Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические основы анализа иноязычного влияния на со-временный русский язык и его функционирование 17
1.1. Язык, речь и коммуникация во взглядах лингвистов 17
1.1.1. Понимание языка в современной лингвистической науке 17
1.1.2. Современные определения термина речь. Язык vs. речь. Языко-вые и речевые изменения 27
1.1.3. Коммуникация как форма взаимодействия языка и речи 42
1.2. Состояние изучения современной лингвистикой взаимосвязи язы-ка и культуры, процессов лингвокультурного влияния 47
1.2.1. Соотношение языка и культуры 47
1.2.2. Ключевые характеристики русской и англо-американской лин-гвокультуры 53
1.3. Краткий экскурс в историю иноязычных влияний на русскую лин-гвокульту-ру 76
1.3.1. Греческое влияние 76
1.3.2. Германское влияние 81
1.3.3. Французское влияние 89
Выводы по первой главе 96
Глава 2. Репрезентация англо-американского лингвокультурного влияния в русском языке и речи 99
2.1. Результаты англо-американского лингвокультурного влияния на систему языка (лексика) 99
2.1.1. Лексические заимствования 99
2.1.1.1. Теоретические положения заимствования 99
2.1.1.2. Современные англицизмы и американизмы: сферы употребле-ния 106
2.1.2. Появление новых значений у слов русского языка под влиянием слов английского языка и его американского варианта 123
2.1.2.1. Заимствование значения словами с иноязычным корнем 129
2.1.2.2. Заимствование значения словами с русским корнем 166
2.2. Современная русская речь с точки зрения воздействия англо-американской лингвокультуры 188
2.2.1. Вкрапление иноязычных графических элементов и активизация привлекающих написаний (на примере современной русской торговой и рекламной коммуникации) 189
2.2.2. Просодика. Заимствование просодической модели как результат влияния британских СМК 201
2.2.3. Репрезентация англо-американского лингвокультурного влияния в морфологии и синтаксисе современной русской речи 218
2.2.4. Привлекающая номинация (бономен) как следствие англо-американского лингвокультурного влияния 226
Выводы по второй главе 241
Заключение 248
Библиография 255
- Современные определения термина речь. Язык vs. речь. Языко-вые и речевые изменения
- Краткий экскурс в историю иноязычных влияний на русскую лин-гвокульту-ру
- Появление новых значений у слов русского языка под влиянием слов английского языка и его американского варианта
- Просодика. Заимствование просодической модели как результат влияния британских СМК
Современные определения термина речь. Язык vs. речь. Языко-вые и речевые изменения
При рассмотрении такого феномена бытия как язык необходимо про-чертить грань между бытовым, обыденным пониманием языка и взглядами на него с различных научных позиций. О целесообразности такого уточнения пишет Н.И. Формановская: «Размышляя о трех китах современной лингвис-тической науки – языке, речи, общении, необходимо представить себе разные позиции пользователя родным языком и исследователя языка» [Форма-новская 2007:14]. Под пользователем автор приведённого утверждения понимает кон-кретного человека, индивида, который «совершает акты общения, направляя свои речевые произведения, построенные из единиц и по законам языка, дру-гому, адресату» [Там же]. Пользователь языка сознательно оперирует не еди-ницами языка, среди которых есть единицы дознакового, или субзнакового, уровня (фонема, слог), знакового уровня (морфема, слово, словосочетание), суперзнакового уровня (предложение) [Мечковская, Плотников, Супрун 1993: 169], а синкретичными информативными блоками, каждый из которых «в сознании говорящего не разделен на языковые уровни и отдельные едини-цы, а представляет собой единство звуков, слов и грамматических структур, автоматизированно извлекаемых из памяти в соответствии с коммуникатив-ной ситуацией, порождающей пропозициональные и интенциональные смыслы высказывания» [Формановская 2007:14-15]. Говоря о формировании языка, стоит отметить его двоякое отношение к общению: с одной стороны, он формировался в общении индивидов друг с другом, с другой – ради обще-ния людей. По мнению Б.М. Гаспарова, которое представлено в работе «Язык. Па-мять. Образ. Лингвистика языкового существования» [Гаспаров 1996], род-ной язык в процессе познания окружающего мира и социализации закрепля-ется в речевых центрах головного мозга и нервных механизмах в виде еди-ных блоков смысловых лексико-грамматико-звуковых конструкций вместе с образами, фреймами, гештальтами, пригодными к ситуативному использова-нию и постепенно превращающимися в языковой – речевой – коммуникатив-ный – прагматический тезаурус человека. Другая концепция принадлежит В.В. Морковкину и отражена в работе «Русские агнонимы (слова, которые мы не знаем)». В.В. Морковкин опери-рует термином «мышление – сознание – язык», который представлен в виде ментально-лингвального комплекса (МЛК) и который присущ человеку на генетическом уровне при рождении и предназначен для овладения в процессе социализации этническим языком как средством национально-ориентированного общения. Мышление постоянно принимает сигналы от ор-ганов восприятия, то есть чувств, сознание оценивает и отбирает полезную информацию, отправляя «неценное» в подсознание, язык фиксирует в знаках и правилах работу сознания. Знание же законов обмена в процессе общения речевыми произведениями, которые построены на базе законов языка, накап-ливается и модифицируется в течение всей жизни человека. У разных носи-телей языка имеются тематические и, следовательно, словарные ограничения и разграничения, которые связаны с различиями в языковой, речевой, комму-никативной компетенции языковой личности [Морковкин, Морковкина 1997].
Исследователя языка Н.И. Формановская понимает следующим обра-зом: «Исследователь, в отличие от пользователя, ведет анализ, т.е. стре-мится к разделению, сущностных признаков языка, речи общения» [Форма-новская 2007: 16].
Далее Н.И. Формановская конкретизирует содержание понятия язык с точки зрения отношения к нему исследователя: «Сегодня каждый этнический язык как язык в строгом смысле слова предстает перед исследователем в виде системы знаков со своими формами, функциями и механизмами их со-единения, структурированных в уровневом устройстве. В знаки языка входят также сложившиеся в этносе и социуме социально-культурные когнитивные и ассоциативные и образные компоненты, создающие неповторимые языко-вые картины мира, что наиболее ярко обнаруживается, естественно, в рече-вых процессах и в текстовых результатах» [Там же]. Дополняя вышеприведенное определение, под исследователем языка мы понимаем индивида, который наблюдает, изучает язык в рамках опреде-ленной лингвистической парадигмы или сочетает парадигмы сообразно сво-им научным позициям, а также ведет экспериментальную деятельность, свя-занную с верификацией своих гипотез. В работе с материалом исследования, исследователь: а) собирает; б) интерпретирует; в) классифицирует его, что обобщается понятием «анализ языка».
Различают три лингвистических парадигмы, к которым сводятся под-ходы к научному изучению языка: генетическую (историческую, эволюцион-ную), таксономическую (в порядке чередования подходов внутри неё – ин-вентарная, структурная, а затем, с середины XX в., системная, или системно-структурная) и антропоцентрическую (коммуникативная, функциональная, коммуникативно-прагматическая, или просто прагматическая).
Генетическая парадигма объединяет те школы и направления, которые опираются на принцип историзма и рассматривают язык, как и действитель-ность в целом, в его возникновении и развитии, т. е. необратимом, направ-ленном изменении во времени в соответствии с внутренними законами само-го языка и условиями его функционирования.
Таксономическая парадигма собрала под свои знамена тех ученых, для которых наряду с эволюционным аспектом языка существен аспект органи-зационный, то есть касающийся внутреннего устройства сложного языкового целого (в отвлечении от фактора времени), выявления и группировки языко-вых единиц, их систематики и классификации, объединения этих единиц в нерасторжимое целое – языковую систему. Собственно говоря, инвентарный подход, имевший место еще в далеком языковедческом прошлом, характери-зует скорее «допарадигмальный» этап. С переходом от конкретно-эмпирического к абстрактно-логическому уровню исследования языка в 20-30-х годах XX в. состоялось оформление действительно научной таксономи-ческой парадигмы, опиравшейся сперва на принцип инвариантности, в соот-ветствии с которым утверждается неизменность некоторой совокупности системообразующих соотношений внутри языковой системы, постоянство структуры при тех или иных изменениях системы, а впоследствии на более фундаментальное и более гибкое понимание принципа системности, позво-ляющее не сводить систему языка только к ее реляционному каркасу, не эли-минировать ее субстанциальные и функциональные характеристики, связи с мышлением, сознанием и обществом, закономерности ее развития. Антропоцентрическая, или функциональная, парадигма, оформляемая и интенсивно развиваемая в последние десятилетия, опирается на принцип деятельности и провозглашает приоритет факторов, обеспечивающих успеш-ное использование языка субъектом коммуникативной деятельности для дос-тижения своих целей. Этой парадигме лингвистика обязана утверждением фактора человека как субъекта деятельности в самом широком смысле, дея-тельности общения, коммуникативной и речевой деятельности, более тесным включением в круг человековедческих наук. Принцип деятельности, в свою очередь, может трактоваться как реакция на умаление в таксономическом, системно-структурном языкознании роли человеческого фактора [подробнее о лингвистических парадигмах см.: http://konf-csu.narod.ru/ze/educ/paradigm.html]. Бытовые, обыденные представления о языке, представления «средне-статистического носителя языка» и значения этого слова приведены в раз-личных толковых словарях. Обобщим их.
Я з ы к. 1. Орган в полости рта (а также кушанье). 2. (ед.ч.) Способ-ность говорить, выражать свои мысли, речь. 3. Система словесного выраже-ния мысли, обладающая звуковым и грамматическим строем и служащая средством общения в человеческом обществе. 4. Разновидность речи, обла-дающая теми или иными характерными признаками. Разговорный язык. Ли-тературный язык. Воровской язык. 5. Способ выражения, стиль, свойствен-ный кому-, чему-л. Язык художественного произведения. Язык Пушкина. 6. Словесно выраженная мысль, речь того или иного содержания. Острый, злой, правдивый язык. 7. (ед.ч.) То, что выражает что-л. Язык животных. Язык цветов. 8. (устар.) Народ, народность. 9. (одуш.) Пленный. Взяли языка. 10. Металлический стержень в колоколе, производящий звук ударами о стен-ки. Для исследователя языка как антропологического феномена актуальны все значения, кроме 8,9,10 [Ефремова 2001: 957; Ожегов 1988: 747; Скворцов 2009: 1089].
Краткий экскурс в историю иноязычных влияний на русскую лин-гвокульту-ру
Аксиоматичное утверждение о взаимодействии лингвокультур подводит нас к понятию «лингвокультурное влияние», используемому И.А. Седаковой в докторской диссертации «Лингвокультурные основы родинного текста болгар»: «Перекрестное лингвокультурное межбалканское влияние, как прямое (следствие контактов в анклавах или на пограничье), так и опосредованное, распространяется на языки и на экстралингвистическую реальность, обнаруживая яркое воплощение в духовной культуре и народных традициях болгар». [Седакова 2007, режим доступа: http://ru.znatock.com/docs/index-11190.html]. Термин имеет логическое продолжение – лингвокультурное заимствование: «Так, яркая черта бал-канской терминологии родин – наличие множества лингвокультурных заим-ствований, применимых и вне текста рождения» [Там же]. Тем не менее, конкретизация терминов «лингвокультурное влияние» и «лингвокультурное заимствование» в работе И.А. Седаковой не предствалена.
Наше понимание термина «лингвокультурное влияние» таково: Лин-гвокультурное влияние (если иметь в виду межъязыковые и межкультурные контакты) – это инокультурное влияние, проявленное и рассмотренное в его языковом, речевом и коммуникативном выражении. Естественно, что раз-личные факты и процессы лингвокультурных влияний возникают и осущест-вляются в различные по протяженности промежутки времени, в различных социальных, экономических, политических и культурных условиях и поэто-му по-разному отражаются в языке, речи и коммуникации. Под «лингвокуль-турным заимствованием» в нашем представлении понимаются заимствова-ния, пришедшие в язык-реципиент под влиянием лингвокультурных факто-ров, таких как потребность в номинации заимствованного явления – блейзер, килти, оффшор/офшор и мн. др. или ориентация на страну языка-донора как культурный эталон – экспириенс, перфоманс/перформанс, андердог и мн. др.
Для рассмотрения механизма лингвокультурного влияния нам пред-ставляется вполне применимым антропоцентрический подход, с учетом принципов которого используем для объяснения лингвистических законо-мерностей теорию В.И. Вернадского о продуцентах живого вещества, консу-ментах живого вещества и редуцентах живого вещества. Необходимость ис-пользования терминов из иной научной сферы вызвана отсутствием форма-лизованного терминологического аппарата межлингвокультурных взаимо-действий в антропоцентрической парадигме и является попыткой формали-зовать его, а также попыткой представить аутентичное объяснение механиз-ма такого влияния и его субъектов. По нашему мнению, так же, как и в био-сфере, в лингвокультурном влиянии есть производители, распространители (продуценты) – деятели политики, науки и культуры: ученые, политики, фи-лософы, писатели, поэты, переводчики, деятели искусства и шоу-бизнеса, ко-торые делают лингвокультурноевлияние реальным достоянием широкой об-щественности, употребляя, к примеру, заимствования из английского языка вместо русских слов, «заражая» на основе собственного авторитета лингво-культурным влиянием потребителей (консументов) – рядовых потребителей информации, «среднестатистических носителей языка», широкую общест-венность. Те, в свою очередь, могут стать его распространителями, поддав-шись авторитету «творцов языковой моды» и подражая им, используя (воз-вращаясь к нашему примеру) заимствования из английского языка вместо русских слов. В структуре механизма лингвокультурного влияния существу-ют и редуценты – личности, которые своим коммуникативным поведением и метаязыковой рефлексией демонстрируют противодействие лингвокультур-ному влиянию, не поддаются ему, стараются снизить его. Автору настоящего исследования в практике общения довелось услышать следующую фразу преподавателя одной из московских гимназий: «Какие у вас студенты хоро-шие, «образ» говорят, а не «имидж»!». Наличие продуцентов лингвокультур-ного влияния и его консументов доказывается таким феноменом, как языко-вая мода (которая распространяется не только на лингвокультурное влияние США и Великобритании, но в том числе и в большом объеме на него). Нали-чие же редуцентов доказывается существованием языкового пуризма приме-нительно к иноязычным элементам, в основном заимствованиям (А.С. Шиш-ков, Ф.В. Булгарин, А.И. Солженицын, О.С. Ахманова и др.) Вышесказанное подводит нас к еще одному значимому утверждению – лингвокультурное влияние тесно связано с языковой модой и распространяется, в том числе и за счет нее. Автору настоящей работы в практике общения доводилось наблю-дать «всплеск употребительности» таких слов английского языка как экспи-риенс (вместо опыт), перфоманс/ перформанс (вместо представление), фор-мат (вместо форма), контент (вместо наполнение/ содержимое), месседж/ мессидж (вместо посыл). Происходит своего рода «цепная реакция» упот-реблений: один авторитетный, «модный», «компетентный» продуцент «зара-жает» на основе собственного авторитета, «модности», «компетентности» других, те, в свою очередь, распространяют лингвокультурное влияние на своих партнеров-коммуникантов. Результат – всплеск употребительности слова или другого элемента языка, как например суффикса –инг (путинг, пехтинг, электричкинг, эскизинг). Состоятельность триады «продуценты-консументы-редуценты» доказывается ее применимостью не только к англо-американскому лингвокультурному влиянию, но и к такому процессу, как внутреннее заимствование. Очевидно, что переход в узус и активизация употребления таких слов жаргонно-арготической лексики, как косяк, кося-чить, по-любому, тусовка, крутой, разборки, беспредел и мн. др. вызывает разную реакцию, как реакцию «подхватывания моды» (консументы), так и реакцию неприятия (редуценты). В дальнейшем при рассмотрении крупней-ших лингвокультурных влияний в истории русского языка и культуры (гре-ческого, германского, французского) мы предпринимаем попытку обозначить продуцентов, редуцентов и консументов влияния, дабы доказать состоятель-ность и необходимость этих терминов в антропоцентрической парадигме и продемонстрировать, что иноязычное лингвокультурное влияние на русский язык не является исключительным атрибутом современной истории языка.
Итак, язык и культура неразрывно связаны и сосуществуют в диалоге, в отношении двустороннего включения, объединенные нормативностью язы-ка и культуры и их историзмом. Русская лингвокультура ближе к американ-ской, чем к английской, что доказывается высокой степенью открытости и меньшему вниманию к деятельностному принципу fair play («честная игра») в русской и американской лингвокультурах. Тем не менее, между русской и американской лингвокультурами существуют серьезные различия, которые в последнее время редуцируются (ср. положительно окрашенные в новейшем русском языке слова карьерист, прагматик, что отражает перенесение таких американских культурно значимых качеств как индивидуализм и прагматизм в русское культурно-языковое пространство).
Появление новых значений у слов русского языка под влиянием слов английского языка и его американского варианта
Рассматривая англоязычное лингвокультурное влияние на русский язык, которое наблюдается с 50-х годов XX века, в каждом из параграфов мы подробно останавливаемся на его проявлениях в языке и речи. Настоящий раздел посвящен заимствованию значения, которое отражает англоязычное культурно-языковое влияние в лексических значениях русских слов. По-скольку классификация заимствований Э.Рихтер видится нам правомерной и применимой к условиям решаемых нами задач, данные слова попадают в пункт «заимствование чужого значения в своей форме», что позволяет счи-тать их словами с заимствованным значением, а сам процесс называть заим-ствованием значения. Подобные случаи были впервые рассмотрены нами в статье «Американобесие уходит?» в 2006 году и названы семантически обо-гащенными словами, а сам процесс – семантическим обогащением. [Григо-рян 2006]. Под термином «заимствование значения» мы понимаем процесс появления новых значений у исконно русских слов или более ранних заимст-вований под влиянием иноязычных слов, происходящий в результате воздей-ствия собственно лингвистических и экстралингвистических факторов. В качестве примера заимствования значения может выступать русское слово цифровой, которое, являясь переводом английского digital, в последние пять лет приобрело новое значение работающий при помощи цифровых технологий. Таким образом, digital выступает здесь как семантический ис-точник или семантический ресурс, а цифровой, приобретая новое значение, становится словом с заимствованным значением.
Под семантическим источником или семантическим ресурсом мы понимаем иноязычное слово, значение которого заимствуется.
Ранее процесс, схожий с заимствованием значения, называемый «се-мантическим заражением», был описан И.С. Улухановым [Улуханов 2002: 168]. Материалом для выводов стала древнерусская книжная культура, а причиной «семантического заражения» - «трафарет ситуации», явление, опи-санное Д.С. Лихачевым [Лихачев 1962; Лихачев 1979]. И.С. Улуханов опи-сывает процесс так: «В церковно-книжных памятниках постоянно повторя-ются одни и те же, преимущественно библейские, сюжеты и образы, которые описываются одними и теми же словами. И это вызывает изменение значе-ний данных слов (курсив наш – А.Г.) Так развилось, например, значение слова предать - изменнически выдать. Первоначально оно имело значение, соот-ветствующее, по-видимому, значениям греческих глаголов , . В переводных памятниках глагол предати соответствовал указан-ным глаголам. Оба эти глагола означали как конкретную «передачу» ( – передавать, – давать вперед), так и передачу чело-века врагу, мучителю на смерть, на поругание. … Однако должно было пройти несколько столетий, прежде чем это употребление превратилось в самостоятельное значение слова современного языка» (курсив наш – А.Г.)» [Улуханов 2002: 169]. «И слово предать, и слово прах получили свои новые значения сход-ным путем – путем так называемого семантического заражения (французское contagion). Этот образный термин введен французским ученым М. Бреалем [Бреаль 1984: 206]. «Явление семантического заражения состоит в том, что постоянное, типизированное употребление слова для изображения одной и той же ситуации, в одном и том же словесном окружении (контексте) приво-дит к тому, что другие, более редкие употребления, становятся невозможны-ми. Слово получает в языке то значение, которое оно раньше выражало со-вместно с другими словами контекста. Оно получает значение этого контек-ста, «заражается» значением от контекста» [Улуханов 2002: 170].
Явление же заимствования значения заключается в том, что потреб-ность в использовании иноязычного слова для выражения определенной реа-лии выражается не в прямом заимствовании, а в использовании русскоязыч-ного перевода этого слова со значением иноязычного слова, ранее не прису-щим русскоязычному переводу.
Нам представляется, что процессы семантического заражения и заим-ствования значения различаются по источнику изменения значения. Если в случае семантического заражения источником изменения значения становит-ся в широком смысле контекст слова, то при заимствовании значения источ-ником появления нового значения становится иноязычное слово, а именно слово английского языка или его американского варианта.
Как нам представляется, в процессах «семантического заражения» и заимствования значения более различий, чем сходств. Сходство лишь во внешнем проявлении, результате процессов – то есть в том, что у слова появ-ляется новое значение под воздействием иноязычных слов. Принципиально разными являются, во-первых, сроки протекания процессов (если для семан-тического заражения потребовались «несколько столетий», то заимствование значения происходит гораздо быстрее, что доказывается некоторым количе-ством слов с заимствованным значением в языке последних 25 лет). Во-вторых, главной причиной семантического заражения явилась древнерусская книжная культура, точнее традиционный прием, «трафарет ситуации» (что подтверждается указанными выше работами М. Бреаля, Д.С. Лихачева и И.С. Улуханова), в то время как для заимствования значения главной причиной становится потребность в назывании новой реалии или языковая мода. В-третьих, новые значения, полученные в результате семантического зараже-ния, становились достоянием ограниченного круга служителей церкви и лю-дей, приобщенных к книжной культуре (именно им принадлежит роль рас-пространителей нового значения, продуцентов), а слова с заимствованным значением практически сразу становятся достоянием широких масс, и, нахо-дя применение в широчайшей среде (причина в языковой моде и привычной форме, легко усваиваемой носителями языка), часто используются в публи-цистике.
Просодика. Заимствование просодической модели как результат влияния британских СМК
В случаях, рассмотренных выше, мы коснулись фактов появления но-вых значений у заимствованных слов, однако особенно часто встречается по-явление новых значений и их компонентов у исконно русских слов и проис-ходит это также под влиянием слов английского языка и его американского варианта. В этом плане показательно слово горячий. В БТС приведено четыре значения этого слова, однако упущено из внимания значение, которое реали-зуется в словосочетаниях типа горячая клавиша, горячая линия, то есть зна-чение предоставляющий быстрый доступ. Оно появилось сравнительно не-давно и было вызвано объективной необходимостью называть такие новые реалии, как, например, горячая панель инструментов или горячий канал связи с покупателями. По причине того, что такие реалии пришли в совре-менную общественную жизнь из США и Европы, на их русские названия на-прямую повлияло слово, используемое для этого в английском языке – hot: hot line, hot key, hot toolbar, hot interactive channel, что и отразилось в русском языке: Горячая линия предназначена для ответа на все Ваши вопросы; Го-рячая клавиша: SMS, голосовой набор, WAP, аудиопрофиль, телефонная кни-га (Ваш досуг 22-30 ноября 2003). Любопытно, что поскольку это значение и в английском языке является новейшим, оно не отражено в таком авторитет-ном издании, как Webster s Dictionary of the English Language. Думается, что интенсивное появление новых значений связано еще и с необходимостью на-зывать новые реалии и предметы, которые в последние десятилетия особен-но активно привносятся в жизнь общества. Ярким примером этого, на наш взгляд, и является рассмотренный случай. Кроме влияния семантики ино-странного слова здесь важна и метафорика: горячий и быстрый, быстродей-ствующий, сразу дающий определенный результат достаточно близки в соз-нании носителя русского языка (часто употребляется в предложениях типа у тебя, что, горит? или какой горячий – все сразу хочет!). Однако это, безус-ловно, второстепенный фактор, которые сделал приобретение значения более быстрым и повсеместным, ведь новое значение предоставляющий быстрый доступ прочно укрепилось в русском языке и является частотным.
В качестве примера чисто метафорической причины появления нового значения, который ошибочно возможно было бы принять как результат влия-ния английского hot или burning, можно привести прилагательное горящий в таком словосочетании, как горящая путевка, которое, на наш взгляд, моти-вировано глаголом сгорать в значении терять большое количество денег, имущества, в связи с течением времени. То есть, если вовремя не успеть воспользоваться путевкой, деньги сгорят, и связь с английским hot, burning здесь, на наш взгляд, отсутствует. Новое значение в последние 10 лет приобрело русское слово игрок. Связано это с ориентированием на США и Великобританию в такой сфере человеческой деятельности, как деловая журналистика. Chambers 21st Century Dictionary в числе прочих указывает следующее значение слова player (дос-таточно широкое), которое в рассматриваемом случае выступило как семан-тический ресурс: a participant in a particular activity, especially a powerful one, a major player on mafia scene – участник отдельного вида деятельности, в особенности сильный, значимый, например ведущий игрок на мафиозной сцене. О новизне этого значения даже для английского языка свидетельству-ет тот факт, что ни в American Heritage Dictionary, ни в Webster s Dictionary of the English Language это значение не отражено. Авторы Chambers 21stCentury Dictionary считают это значение присущим исключительно разговорной речи, о чем свидетельствует помета coll. (colloquial – разговорный). Однако час-тотность употребления этого значения в русскоязычных и англоязычных СМК позволяет говорить о большей, нежели разговорная, распространенно-сти слова игрок в его новом значении. Указанное выше значение, не так дав-но ставшее употребительным в английском языке и его американском вари-анте, семантически обогатило русское слово игрок. Стали возможны такие словосочетания, как игроки на рынке (игроки рынка), игроки СМИ, главные игроки, богатейшие игроки, основной игрок, малозаметный игрок и др. Но-вое значение проявляется в таких контекстах, как Высшая школа экономики вот уже на протяжении 10 лет входит в десятку ведущих игроков на рынке образования, наряду с такими грандами, как МГУ, МФТИ, МГИМО, СПбГУ (Коммерсант daily, март 2007); ВВDO Moscow, как один из главных игроков в рекламе, придумало оригинальный способ показать свое превосходство конкурентам из Saatchi&Saatchi (adme.ru). Заметим, что новое значение, по-лученное посредством семантического обогащения от английского семанти-ческого ресурса player, не отражено в БТС. Мы считаем, что в рассматри-ваемом случае ключевым фактором стало ориентирование на США и Вели-кобританию в сфере торгово-денежных отношений и их освещении в прессе. Известно, что в английском языке многие аспекты бизнеса обозначаются специальными номенами, образованными с включением в их состав слова игра. Так, деловые отношения, конкуренция в бизнесе часто обозначаются словосочетанием the Big Game (Большая игра), а торгово-денежное законо-дательство также известно как Game rules (Правила игры). Это позволяет сделать вывод о том, что обозначение словом player участника любой дело-вой конкуренции является закономерным проявлением такой универсальной метафоры, как игра. Быстрое же появление у русского эквивалента англий-ского player соответствующего значения свидетельствует о восприятии но-сителями языка США и Англии как образцов для подражания в деловой сфе-ре и деловой журналистике.
