Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Экстралингвистические и источниковедческие предпосылкиизучения деловых документов XVII-XIX вв 16-76
1.1 Условия формирования розыскной деловой письменности вроссийском государстве в XVII-XIX вв 16-31
1.1.1 Административно-бюрократическая системауправления в России в XVII веке 17-21
1.1.2 Административно-бюрократическая системауправления в России в XVIII веке 22-27
1.1.3 Административно-бюрократическая системауправления в России в XIX веке 27-31
1.2. Структура документооборота в центре и регионах в XVII-XIXвв 31-44
1.2.1 Аппарат документооборота в XVII веке 34-36
1.2.2 Аппарат документооборота в XVIII веке 37-41
1.2.3 Аппарат документооборота в XIX веке 41-44
1.3. Деловая письменность XVII-XIX вв. каклингвоисточниковедческая модель 45-63
1.3.1 Историческое исследование жанрово-стилевойхарактеристики делового документа 46-49
1.3.2 Лингвистическое исследование жанрово-стилевойхарактеристики делового документа 49-62
1.4. Действие социальных институтов как факторэкстралингвистической обусловленности розыскногоделового документа 62-76
1.4.1 Система кабального холопства 63-66
1.4.2 Система ссылки в XVII веке 67-68
1.4.3 Система ссылки в XVIII веке 68-69
1.4.4 Система ссылки в XIX веке 69-71
1.4.5 Влияние социальных институтов на возникновениерозыскных мероприятий 71-74
1.5 Выводы по первой главе 75-76
Глава II. Жанрово-стилистические особенности розыскногоделового документа XVII-XIX вв 77-150
1. Определение понятия документа 77-80
2. 80-81
3. Определение понятия розыскной деловой документ 82-83
4. Определение жанра делового документа 83-88
4.1 Определение формуляра деловых документов XVII-XIX вв. с позиций лингвистическогоисточниковедения 85-86
4.2 Определение структуры деловых документов XVII- 86-88 XIX вв. с позиций лингвистическогоисточниковедения
5. Определение жанра розыскных деловых документов XVII-XIX вв 89-92
6. Жанрово-стилистическое описание розыскных деловых 92-109
6.1 Кабальные книги 91-110
7. Жанрово-стилистическое описание розыскных деловыхдокументов XVIII в 110-124
7.1 Именные списки 109-116
7.2 Рапорты 116-125
8. Жанрово-стилистическое описание розыскных деловыхдокументов XIX в 125-149
8.1 Указы 125-137
8.2. Статейные списки 137-147
9. Выводы по второй главе 147-150
Глава III. Коммуникативно-прагматические особенности розыскныхделовых документов XVII-XIX вв 150-213
III. 1. Определение деловой документной коммуникации 150-153
III.2. Модель «адресанта-адресата» в системе деловой документнойкоммуникации 153-155
III.З. Хронотопное взаимодействие «адресанта-адресата» в системеделовой документной коммуникации 156-157
III.4. Речевые функции адресанта в системе деловой документнойкоммуникации 157-179
III.4.1 Речевая установка адресанта на координаты данногоречевого события в XVII-XIX вв 160-166
III.4.1.1 Кабальные книги 162-163
III.4.1.2 Именные списки 163-164
III.4.1.3 Рапорты 164-165
III.4.1.4 Указы 165-166
III.4.1.5 Статейные списки 166-167
III.4.2 Речевая установка адресанта на самого себя в XVII-XIX вв 166-171
III.4.2.1 Кабальные книги 168-170
III.4.2.2 Именные списки 170
III.4.2.3 Рапорты 170-171
III.4.2.4 Указы 171
III.4.2.5 Статейные списки 171-172
III.4.3 Речевая установка адресанта на адресата в XVII-XIXвв 172-175
III.4.2.1 Кабальные книги 174
III.4.2.2 Именные списки 174
III.4.2.3 Рапорты 174-175 III.4.2.4 Указы 175-176
III.4.2.5 Статейные списки 176
III.5. Определение прагматической организации коммуникативногопространства в диахроническом аспекте 176-180
III.5.1 Идеи Ч. Пирса и его учеников: появление терминапрагматика 177-180
III.5.2 Идеи Дж. Остина, Г. Райла, Г.Л.А. Харта,П. Стросона: обращение к обычному языку 180-181
III.6. Теория речевых актов в аспекте розыскной деловойкоммуникации XVII-XIX вв 181-207
III.6.1 Иллокутивная функция высказывания 182-193
III.6.1.1 Кабальные книги 187-188
III.6.1.2 Именные списки 188-189
III.6.1.3 Рапорты 189-190
III.6.1.4 Указы 190-191
III.6.1.5 Статейные списки 191-193
III.6.2 Коммуникативно-прагматические максимы 193-204
III.6.2.1 Кабальные книги 195-197
III.6.2.2 Именные списки 198-199
III.6.2.3 Рапорты 200-201
III.6.2.4 Указы 202-203
III.6.2.5 Статейные списки 204-205
III.7. Выводы по третьей главе 206-208
209-215
Список использованных источников 216-217
Список литературы 218-242
- Структура документооборота в центре и регионах в XVII-XIXвв
- Определение формуляра деловых документов XVII-XIX вв. с позиций лингвистическогоисточниковедения
- Модель «адресанта-адресата» в системе деловой документнойкоммуникации
- Теория речевых актов в аспекте розыскной деловойкоммуникации XVII-XIX вв
Введение к работе
Изучение региональных памятников деловой письменности XVII-XIX вв. занимает особое место в современной лингвистике. Привлечение большего количества письменных источников надёжно обеспечивает создание объективной картины функционирования и постепенного нормирования русского литературного языка в обозначенных временных границах и делового языка как одного из его функциональных стилей. Такие тексты «отражают различные сферы человеческой деятельности от общегосударственных до частно-бытовых» [Шушарина 1999: 5], а также могут быть рассмотрены в качестве «одного из неотъемлемых компонентов языковой культуры и важнейшего элемента утилитарной традиции» [Никитин 2004: 5].
Настоящее диссертационное исследование посвящено анализу отдельного типа исторических текстов деловой направленности, а именно – розыскным деловым документам XVII-XIX вв., их жанрово-стилистическим и коммуникативно-прагматическим особенностям в русле исторической стилистики и исторической жанрологии.
Актуальность исследования обусловлена, во-первых, отсутствием полного научного описания розыскного документа, во-вторых, неразработанностью в современном языкознании проблемы розыскного документооборота в исследуемый период. Собственно розыскной текст как основной письменный источник получения поисковой информации в XVII-XIX вв. оказался незаслуженно исключённым из научной лингвистической парадигмы. Наконец, изучение и описание розыскной документации на региональном материале представляет собой важный аспект воссоздания истории делового русского языка и истории русской культуры.
Исследование розыскных документов осуществлено в системно-структурном аспекте, предполагающем выявление и описание типологических и дифференциальных признаков, специфики текстопорождения, жанрово-стилистических и коммуникативно-прагматических особенностей. Характер предпринятого исследования диктует также осознание важности изучения картины мира автора, которая отражается в том или ином документе, во-вторых, полное погружение в текст, без чего невозможна реконструкция модели анализируемого типа правовых источников.
Объект исследования представляет собой розыскной документ, рассматриваемый как особый тип делового документа и характеризующийся специфическим набором жанрово-стилистических и коммуникативно-прагматических особенностей.
Предмет анализа составляют текстообразующие единицы, языковые, жанрово-стилистические и коммуникативно-прагматические особенности данных розыскных документов XVII-XIX вв., рассматриваемые с точки зрения лингвистического источниковедения, исторической стилистики и исторической жанрологии.
Цель исследования – путём комплексного анализа определить, с одной стороны, место анализируемых розыскных деловых документов в системе центрального и регионального документооборота и, с другой стороны, историко-лингвистическую значимость в системе русского литературного языка в XVII-XIX вв.
В соответствии с целью исследования были поставлены следующие задачи: отобрать для изучения рукописные и печатные розыскные деловые документы из фондов Государственных архивов Омской и Тюменской области, сопоставить их с «Новгородскими кабальными книгами 1614-1616 гг.»; методом системно-структурного описания и частичной публикации ввести архивные документы в научный оборот; установить место розыскного делового документа в системе деловой коммуникации XVII-XIX вв.; дать жанрово-стилистическую характеристику памятников розыскной деловой письменности, вычленив структурные части, произвести формульный анализ документов; представить коммуникативно-прагматическую характеристику анализируемых источников, выделить единицы текста, реализующие коммуникативные намерения адресанта/адресата.
Материалом исследования являются розыскные деловые документы из Государственных архивов Тюменской и Омской области с обязательным словесным портретированием внешности, а также изданные «Новгородские кабальные записи» 1614-1616 гг. Общий объём использованных в диссертации текстов составляет около 3000 листов рукописей архивных дел, содержащих 330 собственно розыскных деловых текстов XVIII-XIX вв., а также 177 кабальных записей первой половины XVII в.
В качестве методологических и теоретических основ исследования выступают положения и идеи, представленные в трудах русских и зарубежных учёных по вопросам истории делового языка, лингвистического и исторического источниковедения, исторической стилистики и жанрологии в диахроническом аспекте. В работах известных учёных-лингвистов XIX-начала XX вв.: А.Х. Востокова, И.И. Срезневского, А.А. Шахматова, Е.Ф. Карского, А.И. Соболевского, Н.Н. Дурново и других – сделано множество открытий в области разработки лингвистических методик анализа исторических текстов. На протяжении XX в. приказная культура и деловая письменность активно изучается С.П. Обнорским, А.М. Селищевым, В.В. Виноградовым, Б.А. Лариным, С.С. Волковым, В.Я. Дерягиным и др.
В настоящее время можно выделить несколько регионов, в которых активно изучаются деловые памятники письменности в рамках обозначенной парадигмы исследования: в Центральной России успешно работают в этом направлении О.В. Никитин, Л.Ф. Копосов, М.Л. Ремнева (Москва); Е.П. Андреева, Г.В. Судаков (Вологда); на Урале – Л.А. Белова, Е.Н. Полякова (Пермь); Л.А. Глинкина, Е.И. Голованова, Н.В. Глухих, А.А. Миронова, Н.А. Новоселова, Е.А. Сивкова (Челябинск); С.Г. Шулежкова (Магнитогорск); Р.П. Сысуева, И.А. Шушарина (Курган), Л.И. Шелепова (Барнаул); в Западной Сибири – О.И. Голованова, В.И. Мордвинцева, Е.Ю. Сидоренко, О.В. Трофимова, Н.К. Фролов (Тюмень); М.С. Выхрыстюк (Тобольск); К.Р. Ваганова, О.Ю. Васильева, Б.И. Осипов, Т.П. Рогожникова, А.В. Уланов, А.А. Юнаковская (Омск); Л.Г. Панин (Новосибирск); О.В. Фельде (Красноярск); в Восточной Сибири – Л.М. Любимова, А.П. Майоров, О.В. Овчинникова, С.В. Русанова, Т.Н. Тюлькина, Г.А. Христосенко (Улан-Удэ, Чита); Л.М. Городилова, Ю.Г. Захарова (Хабаровск).
В рамках нашего диссертационного исследования важными оказываются также исследования и в области права. Языковым аспектам законодательной техники и толкования юридических текстов посвящены работы правоведов Н.А. Власенко, Т.В. Губаевой, В.Е. Жеребкина, Н.Н. Ивакиной, В.В. Питецкого и др. Розыскная же деятельность оказывается материалом исследования лишь в историографических работах (М.Ш. Альмухаметова, Т.Ю. Амплеева, Ю.М. Дубовский, Н.Н. Симачкова, М.П. Шабанов и другие). В современной лингвистике розыскной документооборот не получил до сих пор должного научного освещения.
Методика исследования может быть определена следующим образом:
источниковедческий и функционально-стилистический подходы, позволяющие определить зависимость между жанром источника, его формой, местом и временем создания, а также обусловленность языкового материала памятника всеми экстралингвистическими факторами его создания; сравнительно-сопоставительный метод изучения материала, с помощью которого выявляются общее и индивидуальное в репрезентации розыскного материала в конкретном типе документов; метод клаузуального и (шире) формульного рассмотрения розыскных текстов используется для исследования структуры анализируемых документов (устойчивых выражений, штампов, формул, организующих именно данный тип розыскного источника) определённой жанровой принадлежности; жанроведческий метод, заключающийся в планомерной инвентаризации жанрово-стилистических особенностей и объяснении их строения и функционирования; коммуникативно-прагматический метод, который помогает рассмотреть коммуникативные розыскные ситуации и связанные с ними прагматические модели структурирования данного типа информационного материала в соответствующие документы; приёмы количественного учёта единиц текста, определяющих жанровые формы рассматриваемых деловых документов. Представленный комплекс методов и принципов исследования розыскных деловых документов обеспечивает системно-структурный анализ текстов XVII-XIX вв.
Научная новизна диссертационного исследования состоит в следующем: 1) В научный оборот путём историко-лингвистической обработки и частичной публикации впервые введены розыскные деловые тексты XVIII–XIX вв. из Государственного архива Омской и Государственного архива Тюменской областей, которые в результате интерпретации могут быть использованы лингвистами, историками и криминалистами в полном объёме. 2) Представлена система жанров розыскного делового документа XVII-XIX вв., определены способы их реализации в исследуемых памятниках и семантизированы формуляры каждого типа розыскных источников. 3) Выявлена система многоуровневой розыскной коммуникации в рамках конкретных типов розыскного делового документа XVII-XIX вв., выделены текстологически маркированные единицы разных уровней языка, актуализирующие намерения основных участников деловой письменности (адресанта/-ов и адресата/-ов).
Гипотеза исследования может быть определена следующим образом: розыскные деловые документы XVII-XIX вв. представляют собой важный пласт делового языка со специфической системой жанрово-стилистических и коммуникативно-прагматических особенностей, отражающих факты исторического развития народа, лингвокультурологическую специфику фрагментов языковой картины мира в российском государстве, а также функционирование социальных институтов кабалы и ссылки в рассматриваемые периоды. Данные типы текстов существуют в качестве основных источников, отражающих розыскные сведения частного и общего характера, и должны быть обязательно введены в научный лингвистический оборот.
Теоретическая значимость данного диссертационного исследования определяется: 1) обращением к ранее не изученным текстам розыскного делового документа XVII-XIX вв. с позиций исторического и лингвистического источниковедения, исторической стилистики и жанроведения в диахроническом аспекте, а также с позиции коммуникативно-прагматического описания деловых текстов; 2) выявлением на обширном материале прошлого общей системы развития жанрово-стилистической и коммуникативно-прагматической системы розыскного делового документа XVII-XIX вв. в центральных и региональных канцеляриях; 3) определением тенденций развития розыскной деловой письменности в рассматриваемые периоды. Теоретическое осмысление богатейших архивных фондов, содержащих памятники розыскной деловой письменности, позволяет по-новому осветить проблемы, связанные с успешной идентификацией конкретных людей и с лингвистическим оформлением данной системы поиска.
Практическая значимость настоящей работы заключается в том, что полученные результаты являются существенным вкладом в изучение истории русского делового языка и розыскного документооборота. Составление трафаретов розыскных деловых документов оказывается важным в дальнейшей систематизации материалов официальной практики оперативной деятельности. Использование теоретических положений и практических результатов возможно также в дальнейшем изучении истории русского языка: при написании учебных пособий, в практике чтения курсов «Историческая грамматика русского языка», «История русского литературного языка», спецкурсов «Филологический анализ текста», «Стилистика русского языка»; при подготовке курсовых и дипломных проектов, а также при создании корпуса региональных текстов XVII-XIX вв., словарей истории делового формуляра.
Исходя из поставленной цели, задач и гипотезы диссертационного исследования, обозначим положения, выносимые на защиту:
1. Розыскной документооборот XVII-XIX вв. представляет собой систему, обладающую специфическим потенциалом функционирования и самостоятельного развития, системно-структурный анализ которой осуществлён впервые в российском языкознании. Единичный розыскной деловой документ – это деловой текст, направленный на репрезентацию поисковой информации в рамках конкретного источника, связывающий адресанта и адресата (обобщённого/индивидуального) коммуникативными узами розыскного пространства.
2. Диахронический анализ розыскного делового документа реконструирует процессы становления и развития социальных институтов кабалы в XVII в. и ссылки в XVIII-XIX вв., деятельность которых нормировалась центральными органами власти и регламентировала оформление официальных бумаг.
3. Жанрово-стилистическими признаками исследуемых текстов являются: самоназвание, формуляр и жанровые интенции. В каждую историческую эпоху оформление жанра розыскного делового документа определялось функциональной направленностью того или иного способа репрезентации розыскной информации в тексте: в XVII в. – в кабальных записях, в XVIII в. – именных списках и рапортах, в XIX в. – статейных списках и указах. Жанры розыскного делового письма в целом соответствуют сложившейся к данному времени общерусской системе делопроизводства.
4. Коммуникативно-прагматическая направленность розыскного делового документа XVII-XIX вв. зависит от репрезентируемого типа розыскной информации и может быть представлена следующим образом: розыскное сообщение – иллокутивный акт утверждения, розыскное задание – иллокутивный акт побуждения. Основными речевыми установками адресанта как главного коммуниканта, определяющего систему розыскной коммуникации XVII-XIX вв., являются установки ‘на координаты данного речевого общения’, ‘на самого себя’, ‘на адресата’, каждая из которых получала определённое лингвистическое наполнение в зависимости от функциональной направленности конкретных типов розыскного делового документа.
5. Обязательным текстовым элементом розыскного делового документа в XVII-XIX вв. оказывается словесный портрет, лингвистическое наполнение которого определялось функциональной, жанрово-стилистической направленностью и коммуникативно-прагматической направленностью того или иного типа розыскных документов.
6. Розыскной деловой документ характеризуется стандартностью аккумулирования поисковой информации в тексте, идущей из центральных канцелярий в XVII-XIX вв., системностью оформления на жанрово-стилистическом и коммуникативно-прагматическом уровнях. Розыскные деловые тексты отражают общерусскую норму литературного языка, носят наддиалектный характер и являются ценным источником по истории делового языка в рассматриваемые периоды.
Апробация работы. Концепция исследования обсуждалась на заседаниях кафедры исторического языкознания и кафедры русского языка Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского (2010-2012 гг.). Теоретические положения и практические результаты исследования были апробированы в качестве докладов на Международной научно-практической конференции «Проблеми криминального права, процесу та кримiналiстики» (Одесса, 2009); на региональной научно-практической конференции «Языки и культуры: славянские чтения» (Омск, 2009, 2010, 2012); на Всероссийском семинаре молодых учёных «Дефиниции культуры» (Томск, 2011); на II Международной конференции «Речевая коммуникация в современной России» (Омск, 2011); на II Международной студенческой научно-практической конференции «Сучаснi науковi парадигми мови, лiтератури, юридичноi лiнгвистiкт та документознавства» (Луганск, 2011); на Международном молодёжном научном форуме «Ломоносов-2012» (Москва, 2012) и др. По теме диссертационного исследования опубликовано 13 статей, в том числе в изданиях, рекомендуемых ВАК, – 3 статьи.
Структура работы определяется указанными задачами и состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы, словарей и справочных пособий, списка источников, собрания транслитерированных образцов текстов разных жанров (приложение № 2).
Структура документооборота в центре и регионах в XVII-XIXвв
Следующим этапом в развитии розыскных отношений в России является период открытого социального господства многомерного института ссылки. Его истоки мы могли наблюдать в прошлом столетии. К началу XVIII в. в России окончательно оформился особый тип феодализма, который проявился в гипертрофированной роли государства, в развитой системе крепостничества и постепенно укрепляющейся власти монарха.
Как отмечают многие исследователи государственного устройства общественной жизни России того периода (А.А. Чернобаев, И.Е. Горелов, М.Н. Зуев, А.И. Комиссаренко, И.В. Курукин и т.д.), осуществление реформ требовало «неординарной личности». Именно таким человеком и стал Пётр I, все преобразования которого вне зависимости от времени их проведения обычно подразделяют на несколько видов: реформы органов власти и управления; преобразования в промышленности, торговле и финансах; военная реформа и перемены во внешней политике государства; реформы в области культуры и быта [История России с древнейших времён ...2003: 132-133].
Первой попыткой кардинальных административных реформ в начальный период правления Петра I была губернская реформа 1708-1712 гг. [Власть в Сибири ... 2005: 41]. В результате проведения реформы были, прежде всего, уничтожены старые центральные органы управления -Приказы. Это привело к сосредоточению всех властных полномочий на местах в руках губернатора. Вслед за М.В. Бабичем мы считаем, что такое положение дел только усилило «старое личное начало в управлении» [власть, с.42]. Однако Пётр I пытался создавать механизмы, которые бы ограничили личную власть губернатора коллегиальными началами, что является одним из признаков бюрократизации управления.
Вследствие очередных социальных трансформаций страна оказалась разделена на восемь губерний, которые, конечно же, были не одинаковы по территориальному признаку: Ингерманландская (позднее - Санкт-Петербургская), Архангелогородская, Смоленская, Московская, Казанская, Киевская, Азовская и Сибирская. Впоследствии Пётр I увеличил число губерний до десяти в целом, образовав Рижскую, Астраханскую и Нижегородскую, а Смоленскую уничтожив как самостоятельную, поделив её между Московской и Рижской губерниями. В состав Сибирской губернии вошли следующие города: Тобольск, Енисейск, Илимск, Тара, Березов, Сургут, Тюмень, Томск, Мангазея, Иркутск, Кузнецк, Туринск, Верхотурье, Якутск, Красноярск, Пелым, Нарым и Кетск [там же: 44]. Учреждение Сибирской губернии привело к ликвидации старой единицы административного деления - разряда, но сам принцип объединения нескольких уездов сохранился.
Во главе каждой из них оказались генерал-губернаторы и губернаторы, на должности которых назначались только особо доверенные лица, присланные в тот или иной регион из окружения царя из военного сословия. Только таким образом Пётр I мог чётко контролировать деятельность региональных структур власти.
Глава той или иной губернии, сосредоточивший в своих руках высшие военные и гражданские функции, имел множество помощников, задачи которых были строго регламентированы соответствующими нормативными документами." К таковым, прежде всего,-должны быть отнесены «Инструкция или наказ воеводам» от 1710, 1719 гг., «Генеральный регламент, или устав ...» от 28 февраля 1720 г. и т.д. Согласно данным официальным бумагам, губернаторы командовали расположенными в губернии войсками и в то же время были главными начальниками гражданского управления. Никаких задач по устройству местного благосостояния на губернаторов не возлагалось. Они должны были собирать казённые сборы, блюсти за тем, чтобы все повинности, падавшие на губернию, были исполнены, чтобы определённое количество рекрутов и работных людей от губернии было доставлено в срок.
Поскольку общая протяжённость территории той или иной губернии была довольно большой, правомерна дальнейшая детализация всего пространства России по этому признаку. Следовательно, мы можем говорить о появлении в XVIII в. около 50 провинций. Провинцией называли такие округа, которые были значительно удалены от губернского города и сами по себе составляли определённый хозяйственный и административный округ. В каждой провинции размещался полк солдат, что давало возможность оперативно направлять войска на подавление народных движений, если таковые возникали. Во главе провинций остались прежние воеводы, потом они были переименованы в комендантов (1710). Воеводы крупных городов стали называться обер-комендантами, а подчинённые обер-коменданту воеводы мелких городов — просто комендантами .
Воевода как управляющий этой государственной микросистемы (то есть той или иной провинции) должен был руководствоваться особой инструкцией, которая присылалась ему из центрального аппарата власти. По ней воеводам предписывалось управлять провинцией только в государственных интересах, заботиться о внешней безопасности от неприятельского вторжения, не допускать в неё неприятельских шпионов. Также воевода должен был следить и за внутренней безопасностью провинции, соблюдением прав всех сословий, начиная от дворянства и заканчивая крестьянством как самым угнетённым классом в истории России.
Определение формуляра деловых документов XVII-XIX вв. с позиций лингвистическогоисточниковедения
В русской дипломатике части формуляра именуются клаузулами: «Отдельные мысли запечатлеваются в формах речи (периодах, предложениях)... В более широком смысле каждая такая мысль, выраженная в акте отдельно от других, называется клаузулами» [Лаппо-Данилевский 1920: 135].
Интересным является факт вторичного использования данного определения в работах А.П. Майорова, который в своём диссертационном исследовании также вводит данную номинацию элементов структуры при анализе челобитных [Майоров 1987: 42]. Е.И. Зиновьева употребляет термин клаузула , но уже на материале кабальных книг XV-XVII вв., приходя к следующему определению: «Словесно выраженное и письменно запёчатлённое в данном акте действие (символическое или реальное), раздельно воспринимаемое сознанием составителей акта [Зиновьева 2000: 66]. В разделе П.5.1. вопрос о формуляре деловых документов XVII в. будет рассмотрен более подробно.
Анализируя русские челобитные, С.С. Волков пришёл к выводу о трихотомичности структуры исследуемых документов: - заголовок - начальный протокол документа; - основная часть (казусная часть, изложение просьбы); - концовка - конечный протокол документа (выделено нами - К.В.) [Волков 1980: 38]. А.Н. Качалкин рассматривает формуляр с позиции речевого акта, поэтому " возможным оказывается определение оформляющей- — и содержателъной частей: в документах формуляр закрепляет модальные значения в определённых строгих формулах (выделено нами - К.В.). «Оформляющая часть формуляра определённо называет участников речевого акта. Содержательная часть документа даёт предмет речи и содержит словесные формулы, подчёркивающие взаимоотношения между участниками речевого акта. А это значит, что в тексте документа выражена связь между словом и делом» [Качалкин 1988: 26].
В своей кандидатской диссертации Н.В. Викторова подчёркивает важность и необходимость одновременного применения двух подходов к тексту: источниковедческого, который стал уже довольно традиционным, и собственно текстологического, который, к сожалению, «мало применяется историками языка» [Викторова 1993: 162]. На основе репрезентации коммуникативных целей и функционально-стилистической специфики текста выявляются лингвотекстологические особенности переписки заводчиков в приказчиками Уральских заводов конца XVIII-начала XIX вв. Элементом структуры данных источников является блок, который представляет собой «законченную в смысловом отношении часть документа, выполняющую в тексте строго определенную функцию» (выделено нами - К.В.). Деловое письмо есть цепочка блоков: «начальный блок - от одного до десятков блоков в виде цепочки блоков - конечный блок» [там же].
Позднее А.Г. Косов в рамках формулярно-содержательного анализа различных жанров деловой письменности XVIII в. применяет термин «блок» для обозначения «законченной в смысловом отношении части документа, выполняющей строго определённую функцию» (выделено нами - К.В.) [Косов 2004: 10]. Следовательно, формуляр представляет собой цепочку частных блоков: начальный блок - блок основного содержания - конечный блок.
Так, документные жанры, информирующие адресата о положении дел, о сложившейся ситуации могут быть дешифрованы следующим образом: 77ачШьйьш блок--(делопроизводетвенные отметки-и-сведения исходящий и входящий номер, дата получения или подачи документа, формулы адресата и адресанта, наименование документа, а также текстообразующие элементы -изложение причин создания документа или ссылка на документ-основание); в блоке основного содержания излагаются события, констатируются конкретные факты, в этом случае может быть использована табличная форма расположение материала; конечный блок содержит основные элементы: реквизиты «дата» и «подпись». Также в некоторых деловых документах могут быть представлены вывод-обобщение серединной части, подтверждение выполнения, просьба уведомить о получении [там же: 17-18].
М.С. Выхрыстюк на материале деловой письменности XVIII в. в формуляре текстов документов Тобольского мужского Знаменского монастыря выделяет четыре основные клаузулы: начальная; средняя: казусно-мотивирующая, раскрывающая причины создания того или иного документа, и констатирующая, в которой излагаются факты и даётся их оценка; конечная. Интересным, на наш взгляд, оказывается следующее определение структуры деловых документов: «итого: кто (автор) - кому -что (номинативно) - почему - что (подробно) - когда - кто (исполнитель в делопроизводстве (писавший)) - где» [Выхрыстюк 1999: 146] .
Полисемичность в области номинативных подходов к толкованию понятий структура документа и его формуляр аналогичным образом расширяет возможности исследователя как первооткрывателя различных памятников письменности. Интерпретирующий характер жанровых структур не вызывает сомнений. Наконец, перейдём к репрезентации жанрово-стилистического потенциала розыскных деловых документов в XVII-XIX вв.
Модель «адресанта-адресата» в системе деловой документнойкоммуникации
Как известно, в середине XIX в. большинство ссыльнокаторжных подвергались обязательному клеймованию. Закон освобождал от этой процедуры только женщин и не достигших возраста двадцати одного года. После оглашения приговора суда, преступников, ссылаемых в каторжные работы, в соответствии с Уставом должны были подвергнуть клеймению, избиению плетьми, на них должны были надеть оковы и отправить на очень тяжелые, опасные физические работы. - морфологический уровень:
В сравнении с предшествующими эпохами обязательными грамматическими моделями выступали формы адъективно-субстантивных словосочетаниях с терминологическим значением прилагательные-определения : волосы русые, волосы темнорусые [ГАОО, Ф.14. Оп. 1 Д.56, Л.20-29].
Поскольку розыскная индивидуализация стала характерна для словесных портретов в силу частотного употребления примет, употребительными оказались формы имён существительных с конкретным локативным значением: напоясниці бородавка въ голубі яйцо, налівои рукі
малый палець не разгибаетца [ГАОО, Ф.14. Оп. 1 Д.56, Л.25-29]. - синтаксический уровень:
С точки зрения - синтаксической —номинации _цвет _ кожи и__ JBOJIOC описывается с помощью типичной для деловой письменности конструкции «существительное в форме Тв. п. + краткое прилагательное», когда логический предикат находится в препозиции по отношению к признаку («Творительный отношения»): лицемъ бель, лщемъ смугловатъ, волосомъ черенъ. Цвет глаз и волос также характеризуется конструкцией «существительное в форме Именительного падежа + полное прилагательное», когда признак находится в постпозиции по отношению к логическому предикату: глаза карие, глаза серые, волосы русые, волосы темнорусые [ГАОО, Ф.14. Оп. 1 Д.56, Л.20-29].
Возрастная характеристика беглого ссыльного была вынесена в отдельный параметр и определялась конкретным числовым значением: 37, Социальный статус определялся с помощью конкретной характеристики в форме родительного падежа с предлогом: изъ бродягь, изъ крестъянъ Омскаго Округа Калмановской волости Заштатного города Тюкалинска. Более полная характеристика была обусловлена мерой осведомлённости составителя статейного списка.
Характеристика точного приговора была экстралингвистически задана системой установления правопорядка на территории российского государства. Данный параметр эксплицировал также и меру наказания по приговору: по приговору Тоболъскаго Губернскаго Суда за бродяжничество наказанъ при полиции через служителя оной плетьми двадцатью ударами и вывезенъ къ ссылке даліе Въ Сибирь на поименіе; по приговору Тобольскаго
Губернскаго Суда за бродяжничество и ложное о проишомъ своемъ показаніе наказанъ при полиций чрезъ служилыхъ Ея плетьми двадцатью ударами и следуетъ къ ссылке даліе Въ Сибирь на посіленіе [ГАОО, Ф.14.
Вторичный способ предикации при определении каких-либо характеристик ссыльного оказался наиболее частотным в силу актуализации в синтаксисе русского языка второй половины XIX в. форм кратких прилагательных: снабженъ при отправлении Въ Омскъ казенною нужною одеждою, снабженъ при отправлении Въ Омскъ казенною нужною одеждою и карманными деньгами [ГАОО, Ф.14. Оп. 1 Д.56, Л.20-35].
С помощью формы родительного падежа была репрезентирована характеристика вероисповедания беглого ссыльного: вФры Православной, вірьі Грікороссийской. Подобная двучленная характеристика носила основной характер номинации. Единичными выступают такие определения как православный. В последнем случае данный параметр имплицирован из функционального словесного портрета.
В силу многомерности экстралингвистических причин (последующих розыска и поимки беглых ссыльных) необходимо было зафиксировать также имеющиеся у составителя статейного списка сведения о семье преступника. Чаще всего таких данных не было, поэтому ответом на вопрос семейство преступника был ответ «не иміеть». На наш взгляд, подобный предикат предполагает двойной характер дешифровки. Во-первых, ссыльный действительно не мог иметь семьи. Во-вторых, такого рода информация могла быть просто не известна Омской градской полиціи. Пдобная характеристика появлялась в основном в статейных списках ссыльных, чей возраст с точки зрения современного криминалистического учения о внешности мог быть охарактеризован, как пожилой: 55, 58, 60. Также употребительным оказывались подробные описания семьи преступника: иміеть жену и дочь, иміеть жену и малолйпняго У? - годовалого сына [ГАОО, Ф.14. Оп. 1 Д.56, Л.20-29]. Соотношение двух функционально-семантических блоков статейных списков XIX в. определило один іштіфесішй "текстологический—факт -в розыскных деловых документах было выявлено абсолютное несоблюдение сегментов первого блока со вторыми. Казалось бы, ответно-описательный блок должен представлять реакции на стимулы, данные в вопросно-каузативном блоке, но проанализированный материал демонстрирует подобное несоответствие.
Теория речевых актов в аспекте розыскной деловойкоммуникации XVII-XIX вв
Интересен следующий факт, что в случае уравнивания коммуникативных возможностей (шифровать и дешифровать) адресант может совершить это действие, а может и аннулировать такой процесс взаимодействия. Тогда подключаются коммуникативные условия успешности всего розыскного акта общения.
Предписание «найти бежавших поселщикое» самостоятельно (без получения розыскного задания) адресат не мог исполнить, во-первых, по причине отсутствия объективного желания разыскивать преступников без команды от вышестоящих организаций, а во-вторых, из-за отсутствия каких-либо фактов по данному вопросу.
Таким образом, говорящий хочет, чтобы слушающий совершил действие. Основной жанровой интенцией именного списка было следующее: обнаружить местоположение крестьян было необходимо и вернуть украденное имущество хозяину. В этом случае факт коммуникативно-ситуативной грамотности и квалифицированности получателя розыскного задания не учитывался.
В именных списках XVIII в. встречаются такие нулевые вердиктивы: характеризовать , описывать . Также, как и в кабальных книгах XVII в., в данных розыскных документах словесное портретирование внешности было обязательным жанрово-композиционным элементом. Лексическое значение подобных предикатов получало непосредственное выражение в именных списках.
Следующим удостоверительным документом, используемым в делопроизводстве ХУШчв для-передачи-розыскной информации, оказались рапорты. Они фиксировали отчёт о выполнении/невыполнении розыскного задания и были вторичными текстами. В качестве первичных текстов могут быть определены конкретные распорядительные документы. Предварительным условием для порождения иллокутивного акта утверждения оказывалось речевое мнение говорящего как отправителя сообщения считать пропозицию истиной. Розыскное сообщение было эксплицировано ещё до момента речи: местоположение ссыльного N, которому присущ данный набор характеризующих элементов X, по-прежнему неизвестно. Скорее всего, розыскным заданием в этом случае оказывалось следующее предписание: что известно о ссыльным N.
Условие искренности носит стабильно-нормативный характер репрезентации. Адресант считает, что такое розыскное сообщение должно быть озвучено в пространстве делового текста: ссыльный колодникъ Иванъ Денисовъ неведомо куды отлучился, а приматами росту высокого волосомъ белъ лщемъ смугловатъ глаза каріе на лбу трещина. Таким образом, иллокуция сведена к следующему положению: наличие одного розыскного задания в первичных документах должно получить логический ответ в виде зашифрованных розыскных заданий в рапортах.
Использование иллокутивных глаголов стандартно: вердиктивы характеризовать , описывать воссоздавали внешность ссыльного. Нулевой статус репрезентации носили и экспозитивы, которые включали высказывания в ход разговора или аргументации: отвечать и соглашаться . В этом случае ситуация оказывается идентичной с текстовой реализацией вердиктов в кабальных книгах XVII в. и в именных списках XVIII в. Рапорт предполагал наличие определённой системы ответов на поставленные ранее вопросы по частным вопросам розыска.
Иллокутивная функция высказывания в данный исторический период в указах также может быть сопоставима с актами побуждения. Как было отмечено ранее, именно указы впервые начинают репрезентировать— несколько розыскных сообщений или заданий. Существенным условием для осуществления розыскного процесса оказывается ситуация, когда говорящий считает, что слушающий в состоянии совершить действие.
Наличие обязательного к исполнению распоряжения предопределило появление нескольких розыскных заданий в информативном блоке {«учинить надлежащее распубликованіе о сыску неизвестно куда отлучавшагося» жителя N, «Губернское правленге присланъ приказами о сыску крестьянина Герасимова съ изъяснениемъ ему росту и прим Бтамъ всехъ здешней губернии градскимъ и земскимъ началъствамъ предписать указами декабря 31 дня 1807 года») [ГАТО, Ф. ИЗ, О. 1, Д. 49, Л. 45]. Нижестоящим организациям предписывалось принять к сведению словесные параметры беглых, на основе которых был бы в дальнейшем осуществлён их розыск. В этом случае соблюдаются и условия искренности: судебный орган хочет, чтобы получатель розыскных указов совершил поиск беглых, тем самым свёл розыскное задание до нуля, то есть решил бы его, и репрезентируется назначение иллокутивного акта побуждения.
На наш взгляд, показателен тот факт, что вердиктивы характеризовать , описывать сочетаются с экзерситивами приказывать , предписывать . Как было отмечено во II главе диссертационного исследования, указы впервые фиксировали полный набор и коммуникативных прадоминант адресанта и несколько жанровых интенций, тем самым эксплицируя первичные для данного иллокутивного акта побуждения средства выражения.
