Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Информация и знание в социально философском контексте.
1.1. Категории информации и знания: генезис и современные интерпретации 16
1.2. Информация и знание в структуре общественного труда 41
1.3. Информация и знания в экономической, гуманитарной и регулятивных сферах современного общества. 53
Глава II. «Информационное общество» и «общество знаний» как развитие идеи постиндустриального общества
2.1. Концепция «постиндустриального общества» - исток, и идейная основа теорий «информационного общества» 78
2.2. Концепция «информационного общества»: становление и развитие проблематики 95
2.3. Концепция «общества знаний» как развитие парадигмы информационного общества 110
Заключение 125
Список литературы 136
- Категории информации и знания: генезис и современные интерпретации
- Информация и знания в экономической, гуманитарной и регулятивных сферах современного общества.
- Концепция «постиндустриального общества» - исток, и идейная основа теорий «информационного общества»
Введение к работе
Развитие технологий и науки к концу XX века без сомнений оказало сильное влияние на все стороны жизни человека. Происходящие изменения столь масштабны и многогранны, что вполне могут быть названы революционными и тем самым ставят на повестку дня вопрос о переходе к качественно новому этапу всемирной истории. За последние десятилетия свет увидели множество публикаций, посвященных исследованию преобразований и трансформаций современного общества, как специализированных - социологических, экономических, культурологических, так и междисциплинарных.
Разнообразием отличается не только фокус исследований, но и спектр оценок. Д.Белл, М.Кастельс или Э.Тоффлер усматривают в современности признаки принципиально нового типа общества по сравнению с индустриальным обществом. Напротив, другие авторы, такие как признанные британские социологи, критики концепций постиндустриального общества Ф.Вебстер и К.Кумар, более осторожны в своих оценках и предположениях. Они говорят о преобразованиях, не выходящих за рамки концепции индустриального общества. Однако для всех публикаций и научных работ подобного толка характерна одна общая черта - акцент на роли знаний, информации и новых технологий в формировании облика современных обществ.
Действительно, сегодня многие развитые страны не вмещаются в модель классического индустриального общества. Завершилась урбанизация. Затормозилась концентрация населения в крупных городах, в структуре занятости все увеличивается доля секторов, предоставляющих услуги, сокращается численность работников промышленного сектора. Ещё одну примечательную - наряду с деиндустриализацией - черту нашего времени составляет возрастающая значимость информационных технологий и сети
Интернет.' Развитие микроэлектроники и телекоммуникаций (ИКТ) меняет устои самого повседневного обыденного существования людей. Понятно, что указанные тенденции полнее обнаруживаются в развитых странах, и поэтому большая часть исследований по этой тематике сосредоточена в странах Евросоюза, США и Японии. Вместе с тем есть основания полагать, что и другие страны пойдут по тому же самому пути развития. Таким образом, феномен информатизации и связанных с ним социальных изменений заслуживает самого пристального внимания и, следовательно, нуждается в некоторой научно-методологической базе.
Здесь, однако, обнаруживается проблема. Несмотря на множество публикаций, посвященных социальным трансформациям в современных развитых странах, в научной литературе нет концепций, которые можно было бы назвать общепризнанными и которые бы охватывали перемены различных сфер общественной жизни в их взаимосвязи и исторической перспективе. Иными словами, мы не располагаем теориями общественного устройства, которые могли бы ответить на вопрос об отличии современного общества от индустриального подобно тому, как концепции К.Маркса или Э.Дюркгейма позволили ясно разграничить аграрные и индустриальные общества."
Такое положение дел в современном обществоведении, возможно, объясняется несколькими причинами. Во-первых, трансформационные процессы в современных обществах, вызванные распространением новых информационных и коммуникационных технологий (цифровой революцией), имеют сравнительно небольшую протяженность во времени и, как справедливо отмечают многие исследователи, они далеки от своего 1 Webster F. Theories of the Information Society. Third edition. London: Routledge. 2006. P. 37. " Семенов Ю.И. Гобозов И.А. Философия истории: проблемы и перспективы, М., 2007 С.114 завершения. Отсюда любые прогнозы и выводы рискуют быть преждевременными и поспешными и, следовательно, оставляют большое поле для критики. С другой стороны, учитывая нынешний уровень взаимосвязанности отдельных сфер общественной жизни, резонно полагать, что с ускорением темпов научного и технического прогресса примерно в той же степени ускоряются и темпы исторического развития. Следовательно, анализ в рамках нескольких десятков лет вполне может дать достоверную картину перспектив развития общества.
Второй причиной, объясняющей отсутствие концепций всеобщего исторического характера, является отказ гуманитариев и обществоведов от идеала «мета-нарратива», который доминировал в науке эпохи модерна. Во второй половине XX века разочарование в концепциях, охватывающих развитие общества в мировом масштабе - будь-то в марксистском унитарно-стадиальном варианте или цивилизационном варианте Тойнби и Шпенглера, охватила широкие круги гуманитарной интеллигенции, сформировав у неё скептическое отношение к претензиям на универсализм вообще.
Это разочарование резонировало с релятивистскими настроениями в общей философии науки, которые выражались в непринятии самой возможности получения универсального знания о сущем и его природе. Применительно к социально-гуманитарному знанию они нашли свое выражение в постструктуралистском «преодолении» Ж. Дерриды и 3 В своей критике Лиотар относит к мета-нарративам самые различные концепции, включая не только социальные, но и философские теории, такие как диалектика Духа, герменевтика смысла, освобождение человечества, христианство и т.п. Лиотар называет философию Гегеля "спекулятивной современностью", вобравшей в себя все просвещенческие метанарративы (поступательное расширение и увеличение свободы, развитие разума, освобождение труда, прогресс капиталистической технонауки и т.п.), предлагая взамен "построения социокультурного единства" кантианскую программу поиска переходов между гетерогенными "языковыми играми" познания, этики, политики и др.
См. Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: что такое постмодерн? // Ежегодник Ad Marginem. -1994.-№ 93.-М., С. 303-323. постмодернистской критике M. Фуко, Ж.-Ф. Лиотаром, Ж. Бодрийяром объективизма в научном познании. Значение этой критики для социальных исследований оказалось достаточно велико. 4 Отказ от «гранд-нарративов» или великих повествований, который провозгласил Ж.Деррида, явился отправной точкой для построения многих социальных теорий второй половины XX в. "Великие повествования" распались на мозаику локальных описаний и концептуализации, не претендующих на приоритетность и предпочтительность.
В англоязычной философии науки борьбу против «метафизических» поползновений социальной философии эпохи модерна возглавил К.Поппер. Критика претензий великих обществоведов прошлого на создание единой теории мирового процесса представлена им в виде критики историцизма. Поппер признает, что история в некоторых отношениях повторяется, но, следуя, по-видимому, неокантианцам, подчеркивает, что историю делают не повторения, а примешивающиеся случайные обстоятельства. Потому, считает Поппер, у нас нет оснований предполагать, что какой-либо процесс, который в своем генезисе может оказаться точным повторением
Постмодернистские обосновать свое неприятие объективной истины ссылками на данные новейшего естествознания вызвали в середине девяностых годов минувшего столетия резкую отповедь со стороны естествоиспытателей и многих представителей аналитической традиции. Дискуссия, инициированная провокационной статьей нью-йоркского физика Алана Сокала. почти сразу же получила название «научных войн». Сокал рассматривает релятивистскую физику как разновидность объективного верифицируемого знания. Граничащие с антисциентизмом попытки представить современную науку исключительно в релятивистском ключе объясняются, по мнению Сокала, недостаточно глубоким знанием постмодернистами описываемых областей науки. Сокал доказывает, что Лиотар и другие постмодернисты произвольно смешивают различные области научного знания, прикрывая ошибки и пустоту мысли сложностью и туманностью изложения.
См. Сокал А. Интеллектуальные уловки. Критика современной философии постмодерна. М., 2002. исторического предшественника, будет идти, сообразуясь со своим прообразом.3
Проблема, с которой столкнулись попперианцы, заключается в том, что отрицание объективных законов общественного развития делает невозможным социальное прогнозирование. Этот же недостаток, по сути, оказывается свойственным и постмодернистским установкам в социальных науках. Фрагментированное описание отдельных событий и эпизодов лишает нас возможности усматривать взаимосвязи между различными социальными феноменами и искать их причины - то есть делать все то, на чем основывается превозносимая Поппером «социальная инженерия» и вообще любое прогнозирование.
Наиболее же значимым контраргументом по отношению к попперианцам и другим выше обозначенным позициям является то, что научно-технический прогресс и интернационализация коммуникативной сферы, экономической и - во многом - духовной жизни приобрели сегодня мировые масштабы. Все страны и сообщества, так или иначе, затронуты этими процессами глобализации. Следовательно, на самом деле речь должна идти о социальных процессах всеобщего характера в исторической перспективе.
Таким образом, в современных социогуманитарных науках сложилось противоречие между частичностью и фрагментарностью реализуемых научно-исследовательских проектов и самими изучаемыми феноменами, выходящими далеко за рамки любой специальной дисциплины, будь то социология, экономика и пр. Неудивительно, что в настоящее время распространение получают трансдисциплинарные исследования и различные синтезы специальных наук, вроде экономической социологии или социо-естественной истории. Это же противоречие между глобальным характером 5 Поппер К. Нищета историцизма./ Пер. с англ. С.А.Кудриной. М., 1993. С. 138. объективного процесса и узостью применяемых схем теоретического анализа обнаруживается при изучении влияния новых технологий на жизнь общества, роли знаний и информации в социальных процессах. Эти вопросы привлекают внимание множества социологов и экономистов, и многие из них, как было отмечено выше, пишут о становлении общества нового типа или «новой экономики».6 Однако ни одно исследование в рамках отдельной научной дисциплины не дает достаточных доводов в пользу этого утверждения, поскольку для проверки гипотез подобного масштаба необходимо изучение различных социальных и экономических явлений в их взаимосвязи и исторической перспективе. Необходим комплексный, междисциплинарный подход. Именно это обстоятельство и обусловило социально-философский и методологический характер нашей работы.
В футурологической литературе широкое распространение получили рассуждения о грядущем или уже существующем «информационном обществе» и даже «обществе знаний». Постоянные обращения к этой теме как в наших, так и западных СМИ и публицистике создают видимость, что за словосочетаниями «информационное общество» и «общество знаний» стоят сформировавшиеся теории, имеющие развитый набор абстрактных объектов и признанный научный статус. Однако ближайшее рассмотрение обнаруживает серьезную разрозненность существующих публикаций, зачастую посвященных не концептуальному описанию современного общества, но отдельным аспектам социальных структур. Возникает подозрение, что «информационное общество» - это не более чем распространенная в публицистике метафора. Конечно, эту особенность 6 Drucker P. The Age of Social Transformation//The Atlantic Monthly.-1994.- N 5. - PP. 53-80. 7 Например, в одной из самых авторитетных работ по социологии последних десятилетий, «Социология» Энтони Гидденса, нет даже упоминания термина «информационное общество» в индексе первых изданий.
См.: Giddens A. Sociology. Cambridge: Polity Press. 2002 рассуждений об «информационном обществе» можно отнести на счет структуралистских влияний, но такое объяснение ничего не дает, если мы хотим точно знать, в какой мере и по каким параметрам информационное общество может считаться новой стадией исторического развития.
Сказанное означает, что для ответа на вопрос о принципиальном отличии современных развитых обществ от традиционных индустриальных обществ необходим более широкий, - так сказать, трансконцептуальный -исследовательский подход. Такой подход возможен в рамках социальной философии. Именно социально-философская теория как методология социального познания предлагает систему наиболее общих понятий и законов, в которых отражаются самые существенные и необходимые стороны общественной жизни в их взаимодействии и исторической динамике. Другим аргументом в пользу философского подхода является то обстоятельство, что те - ставшие сегодня классическими - труды, в которых описывался процесс становления индустриального общества и соответствующих структурных преобразований, содержательно представляли собой концепции, далеко выходившие за рамки отдельных дисциплин - социологии, политологии или экономической теории.
Развитие социальных наук 18-19 вв. явилось заслугой тех странах Западной Европы и - прежде всего - Англии и Франции, где происходило формирование раннего буржуазного общества. Формировалась по-новому дифференцированная социальная структура, складывались новые механизмы воспроизводства и создавались новые социальные институты. На арену
Подобный взгляд на социальную философию характерен не только для марксистов. Так, согласно Риккерту, именно социальная философия выступает всеобщим концептуально методологическим основанием современных гуманитарных наук.
См. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре // Культурология. XX в. Антология. М., 1995. С. 69-101 активной общественной жизни вышли новые социальные субъекты, в том числе массовые (профессиональные союзы трудящихся, политические партии и движения), которые нуждались в понимании сложных, подчас революционных процессов. В социально-политических трактатах той поры элементы экономического знания и социологии тесно переплетались с замечаниями культурологического порядка. В своих трудах Томас Гоббс и Джон Локк в Англии, Шарль Монтескье, Тюрго, Кондорсе и Сен-Симон во Франции создали социально-философские и политические концепции, в которых была верно, схвачена социальная тенденция новой эпохи. Эта традиция получила свое продолжение в учениях основателя социологии и творца позитивизма Огюста Конта.
То, что Конт называл социологией, по существу очень мало отличается от современного понимания социальной философии. Как известно, основными частями его «позитивной философии» являлись «органическая философия», отвечающая на вопрос о природе человека, и «неорганическая философия», которая описывает внешние стороны жизни человека.9 По Конту, социология, как и все науки, должна ограничиться описанием повторяющихся сходств и различий, отвечая на вопрос, как протекают явления, и принципиально отвергая осмысленность понятия сущности. Целью таких описаний должно стать вероятностное предсказание будущего хода событий. Этим определяется исследовательская программа контовской 9 Основной задачей позитивной философии Конт полагал описание, систематизацию и классификацию конкретных результатов и выводов научного познания. Наука же не должна задаваться вопросами о причинах явление, - так как, по мысли Конта, такие вопросы являются «метафизикой», - но ограничиваться лишь описанием наблюдаемых изменений. Однако его рассуждения обнаруживают постоянное переплетение биологического натурализма с историческим идеализмом, что позволяет рассматривать социологию Конта как социальную философию и позднее послужило основой для упреков его в «метафизике».
См. Антология мировой философии. В 4-х т. Т. 3. / Н. С. Нарский [и др.]. - М.: «Мысль», 1971.-С. 550 социологии или, иными словами, «социальной физики». Она направлена на изучение общества как эволюционирующей целостности. С одной стороны изучению подлежат компоненты этой системы и связи между ними, порядок функционирования этих связей - все это Конт называет «социальной статикой». С другой стороны, социология включает в себя изучение процессов изменения структуры и ее элементов и причины этих процессов, то есть «социальную динамику».
Современная западная социологическая мысль, по крайней мере, в своих позитивистских вариантах остается аисторической дисциплиной -«социальной статикой» - отдельным разделом социологии Конта. Так, к примеру, понимает социологию Энтони Гидденс: «Социология - это изучение общественной жизни человека, изучение групп и обществ... Практическая задача социологии — обеспечение более ясного и более верного понимания социальной ситуации на уровне фактических знаний или путем теоретического обоснования».11 Поскольку Гидденс говорит о понимании, социология в его толковании, возможно, и не должна ограничиваться только описательной функцией в отличие от социальной философии О. Конта. Однако за её пределы определенно выводится социальная динамика и те её аспекты, где изучение социальных групп и человека должно вестись в тесной взаимосвязи с другими научными дисциплинами. Но последний подход, как было указано выше, оказался плодотворным для изучения процессов формирования индустриального общества, и надо полагать, что он может быть не менее полезным при изучении современных трансформации.
Серьезное препятствие для разработки данной проблематики состоит не только в её большой трудоемкости, но и многообразии толкований самого 10 Comte A. The positive philosophy of Auguste Comte, Book VI: Social physics. Vol. 2/ Translated by Martineau H. New York: Kessinger. 2000. P. 216 1' Гидденс Э. Социология: [Перевод] / Научн. ред. В.А. Дцова: Общ. ред. Л.С. Гурьевой, Л.Н. Иосилевича. М., 1999. \ч феномена и обилии неявных связей между исследованиями в различных научных дисциплинах. Стало быть, для систематизации накопленных знаний необходимы концептуальные мосты для перевода исследовательской информации из одной системы значений в другую. Подобные переводы возможны на основе методов философии науки и здесь существуют различные подходы.
Центральным методологическим принципом всей работы является марксистское положение, согласно которому способ производства материальной жизни обуславливает социальные, политические и духовные процессы в жизни общества. Поэтому фокус исследовательского интереса сосредоточен на изменении содержания современного труда по сравнению с трудом в индустриальном обществе классического типа. Этот же диалектико-материалистический принцип зависимости социальных изменений от изменения общественных производительных сил используется при соотнесении полученных концептуальных результатов с данными новейших социологических и экономических исследований. Данный подход позволяет выделить те сферы общественной жизни, где наиболее заметны объективные противоречия, вызванные развитием новых технологий, и, следовательно, существуют предпосылки структурных преобразований.
Для выделения общего содержания тех социологических, футурологических и экономических теорий, которые в своей совокупности составляют концепции информационного общества и общества знаний, применялся метод сравнительного анализа. Принципы выбора теорий для их сравнения заимствованы из концептуального аппарата «исторической школы» в англоязычной философии науки. Этот выбор обусловлен необходимостью выработки цельного структурированного взгляда, позволяющего систематизировать имеющееся многообразие работ по тематике «информационного общества» и «общества знаний» и выделить концептуальные положения, общие для всех исследователей. Кроме того, обращение к инструментарию «исторической школы», в частности, к разграничению прогрессирующих и деградирующих исследовательских программ дает рациональный критерий оценки эпистемических перспектив рассматриваемых концепций.
Очевидно, что для любого исследования требуется ясная и однозначная терминология. Однако в публикациях, разрабатывающих проблематику информационного общества, под одним и тем же термином нередко скрываются разные по смыслу понятия, и особенную трудность в этом плане представляет содержание центральных концептов, а именно «информационное общество» и «общество знаний». Многие методологические проблемы, связанные с определением места современного общества в общеисторической перспективе развития мировой цивилизации, проистекают от недостаточности опоры на интуитивные смыслы понятий знания и информации. Поэтому важной и необходимой частью нашего исследования будет анализ существующих позиций в вопросе о категориальном статусе понятий «знания» и «информация». Думается, что уточнение их содержания позволит разграничить соответствующие феномены по сущностным характеристикам и выделить ключевые аспекты концепций «информационного общества» и «общества знаний».
Анализ ключевых для данного социально-философского исследования концептов - «информации» и «знания» проводится на основе функционального подхода и эпистемологического экстернализма. Функциональный подход к информации как различенному разнообразию сигналов, которые имеют какое-либо значение для получателя, предложенный У. Эшби, позволяет сущностно разграничить информацию и знания и прояснить диалектику информации и знаний в структуре человеческой деятельности.
Экстерналистский подход к объяснению знания дает возможность уяснения роли информации как источника убеждения и обоснования при формировании отдельных видов знания. Для классификации видов знания применяется эпистемология Б. Рассела, различающая прескриптивное и дескриптивное знание. На основе данной классификации возможно выделение различных видов знаний в структуре практического действия и разграничение различных видов труда сообразно различиям роли информации в их структуре.
Таковы вкратце те соображения, которые определили основную задачу и цели диссертационной работы — рассмотрение проблем «информационного общества» и «общества знаний» как в теоретико-методологическом, то есть с точки зрения прояснения содержания указанных концептов, так и в социально-онтологическом планах.
Целью нашей работы является изучение и анализ различных теорий, объясняющих роль информации и знаний в обществе. Рассмотрение , сущностных различий информации и знаний в онтологическом смысле, и прояснение на этой основе функциональных различий информации и знаний в процессах трудовой деятельности, для уточнения причин и перспектив трансформаций современных социальных структур.
Для достижения поставленной цели предполагается решение следующих задач:
Провести категориальный анализ понятий информации и знания как смысловых единиц, образующих концептуальное ядро теорий информационного общества и общества знаний.
Осмыслить причины изменений в когнитивно-информационной составляющей современного труда и их влияние на общественное производство;
Показать связь между содержанием труда в рамках информационного общества (общества знаний) и требованиями к системе высшего образования;
Выделить основные социологические и экономические концепции, объединенные проблемным полем взаимодействия технологических, социальных и информационных процессов в современных обществах.
Выявить их общее - социально-философское - содержание, позволяющее представить эти концепции как разновидности единой (постиндустриальной) парадигмы организации социального знания.
Обозначить проблемы, порождаемые информатизацией социальных взаимодействий, и внутренние теоретические трудности концепции «информационного общества», которые в совокупности привели к попыткам заменить или дополнить теории информационного общества концепцией «общества знаний».
Диссертация состоит из двух глав, шести параграфов, введения и заключения.
Категории информации и знания: генезис и современные интерпретации
Изучение происхождения слова, его этимологии позволяет обнаружить простейшие формы контекста, которые служат основой для более сложных научных контекстов. Такой исторический дискурс необходим для рассмотрения современной терминологии, для более детального понимания соотношения между различными обозначениями и смыслами. По мнению Джона Остина, слову никогда — или почти никогда — не «стряхнуть» с себя свою этимологию. Вместо этого все изменения или дополнения к значению слова во многом опираются на первоначальную идею. Возвращаясь к истории слова, часто к латыни, мы приходим к картинам или моделям, описывающим вполне ясные явления.
Слово информация имеет латинские корни, Р. Капурро в своем исследовании проследил, как менялись смысл и содержание на протяжении истории, в древние времена, средние века и до нашего времени. По его мнению саамы первые упоминания слова информация можно обнаружить у Вергилия в 70 - 19 гг. д.н.э. Первоначальное значения слова информировать - придавать чему либо форму, создавать, так Вергилий описывая то как бог кузнец Вулкан изготавливает для Зевса молнии употребляет слово информировать (informatum лат.) Также Капурро указывает на ранние упоминания слова информация в биологическом контексте у Марка Терренция Варрона, который описал, как эмбрион формируется (informatur лат.) с головы и позвоночника. Употребление слова информация в нематериальном или духовном контексте, касающееся вопросов морали и педагогики, появилось несколько позднее, в 160 - 220 вв. н.э. Тертуллиан называет Моисея populi informatory, буквально просветитель народа. Здесь Капурро прослеживает связь латинского слова informatio с древне греческими словами hypotyposis — модель (в контексте моральных убеждений) и prolepsis - представление, о чем либо. Эти связи Капурро отмечает в переводах с греческого на латынь Цицерона и Аврелия Августина (Августина блаженного). Цицерон в переводе Эпикура «О природе богов» переводит концепцию пролепсиса, т.е. представления о богах или вещах присутствующие в душах людей до любого опыта, как «informatio rei». Связь информации с впечатлениями и опытом у Цицерона в трактате «Об ораторе» прослеживается в описании идей Платона,- где воспоминания или образы в памяти Цицерон называет «informatio».
В работах Аврелия Августина как отмечает Капурро присутствует как влияние греческой философии так и ранне христианской традиции, что повлияло на смысловое содержание слова информация. В трактате «О троице» Августин называет процесс визуального восприятия «informatio sensus» и использует известную метафору Платона и Аристотеля о впечатлении как об оттиске печати на воске. Согласно Августину образы или представления о воспринятых предметах хранятся в памяти, эти впечатления или внутренние представления он называет «informatio cogitationis». Такое применение слова иформация относится преимущественно к греческой философии, но помимо этого Августин использует его в педагогическом или познавательном контексте, что характерно для христианской традиции. Августин объясняя божественную сущность Христа говорит, что его деяния обучают нас «ad informationemque nostrum». Таким образом, к средним векам оформилось смысловое содержания латинского слова информация (information) в эпистемологическом, онтологическом и педагогическом контекстах. Аристотелевское влияние на философское понимание информации, по мнению Капурро наиболее явно прослеживается у Фомы Аквинского, который употребляет слово «information» и однокоренные слова в смысле придания формы чему-либо, оформления, в различных контекстах.14 Интерпретируя Аристотелевскую идею хиломорфизма, Фома Аквинский в телеолгоических целях постарался обозначить различия между созданием жизни из ничего (актом творения) «per modum creationis» и созданием жизни в биологическом смысле (создание на основе чего-либо уже существующего) «per modum informationis». Другими словами здесь присутствует не просто различие между словами «informatio» и «creation», а онтологическое различие между информированием (сообщением чего-либо чему-либо) и созданием. Подобно Августину, Фома Аквинский также использует слово информация в педагогическом контексте, однако здесь пристутствует также моральный аспект, «informatio» означает формирование добродетелей, а также жизни подчиненной принципам морали «informatio morum».
Информация и знания в экономической, гуманитарной и регулятивных сферах современного общества
Изменения содержания труда означают изменение производительных сил в обществе, что, по Марксу, является причиной преобразования социальных структур. Эти изменения вызываются противоречиями между сложившимися структурами и новыми способами общественного воспроизводства. Таким образом, нам следует рассматривать не только новые формы труда, но и те сферы общественной жизни, где наиболее ярко проявляются изменения, вызванные возрастающей ролью информации и знаний в обществе. Это - изменения на рынках труда и экономические последствия, трансформации образовательных структур и трансформации властных структур.
В XX веке рынок труда в странах Западной Европы, США и Японии формировался под воздействием ряда факторов, имевших глобальный характер. На первое место среди этих факторов следует поставить смену моделей экономического развития, которую в самом общем виде можно представить как переход от классического индустриального общества, утвердившегося в этих странах после Великой депрессии, к иному типу экономического развития, характерному для 40-60-х годов. И с 70-х эти изменения пошли под все возрастающим воздействием информационных и коммуникационных технологий.
На протяжении послевоенного периода в группе промышленно развитых стран изменение отраслевой структуры занятости определялось опережающим развитием сферы услуг. Занятость в этой сфере достигла половины численности всех работающих уже на рубеже 60-70-х годов, и с тех пор сфера услуг остается наиболее динамично развивающейся отраслью экономики. Вплоть до начала 70-х годов развитие сферы услуг происходило не за счет сокращения доли обрабатывающей промышленности, а преимущественно за счет людских ресурсов из сельского хозяйства, и лишь затем сфера услуг превратилась в отрасль экономики, где численность занятых стала возрастать не только в абсолютном, но и в относительном измерении.61 К началу ХХТ века доля сферы услуг в общей занятости достигла 65%. Эта доля наиболее высока в Канаде (73,9%) и США (73,7%). В Великобритании, Бельгии, Швеции и Норвегии этот показатель фактически сравнялся с американским, а в Нидерландах даже превзошел его (75,0%).62
Глобальная торговля и мобильность капиталов часто видятся как основные причины деиндустриализации «Севера». Азиатские «тигры» могут производить сталь, мопеды, музыкальную аппаратуру или обувь значительно дешевле, чем Европа или Северная Америка. В развитых странах эти изменения особенно драматично сказались на неквалифицированных работниках. Правда, тезис о зависимости между снижении уровня жизни неквалифицированной рабочей силы и глобализацией нередко оспаривается. Оппоненты отмечают, что уровень интернационализации капитала сегодня немногим больше, чем 80 лет назад. Глобализация мало повлияла на торговые связи небольших открытых экономик типа Бенилюкса или скандинавских стран. Во Франции и Японии число рабочих мест, созданных благодаря экспорту на «Юг» фактически превосходят количество потерянных из-за импорта. Только Великобритания и США, две страны с традиционным преобладанием сравнительно низко квалифицированной массовой промышленности, продемонстрировали существенную потерю занятости из-за конкуренции с Азией и другими странами. И в целом потери рабочих мест на «Севере» из-за торговой конкуренции с «Югом» много меньше в сравнении с сокращениями из-за структурных изменений.
В таком случае следует признать, что одним из самых существенных факторов этих изменений стала автоматизация - применение саморегулирующихся технических средств, экономико-математических методов и систем управления, преобразования, передачи и использования энергии, материалов или информации. С развитием электроники процесс автоматизации затронул все стадии производственного цикла: проектирование, организация, производственные процессы, планирование и управление. Показательным примером изменения структуры труда при автоматизации производства является исследование И.И. Чангли на машиностроительных предприятиях Москвы, где комплексная автоматизация коренным образом изменила технико-организационное содержание труда; на 70% снизилось число узкоспециализированных работников, занимавшихся физическим конвейерным трудом.
Концепция «постиндустриального общества» - исток, и идейная основа теорий «информационного общества»
Термин «постиндустриализм» был введен в научный оборот А.Кумарасвами, индийским философом, историком и культурологом. Следует отметить, что в отечественной литературе благодаря работам В.Л. Иноземцева107 широко распространено представление о Кумарасвами как авторе работ экономического характера, однако это не совсем верно. А.Кумарасвами получил признание в англоязычной академической литературе как автор работ по метафизике, ведической философии и древнеиндийской культуре, таким образом, термин «постиндустриализм» имеет философское, а не экономическое происхождение.
В 1958 году Д. Рисман обратился к «постиндустриальному обществу» в заглавии одной из статей. Статья носила специальный характер, однако словосочетание, по-видимому, благодаря своему именитому автору приобрело широкую известность.
Однако основоположником концепции постиндустриального общества справедливо считают Д. Белла, трудившегося над ней, начиная где-то с 1959 года. Первоначально Белл использует этот концепт как общую «шапку» для описания социальных перемен, вызванных воздействием научно-технического прогресса во второй половине XX века. Постиндустриальное общество, пишет он, следуя, видимо, Веберу, «является идеальным типом, построением, составленным социальным аналитиком на основе различных изменений в обществе, которые, сведенные воедино, становятся более или менее связанными между собой и могут быть противопоставлены другим концепциям».
В концепции постиндустриального общества нашла развитие научная традиция, восходящая к идеям эпохи Просвещения, которое связывало общественный прогресс с последовательным улучшением условий материальной жизни человека. Ее методологические принципы почерпнуты из позитивистской философии и экономических исследований XIX века. Но при этом рассуждения Белла несколько отличались от построений классической социологии. Ключевую роль в определении типов общества классика отводит политике. К примеру, для Спенсера критерий разграничения военного и промышленного обществ лежит именно в устройстве властных структур и степени свободы, допускаемыми этими структурами. «В обществе военного типы рабочие (обычно рабы), - пишет философ, - не более свободны, чем солдаты, там же, где преобладает промышленное общество, солдаты, добровольно поступившие на службу, находятся на положении свободных рабочих»."
Белл, подобно просветителям и Спенсеру, принимает, что общество переживает эволюцию. Он согласен с Контом, что в развитии цивилизация можно выделить три периода. Но если Конт выделяет стадии развития общества, сообразуясь со степенью зрелости человеческого духа и, прежде всего, научного знания, то Белл, вроде бы, опирается на особенности материального производства. Он разграничивает доиндустриальное, индустриальное и постиндустриальное общества. Первое является в основном добывающим; индустриальное общество носит производящий характер: оно использует энергию и машинную технологию для изготовления товаров; постиндустриальное общество является обрабатывающим: здесь обмен информацией и знаниями («обработка данных») происходит в основном при помощи телекоммуникации и компьютеров.
Объясняющими факторами всех этих перемен у Белла выступают рост производительности труда и совершенствование техники. Под влиянием технического прогресса происходит сокращение занятости в первичном (сельском хозяйстве и добывающей промышленности) и затем во вторичном (мануфактурном) секторах экономики, что уравновешивается ее ростом в третичном секторе, т.е. в производстве услуг.
