Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. ЕВРАЗИЙСТВО: ОСНОВНЫЕ ВЕХИ ФОРМИРОВАНИЯ И ЭВОЛЮЦИИ 32
1. Идейно-теоретические и духовные предпосылки евразийства 32
2. Евразийские «предчувствия» и «утверждения» о самобытности России-Евразии 93
ГЛАВА II. РОССИЯ-ЕВРАЗИЯ КАК ЦЕЛОСТНАЯ СИСТЕМА 127
1. Евразийцы об экономико-географической целостности России 127
2. Евразийские основания исторического единства России-Евразии 151
3. Общие принципы и особенности евразийской культурологии 171
ГЛАВА III. ЕВРАЗИЙСТВО: ГЛОБАЛЬНЫЕ ВЫЗОВЫ И ПОИСКИ ОТВЕТОВ 209
1. Евразийское наследие о будущей структуризации мира 209
2. Ориентиры самоидентификации российского общества в глобализирующемся мире 225
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 251
БИБЛИОГРАФИЯ 256
ПРИЛОЖЕНИЕ 278
- Идейно-теоретические и духовные предпосылки евразийства
- Евразийцы об экономико-географической целостности России
- Евразийское наследие о будущей структуризации мира
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Современный этап мирового развития, характеризуемый глобальными тенденциями сопряжен с возникновением новых ориентиров, новых ценностей, становлением новой культурно-социальной субъективности. Воплощаются в реальность идеи открытого общества, формируется глобальная взаимозависимая экономика, «всемирная паутина» связывает различные культуры и народы.
Вместе с тем процессы глобализации современной цивилизации сопровождаются и противоположными тенденциями, связанными с возрождением национальных культурных традиций, усиливается стремление народов сохранить свою неповторимость, своеобразие, уникальность. Можно утверждать, что чем сильнее становятся «вызовы» глобализации неолиберальных ценностей, тем с большей энергией и настойчивостью народы стремятся сохранить свою культуру, язык, религию и традиции. Все это приводит к тому, что в периоды глобальных трансформаций актуализируются проблемы национальной идентичности, связанные со стремлением народов к познанию своих истоков, ценностей, традиций. Как справедливо отметил С.Хантингтон, сегодня «люди и нации пытаются ответить на самый главный вопрос из всех, что могут стоять перед человеком: кто мы такие? Люди самоопределяются, отталкиваясь от истории своих предков, религии, языка, ценностей, обычаев, институтов»1.
Таким образом, современная цивилизация находится на стадии поиска своей идентичности с помощью двух альтернативных по сути парадигмальных установок: глобализации и унификации цивилизационного процесса, с одной стороны, и локализации, с другой. В
1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций и преобразование мирового порядка//Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999. С. 532.
реальном историческом процессе эти два процесса взаимодействуют,
образуя основную интригу модернизационных трансформаций. Рост
объективных интегративных тенденций во всем мире, которые ведут к
усилению взаимодействия во всех сферах жизни современного
общества — экономической, политической, информационной,
культурной - сопровождается не менее устойчивым процессом противодействия интернационализации культуры и духовной сферы в форме протестов отдельных этнических и социальных общностей в разных регионах и странах. Более того, боязнь утратить свой язык, культуру, самобытность, уникальность, национально-хозяйственную самодостаточность, характерная практически для большинства народов, проявляется и на уровне государств, отстаивающих свои национально-государственные интересы, свою национальную идентичность в широком смысле.
Проблема идентификации особенно актуальна для такой полиэтнической и многоконфессионнальной страны как Россия, в которой соприкасаются Европа и Азия, Запад и Восток. И на каждом бифуркационном этапе исторического развития в России вновь встают не только вопросы сосуществования различных культур, традиций, народов внутри страны, но и вопросы, связанные с выбором ориентации на Запад или Восток. Не случайно интеллектуальная история страны пронизана спорами между «западниками» и «славянофилами», сторонниками евразийства и их оппонентами. В этой связи вполне логично появление в 20-е гг. XX в. евразийства не только как общественно-политического движения, но и концептуальной системы, призванной объединить различные, порой альтернативные движения, теоретические подходы, обосновать самодостаточность российско-евразийской цивилизации. Проблема, поставленная евразийцами, — найти необходимое равновесие между западным и восточным в российской ментальносте, -
наисложнейшая. И хотя идеи, выдвинутые классиками евразийского движения, — Н. Трубецким, П. Савицким, Г. Вернадским, Л. Карсавиным, М. Шахматовым, Н. Алексеевым, В. Ильиным и др., - не дали ответы на все вопросы, волновавшие российское общественное мнение, но высказанные ими положения стали существенным стимулом для самоидентификации России в один из наиболее сложных и противоречивых этапов развития страны.
В данном контексте особенно значимой представляется проблема
идентичности, поскольку на первый план выходят споры о сходствах и
различиях общецивилизационного свойства. Поиск идентичности,
коллективной или индивидуальной, действительной или
сконструированной, становится фундаментальным источником социальных значений (М. Кастельс). Это объясняется тем, что потеря идентичности, влечет за собой ценностную деструкцию, рассогласование или аномию, попытки же конструирования искусственной идентичности представляют потенциальную угрозу безопасности личности и общества и сопровождаются различного рода конфликтами. Все это свидетельствует о том, что та или иная трактовка идентичности может иметь не только позитивный, но и негативный характер. Сегодня человечество сталкивается с реальной проблемой. С одной стороны, возросли личное самосознание, чувство культурной идентичности и таким образом - различия. С другой стороны, значительно расширился взаимный обмен культурными достижениями между людьми, народами и цивилизациями. Эти два позитивных сами по себе явления становятся проблемой, когда они сталкиваются на практике, как взаимоисключающие. В концептуальном плане решение проблемы лежит в принятии тезиса о положительном значении культурного и цивилизационного многообразия. Сохранение этого многообразия в рамках как отдельных государств, так и человеческой цивилизации в
целом должно быть исходной ценностно-мировоззренческой парадигмой глобализирующегося мира. Диалог между культурами и цивилизациями подразумевает «обмен пониманием», а не «столкновение цивилизаций», который ведет к конфликту. В этих условиях перед ведущими странами мира встает вопрос о способах сосуществования людей различных культур и традиций в формирующемся глобализованном мире. Показательно, что в Декларации «Саммита тысячелетия», проходившем в рамках последней в XX в. сессии Генеральной Ассамблеи ООН на уровне глав государств и правительств, подчеркивается: главная задача, стоящая сегодня перед мировым сообществом состоит в том, чтобы глобализация стала позитивным фактором для всех народов мира. Позитивность предполагает уважительное отношение к многообразию цивилизационных различий, выступающих источниками развития культур. Эта проблема приобретает особый смысл в XXI в., когда под давлением различных проблем существенно возросла напряженность в межцивилизационных отношениях. В подобной ситуации нужна новая стратегия, способная интегрировать в процессе глобализации общечеловеческое и национальное, обеспечить право всех народов на достойную жизнь, культурную и цивилизационную самобытность. Ситуация в мире в конце XX и начале XXI вв. осложняется тем, что глобализация зачастую интерпретируется как универсализация неолиберальной модели исторического развития1. Между тем С. Хантингтон, справедливо указывая на разрыв между принципами и практикой Запада, отмечает: «Вера в то, что не западные народы должны принять западные ценности, институты и культуру, если говорить
всерьез, аморальна по своим последствиям» .
1 См.: Многогранная глобализация. М., 2003; А.С.Панарин. Искушение глобализмом.
М.,2001.
2 Хантингтон СП. Запад уникален, но не универсален // Международная экономика и
международные отношения. № 8. 1997. С. 90-91.
Что касается России, то проблема выработки целостного национально-государственного самосознания связана с решением вопроса о том, существует ли российская цивилизация как особая цивилизация, как особый культурно-исторический тип? Любой ответ на этот вопрос приводит к рассмотрению сложного комплекса проблем об отношении России к Западу и Востоку. Сложность общецивилизационной характеристики России в том, что отличительной чертой российского общества является его полиэтнический, пол и культурный характер. Исторически сложилось так, что большое число народов и этнических групп стало жить не только рядом друг с другом, но и вместе друг с другом. При этом указанные культуры и народы оказываются встроенными в общероссийскую культуру, составляя с ней единое целое. И сегодня понять, как они развивались и как будут развиваться в дальнейшем, можно только рассматривая их в историко-генетическом и историко-проблемном ключе.
В отечественной социально-философской и общественной мысли необычайно сильна культурно-историческая доминанта, что обусловлено необходимостью постичь место России во всемирной истории. В этом отношении сегодняшние поиски моделей дальнейшего развития нашего общества продолжают традиции историософской проблематики, всегда волновавшей общественную и философскую мысль России. Те глобальные трансформационные вызовы, с которыми встретилась страна, актуализируют традиционные для России вопросы о «западном» и «восточном» в ее ментальности, что закономерно повышает исследовательский интерес к философским идеям мыслителей прошлого. Вместе с тем задача систематического осмысления имеющегося духовного наследия во всем его богатстве и многоплановости еще далека от своего решения. В первую очередь это относится к интеллектуальному
наследию российской эмиграции «первой волны» 20-30-х гг. XX в. идей евразийцев.
Богатое научное и творческое наследие, оставленное российской эмигрантской мыслью 1920-30-х гг., представляет большой интерес с точки зрения современных поисков оснований самоидентификации в российском общественном сознании. Уровень «самопознания» культуры является одним из важнейших показателей, указывающих на степень зрелости духовной жизни общества. Особую роль в самоидентификации общества играют острые социальные кризисы. Сопровождаясь разрушением сложившейся системы традиций и ценностей, они, вместе с тем, высвечивают доселе неизвестные, скрытые потенции культуры, делают необходимым пересмотр традиционных представлений о своей нации и ее месте среди других наций, новое прочтение национальной идеи.
Обращение к идеям российской эмиграции начала XX в. концептуально оправдано еще потому, что в этот период Европа тоже находилась на своеобразной точке бифуркации, осмысливала первую в истории мировую войну, первую в истории социалистическую революцию и т.д. Особенно остро переживали происходящие цивилизационные трансформации эмигранты из России, перед которыми стояли фундаментальные вопросы, во многом аналогичные тем, что и сегодня стоят перед страной.
Период 20—30-х гг. XX в. заслуживает в этом отношении специального внимания исследователей, поскольку именно в это время значительная часть российской интеллигенции, оказавшись за границей после событий революции и гражданской войны, целенаправленно пыталась заново определить смысл русской культуры, направление развития национальной истории для того, чтобы понять причины происшедшего и помочь Родине самоопределиться.
При этом, если многое из того интеллектуального наследия, которое было оставлено первым поколением российской эмиграции, уже стало предметом научного внимания отечественных исследователей, то проблематика идентичности в контексте евразийской идеи еще не стало предметом специального систематического анализа.
Исходя из этого, в данном исследовании рассматриваются те концептуальные прозрения интеллектуальной элиты российского зарубежья, которые, как нам представляется, своей неординарностью предлагаемых подходов и в то же время достаточной полнотой и цельностью, дают возможность по-новому взглянуть на проблему национальной идентичности в целом. При этом, хотя сам термин «национальная идентичность» ими не применялся, но вопросы национального самосознания, сути России, особенностей взаимоотношения «западного» и «восточного» в ментальносте россиян, то есть комплекс проблем, которые по существу содержательно обсуждается при выяснении смысла данного термина, активно обсуждался в среде российской гуманитарной интеллигенции, оказавшейся в эмиграции после революции 1917 г.
Именно поэтому безусловный интерес представляет наследие весьма оригинального и своеобразного течения мысли, которое известно под названием «евразийство».
При этом как бы не оценивать концептуальный статус нового идейного направления, евразийство как источник споров, полное притяжения или отталкивания, остается базовой ценностно-мировоззренческой идеей, помогающей решать проблемы цивилизационной самоидентификации России. Для консолидирующей, обладающей своим самосознанием народом, Россия всегда будет не только географически, и даже не только культурно, но и ментально мостом, континентом, соединяющим Европу и Азию, Запад и Восток, что необходимым образом вызывает и будет и дальше вызывать в памяти
идеи и аргументы евразийцев. Методологическая привлекательность евразийства связана с рядом взаимообусловливающих друг друга обстоятельств: во-первых, с тем, что евразийство поставил в центр своего учения непреходящие, по-своему вечные и каждый раз по-новому актуализируемые метафизические проблемы, во-вторых, евразийство не только фундаментальная теоретическая модель о России, ее прошлом, настоящем и будущем, но и междисциплинарная научно-теоретическая концепция, опирающаяся на достижения естественных и социально-гуманитарных наук; в-третьих, «евразийство есть не только система исторических или теоретических учений. Оно стремится сочетать мысль с действием и в своем пределе приводит к утверждению ... определенной методологии действия»1; в-четвертых, евразийцы одними из первых поставили вопрос об исчерпанности формационных и цивилизационных возможностей не только социализма, лишившего их Родины, но и капитализма, принявшего их. Это обстоятельство было подчеркнуто в декларации 1927 г., в которой отмечается, что «в отношении равно капитализма и коммунизма евразийство представляет третье решение, выходящее на путь широкой социальности»2. Отсюда защита общественной системы, которую евразийцы назвали «системой государственно-частного хозяйства».
Указанные обстоятельства, а они не исчерпывают все факторы, которые делают идеи евразийства привлекательными и в наши дни, показывают глубину проблем, поставленных евразийцами. Разумеется, следует при этом считаться с существованием различных интерпретаций евразийства. В этой связи следует различать: 1) евразийство основоположников данного направления теоретической мысли; 2) евразийство последователей нового движения; и, наконец, 3) неоевразийство ряда современных исследователей и политиков. Между
1 Карсавин Л.П. Евразийство // Континент Россия. М., 1990. Вып. второй. С. 35.
2 Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн. М., 1993. С. 220.
этими интерпретациями евразийской идеи имеется не только общее, но и важные различия, без учета которых нельзя понять насколько аутентично используются идеи классиков евразийства в наши дни, как под влиянием новых факторов меняется истолкование базовых понятий евразийства. При этом необходимо считаться с тем, что в силу известных причин
,'^ евразийство не было чисто академическим построением, в нем всегда
наличествовали внутренние противоречия, что осознавали идеологии нового идейно-теоретического направления.
К евразийцам относилась целая плеяда талантливых философов, историков, экономистов, географов, языковедов, публицистов, литераторов и других представителей российской интеллигенции, оказавшихся в европейской эмиграции после революции 1917 г.1. Непосредственными организаторами и интеллектуальными лидерами евразийства на различных этапах были языковед и культуролог Н.С. Трубецкой, географ и экономист П.Н. Савицкий, искусствовед
>/ П.П. Сувчинский, историк Г.В. Вернадский, философы Г.В. Флоровский
и Л.П. Карсавин. Кроме них, в евразийском движении активное участие принимали филологи и литературоведы P.O. Якобсон, Д.П. Святополк-Мирский, А.В. Кожевников (Кожев), правоведы В.И. Ильин, Н.Н. Алексеев, писатель В.Н. Иванов, историк П.М. Бицилли, доктор Э. Хара-Даван, С. Балыков, Б. Уланов и др.
Разносторонность интересов участников евразийства
предопределила широту поисков, многообразие форм проявления. Евразийство, как было отмечено, представляло собой не просто
** определенную историософскую школу, академически изучающую
прошлое, но и оформленное геополитическое движение, которое пыталось реально претендовать на практическое участие в строительстве будущей жизни России.
1 Савицкий П.Н. Евразийство // ГАРФ. 5783. Оп. I. Ед. хр. 30. Л. I.
Основные положения евразийских идей были сформулированы в целом ряде статей и работ различных авторов. В своем комплексе они позволяют оценивать их как относительно самостоятельную и целостную концепцию. Однако справедливо будет отметить и определенные противоречия в их программах, в частности, нечеткость по отношению к славянофильству, как идейному течению, близкому по своей интенции к евразийской концепции, различное понимание сторонниками евразийства роли Запада в отечественной традиции, переплетение славянофильских взглядов (евразийцы сами признавали свое «духовное родство» с ними) с пантюркизмом, панмонголизмом, заимствование ряда положений других геополитических доктрин.
За период с 1921 г. (время выхода первого сборника «Исход к Востоку: предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев») и примерно по 1938 г., ими были опубликованы многочисленные исследования под разными названиями: «На путях: утверждение евразийцев», «Евразийские временники», «Евразийские хроники», «Тридцатые годы: утверждение евразийцев», «Евразийские тетради», а также газета «Евразия» и журнал «Версты», в которых излагалась евразийская концепция.
Но все же самым главным в евразийстве выступили не столько широта их интересов, сколько их базовые идеи, которые были-оригинальны в концептуальном отношении и углубляли понимание российской истории и культуры. Именно поэтому многие сформулированные ими социально-философские положения созвучны современным политическим, социальным и культурным процессам, несмотря на те принципиальные изменения, которые произошли в мире.
Своеобразие подходов к оценке социальных и идейных трансформаций, глубина анализа, широта охвата материала, эмпирическая и методологическая фундированность позволили
евразийцам «свежим взглядом в привычных до боли чертах России разглядеть целый географический континент - материк с особой исторической судьбой-Евразию»1. Евразийскую культуру, ядро которой составляла прежде всего русская культура, они воспринимали не как недостаточно развитую, несовершенную часть европейской традиции, а как самостоятельную, самобытную, целостную культуру. По их мнению, евразийская культура в равной мере включала в себя как восточные, так и западные культурные потоки. Исходя из такой концептуальной установки, они доказывали, что «русские люди и люди «Российского мира» не суть ни европейцы, ни азиаты. Сливаясь с родною и окружающей нас стихией культуры и жизни - мы не стыдимся признать себя евразийцами»2.
Подобная трактовка «русскости» и «российского мира» носит принципиальный характер, поскольку служит существенным элементом самостоятельности российской цивилизации. Это во многом предопределило особое понимание пути исторического развития России - Евразии. При этом евразийцы особо подчеркивали восточные корни, которые, по их мнению, были внутренне более близки отечественной традиции, чем западноевропейские. Близость эта обусловливалась и тем, что Восток (это они доказали на основе анализа монголо-татарского периода русской истории), в отличие от Запада, не проявлял агрессивной экспансии в область духовной жизни русского и других народов Евразии. Отсюда важный тезис: «Исход к Востоку». При этом идея поворота к Востоку не затрагивала религиозную сферу. Православие оставалось для них «истинной хранительницей христианства».
Акцент на восточной составляющей российской ментальносте вполне объясним не только исторически, но и тем, что источником
1 Ключников С. Русский узел евразийства//Наш современник. 1992. № 3. С. 175.
2 Исход к Востоку: предчувствия и свершения. Утверждение евразийцев. София, 1921.
С. 4.
бурных революционных потрясений, постигших Россию, явился марксизм, который возник на европейской почве. Социализм, нигилизм, индивидуализм, либерализм, которые были чужды евразийскому мировоззрению, приходили в Россию с Запада, а не с Востока. Это во многом объясняет антизападнические тенденции в работах евразийцев.
1^2- Вместе с тем, - и это принципиально важно, - тезис «Исход к Востоку»
связан не только с подобным фактором, но и с тем, что «русские», «мир россиян» реально полностью нередуцируем к западным стандартам, он действительно более сложен, чем мир западного или мир восточного человека. Отсюда поиски третьего пути для России.
Естественно, что поиски евразийцами третьего пути России были неоднозначно встречены в среде русской эмиграции. В активную полемику по данному вопросу вступили ряд видных ее представителей: Н. Бердяев, А. Кизеветтер, П. Струве, П. Милюков, Ф. Степун, Г. Федотов, И. Бунин и др. При этом оценки евразийства носили
г-*^ противоречивый характер. Например, Ф. Степун называл их
«славянофилами эпохи футуризма»1, тогда как А. Кизеветтер считал неправомерным сравнение евразийцев со славянофилами. Критикуя учение евразийцев, он доказывал, что евразийство «представляет собою слишком легкую, как бы воздушно-фантастическую постройку». Г. Федотов видел самый тревожный, мистический симптом в том, что в евразийстве нет столь святого для всякого русского слова, как Россия: «Россия становится географическим и этнографическим пространством, бессодержательным, как бы пустым, которое может быть заполнено любой государственной формой»3. Вместе с тем, концептуально не соглашаясь с евразийцами, многие их оппоненты признавали, что
1 Степун Ф. Об общественно-политических путях «Пути»//Современные записки.
Париж, 1926. Т. 29. С. 445.
2 Кизеветтер А. Евразийство // Философские науки. 1991. № 12. С. 15.
3 Федотов Г. Будет ли существовать Россия? // Вестник высшей школы. 1992. №№ 7—
9. С. 98.
евразийцы «прислушиваются к тому, что происходит в России, и в этом их сильная сторона»1.
Сложностью и актуальностью поставленных в евразийстве
проблем, неординарностью предлагаемых им решений,
востребованностью общей направленности евразийской идеологии в условиях глобализации определяется необходимость систематического социально-философского анализа евразийства как социо-культурного явления отечественной истории.
Степень изученности проблем. Многие аспекты идейно-теоретического наследия оставленного первым поколением российской миграции стало предметом систематического изучения исследователей. В советский период отечественной истории взгляды евразийцев упоминались в основном в контексте критики буржуазных, ревизионистских, антикоммунистических концепций. Под этим углом зрения небольшая статья Н. Мешерякова «Евразийство» в первом издании Большой Советской Энциклопедии, тезисы М.И. Черемисской, параграф в монографии В.А. Кувакина, а также статьи А.В. Гусевой, Д.П. Шишкина, И.А. Исаева2. Отдельные вопросы, поднятые евразийством, так или иначе, затрагивались также в работах, посвященных проблемам норманизма3.
Но первые попытки осмысления истоков и сущности евразийства в отечественной науке были предприняты уже в период возникновения
Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев // Н.А. Бердяев о русской философии. Свердловск, 1991. С. 204.
Мешеряков Н. Евразийство//БСЭ. Вып. I. М., 1931. С. 827; Черемисская М.И. Концепция исторического развития у евразийцев//Тезисы докладов Межвузовской конференции «Современные проблемы философии истории». Тарту, 1979; Гусева А.В. Концепция русской самобытности евразийцев: критический анализ. Л., 1986; Кувакин В.А. Религиозная философия в России. М., 1980; Исаев И.А. Геополитические аспекты тотальности: евразийство//Тоталитаризм как исторический феномен. М., 1989; Исаев И.А. Идеи культуры и государственности в трактовке «евразийства» // Проблемы правовой и политической идеологии. М., 1989. 3 Изучение истории феодальной России в капиталистических странах в послевоенный период / Под ред. ГА. Некрасова. М., 1962.
данного направления. В этой связи характерны работы членов ассоциации отечественных востоковедов, которые весьма пристально изучали востоковедческие мотивы в концепции евразийства1. Но эти исследования были прерваны в результате радикальных сдвигов в общественно-политической системе страны, которые привели к крайне нигилистической оценке всех концепций и доктрин, не соответствовавшим новым идеологическим стереотипам. Начиная с этого периода, тема евразийства была закрыта для научного изучения в стране.
Другое исследовательское направление принадлежит
представителям русской эмигрантской мысли, которые проявили повышенный интерес к евразийству, как социокультурному феномену. Подробный анализ различных аспектов евразийства содержится в работах П. Милюкова, В. Шульгина, В. Зеньковского, Г. Струве, В. Варшавского, М. Агурского и др.2.
Неоднократно обращался к феномену евразийства Н.А. Бердяев, который посвятил ему целый ряд публикаций. Характерно, что евразийцы внимательно относились к замечаниям Н.А. Бердяева за его «благожелательно-вдумчивый» подход при оценке их взглядов3. Основанием критически-доброжелательного обмена мнениями между евразийцами и Н.А. Бердяевым были совпадения их позиций по ряду принципиальных вопросов, таких, например, как оценка русской
См.: Задачи Всероссийской научной ассоциации востоковедов//Новый Восток. Кн.
1. М, 1922.
2 Милюков П. Об основах евразийства. Отчет А.С. Изгоева о выступлении
П.Милюкова в Праге//Руль. 1927. 8 января; Шульгин В. Злость//Возрождение.
1926. 16 декабря; Зеньковский В. Русские мыслители и Европа. Критика европейской
культуры у русских мыслителей. Париж, 1926; Струве Г. Русская литература в
изгнании. Опыт исторического обзора зарубежной литературы. - Нью-Йорк, 1956;
Варшавский В. Незамеченное поколение. Нью-Йорк, 1956; Агурский М. Идеология
национал-большевизма. Париж, 1960; Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк,
1956; Степун Ф. Россия между Европой и Азией//Новый журнал. №69. 1962;
Федотов Г. Россия, Европа и мы//Новый град. № 1. 1932; его же. Национальное и
вселенское. Лицо России. Соч. Т. I. Париж, 1980.
3 Карсавин Л.П. Ответ на статью Н.А. Бердяев об евразийцах // Путь. Париж, 1926. №
2. С. 97.
революции и мировой войны, и, связанных с ними таких последствий, как сближение Европы и Азии, обретение Россией статуса государства мирового значения и т.д.
Вместе с тем, при всей близости взглядов сторон на исторические реалии Н.А. Бердяев не принимал евразийство концептуально. В этой связи весьма характерны мысли, высказанные им в письме к П.П. Сувчинскому: «Евразийство есть секта и обладает всеми особенностями сектантской психологии. Секта эта претендует на широкое влияние и предполагает завоевать Россию ... Должен Вам откровенно сказать, что все более и более утверждаюсь в зловредности этой психологии, которую укрепляют евразийцы ... Ваше отношение к западной духовной жизни я считаю проявлением русского нигилизма. И прошу заметить, что сам я очень хорошо понимаю кризис западной культуры, упадочность Запада. Также неприятно мне потворство русскому самомнению и самодовольству. Русская замкнутость есть греховное состояние. Настоящая русская идея есть идея вселенская. Это признавали великие русские люди. И поскольку евразийцы противятся этому духу вселенскости, они противятся русской идее...»1. Тем самым русский философ подчеркивает необходимость разграничения кризиса западной культуры и попытки противопоставления России и Запада, который проявляется в некоторых работах еразийцев. Но вместе с концептуальным неприятием исходных установок евразийства Н.А. Бердяев считал важным подчеркнуть: «Вместе с тем, я признаю, что в новом, пореволюционном поколении вырабатывается новый тип религиозно-национальной интеллигенции, более здоровой и реалистической, более закаленной духовно и преодолевшей рефлектирующую раздвоенность. В этой выработке принимают участие и евразийцы»2. Такова общая мировоззренческая канва взаимоотношений
1 ГАРФ.Ф. 5783. Оп. 1.Ед.хр.411.Л. 171.
2 Бердяев Н.А. Евразийцы // Путь. 1925. № 5. С. 105.
между Н.А. Бердяевым и евразийцами, которая служила основанием диалога по принципиальным вопросам, касающимся статуса и будущего России, отношения России с Западом и Востоком.
Неоднозначным было отношение к евразийству и другого влиятельного представителя русской эмиграции - П.Б. Струве. Изучение и осмысление евразийских идей эволюционизировало у него от «начал терпимости»1 до резко-критической. Двойственность отношения П.Б. Струве к евразийцам была характерной чертой всего его творчества. Причиной столь противоречивой позиции служили как совпадения так и различия их взглядов по многим обсуждаемым проблемам. Совпадения касались необходимости восстановления могущественности российской государственности на основе возрождения национальной идеи. Вместе с тем, П.Б. Струве, который по своему умонастроению был «западником», решительно не принимал одну из исходных основ евразийской концепции - утверждение культурно-исторического своеобразия России- _ Евразии с ее тезисом «исхода к Востоку». В связи с этим он отмечал: «Евразийство мыслит себе Россию как главный элемент особого культурного целого, противополагаемого им романогерманскому миру, создавшему европейско-американскую культуру. Поскольку у евразийцев есть доктрина, эта доктрина сводится к утверждению культурно-расовых особенностей народов евразийского мира. В этом утверждении повторяется обычная ошибка всех таких схем. Известные черты рассматриваются не как меняющиеся, текучий результат исторической обстановки и событий, а как априорно-данные, определяющие и предопределяющие условия этой обстановки и событий» .
Предметом серьезного анализа тема евразийства была и остается в зарубежной исследовательской литературе. Здесь можно выделить
1 Письмо Флоровского Г.В. Трубецкому Н.С//ГАРФ. Ф. 5783. Оп. I. Ед. хр. 312. Л.
124.
2 Струве П.Б. Россия. Русская мысль. София, 1922. Вып. 3. С. 104.
работы таких исследователей, как Н.В. Рязановский, Р. Уильяме, С. Утехин, Г. Кон, Ч. Гальперин, Отто Бесс1. В англо-американской историографии по русской и советской проблематике большой популярностью пользуются историографические взгляды евразийцев. Можно говорить о целой школе историков, продолжающих изучение историографических идей евразийства. Среди ее представителей, кроме основоположников школы Г.В. Вернадского и P.O. Якобсона, можно назвать С.Г. Пушкарева, Ф. Каземзаде, В. Кирхнера, Р.Дж. Кернера и других2.
В силу известных причин в отличие от эмигрантской и иностранной литературы отечественная социально-гуманитарная мысль только в последнее время начала систематически исследовать евразийство, как особое социокультурное явление. Начиная с конца 80-х гг., появилась большая литература, посвященная различным аспектам евразийства. Среди современных исследователей по евразийской теме следует выделить работы А.В. Антощенко, С.Г. Банных, Б.Н.Бессонова, М.Г. Вандалковской, В.В. Ванчугова, А.И. Володина, Ф.И. Гиренка, Л.Н. Гумилева, А.Г. Дугина, В.Ю. Ермолаева, СЮ. Ключникова, В.В. Кожинова, О.В. Манихина, М.А.Маслина, Межуев В.М., С.А. Нижникова, Л.И. Новиковой, Н.А. Омельченко, И.Б. Орловой, А.С.Панарина, Л.В. Пономаревой, С.Б.Роцинского, И.А. Савкина, А.В. Семушкина, В.В. Сербиненко, И.Н. Сиземской, А.В. Соболева, В.Н.Топорова, И.А. Тугаринова, В.М.Хачатуряна, С.С. Хоружего, В.И.Шевченко и др., а также ряда зарубежных исследователей3. В них
1 Boss О. Die Lehre der Eurasier. Wiesbaden. 1961; Riasanovsky N.V. Asia through
Russian Eyes. Russian and Asia. Stanford; Williams R. Culture in Exile. Russian Emigres in
Germany (1881-1941). Cornelle univ. Pr. Ithaca and London. 1972; S. Utechin. Russian
politica? Thought. Land. 1964; Halperin Ch. Russia and Steppe: George Vernadaky and
eurasianiam. Forschungen zur osteuropaischen Geschichte. Wiesbaden. 1985.
2 См.: об этом в статье Гусевой А.В. «Концепция русской самобытности евразийцев».
Л., 1986. Рукопись депонированная в ИНИОН РАН.
3 См.: Гумилев Л.Н. Меня называют евразийцем // Наш современник. № 1. 1991;
Гумилев Л.Н. Заметки последнего евразийца // Наше наследие. № 3. 1991; Гумилев
рассмотрены как классические проблемы, поставленные евразийством, в частности, смысл тезиса «исход к Востоку», суть евразийской духовности, отношение евразийства к спорам «западникови славянофилов», статус философии в евразийской метафизике и т.д. Более углубленному пониманию сути и истоков евразийской концепции способствовали публикации коллективных работ: Россия между Европой и Азией: евразийский соблазн. М., 1993; Евразийская перспектива. М., 1994; Евразийский проект модернизации России: «за» и «против»//Социальная теория и современность. Вып. 14. М., 1995; В поисках своего пути. Россия между Европой и Азией. М., 1997; Евразийская идея и современность. М., 2002 и др. Вопросы, касающиеся
Л.Н. От Руси к России. М., 1992; Гумилев Л.Н., Ермолаев В.Ю. Горе от иллюзий // Вестник высшей школы. № 7-9. 1922; Дугин А. Мистерия Евразии. М., 1996; он же. Основы геополитики. Геополитическое будущее России. М., 1999; Ключников СЮ. Русский узел евразийства//Наш современник. № 3. 1992; Кожинов В. Историософия евразийства//Наш современник. №2. 1992; Манихин О.В. Евразийство. Предчувствия и свершения // Сов. Библиография. № 9. 1991; Маслин М.А. Неоевразийство о судьбе России // Евразийская идея и современность. М., 2002; Межуев В.М. О национальной идее // Вопросы философии. № 12. 1997; Он же. Российский путь цивилизационного развития // Постижение времени. М., 1998; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Евразийский искус // Философские науки. № 12. 1991; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Политическая программа евразийцев: реальность или утопия // Общественные науки и современность. № 1. 1992; Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Два лика евразийства // Свободная мысль. № 7. 1992; Орлова И.Б. Евразийская цивилизация. М., 1998; Панарин А.С. Россия в цивилизационном процессе (между атлантизмом и евразийством). М., 1995; Роцинский СБ. Общественная мысль в допетровской России: столкновение и примирение позиций. М., 1999; Соболев А.В. Князь Трубецкой и евразийство // Литературная учеба. № 6. 1991; Соболев А.В. Полюса евразийства. Л.П.Карсавин (1882-1952), Г.В. Флоровский (1893-1979)//Новый мир. №1. 1992; ТопоровВ.Н. Николай Сергеевич Трубецкой — ученый, мыслитель, человек//Советское славяноведение. № 6. 1990; Тугаринов И.А. Евразийство в круге нашего внимания // Вестник высшей школы.-№7-9. 1992; Хоружий С.С Карсавин и де Местр//Вопросы философии. № 3. 1989; Хоружий С.С. Россия, Евразия и отец Георгий Флоровский // Начала. № 3. 1991; Хоружий С.С. Карсавин, евразийство и ВКП // Вопросы философии. № 2. 1992; Омельченко Н.А. Споры о евразийстве//Политические исследования. № 3. 1992; Игнатов А. "Евразийство" и поиск новой русской культурной идентичности // Вопросы философии. 1995. № 6; он же. Русская философия истории: романтический консерватизм // Вопросы философии. 1999. № 11; Люкс Л. Евразийство и консервативная революция. Соблазн антизападничества в России и Германии // Вопросы философии. 1996. № 3; Он же. Заметки о "революционно-традиционалистской культурной модели "евразийцев" // Вопросы философии. 2003. №7.
проблем национальной идентичности, национального самосознания, самоопределения в условиях глобализации рассматриваются в исследованиях Седовой Н.Н., Петрова И.А., Бадмаева В.Н., Кибасова Г.П., Делокарова К.Х., Ващекина Н.П., Мунтян М.А., Урсул А.Д., Панарина А.С.и др.1
В данном контексте нельзя не отметить фундаментальные исследования великого "последнего евразийца" - Л.Н.Гумилева. Он не только поддерживал основные идеи классического евразийства, но внес много нового в их дальнейшую разработку. Л.Н.Гумилев считал особенно опасным и недопустимым невнимание к влиянию природной среды на процессы протекающие в этнической сфере. Теория пассионарности стала одним из важных составляющих его концепций этногенеза и обоснования этнической общности народов России. Истинного патриота своей страны Л.Н.Гумилева волновало ее будущее. Последние его публикации пронизаны предостережениями о том, что пока российские народы не познают смысла своего единства, своей евразийской сущности, их существование всегда будет проблемным2.
Евразийству, его различным аспектам посвящены ряд кандидатских и докторских диссертаций: Урхановой Р.И., Горяева А.Т., Данилова СИ., Колесниченко Ю.В., Койшыбаева Г.Т., Губбыевой З.О., Игнатовой СВ., ВилентаИ.В., Задохина А.Г., Шатилова А.Б., Пишуна К.В., Пащенко В.Я., Исламова В.В., Ждановой Г.В., и др.3.
1 См.: Седова Н.Н. Человек этнический. Волгоград, 1993; Петров И.А. Россия в
этническом времени. Изд-во ВолГУ, 2000; Бадмаев В.Н. Национальная идентичность:
дискурс и социальная практика. Элиста, 2002; Кибасов Г.П. Этническое пространство.
Волгоград, 2003; Делокаров К.Х. Философия и человек в век глобальных проблем.
М., 1998; Панарин А.С. Искушение глобализмом. М., 2000; Ващекин Н.П., Мунтян
М.А., Урсул А.Д. Глобализация и устойчивое развитие. М., 2002; Многогранная
глобализация (под ред. проф. К.Х.Делокарова). М., 2003.
2 См.: Гумилев Л.Н. От Руси к России. М., 1992; он же. Древняя Русь и Великая степь.
М., 2000; он же. Этногенез и биосфера Земли. СПб., 2001.
3 Урханова Р.И. Евразийство как идейно-политическое течение в русской культуре
XX веке. Автореф. канд. дисс. М., 1992; Горяев А.Т. Евразийство как явление
культуры России: историко-фолософский аспект. Автореф. канд. дисс. М., 1993;
В данных публикациях начат систематический анализ ряда сторон
евразийской концепции. В частности, в диссертационном исследовании
В.В.Исламова рассматриваются проблемы цивилизационной
принадлежности России и перспективы дальнейшего развития евразийской цивилизации в контексте происходящих в современном мире разнообразных изменений. А работа Г.В.Ждановой является специальным диссертационным исследованием по философской историографии евразийства. В ней автор предпринимает попытку реализации проблемно-аналитического подхода к философским аспектам евразийского учения в освещении современных философов, а также представителей других гуманитарных специальностей так или иначе интерпретирующих философские идеи представителей классического евразийства. Данная работа в определенном смысле восполняет указанный пробел. Особо хотелось бы отметить одну из первых докторских диссертаций по евразийству В.Я.Пащенко. Она посвящена раскрытию сущности евразийской идеологии. Автор высказывает убеждение, что матрица евразийского учения, наложенная на современное состояние российского общества, в значительной степени может помочь в преодолении тех трудностей, которые переживает сегодня наша страна. Иными словами, русскую идею в ее евразийском
Игнатова СВ. Историко-философский анализ евразийского учения. Автореф. канд. дисс. М., 1995; ВилентаИ.В. Концепция истории России в научном наследии евразийцев. Автореф. канд. дисс. М., 1996; Шатилов А.Б. Евразийство как феномен политической культуры (двадцатые годы XX века). Автореф. канд. дисс. М., 1999; Задохин А.Г. Процесс становления отношений России с новыми государствами Евразии (в аспектах историко-культурной преемственности). Автореф. докт. дисс. М., 1998; Пишун К.В. Политическое учение евразийства (опыт системной реконструкции и интерпретации). Автореф. канд. дисс. Владивосток, 1999; Пащенко В.Я. Идеология евразийства. Автореф. докт. дисс. М., 2000; Исламов В.В. Евразийская цивилизация: социально-онтологические и методологические аспекты исследования. Уфа, 2002; Жданова Г.В. Евразийство в современных исследованиях. Философские аспекты. М., 2002.
варианте, он считает одной из наиболее перспективных для адекватного отражения современного состояния российского общества.
В целом же евразийство представляет собой многоаспектный социокультурный феномен, носит полиморфный характер и требует соответствующего подхода и внимания. Именно эта целостность, многоплановость и современность концепции евразийства остается малоизученной. Учитывая указанное обстоятельство, необходимы исследования евразийства, исходя из принципа целостности, всеобщности и синтетичности поставленных проблем.
При этом синтезирующим ядром этой целостности выступает проблема самоидентификации России, своеобразия страны, решившей на практике проблему соотношения Запада и Востока, совместив определенным образом ценности Запада и архетипические установки Востока. Эта центральная для евразийцев проблема актуальна и в наши дни, поскольку мир в условиях глобализации ищет новые основания для идентичности. Суть проблемы в том, что во время радикальных цивилизационных трансформаций меняется смысл Запада и Востока, характер взаимоотношения культурных потоков, идущих от Запада и Востока. Тем самым идентичность оказывается не статичной, а динамичной, зависящей от времени, специфики культурно-исторических трансформаций ментальносте российского общества. Исходя из этого в центр диссертационного исследования выносятся концептуальные основы евразийства в целом, а не ее отдельных аспектов, представляющих, на наш взгляд, специальный интерес. Поэтому изучение евразийства, как особого культурного явления в истории России, ведется с учетом востребованности комплекса идей, связанных с проблемой самоидентификации России, высказанных видными представителями отечественной культуры, искавшими решения
сложнейших проблем, касающихся сути России в условиях не менее жесткого кризиса, чем тот, который ныне переживает мир и Россия.
Тем самым, на основании систематического анализа творческого наследия евразийцев мы хотим исследовать . проблему самоидентификации России, показать методологические возможности евразийской идеи для решения социально-философских проблем, вставших перед страной в новых условиях.
Включение в контекст анализа широкого круга эмигрантской литературы, изучение ранее неизвестных архивных материалов, дает возможность расширить проблемное поле трактовки евразийства, как социокультурного феномена, выяснить особенности идеологии евразийского движения, определить место евразийства среди других идейно-философских учений первой половины нынешнего столетия, показать концептуальную значимость ряда фундаментальных идей, высказанных классиками евразийства.
Актуализация проблематики, восходящей к евразийству в современной социальной л духовной ситуации, предполагает более основательный анализ ее концептуально-философских основ, получивших новое звучание в современном познании и общественной практике. Оно определяется прежде всего тем, что трансформации, происходящие в жизни общества способствуют раскрепощению мысли, расширяют исследовательское поле и ставят сложные и ответственные задачи, связанные с осмыслением исторического прошлого России, в контексте происходящих модернизационных процессов. С ним связана и возрастающая актуальность учета концептуальных результатов теоретиков евразийства в философском постижении сути российской действительности.
Объект исследования: концепция евразийства и Россия.
Предмет исследования: евразийская идея и проблема самоидентификации современной России.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования состоит в систематическом анализе сути евразийской идеи в контексте самоидентификации России.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
выявить особенности духовного, идейно-политического и философского контекста основных направлений и тенденций в развитии общественно-политической мысли конца XIX- начала XX в., составляющих реальную методологическую и теоретическую базу евразийства;
определить специфику евразийства, как социокультурного явления, через его сопоставление с известными в философской культуре подходами в оценке осмысления «самобытности России», «идеи России»;
раскрыть сущность евразийской трактовки России-Евразии как особой целостной системы;
определить методологические возможности использования идей евразийства для анализа современных трансформаций России;
выявить фундаментальные социально-философские идеи евразийства, выступающие мировоззренческими ориентирами при решении проблем самоидентификации современной России;
на основании введения в научный оборот неизвестных источников и архивных материалов показать методологическую плодотворность концептуальной интуиции евразийцев о цивилизационном своеобразии России, ее несводимость ни к Западу ни к Востоку.
Методологическая основа и теоретические источники исследования.
В качестве методологической основы принят диалектический метод, который конкретизируется посредством исследовательских подходов, детерминированных сутью главной цели и соответствующих задач. Необходимость решения поставленных задач исследования определило использование исторического метода, таких общенаучных принципов как принцип системности, структурности, целостности и сравнения.
Теоретическую базу диссертационного исследования составили классические работы евразийцев, изданные в различные годы за рубежом и в России, а также обширные архивные материалы, которые стали доступными с конца 80-х гг. Широко использованы научно-исследовательские публикации, материалы научно-практических конференций, материалы «круглых столов», посвященных евразийству. -
Гипотеза исследования состоит в предположении того, исходная идея евразийцев, опирающаяся на тезис «Россия — Евразия», концептуально и методологически продуктивна, особенно в кризисных, переходных стадиях цивилизационного развития, когда происходит очередная «смена вех» и Россия вновь ищет свое место в мире. Характер задаваемых вопросов зависит от особенностей фундаментальных цивилизационных трансформаций. При этом как ни решать проблему о сути России, вопрос об особенностях евразийско-русской культуры, специфики ее отношения к Западу и Востоку не теряет своей значимости. И сегодня явно или подспудно в культуре присутствуют вопросы, поставленные евразийцами, поскольку широко обсуждается проблема цивилизационного своеобразия России. Это свидетельствует не только о непроходящем характере основных вопросов, обсуждающихся в рамках евразийской концепции, но и многих ответов, данных представителями
евразийского движения. Заслуживает, в частности, поддержки идея евразийцев о существовании особой евразийско-русской культуры, мысль об опасности некритического механического заимствования западных моделей цивилизационного развития, тезис о необходимости учета влияния религиозных ценностей на менталитет россиян. При всей спорности некоторых конкретных формулировок и акцентов, детерминированных особенностями 20-х гг. XX в., особенно геополитическими событиями, идеи евразийцев остаются важной частью отечественной гуманитарной культуры, помогающей ориентироваться в современных цивилизационных трансформациях.
Основные положения, выносимые на защиту:
Евразийство - сложное идейно-теоретическое и геополитическое движение, сформировавшееся в противоречивый переходный период российской истории, - отразило особенности эпохи переоценки базовых ценностей. Это нашло отражение в их трактовке роли духа и бытия, пространства и времени, идеологии и государственности, отношения России к Западу и Востоку.
Евразийство, несмотря на относительно небольшой срок своего «официального» существования, смогло вобрать в себя наиболее «болевые» моменты отечественной истории, поскольку попытался ответить на непреходящие, «вечные» вопросы о сущности России, как особой цивилизации, вбирающей в себя нечто и от Востока и от Запада, но не сводимое ни к Западу ни к Востоку.
Больше соглашаясь со славянофилами в споре западников со славянофилами, евразийцы не были согласны со славянофилами по ряду фундаментальных вопросов. При этом они концептуально не отрицали значимость основных достижений европейской мысли, исходили из «синтетической» роли христианской культуры, как имеющей универсальное значение. С этим связана идея симфонической личности
как особого субъекта евразийско-русской культуры. В этом смысле евразийцам более близка была славянофильская концепция о самобытности России, нежели парадигмальные установки западников, поскольку они не могли принять такие цивилизационные особенности западной культуры, как индивидуализм, сциентизм, либерализм, социализм и т.д., которые расходились с их концептуальными суждениями о симфонической личности, как особого субъекта евразийско-русской культуры.
Особый теоретико-методологический интерес представляют «предчувствия», философские интуиции евразийцев о границе, пространстве, роли целостного географического пространства Евразии, в истории взаимоотношения Востока и Запада. Актуализация географической целостности Евразии провоцировала проблему целостности культуры России - Евразии. Суть евразийского подхода к особенностям культурного единства России - Евразии в том, что понятия Россия и Евразия не только и не столько географические, при всей значимости пространственного фактора, сколько общекультурные. Ядром этой культуры выступает истинное православное христианство.
Подчеркнутое евразийством органическое единство географической среды, этнического состава, экономического и политического развития актуально и в современных условиях, поскольку процесс глобализации только тогда может стать перспективной тенденцией цивилизационного развития, когда он не разрушает «почву» культуры. Тем самым глобализация комплементарна локализации, культура «моря» дополнительна культуре «степи» и «леса». И подобно тому как в симфонической личности целостно и соразмерно взаимодействуют два образа жизни (оседлый и кочевой), так и в современной, все более глобализирующейся цивилизации, должны сочетаться универсальное и локальное.
Концептуально плодотворна мысль евразийства о «подчиненной экономике» (П.Н. Савицкий), поскольку именно разрыв между экономическим и ценностно-религиозным и превращение экономического, материального в самоцель привела современную цивилизацию к системному кризису. Преодоление экономикоцентристской парадигмы возможно на пути учета идей евразийцев об освещении ценностно-религиозными идеями любых действий в экономической и государственной сфере.
Высоко оценивая многие социально-философские прозрения евразийцев, их интуитивные «предчувствия» относительно самодостаточности России — Евразии, как цивилизационной целостности, следует учитывать влияние эпохи, времени на акценты, конкретные формулировки идей евразийцев о необходимости сильной централизованной власти, «повороте к Востоку», большем учете «азиатско-азийских» (П.Н. Савицкий) элементов. Этим, на наш взгляд, объясняется определенная непоследовательность евразийской концепции, наличия в ней определенных противоречий, которая была не одним из абстрактных академических философских построений, а реальным мыслительным движением, органически вписанном в политическую топологию своего времени.
Евразийцы подчеркивали открытый характер своей концепции, определяя ее, как «предчувствия и свершения». История показала, что они во многом были правы, поскольку, действительно, многие их идеи оказались не просто созвучны нынешнему бытию, но и служат важным аргументом при обосновании тезиса о существовании самостоятельной цивилизации в России. Поэтому в определенном отношении справедливо утверждение о том, что от объективно-критического восприятия идей евразийства в немалой степени зависит настоящая и будущая судьба страны, которую евразийцы именовали «Россия - Евразия».
Научная новизна исследования. На основании систематического анализа широкого круга новой эмигрантской литературы, концептуализации ранее неизвестных архивных материалов, проделанной другими исследователями работы, рассматривается эволюция основных идей евразийства, выясняются философские основания и особенности идеологии этого движения, определяется место евразийства среди других идейно-философских учений первой половины прошедшего столетия, выявляются идеи, позитивно влияющие на самоидентификацию России, решение новых задач, встающих в сфере философского знания и социально-политической реальности в период глобализации.
Научно-практическая значимость работы. В условиях серьезных реформационных процессов как внутри страны, так и тех глобальных изменений происходящих в мире, евразийство может стать одним из эффективных философско-методологических парадигм в разрешении различных противоречий (в особенности в области поиска национальной идентичности), а концепция евразийства как таковая — одним из подходов научного познания и постижения действительности.
Материалы и результаты работы могут также использованы для дальнейших исследований и разработок при изучении русской философии начала XX в., при подготовке лекционных курсов, проведении практических занятий и составлений пособий по социальной философии, истории русской философии, а также в рамках курса отечественной культуры.
Апробация работы. Основные результаты исследования изложены в ряде монографических исследований по данной теме (1. Гражданская война: «Калмыцкий исход» (соавторство). Волгоград, 1996; 2. Очерки истории калмыцкой эмиграции (соавторство). Элиста, 1998. Рецензия проф. А.И. Бурыкина//Язык. Литература. История. Культура. Информационный бюллетень. СПбГУ, 1999. №36; 3. Евразийство:
«научный замысел» и практические реалии. М., 2001. Рецензия проф. Н.И. Кузнецовой//Вопросы философии. М, 2002. № 10. Рецензия акад. B.C. Мясникова// Вестник КИСЭПИ. Элиста, 2002. №2; 4. Евразийская идея и проблема самоидентификация России. М., 2003.). Различные аспекты учения евразийцев автором были представлены в выступлениях на Всемирном философском конгрессе (М., 1993), международных научно-практических конференциях, симпозиумах, круглых столах. Евразийской проблематике посвящены свыше сорока статей, опубликованных в различных научных журналах. Диссертантом разработан и читается спецкурс «Проблемы национально-государственного строительства (евразийство как явление российской истории)» на историко-юридическом факультете Калмыцкого университета. Актуальность и необходимость внедрения данного курса в учебные программы вузов отмечено государственной инспекцией по аттестации учебных заведений России. Под научной редакцией диссертанта подготовлены ряд исследований по евразийской проблематике.
Структура диссертации состоит из введения, трех глав, семи параграфов, заключения, библиографии и приложение.
Идейно-теоретические и духовные предпосылки евразийства
Логика исследования, которая определена темой нашей работы, ставит нас перед необходимостью осмысления наследия евразийцев во взаимосвязи с теми условиями, в которых они жили и творили, с учетом традиции предшествующей философской мысли, а также с учетом тех изменений, которые со временем произошли с концепцией евразийства. Естественно, такой анализ не может не учитывать реалии современности, когда вновь идет активное обсуждение проблемы России и русской идеи. При этом концепция евразийства выступает необходимым концептуальным основанием для систематического обсуждения проблемы самоидентификации России, осознания ею своей сути, места в современном мире. Представляется, что такая постановка дает новые возможности для объективного и целостного восприятия и интерпретации воззрения евразийцев о сущности России, ее судьбе и месте в мире.
В начале исследования рассмотрим ту духовную атмосферу, в которой возникло евразийство как концепция и движение. Учет этой атмосферы позволит глубже понять внутреннее содержание их философствования. В одной из неопубликованных статей один из основателей евразийства П.Н. Савицкий писал: «Именем евразийства обозначено русское течение, возникшее уже в пореволюционный период и поставившее своей целью создать новую русскую идеологию, способную осмыслить происшедшие в России события и указать молодому поколению цели и методы действия»1. Итак, целью евразийского движения было стремление создать новую идеологию для России, учитывающую реалии XX в. Такая идеология, по мнению их создателей, могла быть методологическим инструментарием для политической практики.
Действительно, значительная часть русской эмиграции, оказавшись за границей, начала анализировать феномен социалистической революции 1917 г., последствия революции и причины поражения в гражданской войне. При этом оценки происшедшего были различными. Часть эмиграции считала, что она является свидетелем случайного переворота, произошедшего в результате стечения обстоятельств, тогда как другие представители эмиграции полагали, что гибель царизма была неизбежна, но на смену ему должна прийти парламентская республика капиталистического типа, а не большевистский режим. Третьи, которых было немного, пытались разобраться глубже в исторических трансформациях, происшедших на Родине. Глубже в данном контексте означало стремление понять события в России не как случайность или неизбежность, а как результат сложного переплетения многих факторов, восходящих своими истоками вглубь истории. Такая методологическая позиция отвергала упрощенное черно-белое изображение событий, происходящих в России, и тем самым смогла стать источником глубоких поисков и споров о сути России и ее месте в истории. Сторонники этой точки зрения составили ядро евразийства и пришли к неординарным выводам в оценке социально-политических, экономических и духовных причин начавшихся радикальных перемен.
Евразийцы были одними из первых, кто интуитивно уловил и стал рационально обосновывать, что революционные события в России свидетельствуют о том, что в мире происходят не просто какие-то локальные перемены, а фундаментальные, принципиальные изменения, которые приводят к смене эпох. Поэтому социальная практика настоятельно требовала анализа этих перемен, нового осмысления бытия.
Центральным в этой связи была проблема самоидентификации России. Эту проблему пытались решить евразийцы.
Будучи сложным и внутренне недостаточно категориально проработанным течением, последнее было связано с противоречивостью условий, в которых творили создатели новой концепции, евразийство как концептуальная система и идеологическая программа вызвала значительный интерес не только у представителей эмиграции, но в первое время и внутри страны, когда идеологический пресс не был столь жесток и прямолинеен как в 30-е и 40-е годы. И такое заинтересованное отношение к новым идеям объяснимо. Оно было связано с поисками модели пригодной для более широкого класса процессов, чем социалистические отношения, которые официально выступали от имени преимущественно рабочего класса и в определенном отношении от имени крестьянства.
Евразийцы об экономико-географической целостности России
Евразийцы понимали важность четкого употребления понятий в своих построениях, старались учесть их смысловые оттенки. Это особенно заметно при анализе взглядов евразийцев по вопросу о сути таких базовых понятий, как «цивилизация» и «культура», решении проблемы их соотношения. Необходимость рассмотрения этих категориальных структур связана с выяснением вопроса о самобытности российской цивилизации. Евразийцы исходили из того, что указанные понятия обнимают почти все многообразие земной человеческой жизни, и являются «центральной осью, вокруг которой в некотором подчиненном порядке, располагаются все прочие ... установки ... системы». В представлении евразийцев понятие «цивилизация» охватывает всю область экономических и социальных явлений жизни человеческого существа, так или иначе связанного с институтом Самосохранения и Продолжения Рода»1. А под культурой они понимали прежде всего духовную культуру, где экономические и технологические отношения попадали в категорию «быта»2. И еще одно замечание связано с тем, что принципиально важным в понятии «культура» являлось религиозное чувство3. В целом евразийцы более охотно и чаще использовали понятия «культура», «культурная среда», нежели понятие «цивилизация», хотя и его использовали по мере необходимости. П.Н. Савицкий, уточняя свое понимание культурной эволюции мира, писал: «Следует понимать, что в культурной эволюции мира мы встречаемся с «культурными средами», одни из которых достигли большего, другие меньшего. Но определить, чего достигла каждая «культурная среда» возможно только при помощи расчлененного по отраслям рассмотрения культуры. Культурная среда, низко стоящая в одних отраслях культуры, может оказаться и сплошь и рядом оказывается высоко стоящей в отраслях других»1.Данный вывод, обосновываемый на многочисленных примерах разных народов, служит основанием принципиального общего заключения: нет общеобязательных критериев сравнения всех культур, позволяющих ставить одни культуры выше других. Из этого следует ряд частных положений, которые служили аргументом при защите самобытности евразийской культуры, не сводимой ни к каким другим культурным средам. Все культуры самобытны, у них есть свои вершины и свои особенности, тогда как у других культур имеются другие достижения. Тем самым доказывалась несоизмеримость различных культур, их самобытность и оригинальность. На то, что могут одни культуры и не могут другие культуры сказываются природные условия этносов, географические границы месторазвития той или иной культуры, ее история, специфика хозяйственно-экономической деятельности. Исходя из этого, евразийцы подчеркивали: «Весь смысл и пафос наших утверждений сводится к тому, что мы осознаем и провозглашаем существование особой евразийско-русской культуры и особого ее субъекта, как симфонической личности» . Таким образом, евразийцы предпочитали термин «культура» для обоснования своих утверждений о динамике мировой истории для того, чтобы преодолеть все более получавшее распространение противопоставление одних народов другим по степени цивилизационного развития. Если же они употребляли этот термин, то трактовали цивилизацию как развивающийся организм, отличающийся от других организмов не по степени развития всех компонентов, а по отдельным проявлениям. Евразийцы не отождествляли цивилизацию с гражданским обществом, а также с отдельными достижениями гражданского общества в области технологии или экономической деятельности. Последнее не случайно, поскольку для трактовки евразийцами сути цивилизации характерны особенности месторазвития и традиции, распространенные в пределах каждой цивилизации. Тем самым каждая цивилизация имеет свои традиции, географические границы, воплощается в форме государства, функционирует как целостная хозяйственно-экономическая система. Все эти теоретико-методологические суждения, в конечном итоге, разрабатывались П.Н. Савицким, Н.С. Трубецким и другими евразийцами для доказательства существования евразийской или евразийско-российской цивилизации, как отдельной самостоятельной цивилизации.
Евразийское наследие о будущей структуризации мира
Евразийские идеи самым тесным образом связаны и с теми цивилизационными трансформациями, которые ныне переживает человечество в целом. Оно проявляется прежде всего в вовлеченности народов разных стран и континентов в общий процесс развития и как результат растущего осознания принадлежности к единой земной цивилизации.
Происходящие изменения нашли отражение в разнообразных теориях и концепциях. Например, в недавнем прошлом в философии достаточное распространение получили теории конвергенции и дивергенции, а в отечественной науке проблема ставилась в контексте «развития и сближения народов», сегодня на первый план вышли вопросы «глобализации» и «локализации». Различные парадигмы развития мира способствовали углублению и конкретизации представлений о сущностной природе человечества, его перспективах, будущем. Разностороннее влияние они оказали и на международные отношения.
Однако при всей основательности этих идей они несут на себе печать своего времени и не всегда отражают глубинные процессы взаимодействия государств и народов, отличающихся различными социокультурными основаниями. Самая главная трудность состоит в объяснении действительной природы этих изменений, что плохо поддается тем теоретическим моделям, которые базируются на эмпирии наших дней.
На сегодня можно выделить две позиции относительно природы и динамики глобальных процессов. Первая акцентирует внимание на политической составляющей и обращает внимание на два момента: первое, эти явления — продукт новейшей истории, а если точнее, то они — продукт последней четверти XX в. и начала нового столетия; второе, что источником их порождения и развития является комплекс глобальных проблем, затрагивающих интересы всего человеческого сообщества.
Подобный подход предопределил и логику политической стратегии и тактики, основанной на необходимости решения проблем глобального характера, обращаясь к чувству самосохранения, здравому смыслу и разуму. При этом выдвигается тезис о примате общечеловеческих ценностей над региональными, национальными, этническими и т.д.
Вторая позиция, которая не совпадает с вполне объяснимыми прагматическими целями политиков, базируется на положениях определенной социальной концепции, согласно которой главные причины наблюдаемых ныне процессов сближения и взаимосвязи различных народов и наций коренятся в самих изначальных глубинных свойствах человечества. Здесь подтверждается известная мысль В.И. Вернадского о единстве человечества. Сторонники данной социальной концепции, давая не совпадающее со взглядами политиков объяснение существа рассматриваемых процессов, предлагают иную стратегию их поддержания и развертывания. По их мнению, необходимо «- акцентировать внимание прежде всего на повсеместное идущей на Земле процессе становления единой мировой культуры;
- в практике международных отношений сосредоточивать главные усилия на максимальном развитии всех видов обмена культурой, опытом, накопленным различными отрядами человечества с целью дальнейшего сближения субъектов, принадлежавших к различным социокультурным структурам;
- всячески утверждать мысль, что решение глобальных проблем должно рассматриваться не в качестве самоцели, затемняющей истинный смысл движения истории, а в качестве естественного следствия этого движения, направленного на дальнейшее развитие сущностных сил всех «видов» гомосапиенс, а стало быть, и установления всеобщих связей между ними»1. Многие исследователи, оценивая процессы глобализации, приходят к выводу, что существование каких-то общечеловеческих ценностей есть уже свершившийся факт, конкретная эмпирическая реальность. При этом приводят факты достижения всеобщего консенсуса по поводу предотвращения ядерной опасности, решения экологических проблем и выработки членами различных социокультурных групп «некоторых единых», признаваемых всеми представлений о добре и зле, идеале и прогрессе.
