Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Структура системности юридической лексики в тюменских деловых памятниках письменности XVII века
1. Понятие системности и структурности в юридической терминологии 26
2. Специфика юридического терминопонятия в лексической системе тюменской региональной правовой письменности 44
3. Пути становления региональной юридической терминологии 54
Краткие выводы 69
Глава II. Лексико-семантическое поле процессуального и уголовного права
1. Место правовой терминологии в системе деловой лексики русского литературного языка XVII века 70
2. Терминология процессуального права в тюменских юридических памятниках письменности XVII века 85
3. Терминология уголовного права в тюменских юридических памятниках письменности XVII века 101
3.1 .Наименование видов преступлений 101
3.2.Наименование видов наказаний 112
3.3.Наименование преступников 123
Краткие выводы 128
Заключение 129
Литература 135
Словари 148
Список сокращений источников и словарей 149
Приложение 151
Список источников 151
Указатель юридических терминов 157
Образцы рукописных текстов 161
- Понятие системности и структурности в юридической терминологии
- Специфика юридического терминопонятия в лексической системе тюменской региональной правовой письменности
- Место правовой терминологии в системе деловой лексики русского литературного языка XVII века
Введение к работе
Изучение языка деловой письменности XVII в. самым непосредственным образом связано с исследованием путей начального этапа формирования языка русской нации и его высшей формы - современного национального литературного языка. Именно в XVII в. начинают складываться и укрепляться экономические и культурно-языковые условия для становления русской нации. Таким образом, «синтезирующее познание русского языка в его прошлом невозможно без основательного знания памятников письменности, где он выступает целостно, в единстве всех образующих его элементов и отношений» [Котков 1980: 285]. Так, выясняя процесс образования и природу древнерусского языка, русисты обыкновенно оперируют сравнительно ограниченным кругом источников (в основном такими, как «Русская Правда», сочинения Владимира Мономаха, «Моление Даниила Заточника», «Слово о полку Игореве», грамотами на бересте и летописями). Все эти и другие источники являются весьма важными для разработки основы древнерусского языка, который, в свою очередь, заложил фундамент для формировавшегося языка великорусской народности. В XVII в. в руках русских книжников, духовных пастырей, наставников учащихся, авторов учебных пособий и лексикографических справочников оказалось огромное собрание светской (официально-документальной) и духовной (агиографической) литературы, язык которой, как известно, отличается лексической, грамматической и стилистической пестротой. Основная масса этой труднообозримой литературы хранилась в библиотеках церквей, монастырей, административных приказах Москвы, Киева, Владимира, Рязани, Твери, Новгорода Великого и других духовных центрах. Между тем хранилища Тюмени располагают обширным рукописным фондом памятников, представленных главным образом в списках и в значительной зстепени еще не иученных. Поэтому для того, чтобы изучить русский национальный язык начального этапа его формирования, необходимо ввести в научный оборот новые лингвистические источники.
Интерес лингвистов к письменным источникам XVII в., приуроченным к различным территориям, заметно вырос в последнее время. Это вызвано желанием создать полную историю русского языка, историю, основанную не только на фактах книжного характера, но и на материалах деловых документов, хранящихся в архивах, в частности, в Государственном архиве Тюменской области (ГАТО). Рукописные памятники письменности XVII в. ГАТО изучались редко и фрагментарно, поэтому обращение к малоизученным документам составляет актуальность исследования, включая введение в научный оборот новых региональных источников, относящихся к начальному периоду формирования языка русской нации.
§ 2. Новизна и научно-практическая значимость исследования
Научная новизна диссертационного исследования обусловлена целесообразностью систематизации и семантизации юридической лексики XVII в., которая частично вошла в современный словарь юридических терминопонятий, либо осталась историческим фактом русского апеллятивного словаря как культурного наследия народа. Прагматика исследования также нацелена на оценку ситуации судопроизводства определенной исторической эпохи в России, особенностей юридического тезауруса, специфику семантической трансформации отраслевой терминологии.
В этой связи нами исследованы 173 рукописных источника XVII столетия, которые хранятся в ГАТО (фонд И-47 «Тюменская воеводская канцелярия»). Значительное количество изученных деловых документов ранее не подвергалось специальному лингвистическому исследованию, в научном обороте впервые оказалась юридическая лексика, которая применялась в начале формирования русского литературного языка, будучи составной частью официально-делового языка в локальной юридической практике. Региональный компонент юридической лексики несомненно занял свое достойное место в формирующейся системе русских национальных юридических терминов.
Практическая значимость диссертационного исследования состоит также в том, что в нем детально рассмотрены данные именно местных рукописных материалов. Это позволяет шире использовать памятники скорописного письма в учебном процессе: при подготовке докладов, написании курсовых и дипломных работ не только лингвистами, но и юристами, а также историками. Важно также приобщить учащихся к изучению истории русского языка и его регионального богатого рукописного наследия. Кроме того, полученные в результате исследования данные могут быть использованы при разработке специальных курсов по истории русского литературного языка, лингвистическому источниковедению, краеведению, при составлении различного рода словарей. Региональные скорописные источники перспективны для познания исторической диалектологии, так как они дают возможность воссоздать реальную картину прошлого состояния диалектов русского языка по всей территории его распространения в тот или иной период истории русского языка.
§ 3. Историографическая справка об исследовании юридических источников начального этапа становления русского литературного языка
Вопросу о роли письменно-деловой речи в развитии русского литературного языка в последнее время придается все большее значение, особую нишу занимает деловая письменность XVII в. Среди вопросов, связанных с изучением истории деловой юридической речи выделяется «вопрос о способах литературной обработки письменно-деловой речи и превращения ее в особую функционально-стилевую разновидность литературного языка» [Виноградов 1978: 115, 118]. Московская Русь в этот период представляет собой обширное централизованное государство со сложной административно-управленческой структурой. В иерархию государственного правления входила верховная административная власть и местное, удельное правление. Создавались особые учреждения - Приказы, где складывалась каста чиновников, усложнялась система делопроизводства, появлялись сотни тысяч деловых текстов, фиксирующих экономические и общественно-политические события общественной жизни России, шло становление русского документа как жанровой системы [Качалкин 1988].
Степень использования деловых текстов в развитии национального языка комментировалась лингвистами неоднозначно, главным образом в силу недостаточного изучения памятников и отсутствия обобщенного представления о развитии и становлении делового стиля. Ряд ученых при рассмотрении процесса формирования норм русского национального языка даже не ведут речи о деловом языке: новый русский литературный язык, с одной стороны, противопоставлен церковнославянскому, с другой же стороны, он принимает на себя функции церковнославянского языка [Кречмер 1995], т.е. церковнославянскому языку приписывается главенствующая роль при становлении норм литературного языка.
Однако в последние десятилетия, благодаря вовлечению в научный оборот все большего количества документальных источников делового содержания, Б.А. Ларин, А.А. Алексеев, С.С. Волков, В.Я. Дерягин, СИ. Котков, Е.Н. Полякова, Г.В. Судаков и др. отдают приоритет деловому языку в развитии национальных языковых отношений. По мнению В.В. Виноградова, деловой язык XVII в. «достиг большого развития и имел все данные для того, чтобы вступить в борьбу за литературные права» [Виноградов 1978: 118]. Профессор А.И. Горшков, ограничивая роль делового языка как одного из направлений формирования литературного языка, тем не менее считает, что в московскую эпоху деловой язык сближается и постепенно сливается с книжно-церковной письменностью, включаясь в единую систему литературного языка [Горшков 1983: 134]. В свою очередь профессор Б.А. Ларин считает, что «XVII в. - время, когда закладываются основы русского национального языка.. .Резкое изменение общеязыковой ситуации с XVII в. заключается в том, что разговорный язык получает доступ в письменность» [Ларин 1975: 258]. Академик В.В. Виноградов отводил деловому языку этой эпохи роль кодификатора новых литературных норм: «К исходу XVI - XVII вв. общенародный разговорный и письменно-деловой язык, оформившийся на базе средневеликорусских говоров с руководящей ролью говора Москвы, приобретает качества общерусской языковой нормы» [Виноградов 1978: 143].
Анализ деловых памятников разных жанров позволил текстологам-лингвистам в рамках зарождающегося национального языка выделить и охарактеризовать приказно-деловой стиль. Профессор Г.О. Винокур писал, что «рядом с литературным стилем письменного языка Московская Русь знала и другой его стиль — деловой. Этот стиль речи принято называть приказным языком, так как наиболее типичные его образцы находятся в приказном делопроизводстве XVI - XVII вв.» [Винокур 1945: 99].
Считая справедливыми суждения Г.О. Винокура о функциях приказного языка, следует учесть широкий жанровый диапазон московского делопроизводства и вести речь не только о приказном, но и в целом о деловом языке московской эпохи. Термином «деловой язык» оперируют ученые, объектом изучения для которых являются документальные тексты делового содержания как государственные, так и частные. С.С. Волков отметил, что «...московский деловой язык XVII в., являющийся одним из стилей литературно-письменного языка этого периода, сыграл важную роль в процессе формирования русского национального языка...в начале его истории» [Волков 1981: 3].
Деловой язык, под которым нами понимается язык деловой письменности, т.е. язык документов, «обеспечивающих административно-управленческую деятельность государства и регулирующих правовые отношения между членами общества» [Колосов 1991: 3], в донациональную эпоху представлен в виде жанрово-стилистических разновидностей, одной из которых является юридическая, присущая текстам правового характера.
Правовой язык начал складываться в устной бытовой практике и затем нашел отражение в юридических документах Киевской Руси, и прежде всего в Русской Правде [Виноградов 1978: 115]. Юридическое делопроизводство в московскую эпоху продолжает развиваться на качественно ином уровне, регламентирующем формирование в XVI - XVII вв. юридического стиля как особой функционально-речевой разновидности в составе литературного языка. Так, в России XV - XVII вв. были составлены обширные правовые кодексы - Судебники (1497, 1550, 1589 гг.), принят Стоглав (1551 г.) и Уложение (1649 г.). Кроме того функционировали Указные книги приказов, в том числе Приказа Холопьего суда, Земского, Поместного и Ямского приказов, Уставные книги Разбойного приказа и т.п. После Уложения вышел ряд Новоуказных статей, в том числе «О татебных, разбойных и убийственных делах», «О поместьях и вотчинах»; в 1653 г. был принят Торговый устав.
Система юридической практики складывалась на протяжении нескольких столетий. Периодически создавались своды законов, соответствующие определенному состоянию общества. Нового законодательства потребовал XVII век - время переломное в истории России, ее культуре, социуме, языке. В социально-политическом отношении это время укрепления российской феодально-крепостнической системы. XVII столетие - завершающий этап общественно-политического и экономического развития Московской Руси и начало формирования русской нации и национального языка, качественно иного по отношению к донациональному языку [Благова 1998: 5].
Исследование языка юридических памятников Московской Руси начинается в XIX в. одновременно с интерпретацией содержательной стороны документов - с точки зрения государства и права. Анализ отраженной в законодательстве политической, социальной и юридической практики Древней Руси касался и соответствующей терминологии. В посвященных системе судопроизводства трудах А.Н. Афанасьева, Н.Б. Калачева, А.С. Куницына, В.А. Пешкова, М.М. Михайлова, А.В. Попова, Б.Н. Федорова и других (см. список литературы) так или иначе затрагивались и проблемы терминирования судебного процесса.
В 1830-е годы русскую законодательную систему изучали историки и юристы - А.А. Богдановский, М.Ф. Владимирский-Буданов, Н.П. Загоскин, К.Ф. Кавелин, Д.С. Мейчик, А.В. Попов и др. В соответствии со сложившейся традицией их труды имели собственно юридический и одновременно филологический характер.
Интерес к истории языка российского права, к терминологической лексике обусловил появление в XIX в. серии словарей, где нашли объяснение некоторые специальные юридические терминопонятия XVII в. В 1859 г. издан «Юридический словарь гражданского права» Л. Демиса, содержащий лексику петровского и послепетровского времени, в большинстве заимствованную из западноевропейской юридической литературы. В 1861 г. издан сборник «Материалы для старинной юридической терминологии», в 1874 - «Словарь древнего актового языка Северо-Западного края и Царства Польского» Н.И. Горбачевского.
Изучение юридических текстов было продолжено в XX столетии А.Г. Маньковым, К.Н. Софроненко, М.А. Свердловым и др. В это время юридические памятники стали объектом лингвистического анализа. Академиком СП. Обнорским была детально исследована Русская Правда, О.С. Мжельская (1961) и В.И. Собинникова (1990) изучили лексико-фразеологический состав Псковской судной грамоты. Анализу лексического состава русских Судебников XV - XVI вв. посвящена диссертация Е.Ф. Мишиной (1963). Языковая интерпретация Литовского статуса 1588 г. предложена в работах М.А. Захарьян (1955) и Л.В. Судавичене (1964).
На основе описания киевских и ранних московских юридических документов можно выделить работы обобщающего характера, в которых исследуются процессы развития восточнославянской специальной лексики на определенных срезах. Терминология права в источниках XI - XVI вв. — предмет изучения профессора В.Н. Туркина (1972). Становление юридической терминологии у восточных славян в XI - XIV вв. исследовал М.А. Брицын (1957). Номинации наказаний в языке Московской Руси XV -XVI вв. описаны профессором А.Н. Шиловским (1969), Н.Г. Благова изучала способы формирования правовой терминологии (1996) и др.
Сведения о юридической лексике представлены также в трудах по языку деловых текстов разных жанров. Деловые тексты связаны между собой характером отбора языковых средств. Это прежде всего лексика, номинирующая экономическую, социальную, этическую и юридическую стороны русской жизни, а также общенародная лексика, приобретающая в ряде случаев профессионально-юридическую семантику. Различные тематические группы подобной лексики рассматриваются в работах, посвященных словарному составу памятников XVI - XVII вв.: расспросных речей (Е.К. Абрамова), южнорусских деловых и обиходно-разговорных памятников (школа СИ. Коткова), поручных записей (И.Б. Токмакова), беломорских актов (И.А. Елизаровский), московских челобитных (С.С. Волков), московских грамот XVII в. (А.А. Назаревский).
Интерес к изучению памятников деловой письменности Сибири активизировался в 1970-е годы в связи с необходимостью решения региональных проблем исторической диалектологии. Рукописные документы привлекались к анализу в качестве источников изучения говоров вторичного образования. К настоящему времени сибирскими языковедами исследованы туруханские (Н.А. Цомакион), томские (В.В. Палагина, Н.Ю. Потехина), кетские (Л.А. Захарова), енисейские (Л.М. Радич), нерчинские (Г.А. Христосенко), тобольские (Л.Г. Панин) и другие документальные материалы. Рукописные источники из сибирских архивов использовались как материалы для углубленного изучения различных групп лексики: терминологии рыбного (Попова 1979), охотничьего (Кокшарова 1990) и пушного промыслов (Потехина 1979); наименований тканей (Кипчатова 1987); лексики судоходства (Панин 1984); предметно-бытовой лексики (Чигрик 1987, Панин 1985); эмоционально-экспрессивной лексики и фразеологии (Котова 1981).
Работ, посвященных лингвистическому исследованию рукописных юридических памятников фондов Государственного архива Тюменской области, крайне мало. Так, в исследованиях Н.Н. Парфеновой в 90-е гг. описаны антропонимы на материале ревизских сказок, переписных, ясачных, метричных книг и др. Л.Э. Комарова (2002) исследовала языковые особенности челобитных XVII - первой четверти XVII в., описав лексический состав, фонетические изменения, морфологические и синтаксические явления. О.В. Трофимова (2002) опубликовала материалы тюменской деловой письменности 1762-1796 гг., сопроводив их историко-лингвистическими комментариями.
Однако лексико-фразеологический состав юридических текстов XVII в. ГАТО все еще остается малоизученным, хотя в практике осуществления судебных действий глубинное понимание в разное время юридических терминопонятий имеет судопояснительное значение.
§ 4. Цель и задачи исследования
Исходя из того, что юридическая терминосистема представляет собой составную часть системы деловой лексики, необходимо выяснить, как формировался ее состав в XVII в., как она способствовала выработке правовой литературы. В связи с этим в диссертационном исследовании ставится цель выявить региональные юридические термины в системе общерусской юридической терминологии, сделать попытку их систематизации по тематическому принципу, определить место исследуемой лексики и фразеологии в текстах памятников русского права XVII в. как составной части одной из стилевых разновидностей литературно-письменной речи складывающегося национального языка. В соответствии с целью предлагается решение следующих основных задач:
1. У становить тематический континуум юридических терминопонятий в фондах ГАТО.
2.Предложить семантико-этимо логическую интерпретацию юридических терминов XVII столетия, выявить при этом юридические неологизмы.
3.Проследить формирование системных отношений в лексике права и динамику ее функционирования в исследуемый период.
§ 5. Методы исследования
В работе использованы следующие общепринятые в лингвистике традиционные способы и методы. К числу общих способов относится наблюдение - это правила и техника выделения из текста того или иного факта и включение его в изучаемую систему; правила наблюдения касаются отбора фактов, установления их признаков, уточнения предмета наблюдения и описания наблюдаемого явления. Однако научное познание будет неполным, если наблюдение не завершится интерпретацией полученных результатов. Интерпретация «состоит в раскрытии смысла полученных результатов и определении содержательной характеристики» (Кодухов 1974: 210). В качестве основного метода исследования используется описательный метод, представляющий собой систему исследовательских приемов, применяемых для характеристики явлений языка на данном этапе его развития [Васильев 1988], при этом распределяли материал по тематическим группам, то есть на основе какой-то одной предметно-тематической отнесенности отбирается состав слов, который и подвергается специальному изучению [Филин 1956]. Анализ тюменских рукописных источников оказался невозможным без сплошной выборки слов, значение которых, как правило, совпадало с семантикой лексики процессуального и уголовного права Московской Руси, то есть юридических терминов, использовавшихся в судебной практике XVII столетия. Поэтому в число «регионализмов» вошли лишь термины и терминопонятия, не обнаруженные специалистами, анализировавшими аналогичные документы в других регионах. Среди регионализмов мы стараемся выделить и по возможности сопоставить локальные терминопонятия-неологизмы, а также часть правовой лексики, семантика которой, судя по контексту, имеет региональную смысловую окраску.
Понятие системности и структурности в юридической терминологии
В настоящее время трудно назвать отрасль знания, развитие которой не было бы связано с внедрением в нее понятий «система» и «структура». Изучение системных и структурных свойств объекта стало одной из центральных задач большинства теоретических дисциплин, переходящих по мере своего совершенствования от простого описания непосредственно наблюдаемых фактов к их классификации, а далее, с уточнением сферы рассмотрения, - к познанию глубинных свойств объекта и принципов его организации.
Прежде чем обратиться к понятиям «системность» и «структурность» в юридической терминологии, нам необходимо выяснить их значение. Ряд специалистов подчеркивают, что «все современное научное знание есть в конечном счете не что иное, как знание структур и систем» [Науменко 1968: 28]. В подтверждение этому приведем факты: в теоретической физике изучают структуру элементарных частиц, в биологии структуру генетического кода, в социологии структуру общества и т.п. С середины XX в. начинают исследоваться и структурные методы, а их теоретические основы обсуждаются представителями разных отраслей знаний. Таким образом, исследователи полагают, что в истории структурно-системных исследований с середины 1950-х годов XX в. начинается интенсивное распространение рассматриваемых понятий на более широкий круг явлений и разрабатывается методологическая сторона [Кубрякова 1972: 8].
В лингвистике история применения понятий «система» и «структура» охватывает более длительный познавательный период, чем в других науках.
Это объясняется тем, что язык оказывается сложным объектом, выступающим в разнообразных формах и проявлениях, демонстрируя многосторонние зависимости и связи, основанные на непосредственном наблюдении. Накопленный в лингвистике богатейший эмпирический материал нуждается в обобщении и классификации с разных точек зрения [Кубрякова 1972:12]. Возможность отграничить языковую субстанцию от тех отношений, в которые вступают языковые элементы, давние традиции в описании фактов языка - все это позволяет в настоящее время четко сформулировать основные принципы изучения языка как специфической системы со своей уникальной структурой.
При любой современной трактовке системы и структуры исследователь сталкивается с необходимостью сформулировать свое понимание категории отношения или связи, так как категория связи является неотъемлемой частью понятий «система», «структура». Оба понятия опираются на один признак (наличие связи), тогда возникает вопрос — достаточно ли одной этой категории для характеристики рассматриваемых понятий. Представители естественных наук подчеркивают, что обязательным признаком явления, получающего название «система» или «структура», служит его целостность, т.е. неспособность вывести общие свойства из свойств отдельных элементов, его составляющих [Ельмслев 1960, Овчинников 1967, Свидерский 1962]. Таким образом, в качестве системы рассматриваются объекты, которые характеризуются определенной целостностью [Жирмунский 1958], а структура объекта выявляется исключительно по отношению к целостному образованию [Афанасьев 1963]. Таким образом, известная первоначальная нерасчлененность рассматриваемых понятий и их смешение могут быть объяснены за счет того, что оба они предназначались для отражения способа объединения определенных элементов в целостное неразрывное единство. Понятия системы и структуры связывают с признаками строения объекта как сложно организованного целостного единства; с принципами устройства и функционирования объекта и с его назначением; с закономерностями воплощения определенных отношений в определенную субстанцию.
Параллельно с развитием этих взглядов встает вопрос о причинах целостности систем, которую некоторые ученые стали объяснять за счет структурности объекта как наличия в нем определенных отношений; в структуре объекта начали усматривать источник устойчивости системы [Бюлер 1960, Овчинников 1967]. Исследователи языка в разные периоды времени предпринимали попытки разграничить понятия системы и структуры. Следует отметить, что их разграничение принимает обычно одну из трех форм:
Специфика юридического терминопонятия в лексической системе тюменской региональной правовой письменности
В современной лингвистике проблема теории и истории термина остается предметом внимания многих лексикологов: спорным является определение места терминологии в составе литературного языка. Однако ряд проблем объединяет современную и историческую терминологии как науки: понятие термина как языкового знака, его основные особенности, функция термина. Следовательно, изучение современной терминологии не будет полным без обращения к истории возникновения специальной лексики. Изучение начальных этапов формирования специальных лексических систем способствует также раскрытию особенностей их структуры и функции в современном языке [Сороколетов 1982: 17].
Как отмечает В.М. Лейчик, в настоящее время еще нет достаточно установившихся взглядов на дефиницию термина, хотя именно термин является одним из ведущих понятий, используемых логикой, лингвистикой, информатикой, семиотикой и рядом других научных дисциплин [Лейчик 1981: 64]. Действительно, существует много точек зрения относительно природы термина. В качестве основных подходов признаны нормативный и дескриптивный (функциональный) к определению термина [Лейчик 1986: 87]. По мнению А.А. Реформатского, термины - это слова, ограниченные своим назначением; слова, стремящиеся быть однозначными, как точное выражение понятий и называние вещей [Реформатский 1996: 115]. В современной науке этого направления придерживаются А.В. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева и др.
Согласно второй точке зрения, обоснованной Г.О. Винокуром, в роли термина может выступать всякое слово, как бы оно ни было тривиально; термин - это не особые слова, а только слова в особой функции, в которой слово выступает в качестве термина, это функция названия. Бытовой термин есть название вещи, а научно-теоретический термин есть название понятий
[Винокур 1939: 5]. Отметим, что для большинства современных определений термина характерно признание в качестве главного признака - выражение специального профессионального понятия [Кобрин 1987: 35]: термин — слово или словосочетание специальной сферы употребления, являющееся наименованием специального понятия и требующее дефиниции [Даниленко 1977: 53]; термин - это слово или словосочетание, обозначающее понятие специальной области знания или деятельности [ЛЭС 1990: 508]. В этой связи, на наш взгляд, вызывает одобрение точка зрения В.П. Даниленко, которая в определенной степени связала нормативный и дескриптивный подходы, «необходимо учитывать, что искони существовали такие слова, у которых функция наименования орудия действия, объекта действия и т.п. была единственной. Они появлялись как специальные слова и остаются ими в сфере деятельности всегда. Функции изменяли природу терминологического слова, сделали его принципиально иным знаком» [Даниленко 1977: 21].
Термин, в представлении современных специалистов, обладает такими признаками, как:
-системность;
-наличие специальной дефиниции;
-однозначность в пределах своего терминологического поля;
-точность;
-отсутствие экспрессии;
-стилистическая нейтральность;
-краткость;
-регулярность (однотипность) образования терминов.
Однако не все из них являются актуальными. Так, В.М. Лейчик к наиболее существенным признакам относит то, что термин представляет собой слово или словосочетание естественного языка, выражает научное или техническое понятие и обязательно связан с другими терминами системы [Лейчик 1981: 64]. Л.А. Капанадзе в качестве главных черт выделяет содержание термина, т.е. приписываемая ему дефиниция и взаимосвязь с другими единицами терминологического поля; другие же свойства термина являются производными по отношению к этим главным [Капанадзе 1965: 81].
Таким образом, такое требование, как системность, является главным по отношению к термину. А.А. Реформатский отметил в качестве основного признака обязательное существование термина в составе определенной терминологии, в пределах которой он однозначен [Реформатский 1996: 115]. Отметим, что исследователи обычно различают собственно терминологию и терминосистему. Под собственно терминологией понимается «стихийно сложившаяся совокупность терминов, отражающая исторический процесс накопления и осмысления знаний в определенной области» [ЭРЯ 1997: 558], под терминосистемами -совокупность терминов, которая сложилась на основе одной концепции, взаимосвязи которых отражают связи понятий определенной области науки и техники [Лейчик 1981: 65].
О других признаках терминологической лексики (таких, как однозначность, отсутствие синонимов, краткость и др.) можно говорить как о желаемых свойствах терминологических единиц, свойствах, предъявляемых идеальному термину, но, по мнению современных исследователей, даже при отсутствии одного из характерных свойств термин не может считаться неполноценным [Кияк 1989: 9]. На практике термин часто не отвечает этим требованиям, являясь единицей общей лексики, в которой присутствуют отношения полисемии, синонимии и т.д., термин неизбежно включается в эти отношения, т.е. подчиняется законам развития языка [Суперанская 1989: 55; Сороколетов 1970: 28]. По мнению A.M. Терпигорева, несоответствие данным требованиям свидетельствует о недостатках или одного термина, или терминологий различных областей в целом [Терпигорев 1953: 72].
Место правовой терминологии в системе деловой лексики русского литературного языка XVII века
В комплексе проблем, связанных с процессом становления функциональных стилей, теоретически важное значение имеет решение вопроса о специфике развития деловой письменности как стиля литературного языка. По словам В.В. Виноградова, в XVI-XVII вв. усиливается процесс литературно-языковой обработки разных форм приказно-деловой речи [Виноградов 1982: 11].
Необходимо установить, какие нормы национального русского языка складываются в пределах деловой письменности (т.е. является ли деловой язык XVII в. частью литературного языка) и какова роль деловой прозы в становлении национальной нормы. Для этого язык деловой письменности целесообразно рассматривать, во-первых, на нескольких уровнях языковой системы, чтобы выявить типологию уровней, и, во-вторых, подвергнуть изучению языковой материал нескольких видов деловых документов. Разработка данной проблемы невозможна без опоры на исторические данные различных регионов. Анализ тюменских деловых памятников XVII в. позволяет выявить те процессы, которые происходят в определенной языковой зоне и связаны с формированием и становлением единых норм.
Рассматриваемые нами письменные источники представляют бесспорный интерес для характеристики лексики XVII в. Несмотря на то, что большинство деловых памятников достаточно лаконичны, во многом однообразны и часто включают в себя повторяющиеся формулировки и обороты, в них используется чрезвычайно дифференцированная лексика.
Несомненны различия в языке разных групп деловой письменности, но также несомненно и то общее, что позволяет лингвистам объединять порой столь непохожие друг на друга памятники одним термином «деловая письменность». Это общее применительно к языку проявляется прежде всего в наличии характерных формул (зачина и концовки), устойчивых словосочетаний и непосредственной ориентации на живую разговорную речь [Панин 1985: 6]. Назначение деловых документов (челобитные, сказки, памяти, расспросные речи, таможенные записи, поручные записи, купчие и др.) определяет тематическое содержание их вокабуляра. Здесь можно отметить, что кодификация тех или иных языковых средств (и шире: всей языковой системы данного вида письменности) не замыкалась внутри себя, а имела своим отправным и конечным пунктом разговорную речь [Панин 1985: 6]. Общеизвестно положение о том, что в деловой письменности более, чем в других жанровых и стилевых разновидностях письменно-литературного языка, отражаются элементы обиходно-разговорной речи и местных говоров. Вместе с тем некоторые исследователи выражают противоположное мнение. Так, Б.А. Ларин отмечает, что «деловая письменность изредка дает ценные факты для изучения местных диалектов и разговорной речи горожан, посадских, крестьян» [Ларин 1961: 32]. Б.А. Ларин, анализируя документы «Слово и дело государевы», пишет: «...обильный материал, несомненно воспроизводящий крестьянское повествование, не содержит полного отражения их живой речи из-за боязни подьячего получить взыскания за малограмотность от царских дьяков» [там же: 32-33]. Что касается диалектных черт в деловом языке, Л.Г. Панин заметил: «Возникнув на основе определенных диалектов, но приняв в соответствующий период наддиалектный характер, язык права так или иначе всегда был тесно связан с территориальными диалектами. Степень отражения диалектных элементов в языке делового документа в определенную историческую эпоху зависит от множества факторов, прежде всего - от соотношения в данный период языкового развития категорий «язык» и «диалект».
