затяжном конфликте 110
2.3.3. Историко-социологический анализ работы эколидеров в период экокатастроф 115
2.3.4. Специфика работы эколидеров в условиях мобилизации 121
2.3.5. Модернизационный эффект катастроф 128
2.4. Использование лидерами современных информационно-коммуникационных технологий 131
Заключение 138
Литература 142
- Доминирующая Социальная и Новая Экологическая Парадигма
- Сетевой анализ и ИКТ
- Качества экологического лидера как профессионала
- Историко-социологический анализ работы эколидеров в период экокатастроф
Доминирующая Социальная и Новая Экологическая Парадигма
Центральным «каркасом» исследования является концепция Доминирующей социальной парадигмы (ДСП) и Новой экологической парадигмы (НЭП), которая была предложена в 1978, 1980 гг. американскими социологами инвайронменталистами У. Каттоном и Р. Данлэпом [Catton W.R. and Dunlap R.E., 1978 и 1980]. ДСП это, по сути, преобладающие идеи и установки, характерные современному обществу (в частности, российскому), которые управляют человеком и формируют восприятие им окружающего мира. Позже, в 1984 году Л. Милбрэсом была произведена попытка систематического сравнения «Доминирующей социальной парадигмы» (ДСП) и «Новой экологической парадигмы» (НЭП) [Milbrath L., 1984; p.7] [см. Таблицу №1 Приложений]. Каждое организованное сообщество, согласно Л. Милбресу, имеет характерную ему ДСП, которая включает в себя ценности и верования, общественные институты, традиции, и пр. В совокупности эти элементы (факторы) представляют собой ту систему взглядов, через которую отдельные акторы воспринимают мир, и основываясь на которой, действуют. У. Каттон и Р. Данлэп первыми сформулировали основные различия между старой «антропоцентрической» и новой «экологической» парадигмой: - во-первых, человек как вид не является исключительным по отношению к остальным живым существам. Он – один из многих включенных в глобальную биофизическую среду; - во-вторых, человек зависим от этой среды, его активность должна быть обусловлена не прогрессом и культурными особенностями, а его окружением. - в-третьих, как полагали инвайронменталисты, социальный прогресс ограничен экологическими законами.
Основные положения современной ДСП, таким образом, состоят в следующем (классификация И.А. Халий [Акции…, 1996]): 1. Основное направление социальной политики – экономический рост. 2. Наука и технология - фундамент для покорения природы и увеличения материального благосостояния; 3. Появление различных типов рисков, возникающее в результате роста производительности труда и производства товаров - неотъемлемая, но приемлемая для общества составляющая его развития; 4. Соревнование - основной рычаг повышения производительности труда, и, вследствие этого, роста материального благосостояния, что и есть прогресс; 5. Принимать общественно значимые решения (т.е. управлять обществом) должны только специально для этого предназначенные социальные группы, чтобы участие в принятии решений не мешало основной массе населения трудиться с максимальной отдачей на своих рабочих местах; 6. Рынок спроса и предложения - наилучший механизм регулирования; 7. Максимальное обогащение ныне живущих людей - основная цель существующей социально-экономической системы, что объясняет отсутствие установки на заботу о последующих поколениях.
Концепция ДСП объясняет, почему экологические программы, ставящие основной акцент на обучении подрастающего поколения, к примеру, навыкам экономного водопользования, часто не приводят к желаемому результату. Даже если сегодня человечество, к примеру, решит ограничить себя в потреблении воды и будет ее экономить, существующая система управления водными ресурсами будет позволять ей теряться в неисправных трубах, уходить в виде канализационных стоков, бесцельно спускаться в сбросовые каналы, неэффективно растрачиваться на полях.
Современное общество увидело первые результаты своей деятельности во второй половине XX века: в виде острых экологических проблем. Производство привело к загрязнению окружающей среды, нанося с каждым годом значительный, возможно – необратимый ущерб природе. В этой связи и была предложена Новая экологическая парадигма (НЭП), основными ориентирами которой стала самоценность природы, опора на постматериальные ценности, забота о всех живых организмах, в том числе о будущих поколениях, попытка исключения рисков, подвергающих людей и природу любому виду социогенных опасностей. Признание того, что существуют границы, определенные биосферой, которые общество должно учитывать, чтобы их не переступать привело к идее необходимости создания нового типа общества (иного, чем существующее индустриальное). Новое общество должно разработать и реализовать новую социально-экономическую и политическую систему, соответствующую новой экологической парадигме.
Концепция НЭП хорошо согласуется с выводами ученых знаменитого Римского клуба в докладе 1972 года «Пределы Роста» [Медоуз, 1979]:
1. Если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, в течение следующего столетия мир подойдет к пределам роста. В результате, скорее всего, произойдет неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объем производства.
2. Можно изменить тенденции роста и прийти к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности. Состояние глобального равновесия можно установить на уровне, который позволяет удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и дает каждому человеку равные возможности реализации личного потенциала.
Если народы мира выберут не первый, а второй путь, то чем раньше они начнут работать, чтобы вступить на него, тем больше у них шансов на успех.
Однако концепция Новой экологической парадигмы требует осмысления и оценки в рамках Российской культуры и традиций управления, учитывая такие факторы, как специфика развития и интерес к вопросам экологии, и в целом отношение населения и государства к проблеме сохранения природы и рационального ее использования. 70-летний период существования СССР сопровождался доминированием индустриальной культуры, в то время как в 90-е годы в стране произошел переход к культуре проэкологической, то есть инвайронментальной. Индустриальный тип культуры ориентирован прежде всего на стабильность, а потом уже на экологичность, и сопровождался патернализмом, а также восприятием новых техногенных опасностей как «несчастных случаев», перед которыми человек бессилен. Ключевой предпосылкой экологизации культуры явилась переориентация государственной политики в целом, проникновение международного знания и практик, а также эволюция экосообщества, совпавшая с социально-психологической готовностью лидеров браться за переориентирование социума в иное русло. Принципы «сначала экономика, потом экология» ошибочны как в случае с Россией, так и в любой другой стране мира, поскольку понимание важности экологической культуры должно быть «встроено» в процессы реформирования и модернизации изначально, согласно им и должна проводиться последняя [Рыбакова, 2012]. В России главными носителями экологических ценностей являются относительно немногочисленные и все ещё слабые экологические организации, и их лидеры.
Сетевой анализ и ИКТ
Вероятно, первые две группы дружинников были потенциальными лидерами уже потому, что становление лидера часто происходит следующими путями. Это, во-первых, «формирование личности путём социализации, в процессе которой человек учится иметь дело с общественными институтами и поддерживать равновесие социальных отношений». А во-вторых, «развитие через самостоятельное овладение знаниями, побуждающее личность выступать за психологические и социальные изменения» [Залезник, 2006; с. 91]. С 1970-х годов происходит все большее ослабление идеологического контроля над естественными науками. Появляются организации, создаваемые населением самостоятельно и выступающие за защиту фундаментальных гражданских прав – на жизнь и здоровую, безопасную среду непосредственного обитания. Это на время порождает своеобразный кризис экологической дружины, ставит под вопрос его уникальность, ключевые ценности, принципы работы и организации действий. Лидеры движения сталкиваются с необходимостью отказаться от жесткой структурированности и иерархичности ДОП, перейдя к форме союза ради выживания всей системы связей. В определенном смысле – это первые ласточки сетевой организации, популярной в движении сегодня. Опыт и практика подсказывали лидерам, что основная их функция – быть проводником изменений. «Выбор стратегии задаёт курс развития, а способность убедить людей стать Вашими союзниками побуждает их сознательно стать на этот путь…, и верная мотивация дает людям уверенность в том, что у них хватит сил преодолеть все преграды» [Коттер, 2006; с. 59]. В изменяющихся условиях особое значение приобретает умение вызвать в людях энтузиазм, именно он помогает преодолеть неизбежные барьеры на пути к организационным преобразованиям. Эколидеры сумели ухватить эту идею и сохранить сеть связей, во многом даже уплотнив её.
К началу 1980-х годов в среде экологических активистов назревает переход от охранительной деятельности к выработке навыка формулирования экологических проблем, касающихся всех сфер жизни и отдельного человека, и государства в целом. Начинает восстанавливаться краеведческое движение, т.е. происходит постепенное возрождение «культуры места», заброшенной в начале века. Частично краеведчество продолжает существовать и по сей день: например, в формате набирающих популярность этнопарков и выставок национальных ремесел и промыслов. «Как только люди обрели возможность спокойной жизни с минимальным материальным достатком, они стали интересоваться своими культурными корнями: откуда они, как они появились. Возник острый интерес к истории семьи и ее ближайшего окружения» [Судьбы людей…, 1996]. В этом смысле процесс формирования экологической культуры, в котором зарождаются и которому способствуют в своей деятельности экологические лидеры, аналогичен процессу самоидентификации, выяснения «кто я и откуда я, в каких социальных средах я вырос и существую».
Все изменения, происходящие в общественно-социальной жизни государства, естественным образом оказывали влияние на лидеров движений, вынуждая их то выполнять роль общественных деятелей, сокращая сферу неформальных и, напротив, расширяя ареал формализованных ролевых взаимодействий, то, напротив, за неимением иных способов обращаться за помощью к своим людям для решения актуальных задач. В 1980-е контроль со стороны государственных структур (Госплана СССР, ЦК ВЛКСМ, Министерства охраны общественного порядка СССР, местных и административных органов) усилился, но активисты не желали отказываться от своих целей и принципов. Изменения конца 1980-х и начала 1990-х, происходящие в общественной жизни и государстве, естественно, повлекли за собой изменения во всех структурах и институтах. Для экологических лидеров, воспитанных высоким духовным сознанием, еще дореволюционной университетской средой, профессиональный интерес, гражданские цели и нравственность были характерной и неотделимой чертой. Советское поколение 1950-х годов, которое было неоднократно подвергнуто «политической чистке», «отрицательной селекции», имело более узкий круг интересов и менее высокую гражданскую активность. С одной стороны, порождающая среда продолжала воспроизводить интерес к природоохранной деятельности, воспитывая определенные навыки у студентов, а с другой стороны, наука была отдалена от образовательного процесса и от гражданского действия. В течение первых перестроечных лет, когда общество становилось более открытым, «гласным», стали возникать очаги «неформальных движений», лозунгом которых было – «свободная самоорганизация свободных людей». Экологические группы стали возникать в организациях и институтах, занятых интеллектуальным трудом. Само движение ДОП вновь вошло в полосу кризиса, была утеряна его уникальность. Однако лидеры стремились сохранить свой имидж экспертов, советников, консультантов, организаторов и посредников между государством и обществом, между наукой и политикой, между населением и местной властью. На этапе подъема экологического движения, пик развития которого пришелся более всего на 1988 год [Рисунок 1 Приложений], из него выходили лидеры различных направлений. Тип лидеров «политики» начали заниматься только ей. Те, кто уже являлся организаторами высокого уровня, занялись созданием экоцентров. Кто заботился о своей собственной среде, об окружающей природе для себя и детей – переключились на социально-экологическое движение. Через культурные паттерны, например, журналы, кино и другими путями, в экосообществе начинается проникновение западных образцов функционирования общества. «Гражданские инициативы» действуют самостоятельно и радикально, выдвигая экологические требования как политические - и состоят эти лидеры в основном из людей зрелого возраста, семейных, пенсионеров [Щербинина, 2004]. Студенческой молодежи среди них достаточно мало. Возможно потому, что молодежь на тот момент была не столь активна, как старшее поколение или не хотела брать на себя подобную роль.
В этот период существовавшая ранее романтика дружинной работы (социальная общность, единение и солидаризация за идею) была утрачена, но ей на смену пришла «политическая романтика» – борьба за власть, за право голоса, за участие в экологической политике, эти и другие вопросы широко поднималась в то время в прессе лидерами перестройки. Таким образом, изменяющийся социально-политический ритм жизни, ужесточение экономической ситуации в стране - внесли изменения и в развитие экодвижения. К 1987-1989 годам подошла к концу эпоха безвозмездных государственных кредитов и дотаций, «шефской помощи». Почти перестали существовать профсоюзы и прочие фонды. На их место пришли кооперативы, рыночные отношения, возникла конкуренция, на первый план стали выходить вопросы «выгоды». В этот период произошла окончательная трансформация «порождающей среды» и для экологических лидеров: они были вытеснены конкуренцией, созданной социальными акторами «новой России».
Внешние перемены подталкивали лидеров ДОП к самостоятельному поиску ресурсов и внутреннему воспроизводству. «Институт кураторов» (преподаватели, профессора, выпускники), как порождающая среда потерял направляющую роль и был озабочен самосохранением в новых условиях. Некоторые экологические лидеры в силу профессионализма и аполитичности не претендовали на роль политических лидеров и стали выступать в роли экспертов и советников. Государство, естественно, было заинтересовано в привлечении таких лидеров на свою сторону. Но сами они в процессе активно формирующейся гражданской общественной сети уже «знали себе цену». Анализируя создавшуюся ситуацию, лидеры движения смогли пойти по пути создания собственной экологической ниши в изменившихся условиях – профессионализироваться и радикально политизироваться, а не выполнять вспомогательную политике роль.
Качества экологического лидера как профессионала
Внутренняя активность и трезвость ума мотивируют лидеров на поиск и изучение специализированной литературы, издаваемой для профессионалов-энергетиков, нефтяников, шахтеров и подобных специальностей. Но чаще лидеру, конечно, не хватает сил и возможностей полностью включаться в какой-то узкоспециальный вопрос. Он обязан быстро уловить суть, разобраться в актуальной теме – и передать информацию дальше. Поэтому расширение кругозора любого активиста, дополнительное образование и самообразование, - приветствуются всегда: эколидер обязательно должен быть лично компетентным в вопросах, с которыми работает, уметь изложить информацию на понятном для любого человека языке. В среде эколидеров попросту приветствуются люди образованные и разносторонние. Что касается освоения нового знания - существуют разные методы: «... можно взять, если это уже устоявшаяся какая-то научная вещь, взять материалы и посмотреть, как всё это есть изложить. Если это не устоявшаяся – значит, нужно взять источники разные, сравнить между собой, попробовать провести какой-то анализ хотя бы для себя… Ну, то есть тоже надо иметь хоть какой-то мозг для того чтобы понять, как какие-то доклады или работы разных специалистов между собой совпадают, в чем не совпадают, где какие противоречия есть – а где могут быть» [Из интервью с Е. Усовым].
Иногда организация в целом инициирует и поддерживает свою открытость новой информации. Лидеры включают своих коллег в информационные потоки и поддерживает интерес к любым дисциплинам, не исключая, что в работе может пригодиться что угодно. «Наша организация выписывает много, популярных журналов на русском и английском, но чисто научных – практически нет. Библиотека нашей НПО ориентирована на неспециалистов, а специальная литература есть в научных библиотеках РАН, которые находятся рядом с нами» [Из интервью с М. Рихвановой].
Опора только на проверенное знание, научное и/или экспертное Профессионализм экологических лидеров формируется не только в ходе практической работы. Большинство из них имеют высшее образование, но в любом случае привыкли консультироваться с представителями науки, привлекая компетентных специалистов, ученых - в качестве экспертов, как авторитетных представителей максимально объективного взгляда на проблему (хотя последние годы в интервью наблюдалось снижающееся доверие к компетентности рассыпающегося академического сообщества). Некоторые прямо заявляют, что в их рядах есть более высококвалифицированные специалисты, чем представители от науки, в том числе часто необъективные, поскольку «перекуплены» на сторону Бизнеса: «Наша академическая система… Как бы я ни любил эту среду – это - не лечится. … Научный мир у меня вызывает сожаление, если честно сказать. Потому что он не играет своего места, своей функции. Он чем дальше, тем больше деградирует…» [Из интервью с Е. Шварцем].
Тем не менее, ответственно подходя к отбору информации, лидеры признают, что «при организации общественных экологических экспертиз без науки просто невозможно обойтись. Это – успешный пример сотрудничества. А так, честно говоря, опираться на науку сейчас очень тяжело, просто невозможно…» [Из интервью с М. Рихвановой].
Несмотря на сомнения в объективности информации, получаемой от ученых, лидеры продолжают отдавать предпочтение использованию максимально достоверных сведений и в своей работе брать за основу проверенное и/или экспертное знание, поскольку помимо его корректности - оно еще и наиболее удобно в использовании, чем стереотипные слухи: «Мне “печатное знание” может быть и не столько важно, хотя нужно. Мне, прежде всего, нужно экспертное знание, потому что самому прочитать и изучить требуется гораздо больше времени, чем поговорить с людьми, которые ориентируются в деле, и которым ты доверяешь. Так гораздо быстрее» [Из интервью с М. Рихвановой].
Иногда «Мы занимаемся и собственными такими, research-исследованиями, то есть мы ищем информацию, смотрим её… Работаем и с экспертами персонально. То есть с кем-то общаемся, к кому-то обращаемся, … Говорим, что вот “Есть такой-то вопрос, что бы вы могли по этому поводу посоветовать?”. Из разных источников вся эта стекается информация, и потом уже можно делать какие-то выводы» [Из интервью с Е. Усовым].
Публичный характер деятельности эколидеров вынуждает их быть неплохими ораторами, в чем им систематически приходится упражняться. В ходе крупных акций и кампаний протеста деятельность экологов не остается без внимания СМИ, которые могут поставить перед лидером самые разнообразные вопросы. В подобных ситуациях нельзя теряться или не знать, что сказать: в век информации неверно сказанная фраза может обеспечить порой провал всей кампании и урон репутации организации, а неуверенность в выступлениях перед массами вряд ли привлечет на ее сторону много сторонников. Поэтому большинство экологических лидеров, каждый по-своему, но постепенно научаются завоевывать внимание аудитории и выступать пусть не перед толпой, но как минимум давать интервью, четко и ясно высказывая свою позицию.
Одновременно с навыками публичных выступлений лидерам приходится отстаивать свою точку зрения, нередко затрагивающую и политические вопросы. Здесь также важна корректность выражения мыслей и аккуратность в обращении с фактами. В этом им помогает знание методов работы с публикой (полученных в ходе, к примеру, образовательной работы), а также технологий рекламы и PR, применяемых для продвижения своих идей и проектов. Молодые лидеры также учатся искусству слова: деловые игры, устраиваемые для студентов или в рамках полевых экспедиций, дают возможность новоиспеченным лидерам проявить себя. Образование в этой среде не останавливается ни на минуту: даже на отдыхе среда общения подразумевает обмен информацией, прочитанными книгами, обсуждением своих идей и проектов.
Свои организационные качества лидеры постепенно совершенствуют, всегда рассматривая не только способы достижения краткосрочных целей, но и строя планы на будущее (и для себя лично, и для НКО), ориентируя всю свою работу на перспективу, а также на саморегулирование и самоорганизацию как залог долгого и автономного функционирования. Этот принцип соответствует общей идее защиты природы: сохранению ее для будущих поколений по принципу замкнутости цикла (круговорота) и отсутствия необходимости регулярного управления. Подобный принцип привносится ими и в остальные сферы жизни: «мне неинтересно просто заниматься менеджментом ради менеджмента. В этом, наверное, мои не самые сильные стороны, потому что мне всё время важно идти вперед, открывать, видеть, что за горизонтом, что за поворотом, подстраивать каждодневную работу под результат какого-то анализа» [Из интервью с Е. Шварц].
Социологом О.В. Аксеновой был описан наиболее удачный сценарий развития движений, предполагающий долгосрочность перспектив развития: экологическим лидерам нужно максимально децентрализировать структуру взаимодействий, обращаясь не в сторону государственного регулирования, а в сторону экологической деятельности самих производителей и потребителей, то есть, проще говоря, научить людей саморегуляции: «основная идея экомодернизации – активизация саморегулирования как через рыночные механизмы, так и через общественную сферу – деятельность различных гражданских объединений, в первую очередь экологических и потребительских движений [Аксенова, 1995]. Экологический менеджмент в этом случае становится одним из ключевых инструментов запуска механизма саморегуляции, принудительно интегрируя экологические факторы в деятельность компаний. Экологи играют свою непосредственную роль координаторов, партнеров и помощников, ориентируясь уже не на завтрашний день, а на долгосрочную перспективу экополитических возможностей.
Историко-социологический анализ работы эколидеров в период экокатастроф
Лидеры экологического типа имеют хороший практический опыт деятельности в сложных условиях, вдали от ресурсов, предоставляемых цивилизацией (таких как интернет, электричество, телефонная связь и даже вода). Экспедиции и экологические выезды, ситуации ограниченности во времени и средствах, борьбы с противодействием заинтересованных лиц или, как в рассматриваемом примере, природы – дают возможность приобрести бесценный опыт деятельности в сложных условиях «выживания», который не может быть приобретен в условиях повседневной работы «в кабинете». Эколидеры – люди, приспособленные к выживанию в подобных условиях, – могут не только успешно существовать, но и вести активную деятельность практически в любых условиях. Благодаря обширному опыту мобилизационной работы – они и реагируют, как правило, быстрее, чем официальные структуры, и более точно знают, что можно и нужно предпринять. Они также обладают уникальными ресурсами: знаниями особенностей работы, методами экспресс-рекрутинга добровольцев, готовых бескорыстно помочь и поддержать в любой ситуации. Выгодное отличие последнего не столько в экономии материальных ресурсов, сколько в чрезвычайной скорости реагирования на вызов, который, в подобных ситуациях бросает время. Пока государственная машина будет проворачиваться и искать возможности: оформлять бумаги, выделять средства, направлять людей, часть из которых выполнят свои обязанности формально «за зарплату», снимать с себя ответственность перед гражданами, реагируя на нападки прессы – существенная часть работы может уже быть завершена. Но, что важнее всего, - даже предотвращена. Потенциал волонтеров всегда более эффективен тем, что они работают за идею, а не за деньги [изучением современного института волонтёрства занимается О. Усачёва].
Еще одна отличительная черта экологического лидера как управленца – уважение к каждому отдельному человеку, личностная ориентированность. Помимо знаний и организационных способностей им часто приходится ставить своих коллег вровень с собой, публично обсуждая смысл и логику предстоящих действий. Делается это в первую очередь потому, что самыми ценными для эколидеров всегда остаются люди. Отметка цены человеческой жизни на морально-этической шкале эколидера стоит гораздо выше, чем у многих управленцев от государства, поскольку локальные, более частные масштабы сами по себе предполагают индивидуальный подход: «…Я говорил: ребятки, вам там делать нечего. Вот здесь – вам дороже ваша жизнь. Черт с ним, лес вырастет. Вы больше не вырастете. Смотрите друг за дружкой, смотрите во все стороны. В лесу нельзя смотреть в одну сторону! Лесной пожар – очень опасный пожар…» [из интервью в Нижнем Новгороде с участником тушения пожаров].
Многие лидеры и добровольцы, занимавшиеся тушением, оказались в прошлом лесниками, с профильным образованием, понимающими, а главное, «чувствующими» лес. Профессиональные навыки, бесспорно, были к месту. На помощь им приходили люди разных категорий: кого-то приходилось учить с нуля, кому-то хватало короткого инструктажа, кто-то приезжал в полной готовности (на своих машинах, с инструментами и продуктами на себя и остальных) и просил направить его на конкретное задание. Кого-то приходилось, напротив, самого спасать от накрывающего пламени. Система самоорганизовывалась и адаптировалась под каждого её участника, и хотя иногда была вынуждена спасать сама себя – всё равно действовала результативнее официальных распоряжений. На перекрестке всех экстренных взаимодействий стоял эколидер в ситуации мобилизации. Для упорядочивания и управления стихийным процессом ему необходим высочайший уровень внешней, а также внутренней координации и выдержки, понимание ситуации, навыки высококлассного «диспетчера», держащего в голове (больше негде) все взаимодействия и вновь возникающие обстоятельства.
Каким-то из регионов иногда «везет» чуть больше: часть эколидеров иногда сами являются государственными структурами. Это условие часто становится решающим: откладываемые решения, информация или ресурсы, с которыми обычные чиновники «тянут», дожидаясь разрешения «сверху» или просто потому что «не положено» – оказывает фатальный эффект на результат. Те, кто имеет право принимать решения – имеет и возможность распределять людей и ресурсы, ориентируясь не на бюджет или инструкции, а на необходимость, в первую очередь на спасение людей. В системе ценностей эколидера жизни – важнее отчётности. К сожалению, чаще им пока приходится бороться не с огнем или водой, а именно с противоречивыми распоряжениями и абсурдными утверждениями, вроде «в борьбе с пожарами тракторы не нужны» или «выплаты пострадавшим будут производиться с удержанием налога».
Все те, кто когда-либо участвовал и жил на пострадавших территориях – несомненно, приобрели новый, бесценный профессиональный и организационный опыт, уникальный человеческий капитал. После пожароопасного сезона в 2010м эколидеры также не опустили рук, даже не подумав, что мол, «всё, кончилось, можно заняться другими делами». Они продолжили работу, сменив её вектор: сразу после катастрофы по стране проводилась серия митингов и информационных акций в защиту леса и с призывами восстановить лесоохрану, вернув старый лесной кодекс [Рыбакова, 2012]. Активисты работали с населением, проводя мероприятия по просвещению и обучению правилам поведения в лесу во время пожара и действиям по его устранению, а лучше – предупреждению, организовали для желающих занятия по обучению полупрофессиональному пожаротушению, сформировав во многих регионах инициативные группы, названные «Добровольными пожарными дружинами» [Хочешь быть пожарным…, 2010]. Для обучения желающих на семинары в центрах Greenpeace приглашались профессионалы, лекции записывались и транслировались на сайтах в интернете, где каждый желающий мог ознакомиться с материалами. И сейчас на форумах экологических организаций можно найти в свободном доступе массу материалов по вопросу охраны и восстановления среды, а также предупреждения пожароопасных ситуаций в лесном хозяйстве. Конечно, прошедших подобные курсы нельзя считать полноценными пожарными, но эти люди уже смогут не поддаваться панике и в случае экстренной ситуации организовать себя и людей вокруг (и это относится не только к пожарам, а к чрезвычайным ситуациям в целом).
В течение осенне-весеннего периода после лета-2010 волонтерами (по собственной инициативе!) совершались неоднократные выезды на сгоревшие территории с целью разбора лесных завалов. Мероприятия проводились также силами эколидеров, на собственные или собранные через пожертвования, средства. Возродилась культура массовых мероприятий по посадке новых лесов, саженцев: их высадкой занимаются «всем миром»: семьями с детьми и просто стихийно организовавшимися компаниями, даже в формате корпоративных выездов [Спрашивали – отвечаем…, 2010].
