Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Методология и теория анализа социальных симулякров
1.1. Классическая модель репрезентации и проблема симулякра 13
1.2. Неклассическая модель репрезентации и проблема симулякра 27
1.3. Рекурсивный характер социальности и социальные симулякры 55
Глава 2 Порядки рекурсивности и типы социальных симулякров
2.1. Регламентированная рекурсивность или логика повторения 74
2.2. Эквивалентная рекурсивность или повторение логики 96
2.3. Коммуникативная рекурсивность или вечное повторение 111
Заключение 125
Список литературы и источников 129
- Классическая модель репрезентации и проблема симулякра
- Рекурсивный характер социальности и социальные симулякры
- Регламентированная рекурсивность или логика повторения
Введение к работе
Актуальность проблемы. Сегодня на повестке дня философского и социально-гуманитарного дискурса исследование проблем социальной реальности стоит особенно остро. Исследование такого рода провоцируется заметным возрастанием роли информационных и коммуникативных технологий в современном обществе, соответственно расширением и развитием понятия «социальная реальность» и системой ее репрезентации. Социальная реальность под разными предлогами изгоняется из реальной жизни, и этот процесс развивается как многосторонний и тотальный феномен: 1) Реальное положение вещей кодируется, шифруется, мистифицируется и маскируется различными способами и под разными предлогами со стороны различных групп, носителей частного интереса; 2) Технологический прогресс, или технологическая, научно-техническая эволюция постоянно отодвигают горизонт невозможного, граница реальности сдвигается в сторону не- или сверхреального (как когда-то казались фантастическими полеты аппаратов тяжелее воздуха, полеты человека в космос, передача изображений и голоса на расстоянии и т.д.), но от этого сфера невозможного только возрастает, горизонт невозможного отодвигается; в конечном счете, технология распространяется на производство социальных институтов и самой социальности; 3) Социальная информация насыщается множеством трансцендентных ссылок на сверхреальность, на трансцендентный порядок мира; религия, искусство, наука существуют и действуют не только в виде законченных и институционально оформленных доктрин, но и в виде предрассудков и культурных вторичных образований, традиций и ритуалов. 4) Наконец, существуют естественные, спонтанные формы искажения социальной реальности. Это происходит при трансляции культурной и ценностной информации, нагрузка в которых весьма условна. Там, где наличиствует недостаток реальности, появляются информационные и смысловые суррогаты. Наследуется не столько первоначальный смысл действия, сколько его ритуальная и ценностная нагрузка.
Одной из граней этого процесса можно считать развитие социальной теории симулякров и симуляции как видов репрезентации. В условиях, когда действительность постоянно конструируется, а само конструирование становится неотъемлемой ее частью, невозможно противопоставлять умножающиеся медийные реальности, опредмеченные, овеществленные и превращенные ее формы. Значит, следует признать, что для описания социальной действительности, не закрепленной за жесткими социальными формами, необходимо воспользоваться неклассической моделью репрезентации, адекватно раскрывающей грандиозность гетерогенного общества.
Симуляция, как социальная репрезентация, может быть полезна в определении нового внеиерархичного порядка социального, не поддающегося диалектическому анализу, поскольку «потенциализация» симулякра принципиально отличается от диалектики. Симулякр не обладает собственным содержательным ядром, которое могло бы конфликтно превозмогать само себя в ходе диалектических революций, — он представляет собой пустую форму, которая безразлично натягивается на любые новые конфигурации. Поэтому симуляция, в силу собственно потенциализации, не упраздняет «вещь в себе», не снимает вопрос о реальном, симулякр бесконечен в своей произвольности, как и проект гетерогенного общества.
В связи с этим возникает необходимость в социально-философском осмыслении феномена симулякров, его теоретико-методологическом обосновании, изучении его влияния на современное общество. Неоднозначность представлений о симулякрах, отсутствие проясненных дефиниций и неопределенность свойств делают социально-философское осмысление этого феномена чрезвычайно важным и актуальным.
Степень разработанности проблемы. Следует подчеркнуть, что для целостного философского анализа феномен социальных симулякров является новым предметом исследования. Однако, отдельные элементы этого феномена, в той или иной степени, рассматривались в контексте осмысления философских, социальных и этических проблем современного общества, в частности, при анализе таких явлений, как виртуальная реальность, массовая культура, информатизация общества и т.д.
Диссертационное исследование выполнено в ситуации парадигматического сдвига, которую можно обозначить как переход от классического к неклассическому типу рациональности, «новой онтологии ума». Необходимость и актуальность этого парадигматического сдвига обоснованы в целом ряде работ, посвященных классической и современной философии (B.C. Библер, В.Е. Кемеров, М. К. Мамардашвили, Э. Ю. Соловьев, В. С. Степин, В. С. Швырев и др.).
Этот парадигматический сдвиг многие современные теоретики пытаются осмыслить на основе выделения тенденции перехода от модернизма к постмодернизму (3. Бауман, Дж. Ваттимо, Ю. Н. Давыдов, Ф. Джеймисон, Т. А. Клименкова, П. Козловски, В.А. Конев, Ж.-Ф. Лиотар, В.В. Малявин, С. Н. Некрасов, А.С. Панарин, М. К. Рыклин, А. Салмин, Ю. Хабермас, И. Хассан, А.К. Якимович и др.).
В истории философии сложились определенные подходы и способы рассмотрения понятия симулякра и процессов симуляции. Эти подходы имеют свою конкретно-историческую форму. При этом классическая модель репрезентации и проблема симулякров рассматривалась в работах Аристотеля, Августина, Декарта, Лукреция, Платона, Плотина, Эпикура, а неклассическая модель репрезентации и проблема симулякров - в работах Ж. Батая, Ж. Бодрийара, Ж. Делеза, Ж. Деррида, Ж. Клоссовски, Ж.-Ф. Лиотара, Ж. Батая.
Большое значение при разработке методологических оснований теории рекурсивности, состоящей в обосновании принципиальных подходов к анализу социальной гетерогенности и обеспечении адекватных понятийных средств для ее изучения, имели исследования Н.С. Автономовой, B.C. Библера, Ю. Л. Качанова, В.Е. Кемерова, Т.Х. Керимова, Ф. Лаку-Лабарта, Л.А. Мясниковой, В.А. Подороги, М. Рыклина, А.Ф. Филиппова, М. Хайдеггера и т.д.
При разработке теории рекурсивности, играющей, по сути дела, роль концептуального обеспечения социально-философского анализа проблемы симулякров, диссертационное исследование опиралось на работы Э. Гидденса, Ж.Делеза, С. Жижек, Ж. Деррида, Ж.-Л. Нанси.
В работе использовался сложившийся в отечественной философии онтологический подход к проблеме идеального, сознания и его превращенным формам (Э. В. Ильенков, Э. Г. Классен, В. П. Копалов, М. А. Лифшиц, М. К. Мамардашвили, С. Н. Некрасов, Д. В. Пивоваров, В. В. Скоробогацкий и т.д.).
Другую группу работ составили исследования семиотики культуры, знаковой природы репрезентации, дискурсивного производства социальной реальности (С. А. Азаренко, Д. В. Анкин, Р. Барт, В. В. Ким, Ю. М. Лотман, М. К. Петров, Ю. С. Степанов, Б. А. Успенский, М. Фуко, У. Эко, М.Б. Ямпольский).
Исследованию порядков рекурсивности посвящены работы ряда видных современных философов. Стержневой проблемой данных исследований является стремление создать многомерный образ конкретной исторической структуры на основе пересечения многих составляющих жизни общества. Здесь значимыми идеями являются концепция «трех волн» А. Тоффлера и теория сетевого общества М. Кастельса. В современной отечественной литературе по социальной философии социально-типологический подход представлен в работах следующих авторов: А.С. Ахиезера, И.В. Ватина, А.Я. Гуревича, Ю.Г. Ершова, В.Л. Иноземцева, С.Г. Кара-Мурзы, В.И. Плотникова, В.Е. Тищенко.
Анализ историко-философской, соционаучной и социально-философской литературы задает определенное направление данного исследования, которое может быть конкретизировано в следующих пунктах:
- во-первых, выявление основных понятий, через которые раскрывается социально-философская концепция симулякров;
- во-вторых, анализ этой концепции в контексте методологических поисков современной философии;
- в-третьих, осмысление связи данной социально-философской концепции с современной исторической ситуацией.
Объектом исследования являются симулякры как социальный феномен.
Предметом исследования являются исторические типы социальных симулякров.
Цель исследования заключается в социально-философском анализе проблемы социальных симулякров и их исторических типов.
Для достижения намеченной цели данное исследование ориентировалось на решение следующих задач:
- проанализировать понятия симуляции и симулякра в рамках классической модели репрезентации;
- проанализировать понятия симуляции и симулякра в рамках неклассической модели репрезентации;
- определить специфику социально-философского анализа понятий симуляции и симулякра в контексте общей теории рекурсивности;
- представить социальную динамику как последовательную смену порядков рекурсивности;
- конкретизировать определение симулякра в различных типах социальности, исходя из представления о различных порядках рекурсивности.
Теоретические и методологические основы исследования диссертационное исследование опирается на те методы социально-философского познания, которые показали свою продуктивность в частности, принципы, способы понимания и методы, фундирующие данное исследование, могут быть сведены к трем:
Деконструкция. Способ понимания метафизической традиции, ориентация не на деструктивное, а на конструктивное отношение к традиции метафизического мышления, в частности, к принципу репрезентации, единому центру репрезентации. Деконструкция одновременно включает и ограничивает, маркирует и в то же время расшатывает границу, замыкающую поле репрезентации. Расшатывая, смещая всегда исторически обусловленные границы метафизики, деконструируется все то, что связывает модель репрезентации с онтотеологией, с логоцентризмом.
Принцип рекурсивности. Основное содержание принципа рекурсивности заключается в установлении одновременной возможности и невозможности реальности. Повторение изначально вписано в саму структуру реальности: выход в присутствие сущего возможен только благодаря его непосредственной повторяемости и удвоению. Складка, внутреннее раздвоение крадет простое сущее в неодолимом движении повторения. Исходная повторяемость, объясняя классическую оппозицию оригинала и двойника, демонстрирует, что оригинал выходит в присутствие только при условии его повторения и что, следовательно, повторение является объяснительной «причиной» всякого тождества, а не производным от него.
В исследовании применяется также социально-типологический подход, позволяющий показать связь различных порядков рекурсивности, симуляции и исторических типов социальности.
Научная новизна исследования. В диссертации разработана общая теория рекурсивности и обоснованы понятие симулякра как исходной повторяемости и его исторические типы.
Положения, выносимые на защиту:
- Осмыслены классическая и неклассическая модели репрезентации и соответствующие им толкования симулякра. В классической философии проблема симулякра редко рассматривается в качестве самостоятельной, но видится как подчиненная более широкой проблеме — проблеме репрезентации. В рамках классической модели симуляция представляется как ложная репрезентация. Согласно неклассической модели симуляция выступает в качестве «исходного» повторения реальности и влечет за собой по причине своего безудержного распространения всеобщую повторяемость и деконструкцию любой тождественности и самотождественности. Следовательно, в неклассической логике повторения повторяется всегда не содержание, сущность или тождество, повторяется всегда смещение и замещение сущности.
- Социальная реальность воспроизводится в, посредством и в качестве конституирующей ее символичности, основное свойство которой заключается в связи, связывании и придании этой связи формы. Связь, связывание — это не репрезентация чего-то реального, а реальное репрезентации, его эффективность и действенность. Поэтому невозможно рассматривать социальное вне симулякра. Любая репрезентация становится симулятивной, но не просто обманкой, а социальным конструктом.
- Функция исходного повторения заключается в установлении одновременной возможности и невозможности реальности. Оно вписано в саму структуру реальности, предпосылка возможности оборачивается предпосылкой невозможности. Сущее начинается с повторения самого себя. Каждый порядок отражает отношение двух пластов реальности: знаковой и референтной.
- Симуляция самореферентна, т.е. имеет дело со своей собственной реальностью, однако то, как он разворачивается, заставляет нас испытывать определенного рода онтологическую иллюзию: симулякру не хватает чего-то не по сравнению с реальным, ему не хватает чего-то в себе самом, он всегда будет половиной не реального, но самого себя. Поэтому все знаки свидетельствуют не о реальном объекте, но, напротив, о другом знаке, посылая нас все дальше по «следам» означающего.
- Первый порядок рекурсивности - это первичная форма повторения в котором обращение знаков строго регламентировано, это повторение которое имеет жесткую привязку к реальному-настоящему, а значит четкую референцию. Пространство знаков защищено запретом, обеспечивающим им полную ясность. Такие отношения обеспечивают насыщенную конкретными значениями и смыслами коммуникацию, где все означающие — передаваемые от одного участника коммуникации . к другому имеют определенных референтов в реальной действительности.
- Второй порядок рекурсивности — это память, чистое прошлое и представление о настоящих временах через призму прошлого, представляющее повторение как маскировку. Второй порядок рекурсивности заключается в маскировке реальности, а вместе с тем в умножении форм рекурсивности. Он более не отсылает к непосредственному, но подменяет его двойником. Исчезновение оригинальной референтности позволяет осуществить общий закон эквивалентностей, то есть делает возможным производство.
- Третий порядок рекурсивности соединяет все три измерения времени и заставляет их теперь выступать в чистой форме, это повторение, от избытка, уничтожающее нехватку. Знаки, окончательно утратившие связь с реальностью, теряют все содержательные параметры и превращаются в универсальный код, замкнутый на самого себя. Они освобождаются от экономических, социальных, культурных и прочих означаемых, одновременно становясь универсальной основой любой коммуникации. Таким образом, превращаются в средство коммуникации, не несущее содержательной информации.
- Концепция симуляции раскрывает новое измерение социального. Измерение продуктивной потенциальности, представленное моделями, обретает первичность относительно любого оформленного существования. Событие теперь находит свое место в социальном пространстве, лишь вписываясь в его семантическое поле. Становление симулякра снимает иерархичность событийности, смещает центр, а после и вовсе снимает его. Бесконечное разрастание семантического поля социального, обусловленное «потенциализацией» симулякра, нивелирует онтологическую ценность события и перемещает его в один ряд с тем, что никогда не имело места.
Теоретическая и практическая значимость полученных результатов
Материалы диссертации, положения и выводы, сформулированные в ней, могут существенно дополнить, углубить и уточнить существующее в социальной философии представление о феномене симуляции, способствовать более адекватному пониманию роли симулякров в образовании и развитии социальности.
Практическая значимость данного исследования состоит в том, что его результаты и материалы могут быть использованы:
- при дальнейшем изучении теории симулякров, а также в исследованиях современного социума, исходящих из гетерологичности современного мира;
- при анализе социально-философских проблем, которые сопряжены с понятиями рекурсивности и репрезентации.
- при чтении как основных и базовых социально-философских курсов, так и спецкурсов, соответствующих данной тематике.
Основные выводы и результаты диссертационного исследования могут оказаться полезными для дальнейшей разработки теоретических и методологических вопросов, связанных с определением различных социальных форм, того места, которое занимает среди них феномен симуляции.
Апробация работы. Основное содержание исследования отражено в докладах и выступлениях на научных и научно-практических конференциях в Москве (2005), Омске (2006), Екатеринбурге (2005, 2006). Основные идеи и результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре социальной философии Уральского государственного университета, диссертация была рекомендована к защите.
Структура работы построена исходя из логики развертывания темы, необходимости определения и комплексного анализа феномена симулякра. Она включает в себя введение, две главы, заключение и библиографию.
Классическая модель репрезентации и проблема симулякра
Философия давно испытывала соблазн противопоставления категориям иных открытых, экзистенциальных понятий, свидетельствующих об эмпирическом. Подобные понятия, фантазмы и симулякры, коардинально отличаются от фантазии и от категорий представления. Когда мы рассматриваем повторение как объект представления, мы постигаем его посредством тождества, а также объясняем негативным способом. Поэтому, чтобы осознать представление, мы исходим из созерцательности души, пассивности Я, габитуса, присущих самой репрезентации. Вот почему представление возможно лишь при условии совсем иной душевной сущности - созерцательной, усваивающей, но не представляющей и представляемой.
В рамках традиционного рассмотрения репрезентация - создание образа чего-либо, дающего определенное представление об объекте, представление объекта, но не прямое, коим является презентация, а опосредованное, т.е. посредством каких-либо идей или образов. Наиболее общее определение может быть зафиксировано как «представление одного в другом и посредствам другого». Но главное в этом общем определении не функция посредника, а ее сопряженность со знаковой природой репрезентации, что для нас много важнее.
Репрезентация является конститутивной функцией знака, поэтому понятия «репрезентация» и «знак» взаимно определяют друг друга. Репрезентация создает знак и сама предстает как знаковый феномен. Оба понятия раскрываются через связь с презентацией как присутствием или наличием, что демонстрирует традиционный подход к их определению. Связь выражается в том, что феномен репрезентации изначально задается как «запаздывающий» или вторичный относительно присутствия - презентации, то есть репрезентация возникает в силу отсутствия (в момент представления) объекта, который она репрезентирует. Отсюда выводится ее значение правомочного «представительства». Поэтому понятие репрезентации изначально оказалось осложнено значением отображения или образного представления, правомочного замещения.
Классическое толкование репрезентации соотносит его с понятием знака, определяя и презентацию, и репрезентацию в модусе деривации как вторичные относительно присутствия. Но и современная философия рассматривает репрезентацию нераздельно от знакового пространства. Понятия «присутствия», «тождества» и «истины» помещают любое возможное определение в ситуацию «репрезентации круга».
Надо заметить далее, что репрезентация как проекция включает в себя его представление о том, какой она должна быть. Если следовать наивной точке зрения, репрезентация каким-то образом воспроизводит воспринимаемую форму объекта. Эта точка зрения лежит в основе и логики эксперимента, и феноменализации формы: действительно, репрезентация субъектом объекта недвусмысленно отождествляется с воспринимаемой «феноменальной формой» . Однако, исходя из изначальной недостижимости идентичного отображения субъектом объекта, репрезентация лишь устанавливает конкретное тождество форм. Иными словами, репрезентация представляется как конвенционально принятое установление тождества, которое кажется «правильной» или «подлинной». Отсюда репрезентация в целом есть функция визуального понимания, которым обладает субъект, но и отсюда же репрезентация есть лишь акт симуляции.
С античных времен классическую философию отличали ориентация на объективирование духовной практики, стремление дать этой практике предметное и понятийное выражение и, в конечном счете, свести ее к технике, оперирующей идеями и понятиями. Речь идет о стремлении представить бытие духа в виде системы объективных истин - доказуемых или догматически установленных.
За этим ходом мысли стоит, разумеется, определенное понимание человеческой личности: фундаментальная догма европейской мысли заключена в представлении о не изменяющемся в потоке времени «эго», о реальности замкнутого, внутренне однородного «Я», имеющего свой центр, свой умственный фокус, будь то «трансцендентальный субъект», индивидуальная душа или «неповторимая личность». Соответственно, классическая философия, так или иначе, основывалась на отождествлении познания с размежеванием субъекта и объекта и поглощении объекта субъектом.
С другой стороны диалектическое разделение должно было решаться в пользу одной из сторон, подобная соподчиненность выстраивала всю картину мира, где «Я» находилось на границе, и даже соединяло две реальности, два параллельных мира.
Шопенгауэр пишет: «Мир есть моё представление».1 Для него ясно и несомненно то, что он не знает ни солнца, ни земли, а знает только глаз, который видит солнце, руку, которая осязает землю. Окружающий его мир существует лишь как представление. Философ делает центральной точкой отсчёта не некое объективное бытие (как это делает вся позитивистская философия), а бытие человека, для которого только и может быть воспринимаемым объектом мир.
Последователь Шопенгауэра Ницше утверждал существование двух мировоззренческих моделей, возникших в Древней Греции — дионисийской и аполлоновской. Дионисийство и происходящий из него «трагический» дух выражают незавершённость и принципиальную бессмысленность бытия: гибель героя, являющаяся крахом личностного универсума, ничего не меняет в мире. Дионисийство подлинное бытие — трагичное, страждущее, противоречивое. Аполлоническое бытие — светлое, радостное, умеренное, красивое, но вместе с тем иллюзорное и неистинное.
«В сущности эстетический феномен прост; надо только иметь . способность постоянно видеть перед собой живую игру и жить непрестанно окруженным толпою духов - при этом условии будешь поэтом; стоит только почувствовать стремление превращаться в различные образы и говорить из других душ и тел - и будешь драматургом; Дионисическое возбуждение способно сообщить целой массе это художественное дарование».
Рекурсивный характер социальности и социальные симулякры
Классическая традиция исходит из глобальной недостаточности бытия, его укорененности в Абсолюте, т. е. априорно предполагает субстанциональный порядок. Поэтому любая репрезентация в рамках классической философии является лишь градацией в принадлежности к Абсолюту, всегда подлежит отождествлению с Единым. Вторичное не может иметь право на различение в силу своей недостаточности, а также в силу избыточности первичного. В симулякре, таким образом, не может быть ничего сверх того, что есть в подлинном. В классическом космосе все прозрачно соотнесено друг с другом, все соположено в эманационной зависимости. Напротив, в неклассическом, действительность - многоликое отражение взаимодействия и соударения смыслов, возникающих спонтанно и не отсылающих к Единому. Неклассический порядок, это в первую очередь, признание неполноты бытия, нехватки реального, противоречивости истинного. Именно поэтому неклассическая философия связана с ориентацией не на тождество, а на различие. В неклассической модели репрезентации мир децентрирован выдвижением на первый план симулякров. В отличие от классической, в неклассической модели симулякр - уже не просто копия копии, деградирующая копия. Симулякр становится репрезентацией несуществующего, знаком без референта. Так понятие симуляции противопоставляется привычному понятию репрезентации: с точки зрения последнего, симуляция предстает как ложная репрезентация. Но симулякр никаким образом не соотносится ни с какой реальностью, кроме как своей собственной. Поскольку неклассический порядок - это, в первую очередь, признание неполноты бытия, нехватки реального, противоречивости истинного, то симулякр предстает не просто как паразит на различении реальностей и онтологии, но и сам приобретает свою реальность и онтологию, становления различения. В рамках неклассической модели репрезентации симуляция уже не видится как ложная репрезентация, наоборот, всякая репрезентация становится симуляцией. В философии различия симулякр приобретает онтологический статус. Однако онтологический статус симулякров возможен только в соотношении с определенным типом реальности. Современная социальная философия нуждается в разработке концепции симулякров. Но чтобы ввести социальную философию необходимое ей понятие симулякров, приходится выходить за пределы гносеологии, принципа репрезентации, привлекать онтологическую трактовку, согласно которой сознание (образ, симулякр) не есть отражение мира, а феноменальная данность самого мира. Сознание суть не что иное, как осознанное бытие. Сознание бытийственно в силу своей социальной укоренности. Большая заслуга в социально-философской постановке проблемы сознания, идеального, превращенных форм принадлежит Э.В. Ильенкову и М.К. Мамардашвили, которые первыми в отечественной философии глубоко и оригинально подошли к проблеме, обратив внимание на методологическую специфичность объективного определения «реальности сознания» как практического явления внутри социального бытия: невозможность обычных объективных фиксаций и описаний сознания обусловлена самим характером существования сознания в виде «мыслительного поля», которое находится в межсубъектных отношениях, неявно «располагается между субъектом и объектом познавательной деятельности». В этой связи рассматриваются символические, мнимопредметные, превращенные посредники опыта сознания внутри системы деятельности, что дает возможность сознание и идеальное в объективных социальных отношениях. Не случайно, в работах Э.В. Ильенкову и М.К. Мамардашвили особое внимание уделяется методологической стороне объективного. Такое понимание становится методологической составляющей рациональности всей современной науки. Говоря об актуальности онтологической трактовки сознания и его форм, мы хотели бы обратить внимание на некоторые связанные с этим моменты. Вводя и по-новому осмысляя концепт Маркса «превращенная форма», М. К. Мамардашвили пытался решить проблему соотнесения двух реальностей: реальности «объективной» и реальности сознания -«субъективной реальности». Главное положение «объективной реальности» — это независимость от сознания, отсюда и делается основополагающий тезис 0 замещении и извращении реальности «превращенными формами» в социальном процессе. Поэтому «превращенные формы» являются восполняющими и замещающими формами, и в этом смысле система связей может быть представлена как система уровней преобразования и замещения. Строго говоря, спецификой превращенной формы является действительно существующее извращение содержания, из-за чего оно становится неузнаваемым прямо. «Структуру превращений, а тем самым и структуру того квазипредмета, каким является превращенная форма, можно представить в виде следующей последовательности: выключение отношений из связей— восполнение его иной предметностью и свойствами — синкретическое замещение предшествующего уровня системы этим формообразованием. Иными словами, превращенные формы регулируют систему путем восполнения отсеченных её звеньев и опосредовании, замещая их новым отношением, которое и обеспечивает «жизнь» системы».1 Иными словами, превращенные формы регулируют систему путем восполнения отсеченных ее звеньев и опосредовании, замещая их новым отношением, которое и обеспечивает «жизнь» системы. Но Мамардашвили отмечает, что «превращенные объекты» сами по себе свидетельство неустранимого различия между бытием и сознанием, символы того, что при всей слитности в некотором общем континууме бытие и сознание не могут быть отождествлены. Следовательно, «превращенные формы» — это мнимые образования, разделяющие бытие и сознание.
Регламентированная рекурсивность или логика повторения
Порядки рекурсивности носят безусловный исторический характер, несмотря на то, что они могут проявляться несмотря на то в каком времени функционирует механизм симулякра. Вне всякого сомнения каждой исторической эпохе (раз уж мы их выделяем) свойственны свои типы симулякров, однако что есть история не совсем ясно. История знает много моделей и ни одна из них нас не может до конца удовлетворить, не может если просто не признать, что история сама является симулякром. Любая динамика и любая рефлексия этого движения, уже исторична, поэтому описывая элементарные смещения на уровне сознания, уже можно говорить о новых типах симулякров. Бессмысленно описывать все сдвиги, но логично воспользоваться классической моделью истории, которая выстраивает линейную детерминированную систему. Надо отметить так же, что симулякр безусловно историчен, лишь потому, что играет в историю (даже если ее сила исчерпана), покуда верят в силу истории и повергает ее, когда она утрачивает свою власть, что происходит и с остальными «метанарративами». Тем не менее, говорим мы об истории или нет, симулякру всегда присуще движение и определеное «ощущение» времени.
В основании классического мира репрезентации лежат «четыре корня принципа разума»: тождественность понятия, оппозиция предиката, аналогия в суждении, подобное в восприятии. Главенство тождества предопределяет собой мир представлений. Воспроизведение же не что иное как результат трансцендентальной иллюзии. Восстановить различие в мышлении — значит преодолеть первое препятствие, состоящее в представлении о различии как тождестве понятия и мыслящего субъекта.
В своей работе «Различие и повторение» Делез раскрывает суть повторения, таким образом, что становится понятно, что центральную роль в порядках рекурсивности играет разного рода различение. С другой стороны, из анализа приведенным Делезом выходит, что рекурсивность расположена между двумя различиями, заставляя нас переходить от одного порядка различия к другому: от внешнего к внутреннему, от простого к трансцендентному, от малого к всеохватывающему. Рекурсивность, следовательно, процесс различения, не процесс по увеличению различия, но напротив, процесс, который «различается» и выступает как самоцель.
Поскольку различие подчинено требованиям представления, оно не мыслится и не может мыслиться само по себе. С точки зрения представления у повторения есть первичный смысл голого материального повторения, повторения чего-то одинакового. Однако повторение ничего не меняет в повторяющемся объекте, но оно что-то меняет в созерцающем его сознании. Повторение не довольствуется умножением образцов, исходя из одного и того же концепта, оно выводит концепт из себя, заставляя его существовать во множестве образцов. Оно дробит самое тождество: «Различие живет в повторении. С одной стороны, различие побуждает нас переходить от одного порядка повторения к другому как бы в длину: от мгновенного повторения, разрушающегося в себе, к повторению, активно представляемому посредством пассивного синтеза. Различие заставляет нас переходить от одного порядка повторения к другому в глубину, от одной общности к другой в самих пассивных синтезах».1
Следовательно, повторение определяется как динамика и развитие различения. Делез называет подобный процесс «синтезом времени», что, несомненно, говорит о необходимости временного развития знака в различении. Время образуется только в первоначальном синтезе, относящемся к повторению мгновений. В этом настоящем и разворачивается время. Прошлое и будущее обозначают не мгновения, отличные от того мгновения, которое предполагается как настоящее; они означают протяженность самого настоящего, как сжимающего мгновения. Только настоящее существует. Синтез учреждает время как живое настоящее, а прошлое и будущее - как измерения этого настоящего. Тем не менее, это внутривременной синтез, означающий, что такое настоящее проходит. Прошлое зажато между двумя настоящими — тем, которое было, и тем, по отношению к которому оно прошло.
Рекурсивность в своей динамике проходит несколько фаз различения, основанных на различных «синтезах». Синтезы бывают пассивными и активными, и если пассивные первичны и спонтанны, то активные уже осмысленны. Привычка - первоначальный синтез времени, учреждающий жизнь настоящего, которое проходит. У нас нет иной континуальности, кроме составляющих нас тысячи привычек, образующих в нас суеверные созерцательные Я, претендующих и удовлетворенных.
Делез таким образом утверждает неразрывность связки репрезентация — рекурсивность: «Репрезентации присуще представлять не только нечто, но и собственную репрезентативность. Прошедшее и актуальное настоящее не подобны, таким образом, двум последовательным мгновениям на линии времени, но актуальное обязательно содержит дополнительно измерение, благодаря которому оно репрезентирует прошедшее, в котором также и репрезентируется».!
Получается, репрезентация выступает как воспроизведение прошедшего и одновременно как отражение актуального, а активный синтез памяти основывается на пассивном синтезе привычки. Однако, поскольку между ними существует глубинное различие, то происходит бесконечное разрастание смыслов. Естественные знаки, основанные на пассивном синтезе всегда отсылают к настоящему. Напротив, искусственные знаки зависят от активных синтезов и отсылают к прошлому или будущему как различным измерениям настоящего.
