Содержание к диссертации
Введение
1 ПРОБЛЕМА ГЕНЕЗИСА КАТЕГОРИИ ОДУШЕВЛЕННОСТИ В РУССКОМ ЯЗЫКЕ 12
1.1 Истоки категории одушевленности в русском языке 12
1.2 Родительный падеж в значении винительного как маркер неполной синтаксической переходности в русском предложении 30
Выводы 48
2 РАЗВИТИЕ КАТЕГОРИИ ОДУШЕВЛЕННОСТИ В ЯЗЫКЕ ДРЕВНЕРУССКОГО И СРЕДНЕРУССКОГО ПЕРИОДОВ 51
2.1 Становление категории одушевленности в обозначениях человека 51
2.1.1 Оформление винительного падежа в единственном числе 52
2.1.2 Оформление винительного падежа во множественном числе 84
2.2 Становление категории одушевленности в обозначениях животных, птиц
и рыб 110
2.2.1 Оформление винительного падежа в единственном числе 110
2.2.2 Оформление винительного падежа во множественном числе 127
Выводы 132
3 НЕСООТВЕТСТВИЕ ЛЕКСИКО-ГРАММАТИЧЕСКОГО ПРИЗНАКА «ОДУШЕВЛЕННОЕ-НЕОДУШЕВЛЕННОЕ» И НАУЧНОГО ПОНЯТИЯ «ЖИВОЕ-НЕЖИВОЕ» 136
3.1 Речевые реализации существительных, обозначающих живые объекты, в аспекте несоответствия обыденных представлений и научных знаний о них 136
3.2 Речевые реализации существительных, обозначающих неживые объекты,
в аспекте несоответствия обыденных представлений и научных знаний о них 157
3.3 Речевые реализации одушевленных и неодушевленных существительных в переносном значении 170
3.3 Трансформация значения одушевленных существительных в предложных конструкциях 181
Выводы 185
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 189
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 194
- Истоки категории одушевленности в русском языке
- Становление категории одушевленности в обозначениях человека
- Речевые реализации существительных, обозначающих живые объекты, в аспекте несоответствия обыденных представлений и научных знаний о них
Введение к работе
Актуальность темы. Исторические изменения языковой структуры по-разному трактуются в лингвистической литературе (Будагов 1965, 1977). Нет единообразия и согласия в понимании движущей силы и самой природы языковых изменений (Николаева 1991, 1996). До сих пор остаются неопределенными не только многочисленные факторы развития, но и понятия языкового прогрес-са, языковой эволюции (Степанов 1981). В последние десятилетия среди проблем исторической грамматики существенное место стал занимать вопрос о семантике грамматических категорий, об их содержательной стороне , так как понимание семантических отношений важно для установления путей возникновения формальных различий (Супрун 1989, с.437).
Категория одушевленности как специфически русская (великорусская)
грамматическая особенность является одним из интереснейших и до сих пор
еще недостаточно изученных, особенно в историческом плане, объектов иссле
дования, несмотря на ее многолетнее и разностороннее рассмотрение как в оте
чественной, так и в зарубежной лингвистике. Предприняты попытки установить
причины возникновения и последовательность распространения В=Р на раз
личные группы существительных (Булаховский 1939; Ушакова 1949; Шахматов
^ 1957; Кузнецов 1959; Кедайтене 1961; Степанов 1975; Мадоян 1980; Klenin
1983; Хабургаев 1990 и др.), достаточно подробно описано проявление категории одушевленности в современном русском языке (Зализняк 1964, 1967; Ельм-слев 1972; Ревзина 1973; Бондарко 1976а; Ицкович 1980, 1982; Кедайтене 1982; Виноградов 1986; Чеснокова 1987, 1991; Нарушевич 1996 и др.). Правда, предыдущие исследования были узконаправленными: исторический анализ осуществлялся или на материале одного или нескольких памятников письменности (Frink 1962; Болек 1977; Мадоян 1980; Лигай 1987), или развитие категории
1 «Итогом развития морфологии в течение века явилось смещение акцентов в сфере исследовательских интересов и переход от формально-грамматических классификаций слов и словоформ к изучению их содержательных характеристик, причем все чаще в функциональном плане, с точки зрения участия той или иной категории в формировании смысла высказывания и дискурса» (Кобозева 1996, с.10-11).
рассматривалось отдельно от ее современного состояния (Лещинская 1949; Ке-дайтене 1958; Крысько 19946 и др.), или исследовалось проявление категории одушевленности только в современном русском языке (Ицкович 1980; Наруше-вич 1996) вне связи с ее историческим развитием. Однако еще А.А.Шахматов обращал внимание лингвистов на то, что факты современного языка в их взаимоотношении могут быть поняты только в историческом освещении (Шахматов 1936).
Несмотря на такой объем исследований, вопрос о происхождении и развитии категории одушевленности до сих пор остается дискуссионным в русистике. Прежде всего это касается движущих сил развития категории одушевленности, причин колебаний и неравномерности распространения данной категории на различные лексико-семантические группы существительных. Кроме того, основания, по которым вместо В.п. стал использоваться именно Р.п., не вполне ясны. Не уделялось должного внимания и содержательной стороне оппозиции одушевленности / неодушевленности на протяжении всего периода существования русского языка, назрела также необходимость выявить тенденции ее развития. В последние годы появилось много новых публикаций памятников письменности, что дает возможность более достоверно установить картину развития категории одушевленности в русском языке.
Объектом исследования в диссертации является оппозиция одушевленности / неодушевленности в письменном языке древнерусского (XI-XIV вв.), среднерусского (XV-XVII вв.) и новорусского (XVIII-XXI вв.) периодов1.
Предметом исследования избрана семантика анализируемой языковой оппозиции с точки зрения синхронии и диахронии.
Научная новизна работы. В отличие от традиционного, формального подхода к категории одушевленности, ставящего деление имен существительных на одушевленные и неодушевленные в зависимость от формы В.п., в настоящем исследовании выдвигается и аргументируется положение о том, что в
Периодизация в соответствии с (Крысько 1994а).
основе возникновения и развития, многочисленных колебаний и отклонений от последовательного выражения данной категории на протяжении рассматриваемого периода (с XI в. по XXI в.) лежат прежде всего семантические факторы. Впервые проблема развития категории одушевленности рассматривается в лингвистическом и лингвокультурологическом ракурсах. Раскрывается масштабная сфера одушевленности в многообразии ее проявлений с опорой на синтез синхронического и диахронического подходов1 к исследованию данного лексико-грамматического образования. Прослеживается функционирование и эволюция лексико-грамматической оппозиции одушевленности / неодушевленности практически во всех жанрах и стилях определенного периода и ее изменения в одном и том же стиле от века к веку. Новыми представляются обнаруженные контекстуальные закономерности функционирования различных форм В.п. у существительных с колеблющимся показателем одушевленности / неодушевленности в современном русском языке. Привлекаются факты родственных индоевропейских языков - не только славянских (болгарского, польского), но и романо-германских (латинского, испанского, английского) - с целью демонстрации общелингвистической сущности рассматриваемых явлений русского языка.
Цель исследования - изучить и описать категорию одушевленности в русском языке с помощью диахронического подхода и синхронического анали-за2.
Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:
проанализировать различные трактовки оппозиции одушевленности / неодушевленности в современной лингвистической науке;
рассмотреть истоки категории одушевленности в русском языке, выдвинуть и обосновать авторскую гипотезу о происхождении В=Р;
Положения о возможности адекватной характеристики синхронной системы языка без обращения к ее истории, а также о примате синхронного анализа над диахронным неоднократно подвергались сомнению и критике в работах И.А.Бодуэна де Куртенэ, Н.С.Трубецкого, Р.О.Якобсона и др. (Кубрякова 1990, с.136).
Н.ЛЛуценко, говоря о возможности исследования категории одушевленности «в трех аспектах: 1) как явление истории; 2) системы; 3) истории и системы языка», отмечает, что «наибольшими объяснительными возможностями обладает третий аспект» (Луценко 2003, с. 155).
провести наблюдения за вариативностью В=Р и В=И в письменных памятниках различных стилей, жанров и происхождения;
определить причины неодинаковой частоты использования В=Р существительными различных лексико-семантических групп;
выявить основания, способствующие появлению В=Р в языке, и факторы, тормозящие этот процесс;
. - изучить особенности проявления категории одушевленности и установить
причины колебаний грамматического показателя одушевленности / неодушевленности в современном русском языке;
- вскрыть причины несоответствия объективного статуса обозначаемых реа
лий грамматической характеристике обозначающих эти реалии слов по
одушевленности / неодушевленности в современном русском языке, т.е.
найти мотивировку в фактах субъективной оценки говорящих (пишущих).
Методы исследования. В соответствии с поставленными задачами в работе использовались следующие методы исследования:
метод наблюдения и описания (в терминах структурно-семантического подхода), позволяющий проанализировать форму и семантику рассматриваемых языковых единиц;
метод компонентного анализа, позволяющий вскрыть глубинную семантику рассматриваемых языковых единиц;
сопоставительный и сравнительный методы, помогающие понять происхождение и сущность исследуемой оппозиции в русском языке.
Методологической основой исследования явились труды отечественных и зарубежных лингвистов по теории грамматики и истории языка, касающиеся содержательной функции языковых форм, семантических универсалий, «прото-типических сценариев» (М.В.Ломоносов, А.А.Потебня, А.А.Шахматов, А.И.Томсон, В.В.Виноградов, С.Д.Кацнельсон, Ю.С.Степанов, О.Г.Ревзина,
А.В.Бондарко; А.Мейе, Л.Ельмслев, О.Есперсен, А.Вежбицкая).
Направление исследования - от истоков категории одушевленности через
формирование вариативности В=Р и В=И в письменном языке древнерусского
и среднерусского периодов и их постепенной морфологизации к современному состоянию и тенденциям дальнейшего развития рассматриваемой категории. На защиту выносятся следующие положения:
Одушевленные пациенсы получают в русском языке дифференцированную падежную маркировку (В.п. =/= Им.п.) прежде всего как отступающие от прототипического сценария переходности. Родительный падеж в значении винительного (В=Р) появляется в русском языке в качестве маркера неполной синтаксической переходности у семантически одушевленных субстан-тивов, выступающих в роли прямого объекта.
Первоначально форма В=Р употреблялась по отношению к объектам, которые воспринимались в контексте как потенциально или реально активные и поэтому не полностью подвергались действию (ср. Р.п. части). Форме В=Р, которая служила для выражения объекта, являющегося потенциальным агенсом, противопоставлялась форма В=И, употреблявшаяся по отношению к объектам, которые воспринимались в контексте как пассивные и таким образом полностью подвергались действию со стороны субъекта (ср. В.п. целого).
В основе развития категории одушевленности в русском языке лежат прежде всего семантические факторы: многочисленные колебания и отклонения от последовательного выражения категории одушевленности в современном русском языке и, особенно, в языке периода диглоссии (XI-XVII вв.) свидетельствуют, как правило, об изменении контекстной семантики субстанти-вов под влиянием собственно лингвистических или экстралингвистических факторов. При вариативном употреблении В=Р сигнализирует о ситуативно обусловленной актуализации «виртуальных» понятий, выражаемых нарицательными именами.
В случае колебаний падежной формы объекта в современном русском языке В=Р, как семантически маркированная форма, служит средством образной выразительности преимущественно в разговорном, публицистическом и художественном стилях речи.
5. Несоответствие объективного статуса некоторых реалий грамматической характеристике обозначающих эти реалии слов по одушевленности / неодушевленности в современном русском языке вызвано тем, что на статус некоторых объектов в народном языковом сознании оказали влияние мифологические, религиозные и анимистические представления.
Теоретическое и практическое значение работы. Диссертация дополняет исследования, посвященные именной морфологии, рассматривающие историю категории одушевленности и ее функционирование в современном русском языке. Результаты исследования могут способствовать формированию целостных представлений о рассматриваемом явлении и осознанию специфики лингвистической оппозиции одушевленности / неодушевленности, а также решению общей проблемы соотношения объективных и субъективных факторов в языке. Материалы и выводы могут быть рекомендованы для использования в лекционных курсах современного русского языка, исторической грамматики; при разработке спецкурсов и спецсеминаров по проблемам грамматической семантики, истории категории одушевленности на филологических факультетах университетов и педагогических институтов; при. создании учебно-методических пособий для вузов и общеобразовательных учреждений; в процессе проведения занятий на курсах повышения квалификации учителей-словесников; в практике преподавания русского языка как иностранного.
Материалом исследования послужили опубликованные памятники письменности, иллюстративные материалы исторических словарей русского языка разных эпох, в большинстве случаев Словаря русского языка XI-XVII вв. Привлекались примеры из текстов художественных и публицистических произведений русских писателей от Пушкина до наших дней, а также из научных изданий, детской литературы (художественной и научно-популярной) и периодической печати второй половины XX - начала XXI века. Количество языковых единиц в картотеке - свыше 1700.
Апробация работы. Основные идеи исследования получили отражение в
докладах на Международной научно-практической конференции в
г.Краснодаре (4-7 апреля 2003 г.); на двух Всероссийских научно-практических конференциях в г.Тихорецке (28-29 марта 2002 г. и 27-28 марта 2003 г.); на двух Всероссийских научно-практических конференциях в г.Славянске-на-Кубани (29 сентября - 1 октября 2003 г. и 9-Ю октября 2003 г.); на научной конференции, посвященной 80-летию д-ра филол. наук, проф. А.Г.Лыкова в г.Краснодаре (апрель 2002 г.); на 2-й межвузовской докторантско-аспирантской научной конференции в г.Краснодаре (26 апреля 2003 г.); на II межвузовской научно-практической конференции в г.Новороссийске (16 мая 2003 г.); на научно-практических семинарах филиала КубГУ в г.Новороссийске (секция языкознания) в 2001, 2002 гг., а также в тринадцати публикациях по теме исследования.
Результаты диссертационного исследования внедрены в учебный процесс филиала КубГУ в г.Новороссийске (использованы при чтении лекционного курса «Введение в языкознание», проведении практических занятий по дисциплинам «Русский язык» и «Латинский язык» для студентов специальности «Филология»), а также в практику преподавания русского языка учащимся среднего звена НОУ «Школа "Личность"» г.Новороссийска.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и библиографического списка, насчитывающего 220 наименований научной литературы и 251 наименование источников иллюстративного мате-риала. В основной части также имеются чертежи (10 таблиц и 5 схем). Общий объем работы - 231с.
Истоки категории одушевленности в русском языке
В современном русском языке различаются существительные одушевленные и неодушевленные. О.С.Ахманова определяет одушевленность как одну «из категориальных форм, составляющих категорию одушевленности-неодушевленности, которая является основой разделения существительных на два подкласса...» (Ахманова 1969, с.283). К одушевленным, как правило, относятся «наименования живых существ, то есть людей и животных, как единичных особей» (Шанский 1981, с. 191). В качестве определяющего признака одушевленных существительных нередко отмечается способность называемых ими предметов к самостоятельному перемещению, передвижению, которой не обладают неодушевленные предметы (Дурново 2001, с.71; Моисеев 1980, с. 134; СРЯ 1981, с. 100). В школьной практике преподавания русского языка1 имеет место разграничение существительных по вопросам: одушевленные имена существительные отвечают на вопрос «кто?», неодушевленные имена существительные отвечают на вопрос «что?» (Бабайцева 2000, с. 141; РЯ 2001, с.262-263; РЯ 2002а, с. 186). Однако, как справедливо замечают Л.Л.Буланин и А.И.Моисеев, по вопросам (подробнее об этом см.: Чеснокова 1987) не всегда легко определить одушевленность / неодушевленность существительного, особенно «в ряде случаев, представляющих сложность для проблемы одушевленности» (Буланин 1976, с.36): вопрос «кто?» в определенных ситуациях может быть поставлен и к неодушевленным существительным, а вопрос «что?» - к одушевленным. Например: К обеду подавали жареных уток (что подавали?); Девушка приколола к шляпе позолоченного о/сучка (что приколола?); с другой стороны: С развитием капитализма рос и промышленный пролетариат (кто рос?); Завод выполнил свои планы (кто выполнил?) (Моисеев 1980, с. 136).
В трактовке оппозиции одушевленности / неодушевленности мнения ученых расходятся, что не в последнюю очередь связано с различием классификаций имен существительных. Одни лингвисты называют одушевленность / неодушевленность лексико-грамматическим разрядом конкретных существительных (СРЯ 1984, с.256) или же всех существительных (Бондарко 19766, с. 184-189; Русская грамматика 1980, с.460; Шелякин 1989, с.40), семантико-грамматическим разрядом (Маслов 1998, с. 129). Другие - лексико-грамматической категорией наряду с категорией рода (Виноградов 1972, с.79-82; Грамматика 1953, с.22-23, 104-107; Грамматика 1970, с.321). Третьи объединяют оппозицию одушевленности / неодушевленности вместе с категорией рода в единую грамматическую категорию (Durnovo 1924, с. 208-221), причем у А.А.Зализняка объединение двух категорий получает статус «согласовательного класса» (Зализняк 1967, с.62-82), а у И.Г.Милославского - «согласовательной категории» (СРЯ 1989, с.403-407). В Грамматике (70), видимо, отразилось влияние концепции А.А.Зализняка, так как есть указание на то, что совокупность синтаксического выражения рода и одушевленности / неодушевленности образует особую синтаксическую категорию согласовательного класса (Грамматика 1970, с.322). А.А.Шахматов выделял категорию одушевленности наравне с тремя основными грамматическими категориями - категорией рода, категорией числа и категорией падежа (Шахматов 1941, с.445-446).
Становление категории одушевленности в обозначениях человека
По нашей гипотезе, формирование категории одушевленности связано с необходимостью морфологического выражения различных субъектно-переходно-объектных отношений, не в последнюю очередь зависящих от се-мантики субстантива. Т.е. можно говорить о влиянии семантики на грамматическую форму существительного. С этой целью нами рассматриваются формы В.п. у имен собственных и нарицательных. Так как, по единодушному мнению исследователей категории одушевленности, первоначально она охватила имена в ед.ч. и гораздо позднее - во мн.ч., нами исследуются падежные формы прямого и косвенного объектов от существительных различных лексико-семантических групп сначала в ед.ч., а потом во мн.ч., т.е. в хронологической последовательности. 2.1.1 Оформление винительного падежа в единственном числе
По свидетельству исследователей, начала современной универсальной категории одушевленности фиксируются в виде замены старой формы винительного падежа родительным падежом у имен м.р. в ед.ч. в функции прямого объекта1. Поэтому для решения вопроса о том, какие тенденции в системе языка породили омонимию В=Р, проследим в диахроническом ключе изменения В.п. как основного способа выражения прямого объекта (а затем и косвенного), фиксируя самые ранние формы.
Общеизвестно, что форма В=Р для названий лиц в ед.ч. укрепилась к XIV веку, т.е. к концу древнерусского периода. При рассмотрении дополнений в ед.ч. нас интересуют следующие вопросы: 1) насколько активно принимают форму В=Р существительные различной семантики; 2) влияет ли контекст на выбор формы В.п.; 3) какова роль грамматических факторов. После XIV века личные существительные в ед.ч. в основном встречаются в форме В=Р. Поэтому, анализируя язык памятников среднерусского периода, мы обращаем внимание только на немногочисленные (из дошедших до нас) примеры сохранения личными существительными в ед.ч. формы В=И.
Речевые реализации существительных, обозначающих живые объекты, в аспекте несоответствия обыденных представлений и научных знаний о них
Неодушевленными с языковой точки зрения могут оказаться живые с биологической точки зрения предметы, что наглядно показывает следующий пример: Живые, или биотические, компоненты среды включают растения, э/сивотных и микроорганизмы (Р.Д.Аллен. Наука о жизни, с.259). Рассмотрим возможные причины такого несоответствия в каждой из лексико-семантических групп.
Названия деревьев и растений. Эти существительные в своем прямом, словарном значении не знают колебаний в падежной форме объекта, они встречаются только в форме В=И: олени ... не станут есть «больные» растения (Вокруг света, 2003 г., №1, с.8). Возможно, это связано с тем, что растения не воспринимаются носителями языка как потенциальные агенсы: обыденное сознание отказывает им в способности становиться активными производителями действия. Человек относит растения к явлениям «неподвижной» природы, так как у них отсутствует видимая двигательная активность. По словам Аристотеля, «начало движения возникает в нас от нас самих, даже если извне нас ничего не привело в движение. Подобного этому мы не видим в [телах] неодушевленных, но их всегда приводит в движение что-нибудь внешнее, а живое существо, как мы говорим, само себя движет» (Аристотель 1981, с.226). Поэтому «в сознании человека растения вместе с предметами неорганической природы составляют неподвижную, статичную часть окружающего мира» (Нарушевич 2002, с.78). Таким образом, подтверждается мнение А.Ф.Лосева о том, что «слова повседневного обихода задают представление о предмете, не имея в себе знания (в строгом смысле - понятия) о нем» (Лосев 1982, с.97).
