Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Отношения социального партнерства в региональном социуме 15
1.1. Социальное партнерство как особый тип общественных отношений .. 15
1.2. Субъекты социального партнерства в региональном социуме 49
Глава 2. Государственно-общественный характер регулирования социального партнерства 82
2.1. Необходимость государственно-общественного регулирования отношений социального партнерства , 82
2.2. Региональная система регулирования отношений социального партнерства 101
Заключение 135
Приложения 141
Список использованных источников
- Социальное партнерство как особый тип общественных отношений
- Субъекты социального партнерства в региональном социуме
- Необходимость государственно-общественного регулирования отношений социального партнерства
- Региональная система регулирования отношений социального партнерства
Социальное партнерство как особый тип общественных отношений
Коренное преобразование российского общества в конце XX - начале XXI вв., проводимое по отечественной традиции «сверху», путем рыночных реформ, неизбежно вызывает процесс становления новых социальных отношений. Этот процесс протекает трудно, неровно, с перемежающимися прорывами вперед и откатами назад, поскольку он связан с кардинальной ломкой привычной для большинства граждан социально-политической, производственно-экономической и нравственно-психологической модели жизнеустройства. Радикальный передел общественной собственности, неупорядоченность форм обмена и распределения социальных благ, резкая смена ценностных ориентации - политических, идеологических, нравственных, быстрое расслоение социума на большие группы людей, удовлетворенных и, наоборот, неудовлетворенных происходящими переменами, - все эти тенденции приводят к появлению в обществе антагонрютических и усилению неантагонистических противоречий, росту социальной напряженности, расширению конфронтационного пространства, отмеченного общественным неспокойствием.
И если к тому же учесть, что в российском менталитете всегда преобладали мотивы конфронтационной политической культуры, которые получают сегодня постоянную «подпитку» от благоприятной для них социально-политической, производственно-экономической и нравственно-психологической среды, то следует всерьез говорить о де-факто существующем и устойчивом социальном неблагополучии, потенциально способном рано или поздно дестабилизировать общество. Как точно заметил С. И. Кубицкий, в общественном сознании «вновь реанимируется «поиск врага», на которого можно было бы свалить вину за наши беды, а не поиск партнера, с которым можно было бы выкарабкаться из кризиса» [71, с. 4].
В этой ситуации перед всеми государственными и общественными институтами во весь рост встает задача удержания наэлектризованного конфликтностью переходного социума от возможного выяснения отношений посредством насилия и подавления, в связи с чем для теории и практики социологии особо актуальным становится поиск альтернативных путей совершенствования материальных и духовных основ человеческого общежития. И таким альтернативным источником общественного развития может служить неконфронтационный способ разрешения возникающих в различных сферах жизнедеятельности социума противоречий, основанный на методологии договорного согласования приходящих в столкновение интересов различных социальных слоев и групп. Этот феномен в общественной практике известен как «социальное партнерство» - в сущности, он является другой, мирной, философией жизни, обратной ее трактовке как борьбы классов при фатальной неизбежности и даже исторической необходимости использования способов насилия и подавления управляющим меньшинством управляемого большинства в процессе эволюции (и наоборот - в процессе революции).
Разумеется, нельзя утверждать, что сама идея социального партнерства как согласительной формулы человеческого общежития принадлежит периодам Новой и Новейшей истории. Самые предварительные ее разработки и даже догадки просматриваются в трудах выдающихся мыслителей Древнего мира и Средневековья. В частности, у Горация настойчиво звучит мысль о «золотой середине» как, во-первых, о рациональной форме людских взаимоотношений и как, во-вторых, об оптимальном способе социального управления. Это выражается в следующем его постулате, определяющем метод смягчения противоречий и достижения компромисса при согласовании различных интересов: «Золотая середина как добродетельный принцип является наивысшим принципом», проявляющимся в том., чтобы «держать в руках две крайности, но использовать для народа лежащую между ними середину» [3, с. 73].
Этот, сделанный в первом приближении, ориентировочный подход к сущностно-функциональному содержанию социального партнерства более конкретно раскрывает Конфуций с помощью понятий «мера» и «равновесие», которые позволяют ему оценить цель людского взаимодействия как достижение баланса интересов [67, с. 12]. Несколько иной вариант социального партнерства встречается у Эпикура, сторонника и проповедника идеи договорности в обществе, вытекающей из принципа природной справедливости. Он упоминает о необходимости для всех граждан иметь «договор ... не вредить друг другу и не терпеть вреда» [77, с. 609]. Т. Гоббс, наоборот, критически оценивая природные качества человека, усматривает вынужденную необходимость подобного договора для регулирования социальных отношений с целью приведения противоречивых интересов в равновесное положение [3, с. 14].
В самом общем виде Ж.- Ж. Руссо уже прорабатывает механизм социального партнерства, воздействие которого на содержание и форму общественных преобразований в значительной мере зависит от диспозиции личных и общественных интересов - либо их субординации, либо их гармонии. Второй вариант в его представлении выглядит гораздо более предпочтительным для достижения согласия в обществе. Основания для появления этого феномена Руссо видит в «прирожденных», родовых социальных чувствах индивида, которые объединяют людей, в противоположность физическим потребностям, ведущим к разъединению [115, с. 84].
К созданию толерантной атмосферы общения, в которой только и возможно зарождение истинных отношений социального партнерства, как нельзя лучше приложим категорический императив И. Канта: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» [57, с. 335]. Отсутствие в людях толерантности в ходе общественной практики неизбежно приводит к возникновению конфликтных ситуаций, множество которых, порой совсем необязательных, формируют такую атмосферу общения, где конфликтность становится нормой, оправдываемой весьма ходовым в недавнее время лозунгом «жизнь есть борьба».
Следуя методу от противного, вполне можно предположить иной, предрасположенный к социальному партнерству, тип человека - с ориентацией на другого, равного ему, который выделяет Д. Рисмен в своей классификации социальных характеров. По его мнению, данный тип, получающий в последнее время все большую распространенность, является гораздо более способным и заинтересованным в поддержании взаимного контакта с другими как на работе, так и на отдыхе. В результате при социальном взаимодействии отличающиеся толерантностью субъекты, как правило, становятся равноправными партнерами, которые «нуждаются в том, чтобы нравиться» другим и «это становится главным источником их ориентации и главной областью их восприимчивости» [111, с. 145].
Субъекты социального партнерства в региональном социуме
В качестве доказательства - по данным Государственного комитета РМ по статистике, численность населения с денежными доходами ниже прожиточного минимума в Мордовии составляла: в 1996 году - 434,6 тыс. человек (45,5 % ко всему населению), 1997 - 366,7 тыс. (38,6 %), 1998 - 432,2 тыс. (45,8 %), 1999 -637,8 тыс. (68,1 %), 2000 - 581,1 тыс. (62,6 %) [89, с. 61] - при среднем по России показателе в 40 %, что, конечно, не могло не вызывать общего нарастания социальной напряженности в регионе, которая то и дело проявляется на поверхности общественной жизни забастовочными прецендентами, хотя и не столь частыми и острыми, как, например, в шахтерских регионах страны, но тем не менее идентичными по своей сути.
В общей сложности, за период 1997 - 2001 гг. в республике произошло 8 трудовых конфликтов средней степени тяжести (по забастовочной шкале), которые, как правило, характеризовались низким уровнем правовой компетентности их участников, связанным с несоблюдением предзабастовочных процедур, неприведением необходимой документации в надлежащее состояние, а также с другими нарушениями действующего законодательства.
В 1997 г. - трудовой конфликт на акционерном обществе "Саранский литейный завод "Центролит" и производственном объединении "Саранский механический завод", где после прекращения работы наемными работниками с участием представителей профсоюзных организаций были выдвинуты требования к работодателю и администрации предприятия о немедленном погашении задолженности по заработной плате и заключении коллективных договоров.
В 1998 г. - на Государственном автомобильном предприятии Министерства здравоохранения РМ и в Старопишленской средней школе Рузаевского района, где также после прекращения трудовой деятельности наемные работники и преподаватели потребовали в ближайшее время погасить задолженность по заработной плате и определиться с организационно-правовым статусом предприятия.
В 1999 г. - в муниципальном предприятии Тепловые сети" и Берсеневской средней школе Лямбирского района, где инициаторы конфликта - наемные работники и преподаватели - под угрозой невыхода на рабочие места потребовали ликвидировать долги по заработной плате.
В 2000 г. - в Рузаевском политехническом техникуме, где большая группа преподавателей, отказавшись выйти на рабочие места, потребовала выплаты средств, причитающихся на приобретение учебной литературы и иные профессиональные льготы.
В 2001 г. - в муниципальном унитарном предприятии Торэлектротранс", где одновременно с прекращением трудовой деятельности наемные работники выдвинули в адрес администрации предприятии и главы г. Саранска следующие требования: выплатить долги по зарплате, повысить среднюю заработную плату на 50 процентов, решить вопрос об обновлении подвижного состава, разобраться с льготным проездом на троллейбусах, упорядочить работу частных автобусов на городских маршрутах.
Типичность спонтанно возникающих трудовых конфликтов лишний раз подчеркивает неустойчивость той, сложившийся на сегодняшний день в рыночных условиях, социально-структурной конструкции, в рамках которой, по наблюдениям В. А. Писачкина, «продолжает увеличиваться разрыв между бедными и богатыми, дистанция до неприличия велика (доходы 10 % бедного населения в Мордовии к 10 % богатого - более чем 1/15, в России - 1/10, в мире - 1/7, в цивилизованных странах - 1/3), Социологи утверждают, что при росте децильного коэффициента дифференциации (соотношения доходов полярных групп населения) до восьмикратного уровня возникает опасность социальной деградации общества» [101, с. 7].
Скроенная по такому принципу - социальной несправедливости -структура общества не столько функциональна, сколько дисфункциональна, и она может развалиться в любой момент под давлением все ухудшающихся социально-экономических обстоятельств, неизбежно вызывающих различные формы девиантного (отклоняющегося) поведения со стороны не только отдельных индивидуумов, но и целых групп и слоев населения. В результате последнего в центре и на периферии страны социальное пространство отличается сегодня крайним динамизмом конфликтного свойства.
Ожесточенная конкуренция в сфере «производства вещей» усугубляется не менее ожесточенной конкуренцией в сфере «производства идей». Освободившаяся от надзора со стороны государства личность стремится освободиться от ответственности перед обществом. Использовавшиеся ранее термины «мы» - «они» в наших отношениях с западными людскими сообществами иных идеологических воззрений стали теперь применяться и для внутреннего употребления - при характеристике отношений между российскими согражданами, что по существу означает возрождение пресловутого классового подхода в его скрытой форме.
Помимо этого, действовавшая ранее система социального воспроизводства дала в пореформенное время серьезную трещину по вектору «образование», ускоренная девальвация которого в общественном мнении происходит на наших глазах. Указанный негативный фактор также препятствует успешной модернизации российского общества, потому что неизбежно влечет за собой низкий профессиональный уровень работников, неэффективное использование трудового потенциала, который с каждым годом характеризуется все меньшим коэффициентом производственной квалификации, постоянно снижаемым в условиях массовой безработицы и негарантированной занятости.
Этому способствует, по наблюдениям М. Н. Руткевича, «неуклонное увеличение числа подростков, ограничивших свое образование девятью классами так называемого «основного» образования. Особую тревогу вызывает непрофессионализм управленцев, не способных в условиях рынка найти эффективные способы управления производством и персоналом. Все это вместе взятое, если не предпринять неотложных, глубоко продуманных мер по изменению ситуации неизбежно приведет к деградации человеческого потенциала в духовной сфере, материальном производстве и науке [116, с. 5].
И все же в противовес негативным проявлениям реформ, по мнению А. К. Мишина, «в России начался процесс образования различных структур гражданского общества. Они все в большей мере выступают в роли социальных организаций, объединяющих разные категории граждан и способствующих их развитию и самореализации, а в необходимых случаях и оказывающих моральную и материальную поддержку нуждающимся людям. В обществе стали формироваться различные механизмы социального взаимодействия, среди которых ведущее место занимает социальное партнерство» [86, с. 48-49].
Действительно, обеспокоенное проблемой самосохранения (выживания) в условиях шоковой терапии сквозных реформ, российское общество начинает запускать специальный защитный механизм под названием «социальное партнерство». Его становление и развитие детерминировано прежде всего необходимостью смены принципов социально-профессиональной самоорганизации членов общества: вчера это была директивная концепция учета человеческого фактора, основанная на строго предписанном индивиду, группам, слоям и классам ролевом поведении при нормативных ограничениях на всей территории страны; сегодня это - концепция управления человеческими (людскими) ресурсами, означающая объективную возможность налаживания нового - демократического - механизма регуляции социального поведения человека как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях с помощью эффективных систем оплаты труда, профессионального обучения, найма и увольнения работников, опоры на конструктивную деятельность профсоюзов и т. д.
Необходимость государственно-общественного регулирования отношений социального партнерства
В суммарном виде замеренные статистикой преобладающие настроения в социально-психологической среде одного из субъектов партнерства, который представляется широчайшими слоями населения региона, вполне можно квалифицировать как конфликтно-опасные, чреватые несанкционированными забастовками и митингами с выдвижением различного рода ультимативных требований. Такой «концентрат» социальной напряженности требует от органов государственной власти и общественных институтов оперативного применения всех на сегодняшний день доступных социально-технологических средств и методов санации этих настроений и последующей их гармонизации.
С другой стороны, объектами исследования стали 113 работодателей, в число которых, согласно выбранному ранее разделительному критерию «отношение к собственности» (см. таблицу на с. 67- 68), вошли две категории потенциальных субъектов социального партнерства - предприниматели, коммерсанты; управляющие, чиновники. Названные респонденты, возглавляющие предприятия, организации, учреждения различной формы собственности, письменно ответили на вопросы другой, несколько видоизмененной, анкеты (см. Приложение 2).
И в данном случае по итогам проведенного исследования выявлены, хотя и в меньшей степени, устойчивые индикаторы нестабильности в социально 87 трудовой сфере, продуцируемые (детерминируемые) со стороны работодателей: низкая авторитетность коллективных договоров: чуть больше половины опрошенных работодателей (54,7 %) считают, что на их предприятиях коллективный договор за 1999 год выполнен полностью, чуть меньше половины (41,1 %) заявляют, что он выполнен лишь частично, 4,2 % признают, что этот договор в их фирмах вообще не выполнен; стойкая управленческая кастовость работодателей: почти каждый пятый респондент (19,8 %) заявляет, что он не собирается делегировать какие-либо из собственных полномочий трудовому коллективу.
И здесь в суммарном варианте замеренные статистикой преобладающие настроения в среде одного из субъектов партнерства, хотя и представленного двумя довольно узкими социальными группами, нельзя квалифицировать как благонамеренные по отношению к другому субъекту несмотря на то, что они и отличаются большей лояльностью, которая вполне очевидно объясняется гораздо лучшим их материальным и социальным на сегодняшний день положением.
И все-таки, несмотря на явно выраженный антагонизм нынешних отношений между работниками и работодателями, выявленный в результате массового социологического опроса, согласительные точки для обеих сторон, или индикаторы стабильности на перспективу обнаруживаются: во-первых, наличие растущего потенциала толерантности: около половины опрошенных работников (40,4 %) и большинство работодателей (89,6 %) считают возможным достижение социально-справедливого согласия между администрацией предприятия, трудовым коллективом и профессиональными союзами; во-вторых, осознание принципа коллегиальности управления: большинство опрошенных работодателей (84,3 %) полагают целесообразным участие представителей трудового коллектива в управлении предприятием, причем 49 % из них предлагают участвовать работникам в деятельности производственных совещаний, 42,7 % - в работе комиссий по проверке подразделений предприятия, 36,5 % - в совете при генеральном директоре предприятия; в-третьих, понимание необходимости разделения управленческих функций: большинство опрошенных работодателей (80,2 %) заявляют о готовности делегировать ряд собственных полномочий представителям трудового коллектива, в частности 54,2 % из них указывают на возможность их участия в распределении прибыли предприятия, 39,6 % - на принятие рекомендаций по кадровым решениям, 18,8 % - на участие в управлении имуществом предприятия, 13,5 % - на участие в работе с дебиторами по погашению задолженности за отгруженную продукцию.
В общем, база для согласия в социально-трудовой сфере, хотя и в зачаточном состоянии, но все же реально существует - субъекты социального партнерства по ряду узловых вопросов взаимодействия готовы пойти на своеобразный «модус вивенди» в сегодняшних отношениях. Вопрос заключается в том, чтобы этот социально-психологический настрой субъектов социального партнерства (работников и работодателей) сформулировать надлежащим образом и передать в качестве руководства к действию субъектам системы социального партнерства (профессиональным союзам, объединениям работодателей, государственным органам власти, руководящим структурам партий и движений). Главной их целью в данной ситуации является расширение поля взаимопонимания между субъектами социального партнерства, внедрение технологии мирного разрешения всех спорных вопросов между работниками и работодателями, а именно: через трудовые соглашения, о чем свидетельствует мировая практика..
Оперативно воспользоваться этим обстоятельством должна третья сторона, под которой подразумеваются органы государственной власти и общественные институты. Хотя здесь следует, конечно, отметить именно отечественную специфику участия государства в системе социального партнерства в России. В рыночных условиях государство как субъект социального партнерства не только выступает через органы исполнительной власти как собственник, предприниматель, работодатель на казенных и некоторых других предприятиях. Государство при этом остается главным звеном политической системы общества, которое полномочно принимать законы, другие нормативные акты, регулирующие социально-трудовые отношения в обществе и гарантирующие соблюдение (выполнение) этих законов и актов.
Однако именно с правовой составляющей социального партнерства, которая в принципе могла бы позволить органам государственной власти на демократической основе решительно и конструктивно вмешиваться в эти отношения с целью их разумной нормализации, в сегодняшней ситуации часто возникают проблемы, связанные с юридическим недобором управленческой компетенции.
Региональная система регулирования отношений социального партнерства
С другой стороны, в итоговом результате экспертного опроса выявлены индикаторы стабильности, хотя и в меньшей степени наличествующие, но тем не менее позволяющие надеяться на значительное улучшение ситуации с Договором об общественном согласии и социальном партнерстве в регионе:
во-первых, наличие исходной базы информированности о документе: половина экспертов (50 %) дают положительный ответ на вопрос о том, известны ли им основные положения упомянутого договора;
во-вторых, присутствие изначальной статусно-ролевой позиции властных и общественных структур: почти половина респондентов (45 %) сообщают, что им известна роль всех ветвей государственной власти, партий, движений, объединений, органов местного самоуправления в поддержании политической стабильности в регионе;
в-третьих, осознание толерантности этнополитической среды в регионе: около половины опрошенных (43 %) считают, что в республике существуют необходимые условия для межнационального сотрудничества и согласия народов и народностей как гарантии сохранения стабильности гражданского общества, только 26 % придерживаются противоположного мнения, 31 % затрудняются с ответом;
в-четвертых, ощущение благоприятного климата этнокультурной среды: большинство экспертов (53 %) утверждают, что в республике имеются благоприятные условия для сохранения и развития национальных культур, сохранения и приумножения самобытных народных традиций, взаимообогащения и творческого развития национальных ценностей, 25 % высказывают противоположную точку зрения, 22 % затрудняются ответить на этот вопрос;
в-пятых, понимание ключевой (экспертной, арбитражной, консультативной) функции властных структур: более половины респондентов (53 %) считают наиболее активным субъектом системы социального партнерства органы государственной власти, 28 % отдают приоритет профессиональным союзам, 19 % выделяют среди других объединения работ
В итоге исходные предпосылки для превращения «хорошего документа» в эффективно действующий на практике механизм существуют в реальности. Ими надо разумно распорядиться, в первую очередь, органам государственной власти как самому активному субъекту социального взаимодействия (согласно итогам экспертного зондажа) с тем, чтобы выстроить по-настоящему действенную систему социального партнерства в регионе. Причем эта система органично включает в себя такие компоненты, как целевой, мотивационно-ценностный, содержательно-процессуальный, рефлексивно-аналитический, с целью создания благоприятных условий (идеологических, организационных, технологических) для полноценного взаимодействия субъектов и достижения оптимального результата.
Таким образом, региональная система регулирования отношений социального партнерства имеет на сегодняшний день следующие особенности и характеристики: в такой стране, как Российская Федерация, со смешанным евроазийским менталитетом, где почти во все исторические времена алгоритм государственно-общественного бытия задавался Центром, а не Периферией, региональная модель социального партнерства во многом становится производной от общенациональной модели, и неизбежным этапом ее формирования в России, относящейся к группе стран «догоняющей» цивилизации, является разумное усвоение зарубежного опыта регулирования названных отношений (например, создание трехстороннних органов социального партнерства, как во Франции и Бельгии; формирование системы участия трудящихся в управлении производством, как в Германии, Австрии, Швеции, Финляндии, Норвегии, Италии, Испании; заключение социальных пакетов между правительством и профсоюзами, как в Англии и Японии); - в суммированном виде указанный зарубежный опыт определяется формулой трипартизма (регулирование трудовых и связанных с ними экономических и политических отношений на основе равноправного взаимодействия, сотрудничества представителей наемных работников, работодателей и государства, а именно: профсоюзов и других организаций и объединений работников; объединений и организаций предпринимателей; государственных органов исполнительной власти), причем в содержании понятия «социальное партнерство» трипартизм выражает в первую очередь механизм достижения его целей, т. е. обеспечение баланса в реализации интересов его субъектов; использование в России международного опыта развития социального партнерства должно осуществляться при тщательном учете отечественной специфики, которая, в отличие от западноевропейских моделей, в принципиальном плане характеризуется исключительно ответственной ролью государства (в особенности исполнительной власти), традиционно сильными патерналистскими настроениями и тенденциями в обществе, высокой степенью региональных особенностей социально-партнерских отношений, сильно обострившимися в последние годы отношениями граждан и властных структур, интересы которых расходятся все дальше по центробежным векторам, образуя в итоге все более увеличивающиеся «ножницы» между государством и обществом; применение многовариантной модели социального партнерства в наши дни крайне необходимо для преодоления «разбалансированности» социального пространства, достигшего в стране и ее регионах угрожающих масштабов в результате непрерывных трудовых, политических, межнациональных, этнических конфликтов, а также для устранения неперспективной стратегии деструктивного противоборства, в основе которой лежит доктрина одностороннего доминирования (подавления), исключающая использование таких разновидностей конфликтологической стратегии, как компромисс и интегральная стратегия, которые, в свою очередь, предпочитают опираться на конфликтологическое консультирование, ориентирование и переговоры; в реальной практике наиболее частым предметом функционирования системы социального партнерства в регионе является урегулирование забастовочных выступлений работников как самой экстремальной формы трудового спора, постепенно переходящего в крайнюю степень конфликта с работодателем: опыт управления конфликтными ситуациями подобного рода обычно показывает невысокий уровень эффективности взаимодействия вовлеченных в трудовой спор субъектов системы социального партнерства -наемные работники (инициаторов забастовки), как правило, нарушают основные положения Закона РФ «О порядке разрешения коллективных трудовых споров», работодатели (администрация предприятия) допускают серьезные просчеты в отношениях с работниками в ходе конфликта, властные структуры проявляют крайне запоздалую реакцию на зреющую в недрах трудового коллектива забастовку
