Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Критическое рассмотрение теории предиката (ХІХ-ХХІвв.) 24
1. Теория предиката в аспекте общей концепции членов предложения 24
2. История термина «члены предложения». Русская грамматическая мысль в первой половине XIX века 26
3. Развитие теории членов предложения во второй половине XIX века 34
4. Синтаксис XX-XXI века. Теория актуального членения 46
Выводы 59
ГЛАВА II. Типология предикатов. Основные (первоначальные) типы предикатов (операции № 1-3) 62
1. Вступительный теоретический очерк 62
2. Суперпредикаты. Актуальные сегменты предложения, выраженные словосочетаниями, именуемыми в формально-синтаксической теории «предикативными сочетаниями». Событийные члены предложения-ремы, распространенные тематическими обстоятельствами. Модель предложения «П
= (Т-о--> Р-соб» [1] 71
3. Развитие модели (П = Т-о —> Р-соб). Соотнесенность событийной ремы с тематическими актантами-
дополнениями. Модель предложения: «П = (Т-о —> (Т-д — » Р-соб))» [1-2]. Квазипредикаты 81
4. Развитие модели (П = Т-о —> (Т-д — > Р-соб)). Модель предложения: «П = (Т-о --> (Т-д -» (Т-п <-> Р-ск)))» [1- 3]
Выводы
Глава III. Типология предикатов. Предикаты второй очереди. Сирконстанты и актанты в роли предикатов (операции № 4-6) 103
1. Вступительный теоретический очерк 103
2. Актуальные сирконстанты, распространяющие сказуемое и аналогичные ему структуры. Минипредикаты 107
3. Актуальные актанты-дополнения, распространяющиесказуемое и аналогичные ему структуры 127
4. Актуальный актант-подлежащее, распространяющий сказуемое в событийном предложении 134
Выводы 138
ГЛАВА IV. Типология предикатов. Предикаты третьей очереди. Сирконстанты и актанты в составе предикатов и аналогичных им структур (операции №7-9) 140
1. Вступительный теоретический очерк 140
2. Актуальные сирконстанты, являющиеся частью сказуемого или аналогичных ему структур. Предикативы (операция №7) 143
3. Актуальные актанты-дополнения в составе сказуемых и аналогичных ему структур. Операция № 8 148
4. Актуальные актанты-подлежащие в составе сказуемых и аналогичных ему структур. Операция № 9 150
Выводы 163
ГЛАВА V. Типология предикатов. Предикаты четвертой очереди. Актуализация части глагольного или адъективного слова 165
1. Актуализация части глагольного слова 165
2. Актуализация части адъективного слова 190
Выводы 218
ГЛАВА VI. Типология предикатов. Актуализация элементов именного словосочетания 220
1. Вступительный теоретический очерк 220
2. Вторичные (глубинные) предикаты в структуре предложений, содержащих именные словосочетания типа «красные розы» 225
3. Вторичные (глубинные) предикаты в структуре предложений, содержащих именные словосочетания типа «доблесть солдата» и «дом на горе» 264
Вывод 276
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 278
БИБЛИОГРАФИЯ 291
- Теория предиката в аспекте общей концепции членов предложения
- Вступительный теоретический очерк
- Вступительный теоретический очерк
Введение к работе
Предметом настоящей работы является синтаксическая категория предикативности в русском языке в ее самых различных репрезентациях, но только в рамках актуального членения. Все развитие русской синтаксической науки от Ф.И.Буслаева (1818-1897) и А.А.Потебни (1835-1891) до современных академических грамматик (1954, 1960, 1970, 1980), как, впрочем, и зарубежной [Храковский B.C. 1985: 124-180], шло под флагом освобождения от влияния логики, поскольку логические фигуры, отраженные в языковых структурах, нг составляли всего языкового богатства; за пределами предложений, содержанием которых были логические суждения, оставались многочисленные речевые произведения, которые при попытке представигь их в виде логических построений, содержащих подлежащее и сказуемое, выглядели неестественно и нелепо. Так называемая учебно-исследовательская модель [Сидоренко Е.Н. 1970: 127132] с ее пафосом предикативной синтагмы слишком разительно отличалась от естественных речевых композиций, в которых главное было выражено отнюдь не главными членами предложения (ср.: [Шапиро А.Б. 1923]) и в которых предикативные синтагмы были на периферии основной коммуникативной магистрали.
Освобождение синтаксиса от логики было в некоторой степени прогрессивным событием, оно отточило формальный инструмент исследования и выявило правила опознания всех сегментов предложения по их имманентным показателям, а также по внешним коррелятам, содержащимся в типах связи между членами предложения и (особенно) между разными видами речи (вопросо-ответная система). Однако такое «освобождение» имело и отрицательные последствия. Язык невозможно оторвать от логики, поскольку логика - это и есть
содержание языка, а без содержания, в одном своем выражении, язых бессмыслен; языковые модели вне логических интерпретаций превращаются в мертвую схоластику, и это хорошо поняли современные сторонники содержательной лингвистики, именуемой когнитивной ([Кубрякова Е.С. 1997]; [Болдырев Н.Н. 1998: 116-119]). Разумеется, когнитивная лингвистика имеет свою историю происхождения и развития, которая, на первый взгляд, русской науки не касается, а касается только американского физикализма, но она совершенно неожиданно нанесла сокрушительный удар и по русскому синтаксическому формализму с его строгими рангами главных и второстепенных членов предложения, одномерностью и монотонностью синтаксических моделей, искусственных вопросов к каждому члену предложения ([Овсянико-Куликовский Д.Н. 1902]; [Чеснокова Л.Д. 1972]), многиз из которых в живой разговорной речи даже и не задаются, а если задаются, то только благодаря влиянию «вопросо-ответной системы» на естественную речь, превращаемую этим самым в междометную и эс-перантизированную примитивность ([Руделев В.Г. 2001: 10-19]).
Ставя в число релевантных признаков предложения на самое первое место предикативность, академик В.В.Виноградов [Виноградов В.В. 1954: 3-29; 1975: 254-294], видимо, даже не подозревал, что этим самым он разрушает фундамент традиционной лингвистики с ее субъектно-предикативной схоластикой, открывая возможность широкого толкования предиката, однако интерес к актуальному членению предложения, возникший у выдающегося русского ученого в начале 50-х годов [Виноградов В.В. 1954], скорее всего, не случаен [Ковту-нова И.И. 1976: 26]. Что касается непосредственно теории актуального членения, созданной в XIX и XX веке немецкими лингвистами Г.Габеленцем [Gabelentz G.V. 1891: 353-354], Г.Паулем [Paul Н. 1954:
10-12; Пауль Г. 1960] и другими, примененной при описании чешского материала В.Матезиусом [Матезиус В. 1967 а: 239-245; 1967 б: 226-238] и русского - И.П.Распоповым [Распопов И.П. 1961; 1964], И.И.Ковтуновой [Ковтунова И.И. 1976], В.С.Юрченко [Юрченко B.C. 1968] и другими, то здесь открылась невероятно интересная и многообразная картина предикации, которая требовала возврата лингвистики (синтаксиса) к содержательным аспектам, разумеется, прежде всего к логике, но не только к ней, а еще и к той области, которая в XIX и даже в XX веке была описана как психология, а на самом деле была еще не открытой теорией информации [Шеннон К.Э. 1963].
Между тем как лингвистов первой половины XIX века (Н.И.Греча, А.Х.Востокова, П.М.Перевлесского и иных) упрекали в недостаточно активном освобождении от логики, так позже, в начал г XX века Ф.Ф.Фортунатова, А.А.Шахматова и А.М.Пешковского обвиняли в чрезмерном психологизме, и это привело к тому, что у русских ученых до середины XX века мы находим только элементы теории актуального членения, но не саму эту теорию [Ковтунова И.И. 1976: 18-22]. Современная русская синтаксическая наука представляег некое мирное сосуществование старой (формально-грамматической) теории предикации и пока что еще абсолютно новой теории предикации, построенной на базе учения об актуальном членении (ср.: Степанов Ю.С. 1998: 393-394]). Даже в исследованиях одного и того же языковеда иногда благополучно сочетаются обе теории [Распопов И.П. 1961; 1964], или они распределяются по аспектам (например: язык и речь [Ковтунова И.И. 1976]).
В нашем исследовании используются результаты формально-грамматических штудий, предпринимавшихся в разное время русскими языковедами - вплоть до нынешнего времени, однако мы опираем-
ся на положение ([Руделев В.Г. 1992]), согласно которому актуальное членение является единственным способом членения предложения и его вполне достаточно для установления в тексте предиката, а также для построения типологии предикатов русского языка
(ср.: [Карцевский СИ. 2000: 17]). Интересна мысль, высказанная недавно С.В.Пискуновой [Пискунова СВ. 2002] (ср.: [Николаева Т.М. 1972]) о том, что актуальное членение является грамматической формой текста. Соглашаясь с этой мыслью, мы приходим к рассуждению о том, что противопоставление актуального членения формально-грамматическому является в наше время анахронизмом.
Актуальность нашего исследования как раз в том, что русская синтаксическая теория ставится на рельсы универсальной теории информации. Античная теория представляла praedicat (русское слово-калька «сказуемое») как имя признака того, что составляло предмет суждения (subjectum); в русской традиции сказуемое (предикат) -«главный член двусоставного предложения, обозначающий предикативный признак (действие, состояние, свойство), отнесенный к носителю, названному подлежащим...» [Габучан К.В. 1979: 395-396]. В нашем исследовании такой предикат - только частный случай предикации; опознаваемый по некоторым формальным (грамматическим) признакам традиционный предикат может и не быть подлинным предикатом, зато им могут быть не только сказуемые, но и актанты (подлежащие, дополнения) и сирконстанты (обстоятельства), а также целые тексты (предложения) и части сказуемых, актантов и сирконстантов. Предикат - это наиболее важная в информационном отношении часть предложения (текста), актуальный его сегмент, имеющий самые различные формы выражения и самое различное значение в плане логики, психологии и т.д. Синтакси-
ческий предикат - это некое отвлечение от логического предиката (последний - только частный случай первого) и в то же время это некий universum, который ставит синтаксис (вообще лингвистику) в круг дисциплин с теоретико-информационным фундаментом. Наука, не имеющая такого фундамента, не может называться современной наукой и вообще наукой, по крайней мере она не может быть отнесена к числу точных наук и иметь безусловные, не зависящие от «точе:< зрения» результаты.
Хочется отметить, что попытки вывести лингвистику в число точных наук посредством введения в нее элементом подсчета (математическая лингвистика, лингвостатистика и т.д.) положения изменить не могут: точность науке придает только объективный (имманентный) метод. Что же касается теории информации, на которой строится концепция актуальных предикатов, то это некое семантическое основание любой современной теории, какого бы предмета она ни касалась.
Мы не можем отнести себя к числу исследователей-новаторов, которые актуальное членение фразы изначально ставили во главу угла своих рассуждений; мы считаем себя только продолжателем новаторских идей И.П.Распопова и нашего учителя В.Г.Руделева.
Новизна нашего исследования состоит в том, что мы укрепляем позиции той концепции, которая строит модель предикации на материале актуального членения фразы, а главное - в том, что мы представляем себе эту модель как некоторое развивающееся устройство, имеющее этапы предикации, а не просто коллекцию (репертуар) актуальных сегментов, имеющих предикативный смысл. Такой подход к типологии актуальных предикатов уже намечен в работах В.Г.Руделева и продолжен его ученицей Н.И.Рудневой [Руднева Н.И.
1998J, но до конца не доведен и не освобожден полностью от формально-грамматических параллелей. Мы уточняем также понятие-конструкт «словосочетание», подводя под него предикаты или тематические сегменты, формально равные предложению; этим самым мы следуем за создателем теории словосочетаний Ф.Ф.Фортунатовым, освобождая его теорию словосочетания от позднейших модификаций (ср.: [Л.ЕЛопатина 1979:309-310]).
Новым является также наше представление значимых и формально выраженных сегментов предложения вне их обычных, освященных традицией рангов: главные и второстепенные члены предложения. Ломка традиционных представлений в этом плане началась с открытия так называемых детерминантов [Шведова Н.Ю. 1964; 1968; 1973] (см. также: [Сиротинина О.Б. 1965]; [Чернов В.И. 1969]; [Гаврилова Г.Ф. 1985: 116-123]; [Малащенко В.П. 1971]) и завершилась академической грамматикой, в которой даже не употреблен термин «второстепенные члены предложения» [Русская грамматика 2 1980]. Для нас чрезвычайно важны семантические и формальные показатели сегментов предложения (сказуемых, актантов и сирконстаи-тов), важны и типы взаимодействия между указанными сегментами, включая зависимости одного от другого. Но актуализация любого из сегментов предложения делает его самым главным членом предложения; напротив, то, что обычно представлялось как главное, окажется если не второстепенным, то по крайней мере вторичным в сравнении с актуальным.
Метод исследования. О методе исследования мы хотели поговорить более детально и серьезно. Никакая развивающаяся модель языка не может быть построена без применения дедуктивного метода исследования, т.е. такого метода, который предусматривает в самом
начале своего применения конечные результаты такой работы. Дедуктивный метод является неотъемлемой частью порождающих грамматик [Гухман М.М., Ярцева В.Н. 1964: 177-306], но разработан он наиболее детально и обоснованно в работах Л.Ельмслева [Ельмслев Л. 1960]. В нашей интерпретации дедуктивный метод позволяет различные типы предикатов рассматривать как дериваты более общих (первоначальных) классов, но не как самостоятельные типы предикатов. Первоначальный, например, предикат «событие» может выделить в своем составе последующий предикат «сказуемое», а предикат «сказуемое» - предикат «обстоятельство», «дополнение» и даже «подлежащее».
Усиливается дедуктивный метод Л.Ельмслева, однако, не теорией функций датского языковеда, а учением об оппозициях и нейтрали-зациях русского языковеда Н.С.Трубецкого [Трубецкой Н.С. 1960] (см. также: [Руделев В.Г. 1980:3-10; 1985: 11-18; 1990: 1-9; 1995:446-447]). Ельмслевское учение о функциях только констатирует связи и зависимости (также тип этих зависимостей), не определяя информационный «вес» установленных сегментов; теория Н.С.Трубецкого об оппозициях и нейтрализациях позволяет «взвешивать» различные типы лингвистических единиц в пределах одного уровня; она насквозь теоретико-информационна, как отмечает В.Г.Руделев в своих работах.
Семантические основания теории (основные постулаты, определения, гипотезы).
Мы исходим из определения предложения, данного В.Г.Руделевым: «Предложение - минимальная речевая композиция, минимальный текст»; никакой дополнительной информации о предложении мы в его определение не включаем. Предикативность, вслед
за В.В.Виноградовым, мы считаем наиболее важным признаком предложения, но этот признак мы не задаем заранее, а выявляем в процессе анализа предложения и нахождения в нем актуального сегмент.! (= ремы, в отличие от темы, нового, в отличие от данного), последний мы отождествляем с предикатом, находим ему место в общем модели предикации и строим типологию предикатов.
Мы не ставим под сомнение достижений русской и зарубежной науки с ее теорией членов предложения и не повторяем всей процедуры опознания сказуемых, подлежащих, обстоятельств и дополнений, исходя из предположения, что и мы, и наши читатели умеют отличать подлежащее от сказуемого, дополнение от обстоятельства и т.д. по формальным показателям слова, типам связи, вопросам, которые предшествуют ответной фразе и т.д. Некоторые иные определения и допущения, касающиеся членов предложения, уточняются в процессе анализа эмпирического материала.
Считаем, вслед за В.Г.Руделевым, невозможным квалифицировать составные сказуемые как именные и глагольные, поскольку синтаксис более независим от морфологии, чем последняя от неге; неразработанность некоторых проблем морфологаи не должна влиять на синтаксис; именно поэтому так называемые «предикативы» мы квалифицируем не как имена и глаголы, а как актанты, сирконстаи-ты и т.п. В случае,если возникает спорный вопрос о принадлежности сегмента предложения к тому или иному классу сегментов он решается в пользу более информационного сегмента (например, в пользу обстоятельства, а не дополнения и т.п.).
В предложении сочетаются друг с другом не слова, а члены предложения, поэтому за конструктом «словосочетание» мы закрепляем только одно значение - <член предложения, выраженный не
одним словом> (типы словосочетаний уточняются в процессе исследования эмпирического материала; ср., однако: [Курилович Е. 1962: 128-146]; [Л.ЕЛопатина. 1979: 309-310]; [Тулина Т.А. 1976]).
Опираясь в данном случае на работы В.Г.Руделева [Руделев В.Г. 1988: 5-7; 1989: 10-12; 1991: 61-62; 1992; 1996: 5-6]; [Руделев В.Г., Ру-делева О.А. 1996], мы должны непременно отметить сходство рассуждений нашего учителя с положениями трансформационной грамматики Н.Хомского [Хомский Н. 1962: 412-527; 1972 а; 1972 б], хотя идея многомерного предложения (усложненного словосочетаниями) возникла, как мне известно, у В.Г.Руделева независимо от Хомского.
Таким образом, каждая из глав нашей работы будет снабжена своими (дополнительными) определениями и постулатами.
Объектом нашего исследования являются драматические тексты выдающегося русского драматурга Александра Вампилова [Тен-дитник Н. 2001: 98-108]. Мы обратились к этим текстам, поскольку в них отражен немеждометизированный, естественный, не подвергшийся влиянию «учебно-исследовательских» моделей русский литературный язык 60-х годов прошлого века ([Руднева Н.И. 1998]; [Руднева Н.И., Руделев В.Г. 1998]). Осознавая всю нашу ответственность за отход от хрестоматийных повествовательных текстов, мы не можем нг отметить замеченных нами [Цыпин О.А. 2001; 2002] и другими исследователями особенностей диалогической фразы (Ср.: [Якубинскии Л.П. 1923], [Святогор И.П. 1960], [Шведова Н.Ю. 1960], [Шаройко О.И. 1969], [Гельгардт Р.Р. 1971], [Гиндин СИ. 1971], [Гайсина P.M. 1975: 97-101]; [Лаптева О.А. 1976]; [Дресслер В. 1978: 111-137]; [Майенова М.Р. 1978: 425-441], [Пфютце М. 1978: 218-242], [Николаева Т.М. 1978; 1979], [Норман Б.Ю. 1978; 1994], [Брызгунова Е.А. 1979: 74-75]; [Валюсинская З.В. 1979]; [Земская Е.А., Китай городская М.В.,
Ширяев Е.Н. 1981], [Москальская О.И. 1981], [Откупщикова М.И. 1982], [Fontane J. 1983], [Барнет В. 1985: 524-528], [Ляпон М.В. 1985], [Ковтунова И.И. 1986], [Бакалова З.Н. 1988], [Аксенова И.Н., Жалгина Т.А. 1991], [Руделев В.Г. 1991: 169], [Руделева О.А. 1991: 170], [Винокур Т.Г. 1993], [Крысин Л.П. 1995], [Левицкий Ю.А. 1995], [Кладо-ва М.Ю. 1998: 60-63], [Белецкая О.Д. 1999: 32-37; 37-42], [Карцевский СИ. 2000: 11]): она, как правило, эллиптична и нуждается в реконструкции (= коррекции); она распределена по отдельным репликам говорящих героев и адекватна повествовательным моделям только в идеале (мысль об идеальных моделях в диалогических текстах была нами высказана в 2000 году ([Цыпин О.А. 2000 а; 2000 б; 2000 в]; см. также: [Цыпин О.А. 2001]; [Руделев В.Г., Цыпин О.А. 2001: 78]). Драматические тексты неоднородны: в них, наряду с вопросоответными композициями и ансамблями дополняющих друг друга реплик (ср.: Карцевский СИ. 2000: 19), из которых возникают идеальные гипотак-сические и паратаксические фразы, содержатся ремарки и иные вкрапления авторского повествования. Это создает известные трудности анализа, но одновременно и помогает реконструировать идеальные фразы. Более всего, однако, этой работе способствует разделение текста на вопросы и ответы: вопрос делает актуальное членение фразы однозначным, и он больше, чем некоторые другие данные, например, порядок слов позволяет исследователю находить рематические сегменты (ср.: [Адамец П. 1966]; [Сиротинина О.Б. 1965; 1966; 1974; 1980; Саратов, 1992]; [Кравчук И.А. 1967]; [Попова З.Д. 1965]).
Поскольку вопросительные фразы детально исследованы и описаны в диссертационном сочинении Н.И.Рудневой [Руднева Н.И. 1998] (см. также: [Руднева Н.И., Руделев В.Г. 1998: 39-40]), мы обращаем больше внимания на ответные конструкции, используя материа-
лы своей предшественницы и находя, однако, новые (не замеченные ею) примеры. Следует отметить, что кроме диссертационного сочинения Н.И.Рудневой и нашей кандидатской диссертации, лингвистических исследований, посвященных А.Вампилову, видимо, нет. Что касается общей филологической обработки текстов Вампилова и литературоведческой оценки его сочинений, то здесь особенно выделяются исследования Б.Ф.Сушкова [Сушков Б.Ф. 1989] (см. об этом: [Ру-делев В.Г. 2000-2001 3: 202-204]). См.также: [Иванова Л.Л. 1983], [Зборовец И.В. 1983], [ЖурчеваТ.В. 1984], [Меркулова М.Г. 1995].
Говоря о том, что язык произведений А.Вампилова - литературный, не следует забывать, что это разговорный вариант литературного языка и что он представлен разными стилями разговорно-литературной речи, вплоть до весьма сниженной, но не эсперантизи-рованной, хотя как художественный прием эсперантизация, междоме-тизация и депоэтизация речи автором используегся для придания колорита речи некоторых персонажей. В общем - это речь целой эпохи в жизни русского народа со всеми ее особенностями: достоинствами и недостатками.
Теоретическое значение работы мы определяем сами (смеем определять) как разработку синтаксической теории, основой которой является в первую очередь содержание, т.е. понятийный, концептуальный характер текста (ср. [Бабушкин А.П. 1996], [Волохина Г.А., Попова З.Д. 1998: 119-121; 1999]; [Булыгина Т.В., Крылов С.А. 1998: 385-386]); абстрактное содержание упомянутых синтаксических сущностей определяется только актуальным членением, т.е. той предикацией, которую мы считаем единственной в силу ее теоретико-информационного характера (ср. с попытками определить семантику предложения через формально-грамматические схемы предложения:
[Белошапкова B.A. 1978]; [Кокорина СИ. 1975]; [НизяеваГ.Ф. 1978]; [Попова З.Д. 1996]; [Распопов И.П. 1976: 65-70]; [Шмелева Т.В. 1978).
Попытки создания такой теории предпринимались ([Руделев В.Г. 1992], [Руднева Н.И. 1998]), но они не были доведены до логического завершения. Будучи содержательной (= концептуальной, понятийной, когнитивной), наша теория опирается также и на формальные (выразительные) средства, т.е. на способы выражения предикати (через событийные сегменты, сказуемые, актанты, сирконстанты и даже элементы последних. Что касается сегментов (членов) предложения, выражающих в предложении основу (= тему) и предицируе-мую часть (= рему), то учитывается и их содержание, правда, только касательно рематической части предложения. В этом смысле особенно важны интерпретации основной части составного сказуемого в качестве актантов, сирконстантов, особого рода сказуемых, но нг именных или глагольных сегментов, как это делается в традиционном синтаксисе, в котором проблемы собственно синтаксические и морфологические не разграничены. Так, например, составное сказуемое, в котором находится наречие, вообще игнорируется, поскольку наречи г - не глагол и не имя; составные же сказуемые с предикативами, выраженными прилагательными, несправедливо называются именными, хотя прилагательное вместе с глаголом, а не с именем (существительным) образует общий частеречный надкласе со значением <признака> (см.: [Руделев В.Г., Руделева О.А. 1995]; [Челюбеева Н.В. 1988]; [Федотов А.Н. 1997]).
Весьма важным является также представление типов актуального членения как результата развития (= развертывания) общей синтаксической модели, а не как некой суммы никак не связанных между
собою типов актуализации (ср.: [Распопов И.П. 1961; 1964], [Ковту-нова И.И. 1976]). Такой модели развертывания актуальных сегментов еще не было построено.
Цель настоящей работы построить порождающую модель речевых актов, в которой были бы учтены все без исключения актуальные сегменты, описанные в литературе, предполагаемые и неожиданные, которые будут открыты при изучении драматических текстов Александра Вампилова. Работа эта невероятно трудна, она предпринималась В.Г.Руделевым и его учениками, она предпринималась и нами [Цыпин О.А. 2002], но в каждом случае не была до конца удачной, поскольку претендовала на нечто большее, чем регистрация типа актуального членения. Только в последнее время стало ясно, что актуальное членение определяет структуру высказывания и тип предикации на основной магистрали передачи информации; всякая вторична? (потенциальная) предикация создает объемность речи, ее многомерность; кроме того, не следует слишком доверчиво относиться к вариантам высказывания, особенно связанным с инверсией. Как правило, в случае инверсии мы имеем дело с более сложными фактами, чем обычное стремление к выразительности говорящих и слушающих.
Цель работы определяет ее задачи, из которых наиболее важной является задача № 1: выявить и описать этапы порождения текстов с актуальным членением.
Мы отрицаем возможность речевых преобразований одного и того же текста в плане актуального членения типа «Дай мне кусо::< хлеба», «Дай мне кусок хлеба», «Дай мне кусок хлеба», «Дай мне кусок хлеба». Коммуникативное задание подчиняется правилам действия модели, которая предполагает этапы: 1. П = Т-о —> Р-соб; 2. Р-соб
= Т-д —» Р-соб; 3. Р-соб = Т-п <—> Р-ск. И т.д. Количество операций уточняется в процессе исследования.
Задача № 2: выявить смысл и форму сегментов, образуемых применением операций 1,2, 3 и т.д.
П - символ <предложения>. «П =...» значит Предложение состоит из...>. Т-о - <тематическое обстоятельство, экспозитивный сир-констант, пространственная, временная или какая-то иная сцена, на которой развертывается событие>. Р-соб - сегмент, выражающий Событие, о котором говорится в предложении>, ответ на вопрос типа «Что происходит?», «Что случилось?» и т.д. Т-д - тематический актант-дополнение со значением <субъекта> или <объекта>; это, ка< правило, второй актант в предложении, наряду с первым актантом-подлежащим. Т-п - тематический актант-подлежащее; опознается традиционно по именительному падежу имени. Р-ск - <рематическог сказуемое>. И т.д.
Задача № 3: выявить и описать типы связи между сегментами предложения.
«—>» - слабая зависимость (слабое управление, примыкание и т.п.); «—»» - сильная зависимость (сильное управление, детерминация и т.п.); «<~>» - взаимозависимость (согласование, координация л т.п.).
Перечисленные задачи соответствуют предварительному исследованию, которое предшествует собственно типологическому описанию предикатов, их классификации, рассмотрению оппозиций и нейтрализации. Собственно типологическое описание предполагает:
задачу № 4: описать типы предикатов, их оппозиции, корреля- -ции;
задачу № 5: описать случаи нейтрализации предикативных оппозиций и на основании их построить классификационную модель предикатов.
Следующая серия задач связана с классификаций предложении и их сегментов (предикатов) с точки зрения полноты (распространенности) или неполноты (эллиптичности), а также замены значимые сегментов предложений дейктическими (местоименными) вариантами. Количество данных задач, их порядок и правила реконструкции (коррекции) текстов будут уточнены в ходе непосредственного исследования.
На защиту выносятся следующие положения:
Актуальное членение предложения является показателем его содержания и формы; оно принадлежит языку, хотя и имеет речевЕлг варианты (инверсии, эллиптические сокращения, присоединения и проч.).
Актуальное членение является результатом действия порождающего устройства, в котором предусмотрено точное количестзо операций членения текста и выделения в нем информационно значимых сегментов.
Формально-грамматические показатели имеют значение лишь тогда, когда они совпадают с актуальными, информационно значимыми показателями; никакого отдельного от актуального формально-грамматического членения предложения не существует.
Информационно значимые, актуальные сегменты имеют ранги - в зависимости от номера операции, в результате которой они выделяются; чем выше порядковый номер операции получения актуального сегмента предложения, тем большую информацию содержит этот сегмент.
Драматические (вообще - диалогические) тексты являются наиболее продуктивными типами речи; все они. в отличие от монологических, деформированы, эллиптичны, нуждаются в реконструкции (коррекции) и подведении под идеальную модель.
Каждое из предложений, содержащее актуальный сегмент, выступает по крайней мере в трех вариантах: полном, дейктической (местоименном) и неполном; полный вариант предложения наиболее ярко представляет идеальную модель, а дейктический и неполный варианты передают лишь часть информации, подчас даже и актуальной; недостающие сегменты могут содержаться в контактирующих репликах-фразах или восстанавливаться по аналогии с другими фразами.
7. В случае, если какой-либо сегмент (актуальный или тематиче
ский) попадает под двойные рубрики (например, его можно с успехом
отнести к актанту-дополнению и к сирконстанту), его следует отно
сить к более информационной синтаксической единице (в приведен
ном случае - к сирконстанту-обстоятельству).
Практическая значимость работы. Будучи учителем-практиком (преподавая в школе русский язык, директорствуя и являясь председателем методического объединения), я чувствую ясно, ка< нужна в школе хорошая синтаксическая теория, отвечающая духу времени, опирающаяся на достижения современной мысли. Никакая совершенная методика не спасет преподавание языка от плохой теории и не окажет помощи учителю-словеснику. Актуальный синтаксис, внедренный в школьную практику, станет хорошей основой более глубокой и эффективной передачи лингвистических знаний (не только в смысле грамотности, но и общей языковой культуры). Нерешенные синтаксические задачи тормозят преподавание языка, исключают творчество, приводят к бессмысленной зубрежке. Как, например, до-
биться от учеников творческого осмысления языковых фактов, если синтаксис насквозь формалистичен и пропитан морфологическим браком? Дети обязаны, допустим, находить тип связи управления в случаях «заблудился в лесу», «сижу в комнате», хотя синтаксически г концепты здесь аналогичны случаям «сижу дома», где налицо совершенно точно не управление, а примыкание. Устранение морфологических препон и переход на чисто синтаксическую теорию (во всех приведенных случаях находится не управление, а примыкание, поскольку здесь всюду - обстоятельство) упростит преподавание и устранит возможность постоянных ошибок, бороться с которыми, используя логические правила, невозможно. То же самое в случае «приехал зимой»; как можно решить здесь синтаксическую задачу выявления типа связи, если вопрос дискуссионен в плане морфологии (существительное «зимой» или «наречие»?). Синтаксические задачи не должны зависеть от нерешенных морфологических проблем; актуальное чле-нение текста просится в школьные методики, вообще - в школьную практику, а доведенная до совершенства теория актуального членения ставит науку о русском языке в круг самых совершенных, точных наук.
Мы не настаиваем в данном случае на обычных утверждениях о спецкурсах и спецсеминарах на тему об актуальном членении: темами этих учебных занятий в вузе могут быть самые различные открытия, сделанные в области русского языка. Невозможно, однако, не сказать о приоритетном характере русского синтаксиса, и (особенно) актуального его варианта, отражающего менталитет русского народа. Думаем, что внедрение в преподавание русского языка в школе и вузе теории актуального членения текста будет надежным тормозом эсперан-
тизации и междометизации русского языка и хорошим подспорьем в борьбе за подлинную современную культуру русской речи.
Выдающиеся русские ученые-языковеды И.А.Бодуэн де Курте-нэ, Ф.Ф.Фортунатов, Л.В.Щерба, В.В.Виноградов всегда были обеспокоены отставанием школьной теории русского языка от академической и университетской, хотя и академическая теория их не всегда устраивала. Те противоречия, которые сейчас имеются в обеих теориях, нуждаются в устранении; школьные учебники по русскому языку отражают вчерашний и даже позавчерашний день русской и мировой лингвистической науки, и это особенно касается синтаксиса, с его искусственной, суррогатной «учебно-исследовательской» моделью и вопросо-ответной методикой опознания синтаксических объектоЕ.. Актуальный синтаксис, внедренный в школьную работу, открывает дорогу творчеству и препятствует стандарту, который, к сожалению, все больше и больше проникает в школу.
Апробация работы. Диссертация обсуждена на кафедре русского языка Тамбовского государственного университета имени Г.Р.Державина и на методическом объединении учителей-словесников города Тамбова.
Основные теоретические положения и праістические результаты доложены на научных международных и межвузовских конференциях в городе Тамбове, на ежегодных научных конференциях Тамбовского государственного университета имени Г.Р.Державина, на объединениях учителей-словесников города Тамбова; они частично внедрены в практику преподавания русского языка в школе № 2 города Тамбова и в лекционные курсы, читаемые нашим учителем и научным консультантом профессором В.Г.Руделевым в Тамбовском государственном университете; они стали предметом обсуждения в нескольких ди-
пломных работах, подготовленных под руководством профессора В.Г.Руделева (при нашем непосредственном участии) и защищенных в 2002 году.
Диссертант выступал в качестве оппонента при защите кандидатской диссертации Н.Г.Серебренниковой «Механизм эпитета (на материале поэзии К.Бальмонта)» (2002 г.) и рецензентом нескольких научных сочинений (в частности, автореферата кандидатской диссертации В.В.Губаревой, посвященной композиции диалектных текстов). На научные публикации диссертанта печатались отзывы и рецензии профессора В.Г.Руделева, доцента М.К.Поликарповой и заслуженного учителя Российской Федерации Е.Н.Поздняковой.
Теория предиката в аспекте общей концепции членов предложения
Современные русские грамматики и лингвистические энциклопедии определяют предикат (от позднелат. praedicatum сказанное , русский термин-калька «сказуемое») - как «главный член двусоставного предложения, обозначающий предикативный признак (действие, состояние, свойство), отнесенный к носителю, названному подлежащим» [Габучан К.В. 1979 а: 212-213] (Ср. аналогичные определения, данные А.А.Шахматовым [Шахматов А.А. 1941], А.М.Пешковским [Пешковский A.M. 1956: 165-182], В.В.Виноградовым [Виноградов В.В. 1975: 254-294], Д.Н.Шмелевым [Шмелев Д.Н. 1960: 14-21] и др. [Грамматика II 1954:386-387]).
Оставляя пока что без рассмотрения все определяющие признаки предиката ( главный член предложения элемент двусоставного предложения имеющий предикативный признак ), обратим внимание на то, что предикат - это член предложения, т.е. это один из самых важных и самых сложных конструктов русского (по крайней мере) синтаксиса. Попытки обойтись без учения о членах предложения в фундаментальных исследованиях и описаниях русского языка (ср., напр.: [Хомский Н. 1962: 412-527] или [Грамматика 1970]) вряд ли оказались удачными и продуктивными (ср.: [Храковский B.C. 1985: 124-180]; [Долинина И.Б. 1969]); по сути дела это был добровольный отказ от осмысления семантики, которую несут на себе конструкты, именуемые членами предложения, и эта семантика отнюдь не второстепенная (ср.: [Попова З.Д. 1984; 1985: 108-115]; см. также: [Аване-сов Р.И. 1936]; [Александров Н.М. 1957; 1963]; [Кротевич Е.В. 1954]; [Ломтев Т.П. I960]; Мещанинов И.И. 1978]; [Мигирин В.Н. 1959]; Никитин В.М. 1961; 1972: 270-275; 1985: 102-108; 1969]; [Рословец Я.И. 1976:92-100]).
Откуда взялся термин «члены предложения»? Почему нельзя обойтись одним лишь конструктом «слова» («части речи»)? В концг концов ведь и части речи первоначально мыслились как члены (то есть части) предложения (= речи). Ответ на этот вопрос находим в современных определениях членов предложения: во-первых, члены предложения - не всегда слова (в отличие от частей речи, которыг привязаны именно к классам слов), но иногда - еще и словосочетания [Габучан К.В. 1979 б: 395-396], т.е. некоторые совокупности слов, нг разделяемые на данном этапе анализа (ср.:[Лопатина Л.Е. 1979 а: 309-310]. Во-вторых, не существует однозначного соответствия межд;/ частеречными классами и их синтаксическими функциями: один и тог же член предложения может быть выражен различными частями речи [Арутюнова Н.Д. 1998: 584-585]. И, как теперь уже ясно, необходимо говорить и о третьей причине введения в обиход термина «члены предложения»: в концептуальном отношении семантико-грамматические классы слов (= части речи) и значимые сегменты предложения (= члены предложения) - не одно и то же. Члены предложения имеют более абстрактную семантику, обобщающую значения различных семантико-грамматических классов слов; в наиболее ранних работах по русскому синтаксису (первая половина XIX века) семантику членов предложения (по крайней мере некоторых из них, так называемых «главных членов предложения») соотносили с логическими категориями (логическим субъектом и логическим предикатом) (см. также: [Арутюнова 1998 в: 392]; о восточнославянских языковедах XIX века см.: [Булахов М.Г. 1976]).
Вступительный теоретический очерк
Как уже говорилось во «Введении», нами предпринимается попытка создания типологии предикатов с учетом только актуального членения предложения. Опыта такого рода работы пока еще нет, а в истории синтаксической науки предикаты вообще представлялись без учета актуального членения фразы, поскольку таковое было открыто довольно поздно (вторая половина XIX века). Можно, однако, предполагать: что первоначальное значение термина «praedicatum» ска-занное применительно к логике как обозначения конститутивного члена суждения, т.е. того, что высказывается (утверждается или отрицается) о субъекте, включало в себя имплицитно информационное движение мысли - от данного к новому, хотя на это и не акцентировалось внимание: выбора актуального типа в предложениях, выражающих суждения, фактически не было, а иные типы предложений просто не имелись в виду (ср.: [Аристотель. 1978]; [Клини С. 1957]; [Карри Х.Б. 1969]; [Панфилов В.З. 1971]; [Алисова Т.К. 1971]; [Арутюнова Н.Д. 1980; 1998: 392; [Демьянков В.З. 1980]; [Кибрик А.Е. 1980]). Семантическая типология предикатов в прямом (первоначальном) смысле этого термина разрабатывалась довольно активно (см., напр.: [Степанов Ю.С. 1981]), но она не касалась предикатов предложений, находящихся за пределами логических фигур. Для нас логический предикат и его соответствие в языке (в предложении, адекватном суждению, представляет единственный тип - безотносительно к своим конкретным реализациям (=выражениям), а современное логическое направление в языкознании, представленное именами Б.Рассела (1872-1970) [Рассел Б. 1959], Л.Витгенштейна (1889-1951) [Витгенштейн Л. 1958], Р.Карнапа (1891-1970) [Карнап Р. 1959] и др. (см. [Арутюнова Н.Д. 1998 а]; см. также: [Степанов Ю.С. 1973; 1985]; [Попов П.С., Стяжкин Н.И. 1974]; [Падучева Е.В. 1974; 1985]; [Арутюнова Н.Д. 1976 в; 1998 а]; [Фреге Г. 1977]; [Петров В.В. 1977]) - лишь частным случаем описания языка в плане синтаксиса.
Другое дело - оторванные от логики «грамматические предикаты-сказуемые»; в отношении этих конституционных членов предложения термин «предикат» только в случаях полного совпадения грамматического и логического; во всех иных случаях употребление термина «предикат» некорректно: произошло расхождение первоначального термина «praedicatum» и его кальки «сказуемое» (ср.: [Шахматов А.А. 1941]; [Пешковский A.M. 1956]; [Стеблин-Каменский М.И. 1956]; [Курилович Е. 1962: 128-146]; [Алисова Т.Б. 1970]; [Золотова Г.А. 1973]; [Попов А.С. 1976]; [Русская грамматика 2 1980]; [Guiraud-Weber М. 1984]). Разумеется, здесь может быть установлена и описана интересная типология (типология сказуемых: «простых» или «составных» [Грамматика 2, 1 1954]) - как с упоминаниями о частеречных выражениях («именное» и «глагольное» сказуемое), так и без таковых. Но это не та типология, которая интересует нас. Точнее, она будет, несомненно, учтена, если станут известны какие-либо соответствия сказуемых или их сегментов истинным предикатам - актуальным участкам предложения.
Расхождения между терминами «предикат» - «предикативность» и «предикация» нам не кажутся корректными (ср.: [Виноградов В.В. 1954: 3-29]; [Грамматика II, 1 1954]; [Стеблин-Каменский М.И. 1956]; [Адмони В.Г. 1957; I960]; [Ломтев Т.П. 1972]; [Кацнель-сон С.Д. 1972]; [Русская грамматика 2 1980]); это лишь дань традиции, опасение разрушить «связь времен» и лишить грамматическое сказуемое его мнимых предикатных свойств, поскольку все развитие русской синтаксической теории в России шло под флагом освобождения от влияния логики и искоренения логической терминологии из языка описания фразы. Наступило время придать термину «предикат» его истинное значение - важнейший информационный сегмент предложения; новое, что сообщается в предложении относительно предшествующего данного (здесь же уместны термины: «предицируемая часть», «рема» и др., уже обсужденные в настоящей работе, - см. выше).
Вступительный теоретический очерк
Так называемые «второстепенные члены предложения» (обстоятельства и дополнения) на самом деле часто бывшот самым главным в предложении, образуя «предицируемую часть» (термин И.П.Распопова [Распопов И.П. 1961]); называя актуальные актанты и сирконстанты «ремой», «новым», «предицируемой частью», языковеды не решались присваивать им ранг предикатов именно в силу мнимой второстепенности «второстепенных членов предложения» (Ср.: [Бусаев Ф.И. II 1858 / 1959]; [Потебня А.А. 1958]; [Овсянико-Куликовский Д.Н. 1902]; [Аванесов Р.И. 1936]; [Шахматов А.А. 1941]; [Пешковский A.M. 1956]; [Шапиро А.Б. 1957]; [Ломтев Т.П. I960]; [Грамматика 2, 1 1954]; [Грамматика 2, 1 I960]; [Щерба Л.В. 1958]; [Рословец Я.И. 1976]; [Мещанинов И.И. 1978]; [Есперсен О. 1958]; [Курилович Е. 1962: 128-146]; [Шведова Н.Ю. 1964]; [Члены предложения 1972]; [Кибрик А.Е. 1980]; [Русская грамматика 2 1980]; [Фил-лмор Ч. 1981]; [Золотова Г.А. 1982: 135-136, 101-121]; [Попова З.Д. 1984]; [Теньер Л. 1988]; [Арутюнова Н.Д. 1998 д: 584-585]; [Шмелев Д.Н. 1960: 14-21]; [Габучан К.В. 1979: 395-396]). Отсюда, как нам кажется, и мысль о двойном членении предложения - актуальном и формально-грамматическом или об актуальном членении предложения в речи и формально-грамматическом - в языке [Ковтунова И.И. 1976].
Признавая необходимость осмысления актуальных обстоятельств, дополнений и подлежащих как наиболее важных участков предложения, профессор В.Г.Руделев [Руделев В.Г. 1992], тем не менее, не мог себе представить рематический характер актантов и сир-константов как развитие синтаксической модели языка, хотя им уже осознавались отличия распространителей сказуемого от аналогичных элементов, относящихся к предложению в целом. В.Г.Руделев был склонен считать актуализацию «второстепенных членов предложения» и подлежащих (последние к «второстепенным членам предложения», находясь в рамках русских традиций, отнести нелегко) результатом речевых инверсий, хотя примеры инверсий им приводились и без актуальной ломки предложения (ср. пример из В.Белова: «Ворона каркнула на высоком стожаре»). Выход из положения был найден ученицей В.Г.Руделева Н.И.Рудневой [Руднева 1998]; именно Н.И.Руднева представила актуальные актанты и сирконстанты ка: подлинные предикаты, несмотря на то, что они составляли только части распространенных сказуемых, опознаваемых традиционно, или даже подлежащие, т.е. то, что всегда противопоставлялось сказуемым. Эта абсолютно новаторская идея была первоначально непонятна нам [Цыпин О.А. 2002]. И вот какова причина непонимания. Дело в том, что и обстоятельство, и дополнение способны быть в подчинении нг только у событийной ремы, но и у рематического сказуемого, вытесняя последнее в тему. О подлежащем такое не скажешь: в противопоставлении тематического подлежащего и рематического сказуемого только и проявляется истинная предикативность. С другой стороны, есть предложения типа «Входит Вера» - с рематическим подлежащим. Вот здесь и начинаются трудности, которые нам, как кажется, удалось преодолеть. Смысл актуального членения типа «Входит Вера» в том, что это - развитие предложения с суперпредикатом, а не с предикатом просто. Развиваясь, суперпредикат модели: П = (Т-о — Р-соб) превращается в распространенный предикат (сказуемое с зависящим от него подлежащим), и подлежащее становится предикатом. Суперпредикаты могут выделять из своего состава и рематические обстоятельства, и дополнения (так бывает часто в вопросительных фразах), но главное для них - актуализация подлежащих.
