Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретико-методологическая основа современных подходов к решению проблемы рациональности социального поведения 12
1.1 Трансформация гегелевской категории рациональности в философской концепции К. Маркса 12
1.2 Различие между позитивистским и гегелевским подходами к решению проблемы социальной рациональности 34
1.3 Анализ категории рациональности социального поведения в философии неокантианства 53
ГЛАВА 2. Концепция рациональности социального поведения в современной западной философии 75
2.1 Гипотеза рационализации социального поведения М. Вебера 75
2.2 Неовеберианский анализ категории рациональности социального поведения Ю. Хабермаса 103
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 128
БИБЛИОГРАФИЯ
- Трансформация гегелевской категории рациональности в философской концепции К. Маркса
- Анализ категории рациональности социального поведения в философии неокантианства
- Гипотеза рационализации социального поведения М. Вебера
Введение к работе
В XX веке мировое сообщество столкнулось с такими новыми социальными процессами, как глобализация, глобальная коммуникация, демократизации общественного устройства и т. д. Эти процессы требуют глубокого философского осмысления. Перед современной социальной философией встала задача создания эффективной теоретико-методологической базы для подобного осмысления. В этой связи актуализируется вопрос о возможности рационального управления социальными процессами на основе последних достижений науки.
Развитие научного знания, в том числе и знания гуманитарного, достигло в XX столетии такого уровня, когда вопрос о непосредственном влиянии человека и о последствиях этого влияния как на природную, так и на социальную действительность приобрел практический характер. Глобальные экологические проблемы угрожают сегодня не только отдельным регионам и народам, они угрожают всему человечеству. А социальные преобразования на основе идеологических установок таких, как, например, идеология фашизма, могут иметь самые трагические последствия для всего мирового сообщества. Это позволяет сделать однозначный вывод о том, что целенаправленное вмешательство в общественное устройство может осуществляться только с предельной осторожностью. Этим обусловлен особый интерес к проблеме рациональности социального поведения в различных социологических и философских концепциях западных исследователей общества в XX веке.
Другой причиной актуализации проблемы рациональности социального поведения в социальной философии конца XX столетия является распространение постмодернистской парадигмы во всех сферах гуманитарного знания. Необходимость противостоять тенденциям постмодернизма в социальных науках, в науках, занимающихся
исследованием исторических процессов, объясняется тем, что в рамках этой парадигмы отрицается как понятие исторической реальности, так и правомерность ее осмысления, размываются границы между фактами и вымыслом, отрицается существование критерия достоверности источника познания. Это делает невозможным историческое познание в любых формах, а, следовательно, исключает полностью возможность рационального преобразования социальной реальности. В этой связи становится актуальным исследование преимуществ и недостатков анализа категории рациональности социального поведения в рамках основных теоретико-методологических подходов в современной западной социальной философии. Опыт подобных исследований может быть использован и в отечественной социальной философии при решении проблем, связанных с категорией рациональности социального поведения.
В истории западной социально-философской мысли проблема рациональности является предметом постоянных философских размышлений и дискуссий. Проделанное в настоящей работе исследование этой проблемы стремится обнаружить истоки такого ее понимания, которое в современном знании о социуме связано с именами М. Вебера, К. Поппера, П. Сорокина, Ф. А. Хайека, Ю. Хабермаса.
В современной отечественной философии активно обсуждаются достоинства и недостатки двух основных философских парадигм, основанием для выделения которых послужили различия в методологических подходах, разработанных представителями классической немецкой философии И. Кантом и Г. В. Ф. Гегелем. В статье К. X. Момджяна «Рефлективные парадигмы в социальной теории Маркса» дается характеристика двух «стилей философствования» в современной социальной философии. Одним из важнейших методологических следствий разделения «рефлективного» и «ценностного» подходов является принципиальная разница в трактовке категории рациональности социального поведения.
«Рефлективный» подход связан с гегелевской традицией в философской методологии. Основные методологические установки этого подхода разработал с позиции материализма К. Маркс в работах «Экономическо-философские рукописи 1844 года», «К критике гегелевской философии права», «Капитал». Этот подход характеризуется тем, что история рассматривается как закономерный процесс, где поведение человека подчиняется объективным законам, а категория рациональности неразрывно связана с категорией объективной закономерности. При таком подходе возможно не только научное познание, но и возможна на основании научного знания рациональная деятельность по преобразованию природной и социальной действительности.
Советские философские школы уделяли огромное внимание интерпретации и разработке теории марксизма, ее основополагающих категорий, о чем свидетельствуют многочисленные работы, посвященные данной проблематике1. Но исследователи этого периода были вынуждены в своей работе учитывать требования господствовавших тогда идеологических установок. Это серьезным образом искажало не только социально-философскую концепцию К. Маркса, но и любую другую теорию. Последнее десятилетие ситуация коренным образом изменилась. Проблеме актуализации наследия К. Маркса в современной социальной философии посвящено множество публикаций, в том числе статьи В. С. Степина «Маркс и тенденции современного цивилизационного развития», В. Н. Шевченко «Актуальность социально-философской концепции К. Маркса» из сборника материалов научной конференции к 180-летию со дня рождения К. Маркса «Карл Маркс и современная философия». Тем не менее, многие современные российские исследователи принижают значение идей К. Маркса для истории философской мысли. Поэтому в современной российской философии, с
1 Бородай Ю. М., Келле В. Ф., Плимак Е. Г. Наследие К. Маркса и проблемы теории общественно-экономической формации, М., 1974; Вазюлин В. А. Становление метода научного исследования К. Маркса (логический аспект), M., 1975; Ильенков Э. В. Диалектика абстрактного и конкретного в «Капитале» К. Маркса, М., 1960.
нашей точки зрения, необходимо продолжать работу по определению места и роли философской концепции К. Маркса, продолжать работу по исследованию особенностей его философской методологии и категориального аппарата.
Анализу влияния основных положений позитивизма на развитие научного знания, в том числе и знания о социуме, посвящены работы В. Ф. Асмуса, И. С. Кона, М. С. Комарова, Е. Б. Кузиной. В этих работах особое внимание уделяется позитивистской идеи исключения метафизических проблем из философской проблематики, рассматривается попытка представителей этого оппозиционного гегелевскому направления в философской методологии построить науку о социуме по образу и подобию науки о природе, решить проблему рациональности социального поведения без учета специфики социального знания.
Методологические установки И. Канта, которые послужили основанием для выделения «ценностной» парадигмы в философии, были переосмыслены представителями неокантианства. В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Кассирер, К. Форлендер в своих работах анализируют категорию рациональности социального поведения с помощью категории ценности. При таком подходе степень рациональности того или иного социального действия определяется через соотнесение с определенными ценностными установками.
Значительный вклад в разработку «ценностной» парадигмы внес М. Вебер. В его работах, посвященных анализу социума, большое внимание уделяется категории рациональности. Для современных западных и отечественных исследователей творчества М. Вебера особая привлекательность его гипотезы рационализации социального поведения заключается в том, что он попытался устранить недостатки как неокантианской методологии, так и философской методологии К. Маркса, объединить их достоинства, разрабатывая свои методологические установки для социологической теории. Всесторонне проанализировано веберовское
наследие в трудах отечественных исследователей П. П. Гайденко и Ю. Н. Давыдова.
Гипотеза рационализации социального поведения стала отправной точкой для создания большинства современных западных социальных теорий, одной из причин «веберовского ренессанса» в 70-80-х годах XX века. Ярким представителем этого «ренессанса» в Германии является В. Шлюхтер. В своих работах, посвященных реконструкции социологической концепции, он отстаивает интергративный подход к наследию М. Вебера. Эти работы не переведены на русский язык, но их основные положения проанализированы в трудах П. П. Гайденко и Ю. Н. Давыдова «История и рациональность», Ю. Н. Давыдова «Макс Вебер и современная теоретическая социология».
Среди западных исследователей творчества М. Вебера особое внимание его идеям уделяли Ю. Хабермас, К.-О. Апель, Н. Луман. Своеобразную трактовку веберовские идеи получили в рамках неомарксизма. Представители Франкфуртской школы - Т. Адорно, М. Хоркхаймер, Г. Маркузе, Э. Фромм - в своих работах переосмыслили ряд основополагающих веберовских идей, в том числе и идею рационализации социального поведения. Неудовлетворенность предложенным неомарксистами решением проблемы социальной рациональности и стремление построить свою концепцию на принципиально новых теоретико-методологических основаниях послужили причинами возникновения теории коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса.
В последние годы российскому читателю стали доступны благодаря переводам такие его труды, как «Демократия, разум, нравственность», «Моральное сознание и коммуникативное действие», «Вовлечение другого. Очерки политической теории», «Будущее человеческой природы». Интерес к творчеству Ю. Хабермаса в современной отечественной философии велик, о чем свидетельствуют многочисленные исследования последнего десятилетия. В работах Н. В. Мотрошиловой, А. В. Назарчука проводится всесторонний анализ социально-философской концепции Ю. Хабермаса. Однако широко
известные на Западе теория дискурсивной этики и концепция коммуникативной рациональности еще должны получить свою критическую оценку в современной российской социальной философии.
Целью исследования является осмысление теоретико-методологических оснований современных подходов к решению проблемы рациональности социального поведения в западных социальных теориях, анализ категории рациональности социального поведения, с точки зрения сосуществования в современной социальной философии двух «стилей философствования», на примере современных интерпретаций концепции рационализации социального поведения.
В соответствии с поставленной целью решаются следующие задачи:
проанализировать трансформацию гегелевской методологии при создании диалектико-материалистического метода К. Маркса, ее значение для развития системного принципа в социальной философии, соотнести гегелевскую трактовку категории рациональности в социуме с марксовой трактовкой данной категории;
исследовать основные положения веберовской гипотезы рационализации социального поведения с учетом современных исследований его социально-философского наследия, проанализировать вклад М. Вебера в разработку категории рациональности;
описать неопозитивистский и неокантианский подходы к решению проблемы рациональности в современной социальной философии как оппозиционные гегелевской традиции в решении данной проблемы;
рассмотреть теорию коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса, которая послужила началом качественно нового этапа в исследовании категории рациональности социального поведения в современной западной социальной философии.
Научная новизна состоит в комплексном сопоставлении категории рациональности социального поведения К. Маркса с позитивистскими и
неокантианскими трактовками этой категории, в сопоставлении методологических установок К. Маркса с установками М. Вебера, используемых для определения понятия рациональности социального поведения, а также веберовской гипотезы рационализации социального поведения с теорией коммуникативной рациональности Ю. Хабермаса.
В работе проведен анализ теоретико-методологических оснований современных подходов к решению проблемы рациональности социального поведения в западной философии, который позволяет предложить классификацию этих подходов с помощью идеализированной модели, предлагаемой в данной работе.
С этой целью в данной работе соотнесены основные принципы методологии К. Маркса, применяемой для определения категории рациональности социального поведения, с веберовской методологией, используемой для обоснования гипотезы рационализации. В исследовании сопоставлены основные положения социальной философии Ю. Хабермаса как критической теории общества с идеями М. Вебера и неомарксизма, что позволяет рассматривать понятие коммуникативной рациональности как качественно новый этап в рассмотрении категории рациональности социального поведения в современной западной философии.
На защиту выносятся следующие положения:
Трансформация гегелевской методологии К. Марксом заключалась в том, чтобы при сохранении всех преимуществ диалектического метода лишить его идеалистической составляющей, соединив с материализмом. Это имело принципиальное значение для определения категории рациональности социального поведения, так как идея возрастания рациональности в социуме была обоснована с материалистической позиции, в рамках которой общество понимается как самодостаточная и законосообразная материальная система.
Гегелевская традиция в решении проблемы рациональности является оппозиционной, во-первых, позитивистскому подходу, в рамках которого рост эффективности управления социальными процессами
непосредственным образом зависит от роста научного знания, построенного по образу и подобию естествознания. Во-вторых, неокантианскому подходу, представители которого пошли по пути обоснования особого статуса «наук о культуре», предложив специфическое толкование категории рациональности социального поведения через ее соотношение с категорией ценности.
С точки зрения интегративного подхода к веберовскому наследию, М. Вебер при создании своей социально-философской концепции использовал в качестве теоретико-методологического основания идеи неокантианства о разделении «наук о культуре» и «наук о природе». При обосновании своей гипотезы рационализации социального поведения он попытался совместить преимущества неокантианской методологии, ориентированной на описание уникальных исторических фактов, с методологическими преимуществами диалектико-материалистического метода К. Маркса, позволяющего эффективно проанализировать всеобщие закономерности социальных процессов.
Гипотеза рационализации социального поведения М. Вебера стала одним из отправных пунктов для создания концепции коммуникативной рациональности Ю. Хабермасом. Он попытался соединить понятие коммуникативного разума с теорией социальной эволюции, разрабатываемой в рамках традиции, представленной К. Марксом, М. Вебером и Т. Парсонсом. Однако анализ понятия коммуникативной рациональности в теории Ю. Хабермаса показывает, что без обоснования интерсубъективности установки на социальное сотрудничество индивидов невозможно дать ясное определение этого понятия, что понижает степень адекватности теории коммуникативной рациональности социальной практике.
Методологическая основа диссертации.
Методологическая база исследования имеет комплексный характер. В
качестве концептуальной основы автор использует диалектико-
материалистический метод для исследования проблемы рациональности социального поведения.
Сравнительно-типологический и генетический методы используются для анализа и сопоставления трактовок категории рациональности социального поведения в разных философских традициях, для классификации социально-философских концепций с точки зрения принадлежности к рефлективной или ценностной парадигме современной западной философии.
Научное и практическое значение диссертации состоит в выявлении достоинств и недостатков «рефлективной» и «ценностной» парадигм, в анализе попыток взаимодополнения этих парадигм в ходе исследования категории рациональности социального поведения в современной западной философии. Результаты работы могут быть использованы для последующих социально-философских исследований эффективности теоретико-методологических установок современных западных и отечественных концепций рациональности социального поведения, а также для решения задачи классификации основных подходов в современном социально-философском познании.
Трансформация гегелевской категории рациональности в философской концепции К. Маркса
Влияние философских идей Карла Маркса (1818 - 1883) на историю европейской культуры XIX - XX вв. огромно. Особый интерес для понимания генезиса современных представлений о рациональности в социуме представляет анализ трансформации гегелевской категории рациональности в социально-философской концепции К. Маркса.
Неудовлетворенность применением гегелевского метода для решения философских проблем, прежде всего связанных с анализом социальной действительности, с том числе для решения проблемы рациональности социального поведения, послужила одной из причин создания К. Марксом своей диалектической методологии, лишенной идеалистической составляющей и опирающейся на материалистический фундамент.
В своей работе «Мнимый марксизм» французский социолог и философ Раймонд Арон (1905 - 1983) указывает на два основных недостатка применения гегелевской методологии. Во-первых, в «философии гегелевского типа», с точки зрения Р. Арона, истина осознается только после ее осуществления. «Действительная философия истории - это философия истории прошлого»1. Таким образом, возникают серьезные трудности, связанные с осмыслением целей исторического процесса, так как можно определить истинность только достигнутых целей, нельзя судить об истинности поставленных целей. Во-вторых, Р. Арон отмечает, что необходимо доказать существование соответствия между разумной необходимостью и детерминизмом.
Закономерным результатом последовательного применения гегелевской методологии к анализу социальных процессов является конец истории. Решение проблемы рациональности Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем (1770 - 1831) с помощью тезиса о тотальном господстве разума, оборачивается для человека невозможностью эффективно действовать: вначале в силу того, что он еще не познал до конца всю мудрость абсолютного духа, и лучше ему поменьше мешать последнему; затем в силу того, что приложить свои знания негде, так как наступает конец истории или "Царство Божие на Земле".
В социальной философии XX века существуют различные точки зрения на то, каким образом гегелевское наследие трансформировалось в марксизме. Одно из направлений в исследовании данной трансформации представлено идеями, высказанными относительно марксового переворота гегелевской диалектики историком и философом Робином Джорджем Коллингвудом (1889-1943) в его работе "Идея истории".
Р. Дж. Коллингвуд (как, впрочем, и некоторые современные исследователи1) убежден в том, что капитализм у К. Маркса или протестантизм у Л. Ранке оказываются "идеей" в подлинно гегелевском смысле этого слова2. Такими "идеями" он называет те, которые определяют действия людей в истории, которые являются инвариантной моделью,
Назарчук А. В. От классической теории - к теории коммуникативного действия (смена парадигмы в социальной теории) задаваемой логикой исследования. Инвариантной моделью можно считать, с точки зрения Р. Дж. Коллингвуда, капитализм у К. Маркса. Это в свою очередь определяет понимание истории не как органического единства, "в котором каждый элемент процесса развития сохраняет свою непрерывность и вместе с тем тесную связь с другими", а история понимается как единство, "в котором лишь один непрерывный элемент... в то время как другие факторы исторического процесса не имеют такой непрерывности"1.
Таким образом, Р. Дж. Коллингвуд хочет показать, что экономическая история, экономические факторы в теории К. Маркса являются определяющими, что именно экономическая история есть "истинная" история человечества, а история, например, религии или каких-либо других социальных институтов есть лишь не более или менее желательная иллюстрация.
И Г. В. Ф. Гегель, и К. Маркс, создавая свои философские системы, прежде всего, пытались выявить всеобщие закономерности. И если первый из них основанием для существования таких закономерностей считал абсолютную идею, то другой предпочитал видеть это основание в реальной действительности, в материи.
К. Марксу удалось в своих работах описать некоторые всеобщие закономерности, продемонстрировав их действие на примере капитализма. Однако он был далек от того, чтобы считать капиталистическую модель инвариантной для всей истории, а свою философскую систему законченной.
Согласно Р. Дж. Коллингвуду, переосмысление К. Марксом основ гегелевской диалектики означает отступление назад, возвращение к историческому натурализму восемнадцатого столетия, когда утверждалось, что исторические события имеют естественные причины (под естественными причинами, следуя давней традиции, подразумеваются чисто природные причины). Поэтому, делает вывод Р. Дж. Коллингвуд, история опять становится подчиненной естествознанию.
С нашей точки зрения, такая трактовка философских идей К. Маркса представляется ошибочной. К. Маркс действительно совершил переворот. С одной стороны, он критикует гегелевское превращение абсолютного духа в самостоятельного метафизического субъекта, который начинает творить действительность как свое внешнее проявление. С другой стороны, он объявляет себя учеником "этого великого мыслителя", так как именно Г. В. Ф. Гегель первым дал всеобъемлющее и сознательное изображение всеобщих форм движения человеческой мысли как диалектического процесса.
Спор идет о природе идеального, которое для К. Маркса есть "не что иное, как материальное, пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней"1. Переворот, совершенный им, - это переворот в понимании природы идеального, в понимании оснований диалектического метода. Материализм как методологический принцип позволяет по новому трактовать понятие деятельности. Если для Г. В. Ф. Гегеля понятие деятельности применимо лишь в сфере духа, то К. Маркс дает этому понятию материалистическое наполнение.
Анализ категории рациональности социального поведения в философии неокантианства
В конце XIX - начале XX вв. сильное влияние на социально-философские и социологические теории оказали взгляды неокантианцев. Опираясь на основные положения метафизики Иммануила Канта (1724 -1804), анализируя его методологические установки, представители баденской и марбургской школ неокантианства разрабатывают свою философскую методологию, которая характеризуется аксиологической направленностью. В рамках ценностного подхода в социальной философии этого периода особое внимание уделяется категории рациональности социального поведения.
Понятие ценности использовал для анализа целей человеческой деятельности И. Кант. Опираясь на положение своей метафизики о том, что существует высшая цель человеческой деятельности, ее высшая ценность, которая есть нечто, не допускающее никакого эквивалента (измерения), достойное само по себе, он положил начало традиции в социальной философии, в рамках которой понятие рациональности социального поведения субъекта рассматривалось с тесной взаимосвязи с понятием ценности.
Философскую позицию И. Канта, изложенную им в ранних работах, таких как "Мысли об истинной оценке живых сил", "Всеобщая естественная история и теория неба", можно представить следующим образом:
1. Трактовка метафизики как "философии первых оснований нашего познания".
2. Попытки усилить позиции метафизики вводом в нее новых принципов (последовательности и сосуществования), вытекающих из принципа достаточного основания, и путем объединения результатов метафизики и геометрии в "философии природы". Высоко оценивая идеи И. Ньютона, И. Кант применял их при построении своей космогонической гипотезы, смысл которой заключается в следующем: опираясь на достоверные данные разума, отыскать законы, по которым протекают природные процессы и процессы социальные.
3. Убеждение, что реальные основания существования вещей и их познание совсем иные, чем чисто логические основания, выдвигаемые современной метафизикой.
4. Преобразование метафизики в науку о "границах человеческого разума".
Эти положения затем послужили основой для разработки И. Кантом в дальнейшем своего философского метода, необходимость которого определялась тем, что уровень развития современного ему естествознания плохо согласовывался с положениями старой метафизики (в основном лейбнице-вольфианской), эту метафизику необходимо было реформировать.
В «Критике чистого разума» И. Кант переосмысливает содержание понятий «метафизика» и «теория познания». Утверждая, что только чувства дают нам представление о действительности, то есть процесс познания начинается с опыта, он считает, что наше знание о мире полностью формируется лишь с помощью априорных форм - логических категорий. Познавая мир, мы познаем не сущность вещей, их явления (феномены). То, что мы принимает за законы природы, есть только связь, которую привносит в мир явлений наш познающий разум. Таким образом, рациональность в рамках философии И. Канта есть характеристика познавательного процесса, а не объективной реальности. Такая точка зрения принципиальным образом отличается от гегелевской трактовки категории рациональности.
Значение новой философской методологии немецкий философ Фридрих Вильгельм Йозеф Шеллинг (1775 - 1854) определил следующим образом: "Если оценивать воздействие философии на общество по ее влиянию на другие доктрины, то следует признать, что Кант заложил основу нового способа рассмотрения не только в моральных и политических науках, но прямо или косвенно и в большинстве других наук. Подобно своему соотечественнику Копернику ... он, прежде всего, коренным образом перевернул представление, согласно которому воспринимающий субъект пребывает в бездеятельности и покое, а предмет деятелен, - переворот, проникший подобно электрической искре, во все отрасли знания"1.
Центральной категорией этического учения И. Канта является категория морального долга. Он есть воля, желающая добра не ради полезности или приятности, а ради него самого. Это чистая воля, имеющая цель сама в себе. Ее закон описан И. Кантом в форме категорического императива, который должен лежать в основе любых моральных поступков, указывая в качестве наивысшей ценности благополучие всего человечества. Следовательно, рациональность социального поведения зависит от того, в какой мере это поведение определяется требованиями категорического императива.
В работе "К вечному миру" И. Кант анализирует отношения между государствами, отстаивая свою идею вечного мира. Ее суть заключается в необходимости создания такого союза государств, который бы стал гарантом обеспечения благополучия всего человечества. Выявление типообразующих характеристик морального сознания и рассмотрение категорического императива в качестве закономерного результата саморазвития морального сознания логично приводит к мысли о единстве природы морального сознания человечества. В социальной философии И. Канта человечество выступает как единое целое, и правомерно рассматривать его в качестве участника и субъекта исторических процессов.
Гипотеза рационализации социального поведения М. Вебера
Судьба социально-философской концепции Карла Маркса складывалась непросто. Это было обусловлено догматизацией и идеологизацией его теоретических выводов и постулатов, их упрощением. Можно выделить два основных направления в дальнейшем развитии марксистских идей: первое направление можно назвать российским (оно непосредственным образом связано с формированием и развитием марксистско-ленинской философии); второе направление - западное, включающее в себя разнообразное множество теорий и идей.
Оценивая роль и значение теории К. Маркса, французский социолог Раймунд Арон в своей работе «Карл Маркс» указывает на двусмысленность марксистской философии и социологии. Суть данной двусмысленности, по его мнению, заключается в неопределенности понятий базиса и надстройки, с помощью которых К. Маркс характеризовал общественную формацию. Р. Арон пишет, что «по Марксу, общество в целом можно понять, лишь отталкиваясь от экономической науки, но отношения между экономическими процессами и обществом в целом двусмысленны»1. Такая двусмысленность, отсутствие развернутых определений понятий базиса и надстройки, отсутствие развернутого описания их взаимодействия у К. Маркса породили ряд проблем, решением которых занимались социальные философы и социологи в XX столетии, в том числе и Макс Вебер.
Отечественный исследователь творчества М. Вебера Александр Иосифович Неусыхин (1898 - 1969) в своей работе "Эмпирическая социология Макса Вебера и логика исторической науки", рассматривая проблему веберовского исследовательского метода, отмечал, что его не оставляет образ другого выдающегося мыслителя - К. Маркса. А. И. Неусыхин описывает сходства в методах, применяемых этими учеными, следующим образом. Во-первых, двух этих исследователей капитализма объединяет общее представление о капитализме как об исторически сложившемся, своеобразном строе хозяйства, не имеющем полных аналогий в прошлом. Такое понимание историчности капитализма как общественной формации и сделало возможным постановку вопроса о происхождении капитализма в качестве центральной проблемы веберовских исследований. Во-вторых, влияние К. Маркса на М. Вебера в постановке вопроса о генезисе капитализма и о роли протестантизма в этом генезисе несомненно, так как именно К. Маркс делает ударение на абстрактном характере общественных отношений при капиталистическом строе и на абстрактном характере соответствующей им религиозности.
И ещё в одном смысле, с точки зрения А. И. Неусыхина, М. Вебер испытал на себе влияние К. Маркса. Он изображает эволюцию религиозных идей пуританства диалектическим способом: доходя в своём развитии до определенного пункта, эти идеи, переходят в иное качество - религиозная этика мирского аскетизма превращается в хозяйственную этику капитализма, которая также обладает потенциалом для дальнейшего развития.
М. Вебер, обосновывая свою гипотезу рационализации социального поведения, анализирует связь «духа капитализма» с протестантской этикой. Речь идет об анализе великого переворота в культуре, который начался в эпоху Ренессанса и затем продолжился в эпоху Реформации, когда складывались новые мировоззренческие представления о человеке и природе, человеческой деятельности и ее отношении к богу, о разуме и чувстве, о труде и богатстве.
Исследования Максом Вебером рационализма и рационализации, на основании которых он обосновывает программу изучения сравнительной социологией институционализированной картины мира, легли в основание ряда западных социологических школ. Начиная с середины 1970-х годов, наблюдается неуклонное возрастание интереса к веберовскому теоретическому наследию, обусловленное дальнейшим развитием современных социологических исследований, которое стало невозможно без обсуждения фундаментальных трудностей «наук о действительности», «наук о культуре».
Исходя из необходимости упорядочить «хаос» фактов социальной действительности и создания эффективной социологической теории, решая в рамках своей концепции проблему общезначимости в гуманитарных науках, проблему научности гуманитарного знания, М. Вебер следует риккертовской традиции. Он выделяет в сознании субъекта два слоя: эмпирический, который отвечает за оценки субъекта, и трансцендентальный, гносеологический, который обеспечивает «отнесение к ценности».
Трансцендентальный слой, являясь надындивидуальным, обеспечивает общезначимость суждений в гуманитарном познании. Такой сложный механизм необходим потому, что и Г. Риккерт, и М. Вебер пытаются логически провести границу между гуманитарным и естественнонаучным знанием с помощью различия в применяемых методах.
Если задачи наук о природе и наук о культуре тождественны в том отношении, что как те, так и другие упорядочивают интенсивное и экстенсивное многообразие явлений эмпирического мира с помощью логических средств, то есть понятий, то способы формулировки суждений, то есть методы, у них различны. Естествознание решает поставленные задачи с помощью обобщения. Стремится установить закон, который бы максимально упрощал многообразие мира посредством обобщения. Для познания индивидуального, которое является целью наук о культуре, неокантианцами, а за ними и М. Вебером, создается механизм «отнесения к ценности». Главную роль в этом механизме играет «идеальный тип». Можно сделать однозначный вывод о том, что М. Вебер полностью отдал на откуп естествознанию эмпирическую типологию, в основе которой лежит количественная обработка и обобщение опытных данных, фиксация устойчивых признаков сходства и различия, находимых индуктивным путем, систематизация и интерпретация полученного материала. Он оставляет за гуманитарным знанием только теоретическую типологию, которая предполагает построение идеальной модели объекта, обобщенное выражение признаков.
Такая идеальная модель, как правило, опирается на понимание объекта как системы, что связано с вычленением системообразующих связей, с определением структурных уровней объекта, служит построению теории этого объекта и одним из главных средств его объяснения.
Происходит последовательное развертывание вышеописанного разграничения сфер применения эмпирической и теоретической типологий в совокупности со специфическим пониманием «идеального типа», применение которого возможно только в гуманитарных науках. Следовательно, возможность построения гипотез заложена только в науках о культуре, так как «идеальный тип» крепко связан с надындивидуальным слоем сознания субъекта, к которому нет доступа естествознанию, направленному на изучение эмпирического слоя. Конечным результатом такой логической цепочки является необходимость создания двух не пересекающихся, параллельных типов научного знания, два разных понимания научности.
