Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема определения идентичности. Понятие идентичности 18
1.1 Понятие идентичности в отечественной и зарубежной психологии. Проблема соотношения и взаимосвязи личностной и социальной идентичности 18
1.2. Идентичность и общество. Взаимосвязь идентичности индивида и базисных социальных институтов 38
1.3. Выводы 1 главы 48
Глава 2. Исследование структуры и качественных особенностей идентичности россиян 51
2.1. Программа исследования 51
2.2. Экспертная оценка адекватности концептуальной схемы Э. Эриксона российским условиям 57
2.3. Анализ содержания и смыслов базисных институтов российского общества с точки зрения эпигенетического подхода в процессе культурно-исторического развития 66
2.4. Исследование структуры идентичности с точки зрения ассимиляции содержания базисных социальных институтов на индивидуальном уровне у представителей двух поколений современных россиян 129
2.5. Выводы 2 главы 150
Заключение 153
Список литературы 158
Приложение 170
- Понятие идентичности в отечественной и зарубежной психологии. Проблема соотношения и взаимосвязи личностной и социальной идентичности
- Идентичность и общество. Взаимосвязь идентичности индивида и базисных социальных институтов
- Экспертная оценка адекватности концептуальной схемы Э. Эриксона российским условиям
- Анализ содержания и смыслов базисных институтов российского общества с точки зрения эпигенетического подхода в процессе культурно-исторического развития
Введение к работе
Актуальность проблемы исследования. В последние годы в российском обществе наблюдается неуклонный рост интереса к научным дисциплинам, предметом которых является личность, индивидуальное сознание, которые рассматривают социальные, экономические и политические процессы через призму личности. О том, что отечественная психологическая наука сегодня переживает подъем, свидетельствует не только развитие научных школ, количественный и качественный рост исследований по актуальным проблемам личности и общества, но и ее растущая востребованность, социальная значимость и привлекательность.
В этой связи представляется закономерным растущий интерес отечественных исследователей к широко известному и популярному в западной психологии феномену идентичности (Н.В. Антонова, В.П. Гавриков, Т.И. Заславская, Н.М. Лебедева, Т.Д. Марцинковская, В.Н. Павленко, Г.У.Солдатова, Т.Г. Стефаненко, А.В. Толстых, О.В. Белова, И.В. Иванова и др.). Этот интерес объясняется, по-видимому, не только переводом на русский язык трудов Э.Эриксона, но и тем, что исследование идентичности в российских условиях и использование эпигенетического подхода выглядит многообещающим как с точки зрения решения актуальных практических задач, стоящих перед психологической наукой, так и в плане ее дальнейшего развития и, в частности, интеграции со смежными науками в универсальную систему знания о человеке.
Однако приходится признать, что оригинальные исследования идентичности в отечественной науке на сегодняшний день пребывают еще в зачаточном состоянии. Это отмечали в своих трудах А.В. Толстых, В.Н. Павленко и другие российские специалисты.
Исходя из сказанного, актуальность проблемы исследования обусловлена:
Относительно слабой разработанностью проблемы идентичности в отечественной науке при явно возросшем в последние годы интересе к данной тематике;
Логикой развития процесса научного познания в современной психологии, в частности тенденцией к интеграции с другими науками о человеке и обществе в рамках акмеологического подхода.
3. Потенциальными возможностями практико-ориентированного
использования эпигенетического подхода к проблеме развития в
конкретно-исторических условиях национальной социокультурной среды
как с точки зрения фундаментальных исследований в области психологии
развития, акмеологии, социальной и педагогической психологии, так и в
смысле разработки прикладных социальных, педагогических,
психотерапевтических технологий.
Состояние научной разработанности проблемы исследования
Понятие идентичности введено в научный оборот Э. Эриксоном для обозначения психологического феномена, интегрирующего результаты индивидуального развития в единую структуру, обусловливающую целостность и уникальность индивида на субъективном уровне как в социальном, так и в историческом контексте. Данное понятие стало краеугольным камнем предложенного Э. Эриксоном эпигенетического подхода к развитию личности. На его базе Э. Эриксон создал оригинальную периодизацию развития, охватывающую весь жизненный цикл человека
Вместе с тем, многие существенные аспекты проблемы идентичности не получили сколько-нибудь детального освещения в трудах Э. Эриксона.
В частности, отсутствует ясное и обоснованное представление о соотношении личностного и социального аспектов идентичности. Более того, даже вопрос, рассматривать ли эти аспекты как различные проявления единой структуры, или же речь идет о хотя и взаимосвязанных, но самостоятельных психологических категориях, остается открытым.
Также открыт вопрос о связи феномена идентичности с особенностями национального менталитета, социокультурной средой, спецификой ' исторического развития общества, преемственностью поколений.
И хотя на Западе многие идеи Э. Эриксона были развиты и конкретизированы как его последователями, в частности, Дж. Марсиа и А. Ватерманом, так и представителями других психологических школ: Дж. Мидом, И. Гоффманом, X. Тэджфелом, Дж. Тэрнером, Г. Брейкуэллом и др., вряд ли возможно говорить о том, что по всем или даже по большинству вопросов, связанных с проблемами идентичности и кризиса идентичности в западной психологической науке, достигнута полная ясность.
Начало серьезных исследований проблем, связанных с идентичностью как таковой в отечественной психологической науке правомерно связать с выходом в 1996 г. в свет основного труда Э.Эриксона "Идентичность: юность и кризис" на русском языке. Большая заслуга в этом принадлежит А.В. Толстых. Именно он обратил внимание широкой научной общественности на значение идей Эриксона для психологической науки и использовал эпигенетический подход в собственных оригинальных исследованиях проблем личности. Следует также отметить обзорную работу Н.В. Антоновой, посвященную анализу зарубежных исследований проблем, связанных с идентичностью, попытки В.Н. Павленко соотнести понятия личностной и социальной идентичности, а также диссертационные исследования О.В. Беловой и И.В. Ивановой по данной проблематике.
Однако в целом приходится признать, что имеет место явный дефицит оригинальных исследований по проблемам идентичности и кризиса идентичности в отечественной психологической науке.
Вместе с тем в современной российской науке на сегодняшний день а. сложились условия, необходимые для появления глубоких и, более того, прорывных исследований по данной проблематике.
Речь идет прежде всего о явно обозначившейся в последние годы тенденции к преодолению негативных моментов, связанных с десятилетиями господства в отечественной науке марксистской философии в ее предельно догматическом виде как "единственно научной методологии" любой отрасли научного познания, что существенно ограничивало творческий потенциал психологических исследований.
Данная тенденция в сочетании с актуальной необходимостью углубленного изучения системы личность - общество в условиях продолжающейся трансформации социума, создания механизмов регуляции этой системы и, возможно, изменения траектории ее развития обусловливает дальнейшее развитие психологической науки, расширение ее понятийного и методологического аппарата, интеграцию с другими научными дисциплинами предметом которых является личность и общество.
Именно такой многомерный подход уже реализуется на практике отечественными исследователями в рамках активно развивающейся в последние годы в нашей стране новой, возникшей на стыке гуманитарных, общественных, естественных и точных наук системы знаний о человеке и его развитии - акмеологии. Наиболее видными представителями данного направления являются: К.А. Абульханова, В.Г. Асеев, А.А. Бодалев, А.В. , А.А. Деркач, А.И. Донцов, Е.А. Климов, Н.В. Кузьмина, Л.Г. Лаптев, А.К. Маркова, А.С. Очнев, И.Н. Семенов и другие.
В этой ситуации системные исследования проблем, связанных с идентичностью, представляются обоснованными и актуальными как с точки зрения решения насущных проблем, стоящих сегодня перед нашим обществом, так и в логике развития системы наук о человеке в нашей стране.
Цель исследования: на базе эпигенетической концептуальной схемы построить модель современной российской идентичности, выявить ее качественные особенности, динамику и перспективы развития.
Объект исследования: идентичность как психологический и социокультурный феномен в конкретно-исторических условиях российского общества.
Предмет исследования: содержание и взаимосвязь интрапсихических и социальных процессов на разных стадиях онтогенеза, их обусловленность культурно-исторической традицией.
Гипотеза исследования:
1. В процессе исторического развития общества в конкретной
культурно-исторической среде в России на протяжении длительного
времени продуцируется тип индивидуальной идентичности, который по
результатам разрешения четырех первых кризисов развития,
определяющих с точки зрения эпигенетического подхода базисные
характеристики личности, имеет следующие характерные особенности:
умеренно выраженное преобладание базисного доверия над недоверием;
выраженное преобладание стыда и сомнения над автономией; менее
выраженное преобладание вины над инициативой; умеренно выраженное
преобладание базисного чувства компетентности над неуспешностью.
2. В последнее десятилетие наметилась тенденция к изменениям в
структуре идентичности. В первую очередь это касается смещения вектора
разрешения базисного конфликта "автономия против стыда и сомнения" в
сторону автономии.
Задачи исследования:
Представить обзор исследований феномена идентичности, проведенных в нашей стране и за рубежом, проанализировать различные направления в изучении идентичности, уточнить содержание понятия "идентичность".
Доказательно обосновать правомерность и целесообразность использования эпигенетической концептуальной схемы в практико-ориентированных акмеологических и социально-психологических исследованиях в условиях современной России.
Проанализировать содержание и смыслы базисных социальных институтов российского общества, соответствующих первым четырем стадиям развития личности в эпигенетической схеме.
Выявить качественные особенности развития идентичности на индивидуальном уровне по результатам разрешения первых четырех (базисных) возрастных кризисов, согласно эпигенетической схеме.
На основе полученных результатов построить модель российской идентичности, выделить ее характерные особенности и тенденции трансформации в современных условиях реформирования общества.
6. Сформулировать научно-практические рекомендации по
непосредственному использованию результатов полученных в ходе
диссертационного исследования и дальнейшей теоретико-
экспериментальной разработке данной проблематики.
Теоретико-методологическая основа исследования построена на общеметодологических принципах детерминизма, развития и гуманизма, разработанные и обоснованные в трудах К.А. Абульхановой, Б.Г.Ананьева, А.А. Деркача, Б.Ф. Ломова, С.Л. Рубинштейна и других исследователей по общей методологии междисциплинарного спектра и проблемным методам в науке. Она включает в себя комплексный, системный, субъектный и психосоциальный подходы, предложенные указанными авторами, культурно-исторический поход Л.С. Выготского, эпигенетический подход Э. Эриксона.
Методы исследования. Исходя из методологических предпосылок и задач исследования, были выбраны следующие методы и методики: экспертный опрос, конкретно-исторический и системный анализ, юнгианский анализ и психоанализ, включенное и внешнее наблюдение, социодраматическое моделирование и социометрия, ассоциативный тест, семантический дифференциал.
Надежность и достоверность результатов исследования обусловлена адекватностью методологического и теоретического конструктов
проблематике исследования; качественным анализом литературы по теме исследования; глубиной теоретического анализа и осмысления проблемы; полипараметрическим подходом и широтой эмпирической базы исследования; выбором методов, адекватных задачам исследования; уровнем квалифицированности экспертной группы; статистической репрезентативностью экспериментальной выборки респондентов.
Основные научные результаты, полученные лично соискателем, и их научная новизна:
1. Осуществлен теоретический анализ подходов к проблеме идентичности, существующих в отечественной и зарубежной литературе. Систематизированы представления отечественных и зарубежных ученых о феномене идентичности, подходах к его теоретическому осмыслению и практическому применению в фундаментальных исследованиях и практико-ориентированных технологиях.
На основе интерпретаций и реинтерпретаций текстов Э. Эриксона и
других исследователей предложено определение идентичности как
личностной динамической структуры, интегрирующей на
индивидуальном уровне результаты онто- и социогенеза, включая неосознаваемые индивидом аспекты, в единое целое. Данная структура развивается в процессе последовательного синтеза и ресинтеза результатов разрешения восьми возрастных кризисов развития. Качественные характеристики данной структуры, ее способность к ассимиляции личностного и социального опыта и поддержанию целостности и субъектности индивида в подверженном изменениям (в том числе и в неблагоприятную для данного индивида сторону) внешнем мире, обусловливаются (но не исчерпываются) результатами разрешения первых четырех кризисов детства, являющихся в этом смысле базисными.
Показана необоснованность имеющего место в ряде отечественных и зарубежных исследований противопоставления личностной и социальной идентичностей.
Доказательно обоснована правомерность и целесообразность использования эпигенетической концептуальной схемы в акмеологических и социально-психологических исследованиях в современной России.
Установлено, что в наибольшей степени институциональной витальностью, адекватной благоприятному разрешению базисных детских конфликтов на индивидуальном уровне, обладают институты религии и технологии, соответствующие первой и второй стадиям онтогенеза по Э. Эриксону. Институты политики и права, напротив, практически лишены такой витальности и, следовательно, можно предположить, что соответствующий им базисный конфликт детства между автономией и виной является наиболее проблемным с точки зрения развития идентичности в современном российском обществе. Содержание института экономики в значительной степени на сегодняшний день амбивалентно, что в принципе соответствует неразрешенности или спутанности дихотомии "инициатива - вина" как базисного компонента идентичности. Это подтверждается как результатами интерпретации и реинтерпретации посредством конкретно-исторического и юнгианского анализа материалов, имеющихся по данной проблематике в исследованиях и в первоисточниках, так и результатами семантического эксперимента.
4. Выявлены качественные особенности развития идентичности на
индивидуальном уровне, которые выражаются в следующем:
- имеет место сходство структуры идентичности у представителей двух поколений современных россиян с точки зрения ассимиляции содержаний и смыслов базисных социальных институтов общества. Вместе с тем, присутствуют относительные различия в структуре идентичности двух поколений. В частности, степень ассимиляции содержания институтов религии и технологии у представителей старшего поколения выше, чем у представителей младшего. У представителей старшего поколения выявлены значимые корреляционные связи между компонентами
идентичности, отсутствующие или слабо выраженные у представителей младшего поколения. В совокупности данные факты доказывают, что процесс оформления идентичности у значительного числа россиян не завершен к 21 году и продолжается в более старшем возрасте;
- наиболее ассимилированными на индивидуальном уровне являются
содержание и смыслы базисных социальных институтов религии и
технологии, институт экономики занимает в этом смысле промежуточную
позицию, а содержание и смыслы института политики наименее
ассимилированы. Причем последнее выражается как в количественном
(максимальное отдаление от семантического пространства понятия "Я
сам"), так и в качественном отношении (преобладание отрицательных
оценок по оси "отношение" семантического дифференциала). Содержание
и смыслы базисного социального института права ассимилированы в
существенно большей степени, чем политика;
- имеет место прямая линейная корреляционная связь каждого
распределения семантических расстояний как минимум с тремя другими
распределениями. Тем самым, получено подтверждение того, что
семантические пространства образа себя и базисных социальных
институтов - религии, политики, права, экономики, технологии
составляют взаимосвязанную целостную структуру, что соответствует
модели идентичности, предложенной Э. Эриксоном. Это также позволяет
сделать важный практический вывод о возможности коррекции
дисгармоний идентичности, возникших в процессе онтогенеза,
посредством как психокоррекционных, так и социальных мероприятий,
центрированных на одном из компонентов структуры.
5. Разработана модель современной российской идентичности с точки зрения эпигенетического подхода, которая в настоящий момент имеет следующий вид: слабо выраженное доверие - выраженные стыд, сомнение - умеренно выраженная вина - умеренно выраженная компетентность. Выявлена основная тенденция трансформации данной модели в условиях
продолжающегося реформирования общества. Она выражается в смещении полярности результатов разрешения на индивидуальном уровне второго и третьего конфликта развития в сторону автономии и инициативы, во всяком случае у представителей наиболее социально активной части населения при неизменности содержания соответствующих базисных институтов общества.
6. Обосновано использование данной модели с учетом тенденций ее трансформации, в целях прогнозирования траектории как индивидуального, так и социального развития и разработки эффективных стратегий корректирующих мероприятий.
Практическая значимость исследования
Предложенный и апробированный на практике подход к исследованию идентичности может быть использован в деятельности психологов-практиков, работающих в сфере политического и бизнес-консультирования, психокоррекции, образования, для дальнейших исследований в области психологии развития, акмеологии, а также социальной и педагогической психологии.
Апробация и внедрение результатов исследования
Основные положения диссертационного исследования докладывались автором на международных, всероссийских и городских конференциях, симпозиумах и семинарах по психологии и психотерапии, в частности, на ежегодных международных научно-практических конференциях, проводившихся Профессиональной психотерапевтической лигой России в 1997,1998 и 1999гг..
Материалы диссертационного исследования неоднократно обсуждались на факультете социальной психологии Московского городского психолого-педагогического университета.
Материалы диссертационного исследования получили отражение в книге "Археология детства" (10 п.л.), публикациях в периодических
изданиях и в цикле телепередач с участием автора, посвященных проблемам наркомании (ТВ 6,1998).
За последние четыре года (1998 - 2002) автором проведено более 120 психокоррекционных, обучающих и тренинговых мероприятий, при разработке и проведении которых использовались идеи и подходы, нашедшие отражение в диссертационном исследовании.
Основные положения исследования нашли отражение в авторских обучающих программах "Создание управленческой команды и психологическое сопровождение ее деятельности", "Психологическое обеспечение эффективности организационного лидерства", "Тренинг эффективности управленческой команды", "Психодрама", "Искусство группового тренинга".
С использованием материалов исследования проведены лекционные циклы в ДК "Меридиан" и "АЗЛК", практические занятия для психологов, работающих в сфере образования на базе ПМСЦ "Малыш".
Подходы, предложенные в исследовании, использовались автором во время работы в качестве психолога-консультанта при создании детского интернет-сайта "Киндерино".
Материалы диссертационного исследования легли в основу курса "Социальная психология семьи и детства", читаемого автором на протяжении последних двух лет в Московском городском психолого-педагогическом университете и частично вошли в программу мастер-классов "Психология управленческой команды" и "Психология организационного лидерства", которые автор ведет в указанном университете.
Положения, выносимые на защиту
1. Под идентичностью в контексте эпигенетического подхода понимается личностная динамическая структура, интегрирующая на индивидуальном уровне результаты онто- и социогенеза, включая неосознаваемые индивидом аспекты, в единое целое. Данная структура
развивается в процессе последовательного синтеза и ресинтеза результатов разрешения восьми возрастных кризисов развития. Качественные характеристики данной структуры, ее способность к ассимиляции личностного и социального опыта и поддержанию целостности и субъектности индивида в подверженном изменениям (в том числе и в неблагоприятную для данного индивида сторону) внешнем мире, обусловливаются (но не исчерпываются) результатами разрешения первых четырех кризисов детства, являющихся в этом смысле базисными.
Противопоставление личностной и социальной идентичностей, имеющее место в ряде отечественных и зарубежных исследований, не имеет под собой достаточных оснований.
Концептуальная схема Э. Эриксона является достаточно универсальной и вполне применима в конкретных социокультурных условиях современной России. В каждом обществе в процессе его культурно-исторического развития складывается характерный, получающий наибольшее распространение тип индивидуальной идентичности, который находит свое отражение и одновременно детерминируется содержанием базисных социальных институтов, соответствующих, с точки зрения предложенного Э. Эриксоном эпигенетического подхода, четырем первым стадиям онтогенетического развития индивида.
2. Качественные характеристики типичной для данного общества идентичности могут быть выделены путем соотнесения результатов анализа культурно-исторической традиции содержания его базисных социальных институтов (включая архетипический аспект данного содержания) с результатами исследования степени ассимиляции соответствующих содержаний на интрапсихическом уровне у представителей данного социума. Таким путем можно создать модель типичной идентичности, позволяющую прогнозировать как траекторию индивидуального развития, характерного для данного общества, так и социальных процессов в ближайшей и отдаленной перспективе.
В современной России в наибольшей степени институциональной витальностью, адекватной благоприятному разрешению базисных детских конфликтов на индивидуальном уровне, обладают институты религии и технологии, соответствующие первой и второй стадиям онтогенеза по Э. Эриксону. Институты политики и права, напротив, практически лишены такой витальности и, следовательно, можно предположить, что соответствующий им базисный конфликт детства между автономией и виной является наиболее проблемным с точки зрения развития идентичности в современном российском обществе. Содержание института экономики на сегодняшний день в значительной степени амбивалентно, что в принципе соответствует неразрешенности или спутанности дихотомии "инициатива - вина" как базисного компонента идентичности.
В настоящее время российская идентичность на индивидуальном уровне характеризуется следующими особенностями:
Сходством общей структуры у представителей двух поколений современных россиян с точки зрения ассимиляции содержаний и смыслов базисных социальных институтов общества.
Вместе с тем присутствуют относительные различия в структуре идентичности двух поколений. В частности, степень ассимиляции содержания институтов религии и технологии у представителей старшего поколения выше, чем у представителей младшего. У представителей старшего поколения выявлены значимые корреляционные связи между компонентами идентичности отсутствующие или слабо выраженные у представителей младшего поколения. В совокупности данные факты доказывают, что процесс оформления идентичности у значительного числа россиян не завершен к 21 году и продолжается в более старшем возрасте;
Наиболее ассимилированы на индивидуальном уровне содержания и смыслы базисных социальных институтов религии и технологии, а содержание и смыслы института политики наименее ассимилированы.
Причем последнее выражается как в количественном (максимальное отдаление от семантического пространства понятия "Я сам"), так и в качественном отношении (преобладание отрицательных оценок по оси "отношение" семантического дифференциала). Институт экономики занимает промежуточную позицию между этими двумя полюсами. То же относится и к базисному социальному институту права, содержание и смыслы которого ассимилированы в существенно большей степени, чем политики.
Имеет место прямая линейная корреляционная связь каждого распределения семантических расстояний как минимум с тремя другими распределениями. Это означает, что семантические пространства образа себя и базисных социальных институтов - религии, политики, права, экономики, технологии составляют взаимосвязанную целостную структуру, что соответствует модели идентичности, предложенной Э. Эриксоном. Следовательно, имеется возможность коррекции дисгармоний идентичности возникших в процессе онтогенеза посредством как психокоррекционных, так и социальных мероприятий, центрированных на одном из компонентов структуры.
5. Модель современной российской идентичности по результатам разрешения базисных кризисов развития в настоящее время имеет следующий вид: слабо выраженное доверие - выраженные стыд, сомнение - умеренно выраженная вина - умеренно выраженная компетентность. Основная тенденция трансформации данной модели в условиях продолжающегося реформирования общества проявляется в смещении полярности результатов разрешения на индивидуальном уровне второго и третьего конфликта развития в сторону автономии и инициативы, соответственно у представителей наиболее социально активной части населения при неизменности содержания соответствующих базисных институтов общества.
(f
6. Модель современной российской идентичности с учетом тенденций ее трансформации позволяет обоснованно прогнозировать траекторию как индивидуального, так и социального развития и разрабатывать оптимальную стратегию корректирующих мероприятий.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы, приложения.
Понятие идентичности в отечественной и зарубежной психологии. Проблема соотношения и взаимосвязи личностной и социальной идентичности
Предисловие к своей книге "Идентичность: юность и кризис" Э. Эриксон начинает с рассказа о том, как доктор Венского института психоанализа три долгих вечера пытался донести студентам собственную идею о границах "Я" и по завершении этого процесса, складывая свои конспекты, спросил: "Ну вот - сам-то я себя понял?". "Перечитывая написанное мною об идентичности, - продолжает Эриксон, - я много раз задавал себе тот же вопрос и спешу заметить, что в этой книге я не даю окончательного определения данного понятия" [148;20]. Заметим попутно, что "определения данного понятия" в виде некоей точной формулы, обычно выделяемой жирным шрифтом в учебниках, Э. Эриксон не дает и в других своих трудах.
В самом деле, "Э.Эриксон в своих работах не прибегал к эмпирическим исследованиям, ограничиваясь теоретическим анализом проблемы идентичности. Когда же его последователи попытались обосновать его идеи эмпирически, оказалось, что приведенные определения идентичности метафоричны и широки; это не позволяло выделить переменные эмпирического исследования" [4;132]. Хотя, на наш взгляд, трудно согласиться с утверждением Н.В. Антоновой о том, что Э.Эриксон "не прибегал к эмпирическим исследованиям", - свою теорию, как известно, он строил на базе огромного опыта практической деятельности в качестве практика-клинициста, а также историка, этнографа, политолога etc., что, по нашему представлению, в сути своей безусловно является эмпирическим исследованием, причем зачастую куда более полно и точно отражающим реальность во всей ее противоречивости и многообразии, нежели формальное "экспериментирование", ее заключение о метафоричности и широте эриксоновских определений и связанных с этим трудностей для дальнейших исследований представляется убедительным. Это, понятно, не случайно. В принципе можно предположить, что причиной послужило пристрастие Э. Эриксона к абстрактным умозаключениям и склонность к общефилософским построениям в сочетании, скажем, с недостатком либо противоречивостью экспериментальных данных. Однако, думается, истинная причина кроется в другом. Можно предположить, что любая попытка формализовать и квантифицировать понятие идентичности представлялась его автору искажающей и выхолащивающей суть описываемой структуры. Не случайно А.В. Толстых замечает по поводу распространенного и укоренившегося сегодня во всевозможных "кратких курсах", по которым изучают Э. Эриксона в массе своей российские студенты, "простого" определения идентичности как тождественности человека самому себе, что это тот самый случай, когда "простота хуже воровства" [148;12]. Косвенным подтверждением предположения, что именно в силу такого рода соображений Э. Эриксон при описании идентичности столь часто обращался к метафорам и субъективным переживаниям, является очевидный факт, что как исследователь он вовсе не был чужд системного и формализованного подхода к процессу познания и изложению результатов этого процесса. Его описание последовательности и сущности возрастных кризисов в процессе формирования идентичности отличается почти математической логичностью и точностью, а местами, пожалуй, даже излишней сухостью, опять-таки характерной, скорее, для точных наук. Созданная им на этой базе периодизация жизненного цикла личности сегодня стала едва ли не классической наряду с периодизациями таких признанных классиков жанра, как 3. Фрейд и Ж. Пиаже.
Говоря же о собственно идентичности, Э. Эриксон использует яркие, эмоционально заряженные образы и сравнения. Так, описывая идентичность как "Субъективное вдохновенное ощущение тождества и целостности" [148;28] (сравним, между прочим, с пресловутой "тождественностью самому себе" - как говорится, почувствуйте разницу!), для иллюстрации он использует обращение к субъективному опыту В. Джеймса, изложенному в письме последнего к жене. "Характер человека проявляется в том его умственном или моральном состоянии, когда в нем наиболее интенсивно и глубоко ощущение его собственной активности и жизненной силы. В такой момент внутренний голос говорит ему: "Это и есть настоящий я".
Такой опыт всегда предполагает "...элемент активного напряжения, некоторой стойкости и веры в то, что внешние обстоятельства помогут ему, но не полную уверенность в этом. При полной уверенности это состояние переходит в нечто косное и тупое. Отнимите эту уверенность, и я испытаю (при условии, что я вообще в этом энергичном состоянии) какое-то восторженное блаженство, горькую решимость сделать все, что угодно, и все преодолеть..." [148;28]. Комментируя письмо В. Джеймса, Эриксон замечает: "Джеймс употребляет слово "характер", но я позволю себе утверждать, что он описывает чувство идентичности и что описанное им в принципе доступно опыту любого человека" [148;29]. И далее: "Он переживает состояние, возникающее, скорее, внезапно, неожиданно, как узнавание, а не то, которого упорно "ищут". Это - активное напряжение (а не оставляющий тебя в недоумении вопрос), напряжение, которое должно побудить человека к действию, но без гарантии успеха, а не такое, которое без этой гарантии сменяется бессилием" [148;29].
Это яркое, пожалуй, не слишком-то конкретное и вместе с тем, на наш взгляд, удивительно точное описание не просто некоего психического состояния личности, но особой формы личностного бытия, которую, собственно, Э.Эриксон и называет идентичностью, созвучно идеям другого психолога, чьи теории также плохо втискиваются в жесткие рамки стандартизированных методов исследования, а именно - Дж. Морено.
Пожалуй, главной базовой идеей, вокруг которой "отец психодрамы" строил как свои теоретические изыскания, так психотерапевтическую и образовательную практику, была идея спонтанности. Согласно характеристике Морено, "Корнем слова "спонтанный" и его производных является латинское sponte, означающее "свободная воля"... Спонтанности присуща тенденция восприниматься субъектом как его внутреннее состояние, автономное и свободное - то есть свободное от любого внешнего и внутреннего воздействия, не поддающееся никакому контролю. Она означает, по крайней мере для субъекта, свободно продуцируемый опыт. Спонтанность подразумевает также способность субъекта разрешать любую новую ситуацию. Это не только процесс в пределах одной личности, но еще и поток ощущений, направленный к состоянию спонтанности другой личности. Из контакта между двумя состояниями спонтанности, сконцентрированных, разумеется, в двух разных людях, рождается межличностная ситуация" [94;120].
Идентичность и общество. Взаимосвязь идентичности индивида и базисных социальных институтов
Как уже отмечалось выше, в свете проблемы идентичности, особенно в условиях социальных и экономических перемен, особый интерес представляет вопрос о влиянии социокультурных и исторических особенностей конкретного общества на процесс развития личностной идентичности. С известной степенью условности означенные особенности можно обозначить как традицию при том понимании, что "Традиция есть не только форма социокультурного наследования, организованная таким образом, чтобы обеспечить возобновление (возможно, точнее было бы "воспроизводство" - В.И.) вложенного в нее содержания, но, кроме того, традицией называют и сам процесс организованного таким образом наследования [3;7]. Наличие такого влияния, если принять все вышесказанное об идентичности, представляется бесспорным и самоочевидным. Вместе с тем его механизм остается не до конца проясненным имеющимися на сегодняшний день исследованиями. Не меньший интерес представляет анализ особенностей национального менталитета конкретной страны через призму личностной идентичности ее типичных представителей.
Здесь также имеется достаточно "белых пятен". Не случайно свое упоминавшееся выше исследование проблем идентичности, связанных со вступлением Америки, Германии и России в эпоху промышленной революции, Э. Эриксон предуведомляет замечанием: "В последние годы великое множество книг и статей по структуре национального характера показало, что это все еще сомнительный предмет вообще и почти неприступный предмет в этой стране в частности" [147;273]. И хотя под "этой страной" в контексте Эриксона имеется в виду Америка, все сказанное вполне применимо, на наш взгляд, и к современной России. Не случайно сакраментальное словосочетание "загадочная русская душа" давно стало хорошо узнаваемой идиомой практически во всех европейских языках.
Однако начать хотелось бы с предыдущего вопроса. Очевидно, что первым и, пожалуй, наиболее значимым каналом влияния традиции на развитие идентичности в детстве и отрочестве является семья. Она (во всяком случае, в идеале) обеспечивает преемственность поколений и тем самым создает условия для осознания индивидом своей миссии в рамках общеродовой задачи, что, как говорилось выше, обеспечивает развитие идентичности в исторической перспективе. Она же закладывает основы представлений, ценностей, технологий, материальным воплощением которых являются базисные институты конкретного общества, адаптируя тем самым потенциал развития идентичности в социальном пространстве к реальным условиям функционирования.
В своих работах Э.Эриксон неоднократно проводит прямую параллель между проблемами, составляющими суть описываемых им кризисов детства и общественными институтами, характерными или даже, точнее сказать, традиционными, во всяком случае, для европейской культуры.
"Каждая следующая стадия и каждый следующий кризис имеют определенную связь с одним из базисных институциональных стремлений человека по той простой причине, что жизненный цикл человека и социальные институты развивались одновременно.
Между ними двойная связь: каждое поколение привносит в эти институты пережитки инфантильных потребностей и юношеского пыла и берет от них - пока они, естественно, в состоянии поддерживать свою институциональную витальность - специфическое подкрепление детской витальности" [148;115].
Так, в частности, проблему базисного доверия он соотносит с институтом религии, автономии - с правовым и политическим устройством общества, инициативы - с преобладающими экономическими отношениями, а компетентность - с технологическим уровнем развития данного социума [147]. Интересно отметить, что похожую идею высказывал видный представитель отечественной религиозно философской школы И.А. Ильин.
Экспертная оценка адекватности концептуальной схемы Э. Эриксона российским условиям
Данная часть настоящей главы включает изложение и анализ исследовательских материалов, позволяющих судить о степени справедливости первой частной гипотезы.
Как уже отмечалось выше, основным методом проверки применительно к первой и, частично, ко второй частным гипотезам был выбран экспертный опрос. Прежде всего остановимся на принципах его организации и процессе реализации.
В данном случае использовался незначительно модифицированный вариант метода, достаточно широко известного как метод экспертных оценок или метод Дельфи. Описание стандартной процедуры метода Дельфи приведено, в частности, в монографии Дж. Ньюстрома и К. Дэвис "Организационное поведение". Главное отличие использованной нами процедуры от стандартной заключалось в том, что мы не требовали от участников опроса письменного отчета и не предлагали им скорректировать свою точку зрения с учетом мнения остальных экспертов. Как и в классическом варианте метода Дельфи, достоверность полученных результатов обеспечивалась в нашем случае не статистической значимостью распределения ответов, а квалификацией участников опроса. Как уже отмечалось выше, в процедуре экспертного опроса приняли участие 8 экспертов. При выборе экспертов нами принимался во внимание официально подтвержденный высокий уровень профессиональной компетентности в областях знания, позволяющих комплексно оценить интересующую нас проблему.
Необходимо отметить, что при подготовке и проведении экспертного опроса нами принималось во внимание, что, строго говоря, корректность экстраполяции, предложенной Э. Эриксоном на российский социально-психологический и социокультурный контекст, не нуждается в отдельном подтверждении. Это связано с тем, что, как отмечалось выше, на сегодняшний день имеется по крайней мере два диссертационных исследования - О.В. Беляевой и И.В. Ивановой, - построенных на базе эпигенетического подхода Э. Эриксона. Данные исследования были успешно защищены в двух разных диссертационных советах (диссертация О.В. Беляевой - в психологическом институте РАО, а диссертация И.В. Ивановой - в МГЛУ им. В.И. Ленина), прошли экспертизу и утверждены Всероссийской Аттестационной Комиссией, что само по себе является безусловно компетентной экспертной оценкой. Таким образом, принципиальную пригодность подхода Э. Эриксона для психологических исследований как эмпирического, так и теоретического порядка на отечественном материале можно обоснованно считать признанной на самом высоком экспертном уровне.
В связи с этим, целью предпринятого нами экспертного опроса была локальная детализация схемы Э. Эриксона применительно к логике нашего исследования, а также выяснение точки зрения экспертов относительно частной гипотезы №2.
Исходя из данных соображений, всем экспертам было предложено ответить натри вопроса, сформулированных следующим образом:
1. Являются ли, на Ваш взгляд, социальные институты: религия, политика, право, экономика, технология, выделенные Э. Эриксоном как базисные, таковыми для российского общества? Вы можете исключить из списка те институты, которые, на Ваш взгляд, не являются базисными в условиях России и добавить, если это необходимо, любые другие.
2. Каков, на Ваш взгляд, применительно к культурно-исторической традиции России характер взаимосвязи базисных социальных институтов и процесса индивидуального развития в детстве и юности: а) они непосредственно связаны; б) между ними существует опосредованная связь (например, через семейное воспитание); в) такая связь носит исключительно или по преимуществу умозрительный характер; (л г) иное (пожалуйста, укажите, что именно). Примечание: В ходе интервью экспертам дополнительно сообщалось, что они могут по желанию выбрать несколько вариантов ответа и продифференцировать базисные социальные институты. Например, для института А взаимосвязь с процессом индивидуального развития носит непосредственный характер, а для института Б она умозрительна. 3. Какие из выделенных Вами базисных социальных институтов в условиях современной России скорее способствуют благополучному разрешению возрастных кризисов, а какие, наоборот, - неблагополучному?
Примечание: Формулируя данный вопрос, мы сознательно не стали его жестко привязывать к периодизации возрастных кризисов, предложенной Э. Эриксоном, оставляя выбор схемы на усмотрение экспертов. Тот факт, что все эксперты, как выяснилось в процессе опроса, апеллировали именно к ней, сам по себе достаточно показателен. Хотя такая реакция экспертов, конечно, обусловливалась в какой-то степени контекстом ситуации, тем не менее, учитывая уровень их квалификации, данное обстоятельство можно интерпретировать как подтверждение того, что схема Э. Эриксона воспринимается экспертами, во всяком случае, как один из подходов, вполне применимых в российских условиях.
Из таблицы 1 видно, что только один из экспертов исключил из списка базисных для России социальных институтов два из предложенных Э. Эриксоном, а именно: экономику и технологию. Причем в ходе интервью этот эксперт отметил, что экономику наверняка, а технологию "скорее всего" правомерно рассматривать как универсальные социальные институты, характерные для любого общества. Исключены же они в силу того, что в процессе культурно-исторического развития в России данные институты, как правило, не играли определяющей роли. И в этом смысле они не являются базисными для российского общества. С точки зрения эпигенетического подхода, такое заключение можно рассматривать скорее как отрицательную оценку содержания и смыслов этих социальных институтов в плане их институциональной витальности в российских условиях, чем как отрицание правомерности включения их в схему в качестве базисных.
Пять из восьми экспертов сочли необходимым дополнить предложенный перечень социальных институтов, являющихся базисными в российских условиях. Среди добавленных экспертами социальных институтов культура встречается 4 раза, семья, наука, образование и идеология - по одному разу.
Надо заметить, что все дополнительно предложенные экспертами социальные институты не имеют принципиальных расхождений с эпигенетической схемой. Так, в частности, идеология прямо называется Э. Эриксоном как социальный институт, соответствующий пятой стадии эпигенетического развития - стадии моратория, или кризиса идентичности в юности [148;145]. Родовая близость понятий "наука" и "технология" достаточно очевидна. Хотя данные социальные институты не идентичны друг другу (и в этом смысле выделение одним из экспертов науки совершенно справедливо), между ними существует тесная взаимосвязь.
Анализ содержания и смыслов базисных институтов российского общества с точки зрения эпигенетического подхода в процессе культурно-исторического развития
Данная часть настоящей главы включает изложение и анализ исследовательских материалов, позволяющих судить о степени справедливости второй частной гипотезы и детализировать результаты, полученные в ходе экспертного опроса в части, касающейся этой гипотезы.
Как уже отмечалось, с этой целью мы используем интерпретацию и реинтерпретацию посредством конкретно-исторического и юнгианского анализа материалов, имеющихся по интересующей нас проблематике как в исследованиях, так и в первоисточниках. Но прежде всего остановимся на исходных основополагающих принципах реализации данной части исследования.
Целью настоящего анализа, в соответствии с предложенным в предыдущей главе подходом, является оценка предметного содержания традиционных базисных институтов российского общества в свете ответа на вопрос: в состоянии ли они, говоря словами Э. Эриксона, "поддерживать свою институциональную витальность"?
В идеале для исчерпывающего ответа на этот вопрос следовало бы подробно рассмотреть всю историю развития как общественных институтов, так и подходов к семейному воспитанию с древнейших времен до наших дней. Однако это очевидно нереальная по масштабам задача в рамках данного исследования. Поэтому мы ограничимся наиболее
существенными, смыслообразующими, на наш взгляд, моментами, особо пристальное внимание уделяя архетипическому содержанию традиции. В силу данного соображения мы сосредоточимся на возникновении, развитии и функционировании базисных социальных институтов российского общества до 1917 г.. Это обусловлено, во-первых, тем, что для формирования устойчивых архетипов требуются исторически существенно более длительные сроки, чем несколько десятилетий, сколь бы насыщенными событиями и драматичными они не были. И, во-вторых, тем, что исторические и социальные потрясения минувшего столетия получили подробное освещение и осмысление в трудах отечественных и зарубежных психологов, чего, к сожалению, нельзя сказать о более ранних периодах российской истории. Между тем, как мы постараемся показать ниже, катаклизмы, сотрясавшие Россию в XX веке, во многом были обусловлены спецификой российского коллективного бессознательного, возникшей в предшествующие столетия. Религия.
Как уже отмечалось, базисным социальным институтом, соответствующим первой стадии развития личности по Э. Эриксону, является религия. "...Я называю религию в качестве института, который на протяжении всей человеческой истории боролся за утверждение базисного доверия..." - пишет он. - "Если мы преодолеем нашу универсальную забывчивость, касающуюся пугающих сторон детства, то сможем признать, что в принципе великолепие детства продолжает свое существование и во взрослой жизни. Доверие тогда превращается в способность верить, в витальную потребность, для которой человек должен найти определенное институциональное подтверждение. По-видимому, именно религия и является самым древним социальным институтом, который служит постоянному ритуальному возрождению чувства доверия в форме веры, одновременно предлагая ясную формулу греха, с которым надо бороться и от которого надо защищаться" [148;115].
Надо признать, что сама постановка вопроса об институциональной витальности" Православия - конкретно-исторической формы воспроизведения и поддержания института религии российской цивилизацией - связана с некоторыми затруднениями, в первую очередь, идеологического порядка. Так, скажем, сторонники идей глобализации и космополитизма в прямолинейно-примитивной их интерпретации, скорее всего, сочтут данный вопрос риторическим, подразумевающим очевидный ответ. Представители же религиозного фундаментализма наверняка занесут его в разряд кощунственных, что также предполагает ответ не менее очевидный, прямо противоположный предыдущему. Вместе с тем, поиск по возможности объективного ответа представляется тем более актуальным, что упомянутые крайности занимают сегодня достаточно прочное место в общественном сознании.
Традиционно представители православной конфессии, и в частности Русской Православной Церкви, претендовали и претендуют на сохранение в неизменном и полном виде религиозной доктрины, непосредственно восходящей к изначальной Апостольской Церкви и к Самому Христу. Причем, в известной степени данная претензия признается и представителями иных христианских конфессий. И в этом смысле Православие вообще, и русское Православие в частности, безусловно витально как базисный общественный институт и способно институционально поддерживать и подтверждать базовое доверие на личностном уровне. В противном случае пришлось бы отказать в институциональной витальности христианству вообще, что, позволим себе утверждать без углубления в философско-богословские и культурно-исторические аспекты вопроса, было бы явно неверным.
Проблема в данном случае заключается не в собственно идейном содержании религиозного учения, а в преломлении этих идей на бытийном или даже бытовом уровне индивидуального и общественного сознания в конкретной культурно-исторической среде. Не столько в обрядности и культовой практике Церкви как явления метафизического и сакрального порядка, сколько в ее функционировании как организации, материализующей институт религии в данном социуме.
Если взглянуть на историю христианства в России, то легко обнаруживается практически постоянное присутствие трагического раскола между идеями, духовной сущностью учения, которое несло Православие, и реализацией этих идей в общественной жизни. Не случайно даже видные представители современных российских традиционалистов вынуждены признать: "Историческое Православие... хотя оно и хранит в себе верный идеал предания, на практике постоянно отступает от него в ту или другую сторону, колеблется" [3;17]. Под преданием в данном контексте понимаются "всеобщие начала, необходимые принципы, а также... неизменные первоосновы сверхъестественного христианского откровения" [3;17].
Факт постоянного отступления от предания "в ту или другую сторону" приобретает совершенно особое значение и звучание именно в плане разговора об идентичности, если обратиться к пониманию предания, его сути известным русским философом и богословом протоиереем С.Н. Булгаковым. "Наличие церковного предания вытекает из самотоэюдества (курсив наш) Церкви и единства живущего в ней Духа. Оно есть внешняя, феноменальная манифестация внутреннего, ноуменального единства Церкви. Оно должно быть понято поэтому, прежде всего, как живая сила, как самосознание единого организма, в котором включена вся его прежняя жизнь. В силу этого предание непрерывно и неисчерпаемо, оно не есть только прошлое, но и настоящее, в котором уже живет и будущее" [21;75].
