Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Исследования представлений о справедливости в современной социальной и кросскультурной психологии 14
1.1. Проблема справедливости в социальных науках 14
1.2. Социально-психологические и кросскультурные исследования представлений о справедливости 21
1.3. Функции, нормы и виды справедливости 37
1.4. Этнопсихологические особенности культур России, Мексики и Ямайки 57
1.5. Психология измерения разных культур как концептуальная основа исследования 69
Выводы по первой главе 80
Глава II. Эмпирическое исследование представлений студентов России, Мексики и Ямайки о справедливости 82
2.1 Организация кросскультурного исследования 82
2.2. Результаты эмпирического исследования и анализ полученных представлений о ретрибутивной справедливости 85
2.3. Результаты эмпирического исследования и анализ полученных представлений о дистрибутивной справедливости 101
2.4 Особенности взаимосвязи принципов справедливости в разных этнокультурных группах (корреляционный и факторный анализ) 112
Выводы по второй главе 131
Заключение 137
Список литературы 139
Приложения 153
- Социально-психологические и кросскультурные исследования представлений о справедливости
- Этнопсихологические особенности культур России, Мексики и Ямайки
- Результаты эмпирического исследования и анализ полученных представлений о ретрибутивной справедливости
- Особенности взаимосвязи принципов справедливости в разных этнокультурных группах (корреляционный и факторный анализ)
Введение к работе
Актуальность исследования. По мере развития человеческой культуры все больше внимания уделяется таким проблемам, как счастье, свобода и справедливость. Справедливость – один из наиболее древних феноменов человеческих отношений особенно актуальный на сегодняшнем этапе развития России. Своеобразие современной исторической ситуации заключается в политических, социально-экономических и культурных трансформациях, начавшихся на рубеже столетий. Это время обостренной оценки морально-этических парадигм. Поэтому особенности понимания справедливости и способов ее утверждения требует своевременного изучения и анализа. В особенности актуально изучение представлений о справедливости современной молодежи, которой принадлежит будущее страны.
В настоящее время актуальны кросскультурные исследования представлений людей о справедливости, т.к. межкультурные контакты на межличностном, групповом и национальном уровне происходят повсеместно. Туристы, путешественники и переселенцы делают этническую и культурную гомогенность явлением прошлого. Разнообразие культур и их глобальная взаимозависимость определяют необходимость развития у студенческой молодежи способности понимать и ценить культуру других народов. Это важно для, воспитания молодежи в духе взаимоуважения, этнокультурной толерантности, равенства и равноправия всех наций и народностей. Формирование культуры межнационального общения должно восприниматься как одна из конкретных задач, направленных на реализацию социальных требований, которые предъявляются сегодня к российскому образованию. Поэтому нам близка позиция академика Г. В. Мухаметзяновой, заключающаяся в том, что «...понятие «культура межнационального общения», являясь частью общего понятия – «культура человеческих отношений», – является своеобразным эталоном норм и форм поведения, выполняет функции установки и развития личностных отношений между людьми различных национальностей».
В прошлое десятилетие произошел настоящий взрыв кросскультурных исследований. Во многих из них сравнивается выраженность различных психологических феноменов в разных культурных группах, отмечаются сходства и различия в человеческом поведении. Кросскультурные исследования в отечественных социальных науках в основном были посвящены сравнению различных параметров, характерных для российской культуры, с соответствующими данными по европейским странам, США, Китаю и др. (О.В. Митина и В.Ф. Петренко, В.О. Рукавишников, А.А. Хвостов и Е.В. Афонасенко и др.). Однако практически отсутствуют кросскультурные сравнения с другими странами и культурами, с которыми в настоящее время налаживается взаимодействие в области экономики и туризма.
В исследованиях представлений о справедливости обычно выделяются ее виды, в частности: дистрибутивная справедливость – справедливость решения, касающегося распределения вознаграждения/наказания между участниками какого-либо события. Выделяют также отдельно карательную или ретрибутивную справедливость, как справедливость в ситуации назначения наказания за проступок или преступление. Ретрибутивная справедливость устанавливает специальный порядок действий для признания вины и избрания меры наказания или меры компенсации за причиненный ущерб.
Характеризуя степень изученности данной проблемы, следует отметить большое количество работ в зарубежной социальной психологии, посвященных исследованию восприятия дистрибутивной справедливости (M. Deutch, R. Fischer, P.B. Smith, H.C. Triandis, K. Leung, M.W. Morris, V. Murphy-Berman, J.J. Berman и др.) и процедурной справедливости (K. Leung, G.S. Leventhal, E.A. Lind, M. Morris и др.). В то же время, сравнительно мало изучены особенности восприятия и понимания ретрибутивной справедливости (K.M. Carlsmith, J.M. Darley T.S. Pittman, R. Hogan, N.P. Emler, D.T. Miller, N. Vidmar и др.). В России пока еще немногочисленны исследования представлений о справедливости. Среди современных отечественных исследователей выделяются работы, М.И. Воловиковой, О.А.Голынчик, Е.О. Гулевич, Л.М. Сосниной, М.В. Медведченковой.
Практическая актуальность изучения кросскультурных различий в представлениях о справедливости и ее нормах, а также недостаточная научная проработанность этих вопросов в отечественной социальной психологии порождает научную проблему: каковы особенности представлений о справедливости у представителей разных культур.
Исходя из данной проблемы, в исследовании была поставлена цель: выявить специфические кросскультурные отличия и сходства представлений о справедливости у студентов российских и зарубежных вузов, принадлежащих к разным этнокультурным группам.
Объект исследования: представления о дистрибутивной и ретрибутивной справедливости.
Предмет исследования: особенности представлений о справедливости студентов, принадлежащих к разным этнокультурным группам (на примере России, Мексики и Ямайки).
Гипотезы исследования:
1) в представлениях о дистрибутивной и ретрибутивной справедливости студентов, принадлежащих к разным культурам, универсальные (объединяющие их) компоненты, выражены сильнее, чем специфические;
2) кросскультурные отличия в представлениях о дистрибутивной и ретрибутивной справедливости отражают традиционные для той или иной культурной общности формы проявления стремления к внутригрупповому согласию, достигаемого на основе разной трактовки принципов равенства, эквивалентности, групповой принадлежности и пр.
3) во всех культурных группах предпочтение норм справедливости наказания и распределения в конкретной ситуации в той или иной степени связано с характеристиками самой этой ситуации:
- при выборе норм справедливости наказания: со степенью «тяжести» проступка; со степенью личной близости того или иного участника ситуации лицу, принимающему решение; с восприятием проступка как случайного или преднамеренного;
- при выборе норм справедливости распределения: с наличием или отсутствием у лица, осуществляющего распределение, возможности быть одновременно одним из получателей; с наличием или отсутствием у получателей личного вклада в возникновение распределяемых ресурсов.
Задачи исследования:
-
Провести анализ основных направлений изучения представлений о справедливости в психологической науке, в целях необходимого теоретического обоснования предпринятого исследования.
-
Разработать и обосновать программу и методы кросскультурного исследования представлений о справедливости.
-
Выявить содержание и структуру представлений о ретрибутивной и дистрибутивной справедливости студентов России, Мексики и Ямайки.
-
На основе проведенного исследования студентов выявить отличия и сходства в представлениях о справедливости у студенческой молодёжи, принадлежащей к разным этнокультурным группам.
Теоретико-методологическую основу исследования составили:
- концептуальные разработки отечественных и зарубежных специалистов в области психологии морально-этического развития и становления личности (К.А. Абульханова, Л.И. Божович, М.И. Воловикова, Л. Кольберг, Ж. Пиаже, Л.М. Попов и др.);
- теоретические идеи, лежащие в основе современной кросскультурной психологии (Дж. Берри, Л.С. Выготский, Н.М. Лебедева, М. Коул, К. Лейнг, Д. Мацумото, Г. Триандис и др.);
- философские, социологические, правовые и психологические разработки, направленные на создание теоретической модели справедливости как социального феномена (М. Дейч, О.А. Гулевич, П.А. Кропоткин, М. Лернер, П. Рикер, Дж. Ролз идр.);
- разрабатываемая в рамках психологии социального познания теория социальных представлений, объясняющая процессы формирования устойчивых, стереотипных представлений в отдельных группах людей (Л.М. Андреева, В. Дуаз, Т.П. Емельянова, С. Московичи и др.)
Методы исследования:
- теоретический анализ исследований российских и зарубежных ученых, обобщение и интерпретация научных данных;
- методы перевода психологических инструментариев, предложенные в работах Р. Брислина, В. Лунера, О. Вернера и Д.Т. Кэмпбелла;
- эмпирические методы – анкетирование, тестирование, методы математической статистики, качественный анализ результатов.
Конкретными методиками сбора информации стали: методика изучения представлений о справедливости наказания (ретрибутивной справедливости), построенная по принципу репертуарных решеток, предложенная в работах Б.С. Алишева и О.А. Аникеенок и аналогичная методика по изучению представлений о справедливости распределения материальных благ (дистрибутивная справедливость).
Статистическая обработка результатов выполнялась с помощью пакета программ Excel и программы SPSS for Windows 11.0.1 для социальных наук. Она включала в себя определение статистической достоверности различий средних арифметических, корреляционный и факторный анализ.
Эмпирическую базу исследования составила выборка из 257 респондентов. В неё вошли 87 студентов Камской инженерно-экономической академии г. Набережные Челны (Россия), 94 студента Национального автономного университета г. Мехико (Мексика) и 76 студентов Технического университета г. Кингстона (Ямайка).
Научная новизна исследования состоит в том, что:
-
Теоретически обоснована и эмпирически подтверждена связь представлений о справедливости наказания и распределения а) с социокультурными особенностями исследуемых групп, б) с параметрами конкретной ситуации (степень «тяжести» проступка; степень личной близости того или иного участника ситуации лицу, принимающему решение; возможность для лица, осуществляющего распределение, быть одним из получателей или отсутствие у него такой возможности; наличие или отсутствие у получателей личного вклада в возникновение распределяемых ресурсов и др.).
-
Выявлено единое смысловое ядро содержания представлений о ретрибутивной и дистрибутивной справедливости у студентов России, Мексики и Ямайки, заключающееся в том, что во всех этнокультурных группах преобладает: а) понимание справедливости наказания как соблюдения законности, а понимание справедливости распределения как равенства и сохранения межличностной гармонии; б) предпочтение объективных критериев распределения перед субъективными; в) разделение нарушений на «тяжелые» и «легкие» и предпочтение специфических для каждого из этих типов ситуаций, но одинаковых для всех культур принципов наказания.
-
Установлены различия в представлениях о ретрибутивной и дистрибутивной справедливости у студентов России, Мексики и Ямайки, состоящие в следующем. В ситуациях распределения российские студенты в большей степени склонны учитывать талант и способности людей, а студенты из Мексики и Ямайки больше ориентируются на уравнительно-коллективистское представление о справедливости. В ситуациях наказания российские студенты ориентируются, прежде всего, на закон в случае серьезных правонарушений, особенно если пострадали близкие люди. Студенты Мексики в отличие от россиян и ямайцев больше ориентируются на прямые формы наказания («око за око»), что указывает на присутствие в их культурах выраженных элементов кодекса традиционной (родовой) этики.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что оно вносит вклад в изучение закономерностей поведения и деятельности людей, обусловленных фактом их включенности в этнокультурные группы. Результаты и выводы исследования существенно дополняют сложившиеся научные представления в следующих областях социальной психологии: особенности общественного сознания в различных группах людей; социально-психологические качества личности, обусловленные ее принадлежностью к той или иной культурной группе; влияние ситуационных детерминант на социальное восприятие и социальное поведение личности.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его материалы могут быть использованы в создании программ воспитательной работы с молодежью, в частности, в целях преодоления ограниченности, догматизма и стереотипности взгляда на проблему справедливости. Результаты исследования представлений о справедливости могут использоваться в работе с мигрантами и будут способствовать достижению взаимопонимания между людьми, установлению контактов между ними, разрешению конфликтов и др. Результаты исследования и его выводы могут также найти применение при подготовке специалистов-психологов в вузах (при чтении лекций по социальной психологии, по кросскультурной психологии). Исследование вводит в научный оборот новые источники по проблеме, ранее не переводившиеся на русский язык, что будет иметь значение для исследователей в данной области.
Апробация и внедрение результатов исследования. Теоретические и эмпирические результаты исследования обсуждались на заседаниях лаборатории социальной психологии ИИИ ПО РАО (2006-2010 г.г.), а также на международных научно-практических конференциях (Смоленск, 2008; Ижевск, 2009; Ярославль, 2009; Смоленск, 2010); Всероссийской научно-практической конференции (Москва, 2008). Основные результаты диссертационного исследования отражены в 13 публикациях (2 статьи опубликованы в журналах, включенных в список ВАК по психологии).
Результаты исследования используются при чтении лекций по кросскультурной и социальной психологии в КГФУ, Камском политехническом институте, Российском государственном торгово-экономическом университете (Казанский филиал).
На защиту выносятся следующие положения:
– представления студентов России, Мексики и Ямайки о дистрибутивной и ретрибутивной справедливости определяются существующими социально-культурными нормами, принятыми в данном обществе, и содержат больше сходств, чем различий, что позволяет говорить о наличии в них универсальных в кросскультурном отношении компонентов
– сходства между изучавшимися культурными группами в представлениях о ретрибутивной справедливости проявляются, во-первых, в преобладающем восприятии ее как соблюдения законности; во-вторых, в характерном для всех культур разделении нарушений на "тяжелые" и "легкие" и в предпочтении для каждого из этих типов ситуаций разных, но одинаковых для всех культур принципов наказания. В частности, во всех культурах на выбор принципов наказания влияет фактор "свой – чужой", однако характер этого влияния имеет различия. Важным общим моментом, сближающим культуры, является то, что в "легких" ситуациях студенты ориентируются на использование различных способов прямого наказания, а в "тяжелых" ситуациях резко усиливается роль формализованных принципов косвенного наказания. В случае с дистрибутивной справедливостью общим для разных культур является то, что она воспринимается как равенство, сохранение межличностной гармонии и предпочтение объективных принципов распределения перед субъективными;
- специфические кросскультурные отличия между исследуемыми группами проявляются в следующем: студенчество России сильно отличается в предпочтении в ситуациях распределения принципов, способствующих сохранению межличностной гармонии и повышению производительности труда за счет поощрения более талантливых и способных. Студентам Мексики и Ямайки в большей степени присуще уравнительно-коллективистское представление о справедливости распределения с одновременно присутствующей эгоистической ориентацией;
- представления студентов всех этнокультурных групп о справедливости в разных ситуациях и выбор ими принципов справедливости не определены жестко. Они динамичны и зависят от ряда факторов, основными из которых в случае с ретрибутивной справедливостью являются: групповая принадлежность нарушителя или потерпевшего, степень серьезности совершенного нарушения; а в случае с дистрибутивной справедливостью: наличие вклада респондентов в распределяемые ресурсы, роль субъекта оценки (является ли он только делителем или участвует также в получении благ).
Структура и объем работы. Диссертация содержит введение, две главы, заключение, список литературы (163 источника, из них 69 работ на русском языке и 94 на иностранном языке) и приложения. Основной текст диссертации изложен на 153 страницах, содержит 8 таблиц и 17 рисунков. Приложение включает 26 страниц. Общий объем диссертации 179 страниц.
Социально-психологические и кросскультурные исследования представлений о справедливости
В данном параграфе будут рассмотрены современные теории, направления изучения представлений о справедливости в социальной психологии, кросскультурные исследования представлений о справедливости наказания и распределения, а также перечислены проблемы кросскультурных исследований в данной области.
Современная социальная психология обратилась к изучению проблемы справедливости около 40 лет назад. Накопленный теоретический и эмпирический опыт изучения проблемы справедливости позволяет охарактеризовать ряд основных направлений в современных социально-психологических исследованиях данного феномена. Несмотря на богатый опыт в исследованиях справедливости в зарубежной социальной психологии, Линда Скитка указывает, что «...социальные психологи не могут однозначно определить, что можно считать справедливым, а что нет. Но они могут получать и обосновывать данные, касающиеся представлений и эмоциональных реакций людей в отношении справедливости. Они могут изучать поведение людей и выявлять, каким образом феномен справедливости связан с их представлениями, чувствами и действиями на индивидуальном и групповом уровнях» [147, с.282-285].
Рассмотрим теперь психологические концепции справедливости. Онтогенетические теории справедливости развивались в русле различных школ. Теория заслуживания результатов относится к бихевиоральному направлению научной мысли в психологии. Теории морального развития Ж.Пиаже и Л.Кольберга выполнены в рамках когнитивного подхода. Автором концепции заслуживания результатов или гипотезы веры в справедливый мир является Мелвин Лернер. По его мнению, людям необходимо считать, что они живут в справедливом мире, в котором могут получить то, что заслуживают, и избежать того, чего опасаются. А значит, все, что случается с человеком, - это его собственная заслуга [114]. Лернер предположил, что подобная «вера в справедливый мир» приобретается ребенком еще в детском универсальном опыте в результате отказа от непосредственного (но меньшего) удовлетворения его потребности ради отсроченного (но большего) ее удовлетворения. С раннего детства, объясняет он далее, нас учат, что добро вознаграждается, а зло наказуемо. Усердный труд и добродетель приносят дивиденды, а лень и аморальность - нет. Отсюда совсем недалеко до предположения, что тот, кто преуспевает, заслужил свой удел. Дэвид Майерс приводит классическую иллюстрацию этого положения историей из Ветхого Завета об Иове — добром человеке, переносившем ужасные несчастья. Друзья Иовы, считавшие мир справедливым, подозревали, что он, вероятно, совершил безнравственный поступок, что и повлекло за собой страшные страдания [43,с.451].
Вера в справедливый мир в частности проявляется при приписывании ответственности за преступление: происходит как бы умаление достоинств жертвы, и преступнику приписывается меньше ответственности. В целом, наблюдая пример несправедливости и не имея возможности ее исправить, мы предпочтем (только бы не потерять веру в то, что незаслуженное зло не может случиться с достойным человеком) заставить себя поверить в то, что жертва получает по заслугам.
Социальные последствия готовности обвинять жертву идут весьма далеко. Жертва не только не получает помощи, но добропорядочные граждане в попытке сохранить свое представление о мире как справедливом ее же и обвиняют. Многие примеры существующих предубеждений большинства против меньшинств (обычно ущемленных и угнетаемых) имеют корни как раз в настоятельной потребности оправдать испытываемую меньшинством несправедливость. Таким образом, мы способны на иррациональные и безответственные действия ради поддержания веры в справедливый мир [34, с.95]. Подобные мнения помогают преуспевающим людям убеждать себя в том, что и они заслужили то, что имеют. Богатый и здоровый может рассматривать свою собственную удачу и неудачи других как воздаяние по заслугам. Увязывание счастья с добродетелью, а несчастий с недостатком моральности позволяет удачливому испытывать гордость и уходить от ответственности за того, кого постигла неудача.
По Лернеру, потребность верить в справедливый мир является настолько сильной, что может перекрыть другие важные потребности, например, такую, как максимизация собственной выгоды. Таким образом, как считает М.Дейч, Лернер отверг точку зрения, представленную некоторыми представителями теории беспристрастности, что концепция заслуживания является лишь внешним антуражем, который маскирует более базовую потребность эгоистического самоинтереса. Лернер рассматривает концепцию справедливого «заслуживания» в качестве центральной для организации жизни людей [84].
На первый взгляд, феномен «веры в справедливый мир» и феномен веры в «имманентную справедливость» могут показаться одинаковыми по содержанию. Термин «имманентная справедливость» был введен Ж.Пиаже. Эмпирически был выявлен тот факт, что, по представлениям 5-6 летних детей, закону справедливости подчиняются явления физического мира: под маленьким воришкой проламываются доски, и он падает, потому что воровал, непослушного ребенка перестают слушаться ножницы, и он ранит палец, потому что не слушался, т.е. предполагается, что за отрицательные, с моральной точки зрения, поступки обязательно последует кара [112]. Пиаже объяснял этот феномен когнитивной незрелостью: у большинства 8-9 летних детей подобных утверждений уже не наблюдалось. Однако вера в имманентную справедливость продолжает наблюдаться у подростков и взрослых, столкнувшихся с серьезным заболеванием, также вера в имманентную справедливость дольше сохраняется и может в большей степени проявляться у взрослых представителей традиционных культур [14].
Несмотря на очевидное содержательное сходство двух феноменов: «веры в справедливый мир» и веры в «имманентную справедливость», важно отметить, что существуют серьезные различия в ракурсах рассмотрения этих феноменов. Если речь идет о вере в «имманентную справедливость», акцент делается на развитии представлений, при этом предполагается, что данный феномен является показателем незрелости когнитивных структур и изучается в рамках возрастной психологии. В то время как, если мы рассматриваем «веру в справедливый мир», предполагается, что она является частью образа мира взрослого человека, хотя и подчеркивается ее иллюзорный характер, и рассматривается в рамках психологии социального познания [16,с.63].
Другой подход к развитию у человека концепции справедливости является частью учения Пиаже о моральном развитии ребенка и был выделен из него. Представления о справедливости Платона, как добродетели и достоинства, были положены в основу исследования морального развития Ж.Пиаже и Л.Кольберга. Пиаже описывает два основных уровня морального обусловливания: раннюю стадию морального реализма (с мерами принуждения) и более зрелую стадию автономной морали (мораль сотрудничества, взаимности). Первый из них - «принудительная мораль», приравнивает в сознании ребенка то, что является правильным, к тем командам и указаниям, которые ребенок получает от взрослого. Пиаже считал, что дети первоначально имеют одностороннее отношение к правилам взрослых, которые определяют, что является верным, а что - нет. У детей превалирует моральный абсолютизм, что проявляется в ригидности детей в оценке социальных взаимодействий. («А моя мама сказала...»). Затем ребенок переходит на следующий уровень морального развития — стадию «кооперативной морали», что происходит благодаря приобретению ребенком опыта взаимодействия «на-равных», который основан на учете взаимных интересов. В этом виде взаимодействия справедливость достигается, когда интересы обоих сторон учтены и сбалансированы [140].
Комплексный подход к моральному развитию был предложен Л.Кольбергом, который модифицировал и более строго структурировал взгляды Пиаже, сформулировав три уровня морального развития, подразделив их на шесть стадий: предконвенциональный (подчинение власти взрослых на основе стремления избежать наказания и получить вознаграждение); конвенциональный (идентификация с родителями и согласие с правилами взрослых); постконвенциональный (рациональность моральных представлений и опора на внутренние этические нормы, независимо от одобрения и наказания других).
Этнопсихологические особенности культур России, Мексики и Ямайки
Характеристика психологии россиян. Россия — государство, на территории которого проживает более 170 народов. Русские -государствообразующий этнос Российского государства составляют 82 млн. (83% населения), свыше 5 млн. - татары, свыше 3 млн. - украинцы, 1.7 млн. -составляют чуваши. Всего 10 народов нашей страны имеют численность больше 1 млн. человек, еще 15 - более 100 тыс. человек.
Основные черты национального характера русских сформировались на основе тысячелетней православной культуры и соответствующих духовно- нравственных ценностей и норм человеческого общежития. История и географическое положение наложили на русский характер свой неизгладимый отпечаток. Века постоянной военной опасности породили особый патриотизм русских и их стремление к сильной централизованной власти; суровые климатические условия вызвали необходимость жить и работать сообща; бескрайние просторы - особый российский размах [50].
Важнейшими чертами русских являются человеколюбие и терпимость. Как бы не поворачивалась к русскому народу судьба, его никогда не покидали милосердие и сострадание к другим людям. Также выделяются такие характеристики как доброта, сердечность, открытость русских людей, их бессеребничество, предпочтение духовных благ земным, материальным [35].
Исследования «загадочной русской души» оказались в фокусе интереса западных культуроантропологов в период холодной войны. Автор гипотезы свивания Дж. Горер рассматривает свивание младенцев как один из способов, которым русские «информируют своих детей о необходимости сильной внешней власти» [74, с.88]. А. Эриксон считает, что обычай тугого пеленания детей «получил усиление» именно в России из-за синхронизации особенностей ранней социализации детей с другими элементами русской культуры. В русской культуре выделяются чередования полной пассивности и бурной эмоциональной разрядки, на что оказал влияние ритм крестьянской жизни в холодном климате — смена относительной бездеятельности зимой и «периодическое освобождение после весенней оттепели» [67, C.543].
Н.А. Бердяев [9, с.44] отмечает, что «в основу формации русской души» легли два противоположных начала: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически-монашеское православие. Именно в этом он видит историческую причину совмещения противоположностей в характере русского народа: деспотизм - анархизм; жестокость, склонность к насилию - доброту, человечность; смирение - наглость; рабство - бунт и т.п. Согласно Бердяеву, с одной стороны, русский народ самый аполитичный, «безгосударственный» народ в мире, но в то же время в России до 1917 года была создана одна из самых мощных государственных бюрократических машин, угнетавшая присущую народу свободу духа и подавлявшая личность.
О влиянии особенностей православия на русский характер указывал также и немецкий философ В. Шубарт: «Русской душе чужда срединность. У русского нет амортизирующей средней части, соединяющей части между двумя крайностями. В русском человеке контрасты - один к другому впритык, и их жесткое трение растирает душу до ран. Тут грубость рядом с нежностью сердца, жесткость рядом с сентиментальностью, чувственность рядом с аскезой, греховность рядом со святостью» [64, с.84].
Согласно исследованию В.Стефана и М.Абалакиной-Паап, в общественных местах русские воспринимаются иностранными наблюдателями грубыми, невежливыми и «холодными». Но, отмечая холодность русских при анонимных контактах, те же наблюдатели подчеркивают их теплоту в отношениях внутригрупповых, особую значимость друзей и дружбы [152, с.366-382].
Интересно мнение исследовательницы СВ. Лурье [40], согласно которому в традиционной русской ментальности источником добра рассматривалась община (мир), а врагом, источником зла, находящимся в постоянном конфликте с народом, — государство. Лурье предполагает, что в системе русской ментальности важнейшим способом действия, ведущим к победе добра над злом, является не закон, устанавливаемый «врагом» -государством, а милосердие. Говоря о представлениях справедливости на Руси, Н.В. Печерская пишет: «С точки зрения славянофилов, обычное право есть гарантия личной нравственности и общественной стабильности, оно живо в народе, к нему можно и необходимо вернуться. Справедливость же внешняя, основанная на законах, вообще не является таковой, поскольку строится не на убеждениях, не на осознании индивидом всей совокупности общественных отношений, а на мнениях, прикрывающих «своекорыстие призраком общей пользы» [52, с.138-139]. Их концепция «внутренней справедливости» или «внутренней правды» - источник подлинной нравственности, залог свободного и единственно достойного развития человека, она воплощает начала, стоящие выше правовых» [там же].
Российские психологи М.И.Воловикова, Д.Л.Гренкова и А.А.Морскова в своем исследовании также обнаружили такую особенность русской ментальности как противопоставление закона и моральных принципов. При обсуждении испытуемыми «истории» - жизненной ситуации, персонажами которой были пассажиры поезда - мама с ребенком, занявшие чужое место за взятку проводнику, и женщина с билетом на это место, все опрошенные не учитывали «закон» - право человека, купившего билет, а ожидали от него милосердия, сострадания и жалости, в противном случае считая его непорядочным человеком. Слова из протокола выполнения задания - «Не по закону, а по совести» - «содержат в себе основной результат исследования: противопоставление закона и совести буквально лежало на поверхности ответов» [13, с.91]. О.П. Николаева пришла к выводу, что в сознании российских респондентов существует изначальное разграничение понятий «закон» и «мораль», что и вызывает затруднения в определении справедливого закона. Как показывает её исследование, у российских студентов существует ориентация именно на мораль при рассуждениях о справедливости. Моральные нормы безоговорочно признаются справедливыми, тогда как законы проверяются на соответствие нормам морали [49, с.79-88].
Согласно К.А.Абульхановой, первой характеристикой российского менталитета оказалось преобладание морального сознания - моральных представлений над политическими и правовыми. Это не представления о добре и зле, как принято обычно считать, даже не представления о справедливости, а прежде всего, чувство ответственности и совесть. Право в России отсутствует и в юридических институтах, и в сознании личности, где как бы представлен только один аспект - требования общества, обращенные к личности, но не требования прав от общества [1].
В России традиция предписывает произвол власти — власть не считает нужным притворяться благом, а выставляется прямиком, чем есть. Тем ее и считают - неизбежным злом. Причем считают и правящие, и подчиненные. Как «искатель правды» русский относится отрицательно ко всякому применению силы. Русский знает лишь далекую, чуждую и суровую власть, которая, не имея с ним никакой внутренней связи, требовала от него абсолютной покорности. Власть имущие в России хорошо знали, что внутреннее сопротивление русской души можно обуздать только беспощадными мерами [33, с.353].
Высказываясь по поводу уровня индивидуализма в российской культуре, Н.В. Латова пишет: «В советскую эпоху ценности коллективизма были объявлены государственной идеологией, а ценности индивидуализма -проявлением отсталости и антиобщественного эгоизма. Конечно, это не привело к полному уничтожению индивидуалистических начал в сознании россиян, но все же сильно их придавило. Реабилитация индивидуалистических ценностей началась только в 1980-е. Отсутствие культуры синтеза индивидуалистических и коллективистских ценностей привело к тому, что в 1990-е, во время радикальных реформ, среди энергичных и самостоятельных людей широкое распространение получила психология социального дарвинизма, позволяющая сильной личности вообще не считаться с другими членами общества. Одним из результатов столь уродливого возрождения индивидуалистических начал стала «великая криминальная революция», сильно подорвавшая доверие многих россиян к рыночным реформам» [37].
Результаты эмпирического исследования и анализ полученных представлений о ретрибутивной справедливости
Индивидуальные ответы респондентов по предложенной методике изучения представлений о ретрибутивной справедливости были суммированы путем наложения (см. Приложение 2). В итоге, обобщенные результаты представляли собой числовые матрицы (18 столбцов на 17 рядов) с величинами частот в каждой клеточке, которая показывала, как в конкретной ситуации был использован принцип справедливости. В каждой итоговой таблице суммировалось количество использованных принципов наказания.
Суммарное количество ответов ранжировалось по частоте выбора, чтобы определить, какой из принципов наказания был наиболее популярный для трех этнокультурных групп.
В Табл. 1 приводятся данные по частоте использования принципов и их ранг в каждой выборке. Основные принципы, которыми руководствуются студенты трех выборок при решении проблемы: «достаточно высказать словесное порицание», «наказание должно соответствовать степени вины», «виновник должен возместить нанесенный ущерб». Наибольшие различия нами обнаружены как по частоте использования принципов наказания, так и по их использованию в зависимости от ситуаций.
Сравнивая ответы в трех выборках, можно увидеть, что отечественные студенты намного чаще используют принцип — «ни в коем случае нельзя устраивать самосуда» и реже принципы — «не нужно наказывать никого вовсе», «наказание может зависеть от настроения в данный момент времени», «желательно переложить решение на кого-нибудь другого», «наказать любого без разбора», «нужно использовать любые возможности для наказания», «наказать всех одинаково». Студенты Ямайки чаще используют принцип - «желательно переложить решение на кого-нибудь другого» и реже - «наказание должно учитывать объективные характеристики виновника», «мера наказания должна зависеть от отношения к человеку», «ни в коем случае нельзя устраивать самосуд». Студенты Мексики чаще используют принципы - «наказание может зависеть от настроения в данный момент времени», «наказание должно учитывать объективные характеристики виновного», «нужно использовать любые возможности для наказания», «нужно наказать любого без разбора», «не нужно наказывать никого вовсе». Мы затрудняемся отметить, какие принципы мексиканцы используют реже, т.к. по степени активности заполнения анкет они проявили себя намного ответственнее, чем студенты России и Ямайки. Менее активными оказались студенты Ямайки.
В Табл.2 мы приводим данные, которые демонстрируют частоту выбора студентами, представляющими разные культуры, различных принципов справедливого наказания отдельно по ситуациям, отнесенным нами к "тяжелым" и "легким".
Таблицы 1 и 2 показывают наличие как общих черт между разными культурами, так и существование у каждой из них некоторых особенностей. В первую очередь, обратим внимание на последнюю строку таблицы, которая говорит о следующем: а) наибольшую активность в выборе принципов наказания во всех ситуациях проявляют мексиканцы, самую низкую — ямайцы, а российские студенты занимают промежуточное положение; б) российские студенты проявляют заметно более высокую активность при выборе принципов наказания в "тяжелых" ситуациях по сравнению с "легкими", а у мексиканских и ямайских студентов здесь наблюдается большее равновесие. Это может свидетельствовать о том, что мексиканцами сама проблема справедливости, в целом, воспринимается как очень актуальная; для россиян она актуализируется в ситуациях "тяжелых" правонарушений, но ей придается меньшее значение в обычных межличностных взаимодействиях. Что касается студентов из Ямайки, то в обоих типах ситуаций они проявляют пониженную активность в поиске справедливых путей решения проблем. Заметим, что тот разрыв между "тяжелыми" и "легкими" ситуациями, который наблюдается у российских студентов, с одной стороны, является позитивным фактом, но с другой, порождает опасность двойных стандартов, т.к. все начинает зависеть от того, как воспринимает и интерпретирует ситуацию конкретный субъект.
Переходя к рассмотрению частоты выбора отдельных принципов, прежде всего, укажем, что в "тяжелых" ситуациях во всех культурах ведущие места занимают 5 принципов: наказание должно определяться по закону, наказание должно соответствовать степени вины, виновник должен возместить нанесенный ущерб, виновник должен быть строго наказан, наказание должно быть беспристрастным. В российской выборке к ним добавляется еще один: при вынесении наказания нужно учитывать все обстоятельства. Порядок выбора этих принципов в каждой культурной группе несколько меняется так же, как абсолютные значения частот выбора, но в каждой группе респондентов на них приходится суммарно около 60-70% всех совершенных выборов.
Отличия между культурами в случае с "тяжелыми" ситуациями заключаются в основном в частоте использования других принципов. В частности, российские респонденты уделяют большее внимание обстоятельствам, которые привели к правонарушению, и чаще предлагают учитывать половозрастные и прочие объективные характеристики людей (это еще сильнее выражено у мексиканцев). Также они в гораздо меньшей степени склонны рассматривать совершение самосуда как проявление справедливости.
В мексиканской выборке резко возрастает частота выбора субъективистских принципов. В ней чаще, чем в других выборках, признается право человека опираться на собственное настроение или отношение к виновнику при вынесении наказания. Мексиканских студентов отличает и то, что даже в "тяжелых" ситуациях они нередко считают, что можно обойтись вообще без наказания или ограничиться словесным порицанием (впрочем, в некоторых культурах такое порицание может иметь колоссальный вес, если оно исходит от авторитетных людей).
Студенты из Ямайки по некоторым принципам демонстрируют сходство с российскими студентами, а по другим - с мексиканскими. В частности, так же, как россияне, они редко выбирают субъективистские принципы и предпочитают занимать более жесткую позицию, т.е. не склонны оставлять без внимания серьезные правонарушения. С мексиканцами же их объединяет стремление переложить вынесение наказания на других людей, оправдание самосуда и использование людьми любых возможностей для наказания своих обидчиков, повышенное внимание к проблеме равенства наказаний.
В "легких" ситуациях картина оказывается более пестрой. Во всех трех культурах совпадают только три часто выбираемых принципа справедливого наказания: соответствие наказания степени вины, достаточность словесного порицания и необходимость возмещения ущерба (напомним, что первый и третий из них часто используются и в случае с "тяжелыми" правонарушениями). По остальным принципам большее количество общих моментов можно увидеть между россиянами и ямайцами. Во многом это объясняется тем, что мексиканцы в случае с "легкими" проступками проявляют столь же высокую активность в выборе принципов справедливого наказания, как и в случае с "тяжелыми". Поэтому у них, например, намного больше указаний на необходимость строгости, соблюдения законности, беспристрастности и т.д. С ямайскими студентами их вновь объединяет склонность к перекладыванию ответственности, а с российскими — желание избегать самосуда.
Особенности взаимосвязи принципов справедливости в разных этнокультурных группах (корреляционный и факторный анализ)
Анализ взаимосвязи принципов справедливости позволяет лучше понять особенности восприятия студентами дистрибутивной и ретрибутивной справедливости. С этой целью был проведен факторный и корреляционный анализ сводных матриц с частотами выборов принципов наказания и распределения благ в трёх изучаемых выборках.
Разберем результаты анализа ретрибутивной справедливости. Ситуации в методике предполагали принятие решений о наказании за проступки, которые носили антисоциальный, асоциальный или случайный характер. Таким образом, мы можем проанализировать решения ситуаций представителями разных этнокультурных групп с позиции наказания, в зависимости от влияния на них тех или иных параметров ситуаций. Наиболее информативной для данного анализа является трехфакторная модель (см. Приложение 4, Табл 1-3). В результате факторного анализа были выделены группы ситуаций, в которых меры наказания и процедуры наказания определялись похожим набором принципов. Факторный анализ разделил ситуации во всех выборках на три типа - «легкие» проступки (асоциальные ситуации), «тяжелые» проступки (антисоциальные ситуации), и непреднамеренные. Первый фактор (в российской выборке 49,9% общей дисперсии данных, в мексиканской 66,2 %, в ямайской 44,5%) образовали ситуации мелких проступков. Россияне, в отличие от мексиканцев и ямайцев, отнесли к этой группе ситуацию: «Ваш друг, работая в кабинете информатики, случайно занес вирус в компьютер». Вероятно, проблема компьютерных вирусов острее воспринимается российскими студентами. Второй фактор (в российской выборке 32,7% общей дисперсии данных, в мексиканской 17,7 %, в ямайской 31,6%) образовали антисоциальные ситуации с выраженными нарушениями закона. Во всех выборках шесть ситуаций были отнесены в группу «тяжелых» проступков. Россияне и мексиканцы, в отличие от ямайцев отнесли к этой группе ситуацию: «Ваш родственник случайно испортил государственное имущество на сумму 100000 рублей». Видимо российские и мексиканские студенты считают, что нанести такой серьезный материальный ущерб государству невозможно случайно, это может быть результатом некомпетентности, несоблюдение техники безопасности или халатное отношение к своим обязанностям. Ямайцы считают эту ситуацию случайным, непреднамеренным действием, которое не требует серьезного наказания. Вероятно, такую позицию можно объяснить многовековым рабством на Ямайке, которое не способствовало бережному отношению к орудиям труда, а в данном случае к государственному имуществу. Третий фактор (в российской выборке — 8,2% общей дисперсии данных, в мексиканской — 5,7 %, в ямайской — 8,6%) образовали проступки, совершенные случайно, по неосторожности, по глупости.
Результаты факторизации ситуаций показывают, что представления о ретрибутивной справедливости зависят от содержания ситуации. На выбор принципов наказания влияют, прежде всего: а) степень серьёзности проступка, б) случайность/преднамеренность проступка. Так как все выборки единогласно разделили ситуации на «легкие» проступки и «тяжелые», далее мы провели факторный и корреляционный анализ принципов наказания (коррелировались частоты выбора всех принципов по каждой ситуации) отдельно по шести ситуациям «тяжелых» правонарушений и двенадцати ситуациям «легких» проступков.
Итак, проанализируем, какие принципы наказания студенты из разных этнокультурных групп предпочитают в ситуациях «тяжелых» правонарушений. Для данного факторного анализа наиболее информативна четырехфакторная модель (см. Приложение 4, Табл 4). В российской выборке положительный полюс первого фактора (описывает 40,6% общей дисперсии) образовали принципы: беспристрастность, зависимость от настроения, строгость, перекладывание ответственности, возмещение ущерба, законность, любые возможности для наказания, отрицательный полюс -нельзя устраивать самосуд и учет всех обстоятельств. Этот фактор проинтерпретирован как «строгость закона - недопущение самосуда». Во втором факторе (30,1% общей дисперсии) положительный полюс представлен принципами: наказать любого без разбора, наказать всех одинаково, не наказывать никого, на отрицательном полюсе принцип: достаточно высказать словесное порицание. Этот фактор можно обозначить как «одинаковое наказание без разбора — легкое порицание». В третьем факторе (15,7% общей дисперсии) на положительном полюсе — учет объективных характеристик и возможных последствий, на отрицательном — зависимость от отношения к человеку, что можно назвать «объективизм-субъективизм». В четвертом факторе (9,9% общей дисперсии) — соответствие степени вины.
Рассмотрим теперь какие принципы наказания в ситуациях «тяжелых» правонарушений предпочитают студенты Мексики (см. Приложение 4, Табл.6). Ведущий фактор (45,3% общей дисперсии) включает в свою положительную область четыре принципа (строгость, наказание любого без разбора, законность, одинаковое наказание для всех), отражающие строгость наказания. На противоположном полюсе находится принцип «достаточно словесного порицания». Этот фактор можно назвать «строгость—мягкость». Второй фактор (26,1% общей дисперсии) включает только отрицательный полюс, отражающий объективность (учет всех обстоятельств и недопущение самосуда). Положительный полюс третьего фактора (13,3% общей дисперсии) образовал принцип - «нужно использовать любые возможности для наказания», а отрицательный полюс - «зависимость наказания от настроения». В четвертом факторе (8,1% общей дисперсии) на положительном полюсе — учет последствий, объективных характеристик виновника, возмещение ущерба, не наказывать никого и соответствие степени вины, на отрицательном полюсе — беспристрастность, перекладывание ответственности и зависимость наказания от отношения к человеку. Этот фактор можно охарактеризовать как «объективность-субъективность».
Результаты факторизации принципов наказания в ситуациях «тяжелых» правонарушений в ямайской выборке показали следующее (см. Приложение 4, Табл.8). Ведущий фактор (37,5% дисперсии) на положительном полюсе объединяет принципы - одинаковое наказание для всех, строгое наказание, беспристрастность, законность, на отрицательном полюсе — недопущение самосуда, словесное порицание, не нужно наказывать никого, то есть строгое наказание одинаковое для всех противопоставляется попустительству. Во втором факторе (22,1% дисперсии) на положительном полюсе принципы — использовать любые возможности для наказания и наказать любого без разбора, на отрицательном — учет обстоятельств, последствий и объективных характеристик. Этот фактор можно проинтерпретировать как противопоставление закона талиона («око за око») недопущению наказания невиновного. Положительный полюс третьего фактора (19,2%) образовали принципы - возмещение ущерба и соответствие степени вины, на отрицательном полюсе - зависимость наказания от отношения к человеку. И, наконец, четвертый фактор (16,1% дисперсии) составили принцип законности на положительном полюсе и словесное порицание, зависимость наказания от настроения и перекладывание ответственности на отрицательном полюсе.
Проведенный факторный анализ принципов хорошо сочетается с корреляционным анализом принципов (см. Приложение 4, Табл.5,7,9), который представлен на Рис. 9.
В ситуациях «тяжелых» нарушений российские студенты осторожно относятся к вынесению наказания и считают, что необходимо учитывать все обстоятельства (принцип №17), чтобы не допустить самосуд (принцип№14). Если вина незначительная или обстоятельства оправдывают содеянное, то, по их мнению, вполне возможно только словесное порицание (принцип №12): г (принцип №12; принцип №17) = 0,85, г (14;17) = 0,85 при р 0,01. Данные принципы имеют сильную отрицательную корреляцию с принципами строгого наказания: №9 - нужно использовать любые возможности для наказания, №3 - виновник должен быть строго наказан порицание и №8 -наказание должно учитывать пол, возраст и т.д.: г (3;8) = - 0,84, г (3;17)
