Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологические основания анализа свободы как социальной ценности 13
1.1. Онтологические основания свободы как социальной ценности в теории классического либерализма 13
1.2. Пределы права и социальная манифестация свободы в цивилизациях Запада и Востока 47
1.3. Система ценностей российского общества в социально-философском дискурсе 72
ГЛАВА II. Свобода как аксиологическая константа российского общества 96
2.1. Либерализм в социально-философской мысли России
2.2. Свобода как типологическая характеристика российского исторического процесса 125
2.3. Современные особенности модернизации России в контексте свободы-несвободы 145
Заключение 169
Библиографический список использованной
Литературы
- Пределы права и социальная манифестация свободы в цивилизациях Запада и Востока
- Система ценностей российского общества в социально-философском дискурсе
- Свобода как типологическая характеристика российского исторического процесса
- Современные особенности модернизации России в контексте свободы-несвободы
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современный период развития российского общества характеризуется формированием новой консолидирующей либеральной культуры, которая по своей исторической миссии, роли и заложенному в ней гуманистическому потенциалу должна прийти на смену советской идеологии как прежней парадигмы консолидации общества. В данном контексте принципиально важную роль в концептуальном осмыслении проблемы становления гражданского общества в России, основных условий и факторов развертывания либеральной экономики играет понятие свободы как социальной и культурной ценности. Актуальность социально-философского исследования этого сложного и многоаспектного феномена обусловлена, прежде всего, важным значением, которое имеет изучение особенностей трансляции свободы, сформировавшихся в процессе генезиса российской нации как этносоциальной и культурно-исторической общности, для понимания механизмов влияния идеологических процессов на современность и социальную историю России, для определения путей и способов модернизации и выбора современных цивилизационных ориентиров развития.
Хотя систематические и целенаправленные исследования в этом направлении ведутся уже давно, вопросы соотношения и взаимодействия социальной свободы и социальной зависимости в российском обществе вызывают постоянный и все возрастающий интерес специалистов в области социально-философской антропологии, философии политики, теоретической социологии, социальной психологии. Интерес к этим вопросам, особенно усилившийся в последние годы, симптоматичен и закономерен в свете возросшего внимания исследователей к проблеме человека как субъекта социальной деятельности вообще и к роли антропологического и социально-психологического фактора в российском культурно-историческом процессе в особенности.
Современное российское общество наследует тысячелетней России, в том числе и в традициях реализации свободы – и понятно, что специфика этого наследия существенно влияет на нынешний веер модернизационных возможностей. Проблема заключается в том, какие из множества социально-политических и социально-экономических характеристик предшествующего периода выдвинуть вперед и принять за первостепенно значимые при оценке той исторической развилки, на которой находится Россия в настоящее время. Несмотря на наличие значительной литературы по этому вопросу, данная проблема далеко еще не исчерпана и окончательно не решена.
Все это вызывает необходимость всестороннего социально-философского исследования свободы в системе ценностей российского общества, причем не только как понятия, выражающего политичность общества, но и как аксиологического индикатора определенной этносоциальной и культурно-исторической общности. В связи с этим огромное значение приобретает изучение тех явлений эволюции российской нации, которые оказали непосредственное воздействие на формирование особенностей базисных, репрезентативных для данного общества политических и правовых структур, а значит, и характерного для него способа социальной деятельности.
Таким образом, заявленная проблема имеет как научно-теоретическое, так и практическое значение, что и обусловило выбор темы исследования, его объекта и предмета.
Степень научной разработанности проблемы.
Вопрос об особенностях понимания свободы как ценности российского общества находится в междисциплинарном поле социальной философии, философии истории, философии культуры и истории. В данном контексте уже само понятие свободы требует специального пояснения и обращения к общефилософским основам. Теоретическую основу для исследований свободы составляют работы Аристотеля, Эпикура, Сенеки, Эпиктета, Августина Аврелия, Т. Гоббса, Б. Спинозы, П. Гольбаха, А. Коллинза, Ж.-Ж. Руссо, И. Канта, И.Г. Фихте, В.И. Шеллинга, Г. Гегеля, В. Виндельбанда, Л. Фейербаха, К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Камю, Ж.-П. Сартра, Э. Фромма и других, заложивших основы понимания свободы как социального феномена в целом и разработавших терминологический аппарат для анализа форм социальной свободы и их воплощения в человеческой деятельности. Трактовка свободы в онтологическом аспекте позволяет не только анализировать природу человеческой субъективности, но и приблизиться к пониманию смысла свободы в контексте субъективности в общественной жизни, так как, несмотря на различия в понимании и способах манифестации свободы в разных общностях, в большинстве случаев прослеживается сходство предметно-содержательных моментов ее реализации.
Особый интерес для темы диссертационного исследования представляет либерализм как идеология, в рамках которой были заложены основы понимания свободы в западноевропейском обществе. Исследования свободы в парадигме либеральной идеологии проводились такими учеными, как Дж. Локк, Дж. Ст. Милль, Б. Франклин, Т. Джефферсон, Б. Констан, А. Токвиль, В. фон Гумбольд, Ф. А. фон Хайек, Л. фон Мизес, М. Фридман, И. Берлин, З. Бауман и другие. Поскольку модернизация в России всегда подразумевала императив синтеза собственного культурно-цивилизационного наследия с достижениями Запада в сфере экономики, политики и общественной жизни, выявление специфики понимания свободы в либерализме необходимо для установления методологических оснований анализа свободы как ценности российского общества.
Анализ феномена свободы личности в российском контексте, а также проблема осуществления и специфика свободы в истории России являются основными темами, характерными для трудов представителей русской социально-философской мысли: А.С. Хомякова, И.С. Аксакова, П.Я. Чаадаева, К.Д. Кавелина, Б.Н. Чичерина, Н.А. Бердяева, В.С. Соловьева, С.Л. Франка, И.А. Ильина, Е.Н. Трубецкого, П.А. Флоренского. Следует отметить, что представители русской философии как правило не ограничивались теоретическими размышлениями о свободе, но активно пытались реализовать свои идеи в социальной практике. Эта социальная ориентированность российского дискурса о свободе требует специального философского анализа.
В советский науке существенный вклад в разработку теории свободы внесли такие авторы как А.Ф. Асмус, И.В. Бычко, В.П. Голубенко, Ю.Н. Давыдов, Э.В. Ильенков, К.А. Новиков, О.М. Ноговицын, Г.И. Ойзерман, Н.Е. Шлайфер и другие, в трудах которых рассматриваются различные аспекты свободы как осознанной необходимости.
В современной российской науке преобладают исследования, в которых свобода рассматривается в связи с онтологическими проблемами судьбы, диалектикой личной свободы и отчуждения, аксиологическими и экзистенциальными аспектами свободы. В частности, понимание социальной свободы в российском обществе непосредственно опирается на широкий спектр проблем духовной культуры, которые исследовались в работах А.А. Агамова, Е.В. Андрияновой, В.М. Артемова, С.К. Бондыревой, С.А. Ветрова, И.А. Егорова, В.К. Иошкина, Л.Е. Кандалинцевой, Е.В. Кармазиной, Э.С. Клевцовой, Р.Х. Кочесокова, А.У. Кумыкова, Г.Д. Левина, А.М. Максимова, И.И. Мюрберг, Р.Н. Нигматулина, В.Т. Пуляева, О.А. Пучкова, Л.Б. Румянцева, В.Н. Самченко, Г.Л. Тульчинского, Н.М. Урманцева и других. Несмотря на отсутствие комплексного социально-философского анализа проблемы свободы как ценности в российском обществе, в работах данных авторов поставлены и решены многие вопросы о характере и содержании понятия свободы, сделаны важные теоретические обобщения относительно свободы воли как проблемы морального сознания, соотношения несвободы цели и свободы реализации и другие.
Важное значение для прояснения проблемы социальной свободы в системе ценностей российского общества имеют работы, посвященные проблеме восточного деспотизма и феномену власти-собственности. В частности, следует назвать таких авторов, как Ш.-Л. Монтескье, К. Виттфогель, А. Тойнби, Р. Пайпс, Л.С. Васильев и других, исследовавших вопрос о месте российского самодержавия среди других систем политической организации общества.
Однако следует отметить, что комплексного социально-философского исследования проблемы свободы в системе ценностей российского общества сквозь призму российской исторической политико-правовой традиции до сих пор предпринято не было.
Таким образом, актуальность, степень научной разработанности и значение проблемы определили содержание исследования, его структуру, объект, предмет, цель и задачи работы.
Объектом диссертационного исследования является свобода человека как социальный феномен.
Предметом исследования служит место и роль свободы в системе ценностей российского общества.
Цель диссертационного исследования: раскрыть конкретное значение идеи свободы в эволюции российского общества.
Задачи исследования:
1) уточнить онтологические основания свободы как социальной ценности в теории классического либерализма;
2) раскрыть основные модусы социальной манифестации свободы;
3) эксплицировать пути конструирования российской системы ценностей в современном социально-философском дискурсе;
4) установить место и роль либеральной теории в социально-философской мысли России;
5) выявить специфику социальной манифестации свободы в российском историческом процессе;
6) раскрыть значение свободы в контексте проблем модернизации России и выбора современных цивилизационных ориентиров развития.
Теоретико-методологические основы исследования. Теоретико-методологической основой диссертации выступает метод системного анализа общества, разрабатывавшийся в трудах таких исследователей, как Л.Уайт, Б.Малиновский, П.Сорокин, Т. Парсонс и др. В отечественной философской мысли разработку общей теории систем и методологии системных исследований проводили И.В. Блауберг, В.Н. Садовский, Э.Г. Юдин, А.И. Уемов и другие. Применение системного подхода позволяет рассматривать общество не просто как совокупность элементов, но как такое их единство, которое характеризуется внутренними связями и отношениями, определяющими согласованность их функционирования как совокупности.
В основу построения концепции диссертации положены цивилизационный подход, сравнительно-исторический метод и теории «негативной свободы» И. Берлина и социокультурной автономности сознания А.Д. Похилько.
Цивилизационный подход позволяет анализировать российское общество как замкнутое целое с автономными принципами политико-правового и культурного устройства и эксклюзивными закономерностями социокультурной динамики.
Сравнительно-исторический метод используется для выявления общего и особенного в эволюции западного, восточного и российского общества, а также российского общества на разных этапах его развития, поскольку позволяет рассматривать специфические по генезису типы политических и экономических структур, социокультурные ценности и нормы как рядоположенные.
Теория «негативной свободы» И. Берлина используется при интерпретации идеологии либерализма в контексте российской политико-правовой традиции.
Теория социокультурной автономности сознания А.Д. Похилько позволяет решить задачу соотношения социальной и личностной свободы и автономии человека.
Научная новизна исследования состоит в следующем:
показано, что в теории классического либерализма свобода рассматривается в контексте онтологии предела, а социальная ценность свободы связывается с установлением регулятивных пределов позитивного права и социальных норм;
выявлено, что существует два основных модуса социальной манифестации свободы: западный, связанный с творческой реализацией личности в сфере внешнего, политико-правового пространства, и восточный, актуализированный в сотериологическом контексте отстранения от мирского бытия;
установлено, что в современном социально-философском дискурсе система ценностей российского общества конструируется на основе образов государства или служения государству как отрицания свободы;
доказано, что либерализм являлся одной из дискурсивных констант социально-философской мысли России;
выявлено, что способы социальной манифестации свободы в эволюции российского общества исторически трансформировались от социальной активности личности до диалектического симбиоза социального самоограничения и социального протеста;
показано, что современная Россия представляет собой в социально-философском плане пространство реализации негативной свободы.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Существует два основных подхода к пониманию свободы – позитивный и негативный. Согласно позитивной трактовке свобода представляет собой возможность реализации собственных творческих потенций с нормативно-ценностных позиций. При этом акцент делается на волевом аспекте социальной деятельности субъекта, автономно и суверенно продуцирующем и манифестирующем эксклюзивные культурные правила и модели поведения. Свобода в негативном смысле представляет собой установление пределов для права общества вторгаться в сферу индивидуального. Негативная интерпретация социальной свободы составляет мировоззренческий каркас либеральной идеологии.
2. Свобода может манифестироваться двумя основными способами. В обществах западного типа субъект свободен постольку, поскольку он способен беспрепятственно реализовать себя в социально-политической и социально-экономической сферах, что соответствует идеалу негативной свободы. Для восточных обществ характерным является осмысление свободы в качестве сотериологического выхода из жестких нормативно-правовых рамок, навязываемых социальным окружением.
3. В современном социально-философском дискурсе российское общество рассматривается как общество исторически несвободное, зависимое от государственного аппарата и административно распределительной системы. Предполагается, что в основе социальной структуры подобного рода лежит феномен власти-собственности, когда политическая власть фабрикует понятие и представление о собственности, а собственность рождается как функция владения и власти. При этом система ценностей российского общества конструируется на основе образов государства и служения государству, а свобода элиминируется из системы социальных ценностей и пространства политического.
4. Проблема свободы является сквозной и центральной для русского социально-философского дискурса. Аналитический разбор идеологического оформления политической формы Российской империи показывает, что либеральный слог активно и успешно внедрялся в складывавшуюся систему социальных норм и ценностей российского общества и занял там свою отдельную нишу как организованный и стилизованный по законам культурного мейнстрима неотъемлемый компонент кратологического дискурса. В частности, классическая западноевропейская либеральная идеология с мировоззренчески конституирующим ее понятием негативной свободы была реализована в русской социально-философской мысли в учении славянофилов.
5. В российском обществе на ранних этапах его развития (эпоха Киевской и Московской Руси) социальная свобода реализовалась по западному типу со свойственным данному типу пониманием свободы как сферы приватной социальной деятельности, недоступной для внешнего управления, и предполагающим социальную активность как способ реализации свободы. Однако специфика исторической судьбы российского государства и географические особенности вмещающего русский этнос ландшафта определили трансформацию ценностного осмысления свободы при обретении российской государственностью имперского статуса. Эксклюзивный характер социальной структуры российского общества, включающей элементы личной зависимости (крепостничество) и государственного патернализма, реализовал диалектику социального самоограничения и социального протеста в идеологической и психологической сферах сознания российского общества.
6. Современная Россия представляет собой общество реализованной негативной свободы. В то же время в современном российском обществе осуществление свободы как социокультурной ценности носит амбивалентный характер. Негативная свобода, то есть свобода как независимость, самостоятельность, является и элементом либеральной свободы, и ее ограничителем.
Теоретическая и практическая значимость работы состоит в том, что ее основные положения и выводы могут быть использованы в дальнейшем исследовании проблемы свободы как ценности в российском обществе, а также понятия социальной зависимости, в разработке теоретико-методологических основ социальной философии, социальной психологии, философии политики.
Теоретические обобщения и практические выводы исследования могут использоваться в преподавании курса «Социальная философия», могут быть положены в основу спецкурса «Система ценностей российского общества», содержание которого может быть интересно для студентов самых различных специальностей.
Материалы диссертации могут представлять интерес для средств массовой информации и других структур, занимающихся проблемами экономических преобразований и ценностей либерализма в России в контексте общеевропейского процесса модернизации.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на заседании кафедры религиоведческих и религиозно-философских дисциплин Армавирского православно-социального института и была рекомендована к публичной защите по специальности 09.00.11 – социальная философия.
Материалы диссертации излагались и обсуждались на семинарах школы культурной антропологии факультета дополнительных педагогических профессий Армавирского государственного педагогического университета.
Результаты исследований по теме диссертации в течение 2007-2009 гг. представлялись в докладах и сообщениях на 4 международных, 1 региональной, 1 межвузовской и 1 вузовской конференциях.
Основные положения и выводы диссертации отражены в 6 публикациях общим объемом 2 п.л., в том числе одна статья опубликована в ведущем рецензируемом научном журнале, определенном Высшей аттестационной комиссией.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы, состоящего из 158 наименований. Общий объем диссертации 186 страниц машинописного текста.
Пределы права и социальная манифестация свободы в цивилизациях Запада и Востока
Развиваясь.в общем русле антиэнтропийных тенденций человеческого общества, социокультурные ценности имеют своим назначением максимальное упорядочение первозданного хаоса, уменьшение меры энтропии в окружающем мире, причем не только на макрокосмическом, но и на микрокосмическом уровне, на котором протекает внутренняя духовная жизнь человека. Поэтому на самых ранних этапах развития общества интенсивной аксиологизации, вносящей момент организации и управления во все социальные явления и процессы, подверглась и социальная деятельность человека, в результате чего в рамках общего, очень сложного и многоаспектного социокультурного организма сформировалась относительно самостоятельная сфера, которую можно определить как систему ценностей.
В широком и самом общем смысле реализация свободы - это определенная степень развития личности в направлении, детерминированном общими тенденциями развития всего общества, тот уровень самосовершенствования человека как личности и субъекта деятельности, который достигнут в процессе освоения определенных ценностей, выработанных в данном обществе, приобретения определенных характеристик «культурного человека».
Являясь органичной составной частью метакультурной целостности и выполняя общие для всего социального организма антиэнтропийные функции, идея свободы имеет в то же время свою эксклюзивную сферу функционирования и решает вполне конкретные задачи, приобретающие нередко значительную специфику в зависимости от того, в рамках какого общества она сформировалась. Эти задачи сводятся главным образом к тому, чтобы развивать и совершенствовать, культивировать и тренировать способности человека с целью максимальной реализации всех потенциальных возможностей его личности, оптимизации социального статуса в соответствие с определенными, нравственными, религиозно-философскими и социально-психологическими нормами и критериями, выработанные в тех или иных социальных группах.
Таким образом, свобода - это особый аксиологический пласт, отдельная, относительно самостоятельная ценностная область, вместе с тем теснейшим образом связанная с другими составными элементами и частями системы социальных ценностей. В связи с этим возникает вопрос о месте и роли свободы в системе ценностей того либо иного конкретного общества, в частности, российского общества.
Решение данного вопроса предполагает последовательное рассмотрение следующих задач. Во-первых, необходимо осуществить категориальный анализ понятия свободы, выявить его логические импликации, значимые в рамках предпринимаемой тематизации. Во-вторых, следует эксплицировать способы социальной манифестации свободы как цивилизационной ценности, показать региональные варианты подобного рода манифестаций. В-третьих, нужно определить специфику ценности свободы в российском обществе в соотношении с параллельными цивилизационными традициями, изучить возможность экстраполяции опыта реализации свободы в соприкасающихся с российской социокультурных системах - западной и восточной.
Идея свободы человека в обществе подробно и глубоко изучалась в социальной философии с античности и до настоящего времени, причем философская интерпретация свободы вбирает различные (подчас принципиально противоположные по своему содержанию) подходы, неоднозначные определения, толкования и оценки. Высказывание.Г. Гегеля: «Ни об одной идее нельзя с таким полным правом сказать, что она неопределенна, многозначна, доступна величайшим недоразумениям и потому действительно им подвержена, как об идее свободы, и ни об одной не говорят обычно с такой малой степенью понимания ее» — сохраняет свое значение и сейчас.
Таким образом, хотя тема свободы как социальной ценности весьма популярна и органично представлена в различных философских штудиях, это не делает ее менее трудной. А причины тому есть — проблема свободы, в сущности, столь же древняя, как и само человечество. Поставленная тема налагает известные ограничения на отбор фактов и означает необходимость сосредоточить внимание на тех аспектах проблемы, которые интересны не только с общефилософской, но и с социокультурной точки зрения. Речь пойдет (со всей вынужденной краткостью, конечно) о результатах социально-философских исследований и социально-философского видения фактов преимущественно с тех позиций обозримости и совокупной трактовки материала, которые предоставляет теория классического европейского либерализма.
Такой взгляд может показаться европоцентричным, но для него есть основания. Российское общество генеалогически представляет собой часть общеевропейской цивилизации, и было бы недальновидно отделять их друг от друга. Впрочем, любое западное или периферийное европейской цивилизации общество, попадающее в орбиту культурной радиации Запада, оказывается перед необходимостью осмысления и разрешения коллизии традиционализма и рационализма, поиска адекватного соотношения западного и национального в социальной жизни, трансформирующейся в новой исторической ситуации". Для понимания места свободы среди конституирующих российское общество и культурное пространство идей, а настоящее исследование ведется с позиций признания наличия идей и ценностей, сообщающих специфику всему культурному содержанию конкретного общества — определяющим выступает именно сравнительный
Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук: в 3-х т. Т. 3. Ч. 3. Философия духа. — М.: Мысль, 1977. С. 291 " Скороходова Т.Г. Бенгальское Возрождение. Очерки истории социокультурного синіеза в индийской философской мысли Нового времени. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2008. С. 6 анализ российской и западноевропейской форм социальной духовности, тогда как все остальные способы рассмотрения проблемы - художественный, религиозный, общетеоретический — будут вторичны по отношению к нему, производны от него. Это не значит, конечно, что отій тем самым они оказываются простым рефлексом либералистских концептов. Как справедливо отмечает А.А. Агамов, «феномен свободы существует в трех ипостасях и проявляет себя в трех основных сферах бытия: объективно-природном бытии всего реального мира, социально-историческом бытии человеческого общества и индивидуально-личностном бытии самого человека»1. Прогресс онтологического или религиозного понимания свободы глубоко небезразличен для всего круга вопросов социальной реализации свободы, в том числе — для общей теории и типологии ценностных систем Востока и Запада. Нельзя изучать проблематику развития общества и его ценностной сферы, конвергенцию и дивергенцию цивилизаций без учета опыта изучения метафизических или нравственных аспектов понятия свободы. Нельзя не видеть социально-философскую значимость этих подходов, их перспективность, в частности, для проблемы определения места свободы в системе ценностей российского общества. Вместе с тем, главный вопрос, на разрешение которого направлено диссертационное исследование -выработало ли российское общество в процессе своей эволюции понятие индивидуальной свободы, столь свойственное западной цивилизации, западным формам политического и социального, или же индивидуальной свободе в системе ценностей российского общества места нет. Все остальные нюансы проблемы будут подчинены данному.
Система ценностей российского общества в социально-философском дискурсе
Данный параграф посвящен проблеме существа различий в понимании свободы в цивилизациях Запада и Востока — вопросу старому и неизменно актуальному. Тема путей самореализации человека в обществах Запада и Востока не может не быть широка и сложна, и она будет всегда слишком велика даже для специальной монографии, поэтому настоящее изложение вполне сознательно не претендует на подробное и равномерное освещение всех аспектов проблемы, но излагает наиболее принципиальные результаты и наблюдения, главным образом из исследований историко-культурного, социополитического и цивилизационного профиля. Целью рассмотрения вопроса является комбинация и реконструкция моментов внешнего, формального, легального в системе отношений человек—власть.
Однако насколько правомерным является само введение дихотомии Восток-Запад в контексте анализа свободы как ценности культуры и формы социальной самореализации личности? Этот вопрос является далеко не праздным, за ним скрывается долгая и сложная полемика, точку в которой ставить еще рано. С одной стороны «свобода социально обусловлена, поэтому не может сводиться к однозначному, раз и навсегда данному определению, применимому во всех типах обществ»1. С другой стороны, «попытки представить историю как сумму изолированных и почти неизменных в своих главных чертах культур при последовательном проведении могут вести лить в никуда и потому почти: так же вредны, как и стремление подогнать непохожие общества под один ранжир»".
Действительно исторические реконструкции постоянно демонстрируют относительность цивилизационных категорий и границ, «строгие» классы локально приуроченных социополитических и культурных институтов оказываются при ближайшем рассмотрении довольно лабильными группировками и, вместо непримиримого противостояния, сообщаются между собой и мирно уживаются, четкое разделение общественных структур всегда вторично и, как правило, проблематично. Значительное число социокультурных феноменов и их политико-правовых выражений ситуативно и производив (что прямо относится к методике избирательности в истории и культуре и методике анализа пространства социальной антропологии согласно априорным схемам) от глубинных структур человеческой субъективности. Сама социополитическая номинация цивилизационных реалий при детальном рассмотрении обескураживает отсутствием проявлений каких-либо закономерностей и цикличностей в эволюции так называемых локальных обществ.
Здесь нет ни возможности, ни необходимости равномерно обозревать теорию существования двух путей развития человеческого общества, двух принципиально несхожих социальных структур - западной; и восточной, однако1 с данной теорией необходимо считаться как с реальным фактором, определяющим методологию значительного числа исследований, феномена социальной, свободы в России: Представление о восточном деспотизме как феномене, противостоящем европейской демократии, выполняет функцию парадигмы в современной- общественной науке. Поэтому имеет смысл выделить отдельные композиционные эпизоды и сюжетные связи ориенталистского кратологического дискурса, на которые следует обратить внимание в реконструкции российской системы ценностей и определении того места, которое занимает в ней социальная свобода.
Область изысканий, предметом которых является сопоставление различных уровней социокультурного наследия Востока и Запада может быть исторически возведена уже к энтузиастическим обнаружениям у Аристотеля поразивших его различий в отдельных тенденциях организации власти и общества греческих полисов и империи Ахеменидов. Но о самом смысле подобного рода сравни тельных штудий специально стали задумываться лишь сравнительно недавно, в эпоху постмодерна. Основное значение философии постмодернизма для изучения кратологических и социоструктурных проблем востоковедения в целом и в том числе для рассмотрения теории свободы применительно к восточным обществам в частности заключается в критике либеральных взглядов на частнособственнические отношения и обслуживающие их институты демократического самоуправления в качестве европоцентризма - установки на приоритет индивидуалистского и рационалистического начала над коллективистским и иррационалистическим, вытеснение феноменов общинного фундаментализма и традиционалистской самоидентификации из реального многообразия культур. Кроме того, значение постмодернистских теорий для выделения плюралистических характеристик при концептуализации понятия власти, которые способствуют возникновению в социальной философии свежей точки зрения по поводу теории свободы, состоит в обосновании новых логических проблем политического: во-первых, в обосновании общего изменения в эпистемологии и перехода от классической (просветительской, сведенной к единому субъекту) цивилизационной модели к неклассической (множественной и децентрированной структуре макросоциального, включающей, параметры, традиционно ассоциировавшиеся с понятиями религиозно-идеалистического, патерналистского, эгалитарного); во-вторых, в обосновании общего парадигмального изменения методологии социальных и историко-культурных исследований в сторону утверждения феноменов «другого» в обществе и культуре (что позволяет поставить вопрос о репрезентации Востока как «другого» в современной социальной философии); в-третьих, в обосновании выделения альтернативных характеристик в качестве приоритетных в новой неклассической модели общества и власти. Особое значение для цивилизационнои теории имел тезис о легализации принципов плюральное и ризомности в социальной философии, оказавший большое влияние на утверждение равноправия всех — в том числе и традиционалистски маркированных социальных структур в современной культуре.
Свобода как типологическая характеристика российского исторического процесса
Вообще же нетрудно показать, что в основе исследований, которые в классической западной философии как раз и определяют специфическую область проблем, связанных с развитием либеральной теории в России, лежат две предпосылки: 1) русская либеральная мысль не была оригинальной и формировалась под сильным влиянием со стороны европейской традиции; 2) русская либеральная мысль носила незрелый, неотчетливый характер, тяготела к компромиссу с патерналистской и этатистской идеологией. Эти предпосылки взаимно зависимы, поскольку одна из них выступает как своеобразная конкретизация другой: либерализм как заимствованное, привнесенное извне мировоззрение и не мог концептуализироваться на русской «почве». «Исследователь русской либеральной традиции, -подчеркивает Д. Тредгольд, — не будет иметь успеха, если оценивает ее по меркам западного либерализма, ведущим требованием которого является достижение максимума личной свободы и минимума государственного вмешательства» . «Все русские либералы, - поясняет Д. Филд, — были твердо убеждены в том, что только государственная власть может служить орудием прогресса»". Данное мнение разделяется большинством зарубежных исследователей: «Если на Западе либеральные течения были направлены на ограждение прав личности от вмешательства государства, то русский либерализм никогда не бросал вызова власти. В сознании русских людей слишком укоренилась убежденность в творческой силе государства. Поэтому русский либерализм не столько отстаивал права личности, сколько стремился к видоизменению государственного строя» . «Только в странах Северной Атлантики, - заключает Дж. Фишер, - сложился либерализм в его классической форме: личные свободы здесь стали такой же обыденной стороной жизни, как право частной собственности и уважение к закону. Оппозиционный же либерализм в России отличался слабостью и непоследовательностью» .
Данная схема развития либерализма в России была принята, как уже отмечалось, советской наукой (и современной российской тоже), хотя и в собственной редакции. Государство здесь многими авторами рассматривалось и рассматривается как позитивная ценность. До сих пор из диссертации в диссертацию кочует поверье, что одной из главных инвариантных особенностей российской ментальности является осуществление личностной идентификации в процессе соотнесения с государством, которое воспринимается в качестве некой трансцендентной силы, призванной решать все проблемы отдельного человека, указывать ему цель и смысл его индивидуального бытия". Научные мифы живучи. И эхо необдуманных выводов может десятилетиями тормозить развитие науки. Образовавшийся разрыв в преемственности традиции создает ту свободу от прошлого, которая рождает легковесность и необязательность утверждений.
В чем же причина укорененности в отечественной исследовательской традиции мифа о слабости русского либерализма и его заемном, западном происхождении? В связи с этим необходимы некоторые методологические уточнения. Поскольку в дальнейшем придется так или иначе касаться обсуждаемых в литературе проблем классификации и хронологии, необходимо заранее разъяснить свое априори сдержанное к ним отношение, на первых порах — не вдаваясь в детали, а с общеметодологических позиций. Классификационные и периодизационные схемы занимают обычно видное место в исследованиях, эффект точности особенно усиливается, если, например, периодизация выражается в точных датах летоисчисления. Склонность к классификациям и схематизму побуждает исследователя делить факты на релевантные и иррелевантные (несущественнее, менее важные), причем последние он подчас опускает и тем самым как бы превышает собственную компетенцию, моделируя и — обедняя предмет исследования, и кончает тем, что изучает уже не объективную данность, а собственную схему. Потому что и хорошая схема, и правильный закон беднее самой плохой и неправильной действительности.
Многие из аналитических упрощений в исследовании феномена русского либерализма, да и вообще российской государственности и социального строя были подкреплены в эпоху структурализма, который учил резко делить все па релевантное — нерелевантное, оппозиции (Запад/Восток, либерализм/консерватизм, демократия/деспотизм) ставить выше субстанций, а превыше всего ценить «строгость» описаний. Неоправданный. преувеличенный примат «строгости» одного метода, верности одному этому методу даже в несомненный ущерб полноте и всесторонности раскрытия предмета — бесспорно одно из негативных последствий господства формализующих методов. Но что такое строгость? Это опять все такая же контрастная черта схемы там, где реальная картина сплошь и рядом предъявляет полутона и нечеткий переход. Поэтому, вероятно, относительно некоторых вопросов заранее лучше допустить, что нечеткость очертаний, границ, классов по крайней мере не менее реальна, чем четкость, и даже встречается в действительности гораздо чаще; в особенности это относится к классификационным схемам идеологий, мировоззренческих течений, философских школ, к принципиальной нестрогости границ подобного рода схем. Оперируя такими понятиями как «нестрогость» трудно выглядеть убедительным, но это скорее уже феномен из области исследовательской психологии, когда резкая смена весьма условных этикеток, например, «консерватизм» — «либерализм» как бы имплицирует столь же резкую смену взглядов участников тех или иных философских течений, чего в действительности не было.
Прежде всего, необходимо ввести само понятие «либерализм», необходимое для выяснения происхождения, сущности и процесса развития русского либерализма. Либерализм — это концепция, признающая в качестве высшей ценности свободу как область деятельности, в пределах которой человек может действовать, не подвергаясь вмешательству извне, со стороны общества или государства. Данный подход был методологически обоснован в первой главе. Разумеется, приведенное определение далеко не исчерпывает всех философских, политических, экономических и иных значений понятия либерализма, однако исходя из цели и задач исследования, рассмотрение проблемы будет вестись именно в этом контексте. Таким образом, смыслом и ценностью либеральной теории провозглашается идея негативной свободы, в тесной связи с которой протекает любой социально-политический процесс гражданского общества. Она может быть слабой, неразвитой, нестрого сформулированной, но всегда существует и, так или иначе, определяет ход и результаты социокультурной динамики.
Представления о русском либерализме и вообще о философии свободы в России довольно неопределенны и во много противоречивы, и не только в обыденном сознании, но даже и в научной литературе. Это - вполне объективный феномен; для русского либерализма характерна значительная эклектика. Как отмечают исследователи проблемы, «русский либерализм второй половины XIX и начала XX разбился на несколько направлений, которые скорее противостояли друг другу, нежели взаимодействовали. Эти направления — земский либерализм, бюрократический (правительственный) либерализм, философско-религиозный либерализм (связанный со школой B.C. Соловьева и идеологией «Вех»), так называемый «новый либерализм», включающий либерализм кадетов» . Анализ перечисленных направлений либеральной мысли дает возможность убедиться в том, что на публичном уровне только одно из них реализовало ту динамику диалога с одной
Современные особенности модернизации России в контексте свободы-несвободы
Так, даже в русской философии либерализма присутствует обусловленная спецификой духовной культуры традиционного общества ориентация на нравственные аргументы в обосновании принципа легальной свободы человека1. В литературе отмечается, что политические идеи конституционного либерализма синтезировали «патриархально-отеческую» модель отношений между властью и подданными с принципами правового государства, примиряя начала власти с началами свободы".
Данная амбивалентность не исчезает и современных исследованиях проблемы свободы, в которых можно обнаружить утверждения вполне в западном духе о том, что какой-либо другой формы бытия и выражения свободы в общественной жизни людей, кроме правовой, человечество до сих пор не изобрело3, с другой - определения свободы как самореализации человека в духовном творчестве .
Можно ли в итоге утверждать, что современная российская правовая культура представляет собой сплав, нивелирующий оппозиции в какой-либо общей форме выражения идеала свободы? Вряд ли. Свобода в российской правовой культуре есть оператор логического произведения- западной и восточной традиций, присутствие которых она утверждает, сохраняя их разделснность. В этой противоречивости, разорванности правового сознания и заключается, возможно, особый российский путь.понимания свободы.
Можно было бы перечислять и другие отличия, сформировавшие комплекс признаков, характеризующих своеобразие российской- правовой ментальное по сравнению с западным юридическим мировоззрением и взглядом на идею свободы, но все это не может заслонить главного - анализ соотношения западного и российского типов правовой культуры есть выделение двух «подтекстов» единой в своих истоках идеи. Российская государственность в своем развитии прошла те же этапы, что и государственность стран Европы. Правда, монархия в России установилась раньше и сохранялась дольше, но это определяется теми географическими условиями существования российского государства, о которых уже говорилось. Эволюция никогда не бывает прямой и полной, она знала и знает возвраты, по которым нужно уметь читать ее прошлое. Государство в своем развитии проходит большое количество разнообразных по симметрии фаз, и для всякого развития имеются свои нормальные рецидивы. Достаточно вспомнить, что и Западная Европа в XX веке пережила бурный расцвет тоталитарных режимов.
Если классической линией в истории развития европейской цивилизации считать установление системы правовых гарантий защиты интересов каждого гражданина с признанием его личного достоинства, его прав и свобод, то, по-видимому, российский патернализм знаменует собой отклонение от нее. Однако сопоставление российской правовой культуры с западной на фоне культуры традиционных обществ быстро проявляет семейное сходство между ними. Российская правовая культура, так же, как и западная, является по своей сути этатистской и легальной. Традиционные общества автоцентричны, то есть, замкнуты на самих себя. На идеологическом уровне иерархия ценностей выдвигает на первое место
группу - родственную, территориальную, религиозную, профессиональную и т. д., но не государство. Формально-правовые процедуры разрешения конфликтов развиты слабо. Конфликты регулируются с помощью специальных, тщательно разработанных процедур посредничества или арбитража. Напротив, в посттрадиционном обществе отрицается существование групп, так как их наличие противоречит государству самостоятельных и равноправных индивидов. Отношения между индивидами регулируются официальным, формальным, отчужденным, внешним для человека правом — правом кодексов, законов, регламентов. Право является писаным и представляет собой независимый авторитет, к которому может обратиться любой гражданин. Правосудие осуществляется только и исключительно специальными органами государства, обеспечивающими равные для всех условия. Попытки присвоить правосудие считаются недопустимыми и преследуются. Государство выполняет миссию организации общества в совокупность свободных личностей, добровольно пожелавших подчиниться праву. Конечно, это всего лишь кратчайшее резюме основной идеи каждого из рассматриваемых обществ. И в посттрадиционных обществах присутствуют надправовые способы социального регулирования, и в традиционных обществах личность не элиминируется, но лишь рассматривается в контексте группы и т. д. Однако все же традиционные общества отдают предпочтение неправовым формам регулирования (термины «право» и «правовой» просто не существуют в языке большинства этих обществ), тогда как современные общества делают совершенно противоположный выбор .
Все это вынуждает пересмотреть основания сопоставления западного и российского менталитета, в том числе взглядов на государственность и право, и, прежде всего, характеристики идеи свободы, с которой связаны многие иные положения правовой культуры. Представляется, что мы имеем здесь дело с разным стадиальным оформлением единой в своей основе точки зрения. Впрочем, бессмысленно описывать данную ситуацию в терминах оппозиции опережающего/догоняющего развития. Отличия определяются формированием менталитетов в совершенно разных исторических условиях.
Идея свободы как ценности формируется и западном, и в российском правосознании в контексте соотношения личности и государства как внешней и формальной правовой силы. Вне государства не приходится и говорить о свободе как таковой для европейского и российского менталитета. Достаточно вспомнить в этой связи кантовский категорический императив, гласящий: «Поступай согласно максиме, которая в то же время может иметь силу всеобщего закона». Негативные характеристики «воли» в российской народной культуре относятся именно к этой «вненормативной», «маргинальной», «аправовой» свободе и вполне естественно соотносятся с либеральными концепциями о пределах права и правовых ограничениях свободы. Другое дело, что пределы официального права в западной либеральной и российской патерналистской культурах проходят по разным ценностным рубежам.
Пройдя длительный путь диалектических контроверсий, направленная на анализ исторических судеб России социально-философская мысль сталкивается в настоящее время с парадоксами трансформаций свободы в современном российском обществе. Особенности истории формирования российской цивилизации оказали огромное влияние на характер понимания ценности свободы в философском дискурсе. Как было показано в предыдущем параграфе, патерналистско-самодержавная концепция российской цивилизации вовсе не случайно вышла победительницей из всех теоретических диспутов. Свобода и служение - два основных способа инспирации личностной активности в российской культуре — имеют противоположную направленность, причем в двух разных смысловых планах. Эта вариабельность обусловлена тем, что сами по себе данные социокультурные ценности, функционально изоморфны и-только благодаря исходной целевой установке получают ту или иную ориентацию. Противоположная свободе направленность идеи служения отчетливо проявляется при- сопоставлении идеологической устремленности к обоснованию зависимости личности от государства и его интересов с цивилизационной ориентацией на идеи суверенности, автономности, неподопечности личности. При этом аксиологический генезис и социокультурный вес ценностей свободы и служения могут игнорироваться.
